Рип прыгнул и в прыжке носком ботинка ударил в голову коротышки, та с хрустом отклонилась под неестественным углом. Рип подхватил обмякшее тело, рука что-то нащупала на поясе. Гранаты.
      Схватив одну, Винклер, выдернув чеку, кинул ее в дыру в обшивке, из которой до этого вышел карлик, откатившись сам как можно дальше.
      Оттуда вырвался сноп огня и полетели части человеческого тела.
      Это был ад. Кругом огонь, выстрелы, крики боли. Люди валялись в самых невообразимых позах. Рип шел, уже чисто автоматически передвигая ногами, стрелял он также автоматически, не понимая, что с ним.
      Защитников корабля становилось все меньше. То один, то второй из товарищей Винклера падали замертво. Они небольшой группой пытались прорваться к каютам, где остались женщины и дети, но их оттеснили на другой уровень.
      Наконец, объединившись, пираты загнали последних уцелевших пассажиров в один из отсеков и полностью обложили их. Выхода не было.
      Гибли товарищи, погиб капитан, убиты или покалечены, валялись остальные, кончались заряды.
      Тич Черная Борода взял себе этот псевдоним, вычитав в одной из книжек. В книге говорилось, что так прозвали одного старинного пирата, злого и кровожадного. Ему понравилось диковинное имя или прозвище. Во всяком случае, оно звучало намного лучше, чем Вася Прыщ - настоящие имя и фамилия великого капитана.
      С центральной рубки своего корабля Василий наблюдал за панорамой боя, развернувшегося перед ним.
      Надо же, повезло-то как, после стольких дней бесплодных скитаний и пассажирский лайнер. С транспортниками намного сложнее. Их обычно охраняет многочисленный отряд солдат, а здесь - пассажиры и команда, как правило, серьезного сопротивления не оказывали. Вся операция по захвату занимала полчаса, не больше. Так было и в этот раз.
      Маленькие корабли с его ребятами почти полностью облепили корпус лайнера. Офицеры докладывали, что сопротивление уже подавлено, только в одном месте остались защитники, вернее, один человек яростно отстреливался. Один? Интересно...
      Но не загадочный стойкий защитник и даже не награбленная добыча волновали Тича. Великий капитан весь находился во власти грез. Как никто другой, Тич любил этот момент - момент, когда он спускается на захваченный корабль... момент, когда он подходит к заветной каюте... а там... Ради этого стоило становиться пиратом... Женщины, девушки, девочки... Перепуганные глаза умоляюще смотрят на него, на Тича... Они в его власти и сейчас он их господин... Тич сглотнул комок. Эти олухи вечно делают одно и то же - мужики воюют, а дети с бабами по каютам. Полное отсутствие воображения и фантазии.
      Вместо того чтобы под шумок развлечься с какой-нибудь красоткой, тугодумы с пассажирских лайнеров с упорством ослов подставляют свои головы под лучи бластеров. Зачем, ради чего? Обязанность мужчин - защищать слабых... Чушь, бред и ничего более! У них нет никаких шансов - это раз, а два - мужчина создан, чтобы повелевать, чтобы ему служили, а служили, естественно, женщины... Правда, среди последних иногда попадаются довольно воинственные. Два месяца назад, когда они взяли на абордаж "Академика Сахарова", там оказалась одна...
      – Шлюпка готова, мой командор, - прервал раздумья капитана вошедший молодой помощник.
      Ох, молодость-молодость, все им не терпится. Недовольно поморщившись (Тич всегда недовольно морщился, это не давало расслабиться подчиненным), покоритель космоса и женщин направился осматривать свежезавоеванную добычу.
      На захваченном звездолете стояла привычная атмосфера после боевого азарта. Команда пиратов, до этого самоотверженно подставляющая свои головы под выстрелы защитников, теперь с не меньшим рвением рыскала по каютам, вытряхивая все содержимое, чтобы... чтобы отдать в общий котел для последующей дележки; ну а часть, по устоявшейся "традиции", втайне от начальства, прикарманить себе. Обычное дело.
