День выдался длинный и трудный. У меня были встречи в самых разных местах Парижа: возле Оперы, потом на той стороне Сены, на улице Ванв, потом снова на этом берегу, в предместье Сент-Оноре, и опять недалеко от Оперы. Результат: ноль.
      Было уже около семи, когда я вышел из метро на станции Клюни. В Париже стоял апрель; по бульвару Сен-Мишель нескончаемым потоком неслись дизельные грузовики. Лил холодный, безнадежный дождь. Я устал, ноги болели, настроение – хуже некуда. Язык распух от переговоров по-французски с мрачными секретарями. Хотелось забраться к себе в берлогу, сварить яйцо… Но я обещал Джорджу встретиться с ним и выпить за компанию.
      Он ждал меня в убогом маленьком кафе возле Эколь Нормаль. Мы немного поболтали о погоде. Потом он спросил, не нашел ли я работу, и я ответил, что не нашел. Он глубоко задумался.
      Я знаю Джорджа со старших классов школы, но между нами мало общего. Джордж – мужчина приземистый, решительный и чрезвычайно практичный. Я же довольно высокого роста и склонен к неожиданным поступкам и сомнительным приключениям. Джордж приехал в Европу, чтобы занять скромный пост сотрудника какой-то государственной конторы. А я ни от кого никаких конкретных предложений не ждал.
      И поскольку я готов был взяться за любую работу, мне, разумеется, никакой работы не подворачивалось. Вскоре я понял, что в Париже у меня нет будущего, да и настоящее – продажа местного издания «Гералд Трибьюн» – тоже оставляло желать лучшего. Один раз меня наняли водителем (нелегально, естественно), чтобы перегнать новенький бьюик из Гавра в Париж. Потом я нашел работу контрабасиста в маленьком французском джаз-оркестрике на Монмартре. Но для того чтобы получить это место, нужно было сперва раздобыть разрешение, за которым я и обратился в отдел трудовых ресурсов Министерства труда. Оттуда меня, мягко выражаясь, поперли – ведь если бы эта работа досталась мне, значит, ее лишился бы какой-нибудь вполне заслуженный французский контрабасист.
      Я был разочарован, но не озлобился. Мне нравилось в Европе, и я хотел здесь остаться. Я мечтал жить в Риме, в апартаментах с ледяными мраморными полами, скверным отоплением, без холодильника, но с лоджией и с патио, и чтобы в квартире были французские окна от пола до потолка, и балкон с видом на сады Боргезе. В крайнем случае, я готов был отказаться от лоджии.
      Но увы, даже эта скромная мечта, по всей вероятности, была для меня неосуществима. Мои финансы окончательно истощились; как только они исчезнут совсем, я тоже буду вынужден исчезнуть.
      – У меня вроде бы есть для тебя работа, – произнес Джордж после продолжительных размышлений.
      – Да неужели?
      Джордж оглянулся по сторонам. Мы были совершенно одни, если не считать сотен трех студентов. Понизив голос, он сказал:
      – Билл, не хочешь ли ты помочь нам поймать одного шпиона?
      – С удовольствием! – откликнулся я.
      – Я ведь серьезно говорю.
      – Я понял. Я тоже вполне серьезно. А мне дадут длинный плащ и пистолет с кобурой, что носят под мышкой?
      – Никаких пистолетов, – сказал Джордж.
      – Но, по крайней мере, я буду работать в паре с прелестной и таинственной леди?
      – И этого не будет.
      – М-да, пока что звучит не слишком привлекательно, – заметил я. – Может, мне лучше предложить свои услуги МИ-5 или Сюрте Женераль?
      – Послушай, – сказал Джордж сердито, – я вовсе не шучу.
      Улыбка вовремя сползла у меня с губ. За пятнадцать лет, что мы с Джорджем знакомы, он шутил всего несколько раз, а на эту тему – и вовсе никогда.
      – Да-да, я прекрасно это понимаю.
      – Но это действительно серьезное предложение!
