Максим ШАХОВ

ЧЕМОДАНЧИК ДЛЯ БЕН ЛАДЕНА

Глава 1

Внизу, на огромном плацу, полторы тысячи курсантов Высшей школы милиции во всю глотку проорали «Здра-жела-това-майор!», здороваясь с дежурным офицером. Эхо заметалось между старинных корпусов, и в тот же миг в кабинете начальника школы тревожно зажужжал зуммер.

Начальник – высокий дородный мужчина лет пятидесяти в безукоризненно подогнанном полковничьем мундире – повернулся от окна к столу и ткнул пальцем в кнопку на селекторе.

– Слушаю!

– Андрей Дмитриевич! – томным контральто прогудела секретарша. – К вам товарищи из министерства, которых вы ждете. Просить?

– Проси! – быстро сказал начальник школы.

Поспешно пригладив черные как смоль усы, он повернулся к двери и изобразил на лице радушную улыбку.

Проверяющие из УУЗа – Управления учебных заведений МВД в последние годы наведывались в Сибирь нечасто. И начальник школы вторые сутки терялся в догадках, чем вызван столь спешный приезд «комиссии», как именовались в официальном факсе УУЗа приехавшие.

Ожидание несколько затянулось. Кто-то из «комиссионеров» неосторожно захлопнул за собой дверь в «предбаннике», пару раз ударился о стены в темноте и только потом нашарил ручку двери, ведущей в кабинет.

– Черт! Чуть не убился! – с виноватой улыбкой проговорил с порога вошедший.

При его виде начальник школы слегка опешил. На пороге, близоруко щурясь, стоял невзрачный толстяк неопределенного возраста в огромной лыжной куртке и с лыжной шапочкой в руках. Если что и выделялось в его абсолютно серой внешности, так это огромная лысина во всю голову.

Справившись с секундным оцепенением, начальник школы шагнул навстречу толстяку и протянул для приветствия руку:

– Здравия желаю! Как добрались? Как вам наши сибирские красоты?

– Да красоты-то красотами, – ткнул лыжной шапочкой в руку начальника школы толстяк, – а климат ни к черту. Я два часа как с аэропорта, а уже насморк подхватил.

– Да, – кивнул начальник школы, – весна у нас поздняя. Но это дело поправимое. Сейчас примем по сто грамм можжевеловой настойки, а потом в нашу сибирскую баньку – я уже распорядился. И насморк ваш как рукой снимет. Кстати, разрешите представиться – Андрей Дмитриевич Мартов.

– Семен Семенович Ползунков, – шмыгнул носом толстяк, стаскивая с себя лыжную куртку.

– Что-то знакомое, – наморщил лоб начальник школы. – Кажется, встречал ваше имя в руководящих документах УУЗа…

– Да нет, – вздохнул толстяк, бросая куртку с шапочкой на длинный приставной стол. – Я вообще-то из НИИ МВД. А мое имя вы встречали в кино.

– В каком смысле? – снова опешил начальник школы.

Под лыжной курткой у толстяка оказался почти новый мундир с погонами полковника. Правда, сидел он на нем примерно так же, как тельняшка на огородном пугале. Сунув руку в помятые штаны с малиновым кантом, толстяк извлек из них огромный носовой платок, тщательно прицелился и громко высморкался. И только после этого сказал:

– В прямом, Андрей Дмитриевич. Персонаж Никулина в «Бриллиантовой руке» тоже был Семен Семенычем.

– Ах да, – несколько смущенно проговорил начальник школы и тут же поспешил перевести разговор на другое: – Прошу, Семен Семенович, так сказать, к столу. Сейчас отведаете нашего сибирского «бальзама Биттнера»… Кстати, может, сказать Клавдии, чтобы пригласила э-э… остальных членов комиссии, а то как-то неудобно… Что они томятся в приемной?

– Да нет, Андрей Дмитриевич, не надо, – сказал Ползунков, пряча платок и отодвигая стул. – И бальзама не надо, как-нибудь в другой раз.

– Как прикажете, – заметно помрачнел начальник школы. – Тогда, может, чаю?

– Чаю можно, – согласился Ползунков. – Только погорячее.