      Тич знал об этом, и его офицеры знали, и команда понимала, что они знают, однако все притворялись, будто между ними все хорошо и нет никаких секретов... Правда, периодически то одного, то другого чересчур зарвавшегося парня приходилось выбрасывать в открытый космос, в назидание остальным. Так сказать, с воспитательной целью.
      Не задерживаясь, едва сойдя с катера, Тич, расталкивая возбужденных парней, прямиком направился в кают-компанию, куда сейчас загнали всех женщин и девушек корабля.
      Лицо капитана исказила довольная ухмылка. Девушки... Он, как командор (таковы правила), имел право первоочередного выбора. А уж он-то выберет и не одну, а может, и не две... В предвкушении события у Тича вспотели руки.
      После дележки пленниц осмотрит врач. Девственницы отдельно - это слишком ценный товар, чтобы разрешать его портить, этим олухам, ну а остальные... Ребята повеселятся сегодня на славу.
      Занятый такими размышлениями, Тич дошел до вожделенной комнаты, открыл дверь и... беззубая улыбка Тича расплылась еще шире. Здесь явно было из чего выбирать.
      – Мой капитан, - оторвал его от созерцания перепуганных женских глаз все тот же надоедливый молодой помощник. Тич как раз собрался ткнуть пальцем в приглянувшуюся молоденькую земляночку с черными как смоль вьющимися волосами и такими же черными глазами - эти черноокие, они...
      – Чего! - Тич недовольно обернулся к ретивому служаке.
      – У нас проблемы, капитан.
      – У вас, но не у меня. - Тич загоготал собственной шутке. Через мгновение не замедлил последовать подхалимский хохот.
      – Требуется ваше присутствие, капитан. - Нахал не смеялся и явно нуждался в хорошей взбучке.
      – Значит, мое присутствие. - Тич решил прибегнуть к своему излюбленному приему, говорил он почти ласково" до слова цедил сквозь зубы. Капитан с удовольствием наблюдал, как начало бледнеть безусое лицо офицера.
      – П-пассажир, - еле выдавил тот из себя, и обескровленные губы сомкнулись.
      Довольный произведенным эффектом, уже обычным недовольным тоном Тич спросил;
      – Чего не так с пассажиром?
      – Один из них заперся в каюте и все еще сопротивляется.
      Да, помощнички. Тич почувствовал, как гнев закипает в славной груди.
      – И из-за этого пустяка ты посмел отвлечь меня... (ох, тяжка капитанская доля).
      – Но-о-о.
      – Но-о-о, - передразнил его капитан, - пальните из гранатомета, пустите сонный газ, будто не знаете! - Тич отвернулся, давая понять, что аудиенция окончена.
      – Но, командор... - продолжал бормотать в спину молодой Махал.
      – Ты еще здесь?
      – Он заперся вблизи двигательного отсека, если последовать вашему совету, мы все взлетим на воздух...
      Тич тяжело вздохнул. Выбор девочек придется отложить на потом - сейчас как раз пришла пора действовать ему - вожаку.
      Время от времени наступали подобные моменты, когда приходилось демонстрировать этим бездельникам, что и он - Черная Борода - не лыком шит. Показывать свой ум, изворотливость, храбрость и право на звание капитана.
      – Ладно, где этот ваш коммандос засел. Веди. - Тич недовольно поморщился, а молодой помощник с белым лицом, на котором ослепительным снегом выделялись губы, подобострастно засеменил впереди.
      Каюта с сопротивляющимся действительно оказалась у двигательного отсека. Еще на подходе Черная Борода узрел многочисленные трупы пиратов: "А парень и в самом деле, оказывается, не промах".
      Тич не очень переживал по поводу потери людей. Скорее наоборот - на меньшее количество придется раздавать добычу. Еще и учитывая, что пару-тройку ребят, это как пить дать, а то и больше, прирежут свои же во время дележа девок... Все равно в любом порту, на любой планете их сектора полно желающих попытать счастья. Особенно под началом великого и могучего Тйча.