      Я откинулся на спинку стула и посмотрел прямо на него. Меня всегда интересовало, как становятся секретными агентами. Теперь все стало ясно: человека в эту сферу бизнеса просто приглашает приятель, который там уже работает.
      – Так что? – спросил Джордж, немного помолчав.
      – Ты о чем?
      – Тебя это интересует?
      – Я ведь уже ответил: да, интерсует. Когда приступать?
      – Было бы лучше, – сурово произнес Джордж, – если бы ты сперва немного подумал, прежде чем принимать подобное решение.
      Ну, я немного подумал – просто чтоб доставить ему удовольствие. Интересно, гожусь ли я для того, чтобы вести полную приключений жизнь секретного агента? Я довольно метко стрелял из винтовки М-1, умел водить спортивные машины, правда, с весьма умеренной скоростью. Как-то я помог довести парусную яхту С-класса из Манхассета в Порт-Джефферсон, и один раз мне доверили управление моторной лодкой. Я способен был объясниться на ломаном французском, испанском и итальянском; прошел трехчасовой (ускоренный) курс дзюдо. И, конечно же, всегда взахлеб читал все о жизни разных замечательных людей на страницах многих, ныне уже прекративших свое существование макулатурных журнальчиков. Короче, я вроде бы подготовлен был неплохо.
      Я также подумал о том, насколько интересной может оказаться подобная работа, как мало у меня осталось денег и как безрадостна перспектива остаться безработным в Париже. А возвращаться в Штаты вовсе не хотелось. Я понимал, что Джордж говорит серьезно, он даже несколько помрачнел из-за моей неуместной веселости; но я никак не мог настроиться на нужный тон. Я не раз слыхал, что в Европе полно секретных агентов любых национальностей, полов и возрастов – в общем, всех типов и мастей; но идея выступить в подобном качестве вместе с Джорджем представлялась мне совершенно нелепой.
      – Ну, хорошо, – сказал я, – я подумал.
      – По-моему, у тебя совершенно неадекватная реакция, – холодно заметил Джордж. Наверное, я все-таки его оскорбил.
      – Извини, – сказал я. – Не сумел сразу свыкнуться с мыслью, что ты агент ЦРУ. А ты давно там работаешь?
      – Я работаю в самостоятельной организации. Хотя, конечно, мы сотрудничаем с ЦРУ.
      – Но почему ты обратился ко мне? Как-то странно… Разве такую работу можно доверять кому-то не из ваших?
      – Обычно мы посторонних действительно не привлекаем. Но сейчас нам нужен человек, ранее не имевший с нами никаких контактов. Как и с ЦРУ, и прочими службами.
      – Зачем?
      – Чтобы поймать одного шпиона. Для этого нужна свежая наживка.
      Звучало крайне неприятно, но вряд ли можно было винить в этом Джорджа.
      – И еще, – добавил Джордж. – Нам нужен человек примерно твоего возраста и внешности. Которому можно было бы доверять. Ты мой старый друг, и я тебе полностью доверяю.
      – Спасибо, – сказал я.
      – Ну, хорошо. Если ты согласен, тебя нужно представить шефу. Он сам тебе обо всем подробно расскажет.
      Джордж расплатился и, уже направляясь к выходу, добавил:
      – Кстати, не рассчитывай так уж особенно заработать. У нас с бюджетом туго. Да и задание у тебя будет простенькое и короткое.
      – А я и не рассчитываю, наше дело – что? Служить! – Возможно, это прозвучало недопустимо легкомысленно, но так уж получилось: слишком Джордж выглядел надутым и серьезным.
      Мы отправились к нему в офис на бульвар Осман. Там со мной побеседовал некий полковник Бейкер. Это был небольшой аккуратный человечек с лицом цвета хаки, серо-стальными глазами и иронично улыбающимся маленьким ртом. Ногти у него были все обгрызены. Он мне сразу очень понравился.
