- Да? - строго вопросил шеф.
      - Можно закурить. Гена Сергеевич?
      - Можно Машку за ляжку! - вспомнил Радченко идиотское армейское выражение. - А что мы сегодня курим?
      - "Камель", - страдальчески поморщился Райсмик и протянул шефу желтоватую пачку.
      - Опять забыл купить, - виновато повел плечом Радченко и ловко вытянул одну из сигарет. - Век не забуду.
      Райсмик энергично кивнул - прощаю, мол; первый раз, что ли - закурил и уткнулся в бумаги.
      А вот Радченко никак не мог сосредоточиться. Поэтому обрадовался, когда зазвонил телефон.
      - Слушаю вас! - через секунду бодрость вновь исчезла с его лица. Секунду, - он протянул трубку напарнику. - Тебя. Жена.
      - Йа-а, - ласково протянул Райсмик.
      - Пойду, сигарет куплю, - сообщил Радченко уже не слышащему его напарнику и покинул кабинет.
      Он шел по длинным коридорам, здоровался с проходящими мимо сотрудниками и думал о том, что худшая пора в жизни полиции, пожалуй, позади. В свое время, строго блюдя возрожденную конституцию тридцать восьмого года и национальные интересы (в довольно странной, надо сказать, интерпретации), руководство МВД начало пачками сокращать сотрудников Криминальной полиции, недостаточно хорошо владеющих эстонским языком, а то и просто неугодных. Среди них было немало замечательных специалистов. Набрав взамен черт знает кого чуть ли не с улицы, высокие чины стали изумляться: "А чего это раскрываемость резко упала?" Радченко такие вопросы бесили, но он терпеливо объяснял, что если не вернуть хотя бы часть потерянных профессионалов, то существование полиции можно будет оправдать лишь вялой борьбой с уличным хулиганством. Бандам плевать на требования к знанию госязыка и многих отчаявшихся от безнадеги вытуренных полицейских они с удовольствием возьмут к себе, и на чьей стороне окажется превосходящая сила, должно быть ясно и без особой подготовки. К счастью, думал так не один Радченко, но даже некоторые высокие чины в МВД, так что процесс бездумных перетрясок приостановили и даже вернули кое-кого из уволенных. Плюс к тому, в последнее время стали выявляться одаренные ребята и среди новичков.
      По дороге к ларьку Радченко вдруг увидел застывший у перекрестка "Кадиллак" Дариева, легко узнаваемый по красно-синим молниям на бортах. Выйдя из тюрьмы, первым делом Хан вернул себе проданный во время следствия любимый лимузин. Деньги для этого, по слухам, лично вытряс из двух должников.
      "Ну и совпадение! - подивился следователь. - К чему бы это?"
      Загорелся зеленый свет светофора, и "Кадиллак" устремился в центр города.
      Радченко подошел к ларьку, почему-то вспомнил, как на вопрос, от чего это Райсмик называет его не Геннадием, а Геной Сергеевичем, тот с улыбкой ответил: "Больно ты похож на знаменитого крокодила Гену - такой же добрый и зубастый!" Тут же вспомнилось и про сигаретный долг. "Хохол я или не хохол?" - подумал Радченко и попросил у продавщицы пачку "Примы". Собираясь уходить, вспомнил, что он еще и отец тринадцатилетней дочери и купил два "Киндер сюрприза".
      * * *
      Обычно Стасис уходил из порта через центральную проходную на Уус-Садама. Но в тот день он должен был встретить Ингу, решившую вдруг прибыть из Питера в Таллин не на поезде или автобусе, а на лайнере "Екатерина". Поэтому где-то в половине пятого он миновал мостик через канал и, обогнув огороженную стальной сеткой автостоянку, вышел на площадь перед пассажирским портом.
      Старенький "Опель-Кадет" Игорька уже стоял напротив зала ожидания. Сам Игорь и Олег, слегка утомленные солнцем, лениво свисали по правому борту машины.
      - Здорово!
      Друзья обменялись крепкими рукопожатиями. Стасис и Игорь закурили. Олег досадливо отвернулся - несколько недель назад жена отучила-таки его от этой пагубной привычки.
