– Сначала не было ничего, - вещал Тум, - ничто и темнота. И жили в ней великий бог всего сущего могучий Бхххххунд со своим братом Брррррундом - многие года, столько, сколько не живет простой Хаадо. Братья играли, росли, мужали вместе, и у каждого было по одному лицу; лицу, которое могло радоваться и грустить, плакать и смеяться - совсем как лица обычных Хаадо.
      Однако в один из дней братьям стало скучно, и тогда они придумали новую игру. Каждый из них должен был в течение одного года и одного дня создать мир. Такой мир, в котором можно было бы жить, а также населить этот мир всякими существами. По истечении срока братья соберутся вместе и решат, кто же из них вышел победителем.
      Порешив так, Бхххххунд и Брррррунд разошлись каждый по своим местам и занялись строительством миров.
      И прошел ровно один год и один день, и братья снова собрались, и первым отправились смотреть творение Брррррунда.
      Брррррунд был злой и коварный бог, с черной душой. И земля, созданная им, была сплошь покрыта темной горячей коркой. На ней не росло ни дерева, ни травинки, а из возвышающихся холмов поднимались страшные языки пламени и шел ядовитый дым.
      За пламенем и дымом располагалось мертвое озеро. Вместо воды в нем клубилась и кипела красная горячая жидкость. Она была настолько горяча, что даже камни плавились, попадая в нее. А иногда, когда той жидкости становилось слишком много, она переливала через край и текла по склонам холмов огромной кровавой рекой, убивая и сметая все на своем пути.
      Это было жуткое и страшное место, и обитали там кровожадные чудовища, столь же ужасные, как и все вокруг. Чудовища дрались и убивали друг друга, но из костей погибших вставали новые, еще более злые...
      "Похоже, в мир бедняги Брррррунда древним авторам удалось всунуть почти все страхи и комплексы первобытного Хаадо, существенно дополненные потомками", - подумал Рип.
      – Земля же, созданная Бхххххундом, была светла и прекрасна. Над ней сверкало теплое солнце, а чистое зеленое небо накрывало ее, точно мать укрывает одеялом дитя. Поверхность устилала густая растительность, по земле текли голубые реки, заполненные жирной рыбой. Леса были полны всякой дичи, на которую не надо было охотиться, ибо она сама приходила к вам в руки.
      Растения цвели и давали вкусные сочные плоды. Также Бхххххунд создал травы, чтобы на них было удобно отдыхать и делать из них лекарственные снадобья. А последними он придумал птиц, чтобы те своим чудесным пением могли ублажать ухо Бхххххунда. Это был рай.
      Братья посмотрели каждый на мир другого, и коварный Брррррунд, увидев, сколь прекрасен мир брата, затаил в своем черном сердце злобу. Он сказал, что все равно мир, созданный им, лучше. Братья долго спорили, пока не разошлись каждый по своим созданиям, так и не убедив друг друга.
      Брррррунд поселился на своей мрачной земле. Но его уже не радовали ни горячие реки, ни дымящие горы, ни забавы чудовиш, ибо из головы не выходил мир Бхххххунда. Тогда Брррррунд решил пойти к нему и предложить поменяться.
      – Ну и как Бхххххунд на это?
      – А в это время Бхххххунд также жил в своем мире. Он вкушал .плоды растений, слушал пение птиц, купался в реках и играл со зверями.
      Однажды, забавы ради, он решил создать себе спутника, товариша по играм. В этот день Бхххххунд лежал, утомленный купанием, на берегу реки и сушил свой золотистый мех на солнце. Взяв немного лежащей здесь же речной глины, он начал лепить из нее живое существо по образу и подобию своему. Он дал ему голос, чтобы тот мог разговаривать. Он дал ему большие уши, чтобы тот, мог слышать. Он дал глаза, чтобы видеть. Он дал ему ноги, чтобы ходить, и руки, чтобы делать. И после этого Бхххххунд вдохнул в него душу. Так появился первый Хаадо.
