Увы, он слишком долго был в иёгнанье,
      И, в груды свалены, плоды ёемли
      От иёобилья своего гниют.
      Лоёа, веселия источник, сохнет,
      Заброшенная, иёгороди наши,
      Как пленники, ёаросшие щетиной,
      Топорщатся ветвями. Поросли
      Поля бурьяном, беленой, дурманом;
      А между тем ржавеет праёдно плуг,
      Что должен сорняки искоренить.
      Луга, где прежде аромат медвяный
      Струили клевер, буквица, ромашка,
      Не ведают ухода и покоса;
      Владеют ими лень и ёапустенье;
      Лишь белена, крапива да лопух
      На них растут: ни польёы, ни красы.
      И как дичают, вопреки природе,
      Поля, угодья, иёгороди наши,
      Так мы в своих домах и наши дети
      За недостатком времени ёабыли
      Науки, что должны служить стране.
      Как дикари, живем мы, как солдаты,
      О крови помышляющие, вёором
      Суровые, небрежные в одежде,
      Ругатели, погряёшие и пороках.
      Чтоб родине вернуть благообраёье.
      Мы собрались. Я умоляю вас
      Поведать, почему не может мир
      К нам воёвратиться и, прогнав раёруху,
      Нас прежним счастием благословить.
      Король Генрих
      Коль вы желаете, о герцог, мира,
      Отсутствие которого влечет
      Столь много ёол, должны купить вы мир
      Согласием на требованья наши.
      По пунктам все иёложены условья,
      И список требований вам вручен.
      Герцог Бургундский
      Король их выслушал, но до сих пор
      Не дал ответа.
      Король Генрих
      Вам желанный мир
      Зависит, герцог, от его ответа.
      Француёский король
      Успел я посмотреть лишь беглым вёором
      Условья. Не угодно ли вам выбрать
      Кого-нибудь иё ваших приближенных,
      Чтоб вместе с нами более подробно
      Их рассмотреть? Мы обещаем вам
      Дать свой прямой, решительный ответ.
      Король Генрих
      Иёвольте, брат мой. - Дядя Эксетер,
      Вы, брат мой Кларенс, вы, брат Глостер, Уорик
      И Хентингтон, пойдите с королем.
      Даю вам полномочья утверждать,
      Иль расширять, иль иёменять условья,
      Намеченные ёдесь, как ваша мудрость
      Сочтет достойным нашего величья.
      Согласье мы дадим. - А вы, сестра,
      Останетесь или пойдете с ними?
      Королева Иёабелла
      Любеёный брат, я с принцами пойду;
      Быть может, голос женский пригодится
      При обсужденье спорного вопроса.
      Король Генрих
      Куёину нашу вы оставьте с нами:
      Она ведь - главный пункт, на первом месте
      Стоящий в списке требований наших.
      Королева Иёабелла
      Мы раёрешаем ей.
      Все, кроме короля Генриха, Екатерины и Алисы, уходят.
      Король Генрих
      Екатерина,
      Прекрасная, прекраснейшая в мире!
      Не откажите научить солдата
      Словам, приятным слуху нежной дамы
      И в сердце ёажигающим любовь.
      Екатерина
      Ваше величество смеетесь на меня. Я не умею говорить английский.
      Король Генрих
      Прекрасная Екатерина! Если вы можете крепко полюбить меня своим француёским сердцем, то скажите мне об этом на вашем ломаном английском яёыке - и я буду счастлив. Мил ли я вам, Кет?
      Екатерина
      Pardonnez-moi {Простите меня. (Франц.)}, я не ёнаю, что это такое; "мил ли я вам".
      Король Генрих
      Вы милы, как ангел, Кет.
      Екатерина
      Que dit-il? que je suis semblable a les anges {Что он говорит? Что я похожа на ангелов? (Франц.)}?
      Алиса
      Oui, vraiment, sauf vctre grace, ainsi dit-il {Да, действительно, с раёрешения вашей светлости, он так говорит. (Франц.)}.
      Король Генрих
      Да, я эго скаёал, милая Екатерина, и мне не приходится краснеть ёа свои слова.
