– Меня никто не спрашивал? – осведомился Фрэнки Мэттьюс у портье отеля «Альстер», назвав свое имя.
      Вместе с Хельгой он вошел в холл, в котором утром в субботу в последний раз разговаривал с Фрэдом. Его самолет в Лондон улетал после обеда, он решил отдохнуть несколько часов и снял себе номер, заплатив, на всякий случай, за четыре дня вперед.
      – Вам дважды звонили, – ответил узнавший его портье.
      – Кто?
      – Некий господин Фрэд. Интересовался, нет ли от вас известий.
      – Если он опять позвонит, скажите, что я вернулся. Да, у меня к вам просьба. Вы можете узнать, где установлен телефон с этим номером?
      Он протянул портье листок бумаги с записанным на нем номером: 24-10-01.
      – Я сделаю, – ответил портье, – но это займет некоторое время.
      Пока они разговаривали, Хельга сидела в стороне, оставаясь безучастной к происходящему. Она пребывала в полной прострации. Выпитый коньяк спас ее от нервного приступа, но последние события так подействовали на молодую женщину, что она не могла вернуть контроль над собой.
      – Когда выясните, сообщите мне в номер, – сказал Фрэнк портье.
      Взяв Хельгу под руку, он подошел к лифту, и они поднялись на второй этаж.
      Хельга упала в кресло, а Фрэнки Мэттьюс сел напротив. Он спешил и не собирался давать ей время опомниться. Она, несомненно, много знала. Вот и надо ковать железо, пока горячо.
      – Послушайте, – обратился он к ней. – Буду с вами откровенен. Я знаю, кто вы такая и чем вы занимаетесь. Могу вам сказать, что за такую деятельность вас могут засадить за решетку до конца ваших дней, если вы спасетесь от нового покушения. Чтобы избавить вас от труда задавать бессмысленные вопросы, я скажу, что меня зовут Фрэнки Мэттьюс. Я работаю на спецслужбу.
      – Спецслужбу?
      – Вижу, что вы понимаете, о чем идет речь. Мы занимаемся вопросами обеспечения государственной безопасности. Похищение с атомной станции в Харуэле радиоактивных отходов, затем передача их с грузовика вашего мужа на вертолет, с вертолета – на корабль, привозящий их сюда, в Гамбург, является преступлением против государственной безопасности. Мне также известно, что вы приехали получить свою долю за операцию, осуществленную на прошлой неделе. Вы прогорели, Хельга, влипли по уши. Вы будете говорить?
      – Зачем, если вам все известно?
      – Не все. И я надеюсь, что узнаю остальное с вашей помощью. Я хочу узнать имя того, кто руководит всем делом.
      – Оно мне неизвестно, уверяю вас. Герберт дал мне как-то понять, что над ним есть еще кто-то, но он не говорил кто. Я всего лишь ничтожный винтик в машине.
      – Подумайте хорошенько, Хельга. Мои слова о наказании, грозящем вам и всем остальным, замешанным в деле, не были пустой угрозой. А другая сторона будет еще более безжалостной! Они не сажают в тюрьмы, они убивают. Вы уже могли в этом убедиться. Так или иначе, но ваша жизнь на волоске, Хельга. У вас остался ничтожный шанс выйти чистой. Шанс этот могу вам предоставить только я. Готов вам помочь, если вы перейдете на мою сторону.
      – Но я ничего не знаю.
      – Нет, знаете, и нечто весьма важное. Герберт Мюллер был убит, через него я мог бы выйти на того, кто руководит делом. Он хладнокровно ликвидировал своего помощника, чтобы тот не заговорил. Вы поддерживали связь с убитым, и вас тоже хотели убрать. Если бы я появился на пятнадцать секунд позже, вы были бы мертвы. Тот, кто нанял убийцу, имел вескую причину желать вашей смерти – он не хотел, чтобы вы выдали его. Что же такое вам известно, что делает вас опасной для него, Хельга?
      – Повторяю вам, я ничего не знаю.
      Она немного оправилась от пережитого, однако руку от горла не отнимала.
      – Я не хочу садиться в тюрьму или умирать, – сказала она. – Если бы я хоть что-то знала, я бы, ни минуты не сомневаясь, все рассказала бы вам. Единственный человек, ради которого я согласилась участвовать в деле, был Герберт Мюллер. Остальные мне безразличны.