      Некогда шалопай и отпетый бабник, с год назад Олег стал примерным семьянином. Как-то под Рождество он познакомился с ослепительно прекрасной блондинкой Викой и очень быстро вроде как влюбился. Дело обычное - далеко не в первый раз такое с ним случилось. Не заметив в Вике ничего ослепительного и находя ее даже скучноватой, друзья на этот роман особого внимания не обратили. Скорее всего, и настал бы истории вполне естественный быстрый конец, если бы Олег не узнал, что Вика - единственная дочь владельца крупного агентства по торговле недвижимостью. Тут он крепко призадумался, стал надоедать друзьям разговорами о семейном счастье, а вскоре и женился.
      Половину медового месяца молодожены провели на солнечных пляжах Антальи, а, вернувшись в Таллин, въехали в свежеотремонтированную (в полном соответствии с модным понятием "реновация") двухэтажную трехкомнатную квартиру на улице Рауа. Осенью Вика продолжила учебу в университете, а Олег приступил к работе в агентстве тестя. Первое время жизнь молодоженов казалась просто идиллической.
      Однако со временем Олег стал тускнеть. Возня с компьютерами в фирме тестя ему надоела, некогда казавшиеся заманчивыми перспективы профессионального роста потеряли былую привлекательность. Самое главное, стала изрядно докучать чрезмерная правильность молодой жены. Вика изо всех сил старалась жить в точном соответствии со строгими моральными принципами, к чему настойчиво принуждала и мужа.
      - Сухой? - тихо спросил Стасис у Игоря, кивком головы указывая на хмурого, небритого Олега, который в последнее время стал изрядно поддавать.
      - Угу, - буркнул Игорек и махнул рукой; в отличие от Стасиса, он абсолютно не понимал терзаний друга и считал, что ему давно надо было развестись.
      Игорю легко было рассуждать. Он удачно женился, вот уже шестой год спокойно работал на своем заводе и жил хоть небогато, но стабильно. Единственное, о чем болела его голова, так это как поскорее поднакопить недостающие пятнадцать тысяч для обмена квартиры на двухкомнатную, чтоб можно было, наконец, со спокойной душой завести долгожданного ребенка.
      - Когда корабль приходит? - спросил Олег.
      - В пять, - ответил Стасис, задавил окурок подошвой кроссовки и от нечего делать оглядел окрестности.
      Вокруг не было ничего интересного. Из подъехавшего такси выполз пьяный толстяк в драных джинсовых шортах и майке цвета грязи (летний национальный финский костюм), колыхая телесами и прихлебывая из банки пиво, крайне неуверенной походкой вошел в здание терминала "А"; через пять минут таксист не выдержал и уныло побрел на его поиски. У большого киоска на противоположной окраине площади стояли несколько человек; кто-то делал покупки, а двое коротко стриженных здоровяков, одетые почему-то в совершенно одинаковые темно-серые костюмы и черные рубашки, не снимая солнечные очки, разглядывали товары за стеклом - похоже, просто убивали время, ожидая прихода "Екатерины".
      - Э, глянь-ка! - Игорек толкнул Стасиса в плечо и качнул головой в сторону единственного выезда в город - улицы Садама.
      Стасис и Олег глянули на дорогу - к порту подъезжал "Кадиллак" Хана.
      - Интересно, - хмыкнул Олег, - кто ж теперь на нем катается?
      Машина замерла неподалеку от ларька, рядом со стоянкой такси. Здоровяки в серых костюмах, что скучали у киоска, как-то подтянулись и бросили короткий взгляд на лимузин.
      - Кто же там сидит? - не унимался Олег, тщетно пытаясь разглядеть хоть что-нибудь за тонированными стеклами автомобиля.
      Задняя дверь машины распахнулась, из кабины вышел тот, кого друзья ожидали увидеть менее всего.
      - Он же "на зоне", - пробормотал Игорек, оторопело глядя на идущего к ним Хана. - Или десять лет ре прошли?
      - Для него, похоже, да, - решил Стасис.
