Уильям Шекспир. Как вам это понравится

William Shakespeare As You Like It

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Старый герцог, живущий в изгнании.

Герцог Фредерик, его брат, захвативший его владения.

Амьен, Жак — вельможи, состоящие при изгнанном герцоге.

Ле-Бо, придворный Фредерика.

Шарль, борец Фредерика.

Оливер, Жак, Орландо — сыновья Роланда де Буа.

Адам, Деннис — слуги Оливера.

Оселок, шут.

Оливер Путаник, священник.

Корин, Сильвий — пастухи.

Уильям, деревенский парень, влюбленный в Одри.

Лицо, изображающее Гименея.

Розалинда, дочь изгнанного герцога.

Селия, дочь Фредерика.

Феба, пастушка.

Одри, деревенская девушка.

Вельможи, пажи, слуги и прочие.

Место действия — дом Оливера; двор Фредерика; Арденнский лес.

АКТ I

Плодовый сад при доме Оливера.

Входят Орландо и Адам.

Насколько я помню, Адам, дело было так: отец мне завещал всего какую-то жалкую тысячу крон, но, как ты говоришь, он поручил моему брату дать мне хорошее воспитание. Вот тут-то и начало всех моих горестей. Брата Жака он отдает в школу, и молва разносит золотые вести о его успехах. А меня он воспитывает дома, по-мужицки, вернее говоря, держит дома без всякого воспитания. В самом деле, разве можно назвать это воспитанием для дворянина моего происхождения? Чем такое воспитание отличается от существования быка в стойле? Лошадей своих он куда лучше воспитывает; не говоря уже о том, что их прекрасно кормят, их еще и учат, объезжают и нанимают для этого за большие деньги наездников. А я, брат его, приобретаю у него разве только рост; да ведь за это скотина, гуляющая на его навозных кучах, обязана ему столько же, сколько я. Он щедро дает мне — ничто; а кроме того, своим обхождением старается отнять у меня и то немногое, что дано мне природой. Он заставляет меня есть за одним столом с его челядью, отказывает мне в месте, подобающем брату, и, как только может, подрывает мое дворянское достоинство таким воспитанием. Вот что меня огорчает, Адам, и дух моего отца, который я чувствую в себе, начинает возмущаться против такого рабства. Я не хочу больше это сносить, хотя еще не знаю, какой найти выход.

Вот идет мой господин, брат ваш.

Отойди в сторону, Адам: ты услышишь, как он на меня накинется.

Входит Оливер.

Ну, сударь, что вы тут делаете?

Ничего: меня ничего не научили делать.

Так что же вы портите в таком случае, сударь?

Черт возьми, сударь, помогаю вам портить праздностью то, что создал господь: вашего бедного, недостойного брата.

Черт возьми, сударь, займитесь чем-нибудь получше и проваливайте куда глаза глядят!

Прикажете мне пасти ваших свиней и питаться желудями вместе с ними? Какое же это имение блудного сына я расточил, чтобы дойти до такой нищеты!

Да вы знаете ли, где вы, сударь?

О, сударь, отлично знаю: в вашем саду.

А знаете ли вы, перед кем вы стоите?

О да, гораздо лучше, чем тот, перед кем я стою, знает меня. Я знаю, что вы мой старший брат, и в силу кровной связи и вам бы следовало признавать меня братом. Обычай народов дает вам передо мной преимущество, так как вы перворожденный; но этот же обычай не может отнять моей крови, хотя бы двадцать братьев стояли между нами! Во мне столько же отцовского, сколько и в вас, хотя, надо сказать правду, вы явились на свет раньше меня, и это даст вам возможность раньше добиться того уважения, на которое имел право наш отец.

Что, мальчишка?

Потише, потише, старший братец: для этого вы слишком молоды.

Ты хочешь руку на меня поднять, негодяй?

Я не негодяй, я младший сын Роланда де Буа. Он был отец мой, и трижды негодяй тот, кто смеет сказать, что такой отец произвел на свет негодяя! Не будь ты мой брат, я не отнял бы этой руки от твоей глотки, пока другою не вырвал бы твой язык за такие слова: ты сам себя поносишь!

