Александр Шаров
      ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЁЖЕНЬКИ И ДРУГИХ НАРИСОВАННЫХ ЧЕЛОВЕЧКОВ
      Повесть-сказка
      Часть первая
      Далеко-далеко, на берегу моря-океана, за тридевять земель и еще за высокой горой, в маленьком городе у опушки бора, жили два брата-художника. Младшего брата звали Добрый Художник. А старшего - Злой. Провел старший брат черной-пречерной краской черту.
      - Все, что по эту сторону, - мое! -сказал он младшему. Так ему досталась большая половина комнаты. И большая половина окна.
      И большая половина леса, который виден в окне. И большая половина звездочек, которые горят над лесом.
      Стал Добрый Художник рисовать на большом листе бумаги картинки и буквы для азбуки: "А"... "Б"... "В"... Поглядел, а часть листа попала за черную черту к злому брату.
      Плохо, да что поделаешь.
      Работает Добрый Художник, рисует. К вечеру холодно ему стало, руки совсем замерзают. Пошел он в дремучий лес - хворосту набрать и печку протопить.
      Идет он чащобой. Деревья трещат от мороза.
      Темно.
      Холодно.
      Страшно.
      Идет он, идет и вдруг слышит дрожащий голосок:
      - Простите, пожалуйста, я ззз...а...мм...е...рр...ззз...аю...
      Оглянулся Добрый Художник, а в сугробе, под елочкой, ежик.
      Плохо бедняге: шуба заледенела, щеки побелели от мороза.
      Ежик-ежище - Черный носище... Знаете, когда Еж возвращается из леса в нору, он снимает колючую шубу, вешает на гвоздь и надевает мягкую пижаму.
      И ежата, когда возвращаются из леса в нору, тоже снимают колючие шубки и надевают мягкие пижамы.
      Но когда Еж выходит из норы в лес, он никогда не забывает снять пижаму и надеть колючую шубу.
      И ежата тоже никогда не забывают. Колючки защитят и от лисы, и от волка!
      А от мороза трескучего? От ветра ледяного?
      Нет, от мороза и ветра они не защитят.
      Пожалел Добрый Художник ежика и положил его за пазуху: пусть бедняга отогреется.
      Положил он его на грудь и укололся больно-пребольно.
      И сразу почувствовал: что-то странное творится кругом.
      Будто бы он спит, но с открытыми глазами.
      И будто бы тепло стало в лесу.
      Ели и сосны стряхнули снег, похлопали мохнатыми лапами, взялись за руки, окружили Художника, ведут хоровод, и маленькая елочка тихо приговаривает:
      - Не бойся. Ничего страшного не случилось.
      - Ничего не бойся! - вслед елочке повторяет мудрый старый пень в снежной высокой шапке. - Просто-напросто ты стал волшебником. Так бывает с каждым, кто в зимнюю стужу, в морозную ночь повстречает Ежа-ежища - Черный носище и согреет его.
      - Что же мне делать? - спросил Добрый Художник, который все-таки очень испугался.
      - Будь осторожен! - десятками голосов ответили ели, и сосны, и лесной ветер.
      Синие подснежники на секунду выглянули из окошек снежных сугробов - своих домов, тоже сказали:
      - Будь осторожен! - и снова скрылись в сугробах.
      - Будь осторожен! - проскрипел старый пень в снежной шапке. Помни: это нелегко - стать настоящим Добрым Волшебником.
      ... Очнулся Художник, а он уже дома.
      В печке горит хворост. Тепло. На столе недорисованная азбука.
      "Неужели мне все только приснилось?" - подумал он.
      Глядит, а из рубашки ежиные иглы торчат.
      Положил он иглы на стол, и вот уже это не иглы, а цветные карандаши.
      Один, серый, карандаш укатился за черную черту - к Злому Художнику. Тот его - цап-царап.
      - Мой! - говорит. - Не отдам!
      Добрый Художник сразу догадался: это не простые, а волшебные карандаши. И все, что нарисуешь волшебными карандашами, будет живое!
      И подумал он:
      "Нет у меня дочки. А какая жизнь без детей? С кем посмеешься? Кому порадуешься? Кому сказку расскажешь?"
      И решил он: "Дай нарисую я себе маленькую доченьку. И назову ее Еженька".
      Взял и нарисовал.
      Какая девочка получилась! Синеглазая, рыжая, с бантами - славная!
