Пришлось, - буркнул Николаша, отводя глаза. Как оказалось, они с Кшысем привязали хозяйку к койке, просто так, на всякий случай.
      Николаша - добрый парень, но его манеры... Впрочем, каждый из нас имеет право на одну манию средних размеров.
      Друзьям было совсем просто - они шли на свет Андреева фонарика, а он так ничего и не просек. Где догадливый, а где - хоть плачь.
      Не успели друзья выбраться из гроба, как по мою душу подоспели лагерные охранники. Разгорелась потасовка, благодаря чему мы с Андреем и Пашей были избавлены от преследователей. Но, ввязавшись в заблаговременно пахнувшую драку, Николай с Кшысем потеряли из вида и Андрея, и меня и стали действовать на свое усмотрение.
      Эх, зря я стрелки ставила, только помаду испортила. Хорошая была помада, французская.
      ***
      Прошла целая неделя, прежде чем меня выписали из больницы под расписку. В пятницу меня перевезли домой, где скучал Сем Семыч. Он смирился с отсутствием трети хвоста и только иногда, во сне, скулит и плачет. Надеюсь, со временем это пройдет.
      А в субботу через заградительный кордон Приваловых прорвалась запыхавшаяся Натка.
      - Ну ты, блин, даешь, - с порога заявила она.
      - Я тоже рада видеть тебя, - прошуршала я.
      Подруга плюхнулась на кровать рядом со мной.
      - Ну, в чем дело? - строго спросила она, переворачиваясь на живот, Мне кажется или ты действительно не довольна?
      - Действительно, - призналась я, - Столько трудов, и все в пустую. Здоровье подорвала, а ничего не добилась.
      - Как это впустую? - слегка опешила подруга, - Как это не добилась?
      - Так это. Завещания как не было, так и нет. Кто наследник - неясно, перечисляла я, загибая пальцы, чтобы не сбиться и ничего не пропустить, Фаба обошел всех местных нотариусов, которых оказалось сумасшедшее количество - целых четыре штуки, плюс сколько-то известных ему московских. Результат нулевой. Догадываешься, что это значит? Только я привыкла к мысли, что дядя оставил завещание, как надо отвыкать назад. Дальше: что на самом деле произошло с дядей, - неизвестно. Кто и за что отравил Павлика, непонятно. Гоут с Вандой в один голос утверждают, что к обоим случаям не имеют ровно никакого отношения. По их словам выходит, что у них под ногами постаянно путались какие-то конкуренты, нервировали и мешали работать. Не успели они всерьез заняться дядей, как тот умер. Не успели опомниться и взять в оборот ближайшее дядино окружение, как одного из нас отравили. И перступникам пришлось действовать в темпе, не дожидаясь результатов предварительной подготовки, несмотря на то, что они привыкли все тщательно планировать. Как тебе это нравится?
      - Ты веришь им? - хмыкнула подруга.
      - Вообще нет, а в частности... пожалуй, да. Сама подумай, зачем им избавляться от дяди? Если бы его наследниками стали они - тогда пожалуйста, а так... Какой смысл? Ровно также зачем травить Павлика, если его доля дядиного наследства перейдет потом бог знает к кому, ищи ветра в поле... Я рассуждаю так: преступникам нужен был живой и желательно один-единственный владелец состояния, чтобы заставить его написать завещание в свою пользу, и только потом все остальное. Если не выполнен первый пункт плана, то и все остальное теряет смысл. Лучшее доказательство - Макс: ведь его они пальцем не тронули. Он даже не понял, в какую заварушку попал. Так что... - я пожала плечами, - А Пана я упустила собственными руками, - представляешь? за что и поплатилась сотрясением мозга. Поделом мне! Я думала, что Паша взбесилась, а она задерживала особо опасного преступника, главаря шайки! Это из-за меня он сбежал через боковую дверь.
      Простить себе не могу.
      - Рано или поздно его найдут, - как могла утешила подруга.