      - Нормально! - усмехнулся Олег, сплюнул в сердцах и процедил: - Хан был крутняком, им же и остался... Во - перстни килограммовые на всю округу сияют! А мы, какашки законопослушные, со щенячьей радостью так и будем в своем дерьме булькать.
      - И это радует, - произнес Стасис, увидел в обращенных на него взглядах недоумение и пояснил: - Верный признак долгожданной стабильности в нашем обществе.
      Широко улыбаясь, Хан подошел к старым знакомым, протянул Игорю руку:
      - Рад вас видеть, молодые люди.
      Игорь проигнорировал приветствие.
      - Прямо из камеры? - поинтересовался Олег.
      Хан опустил руку, весело глянул на Олега.
      - Помнится, вы и два года назад были самым разговорчивым из троицы. Друзья молчали.
      - Понимаю, - кивнул с улыбкой Хан. - Очень неприятно снова видеть перед собой человека, из-за которого неожиданно для себя вы побывали на грани жизни и смерти... Вы еще очень молоды и пока не усвоили, что тот, у кого большие деньги и связи, в этом мире всегда побеждает...
      - Пока жив, - угрюмо уточнил Игорь.
      - Может, отправить его в иной мир? - предложил Олег.
      Хан кратко усмехнулся и стал вдруг серьезным.
      - Хорошо, не буду вас раздражать. Хочу только напоследок поблагодарить: два года назад вы спасли мне жизнь.
      - Досадная случайность, - заверил Игорек и отвернулся.
      Хан неловко помялся, глядя на Стасиса, тихо произнес:
      - Все равно спасибо.
      Вздохнув, он вернул осанке прежнюю уверенность и направился обратно к лимузину. Стасис задумчиво посмотрел ему в след, почесал за ухом.
      - Он в самом деле благодарен нам.
      - Да пошел он!.. - процедил Олег, на которого встреча с Ханом повлияла удручающе.
      - Аналогично, - буркнул Игорек глянувшему на него Стасису. - Как бы чего опять не случилось.
      Черт! Стасис и без того чувствовал недоброе, а теперь утвердился в своих подозрениях. Словно пытаясь узреть источник надвигающейся опасности, он настороженно оглядел площадь и почему-то вспомнил о Талыкбаеве.
      А двое здоровяков возле киоска с интересом рассматривали троицу у "Кадета" и что-то прикидывали...
      * * *
      Во двор между хрущевками в самом начале Уус-Садама, что стоят рядышком с центральной проходной торгового порта "Кесклинна Садам", въехали старенький "Фольксваген-Транспортер" и его ровесница "Тойота-Хайас". Из "Транспортера" вышли шестеро дюжих молодцев, одинаково коротко стриженных, в совершенно одинаковых темно-серых костюмах, черных рубашках и черных туфлях. Глаза их скрывали одинаковые солнечные очки, в руке каждый держал вместительный не то кейс, не то чемодан.
      Не проронив ни слова, они разделились на две тройки, одна из которых вошла в первый подъезд ближайшей к порту хрущевки, а вторая перешла улицу и направилась во двор за белым двухэтажным домом, что стоит ребром к автостоянке у проходной порта.
      Вошедшей в хрущевку группой командовал капитан Куренной, два года назад пропавший без вести в Таджикистане. Вообще-то он должен был умереть: мало кто выживает, подорвавшись на мине; судьба.
      Все трое поднялись на третий этаж, едва помещаясь на тесной площадке, позвонили в левую дверь и приготовили странные двуствольные пистолеты.
      - Кто там? - спросил хриплый голос за дверью.
      - Мы работники "Эести Гаас", - пробасил капитан. - Возможно, это ошибка, но у вас проблемы с оплатой счетов за последние четыре месяца.
      Дверь приоткрылась, и в просвете показалась пухлая физиономия седовласого хозяина квартиры. Прежде, чем он успел что-либо вякнуть, сержант Глаголев пнул дверь ногой, и Куренной всадил в брюхатого деда из своего странного пистолета сразу две ампулы с транквилизатором. Стукнутый дверью дед распластался по стене прихожей и, отключаясь, стал медленно оседать.
