Александр Израйлевич Шаров
      НЕОБЫКНОВЕННЫЙ МАЛЬЧИК И ОБЫКНОВЕННЫЕ СЛОВА
      Как-то раз вечером мальчик раскрыл учебник русского языка для пятых-седьмых классов, прочитал первую фразу заданного урока: "В лесу водятся волки, лисицы, зайцы и ежи" - и задумался.
      "Ах, - думал он, - какие это всё скучные и обыкновенные слова: "В лесу водятся волки, лисицы, зайцы и ежи". И как скучно, что эти самые слова читали и мама с папой, когда были маленькими, и дедушка с бабушкой, а сейчас читают все мальчики и девочки из пятых-седьмых классов. И как скучно, что все слова на свете такие старые и ужасно обыкновенные. Каждый человек, увидев хлеб, скажет: "хлеб", а увидев солнце, скажет: "солнце", и, увидев кошку, скажет: "кошка".
      Нет, - решил мальчик, - пускай другие, обыкновенные люди поступают так, как им нравится, а я больше не скажу и не напишу ни одного обыкновенного слова. Я буду ждать хоть сто лет и только когда увижу то, чего никто до меня не видел, назову это необыкновенное по-своему, и пусть уж другие повторяют моё слово. Именно так должен поступить мальчик необыкновенный, а уж я-то, конечно, необыкновенный мальчик"
      Вот как началась эта странная история.
      Мальчик захлопнул учебник и с этой самой секунды не говорил и не писал ни одного обыкновенного слова, то есть вообще ни одного слова, хотя это страшно огорчало его старенького отца, и его молодую и прекрасную мать, и всех его учителей, и бабушку с дедушкой.
      Он был очень решительный и упрямый мальчик.
      ...Прошло шестьдесят лет. Тут не мешает напомнить, что это сказка, а в сказке, само собой разумеется, течёт не обычное время, а сказочное...
      Мальчик проснулся среди ночи и увидел... Он увидел, как в чёрном осеннем небе среди обычных светил, которые все люди называют обычными словами "звезда" и "планета", мчится, летит к земле что-то серебряное, светящееся.
      - Ауалоно муэло! - радостно воскликнул мальчик, сразу сочинив красивые, необыкновенные и никогда не существовавшие слова.
      - Да, да! - сказал отец, который, как все старики, проснулся рано и посмотрел туда, куда мальчик показывал рукой. - Да, да, прекрасная падающая звезда.
      Мальчик понял, что и для падающих светил уже придуманы слова, которые знают другие люди, огорчился и снова упрямо замолчал...
      Прошло ещё шестьдесят лет. Мальчик - будем называть его так поднялся на рассвете, вышел на балкон и увидел...
      Он увидел, как по небу, алому на восходе, над пустым городом, где не проснулись ещё даже дворники и трамваи, летят огромные и удивительные белые птицы и поют, трубят песню, от которой сердце бьётся чаще и хочется взмахнуть руками и полететь за этими птицами. И кажется, что сделать это так легко.
      "Вот настоящее необыкновенное чудо", - радостно подумал мальчик и воскликнул счастливым голосом никому не ведомое слово, которое отныне для всех людей на всей земле будет обозначать это чудо:
      - Таурапео! Таурапео!
      - Да, - сказал отец, подходя к мальчику и кладя ему руку на плечо, летят лебеди... Лебеди-трубачи... Они трубят о том, что впереди дорога через океан. И уже осень. И им очень жаль расставаться с родной землёй, где они построили гнёзда и вырастили птенцов.
      "Это тоже уже давно названо старыми словами, - печально подумал мальчик. - Ну и пусть. Я буду ждать, сколько бы ни пришлось, пока не увижу никем не виденное и назову это так, как захочу".
      И он снова замолчал, этот немного странный мальчик.
      А ещё через шестьдесят лет в гости к мальчику пришла девочка. Она долго сидела у него в комнате, ласково смотрела на него и рассказывала всякие смешные истории. Но он не смеялся и молчал.
      Девочке стало скучно. Она ушла и, как это ни печально, больше не приходила.
      - Миоррето у сигодоно... - почти про себя прошептал мальчик.
      Но отец услышал его и ласково сказал:
      - Ты думаешь: полюбила и разлюбила? Не знаю... Да, конечно, ей было скучно, потому что ты всё время молчал и ни разу не улыбнулся, хотя она рассказывала такие прелестные и смешные истории. Но может быть... Может быть, всё-таки она не разлюбила тебя... Она придёт.
      И миновало ещё ровно шестьдесят лет. Перед закатом мальчик вышел на балкон и увидел, что везде - на перилах, на верёвке для сушки белья висят драгоценные камни. Они были круглые и всех цветов, какие только существуют на свете: зелёные, как изумруд, голубоватые, как опал, и красные, как рубин. И они отражали всё, что есть в мире: небо, облака, дома, даже его, мальчика, лицо, даже сны, которые приснятся ему следующей ночью.
      - Сэтаао! - с торжеством воскликнул мальчик.
      - Вечерняя роса... Капли росы, - сказал отец, который тоже вышел на балкон вслед за сыном.
      - Капли росы, - прошептал мальчик и вдруг понял, что все капли разные, и даже эти два слова, как и все другие слова, всегда, всегда звучат по-разному. - Знаешь, - сказал он отцу, - жить, должно быть, вовсе не так скучно. И мне жаль, что я уже прожил весь свой век: ведь четыре раза по шестьдесят - это двести сорок! А даже слоны живут, кажется, только сто двадцать лет и совы только сто пятьдесят... И ещё мне жалко... Мне страшно жалко, что девочка больше не придёт.
      - Не огорчайся! - задумчиво сказал отец. - Когда молчишь и скучаешь, каждый час тянется десять лет. В действительности прошли всего одни сутки... А девочка, может быть, придёт к тебе завтра. Садись лучше за уроки.
      Мальчик раскрыл учебник на той же самой странице, на какой захлопнул его двести сорок лет... ах, что я, сутки назад!
      И прочитал ту же фразу: "В лесу водятся волки, лисицы, зайцы и ежи".
      Все волки, лисицы, зайцы и ежи на этот раз показались мальчику ужасно интересными. "Если бы можно было к каждому из них хоть раз прийти в гости и с каждым хорошенько поговорить".
      Так думал мальчик. И ему совсем не было скучно. И было даже жалко, что так быстро течёт, бежит, мчится время.