Человек, за которым вы наблюдаете, ложится и засыпает. Вы же не знаете сна, ибо у вас природа иная. Как сможете вы понять, что и зачем он делает? Вам не остается ничего другого, как сказать: "Он мертв", или, быть может: "Он сошел с ума", или еще: "По-видимому, это религиозный обряд". Вследствие отсутствия чего бы то ни было, с чем можно было бы соотнести поступок этого человека, вы вынуждены связать его с ближайшим действием, известным вам, из вашего мира.
      Затем, спустя какое-то время, мы видим, что человек просыпается. Что же это? Первая мысль: "Он ожил, какое чудо!" -- или что-нибудь в этом роде. Он подходит к воде и умывается. Мы говорим: "Как странно!"
      Человек готовит себе еду, на его лице выступает пот. "Ага, религиозный обряд... или, быть может, он раб непонятного, прыгающего, яркого существа, называемого огнем, и должен прислуживать ему таким образом..."
      Словом, все, что делает человек, кажется вам бессмысленным, малопонятным или вызванным причинами, порожден-ными вашим собственным воображением -- если вы принадлежи-те к тем, кто пользуется только своими или не пользуется вообще никакими мерками при оценке человеческой деятельности.
      То же относится и к дервишу. Он смеется, он плачет. Он добр, он жесток. Он кается, восхваляет вино, избегает людей, затем посещает их. Он служит человечеству и заявляет, что служит Богу. Вы говорите о Боге, а он может прервать вас и назвать невеждой. Что вы станете думать о таком человеке?
      Он -- человек из другого мира. Вы соотносите его поступки с подобными поступками вашего мира; его знания -- с тем, что вы называете знанием; его чувства -- с известными вам переживаниями. Его истоки, его Путь, его судьба -- на все это вы смотрите с единственной точки зрения.
      Что за странное существо человек!
      Но вы можете приблизиться к пониманию его. Отбросьте все свои предубеждения и предположения о том, кто такой дервиш. Углубитесь в его разъяснения или знаки относительно Пути. Будьте смиренны, ибо как познающий вы ниже всех других познающих; ибо вам еще предстоит усвоить то, без чего вы вообще не сможете приступить к познанию. Нет, я не могу учить вас Пути Каландара. Я лишь предупредил вас. Идите, ищите суфия и первым делом молите, дабы простилась вам ваша беспечность, ибо вы слишком долго спали.
      Речь Каландара Пур СОБРАНИЯ
      Имам Газали в своей книге "Воскрешение наук о вере" пишет, что из всех багдадских учителей, коих насчитывался не один десяток, лишь два или три собирали вокруг себя аудиторию, превышающую несколько человек. Однако, именно эти славные Учителя принадлежат к числу тех, чьи учения оставили наибольший след.
      Кроме того, имеется много адептов, которые учат, оставаясь неизвестными, и много известных, ученики которых так и остаются безвестными.
      Как правильно заметил один учитель, собирание групп всегда имело тенденцию скатываться к тому, что мы называем племенным инстинктом. Человеку присуща склонность к сбори-щам. Но увлечение сборищами может привести к плохим последствиям, если отсутствует знание того, как предотвратить пустое общение, и тогда даже при создании правильного круга людей, в нем может забродить дух.
      Абд-ал-Маджид Танти
      ПОДРАЖАТЕЛЬСТВО И ЧЕСТНОСТЬ
      Мошенники, шарлатаны, лицемеры и слепцы время от времени составляют основную массу тех, кого именуют духовными наставниками.
      Поскольку лже-учителя -- явление привычное и распространенное, люди приняли их поведение за эталон, по которому оцениваются все учителя без исключения.
      Но это ложный принцип. Если вы видели сотню моллюсков, это позволит вам узнать сто первый, когда он вам попадется. Но вы не сможете тем же методом определить, которые из них несут в себе жемчуг.
      Низкий уровень человеческого мышления является, по существу, опорой суфиев-подражателей.
      "Как же мне узнать истинного суфия?" -- спросите вы.
      Я отвечу: "Станьте честным, ибо подобное притягивает подобное". Будь вы действительно честным, вам не пришлось бы задавать такой вопрос. А поскольку вы нечестны, напрасно рассчитывать на нечто сверх того, что вы заслуживаете.
      Хайдар-и-Сирдан
      ЧЕЛОВЕК И УЧИТЕЛЬ
      Однажды добрый человек решил построить дом для нуждающегося друга и нанял строителя.
