В небольшом уютном кафе «Вечерний блюз» негр в белоснежном смокинге тихо играл на саксофоне. По залу разливался аромат кофе-амаретто – одного из любимых напитков Элизабет Джемисон. Однако сегодня ей требовалось что-нибудь покрепче. Поэтому она подошла к стойке и заказала двойной виски без содовой. Пожилой бармен окинул ее удивленным взглядом, который тут же сменился сочувствующим. Элизабет часто заходила в «Вечерний блюз» по вечерам и неизменно заказывала кофе и марципановый рогалик. Такие рогалики были гордостью кафе, и метрдотель даже уверял, что они здесь самые лучшие во всем Нью-Йорке.
      В будние дни Элизабет обычно не притрагивалась к спиртному, но сегодня у нее был кошмарный день и ей хотелось напиться. Все началось несколько часов назад, когда во время обеденного перерыва в редакции газеты «Нью-йоркский курьер», где работала Элизабет, к ней подошла сослуживица Вирджиния Ривз – заядлая феминистка и мужененавистница, обожающая совать нос в чужие дела.
      – Бет, дорогая, ответь мне, сколько это может продолжаться? – спросила Вирджиния, требовательно глядя ей в глаза. – Похоже, ты не замечаешь, что твой роман с Джоном Саммерсом уже давно перестал быть тайной для коллег. Милочка моя, ты поставила себя в глупое положение. Секретарша газеты крутит роман с главным редактором… Что может быть банальнее и пошлее?
      – Да, Вирджиния, я все понимаю, но что я могу поделать? – грустно возразила Элизабет. – Возможно, мы повели себя неосмотрительно, но теперь уже поздно что-то исправлять.
      – А я думаю, что как раз сейчас и настало для этого время, – безапелляционно заявила Вирджиния. – Бет, ты должна решительно поговорить с Саммерсом. Ему пора сделать выбор между тобой и его невыносимой супругой. А что она невыносима, это я говорю тебе абсолютно точно. Как-то я сидела рядом с ней на банкете, и эта старая перечница произвела на меня ужасное впечатление. Представь, она ела салат вилкой для рыбы! А внешность? Старомодная химическая завивка и тройной слой косметики на лице! Я не понимаю, почему Саммерс вообще на ней женился. Мне кажется, что его выбор в твою пользу очевиден.
      – Не знаю, – нерешительно протянула Элизабет. – Ведь они прожили вместе столько лет…
      Виржиния иронично посмотрела на нее поверх очков в тонкой золотистой оправе:
      – Боже мой, Бет, тебе двадцать восемь лет, а ты еще так наивна! Вот именно потому, что они долго прожили вместе, ему и будет легче с ней расстаться. Не сомневаюсь, Саммерсу уже давно надоела его скучная и необразованная жена. Он же редактор газеты, общается с такими интересными людьми! Однако, как и любого мужчину, его нужно подтолкнуть к решительным действиям. Вот ты и сделай это. И поскорее! А то, не ровен час, найдется какая-нибудь ловкая стервочка, которая уведет у тебя из-под носа выгодного жениха.
      Элизабет в замешательстве потопталась на месте.
      – Может, ты и права. Но, знаешь, мне бы не хотелось на него давить. Джон должен сам прийти к этому решению.
      – Дурочка! – возразила Виржиния. – Если ты не надавишь на него как следует, ваши отношения могут еще долго оставаться неопределенными. Большинство мужчин устраивает такое положение вещей. Им выгодно встречаться с женщинами, которые ничего от них не требуют. А в конечном счете покладистые женщины, как правило, остаются у разбитого корыта. И, поверь мне, такая же незавидная участь ждет и тебя, если ты не возьмешься за ум!
      А ведь она права, взволнованно подумала Элизабет. Я действительно веду себя с Джоном чересчур покладисто. А проще говоря, следую правилам его игры. Я всегда под него подстраиваюсь, а если мне что-то не нравится, старательно это скрываю. Да, Вирджиния абсолютно права: пора положить конец этому нелепому положению. Ведь мы с Джоном встречаемся уже два года… Даже не верится!
