Маркграф в молчании повел их к следующей комнате. Лютер Брейчис медленно последовал за ним. Даже если демонстрация Сорудан преследовала исключительно корыстные цели, она не становилась от этого менее впечатляющей. Уродливый художник создавал образы изумительной красоты.

На стенах следующей комнаты были развешены клетки и помещены голографические изображения. К своему удивлению Брейчис обнаружил, что продукция этой лаборатории была разнообразна и, очевидно, деятельность не ограничивалась в сферах приложения. Водные формы жизни, выглядывавшие из своих баков с водой, имевшей зеленоватый оттенок, следовали за хищными образами грифов, а вдалеке, позади жирафа, возвышалась голограмма худого, как скелет, кенгуру. Дальше под интенсивным освещением медведь с дюймовой шерстью легко шел по пластинам листьев водяных лилий. Над ним, и над всем, следуя за перемещающимися лучами верхнего света, колыхались и вились по перекрытиям подвижные растения.

Маркграф небрежно махнул рукой на выставку.

– Просто, чтобы вы имели об этом представление. Кинг говорит, что вы не интересуетесь обыкновенными произведениями искусства, каковыми являются большинство из показанных здесь. В таком случае, почему бы вам не обрисовать в общих чертах ваши пожелания? Тогда я, если сочту возможным, смогу помочь вам и определю стоимость услуг.

– У меня нет точного описания. Пока нет. Но я готов очень хорошо заплатить вам. А ему придется уйти. – Брейчис кивнул головой в сторону Бестера. – То, что я хочу сказать, предназначается только для ваших ушей.

Кинг Бестер выглядел сильно удивленным. Он начал было спорить, потом пожал плечами.

– Ладно, я получу плату другим путем.

Он угрюмо прошел в следующую комнату и смотрел, как Лютер Брейчис тщательно прикрыл за ним дверь. Через несколько секунд Бестер пересек комнату в обратном направлении и прижал ухо к двери. Но ничто не донеслось до его ушей. Он нетерпеливо прождал около пятнадцати минут; становился даже на стул, надеясь хоть что-нибудь увидеть над дверью. Это ему не удалось. Когда через некоторое время дверь снова отворилась, и собеседники вышли из комнаты, он пританцовывал на месте из-за неудовлетворенного любопытства.

– Я вышлю все инструкции, как только они у меня появятся, – сказал Брейчис.

Маркграф кивнул и распахнул наружную дверь.

– После того мне понадобится около трех недель. В конце срока я извещу вас, насколько близко я могу подобраться к интересующему вас предмету. И вам, конечно, нужно будет выбрать подходящего посредника. И, умоляю вас, не надо встречаться с кем попало.

– Понял. Договорились.

Тяжелую дверь закрыли. Свет исчез, и Брейчис с Бестером оказались вдвоем в безлунной и печальной ночи Земли.

– Почему Игольщики? – произнес Брейчис, когда они поднялись вверх по лестнице и стояли, ожидая, пока их глаза привыкнут к темноте. – Я осмотрел всю лабораторию маркграфа и не увидел ни одной иглы.

– Они не накалывают. Больше не накалывают. – Бестер вглядывался в темноту вокруг себя. – Так это делалось, когда система только начала функционировать, столетие назад. Как трактует ситуацию маркграф, вначале они все были биологами, манипулировавшими с самками животных и производившими потомство. Никаких папаш.

– Ты имеешь в виду партеногенез. Таким путем размножается множество организмов.

– Да. Парте… как там его. Знаете, это фантастически длинное слово. Биологи ненавидели яйцеклетки, погружали их в кислоту, делали им электрошок, протыкали их иглами. Иногда яйцеклетка развивалась, чаще – нет. Потом их воображение разыгралось и они начали играть другую игру. Если ты используешь полую иглу, действительно хорошую, ты можешь ввести какую-нибудь дрянь в центр клетки. Так ты вводишь в ядро новую ДНК.

– Кинг, когда они учили тебя стандартному языку солнечной системы, они упомянули о предлогах? Давай говорить на языке Земли. А то своей речью ты причиняешь мне головную боль.