      Строитель приступил к работе, но вскоре вокруг него собрались люди. Некоторые из них желали научиться строительному делу. Но лишь немногие имели на то способности. Другие начали упрекать строителя: "Ты отбираешь только тех, кто тебе нравится".
      Нашлись такие, кто поносил его: "Ты строишь дом для себя".
      Строитель ответил: "Я не могу учить всякого. А дом я строю для одного человека в нужде".
      Ему сказали: "Эту отговорку ты придумал в ответ на наше обвинение, просто чтобы отделаться от него".
      Он спросил: "А что если это правда? Неужели и тогда вы назовете это ложью?"
      Ему бросили в ответ: "Это чистая софистика; мы не желаем тебя слушать".
      Строитель вернулся к работе. Некоторые из его помощников настолько привязались к дому, что ему пришлось отослать их, для их же блага. Недруги торжествовали: "Вот он являет свое истинное лицо. Подумать только, он выгнал своих единственных преданных друзей!"
      Один из друзей строителя пояснил: "Его действия были вполне оправданными. Он сделал это для их же блага".
      "Так почему же он сам не может ответить? Пусть объяснит это всем нам, во всех подробностях, -- неистовствовала толпа".
      Строитель, жертвуя своим драгоценным временем, прервал работу и вышел к ним сам.
      "Я пришел, чтобы объяснить вам, что я сделал и почему, -- сказал он".
      В ответ понеслось: "Смотрите, смотрите, он увидел, что его подручный не может убедить нас, и явился сам, и теперь будет стараться надуть нас! Не слушайте его!"
      Строитель вернулся к своей работе, а ему вослед летели торжествующие возгласы: "Вишь как увиливает от ответа... нас не проведешь, у нас своя голова на плечах".
      Один из них, более разумный, чем остальные, обратился к ним: "Надо как-то решить это дело; а вдруг строитель и впрямь старается сделать доброе дело? С другой стороны, если это не так, мы могли бы оценить ситуацию, основываясь на фактах, а не на мнениях".
      Некоторые согласились с ним, однако большинство было против. И среди большинства мнения разделились: одни считали, что этот разумный человек подкуплен строителем, другие -- что он умственно неполноценный.
      Согласившиеся обратились к строителю:
      -- Предъяви нам свидетельство, скрепленное подписью твоего щедрого работодателя, чтобы мы могли убедиться сами.
      Но когда свидетельство было предъявлено, выяснилось, что никто из них не способен его прочесть.
      -- Приведите сюда кого-нибудь, кто умеет читать, и мы положим конец этому недоразумению, -- сказал строитель.
      Некоторые из новой партии в негодовании ушли прочь, говоря:
      -- Мы пришли за доказательством, а он только и делает, что мямлит про чтение и писание...
      Другие отправились на поиски и привели сметливых и лукавых неграмотных, уверявших, что они умеют читать. Все они, убежденные, что на свете вообще нет людей, умеющих читать, предложили строителю засвидетельствовать правильность предъявленного документа, но в обмен требовали солидное вознаграждение. Строитель отказался иметь с ними дело.
      Образованные люди, как видите, крайне редки в этой стране. Умеющие читать и писать не пользуются доверием в народе или же заняты другими делами.
      Таковы обстоятельства в нашей истории. Люди истолковывают их по своему усмотрению.
      Мудир Али Сабри
      ПОСЛУШАНИЕ
      Если вы не научились послушанию, вы вообще неспособны учиться. Послушание есть часть внимания.
      От вас требуется послушание Учителю. Выполнение этого требования позволит вам познать всю нечестность своего ума. Сокрушаться и демонстративно каяться в непослушании может считаться достойным делом. Но это достойно только недостойных -- тех, у кого нет более высокой цели.
      Если вам указано время, а вы прибываете к Учителю слишком рано -- это алчность. Если вы прибываете слишком поздно -- это непослушание.
      Если ваш Учитель указывает вам временно бросить всякую учебу и даже как будто пренебрегает вами, на это есть своя причина. Такое часто практикуется, когда изучение превращается в порок. Попытка изменить это отношение к вам будет актом непослушания.
      Шолави рассказывает:
      "Впервые я встретил Наставника, когда мне было шест-надцать. Он согласился учить меня и преподал мне три урока. И более я не видел его, и даже не слышал о нем, пока мне не стукнул сорок один год. Его первые слова при этой встрече были: "Теперь ты можешь начать свою работу".