      – Хорошо, – сказала она, решительно тряхнув головой. – Я поговорю с ним. И сделаю это прямо сейчас.
      – Вот и умничка, – одобрительно заключила Вирджиния. И, одарив Элизабет дружелюбно-покровительственной улыбкой, вышла.
      Полчаса спустя редактор «Нью-йоркского курьера» вернулся с обеда и, пройдя через крохотную комнатушку, в которой сидела за компьютером Элизабет, проследовал в свой огромный, роскошный кабинет.
      Элизабет вошла туда вслед за ним. А пятнадцать минут спустя выбежала оттуда в слезах и бросилась в туалет, откуда не выходила целый час – до тех пор пока следы слез окончательно не исчезли с ее лица.
      Сейчас она сидела в кафе, пила неразбавленный виски, от вкуса которого ее мутило, и кляла на чем на свет стоит и своего бывшего возлюбленного, и «дальновидную» Вирджинию Ривз, и свою незадачливую судьбу. А между тем в ее голове неотступно крутились убийственно жестокие слова Джона Саммерса:
      – Развестись с женой и жениться на тебе? Девочка моя, да в своем ли ты уме, чтобы ставить мне подобный ультиматум?! Что ты возомнила о себе? Неужели ты думаешь, что преуспевающий редактор газеты будет подрывать свою репутацию разводом? И ради чего? Ради женитьбы на секретарше?! Да с чего ты взяла, что я способен на такое безрассудство? Разве я когда-нибудь говорил, что люблю тебя и собираюсь иметь с тобой длительные отношения? Тем более жениться! Бог мой, да мне и в голову никогда бы такое не пришло! Я вполне доволен своим браком, и никто, никто не может сказать, что я когда-либо утверждал обратное! Да вспомни сама, разве я когда-нибудь жаловался тебе на свою жену? Нет, нет и нет!
      Джон обрушил на Элизабет свою гневную тираду, словно прокурор, произносящий в суде обвинительную речь. Его фразы лились сплошным потоком, и Элизабет не имела возможности вставить хотя бы слово. Когда же он наконец замолчал, она чувствовала себя такой измученной, что была не в силах что-то возразить. Да и зачем, когда все предельно ясно? Джон не только не был в нее влюблен, но и не питал к ней каких-либо мало-мальски теплых чувств. Она была для него всего лишь игрушкой, очередной постельной забавой. Джон Саммерс позволил ей до безумия влюбиться в него, а сам все время сохранял трезвую голову. Его прекрасно устраивало такое положение вещей. Положение, при котором его любят, а он – нет. И как только Элизабет захотела изменить несправедливую ситуацию, он тут же без колебаний порвал с ней. По понятиям Джона Саммерса, Элизабет перешла грань дозволенного. А значит, нужно было поставить ее на место, что, собственно, он и сделал.
      А чего ты ожидала, глупая ворона? – с горечью спросила себя Элизабет. Кто ты такая, чтобы претендовать на роль жены известного, обеспеченного человека? Провинциальная девчонка-неудачница, вот кто ты такая! Вечная секретарша, которая никогда не сможет сделать карьеру, никогда не заработает денег на покупку квартиры в Нью-Йорке. Ноль, ничтожество! Да еще и легковерная дурочка, не умеющая разбираться в людях и учиться на своих прошлых ошибках.
      Жалобно шмыгнув носом, Элизабет допила виски. Потом, посмотрев на опустевший стакан, поискала глазами бармена и махнула ему рукой.
      – Пожалуйста, еще двойной виски! – громко крикнула она. И чуть не выронила стакан, услышав над своей головой ироничный мужской голос:
      – А не много ли будет для такой хрупкой молодой леди?
      Чертыхнувшись вполголоса, Элизабет резко повернулась в ту сторону. Рядом с ее стулом стоял незнакомый молодой мужчина в элегантных черных брюках и жемчужно-сером пуловере. Среднего роста, худощавый и довольно симпатичный, хотя и не броской внешности. Коротко постриженные льняные волосы, умные серые глаза, тонкий нос с почти незаметной горбинкой. Ничего особенного, но в его лице угадывалась какая-то внутренняя сила. Целеустремленное лицо, подумала Элизабет. И достаточно волевое, будь он неладен!
