8.

Еще пять минут, и Алекс должен будет уехать. Ему приходилось отправляться в дорогу — однако волнение заставляло его сомневаться, сможет ли он все это выдержать. Ноги, обутые в неудобные парадные ботинки, словно бы вросли в пол. Полностью одетый, Алекс уже больше двух часов здесь простоял.

Но наконец-то! Наконец-то его программы стали способны задействовать всю мощь Невода, и разница между этим прогоном и предыдущими показалась Алексу колоссальной. Если бы он только мог остаться до завершения первого прогона…

Стремительно бегущие часы показывали 2136 год — через три десятилетия после той точки, в которой все предыдущие усилия дегенерировали до бессмысленной перегрузки и слишком больших экспонент. Теперь же Алекс наблюдал на дисплеях идущую наружу волну, пока человечество все быстрей и быстрей распространялось по Солнечной системе. Общая численность населения уже достигла десяти миллиардов. Движение «Наружу» вовсю занималось главными спутниками Урана и твердой ногой встало на Тритоне, гигантском спутнике Нептуна. Пилотируемая экспедиция была на пути к внутреннему краю облака Оорта. В пути находился уже седьмой беспилотный межзвездный корабль. А пилотируемый межзвездный корабль лежал на чертежных досках.

Алекс также мог «распахнуть» модель, чтобы в больших подробностях изучить предсказание для любой выбранной точки; в таких подробностях, чтобы исследовать действия каждого отдельного элемента программы. А элемент этот являлся персоной или, по крайней мере, Факсом персоны. И Факс можно было выбирать какой угодно — от грубого первого уровня до пятого, самого сложного.

Последние цифры менялись слишком быстро, чтобы предстать чем-то помимо смутного пятна. Предсказание уже продвинулось до 2140 года. Все параметры показывали только упорядоченную перемену, без всяких резких скачков или бесконтрольного роста. Алекс установил прогон на целое столетие вперед. Еще час — или даже еще полчаса…

Тут он вдруг понял, что у него под боком стоит Кейт. Тридцать секунд назад ее определенно там не было. Алексу захотелось повернуться и крепко ее обнять. Именно Кейт всю дорогу спорила и доказывала, уламывала и улещала, пока полный ресурс Невода не стал доступен для компьютерных моделей Алекса. Сейчас был в равной же мере и ее момент торжества. Они должны были разделить этот восторг.

Однако Алексу хватило ума не тронуть Кейт даже мизинцем. Она бы скорее всего этот мизинец откусила. Кейт была его начальницей, а потому у них не оставалось иного выбора, кроме как работать вместе — даже после того, как Алекс сообщил ей о своем согласии встретиться с Люси-Марией Мобилиус. Это было совершенно необходимо, указал он, из-за «нажима семьи». Кейт тогда лишь кивнула, но с тех пор все их отношения строились на холодной и сугубо профессиональной основе. Алекс даже не мог вспомнить, чтобы они хоть раз друг до друга дотронулись. Что же до того, чтобы вместе спать…

Краем глаза он видел, что Кейт неодобрительно оглядывает его с ног до головы. Алекс полностью с ней соглашался. Против своей воли он носил одежду столь неудобную и немодную.

Но Проспер и Каролюс Лигоны четко изложили правила.

— На сей счет, Алекс, нет никаких письменных предписаний. Но именно этого от тебя будут ожидать. Мы понимаем, что на данный момент нет никакого соглашения ни с нашей стороны, ни со стороны Мобилиуса. Однако твоя встреча с его дочерью Люси-Марией является первым свиданием потенциальных наследников двух богатейших семей Солнечной системы. Стало быть, тебе следует одеться в полном соответствии с традицией. Мы, разумеется, имеем в виду традицию Лигонов.

Традиция Лигонов тянулась в прошлое на два с лишним столетия. Вот почему Алекс, который обычно работал в обвисшем свитере и куда чаще, чем в какой-либо обуви, ходил на босу ногу, теперь стоял облаченным в крахмальный снежно-белый костюм, канареечно-желтую рубашку, украшенную драгоценными рубиновыми пуговицами, а также обутым в древние ботинки бело-желтых тонов. Ботинки были на размер меньше и мяли ему пальцы. В муках натягивая эти штуковины себе на ноги, Алекс размышлял о традиции Мобилиуса. И если по стандартам Лигонов Мобилиус считался «выскочкой» и «шарлатаном», то существовало ли вообще что-то подобное? Какое платье будет на Люси-Марии?

Полный отвращения взгляд Кейт говорил обо всем. Однако она позволила себе лишь одно-единственное замечание:

— Там твоя матушка. Не думаю, что тебе следует заставлять ее ждать.

