День оказался долгим и трудным. Мне пришлось мотаться по всему Парижу: сначала рядом с Оперой, потом через реку в Ванв, затем обратно в предместье Сент-Оноре и вновь Опера. В итоге — ничего.
      Было уже около семи, когда я выполз из метро в Клюни. Бульвар Сен-Мишель был затоплен нескончаемыми вереницами тяжелых грузовиков. Стоял апрель, и дождь был холодным и совершенно безнадежным. Я чувствовал усталость и разочарование. Ноги гудели, язык одеревенел от бесконечных разговоров с неприступными чиновниками. Единственное, чего мне хотелось, добраться до своей комнаты и съесть хотя бы вареное яйцо. Но я обещал встретиться с Джорджем, чтобы пропустить с ним по стаканчику.
      Джордж ждал меня в маленьком убогом кафе рядом с Эсколь. Мы немного поговорили о погоде. Наконец он спросил, нашел ли я работу, и, выслушав мой ответ, глубоко задумался.
      Я знал Джорджа ещё с университетских времен, но у нас с ним было мало общего. Он приземистый, целеустремленный и исключительно практичный. Я же длинный, нерешительный и склонный к сомнениям. Джордж приехал в Европу, чтобы занять место мелкого служащего в безвестном правительственном агентстве. Я же прибыл, не имея особого приглашения.
      Я был готов откликнуться на любое предложение, но не получил ни одного. Очень скоро я обнаружил, что у того, кто пытается продавать на улицах парижское издание «Геральд Трибюн», нет не только будущего, но и настоящего. Работал я и шофером (конечно, нелегально, как штрейкбрехер), водил сверкающий лаком «бьюик» из Гавра в Париж. Как-то даже нашел место контрабасиста в джаз-оркестре на Монмартре. Но чтобы играть с ними, нужно было получить специальное разрешение, и я обратился за ним в министерство труда. Естественно, мне отказали — я ведь мог перебежать дорогу какому-нибудь добропорядочному музыканту-французу.
      Я был огорчен, но не озлоблен. Мне нравилось жить в Европе, и я не хотел уезжать отсюда. Меня вполне устроила бы квартирка в Риме, с ледяными полами, без холодильника и практически без отопления, но с лоджией, балконом, широкими окнами и видом на Виллу Боргезе. В крайнем случае, я был готов отказаться от лоджии.
      Увы, даже такая скромная цель оказалась для меня недостижимой. Мои средства были на исходе, и следом за ними предстояло исчезнуть и мне.
      — Кажется, я нашел тебе работу, — наконец, выговорил Джордж.
      — Неужели? — откликнулся я.
      Джордж огляделся вокруг. Если не считать сотен трех студентов, мы были совершенно одни. Он понизил голос:
      — Билл, как ты посмотришь на то, чтобы помочь поймать шпиона?
      — Буду только рад.
      — Я говорю абсолютно серьезно.
      — Понимаю, — сказал я, — и я на полном серьезе. А мне дадут такой длинный плащ и пистолет, который носят в кобуре под мышкой?
      — Никаких пистолетов, — сказал Джордж.
      — Но, по крайней мере, у меня будет прекрасная и таинственная напарница?
      — Даже этого не будет.
      — Не так уж заманчиво звучит. Может, мне стоит предложить свои услуги «Сюрте женераль» или МИ-5?
      — Послушай, — рассердился Джордж, — я не шучу.
      Я согнал с лица улыбку. За те пятнадцать лет, что я знал Джорджа, он шутил лишь несколько раз и, во всяком случае, не таким образом.
      — Да верю я, что ты говоришь серьезно.
      — Так оно и есть.
      Я внимательно посмотрел на него. Меня всегда интересовало, как становятся секретными агентами. Теперь я это знал: по знакомству.
      — Итак? — продолжил Джордж после паузы.
      — Что «итак»?
      — Тебя это заинтересовало?
      — Я же сказал, да. Когда приступать?
      — Я бы хотел, чтобы ты хорошенько подумал, прежде чем принять окончательное решение.
      Чтобы его успокоить, я немного подумал. Наверное, следовало взвесить, гожусь ли я для такой захватывающей и полной приключений работы. Я сносно стреляю из винтовки М-1 и могу водить спортивные машины, но не быстро. Мне довелось помогать перегонять катер из Манхассета в Порт-Джеферсон, а однажды я даже держался за штурвал вертолета. Я могу говорить на ломаном французском, итальянском и испанском, меня учили дзюдо целых три часа. И, наконец, мне известны все стороны жизни этих настоящих мужчин (в основном потому, что когда-то много читал о них в дешевых журнальчиках). Короче говоря, я был хорошо подготовлен, не хуже любого другого.
      Думал я и о том, какой интересной может оказаться эта работа, и как мало денег у меня осталось, и о том, что в Париже мне вряд ли удастся найти работу, и что мне совершенно не хочется возвращаться в Штаты. Джордж, конечно же, был абсолютно серьезен, более чем серьезен, но мне никак не удавалось настроить себя на подобающий лад. Я много слышал о том, что Европа переполнена секретными агентами всех национальностей, калибров и мастей, но представить в этой роли Джорджа или себя я не мог.
      — Порядок, — сказал я, — подумал обо всем.
      — Странная какая-то у тебя реакция, — холодно заметил Джордж. Наверное, я чем-то оскорбил его чувства.
      — Прости, пожалуйста, — извинился я, — никак не могу свыкнуться с этой мыслью. И давно ты работаешь на ЦРУ?
      — Я работаю на самостоятельную организацию. Хотя, конечно, мы с ЦРУ сотрудничаем.
      — А почему ты обратился ко мне? Разве работа подобного рода не может быть выполнена вашими людьми?
