Первой он увидел Юлию. Девушка сидела за пультом управления диспетчерского пункта спиной к входу. Услышав шаги, обернулась.
      На ней был костюм, светлый и легкий. Светлый костюм и такие же светлые пушистые волосы эффектно оттеняли бронзовое от загара лицо, на котором выделялись ярко-синие глаза. Да, у природы тоже есть свои любимчики, для которых она не жалеет красок.
      Эркин поздоровался.
      — Добрый день, — ответила девушка.
      — Эркин.
      — Юлия. Вы с Земли?
      — Да.
      — Неужели на подмену?
      — Как сказать… Скорее на помощь.
      — Вот как! Выходит, кому-то крупно повезло. На какую шахту у вас направление?
      — На вашу.
      — На нашу?!
      Эркину показалось, что в ее глазах промелькнула растерянность.
      — Да, на вашу. У вас ведь нет кси-оператора.
      — Но… нам не нужен кси-оператор. Автоматы работают исправно.
      — Сегодня — да. А вы можете поручиться, что завтра с ними ничего не случится?
      — Да-да, конечно… Я что-то не то говорю. Но у нас есть кси-оператор — Фархад.
      — Но Фархад, как мне сказали, врач шахты.
      — У него хватает времени на все.
      Эркин недоуменно развел руками:
      — А я думал, вы обрадуетесь новому человеку… Что же мне теперь делать?
      Юлия вдруг легко поднялась с кресла, подошла к нему едва не вплотную и прошептала, хотя в диспетчерской никого, кроме них, не было:
      — Если у вас есть возможность, уезжайте немедленно. Если такой возможности нет, найдите ее. Уезжайте, чтобы потом ни о чем не жалеть.
      Эркин внимательно посмотрел в ее синие глаза.
      — Юлия… Я бы не хотел быть помехой для кого-то… Может, вы все же объясните, почему я должен уехать?
      Она молчала.
      — Не хотите говорить?
      Она продолжала молчать.
      — Ну, тогда… Тогда я остаюсь. Попрошу вас дать роботам команду построить для меня коттедж. Тип и место, если вас не затруднит, выберите сами. Тут я полностью полагаюсь на ваш вкус. Надеюсь, мы еще сегодня увидимся? А сейчас я пойду представлюсь сотрудникам. До свидания.
      — До свидания, — опять прошептала она, глядя куда-то мимо Эркина.
      Выходя из диспетчерской, он на секунду задержался у прозрачной стены. Перед ним тянулись складки невысоких гор, причудливые скалы, каменистые хребты. Все было ярко-желтого, почти оранжевого цвета, как горящие в костре поленья. Рубиновые тучи ползли по ярко-красному небу. И нигде ни травинки, ни птицы…
      Он обернулся. Юлия уже сидела за пультом, работая на клавишах.
      Эркин вздохнул и вышел из диспетчерской.

      С минуту он постоял на открытой галерее. Отсюда отлично просматривалась вся территория шахты. Жилой городок размещался рядом с высокой башней диспетчерского управления. Эркин увидел несколько одноэтажных белых домиков, спортивный зал с бассейном, столовую. Небольшая, но густая рощица бросала тень на ярко-красные крыши коттеджей. Эркин понял, что деревья рощицы искусственные. На околице крохотного поселка копошились три робота: робот-кран и роботы-рабочие. Они поднимали пластиковые стены, укладывали синтетические балки. Эркин догадался, что роботы уже получили команду и строят жилище для него.
      А вокруг поднимались невысокие, но скалистые, труднопроходимые горы. Рубиновые тучи рассеялись, жаркие лучи падали почти отвесно на скалы, и казалось, те вот-вот вспыхнут, как сухие дрова.
      Одна из скал, крутая, конусообразная, была стесана. В образовавшейся отвесной стене было пробито отверстие, закрытое сейчас толстой бронированной плитой. Собственно, это и была шахта. Там, в недрах ярко-желтых скал, тысячи совершенных автоматов грызли породу, дробили руду, извлекали из нее металл, штамповали прямоугольные бруски, запечатывали их в контейнеры и отправляли на грузовую станцию, а из пустой породы выделяли кислород и водород…
      По узенькой дорожке, посыпанной ярко-желтым песком, Эркин подошел к ближайшему коттеджу и позвонил.