      – В чем дело, молодой человек? – спросила Элизабет с оттенком пьяной бравады. – Вы что-то от меня хотите?
      – Хочу, – ответил он, глядя на нее невозмутимым взглядом. – Я хочу, чтобы вы не напились до бесчувствия и не угодили назавтра в больницу вместо работы. – С этими словами незнакомец снял свою кожаную куртку со спинки стула соседнего столика и перевесил ее на спинку свободного стула того столика, за которым сидела Элизабет. А вслед за курткой и сам уселся. – Два виски с содовой для меня и дамы, – сказал он бармену. – И пару горячих сандвичей.
      Элизабет смерила незнакомца ледяным взглядом.
      – Я что-то не поняла юмора, – сухо процедила она. – Что, черт возьми, вы себе позволяете?! Мало того что уселись без приглашения за мой стол, так еще и перебиваете мой заказ!
      – Не перебиваю, а всего лишь вношу коррективы, – с улыбкой возразил он. – Заметьте, леди, ради вашей же пользы.
      – Понятно, – усмехнулась Элизабет. – Вы, стало быть, решили, что подвыпившая одинокая женщина станет для вас легкой добычей. Не надейтесь, приятель! Здесь меня все знают и не дадут в обиду. А вот вас я здесь еще никогда не видела!
      – Так вы завсегдатай этого кафе?
      – Именно! – гордо ответила Элизабет. – И не просто завсегдатай, а почетный клиент. Так что только попробуйте распустить руки или язык: мигом окажетесь в полиции!
      – Боже, как страшно! – рассмеялся незнакомец. – Я уже заранее трепещу… Благодарю вас, – дружелюбно кивнул он бармену и, откинувшись на стуле, внимательно посмотрел на Элизабет. – Ну а теперь, прекрасная незнакомка, рассказывайте, что за ужасное горе у вас случилось.
      Элизабет бросила на него возмущенный взгляд, а затем саркастически рассмеялась.
      – Нет, вы только посмотрите на этого типа! – воскликнула она, изумленно пожимая плечами. – Навязывается в компанию к незнакомой женщине, да еще и требует, чтобы она с ним откровенничала! Ей-богу, впервые в жизни сталкиваюсь с таким беспардонным поведением! – Отхлебнув виски, Элизабет достала сигарету – последнюю в пачке – и попыталась прикурить. Но сигарета выскользнула из ее дрожащих пальцев и скатилась по гладкому столу на пол.
      – О, да я вижу, ты уже достаточно набралась! – с беспокойством воскликнул мужчина. Затем достал из своей пачки сигарету, быстро прикурил ее и всунул в пальцы Элизабет. – На, держи! – весело проговорил он. – И больше не роняй.
      На какое-то время Элизабет оторопела.
      – Нет, это просто уму непостижимо, – пробормотала она, глядя на незнакомца изумленными глазами. – Я… да я просто не знаю что сказать!
      Тот добродушно усмехнулся и подвинул к ней пепельницу. Потом закурил сам и, слегка наклонившись в сторону Элизабет, пристально посмотрел ей в глаза.
      – Кури, Бет, не бойся, я не заразный, – с расстановкой проговорил он.
      – Откуда вы знаете, как меня зовут, черт подери?! Разве мы знакомы?
      – Знакомы. И довольно неплохо.
      – Не может быть. – Элизабет подозрительно посмотрела на собеседника. – Если мы и встречались где-то, то нас явно не представляли друг другу. Иначе бы я вас непременно запомнила. Да и на лица у меня, слава богу, неплохая память.
      Незнакомец окинул ее долгим, испытующим взглядом, затем иронично усмехнулся и покачал головой.
      – Как странно, что ты никак меня не узнаешь! Неужели я так сильно изменился за… какие-то десять лет?
      – Десять лет? – переспросила Элизабет, сосредоточенно наморщив лоб. – Десять лет… О боже! – Она смущенно рассмеялась, хлопнув себя ладонью по лбу. – Том Хантер! Черт возьми, да у меня, видно, совсем крыша поехала, раз я могла тебя не узнать!
