– Сюртуков протиснулся в квартиру первым и, не разуваясь, вошел в большую комнату, освобождая тесный коридор. Проходите, первым и,
      – Хоромы-то не царские, – скептически заметил
      Красавчик.
      Василий молча пожал плечами и принялся снимать куртку.
      – Раздеваться как раз не обязательно, – в тон напарнику заметил я. – Здесь мы не задержимся.
      – Разве вы не будете проводить осмотр? – удивленно спросил Сюртуков.
      – Искать вмонтированные в стены устройства? – в свою очередь поинтересовался Красавчик. – Уверяю вас, ничего такого здесь нет.
      – Но вы даже не прошли в спальню! – возмущенно воскликнул Василий.
      – За валерьянкой, – вновь поддержав напарника, добавил я.
      – Вы считаете меня неврастеником? – догадался Сюртуков. – Считаете, что я все выдумал и теперь трачу ваше драгоценное время?
      – Есть и такая версия, – не стал отрицать Красавчик. – Одна из нескольких…
      – Это не работа! – бледнея от гнева, заявил Василий. – Так мы с вами ничего не выясним!
      – Вам выяснять ничего и не придется, – заверил Сюртукова я. – Это дело профессионалов, то есть мое и моего напарника. Вы в нем пока только свидетель. И совершенно неясно, свидетелем чего вы все-таки явились. Так что помолчите, пожалуйста.
      Закончив отповедь, я смягчил интонации и слегка улыбнулся.
      – Так где, вы говорите, спальня?
      – Прямо, – угрюмо ответил Сюртуков. Первым в полутемную спальню вошел Красавчик. Он постоял немного на середине комнаты, потом запрокинул голову к потолку и приблизился к завешенному плотными шторами окну.
      – До случая с боевыми действиями в «горячей точке», ничего особенного с вами не происходило, – утвердительно изрек Красавчик, отодвигая штору.
      – Не припомню, – практически согласился с ним Сюртуков. – Мечтать я любил всегда, как и любой нормальный человек, но чтобы так…
      – То есть раньше вам преимущественно не вез 47 до, – констатировал я, – и вы пытались уйти от реальности в мир фантазий и грез…
      – В силу тонкой душевной организации, – с легкой издевкой добавил Красавчик.
      – А вы напрасно иронизируете, – воинственно сверкнув глазами, ответил Сюртуков. – Врожденная интеллигентность присуща не многим, и потому я не ожидаю от вас правильного понимания моих проблем, но все же я хотел бы рассчитывать на элементарное уважение.
      – На элементарное – ради бога, – согласился Красавчик. – Хотя чаще всего наши вопросы будут откровенно хамскими и нелицеприятными. Считайте это спецификой профессии сыщика или отпечатком нынешнего смутного времени в наших порочных душах… Как сказал?
      Он обернулся ко мне и подмигнул.
      – Вполне, – оценил я ораторские потуги напарника.
      – Кофе будете? – проглотив обиду, спросил Сюртуков.
      Подобный тактический ход делал ему честь. Я даже немного потеплел в отношении Василия. Возможно, он был все-таки не столь безнадежно «интеллигентен», как это казалось на первый взгляд.
      – Будем, – ответил я и за себя, и за Красавчика.
      – Молотый, – не преминул добавить напарник, чем вызвал появление на лице Сюртукова очередной страдальческой гримасы.
      – У меня только ячменный, – взяв себя в руки, съязвил Василий и поплелся на кухню.
      Оставшись одни, мы с напарником быстренько вынули из карманов пару замысловатых приборчиков и замерили все, что можно было замерить. Начиная от радиационного фона, заканчивая напряженностью электромагнитных полей. Затем Красавчик установил и настроил несколько телекамер и микрофонов, датчиков движения и изменения объема, массы, а также теплового и газового сдвига. В спинку дивана он вогнал едва различимую иглу с детектором волн человеческого мозга, а под днищем четвероногого друга закрепил счетчик гамма-частиц. Больше мы ничего с собой не прихватили, но и этого набора было вполне достаточно, чтобы спальня могла конкурировать с любой лабораторией «Института Физиологии Сна и Лени».
      Кофе оказался не ячменным, а вполне приличным растворимым. Мы молча выпили по половине чашки, и только тогда Василий осмелился задать новый вопрос.
      – Я понимаю, что выводы делать рано, но, полагаю, вы уже встречались с чем-то подобным? Как вы можете объяснить происходящее?
