Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Оскорбление нравственности

ModernLib.Net / Юмористическая проза / Шарп Том / Оскорбление нравственности - Чтение (стр. 17)
Автор: Шарп Том
Жанры: Юмористическая проза,
Современная проза

 

 


– Синежопая обезьяна, – заявил он после очередного заезда на своем изысканном наречии так, что слышать его могли все собравшиеся на трибунах. – Проклятый жокей ее откровенно сдерживал.

– Надо организовать собственные соревнования, Берри, – сказал ему толстяк. – Кстати, ведь в «Ионе и компании» есть эпизод с автомобильными гонками.

– Клянусь Ионой, он совершенно прав, – поддержала Маркиза, игравшая в этот день роль Пьера, герцога Падуйского.

– Да, машины назывались одна Пинг, а другая Понг, – подтвердил майор Блоксхэм. – Гонка шла из Ангулемы до По. Между ними двести двадцать миль.

На следующий день на пыльных проселках Зулулэнда можно было наблюдать автомобильные гонки от Веезена до Дагги и обратно, и к моменту их завершения полковник, изображавший Берри, в какой-то мере вознаградил себя за утраты, понесенные в предшествующие дни. Конечно, Веезен никак не походил на Ангулем, а единственным сходством между Даггой и По были лишь видневшиеся в отдалении горы. Но члены клуба восполнили все недостающее силой собственного воображения и прокатились, не обращая по дороге ни малейшего внимания ни на кого и ни на что. Сам Берри и его компания не сумели бы проявить большего безразличия к окружающим. Среди других трофеев полковнику достались две козы и цесарка. Миссис Хиткоут-Килкуун, сидевшая на заднем сиденье «роллс-ройса», изо всех сил старалась играть роль Дафнии, но на этот раз душа у нее не лежала к притворству. Похоже, и у герцога Падуйского тоже: тот настоял, чтобы толстяк остановился в Съембоке, где она купила себе надувной круг. Вечером того же дня миссис Хиткоут-Килкуун сказала полковнику, что наутро собирается в Пьембург.

– Опять к парикмахеру, да? – спросил полковник. – Не перестарайся. Не забудь, у нас завтра вечером «день, когда Берри потерял свои мужские качества».[71]

– Да, дорогой, – ответила миссис Хиткоут-Килкуун.

Утром, едва рассвело, она встала и вскоре была на пути в Пьембург. Когда тяжелая машина плавно катилась вниз от перевала Роой-Нек, миссис Хиткоут-Килкуун чувствовала себя совершенно свободной и на удивление молодой. Подбородок вверх, брови приподняты, веки, наоборот, приспущены, слабая, блуждающая улыбка на ярко-алых губах, уверенная, откинувшись на спинку сиденья, посадка – так она выглядела наиболее привлекательной. И только слегка приоткрытые губы выдавали силу ее желания… Когда сержант Брейтенбах открыл перед ней дверь кабинета комманданта, миссис Хиткоут-Килкуун была еще в игривом настроении.

– Дорогой мой, – произнесла она, едва дверь закрылась, и скользнула к нему через комнату, живое воплощение облаченной в натуральный розовато-лиловый шелк элегантности.

– Ради Бога, – бормотал коммандант, стараясь высвободиться из рук, обвивших его шею.

– Я не могла не приехать, я просто устала ждать, – сказала миссис Хиткоут-Килкуун.

Коммандант лихорадочно огляделся вокруг. У него с языка готово было сорваться замечание типа «не дело гадить у порога собственного дома», но он удержался, и вместо этого поинтересовался, как себя чувствует полковник.

Миссис Хиткоут-Килкуун откинулась в кресле.

– Он на тебя разозлен донельзя, – сказала она. Коммандант Ван Хеерден побледнел. – Ну, он ведь прав, верно? – продолжала она. – Подумай сам, что бы ты чувствовал на его месте.

Думать комманданту было не нужно: он просто знал.

– И что же он собирается предпринять? – обеспокоенно спросил коммандант, перед мысленным взором которого предстала яркая картина: рогоносец-полковник убивает Ван Хеердена. – Кстати, а ружье у него есть?