      – Ну наконец-то! – облегченно вздохнул он. – А то я уж начал всерьез опасаться, что закончу вечер в полицейском участке!
      – Почему ты сразу не назвался? Черт, как глупо все получилось! – Элизабет неловко поерзала на стуле. – Значит, Том Хантер, ты тоже обретаешься в Нью-Йорке?
      – Как видишь, Бет.
      – И… как же ты забрел в это заведение?
      – Не поверишь, совершенно случайно. Я живу в другом конце города и в эти места не заглядываю. Но сегодня мне нужно было проведать одного моего пациента, он живет по соседству с «Вечерним блюзом». Обычно я езжу на машине, но она в ремонте, и я добирался на метро. Только вышел от больного, как пошел дождь. Вот я и заглянул сюда. – Том с легким прищуром посмотрел на Элизабет. – И, как оказалось, не зря.
      – Да, жизнь иногда преподносит странные сюрпризы, – задумчиво протянула Элизабет. И, спохватившись, оживленно спросила: – Подожди, Том, про каких пациентов ты там говорил? Ты что, стал врачом?!
      – Да, – кивнул он. – Врачом.
      – Ну и ну! – Элизабет изумленно присвистнула. – Вот уж никогда бы не подумала, что ты выберешь такую серьезную профессию!
      – Почему? Что тут удивительного?
      – Ну… – Элизабет на мгновение замялась. – Насколько я помню, ты всегда был таким несерьезным…
      – Разве?
      – А разве не так? Ну-ка, вспомни, кто в нашем классе был лидером по срыву уроков? А кто объявлял бойкоты особо придирчивым учителям? Том Хантер!
      – Это ни о чем не говорит.
      – Да как же не говорит? Очень даже говорит! И потом, я не помню, чтобы ты увлекался медициной. Да и по биологии у тебя, кажется, были неважные отметки…
      – Клевета! По биологии и химии я всегда получал самые высокие баллы! Или ты забыла, кто обычно помогал тебе делать лабораторные работы?
      – Да, верно. И все-таки в моей памяти ты остался не слишком серьезным молодым человеком. Добродушным, веселым, беспечным, озорным… Одним словом, порядочным шалопаем.
      – Неужели? – иронично спросил он. – А больше я никаким не остался в твоей памяти?
      Элизабет почувствовала, как ее щеки начинают гореть. Итак, это все же случилось: то, чего она подсознательно ждала последние десять минут. Том затронул ту самую тему, которой Элизабет страшно не хотелось касаться. Ни сегодня, ни вообще когда-либо в жизни. Она надеялась, что Том проявит тактичность и не заговорит об этом. Но, похоже, ошиблась. Неприятная тема затронута, и теперь будет глупо, если она станет делать вид, будто не понимает намеков Тома.
      Выпрямив спину, Элизабет строго посмотрела на собеседника.
      – Послушай, Том, – с прохладцей проговорила она, – скажи на милость, к чему эти неуместные намеки? Ведь, по сути, ничего такого особенного между нами не было.
      – Вот как? – усмехнулся он. – Так, по-твоему, то, что случилось между нами в ночь после выпускного бала, сущие пустяки?
      – Конечно, – с деланным недоумением ответила Элизабет. – А что, собственно, произошло? Подумаешь, позанимались разок любовью! Да половина наших одноклассников переспали друг с другом в тот вечер. И не только в тот, но и раньше. И что же? Кто из них теперь придает этому значение?
      Том поднял голову и посмотрел на Элизабет каким-то странным, взволнованным и чуть дерзким взглядом.
      – Может, для других это ничего не значит, – с расстановкой произнес он, – но только не для меня. И не для тебя. Потому что до того вечера ты… была девственницей.
      – Какие глупости! – натянуто рассмеялась Элизабет. – Все мы когда-то были девственницами! И у каждой девушки это когда-то бывает в первый раз.
      – То есть ты хочешь сказать, что первый мужчина в жизни девушки ничего для нее не значит?
      Элизабет раздраженно повела плечами.