      Мне объяснили задачу. Дело касалось некоего Антона Кариновского, румына по происхождению и русского агента по профессии. Этот человек – под разными именами и в разном обличье – уже в течение нескольких лет доставлял массу хлопот секретным службам стран Западной Европы. Полковник Бейкер получил задание как-то его приструнить.
      За этим последовал длительный период всякой переписки, наружних наблюдений и просто ожидания. Наконец, организации Бейкера удалось – с достаточной вероятностью – выявить человека, который, как они полагали, и является Кариновским.
      После чего долго разрабатывались разные планы, затем началась длительная и хитрая слежка, ну а теперь уже требовалась просто некая ловкость рук. Все было сведено в единый план, в просторечии именовавшийся «Западня». Было известно, что через два дня Кариновский сядет на поезд, идущий в Барселону. Мне следовало попасть на тот же поезд. Я должен был послужить наживкой; на профессиональном жаргоне Службы я изящно именовался «сыром».
      – Мне, в общем-то, все равно, – заявил я, – но должен предупредить, оружия я не держал в руках с тех пор, как демобилизовался.
      – Разве Джордж вас не предупредил? – спросил Бейкер с легким раздражением. – Никакого оружия!
      – Он мне не говорил… Впрочем, это не имеет значения. Но вот будет ли ваш Кариновский играть по правилам?
      – Никаких мер насилия не планируется, – заявил Бейкер. – Вам нужно просто следовать полученным указаниям.
      – Слышать – значит повиноваться, – отвечал я. И машина завертелась.
      Через двадцать четыре часа некий американский бригадный генерал, находившийся в отпуске в Памплоне, получил срочный запрос от своего начальника, двухзвездного генерала, командующего 22 американской моторизованной дивизией, размещенной в Сангуэсе. Первый генерал срочно перерыл все свои бумаги, обнаружил отсутствие нужной и отправил срочное шифрованное сообщение в свой штаб в Париже. Вскоре после получения его телеграммы некий штатский, весьма представительный молодой человек, посетил штаб Третьей армии на авеню де Нейи, где в одном из кабинетов на третьем этаже некий насупленный полковник вручил ему портфель. Молодой человек неторопливо вышел из здания, небрежно огляделся по сторонам и подозвал такси. На нем были спортивная рубашка, брюки в полоску, итальянский шелковый пиджак и начищенные до блеска шотландские башмаки. Только его платок серо-оливкового, точно мундир новобранца, оттенка не был неоспоримо штатского происхождения.
      Этим представительным молодым человеком был я, по уши вляпавшийся в хитросплетение интриги, затеянной полковником Бейкером. По его задумке, я должен был делать вид, что пытаюсь незаметно доставить некие бумаги своему красномордому генералу. Кроме того, я должен был притвориться, что стараюсь ни в коем случае не походить на американского военного атташе. Это являлось самой трудной частью моего сценического перевоплощения. Как Кариновский обо всем этом догадается, моему пониманию было совершенно недоступно. Я считал весь этот план безнадежно переосложненным. Конечно, я ничего не понимаю в хитроумных шпионских делах. Впрочем, Бейкер сказал, чтобы я по этому поводу не волновался.
      Я добрался до Лионского вокзала и вскоре уже сидел в купе первого класса «Южного экспресса», набитого стремящимися в Памплону отпускниками, среди которых как всегда в это время года преобладали гринго. Итак, «сыр» вступил в игру; удивительным было то, что «мышь» и впрямь следовала за ним по пятам.
 
      Мне не пришлось разыскивать Кариновского; он, как и ожидалось, нашел меня сам. Мы с ним ехали в одном купе. Он оказался мужчиной средних лет, с грубыми чертами почти квадратного лица. У него были темные усы, мешки под глазами, сломанный нос, коротко стриженные седые волосы и здоровенные уши. В общем, тип защитника из американской футбольной команды, или венгерского пехотного полковника, или даже сицилийского бандита. Однако он представился как швейцарский коммивояжер, занимающийся продажей часов, по фамилии Шонер. Я назвался заместителем менеджера одной туристической фирмы и сказал, что зовут меня Лаймингтон.
