Будущее не выбирают

Файтеры внешних начали стягиваться друг к другу, прикрывая огнем соседей. Ни один из командиров звеньев не отдал приказа усиливать давление. Артур перевел дух. Кажется, они смогли отбиться и на этот раз. И что совсем уж замечательно, без потерь. В этот момент выпущенные внешними ракеты достигли охраняемого периметра станции, и в дело вступили защитные системы. Гауссовые орудия выстреливали свои снаряды с огромной скоростью, и те навылет прошивали ракеты, заставляя их взрываться. Те ракеты, что смогли подлететь ближе, уничтожались уже выстрелами стационарных плазменных орудий. Станция «Феллоу» отбила очередное нападение.

* * *

Артур вылез из кабины файтера, стоявшего в стартовом ангаре станции, перекинул ноги наружу и, усевшись на край люка, сорвал с себя кислородную маску. Он смотрел, как с его ног срываются капли амортизирующего геля и падают на обшивку файтера. Артур сбил пять нападающих файтеров. Еще семь чужих машин сожгли другие пилоты. Как всегда, личный счет Артура был выше, чем у кого-либо еще.

— Убийца, — тихо пробормотал себе под нос Артур.

Если перед боем его трясло в адреналиновой лихорадке, то после схватки Артур чувствовал ужасающее опустошение. Сама мысль о том, что ему пришлось убивать людей, разъедала его изнутри. Даже осознание того, что если бы он с его товарищами по оружию не смогли бы остановить нападение, то множество людей на станции были бы убиты, не облегчало жизнь.

Артур медленно слез по приставной лестнице вниз, на пол ангара, и направился в душевую. Его коллеги, уже привыкшие к тому, что после боя к Артуру лучше не подходить, даже не пытались завязать разговор с ним. В других стартовых ангарах сейчас пилоты, опьяненные победой, громко смеялись и обсуждали перипетии прошедшего боя. Пилоты звена Артура шли в душевую молча.

Смыв с себя в душевой комнате остатки амортизирующего геля, Артур оделся и побрел в свою каюту. В коридоре возле своей каюты он встретил Лайзу, которая стояла, привалившись спиной к стене. Девушка набрала воздуха в грудь, чтобы что-то сказать, но Артур прошел мимо, даже не взглянув на нее. Дверь каюты закрылась за Артуром, а Лайза так и осталась стоять в коридоре.

Минут через пять к ней подошла невысокая женщина в темно-синем комбинезоне.

— У себя? — коротко спросила она Лайзу, кивнув на дверь каюты Артура.

Лайза молча кивнула. Женщина открыла запертую дверь каюты, просто приложив ладонь к окошку дактилоскопического замка, и вошла внутрь. Лайза не сдвинулась с места.

Еще через пять минут женщина вышла из каюты Артура.

— Ну как он, Кэтрин? — спросила ее Лайза.

Женщина села на корточки рядом с Лайзой и оперлась спиной о стену.

— Да все как обычно, — с досадой сказала она. — Он уже знает, что я приду к нему после вылета, и просто молчит. Считает себя машиной для убийства. И никак его не переубедить. Все, что я ни делаю, все бесполезно. Я — штатный психолог этой станции, и я не могу привести в порядок нашего лучшего пилота. Меня саму можно списывать по профессиональной непригодности.

— Что, совсем ничего нельзя сделать?

— Можно. — Психолог взъерошила свои волосы ладонью. — Все можно. Просто сейчас я ничего не могу сделать. Можно посадить его на медикаменты, но тогда он не сможет летать. А ты не хуже меня знаешь, что без Артура наших парней давно бы уже смяли, и в лучшем случае мы бы с тобой сейчас летели к внешним планетам в качестве военнопленных в трюме какого-нибудь транспортника.

— Только медикаменты? — переспросила Лайза.