      – А почему ты должен для меня что-то значить? И потом, ты же прекрасно знаешь, что я… – она на мгновение замялась, – связалась с тобой под влиянием минуты, с отчаяния. Мы не были влюблены друг в друга и никогда не встречались. Поэтому… ну о чем тут можно говорить? Это просто нелепо, Том!
      – Нелепо? – переспросил он, чуть сощурив глаза. – Что ж, как знаешь, Бет. Если для тебя это ничего не значит…
      – А ты хочешь сказать, что это что-то значило для тебя? – усмехнулась Элизабет. – Брось, Том, ведь я-то наверняка не была твоей первой женщиной!
      – Да, не была.
      – Вот видишь! – Элизабет допила виски и поискала взглядом бармена.
      – Собираешься еще пить? – с легким беспокойством спросил Том. – Извини, Бет, но, по-моему, тебе уже достаточно.
      Элизабет на мгновение задумалась, а затем отрицательно покачала головой.
      – Нет, Том, не достаточно. Потому что я хочу напиться. Понимаешь? Хочу!
      Он пытливо посмотрел ей в глаза.
      – Что у тебя случилось, Бет? Может, все-таки расскажешь?
      – Черт возьми, Том! – рассмеялась Элизабет. – Как это, однако, забавно. Ситуация повторяется! Помнишь, тогда, на выпускном вечере, ты тоже выслушивал мои сердечные излияния?
      – Прекрасно помню. А что, и на этот раз дело в мужчине?
      – Да, – вздохнула Элизабет. – Опять. Ладно, закажи мне еще виски, и я все тебе расскажу.
      Том подозвал бармена и попросил два виски с содовой.
      – А теперь, Бет, я тебя внимательно слушаю, – сказал он, когда бармен принес заказ.
      – Что ж, слушай. – И, неспешно потягивая виски, Элизабет рассказала Тому историю своего романа с Джоном Саммерсом.
      – Вот видишь, Том, – сказала она в заключении, – я нисколько не изменилась за эти годы. Осталась такой же дурочкой, как и была.
      – Да-а! – протянул он с какой-то непонятной интонацией. – Похоже, ты и впрямь не изменилась.
      – Джон Саммерс бросил меня, – продолжала Элизабет, жалобно шмыгая носом. – Точно так же, как бросали все остальные мужчины, с которыми я встречалась до него. Никто из них никогда не любил меня. Никто, понимаешь?! Никто меня не любил, никто не хотел серьезно встречаться. И уж тем более, никто не хотел на мне жениться. О, Том! Если бы ты знал, как это обидно, когда с тобой никто не хочет встречаться всерьез!
      – Ну, по крайней мере одного мужчину, который предлагал тебе серьезно встречаться, я знаю, – многозначительно заметил Том.
      Элизабет бросила на него удивленный взгляд.
      – Знаешь? И… кто же это был?
      – Я, – ответил Том. – Но конечно же ты этого не помнишь.
      – Нет, теперь вспомнила, – смущенно пробормотала Элизабет. – Ты говорил об этом в то утро… Но ведь это было так давно, почти что в детстве!
      – Но все-таки может послужить тебе хоть каким-то утешением, – полуиронично, полусерьезно заметил Том.
      – Да, ты прав, – рассмеялась Элизабет. – Как странно, что я совсем мало помню тот вечер!
      – Наверное, ты слишком усердно старалась его забыть.
      – Да, – взволнованно проговорила Элизабет, – это правда. Я изо всех сил старалась забыть тот день. Но не из-за тебя, Том, нет. Из-за другого человека. Мне было невыносимо думать, что мужчина, которому я решилась признаться в любви, отверг меня. Это причинило мне такое огромное горе, что оно заслонило все, что произошло потом. То есть то, что произошло между нами. Да о чем тут говорить? Я ведь и поехала к тебе лишь затем, чтобы не думать о другом человеке!
      – Знаю, – сказал Том. – Но даже в постели со мной ты не могла забыть о нем. Впрочем, я на это и не надеялся. Я вообще не хотел, чтобы мы были близки в тот вечер.
