Отпуская эту нейтральную ремарку, Пол явно понимал, что сегодня вечером на уме у Яны есть что-то необычное, но ни его лицо, ни манеры этого не показывали. Он предлагал Яне взять на себя инициативу, не то чтобы играя в тугодума, а скорее предоставляя ей полную свободу делать предложения.

Голосом столь же спокойным и официальным Яна сказала:

— Точка ближайшего подхода к Юпитеру будет примерно через час.

Пол взглянул на часы.

— Через час и три минуты.

— Я слышала, что капитан и его старший помощник на подобных кораблях имеют ключи, которые открывают и закрывают любые запоры. — Яна смотрела в другую сторону зала, как будто разговор казался ей немного скучным. Внутренне же она вся трепетала. — Это правда?

— Чистая правда. Мы всегда должны быть способны справиться с любой аварийной ситуацией. Это стало бы невозможным, если бы какие-то части корабля вдруг сделались недоступны. — Он взглянул на Яну. — Кстати, мне следует упомянуть, что специальная вахта будет на корме, у всеядцев Диабелли, если им случилось оказаться у тебя на уме.

— Не случилось. — Яна повернулась к нему. — Слушай, Пол, в самой передней части корабля есть смотровое окно. Ты его знаешь?

— Учитывая мое положение на корабле, это почти оскорбление. Конечно, Яна, я его знаю. Я десятки раз там бывал.

— Как бы тебе понравилось снова туда отправиться — вместе со мной? Я хочу, чтобы ты запер дверь. Тогда никто туда не войдет. — Она протянула руку и приложила ладонь к его груди. Белая форма была прохладной на ощупь, но Яна ясно чувствовала биение его сердца. — А дальше… — она так нервничала, что даже слегка задыхалась, — дальше я хочу, чтобы мы там остались. И занимались любовью во время юпитерианской пертурбации. Я хочу достичь оргазма в самый момент ближайшего подхода к планете.

— Боже мой. Ты ведь не очень многого просишь, правда? — Но глаза Пола ожили. Он явно задумался. — Я по образованию инженер. У инженеров всегда принято оставлять некоторые рабочие допуски. Когда ты сказала «в самый момент ближайшего подхода к планете», насколько близко ты имела в виду?

— Ты это лучше меня знаешь. Но я хочу, чтобы корабельные склянки и мои внутренние колокольчики звенели в одно и то же время.

Пол немного постоял в задумчивости. Затем кивнул.

— Это можно проделать. Но прежде чем мы начнем, мне нужно пять минут, чтобы засвидетельствовать свое уважение паре других пассажиров. Пройди вперед до поворота коридора и там меня подожди. Только не слишком с кем-то еще заигрывай. У нас с тобой свидание в переднем смотровом отсеке. Если кто-то спросит, чем ты планируешь заняться, скажи, что тебя самый что ни на есть высокоприоритетный проект ожидает.

Яна кивнула, отступила от Пола, словно бы желая ему доброй ночи, и пошла к выходу из столовой. Ноги ее подгибались, что казалось довольно нелепым — ногам полагалось подгибаться после этого дела, а не до.

Она уже почти вышла из столовой, когда к ней приблизился молодой румяный моряк. Прежде чем отправиться во Внешнюю систему, он немало попутешествовал по южным океанам Земли, и они несколько раз беседовали о морской жизни. Яна моряка, похоже, заинтересовала, и теперь он улыбался.

— Отличный обед, а праздник, я ручаюсь, будет просто грандиозный. Вы уже что-то особенное сообразили?

— Боюсь, да. — Яна скорчила тоскливую физиономию. — Вы знаете, мы с Себастьяном Берчем направляемся к Сатурну, чтобы работать на Атласской метеостанции. Мне предложили изучать облачные системы Юпитера во время атмосферного входа и выхода, чтобы подготовиться к тому, чем мы будем заниматься в системе Сатурна.

— Ну, это уж слишком, вам не кажется? В праздничный вечер! — Моряк выглядел явно разочарованным и, отворачиваясь, добавил: — Впрочем, раз это ваша работа, вам ничего другого не остается, кроме как ее делать.

— Пожалуй, не остается.

Яна как можно скорее смылась из столовой. Когда она устроилась ждать у поворота коридора, ее посетила новая мысль. Что, если молодой моряк решит, что ей во время наблюдения за облаками небольшая компания не помешает? Тогда он может прийти к переднему отсеку и выяснить, что там имеет место несколько иная форма входа и выхода.

Когда Пол наконец появился, что-то напоследок бросая через плечо, первыми словами Яны были:

— Когда мы окажемся в переднем отсеке, и дверь будет заперта, туда ведь никто попасть не сможет? Верно?

