Солнце уже склонялось к западу. Пора было возвращаться.

Остатки кинокамеры, осколки стекла, окурок и гильзу мы упаковали в бумагу, и Квали спрятал их в рюкзак, где лежали образцы горных пород.

На пути в лагерь я уже мысленно нарисовал картину преступления. Двое белых и двое негров отправляются в джунгли. Они достигают заповедного плато. Один снимает на киноплёнку диких животных, другой охраняет его в опасных маршрутах. Лагерь они устраивают на живописной поляне над ущельем. Все четверо уходят в далёкий маршрут к озеру. Белый носорог, потревоженный тиранозавром, атакует маленький отряд. Оба негра падают его жертвами. Носорог смертельно ранен охотником, но приблизиться к нему охотник и кинооператор не успевают. Над издыхающим носорогом вырастает чудовищная громада тиранозавра. Жужжит кинокамера. Оператор успевает отснять несколько кадров. Но охотник не решается стрелять. Он не уверен, что сможет остановить гигантского хищника. Пока тиранозавр терзает убитого носорога, оператор и охотник отступают с поля сражения. Они возвращаются в свой лагерь над ущельем. Но их уже только двое. Они стали обладателями сенсации, которая может принести славу и деньги. Но, собственно, хозяином положения является кинооператор. Он успел сфотографировать чудовище. Утром возникает спор, который разрешается выстрелом из ружья восьмого калибра. Оператор падает мёртвым. Охотник вырывает кассету с плёнкой из аппарата. Кинокамера летит в ущелье. Теперь он один — обладатель сенсации. Он закапывает тело невдалеке от лагеря и пускается в обратный путь. Через несколько недель, проявив киноплёнку, он отсылает фотографию своему патрону — мистеру Лесли Бейзу…

Как будто все получалось складно. Неясно лишь было, куда девалась киноплёнка и какое отношение ко всей этой истории имел Джек Джонсон.

— Квали, — обратился я к негру. — Я хочу сохранить в тайне наше сегодняшнее открытие. Никто, понимаешь, никто не должен пока знать, что мы нашли лагерь, сломанный аппарат, папиросу и гильзу. Ты понял меня?

— Квали понял, начальник. Квали будет немой, как карабин, когда вынул затвор.

Мы заключили союз молчания.

Когда мы подошли к лагерю, я сразу почувствовал: в наше отсутствие что-то произошло. Чёрные охотники молча стояли вокруг неподвижного белого предмета, лежащего на земле. Никто даже не оглянулся на нас с Квали. Джонсон и Перси Вуфф сидели возле палатки. Оба были очень мрачны.

— Жалко, что вас не было, шеф, — сказал вместо приветствия Джонсон. — Вы много потеряли…

— Что случилось?

— Ничего особенного! Нас навестил “злой дух”. И, надо отдать ему должное, он-таки застал нас врасплох. Двое негров уже в раю, а третий будет там до захода солнца.

— Объясните толком, что произошло.

— Пускай он рассказывает, — кивнул Джонсон в сторону Перси Вуффа. — Он присутствовал на всем спектакле, а я успел только к концу.

Я взглянул на Перси.

— Я решил выкупаться, — начал Перси, избегая глядеть мне в глаза, — и велел неграм распугать крокодилов. Негры подняли на берегу дьявольский шум, а потом полезли в воду и стали огораживать плетнём место для купания. Я в это время стоял на террасе в нескольких десятках метров от берега и смотрел в сторону озера. Вдруг я заметил на реке что-то чёрное. Оно быстро плыло вверх по течению и было похоже на небольшую подводную лодку. Когда оно подплыло ближе, я подумал, что это исполинский крокодил. Пасть у него была метра три длиной, а зубы вот такие… — Перси показал рукой, какой длины были зубы.

— Надо было предупредить негров об опасности, а не рассматривать зубы, — резко бросил Джонсон.