      Но совсем маленького куска глины не хватило как раз между ног. Так первым созданным Хаадо стала женщина.
      Поначалу Бххххунд разозлился и хотел уничтожить свое творение, но, присмотревшись, увидел, сколь красива была первая женщина Эвринн. Невольно он залюбовался блеском ее золотистого меха, формой ее прекрасных ушей, красотой стати, грацией ее движений. И Бхххххунд возжелал ее, возжелал первый раз в жизни, ибо до этого не знал, что есть женщины.
      И легли они, и ложем им служили травы, а крышей небо. От этого союза с богом у Эвринн родилась девочка Гией. Она стала первой жрец-вождем нашего народа. С той поры жрец-вождями могут быть только женщины.
      После у Бхххххунда и Эвринн родилось еще много детей, а у их детей - еще дети. Так возник народ Хаадо.
      И возрадовавшийся Бхххххунд подарил своим детям и внукам эту землю. Он оставил нас на ней, чтобы мы, потомки его и первой женщины Эвринн, могли жить и радовать око божественной пары.
      – Да, интересная сказочка, - подытожил Рил.
      –Это не сказка! - обиделся старик. -Это история моего мира.
      – Извини. - спохватился Винклер. - я не хотел обидеть.
      – Ничего, - махнул лапой Тум, - я все равно не нерю. Я был среди звезд и никакого Бхххххунда там не видел.
      – Надо же, первый атеист.
      – Что ты сказал?
      – Да нет, ничего. Но ведь остальные верят?
      – О да, для них это святое. Я тоже делаю вид, иначе скажут, будто я одержим духами.
      – Ну ладно, дальше-то что было с богом и его братцем?
      – А дальше... - Тум вновь закатил глаза к потолку. - Значит, пришел Брррррунд к своему брату и принес мир свой. Давай, говорит, поменяемся. Бхххххунд отказал. Так и ушел злой Брррррунд ни с чем, но коварный душой, он затеял недоброе. Решил отомстить и отомстить жестоко.
      Подкараулив момент, пока брат спал, утомленный божественными делами ("Это какими, - подумал Рип, - уж не сотворением ли очередных Хаадо")... он взял свой мир и мир Бхххххунда и соединил их в один. В тот же миг все страшные звери и прочие создания из темного мира устремились в наш. То были нелегкие времена для Хаадо.
      Над землей поднялись горе и плачь. Мы боролись как могли, но созданий тьмы оказалось много больше. Они побеждали нас. Тысячи лучших дочерей Хаадо сложили свои головы в той страшной битве. Их имена до сих пор хранятся в памяти народа. Так было долгое время, ибо сон бога Бхххххунда продолжался много-много лет.
      Но стоны, мольбы и крики умирающих в муках Хаадо долетели до божественных yшей. От криков проснулся великий Бхххххунд, а проснувшись и увидев, что натворил брат его, пришел в ярость.
      Бхххххунд встал с божественного ложа, взял в могучую руку толстое копье и пошед к брату вызывать его на поединок.
      Эвринн пыталась удержать нашего господина, но гнев Бхххххунда не знал границ.
      И сошлись два бога в страшной битве. Бой не на жизнь, а на смерть. И бились они 30 лет, три года и еще три дня.
      Земля, небо - все дрожало от могучих ударов и поступи двух великих бойцов. На тридцатом году у Бхххххун-да сломалось копье; и он продолжал сражаться голыми руками, пока наконец на третий день не изловчился и, подняв огромный камень, не ударил своим оружием соперника по голове.
      И в тот же миг кровь поверженного Брррррунда забила из страшной раны во все стороны, и он упал, бездыханный, к ногам победителя.
      Но коварен был Брррррунд. Коварен и зол. И настолько велика была злоба его, что в тех местахо где капли крови падали на землю, как из семян выходит растение, так и из них рождались злые духи и демоны всех мастей и размеров.
      Но и это не все. Умирая, Брррррунд на последнем дыхании проклял самое дорогое, что было у брата, - его спутницу, божественную красавицу Эвринн. А после испустил дух.