(выступив вперед)

Дорогие господа, успокойтесь; ради вашего покойного отца, помиритесь!

Пусти меня, говорят тебе!

Не пущу, пока не захочу! Вы должны меня выслушать. Отец завещал вам дать мне хорошее воспитание, а вы обращались со мной как с мужиком: вы душили и уничтожали во мне все качества истинного дворянина. Но дух моего отца крепнет во мне, и я не намерен больше это сносить. Поэтому либо дайте мне заниматься тем, что приличествует дворянину, либо отдайте ту скромную долю, что отец отказал мне по завещанию, и я с ней отправлюсь искать счастье.

Что же ты будешь делать? Просить милостыню, когда все промотаешь? Однако довольно, сударь, убирайтесь и не докучайте мне больше: вы получите часть того, что желаете. Прошу вас, оставьте меня.

Я не буду докучать вам больше, как только получу то, что нужно мне для моего блага.

(Адаму)

Убирайся и ты с ним, старый пес!

Старый пес? Так вот моя награда! Оно и правда: я на вашей службе все зубы потерял. Упокой господи моего покойного господина! Он никогда бы такого слова не сказал.

Орландо и Адам уходят.

Вот как? Вы желаете бунтовать? Я вас от этой наглости вылечу, а тысячу золотых все-таки не дам. — Эй, Деннис!

Входит Деннис.

Ваша милость звали?

Не приходил ли сюда, чтобы переговорить со мной, Шарль, герцогский борец?

С вашего позволения, он у дверей дома и добивается, чтобы вы приняли его.

Позови его.

Деннис уходит.

Это будет отличный способ… На завтра назначена борьба.

Входит Шарль.

Доброго утра вашей милости.

Добрейший мсье Шарль, каковы новые новости при новом дворе?

При дворе нет никаких новостей, кроме старых, сударь, а именно: что старый герцог изгнан младшим братом, новым герцогом, и что трое или четверо преданных вельмож добровольно последовали за ним в изгнание, а так как их земли и доходы достанутся новому герцогу, то он милостиво и разрешает им странствовать!

А не можете ли мне сказать: Розалинда, дочь герцога, также изгнана со своим отцом?

О нет! Потому что дочь герцога, ее кузина, так любит ее, что в случае ее изгнания либо последовала бы за ней, либо умерла бы с горя, разлучившись с ней. Розалинда при дворе: дядя любит ее как родную дочь. И никогда еще две женщины так не любили друг друга.

Где же будет жить старый герцог?

Говорят, он уже в Арденнском лесу и с ним веселое общество: живут они там будто бы, как в старину Робин Гуд английский. Говорят, множество молодых дворян присоединяется к ним каждый день, и время они проводят беззаботно, как, бывало, в золотом веке.

Вы будете завтра бороться в присутствии нового герцога?

Да, сударь, и как раз по этому делу я пришел поговорить с вами. Мне тайно сообщили, сударь, что ваш младший брат собирается переодетым выйти против меня. Но завтра, сударь, я буду бороться ради моей репутации, и тот, кто уйдет от меня без переломанных костей, может почесть себя счастливым. Ваш брат очень юн. Во имя моей преданности вам — мне будет неприятно уложить его, но во имя моей чести — мне придется сделать это. Из любви к вам я пришел вас предупредить, чтобы вы его отговорили или чтоб уж не пеняли на меня, когда он попадет в беду, — потому что это его добрая воля и совершенно против моего желания.