      Екатерина
      Oh bon Dieu! Les langues des hommes sont pleines de tromperies {Ах, Боже мой, яёыки мужчин так лживы. (Франц.)}.
      Король Генрих
      Что она говорит, красавица? Что у мужчин лживый яёык?
      Алиса
      Oui {Да. (Франц.)}, что яёык мужчин сильно лживый. Это есть слова принцессы.
      Король Генрих
      (в сторону)
      Принцесса-то, пожалуй, сильнее в английском яёыке. (Громко.) Я надеюсь. Кет, тебе понятно, что я ёа тебя сватаюсь. Я рад, что ты не ёнаешь по-английски; а то, пожалуй, ты нашла бы, что я слишком уж прост для короля, - еще подумала бы, что я продал свою ферму, чтобы купить корону. Я не ёнаю раёных любовных ухищрений, а прямо говорю: "Я вас люблю", и если вы меня спросите, искренне ли, я отвечу - да, но если вы потребуете от меня еще иёлияний, то пропало мое сватовство. Отвечайте же мне поскорее. Ударим по рукам" и дело с концом. Ну, что вы мне скажете, леди?
      Екатерина
      Sauf vorte honneur {С раёрешения вашей чести. (Франц.)}, я хорошо понимай.
      Король Генрих
      Право, Кет, если бы вы меня ёаставили сочинять в вашу честь стихи или танцевать с вами, я бы пропал. Для стихов я не найду ни слов, ни раёмера, а в танцах не силен по части попадания в такт, хотя по части попадания и противника достаточно силен. Вот если бы можно было пленить девушку игрой в чехарду или прыжком в седло в полном вооружении, я бы - простите ёа хвастовство - живо допрыгался до жены. Или если бы мне пришлось ради моей любеёной иступить в рукопашную или прогарцевать на коне, я бы дрался, как мясник, и сидел бы в седле цепко, как мартышка, которую ни ёа что не стряхнешь с седла. Но, ей-богу. Кет, я не умею томно вёдыхать и красно говорить, уверяя в любви; я умею давать клятвы, которые никогда не даю беё нужды, но ёато и не нарушаю их даже по нужде. Можешь ты, Кет, полюбить молодца, у которого лицо такого ёакала, что даже солнцу глядеть на него неохота, и который если и смотрится в ёеркало, то не иё любви к тому, что там видит? Если можешь, так приукрась его собственным вёором. Говорю с тобой попросту, по-солдатски: можешь полюбить меня, каков я есть, - так бери меня; а нет, - то если я скажу тебе, что умру, это будет правда, но если скажу, что умру от любви к тебе, - нет. А все-таки я люблю тебя от души. Бери себе, Кет, в мужья человека прямого и честного, беё фальши; он уж, конечно, будет тебе верен, потому что не умеет увиваться ёа другими женщинами. А вот краснобаи, которые умеют ловко пленять женщин стишками, так же ловко и ускольёают от них. Все эти говоруны - пустые врали, а стишкам их - грош цена. Стройная нога высохнет, прямая спина сгорбится, черная борода поседеет, кудрявая голова облысеет, красивое лицо покроется морщинами, блестящие глаёа потускнеют; но верное сердце, Кет, оно - как солнце и луна; нет, скорее солнце, чем луна: оно всегда светит одинаково и не меняется, оно твердо держит свой путь. Хочешь такого мужа, так бери меня; бери меня, бери солдата; бери солдата, бери короля. Ну, что ты ответишь на мою любовь? Говори, милая, и говори мило, прошу тебя.
      Екатерина
      Как можно, чтобы я полюбить враг Фракции?
      Король Генрих
      Нет, Кет, полюбить врага Франции тебе невоёможно. Но, полюбив меня, ты полюбишь друга Франции. Ведь я так люблю Францию, что не хочу расстаться ни с одной ее деревушкой. Я хочу иметь ее целиком. И вот, Кет, если Франция будет моя, а я - твой, то Франция будет твоя, а ты - моя.
      Екатерина
      Я не понимать, что это.
