Шарбазукин Дементий
      Лирика ушедшего бурундука
      Предисловие цензора
      Читатель!
      Вот перед тобой книга поэта Шарбазукина. Признайся, ведь ты никогда не мог представить себе, что человек с такой фамилией может стать поэтом? Я давно уже отмечал эту несуразность в природе вещей в своем докладе соответствующим властям "По поводу некоторых возмутительных случаев безответственного имен несоответствия доклад, с проэктом в лучшую и надлежащую сторону их изменения". Ведь всякому ясно должно быть, насколько правильней было бы, к примеру, Пушкину, соответственно к фамилии, прославиться полководческими успехами, Маяковскому служить по морской части, Островскому - точить ножи... правда, вот не знаю, что было бы лучше для Сухово-Кобылина: управлять ли сухарным цехом либо сделаться объездчиком... Что касается моей фамилии, доставшейся мне от моего родителя, ныне покойного Статилата Сервелатовича, то она, согласно вышепоименованному докладу, отвечает занимаемой мною должности, полагаю, вполне.
      цензор Цезарь Гугукин
      с тем данную книгу к опубликованию разрешаю
      Избранные произведения из 1-го тома Полного собрания сочинений
      с примечаниями поэта-новатора Винцэнта Куздюмова и др.
      АРИЯ ТУРЕЦКОГО АГИ
      из оперы "Медведь в розовом саду",
      написанной по заказу Общества спасания на водах
      Ария исполняется в первом действии. Сцена являет нам покои турецкого тирана. В центре сидит ага, позади стоит хор в соответствующих нарядах. Слева - российский полонянин в цепях и без ушей. Сверху парит Аллах. Некоторые несовпадения в поэтическом размере объясняются особенностями музыкального сопровождения.
      Ага (поет):
      Я- ага, ага,
      В пузе - курага.
      Хор (по-турецки):
      Га-га-га!
      Ага:
      У меня, аги,
      Штаны очень дороги.
      (показывает на штаны, потом продолжает)
      Ем с капустой я и с икрой пироги.
      Золотое житье у меня, у аги!
      (российскому полонянину)
      А ты не моги!
      Хор (гадко):
      Ги-ги-ги!
      Ага:
      У меня ль, аги,
      Хороши полки.
      У арапского царя, злого врага,
      Персияночку я отбил, ага!
      Хор (в унитаз) * {*несомненно, нужно: "в унисон", очевидно, опечатка. прим. научн. ред.}
      Тум-дурлум-дум!..
      Ага (жалобно):
      Только чую я среди лба рога.
      О, Аллах, взгляни: прав ли я?..
      Аллах (сверху):
      Ага!
      Хор:
      Персиянку ты не щади, ага!
      За такой измен ей руби нога!
      Вбегают янычары в турецких самоварах ** и проч. {** явная неосведомленность о турецкой действительности. следует конечно же читать: "в турецких шароварах". прим. научн. ред.}
      ПОДРАЖАНИЕ АПОЛЛИНЕРУ
      Буратино, мальчик деревянный,
      Сожжен в печи.
      А пепел выбросят на свалку.
      Лишь пламя лижет кирпичи...
      Бедняжку жалко!
      А все
      Все виноват Мишель-проказник.
      Такая штука
      Он не выучил урока.
      И он наказан, наказан!
      Деревянная игрушка пылает в печи!
      Рыжее пламя пляшет и лижет кирпичи...
      Вот так и мы
      Веселые,
      симпатичные,
      толстые,
      грустные
      и некрасивые,
      Мы все - буратино,
      буратино мы!
      А наша печь - пожар войны,
      Куда судьба нас гонит, как баранов,
      Чтоб наказать
      проказников
      Мишелей-политиканов.
      ИСПАНЦЫ
      отрывок из поэмы
      Дон Алонсо де Пахитоска
      Собирает большое войско.
      Хочет взять он приступом скорым
      Крепость сильную Элеонора.
      И уже скачет гонцов кавалькада
      К дону Педро де Лимонадо.
      "Приезжай, дорогой дон Педро!"
      Дон Алонсо кличет усердно.
