Так что с какой-то точки зрения это был почти обычный полет. Поэтому Ромео нервничал не больше обычного. Вот только вскоре после отделения челнока от носителя наступила невесомость, но с легкой дурнотой Ромео справился достаточно быстро. В общем, не так уж и страшно.

Буквально через десять минут после того, как Ромео прошел таможенный контроль на «Сэлинджере», он получил очередное сообщение от Шекспира. В письме было сказано, что Шекспир уже нашел частную станцию, где Ромео может переждать некоторое время, и даже зафрахтовал буксир, который перевезет его туда. Ромео оставалось лишь связаться с пилотом, которого нанял Шекспир, и оплатить поездку.

У Ромео возникло ощущение, что он просто движется в потоке событий и не может никуда свернуть. Шекспир ведет его куда-то, не давая даже возможности передохнуть. Теоретически Ромео, конечно, мог игнорировать советы Шекспира, но сейчас это было не в его интересах. Ощущение дискомфорта возникало просто от того, что никто не спрашивал его мнения. Но на это можно пока закрыть глаза. Безопасность дороже. Мысль о том, что Гефест может все же отыскать его следы, заставляла двигаться быстрее.

Надо в конце концов позвонить этому пилоту. Ромео достал свой телефон, с сомнением поглядел на него и направился к телефону-автомату.

Оказалось, пилот находился в шлюзовом комплексе и уже ждал его звонка. В процессе разговора Ромео подтвердил заказ и сразу же оплатил полет. В обмен пилот рассказал Ромео, как найти буксир и попросил прибыть на борт в течение двадцати минут. Ромео пришлось покинуть станцию «Сэлинджер», так и не успев рассмотреть ее.

Станция «Сэлинджер» была самой первой коммерческой станцией на орбите и до сих пор являлась крупнейшим узлом всех грузовых и пассажирских потоков. Несколько шлюзовых комплексов позволяли поддерживать напряженный график прибытия и отправления челноков и буксиров. Пилота Ромео нашел достаточно быстро. Тот сидел в соседнем зале ожидания. Правда, добирался до него Ромео не меньше десяти минут. В состоянии невесомости передвигаться было чрезвычайно неудобно. Тот единственный коридор, который видел Ромео на станции «Сэлинджер», выглядел просто как огромная пластиковая труба, стены которой были усеяны скобами. Через многие из них были пропущены крепкие шнуры. Постоянные обитатели станции летели по коридору, изредка отталкиваясь от этих скоб. Когда Ромео попробовал сделать так же, то первый же толчок привел к сильному столкновению со стеной. Несмотря на невесомость, удар был сильным. Ромео потерял только вес, но не массу, и это следовало учитывать.

Поняв, что грациозно парить в воздухе у него все равно не получится, Ромео схватился за один из лееров и начал медленно двигаться ко входу в нужный ему зал ожидания, аккуратно перебирая руками. Может быть, это был и не самый быстрый способ передвижения, но зато относительно безопасный.

Пилотом оказался достаточно пожилой уже мужчина в сером комбинезоне. Узнать его было легко, так как он держал в руках табличку с именем Ромео. Лицо у пилота было чуть одутловатым, а темные волосы были забраны сеткой, которая не позволяла им в невесомости торчать в разные стороны. Точно такие же сетки Ромео уже успел увидеть на многих обитателях станции. Мельком глянув на свое отражение в одном из зеркал, которые щедро использовались в интерьере зала ожидания, Ромео решил, что если он надолго застрянет на орбите, то стоит обзавестись такой же сеткой.

— Долгонько ты добирался сюда из соседнего зала, парень, — сказал пилот вместо приветствия. Ромео опять толкнулся чуть сильнее, чем было нужно, и пролетел бы мимо пилота, если бы тот не схватил его за ветровку.

— Я первый раз на орбите, — ответил Ромео. — Доброго дня.

— Угу, и тебе того же. Отправление через восемнадцать с половиной минут, так что у нас есть еще куча времени. Но и его не хватит, если ты и впредь будешь двигаться так же медленно, как и сейчас. Так что поторопимся немножко.