Миссис Хиткоут-Килкуун снова откинулась назад и рассмеялась:

– Ружье?! Дорогой мой, у него целый арсенал! Разве ты не видел?

Коммандант плюхнулся в кресло и тут же снова вскочил. Мало того, что Веркрамп поставил его в пресквернейшее положение. Теперь возникла угроза уже не его положению, но самой его жизни. Это стало последней каплей, переполнившей чашу. Кажется, обуревавшие его чувства как-то передались миссис Хиткоут-Килкуун.

– Я знаю, что не должна была приезжать, – сказала она то, что собирался произнести и сам коммандант, – но я просто должна была тебе рассказать…

– Черт побери, как будто у меня без всего этого забот не хватает! – рявкнул коммандант, у которого жажда жизни окончательно взяла верх над всеми теми приличиями, что он пытался соблюдать до сих пор в ее присутствии. Миссис Хиткоут-Килкуун, поняв его по-своему, тоже заговорила иначе.

– А нашей штучке уже больше не нравится мамочка? – пропела она.

Комманданта передернуло. Такие проявления хорошего вкуса случались у него не часто.

– Нравится, – резко ответил он, увидев в употреблении третьего лица возможность как-то спастись от угрозы погибели, снова замаячившей у него перед глазами при упоминании о «нашей штучке». Он уже собирался было сказать, что найдет, с кем переспать, что бы при этом обойтись без ревнивых мужей, как раздался стук в дверь и вошел сержант Брейтенбах.

– Срочная телеграмма для Веркрампа, сэр, сказал он. – Из БГБ. Я подумал, что надо ее немедленно показать вам. Коммандант выхватил у него из рук листок бумаги и уставился в текст.

«НЕМ КОР САБ ЗПТ ПОДРДЕ ПЬЕМБУРГ ТЧК СРОЧНО АРЕСТ ЗПТ ДОПР КОМЛИБ ТЧК ПОДР ИНФО МЕР ТЧК ГРУ БОР САБ ЗАПТ ПОДРДЕ ВЫЕЗЖАЕТ», прочел он и перевел ничего не понимающий взгляд на сержанта.

– Что, черт возьми, это значит? – спросил он. Сержант Брейтенбах многозначительно посмотрел в сторону миссис Хиткоут-Килкуун.

– Да черт с ней, – зашумел коммандант, – говорите, что тут написано?

Сержант Брейтенбах взглянул на телеграмму:

«НЕМЕДЛЕННО ИСКОРЕНИТЬ САБОТАЖ ЗПТ ПОДРЫВНУЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПЬЕМБУРГЕ ТЧК СРОЧНО АРЕСТОВАТЬ ЗПТ ДОПРОСИТЬ КОММУНИСТОВ И ЛИБЕРАЛОВ ТЧК ПОДРОБНО ИНФОРМИРУЙТЕ О ПРЕДПРИНИМАЕМЫХ МЕРАХ ТЧК ГРУППА БОРЬБЕ САБОТАЖЕМ ЗПТ ПОДРЫВНЫМИ ДЕЙСТВИЯМИ ВЫЕЗЖАЕТ».

– О Боже, – простонал коммандант, для которого сообщение о том, что группа следователей из БГБ выезжает, прозвучало подобно смертному приговору.

– И что же нам теперь делать?

Миссис Хиткоут-Килкуун слушала, сидя в кресле, этот разговор, и у нее рождалось ощущение, что она находится в самом эпицентре событий, там, где принимаются далеко идущие решения и где настоящие мужчины мужественно вершат настоящие дела. Это было удивительное, возбуждающее чувство. Пропасть между фантазиями и действительностью, что была создана в ее представлениях многолетним чтением Дорнфорда Йейтса, подыгрыванием полковнику Берри тем, что она изображала Дафнию, и метаниями по черному континенту, – пропасть эта внезапно исчезла. Вот сейчас, здесь вершилось настоящее дело, в чем бы оно ни заключалось, и миссис Хиткоут-Килкуун страстно желала быть его участницей. Ей так долго не доводилось делать что-нибудь стоящее!