      "Гости" протиснулись мимо хозяина в конец узкой прихожей. Сержант Григорянц заглянул на кухню - за заставленным выпивкой и всякой закуской крохотным (иной в хрущевке и не мыслим) столом сидел красномордый здоровяк лет сорока; из всей одежды он ценил только "семейники".
      - Ты что за х... с бугра? - хмуро вопросил он парня.
      - Газовщик, - без тени смущения соврал Григорянц и всадил в мужика капсулу.
      Тот испуганно оторвал от шеи подозрительную штуковину, одарил парня полным ненависти взглядом, начал было угрожающе подниматься. Но тут подействовал транквилизатор; ноги любителя "семейников" подкосились, он рухнул на пол. Сил хватило лишь на еле слышный хрип: "Сука".
      - Я в мужском роде, балда, - усмехнулся Григорянц. - Значит, сук; ласково - сучок.
      В крохотной спальной были еще двое. Урча и похрюкивая, жирный, лоснящийся от пота мужик отчаянно вытанцовывал на пухлой бабенке, судя по всему, еще не так давно бывшей довольно миловидной. Одной рукой дама как бы обнимала своего партнера, а в другой держала здоровый огурец, коим с удовольствием похрумкивала. Увидев Глаголева и Куренного, она ничуть не смутилась, проглотила недожеванный кусок огурца и сообщила:
      - После Семы у меня перерыв.
      - Раба любви, - вздохнул Глаголев, всадил любовникам по ампуле и поспешил обрадовать даму: - Перерыв у тебя начнется даже раньше.
      Когда обитатели странной квартиры были связаны и свалены в ванной, "гости" распахнули все окна настежь и оглядели из них окрестности.
      - Отличная позиция! - оценил капитан. - Готовимся.
      Они открыли кейсы. Куренной и Глаголев достали АКСы, подсоединили к ним "магазины" и еще раз тщательно проверили боекомплекты. Когда Григорянц собрал свою "драгуновку", капитан взял рацию:
      - Докладывает "седьмой": объект занят. Все чисто.
      Через секунду последовал ответ:
      - Отлично. Ждите.
      Куренной положил автомат на стол и вызвал в квартиру Ольховского. Минуту спустя в дверь позвонили, Григорянц впустил прапорщика и провел в гостиную. Пока тот разбирался с принесенным гранатометом, Куренной пронаблюдал, как в здание, примыкающее к проходной порта, вошли восемь пассажиров "Тойоты-Хайас" - такие же стриженые "чернорубашечники", как и все остальные люди Волина.
      - У "восьмого" порядок? - спросил Ольховский.
      - Увидим.
      Вскоре в доме у проходной стали распахиваться окна.
      - Порядок, лейтенант! - Куренной хлопнул ладонью по колену. - Иначе у нас и быть не может.
      Тут он ошибался.
      Шестая команда, вторая тройка из "Транспортера" выбрала квартиру на втором этаже второго подъезда в белом доме вдоль Уус-Садама. Прапорщик Агафонов позвонил в дверь три раза, но никакого отклика не последовало.
      - Аликбеков, давай! - скомандовал он.
      Сержант осмотрел замок металлической двери и усмехнулся - китайская дешевка. Менее минуты он ковырялся в нем отмычкой и сделал приглашающий жест рукой:
      - Прошу.
      Вслед за ефрейтором Карцевым они вошли в квартиру и осторожно закрыли за собой дверь. На всякий случай держа наготове двуствольный пистолет, Карцев подошел к распахнутой двери в одну из комнат. Раздался приглушенный хлопок, что-то ударило ефрейтора в плечо, он увидел прячущегося за креслом человека с оружием, повалился на пол и выпустил в падении обе капсулы. Одна из них попала в руку стрелка: но транквилизатор не действует мгновенно, и Карцев, уже лежащий на боку, получил еще одну пулю - на сей раз в грудь.
      - Бляха-муха! - прошипел Агафонов, растерянно глядя то на хрипящего и стонущего Карцева, то на перевесившегося через спинку кресла отключившегося незнакомца. - Влипли же!
      Карцеву было очень плохо. Первая его рана не представляла никакой опасности - достаточно было обеззаразить и перевязать. А вот вторая...
