2

Синьора Монтекки занималась рукоделием, сидя у изголовья кровати, на которой лежал ее муж. Несколько часов назад его отпустили из клиники, наказав соблюдать полный покой. Всего одна неделя, а вся их жизнь пошла верх тормашками. Нет с ними сыновей: один где-то в Свинцовых горах, другой – в бегах. Неизвестно, куда запропастился и Сторти, не у кого узнать, что с Ромом и Улой. Выходить на улицу небезопасно, можно нарваться на какого-нибудь кланового патриота, причем не знаешь, кого следует остерегаться больше – своих или чужих. То и дело звонят с угрозами – пришлось выключить телефон. Давеча их робот пошел, как обычно, закупить съестного – какие-то молодчики выбили ему глаз и смяли ребра, бедняга еле приполз домой. Она вздохнула.

– Анна, – прошептал больной, поглаживая ее руку. – Я очень виноват перед тобой и мальчиками.

– Лежи спокойно, дорогой, тебе нельзя волноваться.

– Во всем моя вина. Я уделял слишком мало внимания сыновьям, не смог привить Рому преданности своей профессии. Люби он ее по-настоящему, ничего такого не могло бы случиться.

Нет, болезнь не изменила образа его мыслей. Он по-прежнему стоит на своем: осуждает Рома и прощает Геля. Она промолчала.

– Скажи, Анна, кто-нибудь из управы справлялся обо мне?

– Да, – солгала она, – они желают тебе скорей выздороветь.

– Значит, меня все-таки не забыли. Признаюсь тебе, я боялся, что после всей этой истории никто не захочет со мной знаться. Я был несправедлив к товарищам, с которыми бок о бок проработал двадцать лет. Двадцать ведь?

– Да, дорогой, ровно двадцать, – сказала она, с горечью подумав, что даже сейчас у него в голове одна работа.

– А Сторти не появлялся?

– Нет.

– Если объявится, не пускай его на порог. Развратитель!

– Забудь о нем, побереги свое сердце.

– Ты права, мне нельзя нервничать.

– Вот и постарайся заснуть. Закрой глаза и считай до ста.

Убедившись, что муж опять впал в дремоту, она потихоньку высвободила руку и пошла на кухню справиться, что будет у них на обед. Скособоченный робот, кряхтя и стеная, стоически стоял у плиты, пытаясь соорудить нечто путное из остатков провизии.

Прозвучал звонок. Анна подошла к двери и спросила:

– Кто там?

В ответ раздался знакомый голос:

– Это мы, синьора Монтекки.

– Метью, Бен!

Анна искренне обрадовалась друзьям Рома.

– Мы знаем, что вашему Робби досталось, и решили пополнить ваши запасы.

Они втащили в дом огромную корзину, набитую снедью. Синьора Монтекки была до крайности растрогана.

– Ром не подавал о себе весточки? – спросил Бен.

Ее глаза наполнились слезами.

– Не тревожьтесь, синьора Анна. У него должно быть все в порядке.

– Хотел бы я быть на его месте, – бодро заметил Метью. – Катается себе со своей подружкой на наших лошадках.

– Я вам так благодарна, вы настоящие друзья!

– Пустяки. Я сам подумываю подыскать себе красотку мату.

– Упаси вас бог!

– О, вы, оказывается, тоже клановая патриотка!

– Нет, Мет, просто у меня предчувствие, что этот роман кончится для Рома плохо. Женитесь лучше на своей.

С улицы послышался шум. Синьора Монтекки послала робота посмотреть, в чем дело. Через минуту он вернулся, держась за грудь.

– Они закидали меня камнями и требуют, чтобы вы вышли сами, хозяйка.

– Кто они?

– Целая толпа. Шестьдесят четыре человека.

Только робот был способен мгновенно подсчитать число людей в беснующейся толпе. Анна вышла на крыльцо, Метью и Бен стали с ней рядом.

– Что вам нужно? – спросила она спокойно.

Вперед вышел Голем.

– Скажите нам, где ваш ублюдок, и мы оставим вас в покое.

– Вы что, решили воевать с женщинами?

– Говорите, синьора, не то мы разнесем ваш дом, – сказал верзила с угрозой.

– Мой муж тяжело болен. Вы не посмеете, я вызову полицию!