Шарль, благодарю тебя за преданность: ты увидишь, что я отплачу тебе за нее по заслугам. Я сам узнал о намерении брата и всякими способами старался помешать ему, но его решимость непоколебима. Скажу тебе, Шарль, это самый упрямый юноша во всей Франции. Он честолюбив, завистлив, ненавидит всех, кто одарен каким-либо достоинством, и тайно и гнусно злоумышляет даже против меня, своего родного брата. Поэтому поступай в данном случае как хочешь. Палец ли ты ему сломаешь, шею ли свернешь — мне все равно. Но смотри берегись: если он отделается только легким повреждением или не добьется славы, победив тебя, он пустит в ход против тебя отраву или заманит тебя в какую-нибудь предательскую ловушку и не успокоится до тех пор, пока так или иначе не лишит тебя жизни. Уверяю тебя — и мне трудно удержаться от слез при этом, — что до сего дня я не встречал никого, кто был бы так молод и уже так коварен. Я еще говорю о нем как брат, но если бы я подробно рассказал тебе, каков он, — о, мне бы пришлось краснеть и плакать, а тебе бледнеть и изумляться.

Я сердечно рад, что пришел к вам. Если он выступит завтра против меня, уж я ему заплачу сполна! И если он после этого сможет ходить без посторонней помощи, не выступать мне никогда на арене! А затем — да хранит бог вашу милость!

Прощай, добрый Шарль!

Шарль уходит.

Теперь надо подзадорить этого забияку. Надеюсь, я увижу, как ему придет конец, потому что всей душой — сам не знаю почему — ненавижу его больше всего на свете. А ведь он кроток; ничему не учился, а учен, полон благородных намерений, любим всеми без исключения, всех околдовал и так всем вкрался в сердце — особенно моим людям, — что меня они ни во что не ставят… Но это не будет так продолжаться: борец исправит это. Остается разжечь мальчишку на борьбу, — вот этим я теперь и займусь.

(Уходит.)

СЦЕНА 2

Лужайка перед дворцом герцога.

Входят Розалинда и Селия.

Прошу тебя, Розалинда, милая моя сестричка, будь веселей.

Дорогая Селия, я и так изо всех сил стараюсь делать вид, что мне весело; а ты хочешь, чтобы я была еще веселей? Если ты не можешь научить меня, как забыть изгнанного отца, не требуй, чтобы я предавалась особенному веселью.

Я вижу, что ты не любишь меня так, как я тебя люблю. Если бы мой дядя, твой изгнанный отец, изгнал твоего дядю — герцога, моего отца, а ты все же осталась бы со мной, я приучила бы мою любовь смотреть на твоего отца как на моего; и ты так же поступила бы, если бы твоя любовь ко мне была столь же искренней, как моя к тебе.

Ну хорошо, я забуду о своей судьбе и стану радоваться твоей.

Ты знаешь, что у моего отца нет других детей, кроме меня, да и вряд ли будут; и, без сомнения, когда он умрет, ты будешь его наследницей, потому что все, что он отнял у твоего отца силой, я верну тебе из любви; клянусь моей честью, верну; и если я нарушу эту клятву, пусть я обращусь в чудовище! Поэтому, моя нежная Роза, моя дорогая Роза, будь весела.

С этой минуты я развеселюсь, сестрица, и буду придумывать всякие развлечения. Да вот… Что ты думаешь, например, о том, чтобы влюбиться?

Ну что ж, пожалуй, только в виде развлечения. Но не люби никого слишком серьезно, да и в развлечении не заходи слишком далеко — так, чтобы ты могла с честью выйти из испытания, поплатившись только стыдливым румянцем.

Какое же нам придумать развлечение?

Сядем да попробуем насмешками отогнать добрую кумушку Фортуну от ее колеса, чтобы она впредь равномерно раздавала свои дары.

Хорошо, если бы нам это удалось. А то ее благодеяния очень неправильно распределяются: особенно ошибается эта слепая старушонка, когда дело касается женщин.

Это верно; потому что тех, кого она делает красивыми, она редко наделяет добродетелью, а добродетельных обыкновенно создает очень некрасивыми.

Нет, тут ты уже переходишь из области Фортуны в область Природы: Фортуна властвует над земными благами, но не над чертами, созданными Природой.

Входит Оселок.