      - Пробито легкое, - покачал головой Аликбеков, приподнимая побелевшего ефрейтора на свое колено. - Должно быть внутреннее кровотечение, - Карцев тихо закашлял, с уголка его рта заструилась пенистая кровь. - С такой раной нам не справиться. Нужна помощь врачей.
      - Где я их тебе возьму? - изумился прапорщик, потеребил губу. Обработай, как сможешь, раны и перевяжи его. Может, обойдется.
      Сержант с явным сомнением глянул на командира.
      - Выполняй! - процедил прапорщик, утер со лба испарину и пошел разбираться со стрелком. - Ого! - он с изумлением покрутил в руках снабженное глушителем нечто среднее между пистолетом и автоматом. - Это же переделанный чешский "Скорпион", - он еще раз глянул на парня. - Ну откуда такая штука у этого болвана?
      - Может, мы в местную "малину" угодили? - озабоченно предположил Аликбеков, делая Карцеву укол.
      - А где остальные "ягодки"?- усмехнулся прапорщик. - Не, ерунда это! он положил пистолет-пулемет на стол, повязал его хозяина по рукам и ногам и взвалил на плечо. - А это что?
      Аликбеков закончил перевязку, подошел к прапорщику. Пристраивая ношу поудобнее, Агафонов встряхнул парня на плече и указал сержанту за кресло. Там стоял кейс; наверное, стрелок оберегал его от незваных гостей.
      Аликбеков положил кейс на стол, одним взглядом оценил надежность кодовых замков и двумя выстрелами из "Скорпиона" вскрыл его.
      Кейс был набит полиэтиленовыми пакетами с белым порошком.
      - Наркотики? - поразился Агафонов.
      Аликбеков разорвал один из пакетов, понюхал и даже попробовал на язык его содержимое:
      - А, может, и детская присыпка.
      - То-то он готов был отстреливаться до последнего! - с сарказмом усмехнулся прапорщик. - Ты ж оттуда, из Азии, должен разбираться в кайфе...
      - Кайфуют у нас далеко не все, - без обиды ответил сержант. - Ну, видел я маковую соломку. Гашиш как-то раз в руках держал. Но это совсем другое. Хотя - на кокаин смахивает: в кино он как белый порошок выглядит.
      Агафонов представил себе примерную стоимость содержимого кейса и шепнул:
      - Этот козел не мог быть один.
      Аликбеков согласно кивнул и мотнул головой в сторону распахнутой двери в соседнюю комнату. Вернув на спинку кресла обладателя подозрительного кейса, они подошли к двери. Агафонов приготовил свой двуствольный пистолет, сержант предпочел воспользоваться "Скорпионом". Пару секунд они выжидали, затем Аликбеков рывком заглянул в комнату. Держа пистолет-пулемет на вытянутых руках, он обшарил глазами всю невзрачную обстановку комнаты и никого не обнаружил.
      - Вылазь! - приказал он вдруг кому-то и направил дуло на заменяющий хозяевам квартиры нормальную двуспальную кровать раскладной диван. - И лишних движений избегай - "пришью" не задумываясь!
      Под диваном что-то зашуршало, показалась ладонь с дешевым перстнем на пальце, затем другая.
      - Молодец, - похвалил сержант с заметным облегчением. - Ползи в центр.
      Это был еще совсем молодой чернобровый парень с длинными, волнистыми волосами, собранными на затылке в косу. При обыске у него нашли в кобуре на голени новейший миниатюрный "Смит и Вессон".
      - Квалитетная крохотулька, - оценил Агафонов, взвешивая на ладони ладную "игрушку". - Откуда у таких кретинов, как ты и твой приятель, такое оружие?
      Парень молчал. Прапорщик раздраженно вздохнул, спросил еще:
      - Кейс с порошком ваш?
      И этот вопрос бесхозно повис в воздухе. Агафонов ругнулся, резко опустил каблук туфли на спину паренька. Тот судорожно дернулся и захрипел что-то на непонятном языке.
      - Так он "француз"! - хмыкнул Аликбеков.
      - И по-нашему не бельмеса? - усомнился прапорщик, за все время службы не сталкивавшийся с прибалтами, не знающими по-русски ни слова.