      - Мне бы твою уверенность. Ты только подумай, больше года Пан со своей шайкой орудовал в городе, и его не поймали. Никому якобы в голову не пришло удивительное совпадение, что чем дольше процветает трудовая коммуна "Акрополь", тем больше на кладбище ям. Даже я заметила, что ям слишком много. Да и Хмурый жаловался, что они завалены работой. Но никто не поинтересовался, что за коммуна такая, над чем трудится и почему коммунаров не видно в городе. Горожане мрут и пачками исчезают бесследно, а в коммуне трудятся призраки-невидимки. Так сложно догадаться! Уму не постижимо. Нет, подруга, в органах люди не глупее нас с тобой, соображалка у них работает но, видно, исключительно в свою пользу. Кому-то все это было выгодно, какой-то высокопоставленный паршивец получал с "Акрополя" налогонеоблагаемые дивиденты и прикрывал его со всех сторон. Или несколько паршивцев, каждый со своей стороны. Поэтому я не верю, что Пана найдут. Не верю! Спорим, - предложила я, - Торжественно обязуюсь и все такое: если его найдут, поставить ящик виски тебе, два ящика нашедшему и три судье в случае вынесения справедливого приговора. Итого с меня шесть ящиков виски, подытожила я.
      - Ой разоришься! - восхитилась подруга.
      - Конечно разорюсь, но ради такого случая я согласна... Только не будет этого, не мечтай. Даже настоящего имени Пана никто не знает. А кто знает, тот помалкивает. Ванда с Гоутом рты не закрывают, колятся на допросах, как сухие полешки, но они закладывают друг друга, о Пане же - ни слова. Ни о каком таком Пане, мол, не слышали, и стоят на своем, вопреки показаниям многочисленных свидетелей и пострадавших. Пан надежно спрятал все концы, и доказать, что организатором аферы был он, без показаний Ванды и Гоута невозможно. Кроме них натуральное лицо Пана, без грима, шелковой маски или нахлобученной до бровей широкополой шляпы, видели всего два человека - я да Паша. Хорошие свидетели, нечего сказать! Если бы Паша и могла рассказать о Пане, а я не сомневаюсь, что ей многое известно, ни один суд не учтел бы ее показаний. Если говорить обо мне... Мне посчастливилось рассмотреть и запомнить только раздвоенный подбородок - причем, вид снизу и услышать его голос. Голос как голос. Без особых примет.
      Правда был один момент... Паша сбила с него шляпу, когда боролась, и я на секунду и при посредственном освещении увидела профиль. Но учти, что к тому моменту я уже лежала на полу и плохо соображала. Вполне возможно, что этот профиль мне привиделся. Так что поклясться на суде не смогу, ты меня знаешь. И предъявить мне лично ему нечего - кроме разбитого в кровь затылка и мозгов, взболтанных в гоголь-моголь, но это такие мелочи по сравнению с "Акрополем", что говорить неловко. И потом: поди докажи, что к моему затылку приложилась его рука, а не Пашина нога.
      В комнату заглянула взъерошенная Грета, но, увидев Натку, она поздоровалась и ретировалась назад, прикрыв за собой дверь.
      - Ты права в том, что кто-то их покрывал. Но не все такие, как ты говоришь. Есть, например, следователь...
      - Да, следователь - молоток. Но я тебе не о персоналиях, я о системе толкую. Что может человек против системы? Да, следователь собирал факты и ждал удобного случая. Честь ему и хвала и все такое. Но что он насобирал в одиночку? Крохи. Ни про Гоута, ни тем более про Пана ничего не разнюхал, копал в основном под Ванду с Крысом. А пока он собирал крохи и выжидал момент, в "Акрополе" такое творилось, что мама моя родная...
      - А что там творилось? И как ты думаешь, откуда Паше известно про Пана?
      - Не знаю, сама поражаюсь. Наверное, ее принимали за убогую и не опасались. Думали - сумасшедшая, ничего не понимает и никому ничто не расскажет. Ошибочка вышла, - позларадствовала я.
      - А она... разве нет?
      - Я не психиатр, чтобы ставить диагноз. Но она почти все понимает. Может произносить отдельные слова, а поет совсем членораздельно. И у нее очень четкие понятия о добре и зле, каждому бы такие. Нюся говорит - божий человек. Думаю, это самый точный диагноз.