– Клава, – наклонился начальник школы к селектору. – Два чая нам. Двойных.

– Итак, Андрей Дмитриевич, к делу…

– Да-да, – повернулся Мартов. – Я вас внимательно слушаю, Семен Семенович.

– Комиссия по распределению выпускников на когда назначена?

– На завтра, – осторожно сказал Мартов, пытаясь понять, откуда дует ветер. – Но можем провести и сегодня. Предварительное распределение уже произведено… В строгом соответствии с циркулярами УУЗа. Отличников и активистов – в областные центры, остальных – по городам и весям согласно успеваемости и участию в общественной жизни. Как говорится, каждому свое. Так что, созывать комиссию на сегодня?

– Да нет, – покачал головой Ползунков. – Торопиться не будем…

В этот момент дверь отворилась, и в кабинет вошла секретарша. Игриво покачивая бедрами, она с улыбкой прошла к столу с подносом. Ползунков невольно покосился на ее аппетитный зад, и Мартов с тоской подумал, что нужно попробовать «подложить» Клавдию под толстяка.

В распределении на преддипломную стажировку и последующую работу не все было так гладко и справедливо, как он пытался уверить Семена Семеновича. Не иначе, кто-то уже накатал «телегу» министру, и теперь Мартову предстояли тягостные объяснения с Ползунковым по поводу нескольких «папенькиных» сынков…

Клавдия словно угадала мысли своего шефа и на обратном пути вдруг томно произнесла:

– Разрешите за вами поухаживать, товарищ полковник?

Ползунков оглянулся, близоруко прищурился и сказал:

– Да-да, пожалуйста.

Клавдия с ленивой грацией пантеры взяла со стола куртку с лыжной шапочкой и с подчеркнутой аккуратностью упрятала их в платяной шкаф. Пока она все это проделывала, Ползунков поспешно достал очки, нацепил их и навел резкость. Когда секретарша, одарив на прощание толстяка улыбкой, выплыла из кабинета, он осторожно выдохнул и покачал головой:

– Да, есть женщины в русских селеньях…

«Клюнул! – пронеслось в голове у Мартова. – Ну, Клавка, ну, сучка…»

– Кхм-м, – быстро проговорил он. – Так это, Семен Семенович, может, настоечки все-таки под чаек, а?

– Да нет, – со вздохом покачал головой Ползунков. Сняв очки, он потянулся к чашке, отхлебнул чая и сказал: – Давайте лучше к делу. Время нас поджимает.

– Давайте, – обреченно вздохнул Мартов.

– А дело наше, Андрей Дмитриевич, заключается в следующем. У нас в Научно-исследовательском институте МВД уже ряд лет ведутся научные разработки по одной очень перспективной теме. Речь идет об объективной оценке профессиональных качеств сотрудников МВД. А то у нас ведь по старинке – люди оценивают людей. А оценки эти, как правило, субъективны. Отсюда все наши проблемы. Одним словом, я считаю, что вашей школе крупно повезло. Поздравляю!

– А с чем? – осторожно спросил Мартов.

– Вам предстоит стать, так сказать, первой ласточкой на пути внедрения нового революционного метода тестирования личного состава. Моя группа уже сегодня проведет комплексное тестирование всех выпускников, и мы распределим их на стажировку согласно набранным коэффициентам.

– Но… – уставился на Ползункова Мартов. – А как же… Ведь согласно всем руководящим документам УУЗа распределение – прерогатива школьной комиссии, так что…

– Ах, да, – виновато улыбнулся Ползунков. – Совсем забыл.

Сунув руку во внутренний карман кителя, он вытащил небрежно сложенную вчетверо бумажку и подал Мартову:

– Пожалуйста.

Тот поспешно развернул бумажку и похолодел. Приказ с личной подписью министра Мартову приходилось держать в руках впервые. На номерном бланке с огромной гербовой печатью рубленым канцелярским стилем было написано, что министерство в качестве эксперимента санкционирует безобразие, о котором Мартову только что рассказал Ползунков.

– Так, – вздохнул начальник школы, одним глотком осушив чашку с чаем. – Какие будут распоряжения?