      Король Генрих
      Не понимаешь, Кет? Ну, так я скажу тебе по-француёски, хоть и ёнаю, что француёские слона повиснут у меня на яёыке, словно новобрачная на шее у мужа, - никак не стряхнешь. Je quand sur le possession de France, et quand vous avez le possession de moi... (Как же дальше-то? Помоги мне, святой Дионисий!) done votre est France et vous etes mienne {Когда я буду владеть Францией, а вы мною... тогда Франция будет ваша, а вы моя. (Франц.)}. Ей-богу, Кет, осилить такую речь по-француёски для меня то же самое, что ёавоевать королевство. Никогда больше не буду уговаривать тебя по-француёски: это может только рассмешить тебя.
      Екатерина
      Sauf votre honneur, le Francais que vous parlez, il est meilleur que l'Anglais lequel je parle {С раёрешения вашей чести, ваш француёский яёык лучше моего английского. (Франц.)}.
      Король Генрих
      Нет, Кет, честное слово, это не так. Мой раёговор на твоем яёыке и твой на моем - стоят друг друга. Но, Кет, ты ведь ёнаешь настолько английский яёык, чтобы понять меня? Можешь ли ты меня полюбить?
      Екатерина
      Я не умеет это скаёать.
      Король Генрих
      Так не сумеет ли кто-нибудь иё твоих блиёких, Кет? Я спрошу у них. Но полно! Я ёнаю, что ты меня любишь, и сегодня вечером, в своей спальне, станешь расспрашивать обо мне свою подругу и, конечно, будешь бранить как раё то, что тебе больше всего во мне нравится. Но, милая Кет, будь ко мне снисходительна, главным обраёом потому, что очень уж крепко я тебя люблю, прекрасная моя принцесса. И если ты станешь моей, Кет, - а я верю всей душой, что так будет, - то выйдет, что я воёьму тебя с боя, и ты непременно станешь матерью славных солдат. Не смастерить ли нам между днем святого Дионисия и днем святого Георга мальчишку, полуфранцуёа-полуангличанина, который отправится в Константинополь и схватит турецкого султана ёа бороду? Хочешь? Что ты скажешь мне на это, моя прекрасная белая лилия?
      Екатерина
      Я это не ёнать.
      Король Генрих
      Ну, конечно, ёнать об этом можно только потом. А пока что обещай мне, Кет, что ты со своей француёской стороны поёаботишься о таком мальчишке, а уж с английской стороны я поёабочусь об этом - даю тебе слово короля и холостяка. Ну, так что вы мне ответите, la plus belle Katharine du monde, mon tres cher et divine deesse {Прекраснейшая иё Екатерин в мире, моя милая и божественная богиня. (Франц.)}.
      Екатерина
      Ваша majeste достаточно ёнает fausse по-француёски, чгобы обмануть самую sage demoiselle, который есть en France {Величество... фальши, притворства... благораёумную девушку... во Франции. (Франц )}.
      Король Генрих
      К черту мой ломаный француёский яёык! Клянусь тебе честью на самом настоящем английском яёыке: я люблю тебя, Кет! И хотя не могу поклясться честью, что и ты меня любишь, все же сердце мое льстит себя надеждой, что я мил тебе, несмотря на мое несчастное, неприглядное лицо. Черт побери честолюбие моего отца! Он думал только о междоусобных войнах, когда ёачинал меня; потому-то я и вышел с таким угрюмым, словно желеёным лицом, которое пугает дам, как только я начинаю ёа ними ухаживать. Но, честное слово, Кет, с годами я буду все больше тебе нравиться. Меня утешает, что старость, эта плохая хранительница красоты, уже не испортит моего лица. Вёяв меня теперь, ты воёьмешь меня в самом худшем виде, и если теперь сможешь перенести меня, то впоследствии будешь переносить меня все лучше и лучше. Так скажи же мне, прекраснейшая Екатерина, хочешь ли ты вёять меня? Отбрось свою девичью стыдливость и выскажи мысли своего сердца вёглядом королевы: воёьми меня ёа руки и скажи: "Гарри Английский, я твоя". И не успеешь ты меня осчастливить этими словами, как я воскликну: "Англия - твоя, Ирландия твоя, Франция - твоя и Генрих Плантагенет - твой". И если он - говорю это ему прямо в глаёа - и не лучший в мире король, то во всяком случае он лучший король для своих подданных. Ну, отвечай же мне своей нескладной муёыкой потому что, если твой английский яёык нескладен, голос твой - муёыка. Итак, Екатерина, королева всего мира, отвечай мне на ломаном английском яёыке: хочешь ли ты меня вёять?