      Славная-то славная, только капризная немного.
      Огляделась Еженька и захныкала:
      - Ску-у-у-учно!
      И Художник чуть не плачет: жалко ему девочку.
      Подумал он и нарисовал море: спокойное, веселое.
      И небо нарисовал - ясное, без облачка.
      И нарисовал Еженьке шапку - золотую, как корона.
      И лодку нарисовал - настоящую, из спичечной коробки.
      И мачту.
      И парус из розового лепестка.
      И дал Еженьке в руки синий воздушный шар.
      И сказал дочке:
      - Катайся по морю. Не скучай. А я отнесу азбуку в школу. А то дети все спрашивают, как пишется "А", и как пишется "Б", и как пишется "В".
      И он ушел.
      Злой уже тут как тут.
      - Ага! Попалась! - закричал он страшным голосом и - р-раз! распахнул окно.
      А на дворе бушевала буря. Ворвался ветер в комнату. Завертелось все, закружилось. Одеяло летит, как птица крыльями машет. Лампочка под потолком раскачивается, как колокол: "Динь-динь, динь-динь... "
      Забурлило и нарисованное море.
      Выше, все выше поднимаются волны. Вот какие страшные белые гребни на них! Того и гляди, лодка утонет.
      Уже и мачту сломало, и парус сорвало. Уже и не видать лодки среди волн...
      - Ага! Попалась! - еще раз страшным голосом закричал Злой и от радости подскочил до потолка. Ну и шишку набил себе на макушке!
      - Конец тебе, глупая маленькая Еженька!
      Он очень не любил маленьких детей, этот Злой Художник.
      Старший брат так страшно и громко закричал, что младший, хотя и был далеко, услышал и сразу прибежал домой.
      Море бушует сильнее и сильнее.
      "Все пропало, - подумал Добрый Художник, - нет больше моей золотой Еженьки!"
      И только он успел это подумать, как из-под потолка раздался голосок:
      - Ау! Я тут! Спасай меня! Ой! Ой! Спасай меня скорее!..
      Взглянул Добрый Художник вверх и видит: над гребнями волн летит Еженька, уцепившись за свой воздушный шар.
      Но волны уже бьются о потолок: бум! бум! - и брызги во все стороны, ветер все сильнее. Еще немного - и он вырвет шар из Еженькиных рук. Тогда Еженька обязательно упадет в море.
      И утонет.
      - Держись, Еженька! - крикнул Добрый Художник, бросился в самую пучину, волшебным карандашом разгребая волны, и одним движением нарисовал остров среди океана.
      И нарисовал Добрый Художник на острове три пальмы.
      Одна пальма - шоколадно-пирожно-конфетная.
      Вторая - морожено-пломбирная.
      А третья - аптечная.
      Мало ли что приключится! Вдруг Еженька перекупается, или поранится, или слишком много конфет съест.
      А Злой Художник пристроился рядом, прикрылся ладонью и рисует ужасные ужасы.
      Он уже нарисовал своим карандашом одного... двух... трех людоедов, чтобы они поймали Еженьку и съели.
      А Еженька подлетела к острову и опустилась на него.
      Стоит, смотрит и радуется солнцу, пальмам, желтому горячему песку под ногами, синему небу над головой.
      Нарисовал Добрый Художник трех братьев Еженьке - трех храбрых воинов, чтобы они защищали сестричку.
      Первого, самого большого и сильного, - старшего воина, и назвал его Старший Еж.
      Второго воина, поменьше, - Среднего Ежа.
      И еще третьего, самого меньшего, - Маленького Ежа: надо же Еженьке кому-нибудь рассказывать секреты.
      И каждому воину дал щит. Он жалел Еженькиных братьев.
      И каждому нарисовал сердце.
      Старшему Ежу - золотое: сильное и горячее, как солнце.
      Среднему Ежу - синее: верное и широкое, как море.
      А самому маленькому - зеленое: доброе и ласковое, как трава.
      Иначе братья были бы бессердечные.
      И одно сердце, яркое, как радуга, он нарисовал про запас; это сердце он спрятал на самой верхушке конфетной пальмы.
      А Злой Художник тем временем нарисовал еще трех людоедов; значит, всего их стало: 3 + 3 = 6. Много!
      И нарисовал он Чудовище-Пятирога: у него огромнейший острый рог на носу да по рогу на каждой ноге.