      Умм аль-Хасан
      РОСТ, УПАДОК И ОБНОВЛЕНИЕ
      Истинное учение начинается с Хранителей, Владык Знания и Понимания. Оно не начинается с любви, усилия или действия, ибо истинные любовь, усилие и действие становятся возможными лишь благодаря истинному знанию.
      Но когда в общине появляется или имеется слишком много даже слегка алчных людей, они превращают методы в верования и принимают на веру то, что следует познавать на практике.
      Два обстоятельства могут приводить к распаду группы. Первое -- слишком много неискренности среди руководителей. Второе -- малая неискренность, распространенная среди всех членов, что эквивалентно наличию одного или более дремучих эгоистов.
      Язва неискренности пресекает развитие как руководителей, так и руководимых. Лишь обращение к самоанализу может помочь им обнаружить ее. Если бы не эта язва, они и их община уже достигли бы своего назначения.
      Однако ни для кого не секрет, что чем выше степень самомнения, тем труднее жертве распознать его, или хотя бы помыслить о нем.
      Итак, о поведении такой зараженной группы:
      Эти лица и их последователи выбирают мысли и дела, которые уже сами по себе душат надежду на осуществление человеческого предназначения. Они могут направить свои усилия на создание прочной организации с просветительскими целями. Они, вероятно, предпишут всем и каждому одни и те же упражнения и обряды. Забыв о первоначальном намерении, они превращают методы и иллюстративные притчи в своего рода историю, которая становится предметом заучивания. Если они располагают писаниями учителей и воспоминаниями очевидцев о них, они используют этот материал для подкрепления веры в собственную правоту и правильность своих действий. Обычно они пользуются одним-единственным методом толкования писаний и традиций, натаскивая людей, вместо того, чтобы помочь им раскрыть в себе цветок озарения.
      К этому времени Центр уже безвозвратно утерян. Работа превращается в своего рода государство, устремленное к сохранению, но только неведомо чего. Руководители и их приспешники намертво вцепляются в свою организацию, превращая ее в рассадник подражательства, которое закрепляет второстепенные или вообще изжившие себя внешние формы. У них обычно в величайшем почете, правда, под другими именами, примитивная эмоциональность.
      Одновременно с этим процветает культ отдельных личнос-тей, групп и легенд, и враждебность по отношению к другим, а иногда и нетерпимость. То, что первоначально представляло собой единство, распадается на группировки с различными толкованиями и целями, зачастую бессмысленными, и обрядами, как правило, искаженными. К этому времени уже не остается почти ничего подлинного и никаких потенциальных возможностей. Община выедена изнутри и сошла с Пути, причем ее члены даже не подозревают о создавшемся положении. Постоянное использование в "увечной" общине слов и внешних проявлений, биографических воспоминаний и других аспектов первоначального знания затемняет истину. Ее члены, разумеется, исполнены уверенности, что с помощью этих знаков они по-прежнему пребывают на верном пути.
      Их единственная надежда на выздоровление заключается в усиленных и неотступных поисках искренности.
      Описанный процесс является одной из причин, почему время от времени должны являться Хранители и призывать имеющих уши к возрождению высокой традиции путем соответствующих знаний. Для заблудших, разумеется, эти слова покажутся чуждыми или враждебными, подобно тому, как разумная речь кажется умалишенному абсурдной.
      Одно из следствий такого положения заключается в том, что Хранители не в силах избежать как чересчур восторженного поклонения, так и противодействия со стороны различных частей своей аудитории. Обе эти реакции являются знаками, хотя и предсказуемыми, но не сулящими ничего доброго, и столь же нежелательны, как и апатия.
      Объединив усилия, группировки должны преодолеть эти тенденции, без чего нельзя надеяться на успех в деле возрож-дения учения.
      Так обстояло дело во все века в подлунном мире. Что меняется, так это только время, за которое этот цикл совершится.
      Те, кто обладают лишь малым знанием, но считают, что им дано больше, чем простому народу, -- не менее открыты к познанию и учению, чем те, кто понятия не имеет о Традиции. Эта ирония обстоятельств представляет собой дополнительное осложнение.
      И все же им легче дается продвижение по Пути, как только размягчена наружная корка вековых наслоений. Они иногда сохраняют потенциальные возможности, наличие которых позволяет нам проводить спасательные работы. Именно для исполнения этого долга, основанного на нашем знании традиций, учений и состояний отдельных групп, можем мы проявлять мастерство, действие, любовь и усилие.