      Мы немного поболтали. Вернее, болтал Кариновский. Он оказался страстным футбольным болельщиком и без конца анализировал шансы швейцарской команды в предстоящем матче в Милане. Мы докурились до того, что воздух в купе стал синим; крепкий запах его «Голуаз» напрочь забил мой «Честерфилд». Поезд мчался вперед через зеленые поля и перелески Франции. К тому времени, когда он подъехал к Виши, мы полностью исчерпали тему футбола и перешли к автогонкам на Гран-при. У меня всегда разгораются глаза, стоит мне услышать рев моторов «феррари», «астон-мартинов», «альфа-ромео» и «лотусов». За пару часов я прикончил пачку сигарет и начал другую. В купе было жарко. Я промокнул лоб своим предательского цвета платком, и мне показалось, что в маленьких мутных глазках Кариновского блеснул роковой огонек. Однако монолог свой он не прервал. Мочевой пузырь у меня уже готов был взорваться (обычная профессиональная неприятность у шпионов, как я узнал позднее), а во рту был такой вкус, словно я проглотил содержимое пепельницы или погребальной урны. Кажется, мы подъезжали к Перигу, когда Кариновский принялся рассказывать о своих коммивояжерских приключениях и буквально заговорил меня до смерти. Нервы мои были на пределе; я уже с трудом выносил его сухой, монотонный, скрипучий голос и совершенно отупел под лавиной спортивной информации, идиотских комментариев и бородатых анекдотов.
      У меня даже возникло опасное желание врезать ему, чтоб наконец заткнулся, но я не стал этого делать, а, извинившись, отправился в сортир. Портфель я, разумеется, взял с собой. Вернулся я минут через пять, и мы, конечно же, продолжили беседу. Но поезд – наконец-то! – замедлил ход: мы подъезжали к пограничному пункту в Ади.
      Кариновский тоже замедлил темп. И стал нервно жевать ус. Потом вдруг покрылся пятнами и заявил, что ему что-то нехорошо. Пришлось мне пойти за проводником, а когда я вернулся, Кариновский сидел, согнувшись и держась за живот, и его трясло, как в лихорадке. Мы с проводником решили, что у него приступ аппендицита.
      В Ади мы помогли ему сойти с поезда. А когда поезд снова тронулся, я решил проверить содержимое своего портфеля. И тут же увидел, что портфель не мой, хотя и похожий. Кариновский, должно быть, подменил его, пока я ходил за проводником. Тот, что он мне оставил, был набит газетами. А в том, который он забрал с собой, находились сводки о военных маневрах под грифом «для служебного пользования». Там же лежала тысяча долларов в дорожных чеках. Пока что все шло по плану.
      Я доехал до следующей остановки – до Масса. Там я сошел, отправился в ближайшее кафе, которое называлось «Голубой олень», и уселся ждать телефонного звонка. Я прождал три часа, но никакого звонка так и не дождался. Тогда я сел на поезд, идущий обратно в Париж, и хорошенько пообедал.
 
      На следующий день я явился в офис полковника Бейкера. Полковника и Джорджа буквально распирало от восторга. Бейкер откупорил бутылку шампанского и рассказал мне, что происходило дальше.
      Они с Джорджем и еще кое-кто из их людей ждали в Ади, когда Кариновский сойдет с поезда, а потом вежливо, но твердо предложили ему пройти в одно тихое кафе, где и предъявили ему все компрометирующие факты и улики. А именно:
      Кариновский выкрал портфель, в котором находились важные военные документы и тысяча американских долларов. Портфель нетрудно идентифицировать; свидетели имеются; владелец портфеля ждет в Массе и готов дать соответствующие показания под присягой и предъявить иск в полном соответствии с французскими законами. А это означает по крайней мере десять лет во французской тюрьме.
      Кариновский понял, что его заманили в ловушку. И был готов к деловому разговору.