      – Вполне возможно. Однако вы что-то знаете. Иначе вас бы оставили в покое, как вашего мужа, как остальных перевозчиков. Но эта важная деталь, возможно, просто не всплывает у вас в памяти. Хельга, давайте начнем с начала. Так как вы вошли в дело?
      – Я была танцовщицей... ну, в общем, стриптизеркой, когда познакомилась с Гербертом.
      – Где?
      – Здесь, в Германии. Я – немка. Мои родители до сих пор живут в Гамбурге, но я рано ушла из дому. С Гербертом я познакомилась в кабаре на швейцарской границе. Мы полюбили друг друга. Однажды он сказал, что мы могли бы быстро разбогатеть, если бы я согласилась сделать кое-что. Потом мы бы поженились и начали нормальную жизнь. Я сказала «да». Я всегда говорила Герберту «да».
      – И чем оказалось это «кое-что»?
      – Он не сразу мне объяснил. Но я все равно согласилась. Он отправил меня в Англию. Я исполняла стриптиз в ночных кабаре в Лондоне. Там он показал мне одного клиента, приходившего довольно регулярно. Я познакомилась с ним.
      – Джошуа Парнел?
      – Да. Он втюрился в меня, я тоже разыгрывала большую любовь, пока он на мне не женился.
      – А что Герберт?
      – Герберт сам хотел этого. Он сказал, что это только на год или два, что мы за это время сорвем крупный куш, он увезет меня в Германию и мы забудем о моем липовом браке, что чем скорее я уговорю своего мужа, тем быстрее все закончится.
      – Вы должны были уговорить его предоставить свой грузовик для подмены контейнеров?
      – Да. Именно в тот момент Герберт мне объяснил суть дела.
      – И он не сказал, кто руководит бизнесом?
      – Нет, это правда. Джошуа согласился, как только узнал, сколько сможет на этом заработать. За деньги он сделает все, что угодно.
      – Он встречался с Гербертом, чтобы уточнить свои обязанности?
      – Нет. Он никогда не видел Герберта. Я была посредницей между ними.
      – Как долго вы действуете?
      – Два года. Каждые два месяца повторялась одна и та же операция. Под предлогом встречи с родителями я ездила в Гамбург, встречалась с Гербертом, и мы... Потом он давал мне деньги и новые инструкции, если в них была необходимость.
      – Вы никогда не встречались ни с кем, кроме Герберта?
      – Нет, никогда.
      – Я не вижу логики в ваших рассуждениях. Вы говорите, что вошли в дело ради денег, чтобы начать совместную жизнь с Гербертом, но получаемые от него деньги, две тысячи фунтов, вы отдавали мужу, Парнелу. Как же так?
      – Это его доля. У меня была своя. Герберт держал мои деньги у себя. Мы вместе, я и Герберт, получали в три раза больше.
      – А регулярные поездки в Германию не смущали вашего мужа?
      – Пока я привозила ему деньги... Он понимал, что это плата за его работу, а от кого – это ему было все равно... Кроме того, он не знал о существовании Герберта. Он вообще не ревнив. Как только мы наладили дело, я перестала играть в любовь. Он имел много девок и был доволен своей жизнью.
      – А ваши родители?
      – Что «мои родители»?
      – Вы действительно встречались с ними, когда приезжали в Гамбург?
      – Они меня не интересуют. Я даже не знаю их адреса. Раньше они жили на Лагерштрассе, но теперь дома там снесли и я не знаю, куда они переехали.
      – Вы сказали – Лагерштрассе. Случайно, не в доме тридцать четыре?
      – Да. А почему?..
      – Просто так. Кстати, Хельга, скажите мне вашу девичью фамилию.
      – Хеббель. Хельга Хеббель.
      Совпадение поразило Фрэнки. Когда Фрэд разыскивал владельца «Рамзеса», он узнал имя и адрес: Андреас Хеббель, Лагерштрассе, 34. В действительности дома 34 на Лагерштрассе больше не было, и Хеббель там не жил. И вдруг оказывается, что это адрес и фамилия родителей Хельги. Значит, хозяин «Рамзеса» – шеф? Используя яхту, зарегистрированную на имя отца Хельги, он, вполне вероятно, мог знать и дочь Хеббеля? И она тоже могла его знать, хотя и не подозревала об этом. Очевидно, что тот хотел убить женщину, стараясь обезопасить себя. Вопросы, вопросы... Мэт решил продолжить допрос.
      Ему помешал телефон.
      Звонил портье.