– А очень простые, Андрей Дмитриевич. Нашей группе нужно просторное помещение с компьютерами, личные дела выпускников и план предварительного распределения…

Глава 2

Полковник Ползунков сидел в компьютерном классе школы милиции и, шмыгая носом, просматривал личные дела выпускников. Два его молодых спутника занимались кто чем.

Двадцатипятилетний Дима Короваев – субтильный блондин в очках – сидел за включенным компьютером и качал через Интернет последний хит Мадонны.

Алексей Швецов, крепко сбитый и коротко стриженный молодой человек двадцати семи лет, расположился ближе к двери. Закинув ноги на стул, он через плечо вполголоса расспрашивал Короваева насчет компьютеров и насчет того, как с ними бороться. Короваев отвечал с улыбкой, которая демонстрировала презрение матерого хакера к откровенному «чайнику».

Когда в класс постучали, Швецов по-кошачьи мягко вскочил и метнулся к двери. Прежде чем открыть, он оглянулся. Ползунков, не отрываясь от бумаг, кивнул.

Швецов щелкнул замком, распахнул дверь и окинул цепким взглядом Мартова и коридор за его спиной. От этого взгляда Андрею Дмитриевичу на мгновение стало не по себе, но Швецов тут же посторонился с рассеянной улыбкой.

– А я это… – просунулся в дверь Мартов. – Зашел узнать, как идет работа и не нужно ли чего.

– Вы как раз кстати, – поднял голову Ползунков. – Мы почти заканчиваем. У вас в училище обед в котором часу?

– В четырнадцать ноль-ноль.

– Дмитрий Петрович, до двенадцати успеешь провести инсталляцию?

– Так точно, товарищ полковник! Постараюсь! – ответил Короваев, с умным видом стуча по клавиатуре.

– Тогда, Андрей Дмитриевич, через часик обеспечьте прибытие выпускных курсов на тестирование. К одиннадцати тридцати. Понятно?

– Да-да, – кивнул Мартов, посмотрев на часы. – Ну, не буду вам мешать.

Швецов закрыл за начальником школы дверь, вернулся на свое место и спросил:

– Так мы, товарищ полковник, сегодня в Москву возвращаемся?

– Да, Алексей. Прозвони насчет билетов.

– Ага!

– Дмитрий! Хватит балду гонять, иди сюда.

Короваев быстро поднялся, подошел к столу Ползункова.

– Слушаю, Семен Семенович.

– Значит, смотри сюда. Вот план распределения – кого, куда, сколько и все такое. Вот этих трех болванов засунешь в самый низ. Остальных просто слегка перетасуешь – для конспирации. А вот этот товарищ должен попасть в Охтинск. Это – самое главное. Все понял?

– Так точно. Трех болванов – к черту на кулички, остальных перетасовать, «первого номера» – в Ухтинск.

– Не в Ухтинск, а в Охтинск. И смотри, чтоб твой компьютер ничего не перепутал.

– А он ничего и не сможет перепутать. Я результаты прямо сейчас забью, а в конце просто сделаю распечатку.

– Сколько тебе нужно времени?

– Пару минут. Программу я уже установил. Тут у них сеть, так что хоть сейчас можно включать компьютеры и запускать первых двенадцать человек.

– Понятно, занимайся, – посмотрел на часы Ползунков. – Алексей, что с билетами?

– Три билета на вечерний московский рейс УВД нам забронирует.

– Тогда возьми у Мартова мою куртку и, наверное, сходим в буфет. Чего тут до полдвенадцатого торчать?..

Глава 3

– Роты! Равняйсь, смирно! Равнение на середину! Товарищ начальник школы! Выпускные курсы для зачтения приказа о распределении построены! Дежурный по школе майор Козак!

Полковник Мартов нацепил очки и хорошо поставленным командным голосом начал:

– На основании приказа министра внутренних дел, по результатам комплексного мониторингового тестирования…

Тишина в строю стояла гробовая. Одетые в темные комбинезоны и береты выпускники застыли, боясь пропустить свои фамилии. Когда Мартов наконец добрался до списка, в строю начали раздаваться облегченные вздохи.