      Когда эта корка у людей или группировок затвердевает сверх меры, такие лица и общины становятся подобны твердым орехам, быстро и совершенно незаметно уносимым вниз по реке.
      Воды сострадания и понимания неспособны размягчить их настолько, чтобы помочь им пустить свежие ростки, прежде чем они достигнут плотины, где сбиваются в кучу, никому не нужные и, к несчастью, не понявшие.
      Наваб Мухаммад Али Шах,
      "Нишан-и-Гайб"
      МАТЕРИАЛЫ ПО СУФИЙСКОЙ ФИЛОСОФИИ
      Читать все без разбору в суфизме -- все равно что читать любые книги на разные темы без необходимой основы. Это настоящее бедствие, которое, подобно беспорядочному лечению, может сделать состояние человека еще хуже, чем вначале.
      Суфийские писания всегда обращены к определенной аудитории. А аудитория бухарская отличается от аудитории басрской, испанская -- от африканской.
      Однако нельзя переоценить преимущества изучения специ-альных сборников суфийских материалов, составленных самими суфиями.
      Среди этих преимуществ:
      Подборки отрывков, которые должны помочь данной общине найти свой путь.
      Подготовка ученика к раскрытию сознания, что осуществляется учителем лично, когда придет время.
      Упреждение монотонности обычного повторения теории и практики, притупляющих сознание незаметно для нас самих.
      Упреждение возбуждения, которое является неотъемлемой частью нашей жизни и управляет нами незаметно для нас самих.
      И потому читайте то, что приготовлено для вас, чтобы снизошло на вас благословение вечного счастья.
      Хадрат Бахааддин Накшбанд
      ГЛАВА ВОСЬМАЯ. СУФИЗМ: ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ
      СУФИЗМ И ИСЛАМ
      Вопрос: Каковы основы суфизма?
      Ответ: Первооснова суфизма -- вера. Исламская вера ("Иман") покоится на шести столпах: Бог есть; Бог Един; существуют Ангелы; существуют Пророки; существует День Воскресения; существует Судьба.
      Вопрос: Как следует понимать эти положения, ведь боль-шинство людей неспособно проверить их обычным образом?
      Ответ: Они запечатлеваются в уме и постигаются в "сердце".
      Вопрос: Что есть завершение в суфизме?
      Ответ: Восприятие вышеназванных положений в "сердце".
      Вопрос: В чем разница между Преображенными и осталь-ными людьми?
      Ответ: Понимание Преображенных отличается от того, что обычные люди называют знанием.
      Вопрос: Каково же знание обычного человека?
      Ответ: Подражательное; полученное посредством натаскивания у преподавателей; считаемое настоящим, но не являющееся таковым.
      Вопрос: Как достигается истинная вера?
      Ответ: Вступлением, благодаря определенной подготовке, на Путь, поторый является лишь одним из семидесяти двух возможных Путей, открытых человеку. Возможно, даже следуя подражательной тропе, затем возвыситься до настоящей, но это нелегко.
      Вопрос: Какие внешние религиозные формы соблюдают Преображенные?
      Ответ: Большинство следует установлениям ислама и Людей Традиции и системе обрядов, установленной Шейхом Матариди из Самарканда. Те, которые следуют упражнениям ислама в Четырех Основных Школах, обычно именуются Людьми Спасения.
      Вопрос: Когда Байазида Бистами спросили о его секте, он ответил: "Я из секты Бога". Что это означает?
      Ответ: Все вышеупомянутые вероисповедальные подразде-ления считаются относящимися к Секте Бога.
      Вопрос: Суфии называют сами себя явлениями, идеями, животными и растениями. Почему?
      Ответ: Пророк сказал, что в День Воскресения человек воскреснет в форме того или иного животного, в соответствии с ведущей чертой его характера. Вместо того, чтобы предстать в своем человеческом облике, он облекается в форму животного или другой сущности, на которую он внутренне походил. Во сне человек видит себя человеком; однако он может увидеть себя и в виде овцы, обезьяны или свиньи, в зависимости от своих преобладающих наклонностей. Именно неправильное понимание этого положения породило веру в трансмиграцию (переход человеческой жизни в жизнь животную), понимаемую невеждами буквально, без проникновения в сущность.