– Возможно, я бы могла вам чем-нибудь помочь, – мелодраматически произнесла она, едва за сержантом Брейтенбахом, только что признавшим, что он ничем помочь не может, закрылась дверь.

– Чем? – спросил коммандант, которому не терпелось остаться в одиночестве и подумать, кого он мог бы успеть арестовать до приезда следователей из БГБ.

– Я могла бы стать вашей очаровательной шпионкой, – сказала она.

– Очаровательных шпионок у нас полно, – отрезал коммандант, – подозреваемых не хватает.

– Каких подозреваемых?

– Одиннадцати лунатиков, которые умели бы пользоваться взрычаткой и ненавидели бы наше государство африканеров настолько, что были бы готовы перевести время на тысячу лет назад, – мрачно произнес коммандант и с удивлением увидел, что миссис Хиткоут-Килкуун снова откинула назад свою очаровательную головку и расхохоталась.

– Ну, что такое? – резко спросил он, чувствуя, что сам находится уже на грани истерики.

– Ой, как смешно! – заливалась миссис Хиткоут-Килкуун. – Просто бесподобно! Вы понимаете, что вы сейчас сказали?

– Нет, – признался коммандант, глядя, как подкрашенные кудельки мотаются в такт смеху из стороны в сторону.

– Неужто не понимаете? Да клуб же. Одиннадцать лунатиков. Малыш, Берри, Иона… Ой, это просто неподражаемо!

Коммандант Ван Хеерден выпрямился за столом, в его налитых кровью глазах зажегся понимающий огонек. Громкий, заливистый смех миссис Хиткоут-Килкуун сильно удивил находившегося в соседней комнате сержанта Брейтенбаха, а в констебле Элсе пробудил воспоминания о других временах и иных местах. Что же касается комманданта Ван Хеердена, то он теперь знал твердо: все его проблемы решены.

– Одним выстрелом двух зайцев, – пробормотал он и нажал кнопку звонка, вызывая сержанта Брейтен баха.

Через двадцать минут миссис Хиткоут-Килкуун, несколько удивленная тем, как энергично ее выпроводили из кабинета комманданта, но все еще фыркая время от времени от смеха при воспоминании о собственной шутке, уже сидела в кресле у парикмахера.

– Давайте для разнообразия сделаем меня на этот раз брюнеткой, – сказала она, интуитивно почувствовав необходимость перемен.

Глава пятнадцатая

В спортзале, который еще недавно был ареной сексуальных преображений, коммандант Ван Хеерден инструктировал своих подчиненных.

– Саботажники обосновались неподалеку от Веезена, в особняке под названием «Белые леди», – обрисовывал он обстановку собравшимся. – Их возглавляет бывший полковник британской секретной службы, в прошлом один из ведущих ее агентов, в годы войны входивший во внутренний круг движения Сопротивления. Его заместитель – некий майор Блоксхэм. В качестве прикрытия эта преступная группа использует вывеску клуба, созданного якобы в литературных целях. Группа располагает значительными за пасами оружия и взрывчатки и, на мой взгляд, окажет нам ожесточенное сопротивление.

– А это действительно те люди, которых мы ищем? – спросил сержант Шиперс из службы безопасности.

– Я понимаю, что вас, сержант, это может удивить, – с улыбкой ответил ему коммандант. – Но и у нас, у обычной полиции, тоже есть свои агенты и информаторы. Не только служба безопасности способна засылать своих людей в качестве шпионов. – Коммандант выдержал паузу, чтобы смысл его слов дошел до всех присутствующих. – На протяжении последнего года констебль Элс, рискуя собственной жизнью, работал в окрестностях Веезена под видом заключенного. (Стоявший рядом с коммандантом констебль Элс потупился и скромно покраснел.) Благодаря его усилиям мы смогли проникнуть в одну из коммунистических организаций. Кроме того, – продолжал коммандант, не давая возможности кому-нибудь вставить, что констебль Элс не тот свидетель, показаниям которого можно доверять, – на протяжении двух последних недель я сам лично расследовал на месте все обстоятельства. Информация, сообщенная констеблем Элсом, полностью подтвердилась. Могу поручиться, что эти люди – отъявленнейшие враги Республики, они сохраняют беспрекословную верность Британии и действуют абсолютно безжалостно. Во время поездки верхом на мою жизнь было совершено покушение.