В компании и при поддержке пилота Ромео добрался до шлюзового комплекса достаточно быстро. Пройдя пару-тройку люков, они наконец оказались на буксире. Волоча за собой Ромео, пилот влетел в основной отсек, где и находилась панель управления. Пара кресел находилась перед панелью, еще несколько были привинчены к полу чуть поодаль.

— А можно я буду в том кресле сидеть? — спросил Ромео, показывая на одно из кресел у панели управления. Ему действительно хотелось посмотреть, как пилот будет вести корабль.

— В ложементе, — рассеянно заметил пилот, который в то время, пока Ромео рассматривал отсек, возился с приборами у шлюзового люка.

— Что? — переспросил Ромео.

— Я говорю, что это не кресло, а ложемент, — заметил пилот и тут же добавил, — Можно. Только пристегнуться не забудь.

Пока Ромео возился с ремнями, пилот закончил свою работу у шлюза, закрепился в соседнем ложементе и начал предстартовую подготовку. До отправления оставалось несколько минут, поэтому у Ромео было время оглядеть буксир со своего места. Собственно, ничего экстравагантного он не увидел. Стены не были залеплены перемигивающейся аппаратурой, и ни одна вещь не парила сама по себе в воздухе. Все, что могло двигаться, было закреплено на месте. В одном иллюминаторе виднелся освещенный край Земли, и, надо было признаться, он тоже не производил феерического впечатления. То же самое Ромео не раз видел в фильмах или на документальных записях. «Куда же надо забраться, — спросил себя Ромео, — чтобы получить действительно новые ощущения?»

— А теперь держись, — сказал пилот.

Мягкий толчок придавил Ромео к креслу, за несколько минут Ромео обрел вес, но затем снова вернулась невесомость, и Ромео чуть оторвался от кресла. Впрочем, освободиться он не мог, так как ремни удерживали его.

— У нас есть сорок минут инерционного полета, — сказал пилот, обращаясь к Ромео. — Так что можешь отцепиться, но будь готов в течение десяти секунд по моей команде вернуться в ложемент и пристегнуться. Полет зарегистрирован, и ничего на пути попасться нам не должно, но ни в чем ведь нельзя быть уверенным на сто процентов. Так что поаккуратнее, если что.

Сорок минут были достаточно скучными. Пилот тихо возился за панелью, а Ромео оставалось лишь глазеть в иллюминаторы. Солнце медленно уплывало за видимый край Земли и вскоре полностью исчезло за планетой. Ночная сторона Земли была украшена созвездиями огней, которые показывали расположение крупных городов. Наконец пилот обратился к Ромео:

— Слева впереди ты можешь сейчас увидеть конечную точку маршрута.

Ромео перебрался к иллюминатору, откуда можно было увидеть станцию. Больше всего она напоминала большую консервную банку. Никакой эстетики, чистая функциональность. На носовом сегменте виднелась группа иероглифов, нанесенных белой краской. Явно не кандзи, прикинул Ромео. Китайские, возможно. Или корейские. Хотя станция выглядела достаточно старой, а корейцы совсем недавно вышли в космос. Так что, скорее всего, это бывшая китайская станция.

— И как я попаду туда? — спросил Ромео, глядя в иллюминатор на ту старую станцию, где ему и было обещано убежище. — Скафандр придется надевать?

Мысль о путешествии в открытом пространстве энтузиазма не вызывала.

— Не придется, — буркнул пилот буксира, не отрываясь от пульта управления. — Если бы я каждому пассажиру для перехода скафандр давал, я бы уже на их покупке разорился. Проще надо быть, проще. Так, — пилот развернулся к Ромео, — вернись в ложемент, пристегнись. Сейчас коррекцию проводить буду.

Ромео оттолкнулся от иллюминатора, чтобы подлететь к креслу, в котором ему надлежало сидеть. Увы, наука перемещаться в невесомости Ромео так и не далась, и он промахнулся мимо кресла. Удар о приборную панель казался неизбежным, но пилот, не глядя на него, как-то лениво и даже нехотя вытянул руку и, поймав Ромео за ветровку, усадил его точно в кресло. Ромео взял болтающиеся в воздухе ремни, и после недолгой борьбы с замком все же зафиксировал себя в ложементе.

