Нет, Эрик, я ничем не могу помочь, – голос Сидорова был полон искреннего раскаяния. – Мы этим чекистам как только ни объясняли: урка угробил нашего сотрудника, надо, чтобы все было показательно, а они смотрят сквозь нас рыбьими взглядами и твердят: «Дело государственной важности». Пушка у него, видите ли, не той системы оказалась! На что денег хватило, то на базаре и купил! Или по спецзаказу ему умельцы изготовили. При чем здесь ФСБ? Прокуратура-я понимаю, а эти-то? Не террориста же мы взяли и не шпиона? Бандит чистой воды… В общем, не добился я от них взаимопонимания.
      – Не переживай, – успокоил я майора, – мы им еще покажем, кто лучше службу тянет… Ты сам-то оружие видел?
      – Нет, но знающие ребята говорят, что «базука» просто, а не пистолет.
      – Ясно, – я задумался.
      – Что тебе ясно? – спросил майор. – Опять пришельцы с того света?
      – Пока не знаю, – ответил я.
      – А говоришь «ясно», – назидательным тоном сказал Сидоров. – Что там, в деревне?
      – Еще не созванивались, – вместо меня ответил Красавчик. – Но ты не волнуйся, разберемся.
      – Надеюсь, – сказал Сидоров. – До связи?
      – Что? – выходя из состояния глубокой задумчивости, спросил я. – А, да, до связи…
      – Все не то, – заключил Красавчик, когда погас экран компьютера. – Пушку ему по спецзаказу сделать, конечно, могли, но кто бы сделал к ней патроны? Обрати внимание – гильза заводская, не какой-то кустарный образец, а массовое производство. Маркировка, правда, странная – две цифры и никаких букв, но не штучный это экземпляр, как ни крути…
      – Согласен. – Я завел машину и развернул ее в направлении проспекта. – Поехали к Паше. Без беседы с уркой нам не обойтись, а помочь в этом нам сможет только Старшина.
      Наш любезный друг Павел, с которым мы познакомились еще во времена истории с «Глазом Павлина», не так давно был переведен в наш город из Северной столицы на должность заместителя начальника местного Управления контрразведки. Старшиной мы звали его по привычке, а он охотно на это прозвище откликался.
      – Его нет в городе, – остудил мой пыл Красавчик. – Я заглядывал к чекистам позавчера. Пашу вызвали в Службу охраны сам понимаешь кого, чтобы что-то там «порешать». Я в детали не лез… Короче, будет он не раньше субботы.
      – А сегодня у нас?
      – Четверг…
      – Ладно, потерпим, – отступил я. – Что будем делать два дня?
      – Смотреть за Василием, – предложил Красавчик. – Еще ты в деревню собирался позвонить.
      – Да. – Я посмотрел на часы. – Ира пропустила условленное время связи. Странно…
      – Ничего странного, – возразил напарник. – В глухих деревнях сотовые телефоны почему-то предпочитают молчать…
      – Но спутниковые говорят, – ответил я. – Из машины, например…
      Я набрал требуемый номер телефона, и стажеры отозвались почти мгновенно.
      – Я, – возбужденно сказала Ира.
      – Вы в порядке? – спросил я.
      – Теперь да, – согласилась девушка. – Только подошли…
      – Что там у вас? – задал вопрос Красавчик.
      – Какие-то громилы со специальным оружием, – лаконично пояснила Ирина. – Появились как из-под земли и открыли по нас огонь. Ни с того ни с сего…
      – Вы с ними контактировали? – настороженно спросил я.
      – Мы убежали, – призналась Ира. – Сейчас они ушли к трассе, а мы вернулись к машине и намерены убираться отсюда со всех ног…
      – Лучше голову задействуйте, – резким тоном предложил Красавчик. – Раз противник двинулся к шоссе, вам туда выходить пока запрещено. Пусть они отъедут подальше. Потом, не факт, что враги собрались в суровый и дальний поход. Может быть, они решили, что бегать за вами по селу смысла не имеет, а вот на перекрестке с трассой вы, без сомнений, рано или поздно появитесь. Улавливаешь мысль?
      – Да, – ответила Ира. – Что же нам делать?
      – Затаиться подальше от места стычки, а также от машины и ждать нашего приезда, – приказал Красавчик. – И никакой самодеятельности. Люди со специальным оружием – это вам не туристы с топориками… Все ясно?!