      Вот и собрано войско лихое:
      Дон Алонсо с кривою ногою;
      Сам дон Педро де Лимонадо
      (Хоть и толст, но лихой камарада);
      С ним - Марчелло-оруженосец
      По прозванию Рогоносец;
      Дальше - старый лихой рубака
      Дон Антонию Бумбарака;
      Из Андорры наемник английский
      Сэр Хью Хьюберт, худой, как сосиска;
      Вслед за ним - старикашка Сесилий
      (Шляпа в перьях, на рыжей кобыле);
      К ним примкнул герой знаменитый,
      Мавританскою пулей пробитый
      Дон Хуан де ля Кастаньето
      И-Кампаньо-и-Гран-и-Песето;
      С ним - племянник Ян из Галиции
      С шпагой в восемь локтей и с амбицией;
      Дон Базильо с двоюродным братом,
      Сутенером и дегенератом,
      Брата имя - дон Уго Салями,
      Шевелит он большими усами;
      Прискакал покоритель красавец
      Дон Пяченцо, кривой итальянец;
      Позван был для баталии дон Кучеряба,
      Тот, в гербе у которого голая баба;
      Также выписан был из-за моря
      Русский князь Доннерветтеров Боря,
      Запросил двадцать тысяч эскудо,
      Бочку водки и сала полпуда;
      Поддержал их от города Баньо
      Генерал Феридинандо Кабаньо,
      С адъютантом своим Эспиноза
      Привезли они ядер три воза;
      Для удара был выделен смело
      Кавалер Исидор Синдерелло;
      Знаменосцем же выбрали сразу
      Дона Сильвио де Ресторазу.
      Долго думали славные доны:
      Брать ли гордого им Беладонну:
      Больно стар благородный рыцарь...
      Все же взяли - авось, пригодится.
      Чтоб задобрить небесные силы,
      Были взяты в поход альгвазилы:
      Санчо с брюхом округлым от сальца,
      Себастьян без уха и пальца
      И еще одного альгвазила
      Чичеротти с лицом крокодила.
      Им в начальники дан был епископ
      Преподобнейший Хорхе Франсиско.
      Он епископ был первого сорта:
      Не боялся ни бога ни черта.
      Облегчить чтобы муки калекам,
      Нанят был и искуснейший лекарь:
      Враг простуд, прыщей и поносов
      Мардохей Шмуэль бен Иосеф.
      В барабан бить приказано было
      Его брату Арье Гавриилу,
      А в трубу дудел марш прощальный
      Дона Пепки родственник дальний
      Ичезарио де Лючила.
      Вот какая собралась сила!
      Дон Алонсо де Пахитоска
      Зрит ряд копий густой как расческа.
      Синей шляпой махнув с опереньем,
      Он велит играть выступленье.
      Пыль взметнулася тучей-громадой...
      Впереди едет дон Лимонадо,
      Сзади - все остальные. Таким вот манером
      Поскакали в поход господа кабальеро
      По дороге из Виа де Шампаньито
      На Розетту, Хуэц и Сан-Колбасито.
      СКАЗКА О ЗЕЛЕНОМ ПОПОГО
      Жил да был Попого
      Не похожий ни на кого.
      Ростом был - о-го-го!
      Круглый, как пирого,
      Хвост торчит кочерго.
      Славен был мускулистой ного
      Попого!
      Не водилося в мире другого
      Попого чудного такого.
      Он летал по полям, Попого,
      Он гулял по лесам, Попого,
      И не делал совсем ничего
      Этот странный чудной Попого.
      Ну и что ж из того?
      Вот однажды
      в четверг
      на вершине магнолии
      Попого
      восседал
      в большой меланхолии.
      Говорил сам себе Попого:
      "Не умею я ничего!
      Я лентяй, дармоед и бездельник,
      Не солдат, не поэт, не священник,
      Не матрос, не сапожник, не пекарь,
      Даже не хирургический лекарь!
      Не умею я - эх! - ни того ни сего,
      Попого, Попого, Попого!"
      "По лесам я лечу,
      Попого,
      По полям я скачу,
      Попого..."