— Нет. Его можно пропустить через обычную процедуру кондиционирования. Но на это нужно много времени и спокойная обстановка. Здесь у нас нет ни того, ни другого. Пока он ходит на вылеты, он будет возвращаться в депрессивном состоянии. А самое плохое заключается в том, что он уже начинает ненавидеть свою работу и свой файтер. Скоро его уже будет мутить от одной мысли, что ему придется сесть в кабину. И тогда в первом же бою его собьют.

Кэтрин выпрямилась и начала говорить чуть громче.

— Вся оборона станции зависит от Артура, а его психологическое состояние зависит от меня. Получается, если я не справлюсь со своей работой, пострадаем все мы.

Лайза нахмурилась. Если уже штатный психолог начинает говорить подобным тоном, обвиняя себя саму, значит, и она не в лучшем состоянии. Эта блокада истощила все их ресурсы, как материальные, так и человеческие. Люди держались на пределе.

— Кэти, все зависит не только от тебя, — успокаивающим тоном начала говорить Лайза. — Если я плохо буду обслуживать его файтер, то Артура собьют не тогда, когда ему все совсем надоест, а в ближайшем же вылете. Если ребята из звена один раз не успеют его прикрыть, его тоже собьют. Это же война, все мы по лезвию ходим.

Кэтрин поднялась и чуть сжала ладонь Лайзы благодарным жестом.

— Это ведь я должна была тебе такое говорить, а не ты мне. Кошмар какой — техник успокаивает психолога. Ладно, подруга, пойду я себя в порядок приводить, а то действительно разнюнилась, как истеричная домохозяйка. И тебе нечего тут куковать. Иди лучше с парнем каким-нибудь повеселись, тебе тоже отдохнуть надо.

Посоветовав это, Кэтрин развернулась и ушла. Лайза опустилась на корточки и привалилась спиной к стене, точно так же, как несколькими минутами ранее это делала штатный психолог станции «Феллоу». Однако, просидев так минуты две, она решила все же последовать совету Кэтрин. Искать себе партнера на ночь Лайза не собиралась, ей надо было просто отдохнуть. Сторожить дверь каюты Артура смысла не было. Если уж Кэтрин не смогла вывести Артура из депрессии, постоянно накатывающей на него после вылета, то у нее это точно не получится.

На следующее утро, после завтрака, Артур получил сообщение на свой терминал, установленный в каюте. К полудню по станционному времени ему предлагалось прибыть в офис капитана контрразведки Стайрона. Посмотрев на часы, Артур принялся приводить себя в порядок и одеваться. Надев брюки и застегнув форменную куртку, Артур потянулся за туфлями. Стайрон не будет с ним церемониться, и если Артур явится одетым не по форме, не избежать нескольких язвительных замечаний. Теоретически Артур не подчинялся Стай-рону, однако тот был старше его по званию, а отдел, в котором работал Стайрон, имел весьма широкие полномочия.

Перед выходом Артур еще раз взглянул на часы. До полудня еще десять минут. Этого как раз хватит, чтобы не торопясь дойти до офиса Стайрона. Маленькая прогулка по коридору, едва заметно изгибающемуся дугой, два поворота налево, подъем на один ярус вверх. Станция «Феллоу» представляла собой огромный цилиндр с утолщениями на концах. Если смотреть на нее из пространства, то чем-то она напоминала гантель. Практически все станции людей, выстроенные в космосе, представляли собой тела вращения, что позволяло раскручивать их вокруг главной оси и за счет этого получать искусственное тяготение. На самом деле, помимо вращения, использовали еще и гравитаторы, так как для создания земного уровня тяготения пришлось бы раскручивать станции до весьма больших скоростей. Поэтому использовали эти дополняющие друг друга варианты.

Артур подошел к двери офиса Стайрона за полминуты до наступления полудня. Он приложил ладонь к дактилоскопическому замку, и дверь открылась. Стайрон не забыл ввести данные Артура в систему доступа, чтобы ему не пришлось стучаться.

— Проходите, Колверт, — поприветствовал Артура Стайрон, когда он вошел в офис. — Присаживайтесь.