— А зубы вот такие, — повторил Перси, не обращая внимания на слова Джонсона. — Когда негры его заметили, они кинулись врассыпную, но было поздно. Эта тварь выбралась на мелкое место, поднялась на задние лапы и одним прыжком махнула на берег. Я сообразил, что это та самая бестия, которая изображена на фотографии Ричардса. Клянусь вам, это само исчадие преисподней. Оно скачет, как кузнечик, несмотря на свою колоссальную тушу. Вмиг оно настигло одного из негров, разорвало его на куски и пожрало на моих глазах, — голос Перси дрогнул. — Клянусь, все это продолжалось несколько секунд. Потом оно прыгнуло к следующему негру, который, удирая, напоролся на корень дерева и, наверно, повредил ногу. Слышали бы вы, как он заорал. Я принялся стрелять в чудовище из моего пистолета, но клянусь…

— Врёт он, — прервал Джонсон, — он начал стрелять немного позже, когда тиранозавра не было и в помине.

— Я принялся стрелять из моего пистолета, — упрямо повторил Перси, даже не взглянув на охотника, — но пули были для него как горох. Какой-то негр, кажется Мулу, бросился и ударил бестию копьём. Копьё сломалось, как спичка, а чудовище отшвырнуло негра ударом хвоста, схватило свою жертву и прыгнуло в реку. В это время прибежал Джонсон…

— Я всадил в уплывающего дьявола не меньше десяти пуль, — хрипло сказал охотник. — Одна из пуль пришлась ему сильно не по вкусу, потому что он нырнул. Мы уже решили, что ему капут. Но бестия вынырнула далеко впереди и на третьей скорости ушла в озеро, так и не выпустив негра, который был перекушен почти пополам.

— Что с Мулу? — спросил я.

— Безнадёжен. Поломаны все кости и пробита голова. Счастье, что без сознания…

Чёрные воины, столпившиеся вокруг умирающего, завыли: сначала тихо, потом все громче и громче. Я поспешно вышел из палатки. Ко мне подошёл Квали.

— Мулу кончай, — тихо сказал он. По его чёрной, изуродованной шрамом щеке скатилась слеза.

Обряд погребения состоялся на рассвете, и затем мы сразу же приступили к постройке большого плота. Раненый тиранозавр пересёк озеро и исчез в камышах на противоположном берегу. Мы решили плыть за ним на большом тяжёлом плоту. Мы рассчитывали, что, если ящер не издохнет от ран, то, во всяком случае, за сутки он сильно ослабеет и мы сумеем добить его. Нечего было и думать захватить такое чудовище живьём. Для начала я хотел добыть шкуру, череп и часть костей. Меня особенно интересовало устройство задних конечностей, при помощи которых такой исполин мог прыгать, как кенгуру.

Плыть за ящером должны были Джонсон, я, Квали и ещё девять чёрных воинов. Перси Вуффа с остальными носильщиками я решил отправить в главный лагерь за дополнительным снаряжением. Мой заместитель не возражал против такого поручения.

К рассвету следующего дня плот был готов. Шесть длинных стволов в два обхвата каждый были прочно связаны нейлоновыми канатами. Такому тяжёлому кораблю был не очень страшен далее тиранозавр. Три пары весел и косой парус на длинной мачте позволяли создать необходимую скорость. На плот мы водрузили ещё один плот поменьше, сделанный из стволов бамбука.

Бамбуковый плот мог понадобиться при плавании по узким извилистым протокам на противоположной стороне озера. Груз состоял из оружия, канатов, крепких нейлоновых сетей и двух ящиков продовольствия. Впрочем, ночевать на противоположном берегу озера мы не собирались.

Теперь надо было отобрать чёрных воинов. Это оказалось нелёгким делом. Негры были так напуганы тиранозавром, что вначале наотрез отказались плыть с нами. Ни мои уговоры и обещания, ни угрозы Перси Вуффа, ни авторитет Джонсона не могли заставить их сдвинуться с места. Панический страх перед чудовищем оказался сильнее, чем даже яростное желание отомстить за смерть товарищей. Охотники, стиснув зубы, молчаливо трясли головами. Ни один из них не хотел ступить на сплетённые канатами бревна плота.