      – Телефон с номером 24-10-01 установлен в обычной кабине на улице.
      Известие не стало для Мэта сенсацией. Когда убийца сказал ему, что должен звонить ровно по часам, Фрэнки предположил нечто вроде этого. Классический прием. Засекают не слишком часто используемую телефонную кабину, заходят в нее в нужное время, дожидаются звонка и исчезают. Никаких следов.
      – Где находится кабина? – спросил он. – В Гамбурге?
      – Нет, в Швармштадте.
      – Что это такое?
      – Городок между Гамбургом и Ганновером, ближе к Ганноверу. Приблизительно тысяч пять-шесть жителей.
      – Благодарю вас.
      – Звонил господин Фрэд. Я ему сказал, что вы вернулись.
      – Вы правильно поступили. Он положил трубку.
      Фрэнк возобновил допрос. Она с трудом шла на сотрудничество, но и не сопротивлялась. Потеряв единственного человека, которого любила, Хельга была убеждена в том, что с ним покончили члены его же организации. Она понимала, что, если она не хочет иметь неприятности, ей придется встать на сторону Фрэнки. Но как бы она ни старалась отвечать на его вопросы, имя шефа было ей неизвестно и назвать его она не могла.
      В номер вошел Фрэд.
      – Когда мне сказали, что ты вернулся, я решил, что лучше прийти самому, чем звонить, – сказал он.
      Потом он узнал Хельгу.
      – Так не бывает! – воскликнул он. – Та самая девушка, которую мы видели на фотографиях у Мюллера?
      – Да, – подтвердил Мэт. – Это Хельга – та самая и для нее предназначался конверт с двумя тысячами фунтов, она же – жена Джошуа Парнела и подруга Герберта Мюллера.
      Он рассказал Фрэду о своем поспешном возвращении из Англии, о дальнейших событиях, особо подчеркнув участие в них профессионального убийцы, доказывающее невозможность для шефа прибегать к помощи своих людей и в то же время демонстрирующее его невероятно быструю и жестокую реакцию.
      – А ты? – спросил он, закончив свой рассказ. Он в открытую говорил при Хельге.
      Из этого Фрэд заключил, что Фрэнк считает молодую женщину в деле своей.
      – Я не много успел, но все-таки продвинулся. Фотографию сделали в университете двенадцать лет назад.
      – В каком университете?
      – Гамбургском. Узнать имена всех, кто на ней изображен, трудно, потому что они, хотя и состояли в одном обществе, но учились на разных курсах и разных факультетах. Однако я установил имя типа, стоявшего слева от Герберта Мюллера. Он немного постарше пилота. Его зовут Конрад фон Кернел.
      – На каком факультете он учился?
      – Представь себе, на физическом. Мне удалось посмотреть его личное дело. Он – блестящий физик.
      – Мюллер тоже был физиком?
      – Нет. Он изучал социально-экономические науки.
      – И что стало с Конрадом фон Кернелом?
      – У меня не было времени установить это. Судя по университетскому досье, он уже во время учебы получал довольно заманчивые предложения. Я выяснил имена тех, кто предлагал ему работу. Проверить надо всех, но одно название мне кое-что говорит: завод Кнейппа в Эрфурте.
      – Он тебе известен?
      – Немного. В этой чертовой лавочке интересуются теми же проблемами, что и мы. Там изготавливают физические приборы, но есть и исследовательский отдел. Чтобы выиграть время, я туда позвонил.
      – Как это?!
      – Нет, ты меня не понял. У меня там есть свой человек.
      – Извини, мне следовало бы об этом догадаться.
      – Он пообещал разузнать и позвонить мне. О! А если он...
      Фрэд снял трубку и, позвонив портье, назвал свое имя.
      – Я ожидаю звонка, – сказал он. – Если меня будут спрашивать, переведите разговор на номер господина Мэттьюса. Спасибо.
      – Скажите, – робко заговорила Хельга, повернувшись к Мэттьюсу.
      – Что?
      – Я не совсем понимаю, о чем вы говорите, но услышала одно имя. Я изо всех сил хочу вам помочь...
      – Какое имя?
      – Конрад фон Кернел.
      – Вы с ним знакомы?
      – Ну... я не совсем уверена... Имя Конрад мне известно, а вот фамилия... может быть, он и не фон Кернел.
      Мэт и Фрэд внимательно слушали ее.
      – Когда вы с ним познакомились? – спросил Фрэнк.
