ШАЛИМОВ АЛЕКСАНДР
      ПЛЕННИК КРАТЕРА АРЗАХЕЛЬ
      ЗАПИСИ В БОРТОВОМ ЖУРНАЛЕ
      Сознание возвращалось медленно. Сначала возникло ощущение тишины и мрака. Потом я почувствовал свое тело... Где я и что со мной? Собственно, кто я? И потом, почему я не знаю, кто я? Вероятно, был болен или ранен?.. А может автомобильная катастрофа? Почему ничего не вижу? Неужели ослеп?.. Решаюсь шевельнуться, и это удается удивительно легко. Подношу руку к голове и ощущаю выпуклое стекло шлема. На мне шлем? Когда-то уже было такое...
      В памяти всплывает вереница серебристых самолетов. Бетон взлетной полосы. Суровое лицо с синеватым шрамом на щеке - командир нашей эскадрильи... Я облегченно вздыхаю. Теперь знаю, кто я. Я - военный летчик морской авиации Штатов Джон Смит. Вечером мы вылетели бомбить отступающие колонны фашистов. Меня сбили возле Руана по нашу сторону фронта. Надо лежать и ждать, пока разыщут. Ночь скоро пройдет...
      Некоторое время лежу спокойно. Потом вспоминаю о стрелке-радисте. Что с парнем? Жив ли? Пытаюсь окликнуть его в шлемофон, но не слышу даже звука собственного голоса. Провод оборван? Шарю в темноте...
      Нет, это не тесная кабина самолета. Вокруг пустота. Пальцы натыкаются на эластичную гладкую поверхность пола, нащупывают какие-то осколки, обрывки проводов... Потом это - шероховатый кусок пористого камня. Не вижу его, но хорошо знаю, что это базальт со дна Тихого океана. Он находился в герметически закрытом футляре из прозрачного аллофана. Я часто глядел на темный пористый камень и думал... О чем я думал? Никак не могу вспомнить, и снова возвращается беспокойство...
      Кажется, Джона Смита не интересовали базальты, когда он был летчиком морской авиации. Был?..
      А почему "был"? Значит, я уже не летчик? Мысли снова начинают путаться. Может быть, это сон? В госпитале после ранения меня часто одолевали кошмары. Стоп, теперь твердо знаю, что я не на фронте. Фронт - это было давно...
      "Леди и джентльмены, через несколько месяцев мир будет отмечать годовщину окончания мировой войны, К этой дате мы приурочим..."
      Удивительно знакомый голос! Я уверен, что слышал его совсем недавно... Голос и кусок базальта... Базальт держу в руке. Странно, что камень без футляра. Неужели аллофановый футляр разбился? Невозможно. Он был чертовски прочен, этот аллофан.
      "Джентльмены, тут все предельно прочно. Сто процентов безопасности..."
      Опять в моих ушах звучит тот же голос. О чьей безопасности идет речь? О моей, Джона Смита? Однако со мной что-то случилось. Надо постараться понять, что именно.
      Пытаюсь привстать, поворачиваю голову. Слава создателю, слева отчетливо видна неяркая красноватая точка. Свет! Первый свет во тьме. Что это - глазок прибора или далекая звезда? И какое расстояние разделяет нас: метр, десятки километров или световые годы? Не все ли равно. Я вижу... Теперь у меня есть цель. Поползу туда.
      Осторожно приподнимаюсь. Каким удивительно легким кажется тело! Делаю несколько движений. Под локтями и коленями хрустят осколки. Откуда столько осколков? Осторожно отгребаю их со своего пути. Пальцы натыкаются на что-то... Неужели я не один в этой тьме?! Рука инстинктивно отдергивается.
      "Смелее, Джон Смит! Ведь ты уже вспомнил, что был летчиком морской авиации. Смелее, и ты вспомнишь все остальное".
      Я снова вытягиваю руку: маленький узкий каблук, согнутое колено, эластичная ткань скафандра, тонкие пальцы обнаженной руки. Они холодны, как металл.
      Трясущимися руками поворачиваю неподвижное тело. Пытаюсь найти крепления шлема. Но шлема нет. Руки натыкаются на пряди длинных волос.
      "Кэтрин?.. Кэтрин Миле здесь?!"
      И тогда вспоминаю все...
      * * *
      Это произошло совершенно неожиданно... Арчи уже произвел основное торможение. Ракета легла на орбитальный курс. Я не отрывал взгляда от экрана телевизора. В двадцати, километрах под нами плыли горы неведомого мира...
      Ступенчатые желто-белые плоскогорья, обведенные каймами густых теней, спускались к плоским ярко-желтым низменностям, похожим на песчаные пустыни. Гладкая поверхность пустынь с непостижимой быстротой сменялась горами. Цепи сверкающих пиков проплывали внизу. По их исчерченным трещинами склонам быстро скользила маленькая сигарообразная черточка - тень нашего "Атланта".
      Горизонт, несмотря на значительную высоту полета, казался совсем близким. Ослепляюще белые гребни высоких гор поднимались там в черное небо и отбрасывали к подножиям зубчатые фиолетово-черные тени. "Атлант", не сбавляя скорости, несся вперед, и горы словно никли, плывя навстречу; а на смену им из-за горизонта появлялись все новые и новые исполинские нагромождения камня. Это был невообразимый фантастический узор яркого света и непроглядной тени вздыбленная и растресканная поверхность планеты, пережившей чудовищные катаклизмы минувших эпох.
      В шлемофоне посадочного скафандра прозвучал хрипловатый голос Арчи:
      - Внимание, слева по курсу кратер Арзахель. Иду на посадку. Включить амортизацию кресел.
      Поворот рычага амортизатора - и кресло словно исчезает. Но уже в следующее мгновение пустота становится упругой и нарастающая сила яростно вдавливает в нее ослабевшее тело.
      Дышать трудно. Изображение на телеэкране утратило резкость, а может быть, просто потемнело в глазах.
      Я еще успел разглядеть на экране медленно поворачивающийся горизонт, мохнатый край бело-фиолетового солнечного диска в звездном небе, кольцо черно-белых обрывов. Кольцо быстро надвигалось снизу. На затененной стороне этого гигантского частокола мелькнули глубокие расщелины, казалось доходившие до подошвы кольцевого хребта. Затем на экране телевизора появилась металлическая конструкция, похожая на ногу гигантского кузнечика.
      - Арчи выпускает наружные стабилизаторы,- слышу в шлемофоне задыхающийся от волнения голос Кэтрин.- Садимся, Джон, садимся... Первые люди...
      Дальше случилось что-то непонятное. Резкий удар сотряс металлический корпус корабля. Все вокруг завертелось, как в стремительном водовороте. Ярко полыхнул и погас экран. Невыносимая тяжесть сдавила грудь. Я почувствовал, что задыхаюсь. Грохот ударов, треск, скрежет...
      Откуда-то издали донесся полный боли крик Кэтрин:
      - Джон... Арчи... А-а-а!..
      Потом все заглушил захлебывающийся вой моторов. Вероятно, Арчи пытался выровнять ракету. Рывок чудовищной перегрузки, удар, снова рывок...
      "Странно, что я еще жив..."
      Струя осколков какого-то прибора полоснула по стеклу шлема. Последний удар был наиболее сильным. Мелькнула мысль, что корпус корабля разламывается на части. Неодолимая сила вырвала меня из кресла...
      * * *
      18 марта 196... года
      Я, геолог Джон Смит, единственный оставшийся в живых участник первой лунной экспедиции, продолжаю записи в бортовом журнале космического корабля "Атлант". Наш корабль потерпел аварию при посадке на дно кратера Арзахель. Мои спутники - командир "Атланта" летчик-космонавт подполковник Арчибальд Шервуд и астрофизик доктор Кэтрин Миле погибли. Причина аварии мне неизвестна. Ракета лежит почти горизонтально. Пульт управления сильно деформирован. Я не смог извлечь труп командира корабля из-под обломков контрольных щитов. Тело Кэтрин поместил в холодильную камеру. На нем не видно наружных повреждений. Вероятно, не выдержало сердце... Сам я отделался пустяками - ушибы, небольшая ссадина на виске. Ракета пострадала очень сильно.
      Мне удалось включить аварийные аккумуляторы. Беглый осмотр внутренних помещений показал, что наш "Атлант" останется на Луне навсегда. Разрушена командирская рубка, радиостанция, генераторы тока, большая установка для кондиционирования воздуха. Вышли из строя многие приборы, главное счетно-решающее устройство - электронный мозг двигателей ракеты, оборудование лабораторий. Менее всего пострадали жилые кабины. Аварийная установка воздухообмена действует. Если корпус ракеты уцелел и не будет утечки воздуха, мне обеспечено от трех до четырех месяцев жизни в металлическом гробу, которым стал для всех нас "Атлант". В тамбуре выходного люка есть еще два баллона с жидким кислородом и сгущенный кислород в баллонах трех наружных скафандров. В сумме это может оттянуть конец еще на месяц-полтора. Итак, от четырех до пяти месяцев - четыре-пять лунных дней и четыре ночи. Это не много для человека, которому едва перевалило за четвертый десяток, но и не так уж мало для исследователя, впервые очутившегося на Луне. Впрочем, еще неизвестно, стану ли я исследователем неведомого мира, от которого меня отделяют стальные стены "Атланта". Механизмы внутреннего люка заклинило при аварии; я даже не могу проникнуть в тамбур, где находятся скафандры...
      Если удастся открыть выходные люки и выбраться наружу, прежде всего я должен буду водрузить звездный флаг над каменистой пустыней. В инструкции экипажу "Атланта" подъем флага - это параграф первый. Флаг - символ завоевания... Впрочем, теперь я уже не завоеватель. Я робинзон. И флаг для меня - лишь символ далекой родины.
      19 марта
      Вчера вечером завершил осмотр внутренних повреждений корабля. Слишком многое не выдержало космических испытаний. Генерал Першинг, конечно, преувеличивал, когда говорил членам сенатской комиссии о стопроцентной безопасности полета. Это ни для кого не было секретом, и в первую очередь для нас - экипажа "Атланта". Но чтобы важнейшие узлы корабля были смонтированы так небрежно!.. Радиоаппаратура вышла из строя только потому, что не выдержали крепления щитов. Металл оказался слишком хрупким. Уцелей хоть один щит, повреждения передатчиков не были бы так серьезны. А установка для кондиционирования воздуха! Когда \ я понял, что с ней произошло, мне стало ясно, что она легко могла отказать еще при старте. А эта установка - легкие корабля, от ее исправности зависит судьба экспедиции.
      Я снова вспомнил слова генерала Першинга:
      "Тут все предельно прочно! Безопасность сто процентов".
      Эти слова сейчас казались почти насмешкой. Ведь генерал был председателем правительственной комиссии, принимавшей "Атланта" и его оборудование...