      Вопрос: Суфии пользуются символами и проповедуют идеи, противоположные общепринятым социальным требованиям и имеющие мало общего с фразеологией, обычно прилагаемой к возвышенным понятиям. Они говорят о возлюбленных, о чашах вина и тому подобное. Как это понять?
      Ответ: Для суфия религия, в том виде как представляет ее себе обычный человек, является чем-то грубым, наносным. Их символы олицетворяют собой определенные состояния. Они настолько же правомочны, как употребление символа "Бог" для обозначения чего-то, что абсолютно неизвестно человеку, если не считать его иллюзорный образ, порожденный эмоциями.
      Вопрос: Как Коран может быть бровью возлюбленной?
      Ответ: Как может он быть знаками, оставленными углем на листках бумаги из дерева с болота?
      Вопрос: Дервиши утверждают, что лицезреют Бога. Возможно ли это?
      Ответ: Это не следует понимать буквально; это символизирует определенные состояния.
      Вопрос: Может ли человек быть виден иначе, чем с помо-щью своих внешних проявлений?
      Ответ: Человек -- нет, мы видим только его внешность или проявления. Когда вы видите кого-то, идущего навстречу, вы можете сказать: "Я вижу Зайда", -- но вы всего лишь видите то, что способны увидеть в наружности и внешних проявлениях Зайда.
      Вопрос: Согласно мусульманской вере, дервиши кощунствуют, когда говорят: "Мы не боимся Ада, не домогаемся Рая".
      Ответ: Они подразумевают другое: что страх или домогательство непригодны как средства на пути обучения.
      Вопрос: Вы утверждаете, что между внешним поведением или верой и внутренним восприятием суфиев нет противоречия. Если так, то почему суфии упорно скрывают определенные вещи от других?
      Ответ: То, что скрыто, скрыто не от правильного поведения, но от обычного понимания. Самый образованный ученый неспособен понять то, чего он сам не испытал, и потому это скрыто от него.
      Вопрос: Если человеку известна лишь религиозная вера и неведомо об особой науке суфиев, означает ли это, что его рели-гиозная вера уступает вере суфия?
      Ответ: Нет, будь его вера наиболее совершенной из рели-гиозных вер, она не может уступать религиозной вере суфия.
      Вопрос: В чем заключается разница между пророками, святыми, теми, кто обладает высшим знанием и великими посвященными?
      Ответ: Если они имеют религиозную веру, все их веры равны. Различие заключается в их знаниях, не в их чувствах. Имея пару глаз, нос и рот, султан в этом смысле не отличается от своих подданных. Он отличается по своему характеру и обязанностям.
      Мухаммад Али аль-Мисри
      ГЛУБОКОЕ ПОНИМАНИЕ
      Вопрос: Как давно существует суфизм?
      Ответ: Суфизм существовал всегда. Он практиковался в самых разных формах, а поскольку их внешняя скорлупа была различной, незнающие обманывались, думая, что они не связаны между собой.
      Вопрос: Являет ли собой суфизм внутренний смысл ислама, или он имеет более широкое приложение?
      Ответ: Суфизм есть знание, посредством которого человек познает себя и достигает постоянства. Суфизм может учить в любой одежде, как бы она ни называлась. По ходу истории религиозные одежды назывались различными именами.
      Вопрос: Для чего человеку изучать суфизм?
      Ответ: Потому что человек создан, чтобы изучать его; это его следующий шаг.
      Вопрос: Однако большинство людей считает, что их следующим шагом являются учения, имеющие другие названия.
      Ответ: Это обусловлено тем, что в человечестве явлены две формы понимания: Большое Понимание и Малое Понимание. Большое Понимание -- это когда человек хочет обрести понимание, а вместо этого приобретает лишь убеждение в истинности определенного пути. Малое Понимание есть только тень Большого Понимания. Подобно тени, это есть лишь искажение реальности, сохраняющее только часть прообраза.
      Вопрос: Но разве тот факт, что суфии всегда были столь знаменитыми и почитаемыми людьми, не привлекает людей к учению?
      Ответ: Суфии, известные широкой публике, составляют лишь меньшую часть всей совокупности суфиев: это те, кто не смог избежать гласности. То, что потенциальный ученик стремит-ся попасть к Учителю, вами признанному, характерно для Малого Понимания. Впоследствии он сможет узнать лучше.
      Вопрос: Существует ли расхождение между суфизмом и другими формами мышления?