      Сжигаемый недобрыми предчувствиями, Бхххххунд кинулся к себе в хижину и нашел там умирающую Эвринн...
      Бхххххунд ухаживал за женой день и ночь. Заботливо вытирал холодный пот с ее лба. Поил целебными настоями. Приносил лучшей родниковой воды из чудодейственного источника - все напрасно!. Слишком сильно оказалось проклятие умирающего бога...
      Когда Эвринн умерла, Бхххххунд похоронил ее прямо на небе. Рядом со своим жилищем. Чтобы и после смерти видеть любимую.
      Он долго сидел и плакал над могилой жены, и слезы великой печали его так и остались на небе. И по сей день ты можешь видеть их сверкание каждую ночь.
      А боль его была настолько велика, что в горе безмерном он разделил лик свой на два, и с тех самых пор великий и могучий Бхххххунд имеет два лица. Одно, которое постоянно грустит по безвозвратно потерянной Эвринн. А второе радуется, глядона детей ее...
      Конечно, позже Бхххххунд пытался разделить оба мира, но они уже настолько прочно срослись и вошли друг в друта, что убрать один, не повредив другой, стало нельзя...
      Так в нашем мире остались дикие кровожадные звери, страшные ядовитые змеи, жалящие насекомые.
      – А те злые духи, что остались от брата?
      – Те, что из крови?
      –Да.
      – Бхххххунд, как мог, оградил Хаадо, детей своих и Эвринн от их нашествий. Однако нельзя забывать, что духи очень коварны. Все эти века они бродят по земле и только и ждут момента, чтобы завладеть зазевавшимся Хаадо. И если какой-нибудь несчастный отвернется от веры в истинного бога, то навечно станет преданным слугой их. Одержимый Хаадо уже никогда не сможет попасть в небесные покои Бхххххунда. Страшнее и ужаснее этого нет ничего. Вот почему нужно все время почитать Бхххххунда, возносить молитвы и дары ему. Иначе духи в один момент завладеют душой, и ты будешь обречен вечно скитаться в их черном царстве на темной половине земли Брррррунда.
      – Да, поучительно и познавательно, - отметил Винклер. - Однако я так до сих пор и не понял, почему ваш праздник называется Двух Лун.
      – Приходи, как стемнеет, - ответил старик. - Я тебе покажу, тогда и поймешь. - И отвернулся от Рипа, давая понять, что разговор окончен.
      Винклер вышел во двор. Он подумал, насколько похож только что услышанный им миф сотворения мира на аналогичные истории из земных религий. А ведь это племя и тех землян разделяют миллиарды километров и тысячи лет. Неужели правдивы теории, твердящие про общность жизни во Вселенной. Будто бы все ныне живущее и жующее многообразие видов и форм на различных планетах, в различных системах зародилось некогда из одного яйца или споры жизни. Зародилось еще давно, может быть, вместе со Вселенной, а затем уж, разносимое космическим ветром, начало свое миллионное (и в плане времени, и в плане пространства) путешествие от звезды к звезде. Щедро осыпая семенами попадавшуюся почву и оставляя за собой едва проклюнувшиеся ростки будущих "великих", "звездных" цивилизаций.
      Может, именно из этих ростков и вышли такие же единые, как законы математики и физики для всех уголков и закутков Галактики, законы эволюции, продолжения рода. Единые и неукоснительно соблюдаемые. Как будто кто-то большой и невидимый, может, потому и невидимый, потому что слишком большой, сидит где-то наверху и своим недремлющим оком наблюдает за выполнением им же самим придуманных правил.
      Может быть, имеют смысл утверждения древних и не таких древних религий, отстаивающих существование бога.
      Изобрази ты его как хочешь: с молниями в руках или с козлиной бородой и рогами. Дай ты ему любое имя - Гоутама или Бхххххунд. От названия суть не изменится...
      И разве может одно слово вместить в себя весь комплекс, всю мощь и всемогущность этой фигуры, даже человеческий мозг...