      "Почему бы не стать мне артистом?..
      Торговать что ли пивом игристым?..
      Или, к слову сказать,
      Свой журнал выпускать?"
      Вот отправился он, Попого,
      Далеко, далеко, далеко:
      Стал он в городе славном Стокго...
      Выпускать журнал "Попого".
      Сам он пишет стихи и кроссворды
      И рисует в журнале забавные морды.
      Важной птицей стал Попого:
      Он в авто ездит марки "Peugot",
      Он сегодня - там,
      а назавтра - здесь,
      Он заважничал весь.
      Что за вид!
      Что за спесь!
      И на ужинах он, Попого,
      И на выставках он, Попого,
      В телевизоре он, Попого!..
      Но увы, ценой дорого
      Заплатил за все Попого:
      Подступили к нему
      И погнали в тюрьму:
      За грехи, Попого, за грехи:
      За стихи, Попого, за стихи!
      Нелегко, Попого,
      Нелегко...
      Вот сидит в тюрьме Попого,
      Не похожий ни на кого.
      Он, из тюри суп проглотив,
      Распевает песню на тзвестный мотив:
      "Попого вареный,
      Попого тушеный,
      Попоги тоже хочут издавать журнал.
      Его поймали,
      Арестовали,
      Велели, чтоб ничего больше не издавал".
      Так и жил он теперь за замками,
      На матрасе лежал вверх ногами.
      По лесам не летал
      Попого,
      По лугам не скакал
      Попого...
      Мемуары писал Попого!
      УБОРЩИК МУСОРА
      (из цикла Незаметный город)
      В расписной синеокой дали
      Солнце-яблоко город калит,
      Глубине-синеве говорит:
      "Ой ты, лада моя, синева,
      Посмотри: народилась трава.
      Через хмарь городскую и чад
      Ее слабые ручки торчат!"
      Вот старик - табачна губа,
      По губе как трава - борода.
      Только палка с гвоздем
      О ведро - дин-дон!
      Ох вы, пыль-суета, города!
      Не спеша чешет горб,
      Достает свой багор.
      Ты пройдись-ка, железный гвоздок,
      По газетный клочок,
      По бумажный листок, По окурок-бычарь...
      Всюду шарь!
      Глянь под каждый росток!
      Подцепил-проткнул
      И в ведро метнул.
      Крепко жмет рука деревяшку,
      Серый глаз востер из-за щек:
      Не пошлет ли чудило-Бог
      Денежку-бумажку?
      Солнце ватнику в дырку залезло:
      "Дед облезлый,
      Ты очень полезный.
      Ты траву береги,
      Ты траве помоги:
      Это внучка моя меньшая.
      Дождь отец ей, мать земля ей,
      Пусть растет большая-большая!"
      И своей теплой лапой с небесной орбиты
      Гладит деда светило по роже небритой.
      СОБАКА
      (из цикла Незаметный город)
      Дождик, дождик,
      Небесный ковшик,
      Льет по карнизу
      Сверху,
      снизу,
      По забору, по стене,
      По собачьей спине.
      Теплый дождик по трубам бежит
      Холодно собаке.,
      Собака дрожит.
      Дождиковы пальцы бьют аккорды
      По роялю печальной морды.
      Не плачь, собака,
      скоро кончит капать,
      Не будут мокнуть
      худые лапы;
      Прольется солнце
      снова станет сухо,
      Высохнет морда,
      подсохнет брюхо.
      Сядешь у магазина,
      слюни с губ пуская
      Нюхать сумки
      жадных хозяек.
      Ну подайте же!
      Язык - в пыль,
      В глазах умиление,
      хвост - виль!
      Сидит, лохматая,
      да кто клюнет!
      Нет до вас дела,
      собачьи слюни!
      А от носа близко
      проплывают сосиски.
      Хочется сосиску!..
      Ноги, ноги...
      Выручайте, собачьи боги!
      Пропадешь без риску.
      Ну-ка - быстро:
      Острые зубы - цап мясистую!
      "Эй! Стой!.."
      Да где там! Понеслась - хвост пистолетом.