– Кончай с ней цацкаться, Голем! – раздался выкрик.

Кто – то кинул камень, и Бен схватился за голову.

– Погоди, Голем, – сказал Метью, – я тебе должен кое-что сообщить.

– Нечего! – заорали в толпе.

– Это очень важно для тебя, – настаивал Метью.

– Говори.

Метью прошептал что-то ему на ухо. Голем схватил его за грудь и прокричал:

– Не может быть! Если это выдумка, я убью тебя!

– Клянусь Колосом! – побожился Мет.

Голем поднял руку и обратился к своим соратникам:

– Пошли отсюда, у нас есть дело поважнее.

Вперед выскочил вертлявый, худой парень.

– Они тебя купили, Голем!

«Внук Вальдеса», – тихо сказал Бен.

– Что ты сказал, повтори!

– Тебя купили, Голем, тебя купили! – истерично визжал юный Вальдес.

Голем обхватил его своими ручищами, поднял над головой и швырнул на землю. В толпе послышался ропот, но никто не посмел сцепиться с могучим вожаком. Утвердив свой авторитет, тот сказал:

– Я вам все объясню. Тибор захватил Розалинду и прячет ее у себя.

Шквал возмущения.

– Неужели мы отдадим нашу агрянку на поругание паршивому мату?

Грозные выклики.

– За мной, к дому Капулетти!

Они повернулись и побежали.

– Ну вот, осада с вашего дома, синьора Анна, снята, – сказал Метью.

– Как тебе это удалось, Мет?

– Военная хитрость.

Они собирались уже идти в дом, чтобы обсудить положение, когда увидели, что Голем возвращается.

– Ты пойдешь с нами, Мет, – сказал он, отдышавшись.

– С какой стати?

– А с такой, что, если ее там нет, тебе не поздоровится.

– Это тебе Вальдес подсказал?

– Я и сам соображаю.

Без лишних слов он схватил Мета за шиворот и поволок за собой. Бен уцепил великана за ногу, но Голем стряхнул его с себя, словно слон муху.

– Будь за меня спокоен, Бен, – крикнул Метью, – помоги синьоре Монтекки!

– Я боюсь за Метью, – сказала Анна. – Надо срочно известить полицию.

– Вы не знаете Мета, синьора, он перехитрит всю эту братию.

– Но они совсем озверели. Господи, что же это делается! Мальчишки, такие же, как вы с Ромом, превращаются в погромщиков.

Метью не обманул Голема: неизвестно, как он об этом пронюхал, но красотка Розалинда была действительно в доме Капулетти.

После мантуанской экспедиции, где Тибор положил глаз на агрянку, он решил во что бы то ни стало покорить привлекательную и дерзкую девушку. Молодой Капулетти отдавал себе отчет, что им движет не столько страсть, сколько желание обуздать этот сильный характер, подчинить своей воле, возместить то унижение, которое он испытал у дома Ферфакса, потерпев на ее глазах постыдное поражение. И еще это был для него способ по-своему расплатиться с проклятыми аграми за сестру.

В свои двадцать лет Тибор был опытным обольстителем, но в данном случае он не представлял, как подступиться к делу. Зная о фанатической приверженности Розалинды своему клану, бесполезно было пытаться ухаживать за ней; да и в той взрывной атмосфере, какая царила теперь в Вероне, еще один межклановый флирт был просто небезопасен. Не мог он соблазнить ее и обещанием жениться: во-первых, сомнительно, чтобы сама Розалинда клюнула на такую приманку, а во-вторых, у Тибора был своеобразный кодекс чести – он никогда не давал обещаний, которые не собирался выполнить. Оставалось одно: обманом заманить агру к себе домой, а там видно будет. У Тибора мелькнула мысль, что Розалинда из бедной семьи и блеск дворца Капулетти замутит ей зрение. Она хитра и расчетлива, если не удастся взять ее силой, можно попытаться купить ее.