      В комнату заглянула тетя Лиза и скорчила недовольную мину.
      - Я скоро, - пообещала ей Натка.
      - Не обращай внимание, - сказала я, - Тетя думает, что мне нужен покой, поэтому обложила ватой и радуется.
      - А тебе все воевать бы, - поддела подруга.
      - Нет! Ни за что! - взорвалась я, - За кого ты меня принимаешь, интересно было бы знать?! Нет, я не такая. Мне очень даже приятно вспомнить, как мило, по-семейному, начиналось это дело: дядюшкино наследство, рассорившиеся вдрызг наследники, пропавшее завещание, старый дом, уютные семейные призраки. Прелесть! Пальчики оближешь. Я не виновата, что эта прелесть вылилась в курс молодого бойца.
      Погони, перестрелки, лазанье по чужим заборам и подземельям... Ужас. У меня сотрясение мозга, общий психоз и окончательная деградация личности на фоне вяло протекающих галлюцинаций. Я боюсь высоты, замкнутых пространств, темноты и мужчин. Вот к чему привело это гнусное дело, но, знаешь, и на вату я не согласна.
      - Давно известно, что хорошо только там, где нас нет, - назидательно проговорила подруга. Я огорченно вздохнула.
      - Мать, - немедленно и бурно отреагировала Натка, - Ты слишком многого хочешь от жизни. Бери что дают, а то и это закончится. И не сваливай все в одну кучу. Мухи отдельно, котлеты отдельно, яица отдельно - вот девиз современной женщины. Все, заметь, по разным тарелкам. Больше того, последнее блюдо желательно сразу рассортировать по категориям, чтобы потом не мучиться. Поняла?.. Насчет мужчин ты права - безусловно и абсолютно. Тут я тебя поддерживаю. Бояться их не стоит - много, знаешь ли, чести! - но опасаться следует. Чтобы успокоить тебя насчет остального, скажу: никаких перестрелок не было, так, постреляли чуть-чуть, в основном по собакам.
      - В основном! - взвыла я.
      - Так они аккуратно! Никто не ранен, не убит.
      - А конь?
      - Кто? - не поняла Натка.
      - Обгоревший, - пояснила я, - Шестьдесят процентов ожогов. Я знаю, мне говорили, что он умер в машине скорой помощи.
      - Пострадал исключительно по своей глупости - сунулся в пожар. Кто его просил?.. Чего еще ждать от мужчин! - села Натка на свою любимую кобылу.
      - Не понимаю, - горестно пожаловалась я, - Андрей затоптал огонь. Да и горело в другом месте, там, где гроб. Откуда взялся второй пожар? Больше я ничего не поджигала! - и неуверенно добавила, - Кажется...
      - Не одна ты у нас такая ловкая. Есть еще Николаша, - призналась Натка, но тут же кинулась защищать возлюбленного, - Он же не знал, что там собаки! Узнал, когда спустили свору, а вокруг темнотища - глаз выколи. И фонарь включить нельзя - обнаружат. Вот он и палил на бегу куда придется. Видимо, шальная пуля угодила в бак с бензином. Чистая случайность... Ты представляешь, они хранили горючее и оружие в одном месте?! Недоумки, фыркнула подруга, впрочем...
      - Чего еще ждать от мужчин, - сказали мы хором.
      - И этот... как его... конь?.. - спросила она, я кивнула в ответ, Видимо, полез за оружием, когда началась заварушка. Несчастный случай... Спасибо, что не выдала ребят.
      - В каком смысле? - удивилась я.
      - Следствие думает, что стреляли в них. Да, кстати, о призраке. Я нашла его, как ты просила.
      Ничего себе кстати!
      - Где, - оживилась я.
      - О, это очень любопытно. Очень! Твой призрак ведет свою родословную от монахов, которые основали наш городок. Слушай, что расскажу: в глухом лесу они построили скит...
      - Это я знаю. Били дичь, ловили рыбу и собирали мед. Знаю-знаю, давай дальше, - нетерпеливо прервала я подругу.
      - Откуда? - удивилась Натка.
      - А я была в вашем краеведческом музее, там все про это написано.