      Сегодня утром удалось открыть люк, ведущий в выходной тамбур. В тамбуре адский холод. Воздух просачивается наружу через внешний люк. Кислородный баллон одного из скафандров оказался пустым - у него был неисправен кран. Значит, в моем распоряжении только два выходных скафандра с резервными баллонами...
      Все попытки открыть наружный люк оказались безуспешными. Либо деформирован корпус ракеты, либо" она попала в какую-то расщелину и заклинена в ней. В обоих случаях выбраться наружу будет нелегко.
      До конца первого лунного дня остается семь земных суток. Я веду счет времени по земным часам. Удивительно, что уцелели почти все часовые механизмы, находившиеся на "Атланте". До сих пор еще тикают маленькие золотые часики на руке бедной Кэтрин...
      20 марта
      На Земле, конечно, уже поняли, что с нами что-то случилось. Последнее сообщение было послано с "Атланта" четверо суток назад, сразу после основного торможения и выхода на круговую лунную орбиты. Выполнит ли генерал Першинг обещание?.. Монтаж резервной ракеты должен быть закончен в конце марта. Значит, майор Кросби со своим экипажем может стартовать в начале апреля. В первой половине следующего лунного дня он должен быть здесь. Весь вопрос в том, захотят ли они рисковать второй ракетой после неудачи "Атланта"? Старт "Атланта" сохранили в тайне. Первую информацию о полете собирались дать после нашей радиограммы о благополучном прилунении. Эта радиограмма на Землю не поступила...
      Сегодня все утро орудовал у выходного люка. Утечка воздуха через тамбур продолжается. Пришлось закрыть дверь, ведущую в тамбур, и работать в кислородной маске. В тамбуре - минус сорок. Выходной люк словно приварило к корпусу корабля. Конструкция запоров очень сложна. Несколько часов провозился впустую.
      Вторую половину дня занимался уборкой во внутренних помещениях. Все обломки перетащил в коридор, ведущий к командирской рубке. Дверь в рубку я еще позавчера закрыл навсегда. Там могила Шервуда.
      Сегодня удалось спаять разорванные воздухопроводы, ведущие в капитанскую рубку. Я продул рубку сжатым азотом. В атмосфере азота тело Шервуда должно сохраниться. Когда нас найдут здесь, Шервуда увезут на Землю и с воинскими почестями похоронят в родной Неваде...
      Мы с ним вместе воевали в Нормандии. После войны наши пути разошлись. Я стал геологом, а он - летчиком-испытателем, потом космонавтом. Снова мы встретились за несколько месяцев перед стартом "Атланта". Быть может, уже не разлучимся больше...
      Если они задержат вылет Кросби, нас еще могут разыскать русские. Я слышал, что русские планировали полет первой лунной ракеты с людьми этим летом. Першинг хотел опередить их... Теперь русские, может быть, ускорят полег, узнав о нашей аварии.
      21 марта
      Сегодня ночью проснулся от сильного толчка. Мне показалось, что "Атлант" сдвинулся с места. Я долго лежал и прислушивался. Потом включил свет и обошел помещения. Как будто все в порядке. Температура нормальная, аппарат воздухообмена работает. Но толчок все-таки был. Флакон с тушью, который я оставил открытым на столе, опрокинулся, и тушь залила лунную карту. Все утро снова бился с выходным люком и опять безрезультатно. Кажется, уже начинаю привыкать к "космическому" холоду тамбура.
      После обеда решил проверить содержимое кладовой. Здесь всего с избытком. Вероятно, хватило бы года на три. С запасами питьевой воды хуже. Но на отведенное мне время хватит... Удалось отремонтировать один из небольших приемников. Он заработал, но, кроме шорохов и свиста космоса, ничего не слышу. Либо что-то не так подключил, либо для земных передач он слишком слаб? Если бы удалось услышать Землю!..
      22 марта
      Сегодня на Земле день весеннего равноденствия - поворот к новому лету. А здесь до конца первого лунного дня остается еще трое земных суток. Не бросаю попыток открыть выходной люк, но пока ничего не получается. Вырезать запоры люка автогеном невозможно - аппарат бессилен против панциря "Атланта".
      Вчера описал наше неудачное прилунение. Вложу -] эти листки в бортовой журнал. Записи в бортовом журнале буду вести до последнего часа пребывания на "Атланте" - каким бы он ни оказался, последний час...
      Иногда одолевают сомнения... А что, если генерал Першинг считает всех нас погибшими и вылет Кросби отложен надолго? Одна надежда на Джеферсона и его авторитет. Старик способен поднять шум на весь мир... Ведь он однажды уже спас мне жизнь. Тогда в Чилийских Кордильерах мы с пилотом умерли бы с голоду или замерзли на ледниках. Проклятые вертолеты! Мы так и не поняли, почему отказал мотор... А Джеферсон сам разыскал нас после непрерывного трехсуточного кружения над ледяными вершинами. Старина Джеферсон! Мы исколесили с ним все шесть континентов. На него можно положиться...
      23 марта
      Все думаю о ночном толчке. Лунотрясение? Сколько нового можно узнать, выйдя наружу. Какая насмешка судьбы! Находиться менее чем в метре от неведомого удивительного мира и не иметь возможности вступить в него. Даже, быть может, не увидать...
      25 марта
      Люк все не удается открыть, а из приемника не слышно ничего, кроме треска. Завтра должно зайти солнце. Начнется четырнадцатидневная лунная ночь... Что происходит сейчас на Земле? Узнали ли люди о нашем полете? Готовит ли Першинг спасательную экспедицию. Если о полете стало известно, общественное мнение может принудить генерала и сенатскую комиссию послать вторую ракету. И русские наверняка попытаются что-то сделать...
      Сейчас, когда записывал эти строки, явственно почувствовал легкую дрожь стола. Я поспешно прошел в тамбур. Коснулся рукой наружной стенки. Стенка слегка вибрировала. Что означают все эти сотрясения? Они не могут быть связаны со смещениями самого "Атланта". Значит, дрожь лунной поверхности? Все еще не могу поверить, что это знаки лунотрясений!..
      Дрожь вскоре утихла и больше не повторялась. Среди оборудования нашей лаборатории были два портативных сейсмографа. Один из них при аварии разбился вдребезги. Второй, может быть, удастся отремонтировать. Займусь этим завтра, после очередного сеанса у выходного люка. Я орудую в тамбуре у люка ежедневно два-три часа с небольшим перерывом для обогрева. В тамбуре очень тесно; работать приходится без скафандра, а мороз там сорок-сорок пять градусов. Вероятно, выходной люк находится в тени скалы или обрыва и солнечные лучи к нему не проникают. А быть может, вся ракета лежит в тени или попала в глубокую трещину... Догадки, одни догадки!.. Люк надо открыть любой ценой.
      27 марта
      Вчера ночью долго не мог уснуть. Думал о Земле. Наверно, она светит сейчас над останками "Атланта"... В повседневности мелочных забот мы иногда забываем о том, какими сокровищами владеем на Земле: мы можем распахнуть окно и слушать, как шуршат капли дождя среди листьев жасмина, можем встречать каждый солнечный восход и вдыхать горьковатый запах трав, доносимый вечерним ветром... Как трудно представить, что все осталось там, среди звезд: и небо с облаками, к которому привык с детства, и ласковое тепло земного солнца, зеленый сумрак лесов, немолкнущие шорохи моря, суетливые, дымные города... Все, абсолютно все там... Здесь нег ничего, кроме холода, пустоты, мрака. Любая из земных пустынь - оазис жизни по сравнению с миром, куда заброшен "Атлант".
      В первые дни заточения в останках "Атланта" я пытался утешить себя мыслью, что я одинок. Моих близких унесла война. Кроме двух-трех приятелей, никто не ждет моего возвращения и никто не станет проливать слезы, узнав, что Джон Смит не вернется. Другое дело Шервуд, у него осталась на Земле большая семья, или Кэтрин - ее ждут мать и, кажется жених...
      Но вот минувшей ночью, думая о Земле, я вдруг понял, что совсем не одинок.. Ведь у меня есть три миллиарда близких - друзей и родных, с которыми я связан нерасторжимыми узами чувств, мыслей, желаний, надежд, связан до последнего шага, до последнего дыхания... Люди Земли, вы все - близкие мои. И я был бы счастлив встретить и обнять каждого, да-да, каждого из вас - от папы римского до последнего чистильщика сапог...
      День не принес с собой ничего нового. День - это по моим часам. За стальными стенами "Атланта" ночь, и она продлится до 8 апреля. Неужели мне так и не удастся выбраться наружу?
      А часы на руке Кэтрин все идут...
      29 марта
      Вчера кончил налаживать сейсмограф. Установил его в уцелевшем отсеке лаборатории. Лента рассчитана на двое земных суток. Посмотрим, что покажет запись... Последние дни часто ловлю себя на том, что разговариваю вслух во время работы. Скверный знак! Надо следить, чтобы это не вошло в систему. Так недолго и свихнуться... Во что бы то ни стало я должен отворить люк и выйти наружу, хотя бы это лишило меня половины оставшегося воздуха.
      31 марта
      Потрясающе!.. Проявил первую ленту сейсмографа. Маятник ни на секунду не оставался в покое. Кратер, в котором находится "Атлант", испытывает непрерывную сейсмическую дрожь. Кроме постоянного дрожания, прибор записал несколько более резких толчков - силою 2-3 балла. Вероятно, я не заметил их только потому, что все время нахожусь в движении. Полагаю, что удалось сделать большое открытие. Они совсем не мертвы, эти гигантские кратеры и кольцевые горы. Интересно, какова причина толчков - движения лунной коры или извержения лунных вулканов? Начинаю думать, не использовать ли заряд пластика против запоров выходного люка. Если бы я был уверен в прочности стенок тамбура! Взрыв может повредить их, и тогда запас воздуха сразу сократится до содержимого баллонов двух выходных скафандров - это двое суток с небольшим...
      Пожалуй, эту крайнюю меру лучше приберечь на самый конец - когда откажет аппарат воздухообмена. Пока он работает нормально: его указатель смещается в сторону красной черты со скоростью, которая дает надежду на три земных месяца... Не стоит отказываться от них без крайней необходимости.
      1 апреля
      Первый день земной весны.., У меня все по-прежнему.
      3 апреля
      Наконец-то удалось... Сегодня отодвинул одну из трех задвижек выгодного люка. Дунаю, что с двумя другими дело пойдет легче. Если мне суждено вернуться на Землю, первые слова "признательности" адресую конструкторам запоров выходного люка. Пусть опатентуют свое изобретение для семейных склепов. Сто процентов гарантии, что живые будут навсегда избавлены от появления привидений. Сейсмограф непрерывно записывает дрожание. Более сильные толчки происходят каждые три-четыре часа. Некоторые из них я ощущаю по сотрясению корпуса "Атланта". Там, за стальными стенами корабля, бьется пульс живой планеты...