Артур молча сел в предложенное кресло у рабочего стола Стайрона. Тот без долгих предисловий повернул к пилоту рабочий экран. На нем была отображена фотография мужчины средних лет. Прямоугольное лицо, губы плотно сжаты, левый глаз как будто бы чуть прищурен.

— Знаете его, Колверт?

Артур нахмурился.

— Не знаком, честно говоря. Но я уже видел его.

Стайрон, казалось, чуть оживился.

— Да? И где же?

— Ну-у, — Артур чуть задумался, вспоминая, — кажется, три, нет, четыре дня назад. Точно! В понедельник вечером я зашел в кафе на втором уровне. Меня туда мой техник вытащила.

— Лайза Элкрофт, — продемонстрировал свою осведомленность Стайрон.

— Именно, — кивнул Артур. — Мы с ней тихо-спокойно ужинали, когда к столику подошел этот человек и спросил Лайзу, не противно ли ей встречаться с искусственным человеком?

— А вы встречаетесь? — спросил Стайрон.

— Капитан, вы же прекрасно знаете, что мы всего лишь друзья. Зачем все эти вопросы?

— Профессиональная привычка, — усмехнулся Стайрон. — Но вы продолжайте.

— Лайза сказала, что не видит в моем происхождении ничего ужасного, и предупредила, что если он сейчас же не исчезнет, она вызовет полицию.

— Как вы думаете, пилот Колверт, чего хотел этот человек?

— Ну, может быть, он тайный поклонник Лайзы, — пожал плечами Артур. — Хотел себе таким образом дорогу расчистить.

— Это единственная гипотеза? — Стайрон не унимался.

Артур задумался на несколько секунд.

— Я могу еще предположить, что ему надо было меня зацепить как-то. Вы же знаете, капитан, бывают люди, которые считают, что люди, выращенные искусственным путем, являются чуть ли не воплощением всего зла в мире. Может, он из таких вот фанатиков.

— Вторая гипотеза выглядит уже более правдивой. Особенно если учитывать, что этого человека перехватили сегодня ночью возле вашей каюты, пилот, где он устанавливал взрывчатку. Заряд был очень хорошо рассчитан — поражался только объем вашей каюты и ничего более.

Известие о том, что его хотели взорвать сегодня ночью, Артур воспринял достаточно спокойно.

— Я могу предложить еще одну версию, — продолжил Стайрон. — Каждый человек на станции «Феллоу» знает, почему нас еще не взорвали и не захватили. Давайте смотреть на факты прямо, Колверт. Именно ваше невероятное умение вести бой в пространстве и помогает нашим пилотам раз за разом отбивать атаки внешних и возвращаться почти без потерь. Ваш личный счет за время блокады станции уже перевалил за сорок единиц. В вашем звене не было ни одной потери. Естественно, внешние знают о вас, так как выловить всех шпионов и сочувствующих просто невозможно. Так что можно смело предположить, что этот человек является законсервированным агентом внешних, который получил задание убрать вас. Сначала он попытался завязать драку в кафе, а когда это не удалось, решил попробовать счастья со взрывчаткой.

— Подождите, капитан, — Артур подался вперед, стремясь встретиться взглядом с контрразведчиком, — а как вы его ночью перехватили?

— Ну, я мог бы отделаться простым замечанием о том, что контрразведка никогда не спит и все видит, но вас бы это не устроило, пилот, верно?

— Не устроило бы, — кивнул Артур.

— Скажем так, я присматриваю за вами, — улыбнулся Стайрон.

— Понятно. — Артур откинулся на спинку кресла. — Станция «Феллоу» бережет свою единственную возможность отстоять независимость.

— Может быть, да. А может быть, и нет.

Сказав это Стайрон поднялся на ноги, подошел к стене и извлек из боковой ниши высокий кувшин с соком и два бокала. Затем поставил оба бокала на стол, налил в них ярко-желтую жидкость и вернул кувшин на место. Кресло свое он переставил к боковой стороне стола, чтобы от Артура его отделяла не вся столешница, а лишь ее угол.