      И нарисовал гору. Из нее поднимается дым. Это не простая гора, а огнедышащая - вулкан. Он даже дым не дорисовал до конца, а уже крикнул страшным голосом:
      - В бой, в бой, проклятые людоеды! Конец тебе, глупая маленькая Еженька!
      Послушались людоеды и метнули копья.
      Подняли и сомкнули щиты храбрые Еженькины братья, защищая сестричку.
      Три копья попали в щит старшего брата, два копья - в щит среднего, и одно - в щит самого маленького, того, которому Еженька рассказывала свои секреты.
      Сильно, очень сильно ударили копья.
      Но братья выдержали. Даже самый маленький выдержал.
      А Злой Художник бьет своим серым карандашом Чудовище, приказывает:
      - Беги и сейчас же растопчи глупую Еженьку!
      Побежало Чудовище.
      Остров заколебался под его лапами, как при землетрясении.
      Но Еженька придумала, как победить врага, и шепнула об этом братьям.
      Старший Еж подскочил и ухватился за вершину конфетной пальмы. Средний Еж повис на ногах старшего брата. А Еженька и Маленький Еж уцепились за ноги среднего.
      Согнулась пальма. До самой земли согнулась!
      Как лук, согнулась высокая конфетная пальма.
      А Пятирог уже совсем близко.
      - Беги скорее, а то я тебя резинкой сотру! - подгоняет Злой Художник Чудовище. - Растопчи Еженьку!
      Это он только так похвастался, Злой Художник. Никакой резинкой не сотрешь то, что нарисовано волшебным карандашом.
      - Отпускай! - скомандовала тем временем Еженька. Разжали Еженька и ее братья руки, упали на землю. Пальма разогнулась. "Мишки", шоколадные бомбы, кремовые пирожные, торты полетели навстречу Чудовищу!
      А вместе со сладостями полетело и сердце - то, запасное.
      Чудовище увидело, какие вкусные вещи летят, и открыло пасть. Оно было хотя и Чудовище, но сластена.
      Проглотило оно сто тортов, тысячу пирожных, десять тысяч конфет и вдруг улыбнулось и сказало Еженьке:
      - Ни за что я тебя не растопчу и не проглочу. Давай будем дружить!
      Ведь вместе со сладостями в него влетело сердце. И стало Чудовище доброе и милое.
      Протянуло Чудовище Еженьке лапу. И Еженька смело протянула ему обе руки и тоже сказала:
      - Давай будем дружить!
      Все бы хорошо, но Злой Художник стащил тем временем красный карандаш и нарисовал извержение вулкана.
      Все загрохотало вокруг. Красный дым повалил из жерла вулкана и застлал небо.
      Льется красная кипящая лава.
      А Злой Художник радуется.
      - Пусть весь остров зальет, и все погибнет... - бормочет он про себя.
      Уже поток лавы совсем близко, у самых ног Еженьки и ее братьев. Жаром пышет в лицо.
      Страшно? Конечно, страшно. Только Еженька не испугалась. Вот она улыбнулась, шепнула что-то воинам-ежам. Еще секунда, и повисли Еженька и ее братья на морожено-пломбирной пальме... Р-раз! - и полетели навстречу лаве три миллиона порций сливочного, шоколадного, лимонного мороженого.
      И еще миллион порций крем-брюле!
      Лава, конечно, тут же замерзла.
      Жалко, столько мороженого пропало, но зато - уррра! - остров спасен.
      ... А Чудовище тем временем погнало людоедов к самому морю. А там пожалело их и спросило:
      - Не будете больше людоедами?
      - А мы и не людоеды вовсе. Нас только прозвали так, чтобы страшнее было.
      - Воевать больше не будете? - спросило Чудовище.
      - Честное слово, не будем!
      - Никогда?
      - Никогда!
      - Тогда идемте мириться.
      И помирились.
      И зажили дружно.
      ... А остров с тех пор стал называться Островом Нарисованных Человечков.
      Ты посмотри на глобусе и, может быть, найдешь его. А может быть, и не найдешь, потому что он очень маленький.
      Маленький, но какой красивый, зеленый! Пальмы весело болтают друг с другом.
      Из вулкана вытекла вся лава, так что внутри стало хорошо и просторно.
      Теперь там школа.
      А на стене в школе висит табель, в котором Старший Еж - он стал учителем - проставляет отметки всем ученикам.