Бестер усмехнулся и поднял брови.

– Я не против, красавчик. Не многие чужеземцы могут общаться на нашем языке, поэтому я стараюсь не использовать его в общении с ними. Ну, как бы там ни было, когда Игольщики научились впрыскивать ДНК и освоили технологию соединения генов, они уже не оглядывались назад. Они поняли, как соединить ДНК утки и орла, паука и москита, чего-нибудь с кем-нибудь. Конечно, это сложная технология, – если ты или я попытаемся сделать нечто подобное, яйцеклетка погибнет. Но некоторые из них сильно преуспели в этом, как старый маркграф, например. Если вам что-нибудь надо, он может это создать. – Бестер уставился на Лютера Брейчиса с любопытством. – А он сказал, что может сделать то, что вы хотите?

Брейчис не ответил. Он уже довольно хорошо мог видеть в темноте и внимательно смотрел вперед. Кинг Бестер дернул его за руку.

– Подожди еще минутку, красавчик. Никогда не торопись, особенно ночью на поверхности.

– Дикие животные?

– Можно сказать и так. Мусорщики. Они поднимаются наверх из перенаселенных районов и ищут посреди ночи, чем бы поживится. Если ты когда-нибудь, будучи на поверхности, встретишь мусорщиков Боззи, беги от них подальше и не оглядывайся. Они жестокие и подлые. Они могут изрезать тебя на мелкие кусочки, чтобы отобрать одежду, или просто, чтобы получить от этого удовольствие.

Лютер Брейчис прислушивался к Бестеру очень внимательно и отмечал все, что видел и слышал. Он собирался посетить это место снова, причем не один раз; и лучше, если он будет знать, как здесь себя вести.

Непрерывно дующий в лицо ветер уже не так беспокоил его, но запах гниения – должно быть, от погибших животных или растений, разлагавшихся на частицы по одним им известным законам – заставлял его нос морщиться от отвращения. Со всех сторон раздавался странный, похожий на шепот, звук. Это шелестели листья осоки. Он взглянул вверх. Слой облаков над их головами не был сплошным, и в окнах чистого неба он видел странно размытое и приглушенное свечение звезд. Казалось, что, когда он смотрел на них, они двигались и мерцали.

В тридцати шагах впереди Брейчис увидел пункт входа на нижние уровни.

– Работа, которую маркграф будет выполнять для меня, тебя не касается. – Это опять был удар, как и в лаборатории. Пришло время взбунтоваться. Если Кинг Бестер мог каким-то образом уловить нужный момент, то этим он был обязан своему носу – последний отличался большим любопытством.

– Конечно, Кинг, дела пошли бы совсем по-другому, если бы я мог быть уверен, что ты на моей стороне. Я мог бы тебе много чего порассказать, а ты, в свою очередь, мог бы поучаствовать во всех этих делах. Для тебя нашлось бы много работенки.

– Я не могу отправиться в космос, красавчик. Там, наверху, не так уж безопасно.

– Забудь о космосе. Я говорю о работе здесь, на Земле.

Бестер щелкнул пальцами. Они как раз начали медленно спускаться в лифте, который, казалось, будет двигаться вниз вечно.

– Испытай меня, красавчик, просто испытай меня.

– Я бы не прочь. Но мне кажется, что ты уже работаешь на Мондрайна. Любой, кто работает на него, не может работать на меня.

– Я не работаю на него, клянусь, не работаю.

– Ты ждал его, когда мы появились у выхода звена связи.

– Не правда, господин. Я не ждал его, это он подошел ко мне. Я поджидал кого-нибудь, кто войдет из внешнего мира, потому что так я зарабатываю деньги. Людям чего-то хочется, точно так же, как и тебе.

– Возможно. Но если ты работаешь на меня, нам следует начинать постепенно и осторожно. Тебе придется доказать, что ты не работаешь на Эсро Мондрайна. Он умен, но он так же и труслив.

– Он меня пугает, господин, честное слово. Мне даже не по себе становится, когда я смотрю в его глаза.