      — Обычно так и делается. Но сейчас нам нужен человек, который никогда не был связан ни с нами, ни с ЦРУ, ни с какой иной подобной службой.
      — Но почему?
      — Если ловить шпиона, — весомо пояснил Джордж, — наживка должна быть свежей.
      Это прозвучало ещё менее заманчиво, но я не обиделся.
      — И кроме того, — продолжал Джордж, — нам нужен человек определенного возраста и определенной внешности, которому мы могли бы доверять. Ты мой старинный приятель, и я тебе абсолютно доверяю.
      — Спасибо, — ответил я.
      — Ну, если ты уверен, тогда нужно поговорить с моим шефом. Он расскажет тебе о деталях.
      Джордж расплатился за выпивку. Когда мы шли к выходу, он добавил:
      — Кстати, не думай, что заработаешь кучу денег. У нас ограниченный бюджет и речь идет лишь о небольшом задании.
      — Да я ничего и не жду, мне бы только послужить, — сказал я. Вероятно, мне было необычайно весело потому, что Джордж был неправдоподобно строг.
      Мы отправились в офис Джорджа, на бульвар Осман. Там я имел беседу с полковником Бейкером. Это был маленький, аккуратный человечек с землистым цветом лица, глазами цвета стали и ироничной улыбкой. Ногти на пальцах его рук были изгрызаны почти до основания. В общем, он мне очень понравился.
      Мне объяснили ситуацию. Дело касалось некоего Антона Кариновски, румына по происхождению и русского агента по профессии. Этот человек под разными именами и обличьями на протяжении нескольких лет надоедал Западной Европе. Полковник Бейкер получил задание разобраться с ним.
      Затем последовал долгий период изучения отчетов наружного наблюдения и просто ожидания. Наконец, организация Бейкера с достаточной степенью точности определила человека, который, как им казалось, и был Кариновски.
      Далее последовала тщательная разработка операции. Пришлось также изрядно побегать и даже применить ловкость рук. Все это завершилось созданием плана под кодовым названием «Ловушка». Через два дня Кариновски должен отправиться поездом в Барселону. Я поеду тем же поездом. Я должен стать наживкой. На причудливом жаргоне спецслужб я именовался «живцом».
      — Хорошо, я все понял, но должен предупредить, что не держал в руках огнестрельного оружия с тех пор, как демобилизовался из армии, — сказал я полковнику.
      Бейкер состроил гримасу:
      — Разве Джордж вам не сказал? Никакого оружия.
      — Он предупредил, и меня это устраивает. Но будет ли Кариновски играть по нашим правилам?
      — Не будет никакого насилия, — сказал Бейкер. — От вас требуется только выполнять наши указания.
      — Слушаюсь и повинуюсь, — ответил я, и колеса завертелись.
      Сутки спустя некий американский генерал с одной звездочкой на погонах получил от другого генерала, с двумя звездочками, командовавшего 22 бронетанковой дивизией, расположенной в Сангюэса, срочный запрос. Первый генерал порылся в своих бумагах, пришел к неутешительному выводу и отправил шифрованную телеграмму в Париж. Вскоре после этого некий человек в штатском нанес визит в штаб 3-кй армии на Авеню де Нейи. На втором этаже здания штаба хмурый полковник передал этому симпатичному молодому человеку портфель. Молодой человек ленивой походкой вышел из штаба, внимательно огляделся по сторонам и поймал такси. Молодой человек был хорош спортивная рубашка, легкий пиджак в итальянском стиле, начищенные до зеркального блеска туфли ручной работы. И только носовой платок казенного цвета хаки выпадал из ансамбля.
      Этим красавчиком был ни кто иной как я, центральная фигура в затеянной полковником Бейкером византийской интриге. Предполагалось, что я тайно доставлю некие документы своему краснорожему генералу. Я должен был выглядеть человеком, который, извините за такой каламбур, изо всех сил пытается не выглядеть американским военным атташе. Однако сообразить, как Кариновски это поймет, было выше моего разумения. На мой взгляд, вся операция была слишком усложнена, чтобы быть успешной. Я же не знал, как тернисты и неисповедимы пути секретного агента. Кроме того, полковник Бейкер говорил, что мне не надо ни о чем беспокоиться.
      Я добрался до Лионского вокзала и вскоре уже сидел в купе первого класса южного экспресса, на котором отпускники освершали ежегодное паломничество в Памплону. Таким образом: «живец» занял свое место. Как ни странно, но и «щука» была неподалеку.
      Мне не пришлось искать Кариновски, как и ожидалось, он сам меня нашел. Мы оказались в одном купе. Это был человек средних лет с грубым лицом. У него были темные усы, мешки под глазами, коротко стриженные седые волосы и большие уши. С такой внешностью он мог быть кем угодно: футбольным защитником, венгерским пехотным полковником, сицилийским бандитом. Но представился он как швейцарский торговец часами по фамилии Шонер. Я назвался Лимингтоном, помощником управляющего туристическим агентством.
      Мы разговорились. Вернее, говорил Кариновски. Он оказался завзятым футбольным болельщиком и строил бесконечные прогнозы относительно шансов команды Швейцарии в предстоящем матче с Миланом. Воздух в купе был синим от табачного дыма. Его крепчайшие сигареты «Голуаз» заметно перебивали мой «Честерфильд». Когда поезд подходил к Виши, Кариновски исчерпал футбольную тему и переключился на автогонки. Я буквально оглох от рева моторов «феррари», «альфа ромео» и «лотусов». Пачку сигарет я прикончил в два часа, пришлось начать новую. Дышать в купе было нечем, и я достал свой армейский носовой платок. Мне показалось, что в мутных глазах Кариновски что-то блеснуло, но его монолог не прервался. Этого человека ничем нельзя было остановить. Мой мочевой пузырь готов был лопнуть (как я позже выяснил, это профессиональное заболевание шпионов), а табачный вкус во рту напоминал пепельницу. Когда мы подъезжали к Перигье, Кариновски переключился на рассках о своей нелегкой жизни торговца часами. Он буквально заговорил меня до смерти. Нервы мои были на пределе. Я вконец отупел от его дребезжащего голоса, обрушившего на меня потоки спортивной информации, банальных суждений и древних анекдотов.