      – Да, я помню, – кивнула Элизабет. – Это я затащила тебя в постель. Но я ни о чем не жалею. Пожалуй, это хорошо, что моим первым мужчиной стал ты. Ты был таким нежным, таким осторожным… Жаль, что я почти ничего не помню. Я была слишком пьяна в тот вечер. Думаю, при других обстоятельствах мне было бы с тобой очень хорошо. Но зато на следующее утро я уже не так сильно переживала из-за другого мужчины! А значит, все было не зря… – Элизабет вдруг замолчала и смущенно, взволнованно посмотрела на Тома. А потом тряхнула головой и оживленно выпалила: – Слушай, Том, а давай поедем сейчас к тебе! Ну как в тот раз, понимаешь? Если, конечно, ты живешь один.
      – Я живу один.
      – Значит, поедем?
      Том ответил не сразу. Какое-то время он молча смотрел на Элизабет: так пристально, что у нее зарябило в глазах. Затем как-то странно усмехнулся и сказал:
      – Ну что ж, поедем.

      Элизабет долго не могла проснуться. На короткие мгновения она выныривала из мира туманных грез и снова погружалась в него. Наконец, сделав над собой усилие, Элизабет открыла глаза. В следующий миг ее сознание резко прояснилось, а сердце учащенно, тревожно забилось.
      Комната была незнакомой! Осознав этот пугающий факт, Элизабет переместилась в сидячее положение, а затем настороженно огляделась. Ей едва не стало дурно, когда она обнаружила, что находится в чужой постели, практически голой, если не считать белого кружевного бюстгальтера и тоненьких трусиков. Но ведь эти вещи так же легко надеть, как и снять…
      – Бог мой! – пробормотала Элизабет, схватившись руками за лицо. – Неужели я так сильно набралась вчера, что не смогла попасть домой?!
      Постаравшись успокоиться, она еще раз внимательно огляделась. И с некоторым облегчением отметила, что комната, где она находилась, ничем не напоминает притон. Напротив, это была весьма прилично обставленная комната. Мебельный гарнитур, стилизованный под старину, выглядел дорогим и источал запах древесного лака, что говорило о том, что он был приобретен хозяином совсем недавно. Светло-бежевые обои на стенах и белая потолочная плитка тоже казались новыми. Единственное окно комнаты, занимавшее почти всю стену, было красиво задрапировано шелковыми занавесками фисташкового цвета, из-под которых ниспадало легкое облачко белоснежного тюля. Пол покрывал дорогой ковролин темно-зеленого цвета. Постельное белье на кровати было такого же цвета, а поверх одеяла лежал мягкий бежево-коричневый плед. Одним словом, это была красивая, уютная спальня. Совсем не похожая на спальню Элизабет в той квартире, что она снимала последние три года.
      Да, но кто же привез меня сюда? – в замешательстве подумала она.
      Словно в ответ на ее вопрос, дверь приоткрылась и в комнату заглянул мужчина. А в следующий миг Элизабет все вспомнила.
      – Господи, Том Хантер! – облегченно выдохнула она. – Так это, оказывается, твой дом? А я уж испугалась, что напилась вчера до бесчувствия и попала в постель к какому-то незнакомому типу!
      По его губам скользнула ироничная усмешка.
      – То есть ты хочешь сказать, что ничего не помнишь? – спросил он, медленно приближаясь к кровати. – Не помнишь, как мы ехали ко мне домой?
      – Честно говоря, не помню, – смущенно призналась Элизабет. – Нет, я конечно же помню, как мы сидели в баре, пили виски и разговаривали про жизнь. Но поездку в такси и… остальное абсолютно не помню.
      – Хорошенькие дела, – хмыкнул Том.
      Элизабет бросила на него встревоженный взгляд.
      – Послушай, Том… Скажи откровенно, между нами… что-то было вчера?
      – Что ты имеешь в виду?
      – Не прикидывайся! Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду!
      Он встал рядом с кроватью и пристально, с каким-то непонятным выражением посмотрел ей в глаза.
      – Ты хочешь спросить, занимались ли мы любовью?
      – Да, черт возьми! – раздраженно воскликнула Элизабет. – Меня интересует именно это!
      – А сама ты, значит, не помнишь?
      – Но я же сказала, что не помню того, что произошло после бара! Зачем ты задаешь дурацкие вопросы? Просто ответь: было между нами что-то или нет?!
