— Я от кого-то слышал, что юрист при желании может доказать, будто слон, поскользнувшийся у обрыва, удержался потому, что зацепился хвостом за незабудку. Я, пожалуй, мог бы сообщить вам, Феликс, и ещё кое-что интересное… Так вот: первое — кардинала Карлоса де Эспинозу не убивали и не похищали. Девять лет назад он сложил с себя сан и спокойно живёт в Перу, где занимается какими-то исследованиями и читает лекции в университете. Второе — экс-кардинал Карлос де Эспиноза никогда не бывал в Акапулько.

Сообщение Пэнки Крукс выслушал с вытаращенными глазами и открытым ртом, но последние слова заставили его усмехнуться.

— Действительно, интересно, — согласился он, иронически поглядывая на Пэнки, — но и ваши сведения не слишком точны.

— Почему?

— Да потому, что я лично видел кардинала в Акапулько, даже разговаривал с ним. Это случилось вечером того дня, когда погиб старик Цезарь и в Далласе застрелили Кеннеди.

— Вздор.

— А вот и не вздор. Кстати, это тоже одна из причин, которые заставили меня согласиться на просьбу Цезаря и заняться делом… — Крукс замялся, — ну, этим делом второго Эспинозы.

Пэнки покачал головой:

— У меня нет оснований не верить вам, Феликс, но… мои сведения достаточно надёжны. Может быть, вам следовало бы возобновить знакомство с экс-кардиналом.

— Был бы рад.

— Не исключено, что когда-нибудь доставлю вам это удовольствие. И теперь последнее, Феликс: думаю, что спустя некоторое время вам следует нанести визит Цезарю в его резиденции. Вы бывали там?

— Нет, никогда.

— Ну вот, найдите хороший предлог и поезжайте. Посмотрите, как там и что… Вы его поверенный в делах. Кстати, сможете помолиться на могиле вашего бывшего друга.

Лицо Крукса побагровело.

— Знаете, Алоиз… — начал он, поднимаясь с кресла.

— Знаю, знаю, — торопливо прервал Пэнки. — Расходы, связанные с поездкой, наш банк оплатит… Вы неплохо отдохнёте на Цейлоне… И сможете кое-что уточнить…

Фридрих Вайст ожидал вызова к боссу. Тем не менее, телеграмма из Нью-Йорка застала его врасплох. Трудно было выбрать момент, более не подходящий для поездки с докладом… Дела на полигоне шли день ото дня хуже… Договор, закрепляющий правовое положение ОТРАГа, ещё не был подписан, хотя в стране, которая теперь именовалась Республикой Заир, политическое положение несколько стабилизировалось: после смены десятка правительств к власти пришли люди, ориентирующиеся на Америку. Однако и они не торопились подписывать договор, после того как в газеты разных стран снова просочились сведения об ОТРАГе, о производстве на полигоне оружия, об испытаниях ракет… Перевороты и революционное брожение в соседних государствах Экваториальной и Южной Африки несколько отвлекали мировое общественное мнение от разоблачений ОТРАГа; все же в ООН представители африканских стран потребовали создания специальной комиссии и проведения международного расследования. Правда, власти Заира официально опровергли появившиеся в печати сообщения и до создания комиссии дело не дошло, тем более, что внимание мировой прессы переключилось на события в Гвинее-Бисау, а затем — в Анголе и Мозамбике, где все яростнее разгоралась борьба за освобождение.

Вайст прекрасно понимал, что обстановка накаляется, что сохранять в тайне деятельность такой организации, как ОТРАГ, становится все труднее, что у противников собрано немало компрометирующей информации, включая и космические фотоснимки. Разоблачений, способных потрясти мировое общественное мнение, можно было ждать со дня на день.

Контроль на границах владений ОТРАГа предельно усилили. Погранзона круглосуточно охранялась специальными отрядами, просматривалась и прослушивалась с помощью электронной аппаратуры. Были, однако, случаи исчезновения местных рабочих; Вайст допускал, что части беглецов удалось обмануть бдительность охраны и контрольной аппаратуры.