– Ну и не меняй своих позиций. Это самое безопасное. Так ты думаешь, что готов сделать для меня кое-что.

– Скажите, что. – Бестер был уж слишком нетерпелив. – Скажите, и я это сделаю.

– Ладно. Для начала можешь присмотреть за созданием, которое для меня будет выращивать маркграф.

– Присмотрю. Но я ни грамма об этом не знаю.

– Узнаешь, как только я получу полные сведения. Я пришлю их тебе, и хочу, чтобы ты передал их маркграфу. Кстати, никому ни слова о том, что слышал. И мне нужно, чтобы ты тщательно проследил за процессом выращивания.

– Он думает, что сможет создать это для вас, хотя вы до сих пор не знаете, что же это?

– Я объяснил ему суть. Маркграф попытается, я уверен в этом. Его гордость не позволит ему отказаться от работы. Если ты хорошенько за ним присмотришь, ты узнаешь, насколько он преуспел, еще раньше, чем я.

Они вернулись на тот уровень, где жила Тетти Снайпс. Она им обоим отвела место для ночлега в больших, роскошных апартаментах. Кинг Бестер бешено завертел глазами, когда увидел их, и громко произнес благодарственные слова за то, что от него не ждут платы за ночлег.

– И еще одно, – добавил Брейчис, когда они подошли к дверям его комнаты. – По поводу Игольщиков. Их произведения прекрасны. Ты мог бы экспортировать их по всей территории Звездной Группы. Но ты этого не делаешь.

Бестер заерзал в своей сшитой из лоскутьев одежде.

– Да, ну, они бы не прочь, знаете ли, если бы им позволили. Но в этом-то и заключается проблема.

– Если дело в лицензии на экспорт…

– Не в ней. Видите ли, лаборатории Игольщиков создают любые виды Артефактов, но лучшие из них содержат кое-что общее: ДНК в них в основном человеческая. Это запрещено, но все это делают, так как иначе они не смогут совершенствоваться. Помните Сорудан? Она не похожа на человека, я знаю, но в этом Артефакте больше человеческой ДНК, чем в разумных шимпанзе транспортной системы.

Лютер Брейчис покачал головой. Он молча вошел в свою комнату. И все же Кинга Бестера не оставляло странное чувство, что он не мог бы преподнести большому человеку из Службы Безопасности более хороших новостей.

За час до того, как солнечный свет коснулся поверхности, Эсро Мондрайн в полной темноте уже ждал наступления утра. Он проспал до трех часов по полуночи и проснулся дрожащий, весь покрытый испариной.

Татьяна лежала рядом с ним, положив одну руку поперек его груди. Он высвободился и медленно, крадучись, направился в соседнюю комнату. Едва затворив за собою дверь, он зажег тусклый свет и включил устройство связи в режиме тихого разговора.

– Капитан Фламмарион?

Как Мондрайн и предполагал, Кубо не спал. Ссохшийся маленький человечек пил слишком много, ел почти ничего и редко спал. Они оба бодрствовали двадцать из двадцати четырёх часов в сутки.

– Я здесь, коммандор. Я как раз размышлял над тем, как с вами связаться. Как выяснилось, никто этого не знал, а мне действительно нужно было поговорить. – Даже сейчас Фламмарион был осторожен. Прежде чем продолжить, он подождал, дабы удостовериться, что на проводе действительно был Мондрайн. – Мы прошли сквозь звено связи безо всяких осложнений и теперь находимся на Церере. Но думаю, у нас здесь возникла настоящая проблема, и хочу, чтобы вы узнали о ней до того, как об этом вам пожелает рассказать кто-нибудь другой.

– Ценю. Продолжайте, капитан.

– С женщиной все в порядке. Ее зовут Лия Бакингел Рэйнбоу. Ее документы, похоже, чисты, ей двадцать два года; учитывая, откуда она прибыла, ее физическое состояние просто превосходно. Отличный материал для обучения. Масса сто двадцать семь, учебный коэффициент…

– Пропустите все это, капитан. Давайте сразу о проблеме.