      Дверь открылась. Он шагнул в помещение.
      В длинной прохладной комнате царил, что называется, живописный беспорядок: стол задвинут в дальний угол, диван чуть ли не загораживает дверь; всюду книги, кассеты, пленки, а главное — картины, картины, картины. Десятка три картин. И почти на каждой — Юлия. Юлия перед диспетчерской. Юлия перед домом, Юлия на диване с книгой в руках. Юлия за рулем вездехода, Юлия в бассейне, Юлия на праздничном карнавале.
      Эркин не сразу заметил среди этих картин хозяина дома, широкоплечего мужчину, которого можно было бы назвать красивым, если бы не чересчур длинный, крючковатый нос.
      Мужчина сделал от стены шаг к Эркину, протянул широкую ладонь:
      — Ого! Я вижу, у нас гости! Проходите! День добрый!
      — Здравствуйте. Вот зашел к вам познакомиться… Эркин.
      — Педро. Очень, очень приятно? Вы с базы?
      — Как вам сказать… У меня направление на вашу шахту. Я — новый кси-оператор.
      Педро расхохотался, всплеснув руками:
      — Кси-оператор! Да что они там, с ума посходили, что ли?
      — То есть? — недоуменно проговорил Эркин.
      Педро крякнул:
      — Знаете, мне, право, неловко так разговаривать. Предлагаю перейти на «ты». Согласны?
      — Идет!
      — Ну, по рукам!
      Педро похлопал Эркина по плечу тяжелой рукой:
      — Эркин, дружище, пойми меня правильно. Я ужасно рад, что на шахте появился новый человек. Это всегда интересно. Но это одна сторона дела. А вот другая: мы здесь загружены работой максимум три-четыре часа в сутки. Этого мало, дьявольски мало. А с твоим приходом доля труда каждого из нас соответственно уменьшается. Какой же ты реакции от нас ждешь? Только, чур, без обиды! Ты, разумеется, ни при чем.
      — Не знаю, как насчет остальных, — ответил Эркин, — но тебе, похоже, скучать не приходится. Эти картины…
      — Картины?! — перебил его Педро. — Где ты видишь картины?
      — Но разве это…
      — Это самая обыкновенная мазня. Об этом тебе скажет любой, кто сумеет отличить палитру от кисти.
      — Ты преувеличиваешь, Педро.
      — Я преувеличиваю? Нет, дружище, тысячу раз нет! Преувеличивал я в те времена, когда мнил о себе как о художнике. А вот здесь, на Верге, я наконец осознал одну печальную истину: картинки я рисовать еще могу, а картины — нет!
      — Но ведь она похожа!
      — Похожа? — рассмеялся Педро. — Похожа?! Вот так критерий для художника! Нет, приятель! Это похожесть фотографии. А внутренний мир? То, что в состоянии передать только творец?
      Он быстро зашагал взад-вперед по комнате.
      — Юля — мой идеал, мой пробный камень. Когда я впервые увидел ее год назад, я сказал себе: «Педро! Если тебе суждено быть художником, то ты напишешь эту женщину, напишешь так, чтобы она жила на холсте». Это было год назад, и тогда я еще верил, что могу быть художником.
      Тем временем Эркин заметил среди картин, изображающих Юлию, два небольших пейзажа. Машинально он взял один из них в руки. Пейзаж был написан в темно-красных тонах. Багровые облака, освещенные скалы, какое-то глубокое ущелье у их подножия…
      Но рассмотреть картину как следует Эркин не успел. Стремительно подскочил Педро и выхватил полотно из рук. Теперь он выглядел раздраженным, даже злым.
      — Ты что? — удивился Эркин.
      — Извини… — Педро уже взял себя в руки. — Не люблю показывать незаконченные вещи.
      — Но ведь пейзаж написан?
      — Нет-нет, там еще много работы…
      — Ладно, — кивнул головой Эркин, — в таком случае не буду тебе мешать. Пойду знакомиться с другими.