      - Надо же, а я не была. Стыдно, конечно, но про монахов узнала от Кшыся. Видишь ли, это Кшысь обнаружил акропольский архив, в котором были персональные карточки на коммунаров, как в каком-нибудь путевом отделе кадров, нет, подробнее, как в гэбэ, - представляешь? - и древние документы, которым цены нет. Он, говорит, так обалдел, когда понял, что держит в руках, что не заметил, куда вы с Пашей провалились.
      Пока до него дошло, что ты кричишь из открытого мусоропровода... В общем, Николаша ему уже навтыкал.
      Мы, говорит, с конторой повязали, для нас, говорит, люди прежде всего. Ну вот... Так что твой фантом из смутьянов.
      - Не поняла, повтори.
      - Из тех, кто хотел пришить царя.
      - Все равно не поняла. Он же из монахов, сама говорила.
      - А что, в краеведческом об этом не было? - удивилась Натка, Монахи-то были непростыми. Они держали связь с бунтовщиками, которые хотели посадить на престол своего человека.
      - Нет, об этом не было.
      - Ага! - обрадовалась Натка, - Хоть чем-то тебя удивлю. Монастырь был прикрытием, понимаешь?
      Тайной явкой, поэтому монахи прорыли подземные коридоры, по которым можно было ходить туда-сюда и носить ящики с оружием, не привлекая внимание ни к себе, ни к ящикам. Можешь потом сама посмотреть карту. Она старинная, - с несвойственным ей пиететом добавила подруга, - На ладан дышит.
      - Я вот думаю, зачем тогда Гоут приглашал меня в краеведческий музей. Зачем рисковал?
      - И что дал тебе этот музей, кроме глубокого эстетического удовлетворения и чувства выполненного долга? О подземелье там не говорится. Да если бы и говорилось, что с того? Имей ты семь пядей во лбу, а ты, не в обиду будь сказано, имеешь только шесть, и то не смогла бы связать своего молокососа, монастырское подземелье, тетину Ванду и Приваловых, для этого у тебя не хватало нескольких промежуточных звеньев. Как в пазлах, знаешь? Пока последовательно не подберешь все кусочки до единого, картинка не получится. Сама подумай, для того, чтобы связать Ванду с подземельем, нужны были два дополнительных звена - Крыс и шкаф... Нет, Гоут ничем не рисковал. Хотя я думаю, что он игрок по натуре, он кайфует, балансируя на грани и дергая судьбу за хвост. А судьба, блин, не ящерица. Щелкнет хвостиком половины зубов как не было. Нет, дорогая, Гоут рисковал значительно больше, когда приходил то к тебе, то к Грете. Пока дома никого не было, он дважды навещал твою кузину. А когда ушла Грета, он заявился к тебе под предлогом социологического опроса. Подумать только, его двоежениховство могло элементарно раскрыться и весь план полетел бы к черту, но даже это его не остановило. Конечно, предварительно он все рассчитывал и следил за вашими перемещениями в пространстве, но в жизни все не расчитаешь, слишком много привнесенных обстоятельств.
      Еще больше он рисковал, до самого последнего момента разбирая архив и упаковывая самые важные бумаги в портфель, в то время как благоразумный Пан ждал его в подвале. Какая поразительная выдержка! Вы бродили по корпусу, а он продолжал заниматься архивом. Но судьбе, как видно, надоело потворствовать ему, и она сделала свой коронный хук хвостом. Карту подземелья, кстати, Кшысь вытащил из портфеля Гоута.
      Следовательно, они не собирались надолго покидать наши края, иначе зачем им карта.
      - Когда мы бродили по корпусу, - просветила я подругу, - Гоут уже закончил с бумагами и выливал бензин из уцелевшей канистры, чтобы поджечь здание вместе с нами и уничтожить и следы, и свидетелей. А я-то думала, почему так пахнет бензином... Но в остальном ты права. Ладно, проехали. Так что там у нас с монахами?
      - У них что-то не срослось. Мы еще не все найденные документы прочитали, так что не знаем что.