– Да, сэр. Дело в мужчине. Его зовут Ченселлор Веркингеторик Дальтон. Ему двадцать лет, чудесный в физическом отношении экспонат, документы у него тоже чисты. – Фламмарион прочистил горло. – Единственная неприятность – он слабоумный.

– Что! – Мондрайн не повысил голоса, так как не хотел разбудить Тетти, но напряжение, с которым он произнес это слово, передалось по линии связи.

– Слабоумный, сэр. Точно. Помните, когда мы в первый раз увидели их, было похоже, что всеми действиями руководила женщина?

– Я это заметил.

– Ну, когда мы схватили их, с нами разговаривала она. А он, казалось, только слушал и кивал, будто все понимал и следил за разговором. Он ничего не сказал, кроме имени, когда мы его спросили об этом. Теперь я знаю почему. По прибытии сюда мы предложили ему стандартный тест, и его имя – это единственное, что он может произнести внятно. Она дает ему указания, что делать. Сэр, вы об этом уже знали?

– Нет. Но мне следовало бы догадаться, когда Боззи так радовался, заключив соглашение. – Мондрайн, сгорбившись, сидел возле устройства связи. – Черт его побери. Он это знал, жирный мошенник.

– Сожалею, сэр.

– Это не ваша вина, капитан. Моя. Но насколько Дальтон плох? Вы уже получили полный профиль.

– Они пройдут еще несколько тестов, но в принципе достаточно и тех, что уже проведены. Это практически безнадежно. Его умственное развитие остановилось на уровне двухлетнего ребенка. Понимаете, он и девочка росли вместе, и, вероятно, она всегда приглядывала за ним. Но это ему никак не помогло. Может даже принесло вред.

– Не считая вас, кто еще знает об этом?

– Ну, результаты контроля умственных способностей мужчины и женщины занесены в общий протокол. Но я не заметил, чтобы кто-нибудь проявлял беспокойство по этому поводу или следил за ними.

– Не слишком доверяйте этому. Коммандор Брейчис будет следить за ними, если у них появятся шансы стать кандидатами в команду преследования. Мы заключили с ним пари.

– Да, сэр. Сожалею, сэр.

– Он подумает, что выиграл. Может, так оно и случится. Капитан, профили у вас с собой?

– Да, здесь.

– Посмотрите. Не думаете ли вы, что у нас сложилась ситуация, в которой мы имеем право использовать стимулятор Толкова?

На другом конце линии долго молчали.

– Капитан Фламмарион?

– Я здесь, сэр. Я думаю, но не знаю, что сказать. Его профили довольно хороши, так что у нас, может быть, есть небольшой шанс. Но коммандор…

– Капитан?

– Стимулятор Толкова. Это не… я имею в виду, это … не так ли? Он же рассчитан для использования при большой угрозе безопасности. Только для внешней безопасности. Это не… Я хочу сказать, это…

– Не тараторьте, капитан. Если мне в штате нужна будет обезьяна, я смогу найти ее здесь, на Земле. Я знаю ограничения в использовании стимулятора не хуже вас. В этом случае это и есть угроза безопасности – безопасности всей Звездной Группы. Вы можете придумать более оправданные причины его использования?

– Но дело не только в этом. Я видел стимулятор в действии – он срабатывает в одном случае из десяти.

– Это общая картина.

– Но если он не сработает, люди, по отношению к которым он был использован, погибнут.

– Что будет означать завершение пари с коммандором Брейчисом. Капитан, не теряйте больше времени на пустые разговоры. Найдите стимулятор. Я уверен, для этого у нас есть все основания.

– Да, сэр. – Суда по голосу Фламмариона, он слушал очень внимательно. – Я сделаю это, сэр. Но сэр…

– Я еще здесь.

– Помните, как работает стимулятор? Должен быть кто-то, кто применит его к объекту воздействия. Возникает по настоящему сильная и сложная связь, и это может затянуться на месяцы. Я слышал, что курс стимулятора – сущий ад для обоих. После первых трех попыток человек, применяющий стимулятор, как правило хочет бросить эту затею. При использовании на Дальтоне будет что-то подобное. Вам придется найти человека, который останется с Дальтоном и стимулятором на долгие-долгие недели, и…

Кубо Фламмарион осознал, что его речи выдали его. Язык от ужаса прилип к его небу.

