Экзамен для гуманоидов

– Товарищ полковник, это Орлов. Что происходит, Иван Константинович?

– А почему вы решили, что что-то происходит?

– Я не смог выйти из каюты…

– Не вы один. Я пытаюсь оперативно обзвонить всех офицеров, может быть, кто-то не пострадал, но пока положительных результатов нет.

– Пострадал? Почему вы применили такой неприятный термин?

– Потому, что так оно и есть. Кто-то влез в наши мозги, майор. Весь личный состав заперт по каютам, и его непреодолимо клонит ко сну. Даже выйди мы в коридор, это мало что изменило бы. Вокруг все серебристое и блестящее. Куда бы мы пошли? И наконец худшее – я напрочь забыл код доступа в оружейную комнату. Так что мы, ко всему прочему, безоружны. Весело?

– Не очень.

– Мне тоже. Попытайся связаться со своими «легионерами» и медчастью. Вдруг кто-то сможет выбраться.

– А дальше?

– Не знаю, там посмотрим.

– Хорошо.

Сергей отключился от командира и начал перебирать каюты своих подчиненных. Большинство уже спали, и никакие крики и призывы разбудить их не смогли. Такого крепкого сна Орлов не встречал никогда. Бодрствовали Волкофф, Смит и Анисимов.

– Началось-таки, – с мрачным удовлетворением хмыкнул обер-лейтенант. Выйти из каюты он не смог, как ни боролся с невидимым противником за владение собственным телом. Смит за то время, что Волкофф потратил на попытку вырваться из плена, успел глубоко и крепко уснуть. Оставался Анисимов.

Сергей вывел на дисплей панорамную картинку медчасти.

– Алексей, слышишь меня?

– И вижу, – отозвался Анисимов.

– Ты попытался выбраться?

– Да, но, как видишь, пока еще здесь.

– Что же делать?

– А что ты можешь придумать? Придется подчиниться.

– Ты считаешь, что это единственный выход?

– А ты? Сергей, очевидно, что съесть нас никто не собирается. Сидеть и переживать, что не понимаешь сути происходящего – глупо. Следовательно, остается лечь поспать, как и предлагает тот, кто наслал на нас эту дремоту. Утро вечера, сам знаешь…

– Знаю, но просто бешусь от этого

– Остынь, завтра что-нибудь придумаем, а пока мы слишком мало знаем и можем для активного сопротивления.

– Ты все-таки считаешь, что это враждебные действия?

– Ну и стиль у тебя, только рапорты писать. Нас «обули» и «переобули», майор, исходя из произошедшего. Не знаю точно, зачем нас погружают в крепкий сон, но проснемся мы уже не теми людьми, что прежде. Поверь мне как врачу. Я это знаешь чем чувствую?

– Профессиональным чутьем, видимо.

– Да уж, у меня оно именно в том месте и расположено.

– Да ну тебя, тут такое творится, а ты все шутишь, – Сергей начал зевать.

– Надо же поддержать тебя в трудную минуту, это мой врачебный долг. Если я не могу помочь лекарствами… Хотя, подожди, почему не могу? Кое-что у меня есть, станем слегка заторможенными, зато никаким внушениям не поддадимся.

– Когда это лекарство подействует на тебя?

– Минут десять до начала и еще пятнадцать-двадцать до пика

– Я не выдержу.

– Постарайся, Сережа. Мы с тобой, похоже, одни остались в сознании. Ну, не сорвать коварный план, так хотя бы проследить за нюансами мы с тобой обязаны.

– Извини, док… я… не могу… – Сергей уронил голову на грудь и плавно завалился на койку.

Анисимов покачал головой и выключил экран. Затем, немного походив по каюте, включил коммуникатор вновь и вызвал Кровицкого. Капитан спал, приоткрыв рот и раскинув руки. Доктор некоторое время смотрел на спящего, а потом, подавив зевок, произнес:

– Палыч, подъем, у нас проблемы.