      Вернее, читает один Кшысь - по образованию он лингвист, аспирантуру заканчивал, а там такая китайская грамота, что без пол-литра не суйся. Мало того, что по-старому, со всякими ятями, так еще и тарабарщиной.
      Это такая старинная тайнопись, да будет тебе известно, в которой одни согласные буквы заменяются другими.
      Поэтому Кшысь расшифровывает и пересказывает нам содержание. Впрочем, не важно, как и что. Но! - она подняла указательный палец вверх, Догадываешься, к чему я клоню? У кого твой дед купил дом?
      - Прадед, - автоматически поправила я, - Я же рассказывала тебе семейную легенду: то ли у церковной общины, то ли у дьяка. Ну и что?
      - А то! Теперь я верю, что у тебя сотрясение мозга, а не насморк... Зайду с другой стороны. Скажи, как ты добралась до Акрополя?
      - По коридору, если ты это имеешь в виду.
      - Это-это, - подбодрила Натка.
      - Пошла направо, потом еще раз направо, поднялась по жуткой лестнице и через гроб вылезла наружу.
      - А почему шла именно направо?
      - Мне было все равно, куда идти - направо ли, налево. Я бы кинула монетку, но не хотелось тратить спичку. А в голове все время крутилась одна фраза - "наше дело правое, враг будет разбит". Под нее шагать удобно. Очень, знаешь ли, поднимает боевой дух. А еще на выборах я голосую за правых. Ну и решила, что это судьба: правое - так правое во всем.
      - Считай, мне повезло, - хохотнула подруга, - Если бы ты пошла налево, то попала бы в подвал собственного дома. Теперь понятно?
      Абзац.
      - Понятно.
      - А в подвале - я, - продолжала подруга, посмеиваясь, - Занимаюсь розысками твоей троюродной прабабки. Если бы я увидела тебя, вылезаюшей из-под земли, мне и гроба не понадобилось бы, чтобы окочуриться.
      - Понятно, - повторила я, - Нет! Что это я? Не все понятно. Когда монахи рыли свои коридоры, нашего дома в помине не было. И пионерского барака с гробом, и бильярдной, и Вандиного дома. Ничего не было!
      - На месте вашего дома стоял другой. Только и всего. Дом, в котором жила Ванда, достался ей по наследству от одинокой старушки, так что проследить ту линию невозможно. А барак...
      Заглянула Нюся и укоризненно покачала головой.
      - ...с гробом не пионерский, - продолжила Натка, к счастью для меня проигнорировав грубый выпад домоуправительницы, - Его совсем недавно построили. С определенной целью, не вполне понимаю какой.
      Почему гроб? Зачем гроб? Чертовщина какая-то.
      - Ты недалека от истины.
      - Да? - загорелась подруга и потребовала, - Расскажи.
      - Нет, сначала ты закончи.
      - Так и быть, слушай. Каждое лето родители ссылали меня на две смены в тот самый пионерский лагерь, он назывался "Улыбка". Хорошо помню, как там все было, и утверждаю: барака с гробом не было, а место, на котором он стоит, находилось за лагерным забором, в лесу, иначе мы непременно раскопали бы подземелье. Насколько я могу судить, территория вообще стала значительно больше. Они расширили ее, имея на руках старинную карту, "прихватили" выход из подземелья и возвели над ним барак. Такое объяснение годится? - дождавшись моего кивка, она продолжила, - Насчет бильярдной могла бы и сама сообразить. Она стоит рядом с развалинами, оставшимися от монастырской стены. Думаю, что именно там расположен главный вход в подземелье.
      - Если ты хорошо помнишь лагерь, скажи, была ли у вас обсерватория?
      - Ты имеешь в виду такое круглое здание с колоннами? - догадалась Натка, - Ага, было. Только никакой обсерватории в нем, естественно, не было. Кто-то сильно погрел на детях руки, - помрачнела подруга, - Надеюсь, впоследствии они отсохли по самые колени... Сама знаешь, как у нас бывает: здание отгрохали, а механизм, который должен открывать-закрывать купол, и прочую положенную аппаратуру, включая телескоп, не привезли. Не сойти мне с этого места, если по документам все проходило как надо. Мы устраивали там танцы и хоровые спевки, потому что аккустика была - зашибись, ну и думали, что так и надо.