Рассудив таким образом, он стал размышлять дальше. Единственный способ заманить агрянку в свой дом – это сыграть на все том же клановом патриотизме. Она приняла деятельное участие в охоте на Рома и Улу, раздосадована тем, что их обвели вокруг пальца, и, следовательно, будет рада шансу взять реванш. Тибор поспешил к телекому, но передумал: нельзя приглашать ее заранее, если Розалинда вдруг вздумает посоветоваться с родителями, вся затея может лопнуть. Он прикинул, что до окончания лекций остается час, и решил, не теряя времени, подготовиться к приему гостьи. Обстоятельства ему благоприятствовали: мать, вконец рассорившись с отцом, переехала на время к своим родителям. Она, безусловно, вернется, не такая дура, чтобы кидать богатство коту под хвост, но несколько дней будет выдерживать характер, ждать, пока ее станут умолять. Старший Капулетти, удрученный свалившимися на семью невзгодами, совсем пал духом и нашел привычный для себя выход: заперся в кабинете и колдует над цифрами. Тибор дал отгул болтливой экономке и велел роботу накрыть у себя в комнате ужин на четверых, притом сервировать стол фамильным серебром. Он похвалил себя за дьявольскую предусмотрительность, тщательно оделся, с удовольствием огляделся в зеркале и отправился в Университет.

Выйдя из аудитории, где не столько изучали агрономию, сколько сплетничали о сногсшибательных событиях, взбудораживших город, Розалинда пошла домой. Каждый раз она с отвращением думала об убогой, обшарпанной квартирке, где ютились они с матерью после смерти отца, и утешалась только тем, что недолго останется в этой дыре. Розалинда верила в свою счастливую звезду. В отличие от многих своих подружек она не рассчитывала на выгодное замужество. Нет, она сама сделает блестящую карьеру.

Неожиданно дорогу ей преградил Тибор.

– А, синьор предводитель, – сказала она, не удивившись.

– Он самый. – Тибор решил сохранить обычную свою грубоватую манеру, чтобы не вызвать у нее подозрений. – У меня к тебе дело.

– Если хочешь меня соблазнить, чтобы отплатить аграм за сестру, – можешь не стараться.

– Много о себе понимаешь, – сказал Тибор, несколько смущенный тем, что его замысел оказался с ходу разгаданным.

– Скажешь, нет? Думаешь, я не заметила, какие ты мне строил глазки?

– Ты себя переоцениваешь, Розалинда, – возразил Тибор. – Такие самоуверенные девицы не в моем вкусе.

– Ах, так, – оскорбилась агрянка, – тогда проваливай.

Тибор почувствовал, что нащупал нужный тон. Теперь надо поиграть с ней, как кошка с мышкой.

– Не отрицаю, – сказал он, нагло разглядывая ее формы, – я бы не прочь переспать с тобой.

– Не дождешься, – сказала Розалинда уже более миролюбиво.

– Уверен, что мы с тобой поладим, у нас схожие характеры.

– Ладно, говори, чего тебе от меня надо.

– Видишь ли, в прошлый раз у нас не получилось…

– И ты хочешь повторить попытку?

Тибор кивнул.

– У меня есть одна идея, надо обсудить. Предлагаю собраться: ты, Голем и я с Пером.

– Где?

– В моем доме. Родителей сейчас нет, и нам не помешают.

– А Голем точно будет?

– Обещал.

– Когда?

– Сейчас.

Розалинда заколебалась, но не смогла одолеть искушения побывать во дворце Капулетти, о котором в городе рассказывали легенды. Можно ли было упустить такой шанс? Она тряхнула головой и со своей обычной решительностью сказала:

– Веди.

Тибор постарался не выдать своего ликования. По дороге им не встретилось знакомых. Уже в вестибюле Розалинда не смогла сдержать возгласа восхищения при виде мраморной лестницы с бронзовыми перилами, украшенными затейливой резьбой.

– Хочешь осмотреть дом? – спросил Тибор.

Розалинда кивнула, и он провел ее по залам, сочтя, что все идет как по маслу. Затем они прошли в его комнату. В канделябрах, развешанных по стенам, горели свечи, их теплый свет золотил столовое серебро, играл бликами на хрустальных бокалах.

– Где же остальные? – спросила Розалинда.

– Сейчас подтянутся. Выпьем по бокалу?

Она не могла отказать себе в таком удовольствии.

– Знаешь, Линда, я ведь тебя обманул: ты мне нравишься.

– Я знала, что этим кончится, – сказала она с презрительной миной, но Тибор почувствовал, что его признание ей польстило.

– Мне даже кажется, что я в тебя влюблен.