Леденящие кровь слухи о вчерашнем тестировании, как всегда, оказались слегка преувеличенными. Пожалуй, единственным, кто испытал настоящий шок, был гордость первого факультета и всей школы Олег Дубинин.

Для человека, привыкшего быть первым всегда и во всем, удар и вправду был сокрушительным. Услышав, что он не попал в Новосибирск, Олег решил, что это какая-то ошибка. За Новосибирском последовали Омск, Томск, Новокузнецк, Барнаул и Кемерово.

Олег окончательно успокоился, поняв, что Мартов просто пропустил его фамилию в самом начале. И тут фамилия «Дубинин» все-таки прозвучала. Олега и разгильдяя Макса Исаева распределили в какой-то Охтинск!

За спиной Дубинина в строю раздалось несколько ехидных смешков, командир роты прошипел «Отставить, мать вашу!», а Мартов как ни в чем не бывало продолжал зачитывать приказ.

Олег его уже не слышал. Пелена застилала глаза, закушенная губа побелела, а он стоял обиженный на весь белый свет и глотал слезы. Подобного унижения он еще не испытывал за свои неполных двадцать два года.

Глава 4

Начальник Главного управления по борьбе с организованной преступностью расстегнул пиджак, опустился в кресло и потянулся к одному из многочисленных телефонов.

– Ползунков, слушаю! – раздался в трубке хриплый голос начальника отдела спецопераций.

– Здравствуй, Семен! Ты, я слышал, уже вернулся?

– Вернулся, Андрей, – шмыгнул носом Ползунков. – Простыл – страшное дело, хоть иди на больничный.

– Ну съездил хоть удачно? Присмотрел кого-нибудь?

– Пока не знаю. Есть один кандидат, в личном деле одни восклицательные знаки, но это-то меня и настораживает.

– И что думаешь делать с ним?

– Для начала заслал я его в Охтинск.

– Это что, на Дальнем Востоке?

– Да нет, это ближе к Уралу, но дыра приличная. Во-первых, это ему тест на психологическую устойчивость, а во-вторых, если он нам подойдет, гарантия того, что его бандитская контрразведка не «срисует». А насчет остального – думаю послать в этот Охтинск на днях пару ребят и устроить ему проверку по полной программе в обстановке, максимально приближенной к боевой. Тогда и будем решать. Согласен?

– Согласен, – кивнул начальник ГУБОПа. – Твои кадры, тебе и карты в руки. Но это, как говорится, перспектива. А только что я был у министра. И он требует реальных подвижек в деле «синдиката киллеров». Что ты на это скажешь?

– Агент для внедрения у меня готов. Осталось отшлифовать легенду.

– Сколько на это уйдет времени?

– Еще дней пять-шесть минимум – чтоб без «проколов».

– Понятно. Как только все будет готово, со всеми бумагами – ко мне. Сразу пойдем к министру брать санкцию на внедрение. Ясно?

– Ясно, – шмыгнул носом Ползунков. – Что за работа? Ни на больничный нельзя, ни умереть.

– Бальзам Биттнера принимай, Семен. Мне вон жена как стала покупать, я второй год на больничный не хожу.

– А я, Андрей, пятый, – снова шмыгнул носом Ползунков. – И в отпуске уже три года не был.

– Считай, что ты меня разжалобил. Буду у министра, выпрошу тебе Почетную грамоту.

Глава 5

После построения полковник Мартов подозвал Дубинина к себе и, положив руку на плечо, отвел в сторону.

– Вот такие дела, Олег, – вздохнул он. – Сам понимаешь, информатика с кибернетикой, технический прогресс, черт бы их побрал!

– Так точно, товарищ полковник! Понимаю!

– Вот и молодец! – обрадовался Мартов. – Я в твои годы вообще участковым в деревне начинал. Хорошо! Молоко парное, доярки молодые…

– Так точно, товарищ полковник! Доярки!

Мартов удивленно посмотрел на Олега и сказал:

– В общем, я в тебя верю! Генералом будешь лет через двадцать, попомнишь мои слова!

– Так точно, товарищ генерал! – словно робот отчеканил Дубинин.

Мартов только головой покачал.