Кроме того, недавно произошла история, крайне неприятная и трагическая. В центре «Б» — биологических исследований, где завершались многолетние опыты выращивания устойчивой культуры чумных бактерий, произошла утечка очень опасного штамма. Жертвами почти мгновенно стали несколько сотрудников центра. Руководитель работ — известный учёный-биолог профессор Хорнфункель, — по-видимому, растерялся. Опасаясь стремительной вспышки страшной эпидемии, он привёл в действие секретную аварийную аппаратуру. Центр биологических исследований вместе со всем оборудованием, холодильными камерами, где хранились выращенные штаммы, и большинством персонала был уничтожен взрывом. Здание, где помещался кабинет Хорнфункеля, уцелело, но сам профессор сошёл с ума и теперь находился в изоляторе медицинской секции полигона. К счастью, эпидемия не успела распространиться — это было единственным утешением. Пришлось объявить запретной зоной обширную территорию вокруг бывшего биологического центра, а немногих уцелевших сотрудников изолировать в длительном карантине. Босс, по-видимому, ещё не знал о катастрофе, и теперь предстояло докладывать о ней лично.

Вайст полетел в Нью-Йорк, взяв с собой главного специалиста по ракетам профессора Рицке и Шварца. Этого последнего Вайст спустя некоторое время после скандальной истории на банкете приблизил к себе в качестве личного секретаря и адъютанта. Все трое прилетели на небольшом самолёте в Киншасу и оттуда — рейсом американской авиакомпании TWA — в Нью-Йорк.

Вайст ожидал, что его ждёт встреча с главой «империи», но в Нью-Йорке, на двадцать седьмом этаже старинного небоскрёба, расположенного вблизи Центрального парка, его принял президент-исполнитель банка СРЗ мистер Алоиз Пэнки. Принял одного, объявив через секретаря, что с профессором Рицке будет говорить позже.

Вайст до этого не встречался с Пэнки, хотя слышал о нем немало. Не без внутреннего трепета входил он в просторный, роскошно отделанный кабинет второго (а поговаривали, что и первого!) вершителя судеб в могущественной транснациональной «империи», детищем которой считался ОТРАГ.

Деловой, лаконичный, подкреплённый цифрами доклад Пэнки выслушал бесстрастно, ни разу не взглянув на говорившего, но, когда Вайст перешёл к событиям в Центре «Б», Пэнки отрицающе шевельнул бледной, высохшей рукой.

— Я в курсе этого прискорбного случая, — заметил он совсем тихо. — «Проверку» нового штамма надо было осуществить в ином месте и более рационально…

Пэнки сделал долгую паузу.

— Не могло быть и речи о проверке… — начал Вайст.

— Почему же, — холодно возразил Пэнки, — могло… Если не пришло в голову Хорнфункеля, мог додуматься кто-нибудь ещё…

— Профессор Хорнфункель не считал эксперименты законченными. Полученный штамм…

— Подобные эксперименты не имеют конца, — бесстрастно продолжал Пэнки. — Лучшее всегда враг хорошего, не так ли? Хорнфункель дурак. Вы не разглядели этого, господин генеральный директор. Я, впрочем, тоже… Но глупел он на ваших глазах?

На бледном лице Вайста выступили пунцовые пятна.

— Готов… — начал он.

— Помолчите! Первое, что надлежит вам сделать, когда вернётесь, — восстановить центр «Б». Временным руководителем назначьте кого-нибудь из уцелевших по своему усмотрению. О Хорнфункеле и остальных никогда больше ни слова. Их просто не было у вас…

— Но профессор Хорнфункель… — снова попытался начать Вайст.

— Вы никогда не слышали о нем, — монотонно продолжал Пэнки, чуть шевельнув худыми плечами. — Никогда… Ни о нем, ни о других… Вы все начинаете сначала. Только гораздо быстрее. Поняли?