      Не размеры материков или планет, не системы или скопления, и даже не галактики, это... Вселенная. Все ленная - это я. А я - это вселенная; государство - это я. Я мыслю, следовательно, я существую... Рип улыбнулся: "Во понесло, даже голова заболела". A между тем пора спускаться с небес.
      Он здесь, на этой земле, В этом всеми забытом племени. В чу... в своем, но непонятным образом изменившемся или трансформировавшемся теле. И его будущая судьба зависит от решения какой-то старой блохастой волосатой дикарки. Весело. Жизнь скучна, если самому себе не создавать приключения.
      Весь остаток дня, до вечера, Рип слонялся по селению, знакомясь с окрестностями и быогом дикарей.
      Племя Хаадо находилось, если подходить с сериями человечества, в каменном веке. Железо они знали только по тем вещам, которые приносили в племя для обмена чужаки, прилетавшие на огромных чудовищах - флайерах. Сами Хаадо ни добывать, ни тем более плавить его не умели.
      Оружие: луки, стрелы, небольшие копья для метания - все было снабжено костяными наконечниками. Хаадо были охотниками, благо окружающие деревню леса давали достаточно пищи, чтобы прокормить немногочисленный народец. Еще и оставалось для обмена с соседними подобными племенами.
      С некоторыми Хаадо к тому же, как водится, время от времени вступали в вооруженные конфликты.
      Ноги это не все. В племени царил самый настоящий матриархат. Винклеру, который считал себя современным человеком, свободно мыслящим, понимающим и принимающим обычаи и ритуалы многочисленных народов, населяющих планеты Империи, все равно было несколько непривычно смотреть, как женщины-охотницы, сходив в лес и вернувшись с дичью, весь остальной день бездельничали, валяясь в хижинах, или, собравшись небольшими группами, оживленно беседовали. В то время как представители сильного пола готовили еду, нянчились с детьми, убирали в доме, выделывали шкуры, таскали воду - словом, выполняли все те работы, которые в "нормальном" обществе возлагались на хрупкие женские плечи.
      Жители деревни по-прежнему сторонились его. Однако той открытой враждебности, вызванной, как он понимал, страхом, уже не было. Дикари нельзя сказать чтобы привыкли, но и не реагировали столь бурно.
      Впрочем, мохнатики - как он прозвал их - все равно старались лишний раз не смотреть в его сторону. Ну еще бы. С их точки зрения, он казался ужасным...
      Бесцельно бродя по деревне, Рип наткнулся на дальней ее окраине на длинную и широкую, наподобие барака, хижину. Ранее он не заметил этого строения за остальными жилищами.
      Заинтригованный, он, усевшись неподалеку, начал наблюдать за ней и ее обитателями, пытаясь угадать, что это. Но каково же было его удивление, когда он понял: огромный барак был не чем иным, как своеобразным общежитием для молодых, которых еще не забрала к себе в дом ни одна охотница, мальчиков.
      Нечто подобное имело место и на старинной Земле в некоторых племенах. Как например, "Баи" у островитян Палау. "Фебай" на Яве, "Хотор" на островах Нукуор.
      Молодых людей отселяли, видимо, с какого-то определенного возраста. Племя выделяло им часть еды, и здесь же они проходили под присмотром старших товарищей неизменный курс "молодой хозяйки". Обучаясь всем необходимым в будущей семейной жизни навыкам.
      Провинившихся в учебе либо замеченных в каком-либо ином "смертном" грехе учеников здесь же, на всеобщем обозрении, подвергали экзекуции. Причем наказание оказалось, как ни странно, довольно распространенным не только на этой планете. Нарушителя, под общий радостный и не совсем счастливый визг самого виновника "торжества", били тонкими гибкими прутьями по вполне определенному и, поговаривают, самому мягкому месту. К тому же единственному, кроме пяток, лица и ладоней, по странному капризу природы, не покрытому мехом. Воистину, как универсально оказалось оно.
      Остальную свободную от учебы и сна часть суток молодые люди с видом глубокой занятости шатались по деревне, попеременно затевая то игры, то драки. Молодежь везде одинакова.