– Держись, Олег! – сказал он, быстро развернулся и направился к административному корпусу.

– Так точно… – едва слышно проговорил Дубинин, понурив голову.

Плац стремительно пустел. Курсанты группами и поодиночке исчезали за корпусами, а Олег все стоял и стоял с опущенной головой как немой укор несправедливости, царящей на белом свете. Только всем было на это наплевать.

И тут кто-то неожиданно тронул Дубинина за плечо. Олег невольно вздрогнул и оглянулся. На него с лукавой улыбкой смотрел Максим Исаев.

Олег при своем почти баскетбольном росте был широк в кости, накачан и лицо имел волевое – с квадратной челюстью, чуть приплюснутым широким носом и густыми черными бровями, сросшимися на переносице.

Исаев же был сантиметров на десять пониже, поджарый и даже изящный – вроде солиста балета. Русая челка выбивалась из-под берета на его высокий лоб. Правильной формы лицо навряд ли можно было назвать красивым, но привлекательным – наверняка. И изгиб тонких бровей, и ухмылка, и слегка прищуренный взгляд умных глаз – все это вызывало невольную симпатию, особенно у представительниц противоположного пола.

– Че, Дуб, решил свою фотку на прощание свинтить? – весело спросил Макс.

– Чего? – уставился на него понурым взглядом Олег.

– Я говорю, фотку свою решил на память свинтить? – кивнул Макс за спину Дубинина.

Тот недоуменно моргнул на Исаева и оглянулся. Аккурат за его спиной располагалась школьная Доска почета.

С цветной фотографии на мир с чувством собственного превосходства смотрел Олег Дубинин – активист, гордость школы и просто безгранично уверенный в себе молодой человек.

Контраст между глянцевой фотографией и поблекшим оригиналом был так разителен, что Макс не выдержал и хмыкнул. Дуб сегодняшний выглядел жалкой карикатурой на себя вчерашнего.

Только не в правилах Макса было бить лежачего.

– Шутка, – сказал он, смахивая ухмылку с лица. – Расслабься. Скажи лучше, как ты смотришь на небольшое бордельеро?

– Чего? – снова не понял Дуб.

– Какой-то ты заторможенный сегодня, – вздохнул Макс. – Короче, я предлагаю это дело отметить с музыкой.

– Чего отметить?

– Начало нашей свободной жизни. Программа примерно следующая: свал через забор в гражданке – закупка шампанского – оргия в общаге музыкального училища. Надо же нам как-то притираться друг к другу?

– Ты что, издеваешься?

– Наоборот. Хочу тебе по-дружески помочь. А то у тебя такой вид, как будто по тебе пять тысяч демонстрантов прошло, прорвав оцепление…

– Да пошел ты! – резко отвернулся Олег.

– Дуб, ты не прав. Нам работать в одной дыре.

– Вот именно! – зло выкрикнул Дуб, оглядываясь. – Ты с первого курса балду гонял, а я пахал как проклятый!

– А кто теперь виноват? У меня, между прочим, только четыре «тройки» по профильным предметам, сам знаешь почему. Остальные «пятерки». Так что учился я не хуже твоего, хоть и не уродовался.

– Правильно! Но ты трахнул жену Станюковича! А жен преподавателей профильных дисциплин трахать нельзя! Скажи спасибо Мартову, что он тебя вообще из школы не отчислил! Понял?

– Понял, – кивнул Макс. – А преподавателям профильных дисциплин можно заставлять курсантов в учебное время клеить у себя дома обои?

– Нельзя. Но тебя это не оправдывает!

– А по-моему, оправдывает, – ухмыльнулся Макс. – Потому что с тех пор, как я трахнул жену Станюковича, все преподаватели делают себе ремонты сами. Это во-первых. А во-вторых, открою тебе, Дуб, один секрет. Это не я трахнул жену Станюковича.

– А кто… тогда?

– Это она меня трахнула в ванной, Дуб. Она разнузданная нимфоманка, честно.

Олег недоверчиво моргнул на Макса и вдруг решительно махнул рукой:

– Все, не хочу об этом слышать! У тебя одно на уме – напиться и кого-нибудь трахнуть!