      Все условия удалось обсудить в течение следующего получаса. Бейкер не сказал мне, о чем именно они договорились, но, по всей видимости, считал достигнутые соглашения вполне удовлетворительными.
      И тут Джордж сказал:
      – Но ты еще не знаешь самого интересного!
      – Не уверен, что нам следует его об этом информировать… – задумчиво проговорил Бейкер.
      – Почему же нет? – удивился Джордж. – В конце концов, он ведь тоже участвовал в этом деле.
      – Наверное, вы правы, – сказал Бейкер и с облегчением откинулся на спинку стула. Ласково смотревшие на меня глазки его затуманились воспоминаниями. – Так вот, – сказал он, – еще в кафе, едва Кариновский понял, в каком неприятном положении оказался, он стал лихорадочно соображать, где совершил ошибку и каким образом кому-то удалось так ловко заманить его в капкан. Думал он, честно говоря, довольно долго, а потом с ужасом и удивлением посмотрел на нас и воскликнул: «Господи! Так это тот армейский недоумок!.. Значит, это был ваш человек?.. Верно?»
      Бейкер нежно улыбнулся ему и спросил: «Вы имеете в виду нашего мистера Ная?»
      Кариновский сник и пробормотал: «И как я раньше не догадался! Теперь-то мне понятно, что этот идиот – из ваших».
      «Не совсем, – отвечал Бейкер, испытав внезапный прилив вдохновения. – Вы были бы ближе к истине, сказав, что подчиненными этого идиота являемся мы».
      Кариновский разинул рот. «Я вам не верю!» – заявил он. Но уже было ясно, что он во все поверил.
      И тут Бейкер понял: ему удалось создать у Кариновского неожиданную иллюзию, внушив ему, что в ловушку его заманил некто, обладающий выдающимся интеллектом и высочайшим профессионализмом.
      Будучи абсолютным прагматиком, Бейкер сразу ухватился за сей неожиданный подарок судьбы. В конце концов, его работа всегда так или иначе связана с миром иллюзий, и он решил, что в данном случае иллюзия может оказаться весьма полезной, особенно если Кариновский вздумает упрямиться. Личностный подход, в конечном итоге, всегда играет главную роль; следовательно, во всех отношениях выгоднее (и надежнее) создать у Кариновского впечатление, что над ним навис грозный призрак «секретного суперагента Ная», а не какой-то безликой организации. Помимо этого, чисто практического, соображения возникали и другие привлекательные возможности, болотными огоньками мерцавшие впереди: агент-призрак способен выполнять куда более опасные задания, нежели его соперники во плоти. Призрак нельзя поймать обычными методами.
      Да, для «агента Икс», как Бейкер уже начал именовать его, работенка всегда найдется. Агент Икс в действительности воплощал собой тот закон человеческой природы, согласно которому обманщик сам легче всего становится жертвой обмана. Бейкер решил назвать это «законом самообмана»; железное правило, в соответствии с которым милостивая Природа превращает самую сильную сторону хищника в его фатальную слабость и таким образом в конечном итоге губит его.
      Так все это представлялось Бейкеру, опьяненному успехом и полагавшему в тот миг, что для него не существует неразрешимых задач. Одно его слово – и целые армии фантомов маршируют куда следует, а реальные люди из плоти и крови дрожат от страха при виде этих фантомов.
      И он чрезвычайно ласково спросил Кариновского: «Ну что? Провел вас наш мистер Най?»
      «Мне казалось, я разбираюсь в людях, – отвечал Кариновский. – Я готов был поклясться, что мой попутчик – полный нуль, ничтожество, которое и во внимание-то принимать не следует. Никак не думал, что это профессионал!»
      «Най всегда отлично умел произвести именно такое впечатление, – с удовольствием сообщил ему Бейкер. – Это один из его особых талантов».
      «Если это действительно так, – заметил Кариновский, – то он просто феноменальный оперативник. Хотя – вряд ли. Все-таки, скорее всего, вы сами спланировали эту операцию?»