      Ответ: Этого не может быть, ибо суфизм воплощает все формы мысли; каждая по-своему пригодна.
      Вопрос: Связан ли суфизм с определенным языком, опре-деленной общиной, определенной исторической эпохой?
      Ответ: Внешний лик суфизма в отношении любого данного момента, места и общины может часто меняться, поскольку суфизм должен представляться в виде, который может быть доступен любому народу.
      Вопрос: Является ли это причиной того, что суфийские учителя разработали множество разнообразных систем и жили в самых разных странах?
      Ответ: Другой причины нет.
      Вопрос: Все же люди норовят посещать учителей в других странах, даже не зная их языка.
      Ответ: Такие действия, если только они не обусловлены особыми указаниями в особых целях, могут относиться лишь к Малому Пониманию.
      Вопрос: Существует ли разница между тем, что человек хочет приобрести, и тем, что ему нужно приобрести ради его внутренней жизни?
      Ответ: Да, почти неизменно. И задача Учителя состоит в том, чтобы построить правильное действие, отвечающее нуждам, а не желаниям. Желания относятся к области Малого Понимания.
      Вопрос: Является ли ваше деление Понимания на Большое и Малое общим для всех суфиев?
      Ответ: Ничто, выраженное словами, не является общим для всех суфиев.
      Вопрос: Что является общим для всех форм суфизма?
      Ответ: Существо Учителя, способности учеников, индивидуальные особенности отдельных членов, взаимодействие между членами обшины, Реальность позади форм.
      Вопрос: Почему некоторые суфийские учителя посвящают учеников в несколько различных орденов?
      Ответ: Потому что эти ордена представляют собой учебные заведения, созданные для работы с людьми в соответствии с их индивидуальными особенностями. Люди отличаются друг от друга.
      Вопрос: Но ведь сбор информации о суфиях и их учениях не может не быть добрым делом, ведущим к знанию?
      Ответ: Это вопрос Малого Понимания. Сведения о деятель-ности одной группы суфиев могут оказаться пагубными в отношении потенциальных возможностей другой.
      Вопрос: Почему нам так мало известно о школах Ахмада Йасави из Туркестана и ибн аль-Араби из Андалузии?
      Ответ: Потому что в сфере Большого Понимания мастерская разбирается, когда труд окончен.
      Раис Чакмакзаде
      ИЗУЧЕНИЕ СУФИЗМА НА ЗАПАДЕ
      ТЕОРИИ ПО ПОВОДУ СУФИЗМА
      Представим себе некоего изучающего, который совсем недавно услышал о суфизме и не имеет никаких предварительных сведений о нем. В качестве источника информации он может обратиться к обзорам и работам тех, для кого суфизм является предметом специального изучения. Во-вторых, это могут быть организации, претендующие на преподавание или практикование суфизма или пользующиеся суфийской терминологией. В-третьих, это могут быть отдельные лица или, возможно, группы людей, не обязательно в странах Ближнего Востока, которые, по общему мнению, являются суфиями.
      Что же этот человек узнает и с какими трудностями столкнется?
      Одним из первых его открытий будет, что само слово "суфизм" -- термин сравнительно новый: он возник в Германии в 1821 году.
      Ни один суфий, увидев это слово на незнакомом ему западном языке, не поймет, о чем идет речь. Западным изучающим вместо слова "суфизм" попадаются термины типа "Кадири" -- по имени основателя известного ордена. Или он может натолкнуться на упоминание о "Людях Истины", "Мастерах" или, возможно, "Близких". Встречается также арабское словосочетание "Мутассавиф" -- "Тот, кто стремится стать суфием". Имеются организации под названием "Строители", "Заслуживающие Порицания", которые своим уставом и иногда даже подробностями символики сильно напоминают западные культы и общества типа франко-масонов.
      Для современного западного уха эти слова могут звучать странно и не всегда удобоваримо. Этот факт уже сам по себе является серьезной психологической проблемой, хотя и неявной.
      Поскольку нет общепризнанного термина для обозначения суфизма, интересующийся может обратиться к самому слову "суфи" и узнать, что это слово внезапно вошло в обиход примерно тысячу лет тому назад как на Ближнем Востоке, так и в Западной Европе; и оно по-прежнему широко используется, особенно для обозначения наилучших плодов определенных идей и практик, ни в коей мере не ограничиваясь тем, что люди условно относят к сфере "религиозного". Он обнаружит множество толкований этого слова, но теперь его затруднение будет заключаться в обратном: вместо сравнительно нового и малоинформативного ярлыка перед ним так много толкований слова "суфи", что с равным успехом он мог бы вообще их не знать.