      - Меня интересует пол.
      - Что пол?
      - Рисунки с козлами на полу были?
      - Нет, был простой деревянный пол, коричневый, по-моему.
      - Ясно. А что там с прабабкой? - напомнила я.
      - К этому я и клонила, да ты сбила меня. Эх, показать бы, но если нарушим постельный режим, твоя Нюся поджарит меня на медленном огне. Я даже видела сковородку, на которой она это сделает. Так что лежи смирно и слушай. Я провела собственное расследование и выяснила, что до того, как ваш дом подключили к центральному отоплению, он обогревался от собственной котельной. Так? Так. Потом котельную ликвидировали, а батарею отрезали от старых труб и приварили к новым. Думаю, без твоего замечательного дядюшки, который обожал всякую рухлядь, дело не обошлось. Не знаю, знал ли он, что рухлядь с секретом.
      Молчи - она прикрыла мне рот рукой, - Я сама скажу. Допускаю, что знал. И, больше того, допускаю, что иногда, под соответствующее настроение, он этим пользовался. Разумеется, без задней мысли! Исключительно из пристрастия к невинным шалостям. А секрет, подруга, такой: в подвале, из потолка, торчит железный обрубок. Это дополнительная труба с поршнем внутри. Насаживаешь на него, скажем, баллончик с нервно-паралитическим газом, и качаешь. Видела, как работает насос? Газ проходит по трубе и выходит из пенька, который расположен на радиаторе. Финита. Все, кто в библиотеке или рядом с ней, в отключке. Но, думаю, изначально по трубе качали не паралитический газ, а безобидный пар из котельной. Он вырывался под давлением поршня, принимая разнообразные формы, а если в сумерках, как в случае с тобой, да под действием дури, подмешанной к пару, да на суеверную голову - вот тебе и готовый танцующий призрак.
      - Но... зачем? Кто придумал все это? И с какой целью? Сомнительно, чтобы мерзавцы могли приделать пенек к нашей батарее так, что мы не заметили.
      Натка загадочно улыбалась.
      - Ты думаешь... дядя?
      Стервец.
      - Кто и зачем - не знаю. Но кое-что сказать все-таки могу: к батарее никто ничего не приделывал, она монолитная. То есть автор секрета тот, по чьему заказу она отливалась и устанавливалась. Я ненавязчиво почирикала с твоей тетей, она говорит - дед, то есть ее отец.
      Ух ты! Я думала, он был солидным, респектабельным дядечкой. А он туда же...
      - Так что танцующий призрак - это ваша фамильная тайна с длиннющей седой бородой, - подытожила Натка, - Но и мерзавцы, если пользоваться твоей терминологией, и стервец, - хохотнула Натка, - То есть Генрих Карлович были в нее каким-то образом посвящены. Та же тетя Лиза рассказала мне, что Амалия начала являться ей лет двадцать назад, когда твоего деда в живых уже не было, а мерзавцы еще не окопались в наших краях. Сначала я подумала на тебя, в ту пору ты была достаточно взросленькой девочкой, чтобы потешаться над тетушкой, но сейчас ты сидишь передо мной дурочка дурочкой с затуманенными глазами.
      Значит, не ты. Молчи! Сама знаю! Методом последовательного исключения получаем в остатке дядюшку.
      Всем известно, как он любил покуражиться. Но что любопытно: после его смерти Амалия зачастила. Один раз она явилась тебе, два раза тете и даже Греткой не побрезговала, но последняя подумала, что лопнула труба и побежала жаловаться Нюсе, которая ее и просветила относительно фамильного призрака.
      - Про пар я сама догадалась, не маленькая, - надулась я. Честно говоря, мне стало обидно, что все все поняли. Я-то думала, что одна я такая умная. (Нет, я уже решила, что я не такая, я просто умная.) Надо быстро выложить все, что знаю, пока меня опять не опередили. И я зачастила, - Про дурь, как ты выражаешься, я догадалась по приятному запаху. Скорее всего, это был этилен или его производные. С поршенем - сложнее.