– Расслабьтесь, капитан. Вы – точно не претендуете на это место. Я высоко ценю ваше беспокойство и знаю весь риск, связанный с использованием стимулятора Толкова так же, как и вы. Позвольте мне самому обо всем побеспокоиться. – Мондрайн откинулся назад, изучая календарь, лежащий перед ним на столе. – Слушаете приказ. Как только тесты будут завершены, доставьте мужчину и женщину на Гор и создайте там максимально безопасную обстановку. Организуйте там систему общеобразовательной подготовки, и еще одну для подготовки в команду преследование. Выделите помещение для стимулятора Толкова – я договорюсь, чтобы вам выслали необходимое оборудование. Вопросы есть?

– А кто будет применять стимулятор Толкова к Ченселлору Дальтону?

– Вас это не должно беспокоить. Я позабочусь и об этом. Есть еще вопросы?

– Нет, сэр.

– В таком случае, действуйте.

Мондрайн нажал на кнопку рассоединения связи и спокойно отправился в спальню. Татьяна лежала на спине. Она все еще спала, но когда он подвинулся к ней, она повернулась к нему в темноте. Мондрайн прикоснулся к ней, лаская ее медленно и нежно. Она пододвинулась к нему поближе и тихо застонала от удовольствия.

Они молча занимались любовью, в полной темноте. Потом Тетти крепко обняла его, покачала, словно он был младенцем, и прошептала ему на ухо:

– Это было не похоже на то, что у нас было раньше. Обычно после этого ты уходил, а сегодня – остался со мной. Эсси, все было просто прекрасно.

– Это было фантастично. – Мондрайн шептал, и его дыхание ласкало впадинку у неё на шее. – Принцесса, ты очень дорога мне. Ты должна это знать.

– Хотелось бы мне поверить в это. Но это так трудно. Ты пришел, ты ушел…

– Я знаю. Ты просила меня не давать и не нарушать тех же старых обещаний, и я не хочу этого делать. Никогда снова. Но я дам тебе новое обещание.

– О, Эсси, не надо. Не сейчас. Не надо портить это мгновение.

– Принцесса, я серьёзно. У меня есть важная работа, которую нужно сделать. Её придется выполнять не на Земле, и это может занять очень много времени.

– Ты хочешь сказать, что очень долго будешь вдали от меня?

– Нет. Напротив. Я хочу сказать, что мне нужна помощь. Мне нужен кто-то, кому я смогу полностью доверять. Если ты согласишься мне помочь, мы покинем Землю вместе.

Она резко зашевелилась под ним, пытаясь сесть, преодолевая его вес.

– Эсси, ты правда хочешь этого?

– Совершенно определенно.

– Я хочу сказать, после всех этих лет… Потом ты просишь меня ехать с тобой. Я могу действительно поверить в это.

– Я серьёзно. Мы уедем, если ты захочешь.

Она снова стала качать его, обхватив руками и ногами.

– Конечно, я хочу! Почему бы мне не хотеть?

– Как насчет Парадокса? Ты перестанешь его получать, как только покинешь Землю. Его экспорт – один из самых суровых запретов карантина.

– А. – Она остановилась. Он слышал её дыхание и тихое причмокивание, когда она покусывала свою нижнюю губу. – Я все равно хочу. – В её голосе угадывались страх и желание, она нервно засмеялась. – Это вещество все равно убивает меня, я знала об этом все эти годы. Ты поможешь мне противостоять этой вредной привычке?

– Конечно, помогу.

– В таком случае, когда мы отправляемся?

– Очень скоро. Мне придется получить специальное разрешение карантина, пропуск на выход, но я начну этим заниматься с сегодняшнего утра. Мы сможем покинуть Землю через три дня. Ты подготовишься за это время?