      А шапочку Еженькину, которая вроде короны, носят по очереди все. Кто дежурит по школе, тот и носит. Сегодня дежурит Чудовище.
      После уроков Нарисованные Человечки идут купаться в море или катаются на катке, который сделался из замороженной лавы. Замечательный каток!
      Еженька учит кататься Чудовище. Оно не очень-то ловкое, да и нелегко быть ловким, если ты такое громадное. Вот оно упало, всплакнуло было, но лизнуло лед и сразу утешилось. Лед-то ведь сладкий, из самого прекрасного мороженого.
      А иногда утром, в солнечный денек, все Человечки стоят на берегу, около своих трех пальм. Что они ищут глазами? Почему лица у них такие задумчивые, даже грустные? Особенно у Еженьки. Может быть, они ищут дом за морями и лесами, да еще за высокой горой, в маленьком городе, на опушке дремучего леса, -дом, в котором они родились и где живет Добрый Художник?
      Часть вторая
      Часто-часто стояла Еженька на берегу Острова Нарисованных Человечков и глядела туда, где за синим океаном в маленьком городке остался ее отец - Добрый Художник. Иногда в такие минуты подходило к ней Чудовище, осторожно касалось лапой плеча девочки - надо быть очень осторожным, если лапа весит сто килограммов да еще если на ней такой острый рог, -и тихонько говорило:
      - Что им сделается - твоему доброму отцу и моему злому? Живут-поживают, добра наживают... Пойдем поиграем, а то, когда ты грустишь, мое чудовищное сердце просто разрывается.
      Однажды, когда совсем невмоготу стало Еженьке, она побежала к Маленькому Ежу, уткнулась носом ему в грудь и горько заплакала.
      - Не плачь, - сказал Маленький Еж. - Я переплыву океан и привезу письмо от отца.
      - Глупый! - ответила Еженька. - Океан больше, чем тридцать морей. Ты утонешь, а я умру с горя.
      - Тогда давай срубим наши пальмы - конфетную, мороженую и аптечную - и свяжем плот, - сказал Маленький Еж. - На плоту мы с тобой уж наверняка переплывем океан.
      - А что будут делать остальные Человечки? Бывшим людоедам ведь нужно очень много конфет, твои братья так любят мороженое, а Чудовище кашляет по ночам, без аптечной пальмы оно совсем разболеется.
      - Ты права, - согласился Маленький Еж. - Я буду думать, вот и придумаю что-нибудь...
      - Думай скорее! - попросила Еженька.
      С того дня Маленький Еж только и делал, что думал.
      Нет, недаром волновалась Еженька.
      Там, в далеком маленьком городке, жил-поживал да добра наживал один только Злой Художник. Очень скоро он стал толстым и важным.
      Он украл у Доброго все волшебные карандаши и сказал ему:
      - Ты только балуешься, глупые сказочки рисуешь для глупых детей, а я буду писать БЕШЕНЫЕ БУКВЫ!
      ВОТ ПОГОДИ НЕМНОГО, УЗНАЕШЬ, КАКИМИ БЫВАЮТ БУКВЫ, ЕСЛИ ОНИ БЕШЕНЫЕ.
      Только совсем крошечный кусочек волшебного синего карандаша сумел Добрый Художник сохранить и припрятать от брата на груди: пришил он к рубашке потайной карман.
      Украл Злой Художник карандаши и сказал брату:
      - Там к тебе звери пришли в гости: мышка, серый заяц и барсук. Во дворе в сараюшке тебя дожидаются, хотят о чем-то совета спросить.
      Добрый Художник поверил и пошел во двор к сараю: он был вообще доверчивый. А Злой тихо, на цыпочках, да за братом.
      А когда брат вошел в темный пустой сарай - это Злой все придумал, что лесные звери пришли к Доброму Художнику за советом, - когда брат вошел в пустой сарай, Злой Художник - раз! - и закрыл снаружи дверь на щеколду. Да еще поленом крепко подпер.
      И сказал через дверь:
      - Неохота мне на тебя смотреть - не работаешь, скучный... Живи пока тут, в сараюшке-развалюшке. Кормить я тебя не стану. Может, помрешь, а не то я тебя совсем со двора сгоню.