— Угощайтесь. — Стайрон развернул кисть ладонью вверх в приглашающем жесте.

Артур взял предложенный бокал и попробовал напиток. Апельсиновый сок.

— Искусственный, конечно, — пожал плечами Стайрон. — Натуральный было трудно достать ещё до войны, слишком уж дорого обходится транспортировка. А выращивать апельсины здесь стало невыгодно.

— Сейчас это не важно. — Артур поставил бокал обратно на стол. — Вы, кажется, хотели мне о чем-то сказать.

— Артур, — Стайрон чуть наклонился к пилоту и понизил голос, — ты сегодня ночью сны видел?

Артур сначала собирался ответить, что он всю ночь проспал без малейшего беспокойства, как вдруг вспомнил, что он действительно видел сегодня ночью сон. Такое бывает, что утром, проснувшись, мы еще помним свои сны, но уже через минуту память о них блекнет, а через десять минут мы убеждены, что ничего вообще не снилось.

Но когда Стайрон задал свой вопрос, Артур вспомнил свое сновидение. До этого он не мог вспомнить содержание своих регулярно повторяющихся снов, которые оставляли лишь тревожащие душу ощущения обреченности, но сегодня он помнил все в деталях.

— Да, — пораженный Артур медленно кивнул, — было такое, но откуда вы об этом знаете?

Стайрон лишь удовлетворенно улыбнулся, встал с кресла и открыл ящик своего стола. Покопавшись в нем, контрразведчик поставил на стол маленький прибор. Артур знал, что это такое. Компактные помехопостановщики использовались в тех случаях, когда необходимо было исключить любую возможность подслушивания или видеозаписи в небольшом помещении. Пока Стайрон возился с прибором, запуская его, Артур вспоминал свой сон.

В этом сне не было ничего необычного, он не оставил после себя никаких странных или тяжелых ощущений. Потому, видимо, Артур и не запомнил его сразу.

— Ну вот, — Стайрон выпрямился, — теперь нас вряд ли кто-нибудь сможет подслушать.

Капитан снова сел в кресло рядом с Артуром и откинулся на спинку.

— Твой сон, — напомнил он пилоту. — Сможешь рассказать?

Артур даже не заметил, как Стайрон перешел на «ты».

— Да, смогу. — Артур говорил замедленно, пытаясь максимально точно вспомнить свое сновидение. — Это было просто как какая-то картина из жизни. Как фрагмент фильма. Два человека идут по какому-то городу. На улицах снег лежит, но это не зима, а поздняя осень.

— Что за люди? — спросил Стайрон.

— Мужчины. Молодые. Одному около тридцати, второй лет на пять моложе. Оба среднего роста. Они разговаривали, — вспомнил Артур еще одну деталь.

— А о чем?

— Ну, этого уж я не помню, — развел руками Артур.

— А сам ты во сне присутствовал? — продолжал задавать вопросы Стайрон.

— Нет. Постойте, — удивился Артур, — нам ведь на курсе психологии еще в училище рассказывали, что человек почти всегда себя во сне чувствует. Пусть не видит, но он участвует в том, что происходит во сне.

— Именно! — Стайрон начал улыбаться, — А до этого подобные сны ты видел?

— Нет. — Артур отрицательно покачал головой.

— Значит, последние несколько лет ты видел одни и те же сны. Ты не мог их вспомнить после пробуждения, но ты знал, что они повторяются. Верно?

— А вы-то откуда это знаете? — сощурился Артур. Мысль о том, что контрразведка смогла каким-то образом залезть ему в мозги, не прибавляла оптимизма.

— Это будет очень долгая история. — Стайрон сделал глоток сока и поставил бокал обратно на стол. — И вряд ли ты поверишь мне сразу.