      – Вы сами ответили на свой вопрос, – качая головой, сказал я. – Выводы делать рано. Мы видели столько разнообразной чертовщины, что без тщательного расследования никаких аналогий провести не рискнем, даже под дулом пистолета. Пока ясно одно – вы были в двух местах за одну ночь. Я не собираюсь обсуждать моральные аспекты совместного с сержантом Гошей предприятия, пусть они останутся на вашей совести, но меня интересует, как вы это провернули, будучи за три тысячи километров от места событий. В то, что душа человека отправляется во время сна блуждать над миром, я не верю. В телепортацию на волне сокровенных желаний – тоже. К тому же стать за одну секунду профессиональным солдатом не смог бы никто. Вот эти, явно оторванные от реальной жизни, нюансы вашей байки и следует прояснить, прежде чем ставить окончательный диагноз.
      – А этот… Гоша… – Сюртуков замялся. – Он жив?
      – И здоров, – подтвердил я. – Сидит в следственном изоляторе. Ему эти деньги на пользу также не пошли.
      – Удивительно, – Василий развел руками. – Вы точно знаете?
      – У нас есть документальные подтверждения, – ответил я.
      – Значит, меня вы тоже в конце концов арестуете? – испуганно спросил осененный догадкой Сюртуков.
      Вместо ответа я вынул из кармана заключение патологоанатома военного госпиталя и фотографию. Что отразилось на осунувшемся лице Василия, описать невозможно. Он зашатался и резко сел на скрипучий диван, словно ему прострелили обе ноги.
      – Мистика, – прошептал он посиневшими губами. Я его реакцию посчитал вполне адекватной. Как еще прикажете человеку реагировать на фото и отчет о вскрытии собственного трупа.
      – Может быть, это мой тезка? – слабым голосом спросил наконец Василий.
      – Тогда уж брат-близнец, – ухмыляясь, ответил Красавчик. – Вы случайно не в курсе, не было у вас брата? Говорят, близнецы чувствуют друг друга на любом расстоянии. Тогда мы могли бы сразу найти все требуемые объяснения…
      – Нет, я у родителей был один, – Сюртуков покачал головой. – Это точно.
      – Придется строить другую версию, – сделал вывод мой напарник. – Едем на место прочих происшествий?
      Мы допили остывающий кофе и неторопливо покинули неухоженное сюртуковское жилище.
      – Ну, и где эта арка? – с подозрением осматривая Длинный многоэтажный дом, спросил Красавчик. – Магазин вижу, а вот проезда и, кстати, свежесброшенного с крыш снега – нет.
      – Может быть, его вывезли? – неуверенно спросил Сюртуков.
      – Снег? – Красавчик пожал плечами. – Маловероятно, но возможно. Однако за полдня заложить кирпичом целый проезд нашим строителям вряд ли под силу.
      – Давайте, зайдем во двор, – предложил я. Мы обогнули дом и, миновав мусорные баки, вышли на детскую площадку во дворе дома. У жилых подъездов стоял десяток машин, по площадке бродили пацаны, пара бабушек и одинокий владелец шелудивой таксы, которая старательно обнюхивала все торчащие из-под тающего снега предметы и постоянно косилась в сторону помойки. Строгий ошейник и крепкий поводок существенно сдерживали ее устремления, но даже издалека было заметно, что собачья душа отчаянно рвалась к заветным мусорным бакам. Коротконогое тело между тем описывало оттаявшие кусты, поскольку было брошено мятежной душой на откуп инстинктам.
      Выездов из двора, как я заметил, было действительно два, но нигде не проступали следы экстренного торможения милицейских экипажей и не валялись стреляные гильзы или стекла, осыпавшиеся из окон машины, которая, по версии Сюртукова, пострадала от выпущенных омоновцами пуль. Самих простреленных «Жигулей» мы не обнаружили тоже.
      – Как же так? – пробормотал Сюртуков. – Вот же, здесь я и стоял… Вот масло капало… в коробке сальник прохудился, я все никак собраться не мог, чтобы его поменять… Где же машина?
      – Если я правильно понял, автомобиль вы завещали тому самому приятелю, который дал вам наши координаты? – спросил я Василия.
      – Но он же занят был! Он бизнесмен… Немцы к нему сегодня приехали… Не мог он так быстро ее перегнать, – по-прежнему растерянно возразил Сюртуков.