      Согласно некоторым авторам, а они составляют явное большинство, слово "суфи" восходит к арабскому слову, произносимому как "суф", что буквально означает "шерсть" и относится к ткани, из которой делались простые халаты ранних мусульманских мистиков. Халаты эти, как утверждается далее, делались из шерсти в подражание одеянию христианских отшельников, которых было очень много в сирийских и египетских пустынях, а также в других районах Ближнего и Среднего Востока.
      Но такое определение, каким бы разумным оно ни казалось, не может разрешить проблему названия суфизма, не говоря уже о его идеях. Не менее серьезные лексикографы, однако, отмечают, что "шерсть есть внешнее облачение животных", и в связи с этим указывают, что суфии ставят своей целью совершенствование или полное развитие человеческого сознания, но не подражание стаду; поэтому они, всегда с высочайшим вниманием относившиеся к символизму, никогда не приняли бы такое имя. Кроме того, имеется такой неудобный факт, что Товарищи Скамьи -- Ашаб ас-Сафа -- по преданию считаются суфиями эпохи Мухаммада (умер в 632 году). Предание гласит, что в 623 году они образовали эзотерическую группу и что их название есть производное от словосочетания Ашаб ас-Сафа. Хотя некоторые языковеды отмечают, что этимологически более правдоподобным представляется происхождение от слова "шерсть" -- и более вероятным, чем, скажем, производное от слова "сафва" ("благо-честивость") или даже "сафф" (сокращение от фразы "Авангард Достойных"), -- другие оспаривают такие предположения на том основании, что прозвища не обязательно должны подчиняться законам орфографии.
      Впрочем, обсуждаемое нами название вплотную подводит нас к идеям суфизма, как мы увидим в дальнейшем. Но перед этим рассмотрим сходные по смыслу названия. Суфии утвержда-ют, что умственная и иная деятельность определенного рода, при особых условиях и тщательно направленных усилиях, может вызвать то, что именуется более совершенной работой ума, приводящей к особым восприятиям, механизм которых у обычного человека находится в спящем состоянии. Поэтому неудивительно, что некоторые связывают слово "суфи" с греческим словом "софия" ("божественная мудрость"), а также с еврейским каббалистическим термином "Эйн Соф" ("абсолютно бесконечное"). Изучающему не станет на этом этапе легче, если он узнает, что существует мнение, покоящееся на авторитете "Еврейской Энциклопедии", что знатоки иудаизма рассматривают Каббалу и хасидов, еврейских мистиков, как появившихся вместе с суфизмом или как традицию, совпадающую с ним. Также его вряд ли ободрит тот факт, что, хотя суфии сами утверждают, что их знание существовало на протяжении тысячелетий, они отрицают, что оно является производным, заявляя о его равнозначности герметическому, пифагорейскому и платоновскому течениям.
      Наш по-прежнему непосвященный изучающий может к этому времени оказаться уже полностью сбитым с толку; но теперь он имеет представление о проблемах, связанных с изучением суфийских идей, пусть даже и потому только, что лично может наблюдать за бесплодными усилиями представителей академической науки.
      Возможно было бы найти выход, если бы наш изучающий мог положиться на мнение специалиста -- такого, как, например, профессор P. А. Николсон, -или если бы он обратился за разъяснением к суфию.
      Николсон, в свою очередь, говорит: "Некоторые европейские ученые отождествляют его со словом "Софос"... Но Нельдеке... решил эту проблему, показав, что название это -- производное от слова "суф" ("шерсть") и первоначально относилось к тем мусульманским мистикам, которые, в подражание христианским отшельникам, носили грубое шерстяное одеяние в знак раскаяния и отказа от мирской суеты".
      Это характерное, пусть и не оригинальное, утверждение увидело свет в 1914 году. Спустя четыре года Николсон опубли-ковал свой перевод "Откровения", самого раннего из известных персидских трактатов о суфизме, датируемого одиннадцатым веком и являющегося одним из наиболее авторитетных суфийских текстов. В нем автор, досточтимый Худжвири, определенно заявляет -- а профессор скурпулезно переводит, но оставляет без малейшего внимания, -- что слово "суфи" не имеет этимологических корней.