– У нас что ни день – проблемы, – не открывая глаз, ответил Кровицкий, – так стоит ли их переносить еще и на ночь?

– У нас на самом деле проблемы.

– Да? – на этот раз капитан приоткрыл правое око и скосил его на экран. – Что-то тихо сегодня. Тебе не кажется?

– Я как раз об этом. Всех заперли по каютам и усыпили. Похоже, что готовится имплантация.

– Подожди секунду, – Кровицкий прижал ладонь к экрану и через несколько мгновений, убрав руку, кивнул, – она уже началась. Закачивается программа типа «жаме вю», неузнавание…

– Я в курсе значения термина. Что конкретно должны «не узнать» десантники?

– Плохи дела, товарищ Гиппократ, они не смогут узнать Землю…

6

Северо-восток. Пять месяцев назад

Семеро на одного. Стыдно должно быть. Особенно от того, что справиться со мной они так и не смогли. После короткой потасовки я пулей влетел в машину и с размаху хлопнул по кнопке экстренного взлета. Разведбот, безобразно нарушая конспирацию, стремительно взмыл под облака.

– Чего разошелся-то, начальник? Чуть кнопку не сломал…

– Замаскируйся и виси здесь. Не хочу упускать из виду клайров.

– Кого? Ты спятил? Откуда на Земле клайры?

– Вот и мне интересно, откуда? Эти «художники» – чистокровные клайры.

– Каким образом ты это выяснил?

– Ты речевой анализ закончил? – вопросом на вопрос ответил я.

– Да, – в голосе Макса звучало сомнение, – получается, что они говорили на одном из диалектов наших Хозяев. Суть спора сводилась к тому, можно на тебя положиться или нет.

– Ну и как, можно?

– По их мнению или по моему?

– Не паясничай

– Можно, с поправкой на низкий интеллектуальный уровень.

– Я же просил не паясничать!

– Это их слова, начальник!

– С какой стати клайры заговорили о доверии ко мне, представителю низшей – в их понимании – расы, да еще на языке Хозяев?

– Ты так и не пояснил, почему решил, что они клайры? Я, например, думаю, что это бригада контролеров из Центра, которая спровоцировала твое вмешательство в дела землян и теперь сочиняет рапорт о твоем несоответствии занимаемой должности.

– Я не ошибся, – упрямо отрезал я. – Они вышли из ресторана, дай увеличение и читай по губам.

– Куда он делся? – спросила Анна, зябко кутаясь в тонкий платок.

Вик стоял чуть сзади, вглядываясь в темноту. Освещение улицы было скудным, и семерых рыщущих вокруг агентов выдавали только звуки шагов. Наконец один из них показался на свету, и Вик его сразу окликнул:

– Офицер, подойдите ко мне.

Агент мгновенно подчинился и замер перед «художником» с выражением почтительного внимания на лице.

– Нашли что-нибудь?

– Никак нет. Он словно испарился.

– Или взлетел… Вертолеты вызвали?

– Так точно, но до их прибытия еще минут десять.

– За десять минут он может улететь за тридевять земель. Поднимайте «МИГи».

– Есть! – агент повернулся и торопливо двинулся к фургону, крыша которого была утыкана длинными прутьями антенн.

– Его не обязательно сбивать, – задумчиво произнесла Анна

– Дело не в нем, а в его грузе. Бортовой компьютер разведбота не сможет найти в головах пленников ничего подозрительного, но на базе их раскусят в момент. Этого допустить нельзя Информацией должны владеть только мы или никто. Я с самого начала говорил, что не стоило с ним связываться.

– Работая в таких трудных условиях, мы не можем отказываться от столь эффективного оружия, как профессиональный разведчик врага. Ты понимаешь это не хуже меня. Кто еще может легко добыть нам пару весомых улик?

– И улизнуть вместе с ними…

– Он вернется.

– Почему ты так решила?