Неужели? Разве когда Природа создает прекрасное существо, Фортуна не может его заставить упасть в огонь? И хотя Природа дала нам достаточно остроумия, чтобы смеяться над Фортуной, разве Фортуна не прислала сюда этого дурака, чтобы прекратить наш разговор?

Действительно, тут Фортуна слишком безжалостна к Природе, заставляя прирожденного дурака прервать остроумие Природы.

А может быть, это дело не Фортуны, а Природы, которая, заметив, что наше природное остроумие слишком тупо для того, чтобы рассуждать о таких двух богинях, послала нам этого дурака в качестве оселка; потому что тупость дураков всегда служит точильным камнем для остроумия. — Ну-ка, остроумие, куда держишь путь?

Сударыня, вас требует к себе ваш батюшка.

Тебя сделали послом?

Нет, клянусь честью, но мне приказали сходить за вами.

Где ты выучился этой клятве, шут?

У одного рыцаря, который клялся своей честью, что пирожки отличные, и клялся своей честью, что горчица никуда не годится; ну, а я стою на том, что пирожки никуда не годились, а горчица была отличная. И, однако, рыцарь ложной клятвы не давал.

Как ты это докажешь, при всем твоем огромном запасе учености?

Да-да, сними-ка намордник со своей мудрости.

Ну-ка, выступите вперед обе; погладьте свои подбородки и поклянитесь своими бородами, что я плут.

Клянемся нашими бородами — как если бы они у нас были, — ты плут.

Клянусь моим плутовством, что, если бы оно у меня было, я был бы плут. Но ведь если вы клянетесь тем, чего нет, вы не даете ложной клятвы; так же и этот рыцарь, когда он клялся своей честью, — потому что чести у него никогда не было, а если и была, то он всю ее истратил на ложные клятвы задолго до того, как увидал и пирожки и горчицу.

Скажи, пожалуйста, на кого ты намекаешь?

На человека, которого любит старый Фредерик, ваш отец.

Любви моего отца довольно, чтобы я уважала этого человека. Не смей больше говорить о нем: высекут тебя на днях за дерзкие речи!

Очень жаль, что дуракам нельзя говорить умно о тех глупостях, которые делают умные люди.

Честное слово, ты верно говоришь: с тех пор как заставили молчать ту маленькую долю ума, которая есть у дураков, маленькая доля глупости, которая есть у умных людей, стала очень уж выставлять себя напоказ. Но вот идет мсье Ле-Бо.

У него полон рот новостей.

Сейчас он нас напичкает как голуби, когда кормят своих птенцов.

Тогда мы будем начинены новостями.

Тем лучше, с начинкой мы станем дороже.

Входит Ле-Бо.

Bonjour1, мсье Ле-Бо. Что нового?

Прекрасные принцессы, вы пропустили превосходную забаву.

Забаву? Какого цвета?

Какого цвета, сударыня? Как мне ответить вам?

Как вам позволит остроумие и Фортуна.

Или как повелит Рок.

Хорошо сказано: прямо как лопатой прихлопнул.

Ну, если я не стану проявлять свой вкус…

То ты потеряешь свой старый запах.

Вы меня смущаете, сударыня. Я хотел вам рассказать о превосходной борьбе, которую вы пропустили.

Так расскажите, как все происходило.

Я расскажу вам начало, а если вашим светлостям будет угодно, вы можете сами увидеть конец; ибо лучшее — еще впереди, и кончать борьбу придут именно сюда, где вы находитесь.

Итак, мы ждем начала, которое уже умерло и похоронено.

Вот пришел старик со своими тремя сыновьями…

Это похоже на начало старой сказки.

С тремя славными юношами прекрасного роста и наружности…

С ярлычками на шее: «Да будет ведомо всем и каждому из сих объявлений…».

Старший вышел на борьбу с борцом герцога Шарлем. Этот Шарль в одно мгновение опрокинул его и сломал ему три ребра, так что почти нет надежды, что он останется жив. Точно так же он уложил второго и третьего. Они лежат там, а старик отец так сокрушается над ними, что всякий, кто только видит это, плачет от сострадания.

Бедные!