      Педро как будто даже обрадовался:
      — Давай, давай. В следующем доме живет Хаят. Но он сейчас в шахте. Кон-тро-ли-ру-ет! Вон там — Хосе, мой брат, а там — врач. Зайди к Хосе, пока он не ушел в горы. Только, знаешь, он у меня малый со странностями. Ты не особенно обращай на это внимание. Главное — он добряк.
      — Буду иметь в виду.
      Эркин опять вышел на узкую красную дорожку и подумал: «Хотел бы я знать, есть ли тут хоть один человек без странностей?»

      Едва Эркин переступил порог дома Хосе, как его обдало жаром. «Пятьдесят по Цельсию», — определил Эркин. Кондиционеры выли, как голодные волки, но не могли заметно снизить температуру.
      Посреди комнаты в металлическом тигле полыхало пламя, целый костер. Судя по запаху, горел сухой спирт, и, надо полагать, горел давно.
      У костра, задумчиво глядя на огонь, сидел обнаженный по пояс парень с нежным девичьим лицом и мягкими вьющимися волосами. Он посмотрел на Эркина как на своего старого друга и сказал, показывая рукой на языки пламени:
      — Правда, это красиво?
      Эркин подошел поближе.
      — А тебе не жарко?
      Взгляд Хосе стал осмысленнее. Он словно бы только теперь понял, что перед ним стоит незнакомец. Его красиво изогнутые брови сошлись у переносицы, в карих глазах вспыхнул гнев. Он вскочил и вскрикнул резко:
      — А кто вы, собственно, такой? Что вам угодно?
      Эркин заговорил как можно мягче:
      — Я ваш новый кси-оператор. Зовут меня Эркином. Обижать тебя, Хосе, я и не думал. Мне и самому нравится огонь. Он и вправду красив.
      Вся агрессивность Хосе тут же улетучилась. Лицо его порозовело, и он застенчиво улыбнулся и спросил:
      — Вы будете со мной дружить?
      — Обязательно, Хосе.
      — И мы будем вместе сидеть и смотреть на огонь?
      — Будем, Хосе.
      — И будем вместе ходить туда?
      — Конечно, Хосе, — ответил Эркин, который поостерегся спросить, «куда именно», хотя ему очень хотелось этого.
      Хосе вскинул на Эркина карие глаза.
      — Они думают перехитрить меня. Чтобы самим остаться, а меня отправить на Землю. Но я не хочу на Землю. Хочу быть тут… — Он тихо рассмеялся: Я перехитрю их всех, я придумал…
      — Что ты придумал, Хосе?
      — Скоро узнаете. Совсем скоро. А пока… — он приложил палец к губам.
      У Эркина голова от жары уже шла кругом.
      — Хосе, — спросил он, — кто у вас выполняет обязанности врача?
      — Фархад. А что случилось?
      — Ничего особенного. Просто немного нездоровится с дороги.
      — Он живет в следующем доме.
      — Пожалуй, я загляну к нему.
      — Только обязательно возвращайтесь.
      — Непременно!
      Эркин вышел на улицу. У него и в самом деле раскалывалась голова.

      В доме Фархада не было ни чудес, ни странностей. Хозяин дома тридцатилетний худощавый брюнет — сидел за столом, разглядывая что-то в микроскоп.
      Эркин представился.
      Фархад поднялся, подошел к нему, пожал руку.
      — Ну, как там старушка Земля? Жизнь бурлит?
      — Бурлит.
      — Соскучился я уже по ней. Н-да… Земля… — Вздохнув, он прошел в угол комнаты, где стоял какой-то механизм.
      — Не этот ли прибор настраивает вас на минорный лад? — спросил, улыбаясь, Эркин.
      Фархад погладил рукой причудливо изогнутую трубку:
      — Какой там прибор! Это так, детские шалости. Аппарат для диагностирования заболеваний мышечной ткани. Так, пустяки. Разминка в часы досуга. Мое хобби. Без этого здесь нельзя. А у вас есть что-нибудь?
      — В смысле хобби?