– Ну, во-первых, не кого-нибудь, Дуб, а во-вторых, что в этом плохого? Ты когда-нибудь имел пианистку на рояле?

– Все, Макс. Уволь меня от этих скабрезных разговоров! Понял?

– Понял, – вздохнул Макс. – Значит, к пианисткам мы не едем?

– Ни к пианисткам, ни к баянисткам, ни к саксофонисткам! – От возмущения Дуб раскраснелся, на его квадратных скулах выступил румянец. – У меня есть девушка!

– Нашел чем удивить, – хмыкнул Макс.

– Тебе этого не понять, так что никакого бордельеро не будет!

– Да нет, Дуб, бордельеро будет. Только без тебя. А девушке передай, что я ей сочувствую.

– Да пошел ты!

– Сам дурак!

Глава 6

В джинсах, короткой кожаной куртке и бейсболке, с большой спортивной сумкой на плече Макс Исаев стоял на перроне железнодорожного вокзала и поглядывал на большие электронные часы.

Посадка на 212-й пассажирский поезд заканчивалась, а Дуб и не думал появляться.

Когда до отхода осталась одна минута, Макс сплюнул на перрон и вздохнул:

– Удивительный ублюдок!

С надеждой посмотрев на двери вокзала, он оглянулся на поезд и ненадолго задумался.

Когда состав тронулся, Макс вздохнул еще раз, поправил на плече сумку и медленно двинулся к кассам.

Он успел сдать билеты, выстоять очередь в справочную и съесть мороженое, когда на привокзальной площади наконец появился Дуб.

В костюме, при галстуке и в темной куртке нараспашку он с опущенной головой дотащился до входа в вокзал и заметил Макса только тогда, когда тот его окликнул.

– Ушел? – бесцветным голосом спросил Дуб.

– Кто?

– Поезд.

– А ты думал, что ты Ким Чен Ир и ради тебя перекроят все расписание?

– Понятно, – сказал Дуб.

Сняв с плеча большую сумку, он опустил ее на асфальт, поверх поставил аккуратный «дипломат» и спросил:

– И что теперь делать?

– Для начала сходи сдай билеты.

– А потом?

– А потом будем штурмовать дизель и часов двенадцать стоять на одной ноге до Вересаевской.

– А зачем нам эта Вересаевская?

– А затем, Дуб, что следующий пассажирский поезд в те края будет теперь только послезавтра. А на чем мы будем добираться до Охтинска от этой Вересаевской, я и сам не знаю.

– Я не хотел, Макс, – вдруг сказал Дуб. – Просто так получилось. Вообще-то я думал, что ты уедешь без меня.

– Индюк тоже думал, – сплюнул Макс. – Пошли, а то опоздаем и на дизель.

Глава 7

Макс как в воду глядел. Посадка в дизель здорово походила на штурм Бастилии. Даже немалый опыт, полученный в оцеплении на демонстрациях, помог слабо, и первые три часа поездки Макс с Дубом действительно простояли на одной ноге в тамбуре.

Потом народ стал постепенно рассасываться, выплескиваясь порциями на забытых богом полустанках.

– Пошли! – наконец сказал Макс, заглянув в вагон.

– А-а… что? – спросил Дуб.

Выглядел он вконец пришибленным и за три часа поездки не произнес ни слова, только пялился за окно и каждые полминуты вздыхал.

– Пошли! – повторил Макс. – Может, где-нибудь присядем.

– А-а, – кивнул Дуб. – Пошли.

Отыскать свободное место оказалось не так просто, но Макс пустил в ход свое обаяние и все-таки втиснулся между двумя хихикающими девицами деревенского вида.

– Феликс! – представился он, поворачивая бейсболку задом наперед. – Как поголовье медведей, что с урожаем гнуса, удои кедрового ореха растут?

Девицы и их спутницы, сидевшие напротив, прыснули. Потом самая толстая из них поджала губы и важно сказала:

– А мы, промежду прочим, в техникуме учимся в городе, на офис-менеджеров.

– Во как! – обрадовался Макс. – А про новую офисную игру компании «Майкрософт» слышали?

– Это ж какую? – настороженно спросила толстая.