      Я едва удержался от того, чтобы не прихлопнуть его. Вместо этого я извинился и отправился в туалет. Портфель я прихватил с собой. Отсутствовал я не более пяти минут, и монолог Кариновски возобновился, пока, наконец, поезд не начал притормаживать перед пограничной станцией Андайе.
      Притормозил и Кариновски. Он начал покусывать ус и вообще как-то скис. Похоже, ему стало плохо, и я отправился за проводником. По возвращении я обнаружил Кариновски скорчившимся в углу купе. Мы с проводником даже заподозрили приступ аппендицита.
      Вдвоем мы помогли Кариновски сойти с поезда. Когда я вернулся в купе, то сразу бросился к своему портфелю. Я сразу же обнаружил, что это не тот портфель, хотя он и был похож на мой. Должно быть, Кариновски подменил его, когда я ходил за проводником. Оставшийся в купе портфель был набит газетами. В том же портфеле, который он украл у меня, были бумаги министерства обороны (с грифом «секретно») и тысяча долларов в дорожных чеках. Таким образом, все шло по плану.
      На следующей станции я сошел с поезда и направился в кафе под названием «Голубая мышка», куда мне должны были позвонить. Прождав напрасно три часа, я вернулся в Париж и побаловал себя прекрасным обедом.
      На следующий день я отчитывался перед полковником Бейкером. И его, и Джорджа просто распирало от удовольствия. Бейкер откупорил шампанское и поведал мне, чем кончилась эта история.
      Бейкер, Джордж и ещё двое подхватили Кариновски, как только он сошел с поезда, и вежливо, но настойчиво затащили его в ближайшее кафе, где выложили ему все факты. А они были таковы: Кариновски похитил портфель с секретными документами министерства обороны плюс тысячу долларов. Портфель легко опознается, свидетели имеются, а хозяин портфеля ожидает на соседней станции, готовый немедленно обратиться к властям с соответствующей жалобой и просьбой наказать виновного со всей возможной по французским законам строгостью. Это будет означать по меньшей мере десять лет тюрьмы.
      Кариновски понял, что угодил в ловушку. Деваться ему было некуда, и он согласился перейти к деловой части разговора. Это заняло ещё полчаса. До чего они договорились, Бейкер не сказал, но видно было, что он остался доволен. Дело было сделано.
      Но тут в разговор вмешался Джордж:
      — Ты ещё не знаешь самое интересное!
      — Можем ли мы рассказывать об этом? — усомнился Бейкер.
      — Почему же нет, сэр? — спросил Джордж. — В конце концов, его это тоже касается.
      — Наверное, — согласился Бейкер. Он откинулся на спинку кресла. Во взгляде полковника блеснула еле заметная улыбка. — Это случилось во время нашего разговора в кафе. Когда Кариновски увидел, что попался, он стал лихорадочно соображать, где, когда и в чем он ошибся, и кто его так подловил. Результат размышлений поверг его в ужас: «Неужели это сделал тот дурачок из министерства обороны?..»
      — Вы говорите о нашем мистере Нае? — с усмешкой поинтересовался полковник Бейкер.
      Кариновски передернул плечами.
      — Как же я не догадался! — воскликнул он. — Ясно же было, что этот идиот работает на вас!
      — Не совсем так, — возразил Бейкер, повинуясь еле слышному совету внутреннего голоса, — правильно было бы сказать, что мы на него работаем.
      Кариновски опешил.
      — Я не верю вам, — сказал он после паузы. Но было видно, что он поверил.
      Теперь Бейкер знал, что ему удалось породить интереснейшую иллюзию. Из небытия появился идеальный агент с устрашающей интеллектуальной мощью и высочайшими профессиональными качествами.
      Будучи неисправимым прогматиком, Бейкер не преминул воспользоваться нечаянной удачей. Он умел управляться с иллюзиями, а та могла бы пригодиться, если бы Кариновски вдруг заартачился. К каждому надо найти индивидуальный подход, и в данном случае более впечатляющим будет призрак Секретного Агента Ная, выглядывающий из-за плеча Кариновски, чем некая безликая организация. А кроме этой сиюминутной выгоды вдали, как огоньки на болоте, мерцали и другие возможности: тени агента можно поручить куда более опасные дела, чем его собратьям из плоти и крови. С призраком не так-то просто справиться обычными методами.
      Да, это была работа как раз для Агента Х, как Бейкер уже назвал его для себя. Агент Х использовал извечное свойство человеческой натуры, которое превращает тайных агентов в жертвы тайной игры. Бейкер определил это как закон самоедства. Железный закон природы: сила хищника превращается в его слабость, и он погибает, так и не достигнув желаемого.
      Во всяком случае, так представлялось это Бейкеру, упивавшемуся успехом и решившим, что теперь-то уж все в его руках. Одно его слово — и армия призраков выступает в поход, устрашая живых своей поступью.
      Со всей возможной доброжелательностью Бейкер обратился к Кариновски:
      — Наш мистер Най обвел вас вокруг пальца, не правда ли?
      — Я всегда считал, что разбираюсь в людях, — сказал Кариновски, — но я был готов поклясться, что этот человек — никто, ничтожество, пустое место, и уж никак не профессионал.
      — Наю всегда здорово удается создавать о себе такое впечатление, заметил Бейкер. — Это один из его милых приемчиков.