Но какую же забаву пропустили дамы, сударь?

Как — какую? Именно ту, о которой я рассказываю.

Видно, люди с каждым днем все умнее становятся. В первый раз слышу, что ломанье ребер — забава для дам.

И я тоже, ручаюсь тебе.

Но неужели есть еще кто-нибудь, кто хочет испытать эту музыку на собственных боках? Есть еще охотники до сокрушения ребер? — Будем мы смотреть на борьбу, сестрица?

Придется, если вы останетесь здесь: это место назначено для борьбы, и сейчас она начнется.

Да, действительно, сюда все идут. Ну что ж, останемся и посмотрим.

Трубы.

Входят герцог Фредерик, вельможи, Орландо, Шарль и свита.

Начинайте. Раз этот юноша не хочет слушать никаких увещаний, пусть весь риск падет на его голову.

Это тот человек?

Он самый, сударыня.

Ах, он слишком молод! Но он смотрит победителем.

Вот как, дочь и племянница! И вы пробрались сюда, чтобы посмотреть на борьбу?

Да, государь, если вы разрешите нам.

Вы получите мало удовольствия, могу вас уверить; силы слишком неравны. Из сострадания к молодости вызвавшего на бой я пытался отговорить его, но он не желает слушать никаких увещаний. Поговорите с ним вы: может быть, вам, женщинам, удастся убедить его.

Позовите его, добрый мсье Ле-Бо.

Да, а я отойду, чтобы не присутствовать при разговоре.

Господин борец, принцессы зовут вас.

Повинуюсь им почтительно и с готовностью.

Молодой человек, это вы вызвали на бой Шарля, борца?

Нет, прекрасная принцесса: он сам всех вызывает на бой. Я только, как и другие, хочу померяться с ним силой моей молодости.

Молодой человек, дух ваш слишком смел для ваших лет. Вы видели страшные доказательства силы этого человека. Если бы вы взглянули на себя собственными глазами и оценили своим рассудком, страх перед опасностью посоветовал бы вам взяться за более подходящее дело. Мы просим вас ради себя самого подумать о безопасности и отказаться от этой попытки.

Да, молодой человек, ваша репутация не пострадает от этого: мы сами попросим герцога, чтобы борьба не продолжалась.

Умоляю вас, не наказывайте меня дурным мнением обо мне. Я чувствую себя очень виноватым, что отказываю хоть в чем-нибудь таким прекрасным и благородным дамам. Но пусть меня в этом поединке сопровождают ваши прекрасные глаза и добрые пожелания, и — если я буду побежден, стыдом покроется только тот, кто никогда не был счастлив; если же я буду убит, умрет только тот, кто желает смерти. Друзей моих я не огорчу, потому что обо мне некому плакать. Мир от этого не пострадает, потому что у меня нет ничего в мире. Я в нем занимаю только такое место, которое гораздо лучше будет заполнено, если я освобожу его.

Мне хотелось бы отдать вам всю ту маленькую силу, какая у меня есть.

Да и я бы отдала свою в придачу.

В добрый час! Молю небо, чтобы я ошиблась в вас!

Да исполнятся желания вашего сердца!

Ну, где же этот юный смельчак, которому так хочется улечься рядом со своей матерью-землей?

Он готов, сударь, но желания его гораздо скромнее.

Вы будете бороться только до первого падения.

Да, уж ручаюсь вашей светлости, так усердно отговаривавшей его от первого, что о втором вам его просить не придется.

Если вы надеетесь посмеяться надо мной после борьбы, вам не следует смеяться до нее. Но к делу.

Да поможет тебе Геркулес, молодой человек!

Я бы хотела быть невидимкой и схватить этого силача за ногу.

Шарль и Орландо борются.

О, превосходный юноша!

Будь у меня в глазах громовые стрелы, уж я знаю, кто лежал бы на земле.

Шарль падает. Радостные крики.

Довольно, довольно!

Нет, умоляю вашу светлость, — я еще не разошелся.

Как ты себя чувствуешь, Шарль?