– Он вернется из любопытства. А еще потому, что он догадался, кто мы по происхождению.

– Это хуже…,

– Нет, потому, что он не будет сопротивляться.

– Точно. Больше всего мне хотелось вернуться и меньше всего – сопротивляться клайрам. Величайшим воинам галактики, побежденным в последней войне несметным флотом амфибий-кочевников и жаждущим ныне крови победителей. Останавливало то, что Анна упомянула меня, как разведчика врага. Здесь была какая-то нестыковка. Их враги – амфибии, а не мы. Во время Великой Битвы именно Хозяева помогли остаткам флота клайров прорваться сквозь сферу окружения и избежать мучительной смерти в плену у «жаб». Я сам был на том рубеже и видел все это собственными глаза ми. Теперь же разведчик союзника называет меня врагом. Загадка. Неужели я похож на кочевника? Или все таки между Хозяевами и клайрами пробежала черная кошка?

– Алекс, «МИГи»!

– Уходим!

– Приказываю приземлиться и выгрузить пленных, – голос Хозяина ворвался в кабину по экстренному каналу связи совершенно неожиданно.

– Шеф, у меня есть сведения, что ребята в нашем багажнике знают нечто особенное.

– Ничего они не знают, это простые охранники. Выполняйте приказ, агент!

– Слушаюсь! – Я ничего не понимал, но догадывался, что ведется более сложная игра, чем мне казалось до сих пор. – Макс, садись, мы сдаемся.

– Алекс, куда же вы сбежали? – обворожительно улыбаясь, встретила меня Анна, когда разведбот мягко сел перед рестораном.

– Надо было… по делу… – Я взмахнул рукой, и Макс открыл багажный отсек. – Забирайте.

– С чего вдруг такая щедрость? – спросил, усмехаясь, Вик.

– Вопрос не ко мне, – я почесал кончик носа. – Так забираете своих обидчиков или нет?

– Забираем, забираем, – Вик подал знак помощникам, – может быть, продолжим ужин?

– Что-то не хочется…

– Да бросьте, Алекс, побудьте нашим гостем некоторое время, – Анна мягко взяла меня за руку, – скажем, часа два.

– Более приятного плена желать невозможно, – я поклонился.

– Ну что вы, в плен берут на войне, а здесь – всего лишь операция обеспокоенных спецслужб. Так что вы все-таки более гость, чем пленник.

– Значит, я могу задавать вопросы?

– Конечно.

– Как вам удалось скооперироваться с местной контрразведкой?

– Мы же воины, а все воины прекрасно понимают друг друга. Мы предложили им кое-какие новинки, а они нам посильную помощь людьми и техникой.

– Вмешиваетесь в развитие, господа? – укоризненно покачал головой я.

– Цель оправдывает средства, Алекс. Ты тоже не Хозяин, а значит, и они вмешиваются, вырывая тебя из привычного общества. Кто в наше время без греха?

– Я сам нанялся на эту работу, а вы, преследуя свои цели, вмешиваетесь в развитие, предоставляя преимущество одной из держав. Это противоречит Закону Галактики. И оправданий такому поведению честных когда-то воинов быть не может.

– Вы хотите сказать, что мы роняем свою честь, обезвреживая кочевников? – начал закипать Вик.

– Я это уже сказал, можете ударить меня, если вам станет легче. – Я совершенно спокойно выдержал его гневный взгляд и продолжил: – Только изменить этим ничего не удастся. Ваше дело «обезвреживать» амфибий в космосе, а планетарные операции – дело Хозяев. Мы тратим годы на создание законспирированных сетей наблюдения, а вы хотите решить все одним ударом.

Глупо. Глупо и неэффективно. Что теперь прикажете делать с поумневшими контрразведчиками, которые до чертиков перепуганы тем, что на территории их страны инопланетяне воюют между собой?

– Главное – не допустить захвата планеты кочевниками, и если для этого придется подтолкнуть развитие аборигенов, то так тому и быть

– Это крайний случай, я понимаю, но почему вы? Не доверяете квалификации Хозяев?