      Я снова сделал круг по площадке и наконец нашел кое-что в пользу версии нашего незадачливого свидетеля. Это была достаточно свежая гильза от пистолета. Запах пороха был сильным, а латунные бока цилиндрика еще не потемнели. Сложив улику в пакетик, я поднялся с корточек и вопросительно уставился на
      Красавчика, который вернулся, закончив беглый опрос местных бабушек и мальчишек.
      – Очень все запутано, – сообщил напарник. – Стрельба была, пенсионеры подтверждают. Но, что примечательно, гильзы после операции собрали не пацаны, а какие-то люди в кожаных куртках. Они же, по утверждению одного старичка из восьмой квартиры, заставили дворников раскидать весь прилежащий к дому снег и собрать мусор. Дальше: с крыши снег сбрасывали, но это было три дня назад. По словам очевидцев, имел место несчастный случай…
      – Вот! – вмешался Сюртуков.
      – Василий, – недовольно оборвал его Красавчик. – У интеллигентных людей принято выслушивать собеседника до конца, не перебивая, не так ли?
      Сюртуков сразу же увял и покорно уставился себе под ноги.
      – Насколько несчастный? – приглашая напарника продолжить рассказ, спросил я.
      – Насмерть, – пояснил Красавчик. – Какой-то ротозей не заметил ограждения. Дворники, работавшие в тот день, сидят по домам на подписках о невыезде.
      – Легко отделались, – заметил я.
      – Что, согласись, странно, – добавил напарник. – Далее: пресловутой арки в доме не бывало отродясь, но, по словам бабушек, «одна гражданка рассказывала», что чуть дальше по улице, квартала через полтора, в доме, где такая арка имеется, второго дня придавили мужчину, который влез между разъезжающимися грузовичками. Исход неизвестен, но «кровищи было море» – это уже подтверждение от юных следопытов. У них сейчас каникулы, и потому они перемещаются мобильными группами по округе с утра до вечера, засовывая носы всюду, куда только можно. Наконец, третье: сегодня, прямо во дворе, ловили преступника, который отстреливался из «беретты» – опять же сведения от продвинутых скаутов – и «убил в лицо» кого-то из милиционеров.
      – Куда убил? – ухмыляясь, переспросил я.
      – В лицо, – повторил Красавчик. – Слова свидетельницы. Вон той, видишь, в сером пальто?
      – Да они все там в сером, – рассматривая группу перешептывающихся старушек, ответил я. – Ну а насчет машины-то что? Василий Андреевич просто места себе не находит, переживает…
      – Он же подарил ее приятелю? – Красавчик удивленно выгнул бровь. – Требовать подарки назад неинтеллигентно…
      – Да что вы ко мне привязались с этим термином?! – Сюртуков сжал кулаки и возмущенно посмотрел на Красавчика. – Считаете себя выше других?! Если я не такой богатый и удачливый, то и не заслуживаю ничего, кроме издевок?!
      – Успокойтесь, – мягко потребовал я. – К манере поведения моего напарника привыкнуть сложно, но сделать это вам придется. Иначе мы не сможем провести полноценное расследование.
      – К черту ваше расследование! – крикнул Сюртуков, разворачиваясь к выходу из двора. – Я иду домой! Машину мне разыщет ГИБДД, а в ваших услугах я больше не нуждаюсь! Надо же – попросил помощи на свою голову! Забудьте все, о чем я вам рассказал! Ничего не было! Я все выдумал, чтобы привлечь к себе внимание! Просто надеялся, что мои басни дойдут до прессы!
      – Вы напрасно горячитесь, – хватая за рукав, попытался я урезонить разбушевавшегося Сюртукова. – Ваше дело гораздо серьезнее, чем кажется на первый взгляд. И не пытайтесь себя обмануть: ничто само собой не пройдет – это не насморк.
      – Уберите руки! – зеленея от негодования, рявкнул Василий. – Нам больше не о чем разговаривать! Дело закрыто, или как там у вас это называют?! Все, прощайте…
      Когда его оскорбленно-сутулая спина скрылась за углом, Красавчик сплюнул и рассмеялся.
      – Кажется, мои изыскания его убедили. Теперь он будет сидеть дома до тошноты и не высунет нос на улицу, даже если начнется всемирный потоп. За безопасность этого типа можно пока не опасаться.