      Ну, вот наконец и каюта.
      – Эй, парень! - крикнул капитан, встав в воинственную и, как ему казалось, величественную позу (как-никак, команда смотрит). Позу он подсмотрел в одном журнале. Там был изображен памятник, кому, Тич не запомнил, да и не волновали великого завоевателя подобные тонкости, но его стойку он приберег как раз для подобных случаев.
      Все зачарованно молчали, уставившись на своего лидера.
      – Повоевали и будя, пора вылезать. - Тич очень гордился своей правильной, местами аристократической речью.
      – Ты кто? - спросил грубый голос из-за двери.
      – С тобой, дохляк, разговаривает сам капитан, благородный Тич Черная Борода.
      – Это что? Кличка?
      Капитан возмущенно посмотрел по сторонам, мол, видали наглеца, он приосанился.
      – Это имя и не советую шутить, а то, знаешь, и дошутиться можно.
      – Чего ты хочешь?
      – Вот чудак, - Тич засмеялся, - чтоб вылез ты отту-дова, вот чего. Лапки кверху и на солнышко. Ну, быстро!
      – А если я не выйду?
      – Ну что ж. - Тич не зря слыл мудрым капитаном. Он предусмотрел и такой вариант. - Если ты в течение одной минуты не покажешься, то вот эта куколка, Тич сделал знак рукой, и к нему подвели молодую девушку с широко открытыми от страха глазами, - так вот, она отправится туда, откуда еще ни один не возвращался.
      Девушка закричала, Тич с размаху залепил ей пощечину.
      – Одна минута, герой.
      Тот, кто был за дверью, секунду подумал.
      – Хорошо, не трогайте ее, я сдаюсь.
      Черная Борода разочарованно вздохнул. Эти сентиментальные хлюпики с пассажирских маршрутов все одинаковы. Готовы подставить свой лоб под пули, лишь бы не трогали какую-то совершенно незнакомую юбку.
      Из распахнутой двери в том конце коридора вылетела винтовка, за ней в дымном проеме показалась фигура. Вышла и замерла. Тич аж присвистнул - молодой парень, совсем молодой, лет 25-27, не больше, но... какая фигура. Человек был раздет до пояса, его торс, весь в крови, саже и царапинах, тем не менее яачялся образцом мужской красоты.
      Конечно, сначала капитан планировал отдать этого красавчика на забаву ребятам, пусть отведут душу, уж они мастера на такие штучки, особенно жирный Суини; парень бы так просто не умер, но... За подобный экземпляр на рынке старые девы друг другу глотки перегрызут. Да за него можно выручить никак не меньше десяти тысяч. Тич был здравомыслящим и расчетливым человеком.
      – У тебя сегодня определенно счастливый день, красавчик, - сказал он и, вытянув из-за пояса парализатор, выстрелил в неподвижно стоявшего человека.
      Рип приходил в себя. Сильно ныли после парализующего выстрела затекшие мышцы. Он попробовал согнуть ногу, хлынувшая в конечность кровь отдалась колющей болью, пришлось, сцепив зубы, лежать неподвижно некоторое время. Хотелось кричать, растереть руками болевшее место, но... невозможно было пошевелить и рукой.
      Окончательно придя в себя, Рип сел и осмотрелся. Он находился в небольшом помещении. Голые высокие стены, без зацепок и украшений, лишь под самым потолком небольшая, около восьми дюймов в поперечнике, вентиляционная решетка, гладкая, как и все остальное.
      Дверь с глазком и люком, видимо, для подачи пищи, кроватей не наблюдалось, прямо на полу лежали два матраса, на одном сидел Рип, а на другом спал совсем молодой паренек, лет шестнадцати, в углу - туалет, и все.
      Винклер с невеселой ухмылкой подумал, что все тюрьмы похожи друг на друга. Примерно такая же, или почти такая же, обстановка была и на Веге, за одним исключением: стены веговского заведения были каменные. А в остальном, что на планете, что на корабле, камера - везде камера. Да, дизайнеры явно обошли своим драгоценным вниманием столь важное, и главное - столь распространенное обиталище человека.