      Бейкер припомнил многомесячные отупляющие бдения, скучную рутину, доведенную до совершенства координацию действий агентуры и собственные, близкие к гениальным, усилия, позволившие создать план, скроенный исключительно под Кариновского и ни под кого другого. Он хотел было поведать об этом Кариновскому, но удержался. Пожертвовал кратким мигом упоения собственной победой в интересах только что созданной им иллюзии.
      «Мне, право, тоже очень бы хотелось, чтоб это было так, – сказал он. – Но дело в том, что я с самого начала был против подобного плана. Считал, что он не сработает. А Най меня переубедил. И, как обычно, оказался прав, – Бейкер горько усмехнулся. – С победителем ведь не поспоришь, не так ли?»
      «Так, – отвечал Кариновский. – Не поспоришь». И глубоко вздохнул.
 
      Вот так оно все и получилось. Мы откупорили вторую бутылку шампанского и выпили за успех. Джордж спросил меня, как я себя ощущаю в роли суперагента, и я ответил, что прекрасно (причем это соответствовало истине). Полковник Бейкер предавался приятным размышлениям насчет грядущих действий, а затем заявил, что всегда хотел создать своего собственного, личного, агента-фантома. Настоящие ведь едва способны найти дорогу домой в темноте. И он поведал мне несколько интересных историй в подтверждение своих слов.
      Вскоре после этого мы разошлись. У меня в кармане лежал простой белый конверт. А в нем – пятьсот долларов, каковую сумму я полагал вполне адекватным вознаграждением за один день работы.
      Подходящая работенка! И, конечно же, в те мгновения я был абсолютно уверен, что все уже позади.

      В последующие полтора месяца я перепробовал множество других видов деятельности. Несколько выходных работал барменом (нелегально) в одном заведении возле площади Вогезов. Я бродил по набережным Сены, по острову Св. Людовика, по мрачноватому саду, что за Сен-Жермен-де-Пре. В одном книжном магазинчике на Рю де ля Юшетт я раскопал гигантские запасы макулатурного чтива о войне в воздухе и как голодный набросился на эти книжонки, подумывая, а не написать ли мне эссе об Эпохе Военно-Воздушной Невинности, когда боевые самолеты изобретены еще не были? Но ничего я писать не стал, а вместо того предложил себя в качестве редактора и консультанта в новый французский журнал научной фантастики. Меня туда даже взяли, а потом я стал свидетелем и участником полного развала предприятия, когда у потенциального издателя кончились деньги.
      Таким образом, мое положение в целом осталось практически неизменным, когда позвонил Джордж. Я уже говорил – это было через шесть недель после «дела Кариновского». Оказалось, что меня хочет видеть полковник Бейкер. Я сразу отправился к нему. Наша последняя сделка была более чем удовлетворительной. Не знаю, сколько обычно получают секретные агенты, однако при ставках, предложенных Бейкером, я был готов продолжить эту новую для меня карьеру.
      Полковник сразу перешел к делу:
      – Дело касается того типа, которого вы прихватили месяц назад, – сказал он.
      Мне очень понравилась эта фраза. Очень мило с его стороны.
      – А что с ним такое? – спросил я.
      – Он хочет перебежать к нам.
      – Довольно-таки странное развитие событий.
      – Не очень. Кариновский – профессионал. И, будучи профессионалом, склонен менять хозяев, если имеется соответствующий побудительный мотив.
      – Понятно, – сказал я.
      – Вы, вероятно, догадываетесь, – продолжал Бейкер, – что в прошлый раз мне удалось кое о чем договориться с Кариновским? Мне были нужны некие сведения, и он их мне передал. Это, конечно же, послужило способом еще больше привязать его к нам. Потом мне понадобилась от него еще кое-какая информация. Потом еще и еще… Я стал поистине ненасытен! – Бейкер гнусно ухмыльнулся. – Теперь Кариновский стал практически двойным агентом; потенциально это очень опасно. Рано или поздно его хозяева все равно узнают об этом. И он решил перейти на нашу сторону, что было бы для нас крупной удачей.