Внутренние часы модели достигли 2143 года. Вскоре они доберутся до отметки в полстолетия.

— Ты будешь за этим прогоном следить?

— Я с самого начала внимательно за ним наблюдала. Не беспокойся, Алекс. Этот прогон я своим вниманием не обделю.

В голосе Кейт не слышалось никакого энтузиазма, никакого ожидания того, что этот прогон может стать историческим событием в сфере предсказательного моделирования. Алекс резко развернулся и, отчаянно скрипя ботинками, потопал на выход.

Лена Лигон действительно его ждала, но на лице у нее выражалось скорее любопытство, нежели нетерпение.

— Выходит, ты и впрямь здесь работаешь. В этой конторе.

— Да, матушка. А что? Что-то не так?

— Нет-нет, ничего. Если эта работа тебе в радость. — Взгляд ее вобрал в себя и отверг металлические стены, резкий свет и изношенный кафельный пол. — А это, значит, была знаменитая Кейт Лонакер. Она выше ростом и приятней на вид, чем можно было бы предположить по видео. Интересно, все ли это естественное и без всяких модификаций?

На самом деле это был не вопрос. Алекс молчал, позволяя Лене Лигон вести его по лабиринту внутренних тоннелей Ганимеда. Затем они сели в лифт, который стремительно поднялся на четыреста километров с лишним. К тому времени, как они добрались до нужного уровня, эффективная гравитация заметно увеличилась.

Алекс было заключил, что его матушка отвергла тему Кейт как недостойную дальнейшего обсуждения. Но Лена внезапно сказала:

— А она о тебе совсем не в типичном стиле «начальник-подчиненный» говорит.

— В самом деле?

— Да. Я почувствовала, что она на тебя за что-то злится. По-моему, она слишком много о себе возомнила.

— Ради этой встречи мне пришлось в самой середине важнейшего компьютерного прогона моей предсказательной модели уйти.

— Эта встреча намного важнее. Так или иначе, здесь не просто гнев начальницы на подчиненного. Что-то более личное. — Матушка Алекса бросила на него быстрый взгляд ясных серых глаз, так и лучащихся здоровьем. — Не занимаетесь ли вы здесь тем, что теперь как встреча на орбите известно? Проще говоря, вы не трахаетесь?

— Нет. — На данный момент этот ответ можно было считать правдивым. К счастью, Лена не стала устраивать Алексу более детального расспроса.

— Ладно, — сказала она. — Так держать. Одна из твоих проблем, Алекс, заключается в том, что ты не понимаешь всего размера пропасти между тобой и всеми Кейт Лонакер этого мира. Еще со времен твоего покойного двоюродного дедушки Санфорда мы, Лигоны, придерживались строгой процедуре отбора для деторождения. Генетический материал для спаривания, привнесенный в нашу семью извне, происходит не от одного индивида, а представляет собой продукт тщательнейшего хромосомного синтеза с использованием материала от нескольких доноров. Я почти уверена, что Кейт Лонакер представляет собой продукт некого беспорядочного скрещивания, в котором участвовал только один отец. Для нее и подобных ей женщин — самок без семьи, родословной, собственности и перспектив — ты представляешь собой добычу почти невообразимой ценности. И ей даже не потребуется какие-либо обещания у тебя вымогать. Она попросту сможет обманом заставить тебя проигнорировать все необходимые предосторожности, после чего сделается беременной твоим ребенком с твоего ведома или без… кстати говоря, я полагаю, ты остаешься на долгосрочной профилактике? Есть, в конце концов, и такая вещь, как верность семейной традиции.

Алекс ощутил краткую неловкость. В самом начале он спросил Кейт, плодовита ли она, и она ответила, что на данный момент предпочитает таковой не быть. Алекс тогда слепо ей поверил. Верил он ей и до сих пор, а потому больше об этом не спрашивал.

Впрочем, самой сильной его эмоцией в тот момент оказалось возмущение лицемерием его матери. Как она смела читать ему лекции о семейной традиции, когда ее собственное решение стать симбионтом, подобно такому же решению двоюродной бабушки Агаты и кузины Юлианы, было принято совершенно безотносительно к нуждам семьи? Помимо здоровья и защиты почти от всех болезней, симбионтность также обеспечивала необратимую стерильность. Отставая на шаг от Лены Лигон, Алекс внимательно изучал ее стройную фигуру. Она сделала свой выбор и теперь обладала внешностью и энергией двадцатилетней девушки в сочетании с солидным либидо.