      Что-то щелкнуло у двери; люк отворился, в образовавшемся окошке показалась волосатая лапа, держащая поднос, на котором дымилась приятно пахнущая, еще горячая еда. Опустив свою ношу на пол, лапа тут же исчезла. Оконце захлопнулось вновь.
      Рип подполз к подносу. Каша, мясо, сок, салат, бутерброды, кофе - здесь явно жаловали пленников.
      Звук разбудил молодого сокамерника. Юноша пошевелился, мигая заспанными глазами, увидев Рила, он радостно вскрикнул:
      – Вы уже очнулись! Винклер улыбнулся.
      – Присаживайся, попробуем, чем тут потчуют усталых путников.
      Парень пододвинулся поближе, и они вдвоем начали увлеченно уплетать пищу.
      – Как звать тебя? - спросил Рип.
      – Войцек. - шмыгнув носом, ответил подросток.
      –- Ты не знаешь, что случилось с остальными, Войиек?
      Тот пожал плечами:
      – После того как нас захватили, всех .пленных собрали в кают-компании: меня, маму, сестру...
      – А отец?
      – Отец пошел защищать вместе со всеми. - На глазах у парня навернулись слезы.
      – Понятно, прости.
      – Ничего, потом пришел этот, их самый главный, здоровый такой. И показал лалыдем на нескольких девушек, и их увели. Они очень плакали.
      Рил сжал кулаки.
      – Что после?
      – Нас разделили на группы и перевезли на корабль пиратов. Меня заперли в камере вместе с вами. - У парня опять появились слезы. - Маму и сестру я больше не видел.
      Рипу было очень жаль паренька, но он ничего не мог сделать, он только пододвинулся поближе и обнял Войцека за вздрагивающие плечи. Мальчик доверчиво уткнулся ему в грудь и залился слезами.
      – Я отомщу, -о причитал он, - я обязательно вырасту и отомщу! Всем! Всем им! Гады!
      Полет продолжался, кормили хорошо - четыре раза в день, это и понятно, рабы на рынке должны выглядеть как следует.
      Винклер с Войцеком за это время успели сдружиться. Парень видел в Рипе кого-то вроде старшего брата. Целыми днями в камере делать было нечего и поэтому они разговаривали. Юноша рассказывал Рипу про свою не такую уж и долгую жизнь. Он был родом с далекой окраинной планеты, парень мечтал стать космонавтом...
      Рип слушал и узнавал в этом курносом, с россыпью рыжих веснушек на широком лице пареньке себя самого десять лет назад. Почти такие же мысли были и у него в голове. Он тоже мечтал стать космическим капитаном, а стал...
      Что у него, что у Войцека, что-то или кто-то разрушил все мечты. Но почему, до каких пор это может продолжаться! Кто виноват...
      Вот и сейчас их везли, и они знали это, в одно из далеких королевств, чтобы продать на рынке, как какой-то товар, как вещь. Кто мог подумать рабство и рынки рабов среди звезд.
      Человечество, да и не только человечество, выйдя в космос, вынесло, притащило с собой все блага "цивилизации": деньги, алчность, зависть, торговлю людьми. Такого просто не должно было быть, но это было. Рип иногда думал, а что же прогомианцы, как обстояло дело у них, этой мифической исчезнувшей расы. И не потому ли она исчезла, что ее представители были слишком похожи на людей.
      Самый большой и самый богатый невольничий рынок находился на планете под названием Каффа.
      Именно сюда, на этот окраинный мир, стекались банды охотников космоса, нафуженные страшной добычей - живым товаром. И именно сюда со многих планет прилетали покупатели этого товара.
      Империя знала о Каффе. Но планета не подходила под ее юрисдикцию, да и кто в своем уме сунется в эти окраинные или как их еще называли варварские миры.