Положение спас Квали. Когда я уже готов был отказаться от преследования раненого тиранозавра, молодой негр вышел вдруг вперёд, властным движением поднял руку и заговорил. Вначале я подумал, что он выступает от имени чёрных воинов и требует отменить охоту на чудовище. Я взглянул на Джонсона. Однако старый охотник внимательно слушал Квали и время от времени одобрительно кивал лысой головой.

— Молодец, правильно говорит, — шепнул он мне, когда Квали остановился, чтобы перевести дыхание.

Теперь мнения разделились. Чёрные охотники заспорили между собой. Одни указывали копьями на озеро, другие качали головами, били себя в грудь, втыкали наконечники копий в землю. Квали снова заговорил, но не успел он кончить, как спор разгорелся с новой силой.

Я чувствовал, что решается судьба похода, но боялся вмешиваться, опасаясь испортить дело. Когда шум и гам достигли предела, Квали подошёл ко мне и спросил, сколько чёрных воинов я хотел бы взять с собой.

Я сказал.

— Пожалуйста, выбирай, — объявил Квали, делая широкий жест жилистой чёрной рукой. — Теперь каждый хочет плыть…

— Как ты добился этого? — изумлённо спросил я.

— Объяснил великий закон охотников джунглей, — гордо выпрямившись, ответил молодой негр. — Сказал, что большой прыгающий крокодил — хуже бельгийский чиновник… Обещал, что каждый, кто вернётся живой, получит от тебя десять долларов, стальной нож и клетчатый штаны. Штаны ты можешь не дать, если не захочешь, а вот нож и десять долларов, пожалуйста, дай обязательно.

Я поспешил согласиться. Спустя несколько минут десять мускулистых чёрных фигур уже стояли на брёвнах плота, опираясь на длинные копья.

С восходом солнца наш “корабль” отчалил. Течение медленно сдвинуло с места тяжёлый плот, гребцы налегли на весла, и мы поплыли. Через час плот благополучно выплыл на широкую гладь озера. Оно оказалось глубоким. Даже вблизи берега длинный шест не доставал дна. Поверхность озера была спокойна и совершенно пустынна. Лишь вдалеке у западного берега на воде пестрел розовый рой — вероятно, стая фламинго.

Я глянул в бинокль на наш лагерь. Он уже опустел. Очевидно, Перси Вуфф и носильщики отправились в путь.

Солнце поднималось все выше и начало припекать. Мы натянули тент и улеглись под ним, продолжая оглядывать в бинокль поверхность озера и тёмную кромку берега, к которой постепенно приближались. Глубина продолжала оставаться значительной. Дно не просвечивало в тёмной воде, и нигде мы не смогли достать его.

Джонсон проверил штуцер и загнал в стволы патроны с разрывными пулями.

— Какой калибр у вашей пушки? — поинтересовался я.

— Двенадцатый.

— Неплохо. Но сегодня не помешал бы и восьмой…

— Во всей Центральной Африке штуцером восьмого калибра пользовался только покойный Ричардс. То действительно была пушка. Правда, она иногда давала осечки. Последняя осечка стоила жизни бедняге Ричардсу.

Я вспомнил гильзу, найденную на поляне возле остатков костра.

Наконец тростники зашелестели совсем близко. Они росли сплошной стеной и были гуще и выше, чем на северном берегу. Мы поплыли вдоль зарослей. Ничто не нарушало покоя зелёной, тихо шелестящей чащи…

В одном месте широкий извилистый проток уходил в глубь тростников. Мы направили в него плот и тихо скользили по спокойной тёмной воде. Гребцы беззвучно орудовали тяжёлыми вёслами. Мы с Джонсоном стояли с карабинами наготове. Двенадцать пар глаз напряжённо вглядывались в окружающий лес тонких буровато-зелёных стеблей и узких заострённых листьев. Серебристые метёлки чуть заметно покачивались над нашими головами.