      4 апреля
      Минувшей ночью пережил неприятные минуты. Проснулся от ощущения, что кто-то вошел в мою кабину. Я поспешно включил свет. Кабина была пуста, но дверь в коридор оказалась отодвинутой. Может быть, ложась спать, я забыл ее закрыть?
      Я поднялся, чтобы задвинуть дверь, и тут до моих ушей донесся какой-то странный шелест. В окружающей глубокой тишине он прозвучал очень явственно. Я не суеверен, но, признаюсь, испугался. Почему-то подумал о Кэтрин... Стремительно задвинул дверь, дважды повернул рукоятку засовов. Потом начал прислушиваться. В коридоре было тихо. Я слышал только громкие удары своего сердца.
      Прошло немало времени, прежде чем я решился открыть дверь и выйти в коридор. Потом повсюду включил свет, обошел помещения "Атланта". Все было в порядке. Не мог только заставить себя заглянуть внутрь холодильной камеры, где лежит тело Кэтрин. Лишь удостоверился, что наружные засовы двери задвинуты.
      Заснуть уже не смог. Остаток ночи провел у приемника. Внимательно вслушивался в шорох и треск эфира. Иногда начинало казаться, что слышу какие-то голоса, обрывки фраз. Но, вероятно, это были звуковые галлюцинации.
      После завтрака отправился в тамбур. Провозившись несколько часов, отодвинул и вторую задвижку. Третью решил оставить на завтра. Неужели завтра удастся выбраться наружу?
      Вечером принудил себя открыть холодильную камеру... Кэтрин лежит все так же... И часы все идут...
      7 апреля
      Я ничего не могу поделать с третьей задвижкой наружного люка- Словно ее металл стопился с пазом, в который она погружена. Завтра над кратером Арзахель ,. снова взойдет солнце. Первая двухнедельная ночь проходит. Если генерал Першинг вышлет спасательную ракету, Кросби будет здесь 12 или 13 апреля. Значит, еще шесть дней... Но сумеют ли они проникнуть в корпус "Атланта"? Кажется, я уже бессилен сделать еще что-либо для своего освобождения. Разве применить пластик? Но это, вероятнее всего, самоубийство.
      8 апреля
      Сегодня ночью произошло сильное лунотрясение. Толчки были так резки, что корпус "Атланта" изменил положение. Меня сбросило с койки на пол. Лишь благодаря незначительной силе тяжести обошлось без ушибов. Толчки быстро прекратились, и я отправился осматривать повреждения. Корпус корабля выдержал и это испытание. Утечки воздуха из внутренних помещений не было. Но сейсмограф вышел из строя. Пришлось целый день исправлять и настраивать его. Кое-что опрокинулось и разбилось, но, в общем, серьезных повреждений я не обнаружил. А по земным масштабам сотрясение было десятибалльным. Что произошло во время толчков снаружи? Сегодня я весь день был так занят, что даже не пытался орудовать в тамбуре.
      9 апреля
      Толчки повторяются снова и снова. Один был довольно сильным, и сейсмограф опять разрегулировался. Неудачное место выбрал профессор Джеферсон для посадки "Атланта". А может быть, здесь везде так? Толчки могут повредить спасательную ракету на стартовой площадке и делают чрезвычайно опасной саму посадку. Если бы я мог предупредить Кросби! Еще раз сделал попытку наладить один из передатчиков. Безрезультатно... Не хватает многих деталей, а кроме того, я недостаточно силен в радиотехнике. Человек, отправляющийся в такой полет, должен знать абсолютно все... Я не сдал бы экзамен на современного робинзона. И вот результат...
      16 апреля
      Кросби должен прилететь послезавтра или тринадцатого. Меня очень тревожит сейсмичность этого района. Кросби не подозревает о ней. Его ракета после посадки может опрокинуться от толчков. Тогда все они тоже погибнут. Третьей ракеты, готовой к полету в ближайшие месяцы, у Першинга нет. Может быть, было бы лучше, если бы Першинг не разрешил старт спасательной ракеты?..
      13 апреля
      Все эти дни не отходил от радиоприемника. Как он ни слаб, передачи Кросби я уловил бы по крайней мере от середины его пути. Но я ничего не слышу, кроме шороха и треска космоса. Неужели старт спасательной ракеты отложен? Впрочем, Крвсби может вылететь чуть позднее. До конца лунного дня еще девять земных суток...
      17 апреля
      Без перемен... Вероятно, старт Кросби отложен до следующего лунного дня. Першинг хочет лучше подготовить спасательную экспедицию.
      19 апреля
      До конца лунного дня остается трое суток... Я подсчитал, что если аппаратура воздухообмена будет работать так же, как она работала до сих пор, воздуха хватит до середины июня. Вероятно, они там на Земле полагают, что на ближайшее время мы обеспечены всем необходимым. Если не погибли сразу, то можем подождать... Это похоже на генерала Першинга. "Трезвый расчет" у него на первом плане.
      21 апреля
      Мне предстоит провести в "Атланте" вторую лунную ночь. Завтра зайдет солнце. Постараюсь запастись терпением. Тем более, что ничего другого мне не остается. Бросил дежурства у радиоприемника, Кросби не прилетит ночью.
      22 апреля
      Снаружи опять ночь. Почему все-таки Кросби не прилетел? Неужели наш полет сохранен в тайне и Першинг... обманщик?
      24 апреля
      В кратере Арзахель без перемен.
      25 апреля
      Всемогущий творец, неужели час избавления приближается?.. Сегодня, впервые за столько дней, я услыхал по радио человеческий голос. Сначала подумал, что это галлюцинация. Нет, слышимость улучшалась с каждым часом. В сторону Луны с Земли запущен космический корабль. Теперь я уже знаю, что это советская ракета. Я слышал, как космонавты (их двое или трое) разговаривали со своей базой на 'Земле. Видимо, они стартовали сразу, как только ракета была готова к полету. Отчаянные парни!.. Их не смутила даже перспектива посадки на Луну ночью. Я плохо знаю русский, но, кажется, понял, что они собираются прилуниться после третьего окружения. Вероятно, они не знают точного местонахождения "Атланта".
      Теперь не отхожу от приемника. Если бы у меня была возможность предупредить их о сейсмических толчках в районе аварии "Атланта"! Снова - в который раз - проклинаю свою беспомощность в радиотехнике. И как могло случиться, что в числе снаряжения нашей экспедиции не было запасных радиопередатчиков на случай серьезной аварии?
      Извините, генерал Першинг, я слишком плохо думал о вас. Готов был заподозрить, что вы сохранили наш полет в тайне. Разумеется, вы не могли так поступить. Примите мое глубокое извинение...
      26 апреля, 2 ч. ночи
      Советская ракета приближается. Отчетливо слышу все передачи космонавтов. Их трое, как было и нас. Они непрерывно сообщают на Землю результаты наблюдений. Странно только, что они не пытаются установить связь с "Атлантом". Может быть, считают всех нас погибшими? Слышимость стала ухудшаться. Вероятно, "Буревестник", так называется советский корабль, переходит на орбитальный полет и огибает Луну. Через час-полтора я услышу их снова...
      26 апреля, 5 ч. утра
      "Буревестник" один раз уже обогнул Луну. Сейчас он пошел на второе окружение, и я опять его не слышу. Он еще не произвел основного торможения и пролетел над кратером Арзахель на космической скорости. Слышал их радио около 20 минут. Передавались серии цифр, что-то было сказано о кратере Арзахель, но не понял, что именно.
      Меня все больше удивляет и тревожит, что русские космонавты не делают никаких попыток связаться по радио с "Атлантом".
      7 ч. утра
      Советский космический корабль только что пролетел надо мной третий раз. Во время второго пролета русские принимали какие-то инструкции с Земли. Я слышал только краткие реплики их радиста:
      - Понял... Слышу, понял... Благодарю... Товарищи тоже благодарят...
      При третьем пролете они передавали результаты наблюдений. Они сделали какое-то важное открытие на противоположной стороне Луны. Я слышал конец передачи. Кажется, речь шла о извержении нескольких вулканов. Об "Атланте" ни слова...
      7 ч. вечера
      Трудно писать... Вероятно, потому, что сутки не отходил от приемника и ничего не ел... Советская ракета... Какой же я глупец!..
      28 апреля
      Продолжаю записи двое суток спустя. Это были нелегкие дни. Но теперь я собрался с мыслями и снова спокоен, как может быть спокоен человек в моем положении.
      Вчера я узнал, что испытывает моряк, уцелевший при кораблекрушении, когда с вершины одинокой скалы видит дымок далекого судна. Кажется, спасение уже близко, но судно исчезает за горизонтом, и человек снова один среди океана. На корабле не слышали призыва,, даже не видели скалы. Так и со мной...
      Советские космонавты не знают о катастрофе "Атланта". Они выполняли свою задачу - окружение Луны. Они выполнили ее и ушли назад к Земле. Бесполезно писать, что я испытал, слыша, как постепенно затихают в невообразимой дали их голоса. Они улетели к Земле. А я остаюсь тут навсегда.
      Першинг и сенатская комиссия сохранили в тайне полет "Атланта".
      Теперь у меня нет больше надежды. Остается лишь до конца выполнить свой долг.
      30 апреля
      Странно устроен человек. Казалось бы, чего еще ждать? И все-таки жду. Я пришел к выводу, что генерал Першинг поступил правильно. Приоритет космического открытия утверждается в случае возвращения космонавтов, и Першинг еще не предал огласке катастрофу "Атланта" именно потому, что рассчитывает спасти нас сам. Кросби не вылетел в середине апреля из-за технических неполадок. Значит, он вылетит в первой декаде мая, когда солнце снова взойдет над кратером Арзахель. Все очень просто... Сообщи генерал Першинг об аварии "Атланта", русские изменили бы программу полета и попытались бы оказать нам помощь. В случае благополучной посадки "Буревестника" я был бы спасен, но приоритет первой успешной высадки на Луну оказался бы в руках русских исследователей.
      Через десять дней Кросби совершит здесь успешную посадку. Тогда приоритет завоюют американцы. Ради этого стоит подождать, не правда ли, Джон Смит? Тем более, что генерал Першинг имеет все основания считать тебя мертвецом... Как бы там ни было в действительности, это дает луч надежды еще на две-три земных недели. А пока надо продолжать попытки открыть выходной люк..,
      1 мая
      На Земле праздник. В кратере Арзахель без перемен..,
      5 мая
      Все по-прежнему. Проклятый третий засов! Завтра над "Атлантом" взойдет солнце, и снова не увижу его...