– Поторопись объясниться, пока не явился Голем. Он разругался со своей дылдой и решил приударить за мной.

– Неужели ты можешь воспринимать эту дубину всерьез?

– Почему бы и нет? Из него получится неплохой муж, а ума у меня хватит на двоих.

– Такая девушка, как ты, достойна лучшей партии.

– Уж не собираешься ли ты предложить мне руку и сердце?

Тибор смутился, положительно, с этой острой на язык агрянкой нелегко иметь дело. Плюнуть на все, что ли, да выпроводить ее? Но его самолюбие не могло смириться с таким фиаско. К тому же обидно было отступаться от столь успешно начатого предприятия. Тибор решил схитрить.

– А как бы ты отнеслась к такому предложению?

– Сделай – узнаешь. – Опять она оставила его в дураках.

– Скажи честно: я тебе нравлюсь хоть немного?

Розалинда пожала плечами.

– Какое это имеет значение? Ты мат, я агра. Между нами ничего не может быть.

– А моя сестра и этот Монтекки? – возразил он, удивляясь сам себе.

Она не замедлила воспользоваться его оплошностью.

– Тогда какого рожна ты их преследуешь?

– Ты права, Линда, у тебя железная логика.

– Не заговаривай мне зубы. Хочешь знать мое мнение, так я не вижу ничего страшного, если б Ула и Ром погуляли втихомолку в свое удовольствие, а не доводили до публичного скандала. На кой ему понадобилась ваша математика? Нельзя же до такой степени растворяться в своем партнере!

– Обещаю, что никогда не стану заниматься вашей агрономией.

– А знаешь, – сказала Розалинда, – если б ты таким образом доказал мне серьезность своих намерений, я, может быть, и подумала бы…

– Ничего не понимаю, – вздохнул окончательно запутанный Тибор.

– Чего тут понимать! Ты привык крутить мозги дурочкам, но со мной такой номер не пройдет.

– Линда, – сказал Тибор, – мне ужасно хочется, чтобы ты оставила свой ехидный тон и говорила со мной по-человечески.

– Это зависит от тебя.

– Выпьем еще?

– Хочешь споить меня?

– Ну, не пей, я сам.

Он наполнил бокал и, вконец раздосадованный, одним махом выпил его до дна.

– Не расстраивайся, Тибор. Я ведь с самого начала поняла твою игру.

– Представь себе, я больше не играю, а начинаю всерьез в тебя влюбляться.

Вино ударило ему в голову, и сейчас он был предельно искренен.

Розалинда почувствовала перемену. Ее мужской ум спасовал перед женским сердцем, и она погладила его руку. Тибор принял жест милосердия за сигнал сдачи и схватил ее в объятия.

– Не надо, Тибор, – сказал агрянка, отталкивая сто, – опомнись, мы не должны повторять их ошибки.

Неожиданно дверь отворилась, и в комнату вошел Капулетти-старший.

– Извини, я не предполагал, что ты не один.

Он повернулся, собираясь удалиться, но Розалинда остановила его.

– Вы нам не помешаете, синьор, у нас сугубо деловой разговор.

Капулетти взглянул на раскрасневшегося сына, нарушенную прическу его гостьи и улыбнулся.

– Я хотел посоветоваться с тобой, Тибор, но это терпит.

Тибор, успевший оправиться от смущения, начал объясняться, но остановился, заслышав снаружи какие-то голоса. Положительно, им сегодня не дадут покоя. Он решил проверить, в чем дело, и в самых дверях столкнулся с Големом. Вместе с ним в комнату ворвались еще несколько парней.

– Что это значит? – воскликнул Капулетти-старший. – Кто вы, что вам надо в моем доме?

Тибор моментально нашелся.

– Наконец, Голем, а мы тебя совсем заждались! Это мои друзья, отец.

– Раз так, – сказал Капулетти, – не стану вам мешать.

Он вышел, с огорчением подумав, что его сын докатился до такого общества.

Голем все еще стоял на пороге, переводя подозрительный взгляд с Розалинды на Тибора.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он наконец.

– Ждем тебя, как видишь, – ответила она спокойно. – Разве тебе не передали, Голем, чтоб ты заглянул ко мне? Есть идея, надо обсудить.

– Мне никто ничего не говорил.

– Значит, тебя просто не застали дома.