      Наконец, когда настал вечер, Винклер увидел два светящихся желтоватым светом естественных спутника планеты.
      Одна из лун была поистине огромна. Она походила на необычный ярко-оранжевый апельсин с затемненной небольшой частью, неизвестно зачем и неизвестно кем подвешенный над головами. Второй спутник имел менее впечатляющие размеры - чуть меньше половины диаметра первого. Так же, как и собрат, он находился еще не в полном своем блеске.
      Рип посочувствовал тем, кто живет на побережье. Можно себе представить, что там у них творится c приливами при таких небесных соседях...
      Пришла пора вновь посетить хижину старого переводчика.
      Старик сидел на том самом месте, как будто с момента их расставания не прошло целого дня... В тусклом свете расщепленной на конце ветки местного дерева, которая давала больше отвратительно пахнущего дыма, чем света, он занимался очень важным делом: задумчиво сосал правую волосатую лапу.
      Когда вошел Рип, Тум на секунду оторвался от своего занятия и посмотрел на него:
      – А, это ты, чужеземец, ну проходи, проходи. Рип задернул шкуру и присел на корточки.
      – Ты понял, почему праздник носит имя Двух Лун?
      – Да, - Рип пожал плечами, - ваши ночные светила я видел, а праздник... ума не приложу, что с ними может происходить такого особенного.
      – Та, что больше, - поучительно начал Тум, - это Азу, она есть грусть Бхххххунда по ушедшей Эвринн. Ты мог заметить, насколько велико его страдание. Другая зовется Изу - это его радость, однако она заметно меньше, а маленькие блестящие точки вокруг них...
      – Звезды.
      – Да, вы их так называете - его слезы. Та-ак, к чему это я, ага, в праздник эти два лика Бхххххунда, разделенные с того самого дня всего на несколько часов и всего одну ночь в году, соединяются в один, и Бхххххунд вновь смотрит с высоты на наш народ, находясь в своем истинном первозданном виде. Если в эту ночь загадать желание и хорошо попросить бога, то оно обязательно исполнится, - и добавил неожиданно: - Я уже загадал.
      "Теперь понятно, - подумал Рип, - ну конечно же, лунное затмение, или парад лун, когда тень одного спутника закрывает другой. Чем еще это могло быть... Испокон веков даже на Земле - люди, кто боялся, кто почитал, кто видел в этом доброе ли, дурное ли знамение, но никогда не пропускали подобных событий, а уж примитивные народы типа Хаадо и подавно не могли оставить без внимания сие явление".
      Рип поднял голову и посмотрел на виднеющиеся в отверстии потолка хижины звезды. Хотя он и был без пяти минут капитаном, но, как ни старался, не смог определить, в какой части Галактики сейчас находится. А ведь где-то, кто знает, быть может, вон на той желтенькой, едва заметной звездочке, - его дом, его невеста, она ждет, волнуется, а он здесь... Вот если бы сбежать... но как...
      – Скажи, Тум, - как бы невзначай спросил он старика, - на планете есть космопорт?
      – Да, - Тум шмыгнул носом, - меня привезли тогда на него из зверинца, перед тем как отпустить. Там за лесом, - он махнул лапой в сторону, - стоит большой город, изредка к нам из него прилетают чужеземцы, некоторые из них выглядят почти как ты, они меняют...
      – Понятно, а как попасть туда?
      – О, - старик подозрительно: покосился на юношу, - до города больше ста хадин, это очень трудный путь, он занимает много дней; к тому же великая: ОрррХа еще не определила твою судьбу.
      – Да, ОрррХа - это загвоздка.
      – Боги изменчивы, кто знает, как они решат поступить с тобой, - гнул свою линию переводчик.
      – Послушай! - горячо заговорил Рип. - Я смотрю, ты вполне современный старик, мы сможем договориться. Если ты поможешь мне сбежать отсюда, я могу забрать тебя с собой. Если хочешь, я даже договорюсь пристроить тебя в какой-нибудь зверинец.