      – Все, – уныло, но одновременно подтвердили Ира и Алексей.
      Я выключил связь и потянулся. С одной стороны, стычка с какими-то воинами в глухой деревне казалась не менее странной, чем байки Сюртукова и их загадочное развитие, но мои мысли по-прежнему занимали только события, развернувшиеся вокруг Василия. Потому против того, что инициативу в «деревенском» деле перехватил Красавчик, я не возражал. С другой стороны, мы направлялись к месту серьезного столкновения – по крайней мере, столкновения вооруженного, – и подходить к вопросу равнодушно я не имел права. Внутренняя борьба закончилась победой здравого смысла, и я оставил размышления о десятимиллиметровом оружии, полностью переключившись на подготовку к возможной перестрелке.
      – С чего им было палить в двух простых с виду ребят? – нарушил молчание Красавчик.
      – От неожиданности, – предположил я. – Или они следовали строгой инструкции.
      – Которая предписывает уничтожать мирных граждан, если они случайно окажутся в неположенном месте? – спросил напарник. – Это наводит на мысль, что в той деревне действительно есть что-то стоящее. Возможно, мы лезем в очередную тайную обитель – вроде Реального Храма или территории Бездны. А может быть, это свои? Секретный радарный комплекс в лесу стоит или ракеты зарыты?
      – Свои дали бы пинка под зад, и на этом все закончилось, – возразил я. – Или задержали в крайнем случае до выяснения личности. К тому же подобные объекты обычно охраняют солдаты с «Калашниковыми», а не бойцы в масках и со спецоружием.
      – Это верно, – согласился Красавчик. – Но какой-то бункер там есть. Они же откуда-то появились!
      – В этом деле нам также было бы нелишним посоветоваться с Пашей, – сказал я. – Чтобы не влезть случайно в дела его конторы.
      – Его ребята тоже не стреляют просто так, – возразил напарник. – Почти приехали…
      Я завертел головой, выискивая подозрительные тени в придорожных кустах, но никого не обнаружил. Поворот к деревне был едва заметен. Размытый весенними ручьями проселок тянулся бесконечньми километрами серой грязи между перелесками и покрытыми темнеющим снегом полями. Я приоткрыл окно и вдохнул свежий воздух. Запах талого снега был, казалось, единственным запахом на свете. Тишина нарушалась лишь редкими вскриками птиц и почти неразличимым гудением генератора нашего планера. Окружающий пейзаж казался окраиной рая или последним шагом к нирване. Покой был абсолютным и почти убедительным. Если бы не гуляющие по лесу вооруженные люди. Впрочем, и этот факт не стал бы для меня ложкой дегтя в такой вместительной бочке весеннего меда, если бы те люди не стреляли без предупреждения из бесшумных автоматов.
      Наконец грязь размытой дороги исчезла, и теперь под днищем машины мелькали куски чудом не затонувшего в грунте щебня. На окраине Севостьяновки щебня стало неприлично много, и когда мы въехали на центральную улицу, то обнаружили, что она вполне пригодна для передвижения чего-нибудь менее экстравагантного, нежели планер на антигравитационной подушке или танк.
      Судя по нарочито равнодушным взглядам, которыми нас провожали деревенские мальчишки, планер они видели отнюдь не в первый раз. Я подозревал, что во второй. Спрашивать нужное направление мы не стали, чем, видимо, и вовсе их обидели. Пацаны как по команде отвернулись, и только самый маленький из них продолжал стоять, зачарованно глядя на нашу летающую машину. Лично я вовсе не хотел их обижать или корчить из себя чопорного горожанина, но планер стажеров было видно и без пояснений. Он стоял у самого последнего на единственной улице дома.
      Красавчик опустил нашу машину рядом с аппаратом стажеров и сразу же выпрыгнул на еще не до конца растаявший снег. Я тоже не стал задерживаться внутри планера и довольно быстро проследовал за напарником во двор крепкого, хотя и несколько неухоженного дома.
      Ира и Алексей встретили нас у крыльца.
      – Я же приказал залечь подальше от машины, – строго сказал Красавчик. – Жить надоело?
      – Мы были в соседнем дворе, – оправдываясь, Алексей махнул рукой за боковую изгородь. – Потом увидели вас и пришли сюда…
      – Ладно, – смилостивился мой напарник. – Где находится объект?