– К амфибиям у нас свой счет.

– Да к дьяволу ваш «джихад»! «Жабы» никогда не уходят без хлопанья дверью, а фантазии на каверзы у них хоть отбавляй. Если эту планету сожгут или растопят ее полярные шапки и зальют континенты водой, или что-то еще, то вам это с рук не сойдет, будь вы трижды клайрами!

– Мы готовы к тому, что наши действия не оце­нят… – упрямо возразил Вик.

– При чем здесь оценка? Что мы, в школе? «Жаб» надо накрывать одним внезапным ударом по всем их замаскированным базам. При достаточно грамотном планировании провести такую операцию – раз плюнуть. Потом следует поставить пару кордонов вокруг планетной системы, и все. Кочевники после этого сюда не сунутся лет двести. А вы – «оценят, не оценят». Кордоны – вот ваше место, а здесь вы, как два слона в посудной лавке! Тоже мне, мстители-интеллектуалы.

– Шеф, «МИГи» сообщают: в районе ручья что-то происходит, – крикнул из фургона виков помощник.

– «Что-то» это что? Поконкретнее можно?

– Пилот говорит, что похоже на подземный взрыв. Килотонн двадцать, не меньше

Вик встревоженно посмотрел на меня. Я облокотился о капот Макса и зевнул.

– Простите. Взрыв не ядерный. Обычная планетарная бомба. Списали бы все на тектонические процессы

В подтверждение моих слов земля под нами ощутимо задрожала.

– Балла два. Такие землетрясения и на равнине не редкость. Так что, если бы не вы, все было бы шито-крыто.

Клайры переглянулись и промолчали.

– Теперь я свободен? – обратился я к растерянной парочке.

– Не совсем, – вмешался в наш разговор вынырнувший из темноты контрразведчик, – я бы попросил вас рассказать более подробно о проведенной только что бомбардировке и расе, за этим стоящей.

– Наверное, в другой раз, – я, улыбнувшись, попятился к машине, но не успел сделать и двух шагов, как получил болезненный укол под лопатку.

Как Макс мог такое допустить?! Я мучился над этим вопросом, пока меня тащили к фургону, но ответа не находил

– Что ж ты не научил своего кибера стрелять? – Вик ухмыльнулся и прикрыл мои парализованные веки, – хорошо, что этот мазила заряжен снотворным, а то куковал бы сейчас вместе с амфибиями на том свете, приятель

Макс? Меня «вырубил» мой собственный разведбот?! Вы что-нибудь понимаете? Я – нет!

7

Полет. Двенадцать дней назад

Волкофф основательно вспотел. Последние полчаса он мужественно боролся со сном, который обволакивал его с каждой секундой все сильнее

После отжиманий «на кулаках» он провел длинный раунд «боя с тенью», поприседал и бросился в новый бой с несуществующим противником. В процессе тренировки он не забывал поглядывать на экран, где в тридцати двух «картинках» демонстрировались интерьеры близлежащих кают с сопящими на койках десантниками. В промежутках между упражнениями обер-лейтенант «пролистывал» другие изображения, но ничего нового не увидел. Все спали. Волкофф и сам отчаянно хотел спать, он уже потратил последние силы и валился от усталости с ног.

Очередной раз просматривая «картинки», он наткнулся на виды медчасти. Доктор возился с каким-то аппаратом, бодрый и сосредоточенный. Более того, рядом стоял капитан Кровицкий и давал Анисимову то ли советы, то ли ценные указания. Волкофф хотел их окрикнуть, но почему-то удержался от каких бы то ни было действий. Он наблюдал, затаив дыхание, за манипуляциями врача. Какой-то внутренний голос приказывал Волкоффу смотреть и запоминать. На минуту даже отступил надвигающийся сон.