      Здесь мотыга соседствует с флайером, космические полеты - с повозками на лошадях, дворцы - с землянками, крытыми соломой.
      Одни наживали состояние, другие проматывали его. Процветали притоны, игорный бизнес, проституция. Последняя начиналась с уличных "жриц любви" самых невообразимых размеров, окрасок, количества конечностей и половых органов и заканчивалась роскошными восьми-звездочными публичными домами, то бишь отелями, где предоставлялись эти самые развлечения, но уже за непомерно высокую цену для снобов.
      А наркотики. Как, например, помет малийского Он-ниба, который гнездится высоко в горах, или толченая шкура Умры - страшно ядовитое и быстрое животное, промысел которого сопряжен с невероятным риском для жизни охотника.
      Поговаривали, что даже некоторые высокопоставленные лица Империи не раз и не два заглядывали в эти места, а о простых людях и говорить нечего. У кого заводились деньжата, тот на свой страх и риск отправлялся сюда - понюхать воздух вольной жизни. Многие, перенюхав, не возвращались.
      Каффа. Они прилетели на планету поздно вечером.
      После ночевки на корабле, на следующий день ни свет ни заря всех пленников повели в душ. Затем над каждым поколдовали парикмахер и косметолог, пытаясь придать товару как можно лучший покупательский вид.
      Последним пунктом программы всех погрузили в один автобус, не забыв отделить девственниц от прочей массы.
      Бедные девушки, с завязанными руками, кидали по сторонам затравленные взгляды.
      Руки им связывали специально и еще с начала путешествия, дабы обезумевшие от горя рабыни не могли нанести себе непоправимый вред и тем самым испортить товар.
      Рынок работал с утра до вечера и семь дней в неделю. Он представлял собой огромное крытое здание, внутри которого стояла невообразимая и непонятная для непривычного либо непосвященного, как на всех базарах, а уж тем более на невольничьих, атмосфера.
      Люди и не люди торговались, разговаривали, хохотали, толпились; сновали карманники; чинно выхаживали бородатые купцы в сопровождении телохранителей; мелкими шажками передвигались дамы, некоторые из них, не стремясь быть узнанными, закутывали свое тело с ног до головы в одежды, оставив открытыми лишь глаза.
      И над всем этим гомон, крик, неповторимый шум базара.
      – Эй, любезный, сколько ты хочешь за этого Мардока?
      – Покажи зубы, собака.
      – Всего-навсего тысячу динариев, о щедрейший господин.
      – Да он же никуда не годен...
      – Что-о-о, тысячу динариев за эту дохлятину, не смеши людей, да он и сотни не стоит!
      – Он совсем старый...
      – Для такого важного человека, я отдам этого богатыря за восемьсот.
      – Он слишком молодой...
      – Двести, но боюсь, как бы он не свалился по дороге домой.
      – Это силач...
      – Он, может, не очень на вид, но заверяю вас, этот раб силен как бык и очень любит работать. Семьсот.
      – Да у меня рука толще, чем у него туловище...
      – Триста и это последняя цена, и то за такие деньги я смогу купить двух Нимков, а это, по-моему, намного выгоднее.
      – Ой, какой хорошенький!
      – Пятьсот, себе в убыток, только из уважения к столь великому господину.
      – Пап, ну купи, ну, пожалуйста...
      Наибольшее оживление было у павильона с представительницами прекрасногопола.
      – Сколько просишь за эту уродину?
      – Пять тысяч, господин.
      – Повернись красавица...
      – У нее слишком маленькая грудь...
      – Что! Всего пять грудей...
      – Уж больно мала.
      – Слишком велика.
      – Она неистова...
      – А нет такой же, но черненькой...
      – ...двести восемьдесят две различные позы...
      – А три ноги придают особенный шарм...
      – Эй, кто поставил здесь эту бабушку?!