      – Зачем мне улетать, - парировал Тум, - здесь мой народ, моя родина, нет, Рип, еще лет десять назад... а сейчас этим ты меня не приманишь.
      – Но что же мне делать! Я не могу столько времени торчать тут у вас, мало того, что я не знаю, что со мной произошло, так меня еще и ждут там. - Он показал на небо. - Там мой дом, там моя невеста, мои родные к друзья...
      – Мне понятны твои чувства, - старик посмотрел на него, как бы обдумывая что-то, - я, может, даже смогу помочь, если ты поможешь мне.
      – Что ты имеешь в виду?
      Перед тем как ответить, старик опасливо осмотрелся
      – Ты умный чужак, Рип, я весь лень думал, перед тем как говорить с тобой, ОрррХа стала стареть, она давно руководит племенем, многие недовольны ее правлением. Жрси-вождь забирает себе и лишает невинности лучших мальчиков. Охотницы не решаются...
      – Да-а-а. - Рип понял, куда клонил старик, однако спросил: - Ну и что же ты предлагаешь? Старик еще понизил голос:
      – Я уже разговаривал со многими наиболее уважаемыми охотницами, они согласны поддержать меня.
      – И кто же из них пророчит себя на вакантное место матери племени?
      Тум потупил взор:
      – Я.
      – Вот это да! - удивился Рип. - С твоих слов утром я понял, что главными у вас могут быть только женщины.
      – Конечно, - неохотно признал старик, - это основное препятствие, однако уже бывали случаи. Легендарный жрец-вождь Рисснт был мужчиной, и я буду жрец-вождь.
      – В легенды, значит, потонуло. Но если остальные охотницы не примут тебя?
      – Примут, я дам разрешение самым рьяным из них первыми выбирать мальчиков на празднике, они поддержат...
      "А старик не так-то прост, - подумал Рип, - кто бы мог подумать, что здесь, в этой первобытной глуши, посередине джунглей, на забытой всеми планете, зреет целый заговор. Причем совсем в духе средневековой Франции".
      – ...и кроме того, - старик опять воровато оглянулся, высматривая невидимые уши, - я отдам им часть сокровища.
      Рип весь превратился в слух.
      – Какого сокровища?
      Старик внезапно запнулся, поняв, что сболтнул лишнее, но если сказал раз, то никуда не денешься, скажешь и два. К тому же Рип видел, что Туму и самому до боли хочется поделиться с кем-то мучившей тайной.
      Старик в очередной раз понизил голос, он уже почти шептал:
      – У ОрррХи есть сокровища. Несметные богатства. Их много. Я сам видел, как она менялась с прилетевшими в племя чужаками, а потом то, что выменяла, унесла к себе в хижину. - Тум еще раз оглянулся. - Мне понадобилось недоспать много ночей, чтобы увидеть, куда она прячет их, но я... - в голосе его послышались нотки гордости, - я выследил это место.
      Мысли о сокровищах и о скором возвращении к цивилизации захватили Рипа.
      – Ну и где она их прячет?
      – Где, ха! - Старик довольно откинулся на своем месте. - Она их зарыла... - Неожиданно он часто заморгал, с подозрением уставившись на Винклера. - А тебе зачем? Хочешь забрать все себе? Думаешь, как бы обмануть старого Тума? - Он прищурился, уши его мелко задрожали.
      – Да нет же, ну не хочешь, не говори, я просто так... Хоть что за сокровища?
      – О-о-о, это несметные богатства. Там есть все. Странные вещи, я некоторые из таких видел у своего хозяина - достопочтенного Отто-фон-Вейна, а он был очень богатым человеком. Они сверкают, и таоких много, я отдам часть племени, и они сделают меня своим жрец-вождем.
      – Ладно, ну а я-то в таком случае зачем тебе понадобился?
      Старик снова, опасливо оглянувшись, перешел на шепот:
      – В ночь праздника ты станешь богом.
      – Кем?!