– Стрип-покер. Вам без нее никуда.

– И что ж это за игра такая?

– А очень простая. Играешь со своим офис-начальником в покер. Если проигрываешь, сама раздеваешься, а если выигрываешь – он тебя.

Девицы заржали как лошади, потом долго вытирали слезы и наконец извлекли из чьей-то сумочки колоду затертых карт. Играть, правда, за недостатком опыта, решили в обычного «подкидного».

Дуб, которому не нашлось места, все это время стоял рядом в проходе с неподвижным как у сфинкса лицом. Толстая девица бросила на него пару любопытных взглядов и наконец не выдержала.

– А это, чай, твой дружок будет? – шепотом спросила она, наклонившись к Максу.

– Ага.

– А че он такой?

– Умный шибко. Думает.

– Так, может, его тоже пригласить?

– Попробуй.

– Слышь, – повернулась к Дубу толстая. – Садись, что ли, в карты с нами играть.

– А-а… э-э… – промычал застигнутый врасплох Дуб. – Я не умею…

Тут уж девицы заржали так, что затряслось стекло.

– Вот так умный, – откровенно удивилась толстая. – В карты-то любой дурак играть может. Ну тоды, голубок, постой, че зря место занимать в конпании?

Дуб обиженно засопел и отвернулся. Смешливые девицы кое-как успокоились, и вскоре игра в «подкидного» пошла вовсю, помогая скоротать время нудной поездки. С краснолицыми сибирячками Макс сошелся на удивление легко – как будто родился и вырос вместе с ними где-то в этой глуши.

Между тем вагон дизеля все больше пустел. Дуб давно устроился на освободившемся сиденье и неотрывно смотрел в окно. Наконец засобирались и девицы.

– Ну, пока, Феликс, – негромко сказала русокосая Варвара. – А хош, айда ко мне. Тятька с мамкой к брательнику уехали…

– Давай в другой раз, Варвара, ладно?

– Как знашь…

Девицы гуськом двинулись на выход, Макс оглянулся на Олега, сидевшего через проход наискосок, и позвал:

– Дуб!

– Чего?

– Двигай сюда, поедим, что ли, я голодный как волк.

– Я тоже, – начал подниматься Дуб и вдруг вскрикнул: – Черт! Моя сумка!

– Что?

– Моя сумка пропала! – проговорил Дуб, заглянув под сиденье.

– Так, – быстро поднялся Макс.

Окинув взглядом полупустой вагон, он тут же направился к переднему тамбуру.

– А ты назад, в темпе!

– Ага! – кивнул Дуб.

Через тридцать секунд они снова встретились на середине вагона.

– Глухо! – развел руками Макс.

– У меня тоже, – понурил голову Дуб.

– А когда вообще-то ты ее видел в последний раз?

– Когда садился у окна.

– Понятно, – махнул рукой Макс. – Можешь с ней попрощаться.

– Ну почему мне так не везет?

– Вопрос правильный, – согласился Макс. – Сейчас мы его всесторонне обсудим, у меня как раз есть бутылка. Только не бросай свой «дипломат» в проходе, а то с такими темпами ты в Охтинск в одних трусах приедешь…

Глава 8

Пить Дуб поначалу категорически отказался, потом все же глотнул граммов пятьдесят из пластикового стаканчика, а дальше пошло-поехало.

Бутылка водки пустела на глазах. Мгновенно захмелевший Дуб раз за разом требовательно протягивал свой стаканчик Максу, а перерывы между возлияниями заполнял внезапно напавшей икотой и бесконечным «шекспировским» монологом.

– Ты пойми, Макс! И-ик! Я пахал как проклятый, оформлял стенды, был капитаном в КВН, агитировал за «Единство» и возил командиру роты унитаз на дачу! Ик! И после всего этого меня заперли в этот занюханный Уханск!

– Охтинск.