– Он приставал к тебе? – спросил Голем Розалинду.

– Что ты несешь, по-твоему, этим занимаются в присутствии родителей?

– А-а, – взревел Голем, – мерзавец Метью таки надул меня!

– Это он сказал, что Линда здесь? – быстро спросил Тибор.

– Да. Погодите минуту, я сейчас ему покажу, где раки зимуют!

– Мет давно смотался, – сказал младший Вальдес. – Я тебя предупреждал…

– Заткнись! Ладно, он от меня не уйдет. Проваливайте! – приказал Голем своим подручным. Никто не посмел возразить ему, и они остались втроем.

– Видишь, Голем, – показал рукой Тибор, – для тебя даже накрыт прибор. И еще один для Пера, он вот-вот подойдет.

Окончательно уверившись, что его не водят за нос, Голем уселся и опорожнил налитый ему бокал. Он выглядел даже слегка пристыженным.

Тибор и Розалинда переглянулись, чуть улыбнувшись. Придя на выручку, она его окончательно покорила. Эта агрянка – чистое золото.

– Выкладывай свою идею, – сказал Голем.

Тибор растерянно посмотрел на Розалинду. И снова она пришла к нему на помощь.

– Понимаешь, Голем, – начала она вкрадчиво, – в прошлый раз мы действовали на свой страх и риск, и полиция сорвала нам все предприятие. А почему? Разве мы какие-нибудь бандиты, домогаемся чего-то для себя лично? Нет, мы всего лишь сознательные граждане, решившие встать на защиту святой профессиональной чести.

Голем, забивший рот закусками, одобрительно закивал.

– Значит, надо добиться, чтобы нас принимали не за нарушителей законов, а за их ревностных блюстителей. Что для этого нужно?

– Что? – спросил Голем, проглотив очередной кусок ветчины.

Тибор признался себе, что и ему ответ неизвестен.

– Для этого нужна организация, которая открыто объявила бы о своих целях и получила поддержку властей. Тогда никто не сможет обвинять нас в самоуправстве. В этом и состоит идея Тибора.

Голем взглянул на молодого Капулетти, и тот, начиная забавляться ситуацией, подтвердил:

– Именно в этом.

– А ты, оказывается, не дурак, – сказал Голем уважительно.

– Нет, я не дурак, – согласился Тибор.

– А что нужно для организации? – продолжала развивать свою мысль Розалинда.

– Членские билеты, – мигом сообразил Голем. – Я, к примеру, состою в обществе охотников…

– Правильно. А еще?

– Что?

– Нужен вождь.

– Я знаю, кто больше всего подходит на такую роль, – подхватил Тибор. – Профессор Чейз. Хоть он и выскочка, зато отменный оратор. Ты сам, Голем, ему аплодировал.

– Верно, – признал Голем. – Но с какой стати мне ставить над собой мата? Ты эти штучки брось. Вы только и глядите, как всех под себя подмять.

– Голем прав, – вмешалась Розалинда. – Так можно только дискредитировать твою идею, Тибор.

– Вождем должен быть агр, – изрек Голем тоном, не допускающим возражений.

– Интересно, кого ты предлагаешь, – спросил Тибор с ехидством, – уж не себя ли?

– Он предлагает меня, – заявила Розалинда.

– Что?! – Тибор и Голем закатились в хохоте.

– Нечего зубы скалить, – хладнокровно сказала Розалинда. – Во-первых, как вы изволили, должно быть, заметить, у меня голова варит не хуже ваших. А во-вторых, за мной пойдут не только мужчины, но и женщины. Наши ряды удвоятся.

Голема проняли эти аргументы.

– Она дело говорит.

– Если вы меня поддержите, – посулила Розалинда, – я буду во всем с вами советоваться. Мы начнем с того, что заключим соглашение с Чейзом и используем авторитет, нажитый им после выступления в согласительной комиссии. Потом соберем митинг и пригласим газетчиков, чтобы они устроили нам рекламу.

Интерес Тибора к Линде поостыл. Нет, эта девица не создана для любви, у нее государственный ум.

– Почему бы и нет? – сказал он.