Пилот прикоснулся к панели, и снова вернулись перегрузки. Впрочем, теперь Ромео не просто придавливало к креслу, как во время старта. Сейчас пилот осторожно подводил буксир к станции, подрабатывая маневровыми двигателями, и перегрузки наваливались неожиданно с самых различных направлений. Ромео замутило, и пилот, не отрывая взгляда от панели, протянул ему бумажный гигиенический пакет.

— Не надо, — поморщился Ромео, — я справлюсь.

Не говоря ни слова, пилот разжал руку, и пакет остался висеть в воздухе перед лицом Ромео. В короткую секунду затишья, когда буксир двигался в свободном полете, Ромео успел схватить пакет, а потом буксир снова медленно повело в сторону.

Вся коррекция длилась не больше двух-трех минут и закончилась достаточно жестким рывком. Буксир прибыл на место и зафиксировался у станции. Пилот отстегнулся от кресла и одним ленивым толчком выбросил себя из него. Изящный полет его закончился прямо около двери, ведущей в шлюз. Ромео, позавидовав его навыкам, последовал за ним, хватаясь за скобы, щедро рассыпанные по стенам рубки.

— И что теперь? — спросил Ромео пилота.

— Да ничего. Иди на станцию.

Пилот повернул ручку замка, и дверь в шлюз открылась. Он немедленно перелетел внутрь шлюза и, даже не закрыв внутреннюю дверь, начал открывать внешнюю. Внешняя .дверь открылась, и Ромео понял причину кажущейся неосторожности пилота. Буксир и станция были соединены гибкой трубой из желтого гофрированного пластика, в которую был накачан воздух. Именно по ней и должен был перейти Ромео на станцию.

— Ты не задерживайся, — посоветовал ему пилот, — Теплоизоляции тут никакой, и радиационной защиты тоже. Никто здесь еще не пострадал, но рисковать все же смысла нет. Давай пошел.

Пилот хлопнул Ромео по спине, и тот начал двигаться в трубе, отталкиваясь от ее стен. За спиной лязгнул люк шлюза буксира. Ромео вспомнил указания пилота и постарался двигаться быстрее. Стены переходной трубы действительно были холодными. До станции было всего метров двадцать, и он преодолел их где-то за полминуты.

Подбираясь к люку шлюза станции, Ромео собирался постучать в него, но, когда он уже занес кулак над металлом, запор щелкнул, и люк медленно начал открываться. Ромео отпрянул в сторону, давая ему пространство для поворота.

— Заходи!

Женский голос. Молодой женский голос. Владелец станции — девушка? Ромео влетел в шлюз, и люк за спиной медленно закрылся. Как только защелкнулся замок люка, и рядом с ним загорелась лампочка, сигнализирующая о герметичности, открылась дверь, ведущая внутрь станции. В проеме парила девушка.

Ромео уже видел на примере пилота буксира, как жители орбиты небрежно относились к своей одежде. Но на этой девушке из одежды была, кажется, всего лишь темная футболка. Глаза Ромео остановились на длинных ногах хозяйки. Он отметил ямочки на икроножных мышцах. Все-таки у девушки были мышцы спортсменки. Неизвестно, как она поддерживала форму в невесомости, но это ей явно хорошо удавалось.

Наконец Ромео сообразил, что так явно рассматривать девушку невежливо, и поднял глаза. Теперь он уже мог составить первое впечатление. Прежде всего — высокая. Явно выше него сантиметров на десять—пятнадцать. Раскосые глаза китаянки, четко вылепленные черты лица. Темные глаза, в неверном свете шлюза точно цвет не определить. Длинные темные волосы не забраны сеткой, но, чтобы не торчать во все стороны, заплетены в косу. В общем — идеал, если судить по предпочтениям самого Ромео. Он теоретически знал, что такие девушки могут существовать, но считал, что никогда не сможет ни с одной из них познакомиться. Жизнь в очередной раз продемонстрировала ему, что не стоит зарекаться от чего-либо.