      — Да.
      — Разумеется. Я пишу детективы.
      — Дадите почитать?
      — Охотно. Если у вас хватит терпения.
      — Даю гарантию, что с таким хобби вы через три месяца загнетесь здесь от скуки.
      — Странно, — произнес Эркин, глядя Фархаду прямо в глаза. — Вы уже второй человек на шахте, который пугает меня скукой. Первым был Педро. Второй — вы. Но самое странное заключается в том, что скукой меня пугают люди увлеченные. В чем дело?
      — Все очень просто. Дело есть дело, увлечение есть увлечение. На первом месте должно быть дело, а увлечение — на втором. А что получается у нас? Шахта полностью автоматизирована, быт наш налажен, особых забот нет. Четыре часа в день у каждого отнимает дежурство. Спим мы по пять часов в сутки. Куда прикажете девать остальное время? Посвящать его увлечениям? Такую бездну времени?
      — Когда-то люди мечтали о бездне свободного времени.
      — Человеку свойственно корректировать свои мечты.
      Эркин не успел ответить.
      Распахнулась дверь. На пороге стоял перепуганный Хосе:
      — Там пожар… Дом горит… Вы понимаете? Горит дом! Пожар!

      Горел домик Хаята. Пожар возник, по-видимому, внутри помещения, огонь успел разгореться, и, когда наконец вырвался наружу, гасить его было уже поздно. Пластиковые стены и балки трещали, как сухие березовые дрова. Дом не представлял большой ценности, такой дом роботы собирают за два часа из унифицированных деталей, а запасов этих деталей на шахте было достаточно.
      И все же люди были поражены происшедшим. Эркин взглянул мельком на Хосе. Юноша с жадностью, широко раскрытыми глазами смотрел на огонь, так же как он смотрел на костер в своей комнате полчаса назад. Он любовался огнем, наслаждался вспышками пламени, жил одной жизнью с пляшущими языками.
      Педро, прикусив губу, сумрачно тряс головой, Юлия прижала руки к пунцовым щекам.
      Вдруг, вскрикнув, Фархад бросился к горящему дому. Никто не успел опомниться, как он вбежал внутрь.
      — Фархад! Фархад! — закричала девушка. Тут же она обернулась к остальным: — Что он делает! Что он делает! Он погибнет! Ну помогите же, помогите ему!
      Словно услышав ее крик, Фархад показался на пороге. В руках он держал какой-то прозрачный шар. Рубашка на нем тлела, волосы на висках обгорели, но он наверняка успел бы покинуть дом, если бы не споткнулся о порог. Фархад упал, и шар, выскользнув из его рук, отлетел в сторону метров на десять.
      В ту же секунду прямо на Фархада рухнул дом. Облако густого дыма поползло по земле.
      Первой опомнилась Юлия. С криком бросилась она к дому и скрылась в густом черном дыму. Следом поспешили и остальные.
      К счастью, Фархад почти не пострадал. Товарищи отнесли его подальше от огня, посыпали песком начавшую тлеть одежду. Однако он был без сознания. Юлия гладила его испачканную копотью щеку, теребила плечо:
      — Фархад! Любимый! Очнись! Я люблю тебя, слышишь?
      Ее светлый костюм был перемазан сажей и пеплом, волосы растрепались. Она подняла умоляющие глаза на коллег:
      — Педро, Хосе! — Отнесите его в диспетчерскую. Я вызову санитарный вертолет.
      Педро принес носилки. Фархада бережно положили на них и уже собрались нести, как вдруг он громко застонал и открыл глаза.
      — Стойте! Вы с ума сошли! Какой вертолет?! Я абсолютно здоров!
      — Фархад! — Юлия умоляюще сложила руки на груди. — Я прошу тебя, послушайся. У тебя ведь ожоги.
      — Нет у меня никаких ожогов! Пустите! Я сам… сам…
      Он поднялся с носилок, прихрамывая, двинулся к своему дому. Обернулся и указал рукой на треснувший стеклянный шар:
      — Поднимите Вергею.
      — Вергея? — переспросил Эркин, поднимая шар.