Так мы проплыли около километра. Нестерпимый зной жёг кожу, трудно становилось дышать, перед глазами вспыхивали радужные круги. Проток то суживался, то расширялся, но в окружающих его зелёных стенах по-прежнему не было заметно ни одного вылома. Напряжение, охватившее всех нас при вступлении в тростники, начало было ослабевать, как вдруг…

Квали, стоящий на носу плота, предостерегающе поднял руку. В тот же момент до нас донёсся омерзительнейший запах, перед которым аромат давно нечищенного свинарника — благовонное курение. И сразу же в тростниковых зарослях справа от нас что-то тяжело затрещало. Гребцы, как по команде, выхватили весла из воды и отступили к середине плота. Однако наш тяжёлый корабль ещё продолжал двигаться вперед. Дальше все замелькало, как в стремительном фантастическом сне.

В тростниковой стене появился широкий вылом, а в глубине его, в десятке метров от берега, тяжело поднялось что-то чудовищное, похожее на вставшего на дыбы гигантского крокодила. Его блестящая чешуя отливала золотом и зеленью. Огромная багровая пасть широко раскрылась, обнажив два ряда зубов-кинжалов. Оттолкнувшись мощными перепончатыми лапами, чудовище прыгнуло к плоту, но промахнулось и тяжело рухнуло в заросли. Громыхнули выстрелы. Джонсон выстрелил только один раз. Я выпустил всю обойму туда, где трещал и ломался тростник и откуда били фонтаны воды и жидкой грязи.

Я ещё не успел перезарядить карабин, как тростники раздвинулись и огромное золотисто-зелёное тело тиранозавра тяжело скользнуло в воду. Прежде чем ящер успел нырнуть, Джонсон выстрелил дважды. Плот содрогнулся — и на носу появилась огромная лапа с кривыми когтями, а затем голова чудовища.

Лопнули, как нитки, нейлоновые канаты, и наш корабль стал разваливаться. Но хищник уже был тяжело ранен, его движения утратили стремительность и силу. Квали сунул в пасть чудовищу тяжёлое весло. Челюсти захлопнулись, весло треснуло. Ящер замер в единоборстве с человеком, который не выпускал весла. Этого было достаточно. Джонсон снова выстрелил дважды. Голова чудовища ушла под плот. Сломанное весло осталось в руках у Квали.

— Все, — сказал Джонсон и опустил карабин. Я не поверил и торопливо вбил новую обойму.

— Сейчас он появится снова!

— Все, — повторил Джонсон и сел на ящик. — Конец. По одной разрывной пуле в каждый глаз…

— Так вы испортили череп! — вырвалось у меня.

— Чтобы он не испортил вашего, — усмехнулся Джонсон.

Чёрные охотники с молчаливым восхищением уставились на Джонсона. У них даже не нашлось слов. Они только причмокивали и качали головами.

Мы подождали несколько минут; ящер не появился.

— Попробуем узнать, где он, — предложил Джонсон.

Пока часть охотников занималась починкой плота, мы с Джонсоном опустили на дно стальную кошку. Результат получился ошеломляющий. Глубина протока превышала в этом месте тридцать метров. Мы так и не достали дна.

Я был в отчаянии. Убить современного тиранозавра и потерять его!

— Может, всплывёт, — пытался утешить меня Джонсон.

Но на это трудно было рассчитывать.

Плот был давно починен, а я все ещё пробовал нащупать дно. Проток оказался жёлобом с почти отвесными краями. Даже у тростниковых зарослей глубина достигала двадцати метров.

Гибель чёрных охотников, риск, которому мы все подвергались, все оказалось напрасным. Ящера можно было считать потерянным… Я едва удержался, чтобы не наговорить резких и обидных слов Джонсону, хотя прекрасно понимал, что если бы не он, мы все могли бы погибнуть.

Я только сказал вслух:

— До чего ж не повезло!.. Ведь никакого следа не осталось, кроме царапин на брёвнах плота.

— Немножко остался, — возразил Квали, слышавший мои слова. — Возьми, пожалуйста…

И он протянул обломок весла, которое побывало в пасти ящера. В мокрой древесине торчал острый конический зуб длиной около десяти сантиметров. Пришлось удовлетвориться им.

Гребцы заняли свои места, и мы двинулись в обратный путь. Когда плот проходил мимо вылома в тростниковых зарослях, в нос снова ударило чудовищное зловоние.