– Он боялся, что при входе нас могут просканировать, поэтому не сказал мне код, чтобы ненароком не завалить всю группу. Но в компьютере код есть, надо только догадаться, где, – Анисимов пробежался пальцами по клавишам.

– Давай-ка я сам, а то ты до второго пришествия будешь код искать, – Кровицкий попытался отстранить доктора от компьютера, но Анисимов заупрямился.

– Код не логичен, это сделано специально для того, чтобы при проверке «машинки» его нельзя было обнаружить, так что, Максим Палыч, отвали. Тебе эта задачка не по зубам.

– А ты его как будешь искать, гений?

– Интуитивно, на это и рассчитано.

– Ну хорошо, трудись, гуманитарий, а я пойду попробую вскрыть «оружейку».

Волкофф бесшумно выключил коммуникатор и устало сел на кровать. Из беседы капитана и доктора он не понял ровным счетом ничего. Ясно было только то, что на эту парочку охвативший всю бригаду гипнотический сон не действовал. Возникал вопрос «почему»?

Офицер незаметно для себя погружался в объятия Морфея: глаза медленно закрылись, дыхание стало более ровным, тело расслабилось. Когда в каюту Волкоффа заглянул вахтенный офицер Джи, обер-лейтенант крепко спал. Вахтенный набрал на коммуникаторе код и негромко скрипнул на галактическом языке:

– Этот тоже наконец успокоился. Можно начинать внушение.

Проснувшись, Сергей ощутил небывалый прилив бодрости и приятное предчувствие удачи. Все волнения, сопровождавшие его в последние дни, испарились, не оставив и следа. Он чувствовал себя готовым к любым подвигам на благо Родины без оговорок и сомнений. В коридоре слышались возбужденные голоса других десантников, которые что-то весело обсуждали. Орлов оделся и выглянул за дверь. Полные энергии, подтянутые и посвежевшие, воины, не спеша, двигались по центральному проходу в сторону демонстрационного зала, где обычно проходили совещания офице­ров.

Сергей вернулся в каюту и включил коммуникатор. На экране горела синяя надпись: «Всем прибыть на инструктаж в 9.00».

– Ну наконец-то, – вздохнул Сергей и принялся торопливо шнуровать ботинки.

– Герр майор, необходимо поговорить, – Волкофф появился в дверном проеме неожиданно и бесшумно.

– Настолько срочно, что ради этого стоит пропустить инструктаж?

– Пожалуй, нет.

– Тогда идемте, товарищ обер-лейтенант, а не то опоздаем…

После короткой вступительной речи Гостя включился огромный экран, и на фоне испещренной яркими точками звезд космической черноты появился голубой шар планеты с двумя серебристыми спутниками.

– Внешний вид планеты Грунмар. Спутники Ла и Мо, – голос Гостя был, как всегда, ровным и выразительным, – подробности вроде массы планеты, угла наклона оси и тому подобного я опускаю. Климат на планете схож с тем, к которому вы привыкли у себя на Земле. Русбат будет действовать в резко континентальной зоне, и это сократит период адаптации до нуля.

Основной задачей всех подразделений ставится захват и удержание теле – и радиотрансляционных цент­ров. Мои специалисты перенастроят вещательную аппаратуру и пустят в эфир мощную пропагандистскую программу. При крайней неустойчивости власти этого будет вполне достаточно для прикрытия начала активных действий существующего на Грунмаре Движения Сопротивления.

Второй этап операции – обеспечение порядка в переходный период. Акция больше полицейская, чем войсковая. Планируемый переходный период займет два-три месяца. Придется помотаться по континентам, чтобы выкурить из укромных местечек остатки диктаторских войск, таковые наверняка найдутся. Во всем нам, безусловно, будет помогать местное ополчение.

Планета для меня родная и поэтому аккуратность предстоящей операции я ставлю на первое место. Пришедшая к власти диктатура угнетает простой народ Грунмара, который виноват только в пассивности, что преступлением не является, поэтому избежать напрасного кровопролития – моя святая обязанность.