      6 мая
      Наступление лунного дня ознаменовалось грандиозными событиями. Сначала катастрофическое лунотрясение... Я еще не уверен, окончилось ли оно. Поэтому тороплюсь сделать необходимые записи. Если то, что произошло, повторится, генерал Першинг может не спешить с- высылкой спасательной ракеты.
      Лунотрясение началось в восемь тридцать пять по нью-йоркскому времени. Именно в этот момент над гребнем кратера Арзахель должно было появиться солнце. Сначала я почувствовал несколько небольших толчков, к которым уже привык за последние недели. Я даже не сделал попытки ухватиться за что-нибудь. Не мог же я предполагать, что произойдет дальше. А произошло следующее. Корпус "Атланта" получил такой удар снизу, что был сорван со своего места. Вероятно, корабль подбросило на несколько метров вверх. Во время броска он перевернулся, с огромной силой ударился обо что-то и покатился вниз.
      Меня закружило, как в гигантской центрифуге. Сильнейшие удары следовали один за другим. Казалось, корпус корабля катится с уступа на уступ вместе с лавиной. камнепада. Пол и потолок кабины с дьявольской скоростью менялись местами, незакрепленные предметы кружились в бешеном водовороте. Меня било о стены, о пол и потолок и в конце концов вышвырнуло в коридор. Там я ухитрился поймать руками одно из креплений, но в этот момент последний ужасающий удар обрушился на остатки "Атланта", послышался скрежещущий треск, свет погас - и наступила тишина. "Атлант" лежал теперь на боку, пол и потолок кабины стали стенами.
      Я был уверен, что случилось непоправимое и услышу угрожающий свист воздуха, покидающего внутренние помещения ракеты через проломы в корпусе. Однако вокруг царила тишина. Я попытался встать на ноги. Тело ныло от ударов, которые я только что испытал. Если бы не шестикратно меньшая сила тяжести, едва ли я отделался бы так легко...
      Прислонившись к стене, я ждал новых сейсмических ударов. Но их не было. Нащупывая уцелевшие поручни, я отправился искать фонарь. Нашел его, включил... Снова повсюду царил хаос. Приемник и сейсмограф разбило вдребезги. Стрелка аппарата воздухообмена отскочила на несколько делений к красной черте: то ли результат.. ударов, испытанных "Атлантом", то ли началась утечка воздуха... Однако аппарат воздухообмена продолжал работать и аварийные аккумуляторы уцелели. Это давало кое-какие шансы.
      Я включил освещение и торопливо закончил осмотр. Корпус "Атланта", по-видимому, выдержал удары. Оставалось осмотреть наружный люк. Дверь, ведущую в тамбур, удалось отодвинуть без труда.
      Меня чуть не сбило с ног. Воздух со свистом устремился из внутренних помещений корабля. Очевидно, утечка через выходной люк резко усилилась. Я поспешно отступил назад в коридор. Одел легкий скафандр и шлем и снова вернулся к тамбуру. Нагнулся к выходному люку. Теперь он находился почти в полу тамбура. Узкий луч ослепляюще яркого света скользнул по рукаву скафандра. Меня словно пронизало электрическим током. Сомнений не было; крышка выходного люка отошла, и снаружи в тамбур проникал солнечный свет.
      Я приподнял шлем и сделал осторожный вдох. Воздух в тамбуре был разрежен, как на вершине Эвереста, и обжигающе холоден. Отчетливо слышался свист. Воздух рвался наружу. Поспешно опустив шлем и проверив, плотно ли закрыта дверь во внутренние помещения "Атланта", я повернулся к выходному люку. Беглый осмотр сразу объяснил, что произошло. Третья задвижка, которую мне так и не удалось открыть, лопнула при ударах, испытанных "Атлантом". Выход был открыт. Легкий скафандр давал возможность пробыть в холоде безвоздушного пространства около трех минут. Правда, он не был надежной защитой от радиации, но я не стал терять времени,: налег на ручной рычаг выходного люка. Крышка медленно отошла в сторону. Воздух, устремившийся из тамбура, чуть не вытолкнул меня наружу. Я едва успел ухватиться за края люка. Опустившись на колени, просунул голову в люк.
      Яркий фиолетово-белый свет ослепил. Пришлось зажмурить глаза и опустить защитный светофильтр шлема. Потом я осторожно приоткрыл глаза...
      Черно-белые уступы каменистых плато, за ними - зубчатый серебристо-синий хребет. Нестерпимо сияющий диск в темном, усыпанном звездами небе. Глубокие трещины чернели на блестящей поверхности гигантских каменных ступеней. Из трещин поднимались к звездам клубы перламутрово-зеленоватых паров... Картина была так фантастична, что мелькнула мысль о галлюцинации... В то же время я отлично понимал, что должен спешить. Если все это не бред, через несколько минут скафандр перестанет служить защитой. Надо скорее захватить доказательства, что я выходил наружу.
      На четвереньках я выбрался через люк. Сквозь эластичную ткань скафандра почувствовал коленями и ладонями шероховатую каменистую поверхность. Осторожно поднялся на ноги. Мелькнула парадоксальная мысль, что первые шаги человека Земли в лунном мире - лишь повторение его первых шагов на Земле...
      В кармане скафандра был геологический молоток. Я вытащил его и, перепрыгивая через небольшие трещины, бросился к подножию ближайшего уступа. Уступ был сложен стекловатой зеленой массой, напоминающей земную лаву. Размахнувшись, я ударил молотком по зеленой скале. Молоток скользнул и отскочил. Я ударил сильнее. Удалось отколоть небольшой образец, но сам я, не рассчитав силы удара, отлетел на несколько метров от скалы и едва устоял на ногах. :
      Куда девался отбитый образец?
      Глаза уже слепнут от яркого света, блеска скал. А рядом непроглядная чернота теней. Свет и тьма, и зияющие трещины под ногами. Может, камень попал в одну из трещин?
      Нет! Вот он... Наконец-то!
      Я чувствовал, что мое время истекает. Пронзительный холод уже сковывал движения.
      Подхватив кусок камня, я устремился к спасительному отверстию люка. Подбегая к "Атланту", успел разглядеть, что сигарообразный корпус ракеты привалился к небольшому уступу. Дальше за уступом угадывалось понижение или обрыв, но там все тонуло во мраке. Лучи I солнца еще не проникли туда. Мне очень хотелось гля нуть, что находится там, за этим уступом, но я чувствовал, что еще несколько секунд и уже не смогу двигаться. Прижимая к груди камень, нырнул в люк, включил аппарат продувки тамбура. Не дождавшись конца продувки, отодвинул дверь, ведущую в коридор, торопливо сбросил ледяную ткань скафандра. Ощущение теплоты почти лишило сил. Я лежал на полу коридора, упиваясь окружающим теплом.
      Отдохнув, принялся растирать руки и ноги, онемевшие от холода. Кажется, обошлось без серьезного обмо рожения, но было ясно, что легкий скафандр не сдал экзамена. Я пробыл снаружи всего около минуты.
      Проверив, хорошо ли закрыта дверь в тамбур - последний щит, заслоняющий меня от холода и пустоты, я стал разглядывать принесенный образец. Без сомнения, это была застывшая лава какого-то неизвестного на Земле вида. В лупу удалось, разглядеть мелкие блестящие кристаллы, заключенные в плотной стекловидной массе. Что это были за кристаллы?.. Неужели алмазы?
      Первый попавший в мои руки образец лунной лавы ничем не напоминал базальты - наиболее распространенные лавы Земли. Я разыскал кусочек земного базальта, извлеченный из глубокой скважины на дне Тихого океана. Эту частицу Земли профессор Джеферсон заставил нас захватить с собой "на счастье", как сувенир. Вот они лежат теперь рядом на столе - черная пузырчатая лава Земли и светло-зеленая, блестящая, стекловидная лава Луны. Что у них общего, и что их отличает? Чтобы ответить на этот вопрос и на тысячи вопросов еще, надо одеть тяжелый выходной скафандр и отправиться в неведомый мир, лежащий за стальными стенами "Атланта".
      6 мая (вечер)
      Сейсмические толчки больше не повторялись... Целый день я был занят подготовкой первого лунного маршрута. Утренняя вылазка лишила меня приблизительно одной пятой запаса воздуха.
      Строго говоря, есть два пути. Первый - не покидать "Атланта", задраить люки и ждать прилета Кросби. С оставшимся запасом воздуха, вероятно, удалось бы протянуть до середины июня. Второй путь - совершить два или, быть может, даже три выхода в лунный мир. В этом случае воздуха хватит лишь до конца этого лунного дня, то есть до восемнадцатого-девятнадцатого мая. Впрочем, из двух возможных решений этого уравнения лишь одно имеет смысл. Второе бессмысленно. Поэтому завтра отправляюсь в первый маршрут. Я уже тщательно продумал план. Обследую ближайшие окрестности того места, где сейчас лежит "Атлант". Попробую найти пункт прилунения и установить причины аварии. Кое-какие мысли на этот счет у меня уже есть, но их необходимо проверить. Возьму пробы газов, которые выделяются из трещин плато. Может быть, повезет и смогу наблюдать лунотрясение. Бортовой журнал оставляю в своей кабине на случай, если не вернусь.
      7 мая, 7 ч. утра
      Ухожу... Со мной запас воздуха на двадцать пять земных часов. Дорогой Кросби, если не приду до 8 ч. утра 8 мая, не ищи... Здесь у тебя будет множество дел поважнее...
      НА ЗЕМЛЕ
      Генерал Першинг раздраженно постучал кончиками лакированных ногтей по стеклу широкого стола.
      - Профессор Джеферсон? Гм... Ну хорошо. Передайте, что я... с удовольствием... побеседую с ним... Да-да, у себя в кабинете.
      Генерал сосредоточенно потер полные розовые щеки и отложил телефонную трубку.
      Дверь кабинета распахнулась.
      - Уважаемый генерал,- срывающимся голосом начал еще с порога профессор Джеферсон.- Я просто не верю ушам, я...
      - Доброе утро, дорогой профессор,- перебил Першинг, встречая гостя на середине своего огромного кабинета.- Рад вас видеть...
      Он поймал маленькие мягкие руки профессора и принялся трясти их, не отрывая пристального взгляда от его худого горбоносого лица и взъерошенных седых бровей.
      - Да-да, и я тоже, генерал,- продолжал профессор, торопливо избавляясь от цепких рукопожатий Першин-га.- Однако...
      Держа профессора под руку, генерал провел его к столу.
      - Прошу садиться... Разрешите узнать, как ваше здоровье?
      - Не о нем пойдет речь, генерал. Но, если угодно, могло быть лучше, гораздо лучше, если бы не странные новости...
      - Новости?..