— А ведь здесь было его логовище, — заметил Джонсон. — Надо бы заглянуть туда.

Зажимая носы, мы причалили к зарослям. Джонсон первым прыгнул на болотистый берег, устланный стеблями примятого тростника.

— Ну и вонища, — пробормотал старый охотник, закрывая нос и рот платком.

Квали шагнул следом за ним. Я уже собирался последовать их примеру, как вдруг в тростниковых зарослях послышался треск.

— Стоп! — крикнул Джонсон, поднимая штуцер. Ещё один тиранозавр, — мелькнуло у меня в голове. Но охотник уже опустил своё оружие.

— Скорее сети! — крикнул он. — Здесь детёныш. Попробуем взять его живьём.

По моему знаку чёрные воины подхватили лежащие на плоту сети и связки нейлоновых шнуров и устремились в заросли. Я последовал за ними.

Детёныш оказался почти трехметровой бестией, покрытой золотисто-коричневой чешуёй. При виде окружающих его охотников он поднялся на задние лапы и приготовился прыгнуть. Но в воздухе свистнули гибкие нейлоновые лассо, и схваченный петлями молодой ящер был опрокинут на спину. Впрочем, он ухитрился разорвать часть шнуров, но тут пошли в ход сети, и мы поняли, что побеждаем. Ящер, видимо, тоже понял это. Он широко раскрыл пасть и издал тоскливый призыв, который начался свистом, а затем перешёл в кваканье.

Чёрные охотники завыли от восторга.

— Что они так кричат? — спросил я у Квали.

— Они теперь понимай, кто был голос “злой дух”.

Однако наша радость оказалась преждевременной. Откуда-то издалека, из глубины зарослей послышался ответный призыв, несравнимо более мощный — шипение и свист, сменившиеся яростным мяуканьем.

— Ещё один взрослый ящер! — крикнул Джонсон. — Быстрей!..

Пока он ещё далеко.

Негры удвоили усилия, и через несколько минут опутанного сетями и канатами молодого тиранозавра уже поволокли к берегу.

Снова послышались шипение и кваканье. Теперь ближе. Но детёныш не мог ответить. Его пасть была прочно закручена нейлоновым шнуром.

Ещё несколько усилий — и молодой ящер был привязан к бамбуковому плоту, который мы спустили на воду и взяли на буксир.

— Полный вперёд! — скомандовал Джонсон.

Гребцы яростно заработали вёслами, и через несколько минут зловонное логово осталось позади.

Мы с Джонсоном стояли на корме, держа карабины наготове. Однако третий тиранозавр так и не появился. Мы ещё раз услышали его голос, но теперь он звучал дальше.

Взрослый ящер удалялся в противоположную сторону. Мы вздохнули с облегчением и взглянули друг на друга. В разорванной одежде, перемазанные вонючей грязью, исцарапанные тростником, мы сами были похожи на ископаемых чудовищ. Но мы победили. И от этой мысли нам сделалось легко и весело.

Плоты уже выплывали на озеро. Мы положили карабины и крепко пожали друг другу руки. А в нескольких метрах от нас на бамбуковом плоту распласталось золотисто-коричневое тело молодого тиранозавра… Нашего тиранозавра.

Чёрные воины дружно взмахивали тяжёлыми вёслами и громко пели о нашей победе: все об одном, и каждый по-своему. А тростниковая чаща со своими обитателями все удалялась и удалялась и наконец превратилась в тёмную полоску на далёком горизонте.

Оранжевый шар солнца уже готовился нырнуть в туман, окутавший болота, когда наши плоты причалили к берегу невдалеке от лагеря. Мы все валились с ног от усталости, но об отдыхе нечего было ещё и думать. Надо было устроить надёжное помещение для нашего пленника. Решётки металлических клеток находились в главном лагере. Часть их носильщики должны были доставить завтра к вечеру. Я боялся, что решёток не хватит, и решил вызвать главный лагерь по радио. К моему удивлению, радиопередатчика на месте не оказалось. Караульные объяснили, что “говорящий ящик” забрал с собой большой белый Ух, как они называли моего заместителя.