      — Если то, что вы сказали, правда, то это страшный человек. Но как бы там ни было, все детали операции продумали вы сами.
      Бейкеру вспомнились месяцы рутинной работы, армия агентов, чьи действия надо было направлять и организовывать, чтобы в итоге удалось скроить Кариновски костюмчик точно по фигуре. Ему захотелось рассказать об этом, но он смолчал, принеся свое честолюбие в жертву новорожденной иллюзии.
      — Я был бы рад, если б сам все придумал. Сказать по правде, я с самого начала был против плана этой операции. Я был уверен, что он не сработает. Най переубедил меня. И он оказался прав — как всегда. А с победителем не поспоришь, верно?
      — Верно, — глубоко вздохнув, согласился Кариновски.
      Вот так это и было. Мы откупорили ещё одну бутылку шампанского и выпили за успех. Джордж поинтересовался, каково чувствовать себя супер-агентом, на что я ответил, что отлично, и не соврал. Полковник Бейкер вставил, что всегда мечтал вырастить своего собственного агента, а то те, которые имеются, не в состоянии даже добраться в темноте до дому, и сообщил мне несколько забавных историй в подтверждение этого тезиса.
      Вскоре мы разошлись. В кармане у меня лежал простой белый конверт. В нем было пять сотен долларов — вполне приличная плата за день работы.
      Я остался доволен приключением. Да и как могло быть иначе, ведь в то время я считал, что все закончилось.

      За несколько последующих недель ничего существенного в моей жизни не произошло. По субботам я работал (нелегально) в маленьком баре на площади Вогезов, слонялся по набережным Сены, бестолково проводил время в Иль-Сен-Луи и в скверике за Сен-Жермер-Де-Пре. В книжной лавке на Дю де-ла-Ушетт я откопал неплохой запасец дешевых романов о первых летчиках на заре воздухоплавания, читал их запоем и даже подумывал написать эссе об этих временах. Но из этой затеи ничего не вышло. Вместо этого я предложил свои услуги в качестве редактора вновь созданному французскому журналу, специализирующемуся на научной фантастике и был принят, но только затем, чтобы стать свидетелем финансового краха многообещающего издателя.
      Когда Джордж снова позвонил мне, я был в таком же положении, как и полтора месяца назад, до «дела Кариновски». Похоже, я понадобился полковнику Бейкеру. И я не замедлил явиться. Результат нашей последней операции меня более чем устраивал. Не знаю, сколько обычно зарабатывают секретные агенты, но, исходя из расценок Бейкера, я определенно был заинтересован в продолжении моей новой карьеры.
      Полковник сразу перешел к делу.
      — Речь идет о том парне, которого вы подловили в прошлом месяце, сказал он.
      Я посчитал эту оценку полковника моей работы справедливой.
      — А что с ним? — поинтересовался я.
      — Он хочет перейти на нашу сторону.
      — Неожиданный оборот дела, — сказал я.
      — Да, не очень. Кариновски — профессионал, и, являясь таковым, он не прочь поменять хозяев, если его хорошо поманить.
      — Понимаю, — сказал я.
      — Вы, очевидно, поняли, — сказал Бейкер, — что в прошлый раз мы заключили с Кариновски некую сделку. Мне нужна была информация, которой он располагал. После этого ему уже некуда было деваться. А я хотел знать все больше и больше. Я ведь ненасытен. — Он нехорошо улыбнулся. — Итак, Кариновски стал двойным агентом, а это очень опасное занятие. Для тех, на кого он работал, разобраться в ситуации — только вопрос времени. Поэтому он и хочет перейти к нам. А нас это вполне устраивает.
      — Хорошие новости, сэр, — заметил я.
      — Конечно, все не так просто. Все должно быть тщательно организовано, наш человек должен контролировать операцию и при необходимости прийти на помощь. И Кариновски назвал конкретного человека. Вас.
      — Меня, сэр?
      — Да, вас. Именно вас и только вас. Полагаю, это вполне объяснимое последствие вашей маленькой шутки. Сейчас Кариновски в Венеции, ему надо срочно оттуда выбираться. Он хочет, чтобы ему помог наш лучший агент несравненный Агент Х. Он не только хочет этого, он этого ждет. В такой ситуации мне не хотелось бы объяснять ему, что Агент Х — лишь плод нашего воображения.
      — И не надо ничего ему объяснять, я готов оказать ему любую помощь, какая потребуется.
      — Это очень любезно с вашей стороны, — сказал Бейкер, — я надеялся, что именно так вы и ответите. Но должен предупредить, что в деле присутствует некий неустранимый элемент опасности. В принципе, опасность не так уж и велика, я надеюсь, но её нельзя сбрасывать со счетов.
      — Меня это не пугает, сэр.
      Было видно, что полковник доволен таким ответом.
      — На самом деле все довольно просто. Кариновски уже вступил в контакт с нашим резидентом в Венеции, Маркантинио Гвеши. Все, что вам нужно сделать, это прилететь туда и встретиться с Гвеши. Он все устроит и поможет вам с Кариновски тайно покинуть Италию. Вся операция займет день или два. Вам нужно только следовать указаниям Гвеши.
      Услышав это, я слегка разочаровался. Было очевидно, что полковник собирался использовать меня лишь как подставное лицо, выдавая за секретного агента. Конечно, странно было бы ожидать, что в начале моей карьеры мне поручат что-то более серьезное, хотя в глубине души я все же надеялся на более ответственное поручение.
      — Я согласен, — заявил я решительно.
      — Отлично, — сказал полковник. — Кстати, я хотел бы не раскрывать вас ни перед кем. Даже Гвеши не должен знать правду об Агенте Х. Я-то верю в ваши способности, но поверит ли Гвеши?
      — А если он вдруг поинтересуется моим послужным списком?