      - Разумеется. Разве старт "Атланта-2" не отложен? Генерал чуть заметно поморщился, словно почувствовал прыщик на конце языка.
      - Гм... Видите ли, профессор, не совсем так...
      - Нет! Значит, меня... обманули.
      - Вам что-то передали... не совсем точно...
      - Очень рад... Когда он стартует?
      - Стартует? Какой старт вы имеете в виду, дорогой профессор?
      - На Луну! На Луну, черт побери! В кратер Арзахель, где, как вам хорошо известно, уже три недели находится "Атлант-1", от которого нет известий. Да что вы на меня так глядите, словно сами только что упали с Луны?
      Генерал Першинг нервно откашлялся:
      - Разве специальный помощник министра доктор Эндрью Паап вам не объяснил...
      - А я не стал его слушать; парадом, извините, командуете вы, генерал.
      - Ну... не совсем. Решает сенатская комиссия, Я только советник и дисциплинированный солдат.
      - Генерал Першинг, дорогой мой, это можете объяснять журналистам. Я-то знаю, как обстоит дело.
      - При чем здесь журналисты, профессор. Полет "Атланта" сохранен в тайне, и не далее, как вчера, сенатская комиссия подтвердила особую секретность операции.
      - Зачем? Со дня на день и так все станет известно.
      - О-о!- в бархатистом голосе генерала прозвучало осуждение.- О-о! Не разделяю вашего взгляда, профессор.
      - Так что случилось, в конце концов? Вы получили известия от экипажа "Атланта"?
      - Увы, не получили, и убежден, что уже никогда не получим... С "Атлантом-1" произошла авария. А что такое авария первого космического корабля на планете, лишенной атмосферы, вы, конечно, представляете, профессор.
      - Это одно из многих предположений, мы уже обсуждали его. Может быть другое - отказало радио. Могут быть иные варианты. В конце концов и при аварии кто-то мог уцелеть...
      - Вы неисправимый оптимист, дорогой профессор!
      - Не шутите, генерал. На "Атланте" трое ученых, трое американцев, черт побери. Им необходимо оказать помощь. Планы предусматривали...
      - Не всякий план удается реализовать... "Атлант" тоже не смог выполнить намеченного плана. Обстоятельства, дорогой профессор... Они-то и заставляют нас поступать несколько иначе.
      - Объясните, наконец, что произошло?
      - Это тайна, но вам могу кое-что сказать. Два дня назад мы получили точные сведения, что русские в конце апреля планируют облет Луны...
      - Превосходно...
      - Позволю себе не разделить вашего мнения. По нашим данным, русские собирались осуществить высадку па Луну в середине этого года. Как вам известно, мы рассчитывали их опередить. В этом основная цель операции "Атланта". Американский флаг должен взвиться на Луне первым. В нашем распоряжении было два космических корабля класса "Земля - Луна". Третий усовершенствованная модель - будет готов только через год. Я имею достоверные сведения, что конструкция советских ракет уже позволяет им совершить посадку на Луну и обратный взлет. Однако русские не торопятся с высадкой. По только что полученным сведениям, они перенесли ее на середину будущего года. Хотят действовать наверняка. Но в случае необходимости они могут совершить посадку на Луну хоть сейчас. Могут... Вы меня поняли?..
      - Разумеется! Неплохо... Хотите, чтобы спасательную экспедицию организовали русские? А тем временем еще раз подвергнуть проверке механизмы "Атланта-2"... Чтобы тоже действовать наверняка. Об этом стоит подумать, генерал...
      Першинг покраснел и беспокойно зашевелился в кресле:
      - Вы несколько поторопились с выводами, профессор. Разумеется, я не имел в виду ничего подобного. И меньше всего хотел бы втянуть в это дело русских. Если, "Атлант" разбился и девятьсот девяносто девять шансов из тысячи, что это так, а русские сядут в кратере Арзахель удачно... Вы представляете? Подумайте о реультатах... О политическом резонансе...
      - Не вижу ничего зазорного, генерал. Новое не обходится без жертв... А Шервуд и его спутники, живы они или погибли,- уже герои...
      - Разумеется. И когда-нибудь соорудим им памятник. Но я предпочитал бы иметь дело с живыми героями, профессор. Героями, которые возвращаются и докладывают, что американский флаг водружен на Луне. "Атлант-2" - последний шанс этого года. Мы не можем рисковать ради... э-э... любви к ближнему, профессор. После неудачи "Атланта-1" многое надо проверить. Подполковник Кросби полетит, но полетит... немного позднее... Так, чтобы успеть опередить высадку русских... Скажем, через полгода... Как видите, полет "Атланта-2" перенесен ради успеха операции... Это тяжело, но это вызвано высшей необходимостью. Этого требует престиж страны. Вы поняли меня, профессор?..
      Ошеломленный Джеферсон молчал.
      Генерал в течение нескольких минут внимательно наблюдал за окаменевшим лицом собеседника.
      - Надеюсь, поняли,- резюмировал Першинг, вставая.- Я тоже хорошо понимаю вас,- продолжал он, кладя руку на плечо Джеферсона,- Джон Смит - ваш ученик... Однако новое не обходится без жертв, это вы превосходно сказали.
      - Но как же они,- прошептал старый ученый, не делая попытки подняться и еще ниже опуская голову,- как же они все: Шервуд, и Кэтрин Миле, и Джон?..
      Генерал чуть заметно покачал головой, медленно обошел вокруг стола, опустился в кресло, взял сигару.
      Джеферсон сжал голову тонкими жилистыми руками и сидел не шевелясь.
      Генерал прикурил от лучей статуи Свободы - серебряной зажигалки, стоявшей у него на столе,- потом сказал:
      - Ведь они знали, на что идут. И мы с вами знали, профессор. Полет "Атланта-1"-это разведка. Разведка боем. И она показала, что операцию надо подготовить лучше. Вот мы и подготовим... Послать сейчас "Атланта-2" на Луну авантюра.
      - Значит, и полет "Атланта-1" был авантюрой,- прошептал Джеферсон не поднимая головы.
      - Разумеется, мы рисковали. В вопросах престижа риск неизбежен. Нас оправдывает то, что мы не знали планов русских. Если бы была уверенность, что они ограничатся лишь облетом...
      Джеферсон тряхнул головой и вскочил с кресла. Опершись руками о край стола, он наклонился к самому лицу генерала и закричал:
      - Это обман, отвратительный обман, и никакими фразами, слышите, Першинг, никакими фразами его не оправдать. Мы обманули их: Шервуда и других. И обманываем теперь свою страну и весь мир, сохраняя в тайне то, что случилось. Это надо прекратить, сейчас же, немедленно...
      Генерал поспешно отодвинулся. Брезгливо поглядывая на профессора, достал тонкий батистовый платок; вытер рукав кителя, на который попали брызги слюны.
      Джеферсон продолжал кричать об обмане, героизме, долге, о том, что наука принесена в жертву политике...
      Генерал не слушал. Он смотрел в искривленное злобой и болью лицо старого ученого и думал о том, что все это - тоже фразы... Два месяца назад Джеферсон сам настаивал на ускорении старта первой ракеты. А теперь... До чего трудно работать с этими неврастениками из Консультативного совета. Ни один не хочет понять, что в конце концов все они лишь технические исполнители тех больших и важных планов, которые рождаются здесь, в Управлении космонавтики... Однако довольно, надо "приземлить" милейшего профессора.
      - Все это, вероятно, в какой-то степени справедливо,- тихо сказал генерал, когда Джеферсон на мгновение остановился, чтобы перевести дыхание.- Но поймите, решение уже принято и нам с вами остается только как можно лучше выполнить его. Я был уверен, что господин Паап объяснил вам положение... Сегодня утром президент утвердил рекомендации сенатской комиссии...
      - Я сейчас же еду к президенту, я...- перебил профессор.
      - Повторяю, утвердил рекомендации,- чуть повысил голос Першинг.- Операция "Атлант" будет сохранена в тайне. Пока... Русские не должны узнать или догадаться, что на Луне лежат обломки нашего "Атланта". Если слухи просочатся и это ускорит действия русских,- последствия будут самые плачевные... Для всех нас, дорогой профессор. И, раумеется, в случае любой газетной шумихи последует официальное опровержение... Это вполне естественно... давайте кончим на этом наш малоприятный разговор. Право, жизнь складывается не из одних неприятностей... Вот, например, вчера я слышал, что ваша кандидатура как будто выдвинута в Национальную академию. Прошу принять мои сердечные поздравления, ведь ваше избрание гарантировано...
      - Оставьте, Першинг...- начал Джеферсон, но осекся и, схватившись рукой за грудь, тяжело опустился в кресло.
      Генерал поспешно позвонил.
      - Воды и доктора, быстрее,- сказал он выросшему на пороге адъютанту.Профессору плохо.
      - Ничего не надо,- пробормотал старый ученый, поднимаясь.- Ничего... Я поеду... к президенту...
      - Может быть, сначала к врачу,- уговаривал Першинг, под руку провожая профессора до дверей кабинета.- Видите, как вредно вам волноваться... Вы не бережете себя... Всего хорошего. И, пожалуйста, не забудьте о нашем разговоре... Проводите, адъютант.
      Когда дверь бесшумно закрылась за профессором, генерал вздохнул, вытер платком влажный лоб и медленно возвратился к столу. Присев на подлокотник кресла, в котором только что сидел Джеферсон, генерал потянулся к телефону.
      - Соедините меня с канцелярией президента,- сказал он телефонистке.- А впрочем, нет, не надо...
      "Сейчас он, конечно, поехал домой, этот шумный старый болтун Джеферсон,думал Першинг, откладывая трубку.- А дома он станет взвешивать... Колебаться... Ведь ему не терпится стать академиком. Что ж, может, и будет... Может..."
      В КРАТЕРЕ АРЗАХЕЛЬ
      8 мая, 6 ч. утра
      Только что возвратился из маршрута: двадцать три часа провел за пределами "Атланта" в почти абсолютной пустоте лунной атмосферы. Я не оговорился. Она есть, эта атмосфера, но она разрежена настолько, что приборы с Земли ее не улавливают. В ее составе углекислота и немного паров воды, водород, метан и еще какие-то газы, состава которых пока не смог определить. Наружный скафандр выдержал испытание. Это один из немногих по-настоящему хорошо сделанных предметов снаряжения нашей экспедиции. Правда, он несколько громоздок (я с трудом выбрался в нем через выходной люк), но надежен, и на Луне его вес не превышает веса взрослого человека в земных условиях.
      Я начал записи с похвалы скафандру; лишь благодаря ему смог увидеть и узнать все то, что увидел и узнал в часы первого маршрута.
      Времени остается мало. Необходимо торопиться, тем более, что "Атлант" уже не является надежным убежищем. Я имею в виду не воздух, запасы которого в мое отсутствие сильно сократились, а совсем, совсем другое...