— Да…

—Испытания штаммов — дело руководителя центра и ваше. — Пэнки подчеркнул последнее слово. — Где и на ком — обстоятельства подскажут. На Земле места много. Не так ли?

— Да.

— Рад, что вы согласны со мной, господин генеральный директор. Но имейте в виду — ошибиться можно лишь раз…

— Я готов… — начал снова Вайст и умолк, остановленный немигающим взглядом Пэнки.

— У вас превосходная анкета, — продолжал после короткого молчания Пэнки, не отрывая взгляда от лица Вайста. — До сих пор, за очень малыми исключениями, вы неплохо справлялись с вашими обязанностями. Они не принадлежат к числу лёгких. Но именно такие обязанности возложила на нас… сама история. Вас ценят и тут, и… — Пэнки пожевал тонкими губами, — в «Валгалле». Вам понятно?

— Да. Благодарю.

— Прекрасно… А теперь главное, ради чего вас вызвали. Насколько я понял, уран вы получаете исправно?

— Да…

— В ближайшие пять лет вам надлежит наладить производство обогащённого урана. С профессором Рицке отправится наш доверенный человек — специалист-атомщик. Он возглавит эти работы. Понятно?

— Нет. Оборудование для обогащения…

— Вскоре получите через… одно западноевропейское государство. И первые партии обогащённого урана тоже. Но дальше будете производить его сами. К концу десятилетия у вас должна быть построена атомная электростанция… для нужд полигона. Вы поняли?

— Да…

— И восемь шахт для межконтинентальных ракет. —Да.

— Они именно то, для чего создавался полигон. —Да.

— Все должно быть готово для нанесения удара к середине следующего десятилетия. Понятно?

— Но…

— Теперь уже не может быть никаких «но», господин генеральный директор. Это историческая миссия. Она доверена… нам с вами. — Пэнки вздохнул. — Я могу не дожить до дня «X», но вы… «Валгалла» выбрала именно вас. Вы поняли?

Вайст молча поклонился.

— Это величайшее доверие, которое накладывает на вас и величайшую ответственность, Фридрих. Вам суждено стать… апостолом очищения. Новым Парсифалем. Отныне полигон — новый Монсальват; вам доверена новая чаша Грааля. Чаша возмездия и очищения. Вы все поняли?

Вайст резко тряхнул головой:

— Нет, не все…

— Остальное поймёте позже.

Пэнки снова вздохнул, взял из полуоткрытого ящика стола коричневую баночку, осторожно вытряхнул на ладонь таблетку.

— Подготовительный период кончился, Фридрих, — продолжал он, отправив таблетку в рот. — Сделано немало, но главное впереди. Операция, к которой приступаем, получила название «Шанс». Это криптоним, смысл которого вам станет ясным позднее. Считайте, что речь идёт о «шансе» реванша. Криптоним и смысл операции известны лишь немногим из тех, кто входит в «Валгаллу». Отныне вы один из избранных. Мне поручено вручить вам знак избрания. Вот он…

Пэнки нагнулся, звякнул ключами, открывая дверцу сейфа в правой колонке своего стола. Из глубины сейфа извлёк маленькую коробочку-кубик, а из неё перстень с большим черным камнем.

— Это алмаз, — продолжал он, — особый чёрный алмаз. Камень большой редкости. И особая огранка. Смотрите, вот такой же перстень у меня.

Пэнки протянул левую руку. Вайст увидел на его высохшем безымянном пальце перстень с черным алмазом.

— Они неотличимы, — продолжал Пэнки, сблизив оба перстня. — Это опознавательный знак. Об операции «Шанс» вы имеете право говорить лишь с тем, кто носит такой перстень. Все остальные, включая ваших ближайших помощников, не должны знать ничего, кроме деталей, относящихся непосредственно к выполняемым обязанностям. Полная тайна для всех и полная откровенность с теми, кто носит подобный перстень. Вам понятно?

— Да, конечно. Но могут быть похожие. — Вайст указал на перстень.