      – Как знать? – я в сомнении покачал головой. – А вдруг он получит удар током из сломанного утюга или подавится косточкой? В конце концов, его дверь несложно взломать и навестить квартиросъемщика прямо в обители…
      – Ты думаешь, все его страхи не напрасны? – Красавчик удивленно взглянул в ту сторону, куда ушел
      Сюртуков.
      – Вот, подивись. – Я вынул из кармана гильзу и протянул ее напарнику.
      – Но стреляли же не в него, а в мента? – рассматривая предмет, возразил Красавчик.
      – Ты уверен? – Я пожал плечами. – А откуда тогда царапина на лице у Василия?
      – Мало ли? – отсутствующим тоном ответил напарник.
      Такая задумчивость говорила о том, что Красавчика предмет крайне заинтересовал и все остальные мысли ушли на второй план, а управляет ими своего рода внутримозговая автоматика.
      – Что-то необычное? – поинтересовался я.
      – Весьма, – согласился Красавчик. – У тебя с собой случайно штангенциркуля нет?
      – Зачем? – Я взглянул на гильзу. – По-моему, ты напрасно принял охотничью стойку. Это любимый патрон конца прошлого века: «девять парабеллум». Вполне стыкуется с версией о «беретге»,
      – Или у меня что-то с глазомером, или… – Красавчик подбросил гильзу на ладони. – Идем в планер, там у меня есть линейка.
      Когда мы уселись в машину, напарник очень на-Долго зарылся в свою заветную сумку и после кропотливых поисков нашел в ней блестящую металлическую линейку с довольно точной насечкой делений. Еще минута у него ушла на измерение диаметра гильзы и шевеление бровями. Наконец он протянул обе блестящих железки мне и предложил:
      – Измерь сам.
      Я приложил линейку, насколько возможно, посередине отверстия в цилиндрике и вздохнул. Миллиметров было целых десять. Модель «беретты» такого калибра была мне неизвестна. Если честно, я не знал, что подобный калибр существует в принципе.
      – Ерунда получается, – прокомментировал я открытие, возвращая предметы напарнику.
      – Потому здесь и собрали почти все гильзы, – заметил Красавчик.
      – Не верно, – возразил я. – Потому нам и оставили эту гильзу – вот, как должно звучать твое замечание.
      – Не понял, – признался напарник.
      – Тот, кто подсунул тебе дело Сюртукова, имеет очень хорошо продуманные и далеко идущие планы, я это чувствую всем организмом, – пояснил я.
      – Это хорошо или плохо? – скорее себя, чем меня, спросил Красавчик.
      – Все зависит от того, на какой стороне баррикад засел этот твой «источник»: если на нашей – все в порядке, если на вражеской – у нас могут возникнуть крупные неприятности.
      – Ты имеешь в виду неприятности с властями? – Красавчик скривился.
      – Я говорю о возможной встрече с теми, кто убирает молодых мужчин среднего роста, обычной комплекции и неприметной внешности. Подожди, я сейчас тебе это докажу…
      Я набрал на панели бортового компьютера заявку, и мы тотчас получили данные из морга за три последних дня. Отчеты о вскрытии сопровождались вполне сносными фотографиями. У погибшего под глыбой льда была сломана шея и разбито все лицо. Раздавленный грузовичками скончался от того, что сломанные ребра проткнули сердце. Его физиономию тоже украшала широкая ссадина, протянувшаяся от бровей до подбородка. Милиционер получил пулю прямо в лоб, к тому же выстрел был сделан с близкого расстояния, и пламя опалило нос и брови. Все эти травмы довольно серьезно мешали сравнить лица погибших мужчин. Но в остальном не заметить их сходство мог лишь слепой.
      – Все сходится, – удовлетворенно потирая руки, сказал Красавчик. – Прически и шрамы вместо физиономий у них разные, но по телосложению, росту и весу – хоть конкурс двойников организовывай… Посмертно.

      Так, значит, вы спали? – спросил Алексей, по-путно осматривая оставленную во дворе машину пропавшей девушки. – Совсем новая…
      – Спал, – энергично кивнув несколько раз подряд, подтвердил дед Григорий.
      – После ужина сморило…
      – Плотный ужин был? – поинтересовался Кузьменко.
      – Ну, так, как водится, – Григорий замялся. – Ну, стопочку пропустил для аппетита, а потом еще пару для лучшего усвоения пищи…
      – Грамотный, – буркнул Алексей, оглядываясь на Иру.