      Рипа и остальных пленников, раздетых донага, развели по различным отделам рынка. Мальчики в одну сторону - для пожилых дам, господ и как работники по дому; юноши и мужчины - в другую, женщины - в третью, девочки - в четвертую, девственницы - в пятую. Каждый отдел, в свою очередь, делился еще на сектора: гуманоиды и негуманоиды, бесполые - в отдельный вольер для них, и наконец, самое ценное, то, что самое редкое, - девственницы в возрасте, чем старше, тем дороже, особого рода любители выкладывали за подобные диковинки огромные деньги. Они стоили даже больше, чем различные уродцы, хотя и те шли по довольно высокой расценке.
      Рил очутился в вольере с мужчинами. Каждому отдельное место. Они возвышались над толпой, чтобы можно было как следует рассмотреть товар, а если надо, подойти и пощупать. Клиент имеет право знать, за что платит деньги.
      Грязный Гарри проталкивался сквозь толпу. Настроение у капитана было препаршивое. Прошедшие полгода Гарри сильно не везло, они не ограбили ни одного транспортника, да еще и ко всему в последнем рейде нарвались на имперский патруль. Еле удалось унести ноги.
      Команда начинала роптать, корабль то на ремонт, то на горючее съедал все больше средств, оставшихся после смерти брата.
      Верные помощники передавали Гарри, что люди уже подумывают о смене капитана, мол, когда у руля стоял его брат, они и горя не знали, а сейчас того и гляди зубы на полку положат. Глупые неблагодарные свиньи! Разве он виноват в случившемся. И как он опростоволосился с этим Джоном. Не зря, ох не зря он не понравился Гарри еще с первой встречи. Говорил же тогда брату, но тот упертый был... был...
      И вдруг Гарри остановился как вкопанный, так что шедший за ним маленький длинноухий Хунд налетел на человека и с недовольным ворчанием важно направился дальше.
      Гарри не поверил своим глазам! Он моргнул один раз, второй. Явление не исчезало. Тогда Гарри подошел еще ближе - так и есть, ошибки быть не могло. Он на всю жизнь запомнил эти карие наглые глаза, эти черные вьющиеся волосы, этот ровный тонкий нос. Однако как такое могло случиться... хотя в жизни еще и не то бывает.
      Гарри зло усмехнулся. Все верно. Он узнал его, узнал этого гада. Стоявший на постаменте молодой мускулистый парень, вне всякого сомнения, был он несколько лет назад загадочно пропавший Красавчик Джон, убийца его брата. Брата, с которым они были не разлей вода. Довольно редкие для родственников, особенно в пиратской среде, чувства. А улыбался Гарри оттого, что он стоял внизу, а этот Джон - наверху, на постаменте для рабов.
      Гарри присмотрелся, ага, это товар Тича, старый стреляный лис. Пират начал усиленно проталкиваться сквозь толпу.
      Винклер с высоты постамента видел, как к их вольеру движется какой-то длинный худой субъект. Выделил его Рип из общей массы потому, что этот самый субъект то и дело бросал на него, на Рипа, то радостные, то злобные взгляды и, упорно распихивая в разные стороны покупателей, шел в направлении капитана Тича.
      Добравшись до гордо возвышавшейся Черной Бороды, субъект ткнул пальцем в Рипа и что-то горячо зашептал.
      – Тич! - крикнул Гарри, едва смог дойти.
      – Да. - Рослый капитан повернулся в егo сторону.
      – Тич... это твои рабы?
      – Ну. - Тот с насмешкой посмотрел на своего коллегу. - С каких это пор тебя стали интересовать мальчики, Гарри?
      – Мне нужен вот этот молодой здоровяк. - Гарри указал на Красавчика Джона.
      – Он продается, как и все остальные. .- Ты не понял, - Гарри начала раздражать невозмутимость калитана, - я не купить его хочу, отдай его мне. Пират аж затрясся, он, казалось, лопнет со смеху.
      – Ну, ты сказал, а больше тебе ничего? Как насчет ключа от каюты, где деньги... - Объемистое брюшко Тича опять запрыгало в такт хохота. - Ничего не скажешь, отдай.
      – Он убил моего брата! - закричал Гарри. - Мне он нужен!
      Тич посерьезнел.