— Только капитан. А шансы на то, что Эрик Кондо пустится во все тяжкие и сквозь всю эту катавасию от кормы до носа пройдет, равны нулю. Если он только не решит, что корабль в опасности. А что? Ты еще кого-то там ожидаешь?

По пути Яна рассказала про моряка с Земли. Пол рассмеялся и сказал:

— Сама знаешь, каковы эти моряки. Для них в каждой девушке есть иллюминатор. Но если он сможет войти в отсек, когда дверь будет заперта, он честно заработает все, что увидит.

Как только они вошли в смотровой отсек, и Пол запер дверь, такая его уверенность сразу же прояснилась. Яна раньше не обращала внимания, какие где замки, но этот казался особенно впечатляющим.

— Здесь пару раз специальные эксперименты проводились, — сказал Пол. — Но насколько я знаю, такого эксперимента этот отсек еще не видел.

Он выключил свет и повернул Яну лицом вперед.

— Прежде чем мы отвлечемся на что-то еще, взгляни. Видела ты когда-нибудь что-то подобное?

Затянутая облаками поверхность Юпитера заполнила половину панорамного смотрового окна. Яна пододвинулась туда и огляделась. Все это просто потрясало. На данном участке Юпитера теперь царили сумерки. Несясь к своему планетарному рандеву, «Ахиллес» уже был близок к самому верху атмосферы. Кораблю еще только предстояло проникнуть сквозь разреженные верхние слои, прежде чем выскользнуть обратно, но Яна уже чувствовала — или воображала, что чувствует — перемену своего веса, вызванную ускорением.

Завороженная, Яна наблюдала, как «Ахиллес» проносится мимо гигантского, пушисто-белого грозового фронта, заглядывала в темные газовые бездны, достаточно глубокие и широкие, чтобы поглотить любую из внутренних планет. Она ловила высвеченные солнцем блески оранжевого и лилового, а однажды заметила далекую вспышку зеленой молнии. Первый раз в жизни она получила отдаленное представление о том, что облака и облачные системы должны были значить для Себастьяна.

Неопределенный период времени Яна стояла и глазела, пока Пол наконец не похлопал ее по плечу.

— Не хочу, чтобы тебе показалось, будто я тебя подгоняю, — сказал он, — но до точки ближайшего подхода осталось меньше двадцати минут. Если ты и впрямь хочешь в свой колокольчик прозвонить…

— Во все мои колокольчики. — Пока они нежно друг друга раздевали, Яна оглядывала интерьер смотрового отсека. В достаточных деталях она всего еще не продумала. Пол помещения представлял собой жесткий, холодный пластик. Там имелись два кресла. Одно из них, тонкое, треугольное, было привинчено к полу. Другое было на шарнирах и могло раскачиваться, следуя вектору ускорения корабля. Оно также казалось мягким и, скорее всего, удобным, но если бы она или Пол в него сели, получилась бы совсем не та геометрия для близкого телесного контакта.

Пола, похоже, практические материи не заботили. Внимание его целиком было сосредоточен на теле Яны. Он без конца ее трогал, целовал и ласкал. Наконец она отстранилась, удерживая его за плечи, и сказала:

— Пол, все это чудесно. Но все-таки… как?

— Как? — В голосе его прозвучало недоумение. — Я думал об обычном способе, если только у тебя других идей нет. В невесомости мы уже это проделывали.

— Но здесь не будет невесомости. Мы будем тормозить. Вернее, мы уже тормозим. Хочешь послушать, как ветер свистит?

Разреженные верхние слои атмосферы Юпитера, проносящиеся мимо на многих километрах в секунду, уже тоненько посвистывали на наружной обшивке «Ахиллеса».

Пол покачал головой.

— Это будет не вполне невесомость, но близко к тому. Мы почувствуем слабую силу тяжести — малую долю «жэ», — которая станет толкать нас к наружной стене отсека. Я подумал, что если я расположусь вот здесь… — он подплыл к широкому изгибу смотрового окна и прислонился к нему спиной, притягивая за собой Яну, — а ты встанешь ко мне лицом и обхватишь меня ногами… в общем, если ты думаешь, что так не получится, то я готов тебе обратное доказать.

Собственно говоря, Пол уже так и делал. Яна, чей подбородок покоился на его плече, а лоб находился в считанных сантиметрах от прозрачного окна, ощущала щекочущий нервы восторг первого момента соития. Все должно было получиться, и уже получалось. Ее собственный вес, почти неразличимый, прижимал их ближе друг к другу. Затянутое облаками лицо планеты проносилось мимо, и пока Пол двигался глубоко внутри нее, Яна чувствовала, как в ней тоже поднимается грозовой фронт, готовый противоборствовать тому, что исходил из самых глубин Юпитера.

— Еще три минуты, — прошептал ей у самое ухо Пол.