      – Ну, что ж, сэр, – бодро сказал я, – это очень неплохие новости!
      – Естественно, все не так просто. Операцию нужно провести с большой осторожностью. Нам потребуется послать агента, способного контролировать претворение этого плана в жизнь и оказать физическое содействие, если потребуется. В данном случае, Кариновский попросил себе в помощь конкретного агента. Вас.
      – Меня, сэр?
      – Да, вас. Конкретно и исключительно вас. Это, как я полагаю, вполне предсказуемый результат нашей маленькой хитрости. Кариновский сейчас в Венеции, и ему нужно оттуда поскорее убраться. Он хочет, чтобы ему помог в этом наш лучший агент – грозный Икс. И не просто хочет – он рассчитывает на это. При сложившихся обстоятельствах мне не удобно было бы сообщать ему, что агент Икс – всего лишь плод нашего воображения.
      – Зачем же сообщать! – воскликнул я. – Я вполне готов оказать ему любую необходимую помощь.
      – Очень любезно с вашей стороны, – сказал Бейкер. – На это я и надеялся. Но должен предупредить: это задание содержит некий неизбежный элемент опасности. Опасность эта не слишком велика, как мне представляется, но все равно с ней приходится считаться.
      – Меня это не пугает, сэр.
      Полковник был явно обрадован:
      – На самом деле все довольно просто. Кариновский в Венеции. Он уже вошел в контакт с нашим резидентом, его зовут Маркантонио Гуэски. Вам нужно только приехать туда и связаться с ним. Он все устроит и вывезет вас с Кариновским из Италии. Вся операция займет день-два. От вас требуется просто выполнять указания Гуэски.
      Я был слегка разочарован. Полковник явно планировал использовать меня всего лишь как подставное лицо. Я, разумеется, не рассчитывал, что он поручит мне возглавить операцию – опыта у меня мало, карьера моя только еще начинается – но все же надеялся, что на меня возложат хоть какую-то ответственность.
      – Что ж, прекрасно, – сказал я.
      – Очень рад, – кивнул Бейкер. – Кстати, хорошо бы сохранить ваше имя в тайне. Даже Гуэски не обязательно знать правду относительно агента Икс. То есть, я-то не сомневаюсь в ваших способностях, но вот Гуэски…
      – А что если он заведет чисто профессиональный разговор?
      – Не заведет. А если такое и случится, то, согласно вашей легенде, вас только что перевели сюда с Дальнего Востока. А здесь никто вообще не знает, чем там наши ребята занимаются. Думаю, впрочем, там тоже никто этого не знает.
      – Хорошо, – сказал я.
      – Нет, все действительно довольно просто, – повторил Бейкер. – Единственное осложнение – бывшие хозяева Кариновского. Они наверняка постараются его не отпустить: истории с перебежчиками отрицательно сказываются на общем боевом духе и весьма скверно выглядят в архивных документах.
      – А что они могут сделать?
      – Скорее всего попробуют его убить. Очень хотелось бы этого избежать…
      – Хорошо, сэр, я понял. Их там много?
      – Человек шесть-восемь. У вас до отъезда будет возможность изучить досье. По большей части это просто недоумки с пудовыми кулаками. За исключением Форстера.
      – А кто такой Форстер?
      – Форстер возглавляет оперативную группу советской разведки в Северной Италии. Страшный человек! Огромный, мощный детина, владеет любым оружием и весьма талантливо планирует свои операции. Его несомненно ждет большое будущее. Но, я подозреваю, он чересчур уверен в себе.
      – Как мне с ним себя вести?
      Полковник подумал немного и изрек:
      – По-моему, лучше всего его избегать.