      – Нет.
      – Что? – изумленно переспросила Элизабет. – То есть как это, нет?
      – Мы не занимались любовью. Когда мы приехали сюда, я сразу уложил тебя спать. Раздел и уложил, понимаешь?
      – То есть я сразу отключилась, да?
      – Да.
      – А ты?
      – Последовал твоему примеру. Нет, Бет, мы не спали в одной постели. Я спал на диване в гостиной.
      – Понятно, – смущенно буркнула Элизабет.
      Внезапно Том сел на кровать, и их лица оказались совсем близко. И не только лица. Рядом с Элизабет был Том Хантер – знакомый и в то же время незнакомый мужчина. В вырезе махрового халата Элизабет видела его крепкую, мускулистую грудь, покрытую темными волосками, и это зрелище неожиданно взволновало ее. Она вдруг представила, что они могли провести ночь в одной постели и она могла уснуть, прижимаясь к этой груди, и почувствовала, как ее лицо начинает гореть.
      – Элизабет! – ласково позвал ее Том. – Посмотри на меня, пожалуйста!
      Совладав с охватившим ее смущением, Элизабет заставила себя поднять на него глаза, и через мгновение ее окатила жаркая волна. Серые глаза Тома были полны пронзительной нежности и такого страстного призыва, что Элизабет стало не по себе.
      – Перестань, Том, – пробормотала она с нервным смешком. – Зачем ты так на меня смотришь?
      – Как?
      – Так, будто… будто хочешь заняться со мной любовью.
      – И что же здесь странного?
      Элизабет бросила на него удивленный взгляд.
      – Но ведь ты же не стал делать это ночью!
      – Да, – кивнул он, – не стал. Потому что ты была в невменяемом состоянии. Это было бы не занятие любовью и даже не секс, а нечто сродни насилию. А я всегда питал отвращение к таким вещам. Заниматься сексом с полубесчувственной женщиной… По-моему, это просто глупо.
      – Да, наверное ты прав, – смущенно промолвила Элизабет. – Было ужасно глупо с моей стороны напроситься к тебе в гости и предложить заняться любовью. Нетрудно догадаться, что ты сейчас обо мне думаешь!
      – Я думаю, – ответил Том тихим, проникновенным голосом, от которого по спине Элизабет пробежал волнующий холодок, – что ты самая обворожительная женщина на свете. И все твои мужики были настоящими ослами, раз не смогли этого понять! – И, прежде чем Элизабет опомнилась, Том вдруг мягко завалил ее на кровать и прильнул губами к ее губам.
      В тот же миг перед глазами Элизабет все смешалось. Поцелуй Тома был таким прекрасным и возбуждающим, что она даже застонала от восторга. На какое-то время она просто потеряла голову. Его губы так властно и нежно ласкали ее рот, что она не могла заставить себя оторваться от них. Да ей и не хотелось этого. Ей хотелось лишь одного: чтобы эти чудесные мгновения длились как можно дольше.
      Когда Том наконец отстранился, Элизабет не сразу пришла в себя. А когда опомнилась, почувствовала себя ужасно неловко.
      – Черт возьми, Том, зачем ты это сделал? – спросила она, не узнавая своего изменившегося от волнения голоса. – Что за дурацкие шутки?
      – Почему шутки? – возразил он. – Никакие это не шутки.
      – Том! – Элизабет смерила его предостерегающим взглядом. – Послушай, ты, верно, неправильно меня понял. Если я была готова вчера лечь с тобой в постель, это совсем не означает, что я… что я такая легкомысленная и порочная особа. Просто вчера у меня выдался тяжелый день и я была пьяна.
      – Я знаю, – сказал он. – И, поверь, я вовсе не считаю тебя порочной особой, которая готова лечь в постель с первым встречным.
      – Не считаешь? Тогда почему ты так ведешь себя со мной?
      – Как?
      – Что значит – как? Ты же только что пытался уложить меня в постель!
      – Разве? – Том посмотрел на Элизабет простодушно-насмешливым взглядом. – Нет, дорогая, ты ошибаешься. У меня и в мыслях не было уложить тебя в постель.