— Разумеется. Внешнее сходство лишь первый признак. Второй — вот. — Пэнки повернул камень на своём перстне и, приподняв на тонких стержнях, показал Вайсту обратную сторону камня. Она оказалась плоской, на ней была выгравирована шестиугольная звезда.

— Масонский знак? — произнёс Вайст с оттенком лёгкого разочарования.

— Вторая ступень, — кивнул Пэнки. — А вот третья, и последняя. — Повернув ещё раз приподнятый над оправой камень, он раскрыл его, и Вайст увидел в глубине на чёрном фоне букву V. — Это и есть знак полного распознания. — Пэнки закрыл камень и опустил его в оправу. — Символ рыцарей Валгаллы, или, если угодно, новых богов… немецкого народа. Возьмите и никогда не расставайтесь с ним. — Пэнки протянул перстень Вайсту. — Утрата невосполнима и равнозначна смерти, Фридрих.

Вайст молча взял перстень и, приоткрыв камень, убедился, что внутри есть такой же знак V, как и в перстне Пэнки.

— Я обязан поблагодарить за огромное доверие, — сказал Вайст, надев перстень на безымянный палец левой руки и поднимаясь с кресла. — Как офицер… — Он вытянулся.

— Нет-нет, садитесь, — недовольно прервал Пэнки. — За это не благодарят. Кроме того, если мне не изменяет память, вы ведь не просто офицер, а генерал, Вайст. Кажется, вы были самым молодым генералом рейха.

— Я даже не успел примерить генеральскую форму, — бледно усмехнулся Вайст.

— Не важно, — возразил Пэнки. — Приказ был подписан. Да… — Он замолчал и снова взялся за пузырёк с таблетками.

Вайст ждал, не сводя взгляда с пергаментного лица собеседника.

— С главным покончено, — сказал Пэнки, убирая лекарство в ящик стола. — Остаются мелочи… На бразильском полигоне построен наконец летательный аппарат типа «блюдца». Почти такой же, какой «придумали» газетчики лет тридцать назад. Аппарат занятный, многое может, но у них там заминка с вооружением. Вам придётся помочь. Для начала отберите человек десять абсолютно надёжных людей — помоложе, инженеров и желательно лётчиков — для подготовки пилотов «блюдец». Вскоре у вас появится Герберт Люц. Его вы, конечно, знаете… — Пэнки бросил на Вайста испытующий взгляд. — Он выберет кандидатов из числа тех, кого вы рекомендуете.

— Не лучше ли один такой аппарат передать нам? — осторожно предложил Вайст. — Мы организовали бы подготовку пилотов на месте.

— Пока нет. У вас другие, более важные задачи. Выделите только надёжных людей. И ещё… Если вас навестит глава фирмы Цезарь Фигуранкайн… имейте в виду… у него нет такого перстня, как у вас. Пока нет… Он тоже ничего не должен знать о… Вы поняли?

— Он не знает и об экспериментах в центре «Б», — холодно заметил Вайст.

— Разумеется… Но о самом центре ему известно?

— В общем виде. Он даже собирался поставить центру какие-то задачи.

— Надо быть готовым к соответствующему объяснению.

— Для печати тоже?

— Для печати — только опровержения. И ещё, Фридрих, Хорнфункель работал над вирусами, действующими избирательно — только на цветных…

— Ему удалось получить вирус, весьма опасный для африканцев и почти безвредный для белых, но…

— Это тоже продолжать и форсировать. Первая стадия — смертельно для чёрных и жёлтых, безвредно для… белых.

— Первая?

— Да, первая… Последующая — избирательное действие, в зависимости от политических убеждений.

Вайст внимательно взглянул на Пэнки. Нет, президент-исполнитель не шутил…

Во время обратного перелёта через океан Вайст преимущественно молчал. Возвращались они вдвоём со Шварцем. По распоряжению Пэнки, профессор Рицке остался в Нью-Йорке.

Шварц, как и подобает дисциплинированному адъютанту, ни о чём не расспрашивал, но Вайст отлично понимал, что его снедает любопытство.