      — Это исключено. В крайнем случае скажите, что вас только что перевели к нам с Дальнего Востока. Никто не знает, чем эти ребята там занимаются, сомневаюсь, что они сами это знают.
      — Хорошо.
      — Все действительно просто, — повторил Бейкер. — Единственный осложняющий фактор — бывшие хозяева Кариновски, которые захотят помешать ему улизнуть. Подобные вещи снижают боевой дух организации и плохо сказываются на её репутации.
      — И что же они будут делать?
      — Полагаю, постараются убрать его, а мы должны им помешать.
      — А много их там будет?
      — Думаю, человек шесть-восемь. Перед тем, как отправиться, вы изучите все досье. В принципе, эти ребята — полные олухи. Кроме Форстера.
      — А кто это?
      — Форстер — это резидент советской разведки в северо-восточной Италии. Страшный человек, очень сильный, ловкий, великолепно владеет оружием, но не силен в планировании. Безусловно, он сделает карьеру. Но я подозреваю, что он слишком самонадеян.
      — И как я должен с ним справиться?
      Полковник задумался.
      — Надо постараться вообще с ним не встречаться, — после небольшой паузы сказал он.
      Это не сулило мне ничего хорошего. Видимо, у Форстера была грозная репутация. Правда, моя была ничуть не хуже. Может быть, его подвиги так же преувеличены, как и мои, в нашей службе это бывает. Откровенно говоря, я был скорее заинтригован, нежели испуган. Да и трудно было испытывать страх, сидя в уютном кабинете на бульваре Осман. Гораздо легче было помечтать о Вененции, о голубях на площади Святого Марка, о лодках, снующих по Большому каналу, об ужине в «Доней», когда карман набит битком…
      Затем мы с полковником Бейкером провели короткую, но интересную дискуссию по финансовым проблемам. Под конец я согласился на полторы тысячи долларов за работу, которая займет, как представлялось, не более двух дней. Я решил, что не продешевил. Мне даже было немного неловко получать такое вознаграждение за столь несложное задание.
      Следующие сорок восемь часов я был очень занят, изучая досье, планы Венеции, уточняя необходимые детали. Наконец Бейкер получил сигнал от Гвеши. Кариновски уже залег на дно, а маршрут бегства полностью разработан. Наутро я вылетел в Венению.

      Самолет приземлился в аэропорту Марко Поло в одиннадцать тридцать утра. Я без труда миновал таможню и паспортный контроль и вышел из здания аэропорта.
      Был теплый, ясный день. Прямо передо мной у пирса толпились лодочники, наперебой предлагающие быстро доставить вас через лагуну к площади Святого Марка. За расстилающимся зеркалом воды вставала Венеция во всей своей неправдоподобной красоте: дворцы и башенки с покосившимися шпилями, каминные трубы, сгорбившиеся дома и стены с окнами, как амбразуры.
      Поначалу я решил, что попал в сказку, в восставшую из вод океана Атлантиду. Лишь потом я заметил огромный элеватор, провода, тянущиеся между зданиями с телевизионными антеннами на крышах. И город сразу показался каким-то неуклюжим, нарочитым анохронизмом. Но и это была не вся правда.
      Лишь Венеция производит такое двойственное впечатление. Этот город всегда был слишком ослепительным и слишком мишурным одновременно, чтобы было возможным избежать поспешных оценок. Когда вы видите, как Блистательная Венеция любуется собой в зеркале грязной воды, это раздражает. Но как бы вас ни огорчала неискренность красавицы, вы не можете ею не любоваться.
      Моим первым желанием было немедленно отправиться на свидание с Венецией, но согласно инструкциям мне надлежало ехать в находящийся на материке городок Местре, где меня ждал Гвеши, чтобы обсудить дальнейшие действия. Я с сожалением повернул в другую сторону.
      Ко мне подкатил черно-зеленый «фиат», за рулем которого сидел улыбающийся молодой парень в дымчатых очках.
      — Сколько вы с меня возьмете, чтобы довезти до отеля «Эксельсиор» в Местре? — спросил я его.
      — О, сэр, совсем немного, очень дешево…
      Тут меня отодвинули в сторону. Какой-то толстяк с фотокамерой на шее, в светлом деловом костюме и галстуке ручной работы, проследовал мимо меня к машине. За ним топал носильщик с двумя дорогими кожаными чемоданами.
      — Отвезите меня в Местре, да поживее!
      Резкие интонации и растянутые гласные выдавали в нем моего соотечественника.
      — Машина уже занята, — сказал шофер.
      — Черта с два занята! — отвечал ему толстяк, вползая в машину, как червь в рану.
      — Машина занята! — настаивал шофер.
      Тут толстяк впервые заметил меня. Похоже, он решил проявить дружелюбие.
      — Вы ведь не будете возражать? Я и впрямь ужасно спешу.
      Я и не возразал, правда, без особого энтузиазма.
      — Устраивайтесь, — сказал я ему, посторонившись.
      Водитель машины решительно замотал головой и крепко ухватил меня за руку.
      — Нет — нет, мы с вами уже договорились.
      — Но вы же видите, что он согласен, — сказал толстяк.
      — Но я-то не говорил, что согласен! — не сдавался водитель. Он уже не улыбался, и был похож на человека, уязвленного в своих лучших чувствах.
      Насчет такси я не получал никаких инструкций, но с этим человеком мне почему-то расхотелось ехать, разве только под усиленной охраной. Если хотите, можете назвать это предчувствием.
      Толстяк, наконец, забрался на заднее сидение машины. Он вытер пот со лба и обратился к таксисту:
      — Послушайте, это уже станосится смешным. Трогайте!