      – Там, – Алексей снова махнул, на этот раз за спину, – мы покажем.
      – Человек, заменяющий слова жестами, признается тем самым, что лишен воображения, – назидательно сказал Красавчик. – Вы останетесь здесь, поэтому изволь указать маршрут поточнее.
      – Почему здесь? – обиженно спросила Ира.
      – Стажер не играет в хоккей, – язвительно улыбаясь, пояснил Красавчик.
      – Трус не играет, – еще более обиженно исправила его Ира.
      – Заметь, это не я сказал, – поднимая вверх указательный палец, ответил мой напарник. – Ты будешь наблюдать за нами с крыши, а мистер Кузьменко совершит марш-бросок по полям и лесам, чтобы зайти на объект со стороны реки…
      Он поманил стажеров к нашему планеру и достал из машины две бесшумных винтовки с оптическими прицелами. Ира сразу же перестала хмуриться и, повесив оружие за спину, направилась в сарай, где дед Григорий, видимо, хранил лестницу. Понятливый хозяин воспользовался случаем и, ускользая от наших расспросов, засеменил следом за девушкой, чтобы помочь. Алексей внимательно выслушал указания Красавчика и зашагал в сторону реки.
      – Увидишь кого-то подозрительного, прежде чем мы доберемся до избушки, возвращайся не раздумывая, – вслед ему крикнул Красавчик. – Не геройствуй.
      Кузьменко, не останавливаясь, кивнул и пробормотал в микрофон прибора связи:
      – Орать совсем не обязательно…
      – Никакой дисциплины, – весело заметил мой напарник и развел руками.
      – Мы сами-то идем? – отнимая от глаз бинокль, спросил я. – Отсюда – вроде бы чисто…
      – Отсюда, – повторил за мной Красавчик. – Не забывай, что нам придется идти через пустырь в полный рост. Пусть «ворошиловские» стрелки сначала займут позиции и присмотрятся к местности. Подождем…
      – Хорошо, – сказал я и оглянулся. – Эй, хозяин, ты где?
      На мой призыв несколько секунд не было никакого ответа, а затем в сарае что-то стукнуло и зашаркали шаги. Дверь со скрипом отворилась, и на свет божий явился дед Григорий.
      – Ну что, отец, – не оставляя старику времени на предварительные реплики, начал наступать Красавчик, – сам расскажешь, что тут творится, или дождешься очной ставки?
      – Господь с тобой, юноша, – Григорий махнул сразу двумя руками, – нечего мне рассказывать! Не знаю я, что там делается! Я туда и не ходил до вчерашнего дня уж лет пять!
      – Кто там жил? – более спокойно, нежели напарник, спросил я.
      – Матрена, родственница моя, – с готовностью ответил старик, мгновенно определив, что «хорошим полицейским» сегодня буду я. – Странная бабка была, нелюдимая, прямо ведьма…
      – Такая страшная? – вмешался Красавчик.
      – Нет, гражданин начальник, просто нелюдимая, – отрицательно помотав головой, ответил Григорий.
      – А в последнее время вы никого у того дома не видели? – по-прежнему благожелательным тоном спросил я.
      – Никого, – с готовностью подтвердил старик. – Разве, третьего дня почудилось, что свет там какой-то среди ночи зажегся. Ну, как от фонарика. Зажегся на минутку и пропал… А больше ничего!
      Я похлопал старика по плечу и кивнул:
      – Ладно. Спасибо за помощь…
      – Так я всегда готов, – заверил дед. – Я пойду, девице вашей тулуп принесу, холодно на крыше-то пластом лежать. Еще застудит чего…
      – Иди, – разрешил я.
      Красавчик интерес к старику уже потерял и теперь, так же как я минуту назад, рассматривал домик Матрены в бинокль.
      – Идем? – отрывая его от увлекательного времяпрепровождения, спросил я.
      – Пожалуй, – согласился напарник, опуская прибор. – Хотя я и так вижу, что нет там никого…
      – Осмотреть место все равно надо.
      – Я не к тому, – Красавчик поморщился. – Вход в бункер может быть замаскирован так, что без помощи противника нам его не обнаружить…
      – Они проходили прямо сквозь заднюю стену избушки, – вмешалась в разговор Ира.