Яна понятия не имела, как он это узнал. Она кивнула, держа глаза открытыми, и сосредоточилась на том, чтобы поймать волну. Все должно было идеально сработать. Все последние часы Яна задумывалась о том, возможно ли это… но всего через минуту-другую… ноги ее сжимались все крепче, глаза закрывались, рот открывался, все мышцы нижней части тела начинали двигаться в согласии с собственным внутренним ритмом.

А затем, совершенно внезапно — рано, слишком рано — склянки коммуникационной системы корабля начали звонить. Пол сделал последний судорожный толчок и оттолкнул от себя Яну.

— Нет, — выдохнула она. — Еще нет. Продолжай, Пол — еще минуту. Продолжай!

Но Пол оторвался от нее, скользнул прочь и нырнул в другой конец отсека. Яна крикнула:

— Пол, Пол, ты не можешь… — Судовые склянки по-прежнему продолжали звонить, но звучали они как-то не так. — Что ты делаешь?

— Это не ближайший подход. — Пол включил свет в смотровом отсеке, и Яна увидела его — голого, по-прежнему с могучей эрекцией — у самой двери. Он лихорадочно возился с замком. — Это тревога. Нарушение герметичности корпуса. Шлюз номер три… какой-то пьяный придурок… у, чертов шифр…

Наконец Пол испустил триумфальный рык, распахнул дверь и, по-прежнему совершенно голый, туда нырнул. Яна, с бешено колотящимся сердцем и отчаянно кружащейся головой, такая обалделая, точно ее на полпути с американских горок сняли, за ним последовала. Она понятия не имела, где может находиться шлюз номер три, но абсолютная безотлагательность в голосе Пола разом отбросила все остальное в сторону. Яна последовала за ним даже без всякой мысли о том, чтобы хоть как-то одеться.

Поразительное дело, но коридор, насколько она могла видеть, был сплошь заполнен шумными людьми. Все радовались, махали руками, отмечая ближайший подход к Юпитеру, которого на самом деле еще не произошло. Мужчина и женщина, полуодетые, привалились друг к другу, громко смеясь. Когда Яна проплывала мимо них, женщина пьяным голосом сказала:

— Давай, милашка, лови его. У него там так колом и стоит, можешь мне поверить.

Пол, в пяти метрах впереди, распахнул еще одну дверь и туда протолкнулся. Яна, следуя за ним более медленно, вплыла в отсек в тот самый момент, когда зазвонил еще один набор склянок. Эти звучали менее резко и на другой ноте, чем те, что прервали их в смотровом отсеке. Именно это и был момент ближайшего подхода к Юпитеру — а пустота в животе у Яны оставалась в целой вселенной от оргазма.

Помещение, в которое они попали, содержало в себе одну из выходных точек «Ахиллеса». Внутренний люк переходного шлюза уже был открыт. Пол схватился с крепкого телосложения темной фигурой, плавающей у наружного люка. Две предохранительные пломбы на нем уже были сорваны. Если бы отскочила последняя, воздух внутри корабля рванулся бы наружу, и его бы заменил находящийся под более низким давлением водород из атмосферы Юпитера. Тогда Яна, Пол и другой мужчина неминуемо бы погибли.

Яна посильней оттолкнулась от стены и головой вперед полетела по отсеку. Пол уже ухватил мужчину за шею и пытался оторвать его от люка, но ему негде было упереться. Мужчина не обращал на Пола никакого внимания и упорно продолжал возиться с третьей пломбой на люке.

Яна драться не умела, особенно в микрогравитации. Оказавшись поближе, она ухватила мужчину за правую руку, подтянула ее к себе и погрузила зубы в мясистую часть ладони.

Мужчина громко вскрикнул и отпустил люк. Отчаянно борящееся трио закрутилось в воздухе. Пол все еще пытался придушить массивного незнакомца. Яна отпустила зубы, но по-прежнему держала его за руку. Еще трое человек, двое из них члены команды, ворвались в отсек. Они схватили мужчину, прижали его к полу, и Яна впервые увидела его лицо.

Это был Себастьян.

— Я считаю, что именно я, а не Себастьян Берч, должна нести полную ответственность за все случившееся.

Доктор Вальния Блум сидела в небольшой медсанчасти ЛВС «Ахиллес». Ее рыжие волосы были зачесаны назад и спрятаны под плотной белой шапочкой. С тонкими губами, бледным как мел лицом и горящими глазами она напоминала живой скелет.