Выходка Перси разозлила меня. Зачем ему понадобилось в пути радио? Из-за его каприза мы оказались лишёнными связи. Заместитель, навязанный мне мистером Лесли Бейзом, причинял одни лишь хлопоты. Я твёрдо решил избавиться от него при первой же оказии и подробно написать “королю американских зверинцев” о мотивах своего решения.

Но пока надо было разместить где-то молодого тиранозавра. Невдалеке от водопада находилась глубокая узкая расщелина в скале. Стены её были совершенно отвесны и настолько высоки, что ящер не смог бы выпрыгнуть оттуда. Большой плот разобрали на бревна и построили из них надёжную решётку, прочно замкнувшую выход из расщелины. Получилось подобие треугольного колодца, две стены которого были скальные, а третья представляла собой решётчатый частокол из толстых брёвен.

Бамбуковый плот с привязанным к нему ящером опустили на канатах в расщелину. Плот повис почти вертикально вдоль скалистой стены. Тогда мы освободили ящера от части сетей и верёвок. Последние путы он разорвал сам и соскользнул с плота на дно расщелины. В то же мгновение мы вытащили плот наверх. Наш пленник очутился в импровизированной клетке.

Мы думали, что он начнёт кидаться на стены и попробует сломать решётку из брёвен, но он улёгся на влажном песке в углу расщелины и лишь время от времени разевал метровую пасть и щёлкал зубами. Глаза его светились в темноте зеленовато-фиолетовым светом. Мы решили, что он голоден, и бросили ему большие куски мяса антилопы. Он не шевельнулся.

— Утомлён путешествием, — устало пошутил Джонсон, и мы поплелись к своим палаткам.

Когда я проснулся, солнце было уже высоко. Первая мысль была о ящере. Не сбежал ли из клетки, не издох ли?..

— Все в порядке, — успокоил меня Джонсон. — Сожрал мясо и ждёт ещё. Уже пробовал прочность решётки. Пришлось снаружи навалить камней.

Позавтракав, я направился к нашему пленнику.

“Детёныш” уже не выглядел так миролюбиво, как ночью. Увидев меня, он поднялся на задние лапы и, широко раскрыв зубастую пасть, яростно зашипел. Ростом он был гораздо крупнее взрослого кенгуру.

Прыгая на задних ногах, он прижимал к груди короткие передние лапы, вооружённые длинными кривыми когтями. Голова его напоминала крокодилью, но была же и её украшал костяной гребень с острыми шипами. Длина челюстей достигала метра. Массивная длинная шея постепенно переходила в расширяющийся книзу корпус. Между длинными пальцами задних лап виднелись толстые перепонки. Широкий плоский хвост служил опорой туловищу, когда пресмыкающееся поднималось на задние лапы. Это была великолепная миниатюра того чудовища, которое мы убили вчера.

Я принёс с собой киноаппарат и заснял несколько десятков метров плёнки. Ящер словно понимал, что надо позировать. Он прохаживался на задних лапах, легко прыгал по дну расщелины, разевал огромную пасть, как будто желая показать свои страшные зубы.

Чёрные охотники приволокли небольшого крокодила, которого они только что убили на берегу. Крокодила бросили в расщелину. Тиранозавр одним прыжком очутился возле него, наступил задней лапой ему на хвост и легко разорвал крокодила на куски. Через несколько минут от крокодила осталась кучка раздроблённых костей, а тиранозавр улёгся в тени скалы и перестал обращать на нас внимание.

— Пожалуй, надо поменьше кормить его, — озабоченно заметил Джонсон, — а то он вырастет раньше, чем вы доставите его мистеру Лесли Бейзу.

Назначив караульных для наблюдения за ящером, мы возвратились в палатку.

К вечеру носильщики должны были доставить из главного лагеря части металлической клетки. Я уже ломал голову над тем, как мы повезём тиранозавра в Бумба.