Кроме того, в неком специфическом смысле, по поводу которого Алекс страшно нервничал, но который саму Лену Лигон явно никак не тревожил, она уже была не вполне человеком.

У Алекса мурашки по коже бегали, стоило ему только задуматься о том, что теперь лежало под кожей его матери. Добрая сотня специально выращенных организмов делила между собой пространство внутри симбионта. Самым отвратительным из них была для Алекса гигантская двуустка, зрелый, генетически улучшенный червь, что пристроился рядом с печенью Лены, забираясь внутрь. Первоначальный паразит являлся источником слабости и болезненности сотен миллионов людей. Этот же, новый, теперь охранял от всех заражений свою территорию — нижний кишечник. Легочная трематода занималась тем же самым для верхних полостей туловища, а третий генетически улучшенный паразит населял один из более объемных желудочков головного мозга, предотвращая рост опухолей, а также болезни Паркинсона и Альцгеймера. И это были только три самых крупных, по много сантиметров длиной. Десятки других обитателей тела симбионта разнились по размеру от одного-двух сантиметров до кучки специализированных клеток. Сложенные вместе, эти паразиты, каждый со своими собственными потребностями и приоритетами, заставляли Алекса всерьез задумываться о том, кто же теперь реально контролирует жизненную программу Лены Лигон.

Не была ясна даже степень безопасности произведенных с Леной перемен. Данная технология в ее нынешнем виде применялась менее трех лет. Будь эти методы разработаны в медицинском центре Ганимеда или Марса, существовала бы хоть какая-то страховка; однако производство симбионтов базировалась на остатках технологии времен Великой войны, обнаруженной среди дрейфующих обломков одной из оружейных мастерских Пояса. Омолодители со сложившейся репутацией не решились ее использовать. Кто знал первоначальные цели ученых Пояса? Кто изучил долгосрочные побочные эффекты? Однако чувства Лены по этому поводу были весьма характерны.

— Мой дорогой, долгосрочные эффекты — это всегда эффекты типа «а мне-то что». Мы прямо сейчас хотим хорошо выглядеть и хорошо себя чувствовать.

А самым худшим, с точки зрения Алекса, был новый запах Лены. Не то чтобы он был неприятным. Скорее даже наоборот. Тело его матери испускало смутно-мускусный аромат модифицированных феромонов. Традиционный поцелуй в щеку уже стал для Алекса жутким переживанием, и он, как мог, старался его избегать.

— Помни, — сказала Лена Лигон, словно бы читая мысли Алекса, — даже если наружность и запах этой молодой женщины покажутся тебе довольно странными, ты должен вести себя подобающим образом. Если она тебе улыбнется, улыбайся в ответ. Если она предложит тебе руку, поцелуй ее. Если тема покажется ей неприятной, тут же ее смени. Все проблемы мы сможем обсудить позже, в кругу семьи. И в течение всей встречи лови мои подсказки.

Не предполагала ли его матушка, что Люси-Мария Мобилиус тоже была симбионтом?

Было слишком поздно этот пункт обсуждать. Они уже почти прибыли на место. Ганимедский уровень, на который они поднялись, располагался выше, чем Алекс когда-либо бывал — не считая обязательных школьных экскурсий для непосредственного наблюдения за звездами. Это был высочайший уровень, и действительная поверхность находилась не более, чем в двадцати метрах у них над головами. Сперва Алекс подумал, что для того, чтобы жить в подобном месте, Сайрус Мобилиус должен иметь очень странные вкусы. Однако после недолгого раздумья он изменил свое мнение. Главным бизнесом компании «Мобилиус» являлись термоядерные установки, а самое быстрорастущее применение термоядерных установок лежало в транспортировке. Тогда как число колонизированных миров росло линейно, потребности транспортировки возрастали квадратично. А следовательно, производство «мобилей» должно было вестись либо на поверхности, либо непосредственно в самом космосе.

Когда они вышли на самый последний уровень, освещение изменилось. Алекс инстинктивно поднял голову. Не более чем в десяти метрах над ним находилось окно со сверкающим звездным пейзажем по ту сторону. Первая мысль — это опасно! — длилась все лишь долю секунды. Алекс сообразил, что каким бы ни был материал этого окна, он должен был выдерживать удары всего, что в него попадало. Новые синтетические продукты компании «Мобилиус» выдерживали прямое попадание метеорита, летящего со скоростью тридцать километров в секунду. Они также могли столь стремительно рассеивать энергию, выделившуюся при соударении, что испариться успевало лишь несколько верхних сантиметров материала. В то же время они практически мгновенно затемнялись, так что даже с расстояния в десять метров вспышка уже не оказывалась такой ослепительной.