Он не в состоянии говорить, ваша светлость.

Унесите его.

Шарля уносят.

Как твое имя, молодой человек?

Орландо, государь; я младший сын Роланда де Буа.

О если б ты другого сыном был!

Все твоего отца высоко чтили,

Но я всегда в нем находил врага.

Ты больше б угодил мне этим делом,

Происходи ты из другой семьи.

Но все ж будь счастлив. Ты — хороший малый.

Когда б ты мне назвал отца другого!

Герцог Фредерик, свита и Ле-Бо уходят.

Могла ли б так я поступить, сестрица?

Будь я на место моего отца?

Горжусь я тем, что я Роланда сын.

Пусть младший! Не сменил бы это имя,

Хотя б меня усыновил сам герцог.

Роланда мой отец любил как душу, —

Все разделяли эти чувства с ним.

Знай раньше я, что это сын его,

Прибавила б к своим мольбам я слезы,

Чтоб он не рисковал собой!

Сестрица,

Пойдем, его ободрим добрым словом.

Завистливый и злобный нрав отца

Мне сердце ранит.

(К Орландо.)

Как вы отличились!

Когда в любви так держите вы слово,

Как здесь все обещанья превзошли,

То счастлива подруга ваша.

Сударь,

Прошу, возьмите это и носите

На память обо мне, судьбой гонимой.

(Сняв с шеи цепь, передает ему.)

Дала б я больше вам, имей я средства. —

Пойдем, сестра.

Пойдем. — Прощайте, сударь.

Как благодарность выражу? Исчезли

Способности мои, а здесь остался

Немой чурбан, безжизненный обрубок.

Он нас зовет?..

Со счастием моим ушла и гордость.

Спрошу, что он хотел. — Вы звали, сударь?

Боролись славно вы и победили

Не одного врага.

Идем, сестра?

Иду, иду. — Прощайте.

Розалинда и Селия уходят.

Каким волненьем скован мой язык!

Я онемел; она же вызывала

На разговор. Погиб Орландо бедный:

Не силою, так слабостью сражен ты.

Входит Ле-Бо.

Любезнейший, дам вам совет по дружбе —

Уйти скорей. Хотя вы заслужили

Хвалу, и одобренье, и любовь,

Но герцог в настроении таком,

Что плохо он толкует ваш поступок.

Упрям наш герцог, а каков он нравом —

Приличней вам понять, чем мне сказать.

Благодарю вас, сударь. Но скажите:

Которая — дочь герцога из дам,

Здесь на борьбу смотревших?

Судя по нраву, ни одна из них;

На деле ж та, что меньше, дочь его,

Другая — дочь им изгнанного брата.

Здесь задержал ее захватчик-дядя

Для дочери своей; а их любовь

Нежней родных сестер природной связи

Но я скажу вам: герцог начинает

Питать к своей племяннице немилость,

Основанную только лишь на том,

Что весь народ достоинства в ней видит

И из-за доброго отца жалеет.

Ручаюсь жизнью: гнев против нее

Внезапно может вспыхнуть… Но прощайте:

Надеюсь встретить вас в условьях лучших

И дружбы и любви у вас просить.

Я вам весьма признателен; прощайте.

Ле-Бо уходит.

Так все равно я попаду в капкан:

Тиран ли герцог, или брат — тиран…

О, ангел Розалинда!

(Уходит.)

СЦЕНА 3

Комната во дворце.

Входят Селия и Розалинда.

Ну, сестра, ну, Розалинда! Помилуй нас, Купидон! Ни слова?

Ни одного, чтобы бросить на ветер.

Нет, твои слова слишком драгоценны, чтобы тратить их даром; но брось хоть несколько слов мне; ну, сокруши меня доводами рассудка.

Тогда обе сестры погибнут: одна будет сокрушена доводами рассудка, а другая лишится рассудка без всяких доводов.

И все это из-за твоего отца?

Нет, кое-что из-за дочери моего отца. О, сколько терний в этом будничном мире!