      Внутри шара, имеющего крышку в виде полусферы, он различил желто-зеленое растеньице с колючками, смахивающее на кактус. Через трещину из шара сыпался грунт. Эркин прикрыл трещину ладонью. — Чем она знаменита, эта Вергея?
      — На Верге не существует растительности, — объяснил стоявший рядом Педро. — Вот наш Хаят и задался целью вырастить что-нибудь такое, что могло бы прижиться в почве Верги. Почти год опытов и вот, — он постучал ногтем по шару. — Что было бы с Хаятом, сгори эта штука! Ведь он нянчился с ней, как с младенцем. Молодец, Фархад, вспомнил о Вергее. — Он смутился. — А вот у меня как-то из головы выскочило…
      — Вергея… — задумчиво произнес Эркин, плотно зажимая трещину. — Как же удалось Хаяту вырастить такое чудо?
      — Об этом спроси у него.
      — Где бы нам ее пока поставить?
      — Можно у меня, — предложил Педро.
      Они занесли шар в дом, и Педро быстро заплавил трещину.
      Эркин внимательно посмотрел на крупицы грунта, что остались у него в руке. Повернулся к Педро:
      — Пожалуй, надо предупредить Хаята о случившемся. Пойду к нему. Заодно и с шахтой познакомлюсь.
      — Что же, ступай, дружище! — согласился Педро. — И пусть Хаят возвращается. На подмену пойдет Хосе.

      Дорога на шахту вела через искусственную рощицу. Эркин вошел в тень деревьев и остановился на минуту, зачарованный лесным ароматом. На Верге появилось уже множество лесополос, рощиц, садов, но вся беда в том, что деревья, кусты, даже трава и опавшие листья были здесь искусственными. Бесплодная почва Верги решительно противилась всем начинаниям селекционеров. Предпринимались попытки облагородить местный грунт. Над этой проблемой сейчас работала большая группа ученых. Выходит, Хаяту удалось сделать то, что пока не под силу целому коллективу?
      И этот пожар… Разумеется, он мог возникнуть и случайно… Однако какие глаза были у Хосе, когда он глядел на пламя! Неужели это дело его рук?
      Сразу же за рощицей начиналась неглубокая ложбинка с пологими склонами, что вела вдоль горных гряд от шахты. Эркин быстро зашагал по ней, размышляя о своей миссии.
      Вход в шахту закрывала мощная бронированная плита. В плите на уровне груди виднелось три небольших гнезда. Для того чтобы попасть внутрь, необходимо было ввести в эти гнезда тройник, которым оснащались специальные скафандры, предохраняющие от радиации. Комплект таких скафандров хранился в дежурной комнате, устроенной в скале, неподалеку от входа.
      Быстро облачившись в скафандр, Эркин подошел к плите, включил тройник. Раздалось негромкое жужжание, плита отодвинулась в сторону. Эркин оказался в небольшом тамбуре перед массивной дверью. Снова послышалось жужжание. Задвинулась входная плита, после чего открылись двери. Пройдя таким образом несколько тамбуров, Эркин оказался наконец у входа в шахту на небольшой, огражденной высокими барьерами площадке. Куда-то вниз вел длинный эскалатор. Эркин подошел к самому ограждению и замер, пораженный: таких шахт ему еще не приходилось видеть. Его взору предстал невообразимо огромный подземный зал, обрывающийся у ног и уходящий вниз еще метров на сто. Это была гигантская выработка — пустота в сердце горных хребтов. Там, на дне этой гигантской пещеры, работали десятки совершенных автоматов резали породу, дробили, извлекали из нее металл, плавили его, обогащали, очищали, прессовали в аккуратные маленькие брикетики, запечатывали в контейнеры и отправляли на поверхность. В подобных условиях могли работать только автоматы. Люди обычно не спускались ниже галереи. Эркин встал на ленту эскалатора. Лента мягко вздрогнула и плавно покатила его вниз. Спуск продолжался долго. Наконец лента остановилась. По небольшому легкому мостику Эркин прошел на галерею, вырубленную в скале.