      - У них и старики позабыли...
      Прапорщик выхватил из руки сержанта "Скорпион", всадил две пули в спину непонятливого эстонца, прежде чем Аликбеков успел открыть рот, перешел в гостиную и пристрелил другого.
      - Вы что?! - изумился сержант. - У нас ведь приказ...
      - Усыплять мы должны людей, а не такую сволочь! - отрубил прапорщик, взял рацию. - Докладывает "шестой": объект занят... - на миг его глаза встретились с глазами сержанта. - Все чисто.
      - Почему так долго?
      - В квартире никого не было - пришлось с замком повозиться.
      - Хорошо. Ждите.
      Прапорщик вызвал Греховодникова. Затем он и сержант уложили одурманенного ефрейтора на кровать, перетащили трупы в ванную и занялись своими кейсами. Сняв "драгуновку" с предохранителя, сержант задумчиво почесал мочку уха и с сомнением глянул на Агафонова:
      - Как бы не возникли у нас неожиданные неприятности. Здесь наверняка должна была состояться встреча с крутыми покупателями. Могут нас покоцать... Агафонов передернул затвор автомата, резко усмехнулся:
      - Не думаю...
      * * *
      Инга вышла из здания терминала "А", пожалуй, одной из последних среди прибывших на "Екатерине" и выглядела довольно странно - впервые в жизни Стасис увидел ее за пределами квартиры непричесанной и одетой неряшливо. Забавно было наблюдать, как она пытается спрятать за ноги кейс типа "чумадан" и воровато озирается по сторонам.
      Подозрительное поведение Инги не ускользнуло и от внимания Олега:
      - Твоя подруга смахивает сейчас на курочку, чудом удравшую от лисы, но не уверенную в этом окончательно... Гостинцев, наверное, пропасть!
      Друзья помахали Инге, но та, завидев их, вовсе к ним не поспешила, а как-то неестественно мотнула головой и скованной походкой устремилась в терминал "В".
      - Чего это она? - изумился Игорь.
      - Не знаю, - озадаченно протянул Стасис и, подчиняясь инстинкту, глянул на "Кадиллак" Хана; именно в этот момент передняя дверь машины распахнулась, и шкафоподобный бритоголовый детина помчался к дверям терминала "А".
      К груди Стасиса подкрался холодок нарастающей тревоги.
      - Подождите здесь, мужики. Я сейчас вернусь... - и прежде, чем друзья успели что-либо сказать, он устремился за Ингой.
      Миновав автоматические двери, Стасис взбежал на второй этаж и оказался в просторном кассовом зале. Людей было немало - с минуту пришлось оглядывать помещение в безрезультатных поисках Инги. Немного поразмыслив, Стасис пересек зал и заглянул в бар.
      Инга стояла у стойки спиной ко входу, в вытянутых руках держала кейс и делала вид, что изучает разложенный по полкам товар. Стасис подошел к ней и тронул за плечо:
      - Меня избегаешь?
      - Конечно, нет! - быстро прошипела Инга.- Надо побыть здесь некоторое время.
      - Зачем?
      - Какой же ты!.. Не спорь со мной, пожалуйста.
      - Да я как-то и не успел еще, - Стасис глянул на симпатичную бутылку коньяка и, заметив цену, быстро отвернулся. - Сколько мы будем здесь торчать?
      - Не знаю я! - Инга вновь перешла на шипение. - Минут двадцать...
      - Да ты че? - возмутился Стасис.- От кого ты прячешься, в конце-то концов?
      Устав препираться, Инга прерывисто вздохнула и нехотя выдала один из своих секретиков:
      - Вот когда этот Хан и его компания уедут, мы и выйдем.
      - А Хан-то здесь причем? - похолодел Стасис.- Чего это ты от него забегала?
      - Ну что ты психуешь? Чем меня допытывать, выглянул бы на стоянку может, они уже уехали.
      Стасис протяжно вздохнул, подавил в себе всплеск злости и вышел из бара.
      - Очередной случай, когда зверь сам на ловца идет! - расплылся в щедрой и нервной улыбке запыхавшийся Хан; он стоял в центре полукруга окруживших вход в бар пяти громил и держал в руке кейс - близнец ингиного.