      Звучало не очень утешительно. Форстер, похоже, пользовался устрашающей репутацией. Но, коли на то пошло, у меня ведь тоже была устрашающая репутация. Хотя его реальные достижения вполне могли оказаться столь же незначительными, что и мои – ведь в этой сфере бизнеса все возможно. К тому же, говоря откровенно, элемент опасности меня скорее заинтриговывал, нежели отпугивал. Как-то странно пугаться заранее, сидя в уютном офисе на бульваре Осман, зато так легко мечтать о прекрасной Венеции, о голубях, взлетающих с площади Сан-Марко, о моторных лодках, мчащихся наперегонки по Большому каналу, представлять, как входишь в ресторан Дони с полными карманами денег…
      Некоторое время мы с полковником оживленно обсуждали денежный вопрос. В итоге я получил полторы тысячи долларов за работу, которая не должна была занять и двух дней. По-моему, очень неплохо. Мне даже неловко было брать такую сумму за столь легкое задание.
      В последующие сорок восемь часов я был очень занят, изучая различные досье, рассматривая карты Венеции и набивая себе голову всякой необходимой информацией. Потом Бейкеру пришло сообщение от Гуэски: Кариновский перешел на нелегальное положение; его побег полностью подготовлен. На следующее утро я вылетел в Венецию.

      Самолет приземлился в венецианском аэропорту «Марко Поло» в 11.30 утра. Таможню и паспортный контроль я миновал без каких-либо затруднений и вышел из здания аэропорта.
      День был теплый и ясный. Прямо впереди виднелся причал, где толпились лодочники, предлагая самые разнообразные суденышки, на которых можно пересечь лагуну и напрямую добраться до площади Сан-Марко. А за сверкающей полосой воды поднималась и сама Венеция, ее дивный силуэт – покосившиеся шпили, как бы заваливавшиеся набок четырехугольные башни, остроконечные крыши, каминные трубы, скособоченные, горбатые дома, зубчатые стены…
      Моя первая реакция была полностью связана с литературными аллюзиями и фантазиями: я думал об Атлантиде, о Порт-Ройяле, об островах Арморики. Потом я наконец обратил внимание на гигантский элеватор и тут же заметил, что все эти сказочные силуэты связаны между собой линиями электропередач и телевизионными антеннами. Теперь волшебный город казался мне подделкой, неким неуклюжим и упрямым анахронизмом. Но и это, однако, не соответствовало истине.
      Такой двойственный эффект свойствен исключительно Венеции. Город этот всегда и на всех действовал чересчур ошеломляюще – и в то же время казался ненастоящим! Когда видишь, как Светлейшая Республика любуется и восхищается собственным отражением в зеркале грязной воды, это неизбежно вызывает раздражение. Однако сколько бы вы ни порицали самонадеянность и тщеславие этой старой дамы, если вы честный человек, то не сможете не признать ее чар.
      Мне ужасно хотелось направиться прямо к ней в объятья, но, согласно полученным инструкциям, я сперва должен был ехать в городок Местре, расположенный на материке, встретиться там с Гуэски и обсудить стратегию дальнейших действий. Я с сожалением повернул на запад, где поднимавшийся вдалеке огромный столб жирного дыма указывал мне направление движения.
      Зелено-черный «фиат», из окошка которого мне улыбался молодой человек с прилизанными блестящими волосами и в янтарного цвета рубашке, притормозил рядом со мной.
      – Сколько до гостиницы «Эксельсиор» в Местре? – спросил я.
      – Сэр, я возьму совсем недорого…
      Тут меня оттолкнули в сторону – какой-то огромный толстяк с гигантской фотокамерой, одетый в светлый деловой костюм и при галстуке ручной работы. За толстяком следовал носильщик с двумя кожаными чемоданами, весьма дорогими на вид.
      – Отвезите меня в Местре, – потребовал он. – И побыстрее! – Напористый тон и произношение нараспев выдавали в нем моего соотечественника.
      – Такси занято, – заметил водитель.
      – Черта лысого! – заявил толстяк, протискиваясь на сиденье, точно червяк в узкую щель.