      – Бывает, – поправив закрепленный за ухом приборчик связи, скептически заметил Красавчик. – Ты хорошо это рассмотрела?
      – Конечно, – с некоторым вызовом ответила Ирина. – Мы были в пяти метрах.
      – Ив вас не попали с пяти метров? – удивленно спросил мой напарник.
      – Может быть, не хотели? – предположил я. – Опять тот же трюк, что и с гильзой…
      – При чем тут басни нашего друга Василия? – еще больше удивился Красавчик.
      – Как пример, – пояснил я. – Нас хотели заинтересовать и подкинули гильзу, здесь тот же прием трансформировался в якобы опасную стрельбу по нашим сотрудникам.
      – У тебя выводы всегда – хочешь стой, хочешь падай, – качая головой, сказал напарник. – Главное – на пустом месте. Ведь ты фактически утверждаешь, что здесь присутствует тот же почерк, что и в городе. С чего ты так решил?
      – На пять звездочек, – протягивая руку, предложил я.
      – Не буду я с тобой спорить! – возмущенно отказался Красавчик. – Во-первых, кто бы ни выиграл – пить будем вместе, а во-вторых, твои предсказания всегда сбываются…
      – С тебя коньяк, – заключил я.
      – Но мы же не спорили!
      – Потому что ты сразу сдался, а это наказуемо, – со смехом ответил я и двинулся через пустырь к избушке Матрены.
      Судя по свежим следам, стажеры, выскочив на крыльцо, ретировались в сторону правого угла избушки. Дверь же пострадала от автоматной очереди, направленной в ее верхнюю левую часть. То есть в ребят пули попасть не могли при всем желании. Я продемонстрировал напарнику, как двигались, убегая, наши сотрудники, и заодно обошел домик вокруг. Задняя стена была свободна от каких бы то ни было пристроек. К тому же она оставалась обычной, довольно плотной бревенчатой преградой. Пройти сквозь нее без предварительного выстрела из гранатомета было бы проблематично. Вернувшись в дом, я сообщил о своих открытиях Красавчику, а он торжественно вручил мне несколько стреляных гильз. На этот раз и калибр и маркировка вещественных доказательств оказались вполне обычными. Однако напарник продолжил изыскания и нашел отпечатки ботинок, которые существенно отличались от следов стажеров и рисунком протектора, и размером. Красавчик старательно обвел мелом несколько грязных пятен, а затем пометил места, где валялись гильзы.
      – Все, как один, – пятками к стене, – выпрямляясь, заметил он. – И гильзы справа, как и положено. То есть они вошли в стерильно чистой обуви, замарали ее уже в доме и вышли…
      – Вот именно, – торжественно ответил я и оглянулся в поисках еще каких-нибудь улик.
      Меня заинтересовал маленький продолговатый цилиндрик. Сначала я принял его за нарушившую предположения Красавчика гильзу, так как лежал он не у правой стены, а у левой, под самым окном, но потом я наклонился и понял, что это окурок. Его бросили, не затушив, и он погас сам, упав в небольшую лужицу талой воды. Осторожно выудив улику, я внимательно осмотрел все имеющиеся на ней надписи и положил окурок в пакетик.
      – Я могу тебе и целую сигарету предложить, – разглядывая мою находку, сказал Красавчик, – не надо будет «бычки» подбирать…
      – Скажи мне, «юноша», откуда в деревне, в доме, где никто не бывает, свежий окурок сигареты с фильтром, да еще подписанный арабской вязью? – поднимая пакетик с уликой на уровень глаз, спросил я.
      – Да, – согласился Красавчик. – И табак в ней какой-то зеленый, будто не высушенный… Но мелко порубленный…
      – Гильза десяти миллиметров? – гордо спросил я, пряча улику в карман.
      – Пожалуй, – не стал спорить напарник. – Единый почерк почти налицо.
      Почему почти?
      Потому, что все это отрывки из обрывков, – ответил Красавчик. – Что мы имеем конкретно?
      – Гильзу и окурок неизвестного происхождения. И то и другое почему-то оставлено на месте происшествия после тщательного заметания прочих следов. Плюс – предупредительная стрельба поверх голов, – перечислил я.