      А потом сказал еще:
      - Мое имя самое хорошее: как услышат "Злой" - все боятся. А у тебя и не имя вовсе, а кличка какая-то - "Добрый". Велю тебя называть наоборот - ЙЫРБОД. Чтобы все забыли само это словечко "добрый".
      Была в ту пору лютая стужа. В сараюшке ни щепки, да и печки нет.
      Зарылся Добрый Художник в солому, лежит в углу. Слезы из глаз льются и замерзают на худых щеках.
      "Что делать? - думает он. - Что делать? Хоть бы смерть пришла..."
      Добрый Художник мерзнет в сарае, а Злой растопил жаркую печку и рисует волшебными карандашами буквы. На разных дощечках. С виду обыкновенные буквы, а на самом деле они БЕШЕНЫЕ.
      ЗНАЕШЬ, КАК РИСУЮТСЯ БЕШЕНЫЕ БУКВЫ?
      РИСУЕТСЯ ЗМЕЯ - ЗЛАЯ И СТРАШНАЯ.
      Потом жало ее - черное и ядовитое.
      Потом согнется змея так "З" или так "И"
      Глядишь, и готовы буквы - страшные и ядовитые, - словом, БЕШЕНЫЕ.
      Пишет Злой на дощечках одно слово - "зззапрещаю". Вот так, с тремя "З".
      Одно "З", с которого "злость" начинается, другое "З", с которого начинается "зависть", и третье - змеиное "З".
      Развесил он дощечки на самых высоких домах, а в лесу за городом на самых высоких деревьях. Чтобы все видели.
      Прыгали синички-сестрички по оледенелым веткам, перекликались: "Не унывайте, скоро весна!" А прочитали "зззапрещаю" и умолкли - страшно.
      И стал лес как мертвый.
      Вышли школьники во двор - поиграть.
      Стали в кружок, считают, кому водить. "Раз, два, три, четыре... " А "пять" не сказали. Увидели "зззапрещаю" и разбежались по домам.
      И взрослые бегут - скорей, скорей!
      В подъезде два старичка шепчутся.
      Один говорит:
      - Сколько живу, всякое видел, а так плохо в нашем городе не бывало.
      - Да, - отвечает другой старичок. - Надо бы к Доброму Художнику сходить, он бы уж что-нибудь присоветовал.
      - Надо бы, - кивнул первый старичок. - Да слух идет, вовсе и нет бедного Доброго Художника, извел его брат, а есть какой-то Йырбод даже и не выговоришь.
      Покачали старички головой, поохали, повздыхали и тоже спрятались в своих домах.
      И стал город как мертвый.
      Повечерело. Задремал Добрый Художник, а тут дверь сарая скрипнула и скрипит, скрипит...
      Открыл он глаза и видит: дверь приоткрылась и в сарай забралось что-то - не поймешь что.
      Похоже на куст, тоненькие веточки торчат во все стороны. На одной веточке - яблоко, румяное, наливное, на другой - вишни, а на этих и вовсе белые грибы! И еще на ветках сухие хворостинки. Забралось это не поймешь что в сарай и бежит по полу, прямо к углу, где лежит на соломе Художник.
      Только и слышно: "топ-топ-топ..." И еще: "пф-пф-пф... "
      "Если это яблонька, - думает Художник, - то почему на ней вишни? А если это вишня и яблоня, то откуда на ней грибы? И где это видано, где это слыхано, чтобы яблоня, и вишня, и белый гриб ходили - ногами топали и дышали: "пф-пф-пф... "? Нигде не видано! Может быть, это сон? Или это сама смерть?.. "
      Подумал так Добрый Художник и спрашивает:
      - Отвечай, кто ты такой, куст ходячий? Или ты сон? Или ты смерть за мной, Йырбодом, пришла?
      - Никакая я не смерть, - обиделся Еж-ежище - Черный носище. (Это был он.) - Стыдно старых друзей не узнавать. И никакой ты не Йырбод, а самый обыкновенный Добрый Художник. Узнали звери и птицы, что ты приболел, послали меня проведать тебя и гостинцы отнести. Вишни синичкисестрички прислали, яблоко - серый заяц с барсуком, а грибы я сам под снегом раскопал.
      Обрадовался Добрый Художник. То пластом лежал, а сейчас чуть не пляшет.
      Еж-ежище тем временем сложил хворостинки на полу и разжег костер.
      Ох как тепло стало!
      Поджарил Еж-ежище грибы вкусно-превкусно.