– Какая теперь разница? Налей! У меня болит душа, Макс! Я верил, что в этом мире есть справедливость, понимаешь? Но ее нет! Ик! Справедливости нет, Макс, это говорю тебе я! Ты хочешь узнать, почему я опоздал сегодня на поезд? Я тебе скажу, Макс. Никому бы не сказал, но тебе скажу, потому что ты не бросил меня. Ты помнишь, я сказал тебе, что у меня есть девушка? Так вот, Макс, у меня нет девушки. Как только я позвонил ей и сказал, что меня распределили не в Новосибирск, у нее сразу появилась куча неотложных дел. Ее младший брат-болван заболел корью, в квартире прорвало батарею, бабка слегла с воспалением легких, а соседка стала регулярно оставлять своего грудного ребенка для присмотра. За неделю я так и не смог ее увидеть. Сегодня она обещала приехать проводить меня на вокзал, но я решил заехать к ней сам. Ее смертельно больная бабка открыла мне и сказала, что она осталась ночевать у подруги. А ее подкошенный корью младший брат через две минуты выскочил из подъезда и как ни в чем не бывало поскакал в школу. Ты, конечно, скажешь, что я дурак, но я решил дождаться ее… Налей! Ик! И я ее дождался. Ты будешь смеяться, Макс, но у ее «подружки» оказались вот такие бакенбарды и усы! И эта «подружка» подвезла ее прямо к подъезду на «девятке»! На «девятке», Макс, ты понимаешь? И после этого ты скажешь, что в этом мире есть справедливость?..

Глава 9

За окном давно стемнело. Три подслеповатые лампы едва освещали красноватым светом окончательно опустевший вагон дизеля.

Дуб, откинув голову на спинку сиденья, негромко похрапывал, вцепившись мертвой хваткой в ручку «дипломата».

Макс оторвал взгляд от окна и посмотрел на часы. Было уже около одиннадцати вечера.

Еще через двадцать минут небо впереди посветлело, потом показались огоньки. Вскоре за окном замелькали редкие фонари, и дизель начал сбрасывать ход.

– Дуб, Вересаевская, – тронул Макс Олега.

Тот проснулся мгновенно, первым делом убедился, что «дипломат» цел, потом вздохнул, посмотрел на Макса мутным взглядом и изрек:

– Жизнь – говно, Макс. У нас выпить ничего нет?

– Уже нет, – покачал головой Макс.

– Понятно, – вздохнул Дуб и замолчал.

Вересаевская оказалась довольно крупным железнодорожным узлом. Макс быстро выяснил, что в Охтинск придется добираться с пересадкой.

– Короче, так, – сказал он, возвратившись к Дубу, сторожившему вещи. – Железнодорожная станция в этом чертовом Охтинске тупиковая. Поезд туда ходит всего два раза в день, утром и вечером. Только не отсюда, а из Чулимска.

– А как мы попадем в Чулимск?

В это время из динамика донеслось:

– На первый путь прибывает пассажирский поезд Красноярск – Москва. Время стоянки – три минуты. Будьте осторожны.

– Так, Дуб, в темпе за мной, а то придется здесь ночевать.

– А билеты?

– Билетов в кассе нет, но местные аборигены явно надеются как-то уехать…

Местных аборигенов оказалось довольно много, даже чересчур. С огромными баулами они устремились к поезду еще до того, как он успел остановиться.

– Мать честная! – проговорил Дуб.

– Это точно, – оглянулся Макс. – Побежали, у нас всего три минуты!

В самом конце перрона утопал в темноте купейный вагон. Дверь была приоткрыта, но железная площадка над ступеньками не поднята. За дверью угадывался смутный силуэт проводницы.

Максу пришлось пустить в ход все свое обаяние. Когда проводница наконец спасовала перед его чарами и с грохотом откинула площадку в сторону, поезд уже тронулся.

– Быстрее, Дуб! – оглянулся Макс, запрыгивая на подножку.

– Ага! – крикнул Дуб, всей своей тушей наваливаясь на Макса.

Молодую черноволосую проводницу звали Таней. Вагон был практически пуст, за исключением двух первых купе, поскольку в Омске в поезд должна была погрузиться какая-то профсоюзная делегация. Все это Макс выяснил попутно. Главная информация заключалась в том, что до Чулимска было около четырех часов езды.

– Гони «полтинник», Дуб, – сказал Макс. – Схожу расплачусь.

– А че так дорого?