Роберт ШЕКЛИ
      ТЕПЛО
      Андерс, не раздевшись, лежал на постели, скинув лишь туфли и освободившись от черного тугого галстука. Он размышлял, немного волнуясь при мысли о предстоящем вечере. Через двадцать минут ему предстояло разбудить Джуди в ее квартирке. Вроде бы ничего особенного, но все оказалось не так просто.
      Он только что открыл для себя, что влюблен в нее.
      Что ж, он скажет ей об этом. Сегодняшний вечер запомнится им обоим. Он, конечно, сделает ей предложение, будут поцелуи, и на лбу его, фигурально выражаясь, будет оттиснута печать их брачного соглашения.
      Он скептически усмехнулся. Поистине, от любви лучше держаться в стороне - спокойнее будет. Отчего она вдруг вспыхнула, его любовь? От взгляда, прикосновения, мысли? Как бы там ни было, для ее пробуждения достаточно и пустяка. Он широко зевнул и с наслаждением потянулся.
      - Помоги мне! - раздался чей-то голос.
      От неожиданности зевок прервался в самый сладостный его момент; мышцы непроизвольно напряглись. Андерс сел, настороженно вслушиваясь в тишину спальни, затем усмехнулся и улегся снова.
      - Ты должен помочь мне! - настойчиво повторил голос.
      Андерс снова сел и, опустив ноги на пол, стал обуваться, с подчеркнутым вниманием завязывая шнурки на одной из своих элегантных туфель.
      - Ты слышишь меня? - спросил голос. - Ты ведь слышишь, не правда ли?
      Разумеется, он слышал.
      - Да, - отозвался Андерс, все еще в хорошем расположении духа. Только не говори мне, что ты - моя нечистая совесть, укоряющая меня за ту давнюю вредную привычку детства, над которой я никогда не задумывался. Полагаю, ты хочешь, чтобы я ушел в монастырь.
      - Не понимаю, о чем ты, - произнес голос. - Ничья я не совесть. Я это я. Ты поможешь мне?
      Андерс верил в голоса, как все, то есть вообще не верил в них, пока не услышал. Он быстро перебрал в уме все вероятные причины подобного явления - когда людям слышатся голоса - и остановился на шизофрении. Пожалуй, с такой точкой зрения согласились бы и его коллеги. Но Андерс, как ни странно, полностью доверял своему психическому здоровью. В таком случае...
      - Кто ты? - спросил он.
      - Я не знаю, - ответил голос.
      Андерс вдруг осознал, что голос звучит в его собственной голове. Очень подозрительно.
      - Итак, тебе неизвестно, кто ты, - заявил Андерс. - Прекрасно. Тогда где ты?
      - Тоже не знаю. - Голос немного помедлил. - Послушай, я понимаю, какой чепухой должны казаться мои слова. Я нахожусь в каком-то очень странном месте, поверь мне - словно в преддверии ада. Я не знаю, как сюда попал и кто я, но я безумно желаю выбраться. Ты поможешь мне?
      Все еще внутренне протестуя против звучащего в голове голоса, Андерс понимал тем не менее, что следующий его шаг будет решающим. Он был вынужден признать свой рассудок либо здравым, либо нет.
      Он признал его здравым.
      - Хорошо, - сказал Андерс, зашнуровывая вторую туфлю. - Допустим, что ты - некая личность, которую угораздило попасть в беду, и ты установил со мной что-то вроде телепатической связи. Что еще ты мог бы сообщить мне о себе?
      - Боюсь, что ничего, - произнес голос с невыразимой печалью. - Тебе придется самому выяснить.
      - С кем еще, кроме меня, ты можешь вступить в контакт?
      - Ни с кем.
      - Тогда как же ты разговариваешь со мной?
      - Не знаю.
      Андерс подошел к зеркалу, стоящему на комоде, и, тихонько посвистывая, завязал черный галстук. Он решил не придавать особого значения всяким внутренним голосам. Теперь, когда Андерс знал, что влюблен, он не мог позволить таким пустякам, как голоса, вмешиваться в его жизнь.
      - Сожалею, но я ума не приложу, каким образом помочь тебе, - сказал Андерс, снимая с куртки ворсинку. - Ты ведь понятия не имеешь, где сейчас находишься, нет даже приблизительных ориентиров. Как я смогу тебя разыскать? - Он оглядел комнату, проверяя, не забыл ли чего.
      - Я буду знать это, когда почувствую тебя рядом, - заметил голос. Ты был теплым только что.
      - Только что? - Только что он оглядел комнату - не больше того.
      Он повторил свое движение, медленно поворачивая голову. И тогда произошло то, чего он никак не ожидал.
      Комната вдруг приобрела странные очертания. Гармония световых тонов, любовно составленная им из нежных пастельных оттенков, превратилась в мешанину красок. Четкие пропорции комнаты внезапно нарушились. Контуры стен, пола и потолка заколыхались и разъехались изломанными, разорванными линиями.