      – Но нет никаких доказательств, что это дело одних и тех же рук, – возразил напарник. – То происшествие было в городе, а это в деревне. К тому же там дело взяли под контроль мы, а здесь наши стажеры. Откуда неизвестные знали, если они действительно умышленно подсовывают нам улики, что мы приедем сюда и найдем «бычок»?
      – Стажеры все равно привезли бы его нам, – возразил я.
      – Ага, – напарник скептически скривился. – Привезли… если бы нашли. Ладно, я предлагаю отдать находки в лабораторию и потом, когда они проведут тщательную экспертизу, уже строить версии.
      – Нехарактерно разумное предложение, – оценил я. – Но я хочу его дополнить. Надо бы оставить здесь пост.
      Красавчик молча вынул из сумки походный набор различных «жучков» и закрепил над дверью небольшую телекамеру. Ее объектив он направил на середину пресловутой стены. Теперь все изменения можно было увидеть, не проникая в дом. Однако радиус действия передатчика этого прибора был невелик, и потому нашим стажерам предстояло остаться в опасном районе на неопределенное время в качестве операторов шпионской аппаратуры. Возражений со стороны стажеров не последовало, хотя мне показалось, что Ира вздохнула. Какие бы отношения нас ни связывали вне рабочего времени, сейчас я был к ее недовольству настроен равнодушно и даже отрицательно. Чаще всего мы работали только вдвоем с Красавчиком, но раз к делу приелось привлечь стажеров, то и требования к ним мы предъявляли, как к самим себе. Это означало полную боевую готовность до самого окончания расследования, и тут уж было не до вздохов. Для городской девицы остаться на неопределенное время в необустроенной деревушке было как нож по сердцу, это я понимал, однако ничего поделать не мог. Или не хотел? Не знаю…
      Мы неторопливо вернулись к планерам и проверили, как работает аппаратура слежения в машине стажеров. Чувствительная камера выдавала достаточно разборчивую картинку бревенчатой стены на дисплей компьютера, а датчик движения был готов включить запись в ту же секунду, как в фокусе появится нечто новенькое. Таким образом, у наших юных друзей была всего лишь одна простая задача – удрать по получении записи незаметно и быстро. Трудной работу я бы не назвал, хотя оттенок нервозности в ней, безусловно, был.
      Или я так думал потому, что здесь оставалась Ира? Я, конечно, предпочел бы остаться сам, но для дела было полезнее, чтобы я вернулся в город. Вот, пожалуй, это противоречие между желаниями и интересами дела меня и угнетало, а порой даже заставляло сомневаться в собственной правоте. Ведь романтическая часть души звала меня в уединенное бунгало на Карибском острове в компании Иры, а преданность делу – которая тоже была частью моей души, причем большей, – требовала оставить все, как есть, и забыть о нежностях, во всяком случае, на ближайшее время. Не зная, как решить дилемму, я терзал себя сомнениями и… уверенно шел по второму пути. Тысячу раз был прав мистер Холмс, когда втолковывал своему приятелю, что холодный ум сыщика несовместим с сердечными делами. Тысячу раз…
      Пока я боролся с эмоциями. Красавчик успел настроить всю наличную аппаратуру на постоянную связь, проинструктировать стажеров и даже пропустить «на посошок» стопку самогона, помирившись таким образом с Григорием. Моему напарнику сомнения были неведомы, и это было к лучшему…
      К окружающей действительности я вернулся уже на полпути к шоссе. Здесь дорога ныряла в обширную, хотя и неглубокую (судя по тому, что машина пропав-щей девушки ее успешно преодолела) лужу, а деревья подбирались к грязному проселку почти вплотную. у меня мелькнула неоформленная мысль о том, что для засады это место самое подходящее и что если бы злодеи хотели подкараулить наших стажеров, то лучшей позиции им было не найти.
      То, что эта мысль родилась не как гипотеза, а как предчувствие, выяснилось очень скоро…

      справа! – крикнул Красавчик, нажимая педаль у ускорения.
 
      Как в моей руке оказался заветный «глок», я не понял, но одновременно с выкриком напарника я пригнулся и выставил руку с пистолетом в окошко, быстро открывшееся на нужные сантиметры. Выстрелы противника были бесшумными, а как пули вспарывали корпус планера, я не услышал из-за хлопков собственного оружия. Стрелял я по каким-то неясным теням между деревьев и потому вовсе не рассчитывал на успех, однако второй очереди, теперь уже нам вслед, не последовало. В чем было дело, я не понимал. Возможно, мне удалось подстрелить нападавшего или наше уничтожение в его планы не входило – как в случае со стажерами, – и он просто решил нас лишний раз припугнуть? Одно теперь можно было сказать с полной Уверенностью: «бункер» в деревне был.