Однако ни вечером, ни на следующее утро носильщики не появились. Не было и Перси Вуффа. Мы подождали ещё день, и снова безрезультатно. Из главного лагеря никто не пришёл. Это становилось странным. Мне в голову лезли разные мысли. Джонсон был настроен более оптимистично.

— Куролесит парень… Пьёт там с утра до утра, — ворчал он, посасывая трубку.

Я решил сам отправиться утром в главный лагерь, но поздно вечером появился Перси. С ним было только пятеро носильщиков. Они принесли немного продовольствия и ящик виски. Ни клеток, ни оборудования, которого нам так не хватало. Даже радио и теодолит остались в главном лагере. Перси был свеж и чисто выбрит. Его костюм блистал ослепительной белизной. На мои вопросы он отвечал с вежливой наглостью.

— Не взял. Решил, что не понадобится. Забыл…

Услышав, что один тиранозавр убит, а другой находится в лагере, Перси шевельнул бровью и, прервав меня на полуслове, объявил, что хочет посмотреть пойманного ящера.

Я вышел из себя и грубо изругал его.

Перси задумался, словно решая, обидеться ему или не стоит, а потом пожелал мне и Джонсону спокойной ночи и отправился смотреть тиранозавра.

Джонсон пробормотал что-то насчёт заряда крупной дроби, который следовало влепить в чей-то зад, и испытующе поглядывал на меня из-под нахмуренных бровей.

— Завтра же отправлю его в Бумба, — сказал я.

— Вы с ним поосторожнее, — посоветовал старый охотник. — По-моему, он хочет спровоцировать столкновение!.. — Джонсон помолчал и неожиданно добавил: — Но в случае чего, шеф, я буду на вашей стороне.

— Завтра же его здесь не будет! — запальчиво повторил я.

— Дай-то бог, — сказал Джонсон и поднялся, чтобы идти спать.

На другое утро я объявил Перси Вуффу, что он должен немедленно ехать в Бумба, отправить корреспонденцию мистеру Бейзу и нанять пару тяжёлых грузовиков, которые выедут навстречу нашему каравану. Вопреки ожиданиям, Перси не возражал.

— Сами ждите нас в Бумба.

Он молча кивнул.

Я отдал ему письма и текст небольшой статьи, в которой был описан зуб нового вида тиранозавра, обитающего в болотах Центральной Африки. Новый вид ящера был назван Tyrannosaurus beizi ritas. Статья, так же как и письма, была адресована лично мистеру Лесли Бейзу. Слово “лично” я подчеркнул дважды.

Перси спрятал корреспонденцию в полевую сумку и вежливо ждал дальнейших распоряжений.

— С вами пойдёт Н’Кора, — продолжал я. — Он будет сопровождать вас до Бумба. Н’Кора знает обратную дорогу. Возьмите любой виллис и шофёра с помощником. Но надеюсь, на этот раз…

— Все будет лучше, чем вы думаете, — поспешил заверить меня Перси.

Я решил, что он доволен отъездом, и успокоился.

Н’Кора я незаметно для Перси дал ещё одно письмо, адресованное мистеру Бейзу с сообщением об отстранении своего заместителя. Это письмо Н’Кора должен был сам отправить из Бумба.

Затем был устроен совет, как транспортировать ящера к главному лагерю. Решено было искать путь для автомашин в объезд ущелий, пересекающих плато. Джонсон взялся разведать дорогу, а в необходимых местах устроить переправы.

Пришло время расстаться и с Квали. Молодой негр сделал для экспедиции гораздо больше, чем первоначально обещал. Он уже несколько раз напоминал мне, что в Нгоа — его родном селении — его ждут “важные дела”.

Сразу же после совета, в котором Квали принимал активное участие, я собрал чёрных воинов, чтобы торжественно вручить Квали карабин, о котором он так мечтал.

Я передал Квали заработанные деньги и уже протянул карабин и кожаный патронташ, набитый патронами, когда к нам протиснулся Перси Вуфф.

— Вы, кажется, хотите дать этому негру огнестрельное оружие, — громко заявил он. — А вы знаете, против кого он обратит его?