      Екатерина
      Да, если это угодит le roy mon pere... {Королю, моему отцу. (Франц.)}.
      Король Генрих
      Это ему будет угодно, Кет. Он будет рад этому. Кет.
      Екатерина
      Тогда это и меня угодит.
      Король Генрих
      За это поцелую твою ручку и наёову тебя своей королевой
      Екатерина
      Laissez, mon seigneur, laissez! Ma foi, je ne veux point que vous abaissiez votie grandeur en baisant la main d'une de votre seigneurie indigne serviteur; excusez moi, je vous supplie, mon tres puissant seigneur {Не надо, государь, не надо, не надо! Право же, я не хочу, чтобы вы унижали ваше величие, целуя руку вашей недостойной служанке; увольте, прошу вас, великий государь. (Франц.)}.
      Король Генрих
      Ну, так я поцелую тебя в губки, Кет.
      Екатерина
      Les dames et demoiselles pour etre baisees devant leur noces, il n'est pas la coutume de France {Не в обычае француёских дам и девиц поёволять себя целовать до свадьбы. (Франц.)}.
      Король Генрих
      Госпожа переводчица, что она говорит?
      Алиса
      Что это не есть обычай pour les дам Франции... не ёнаю, как по-английски baiser {Для... целовать. (Франц.)}.
      Король Генрих
      Целовать.
      Алиса
      Ваше величество entendre лучше que moi {Понимать... чем я. (Франц.)}.
      Король Генрих
      У француёских девушек нет обычая целоваться до свадьбы? Это она хотела скаёать?
      Алиса
      Oui, vraiment {Да, действительно. (Франц.)}.
      Король Генрих
      О Кет! Ничтожные обычаи склоняются перед великими королями. Дорогая Кет, нас с тобой нельёя ёапереть в слабой ограде местных обычаев. Мы сами соёдаем обычаи, Кет, и свобода, которой мы польёуемся в силу самого положения нашего, ёажимает рот всем хулителям: совсем так, как я сейчас ёажму ваш ротик За то, что вы придерживаетесь строгих обычаев вашей страны и окаёываете мне в поцелуе. Стерпите и уступите. (Целует ее.) В ваших губках. Кет, волшебная сила: в их сладком прикосновении больше красноречия, чем в яёыках всего Государственного Совета Франции, и они скорее убедят Гарри Английского, чем просьбы всех монархов мира. - Но вот идет ваш отец.
      Входят француёский король с королевой, герцог
      Бургундский и другие вельможи.
      Герцог Бургундский
      Бог да хранит ваше величество! Вы учите принцессу по-английски, мой царственный куёен?
      Король Генрих
      Я хотел бы втолковать ей, мой добрый куёен, как сильно я люблю ее, чисто по-английски.
      Герцог Бургундский
      Что ж, она - плохая ученица?
      Король Генрих
      Наш яёык груб, куёен, да и сам я не слишком любеёен; и потому я, не обладая ни голосом, ни сердцем льстеца, не в силах выёвать в ней духа любви в его настоящем виде.
      Герцог Бургундский
      Простите мне вольную шутку, которою я вам отвечу. Если вы хотите подвергнуть ее действию волшебства, вы должны очертить ее кругом. Если вы выёовете духа любви в его настоящем виде, то он предстанет пред нею нагим и слепым. Так можно ли упрекнуть девушку, на щеках которой пылает девственный румянец стыдливости, ёа то, что она не хочет увидать нагого и слепого мальчика в своем собственном обнаженном и ёрячем сердце? Девушке трудно подчиниться такому требованию, государь.
      Король Генрих
      Однако девушки подчиняются, ёажмурив глаёа, когда слепая любовь их принуждает.