      И крепко
      в мокрой пасти
      Зажато собачье счастье.
      КИТАЕЦ И КАПУСТА
      басня
      Один китаец
      Увидел, что к нему во двор забрался заяц
      И порскнул враз туда,
      Где репы и капуста
      тучнеют густо
      Продукты сельского труда.
      "Сожрет все гадкий заяц!"
      Наш думает китаец
      И, выйдя в двор,
      Кричит (конечно, по-китайски): "Ах ты вор!
      За мерзкую твою потраву
      Сварю тебя на плов
      По праву!"
      И в зайца - бах! - из двух стволов.
      И, даже не сменив патрон,
      Бежит, предчувствуя, как зайца прохватило.
      Но что же?
      Вдруг в капусте он
      Взаместо зайца зрит живого крокодила!
      (мораль):
      И все же хорошо, что не был то дракон!
      ИЗ ПИСЕМ К ЗНАКОМКЕ. ПИСЬМО №30.
      Я наверно буду повешен * { * не исключено. цензор Гугукин.}
      На закате по злобе людской.
      Будет труп бой, бездушен и грешен,
      Над могильной качаться доской.
      И, питанье почуявши, ворон
      Надо мною закружит тотчас,** { ** гм... нет ли здесь двойного смысла? цензор Гугукин.}
      Неуемным желанием полон
      Выпить слизь из угаснувших глаз.
      Но и тут я, поэт-полукровка,
      Брошу вызов мерзавке-судьбе
      И, сорвавшись с проклятой веревки,
      Устремлюсь, моя радость, к тебе. *** { *** надо будет доложить, чтобы покрепче смотрели за висельниками. начальник дежурной части Кащеев}
      И, войдя под твой кров единенный,
      Весь дрожа как осенний листок,
      Пожираем любовью нетленной,
      У твоих
      у паду я
      у ног. **** { **** бесподобно! поэт-новатор Винцэнт Куздюмов}
      Но, страшася холодных лобзаний,
      Оттолкнешь ты беднягу меня
      И помчишься к далекой Лозанне,
      Погоняя камчою коня. ***** { ***** опечатка. в стихотворение вкрались две строки из поэмы Дементия Шарбазукина "Монгольцы"}
      Я ж, упав на дрожащие руки,
      По-лешачьи захохочу
      И в геенну на адские муки
      Улечу,
      улечу,
      улечу!..
      ПОЭТИЧЕСКИЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ
      1.
      "Есть Бог иль нет?"-мудрец ко мне воззвал
      И ждал ответа.
      "Не знаю, есть ли Бог,-ему я отвечал,
      Но твердо знаю: пива нету!"
      2.
      А вы смогли б сыграть ноктюрн
      На флейте водосточный урн? * {* несомненно, я где-то видел подобное. не в моих ли "Гусарах"? поэт Косюлий Табуреткин}
      3.
      Коль родиться пришлось мне бурундуком,
      Счастлив был б я стать вашим воротником. ** { ** здесь уже явный плагиат! у меня: "Коль был б я славный композитор, то к вам бы делал я визиты". Косюлий Табуреткин}
      4.
      Ученые различный областей
      Не едят каленых гвоздей. *** { *** жертвуя собой ради эксперимента, недавно съел сто грамм женских шпилек,. но все равно - какое свинство! профессор Базиль Мукомолов}
      5.
      О, как печален белый свет:
      Вчера сгорел наш сельсовет! **** { **** браво! сколько патриотических чувств! цензор Гугукин}
      6.
      В сухопутных войсках
      Не ходют в носках. ***** { ***** наконец-то и у армии есть свой поэт! велю взять его писарем при штабе. полковник Чугуев}
      К МИССИС МОРГАН
      Гутен морген,
      Миссис Морган!
      (известен ответ на послание:
      Хальт! Цурюк,
      Герр Шарбазук!)
      МОНГОЛЬЦЫ
      отрывок из поэмы
      Чубук, узорный бешмет
      Сидит хан Егуп-Чугуй.
      Пред ним на большой кошме
      Сто двадцать один холуй.