— Не знаю и знать не хочу, — резко сказал я. — Я выполняю своё обещание. То, что Квали сделал для нас, не может быть компенсировано никакой платой. А как он воспользуется карабином, — его дело. Здесь он у себя дома…

— Я считаю долгом серьёзно предостеречь вас, — прищурился Перси. — Здесь бельгийская территория. Вы навлечёте на экспедицию серьёзные неприятности. Когда узнают — поднимется шум.

— Никакого шума не будет, если, конечно, никто из присутствующих не захочет поднять его. За этих негров я ручаюсь, за себя и Джонсона тоже, значит…

— Я протестую! — крикнул Перси. — Как белый человек протестую! Это преступление!

Квали переводил встревоженный и недоумевающий взгляд с меня на карабин и с карабина на Перси.

Чёрные воины начали перешёптываться.

— Знаете что, идите подобру-поздорову, — тихо сказал я Перси. — Если не хотите шума здесь, сейчас. А он будет не в вашу пользу…

— Этот карабин — имущество экспедиции… — продолжал настаивать Перси.

— Хорошо, — сказал я, передавая карабин стоящему рядом Джонсону. — Имущество экспедиции останется нетронутым.

Квали сделал шаг вперёд и с отчаянием заглянул мне в глаза,

Я круто повернулся, прошёл в свою палатку и через несколько секунд возвратился, держа в руках свой собственный десятизарядный карабин с серебряной насечкой на тёмном прикладе.

— Бери, — сказал я, протягивая карабин Квали. Негр замотал головой, ещё не веря, что я отдаю ему своё оружие.

— Бери, — повторил я. — Он твой.

Джонсон усмехнулся.

— Смеётся тот, кто смеётся последним, — мягко сказал Перси. — Самым последним, мистер Джонсон, — и он повернулся, чтобы уйти.

Квали прерывисто вздохнул и осторожно принял из моих рук карабин.

— О, начальник, — прошептал он. — О!.. Квали… Спасибо.

Я протянул ему руку, и мы обменялись крепким рукопожатием. Теперь мы заключили союз взаимопонимания.

Через час Перси Вуфф с Н’Кора и Джонсон с десятью чёрными воинами покинули лагерь. Они должны были идти вместе до первого ущелья. Оттуда Перси и Н’Кора пойдут напрямик к главному лагерю, а Джонсон отправится отыскивать объезд для автомашин. Квали исчез раньше. Я даже не успел спросить у него, совсем ли он покидает лагерь.

Перси перед уходом вежливо простился со мной. Мы стояли над расщелиной, в которой ящер пожирал очередного крокодила. Перси глянул на него, перевёл взгляд на меня, усмехнулся, пожал плечами и сразу ушёл.

В лагере стало тихо. Негров я послал добыть ещё одного крокодила для нашего пленника, а сам занялся проявлением киноплёнки. Потом устроился в тени и начал записывать в полевой дневник события последних дней. Я успел подробно описать охоту на тиранозавров, вид ящеров и их повадки, когда пришёл посыльный от Джонсона.

В коротенькой записке охотник сообщал, что они нашли обходной путь, но через одно из ущелий придётся построить мост. Джонсон просил прислать ему в помощь всех свободных негров и обещал, что послезавтра к вечеру машины будут в лагере у водопада.

Я отправил всех чёрных воинов в распоряжение Джонсона. В лагере со мной остался только Н’Кора, который должен был присматривать за ящером и готовить ужин.

Все шло как нельзя лучше. Я радовался, что завтра или послезавтра мы сможем двинуться в обратный путь, испытывал огромное удовольствие от мысли, что не надо ещё раз лезть в проклятые тростники, думал о возвращении на родину. Я вернусь в Польшу как первооткрыватель современных тиранозавров.

Мысленно я уже строил планы новой экспедиции в страну динозавров. Это должна быть хорошо оснащённая международная экспедиция зоологов и палеонтологов. Придётся захватить с собой моторные лодки и вертолёты.

Чьи-то шаги прервали мои размышления. Я поднял глаза и увидел… Перси Вуффа. Его правая рука была замотана полотенцем.