Девушка явно заметила, как ее рассматривает Ромео, и, легко улыбаясь, ждала, когда он заговорит. Ромео судорожно сглотнул и все же обрел голос.

— Доброго дня, — поприветствовал он хозяйку.

— Взаимно. Меня зовут Хоуп. Следуй за мной. — Она кивнула в сторону основного отсека своей станции и, оттолкнувшись от края люка, за который она держалась, влетела в отсек. Ромео последовал за девушкой.

— Шлюз за собой закрой, — бросила ему Хоуп, не оборачиваясь.

Ромео потребовалось не менее тридцати секунд, чтобы найти рядом с краем люка кнопку, закрывавшую шлюз. Когда шлюзовой отсек закрылся, он снова повернулся к девушке. Та в упор смотрела на него.

— Давай сразу кое-что проясним, — сказала Хоуп. — Ты находишься на суверенной территории. На моей территории. Я так поняла, что у тебя внизу какие-то проблемы. Здесь я не буду задавать тебе лишних вопросов, и ты находишься за пределами юрисдикции всех полицейских и спецслужб. Этакое политическое убежище, если хочешь. Но у всего есть своя цена, есть она и у твоего пребывания здесь. Во-первых, никакого оружия. Если у тебя есть оружие при себе, ты его сдашь мне на хранение. Понятно?

— У меня нет оружия, — улыбнулся Ромео.

— Хорошо, идем дальше, — продолжила Хоуп. — Во-вторых, никаких наркотиков и алкоголя. Я уж не говорю о курении. Курение на орбите — верная смерть. Еще, кстати, неизвестно, что именно тебя убьет — дым или открытый огонь.

— Я не принимаю наркотики и не курю, — ответил Ромео.

— Отлично, — кивнула девушка. — Остальное решим походу дела. Что ж, добро пожаловать на «Небесную лодку Хоуп».Ты не голоден?

— Не то чтобы очень уж, — неопределенно пожал плечами Ромео, — но я бы не отказался немного перекусить.

— Хорошо. Вещи пока можешь положить в соседнем отсеке. Я его специально для тебя приготовила, навела там относительный порядок. Пока ты будешь гостить у меня, тот отсек будет твоим.

Отсек, в котором Ромео предстояло провести некоторое время, практически ничем не отличался от основного отсека. Вот только оборудования на стенах не было. Вместо него стены были усеяны скобами и зажимами для вещей. Рядом с иллюминатором парил в воздухе карандаш. Похоже, чистота и порядок на космических кораблях и станциях возводились прямо-таки в культ.

Сумку Ромео примотал к одной из скоб на стене. На станции было достаточно тепло. Вспомнив, что Хоуп щеголяла в одной футболке, Ромео решил, что его куртка будет здесь явно неуместна. Сложив куртку, он спрятал ее в сумку. Обувь отправилась туда же. Брюки Ромео решил не снимать. Хоуп тут хозяйка, она может себе позволить хоть голышом ходить, если, конечно, слово «ходить» уместно в такой ситуации. А он тут в гостях..

Так, с одеждой разобрались. Что дальше? Да, собственно, ничего. Ромео подобрался к одному из иллюминаторов. Он смотрел в сторону, обратную от Земли, поэтому Ромео мог видеть только несколько звезд. Красиво, но не более того. Несмотря на то, что последние несколько лет Ромео постоянно переезжал и места на место, стараясь не задерживаться нигде больше, чем на два месяца, все равно первые часы в незнакомом месте он чувствовал себя неуютно. А здесь еще приходилось мириться с тем, что он всего лишь гость. Хотя хозяйка, надо признать, превзошла все ожидания. Но подобная красота все равно заставляла Ромео чувствовать себя еще неувереннее.

Ладно, постоянно тут сидеть нельзя — невежливо получится. Ромео, перебирая руками по скобам, добрался до круглого люка, ведущего в основной отсек. Он высунул голову в люк.

— Можно?