Стайрон сделал паузу, ожидая очередного вопроса Артура, но пилот спокойно ждал продолжения и не спешил с вопросами. Он внимательно смотрел на контрразведчика. До сегодняшнего разговора Артуру не приходилось часто пересекаться со Стайроном. Это был коренастый мужчина средних лет, со спокойным выражением лица. Во время своих прошлых контактов с представителем контрразведки Федерации на станции «Феллоу» Артур не замечал, чтобы Стайрон как-то открыто проявлял свои эмоции, но сегодня тот был как-то более оживлен и свободен, чем раньше.

— Первый раз мне приходится такое говорить, — нервно усмехнулся контрразведчик. — Но все когда-нибудь случается в первый раз. Хорошо. Если говорить коротко — ты в своих снах видишь будущее.

Артур недоуменно нахмурился. Видя его реакцию, Стайрон начал сбивчиво объяснять.

— Понимаешь, есть расхожее выражение, дескать, все люди — разные. Оно верно еще больше, чем обычно думают. Люди действительно совсем разные. И есть такие, которые в своих снах видят будущее, то, что только должно случиться. Ты — один из таких людей.

— Стайрон, вы серьезно?

Артур ожидал чего угодно, но не этой мистической чепухи. То, что сейчас говорил Стайрон, сбивало его с толку. Это было совсем не похоже на то, что может рассказать капитан контрразведки. Артур никак не мог понять, Стайрон говорит серьезно, или это какая-то запутанная мистификация? А может, он просто утратил душевное равновесие и теперь находится полностью во власти своих фантазий? В таком случае надо вызвать Кэтрин и сдать ей на руки нового пациента.

— Артур, дослушай меня. Для тебя все это будет звучать бредом, но все, что я тебе скажу, — правда. Действительно, все время, пока существует человечество, рождаются люди, которые могут видеть будущее. Мы знаем многое о подобных сновидцах. Эта способность врожденная, но не передается детям. Первые симптомы начинают проявляться после полового созревания. Сначала сновидцев просто преследуют навязчивые неидентифицируемые сны. Чаще всего эти сны считают кошмарами, так как они оставляют после себя неприятные ощущения. Потом сновидцы начинают в своих снах наблюдать картины будущего. А когда эта способность разовьется в полную силу, некоторые могут даже видеть именно те аспекты будущего, которые им наиболее интересны.

Артур вспомнил начало его разговора со Стайроном.

— Если я все правильно помню, капитан, вы начали беседу с рассказа о попытке покушения на меня. А потом намекнули, что она связана не с текущим положением станции. Предположим, только предположим, что эта история с людьми, видящими будущее, реальна. Тогда есть и продолжение, так?

— Есть и продолжение. Я позволю себе повториться, люди — разные. Есть те, кто видит будущее, а есть те, кто может, как бы это лучше выразиться, может чувствовать подобных сновидцев.

— Чувствовать?

— Это трудно описать. — Стайрон снова снизил темп речи, подбирая слова. — Это очень странное чувство. Наверное, точно так же себя чувствует стрелка компаса. Такие люди, как я, могут чувствовать, где находятся сновидцы. Мы можем примерно указать направление, чуть хуже — расстояние до сновидца.

— И вы…

— Да. — Капитан ответил на невысказанный вопрос Артура. — Я один из таких людей. Мы сейчас называем себя «индикаторами». Но основная проблема сейчас заключается в том, что уже с очень давнего времени практически все индикаторы разделены на две враждующие группы. Предмет вражды, casus belli, если хочешь, это, конечно, сновидцы. Сновидцы действительно видят будущее. Их сны всегда сбываются. Неминуемо. Одна группа считает, что всего лишь своим существованием сновидцы лишают человечество свободной воли. То есть, если от сновидцев избавиться, тогда каждый человек действительно будет свободен от своей судьбы, человечество сможет избавиться от войн и наступит всеобщее счастье.

Стайрон иронически усмехнулся.