      Элизабет растерянно хлопнула ресницами.
      – Но ведь ты… ты только что…
      – Только что поцеловал тебя. Но, уверяю тебя, дальше этого я не собирался заходить.
      – Но зачем же ты тогда поцеловал меня?!
      – Потому что не удержался. – Он ласково пригладил ее спутавшиеся каштановые пряди. – Понимаешь, Бет, ты выглядишь сейчас такой обольстительной, что я просто не смог удержаться.
      Элизабет смущенно кашлянула.
      – Хм… Понятно. Ну и… что же дальше?
      – Дальше? – задумчиво переспросил Том. – А дальше я… предлагаю тебе со мной встречаться. Серьезно встречаться. Вот!
      На какое-то время Элизабет лишилась дара речи.
      – Том, – недоверчиво спросила она, немного придя в себя, – ты что, шутишь, да?
      – Вовсе нет, с чего ты взяла?
      – Но… но ведь это же… это же довольно странно!
      – Почему?
      – Потому что ты не можешь говорить такие вещи всерьез. В самом деле, Том, что на тебя нашло? Мы не виделись столько лет, потом случайно встретились, и ты вдруг предлагаешь мне стать твоей девушкой! Вот так вот, ни с того ни с сего!
      – Почему ни с того ни с сего? Ты и раньше мне нравилась, еще тогда, когда мы учились в школе.
      – Да, но ведь с тех пор прошло столько лет! И мы уже совсем не те, что прежде. Мы стали другими людьми, Том.
      – Вот и замечательно, – невозмутимо ответил он. – Значит, у нас есть шанс начать все сначала, как говорится, с чистого листа. Словно мы только вчера познакомились.
      Элизабет нервно рассмеялась.
      – Но ведь это же самообман, Том! Неужели ты не понимаешь? Как бы мы ни старались, мы не сможем забыть то, что было раньше, и смотреть друг на друга как на новых знакомых.
      Он нетерпеливо передернул плечами.
      – Ладно, Бет, довольно рассуждений. Просто ответь: согласна ты или нет?
      – Разумеется, нет! Это же просто нелепо! Извини, если мои слова покажутся тебе обидными, но… пойми, Том: я никогда, никогда не смогу смотреть на тебя как на мужчину! Для меня ты всегда будешь моим одноклассником, мальчиком, с которым я училась в школе.
      – Неужели? – усмехнулся он. – А десять минут назад, когда мы целовались, ты тоже видела во мне мальчишку-одноклассника?
      Элизабет вспыхнула по самые уши.
      – Нет, – тихо ответила она, не глядя на него. – Тогда все было по-другому. Но это ничего не значит! Просто ты застал меня врасплох.
      Он рассмеялся, покачивая головой.
      – М-да! Не очень веселая ситуация. Ладно, Бет, оставим пока эти разговоры. Давай лучше завтракать.
      – Завтракать? – Элизабет посмотрела на часы и со стоном схватилась руками за голову. – Боже мой! Половина двенадцатого! Я опоздала на работу и теперь просто не представляю, что там будет!
      – Ничего, – сказал Том. – Потому что ты больше не работаешь в «Нью-йоркском курьере».
      Элизабет воззрилась на него изумленным взглядом.
      – То есть как это, не работаю?
      – Очень просто. Сейчас мы позавтракаем, потом я отвезу тебя в редакцию, и ты получишь расчет. Не волнуйся, Бет, я найду тебе другую работу, не хуже прежней.
      – Но ведь… но ведь так это не делается!
      – А как делается? Ты что, собираешься и дальше работать секретаршей этого мерзавца Саммерса? После того что случилось вчера?!
      – Да, ты прав, – растерянно пробормотала Элизабет. – После того что случилось вчера, я не могу там работать. Но ведь другую работу найти так сложно… Даже не знаю, что делать.
      – Я же сказал, что устрою тебя на работу. Так что можешь ни о чем не переживать.
      Элизабет с сомнением посмотрела на Тома.
      – Устроишь? Но как? Разве у тебя такие хорошие связи, что ты можешь устроить на работу человека, который, честно говоря, ничего толком не умеет делать?