– Подготовиться? – внезапно воскликнула Тетти. – Подготовиться! Эсро, если ты захочешь, я буду готова сию же минуту. Я была готова всю свою жизнь. Если я тебе нужна, я поеду прямо сейчас, ничего с собой не захватив.

– Это великолепно. – Тетти никогда не слышала столько счастья в его голосе. В темноте она не могла видеть его лицо.

Глава 7

Астероиды Египетского Скопления сформировались в солнечной системе, как аномалия. Орбиты входящих в скопление небесных тел имеют общий угол наклона и находятся на расстоянии перигелия приблизительно в триста миллионов километров. Это и подтверждает мысль о том, что они действительно являются скоплением, хотя и сильно рассредоточены в пространстве. Кроме того, они имеют очень схожий состав, а именно – мельчайшие частицы кремния, разбросанные по солнечной системе.

И к тому же все они аномальны. Вместо того, чтобы двигаться по эклиптике, как все добропорядочные планетоиды, их общая орбитальная плоскость наклонена к эклиптике под углом пятьдесят девять градусов.

Физические характеристики Египетского скопления представлены в Дополнении к Основным Эфемеридам солнечной системы – справедливая мерка их значимости в большой звездной схеме. Но даже входя в состав малой группы, это скопление является настоящей глыбой. Гор, двадцати километров в поперечнике, – это один из самых малых астероидов, весьма неприметный экземпляр. Не более чем лишенный растительности клин черной скалы, не имеющий атмосферы, летучих веществ над поверхностью. Природа наградила его неправильной формой, зато забыла наделить полезными ископаемыми, легко достижимой орбитой или каким-либо другим хорошим качеством.

Это идеальное место для уединения. Памятуя об этом, изоляционистская религиозная секта (сейчас уже забытая) давным-давно превратила Гор в изрешеченный червями сыр из черного кремния, полый внутри, с помещениями, соединенными тоннелями. Отражающие эхо внутренние залы с их неожиданно сворачивающими и спирально извивающимися коридорами были идеальным местом для полной изоляции и безопасности.

Или для тюремного заключения.

В одном из центральных залов Гора, меньше всего похожего на жилое помещение, сидели двое мужчин и две женщины: Кубо Фламмарион, Чен Дальтон, Татьяна Синай-Перес и Лия Рэйнбоу.

Фламмарион говорил уже очень долго, а остальные слушали с различной степенью внимания. Чен Дальтон ерзал и играл с тарелкой и вилкой, сидя напротив Фламмариона. Тетти смотрела вперед и вверх со скучающим безжизненным выражением лица цвета грязного мела, в то время как руки ее дрожали, как только она приподнимала их над столом. Единственная из троих, Лия ловила каждое слово, сказанное Фламмарионом.

– Но вы не можете. – Ее лицо было хмурым и разъяренным, и говорила она на стандартном языке солнечной системы настолько плохо, что Фламмарион понимал ее с большим трудом. – Вы совершенно не можете. Вы что, не понимаете, о чем я говорю? Я приглядывала за Ченом с четырех лет, с тех самых пор, как его мать продала его Боззи. Если я не с ним – он теряется – полностью.

– Он будет теряться вначале. – Кубо Фламмарион выглядел ничуть не счастливее, чем Лия. – Понимаешь, только вначале, а потом он ко всему привыкнет и с ним все будет в порядке. Принцесса Татьяна будет очень хорошо присматривать за ним.

– Чену нравится Тетти, – сказал Дальтон. – Это было самое сложное предложение, которое он произнес с момента их прибытия на Гор.

– Как она может заботиться о нем? – взорвалась Лия. – Посмотри на нее, ради Бога. Она наркоманка, все такая же, как и раньше. Она даже о себе не может позаботиться.

Тетти поуютнее уселась на стул и повернулась лицом к Лии.

– Что ты думаешь, я чувствую по этому поводу? Ты что, считаешь, что я хочу быть здесь? Не хочу. Я не хочу быть нянькой этого… этого слабоумного переростка, которого ты привезла с собой. Я ничего этого не хочу. Я просто хочу вернуться домой, обратно на Землю, подальше от этого богом забытого, богом проклятого, богом брошенного места. – Она наклонилась вперед и закрыла лицо дрожащими руками.