— Забирайся, — ответила ему Хоуп, усмехаясь. — Тебе вообще много чего стоит запомнить относительно правил поведения на орбите, но кое-что ты узнаешь прямо сейчас.

Ромео наконец выбрался из люка и повис в воздухе неподалеку от Хоуп. Та, казалось, веселилась, наслаждаясь скованностью Ромео.

— Орбита, друг мой, это фронтир. Самый настоящий. И жизнь тут намного проще, чем внизу. Мы с тобой заперты вдвоем в нескольких кубометрах пространства, вокруг которого пустота. И, случись что непредвиденное, эта пустота убьет нас в мгновение ока. Поэтому ты должен полностью доверять мне, а я должна доверять тебе. Я могу тебе доверять?

— Да, — кивнул Ромео. — Я обещаю тебе, что не собираюсь предпринимать каких-нибудь враждебных действий и буду полностью подчиняться твоим требованиям, пока живу здесь.

— Хорошо сказал. — Хоуп уже еле сдерживала смех. — А если я потребую чего-нибудь этакого?

Хоуп неопределенно покрутила в воздухе кистью, иллюстрируя сомнительный характер этих гипотетических требований. Ромео отметил, что ногти у нее были аккуратно подстрижены. Ну да, если она тут живет постоянно одна, то она же и должна следить за своей «Небесной лодкой», ремонтировать тут все по мелочи. А раз ей приходится работать с машинами, то длинные ногти будут только мешать.

— Я думаю, ничего сверхъестественного ты не потребуешь, — ответил Ромео. — В конце концов, куда мне отсюда деваться? У меня нет ни собственного корабля, ни даже скафандра. Так что, надо признать объективно, я в полной твоей власти.

— Ладно, я постараюсь ей не злоупотреблять. — Хоуп чуть одернула футболку, которая в невесомости норовила приподняться чуть выше, чем следовало.

— Я думаю, ты успел проголодаться? — сменила она тему.

— Есть немного, — признался Ромео,

— Вот и чудесно. Я тоже собиралась обедать. Так что разделим трапезу, а заодно и поближе познакомимся.

Как выяснилось, с прошлого века характер питания на орбите не изменился. Маленькие порции пищи, закрытые тубы, напитки в пластиковых грушах.

— Все должно быть целесообразно, — объясняла Хоуп. — Нельзя допускать ни каких-нибудь крошек, летающих в воздухе, ни тем более капель воды. Поэтому все так мелко расфасовано, чтобы тебе не потребовалось ни от чего откусывать. Потому что, если что-то кусаешь, обязательно появятся крошки.

Ромео повертел в руках пластиковую грушу с соком, из которой высовывалась тоненькая трубочка, пытаясь понять, как действует эта конструкция. Он попытался втянуть сок через трубочку, но ничего не получилось. Хоуп отобрала у него грушу, захватила трубочку губами, а затем легко сжала грушу в руке. Сок заполнил трубочку, и Хоуп сделала глоток, после чего вернула сок Ромео. Ромео попробовал сделать то же самое. Оказалось, ничего трудного в этом не было. Нужно было лишь привыкнуть.

— Здесь все не так трудно, как кажется на первый взгляд, — сказала Хоуп, поняв, о чем думает Ромео. — Ты быстро освоишься.

Действительно, освоился Ромео достаточно быстро. За двое суток, прошедших с момента его прибытия на «Небесную лодку», он привык к станции и подружился с хозяйкой. Та оказалась очень умной девушкой, но Ромео не слишком удивлялся этому. Для того, чтобы перебраться жить на орбиту, требовался определенный авантюрный склад ума и хорошие знания. В конце концов Хоуп работала сама на себя, выполняя заказы по разработке программного обеспечения. Хорошая квалификация позволяла ей зарабатывать достаточно, чтобы поддерживать в рабочем состоянии станцию, закупать горючее и продукты. Кажется, ей действительно нравилось жить на орбите. Единственное, что смущало Ромео, так это то, что Хоуп добровольно выбрала одиночество, и случись что непредвиденное, ей никто не сможет прийти на помощь. В случае аварии, если девушка не справится одна, она вполне может погибнуть.