Двустворчатые двери, перед которыми остановились Лена и Алекс, выглядели превосходной копией дверей в корпоративные помещения «Лигон-Индустрии». Металлическая табличка с надписью КОМПАНИЯ МОБИЛИУС была столь же скромна. Подражание, как известно, являлось одной из наиболее надежных форм лести. Втайне Алекс поставил под сомнение заявление Проспера Лигона о том, что Сайрус Мобилиус жаждет присоединиться в Внутреннему Кругу старых денег и влияния. Но теперь он уже не особенно в этом сомневался.

Он также начал задумываться о том, что ждет его по ту сторону этих громадных двустворчатых дверей. Так или иначе, но его простое согласие на встречу с дочерью Мобилиуса возросло до желания. Поначалу Алекс представлял себе, что они немного выпьют и перекусят в неформальной обстановке. Однако теперь все это становилось официальным семейным делом, с родителями в качестве непременных спутников. Алекс сомневался, что ему нравится представление о Сайрусе Мобилиусе как о непременном спутнике. Репутация этого человека заставляла все россказни о дядюшке Каролюсе или двоюродной прабабушке Агате казаться всего лишь невинными цветочками.

Тем временем Факс, что служил здесь автоматическим привратником, судя по всему, закончил с установлением их личности. Двери неслышно растворились. Вслед за своей матушкой Алекс проследовал в громадный зал, где весь потолок представлял собой одно сплошное окно с открытыми небесами по ту его сторону. Лена опять словно бы ничего не заметила. Алекс задумался, знает ли она вообще о том, что в двадцати метрах над их головами проделывает Природа. Лично он знал, и эти мысли откровенно ему не нравились.

Дело было вовсе не в смеси камня и водяного льда, что составляла большую часть поверхности Ганимеда — как раз она особой опасности не представляла. Проблема находилась намного выше. В небе, в миллионах миль оттуда, нависал Юпитер. Собирая из солнечного ветра беспредельный запас протонов большой энергии, он своим колоссальным магнитным полем ускорял их и чудовищной крупой обрушивал на замерзшую поверхность Ганимеда. Человек, облаченный в обычный скафандр, мог там за считанные часы поджариться и погибнуть. Единственным безопасным способом бродить по поверхности было носить скафандр со вшитыми в него нитями высокотемпературных сверхпроводников. Тогда заряженные частицы следовали по линиям магнитного поля, безвредно огибая поверхность скафандра. Находящемуся внутри такого скафандра человеку было уютно и безопасно.

Алекс чувствовал уверенность, что его матушка этого не знает и даже ничем подобным не интересуется. С непринужденным видом она приближалась к человеку, стоящему в середине роскошного ковра, что покрывал центральные пятнадцать квадратных метров просторного зала. Весь этот зал представлял собой воспроизведение какого-то древнего земного стиля. Гармонично окаймлявшие его колонны представали резными одалисками — красногубыми, полнотелыми, окутанными прозрачными одеяниями. Мебель сплошь составляли темные, массивные кресла, перед каждым из которых имелся низкий прямоугольный столик со стеклянной столешницей.

Человеком, стоявшим в центре причудливо обставленного зала, являлся Сайрус Мобилиус, чья внешность и репутация были знакомы Алексу из описаний СМИ. Мобилиусу было уже прилично за пятьдесят, и в живом общении он казался более коренастым и крепко сложенным, чем можно было предположить, исходя из видеообраза. Толстая шея знаменитого магната выпячивалась над бело-голубым отложным воротничком, который явно был на полразмера меньше, чем нужно. При взгляде на самого Мобилиуса нельзя было понять, имела ли компания «Мобилиус» какую-либо традиционную форму для подобных оказий. На простом сером костюме решительно недоставало медалей, украшений или драгоценностей. Поистине выдающийся нос Мобилиуса составлял любопытную композицию с густой шевелюрой, которой он позволял естественным образом седеть. Над бледными, ничего не выражающими глазами нависали массивные надбровные дуги.

Неужели это был знаменитый Солнечный Король, подлинная электростанция в человеческом облике, чьи изобретения произвели настоящий переворот в производстве энергии и системах транспортировки от Меркурия до облака Оорта? В это верилось с трудом.

А затем Мобилиус заговорил. Голос его был низким, речь неторопливой, а слова самыми обыденными.

— Здравствуйте, я Сайрус Мобилиус. Добро пожаловать в компанию «Мобилиус». Надеюсь, что прежде чем уйти, вы получите возможность ознакомиться с моим домом и рабочем местом и посмотреть, чем мы здесь занимаемся.