      — Никуда я с вами не тронусь! — Водитель был непреклонен. Выглядело все это так, будто он весь день ждал той минуты, когда сможет отвезти меня в Местре, а невесть откуда взявшийся толстяк пытается лишить его этого наслаждения.
      — Поехали, не то я позову полицию, — пригрозил виновник недоразумения.
      — Нет, это я позову полицию, если вы немедленно не освободите машину.
      — Так зовите! — толстяк повернулся ко мне, ища сочувствия: ну и наглые эти местные!
      Подъехала ещё одна машина, и я устремился к ней. Обиженный водитель первой машины попытался удержать меня, но в последнюю минуту сдался и выпустил мою руку, осознав неизбежность разлуки. Подарив мне на прощание жалобный взгляд (ах, как бы мы подружились!..), он развел руками, вернулся к своей машине и стал возле нее, опершись о капот.
      Когда мы поворачивали на шоссе, я оглянулся. Толстый пассажир сердито кричал на водителя, который все стоял у машины и смотрел мне вслед.
      Мой новый шофер оказался человеком средних лет с физиономией озабоченной обезьяны. Ловко управляя своим маленьким «фиатом», он без умолку тараторил. Это дало мне шанс освежить в памяти свою легенду.
      — Впервые в Венеции?
      — Нет, я уже был здесь однажды.
      — А, вы турист?
      — Торговый представитель.
      — А, вот почему вы едете в Местре.
      — Да.
      — И чем же вы торгуете?
      — Оргтехникой.
      — Оргтехникой? Это что, пишущие машинки? Так вы торгуете пишущими машинками? И за этим только вы ехали сюда из Америки?
      — Получается так, — ответил я. Моя легенда расцветала новыми красками.
      — Должно быть, вы много пишущих машинок продаете.
      — Достаточно много.
      — Больше, чем «Оливетти»?
      — Нет, но мы стремимся к этому.
      — У «Оливетти» прекрасные машинки, — весомо заявил водитель. — Моя племянница, она работает в юридической конторе, так говорит.
      Я неопределенно хмыкнул в ответ.
      — И как называются ваши машинки?
      — Адамо-Финетти.
      — Никогда о таких не слышал.
      — Мы больше известны своими калькуляторами, — объяснил я ему.
      Водитель замолчал на минуту, обгоняя тяжелый грузовик и вырываясь на простор шоссе. Но тут большой «шевроле» прижал его слева, в то время как некто в «альфа-ромео» занял подобную позицию справа. Завершал картину шикарный «бентли», наседавший сзади и, очевидно, ожидавший своей очереди вступить в игру.
      Мой таксист вдавил педаль газа в пол и рванул вперед, не обращая внимания на такие мелкие помехи на пути, как зазевавшиеся старушки, тележки уличных торговцев и детские коляски. Вжавшись в сидение, я старался сохранить видимость самообладания.
      Дорога нырнула в туннель, и «шевроле» остался позади. Взревел мощный мотор «бентли», но мой водитель лихо вывернул на центральную полосу, противопоставив лошадиным силам преследователя свое мастерство. Он даже запел, почти как великий Пастафацу.
      Теперь нас преследовал мотоцикл. Он мчался рядом с нами, и на секунду я обменялся с мотоциклистом взглядами. Он был одет как модолой Брандо: черные кожаные штаны и куртка, высокие ботинки, широкий ремень. Голову закрывал огромный шлем. Лица видно не было — только полоска рта из-под шлема. Модная «индиана» легко выдерживала соревнование с нашим «фиатом».
      Мотоциклист внимательно оглядел меня и, прибавив газу, вырвался далеко вперед, затерявшись среди машин.
      Похоже, мною интересовались слишком многие. Я пытался успокоиться, повторяя себе, что вряд ли меня могли вычислить так быстро.
      При въезде в Местре водитель вдруг свернул в боковую улочку. Я похолодел от неожиданности. Заметив мое замешательство, таксист ухмыльнулся и прибавил скорости.
      Мелькали какие-то склады, гаражи. Все было закрыто. Даже тротуары были пусты. Я представил себе людей, прячущихся за тяжелыми ставнями, пытаясь укрыться от вспышек насилия, что неизбежно должны разразиться на этих выжженных солнцем улицах. Меня постепенно охватывала паника, и на то были причины: мчащаяся машина, пустынные улицы, ругающийся толстяк, водитель такси (тот, что все улыбался), этот мотоциклист…
      Внезапно таксист нажал на тормоз, остановив машину посреди улицы. Из распахнувшихся по обеим сторонам дверей домов выскочили двое. Они впрыгнули в машину, зажав меня посередине, и такси помчалось дальше.

      Человек, оказавшийся слева от меня, обращал на себя внимание брюками цвета шоколада, яркой спортивной рубашкой, туфлями крокодиловой кожи и револьвером 38 калибра. Этот револьвер упирался мне в бок как при игре в «руки вверх!». Узкое, вытянутое лицо моего соседа было украшено ниточкой усов.
      — Потише! — сказал он мне. — Никаких резких движений или там криков… Усекли?
      — Усек, — ответил я.
      — Смотрите, — он раскрыл барабан своего револьвера, — он заряжен. Предохранитель снят. Усекли?
      — Усек, — откликнулся я.
      — Беппо, — обратился он к моему соседу справа, — покажи-ка свою пушку.
      — Незачем беспокоиться, я и так вам верю.
      — А почему вы должны мне верить? Я ведь и соврать могу. Беппо, покажи ему пушку.
      Беппо, солидной комплекции человек с кислой физиономией, достал пистолет, убедился, что я должным образом его оценил, и вновь спрятал, но так, что пистолет по-прежнему упирался мне в ребра.
      — Вижу, что вы серьезные ребята, — сказал я.
      — Мы рады, что вам у нас нравится, мистер Най, — сказал первый клоун. — Вы можете называть меня Карло.