Сказанное, конечно, не означает, что стоит миндальничать с вооруженным и сопротивляющимся врагом, но моральный дух в войсках нынешнего правительства крайне низок, поэтому стрелять вам придется реже, чем, возможно, кое-кто надеется.

После установления мира вы отправитесь с заслуженной славой домой на этом звездолете, который будет первым межзвездным кораблем Земли в качестве благодарности за оказанную народу Грунмара услугу. Такое соглашение было достигнуто между мной и ООН.

Гость взял паузу, а собрание разразилось громом ап­лодисментов.

– Теперь перейдем к знакомству с укладом жизни и культурой Грунмара…

Пока Гость рассказывал об экономическом укладе большинства стран планеты, Волкофф пересел поближе к Сергею и шепнул:

– В зале нет Кровицкого.

– Ну и что? – Орлов недовольно взглянул на немца. – Слушайте лекцию, Гюнтер, это более содержательно, чем байки капитана.

– Дело в том, что я хотел с вами поговорить именно о нем. И еще об Анисимове.

– Давайте подождем до конца инструктажа.

– Боюсь, что после может быть слишком поздно.

– Что вас так взволновало, Волкофф?

– Вчера перед сном я подсмотрел, как доктор и Кровицкий копались в небольшом «ноутбуке» в поисках какого-то кода.

– Ну и что? Компьютеры есть у половины офице­ров, а какие они там навешивают коды и пароли от постороннего глаза – их личное дело, – Орлов покачал головой.

– С этим я согласен, но как вы объясните то, что они опасались «сканирования»? Причем, речь шла не о простом сканировании при помощи компьютерной периферии, а о проникновении в их мысли.

– Выходит, им есть что скрывать? – Орлов заинтересованно повернулся к обер-лейтенанту.

– Именно так, майор, именно так… – Волкофф многозначительно поднял вверх указательный палец.

– Ничего не предпринимайте, Гюнтер, я разберусь во всем самостоятельно.

– Я все же прогуляюсь по коридору мимо медчасти…

Так и не вняв половине сказанного на инструктаже, а усвоив лишь то, что Грунмар не сильно отличается от Земли, Орлов поспешил в медчасть. Подозрения немца заставили майора забыть о радужном настроении и сосредоточиться на предстоящем разговоре. Ему очень хотелось, чтобы все выдвинутые Волкоффым обвинения оказались результатом легкого приступа паранойи. Доктор Сергею нравился, а неунывающий Кровицкий вызывал в майоре волну невольного восхищения подвижностью ума и необъятностью познаний. Очень не хотелось конфликтовать с этими людьми, как, впрочем, и с любыми другими. На таком бешеном расстоянии от дома они становились самой близкой родней, которую невольно любишь и которой не можешь не доверять.

– А, Сережа, входи, входи, – Анисимов действительно сидел перед «ноутбуком», что-то сосредоточенно читая, – выспался?

Орлову вдруг вспомнился разговор перед сном. «Враждебные действия», «коварный план», «принудительный сон». «Что это? Кошмар после чрезмерного ужина или явь, в которой доктор был прав? Ерунда, нам дали команду выспаться, чтобы на сегодняшнем инструктаже всосалось как можно больше информации, вот и весь ответ, а разговоры Анисимова – результат паники от недопонимания таких простых вещей».

Орлов все-таки боялся начать разговор. Если все сказанное вчера доктор повторит и сейчас, его придется арестовать, а делать этого Сергею крайне не хотелось.

– Хочешь поговорить о вчерашнем? – Врач заглянул майору в глаза. Тот в ответ кивнул.

– Ты же понял, что никакой враждебности в этом не было? – Орлов с надеждой посмотрел на доктора

– Конечно, командир, я элементарно струсил. Знаешь, этакая боязнь новшеств, будь они техническими или медико-социальными. Нам просто дали отдохнуть перед напряженным инструктажем, теперь я это понял

Услышав подтверждение своих мыслей, Орлов расслабился и присел в предложенное Анисимовым кресло.