      – Так, вы что, гражданин начальник, на меня думаете? – Григорий изобразил на морщинистом лице страдания ошибочно распятого праведника. По истечении третьей секунды пантомимы они плавно трансформировались во вселенские муки.
      – А есть причина? – придирчиво осматривая старика, спросил Алексей.
      – Господь с вами, – дед перекрестился. – С чего бы это я на старости лет в душегубца обратился? Ради какой такой выгоды?
      – Вот и я об этом думаю. – Кузьменко, успокаивая, похлопал деда по плечу.
      – Тем более, зачем было бы нас вызывать? Верно?
      – Так, – дед снова кивнул, – так, гражданин сыщик. Правда ваша. Бегал до сельсовета, чтобы позвонить в милицию, как молодой…
      – Значит, она хотела прикупить домик? Тот, что у реки? – Алексей вытянул шею и посмотрел в сторону приземистой избенки, которая темнела за пустырем, на опушке перелеска.
      – Его, – подтвердил Григорий. – Матрены, родственницы моей, хибара была. Я вроде как наследник.
      – Деньги у Лены с собой были? – осторожно спросил Кузьменко.
      – Так не знаю, – Григорий пожал плечами. – Мы с ней на рассрочку договорились…
      – Что, на такой машине приехала и рассрочку запросила? – удивленно спросил Алексей. – Или вы цену заломили?
      – Да что вы, гражданин начальник! – дед махнул сухонькой ручонкой. – Это моя идея была. Мне же деньги не шибко нужны, мне важнее, чтобы она со мной поговорить не забывала, как приезжать будет. Одному-то несладко век доживать… Словом обмолвиться не с кем. Вот я и предложил что-то вроде рассрочки: она меня не забывает и, как приедет, гостинец какой привезет да на чаек не забудет забежать. Родственников-то у меня никаких…
      – Вроде внучки чтобы вам была? – резюмировал Кузьменко.
      – Вот-вот, именно так, – согласился Григорий.
      – Мы пойдем, посмотрим? – скорее не спрашивая, а утверждая, сказал Алексей.
      – Так я провожу, – засуетился старик.
      – Не надо, – остановил его Кузьменко, – не заблудимся.
      – Понимаю, – Григорий многозначительно посмотрел на Иру. – Служба лишних субъектов не терпит…
      – Сообразительный старичок, – заметила Ирина, когда они отошли от дома Григория подальше.
      – Это не преступление, – сказал Алексей. – Мотива у него действительно нет. Да и не под силу ему уже подвиги.
      Они довольно быстро пересекли пустырь и приблизились к домику. В дневном свете строение выглядело не слишком привлекательно, но, когда Алексей представил себе, как избушка будет смотреться вечером, по его спине и вовсе побежали мурашки. Ира тоже невольно остановилась у самого порога, не решаясь потянуть за ручку перекошенной двери. Наконец в Алексее проснулось мужество, и он уверенно распахнул скрипучую дверь настежь.
      – Входи, – пригласил он Иру, скрываясь в полутьме лачуги.
      – Я и так вижу, что там никого нет, – попыталась отказаться от его приглашения Ирина.
      – Входи, – весело повторил Алексей, – не трусь…
      – Мне ли бояться нечистой силы? – с вызовом ответила Ира и шагнула следом за напарником.
      – Вот именно, – озадаченно оглядываясь по сторонам, согласился с ее репликой Кузьменко. – Как-то здесь неуютно. Почему Лена выбрала именно этот сарай? Неужели в деревне не нашлось ничего получше?
      – Здесь река рядом, – возразила Ира. – К тому же подальше от соседей – для человека, уставшего от мелькания городской толпы, – условие непременное. Я бы тоже выбрала эту избушку. Печка есть, стены бревенчатые, прочные, а крышу можно починить…
      – Что ж, доверимся твоему женскому чутью, – не стал спорить с Ириной Кузьменко. – Итак, она вышла из дома деда Григория и направилась к домику?
      – Возможно, сначала прогулялась вдоль реки, а потом заглянула сюда, чтобы еще раз осмотреть новое приобретение, – предположила Ира.
      – Опять собственный опыт? – спросил Алексей.
      – Ну, я бы от скуки поступила именно так, – девушка пожала плечами. – Тебя что-то не устраивает?
      – Да нет, все нормально, – успокоил ее Кузьмен-ко. – Но куда она делась после того, как в полной темноте еще раз осмотрела бесполезную покупку?