      — Потому что на самом деле вас зовут совсем иначе? — спросил я по наитию.
      — Точно, — ухмыльнулся Карло.
      — А он тоже в игре? — поинтересовался я, указав на водителя.
      — Ага, он тоже любит пошутить, правда, Джованни?
      — У меня есть несколько забавных историй, — подал голос водитель. — Вы знаете анекдот о двух священниках и девице?
      — Слышали уже, — буркнул Беппо. — Когда ты выучишь что-нибудь новенькое?
      Карло захохотал. Я присоединился к нему, хотя, боюсь, мой смех был несколько истеричен. Я вспомнил, что видел физиономии моих спутников в досье полковника Бейкера. А это значило, что у меня могут быть неприятности.
      — Приехали, — сказал Карло, все ещё смеясь и вытирая слезы от смеха.
      Машина свернула в переулок, въехала в какой-то двор с высохшим фонтаном посредине, затем — в другой дворик, поменьше. Джованни остановил машину, и мы вышли.
      С трех сторон дворик окружали облупившиеся стены домов, немногочисленные окна были закрыты ставнями. С четвертой стороны была мастерская по ремонту велосипедов. В здании, где она находилась, было ещё два этажа, с застекленными дверями и узкими балконами.
      — Вот мы и дома, — сказал Карло. Он поставил револьвер на предохранитель и спрятал его в кобуру под мышкой. Беппо же и не подумал убирать свой пистолет.
      — Сюда, — сказал Беппо, намереваясь ухватить меня за руку.
      Как только он попытался это сделать, я рванулся к выходу. Карло мгновенно перекрыл мне дорогу. Его револьвер был направлен в мою сторону.
      — Остановитесь-ка, — посоветовал он мне, — не то придется прострелить вам правое колено.
      Подобная перспектива показалась мне малопривлекательной, и я остановился.
      — Руки за голову! — скомандовал Карло. Я так и сделал, но тем не менее мне попало револьвером по лбу.
      Послышались аплодисменты. Мы все подняли глаза.
      Одна из балконных дверей была раскрыта. На балконе стоял человек. Он с издевкой похлопал в ладоши, эхо негромко прокатилось от стены к стене.
      — Странно, — проговорил он, — как обладание оружием действует на некоторых. Сказывается на умственных способностях, не так ли, Карло?
      — Он пытался убежать… — начал оправдываться Карло.
      — Но я же особо подчеркнул, что товар должен быть доставлен в целости и сохранности, — мягко сказал человек, стоявший на балконе. — То, что у вас есть оружие, вовсе не означает, что вы должны использовать его в ущерб собственным интересам.
      — Простите, мистер Форстер, — сказал Карло.
      Человек на балконе кивнул и продолжил, обращаясь ко мне:
      — Заходите, мистер Най. Мы можем обсудить наши дела в более приятной обстановке.
      Он развернулся и исчез с балкона. Карло и Беппо, встав по обе стороны от меня, направились ко входу в мастерскую. Водитель достал из кармана кусок замши и начал протирать капот своего автомобиля.

      — Добро пожаловать в солнечную Италию! — сказал Форстер.
      — Очень рад здесь оказаться, — отвечал я. Но чувствовал я себя далеко не так беспечно, как хотел показаться.
      Мы сидели в большой, мрачной комнате на втором этаже. До этого Карло и Беппо обыскали меня, но оружия не нашли. Форстер отпустил обоих. Не знаю, был ли у него самого револьвер, но походил он на человека, которому такие игрушки без надобности.
      Я узнал его сразу по фотографии из досье. Резкие, даже грубые черты лица, широко поставленные глаза, открытый взгляд, едва заметная усмешка все было на месте. К чему я оказался не готов, так это к его размерам. Согласно описанию, его рост должен был составлять шесть футов два дюйма, вес — 220 фунтов. Сейчас я дал бы ему фунтов на тридцать больше, да и выше он был не меньше, чем на целый дюйм.
      Одним словом, он был верзилой. В досье говорилось о том, что он помешан на спорте, является чемпионом по стрельбе и имеет черный пояс по карате. В этих обстоятельствах я принял правильное решение не набрасываться на него, чтобы задушить или покончить со всем разом.
      — Вы не поверите, мистер Най, — сказал Форстер, — с каким нетерпением я ждал нашей встречи.
      — Неужели?
      Форстер кивнул.
      — Я и представить себе не мог, что когда-нибудь буду сидеть рядом со знаменитым Агентом Х.
      Дело принимало скверный оборот. Полковник Бейкер извлек немалую выгоду из созданного его воображением суперагента, но мне это не обещало ничего хорошего.
      — А кто это — Агент Х? — спросил я.
      Форстер покачал головой и сказал:
      — Простите, старина, но надо смотреть правде в глаза — ваше прикрытие лопнуло. Я понимаю, что это неприятно слышать человкеку с вашей репутацией, но таковы факты.
      Это было более чем неприятно, но я решил ни в чем не признаваться.
      — Не знаю, о чем вы говорите.
      — Просто скажите мне, где можно найти Кариновски.
      — Был бы рад вам помочь, но я не знаю никакого Кариновски.
      — Значит, отказываетесь говорить?
      — Как я могу рассказать вам о том, что мне неизвестно?
      Форстер поджал губы и задумался над моими словами. Судя по акценту, он был немцем или австрийцем. Он пытался вести беседу непринужденно, но со скрытой угрозой в голосе. Возможно, его обучили этому здесь, в Италии. К сожалению, речь его была просто грубой. Изящное фехтование словами не было его стилем, он предпочитал дубину. Присущее ему тевтонское чувство юмора многие расценили бы иначе. Я посчитал его фигуру столь же нелепой, сколь и смертельно опасной.