– Есть ли у нас еще какие-нибудь подтверждения, что эти люди действительно причастны к преступным акциям, происшедшим в Пьембурге? – спросил сержант Брейтенбах.

Коммандант кивнул.

– Хороший вопрос, сержант, – ответил он. – Во-первых, констебль Элс подтвердит в суде, что час то слышал, как полковник и его сообщники обсуждали необходимость смены правительства Южной Африки. Во-вторых, Элс под присягой покажет, что в те дни, когда в городе происходили взрывы, вся группа утром уезжала из дому и возвращалась только ночью. В-третьих, – и это самое главное, – один из членов группы изъявил готовность стать на процессе свидетелем обвинения и подтвердить, что все, о чем я говорил, верно. Вы удовлетворены, сержант?

– Все это – лишь косвенные доказательства, сэр, с сомнением в голосе произнес сержант Брейтенбах.

– А какие-нибудь прямые улики у нас есть?

– Есть, – уверенно произнес коммандант и, по рывшись в карманах, вытащил какой-то небольшой предмет. – Кто-нибудь из вас видел такие штуки? – спросил он. Все присутствующие, конечно же, знали, как выглядят детонаторы, которыми пользуется полиция. – Вот и хорошо, – продолжал коммандант. – Это было найдено в конюшнях имения «Белые леди».

– Констеблем Элсом? – спросил сержант Брейтенбах.

– Мной, – ответил коммандант, подумав про себя, что надо не забыть отправить вперед Элса, под завязку нагрузив его машину взрывчаткой, капсюлями, детонаторами и презервативами, чтобы, когда приедут сержант Брейтенбах и основная группа, они смогли обнаружить там достаточное количество прямых улик. Коммандант объяснил план дома и сада, в заключение распорядившись, что в операции примут участие все наличные бронемашины, двести полицейских с автоматами, сторожевые немецкие овчарки и розыскные доберман-пинчеры. – Не забывайте: мы имеем дело с профессиональными убийцами, – напутствовал он подчиненных. – Это вам не любители.

Когда миссис Хиткоут-Килкуун, пройдя все необходимые процедуры и украсив себя новой прической, выходила из парикмахерской, по центральной улице города как раз проезжала колонна машин, во главе которой шли пять броневиков. Она постояла, глядя на набитые полицейскими грузовики. Грудь ее переполняло восхищение коммандантом, способным действовать столь быстро и энергично. Когда последний грузовик с немецкими овчарками повернул за угол, она тоже повернула и направилась в полицейское управление, чтобы еще раз сказать комманданту, как она без него соскучилась. Однако дежурный сержант сообщил ей, что комманданта нет на месте.

– Куда же он уехал? – грустно спросила она. Извините, мадам, но я не имею права этого говорить, – ответил сержант.

– Как же мне это узнать?

– Ну, пожалуй, я бы вам посоветовал поехать за этой колонной, предложил сержант. Миссис Хиткоут-Килкуун вышла на улицу. Она испытывала раздражение и голод одновременно. Чтобы как-то успокоиться, отправилась в кондитерскую, где выпила чашку чая и съела несколько пирожных.

«Зайду еще разок попозже, – решила она, – далеко он уехать не мог». Однако через час, когда она снова заглянула в полицию, ей сказали, что коммандант вернется только на следующий день.

– Как странно! Почему же он мне ничего не сказал? – удивилась она с тем апломбом и самоуверенностью очаровательной представительницы преуспевающего среднего класса, которые много раз произво дили эффект на куда более непоколебимых мужчин, нежели дежурный сержант.

– Пусть это останется между нами, – таинственным голосом проговорил тот, – но они отправились в Веезен. На маневры? – с надеждой спросила миссис Хиткоут-Килкуун.