      Съел Художник жареные грибы, яблоком и вишнями закусил - сил прибавилось.
      - Давай думать, как дальше жить, - говорит Еж-ежище. - У тебя что, волшебных карандашей совсем не осталось?
      Вынул Художник из заветного кармана кусочек синего карандаша и отвечает:
      - Больше ничего нет.
      - Для начала хватит, - говорит Еж-ежище. - Нарисуй-ка ты курицу. Я бульон на завтра сварю. Бульон очень полезен.
      - Как же мне нарисовать курицу? Ведь синих кур не бывает.
      - Тогда нарисуй-ка ты, нарисуй-ка... Ага, знаю, нарисуй-ка килограмм ветчинки. Только чтобы жира поменьше: жирное больному вредно.
      - Так ведь и ветчина синяя не бывает. Огорчился Еж-ежище, чуть не плачет. Спрашивает:
      - Что же бывает синее?
      Долго думал Добрый Художник и надумал:
      - Сливы!
      - Вот и хорошо. Нарисуй десятка два слив, я компот сварю. Компот для больного и слабого лучше всего.
      - Нет, - отвечает Добрый, - раньше я должен написать письмо доченьке.
      Сказал и написал синим волшебным карандашом на листке бумаги:
      Милая Еженька!
      Тут у нас появились бешеные буквы, и стало очень плохо. Я по тебе очень соскучился. Пожалуйста, приезжай поскорее, хоть ненадолго.
      Только не одна приезжай, а с храбрыми воинами-Ежами.
      Они тебя в обиду не дадут.
      Твой отец
      Написал он письмо и нарисовал синим карандашом бутылку. Ведь всем известно, что на необитаемые острова и с необитаемых островов письма отправляют в бутылках: почтальонов там нет.
      И пририсовал он к этой синей Волшебной Бутылке хвост и плавники, чтобы она могла плыть.
      И два синих-пресиних глаза, чтобы она видела, куда плывет.
      Вот и получилась бутылка не бутылка и рыба не рыба - Рыба-Бутылка.
      А тут как раз карандаш кончился: на сливы и не хватило.
      Положил Добрый письмо в бутылку и сказал Ежу-ежищу:
      - Отнеси, пожалуйста, Рыбу-Бутылку к синему морю. Опусти ее в синие волны, она и поплывет куда нужно.
      - Хорошо! - сказал Еж-ежище - Черный носище, взял Рыбу-Бутылку и пошел к морю.
      Идет он через лес дремучий - топ-топ-топ, а навстречу выползла из норы Змея-Удав.
      - Что это ты несеш-шь, Еж-ежищщщще? - шшшшшшшшипит Змея-Удав.
      - Это секрет, - отвечает Еж-ежище. - Тебе, злой Змее, я секрета ни за что не расскажу.
      - Шшш-шшшш-шшутишь ты, что ли? Вовсе я не Змея, а добренькийпредобренький Ужж-ж-жик. Собрался в гости к серенькому Зайчишке, вот и вырядился в костюмчик из змеиной шшшшкурки, чтобы красивее быть.
      - А чего же ты шипишь, если ты Уж, а не Змея?
      - Жжжуб у меня болит - терпежжжу нет, оттого и шшшшшиплю... Расскажи мне скорей секрет, а я побегу к доктору Дятлу, он жжжуб вылечит!
      Поверил Еж-ежище Змее-Удаву и рассказал секрет.
      Змея сразу поползла к Злому Художнику и передала ему все - про Волшебную Рыбу-Бутылку и про письмо Доброго Художника.
      Ужасно рассердился Злой. Нарисовал он огромную Акулу. И сказал ей:
      - Будешь плавать по морю-океану, пока не проглотишь Волшебную Рыбу-Бутылку.
      И забросил Акулу в море. И нарисовал еще злющего Коршуна и сказал ему:
      - Будешь летать над синим океаном, пока Акула не проглотит РыбуБутылку. А если не исполнит она моего приказа, выклюешь ей глаза.
      Выпустил Коршуна в небо.
      Потом подошел к сараюшке, где его добрый брат жил, и через дверь сказал брату:
      - За то, что ты Еженьке письмо послал, сидеть тебе здесь десять дней и десять ночей. А потом я казню тебя. И вместе с тобой казню Еженьку со всеми Нарисованными Человечками и Еж-ежища - Черный носище с его ежиками тоже казню. И никто на свете не узнает, что был такой Добрый Художник.