      Едят они все бешбармак
      И каждый жует за двух,
      А в чашах божа-хойтпак
      Пускает чудесный дух.
      Четырнадцать верных жен
      Разносят халву и урюк.
      На каждой - цветной доон,
      Парчовый кундык-олбук.
      Уж долго пирует хан:
      Как полный курдюк живот...
      Вот вынул большой дастархан
      И вытер им жирный рот.
      Поднялся могучий бек * { * так он бек или хан?! надо будет заглянуть в "Монгол энцыклапэдыын". прим. научн. ред.}
      И крутит висячий ус.
      И так говорит: "В набег
      Пойдем на соседний улус!"
      Тотчас же рукой даадэн
      Откинул проворный холуй.
      Поправив витой джунгэн,
      Выходит Чугуп-Егуй.
      Четырнадцать верных жен
      Сызган себе траурный шьют;
      В четырнадцать глоток - стон,
      От плача качается юрт.
      А славный батыр, их муж,
      Уж поднял монгольский стан.
      На нем - золотой барамбуш,
      В ножнах - кривой устуган.
      Его вороной аргамак
      Заржал от серебряных шпор
      С ордою в улус Карбузлак
      Помчался Чугун-Егор...
      (Повесть в стихах "Монгольцы" относится к так называемому "восточному периоду" творчества Д.Шарбазукина и навеяна очередным взрывом в КНР подземного ядерного устройства. К тому же периоду относятся следующие произведения поэта: "Анын Карэнын", "Батыр нашего времени", "Цириками не рождаются", "Облако в халате", "Гамлэ", "Путешествие из Ургенча в Хиву", "Дочка юзбаши", "Как закалялся устуган", "Курбан-байрам начинается в шахсей-вахсей", "Трудно быть буддой", "Ханское гнездо", "Пиковая ханум", "Вишневая бахча" и другие.)
      ИЗ ПИСЕМ К ЗНАКОМКЕ. ПИСЬМО №13.
      Две недели назад тому
      У меня на дому
      Помню томный ваш взгляд
      И мускат
      Пьян и ал,
      Что в бокале плескал.
      Вы сказали тогда
      Так, шутя,
      Доедая утя
      И салат:
      "Ну когда же, когда
      Мы поедем туда
      В вашей дачи жасминовый сад?"
      --Буду рад,
      Я ответил. А вы:
      "Ах, мой друг!
      (Положите сардин мне пять штук
      И халвы)
      Уж цветет, верно, лук,
      И - представьте-ка вдруг:
      Васильки из травы
      Загляделись, полны синевы.
      Там среди красоты
      Ежевики кусты,
      Шум ветвей...
      Машет шапкою мак,
      Среди яблонь - гамак!
      И поет соловей
      Из листвы! Вы поверите ль мне:
      Каждой ночью во сне
      Вижу я вашей дачи герань
      (Ах, налейте шампань!),
      Плющ на рыжей стене,
      Дачный шарм,
      Ветерок, словно лань,
      Наш вояж при луне
      Тут и там
      По лесам,
      По кустам
      В тишине...
      Но сильнее того
      Меня манят туда
      Не речная вода,
      Не прогулки с луной,
      Это так - ерунда
      Ерундой!
      Ах, мечтаю от сердца всего
      О клубнике лишь спелой одной!
      Вижу я себя как наяву:
      В легком платье и шляпе а ля какаду
      По кустам я иду...
      Нет, плыву!
      И рукою небрежной
      Плод спелый и нежный
      Я рву
      (Передайте мне торт на меду)..."
      Говорили вы так,
      Допивая коньяк,
      И ушли...
      Ну и пусть!
      Но - замолк только стук каблука,
      Как тоска,
      Злая грусть
      Приползли. Я в расстройстве души
      На вокзал поспешил,
      Взял билет.
      Поезд быстро катил
      И гудел;
      Я задумчив сидел,
      Словно кнехт.
      А потом
      Долго-долго на даче я, словно вандал,
      Всю клубнику топтал,
      Что взрастил кропотливым трудом,
      Мой сапог
      Обагрил алый сок.
      В довершенье я дом
      Тоже сжег.