      Выбравшись вчера наружу, я начал с осмотра площадки, на которой лежит "Атлант"...
      Джон Смит, дружище, на Луне тебе повезло дважды. Провидение, вопреки здравому смыслу, не только сохранило тебе жизнь в момент катастрофы, оно каким-то чудом удержало позавчера останки "Атланта" там, где они покоятся сейчас. Благодаря этому ты получил возможность увидеть лунный мир...
      "Атлант", вернее, его носовая часть, где находятся кабины, лежит на самом краю пропасти. Во время последнего лунотрясения корпус ракеты был сброшен сюда с плато, на котором Шервуд пытался совершить посадку. Перескакивая, словно пустой бочонок, с уступа на уступ, "Атлант" летел и катился не менее полутора миль. Вмятины в корпусе - следы этой Голгофы. Где-то на середине пути корпус корабля переломился. Ступень ракеты, которая должна была возвратить "Атланта" к Земле, оторвалась и пошла своим путем. Я не нашел ее следов. Вероятно, она уже там - в той пропасти, где рано или поздно найдет могилу "Атлант".
      Что это за пропасть? Поперечник ее около мили. Глубину не смог определить. Лучи Солнца не проникают внутрь, там все тонет в кромешной тьме. Сноп света моего рефлектора бессилен пробить ее. Стены пропасти гладки и отвесны. Снизу вместе со струями газов поднимается отчетливый поток тепла: если долго всматриваться в глубину, можно разглядеть едва различимые багровые отсветы. Вероятно, это кратер гигантского вулкана и внизу на огромной глубине пульсирует еще не остывшая лава. "Атлант" зацепился за выступ скалы на краю кратера. При следующем лунотрясении небольшого толчка будет достаточно, чтобы сбросить останки корабля вниз... Тогда исчезнут последние следы нашей высадки на Луне... .
      Правда, остается еще американский флаг, который Першинг приказал поднять над местом прилунения... Но, во-первых, не могу вспомнить, куда его засунул, а во-вторых, долго ли он провисит тут, в этом краю вулканов и лунотрясений...
      Если "Атланту" суждено исчезнуть в недрах Луны, попробую сохранить хоть тело Кэтрин, бортовой журнал и кое-что из уцелевшего оборудования. Невдалеке в уступе плато есть глубокие пещеры. Извилистые ходы, проложенные струями вулканических газов, уходят на неведомые глубины. В пещерах температура гораздо выше, чем на поверхности планеты, и давление газов составляет около одной сотой земного. С глубиной давление увеличивается. Я перенесу в одну из пещер все, что удастся, а также оставшиеся баллоны с кислородом, немного продовольствия. Отмечу вход надписью. А когда в моем распоряжении останется кислорода всего на одни сутки, я уйду по этим ходам в глубину пещер. Буду идти вперед, пока хватит сил и кислорода...
      Но все это произойдет еще не так скоро, если, конечно, планов не изменит следующий сейсмический толчок... Я очень устал во время маршрута, а на отдых сейчас нет времени. За работу... Записи продолжу завтра,
      9 мая (вечер)
      Последние часы, которые провожу на борту "Атланта". Пришлось много раз открывать и закрывать выходной люк. Давление воздуха внутри корабля сильно упало. Сейчас оно почти такое, как на вершине Эвереста. Двигаться без кислородной маски трудно.
      Тело Кэтрин вчера перенес в пещеру. Там же поместил запасной скафандр, кое-какие приборы, сейсмограммы, баллоны с кислородом, немного пищи и воды в термосах. Температура в этой части пещеры минус сорок по Цельсию. Все-таки не то, что в тени на поверхности. В обрыве плато у входа в пещеру высек несколько слов:
      Земля... "Атлант", наши имена и дату прилунения... Флага так и не нашел. И уже не остается времени специально искать его..
      Удивительны эти лавы внутренних вулканов в кратере Арзахель! Они очень прочны и вязки... Все пространство, которое удалось осмотреть, сложено ими. По составу они немного напоминают кимберлиты и перидотиты породы очень глубоких слоев Земли. Если большинство здешних вулканов похожи на вулканы кратера Арзахель, получается, что строение лунной поверхности соответствует строению глубоких зон нашей родной планеты. Содрав с Земли ее наружные слои - кору и часть мантии,- вероятно, удалось бы увидеть то, что можно наблюдать в лунных цирках.
      Мой учитель профессор Джеферсон заблуждался, когда утверждал, что мы встретим базальты. В кратере Арзахель я не видел ни одной породы, похожей на земную.
      А какой тут простор для геолога... Все обнажено, все видно. Чудовищные наслоения зеленоватых лав и пласты вулканических пеплов, огромные трещины с рудными жилами. Сокровища лежат прямо на поверхности. В трех милях от "Атланта" в стенах древнего полузасыпанного кратера я видел гнезда чистой платины. Немного дальше в обрыве -огромное грибообразное тело какого-то неизвестного мне розового минерала с металлическим блеском. Я уже проверил: в этом минерале много кобальта. Мелкие кристаллы алмазов попадаются на каждом шагу. В трещинах, из которых выделяются газы, блестят и переливаются в солнечных лучах удивительные минералы. Они образуют сростки разноцветных кристаллов самых причудливых форм и оттенков. Большинство минералов мне не известны.
      Во время первого маршрута я сначала пробовал отбивать образцы. Потом бросил. Бесполезно... Несколько наудачу отколотых образцов не дадут представления... Да и зачем мне они? Участники будущих экспедиций изучат все шаг за шагом. А я, первый разведчик, смогу оставить в наследство будущим исследователям лишь несколько отрывочных записей...
      Месяца мало, чтобы описать то, что я видел за последние дни. А кислорода осталось на четыре-пять земных суток. Не хватит даже до захода солнца... Но, конечно, пе жалею, что сократил свое время, вырвавшись из стен "Атланта". О нет! Минувшие два дня и то, что еще впереди, стоят целой жизни... Я не позволяю себе думать сейчас о Земле. Оставлю это на самые последние минуты...
      Теперь уже не верю в спасение. Четыре земных дня - все, что осталось. А может быть, пять... Удивительно, как сбивчивы мысли. Вероятно, от недостатка кислорода... Надо бы поспать немного: не спал трое суток.
      Надеюсь, сегодня толчков еще не будет... Я уже заметил, лунотрясения происходят чаще в начале и в конце лунного дня.
      "Атланту" просто не повезло. Кратер Арзахель встретил его дневным лунотрясением в самый момент прилунения. Сильнейшие толчки подбросили корабль вверх, когда его стабилизаторы коснулись поверхности планеты. Можно ли было предполагать такое совпадение? Посадка без предварительных облетов и тщательного исследования с круговых орбит была безумной авантюрой, генерал. Ее цена - наши три жизни...
      10 мая (утро)
      Ночлег над пропастью. Хотелось сберечь кислород в баллонах скафандров, поэтому провел ночь в "Атланте". Впрочем, в моем положении риск почти ничего не означает. Ухожу... Бортовой журнал оставлю в пещере возле тела Кэтрин. Может быть, за эти часы не произойдет лунотрясения? Тогда вернусь сюда еще раз - сделать записи и немного отдохнуть без скафандра. Ну, а если в мое отсутствие лунотрясение будет,- прощай, наш "Атлант". Прощай, дружище Шервуд, ты стал неотъемлемой частью "Атланта", и я равно бессилен помочь вам обоим.
      12 мая по земному времени (вечер)
      Лунотрясение захватило меня у подножия внешнего кольцевого хребта. Первый удар был не очень сильным. Часть хребта беззвучно осела, распалась на огромные глыбы и рухнула вниз в долину; поднялись клубы серебристой пыли. Завеса пыли начала разрастаться, скрывая уступы плато, черные щели трещин, зубцы скал. Я ускорил шаги, но новый толчок бросил меня на камни. Второй обвал произошел совсем близко. Резкие колебания почвы не давали подняться. Надвинулась туча пыли, скрыла скалы и звезды. Только солнечный диск едва просвечивал сквозь густую мглу.
      Ориентируясь на солнце, я попытался выбраться обратно на плато, но не узнавал мест, по которым только что прошел. Глубокая расселина перегородила путь. Пришлось долго идти вдоль нее. Вероятно, я отклонился в сторону. Когда удалось выбраться из пылевого облака, я оказался на плоской каменистой равнине, иссеченной глубокими трещинами. Странные скалы окружали равнину. Они были словно окаменевший лес, изуродованный ураганами. Вдали блестели на солнце высокие, острые пики.
      Я начал соображать, в какую сторону идти, чтобы возвратиться к "Атланту". Впрочем, я почти не сомневался, что неизбежное уже произошло... Прикинув путь по солнечному компасу, двинулся вперед, как вдруг...
      Сначала я принял их за струи газов, которые во многих местах вырывались из трещин скал. Потом мелькнула мысль, что сплю и вижу сон... Однако я не спал, и это не могло быть галлюцинацией... Зеленоватые полупрозрачные грозди, похожие на связки детских шаров, поднялись из недалекой расщелины и плавно поплыли ко мне. Они плыли как воздушные шары или мыльные пузыри, чуть колеблемые легким дуновением ветра. Но ветра не было и не могло быть. Неподвижная пустота разряженной до предела лунной атмосферы простиралась вокруг.
      Одна связка зеленых шаров плыла прямо навстречу, другие отклонились в стороны, словно намеревались окружить меня.
      Еще не уверенный, живо ли то, что парит в пустоте, я невольно подумал об оружии... В списке экспедиционного снаряжения его не было... "Атлант" летел к мертвой планете...
      Кажется, я не испугался, но дрожь пробежала по телу... Гроздь медленно приближалась. Когда расстояние сократилось до нескольких метров, ее движение замедлилось. Теперь я мог хорошо рассмотреть ее. Вблизи она напоминала кисть гигантских виноградин, каждая размером с большой арбуз. Зеленые полупрозрачные виноградины, круглые и удлиненные, плотно прилегали друг к другу и, казалось, чуть пульсировали. Внутри них вспыхивали и гасли неяркие флуоресцирующие искры; а может быть, это солнечные лучи отражались от блестящей эластичной поверхности виноградин.
      Я сделал шаг навстречу, и зеленая гроздь застыла на месте, словно изучая меня. Без сомнения, отдельные "виноградины" пульсировали, темнели и снова светлели, раздувались и опадали, словно гроздь дышала в пустоте. Я оглянулся. Остальные грозди медленно приближались сзади.