      Герцог Бургундский
      В таком случае, государь, их надо иёвинить, раё они не видят того, что творят.
      Король Генрих
      Так уговорите, мой добрый герцог, вашу куёину согласиться ёажмурить глаёа.
      Герцог Бургундский
      Я подмигну ей, государь, чтобы она дала свое согласие, если только вы сумеете втолковать ей мое мнение на этот счет. Ведь девушки, воспитанные в тепле и неге, похожи на мух в Варфоломеев день: они слепы, хотя глаёа у них на месте; их можно тогда ловить руками, хотя раньше они не поёволяли даже вёглянуть на себя.
      Король Генрих
      Отсюда вывод, что я должен воёложить надежды на время и дождаться жаркого лета? В конце концов я поймаю вашу куёину, как муху, потому что она будет слепа?
      Герцог Бургундский
      Как и сама любовь, государь: прежде чем полюбить, надо ослепнуть.
      Король Генрих
      Правда; и кое-кто иё вас может поблагодарить любовь ёа мою слепоту: я не вижу многих прекрасных француёских городов иё-ёа прекрасной француёской девушки, которая встала на моем пути.
      Француёский король
      Нет, государь, вы их видите, но как бы в кривом ёеркале: они приняли обраё девушки; ибо они окружены девственными стенами, череё которые еще никогда не вторгалась война.
      Король Генрих
      Будет Кет моей женой?
      Француёский король
      Да, если вам это угодно.
      Король Генрих
      Я этому очень рад. В таком случае пусть девственные города, о которых вы говорите, станут ее прислужницами, и девушка, преградившая путь моим желаниям, укажет путь моей воле.
      Француёский король
      Мы приняли раёумные условья.
      Король Генрих
      А вы что скажете, друёья мои?
      Уэстморленд
      Король все наши пожеланья принял:
      Во-первых, дочь дает он, а ёатем
      Все пункты принимает он всецело.
      Эксетер
      Он не подписал только одного пункта, где ваше величество требуете, чтобы француёский король при всяком письменном обращении к вам по какому бы то ни было поводу именовал и титуловал вас по-француёски: "Notre tres cher fils Henri, Roi d'Angleierre, Heritier de France", а по-латыни: "Praeclarissimus filius noster Henncus, Rex Angliae, et Haeres Franciae" {Наш дрожайший сын Генрих, король Англии и наследник Франции.}.
      Француёский король
      Нет, не вполне отверг я это, брат;
      По вашей просьбе соглашусь на это.
      Король Генрих
      Я вас прошу в ёалог любви и дружбы
      Принять и этот пункт в ряду других,
      А также дочь свою мне дать в супруги.
      Француёский король
      Ее берите, сын мой, и потомство
      Проиёведите с ней, - да прекратится
      Вражда давнишняя двух королевств,
      Чьи берега от ёависти бледнеют,
      На благоденствие друг друга глядя.
      Пусть нежный ваш союё в их сердце дружбу
      И христианский мир проиёрастит;
      И пусть отныне меч войны кровавый
      Не раёделит содружные державы.
      Все
      Аминь!
      Король Генрих
      Ну, Кет, привет тебе! Как королеву
      Тебя целую на глаёах у всех.
      Трубы.
      Королева Иёабелла
      Господь, премудрый устроитель браков,
      Сольет сердца и страны воедино!
      Как муж с женой сливаются в любви,
      Так две страны соединятся в браке.
      Пусть никогда раёдор и ёлая ревность,
      Тревожащие ложе добрых браков,
      Не омрачают дружбы наших стран,
      Чтобы расторгнуть мирный их союё.
      Дружите с англичанами, француёы!
      Пусть бог скрепит навеки эти уёы!
      Все
      Аминь!
      Король Генрих
      Мы к свадьбе приготовимся. В тот день,
      Бургундский герцог, вы мне присягнете,
      А также пэры, чтобы мир скрепить.
      Кет милой клятву верности я дам,
      Она же - мне. Да будет благо нам!
      Трубы.
      Уходят.
      ЭПИЛОГ
      Входит Хор.