      Потоки ровного голубоватого света довольно хорошо освещали галереи, но, как Эркин ни всматривался, Хаята нигде не было видно. Тогда он сел в электромобиль, завел его и поехал по галерее вокруг подземных разработок. Чем дальше он продвигался, тем сильнее становился шум, тем чаще сотрясались стены подземелья. От галереи местами отходили небольшие боковые тупички, и Эркин заглядывал в каждый. Так он объехал все вокруг, но Хаята не нашел.
      В раздумье он остановился у барьера, глядя вниз.
      Послышалось негромкое жужжание. Эркин оглянулся и увидел на эскалаторе фигуру в таком же, как у него, темно-зеленом скафандре. Вот человек приблизился, и Эркин разглядел за стеклом гермошлема черты Хаята, памятные ему по фотографии. Хаят махнул рукой, словно приглашая следовать за ним. Они прошли по галерее метров пятьдесят, затем Хаят свернул в боковой коридор. В конце ответвления оказалась просторная, уютная комната. Здесь Хаят, заперев предварительно двойные двери, снял с себя гермошлем, расстегнул скафандр. Эркин последовал его примеру. Он понял, что они находятся в комнате отдыха, защищенной мощными экранами от смертоносного излучения.
      Хаят оказался невысоким, плотным крепышом с густыми, косматыми бровями, с залысинами на лбу. Выглядел он утомленным.
      Эркин представился Хаяту, они обменялись несколькими вежливыми фразами. Похоже, Хаят и в самом деле был скуп на слова.
      Воцарилось молчание.
      — Говорят, в древности на Востоке, — заговорил Эркин, — был такой обычай — гонца, принесшего дурную весть, наказывали. Мне очень жаль, но я принес вам плохую весть.
      У Хаята побелели губы, он заметно вздрогнул, пролепетал, запинаясь:
      — Что случилось?
      — Сгорел ваш дом. К счастью, удалось спасти Вергею, хотя она и несколько пострадала.
      — Великий Космос! — облегченно вздохнул Хаят, но глаза его были по-прежнему усталыми.
      Он встал, открыл холодильную камеру.
      — Хотите тоника?
      — С удовольствием.
      Хаят залпом выпил объемистый фужер освежающего напитка, налил еще. Он был страшно взволнован. Пальцы его рук мелко дрожали.
      — Вы, наверное, хотите вернуться на базу? — поинтересовался Эркин. Сейчас здесь будет Хосе.
      — А? — словно очнулся от своих мыслей Хаят. — Да, да… конечно…
      — Если не секрет, как вам удалось вырастить Вергею?
      Хаят пожал круглыми плечами:
      — Особое сочетание удобрений, освещения, периодическое воздействие различными лучами, направленное магнитное поле…
      — Почему же вы не сообщите о своем успехе в центр?
      — Какой там успех? Это стадии экспериментов. Об успехе говорить рано.
      — А из каких семян вы вырастили свой шедевр?
      — Кактус. Обыкновенный мексиканский кактус.
      Раздался мелодичный звон, загорелся зеленый глазок информатора.
      — Хаят, Эркин, вы на месте? — услышали они голос Хосе. — Жду вас наверху.

      — Эркин, — попросил Хосе, — помогите мне надеть скафандр. Ну, пожалуйста!
      — Хорошо, Хосе. Хаят, я вас догоню.
      Вдвоем они вошли в дежурку. Едва закрылась дверь помещения и они остались наедине, Хосе резко обернулся и схватил Эркина за руку:
      — Эркин, я не поджигал дом!
      Эркин отступил на шаг.
      — А разве я говорю, что ты его поджег?
      — Не говорите, но думаете.
      — С чего ты взял?
      — Я чувствую это. Конечно, мне нравится огонь, я люблю смотреть на языки пламени… Когда я смотрю на него, у меня столько разных мыслей… Но поджечь дом я не мог! Не мог! Вы понимаете или нет?!
      — Успокойся, Хосе, успокойся. Я верю тебе.
      На лице юноши вновь появилась мягкая виноватая улыбка.
      — Вы мне верите? Правда? Вы не думали, что это я устроил пожар?