      – Я не была с ним знакома по-настоящему. Просто знаю его имя и видела его пару раз, когда работала в Германии.
      – В кабаре?
      – Да, в «Блауен Бок», в Карсау. У меня была подруга, тоже стриптизерка. Я тогда уже познакомилась с Гербертом. Эту девушку звали Бригитта Кристин, но выступала она под псевдонимом Леди Бритта. У нее тоже был друг. Он изредка приходил посмотреть на нее. Выглядел богачом. Звали его точно Конрад, а фамилия... Может, фон Кернел, может, нет... Но мне кажется, что-то похожее я слышала тогда...
      – Он знал Герберта?
      – Да! Конечно. Я видела, как они пили за одним столом. Да, да, они были знакомы, я теперь вспомнила. Герберт мне как-то сказал, что Конрад пристроил Бригитту.
      – Что значит «пристроил»?
      – Хозяева собирались продать заведение. Это случилось, когда я уже жила в Англии. Однажды во время одного из моих приездов в Гамбург Герберт и рассказал мне, что Конрад дал Бригитте денег, чтобы она купила «Блауен Бок». Теперь она – хозяйка кабаре.
      – Вы говорите, – вступил в разговор Фрэд, – что видели Конрада фон Кернела раз или два?
      – Да, когда он пил вместе с Гербертом и, кажется, еще один раз.
      – Могли бы вы описать его?
      – Нет.
      – У него не было никаких особых примет, черт, бросавшихся в глаза?
      – Нет, не помню... Постойте! Кажется... Я не уверена, что это был он... я могу ошибиться.
      – И все-таки?
      – Мне кажется, что он ходил с тростью.
      – Он хромал?
      – Не помню, но мне кажется, у него была трость. Фрэд и Мэт переглянулись. Стоило попробовать разработать эту линию. Если Хромой и был шефом, то становилось ясно, какую опасность представляла для него Хельга. Опасность, возможно, была невелика, но он уже доказал свою осторожность. Они попытались освежить воспоминания Хельги, но у них ничего не вышло.
      После полудня зазвонил телефон. Это был агент Фрэда.
      Да, Конрад фон Кернел работал физиком на заводе Кнейппа в Эрфурте. Блестящий специалист, занимался проблемами ядерной физики. По характеру – легкомысленный. Завсегдатай эротических кабаре, где спускал свое жалованье и наследство. Четыре года назад неожиданно уволился с завода, и больше о нем никто ничего не слышал.
      Никто не запрашивал сведений о нем, так что, очевидно, он не пытался впоследствии устроиться в крупную фирму. Фрэд поблагодарил.
      – Теперь придется искать его по всей Германии, – вздохнул он. – Если, конечно, он остался в Германии. Нить опять оборвалась.
      – Необязательно, – ответил Мэт. – Думаю, что это тот самый человек, которого мы ищем. К тому же другой версии у нас нет. Итак, нам известно, что его зовут Конрад фон Кернел, ему около сорока, он хромает, по профессии физик, вполне способен возглавить такое дело, питает слабость к ночным кабаре, купил своей подруге «Блауен Бок», живет в Германии, так как груз прибывает в Гамбург, и, наконец, он ликвидировал Герберта Мюллера.
      – Согласен, Фрэнки, но Германия большая страна.
      – Может быть, меньше, чем ты думаешь. Слушай, убийца, нанятый задушить Хельгу, сказал мне, что о выполнении задания должен был звонить каждый час. Я установил, что номер, данный ему нанимателем, это номер телефонной кабины в маленьком городке Швармштадт близ Ганновера. При трюке с телефонной кабиной у него не было необходимости удаляться от дома. Это может означать, что фон Кернел живет или в самом Швармштадте, или рядом.
      – Да, возможно. Если я тебя правильно понял, мне следует это проверить.
      – Да, Фрэд. Городок маленький, все друг друга знают. Если он действительно обосновался в тех краях, у него должна быть мастерская, заводик или просто большая вилла, где он может превращать отходы в начинку для снарядов. Даже если он сменил имя, он не перестал хромать. Но надо торопиться, Фрэд. Помни: мы должны закончить до четверга.
      – Не волнуйся, я немедленно выезжаю. Ты останешься здесь?
      – Нет, я тоже уеду.
      – А как мы будем поддерживать связь?
      – Возьми внизу, у портье, телефонный справочник Швармштадта, выбери себе отель, зарезервируй номер и скажи мне название отеля. Я сам тебе позвоню.