      – Сарказм тебе удается только в исключительных случаях, – с нотками осуждения заметила Ира. – Никаких следов борьбы я не вижу, значит, здесь на нее никто не нападал и она ушла куда-то еще…
      – Очень ценный вывод. – Алексей подошел к дальней стене и протянул к ней руку.
      Коснуться стены он не успел, поскольку Ира вдруг испуганно крикнула:
      – Постой!
      – Что такое? – отдернув руку, спросил Кузьменко.
      – Ты ничего не чувствуешь? – Девушка подняла взгляд к потолку. – Сквозняк?
      Алексей осмотрел окошко, а затем обернулся к двери. Движение воздуха было довольно ощутимым и даже видимым. Поднятая ногами сыщиков пыль плясала в узких солнечных лучах, которые пробивались сквозь щели между досками в заколоченном окне. Как ни странно, пыль сносило не от окна к двери или наоборот, а к выходу от сплошной проконопаченной стены. Алексей сделал шаг назад и вынул из кармана бензиновую зажигалку. Чиркнув потертым колесиком по кремню, он поднес язычок пламени к стене и растерянно хмыкнул.
      Пламя пригибалось к его пальцам строго по направлению к порогу.
      – Что это за чертовщина? – спросил он, указывая на пламя.
      – Не знаю, но лучше бы нам отсюда убраться, – ответила Ира. – Подожди, я позвоню Эрику.
      – Что у тебя за манера сразу ябедничать начальству? – храбрясь, спросил Алексей.
      – Не ябедничать, а советоваться, – поправила его девушка, не отводя взгляд от странной стены. – Мне такие фокусы знакомы еще со времен общения с Бездной. Если сейчас сквозь эту стеночку пройдет какой-нибудь злодей, я даже не удивлюсь.
      Алексей осторожно попятился и в конце концов вытеснил Иру на крыльцо.
      – Дверь прикрой, – почему-то шепотом посоветовала напарница. – Тебе не кажется, что стенка колеблется?
      – Может быть, бросить в нее что-нибудь? – предложил Кузьменко. – Для уверенности. Вдруг она и в самом деле не плотная?
      Ира ответить на его вопрос не успела. Центральный участок стены выгнулся, словно ткань под порывом ветра, и разорвался посередине, впустив внутрь домика какого-то незнакомца. Это был подтянутый мужчина в темной одежде и черной шапочке-маске. В руках он держал предмет, подозрительно напоминающий автомат. Стена за его спиной сомкнулась и после нескольких затухающих колебаний снова приняла вид вполне твердого участка строения. Алексей непроизвольно закрыл дверь и отпрыгнул в сторону. Вспомнив о застывшей от неожиданности Ирине, он схватил ее за куртку и потянул к себе. Как оказалось, весьма вовремя. Изнутри избушки послышались глухие хлопки, и верхний угол трухлявой двери рассыпался в мелкие щепки.
      – Пора смываться, – возбужденно шепнул Алексей и, взяв Иру за руку, бросился к ближайшим кустам.
      Редкий, лишенный листвы кустарник был не слишком хорошей защитой, но ничего другого сыщикам не оставалось. Перепрыгнув через пару не успевших растаять сугробов, они оказались под прикрытием редких Деревьев, отделявших домик от реки. Алексей наконец выпустил руку напарницы и оглянулся. Погони пока видно не было, но Кузьменко прекрасно понимал, что впечатление может быть обманчивым. Так оно и получилось. Несколько пуль из бесшумного автомата злодея простучали по стволам ближайших берез, и стажеры были вынуждены пригнуться. Преодолев несколько метров на четвереньках, они снова поднялись в полный рост и побежали гораздо быстрее, чем можно было ожидать от людей, по колено увязающих в мокром снегу.
      – Девятимиллиметровые… автоматы с глушителями… – сбивая дыхание, сообщил напарнице Алексей. – Спецназ?
      – Надо их… опередить, – также отрывисто крикнула Ира. – Бери левее… бежим к машине…
      – Через пустырь… нельзя, – возразил Алексей, снижая темп.
      – Мы потеряем транспорт! – возмущенно крикнула девушка.
      – Это лучше, чем потерять жизнь, – заявил Кузь-менко и остановился.
      Он оперся руками о колени и попытался отдышаться. Ира с опаской посмотрела на оставшиеся позади деревья и, присев, вынула из кармана телефон. Несколько раз попытавшись набрать номер Эрика, она в конце концов оставила бесплодные попытки и сменила трубку на пистолет.