— Я все продумала, — ответила ему Хоуп, когда он поделился с ней своими опасениями. — Во-первых, на орбите живет достаточно много людей, и кто-нибудь из моих знакомых гарантированно сможет добраться до меня в течение шести часов, не более.

— А если вдруг кто нападет на тебя?

— Ты слабо себе представляешь, что такое жизнь на орбите. Для того чтобы пристыковаться к «Небесной лодке», нападающий должен потратить очень много времени и все очень хорошо рассчитать. Я бы сказала, что без моего ведома никто к станции вообще пристыковаться не может. А если я ошибаюсь, то у меня всегда остается последний довод.

— Это какой же? — поинтересовался Ромео.

Хоуп чуть оттолкнулась ногой от пола отсека и изящным винтообразным движением подлетела к сетевым консолям. За ними оказался небольшой сейф, из которого она извлекла пистолет и продемонстрировала его Ромео.

— Если живешь на фронтире, совсем без оружия нельзя. Но надо учитывать, что в условиях космоса он превращается в настоящее оружие Судного дня. Один выстрел внутри станции практически гарантированно уничтожит всех, кто находится в отсеке. Поэтому мой «глок» лишь последний довод.

Хоуп улыбнулась и левой ладонью погладила ствол.

— Очень хорошая модель, хоть и старая. Аккуратная, точно под женскую руку. А если еще пристрелять как следует, спуск вообще становится легким-легким. Одна беда — патроны под нее дороговаты. Но на орбите не особо-то и постреляешь. С тех пор как я тут живу, мне вообще не приходилось ее с предохранителя снимать. Я, конечно, регулярно ее разбираю и чищу, как положено, но это единственный возможный вариант работы с этим пистолетом здесь.

Сказав это, Хоуп вернула «беретту» в сейф и повернулась к Ромео.

— Ты в шашки играть умеешь? — спросила она его.

— Да, — пожал плечами Ромео. — Но последний раз это было достаточно давно.

— Не страшно, — ответила Хоуп, доставая из одного стенного ящика доску и набор магнитных шашек. — У меня тоже давно практики не было.

Чтобы расставить шашки, Хоуп потребовалась помощь Ромео. Он держал доску, а девушка тем временем лепила на нее круглые магниты двух цветов.

— Уступаю тебе белые, — сказала она, когда закончила приготовления.

Внезапно Ромео ощутил всю необычность ситуации. Именно вид слегка поворачивающейся в воздухе шахматной доски заставил его наконец осознать всю необычность происходящего. Ни вид на Землю с орбиты, ни новый уклад жизни не смогли заставить Ромео прочувствовать, что теперь он живет в совершенно ином мире. Но шахматная доска, висящая в воздухе перед девушкой в белой футболке, почему-то напомнила ему «жидкие» циферблаты с картин Дали. Такой же абсурд, такой же странный мир. Осознание того, что Ромео действительно находится в другом мире, что в нескольких метрах от него находится тот самый космос, куда он никогда не планировал попасть.

Из транса его вывел вопрос Хоуп.

— На что играем?

— Даже не знаю, — ответил Ромео. — У тебя есть предложения?

— Скажем, на правду. Проигравший правдиво отвечает на любой вопрос.

— Подходит.

Хоуп показала на доску.

— Тогда твой ход.

Ромео проиграл. Может, у Хоуп и не было практики, но играла она намного лучше него.

— Хорошо, — сказал Ромео, когда поражение стало неизбежным. — Я готов ответить на твой вопрос.

— Так, — Хоуп чуть нахмурилась, выбирая вопрос, — расскажи мне о самой тяжелой ситуации в твоей жизни.

— Самая тяжелая ситуация в моей жизни? — Теперь уже задумался Ромео, собираясь с мыслями. — Хорошо, я расскажу. Но это долгая история.

— Куда мне торопиться? — спросила Хоуп.

— Ну хорошо. Не могу тебе рекомендовать устраиваться поудобнее, так как в невесомости это пожелание звучит глупо, сама понимаешь.