      – Брата, ну что ж, это веская причина, если бы ты сразу сказал...
      Гарри вздохнул с облегчением.
      – ...двадцать тысяч динариев, и он твой, - продолжил Черная Борода, кровная месть - это святое, не-што я не понимаю.
      – Что-о-о?! В своем ли ты уме, чтобы какой-то вонючий раб стоил двадцать кусков!
      – Не какой-то раб! - притворно обиделся Тич. - Ты посмотри на него, настоящий богатырь, а покладист, как ягненок...
      – Мне же он не для работы нужен! - Гарри выходил из себя. - Я хочу убить, казнить этого ублюдка, так чтобы он мучился долго, как можно долго.
      – А мое какое дело. - Тич зевнул. - Хоть для казни, хоть для работы, а хоть и... - Тич хохотнул, - еще для чего.
      Двадцать тысяч - это, несомненно, чертовски много. На эти деньги можно было купить двух, а то и трех - если не очень симпатичных - девушек.
      – Я даю тебе восемь тысяч динариев, - хмуро заявил Гарри, - и ни дихрэма больше.
      – Восемнадцать тысяч, - парировал Тич, - и то это лишь из уважения к твоему покойному брату. Царствие ему небесное.
      – Хорошо, десять. Думаю, это даже больше, чем ты рассчитывал получить, мошенник.
      Тич воздел руки, как бы призывая небо в свидетели:
      – Да только сегодня мне давали пятнадцать и я отказался, но как для тебя, опять же брат и себе в убыток...
      – Двенадцать, у меня больше нет, и если ты скажешь, что это мало...
      – Сколько стоит этот раб? - раздался сзади спорящих приятный женский голос. Оба пирата, как по команде, свергнулись, и взгляды их уперлись в невысокую стройную фигурку, с ног до головы закутанную в темную: ткань.
      – Он уже продан! - вскричал Гарри.
      – Вот этот господин дает мне за него двенадцать тысяч, о благороднейшая госпожа, - тут же расплылся в улыбке Тич.
      Женщина вытащила из складок своего одеяния небольшой увесистый кошелек.
      – Здесь двадцать пять тысяч динариев, - проворковала она. - Я хочу этого раба.
      Кошелек молча перекочевал из руки женщины в мохнатую лапу Черной Бороды.
      – Если благородный господин Гарри изволит повысить цену, то... - Черная Борода был сама любезность, - ну а коли так, он ваш, госпожа, поздравляю с удачной покупкой.
      Гарри кинулся к женщине.
      – Послушайте, вы, вы сейчас же отдадите его мне, мне нужен этот раб! Пират многозначительно схватился за рукоятку бластера, торчащую из-за пояса.
      Чья-то большая волосатая рука легла на него сверху, Гарри услышал легкое рычание, он обернулся, огромный волосатый курмширц смотрел на пирата своими желтыми, налитыми кровью глазами.
      Последнее, что услышал великий капитан перед тем, как перелететь через головы удивленных покупателей, были слова Черной Бороды:
      – Это же базар. Не расстраивайся. Гарри .
      Рип шел, шел за своей новой хозяйкой, даже лица которой не видел, замыкал шествие курмшири. Присутствие телохранителя говорило о высоком достатке женщины, сделавшей покупку, к тому же далеко не каждый, даже очень состоятельный человеко имел возможность выложить за какого-то раба двадцать пять тысяч...
      –Они протолкались через весь базар и очутились на огромной стоянке. Чего там только не было. Современные и подержанные, почти развалившиеся и сверкающие позолотой флайеры, и небольшие межпланетные катера на атомном ходу (и как они здесь оказались), старинные бензиновые автомобили и даже кареты, запряженные четверкой горбатых животных, непрерывно что-то жующих.