      – Бхххххундом, - терпеливо пояснил Тум, - твой рост, внешность... Когда закончится ритуальная пляска - все племя будет звать Бхххххунда присоединиться к ним, и вот тогда появишься ты, как если бы это он пришел. Я научу, что говорить.
      –Дa ты с ума сошел, никто не поверит...
      – Поверят, поверят. После танцев все станут как безумные, к тому же будет темно. Я сам сначала хотел стать богом, но если выйдешь ты - такой гигант... соглашайся, когда люди увидят, что сам Бхххххунд на нашей стороне, мы сможем победить ОрррХу.
      – А ты разве не боишься гнева истинного бога?
      – Я уже говорил тебе, я был среди звезд. Ну а даже если Бхххххунд и есть, пусть, я стану верным слугой его, не хуже любой жрец-вождя.
      Рип задумался: судьба заговорщиков не всегда была удачна, он взвесил все за и против, с одной стороны, его ждала неизвестность в отношении благосклонности к нему либо отсутствии оной толстой жрец-вождя; а с другой если повезет, он получает возможность добраться до цивилизации и в конце концов прояснить тайну своего внезапного появления здесь, в этом странном виде и... теле. И еще он ни на секунду не переставал думать о Наде. Как она там? Через полгода они должны пожениться, или... сколько времени прошло со времени потери сознания в космосе - в любом случае не больше недели, учитывая и два дня, проведенные в племени. И наконец, не последнее место занимала мысль о сокровищах ОрррХи. В Риле проснулся дух авантюриста, дух искателей приключений. Кто знает...
      По космосу ходили слухи, как в том или ином месте какому-то путешественнику-искателю страшно повезло. Это обычно происходило на всеми забытых мирах типа этого. Везунчики находили в диких племенах несметные богатства, клады, оставленные прошлыми появлениями. Потом эти люди возвращались на родину богачами, жили припеваючи остаток дней, становясь уважаемыми людьми.
      Профессией пилота много не заработаешь, а тут такой шанс. И Рип представил себе горы алмазов, изумрудов, сапфиров, инопланетные драгоценные камни, произведения искусства забытых эпох и короны неизвестных правителей, сваленные перед ним одной огромной сверкающей кучей... За это стоило побороться. Он вернется на родную Альму богатым человеком, и они с Надей сразу же поженятся, после чего заживут долго и счастливо.
      Взбудораженный этими мыслями, он повернулся к молча наблюдающему за ним Туму.
      – Я согласен.
      – Ты принял мудрое решение, - серьезно сказал старик.
      – Что я должен для этого сделать? Перед тем как ответить, Тум смешно почесал за ухом задней лапой.
      – Праздник начнется через пять дней, нам стоит поторопиться. Знаешь, когда я тебя увидел, я сразу понял, что ты послан небом мне.
      Жрец-вождь ОрррХа сидела в своем доме и одновременно храме, поминутно почесываясь и размышляя.
      Предметом умственных упражнений жрец-вождя был чужеземец. Конечно, он высок и силен, думала ОрррХа, и его можно использовать, особенно для тяжелой работы. Однако, вопреки всем преимуществам, имелась одна загвоздка. А что, если он взбунтуется? Или его охватит безумие, как было прошлым летом с Кураком? Обычно тихого самца тогда не смогли усмирить пять сильных охотниц. Нет, лучше не оставлять такого гиганта в племени.
      Можно его обменять на что-нибудь. Она покосилась в угол хижины, где было зарыто ее богатство. Интересно, сколько дадут безволосые за своего соплеменника? Наверняка много больше, нежели за лучшую шкуру. Она мечтательно закрыла глаза. Решено, в вечер праздника она объявит волю бога...
      ОрррХа глянула на видневшуюся в проеме двери статую двуликого. Женщина не раз уже пользовалась властью жрец-вождя и выдавала свою волю за его. Каждый раз это было страшно, но каждый раз сходило с рук. Бхххххунд пока прощал свою жрицу. Потом она возносила хозяину неистовые молитвы, как умела, грациoзно плясала перед его изображением. Тайно ночью, когда все племя спало, подносила ему лучшие вещи из своего тайника и затем, когда она поднимала голову, видела двойную ухмылку - бог радовался, ему нравилось...