      — Я верю тебе, Хосе, — еще раз повторил Эркин, — если хочешь, я провожу Хаята, а потом приду сюда к тебе?
      — Это было бы прекрасно!
      — Решено. Так и сделаем.
      — И мы будем говорить, ходить вместе!
      — Да. А потом…
      Хосе вздрогнул.
      — Потом ты поведешь меня туда…
      — Да, — чуть слышно прошептал Хосе.
      — Жди, я скоро приду. — Эркин вышел из дежурки.
      По ложбинке они с Хаятом направились в сторону жилья.
      — Хороший парень Хосе, — заговорил Хаят, — но несколько странный. Любит одиночество. Может просидеть в домике один целые сутки.
      — А разве с братом он не дружит?
      — Как сказать… Педро все время старается его опекать. А Хосе очень болезненно воспринимает всякую опеку.
      Они шли вдоль гряды ярко-оранжевых скал, и Хаят рассказывал космонавты сразу же договорились, когда появились здесь, что ходить на шахту будут обязательно пешком. Путь на шахту и обратно стал у них своеобразным ритуалом. Когда живешь в крохотном поселочке на далекой планете, то находишь в подобных ритуалах особую прелесть.
      — Хотел вас спросить еще об одной вещи, — Эркин взглянул на Хаята.
      — Спрашивайте.
      — Обещаете ответить откровенно?
      — По мере возможности, — натянуто улыбнулся тот.
      — Зачем вы придумали Вергею?
      — Чтобы хоть чем-то украсить ландшафт, — Хаят показал на выжженную долину, гряды красных скал.
      — Нет, я не о том, — сказал Эркин.
      — О чем же? — тихо проговорил Хаят.
      — Вы прекрасно понимаете меня. Ваша Вергея — самый обыкновенный кактус. И растет он вовсе не в местном грунте, а в привезенном с Земли. Лишь сверху чуть подсыпана почва Верги.
      Хаят как-то съежился, втянул голову в плечи. Некоторое время они шли по ложбинке молча.
      — Вы не хотите отвечать?
      — Когда я прибыл сюда, — медленно заговорил Хаят, — я мечтал вырастить Вергею. Да, мечтал… Были и опыты, и знакомство с новыми биологическими теориями. Но у меня ничего не получилось… И тогда я отчаялся…
      — И решили солгать остальным?
      — Да, — покраснел Хаят и искоса взглянул на Эркина. — Никто не любит признавать себя неудачником. Нам скоро улетать… Если это и ложь, то ложь невинная…
      — А то, что из-за вашей выдумки едва не погиб человек?
      — Это было бы ужасно… ужасно…
      — А знаете, что следует из всего этого?
      Хаят не отвечал.
      — Что именно вы могли поджечь дом.
      — Я?! — вскричал тот. — Но зачем?!
      — Чтобы сжечь Вергею и избежать тем самым разоблачения.
      — Но… я ведь дежурил. Был на шахте…
      — На шахте вас не было. Вы спустились туда позже, буквально перед нашей встречей. Где вы были?
      — Во всяком случае, не в городке.
      — А где?
      Последовала долгая пауза, после которой Хаят произнес:
      — Ходил в горы…
      Они были уже у рощицы.
      — Эркин! — Хаят неловко тронул спутника за рукав. — Можно вас попросить… Не надо… никому… про Вергею.
      Эркин нахмурился:
      — Обещаю. Но вы сказали мне не все…

      Первым делом Эркин зашел в диспетчерскую. Юлия по-прежнему была здесь. Она уже переоделась в темно-синий костюм, лицо ее было строгим и печальным.
      Эркин пристально посмотрел на девушку, но та спокойно выдержала его взгляд. Сейчас ничто в ней не напоминало ни об утреннем волнении, ни о той энергии, с которой она вытаскивала из огня Фархада.
      — Юлия, — спросил Эркин, — что вы думаете о пожаре?
      — Думаю — это случай очень неприятный для нашей шахты.
      — Нет, я не о том. Почему возник пожар?
      Она пожала плечами:
      — Понятия не имею.