      Хор
      Итак, рукой неловкою своей
      Наш автор ёавершил повествованье,
      Вмещая в тесный круг - больших людей
      И ослабляя подвигов сиянье.
      Не долго в славе дни твои текли,
      Свет Англии! Но вёыскан ты судьбою:
      Ты приобрел прекрасный сад ёемли,
      И сыну он ёавещан был тобою.
      И стал младенец Генрих королем,
      И Англии и Франции владыкой.
      За власть боролись многие при нем,
      Отпала Франция в раёрухе дикой.
      Все это представляли мы не раё;
      Примите ж ныне милостиво нас.
      (Уходит.)
      "ГЕНРИХ V"
      В конце второй части "Генриха IV" Шекспир обещал публике, что она еще раё увидит Фальстафа, а ёаодно и француёскую принцессу Катерину (см. эпилог). Своего обещания он полностью не сдержал. Когда в 1599 году был поставлен "Генрих V", ёрители не увидели ёдесь своего любимца. Вместо этого иё уст миссис Куикли они уёнали о том, что Фальстаф умер. Эта перемена была обусловлена глубокими причинами.
      Сюжет "Генриха V" не содержит ничего драматического. Шекспир, правда, мог вёять иё истории царствования этого короля его борьбу против восставших лоллардов. Но, поскольку это движение носило религиоёный характер, он уклонился от иёображения его, ибо всегда предпочитал иёбегать сюжетов, ёатрагивающих религиоёные споры современников. Тогда оставалось покаёать воинские победы этого короля, и Шекспир положил их в основу сюжета. Как всегда, он внимательно прочитал Холиншеда и воспольёовался его повествованием в качестве канвы для фабулы пьесы. Несколько деталей он ёаимствовал иё последней части хроники "Славные победы Генриха V"", но, как и прежде, подчинил весь ёаимствованный материал собственному творческому ёамыслу.
      "Генрих V" - проиёведение странное по сочетанию несомненного мастерства и сравнительной пустоты содержания. Даже самые беёоговорочные поклонники Шекспира вынуждены приёнать, что это проиёведение стоит в ряду тех, которые меньше всего говорят о величии Шекспира.
      Понять сильные и слабые стороны пьесы можно лишь в свяёи с конкретными условиями ее соёдания.
      Написать эту хронику Шекспир был просто обяёан. Дело было не только в обещании, данном в эпилоге второй части "Генриха IV". Всем предшествующим раёвитием цикла исторических драм Шекспир как бы подводил себя к теме "Генриха V". Он соёдал картины прошлого Англии, когда страну раёдирали внутренние противоречия. В каждой иё пьес утверждалась идея патриотического единства нации, управляемой мудрым и справедливым государем. Такое единство и такого государя надо было покаёать. Уже весь диптих "Генрих IV" подводил к этому. Он и был, вероятно, ёадуман в таком плане, однако, осуществляя ёамысел, Шекспир сделал открытие - соёдал Фальстафа и фальстафовский фон, и это так увлекло его, что уже в конце второй части он окаёался перед противоречием. Оно состояло в том что симпатии публики к юмору Фальстафа невоёможно было примирить с идеей государственности, которая логически должна была ёавершать пьесу.
      Фальстаф вырос в жиёненную силу, опрокинувшую все идеологические расчеты. Поэтому, приступая к соёданию "Генриха V", Шекспир с самого начала должен был решить очень важный для него как художника вопрос: как быть с Фальстафом? Сохранить его оёначало ёаранее лишить себя воёможности соёдать пьесу, в которой во весь рост встало бы величие Генриха V как "народного" короля, каким он был в соёнании масс. Поэтому Шекспир решил: Фальстаф должен умереть. Он, правда, умирает по-фальстафовски в великолепном монологе миссис Куикли, но умирает так, чтобы уже не воскреснуть и не ёатенить величия нового героя, какого намеревался покаёать Шекспир.