      – Сволочи! – озлобленно высказался Красавчик. – Никакого уважения к чужому имуществу!
      – И к его противопульной броне, – поддержал я напарника, указывая на две сквозные дырки в задней дверце.
      Пули застряли где-то в районе стеклоподъемного механизма дверцы противоположной. Я переместился на средний ряд сидений и принялся увлеченно ковырять внутреннюю обшивку складным ножом.
      – Да брось ты, – посоветовал напарник, – приедем в лабораторию, там и разберемся…
      – Любопытство гложет, – пояснил я, продолжая работу. – Странно.
      – Что? – Красавчик обернулся.
      – Пуля девятимиллиметровая, но бронебойная, – демонстрируя находку, ответил я, – прошила корпус, как фольгу.
      – Патрон «СП-6», – мельком взглянув на улику, сказал Красавчик, – и шума не было. Спецоружие?
      – Выходит, что так, – согласился я. – Что-нибудь вроде АС «вал»…
      – А почему нас не сбили из «мухи», например? – пустился в рассуждения напарник.
      – Во-первых, еще не вечер, – ответил я. – А во-вторых, они нас просто припугнули… Как и стажеров.
      – Сто второе последнее китайское предупреждение? – Красавчик ухмыльнулся.
      – Так враги в конце концов могут потерять терпение, и тогда нам придется отбиваться по-настоящему.
      – Я думаю, что еще пару раз они нас предупредят, – оптимистично предположил я.
      – А мне кажется, что уже следующая их попытка будет более удачной, – возразил напарник, – если мы не бросим это дело.
      Он хитро посмотрел на меня, прекрасно зная, что отступать я не намерен хотя бы потому, что до сих пор так и не обзавелся подобной привычкой. Видимо, выбор того, кто вовлек нас в текущую игру, был обусловлен именно фактом нашего с Красавчиком исключительного упрямства. Я еще раз повертел перед глазами деформированную пулю и вдруг понял, что в комбинации не хватает какого-то важного звена. Факты никак не желали стыковаться с артефактами: гильза десяти с пулями девяти миллиметров, а наваждения Сюртукова с необычным окурком. Может быть, между этими вещами действительно не было никакой связи? А я от избытка опыта в расследовании необъяснимых происшествий пытался притянуть одно к другому за уши? Частично ответ на эти вопросы должны были дать эксперты криминалистической лаборатории, а вот более полную картину не смог бы нарисовать никто. Доказательств было маловато.
      Пока чародеи от науки колдовали над привезенными нами уликами, мы с Красавчиком решили навестить товарища майора Сидорова. Лично у меня к нему был один, но весьма важный вопрос: откуда он узнал о сигнале от деда Григория, если областные происшествия лежали далеко за пределами его сугубо городской компетенции?
      Майор сопротивлялся нашему любознательному натиску отчаянно, но недолго. В конце концов он запер дверь в кабинет и вынул из металлического шкафа, который почему-то именовал сейфом, бутылку коньяка, стопку пластиковых стаканчиков и слегка пожухший лимон. Он долго вскрывал заветный сосуд, потом очень неспешно разлил напиток по стаканчикам и принялся пилить тупым столовым ножом цитрусовую закуску. Все его телодвижения говорили о том, что Сидоров из последних сил пытается придумать как можно более убедительную отговорку или легенду. Выдавать своего информатора ему почему-то очень не хотелось.
      После первой рюмки, слегка лизнув истерзанную Дольку лимона, майор оставил все свои творческие потуги и признался:
      – О звонке жена сообщила. Григорий мне домой звонил.
      – Вот как? – Красавчик забросил в рот целую дольку и, тщательно прожевав лимон, уставился на майора с укором. – Так ты еще и деревенский?