      Сказал все это Злой и позвал букву "Ч". Велел ей сторожить брата.
      Вот она стоит, меч в руке - черствая, чужая.
      Вернулся Злой в дом и стал писать письма: Кощею Бессмертному и Змею Горынычу, старым своим дружкам, и всем злым людям и злым зверям на свете.
      Пишет он:
      Злобные Злые Злыдни!
      Через десять дней и десять ночей казню я моего брата, Доброго Художника, и Еженьку, и всех нарисованных человечков, и Ежа-Ежища с его Ежатами. Казню синичек и других птичек. А после будет пир. И гостям хватит вкусной человечинки. Приезжайте скорее, Злобные Вы Мои Злыдни.
      Ваш друг Злой Художник.
      Тем временем на Острове Нарисованных Человечков окончились в школе уроки, все разбрелись кто куда, а Еженька с Чудовищем играют в классы.
      - Твоя очередь! - сказала Еженька.
      Приготовилось Чудовище прыгать и вдруг видит: над островом летит Ястреб, в кривом его клюве Мышка.
      - Ой, ой, ой! Спасите! - пищит Мышка. - Ай, ай, ай! Помогите!
      Чудовище подняло камень и швырнуло в Ястреба. Ястреб вскрикнул от боли, клюв у него разжался, и Мышка упала к ногам Чудовища. Глаза зажмурила, дрожит от страха:
      - Бо-бо-бо-юсь!
      - Успокойся! - говорит Чудовище. - Ястреба и след простыл.
      Мышка один глаз приоткрыла, потом другой, взглянула на небо и запищала:
      - Эх, помешал ты мне! Я как раз собиралась его правой передней лапой ударить. Конец бы негоднику.
      Качает Чудовище головой, улыбается.
      - Ты чего зубы скалишь? - пищит Мышка. - Я ведь не обыкновенная мышка-норушка. В зоопарке вместе со слоном жила. На клетке так и было написано: "Большая Слоновая Мышь" и "Малый Мышиный Слон".
      - А какой он - слон? - спросило Чудовище, которое было любопытным.
      - Обыкновенное глупое чудовище, как ты, только рогов нет.
      - Ты его боялась?
      - Я-то?! Это он от меня по всей клетке бегал. Думал, я - лев. Не видит, дурачок, что у меня и гривы-то нет. Потом осмотрелся, привык. Ходил за мной как собачка: "Расскажи да расскажи..."
      - Что ж ты ему рассказывала?
      - Разное. Звери по клеткам, а мне сам директор сказал: "Раз ты не кто-нибудь, а Большая Слоновая Мышь, гуляй по городу сколько хочешь". Придешь, бывало, в библиотеку, тебе сразу тащат "Слоновую газету", и "Львиную газету", и "Мышиную газету". Вычитала, что один слон на берегу реки Конго с корнем вырвал сто кокосовых пальм. Рассказала моему слонишке-дурачишке. Он как засмеется: "Это, ха-ха-ха, дядюшка Бумба! Обиделся дядюшка на тетушку, что она не так приготовила салат из стволов баобаба, вот и бушует". А другой раз в "Слоновой газете" напечатали, что в Африке все реки вышли из берегов и затопили все деревни, а слониха ходила по горло в воде и спасала негритят. Мой слонишка как поднимет хобот да как затрубит: "Ту-туту! Слушайте все, все звери и люди, какая она храбрая и лучшая на свете, моя тетушка слониха Тумба... Ту-ту-ту!.. "
      Так беседовало Чудовище с Большой Слоновой Мышью.
      А Добрый Художник сидел в темном, холодном сарае.
      - Скажи, пожалуйста, сколько дней прошло и сколько еще осталось до казни? - спрашивал он иногда букву "Ч", которая с мечом в руке стояла у двери.
      А черствая буква "Ч" отвечала:
      - Не люблю ни-ко-го и не скажу ни-че-го!
      А Волшебная Рыба-Бутылка знай плывет по волнам, по морям, хвостиком помахивает, гребет плавниками да еще песенку поет:
      - Я Волшебная Бутылка,
      Да-да-да!
      И не страшны мне ни горе,
      Ни бе-да!
      Выпрыгнула из волны, как летучая рыба, огляделась по сторонам и снова запела тоненьким голоском:
      - Я Волшебная Бутылка,
      Ти-ри-рам!