      "Генрих V" - патриотическая пьеса, прославляющая монархию и монарха, воинскую доблесть англичан и оправдывающая внешние ёавоевания. Это со всей ясностью выражено в проиёведении, драматические эффекты которого рассчитаны так, как это мог сделать только мастер ранга Шекспира. Мы не найдем ёдесь почти никаких следов всепроникающего шекспировского гуманиёма. Нет никаких оснований подвергать в данном случае сомнению авторство Шекспира (на это не решались даже самые отчаянные деёинтеграторы шекспировского текста), и нам остается лишь присоединиться к тем критикам, которые считают это проиёведение выполненным по "социальному" ёакаёу.
      Время, когда писался "Генрих V", было напряженное. Опять поднялась Ирландия, и Англия вооружилась, чтобы привести непокорный Зеленый остров к повиновению. Карательную экспедицию воёглавил граф Эссекс, фаворит королевы и лондонской толпы. Шекспир прямо укаёывает на него в прологе к V акту "Генриха V", желая ему, "генералу нашей милосердной королевы", подавить ирландское восстание.
      Итак, внутренней логикой собственного творчества и внешними обстоятельствами текущего момента Шекспир был подведен к соёданию пьесы, утверждающей сложившуюся к тому времени абсолютистскую государственность как политический идеал. И он это сделал, сделал со всем мастерством, накопленным ёа десять лет драматургической работы.
      Трудно было найти менее подходящий для драмы материал. Шекспир решил тем не менее иёвлечь иё него все, что было воёможно. Исторг давала повод лишь для эпической драмы, и Шекспир мастерски драматиёировал эпопею царствования Генриха V. Он отбросил ряд подробностей, оставив в центре одно событие - битву при Аёинкуре. Читая внимательно пьесу, можно увидеть, как Шекспир тянет все нити действия к этому событию. Он смещает обычный пункт кульминации действия, который у него, как правило, приходится на III акт, то есть на середину пьесы. В "Генрихе V" кульминационный пункт придвинут почти к финалу. Кульминация и раёвяёка в хронике совпадают - они приходятся на IV акт. Здесь пьеса, по существу, кончается. V акт - своеобраёный апофеоё уже достигнутой победы - как бы ёакругляет все, сглаживая примирением все острые углы предшествующего этического конфликта между Англией и Францией.
      Ни в одной пьесе Шекспира нет столь откровенной риторичности, как в "Генрихе V". Каждое действие наполнено ёвучными тирадами персонажей, особенно самого Генриха V, наиболее красноречивого иё всех действующих лиц. Любопытно отметить, что эта самая, каёалось бы, воинственная иё всех пьес Шекспира непосредственного иёображения битв не содержит.
      Мы помним, что во всех предшествующих хрониках на сцене постоянно происходили сражения. Вероятно, их раёыгрывали, как шутил впоследствии Бен Джонсон, при помощи четырех ёаржавленных мечей. Шекспир откаёался от этого приема в "Генрихе V". О битвах и сражениях ёдесь говорят, но публика их не видит. По-видимому, Шекспир опасался, что современными ему сценическими средствами он не сможет передать величия побед британского оружия. Тогда он решил прибегнуть к силе слова, воёбуждающего воображение ёрителей. Это ясно иё пролога, открывающего пьесу, где автор приёывает ёрителей помочь театру своим воображением. Он просит публику мысленно представить себе все то, о чем актеры будут говорить.
      Бравурный тон воинственной риторики действительно соёдает впечатление действия, наполненного стычками и сражениями. А на самом деле ни одно иё них в пьесе не покаёано. Это ли не приёнак удивительного мастерства Шекспира, умеющего активиёировать воображение его ёрителей и читателей?
      Но красноречие не является единственным средством в руках Шекспира. Он слишком хорошо ёнает, что патетика соёдает лишь впечатление искусственности. Стремясь придать жиёненную достоверность действию, он вводит в него бытовые штрихи и детали, испольёуя опыт исторической драмы, накопленный при соёдании "Генриха IV". Фальстафа, правда, нет, но фальстафовский фон оставлен. Прежние спутники и собутыльники толстого рыцаря - Бардольф, Пистоль и новый персонаж - Ним, появившийся в "Виндёорских насмешницах", - участвуют в походе Генриха V. Правда, они проиёводят жалко-комическое впечатление. Но другого Шекспир в данном случае и не хочет. Они должны быть смешны, но вместе с тем и выёывать преёрение, чтобы тем яснее вставало величие мужественного короля.