      Неужели я привлек их внимание? И что это - минеральная форма жизни, рожденной вулканическим теплом, или нечто, чего мой земной разум понять не в состоянии?.. Я взмахнул рукой, и этот жест словно потревожил ближайшую гроздь. Она дрогнула, начала пульсировать сильнее, потом поднялась вверх и медленно поплыла прочь. Я последовал за ней. Она поднялась еще выше, но не ускорила движения. Казалось, существовал какой-то невидимый барьер, дальше которого наше сближение было невозможным.
      Остальные грозди тоже не пытались сократить расстояние, разделявшее нас. Они парили в пустоте не отдаляясь, но и не приближаясь. Изменив направление, я двинулся в сторону другой грозди. Я шел и шел по каменистой равнине, но, кажется, не приблизился ни на шаг. Либо колония зеленых шаров удалялась так плавно, что движение было незаметно, либо... либо все это было галлюцинацией?..
      Потом произошло самое поразительное. Две грозди сблизились. Фиолетовое пламя сверкнуло между ними, и одна гроздь исчезла, словно поглощенная другой. Уцелевшая гроздь раздулась, потемнела, потом стала ярко-оранжевой и, раскачиваясь как маятник, быстро поплыла прочь. Вскоре она скрылась в лабиринте исковерканных скал.
      Последняя гроздь продолжала висеть неподвижно. Я направился было к ней, но и она шевельнулась, начала быстро пульсировать и вдруг нырнула в ближайшую расщелину. Когда я добрался до расщелины, гроздь была уже далеко внизу. В темноте она светилась неярким розовато-перламутровым светом. Свет постепенно мерк,- верно, она уходила все ниже и ниже. Наконец он погас совсем.
      Лишь спустя много часов мне удалось добраться до площадки, на которой лежал "Атлант". По пути я заглядывал во все более широкие расщелины. Из некоторых поднимались клубы паров, шли потоки тепла, но повсюду царил непроглядный мрак. Зеленых гроздьев ни над поверхностью, ни в глубине расщелин видно не было.
      Занятый мыслями о поразительном и загадочном явлении, я, кажется, даже не очень удивился, заметив вдали серебристый корпус "Атланта". Корабль лежал на прежнем месте. Значит, лунотрясение в этой части кратера было не особенно сильным.
      Теперь пишу все это, сидя в своей кабине. Воздух внутри корабля очень разрежен. Стрелка прибора воздухообмена уже перешла красную черту. Но если не делать резких движений, можно обходиться без маски. Ночь проведу здесь. Этим сохраню еще немного кислорода в баллонах скафандров. Конец приближается, но, странно, я почти не думаю о нем... И уже ничего не жду. Только прилет Кросби мог бы... Впрочем, нет, не надо об этом...
      Загадочные грозди... Что это может быть?.. Неужели жизнь?! Разгадка скрыта на глубине... Завтра, захватив последние литры кислорода, пойду туда. Дышать трудно... Эх, Першинг, Першинг...
      13 мая (утро)
      Это была трудная ночь. Засыпал и просыпался от удушья... Глотнув кислорода, снова засыпал на несколько минут. Недостаток воздуха еще раз спас жизнь. Вернее, оттянул конец. Если бы спал крепко, не услышал бы первых толчков. Почувствовав толчки, встал, одел скафандр и решил выйти посмотреть, что происходит снаружи.
      Было три часа утра по нью-йоркскому времени. Странно защемило сердце. Я не торопился, но был уверен, что покидаю "Атлант" навсегда. Уже в скафандре прошел в центральный салон, взял бортовой журнал. Оглядевшись в последний раз, увидел на столе кусок земного базальта. Опустил его в карман скафандра. Снова дрогнул корпус корабля. Толчки продолжались. Я прошел в выходной тамбур, плотно закрыл за собой внутреннюю дверь. Вышел наружу.
      В черном небе пылало фиолетово-белое мохнатое Солнце, а над зубцами далекого хребта висел огромный тонкий серп, зеленоватый посредине, окаймленный нежной голубой оторочкой. Над кратером Арзахель, над останками "Атланта" рождалась Земля...
      Я протянул к ней руки и почувствовал, что... плачу. Слезы бежали из глаз под стеклом шлема, и я не мог отереть их.
      Невыразимая боль стиснула грудь, и в то же время я был счастлив счастлив, что вижу Землю. Что увидел ее еще раз... Я не мог оторвать от нее взгляда. Под прозрачной пеленой атмосферы в разрывах облачных масс угадывал знакомые очертания земных континентов. Белое пятно Антарктиды, темные просторы океанов, зеленоватый выступ Южной Африки. Америка была во тьме. День еще не пришел туда...
      Сколько я так стоял, не знаю. Я смотрел на Землю и вспоминал... давно минувшие годы и недавние месяцы, вспоминал детство и войну, погибших друзей и подготовку к полету. Вспоминал уголки, в которых довелось побывать, и города, на которые пришлось сбрасывать бомбы. Кажется, вся жизнь прошла передо мной за эти минуты... Скалы вздрагивали от сейсмических толчков, а я стоял и смотрел на свою Землю. И не мог насмотреться...
      Последний толчок был наиболее сильным. Я едва удержался на ногах. Обернулся к "Атланту" и... громко вскрикнул... Площадка за моей спиной была пуста. "Атланта" не было. Я подбежал к краю пропасти. Долго вглядывался вниз. Чернота внизу временами чуть багровела. Где-то там далеко сейчас плавился корпус "Атланта"...
      13 мая. 9 часов вечера по часам Кэтрин
      Я еще жив. Как странно!.. Кэтрин и Шервуд давно умерли. Наш "Атлант" исчез навсегда. А я живу... Пишу эти строки, сидя у входа в пещеру. Ярко светит солнце. Палящий жар лучей ощущаю сквозь теплоизолирующие оболочки скафандра. Над зубцами хребта висит голубовато-зеленый серп Земли. Вокруг россыпь звезд.
      Люди, вы глядите сейчас на небо, на серебристый диск, взошедший над темными вершинами елей. Неужели никто из вас не догадывается, что оттуда, с далекой Луны, из каменистой пустыни устремлен на Землю человеческий взгляд? Неужели они все скрыли от вас? Бессмысленная несправедливость...
      Сегодняшний поход был неудачным. Я попытался, проникнуть в глубину пещер по одному из ходов. Вскоре ход сузился настолько, что дальнейшее движение стало невозможным. Мой скафандр слишком велик. Исследовал второй ход. Тоже неудача - уже вблизи от центральной пещеры он превратился в вертикальную шахту. Вероятно, не удастся проникнуть глубоко в эти пещеры в тяжелом скафандре. Впрочем, мое время истекает. Кислорода осталось на сутки с небольшим.
      14 мая. Утро
      Вчера остановились мои часы. Теперь, чтобы узнать время, я подхожу к камню, на котором лежит Кэтрин. Ее руки сложены на груди. Часы на левой руке еще идут. Я мог бы снять их, но для этого надо открыть прозрачный футляр, в котором заключено тело. Не хочу больше тревожить ее...
      Кислорода должно хватить до вечера, а если не двигаться, то до утра. Но я уже решил. Ухожу... Вчера, закончив записи (теперь, в скафандре, это занимает много времени), я исследовал еще один проход,, ведущий на глубину. Он широк и не крут. Кажется, по нему можно проникнуть далеко. Температура и давление газов в нем с глубиной заметно возрастают... Беру с собой весь оставшийся кислород... Бортовой журнал "Атланта" оставлю возле тела Кэтрин. Здесь же хотел оставить и кусок земного базальта. Но не нашел его. Вероятно; выронил вчера у входа в пещеру.
      Зачем иду? Ведь я приближаю свой конец. Если не двигаться, кислорода хватит на несколько часов дольше. Несколько часов!.. Сейчас мне начинает казаться, что несколько часов отсрочки - это уже много. И все-таки пойду. Я не кролик, отупело ждущий конца. До последних минут хочу видеть и узнавать новое, хочу встретить свой конец в поиске. И еще... Впрочем - безумная мысль, не стоит о ней упоминать.
      Так пусто вокруг. Лишь камни и скалы, расщелины и вулканические пары. Кросби не прилетел... Знаю, ты прилетишь, дружище, но позже. Может быть, найдешь эту пещеру. Захватишь на Землю память о нас. Скажи там, на Земле, что мы все остались людьми. Прощай.
      Я уже кончил записи, но должен дополнить их. Тогда те зеленые грозди все-таки не были галлюцинацией. Только что одна из них появилась в глубине пещер. Она выплыла из прохода, по которому собираюсь идти. Она светится в темноте, пульсирует и словно зовет... Я не знаю, что она такое, но иду...
      Джон Смит
      И СНОВА В КРАТЕРЕ АРЗАХЕЛЬ...
      Красная стрела лунолета медленно двигалась над кольцевыми хребтами. В просторной кабине сидели трое: двое мужчин и девушка-пилот. Мужчины были в эластичных голубых скафандрах с откинутыми прозрачными шлемами, девушка - в обычном комбинезоне пилота-космонавта.
      - Только что пересекли границу исследованной территории,- сказал старший из мужчин, внимательно вглядываясь в лабиринт хребтов за окном лунолета.- В прошлом месяце мы были у подножия того двуглавого пика. Готовься, Иван.
      - А где Арзахель?- поинтересовался Иван, осторожно натягивая прозрачный колпак шлема.
      - Кратер Арзахель под нами,- сказала девушка.- Где вас высадить, Лен Юрьевич?
      - Минуту... Можно на площадке возле центрального жерла... Сумеете, Вильда?
      Вместо ответа девушка усмехнулась, чуть заметно пожала плечами.
      Лунолет скользнул вниз.
      - Осторожно, Вильда,- говорил Лен, проверяя крепления шлема.- Это один из самых сейсмичных районов Луны. Не касайтесь грунта. Повисните в метре над площадкой. Очень хорошо. Пошли, Иван.
      - Вернусь за вами через пять часов,- сказала девушка.- Буду здесь в двадцать один тридцать по московскому.
      - А сейчас куда?-спросил Иван, вылезая из глубокого кресла.
      - Лечу за группой профессора Пала. Надо их доставить на главную базу.
      - Далеко!.. Успеешь вернуться?
      - Конечно.
      - Иначе опоздаем к ужину.
      - Иван уже беспокоится об ужине,- усмехнулся Лен, отодвигая дверь выходного тамбура.- Счастливого полета, девочка!
      Иван спрыгнул на каменистый грунт первым. Помог спуститься своему спутнику.
      Они отбежали на несколько метров от парящей машины, и Лен поднял руку. Вильда помахала в ответ.
      Красная стрела дрогнула и стремительно рванулась вверх.
      Иван с любопытством оглядывал каменистое плато, залитое слепящим бело-фиолетовым светом. Черные тени скал были совсем короткими. Солнце стояло в зените.
      Лен выдвинул на своем шлеме антенну дальнего приема.