Впрочем, один вопрос Шварц всё-таки себе позволил.

— Подарок? — спросил он, указывая на перстень Вайста, во время ленча над океаном.

— Купил на Бродвее, — спокойно ответил Вайст, продолжая разрезать бифштекс.

— Кажется, чёрный бриллиант?

— Надеюсь.

— А цена?

— Баснословная.

— Я бы ни за что не купил. Даже если бы были деньги. Не исключена липа.

— Конечно, — согласился Вайст. — Но я всё-таки рискнул…

«Интересно, что ему известно и какие он получил инструкции в Нью-Йорке, — думал Вайст, откинувшись в кресле и поглядывая из-под опущенных век на своего секретаря и адъютанта. — Он был человеком Люца, а теперь… Насколько могу доверять ему?.. Безумная игра… шахты, ракеты, реванш… Ракеты, конечно, против русских… Мир сошёл с ума. Все мы — ничтожные пешки в чьих-то руках. В чьих именно?.. Как бы хотелось знать…»

Эпидемия необыкновенно смелых и, как правило, успешных ограблений частных банков началась в Юго-Восточной Азии, но вскоре распространилась на весь Восток, перекинулась в Южную Африку, в Латинскую Америку и достигла берегов Европы.

В расследование включился Интерпол, но и самые опытные из его агентов оказались бессильными перед изобретательностью и ловкостью неведомых грабителей, которые либо вообще не оставляли следов, либо оставляли следы, рассчитанные на то, чтобы ввести в заблуждение преследователей. Приёмы ограблений были настолько разнообразны, что каждый раз ошеломляли полицию своей неожиданностью. Банкиры не на шутку всполошились. Не помогали ни патентованные замки, ни бронированные двери, ни круглосуточная охрана, ни совершеннейшая электронная сигнализация, ни специально тренированные псы, ни ловушки, ни даже ядовитые змеи, запускаемые в хранилища.

Характерным было и то, что наряду с ценностями — золотыми слитками, бриллиантами, валютой, ценными бумагами — исчезали документы; чаще — документы, свидетельствовавшие об операциях не совсем законных или совсем незаконных. Некоторые были впоследствии подброшены или переданы в редакции газет. Их опубликование привело к сенсационным уголовным процессам и к не менее сенсационным «самоубийствам» нескольких воротил финансового мира.

Многие газеты выступили с предположением, что эпидемия ограблений и её последствия — результат организованного наступления крупных семейств международной мафии, которые договорились и действуют совместно. Отдельные журналисты пошли даже так далеко, что прозрачно намекали, какие это «семейства» и кто возглавляет их. Немало появилось и статей, авторы которых выбрали в качестве сатирических мишеней Интерпол, его руководителей и уголовную полицию в целом. Беспомощность полицейских вскоре навлекла подозрения, что сама полиция как-то причастна к расширению «эпидемии».

Генеральный директор Интерпола запретил сотрудникам давать интервью о ходе расследования, пока не появятся конкретные данные. Именно их-то у Интерпола не было, хотя «эпидемия» ограблений не утихала.

Впрочем, в Интерполе вскоре поняли, что атака на банки не является делом рук одной организации. Помимо «классических» дневных ограблений с участниками в масках, стрельбой и трупами банковских служащих, ограблений, добычей которых, как правило, становились ценности не слишком крупные, имели место ночные операции гораздо большего размаха. Эти ночные тоже были двух типов, с двумя совершенно разными «почерками». В одних случаях по крайней мере часть замков и сигнализации оказывалась повреждённой, а охрана обезоруженной, связанной или выведенной из строя с помощью химических средств и даже оружия, в других — все запоры и электронные устройства оставались в исправности, охрана — по её утверждению — бодрствовала и совершала положенные обходы, тем не менее, хранилища и сейфы были опустошены. Не вызывало также сомнений, что значительная часть ночных ограблений совершалась через верхние этажи и через крышу, очевидно, с помощью вертолётов с приглушёнными моторами.