— Надо ли говорить, что я не разделяю эту точку зрения? Еще больше мне не нравятся их методы. Видишь ли, для достижения этой гипотетической свободы воли они предпочитают просто убивать сновидцев. Та группа, к которой принадлежу я, наоборот, считает, что именно существование сновидцев гарантирует существование человечества. Мы думаем, что если не останется ни одного сновидца, то человечество просто исчезнет. Сразу. Без каких-либо эффектов, без взрывов, без прочей мишуры. Просто исчезнет и все. Возможно, вместе с мирозданием. Обе точки зрения имеют своих апологетов, множество теоретических изысканий и рассуждений. Но суть сводится к одному-единственному противоречию. Мы защищаем сновидцев, а наши противники их убивают. Тот, кто пытался сегодня взорвать тебя, и принадлежит к этим экстремистам.

Артур скептически посмотрел на капитана.

— В одном вы были правы. Я пока не верю во все, что вы мне рассказали.

— Отлично тебя понимаю, — улыбнулся капитан. — Но задай себе один вопрос. Если я лгу тебе таким образом, то зачем?

— Я не знаю, какую цель вы преследуете. Контрразведка всегда славилась своей непредсказуемостью. Мне проще верить в то, что это какой-то психологический тест.

— Тогда откуда я знаю о твоих снах, Артур? — мягко спросил Стайрон.

— Психолог мог выудить это у меня под гипнозом.

— Логично, — признал Стайрон, — но неверно. Однако я понимаю тебя. Поверить в то, что я тебе рассказал, — трудно. Тебе нужны доказательства, верно?

— Было бы неплохо их получить, — усмехнулся Артур.

— Вот тебе доказательства. Следующий твой вылет будет через четыре дня. Ты собьешь пятерых внешних, и через несколько часов блокада будет прорвана.

— Вы это серьезно? — нахмурившись, спросил Артур.

— Ты хотел доказательств? Ты их получишь.

Сказав это, Стайрон допил свой сок и встал из-за стола, давая понять, что разговор закончен. Артур попрощался и вышел, оставив свой бокал на столе.

В следующие четыре дня Артур не видел Стайрона. На станции «Феллоу» проживало несколько десятков тысяч человек, и случайные встречи были маловероятны. Все это время Артур размышлял о том, что рассказал ему контрразведчик. Он не мог найти никаких логических противоречий в его рассказе, но принимать его на веру пилот пока не спешил. В конце концов, никаких доказательств он еще не получил. Кроме разве что снов. Как Стайрон мог узнать о тех смутных снах, которые преследовали Артура последние несколько лет? Может, действительно гипноз? У Артура было немало психологических проблем, и он сам это отлично осознавал. После того, как началась война, ему не раз и не два приходилось проводить немало времени в кабинете у Кэтрин, когда она вытаскивала пилота из постоянных депрессий. Впрочем, в последнее время Кэтрин не справлялась. Артур не испытывал никакого желания получать психологическую помощь. Он сам прекрасно знал, откуда взялись его психологические проблемы.

Артур не был обычным человеком. Если говорить прямо, многие даже не считали его человеком. У него не было ни отца, ни матери. Его геном был собран от самого начала и до конца в лаборатории корпорации «Генохьюмэнити». Он был выношен и рожден суррогатной матерью. На самом деле, как стало позже известно Артуру, руководители корпорации хотели, чтобы первый человек с искусственно собранным геномом был выношен в приборе, который должен был заменить человеческую матку, но подобный прибор не был еще даже закончен, когда генетики доложили об окончании сборки генома.

Руководство корпорации решило, что нет смысла ждать, и проект был запущен немедленно. Через девять месяцев и родился Артур. Акции «Генохьюмэнити» немедленно взлетели вверх. В течение следующих нескольких лет подобного эксперимента ученые «Генохьюмэнити», впрочем, не повторяли, что не способствовало удержанию цен акций корпорации на высоком уровне. Руководство давило на исследовательский отдел, по ученые решили сначала узнать, как будет себя чувствовать первый опытный образец. Опытным образцом и был Артур.