      - Профессор Петров вызывает главную базу. Слышите меня? Мы высадились у центрального жерла и начинаем маршрут. Все в порядке! За работу, Иван!
      Маршрут начался как обычно. Профессор осматривал скалы, диктовал наблюдения в шлемофон, соединенный с миниатюрным магнитофоном. Магнитофон вместе с другими приборами помещался в ранце за спиной.
      Иван искровым молотком на длинной рукояти откалывал плитчатые образцы горных пород, брал пробы газов, специальными счетчиками мерил напряженность физических полей.
      Пройдя несколько километров, остановились передохнуть.
      - Доволен, что попал сюда?- спросил профессор, испытующе всматриваясь в лицо Ивана сквозь прозрачное стекло шлема.
      - Интересно, конечно. Но, в общем, то же, что и в других цирках. Лавы, лавы... Одни лавы.
      - Чудак! Это районы сплошных вулканов. На Земле нечто подобное можно было наблюдать только в Сибири - и то лишь в триасовое время... Кроме того, лавы кратера Арзахель более глубинного происхождения, чем в других лунных цирках. Корни этого вулкана уходят на громадную глубину...
      - Я люблю более детальные исследования,- заметил Иван.- На Земле учили иначе... А это, простите, Лен Юрьевич, смахивает на верхоглядство. Прилетели, посмотрели, а через несколько часов улетим с кучей образцов. Завтра - другой цирк. И тэ дэ и тэ пэ. А тут нога человеческая не ступала...
      - Все в свое время, дорогой мой!- усмехнулся профессор.- Когда-то и на Земле так начинали. Сначала надо выбрать места для детальных исследований. И, кстати, нога человеческая тут ступала... Лет восемьдесят назад здесь побывала одна из первых американских экспедиций.
      - В институте об этом ничего не говорили... И что они сообщают?
      - В официальном отчете - общие фразы, Впрочем, они пробыли здесь недолго. Сейсмичность быстро заставила их перебраться на другое место.
      - А не они ли первыми распространили слух об этих таинственных зеленых шарах?
      - Возможно... Участники первых планетных экспедиций столкнулись с массой непонятных явлений. Кое-что удалось потом выяснить, многое оказалось основанным на недоразумениях...
      - Но зеленые шары...- запротестовал Иван.
      - Да, зеленые шары пока продолжают оставаться загадкой. Дело в том, что никто никогда не наблюдал их вблизи. Вероятно, именно потому некоторые исследователи ставят под сомнение их существование.
      Иван махнул рукой:
      - Исследуем Луну столько лет, и как все же мало ее знаем.
      - Не удивительно. Речь идет о целой планете, а исследовательских баз здесь пока меньше, чем было в Антарктиде в середине прошлого столетия.
      Иван скептически покачивал головой, ковыряя рукояткой искрового молотка в неглубокой расщелине.
      - На исследовательских базах развлекаются теорией,- вполголоса заметил он, когда профессор умолк.- Вместо того чтобы искать руду, ищут доказательства разных гипотез. Вот, например, вы, Лен Юрьевич. О платиновой жиле продиктовали три фразы, а об отличии арзахельских лав от земных - целую ленту. Почему?
      Профессор улыбнулся:
      - С платиной все ясно. Сюда надо прислать разведочный отряд. А арзахельские лавы - это вероятный источник платины. Изучив их, поймем, где искать новые месторождения.. Платина такая же, как и на Земле. а вот лавы совсем другие...
      - Вы считаете, что тут не может быть горных пород земного типа?
      - Убежден в этом!
      - Но разве, например, вот эта порода не похожа на земную лаву?- заметил Иван, протягивая профессору темный пористый кусок.- По-моему, похожа...
      - Откуда это?- быстро спросил Лен, поднося образец к стеклу шлема.- Откуда это у тебя?
      - Только что выковырял из той трещины.
      - Ковырни еще и отбей образцы от скалы.
      На конце искрового молотка вспыхнули звездочки разрядов, поднялись тонкие струйки пыли.
      Несколько минут Иван сосредоточенно копался в расщелине.
      - Больше нет,- растерянно протянул он наконец.- Вокруг обычная арзахельская лава. Черный кусок был один. Какой-то обломок. Не понимаю, откуда он попал сюда.
      - Осмотри скалы вокруг,- приказал профессор.
      - Вблизи ничего похожего нет,- сообщил через некоторое время Иван.- Может, его забросило взрывом издалека?
      - Я не удивлюсь, если окажется, что его забросило с Земли,- задумчиво сказал Лен.- Это похоже на... Впрочем, надо внимательно обыскать окрестности. Разойдемся на полчаса. Ты осмотри обрывы к северу, а я еще раз исследую края жерла. Странная, весьма странная находка...
      "Еще бы не странная, раз не влезает в гипотезу",- подумал ухмыляясь Иван и зашагал к обрывам.
      Ровно через полчаса он возвратился. Профессор уже сидел на старом месте и внимательно разглядывал кусок черной пористой породы.
      - Ничего похожего,- коротко доложил Иван.
      - У меня тоже,- кивнул Лен.- Только этот один кусок. Убежден, что он не отсюда.
      - Может, американцы завезли,- с невинным видом предположил Иван.
      - Я готов поверить даже в это. Даже в это, Иван. Настолько эта порода не лунная. Это типичный земной базальт.
      - А может, его забросило извержением с Земли?
      - Ты хочешь сказать, что он метеоритного происхождения? Не похоже... И посмотри сюда, на эту чуть закругленную поверхность с бороздками. Ну конечно! Как я сразу не догадался. Ведь это обломок керна из буровой скважины.(Керн столбик горной породы, извлекаемый из буровой скважины).
      - Так скважины теперь никто не бурит...
      - Разумеется. Это керн из скважины, пробуренной в прошлом столетии на Земле.
      - Значит, я правильно сказал,- обрадовался Иван.- Его завезла и потеряла здесь американская экспедиция. Принимаете мою гипотезу, Лен Юрьевич?
      - В определенной мере - да... Но только в определенной мере. Кое-что остается неясным. Американская экспедиция "Альбатрос" высаживалась здесь в 1982 году. Это была... пятая высадка людей Земли на Луне. Верно я говорю? Ты перед отъездом сюда на практику должен был сдавать историю исследования планет?
      - Я получил по истории исследования десять баллов,- гордо сказал Иван.Больше никто не получил такой высокой оценки.
      - Тогда помогай. Я сдавал планетоведение двадцать лет назад.
      - Пожалуйста... Первые две высадки - советские космические корабли "Восток-12" и "Мир". Даты и тэдэ известны каждому школьнику. Третья неудачная высадка американского корабля "Атлант" - кратер Птолемей. Экспедиция погибла. Четвертая - она же первая успешная американская экспедиция - высадка в цирке Птолемея. Они нашли там разбитый корабль предыдущей экспедиции "Атлант". Только тогда на Земле и узнали о гибели этой экспедиции. 1982 год американская экспедиция "Альбатрос". Постройка американской базы в цирке Клеомед.
      - "Альбатрос" сначала совершил посадку в кратере Арзахель,- поправил Лен,и уже позднее перелетел в цирк Клеомед, где была построена первая американская научная станция.
      - Эта первая американская станция была по счету третьей лунной,- продолжал Иван.- Первые две - наши "Москва" и "Искатель". Шестая лунная экспедиция...
      - Стоп,- сказал Лен,- ты честно заработал свои десять баллов. Но список лунных экспедиций не объяснит нам, как попал в кратер Арзахель этот кусок земного базальта. Тем более, что после экспедиции "Альбатроса" никто в кратере Арзахель не высаживался,
      - Значит, "Альбатрос"...- начал Иван.- Мало вероятно. Если мне не изменяет память, в составе экспедиции "Альбатроса" не было геологов.
      - Значит...
      - Значит, необходимо провести детальные исследования...
      Лен выдвинул антенну дальнего приема.
      - Внимание! Профессор Петров вызывает главную базу. Главная база, вы слышите меня? Два лунолета с резервными поисковыми отрядами прошу немедленно направить в кратер Арзахель. Интересная находка! Необходимо провести дополнительные исследования. Да, сейчас же. Пусть захватят двух универсальных роботов для горных работ. Поняли меня? Превосходно. Я с практикантом Иваном Лобовым жду лунолеты у центрального жерла.
      Опустив антенну, Лен еще раз глянул на кусок базальта, который держал в руках.
      - Похоже на то,- сказал он Ивану,- что мы с тобой сегодня не успеем к ужину.
      * * *
      Через несколько дней радиостанция главной базы передала на Землю следующее сообщение:
      "Исследовательская группа, возглавляемая профессором Петровым, обнаружила в кратере Арзахель следы неизвестной американской экспедиции. Найден бортовой журнал и предметы экспедиционного снаряжения. Экспедиция была отправлена с Земли в шестидесятых годах двадцатого века - в эпоху ожесточенного соперничества великих держав в освоении космоса. По-видимому, это была одна из первых экспедиций землян к Луне. Она окончилась трагически, и правительство США сохранило в тайне и саму экспедицию и судьбу ее участников. По мнению научного руководителя американской лунной базы, прибывшего к месту находки, никто из американских исследователей, работающих в настоящее время на Луне, не слышал о лунных экспедициях, предшествовавших экспедиции "Атлант", которую возглавлял полковник Кросби. Напомним, что об экспедиции полковника Кросби человечество узнало лишь после гибели этой экспедиции. Очевидно, под криптонимом "Атлант" с Земли были отправлены две экспедиции, причем экспедиция полковника Кросби была второй по счету. Обе они являлись секретными, но судьба второго "Атланта" обнаружилась. Скандал, разыгравшийся в связи с этим разоблачением, в свое время стал причиной отставки американского правительства. Тогда же, под давлением общественного мнения, Организация Объединенных Наций приняла известное постановление об увековечении памяти землян, отдавших жизнь в борьбе за покорение космоса.
      Пройдет немало времени, прежде чем удастся восстановить весь текст бортового журнала, пролежавшего в одной из лунных пещер более ста лет. Прочитанные страницы позволяют предполагать, что найдены следы экспедиции, которую следует называть "Атлант-1". В судьбе ее участников многое остается загадочным. Едва ли не самым загадочным является исчезновение тела участницы экспедиции - Кэтрин, погибшей в момент неудачного прилунения. Судя по записям на последних страницах бортового журнала, тело Кэтрин, помещенное в прозрачный пластмассовый гроб, было оставлено в той пещере, где найден журнал и экспедиционное снаряжение. Однако пещера оказалась пустой. Тело исчезло. Не найдено и тело единственного уцелевшего при посадке участника экспедиции геолога Джона Смита. Именно ему, проведшему на Луне в полном одиночестве несколько месяцев, принадлежат записи в бортовом журнале. Поиски продолжаются...