Однако никому не довелось видеть эти вертолёты, и, кроме того, главной загадкой оставалось — откуда грабители знали шифры замков, хранилищ и сейфов, откуда у них были ключи или приспособления, позволявшие им без видимых усилий и следов открывать и закрывать все запоры. Было над чем поломать голову сотрудникам Интерпола.

Наконец, удалось ухватить первую нить… При очередном ограблении банка в Гонконге охраной был застрелен один из нападавших. Им оказался молодой японец. Находившиеся в это время в Гонконге агенты Интерпола ввязались в дело раньше, чем местная полиция успела окончательно запутать его. В результате личность убитого удалось установить — им оказался член гангстерского клана Якудза — японского подобия сицилийской мафии, — насчитывающего, по данным Интерпола, не менее ста тысяч человек. Внимание Интерпола сосредоточилось на клане Якудза. Ряд видных деятелей клана был арестован японской полицией. Однако сразу же вслед за этим произошло совершенно сенсационное ночное ограбление одного из крупнейших банков в Осаке. Добычей грабителей, проникших в помещение банка через крышу, стало свыше трех тонн золота в слитках, около сорока миллионов долларов в валюте и ценных бумагах и все документы из личного сейфа президента банка. Сигнализация оказалась в полном порядке, но в момент ограбления не сработала, а вся охрана, включая и трех собак, была обнаружена в одном из подвальных помещений в состоянии глубокого сна. Разбудить людей и животных удалось с большим трудом. Разумеется, никто из охранников ничего не помнил.

Президент банка, узнав об ограблении, совершил харакири, а по стране прокатилась волна банкротств. Сенсация ещё не улеглась, как на смену ей пришла вторая… Осака, Нагоя, Гонконг, Тайбей, Сингапур, Манила, Куала-Лумпур стали аренами кровопролитнейших столкновений двух могущественных гангстерских кланов — японского Якудза и китайского Ангбинхоай. Взрывы бомб, погони на мотоциклах и автомашинах, многочасовые перестрелки совершенно нарушили нормальное течение жизни в этих городах и стали причиной значительного числа жертв. Местная полиция выжидала, стараясь, по возможности, не вмешиваться в междумафийные распри, ибо справедливо полагала, что взаимные кровопускания двух гангстерских спрутов — вода на её собственную мельницу. Ясно было, что сводятся какие-то старые счёты, а может быть, и не очень старые. Это могла быть и война за будущие сферы влияния, в которой один спрут пытался сожрать другого. Это могла быть война за раздел добычи… Последнее предполагали сотрудники Интерпола, обосновавшиеся в городах, охваченных столкновениями. Они тоже выжидали, рассчитывая, что неосторожность одной из воюющих сторон может навести на след золота и ценностей, похищенных в осакском банке. Однако следы похищенного золота так и не отыскались, а столкновения гангстерских кланов вдруг прекратились столь же неожиданно, как и начались. Убитых похоронили, и на улицы Осаки, Гонконга, Тайбея и других городов Юго-Восточной Азии снова возвратилась видимость спокойствия и правопорядка.

Пока в Интерполе анализировались и обсуждались немногие собранные факты, составлялись отчёты и рекомендации, выстраивались предположения, история, поразительно похожая на недавние события в Юго-Восточной Азии, разгорелась на американском континенте. Правда, соображения о подобии и даже об аналогии того, что случилось на антиподах планеты, возникли много позднее, когда следы снова были утеряны, но всё-таки «лучше поздно, чем никогда», как любят повторять англичане.