– Слабоумный? – воскликнула Лия. – Что ты имеешь в виду? Чен так же хорош…

– Не сейчас. – Фламмарион закрыл своей ладонью рот Лии. – Не драконь Тетти, разве не видишь, она не в себе. Попытайся думать о ней лучше. У нее сейчас синдром отмены Парадокса.

– Откуда вы знаете?

– Я испытывал это, я знаю. Поверь мне, единственное, о чем она сейчас может думать, это о том, как ей хочется уколоться.

– Укол для Тетти, – счастливо произнес Чен. – Тетти мой друг. – Он преодолел разделявшее их расстояние и крепко обнял ее.

Фламмарион удивленно уставился на него. Тесты, показавшие, что умственное развитие Чена находится на уровне двухлетнего ребенка, были перепроверены множество раз, и их окончательным выводом было просто усреднение многих фактов. Иногда казалось, что Чен не понимает ничего из сказанного в его адрес. Но иногда он мог пристально смотреть на говорившего и разумно кивать, словно он внимательно слушал и понимал каждое слово. Лия говорила, что это было просто защитным маневром, кое-чем из того, чему она усердно учила Чена, чтобы он мог выжить в жестоком мире Трущоб. Но трудно было поверить, чтобы кто-то, слушая так внимательно, не мог понять ни одного слова из сказанного. Объяснения Лии убедили Фламмариона лишь наполовину.

– Ну, как бы там ни было, я не желаю оставлять Чена, и вы не можете заставить меня, – сказала Лия, поднимаясь из-за стола. – Вы хотите сделать меня кандидатом в вашу дурацкую команду преследования? В таком случае, попробуйте принудить меня силой. Но если вы заставите меня убраться отсюда, я не буду сотрудничать с вами ни в чем.

Фламмарион аж взвился от нервного напряжения. Он получил от Мондрайна подробнейшие наставления касательно следующей части их разговора. Но он не был уверен, что сможет это выдержать.

– И насколько тебе дорог Чен?

– Дороже, чем кто-либо или что-либо. – Лия направилась в сторону юного блондина. – Он – все, о чем я забочусь. Я беспокоюсь за Чена больше, чем за любого человека на Земле, за ее пределами, или даже во всей вашей распрекрасной Звездной Группе. Вы задали очень глупый вопрос. – Она положила руки на Чена, будто он был ее собственностью.

– Вообще-то, это был не совсем вопрос. – фыркнул Фламмарион, – Я думал, что получу именно такой ответ. А сейчас слушайте меня, Лия Рэйнбоу. Неужели вам все эти годы заботы о Чене и любви к нему не было больно сознавать, что он никогда не будет развиваться как нормальное человеческое существо? Я не говорю о физическом развитии, я имею в виду умственную зрелость.

– Конечно, мне было больно. Это разбивало мне сердце.

– И разве ты не горевала, зная, что он всегда будет таким, что никогда не узнает тот мир, который познали мы?

– Я рыдала, засыпая над Ченом, тысячи раз.

Фламмарион встревоженно посмотрел на Чена Дальтона. Он почувствовал себя неуютно, говоря о Чене, как-будто того даже не было в помещении; хотя, конечно, Лия должна была знать, что делала, да и Чен не понял, что они говорили о нем.

Но вопросы произвели глубокое впечатление на саму Лию, и Чен заметил это. Он обхватил ее руками и прижал к себе.

– Вы старый глупец. – Лия моргала глазами, стараясь смахнуть с ресниц слезы. – Я плакала о Чене больше, чем даже о себе. Я часто думала, что поменяла бы все, что у меня есть, продала бы свое тело, отдала бы всю свою жизнь, если бы только таким образом я могла бы помочь Чену вырасти. Я и до сих пор так думаю, и сделала бы все, что угодно. Но только сейчас я уже слишком взрослая и могу осознать, что это безнадежное желание.