– Арестовывать саботажников, – ответил сержант.

– В Веезене?!

– Совершенно верно, – подтвердил сержант, – но не говорите никому, что я вам об этом сказал.

Миссис Хиткоут-Килкуун заверила его, что, конечно же, не собирается никому об этом рассказывать, и вышла на улицу. Такой поворот событий поразил ее. Она уже почти дошла до своего «роллс-ройса», когда внезапно осознала смысл и причины происходящего.

– О Боже, – простонала она и бросилась к машине, но оказалось, что ключи от нее куда-то запропастились. Она перерыла всю сумочку, но ключей не было. В состоянии полнейшего смятения и крайнего возбуждения она кинулась назад в парикмахерскую, но через пару минут вышла оттуда ни с чем. Пока она стояла в растерянности, не зная, как поступить, на улице показалось такси.

Миссис Хиткоут-Килкуун остановила его и плюхнулась на сиденье.

– В Веезен, и как можно быстрее, – проговорила она. Водитель обернулся к ней и отрицательно помотал головой.

– Не могу, мадам, – сказал он. – Туда семьдесят миль.

– Я заплачу двойную цену, – отчаянно произнесла миссис Хиткоут-Килкуун и открыла сумочку. – Вот, это за дорогу туда и обратно.

– Хорошо, – согласился водитель.

– Только, ради Бога, быстрее, – поторопила она. – Вопрос жизни или смерти!

Вскоре они уже тряслись по ухабистой дороге, ведшей в сторону гор. Вспыхивавшие впереди, на горизонте, всполохи молний свидетельствовали, что приближается гроза.

Вокруг полыхали молнии, первые крупные капли дождя застучали по крыше машины. Констебль Элс включил «дворники» и стал пристальнее всматриваться в сгущавшийся мрак. Он ехал, как всегда не заботясь ни о других участниках дорожного движения, ни о безопасности собственной жизни, не думая о том, что если с кем-нибудь столкнется, то в радиусе полумили вокруг не останется ничего живого. Элс предвкушал наслаждение, которое ожидало его вечером. Он возьмет свое за тот тон, которым на протяжении последнего года обращался к нему полковник Хиткоут-Килкуун. «Я ему покажу Харбингера», – думал Элс, и сердце его замирало в ожидании этого момента. К тому времени, когда он доехал до Веезена, уже опустилась ночь. Элс проехал еще немного по основной дороге, а затем свернул с нее к имению «Белые леди». Демонстрируя смелость, вызванную хорошим знанием того, как пьют в этом доме, он заехал прямо на задний двор и заглушил мотор. Чье-то черное лицо заглянуло в кабину. Это был Фокс.[72]

– А-а, Харбингер, – проговорил он. – Вернулся?

– Да, – ответил Элс, – вернулся.

Констебль Элс выбрался из фургона, обошел его и открыл задние дверцы. Потом обернулся и позвал: «Эй ты, кафир! Фокс, иди сюда!» Но ответа не было. Едва только Фокс увидел человека в форме южноафриканской полиции, как немедленно, повинуясь инстинкту самосохранения, которым он был наделен в полном соответствии со своим прозвищем, он изо всех сил рванул через сад и скрылся за деревьями. Неважно, что раньше он знал этого человека под именем Харбингер: Фокс умел чуять смерть, когда она оказывалась с ним рядом. Находившиеся в доме полковник Хиткоут-Килкуун и его гости оказались не столь проницательны.

«Интересно, что стряслось с Дафнией, – думал полковник, одеваясь к вечернему маскараду. – Вечно она опаздывает». Он посмотрелся в зеркало и почувствовал себя умиротворенным. Бледно-розовая жоржетка с длинными рукавами в форме колоколов и с завязанным сбоку черным бархатным поясом облегала его идеально, почти как перчатка. Прическу скрывала широкополая шляпа из итальянской соломки, черные бархатные тесемки которой были завязаны у него под подбородком, а с одной стороны полей, прямо над глазом, свешивалась вниз огромная распустившаяся роза. Туалет завершали белые шелковые чулки и обыкновенные туфли-лодочки. И чтобы не возникало никаких сомнений в том, кого именно изображает он в этот вечер, на маленьком муслиновом передничке была трафаретом сделана надпись: «Английская роза».