      Разойдясь,
      Яблонь ствол порубил,
      Все кусты,
      Все цветы
      Погубил,
      Бросил в грязь...
      Ревность?-скажете вы.
      Да, увы!
      НЕЧТО АБСОЛЮТНО ПОЛИТИЧЕСКОЕ
      написано в связи с запрещением стихов Д.Шарбазукина на острове Фернандо-По
      Говорят, что меня запретили в какой-то Папуассии.
      Ихний князь, удалившись в бунгал,
      Скорчив рожу в ужасной гримассии,
      Грязным словом меня обзывал.
      Говорил, что опаснее многих,
      Что, коль жил б я в его стороне
      Просто взяли б меня за ноги
      И повесили на сосне.
      Собралась б лучших воинов тыща
      И узнал б я, живая мишень,
      Как под пляс томагауки свищут,
      Обрубая мочки ушей.
      А потом бы в котел кипучий
      Под священный туземный тамтам
      Положил б меня повар вонючий,
      Для навару добавив банан.
      Что там - в ужин поэта слопать!
      Есть ли хамскому брюху предел?
      Он бы съел Маяковского, Блока,
      Старика бы Пушкина съел!
      На Золя б с Бальзаком навалился,
      Съел б Толстого - сего и того...
      И совсем бы не подавился,
      Вот что хуже всего!
      ТАКСИСТ
      (из цикла Незаметный город)
      Машина - ветром сорванный лист,
      Зеленый таксомотор.
      Машину шпорит рыжий таксист:
      Фуражка, усы, "беломор".
      Устал идти - плати и садись.
      Лети, дома глазей.
      "Сколько в машине твоей, таксист,
      Спрятано лошадей?,,"
      По Тверской под горку
      Летят машины своркой.
      Шасть! Шасть!
      Туннелю в пасть.
      Жмутся у поворотов
      Туши троллейбусов-бегемотов.
      Летим, как из пушки.
      Шарахнулись две старушки:
      "Ишь, аспид в такси!
      Осподи, пронеси!"
      Счетчик - хруп!
      Пожалте руп!
      Приехали.
      Встали.
      И манит ладонь
      Полтинника жадная сила.
      Таксист, возьми медяков огонь
      На чай,
      на кофе,
      на пиво...
      Прощай!..
      И снова во весь опор
      Сквозь снег сыпучий и дождь...
      Куда ты - фуражка, усы, "беломор"?
      Ой, гляди - пропадешь!
      ТАРАКАН
      (из цикла Незаметный город)
      Ах, как весело в кухне светлою ночью!
      Расстаралась тьма по лунному многоточью.
      Ах, как весело в кухне!
      Пол усыпан крошками,
      Собрались тараканы,
      Шевелят ножками.
      Растаращась усищами,
      Ползают тыщами.
      Одни - мель-мелюзга,
      Худой народишко,
      Другие - да!
      С воробушка.
      Лаковые, деловитые
      Шуршат в углах.
      Много ли надо при тараканьих делах?
      Крошку найдут - и сытые.
      А если корочку
      Потащат в норочку...
      Разве у кого из людей бессонница
      Ночью проснется и беспокоится:
      Вызывает удивление
      В кухне легкое шевеление.
      Спокойно, товарищи, без паники:
      Это тараканы и тараканихи.
      Но только лишь солнце беззаботное
      Подточит ночку лучом-иголочкой
      По дырочкам-щелочкам
      Расползаются животные.
      Забьются в норы и с сытости пухнут.
      И думается таракану тогда,
      Что это для него построены все кухни
      И города.
      ИЗ ПИСЕМ К ЗНАКОМКЕ. ПИСЬМО №26.
      Крепко-крепко жму ваши лапы
      Уезжаю на Дикий Запад,
      Мне сегодня достали по блату
      До Тамбова билет с доплатой.