– Ты Кровицкого не видел, его, кажется, не было на лекции?

– Мы встречались вечером, он заходил перед отбоем, но сегодня его физиономия мне на глаза еще не попадалась. У тебя к нему что-то срочное? Если хочешь, скажи мне, а я передам, как только увижу.

– Да нет, ничего особенного. Я его сам найду, – Сергей встал, – ну, пока, пора на продолжение лекции.

– Заходи вечерком…

– Обязательно.

Когда дверь за Орловым «засеребрилась», из глубины медотсека показался Кровицкий.

– Хороший парень, я уверен, что Шахрин его тоже «зарядил».

– Ты генератор помех включил, прежде чем фамилиями тут разбрасываться?

– Обижаешь, Алексей Эскулапович, я порядок знаю. Код-то нашел? Ты давай, пошевеливайся, а то ведь скоро этот любопытный «фриц» до вахтенных доберется. Те не Орлов, беседовать не станут, врежут по мозгам парой киловольт, и размышляй потом о прелестях растительной жизни имбецилов.

8

Северо-восток. Пять месяцев назад

Паралич проходил медленно и мучительно. Основательно затекли и руки и ноги, но я был даже рад противному покалыванию в конечностях; скоро я снова смогу двигаться, а тогда и посмотрим, что у местных Бондов за подготовка в области единоборств. Пока же стоило поразмыслить над безобразным поведением Хозяина, да, именно его, потому что Макс, какой бы он ни был самостоятельный и умный, до такого сильного хода не додумался бы никогда.

С одной стороны, Хозяин мог бы приказать мне и устно: сдайся, мол, да разузнай, пока земляне будут тебя паяльниками пытать, что успели разболтать наши храбрые, но бестолковые клайры, а заодно – где проживают великие и могучие галактические воины на этой планете. Потому что, раз мы их раньше не встречали, проживают они здесь нелегально, а это карается штрафом и принудительной депортацией. Впрочем, на данной сладкой парочке висит нечто более серьезное, и трибунала им уже не избежать, но наказание – не самоцель Хозяев, им гораздо важнее исправление ошибок, допущенных провинившимся субъектом.

С другой стороны, для контрразведчиков гораздо привычнее будет выглядеть захват, пусть и в результате ошибки моего компьютера. То, что компьютеры такого уровня не способны ошибаться по определению, до них дойдет, когда я внезапно сбегу из их надежного подземелья или чего-то еще, куда там они меня упрячут. Вернее, дойти до них это уже дошло, но признаются они в собственном бессилии еще не скоро.

Выслушать, что я думаю о таком болезненном способе разведки, придется, конечно, и Хозяину и Максу, а если учесть, что последний и так сейчас терзается угрызениями совести, то пару микросхем я ему спалю, будет знать в следующий раз (не приведи господь следующего раза), как плевать на старую дружбу. Да еще парализующими иголками.

Я приоткрыл глаза и осмотрелся, насколько это было возможно. Каземат казематом. Изящно оштукатуренные серые стены наводили на мысль о полном упадке местной архитектуры и приличной осведомленности хозяев этого здания в нюансах человеческой психологии. Под потолком виднелась решетка вентиляции, но несколько ниже светилось розовыми бликами раннего утра крохотное окошко, забранное толстыми прутьями.

Видеть волю и не иметь возможности вырваться – одна из древнейших пыток для узника. Убранство камеры составляли деревянные нары с треугольным в сечении бруском, прибитым вместо подушки в самом изголовье, чистый и целый, надо отдать должное, унитаз и нераспечатанный рулон туалетной бумаги. Похоже, что этот «люкс» у них постоянно «под парами». Вот и пригодился.

Я скосил глаза вправо, на тяжелую дверь с квадратным окошечком и затененным глазком. Затененным кем-то, пристально следящим за моими действиями.