— Это было мое предложение, — продолжала доктор Блум, — и Себастьян Берч согласился на ряд процедур с использованием некоторых психотропных лекарств. В процессе нашей совместной работы за прошедшие недели я убедилась, что его навязчивый интерес к планетарным атмосферам и их облачным системам проистекает из какого-то глубинного принуждения, либо естественного, либо имплантированного в раннем возрасте. Мы двигались назад во времени, ища местонахождение его ранних воспоминаний. Сегодня днем мы пришли к тому времени, когда его память была модифицирована спасательной командой, которая обнаружила его потерянным и беззащитным в северном полушарии Земли. В попытке как-то обойти эту блокировку я ввела ему добавочную дозу лекарства. Себастьян хорошо переносил терапию, без очевидных побочных эффектов или какого-то аномального поведения. Сегодня за обедом он казался вполне обычным для себя, хотя, возможно, чуть более сдержанным, нежели остальные. Это было вполне объяснимо, поскольку все пребывали в состоянии эйфории, и я расценивала поведение Себастьяна как признак нарастания зрелости, которая соответствовала его реальному возрасту. Должна признать, что я также была в приподнятом настроении, и когда Себастьян вскоре после обеда исчез, я ни о чем таком не подумала. Я решила, что он пошел присоединиться к празднику в какой-то другой части корабля. Тогда как он…

Она указала на бессознательное тело, лежащее рядом на койке. Себастьян был погружен в глубокий сон.

Капитан Кондо, стоя в ногах койки, поднял взгляд на Яну и Пола. Оба они уже успели натянуть свою обычную одежду, хотя и несколько измятую.

— Вы или кто-то еще каким-то способом его отключали — посредством удара или использования какого-то успокоительного?

Яна и Пол помотали головами.

— И вы постоянно с ним находились, — продолжил капитан Кондо, абсолютно свежий и одетый с иголочки. — Вы были с ним с того момента, как вам удалось одолеть его у шлюза номер три, и до того, как его принесли сюда.

— Гм… не совсем все время. Два других члена команды несколько минут за ним наблюдали. Но они уверяли, что пальцем его не трогали, пока нас не было. Он просто потерял сознание, и они боялись как-то на его состояние влиять. — Пол не стал добавлять, что в те несколько минут они с Яной поспешили к смотровому отсеку, где как можно быстрее оделись, не особенно заботясь о каких-то мелких деталях своей наружности.

Капитан Кондо медленно кивнул.

— Разумеется, еще предстоит полное расследование этого инцидента, когда мы достигнем Ганимеда. На данный момент я хочу, чтобы вы ничего не говорили пассажирам. Я попрошу о том же самом всех остальных, кто находился в шлюзе номер три. — Тут капитан заколебался. — Я собирался добавить, что сделаю общее заявление, заверяя всех пассажиров, что «Ахиллес» остается в безопасном и исправном состоянии. Однако, у меня есть чувство, что подобная акция с моей стороны вовсе не требуется. Громадное большинство пассажиров находится под тем ложным впечатлением, что тревожные склянки, голые пассажирки, члены команды в состоянии высшего физического возбуждения… — его глаза переметнулись с Яны на Пола. Итак, он все знал! — физическое столкновение без применения оружия, а также буксировка бессознательной персоны по коридору к судовой медсанчасти не представляют собой ничего, кроме абсолютно нормальных и разумных элементов церемонии празднования юпитерианской пертурбации. Я полагаю, им лучше под этим впечатлением оставаться. Мистер Берч, безусловно, будет отныне содержаться под непрерывным пристальным наблюдением, о чем я сейчас же распоряжусь.

Капитан повернулся, явно собираясь уйти. Тогда Яна выпалила:

— Но что все это будет значить? Дадут ли нам с Себастьяном направиться дальше к Сатурну? Или мы… или нас… я хочу сказать, существует ли возможность того, что нас вернут обратно на Землю?

— На сей счет вам не следует беспокоиться. Вы были приняты на службу во Внешней системе, и подобное решение не может быть отменено. На Землю вы не вернетесь. Однако я гораздо менее уверен в том, что вам будет позволено проследовать дальше к Сатурну. — Капитан Кондо вопросительно взглянул на Вальнию Блум. — Я также думаю, что, весьма вероятно, доктор Блум решит следовать за вами, куда бы вы ни отправились. По крайней мере, в первоначальный период времени.

Вальния Блум вернулась к жизни. И энергично кивнула.

— Конечно. Именно я стала причиной этого инцидента. Теперь моя обязанность оставаться с Себастьяном, пока я в точности не узнаю, что с ним произошло.

— Это звучит достойно и разумно. Позвольте мне добавить, что приблизительно через шесть часов мы пристыкуемся к ганимедскому доку. И я надеюсь, что все вы найдете себе какое-то подобающее занятие — или, по крайней мере, отдохновение от непосредственных забот и тревог — на оставшуюся часть того, что на данный момент стало самой необычной юпитерианской пертурбацией в моей карьере.

Капитан Кондо церемонно кивнул всей небольшой группе.

— А теперь желаю вам очень доброй ночи.