– Просто-таки самый настоящий Берри, – проговорил полковник и на всякий случай заглянул в одиннадцатую главу «Ионы и компании» проверить, не забыл ли он чего. Затем, прихватив вышитую бисером сумочку, спустился вниз к ожидавшим начала веселья гостям.

Я сегодня буду Щеголем, сказал майор Блоксхэм Маркизе, изображавшей Платан-под-мухой.

– Бесподобно, дорогой! – воскликнула пронзительно та.

Появление полковника Хиткоут-Килкууна, одетого под Берри в костюме «Английской розы», было встречено бурными аплодисментами. Полковник подождал, пока стихли раскаты хохота, и обратился к гостям с коротким вступлением.

– Как все вы знаете, – сказал он, – каждый год мы завершаем очередную встречу нашего клуба постановкой одного из самых выдающихся эпизодов из жизни Берри и компании. Сегодня мы разыгрываем одиннадцатую главу книги «Иона и компания», эпизод «день, когда Берри потерял свои мужские достоинства». Рад отметить, что в этом году нас собралось так много.

Сказав еще несколько слов о необходимости высоко нести знамя страны в самых удаленных уголках – что Маркиза восприняла как комплимент в свой адрес, – полковник попросил майора Блоксхэма включить проигрыватель и вскоре уже танцевал с майором танго.

– У Дафнии такие тесные платья, – пожаловался он после одного из резких поворотов.

– У Маркизы тоже, – ответил майор.

С улицы, из темноты, констебль Элс с интересом наблюдал через окно за происходящим. «Всегда хотел узнать, отчего он так помешан на розах», – подумал он, увидев полковника в новом свете.

Элс вернулся к фургону и занялся перетаскиванием в конюшню доказательств попытки полковника свергнуть правительство Южной Африки. К тому времени когда триста фунтов гелигнита были разложены по полкам, не видевшим прежде ничего, кроме смазки для седел, Элс начал уже сожалеть о том, что позволил Фоксу удрать. Положив наконец последнюю картонку с презервативами по соседству с взрывчаткой, Элс закурил сигарету и уселся в темноте подумать о том, что еще полезного он мог бы сделать.

Кажется, вечеринка удалась на славу, – донесся до него с террасы разговор толстяка и майора Блоксхэма, шумно и долго отливавших на клумбу с бегониями. Элс понял намек и затушил сигарету, однако слова, которые он услышал, навели его на новую мысль. Он потихоньку выбрался из конюшни и некоторое время спустя уже тащил по двору канистры с керосином, которые взял из хозяйственного сарая. Элс вылил содержимое канистр в винный погреб полковника, и керосин бесшумно растекся между бутылок с австралийским бургундским. Чтобы сделать образовавшуюся смесь еще более огнеопасной, он принес не сколько пачек гелигнита и тоже бросил их в погреб. И наконец, чтобы никто не мог уйти из дома, не оставив за собой надежных следов, Элс обильно полил лежавший у входной двери коврик раствором анисового семени, после чего забрался в свой фургон, отъехал к парадному въезду в имение и стал поджидать прибытия главных сил полиции. Он прождал там минут десять, однако никаких признаков полиции не было, и тогда Элс решил вернуться назад и посмотреть, как разворачивается вечеринка.

– Надо же как-то убить время, – проговорил он себе под нос, идя через сад. Видневшийся впереди особняк «Белые леди» был ярко освещен по случаю празднества, излучая вокруг атмосферу гордого одиночества и осмотрительной развязности. Танго сменилось следующим танцем. Полковник не танцевал, как и Маркиза, а майор Блоксхэм и толстяк спорили о том, что следует класть в коктейль, называющийся «гланды мартышки». Не обращая никакого внимания на устроенные полковником цветочные бордюры, Элс обошел в темноте вокруг дома и выбрал окно, через которое было отлично видно все происходящее внутри. Устроившись возле этого окна, он стал с интересом рассматривать «Английскую розу». В этот самый момент Маркиза подняла взгляд и увидела его.