      – Я в этой Севостьяновке два месяца безвылазно просидел, – пояснил Сидоров. – Давно это было, лет двадцать, нет, года двадцать два назад. Я практику тогда проходил… Участковый меня к деду Григорию поселил, а начальство приказало без результата не возвращаться. Вот я и провел там расследование. Сколько мы с дедом самогона выпили – страшно вспомнить… С тех пор он из милиционеров никого, кроме меня, не признает. Редко мы с ним после того встречались, но бывало. Вот он мне и позвонил по старой дружбе. А я, когда узнал, что в деле опять Матренина изба фигурирует, так сразу и решил, что это как раз для вашей конторы дельце. Моим ребятам и без чертовщины есть чем заняться…
      – А нам, значит, заняться нечем? – обиженно спросил Красавчик.
      – Ну, вы же скучными делами не занимаетесь, – Сидоров ехидно прищурился и разлил коньяк снова, – пьяные убийцы с кухонными ножами для вас рутина…
      – Сидоров, не заводи меня, – с ухмылкой потребовал Красавчик.
      – Как можно? – продолжая язвить, откликнулся майор. – Кто я такой, чтобы задираться на крупнейших частных сыщиков века?
      Мы опрокинули по второй, и Красавчик как бы между прочим спросил:
      – Так тебе уже на пенсию пора?
      – В общем, да, – не чувствуя подвоха, ответил Сидоров.
      – Надо же, – Красавчик с деланным удивлением поднял глаза к потолку, – с таким стажем, а уже майор…
      Я взглянул на партнера осуждающе. Сидоров, конечно, тоже был не прав, но все-таки мы приехали не для обмена шпильками. Я жестом потребовал от насупившегося майора налить по третьей и спросил:
      – В том старом деле Матренина изба чем-то прославилась?
      – Да, – Сидоров кивнул. – Двое ребятишек по зиме пропали, а весной оттаяли прямо перед ее крыльцом. Тогда по району и так раскрываемость была нулевая, вот меня и загнали в деревню практиковаться до полной победы. Я как только ни вертел, все прикидывал, что к чему, но ничего не доказал. Получалось, что они в буране заблудились, а потом свет в окошке увидели, да не дошли, замерзли. Но вся жуть заключалась в том, что детки эти пропали ночью, из родительского дома, прямо в чем спали. И ни в ту ночь, ни наутро никакого бурана не было. Однако, сколько ни искали мужики, никаких следов не обнаружили. И участковый тоже только руками разводил. Потом чуть ли не всю деревню перерыли, а у Матрениной избы раз пять проходили, причем именно по тому месту, где они весной оттаяли, – не было ничего. До земли рыли – не было…
      – И чем все закончилось? – спросил я, когда Сидоров взял длинную паузу.
      – А ничем, – ответил майор. – Тела в райцентр увезли и, что странно, так родителям и не вернули, а меня отозвали. Рапорт мой никто даже читать не стал. Похвалили за проделанную работу и отправили обратно в город. Так вот я и начал трудовую деятельность. До сих пор иногда вспоминаю, как мать этих пацанов убивалась. А я стоял и ничего не мог ей сказать…
      Сидоров выпил очередную порцию и вздохнул.
      – Ну, а раскрой ты это дело, ей бы что, намного легче стало? – спросил я.
      – Нет, конечно, – согласился майор, – но так, в полной неизвестности, оставаться совсем уж погано… А вы-то что раскопали?
      – Пока ничего конкретного, – признался я, – но элемент чертовщинки в деле присутствует, ты прав. Не Проста была тетка Матрена. Очень даже не проста…
      – Я, пока в деревне «керосинил», о ней тоже много чего наслушался, – согласился Сидоров. – Люди говорили, что колдует Матрена помаленьку. В церковь тогда никто особо не ходил, но иконы у всех были, да и Пасху с Рождеством народ праздновал, а эта – никогда. Даже Григорий к ней дольше чем на минуту не забегал. Он грамотный был, ни в какие сказки не верил, но отговорка и у него была не очень убедительная. «Что я, – говорил, – ворчания бабьего не слышал?»
      – Насчет колдовства не знаю, – возразил я, – но для чего-то Матрена себя народу противопоставляла. Возможно, чтобы никто к ее избе не подходил ближе, чем положено, или по какой-то другой причине… Мы сейчас это как раз и выясняем.
      – Я боюсь, что девица эта, пропавшая, могла по той же схеме, что и пацаны, исчезнуть, – неожиданно сказал Сидоров.
      – Двадцать лет прошло, – я пожал плечами. – Матрены тоже нет…