— Ты начинай. — Хоуп повернула ладонь к Ромео ободряющим жестом. — Предисловий мне не нужно.

— Ладно. Начнем, пожалуй, с того, что со мной очень удобно разговаривать. Действительно, я умею хорошо слушать, я могу понять точку зрения собеседника, сказать какие-то нужные слова. В общем, есть у меня такая способность.

Хоуп кивнула Ромео, улыбаясь, но не прервала его.

— И как-то так получается, — продолжил Ромео, — что мне постоянно приходится пользоваться этой возможностью. То есть регулярно, когда я треплюсь в Сети, на меня то ли в общем разговоре, то ли еще как выходят девушки и начинают рассказывать о своих проблемах.

— Что, вот так вот прямо ни с того, ни с сего начинают тебе рассказывать о себе? — спросила Хоуп.

— Ну нет, конечно. Просто начинается отдельный разговор, а потом чаще всего они начинают говорить уже о том, что их волнует. Я уже свыкся с этим, примерно раз в две недели такое обязательно происходит.

— То есть, скажем, из общего чата девушка выделяет тебя, начинает беседовать с тобой приватно, а потом уже выкладывает всю подноготную? — уточнила Хоуп.

— Угу, приблизительно так все и происходит, — кивнул Ромео.

— И что же здесь плохого? — спросила Хоуп. — Ну располагаешь ты к себе людей, что в этом страшного?

— То, что я не могу быть просто сторонним наблюдателем. Если ты слушаешь людей, если ты вникаешь в их сложности, ты сам как бы включаешься в их жизнь. Если говорить по большому счету, ведь чаще всего общение в Сети это легкий, ни к чему не обязывающий треп. В Сети легко, там нет каких-то больших, глобальных проблем. А когда реальная жизнь бьет тебя под дых, ты оказываешься к этому не готов.

— Общий расклад я поняла, — сказала Хоуп. — Можешь переходить к сути дела.

— Ее звали Заря. Как всегда, сначала просто, как говорится, языками зацепились в Сети. Потом начали беседовать все чаще и чаще. Специально в Сети встречались. — Ромео начал говорить короткими предложениями, будто ему не хватало воздуха. — И через несколько дней она мне рассказала о себе. Ситуация достаточно типичная. Девочка растет в очень богатой семье. Родителей и старшего брата обожает до беспамятства. Но из-за того, что семья богата, круг общения у нее был очень маленьким. И нормального парня найти не могла. Она хотела, чтобы ее добивались. А сынки богатых родителей к такому не привыкли.

Ромео помолчал, переводя дыхание.

— И вот, кажется, подобрали ей пару. Кадровый военный. Мужик весь из себя правильный, со связями. Далеко пойдет, в общем. Она даже жить с ним стала. Но вот тут меня ждал первый сюрприз. Жили они вместе, а спали порознь. Она в тот момент еще девственницей была.

— И ты ей поверил? — спросила Хоуп.

— Поверил. — Ромео посмотрел Хоуп прямо в глаза. — Если ты долго беседуешь с человеком, то начинаешь понимать, когда он говорит правду, а когда врет. Я когда узнал, что происходит, спросил ее в лоб, дескать, любит она этого капитана или нет. Нет, оказалось. Просто это хорошая кандидатура, которую подобрали родители. Понятно ведь было, что ни к чему хорошему этот будущий брак не приведет. Я ей так и объяснил. А когда надо, я умею очень хорошо объяснять. С этого, наверное, все и началось. Через пару дней она переехала обратно к родителям и дала отставку этому несостоявшемуся жениху. И тут попался ей парень, который явно был ниже ее по статусу, но просто из кожи лез, чтобы добиться ее благосклонности.

— Минутку, — прервала рассказ Хоуп, — а что к ней чувствовал ты? И что чувствовала к тебе она? Это ведь несколько недель, не меньше должно было занять. И вы постоянно встречались в Сети, и она тебе все рассказывала о себе? Постороннему человеку такие подробности не доверяют.