      И плыву, плыву, плыву
      На страх врагам!
      Плывет Рыба-Бутылка, плывет и вдруг видит: среди моря - земля. На земле желтая пустыня, голубое озеро и зеленая пальмовая роща.
      Бегемоты купаются в озере, носороги лежат на песочке в пустыне, лапы вверх подняли - загорают, слоны забрались в пальмовую рощу, где тень, хоботами покачивают, беседуют.
      Рыба-Бутылка подплыла к земле и закричала:
      - Звери, звери, скажите скорее, где Остров Нарисованных Человечков?
      Звери услышали и вышли на берег.
      - Если ты злая Акула, мы тебе не покажем дороги, - сказал мудрый Главный Носорог.
      - Я не злая Акула, - ответила Рыба-Бутылка и выскочила из волны, чтобы все увидели, что она действительно не Акула.
      - Мы тебе верим, - сказал мудрый Главный Носорог. - Плыви два дня прямо, а потом день направо, а потом день налево и приплывешь к Острову Настоящих Вулканов. Спроси их, как плыть дальше, они тебе расскажут.
      - Ту-туу-туууу! - покачав хоботом, затрубила слониха Тумба. Плыви и не сбейся с дороги. Но когда ты будешь плыть прямо, и когда ты будешь плыть направо, и когда ты будешь плыть налево, помни: БУДЬ ОСТОРОЖНА. По твоим следам плывет злая Акула, смотри не попадись ей в зубы!
      - Спасибо! - ответила Рыба-Бутылка и поплыла.
      Плывет она день - тихо-тихо, осторожно-осторожно, - а на второй день стало ей скучно, она и запела во весь голос:
      - Я Волшебная Бутылка,
      Тим-по-по!
      И несу-несу-несу
      Волшебное письмо...
      Акула сразу услыхала Бутылкину песенку.
      - Тебя-то мне и нужно, глупая болтунья, - сама себе сказала Акула, догнала Рыбу-Бутылку - ам! - и проглотила!
      БЕДНЫЙ, БЕДНЫЙ ДОБРЫЙ ХУДОЖНИК, НИЧЕГО НЕ УЗНАЕТ О ТЕБЕ ЕЖЕНЬКА И ЕЕ БРАТЬЯ ВОИНЫ-ЕЖИ. НИКТО НЕ СПАСЕТ ТЕБЯ... А МОЖЕТ БЫТЬ, ВСЕ-ТАКИ КТО-НИБУДЬ ПРИДЕТ ТЕБЕ НА ПОМОЩЬ?!
      Летит Коршун. Увидел сверху Акулу и кричит ей:
      - Ну как, догнала Рыбу-Бутылку?
      - Догнала!
      - И проглотила?
      - Проглотила!
      - Твое счастье, а то бы я тебе глаза выклевал. Ну, отдыхай, а я полечу к хозяину, доложу, что и как.
      "В самом деле, надо поспать", - подумала Акула и зевнула во все акулье горло.
      Рыба-Бутылка ка-а-ак выскочит из ее горла и мимо острых акульих зубов - в открытое море.
      Акула и не заметила - лежит на волнах, похрапывает.
      Рыба-Бутылка плывет, торопится. Тихо плывет - умная стала.
      Прямо плыла два дня, потом день направо и день налево. И увидела Остров Вулканов, не нарисованных вулканов, а самых настоящих. Дышат огнем и черным дымом Вулканы. Швыряют в небо камни бам-бамбамм-бамм-трам-тарарам!
      Услышали Вулканы от синичек, которые летели мимо, что Добрый Художник в тюрьме, ждет казни, а по морю-океану рыщет злая Акула, вот и рассердились.
      - Сейчас мы зальем огненной лавой океан! - хрипят могучие Вулканы. - Вода вскипит, и Акула сварится. Так ей и надо! Но что, если вместе с ней погибнет и могучий Кит, и мудрый Дельфин, и храбрая Рыба-Меч? Как быть?.. Как быть?! Бам-бамм-бамм!
      Тем временем Рыба-Бутылка подплыла к берегу.
      - Покажите, пожалуйста, дорогу к Острову Нарисованных Человечков, - тоненьким голоском вежливо попросила она. - Я не злая Акула, а Рыба-Бутылка. И меня нарисовал Добрый Художник, как Еженьку и воинов-ежей.