      - Где твоя девица? - вопросил он настороженно; чувствовалось, что возникшая ситуация ему не по душе.
      - А что вам нужно от нее? - задал встречный вопрос насупленный Стасис и смерил оценивающим взором окруживших его здоровяков, при виде которых кулаки вовсе не чесались; трое из них были одеты в подозрительно знакомые темно-серые костюмы и черные рубашки, а это настораживало вдвойне.
      - Кейс, - тихо проронил Хан, бегая глазами. - Наш кейс, который твоя девчонка, быть может, по их ошибке, но прихватила вместо своего.
      Он протянул Стасису предлагаемый на обмен "чумадан" и чуть ли не с мольбой заглянул в глаза.
      "Хан очень не хочет скандалить, - понял Стасис, машинально принимая кейс. - Это понятно - много кругом народа. Скорее всего, причина еще и в содержимом кейса... Может, "баксы"? Что бы там не находилось, Хан очень трепетно к этому относится".
      Стасис вздохнул - он тоже не хотел неприятностей. И плевать ему было на содержимое утянутого Ингой кейса!
      - Отпусти! - взвизгнула вдруг она за его спиной, ведомая "в народ" одним из громил Хана. - Макака!
      Бритоголовый бугай на миг опешил и отпустил Ингу, тут же спрятавшуюся за Стасисом и без особого интереса выслушавшую от него весть о том, что, вообще-то, здоровых и тупых работников ножа и топора зовут "гориллами".
      - Ну ты, мудрец! - пробасил обладатель столь разных эпитетов.
      - Замолчи, Харитонов! - резко процедил Хан и с усмешкой глянул на Ингу, все еще "прячущую" кейс за ноги. - В очередной раз прошу вернуть наше имущество. Это был бы самый простой и честный выход из положения.
      - Я не ослышалась - это он про честность говорит? - усомнилась Инга.
      Хан великодушно проигнорировал укол. Стасис кратко велел:
      - Отдай.
      - Что?
      Стасис побелел, но сказать что-либо не успел, так как беспокойная Инга совсем некстати вновь обрела подвижность и мелкими шажками стала перемещаться к выходу, вынуждая своего опекуна делать то же самое. Минуту спустя, громилы прижали их к стене. Хан нервно усмехнулся, глянул на заинтересовавшихся странной компанией посетителей зала и протянул Стасису ожидающую ручку кейса руку.
      - Отдай! - повторил Стасис и, замечая, как иссякает терпение злобно озирающихся здоровяков, требовательно толкнул в живот переминающуюся с ноги на ногу Ингу.
      - С какой это стати я должна отдавать мой "дипломат"? - как бы возмутилась та.
      - Ну, сучка! - Харитонов потерял всякое терпение и, удачно минуя голову Стасиса, влепил Инге сильнейшую пощечину.
      Она и ойкнуть не успела, как правая сторона лица с громким звоном разбила стекло кассы. Кассирша в ужасе взвизгнула. Обернувшись, Стасис увидел, что из пореза через всю щеку Инги стекает и капает на пол самая настоящая кровь.
      - Идиот! - возопил Хан и отвесил довольному собой Харитонову сочный подзатыльник; уж он-то знал, как опасно заводить человека, два года назад наглядно продемонстрировавшего, чего стоит его ярость.
      Стасис как завороженный уставился на выбитую в стекле дыру; острые кромки были покрыты бисеринками крови. Инга прикрывала ладонью пораненную щеку и плакала.
      Чувствуя происходящую в парне страшную перемену. Хан попытался поправить положение и суетливо забормотал:
      - Я приношу свои искренние извинения за этого болвана...
      Договорить он не успел: Стасис с разворота влепил ему горячую пощечину и железной хваткой вцепился в горло:
      - Извиняешься, ублюдок?
      Хан прохрипел что-то неразборчивое, и Стасис почувствовал, как в левый висок уткнулось пока холодное дуло.
      - Отпусти его, хмырь! - потребовал Харитонов.
