Роберт ШЕКЛИ
      "ПУСТЬ КРОВАВЫЙ УБИЙЦА..."
      Я не буду описывать эти мучения. Не хочу. Просто потому, что их невозможно описать. Такого даже под анестезией не выдержать. Я выдержал лишь из-за того, что эти ублюдки не догадались спросить -- хочу я выдерживать или нет. Мое мнение их не интересовало.
      Когда все кончилось, я открыл глаза и посмотрел на лица браминов. Их было трое. И, как всегда, в белых халатах и марлевых масках. Считается, что маски они носят, чтобы не подцепить от нас какую-нибудь заразу, хотя каждый солдат знает -- они просто скрывают от нас лица.
      Я был накачан анестетиками по самые уши, поэтому вся моя память состояла из одних провалов. Какие-то жалкие обрывки воспоминаний.
      -- Долго я был на том свете? -- спросил я.
      -- Больше десяти часов,-- ответил один из браминов.
      -- Как все случилось?
      -- Разве не помнишь? -- спросил самый высокий.
      -- Пока нет.
      -- Ну,-- сказал высокий,-- твой взвод был в траншее 2645Б-4. На рассвете вы начали атаку на траншею 2645Б-5.
      -- И что там случилось?
      -- Тебя срезало пулеметной очередью. Новые пули -- с мягкой головкой... Неужели не помнишь? Одна в грудь, еще три -- по ногам. Санитары подобрали тебя уже покойником.
      -- Траншею-то взяли? -- спросил я.
      -- В тот раз -- нет.
      -- Ясно...
      Постепенно действие анестетиков слабело и я начал кое-что припоминать. Ребят из моего взвода. Траншею. Старушка 2645Б-4 была мне как дом родной -- мы в ней торчали уже год с небольшим, и как траншея она была очень даже ничего. Противник все время пытался ее захватить, и наша утренняя вылазка на самом деле была контратакой. Я вспомнил, как пуля развалила меня на куски -- какое невыразимое облегчение я испытал в тот миг!..
      Тут я вспомнил еще кое-что и сел на операционном столе.
      -- Минуточку, ребята,-- сказал я.
      -- Что такое?
      -- Ведь крайний срок для воскрешения -- восемь часов после смерти, так?
      -- Техника совершенствуется,-- сказал брамин.-Теперь можно оживлять и через двенадцать часов. И это для всех ранений, кроме серьезных повреждений мозговой ткани.
      -- Ну что ж, молодцы,-- сказал я. Память прояснилась окончательно и я понял, наконец, что же произошло.-- Но на этот раз у вас вышла крупная накладка.
      -- Что за чушь, рядовой? -- спросил один из них с чисто офицерскими интонациями.
      -- Гляньте-ка сюда,-- и я протянул ему свой личный жетон. Насколько я мог видеть его лицо, он нахмурился.
      -- Черт бы меня побрал! -- пробормотал он.
      -- Оказывается, наши желания совпадают,-- заметил я.
      -- Видишь ли,-- сказал он.-- Траншея была прямо завалена трупами. Нам сказали, что все по первому разу. Приказано было всех поставить на ноги.
      -- И вы что, даже не смотрели жетоны?