      Я в дорогу собрал вещички:
      Взял топор, веревку и спички;
      На деревне у деда Сысоя
      Взял берданку центрального боя,
      Две ж обоймы - четырнадцать пулек
      Мне в Филях продал один жулик;
      Лега Гущин в усах с завивкою
      Дал в дорогу флягу с наливкою,
      Но за это взял обещание
      Помянуть его в завещании;
      Друг мой Леня, лапочка-мальчик,
      Мне велел взять на Запад стаканчик,
      Потому что читал он в книжках
      Очень много пьют там винчишка;
      Принесли мне родные-знакомые
      Двое шпор к сапогам (почти новые);
      Дядя Мойше из Таганрога
      Переслал валюты немного;
      Языков заграничных поборник,
      Я на случай достал разговорник:
      Разговорник финско-гишпанский
      И ижорско-американский;
      Взял я также для трубки мира
      Семь моршанских махров и "Памира",
      Потому что у индианцев
      С удовольствием жрут иностранцев.
      Крепко-крепко жму ваши пальцы
      Уезжаю на Запад скитаться.
      Там огромные злые ковбои
      Совершают лихие разбои,
      Там, не вынув рук из карманов,
      В кабаках палят из наганов.
      Дикий Запад - вам не фитюльки!
      Может, пасть мне придется от пульки,
      От индейской стрелы на закате...
      Так что, радость моя, прощайте!
      Берегитесь, мустанги и пумы!
      Еду я за джинсовым костюмом.
      Крепко-крепко жму ваши руки,
      Ваш навеки
      Д.Шарбазукин.
      ИЗ ПИСЕМ К ЗНАКОМКЕ. ПИСЬМО № 9.
      Ночь за щекою луну катает
      Швейцарский сыр,
      Над сонным миром вдруг пролетает
      Лихой зефир;
      В стекло бьет голос надрывный муший,
      Жужжа: жу! жу!
      В мечты и грезы свои по уши
      Я ухожу.
      Уж горький пьяный вкусил от рюмок,
      Бьет поздний час...
      Я вижу зонтик, пальто-обрубок,
      Ваш карий глаз;
      Я вижу: площадь, фонтанов нити,
      Там вы и я.
      Вы что-то бодро мне говорите,
      Душа моя.
      Другим, быть может, все это мило,
      Но для меня
      Так серо, тупо и так уныло,
      Все - болтовня!
      И я на ваше, нагнувшись ниже,
      Гляжу лицо:
      На ухо, челку. на волос рыжий,
      Нос огурцом.
      И предо мною живым туманом
      Всегда одно:
      Как вы, кусая, жуете сало
      Иль эскимо.
      Я вас люблю, я это знаю,
      Но раз по сто,
      В тоске склонившись, я повторяю:
      "За что?! За что?!"
      Увы! Когда же постичь смогу я:
      Ах, почему
      Люблю лишь вас я, а не другую?..
      Нет, не пойму!
      К ВОПРОСУ ОБ ОХРАНЕ ОКРУЖАЮЩЕЙ СРЕДЫ
      Рыба, рыба-крокодил,
      Рыба по морю ходил,
      Разевала рыба пасть,
      Негодуя и сердясь.
      Говорила рыба так:
      "Я нырять большой мастак!
      Занырну поглубже в воду,
      Заберуся под колоду.
      Под колодой мягкий ил,
      Под колодой - краб съедобный.
      Что за зверья бесподобный!
      Ай да рыба-крокодил!"
      Вырастает в море тина,
      Ходит разная скотина:
      Семга, килька, осетрина.
      На кораллах-раскоряках
      Отдыхают стаи раков;
      Бродят сельди чередою,
      Следом - шпротов контингент;
      С черной паюсной икрою
      Рыбных множество котлет.
      Пасть разинул - заглотил.
      Кушай, рыба-крокодил!..
      Вдруг от острова Сидора * {* очевидно, что-то вроде острова Буяна. примеч. научн. ред.}
      Раздается стук мотора,
      И на промысел полезный
      Едет траулер железный.
      Капитан в лихом берете
      Приказал закинуть сети.
      Девяносто два матроса
      Вмиг подняли суету:
      Тащат жерло рыбососа
      К просоленому борту.
      Застучал мотор стосильный
      Фирмы "Шмольтке дизель гут",
      Кочегар Степан Могильный
      Из ведра рукой двужильной
      Подливает в бак мазут.