      Я, конечно, догадалась, но значительно позже, когда увидела, вернее услышала, как мальчишка накачивает насосом велосипедную камеру. Про батарею - нет, врать не буду. Я искала дырку в полу или на потолке, примерно на середине комнаты, но сейчас понимаю, что в тех обстоятельствах - правильно ты говоришь: сумерки плюс газ, обладающий наркотическим действием, - и глазомер мог меня подвести.
      - Не сомневайся, так оно и было. Мы с учителем качали газ из баллончика, чтобы проверить догадку.
      Работает! Хорошо, что газ был слезоточивым, а не паралитическим. Глаза до сих пор режет, как будто горсть песка насыпали.
      - Ну вы даете! - ахнула я.
      - Ничего другого под рукой не было, - просто объяснила подруга, - К тому же мы не думали, что у нас что-нибудь получится, попробовали на удачу.
      - Слушай, а если бы у вас под рукой был паралитический?
      - И ничего другого?.. - изогнувшись, она задумчиво поскребла голую пятку, - Но попробовать-то надо было.
      Вот так и живем. Не ждем тишины. Нет, в Москву, в Москву, а лучше в Токио, к маме!
      Я спросила, откуда негодяи взяли пар, если котельной давно нет. Натка ответила, что для нее самой это большая загадка.
      - Но ведь и твой дядя Генрих где-то его брал, когда дразнил тетю. Предполагаю, ваш подвал таит немало развлечений. Поправляйся, будет чем заняться на досуге, - обрадовала она меня, - Еще вопросы есть?
      Если есть, то в темпе, не то твои Приваловы сровняют меня с землей.
      - А ты как думала! Вопросы есть. Значит так, меня решили напугать, через подземный ход добрались до трубы с поршнем...
      - ...Поэтому Николаша, который, прячась в кустах, наблюдал за домом, никого постороннего не заметил, а про ходы он тогда не знал...
      - Удивительно, подземелье такое древнее, что по всем законам физики с химией давно должно было обвалиться.
      - Ты шла в темноте и ничего не видела, а я спустилась вниз, когда там было совсем как в тоннеле под Ламаншем - иллюминация, люди - милиционеры в смысле - безостановочно снуют туда-сюда...
      - Не забудь рассказать, - перебила я, - Как ты попала в лагерь.
      - Как-как... Просто. Позвонила Николаше, а он говорит, что вы все попали в крупную переделку. Вдруг слышу в трубке - стреляют. Я чуть не родила со страху. А тут подходит ко мне парень и представляется капитаном милиции. Представляешь, какое совпадение? Предъявите, говорит, ваши документики. Я к нему со слезами. И пошло-поехало. Пока он звонил, согласовывал, вызывал ОМОН, пока они вычисляли по карте и окружали лагерь, я, руководствуясь Николашиными указаниями, вместе с подоспевшим нарядом милиции добралась до лагеря известным тебе путем. Потом, когда все кончилось, разок сходила вниз на экскурсию - любопытно было. И вот что я поняла. Своды основных коридоров оснавательно укреплены. В распоряжении мошенников было достаточно рабской силы, чтобы сделать это, но и до них кто-то серьезно поработал: не все ходы совпадают с рисунком на карте. Соображаешь? После монахов кое что в прямом смысле слова пришло в упадок, а что-то появилось. Может, в гражданскую войну, может, при партизанах, а может, еще раньше - при старообрядцах. У нас такая заколдобистая история, что действующее подземелье по определению не может простаивать невостребованным.
      - Хорошо, предположим, мошенники добрались до подвала и нагнали через трубу пар... Вопрос: как они узнали, что я в библиотеке.
      - Ты меня спрашиваешь?
      - А кого еще мне спросить как не тебя? Ты у нас главный специалист по спецэффектам.
      - У меня все по честному, - надулась Натка.
      - И свечи загораются по честному?
      - И свечи по честному.
      - И карты не открываются?
      - И карты.
      - Клянешься?
      - Клянусь!
      - Лгунишка.
      - Фома неверующая.
      - Обманщица.
      - Материалистка упертая.
      - Плутовка.
      - Максималистка.