      – Хорошо. Спускаюсь, звоню тебе и отправляюсь в путь. А ты куда собрался?
      – Повидать Бритту. Ты с одной стороны, я с другой. Если мы не найдем нашего фон Кернела через двадцать четыре часа, то он – сам дьявол. Дай Бог, чтобы он действительно оказался человеком, которого мы ищем.
      – А я? – спросила Хельга. – Вы бросите меня?
      – Вы поедете вместе со мной в Карсау, – сказал Мэт. – Поможете мне убедить вашу подругу Бритту, что в се же интересах рассказать мне все, что она знает. Сделайте это, и обещаю, что я приложу все силы, чтобы спасти вас от тюрьмы.

      – Черт возьми! – выругался Фрэнки Мэттьюс. – Вы уверены, что мы не перепутали дорогу?
      Покинув Гамбург в начале вечера, они провели в дороге всю ночь. Фрэнк сидел за рулем, Хельга – рядом. К трем часам утра они почти доехали до швейцарской границы. На главных магистралях у них не возникло проблем, но в районе Карсау, где находилось кабаре «Цур Блауен Бок», им пришлось свернуть на местные дороги, на которых не было указателей. Приходилось полагаться на память Хельги. Мэта удивило, что они оказались среди полей.
      – Нет-нет, все правильно, – успокоила его Хельга. – Кабаре находится на перекрестке. Там когда-то был ресторанчик, куда приходили поесть жители окрестных деревень и проезжие. Оно стоит на отшибе, но не волнуйтесь, те, кому надо, знают, как до него добраться.
      Наконец перед ними возникло кабаре. Сначала в темноте полей загорелись огни вывески, потом обозначились контуры здания. Огромная, ярко светящаяся вывеска украшала дом, вокруг которого стояло много машин с германскими, швейцарскими и французскими номерами.
      Они вошли. В гардеробе их остановили и дали подписать бумагу, содержащую уведомление об эротическом характере заведения и обязательство не приносить жалобу, если зрелище их слишком шокирует, а просто удалиться. Они прошли в зал и сели за свободный столик. Им немедленно принесли шампанское. В почти совершенно темном зале заканчивался показ фильма, считавшегося, видимо, эротическим, но на самом деле бывшего откровенной порнографией.
      Свет луча кинопроектора был достаточным для того, чтобы Мэт смог осмотреться вокруг. Посередине довольно большого зала находилась эстрада, на которой выступали «артисты». Эстраду окружали столики, заставленные шампанским и виски. Места занимали в основном мужчины, но танцовщицы не отказывались составить им компанию и присаживались на колени посетителям, если это могло увеличить доход заведения. В глубине зала, за киноэкраном, он заметил несколько лож, вернее, ниш, где, очевидно, самые нетерпеливые клиенты уже перешли к делу, копируя происходящее на экране. Вся атмосфера в заведении была наполнена похотью и табачным дымом.
      Фильм закончился под глухие аплодисменты и несколько сальных смешков. Зажегся слабый свет.
      Фрэнк увидел рядом с эстрадой нечто вроде пюпитра, за которым сидела женщина, регулировавшая свет, включавшая магнитофон, объявлявшая номера и наблюдавшая с высоты за происходящим в зале. – Это Бритта, – шепнула Хельга. Бритта выглядела немного постарше Хельги, хотя, возможно, ее несколько старило сочетание черных волос с матовой кожей и чуть резковатые черты прекрасного лица. Она производила впечатление женщины много страдавшей, пережившей немало унижений, женщины, не верящей ни во что, кроме денег. Должно быть, она имела за вечер солидную прибыль, если судить по количеству бутылок на столах и ценам.
      Со своего места она видела все. Заметив, что во время сеанса в зал вошла новая пара, она проверила, подали ли им выпивку.
      И тут она узнала Хельгу. Бритта приветственно махнула подруге рукой, и та ответила жалкой улыбкой. Хельге было неприятно вновь оказаться там, где она познакомилась с Гербертом Мюллером, не говоря уже о том, что она не совсем оправилась от переживаний вчерашнего дня.
      Бритта объявила последний номер, гвоздь программы. В четыре утра кабаре закрывалось. Посетители спешили заказать вино и закуски.
      На эстраде появилась декорация, очень точно изображавшая роскошный белый автомобиль с опущенным верхом. Убедившись, что официанты выполнили заказы, Бритта подозвала одного из них, шепнула что-то на ухо и громко объявила: «Эрик и Рита». Свет уменьшился, потом погас совсем. Лишь оранжевые лучи двух прожекторов освещали автомобиль.