– Безнадежное, да? В таком случае, слушай меня, Лия Рэйнбоу. – Фламмарион наклонился вперед и конфедициально понизил голос, хотя кроме сидящих в комнате вокруг на семьдесят миллионов километров не было ни одной живой души. – Люди на Земле не знают всего, даже если им очень хочется в это верить. Так что слушай. Несколько лет назад человек, которого зовут Толков, создал на станции «Оберон» одно приспособление. Он намеревался использовать его в работе с чуждыми формами жизни, теми, которые в принципе могут быть разумными, но изначально стоят на грани между разумом и безумием. Установка довольно неплохо работала, и люди назвали его приспособление стимулятором Толкова. Было создано всего несколько моделей. Но на использование их на людях был наложен запрет. Единственное исключение – угроза Звездной Группе. Видишь ли, стимулятор повышает уровень умственного развития. Что-то вроде некоторых лекарственных препаратов, стимулирующих мозговую деятельность, но его действие постоянно.

– Он делает людей умнее?

– Иногда. Некоторых людей. Некоторых же он делает безумными, потому и запрещен для массового применения. Но Мондрайн, мой начальник, в случае надобности может получить доступ к стимулятору, так как он возглавляет Анабасис. Он может достать один стимулятор. – Фламмарион поближе придвинулся к Лии. – Если бы коммандор Мондрайн был уверен, что кое-кто будет сотрудничать с ним в работе над Анабасисом, он мог бы предоставить стимулятор для Чена.

– Для Чена, – эхом радостно отозвался Дпльтон. Он все еще стоял между Лией и Тетти Снайпс. – Для Чена.

– Видишь? – скорее утвердительно, чем вопросительно произнес Фламмарион. Он знает, чего хочет. Но я гарантирую одно – коммандройн Мондрайн не предоставит стимулятор, если ты откажешься сотрудничать и не будешь продвигаться вперед в подготовке к работе в команде преследования. Вот потому я тебя и спрашивал, насколько важен для тебя Чен.

Фламмарион остановился. Он сделал все, что ему советовал Мондрайн, для того, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки; и сейчас ему оставалось лишь сидеть и ждать, как отреагирует на его слова Лия.

Она расплакалась:

– Чен, ты слышал его? – Лия прижала Дальтона к себе. – О, Чен. Ты вырастешь, будешь читать и писать, знать названия животных и цветов, дней недели; ты сможешь сам одеваться и выучишь имена всех своих друзей. Разве это не самое большое счастье?

– Ты сделаешь это? – спросил Фламмарион, вставая и расправляя складки примятой униформы.

Слезы Лии перешли в ярость.

– Конечно, я сделаю это, самый великий дурак! Ты предлагаешь мне то, о чем я молилась долгие дни и ночи. Думаешь, ты очень умный, раз знаешь, какую кнопку нажать?

– Я не понимаю.

– Ты нащупал мое слабое место и тут же на него надавил. Но не думай, что ты выиграл. Настоящими победителями будем мы, я и Чен. Я этого добьюсь, непременно добьюсь. Я пойду, буду учиться и сделаю все возможное для вашей дурацкой команды преследования. Но вам придется пообещать мне кое-что, капитан. Чен должен пройти полный курс лечения на вашем аппарате, и вам придется постоянно предоставлять мне отчеты о его успехах. И когда-нибудь я приеду сюда сама, чтобы своими глазами увидеть, как у него идут дела. И вы немедленно сообщите мне, когда он станет нормальным.

– Если он станет нормальным. Я же сказал тебе, стимулятор не слишком надежная штука. Велика вероятность сбоя, и даже если он срабатывает, ты какое-то время не знаешь об этом. Это не простой процесс. Сначала он продвигается очень медленно, а затем все резко меняется. Причем происходит это буквально на глазах. Но пойми меня правильно. Нет гарантии, что желаемые изменения когда-нибудь произойдут. Чен может остаться слабо… Ну, в общем, не очень умным человеком на всю оставшуюся жизнь. И если аппарат не сработает, то эта жизнь не будет слишком долгой.

– Даже если это не сработает, он не станет хуже, чем есть сейчас. Как часто я смогу приезжать сюда, чтобы повидать его?