3

После того как сбиры увели Сторти, Тропинин начал размышлять, следует ли ему что-нибудь предпринять, чтобы выручить симпатичного наставника. Впрочем, что он мог? Заступничество перед местными властями было бы расценено как то самое вмешательство во внутренние дела, которого посол стремился всеми силами избежать. Вдобавок ему наверняка скажут, что Сторти арестован по приказу прокурора и судьба его будет решаться в строгом соответствии с гермеситскими законами. На том все и кончится. Человеку не поможешь, а себя подставишь.

Есть ли другой способ? Тропинину показалось, что в последний момент толстяк подал какой-то сигнал. Говоря о своем злополучном мантуанском приятеле, он выразительно посмотрел ему в глаза. Чего может хотеть человек, которого сажают в тюрьму? В первую очередь известить своих друзей. Это очевидно. Столь же ясно, что их следует искать в Мантуе. Какой-то особый смысл вложен в названную Сторти сумму залога – 10 752. Но какой? Не мог же он рассчитывать, что землянин станет наводить справки, кому за последнее время пришлось вносить подобный залог, и таким путем разыщет нужное лицо. Слишком сложная версия, ее надо исключить. Постой, постой, а если это обыкновенный номер телефона?

Звонить из люкса было неразумно. Оставалось полчаса до официального ужина в его честь, и никто ничего не заподозрит, если мэр найдет гостя у входа в отель. Тропинин быстро оделся, вышел на улицу, отыскал автомат и набрал номер. Ответил мужской голос.

– Это номер 10 752? – спросил он для страховки.

– Да.

– С кем я говорю?

– А кто вам нужен?

– Вам известен агр по имени Сторти?

– Тут какая-то ошибка, – ответили с той стороны после секундной заминки.

– Не вешайте трубку. Вы, вероятно, опасаетесь провокации…

– С чего вы взяли?

– Не беспокойтесь, я звоню по просьбе Сторти. Его только что арестовали у меня в гостинице, обвинив в нарушении общественного порядка.

– Кто вы?

– Землянин. Вы, может быть, читали о моем пребывании на Гермесе?

После длительной паузы в трубке прозвучало:

– Разумеется. Чем вы можете доказать, что не разыгрываете меня?

– Не знаю, право, как это сделать по телефону… А, вот, – нашелся Тропинин, – я могу назвать земные материки или привести другие геофизические данные о своей планете.

– Это известно каждому школьнику из клана физов. Лучше ответьте на такой вопрос: что представляет из себя театр?

– Театр? – удивился Тропинин. – Ну, это сцена, на которой актеры разыгрывают пьесу – драму, комедию, трагедию.

– И можете назвать хотя бы одного драматурга?

– Сколько угодно: Эсхил, Мольер, Шекспир, Ибсен, Чехов…

– Достаточно. Извините, что устроил вам экзамен.

– Ничего, я понимаю. Вы сможете ему помочь?

– Надеюсь. Как он оказался у вас?

– Пришел просить о помощи Рому и Уле.

– Я сейчас выезжаю. Смогли бы мы встретиться?

– Конечно. Заходите ко мне в отель «Семью семь».

– Это нежелательно.

– Тогда встретимся у будки автомата, откуда я с вами говорю. Это в ста метрах от гостиницы, рядом с магазином обуви.

– Хорошо, я буду через два часа.

– Боюсь, что могу опоздать. В мэрии сегодня официальный ужин…

– Ничего, я подожду. До встречи. Да, забыл сказать: зовут меня Дезар. Среднего роста, седой, в очках, буду курить трубку.

Во время ужина, как полагается, произносились речи об историческом значении миссии, инспектора и взаимной выгодности будущего сотрудничества между Землей и Гермесом, провозглашались витиеватые тосты. Попытки гостя навести разговор на последние события в городе ни к чему не привели. Мэр и другие высокие чины отвечали, что газеты сильно раздули малозначный эпизод бытового толка и лучше поговорить о перспективе космических связей. Однако Тропинин заметил, что его хозяева были явно чем-то озабочены и не затягивали застолья. Это входило и в его расчеты. В назначенный час он встретился с мантуанцем в условленном месте.

– Синьор Дезар?

– Рад познакомиться с вами, синьор инспектор. Признаюсь, для меня необыкновенно много значит эта встреча. Мы можем поговорить в маленькой таверне филов недалеко отсюда. Там нам не помешают.

Действительно, кроме бармена-робота, никого в таверне не было. Они устроились в уголке и заказали кофе.