Тёмной дождливой ночью, накануне дня, когда американцы собирались в очередной раз выбрать президента своей страны, был ограблен один из частных банков в столице штата Колорадо Денвере. Банк не из крупных; известно было, что он финансировал строительные подряды, какие-то изыскания в Гранд-Джанкшене, у подножия Скалистых гор. Факт ограбления не сразу привлёк внимание и стал достоянием широкой гласности. Может быть, кому-то показалось неудобным превращать в сенсацию ограбление не очень большого банка в канун президентских выборов. Тем не менее, ограбление относилось к разряду сенсационных… Грабители проникли в помещение банка с крыши. Отключив каким-то образом сигнализацию, они очистили сейфы на верхних этажах, а потом спустились по главной лестнице вниз, очевидно рассчитывая попасть в подвалы. Тут их увидел один из охранников. В возникшей перестрелке этот охранник и один из грабителей были убиты. Как ни странно, остальные охранники — а их было ещё четверо — ничего не слышали за игрой в покер. Трупы своего товарища и одного из гангстеров они обнаружили на главной лестнице уже под утро, после чего подняли тревогу. Грабителей, по-видимому, забрал с крыши вертолёт, хотя ночью шума моторов никто в окружающих банк домах не слышал. Опустошённые сейфы в кабинетах директора банка и двух вице-директоров были оставлены открытыми. Замки их были в полной исправности, и каким образом их удалось открыть, а также как были открыты бронированные двери, ведущие в кабинеты, осталось загадкой. Никаких следов грабителей, кроме трупа одного из них, не было обнаружено. Личность убитого полиция установила без труда. Это был гаитянин Марио Лукас по прозвищу «Беби», человек Иеремии Гебста — одного из «отцов» чикагской мафии. Разумеется, Гебст все начисто отрицал, уверяя, что уже несколько месяцев ничего не слышал о Лукасе. Тем не менее, Гебста арестовали, после чего был ограблен один из частных банков Чикаго, по слухам, принадлежавший Гебсту, а вслед за этим в Чикаго, Нью-Йорке и ещё в десятке городов северо-восточных штатов началась форменная война чикагской и нью-йоркской мафий, которая продолжалась несколько недель и стоила немалых жертв одной и другой стороне. И в этом случае американская полиция предпочла радикально не вмешиваться, ограничившись арестом нескольких главарей обеих сторон, которые, впрочем, были выпущены под залог вскоре после окончания «боевых действий». Виновники же денверского и чикагского ограблений, как и в подавляющем большинстве всех предшествующих случаев, обнаружены не были.

Несмотря на то, что денверский банк не огласил похищенной у него суммы, его дирекция вскоре объявила о банкротстве, а бывший владелец банка, директор и один из вице-директоров скрылись. Второй вице-директор за несколько дней до этого погиб в автокатастрофе.

В Штатах вся эта история не привлекла особого внимания лишь потому, что совпала по времени с перевыборами хозяина Белого дома, — газеты главное внимание уделяли финалу предвыборной баталии и событиям, которые происходили в штабах претендентов на избрание.

Интерпол вначале тоже не заинтересовался ею. Банков в мире великое множество, и, в конце концов, их ограбления никогда не были чем-то из ряда вон выходящим. А волна ограблений, которой последние несколько месяцев весьма напряжённо и безуспешно занимались многие сотрудники Интерпола, берегов Северной Америки ещё не коснулась.

Однако, когда Сэмюэл Бриджмен, только что возвратившийся из Осаки, обратил внимание своего начальника на определённые аналогии в развитии событий в Юго-Восточной Азии и в Северной Америке, руководство Интерпола приняло решение срочно командировать его в Денвер и Чикаго для консультаций с американскими коллегами.

Спустя две недели Сэмюэл Бриджмен возвратился обратно и привёз с собой вполне созревшую и совершенно сенсационную гипотезу: виновники ограблений — инопланетяне.

Стив узнал об этом из сообщений бразильского радио.

— Бриджмен не так уж далёк от истины, — заметил он Тиббу, вместе с которым они сидели за утренним кофе.

— Вот именно, — кивнул Тибб. — И если ему доверят руководство расследованием, кое-кого он сумеет найти.

— Он не продвинется слишком далеко… Гангстеры всего мира всполошились, сообразив, наконец, что кто-то ворошит палкой в их муравейниках. Они удвоят осторожность. В этой ситуации у Интерпола нет шансов добиться чего-либо. А нам следует усилить активность. Ещё парочка хороших ударов ниже пояса, и «крёстные отцы» созреют окончательно.