      - Согласна. Мир? - я протянула мизинец.
      - Труд, май, - ответила подруга, пожимая его, и мы расхохотались.
      - Не думаю, что в тот раз они планировали напугать именно тебя. Я понимаю, конечно, что ты обидишься, но я все равно скажу: им годилась любая из вас. Любая! Поскольку завещание так и осталось ненайденным, вы все за исключением, пожалуй, Нюси представляли для мошенников равновеликий интерес.
      Н-да... Не оставив после себя одного наследника, Генрих Карлович сильно осложнил им жизнь. Рискну предположить, что в тот раз они все-таки рассчитывали не на тебя, а на тетю Лизу. Подумай сама, в постановке трюка с библиотечным призраком чувствуется рука гражданки Синякиной. А тобой и Гретой занималась не она, а Гоут. Впрочем, кто бы ни оказался тогда в библиотеке, даже не представляющая интереса Нюся, тревожная весть о том, что неуспокоенный дух Амалии объявился снова, достигла бы тетушкиных ушей.
      Нюся, по-моему, суеверна больше, чем тетя Лиза и все вы вместе взятые. Вот кто растрезвонил бы на весь дом, допридумывая на ходу то, что не увидела, и расписывая яркими красками ужасающие подробности. Именно этого мошенники и добивались. Чтобы окончательно сломить твою тетю, они всеми доступными способами поддерживали в ней состояние гнетущей тревоги и лихорадочного возбуждения, чтобы она совсем потеряла связь с реальностью.
      - И откуда ты все это знаешь - из собственного опыта? - не сдержавшись, съязвила я. Слово - не воробей, поди поймай, коль такая шустрая.
      - Опять ты! - всерьез разозлилась подруга.
      - Молчу-молчу, - но она отвернулась к стене, едва не перевернув кровать, - Ну Натка, ну солнышко, извини, - принялась я оправдываться, - Ты что, шуток не понимаешь? Это шутка и, признаю, не самая удачная.
      Я больше не буду, - покаянно канючила я, - Клянусь, что больше не буду. Ты такая умная, а на меня обижаться грешно. Рассказывай дальше. Ну пожалуйста!
      - Вот ты насмехаешься, а добейся они своей цели, и тогда не было бы материала более податливого, чем Елизавета Карловна. Случилось бы то, что уже случалось. Помнишь, я рассказывала о старушках, которые отписывали Ванде свое имущество, и что с ними было потом?.. То-то же. Ванде страшно не повезло, что она напоролась на тебя. Более твердолобой особы я не встречала.
      - Твердозатылковой.
      - Я не в том смысле. Ванде страшно не повезло, но она напоролась на тебя всего один раз, нет, два раза, а я напарываюсь постоянно, и хоть бы кто, блин, спасибо сказал!
      - Спасибо и давай не будем больше препираться. И объясни мне, глупой, почему два раза, а не один.
      - Помнишь, ты говорила, что влюбилась в Вандин кулон - зеркальце в тонкой золотой оправе? Ты хорошо его рассмотрела?
      - В деталях, - я облизнулась, - Хочу такой же.
      - Она что, вертела его у тебя перед глазами?
      - Ну да, вертела в пальцах.
      - А ты?
      - А я смотрела.
      - И что?
      - И исходила завистью.
      - И все?
      - Не пойму, что ты хочешь услышать, солнце мое доставучее.
      - Виссарион Иннокентьевич, мой учитель, да что я объясняю, ты знакома с ним... В качестве психотерапевта... - Заметив мое изумление, Натка спросила, - Ты что, не в курсе? Разве я не рассказывала?..
      Да, он практикующий психотерапевт, лучший в городе, так что имей в виду, если понадобится... Так вот, он беседовал с людьми, прошедшими через "Акрополь". У каждого своя история, но некотрые сходятся в одном: прежде чем попасть в коммуну, они пришли на собеседование к Ванде, последнее, что помнят, - кулон на длинной цепочке, потом - провал в памяти, а потом лагерь. Если ты еще не поняла, скажу просто: Ванда владеет гипнозом. Прежде она работала под "цыганку", выманивала у прохожих все до последней копейки.