– Мне нужно о многом расспросить вас, легат, – начал Дезар, – и в свою очередь, я могу рассказать немало такого, что, видимо, должно вас заинтересовать. Но прежде о причине нашего свидания. Я принял кое-какие меры и надеюсь, что, пока мы с вами беседуем, славный наставник будет извлечен из веронских застенков.

– Да вы, оказывается, могущественный человек.

– О, нет, – улыбнулся Дезар, – просто у меня есть друзья, на которых можно положиться.

– В таком случае моя совесть чиста и я готов для начала ответить на ваши вопросы.

– Расскажите мне о Земле.

Тропинин развел руками.

– Вы меня ставите в тупик. Тема столь необъятна…

– Вы правы, я некорректно поставил вопрос. Меня интересуют в первую очередь не технические достижения, а устройство общества и образ жизни землян. В самых общих чертах, разумеется.

– Охотно. Итак, пройдя в первой половине XXI столетия наиболее бурный отрезок своей истории, человечество сумело избавиться от угрозы ядерного самоубийства. Накопленные к тому времени горы оружия – атомного, химического, биологического, электронного – были уничтожены, за исключением военных средств, необходимых для обороны Земли от космических нашествий. Это стало возможным благодаря повсеместному утверждению социалистического строя, основанного на свободном труде, демократии и самоуправлении, равенстве и солидарности людей и наций.

Я не в состоянии, как вы понимаете, описать все подробности исторического процесса, изобиловавшего классовыми столкновениями, приливами и отливами революционной волны, конфронтацией интересов различных социальных групп, которая находила отражение в острой идейной полемике. Скажу только, что наиболее сложной проблемой переходной эпохи, оказалось преодоление национального эгоизма, создание международного порядка, способного соединить отдельные общества в единое земное сообщество, сосредоточить его силы и средства на решении таких неотложных задач, как ликвидация голода, нищеты, эпидемических болезней, спасение среды обитания человека, загрязненной шлаками цивилизации, поиск новых источников энергии, освоение богатств Мирового океана и Космоса.

Самой трудноразрешимой из этих задач была ликвидация ужасающего разрыва в уровне развития разных стран, ставшего результатом колониального господства и угнетения. Чтобы вы имели представление о его размерах, приведу две цифры, отложившиеся в памяти. В 80-е годы XX века годовой доход на душу населения в наиболее отсталых странах был в сто раз меньше, чем в развитых капиталистических, а один житель США потреблял столько же, сколько пятьсот индийцев. Причем пропасть между богатыми и бедными продолжала стремительно углубляться, в итоге накапливался взрывчатый материал для международных конфликтов. Радикальному изменению этой трагической ситуации препятствовал империализм, всеми силами стремившийся сохранить свои привилегии. Требовалось преобразовать не только консервативные экономические, социальные и политические структуры, но и само человеческое сознание. Люди должны были понять, что и суровая необходимость выживания человеческого рода, и собственные их правильно понятые интересы, и благо грядущих поколений требуют, чтобы они мыслили, чувствовали, действовали не как представители отдельных наций, а как земляне.

– По аналогии, нам следует мыслить и действовать не как представителям разных кланов, а как гермеситам, – сказал Дезар.

– Делайте выводы сами, – улыбнулся Тропинин. – Во всяком случае, установление социалистического миропорядка означало конец предыстории человечества и начало его подлинной истории. Объединение народов в одну братскую семью не стало результатом некоего единовременного акта творения, а опять-таки растянулось на целую эпоху, в течение которой шла напряженная борьба вокруг принципов нового устройства мира, отыскивались и проходили испытание на практике его оптимальные формы. Первоначально процесс интернационализации охватил сферу экономики и культуры, его мощным ускорителем стала научно-техническая революция. Совершенные средства транспорта и связи до предела сжали земное пространство и способствовали многократному умножению обмена материальными и духовными ценностями. Тот, кто предпочел бы общению изоляцию, обрекал себя на отсталость, лишался доступа к мировой сокровищнице, которую каждый народ обогащал своим вкладом, черпая взамен передовые знания и опыт. Независимость становилась менее выгодной, чем взаимозависимость, а выгода, что бы там ни говорили, была и останется одним из двигателей человеческих деяний.