      Официант, которого подзывала хозяйка, подошел к столику Мэта, поклонился Хельге и сообщил, что, если она и ее друг захотят задержаться после шоу, хозяйка с большим удовольствием посидит с ними.
      На сцену вышли Эрик и Рита. Совсем юная пара. Сев в автомобиль, они начали целоваться, обниматься и постепенно раздевать друг друга. Мэт, постранствовавший по свету, видел всякие эротические шоу, но еще ни разу не встречал такого грубого. Заканчивая раздеваться, Рита и Эрик устроились на широком сиденье, обмениваясь все более откровенными и чувственными ласками, и, наконец, попросту занялись любовью на глазах у зрителей. У присутствующих перехватило дыхание. Когда все увидели, что оба «артиста» получили свое удовольствие, свет погас и раздался гром аплодисментов. Рита и Эрик исчезли, в зале ярко вспыхнул свет. Спектакль окончился, а вместе с ним и вечер в кабаре. Из лежавшей на столе программки Фрэнки узнал, что до его прихода показали еще один эротический фильм, несколько номеров стриптиза и даже забавы лесбиянок.
      Бритта включила латиноамериканскую мелодию. Персонал поспешил к кассе сдавать выручку. Клиенты начали расходиться.
      – Где живут эти люди – танцовщицы, официанты? Здесь? – спросил Фрэнк у Хельги.
      – Нет. Здесь живет только хозяйка. Остальные, в том числе и артисты, живут в Рейнфельде – в немецкой или в швейцарской части. Это городок в десяти километрах отсюда.
      Мэт по достоинству оценил то мастерство, с каким Бритта вела дела и управлялась со своими служащими. Видимо, она платила им достаточно много, чтобы позволить себе быть строгой. За какие-нибудь полчаса они сдали всю выручку, предоставили отчеты, два вышибалы, похожие на большие шкафы, без церемоний выставили изрядно подвыпивших посетителей, а она преспокойно сидела на своем месте. Некоторые танцовщицы подходили к ней попрощаться.
      Наконец в половине пятого зал опустел. Бритта встала и подошла к Хельге и Мэту. Подруги расцеловались. Бритта оценивающе взглянула на Мэта.
      – Твой друг? – спросила она.
      – Да, – ответила Хельга. – Его зовут Фрэнки.
      Тогда хозяйка кабаре пригласила их к себе.
      Бритта жила в квартире, расположенной над кабаре. Когда в здании размещался ресторанчик, это был обычный чердак, но опытные дизайнеры превратили его в роскошную квартиру из трех комнат. Они устроились в одной из них, служившей одновременно кабинетом и комфортабельной гостиной. На передвижном столике охлаждалась бутылка шампанского, рядом стояли бутылки виски, джина, водки, большая банка черной икры и блюдо копченой семги.
      Каждый налил себе любимый напиток. Фрэнк дал женщинам время поболтать и вспомнить некоторые эпизоды их жизни.
      – Вы здесь проездом? – спросила Бритта.
      – Нет, мы специально приехали повидаться с вами, – вмешался в разговор Фрэнки.
      Вблизи лицо Бритты, несмотря на искусный макияж, выглядело еще резче, чем в приглушенном свете кабаре.
      «Она должна знать свои интересы. На этом мы сможем договориться».
      Хельга развила его мысль:
      – Фрэнки надо кое-что узнать. Когда Герберт познакомился здесь со мной, у тебя тоже был приятель. Он еще помог тебе купить кабаре. Его, кажется, звали Конрад фон Кернел, так? Фрэнк хочет повидать его и просит у тебя его адрес.
      Лицо Бритты окаменело.
      – Не понимаю, что ты хочешь сказать, – ответила она подруге. – Что означает ваша просьба?
      Мэттьюс решил играть открытыми картами.
      – Послушайте, Бритта, – обратился он к женщине, – я – сотрудник спецслужбы, расследую дело о подпольном производстве атомного оружия, которое может вызвать смерть сотен тысяч людей, а возможно, и развязать новую войну. Вам на это наплевать, лишь бы вас не трогали. Ладно, я вас не осуждаю. Но взгляните на проблему с нашей точки зрения. Мы прошли по всей цепочке, что, поверьте, не было детской забавой. На этом пути осталось несколько трупов, в том числе и Герберта.