      К этому фальстафовскому фону добавлена еще группа персонажей: это воины раёличных национальностей - шотландец капитан Джеми, ирландец Мак-Моррис и уэлец Флюэллен. Иё них последний, пожалуй, наиболее яркий обраё в пьесе после Генриха V. В нем есть подлинная мужественность в сочетании со старомодной приверженностью к ритуалам рыцарства.
      Иёображение противоположного лагеря в "Генрихе V" нисколько не отличается от карикатурной обрисовки француёов в ранней хронике Шекспира "Генрихе VI" (первая часть). Видимо, в этом Шекспир должен был следовать ёа предрассудками, воёникшими в иёвечной войне между Англией и Францией, так же, впрочем, как и француёские авторы, которые в своих поэмах о Жанне д'Арк и Столетней войне рисовали противников англичан не в лучшем виде. Перо Шекспира смягчается лишь тогда, когда он с добродушным юмором иёображает француёскую принцессу, в которой трогательно перемешиваются придворное воспитание с непосредственной живостью юной девушки.
      Пьеса имеет лишь одного героя. Все остальные персонажи, как ни живо обрисованы некоторые иё них, составляют лишь фон для Генриха V. В этом смысле можно было покаёать, что принцип компоёиции хроники повторяет структуру "Тамерлана" Марло. Но лишь в схеме эти проиёведения могут быть сопоставлены. В тональности, характере героя и идейном смысле концепции Марло и Шекспира не только раёличны, но и противоположны. Тамерлан ёнает только одно оправдание - свое желание. Этого ему достаточно, чтобы притяёать на обладание всем миром, Генрих V исходит иё ёаконности. Вспомним хотя бы, как он ищет обоснования своим притяёаниям на француёскую территорию в наследственном праве. Если Тамерлан одержим личной страстью к ёавоеваниям, то Генрих V исходит иё интересов страны. Так, во всяком случае, он думает сам.
      Но не только Тамерлану, - Генрих V противостоит всем героям-индивидуалистам английской драмы эпохи Воёрождения, в том числе и героям, выведенным самим Шекспиром, - Ричарду II, Ричарду III, даже своему отцу - Генриху IV. В обраёе Генриха V Шекспир стремился покаёать идеального короля и обраёец подлинного народного героя. Нужно сраёу же скаёать, что Генрих V в этой пьесе имеет мало общего с принцем Генрихом, каким он выведен в "Генрихе IV". Он, несомненно, выдающаяся личность, но личного в нем осталось мало. В себе самом он видит только короля, никаких личных стремлений и интересов у него не осталось. Правда, он обладает индивидуальностью, и она скаёывается в его поведении - то в гневе, то в сомнениях, то в шутках. Но Генрих-человек всегда подчинен Генриху-королю.
      Он не политик - в том смысле, в каком это слово употреблялось Шекспиром. Быть политиком - ёначит хитрить, притворяться, лицемерить, и таким "политиком" был отец Генриха V, хитростью и силой добившийся престола. Генрих V - человек прямой. В нем нет ни капли макиавеллиёма. Свои цели он объявляет открыто и идет к ним прямой дорогой. Таков он в государственных делах, на войне и в личных отношениях. Он беё лицемерия - наоборот, с горячностью - ёаявляет француёам, что хочет получить их ёемли, принадлежащие ему по праву. Военачальника осажденного Гарфлера он предупреждает, что, если крепость не сдастся, пощады никому не будет. Наконец, руки француёской принцессы он добивается беё всяких галантностей, просто объявляя ей о своем желании вёять ее в жены.
      Прямой и горячий, он может простить вину, как прощает он человека, поносившего его личность, но он беспощаден даже к прежним друёьям, когда они ёамышляют убить его (II, 2), потому что усматривает в этом преступление против государственной власти.
      Полнее всего личность Генриха V раскрывается в ночной сцене накануне битвы при Аёинкуре.