      Он не имел опыта общения с разъяренным Стасисом и не знал, что требовать от него что-либо сейчас просто бессмысленно. Отпустив кейс, ладонью освободившейся руки Стасис отбил оружие от виска и, заметив, что другой громила полез под ветровку, сильным ударом ноги в живот сбил его наземь.
      Инга вдруг изо всех сил врезала кейсом по голове Харитонова; тот рухнул на пол с рассеченным лбом и явно без сознания.
      - Получил свой "дипломат"?!- взвизгнула она, гордая успехом. Но в следующий миг все трое "чернорубашечников" наставили на нее и Стасиса дула мощных пистолетов.
      - Отпусти Хана, - хорошо поставленным командирским голосом потребовал один из них.
      По ледяному спокойствию направленных на него стеклянных глаз Стасис сразу понял: в отличие от прыгуна Харитонова этот мужик - профессиональный военный или гэбист и нажмет на курок игрушечного в его руке оружия в любой момент и без всякого смятения: для этого достаточно не выполнить отданный приказ.
      В зале началась паника. Завидев оружие, посетители завопили благим матом и, давя друг друга, бросились к выходу. Откуда-то из их гущи возникли двое вооруженных полицейских и громогласно велели смутьянам бросить пистолеты на пол и поднять руки за голову.
      В ответ на это все трое резко развернулись и, прикрывая собой Хана, открыли по наивным блюстителям правопорядка прямо-таки лавинный огонь.
      Почти сразу светловолосый полицейский схватился за левую руку и упал, но вновь продолжил стрельбу. А чернявый стал отступать к окнам, позорно подставляя под огонь пробегающих мимо еще не успевших покинуть зал посетителей.
      Оценив ситуацию, хлестким ударом кулаком в челюсть Стасис вынудил Хана на некоторое время забыться и толкнул Ингу на пол, под прикрытие валяющегося без чувств Харитонова. После этого резким и очень сильным ударом в затылок свалил с ног ближайшего "чернорубашечника"; немного отошедший после удара в живот парень в ветровке как раз поднимался и лез под куртку за пистолетом, но под весом свалившегося на него "чернорубашечника" вновь рухнул на пол и, ударившись головой, потерял сознание. Стасис намеревался заняться следующим "плохишом", но тот, прострелянный в двух местах, сам налетел на него спиной, и, падая, Стасис едва успел пригнуть голову, чтобы не удариться затылком об пол.
      Лишь через несколько долгих секунд Стасис сумел чуть сдвинуть с себя тяжеленное тело и увидел завершающую фазу перестрелки. Получив пулю в грудь, последний "чернорубашечник" словно поскользнулся и, широко раскинув руки, повалился на пол. Секунду спустя его буквально продырявленный оппонент налетел спиной на окно, пытаясь удержаться, схватил за плечо замершую в ужасе женщину, но, круша стекло, вместе с нею вывалился вон.
      - Ты жива? - с тревогой спросил Стасис у недоступной его глазу Инги.
      - Ага.
      Неожиданно для себя она совладала с сильно отличающимся от швейной машинки пистолетом Харитонова - грохнул выстрел, и с потолка на Стасиса посыпалась белая пыль.
      - В самом деле Харитонов не макака, - буркнул Стасис, выкарабкиваясь из-под трупа. - Макака - это ты!
      - Но стрелять я теперь умею! - заверила Инга.
      Стасис огляделся: если не считать груды мертвых и лишенных сознания "плохих" и лежащего ничком метрах в пятнадцати от них светловолосого полицейского, зал был пуст. Из-за стекол касс на него глазели перепуганные женщины.
      Стасис ничуть не сомневался, что у Хана где-то поблизости имеется приличная команда свежих головорезов. И пока они не прибежали за шефом, надо было куда-то скрыться.
      - Надо уходить, Стасик, - Инга словно угадала его мысли.
      - Надо уходить... - передразнил Стасис.- Надо было и не приходить! На кой черт ты взяла этот кейс? - он резко обернулся и, глянув на окровавленную щеку Инги, позабыл о своей злости. - Здорово порезалась?
      - Кажется, кровь уже не идет, - Инга небрежно махнула ладошкой. Переживу!