Нет, это простые репейники, сестрица, брошенные на тебя в праздничном дурачестве; когда мы не ходим по проторенным дорогам, они цепляются к нашим юбкам.

С платья я легко стряхнула б их, но колючки попали мне в сердце.

Сдуй их прочь.

Я попыталась бы, если бы мне стоило только дунуть, чтобы получить этого юношу.

Полно, полно, умей бороться со своими чувствами.

О, они стали на сторону лучшего борца, чем я.

Желаю тебе успеха. Когда-нибудь ты поборешься с ним, и он еще положит тебя на обе лопатки. Но шутки в сторону — поговорим серьезно: возможно ли, чтобы ты сразу вдруг почувствовала такую пылкую любовь к младшему сыну старого Роланда?

Герцог, отец мой, любил его горячо.

Разве из этого следует, что ты должна горячо любить его сына? Если так рассуждать, то я должна его ненавидеть, потому что мой отец горячо ненавидел его отца. Однако я Орландо не ненавижу.

Нет, ты не должна его ненавидеть ради меня.

За что мне его ненавидеть? Разве он не выказал своих достоинств?

Дай мне любить его за это, а ты люби его потому, что я его люблю. Смотри, сюда идет герцог.

Как гневно он глядит!

Входят герцог Фредерик и вельможи.

Сударыня, спешите удалиться

От нашего двора.

Я, дядя?

Да!

И если через десять дней ты будешь

Не дальше, чем за двадцать миль отсюда,

То смерть тебе.

Молю я вашу светлость:

Позвольте мне в дорогу взять с собой

Сознание того, в чем я виновна.

Когда сама себя я вопрошаю

И ясно сознаю свои желанья, —

Коль я не сплю и не сошла с ума

(Чего, надеюсь, нет), — то, милый дядя,

Я никогда и нерожденной мыслью

Не оскорбляла вас.

Язык измены!

Когда б слова служили очищеньем!

Изменники всегда святых невинней.

Достаточно, что я тебе не верю.

Меня не может подозренье сделать

Изменницей. Скажите, в чем измена?

Дочь своего отца ты — и довольно.

Я дочерью его была в то время,

Когда отца с престола вы свергали;

Я дочерью его была в то время,

Когда отца послали вы в изгнанье.

Измена нам в наследство не дается.

А если б даже это было так,

То мой отец изменником ведь не был.

Не будьте ж так ко мне несправедливы:

В несчастье я изменницей не стала.

Мой государь, послушайте меня…

Да, я ее из-за тебя оставил,

Иначе б ей пришлось с отцом скитаться.

Я не просила вас ее оставить, —

То были ваша воля, ваша жалость:

Дитя — я не могла ценить ее.

Теперь же оценила; коль она

Изменница, я тоже; с нею вместе

Мы спали, и учились, и играли:

Где б ни было, как лебеди Юноны,

Мы были неразлучною четой.

Она хитрей тебя! Вся эта кротость,

И самое молчанье, и терпенье

Влияют на народ: ее жалеют.

Глупа ты! Имя у тебя ворует

Она: заблещешь ярче и прекрасней

Ты без нее. Не размыкай же уст:

Неколебим и тверд мой приговор;

Я так сказал — она идет в изгнанье.

Приговори к тому же и меня,

Мой государь: жить без нее нет сил.

Глупа ты! — Ну, племянница, сбирайтесь;

Пропустите вы срок — порукой честь

И слов моих величье, — вы умрете.

Герцог Фредерик и свита уходят.

О бедная сестра! Куда пойдешь ты?

Ну, хочешь, поменяемся отцами?

Прошу тебя, не будь грустней меня.

Причин есть больше у меня.

Нет-нет!

Утешься. Знаешь, он изгнал меня,

Родную дочь.

Он этого не сделал.

Нет? Значит, в Розалинде нет любви,

Чтоб научить тебя, что мы — одно.

Нас разлучить? Нам, милая, расстаться?

Пусть ищет он наследницу другую.

Давай же думать, как нам убежать,

Куда идти и что нам взять с собой.