      — Может быть хватит, Най? — негромко спросил он. — Вы же не хуже меня знаете, что в нашем узком мирке не так уж много секретов. Форд всегда знает, чем занимаются в «Дженерал моторс». То же самое и у нас, у секретных служб. В конце концов, речь идет о наших традициях, пусть неписанных, но реально существующих.
      Я слушал его с интересом. Все это было мне в диковинку.
      — Шпионы всегда шпионят друг с другом, — продолжал Форстер, — и гораздо больше, чем за чужими правительствами или армиями. И когда секретный агент оказывается в ситуации, при которой всякое запирательство становится бессмысленным, он должен быть мужчиной и рассказать все, что от него требуется, оставив гордое молчание профессиональным патриотам. Живи и давай жить другим. История — вещь длинная, но жизнь-то коротка. Вот наша традиция. Разве она не разумна, мистер Най?
      — Очень разумна, — согласился я.
      Форстер победно улыбнулся:
      — Понимаю ваши чувства. Ваша репутация великолепна, и вы хотите ей соответствовать. Но, надеюсь, вы не страдаете манией величия? Все мы люди, и у каждого из нас порой случаются неудачи. Даже вы от этого не застрахованы. И если вы потерпели поражение, следует принять его с пониманием, сохранив свою жизнь для дальнейшей борьбы. Разве вы думаете по-другому, мистер Най?
      Эта была лучшая проповедь, что я слышал за последние годы. Я с трудом сдерживал слезы.
      — Полностью с вами согласен, — признался я.
      — В таком случае вы скажете мне, где Кариновски?
      — Я не знаю, где он.
      — Но вы признаете, что являетесь Агентом Х?
      — Конечно. Я готов признаться, что являюсь Агентом Х, или У, или Z только чтоб вас порадовать. Но я все равно не знаю, где находится Кариновски.
      — Простите, — возразил Форстер, — но вы должны знать. Ведь это ваша операция.
      — Нет, не моя. — Это был не самый лучший ответ, но, оказалось, Форстер все знал о Гвеши.
      — Гвеши не мог взять это на себя, — сказал Форстер, — он недостаточно компетентен.
      Услышать подобное было неприятно. Момент был явно неподходящий.
      — Гвеши можно не брать в расчет, — продолжал Форстер, — занимаетесь всем вы, и у вас должна быть вся информация.
      — Я не знаю, где он, — повторил я, наверное, в пятнадцатый раз.
      Форстер изучающе посмотрел на меня.
      — Мистер Най, я обращаюсь к вашему чувству партнерства. Очень прошу не заставляйте меня прибегать к насилию.
      Он говорил это совершенно откровенно. Я всей душой был на его стороне, и мне действительно хотелось сделать так, чтобы ему не пришлось идти на крайности.
      — Я бы очень хотел вам помочь, но не могу. Поверьте мне на слово.
      Форстер вновь изучающе посмотрел на меня и, наконец, сказал:
      — Да, мистер Най, я вам верю. Вы свободны.
      Я поднялся, чувствуя себя чрезвычайно смущенным:
      — Вы хотите сказать, что я могу уйти?
      Форстер кивнул.
      — Я верю вам на слово, мистер Най. Вполне возможно, что сейчас вы не знаете, где находится Кариновски. Но вы узнаете это. И когда такое случится, мы встретимся вновь.
      — Так же просто, как и сейчас?
      — Да. Пока вы находитесь в Венеции, я могу разыскать вас в любой момент. Я могу сделать с вами, что угодно. Не забывайте — я здесь резидент, а не вы.
      — Постараюсь это запомнить.
      Я направился к двери.
      — Я вот думаю, мистер Най, — задержал меня Форстер, — так ли вы хороши, как о вас говорят? Честно сказать, вы не выглядите особо опасным. Со стороны вы кажетесь совершенно некомпетентным, хотя ваш послужной список на Дальнем Востоке говорит сам за себя. Специалист по ведению партизанской войны. Эксперт по взрывчатым веществам и огнестрельному оружию. Опытнейший диверсант. Можете управлять истребителем. Искусный ныряльщик… Я ничего не упустил?
      — Вы забыли о моих медалях в хоккее на траве и в восточных единоборствах, — помог я ему. Фантазия полковника Бейкера поражала. Боюсь, он придал мне слишком много блеска. Пытаясь создать образец, который невозможно превзойти, он создал парадокс, в который невозможно поверить.
      — Все слишком уж хорошо, чтобы быть правдой, — сказал Форстер.
      — Иногда я и сам в это не верю, — искренне ответил я, открывая дверь.
      — Хотел бы я убедиться в ваших талантах…
      — Может, когда-нибудь вам удастся это сделать.
      — Буду ждать этого дня с нетерпением. До свидания, мистер Най!
      Я вышел из здания мастерской и пересек двор. Водитель такси по-прежнему облизывал свою машину. Он дружески кивнул мне, когда я проходил мимо. У меня почему-то зачесалась спина. Не останавливаясь, я прошел на улицу, и никто в меня не выстрелил.
      Итак, я был жив и здоров. Внезапно я осознал, что было бы замечательно первым же самолетом вернуться в Париж. Похоже, секретная служба — не мое призвание. Я с таким удовольствием обдумывал эту идею, что не сразу заметил подкативший ко мне мотоцикл.
      Это была огромная, мощная «индиана», и человек, который управляю ею, был весь одет в черную кожу. Я узнал мотоциклиста, который так внимательно разглядывал меня через окошко такси.

      Большая часть его лица была по-прежнему скрыта огромными очками, виднелись только тонкие черные усики и толстая нижняя губа. Когда он сидел на мотоцикле, то выглядел весьма впечатляюще. Сейчас же обнаружилось, что в нем не было пяти с половиной футов, хотя телосложения он был крепкого.