      ОрррХа пока удовлетворяла Бхххххунда, и пока это будет продолжаться, ей по-прежнему будет прощаться ее своеволие.
      На празднике она прикажет взять чужеземца под стражу до прибытия безволосых, а потом она подарит Бхххххунду такие дары, которые тот не видывал...
      Пять дней прошли. За это время Рип наблюдал за жизнью дикарей и даже несколько привык к их нехитрому распорядку дня. Было интересно вот так неожиданно перенестись из века межзвездных путешествий в мир камня, ограниченный лишь нечеткой полупонятной границей, именуемой в простонародье землей племени Хаадо.
      С самого утра и Рипа, и его новых соседей будило веселое щебетание птиц. Каждая из пернатых (или здесь они не пернатые, а, скажем, мохнатые) тварей на свой манер и согласно собственным пристрастиям, вкусам, умениям и представлениям о красоте ухала, щебетала, свистела, куковала, напевала - одним словом, на все лады и голоса чуть не всех известных тонов и октав встречала восход солнца.
      А оно, в свою очередь, также, видимо, понимая всю важность именно данного момента и возложенной на него задачи, нарочито медленно, тягуче выползало, показывая из-за видневшейся кромки леса сначала первый веселый луч, как будто девушка, желая завлечь юношу, высовывает ему из-за угла свою полуобнаженную ножку. А теперь покажите мне такого мужчину, если, конечно, он настоящий мужчина, а не сделанный из камня и железа или из принципов и мозгов, что, в сущности, одно и то же, который устоит на месте, вместо того чтобы стремглав кинуться за вожделенный угол, мигом дорисовав в воображении к одной лишь выставленной ноге все остальное.
      В отличие от кокетливой соблазнительницы за ногой или рукой солнца появляется оно само собственной персоной.
      Сначала самая верхушка, затем треть диска, половина - и вот уже круглый слепящий шар во всем своем великолепном блеске подмигивает тебе. Его вездесущие многотысячные лучи-руки, не признавая ни преград деревьев, ни тщательно подобранных пригнанных лиан плетеных стен, проникают внутрь, бесцеремонно забираются под одеяло, пусть это и всего лишь не очень хорошо вычиненная да к тому же дурно пахнущая шкура. Они щекочут в носу, они толкают тебя в бок и, будто и этого мало, всячески исхитряясь, стремятся проникнуть под неплотно прикрытые во сне веки...
      Пытаясь отделаться от них, ты крутишься, ты переворачиваешься на другой бок, ты натягиваешь шкуру, ты плотнее закрываешь глаза, но... тогда какой же это сон. Нет, не сон это вовсе, и ты и сам не заметил, как проснулся...
      А с пробуждением, кроме света, приходят и запахи. Если раньше с полуприкрытыми глазами, с солнечными зайчиками, играющими на лице, ты еще мог вообразить дом, что солнце пробивается сквозь окна и шторы твоей комнаты и через минуту войдет тетя Саша и своим ласковым материнским голосом скажет: "Вставай, соня", то теперь с проклятыми всепроникающими и всепропиты-ващими запахами вообразить подобное, даже при самой буйной и невероятной фантазии, никак не представляется возможным. Воняет шкура-одеяло, еще больше смердит шкура, занавешивающая вход, и прелыми листьями несет от влажной утренней росы подстилки, дымом и чем-то горелым тянет от стен и потолка, да и сам ты далеко не майская роза, но.. Как говорится, свое... не пахнет.
      Вместе с пением птиц в хижину входят и крики детей, гйгиканье юношей из дома для мальчиков (а чего не спится?), кряхтенье стариково переругивание и мирные разговоры собирающихся охотниц, плеск воды, отчитывание заботливыми папашами своих чад - словом, обычные звуки обычной жизни, сжатой и сконцентрированной на малюсеньком пятачке, отвоеванном у огромного леса.