Коммандант Ван Хеерден, ехавший во втором броневике, мучился мыслью о том, правильно или неправильно он поступил, дав Элсу триста фунтов взрывчатки и отправив его вперед. С одной стороны, Элс был единственным, кто знал расположение дома и других построек. С другой, думал коммандант, если бы Элс устроил там взрыв, звук донесся бы до нас. Немного утешала его и мысль о том, что было бы неплохо, если бы Элс не справился с порученной задачей. Тогда не понадобились бы никакие аресты, не было бы необходимости допрашивать потом обвиняемых, да и самого Элса не стало бы. Коммандант в очередной раз задавался вопросом, верно ли он поступил, прислушавшись к словам миссис Хиткоут-Килкуун. В конце концов он пришел к выводу, что как ни рассуждай, а особого выбора у него не было. Коль скоро ей хватило глупости рассказать мужу, что ему наставили рога, и коль скоро полковник грозился теперь убить сотрудника южноафриканской полиции, притом ответственного сотрудника, то за последствия этого полковник должен был винить только самого себя. Коммандант, правда, не помнил точно, говорила ли миссис Хиткоут-Килкуун о том, что ее муж грозился убить его; но комманданту было более чем достаточно и одного подозрения. Но самым главным было то, что личность полковника пришлась бы весьма ло вкусу Бюро государственной безопасности. После еврейских миллионеров, родители которых эмигрировали когда-то из Петрограда, БГБ из всех подозреваемых предпочитал англичан старого закала, сохранивших верность англиканской церкви. Нескрываемое презрение полковника к африканерам заставит умолкнуть голоса тех, кто мог бы счесть его полностью невиновным. А его участие в Сопротивлении в годы войны и знакомство со взрывчатыми веществами делали полковника именно тем типом подозреваемого, какой БГБ разыскивало на протяжении вот уже многих лет. Коммандант вспомнил об английском флаге, развевавшемся перед особняком «Белые леди». Одно это в глазах БГБ сделает полковника и его клуб сборищем предателей.

И наконец, чтобы окончательно успокоить последние угрызения совести, коммандант вспомнил о судьбе своего деда, убитого англичанами после сражения у Паардебурга.

«Око за око, зуб за зуб», – подумал коммандант и приказал водителю сделать остановку около полицейского участка в Веезене. Там он настоял на том, чтобы к нему немедленно прибыл командовавший этим участком сержант.

– Полковник Хиткоут-Килкуун коммунист?! – переспросил сержант, появившийся в конце концов прямо в пижаме. – Нет, это какая-то ошибка!

– Информация, которой мы располагаем, доказывает, что он – саботажник, подготовленный британской разведкой, – заявил коммандант. – Вы проверяли, чем он занимался в годы войны?

– В годы… – начал было сержант, и тут до него дошло, какую ошибку он допустил. – Нет.

– Я оставляю себе копии всех документов, какие отсылаю в штаб службы безопасности. На всякий случай: вдруг они там потеряют, – сказал коммандант.

– Поразительно, сколько раз они теряли документы, которые я им посылал. – Коммандант обвел комнату взглядом, в котором легко читалось одобрение. – Мне нравится, что у вас тут порядок, сержант. Пора двигать вас дальше. Главное, не забывайте оставлять себе копии своих донесений.

Коммандант вышел. Сержант только сейчас обратил внимание, сколь внушительные силы были брошены на арест полковника Хиткоут-Килкууна. На него это произвело потрясающее впечатление. Как бы для того, чтобы окончательно доказать, что полковник был коммунистическим подрывным элементом, прошедшим подготовку в английской разведке, со стороны «Белых леди» раздались вдруг звуки перестрелки. Коммандант Ван Хеерден поспешно нырнул в броневик, а сержант вернулся к себе в кабинет и сел за машинку составлять донесение о полковнике. Задача оказалась проще, чем он ожидал, благодаря забывчивости комманданта, впопыхах оставившего на столе копию собственного донесения на этот счет.