Позднее пилот не раз благодарил судьбу за то, что первые два-три года в жизни человека практически не оставляют воспоминаний. Он узнал, что все это время его исследовали всеми возможными способами. В лаборатории хранился целый банк со срезами его ткани. Позже пришло время для психологов. Тесты, тесты и еще раз тесты. Артур не понимал, какие цели преследовали люди, постоянно задававшие ему вопросы, в которых не было никакой системы, как ему казалось.

Впрочем, живя под плотной охраной службы безопасности корпорации «Генохьюмэнити», Артур не мог встречаться со своими ровесниками, поэтому он и не мог себе представить, что может существовать какая-то другая жизнь. Постоянные процедуры, серии тестов и напряженная учеба казались ему нормой. Он даже не знал, что можно жить и по-другому.

Впрочем, все когда-нибудь заканчивается. Вся корпорация «Генохьюмэнити» располагалась на станции «Ио-Орбитал», которая болталась в одной из немногочисленных точек Лагранжа в огромной системе спутников Юпитера. Все отделения корпорации, от ее штаб-квартиры, до исследовательских и производственных мощностей, размещались в одном крыле станции. Руководство знало, что в подобном положении они слишком уязвимы для шпионажа и диверсий, но процедуру рассредоточения корпорации постоянно откладывали. До тех пор, пока не стало слишком поздно.

Артуру было семь лет, когда погибла «Ио-Орбитал». Причиной ее гибели послужила халатность энергетиков эксплуатационной компании. Термоядерный реактор из-за ошибки техника начал выходить на нештатный режим работы. Это было бы не так уж и страшно, так как контролирующих и управляющих цепей в энергоустановки станций внедряется столько, чтобы они обеспечивали нормальное управление реактором даже тогда, когда более восьмидесяти процентов управляющих контуров будут выведены из строя. Пятикратный запас надежности всегда казался достаточным.

Станцию убили не недостатки в проектировании реактора, и даже не ошибка техника. Фатальным оказалось именно совпадение двух факторов. Сбой в компьютерной системе контроля не дал рабочей смене увидеть, что происходит что-то неладное. То, что реактор вышел на нештатный режим работы и грозит взорваться, они заметили слишком поздно.

Когда прозвучали сирены тревоги, Артур как раз находился в лаборатории. Он не знал, что является одним из самых ценных активов корпорации «Генохьюмэнити», но именно это объясняло практически рефлекторные действия персонала. Артура немедленно усадили в спасательную капсулу, благо у корпорации была собственная система спасения, и капсула была немедленно выстрелена в сторону ближайшей станции, коих в системе Юпитера было несколько.

Всего со станции «Ио-Орбитал» смогло стартовать несколько спасательных капсул, когда реактор в центральном отсеке расцвел термоядерным взрывом. Часть уже успевших стартовать капсул накрыло выбросом раскаленного газа и обломками. Помимо Артура успели спастись всего несколько десятков человек. Капсулу Артура подобрала служба спасения станции «Европа-Стационар», откуда его переправили на землю. Корпорации «Генохьюмэнити» более не существовало, и Артур перестал быть ее активом. Теперь он был обычным гражданином Федерации. Родителей у него не было, и Артура устроили в обычный приют. Конечно, приют был не таким уж обычным. Артур был первым человеком с полностью спроектированным геномом, поэтому он попал в зону пристального внимания государственных исследовательских институтов.

Теперь Артур жил не в лаборатории, а среди своих сверстников. Очень скоро ему пришлось узнать, насколько жестоки могут быть дети, надзор за которыми не был слишком тщательным. И опять Артуру немного повезло. Все же дети не настолько безжалостны, как подростки. В первую неделю ему пришлось драться всего два раза, А потом те, с кем он дрался, стали его друзьями. У мальчишек такое случается сплошь и рядом.