      Вот труба, пройдя стремнины,
      Опустилась во глубины;
      Поднимая злую муть,
      Начала в себя тянуть.
      Утянула две севрюги
      Закадычные подруги; ** { ** весьма трогательный момент, вызывает слезы. цензор Гугукин}
      Осьминога - хвать за ногу!
      Засосала понемногу.
      Проглотила всех омаров,
      Всех селедок и кальмаров,
      Нототений и сардин...
      Где же рыба-крокодил?
      Вод сквозь сумрак вод прохладный
      Едет невод агромадный.
      Он не зря заброшен в воду
      Елизаром Евсюком:
      Он за старую колоду
      Уцепляется крюком...
      Рыба, рыба-крокодил!
      Рыба в сети угодил...
      Опустел подводный мир:
      От сельденка до кильчонки
      Все закатано в бочонки
      Под наклейкой "Мадэ ин..."
      В окияне стало грустно:
      Ни рыбешки ни моллюска
      Ничего не углядеть.
      Лишь вдали, застряв на банке,
      Выпускает шведский танкер
      Отравительную нефть.
      БУРУНДУК
      Он ушел, бурундук,
      На рассвете он рано проснулся,
      Он собрал свой сундук,
      Он ушел
      и назад не вернулся.
      Он открыл полосатую дверь
      Прямо в сад, навстречу туману.
      Он шепнул нам: "Прощай!",
      милый зверь,
      И зашлепал,
      дав лапу ветру-жигану.
      Он ушел, бурундук,
      Он ушел, когда все еще спали;
      Он прошел
      акведук,
      виадук,
      Реку,
      поле с жуками.
      Он в мохнатых штанах
      Шел, свистя, по дороге,
      Где у желтых канав
      Солнца рос одуван одноногий.
      Его звал синий лес
      И цветы,
      Что под лапами мялись и гнулись.
      Он ушел, бурундук...
      И исчез...
      Мы его не нашли,
      когда утром проснулись.
      Избранные произведения из 2-го тома Полного собрания сочинений
      с примечаниями поэта-новатора Винцэнта Куздюмова и др.
      РАЗМЫШЛЕНИЯ О ВОСПИТАНИИ
      Маленький мальчик
      с энергией пылкой
      Камнем в дворе
      разбивает бутылку.
      Серая осень
      дождиком лижет
      Эту фигуру
      в курточке рыжей.
      Камень тяжелый
      бьет без промашки,
      Мальчик бутылку
      колет в стекляшки...
      Серая осень...
      тучи-клобуки...
      Вот вся бутылка
      разбита со скуки.
      Маленький мальчик,
      во времени - сила,
      Скоро ты станешь
      огромный верзила.
      Серая осень,
      злое ненастье...
      К прежним игрушкам
      ты бросишь пристрастье?
      Иль, занимаясь
      забавой обычной,
      Вновь будешь бить
      рукою привычной?
      Но не стекло
      затрещит от кастетов:
      Головы
      кошек,
      прохожих,
      поэтов!
      КОТ-РОМАНТИК
      из детских стихов
      --Кот, кот,
      драный хвост,
      Как я вижу,
      ты не прост:
      В сапогах,
      С мечом предлинным,
      В шляпе с перышком куриным
      Что же делаешь, лохматый,
      Ты на палубе фрегата?
      "Я - котище-кот Василий,
      Славен я огромной силой
      И на днях
      в дворце чердачном
      Избран был
      царем кошачьим.
      Глянь:
      на палубе фрегата
      Прелихие есть ребята.
      Снасти тянут вдоль бортов
      Восемь палевых котов,
      Пять ангорских
      там и сям
      Забрались на паруса.
      А оранжевый бесхвостый
      Это Кузя,
      грозный боцман."
      --Кот-котище,
      ус-усище,
      А куда ваш путь, дружище?
      "Сквозь моря и океаны,
      Сквозь соленые туманы,
      Через чащу камышей
      В царство крыс,
      в страну мышей.
      В тех краях мышей хвостатых
      И щекастых крыс зубатых