Колонна бронемашин тронулась дальше, а сержант остался излагать на бумаге свои подозрения. Дата на документе свидетельствовала, что его доклад был отослан еще полгода тому назад.

– Лучше поздно, чем никогда, – подумал сержант, ударяя по клавишам пишущей машинки.


Такой же точки зрения придерживался и водитель такси, на котором ехала миссис Хиткоут-Килкуун.

– Лед на дороге, – ответил он на ее просьбу ехать как можно быстрее.

– Чепуха, – возразила миссис Хиткоут-Килкуун, – ночь теплая.

– Здесь прошла буря с градом, мадам, и теперь на дороге и остатки града, и грязь. Чертовски скользко. – и в подтверждение своих слов на следующем повороте он пустил машину слегка юзом.

– Если слетим с обрыва, вам ведь от этого пользы не будет, – сказал водитель, выравнивая машину на дороге.

Сидевшая на заднем сиденье миссис Хиткоут-Килкуун была уверена, что пользы ей теперь вообще ждать неоткуда. Легкая неуверенность, всегда сопровождавшая ежемесячную процедуру выбора новой прически, сменилась приступом мучительнейшей неопределенности. Одно дело мелодраматические полупризнания, добавлявшие некоторую остроту в скуку повседневной жизни. И совсем другое – кавалькада броневиков, грузовиков с вооруженными полицейскими и своры служебных собак. «У него слишком много достоинств», – подумала она, вспоминая во всех подробностях причины, вызывавшие такую озабоченность со стороны ее любовника. Масштабы его реакции свидетельствовали о чрезмерной его преданности ей, не говоря уже о пугающем отсутствии чувства юмора.

– Я ведь только пошутила, – прошептала она. Слова таксиста заставили ее заволноваться еще сильнее.

– Похоже, здесь прошла целая армия, – сказал он, с трудом ведя машину по дороге, вдрызг разбитой тяжелыми грузовиками. – Не удивлюсь, если выяснится, что тут даже танки прошли.

– А я так удивлюсь, – ответила миссис Хиткоут-Килкуун и, предчувствуя недоброе, уставилась вперед, в темноту.

Ее муж в этот момент тоже всматривался в темноту из гостиной особняка «Белые леди», и его предчувствия были даже еще более скверными. Внезапный громкий вскрик Маркизы, увидевшей за окном чье-то лицо, дал «Английской розе» возможность продемонстрировать рыцарский дух, призванный восстановить уверенность полковника в своих мужских достоинствах – уверенность, несколько подорванную отсутствием интереса к нему со стороны Маркизы.

– Я сейчас разделаюсь с этой скотиной! – воскликнул полковник и устремился к себе в кабинет со всей скоростью, какую позволяли тесные одеяния его жены. Через мгновение он выскочил оттуда со спортивным ружьем в руках. – Вот как надо поступать с теми, кто вторгается в чужое жилище! – заявил полковник и выстрелил в сад.

Точность выстрела несколько удивила констебля Элса, мчавшегося в этот момент через расположенную перед домом лужайку. Полковник целился в аккуратно подстриженный куст, находившийся ярдах в двадцати правее бегущего Элса, – с пьяных глаз куст этот показался полковнику незваным гостем. Однако пуля, ударившись о камень, срикошетила и противно просвистела над головой у Элса. Констебль нырнул под кусты и расстегнул кобуру. На фоне ярко освещенного окна ему был отлично виден полковник, всматривавшийся в темноту сада. Элс тщательно прицелился чуть выше плеча полковника, выстрелил и получил огромное удовольствие от того ужаса и оцепенения, в которые поверг весь дом его преднамеренный промах. Свет во всем доме погас, было слышно, как полковник приказывает всем лечь на пол. Элс тем временем отполз в сторону и спрятался в кустах азалии, откуда он мог следить за задней дверью дома. Сражение за «Белых леди» началось.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19