Я не стал притворяться, что все еще сплю, и принялся шевелить всем, что откликалось на приказы мозга. Пока удавались только гримасы и артикуляция. Я пробормотал что-то вроде: «Мама мыла раму» и остался доволен, теперь настала очередь вращения головой и сжимания-разжимания кулаков.

В мою физкультурную пятиминутку не могли не вмешаться наблюдающие, и я их понимаю: намаялись бедолаги, ожидаючи.

Дверь заскрипела и приоткрылась наполовину. Сначала никто не входил. Странно, стесняются, что ли? Но спустя пару секунд в мою скромную обитель мягко вошел мужчина средних лет, в отечественной пиджачной паре и архаичном позолоченном пенсне. Редкие волосы на его круглой голове были тщательно зачесаны назад, движения были плавными и несколько манерными.

Он прошел на середину камеры и остановился, скрестив на груди белые руки с холеными ногтями. Мне он не нравился. Вряд ли можно ожидать теплых чувств по отношению к надзирателю от узника, но в нашей ситуации в воздухе витало нечто особенное. Я ощущал, как в случае с клайрами, некие флюиды «нечеловечности». Меня, собственно, из-за этого чутья в свое время Хозяева и выбрали из сотни кандидатов на пост Наблюдателя. Целый регион доверили. Для работника с моим происхождением это неплохой шаг по карьерной лестнице. Но сейчас не об этом.

Передо мной стоял чужак в ладно скроенном человеческом облике, и мое знаменитое чутье подсказывало, что он не клайр и не Хозяин. Вот разгадайте загадку: в нашем квадранте галактики обитает четыре расы, сходные по размерам и массе. Людей, клайров и Хозяев мы исключаем, остаются…

Правильно, «жабы».

Неужели наши доблестные мстители-воители не смогли раскусить его простую, хотя и неплохо выполненную маскировку? Вот оно, дополнительное доказательство некомпетентности космических бойцов в разведдеятельности.

– Здравствуйте, Алекс, или как вас там?

– Как Вас Там, это мой вьетнамский псевдоним…

– О, у вас есть чувство юмора! Оно вам понадобится очень скоро, иначе выдержать «допрос с пристрастием» практически невозможно, – кочевник недобро усмехнулся.

– Хороший костюмчик, от ЦК Союза Швейников или Армани?

– Давайте-ка проясним ситуацию, товарищ Алекс. Вы не у землян, вернее, вы в подземелье контрразведки, но начальником здесь я. О моем происхождении вы наверняка уже догадались. Поскольку стаж в планетарной разведке у вас есть, иначе бы вам не доверили индивидуального патрулирования, вы должны знать об исключительных способностях моего народа. Все Управление по Н-ской области верит мне, как себе, то же могу сказать и о злобных клайрах. Они, кстати, проникли на Землю незаконно – ваш недосмотр. В общем, деваться вам некуда, выбора нет, надежд никаких. Я мог бы вас заставить рассказать все, меня интересующее, при помощи Великого Дара Внушения, но…

«Ни черта ты не мог бы и прекрасно это знаешь, на Планетарную Разведку такая ерунда не действует; слишком тщательно нас готовят в Академии, – думал я слушая бред амфибии, – но насчет Дара – что верно, то верно».

Ни один простой смертный не мог устоять против внушения амфибий-кочевников. Они этим брали не города, а планеты. Любой, кто встретился взглядом с «жабой», попадал под непреодолимое влияние Дара и начинал воспринимать окружающее только так, как приказывал управляющий им кочевник. В свое время сотни миров добровольно отдавали все ресурсы ненасытной орде амфибий, кочующей по Вселенной, и гибли потом от голода, но с выражением абсолютного счастья на лицах.

У «жаб» не было родины, кроме Вселенной, и их стремление выжить в пустоте космоса не вызывало нареканий, но способ, которым они достигали этого, не нравился никому, в том числе Хозяевам.