— Смотри, чтобы Бриджмен не испортил погоды.

— Что-нибудь всегда можно придумать.

— Игра вступает в такую стадию, когда на импровизацию больше нельзя полагаться.

— Разве все, чем я до сих пор занимался, не было чистейшей импровизацией, в зависимости от обстоятельств?

— Нет. Насколько мне известно, Стив, с самого начала у тебя существовал чёткий план. Импровизировал ты в рамках плана. Именно поэтому тебе сопутствовал успех.

— Короче, что ты предлагаешь?

— Сейчас надо выждать. Посмотрим, что предпримут «отцы» кланов и Бриджмен.

— Снова он!

— Смирись, Стив. С ним, видимо, придётся считаться. И ещё… — Тибб умолк и отпил глоток кофе.

— Что ещё, старина?

— Ещё не забывай Пэнки… Он дьявольски хитёр. И тоже хочет разыграть свою партию. События последних месяцев едва ли прошли мимо него. Идеи Бриджмена могут и его заинтересовать… Ты меня понял?

— Да.

— Он настойчиво добивается доступа для своих людей к кораблям. Ночью звонил Цвикк. Завтра по распоряжению Пэнки он встречает в Манаусе новую группу кандидатов в пилоты.

— Опять во главе с Люцем?

— Вероятно.

— Отфутболишь и этих.

Тибб очень серьёзно покачал головой:

— Нельзя повторять дважды один приём. Прошлый раз я подробно изложил Люцу свои требования. Не сомневаюсь, он сделал все возможное, чтобы на этот раз кандидаты не были забракованы.

— Что ты думаешь предпринять?

— Я уже сказал Цвикку, чтобы в воскресенье он перебросил их на полигон.

— В воскресенье — это через три дня. — Стив задумался.

— А что предложил бы ты? — поинтересовался Тибб, выждав немного.

— Устроить им «встречу» в Манаусе.

— Можем навлечь подозрения… Люц — опытный ас. Он постарается избежать провокации.

— Так не ждать же их сложа руки!

— Предложи что-нибудь дельное, Стив.

— О’кей! Предлагаю втравить в это Цезаря.

— Каким образом? И главное, зачем?

— У него давние счёты с Люцем. Он даже разыскивал Люца, когда мы впервые были на африканском полигоне. Тогда этот подонок где-то укрывался. Пэнки снова ввёл его в игру недавно.

— Идея недурна, — кивнул Тибб. — Пэнки допустил оплошность. Надо все продумать и обсудить… Вечером позвонит Цвикк…

— Только не слишком раскрывайся, — предостерёг Стив.

— С ним можно. Он… надёжный товарищ. Кстати, — Тибб усмехнулся, блеснув двумя рядами отличных зубов, — он и о тебе все знает. Знает даже, что скрываешься в зоне.

В четверг вечером, после разговора с Цвикком, план действий был окончательно согласован.

— Итак, — резюмировал Стив, — завтра с заходом солнца вылетаем на Яву через Лондон. В Лондоне обстановка отличная: густой туман, изморось; бастуют работники аэропортов. После небольшой операции на Кэннон-стрит ты летишь дальше, в Суракарту на Яве, а я остаюсь в Лондоне…

Тибб забарабанил пальцами по столу.

— Остаюсь с Тео, — поспешил добавить Стив.

— С Тео и с Шейкуной, — поправил Тибб.

— Излишество, но пусть будет так… Взяв Цезаря, вы на следующую ночь возвращаетесь за нами в Англию. Встреча в Полночь у северных ворот кладбища Хайгейт. С севера к кладбищу примыкает открытая холмистая местность с кустарниками — площадки для игры в гольф; в это время там не будет ни одного живого человека.

— Понял.

— И в ту же ночь мы снова вернёмся сюда.

— Да… Чтобы встретить Люца и его людей в Манаусе. Стив на мгновение задумался.