Артур не мог ничего рассказать о своем происхождении. Отсутствие родителей в приюте не считалось чем-то необычным. Здесь почти никто не знал своих родных. Но уже когда Артуру было четырнадцать лет, как-то просочилась информация о том, кто он такой. Он не стал изгоем, но напряженности прибавилось. Однако до травли не дошло. Начиная с двенадцати лет с подростками плотно работали психологи. Артур не знал, что он был помещен в приют для высокоодаренных детей. Из умных детей, не обремененных лишними связями, в будущем могли выйти очень хорошие и беспристрастные государственные служащие. Образование им тоже давали соответствующее ожидаемому уровню.

Поэтому когда Артуру исполнилось семнадцать лет, он успешно поступил в летное училище на специальность боевого пилота малых судов. Ученые «Генохьюмэнити» позаботились о том, чтобы у Артура было отличное здоровье и отменная реакция, что в совокупности с хорошим образованием позволило Артуру легко пройти конкурсный отбор. Но все время Артур ощущал за своей спиной легкий шепоток — «искусственный».

Когда дело дошло до полетов, выяснилось, что Артур обладает практически идеальным набором качеств для пилота. Блестящая реакция и ум аналитика позволяли ему выполнять задания на грани возможного. С ним мог соперничать только один человек на курсе. Сергей Родин был, что называется, прирожденным пилотом и составлял Артуру ощутимую конкуренцию. В отличие от тех курсантов, которые позволяли себе говорить, что Артур так хорош только из-за того, что его спроектировали соответствующим образом, Родин никогда ни словом не обмолвился о происхождении Артура. А постоянное соперничество только сблизило их друг с другом.

Инструкторы училища, видя подобную дружбу двух начинающих пилотов, отметили этот факт в своих документах, и по завершении обучения друзья попали в одну воинскую часть. Их отделение патрулировало пояс астероидов, охотясь за кораблями контрабандистов. Однако, когда разгорелся военный конфликт между внешними и внутренними планетами Солнечной системы, друзьям пришлось разлучиться.

На протяжении всей его военной карьеры Артур находился в состоянии постоянного противоречия с самим собой. Сам процесс пилотирования был для него самым лучшим ощущением из всех, какие были ему знакомы. Особенно с тех пор, когда он понял, что опережает в анализе тактический компьютер. Он знал, что за эту способность ему надо благодарить ученых «Генохьюмэнити», которые соответствующим образом спроектировали его геном. Однако само чувство танца в пространстве, лавирования между выстрелами, мгновенный расчет и точный анализ обстановки доставляли Артуру огромное удовольствие. Во время вылетов он чувствовал настоящую опасность. Этот постоянный танец на грани гибели подстегивал его, давал ощущение полноты жизни.

Но каждый раз, когда бой заканчивался, Артур понимал, что за каждой точкой в графической картине боя, которую создавала для него ассистирующая компьютерная система, стоял один человек. И каждый раз, когда Артур гасил такую точку, кто-то погибал. Артур знал, что он убивает людей. Он не мог относиться к этому, как к обычной работе. Его сослуживцы и штатные психологи не раз говорили ему о том, что если он не выстрелит первым, выстрелят враги, и тогда будет убит либо сам Артур, либо кто-то из его друзей. Артур знал все это, но тем не менее не мог отделаться от чувства, которое охватывало его каждый раз после того, как схватка закончилась.

А хуже всего было то, что каждый раз, когда Артур слышал сирены боевой тревоги, он с радостью бежал в ангар. Он знал, что ему предстоит убивать людей, но это ожидание невероятной свободы и опасности пересиливало все остальное, и он снова и снова с радостью нырял в компенсирующий гель.

Артур уже выучил все аргументы, которые приводили ему другие пилоты и психологи, но внутреннее противоречие никуда не уходило. Пока он служил вместе с Родиным, патрулируя пояс астероидов и перехватывая контрабандные поставки руды, боевые вылеты редко заканчивались настоящей схваткой. У контрабандистов практически не было файтеров, и задача звеньев сводилась к подавлению защиты и обеспечению беспрепятственного прохода абордажных команд.