      Его покупательница, конечно же, подошла к большой инкрустированной золотом и драгоценными камнями карете на высоких колесах с шипованной резиной и резными спицами. Когда она, что-то рассматривая, повернула голову, складка одеяния, закрывающая лоб, немного отошла, это случилось буквально на долю секунды, но Винклер успел заметить мелькнувший под тканью темный знак... Девушка тут же поправила одежду, однако Рип узнал его. Клеймо рабыни. У него все похолодело внутри. Неужели и его так же заклеймят на лбу каленым железом, навечно выбив на лице печать владельца.
      Он ошибся, купившая его не была хозяйкой, это всего лишь ее рабыня. Такая же, как и теперь он сам.
      На козлах экипажа сидел кучер в ярко-красной бархатной ливрее; у существа было две ноги, но зато по крайней мере штук восемь рук; проворно соскочив со своего места, оно с низким поклоном открыло маленькую дверь с цветастым гербом, пропуская женщину и ее сопровождающих.
      Рип с интересом осмотрел геральдический знак: на черном поле, разделенном на две части вытянутым изображением лазерной пушки, были изображены с одной стороны череп со скрещенными костями, а с другой - стилизованная игла звездолета, внизу на красной ленте витиеватыми закорючками извивался девиз. Все это вкупе говорило, что его хозяева, помимо богатства, претендовали еще и на древность рода.
      К кому же он попал?
      После получаса езды экипаж остановился. Дверь с неизменным поклоном отворил многорукий кучер. Он помог выйти девушке, Винклер покинул карету следом. Очутившись на солнце, он осмотрелся кругом и... обомлел. Место, куда они приехали, оказалось настоящим дворцом.
      Здание было построено по всем правилам для сооружений такого рода. Два четырехэтажных крыла соединялись друг с другом трехэтажным перешейком, где и находился центральный вход. Антаблемент поддерживали полуобнаженные атланты. В отличие от своих земных собратьев эти имели по три ноги и руки.
      Тут и там над дворцом поднимались различной высоты и сечения башенки. Стены всего сооружения обильно украшала искусная лепка, а крышу и карнизы морды и лица самых невообразимых существ.
      Как и положено дворцу, его окружал парк и, как и положено парку, там было множество порой самых экзотичных и невероятных растений. Как, например, замеченный Рипом Умнхнтнрст с планеты Аребм, точнее, это было не растение, хотя и очень похожее на него, а местный житель планеты, удачно маскирующийся под флору и настолько ленивый, что они почти всю жизнь, за исключением непродолжительного периода спаривания, стояли и ждали, когда добыча сама прилетит или придет к ним.
      Парк, местами идеально ухоженный, иногда удачно имитировал уголок заброшенности, что было, несомненно, труднее для трудяг-садовников, нежели просто подстригать кусты.
      Насколько смог заметить Рип - разные участки комплекса воспроизводили растительный мир и ландшафт различных планет. Вон в дальнем конце переплетение лиан и пышная растительность в несколько ярусов, наверняка лжунгли каких-нибудь тропиков; а совсем рядом большая поляна с чахлой растительностью, почти сплошь засыпанная песком, - пустыня; дальше территория, засаженная пожелтевшей травой с редкими деревьями-гигантами, - что-то вроде саванны.
      Оставалось надеяться, что загадочный обитатель дворца ограничивается лишь растениями, потому как если разводить еще и животных, присущих этим местам...
      Как бы в Подтверждение мыслей Рипа из-за дальнего дерева вышло огромное лохматое существо - четыре лапы толщиной с бедро взрослого человека, пышная черно-рыжая грива, окружающая похожую на кошачью морду, только в несколько раз большую. Хищная пасть с полным набором зубов - для кусания, хватания, разрывания и жевания - лениво зевнула.
      Животное оцениваюше уставилось на Рипа.
      К облегчению последнего, его наконец поведи в дом.
      Внутри дворец поражал своей роскошью еще больше, чем снаружи. Архийский мрамор, старинные картины, гобелены, произведения искусства, инкрустированные двери и стены, расписные потолки, витражи из драгоценных камней, широкие коридоры со снующими или стоящими разношерстными слугами в форменной одежде. Да, хозяин этого великолепия не отказывал себе ни в чем.