— Я уже не был посторонним, — ответил Ромео. — По правде говоря, если бы я вовремя сорвался с места и поехал к ней, у меня был бы шанс. Я мог бы завоевать эту девочку. И она тоже это чувствовала.

— И что же помешало?

— Мы оба осознавали, что у нас нет общего будущего. Мы просто не подходим друг другу. Кто я такой? У меня вся жизнь — постоянные разъезды. Заработок нестабильный, и его явно не хватит, чтобы содержать ее так, как она привыкла. Хотя…Кто знает? Шанс был. Но если бы мы встретились — это не продлилось бы долго. И мы оба это знали. Было очень четкое осознание того, что, несмотря на все, что нас объединяет, несмотря на то, что нас так тянет друг к другу, нам просто не быть вместе. И это приносило такую… — Ромео чуть замялся, подыскивая слово, — тонкую горечь фатализма во все наше общение. Мы всегда помнили, что у нас есть шанс, но мы не можем им воспользоваться.

Ромео вздохнул,

— Так вот. Этот мальчик таки добился ее благосклонности.

— Переспали? — перебила его Хоуп.

— Нет, насколько мне известно. Она парня даже в Сеть привела, чтобы со мной познакомить. Правильный парень, хороший. Они вместе работали, в одном офисе. Но недели через полторы она решила, что он не то, что ей нужно. Ей этот разрыв дался очень тяжело. Действительно тяжело. Я встретил ее в Сети буквально через несколько часов после того разговора. Я не сразу понял, что что-то не так. Оказалось, она пила успокаивающее горстями. И запивала коньяком. — Ромео судорожно вздохнул, заново переживая тот вечер. — Слишком много времени было упущено. Она говорила как-то… необычно. Иногда нить беседы теряла. В общем, немножко неадекватной была. Когда я спросил ее, что случилось, она рассказала мне и про таблетки, и про спиртное. Я просто в ужас пришел. Я начал требовать, чтобы она хоть подругам позвонила, чтобы хоть кто-нибудь ее домой отвез. И ты представляешь, ни одна из этих подружек не согласилась приехать за ней, чтобы отвезти из офиса домой. Ненавижу! Звонить родителям она не хотела. Как я ни убеждал ее — ничего не помогало. Если бы я смог у нее хотя бы номер телефона узнать, я бы голосом ее убедил. Но мне буквально нескольких минут не хватило. Когда я уже почти уговорил ее дать мне номер, она обрубила связь и вышла из Сети. Вечер я себе места найти не мог.

А на следующее утро со мной связался тот парень, которого она бросила, и сказал, что ее в реанимацию увезли. Слишком много таблеток она выпила. Да и коньяк тоже сделал свое дело. Два дня она в коме провела, а потом ее родители куда-то увезли, и я потерял связь. Но самое ужасное заключается в том, что я твердо знаю, что у меня был шанс ее спасти. Будь я хотя бы немного сообразительнее, я бы сразу понял, что с ней что-то не так, и у меня было бы больше времени. Я смог бы получить ее номер телефона, а голосом я бы точно ее убедил не делать глупостей. В общем, моя вина. Я ее не спас. Хотя мог… Ведь нескольких минут не хватило, понимаешь?

Оказалось, что Хоуп во время рассказа приблизилась к Ромео почти вплотную, и он наконец-то смог разобрать цвет ее глаз. Темно-карие. И глубокие. Теперь Ромео понимал, что означает выражение «утонуть в глазах».

— Ты не виноват ни в чем, — тихо произнесла Хоуп. — Это было ее личное решение. Ты бы просто не смог ничего сделать.

— Нет, — упрямо ответил Ромео. — Я-то точно знаю, что у меня был шанс, а я не смог. Понимаешь…

— Молчи, — перебила его Хоуп. — Молчи.

А затем, подкрепляя свои слова делом, закрыла губы Ромео своими губами.

Часом позже, когда Ромео доставал футболку Хоуп из дальнего угла отсека, в который она уплыла, оставшись без надзора хозяйки, Хоуп устроила Ромео маленький экскурс в фольклор орбитального сообщества.