Растянувшись длинной цепочкой, отряд шаг за шагом приближался к цели. Теперь степняки поняли, что значит «ходить по неровному месту», с трудом передвигая непривычные к подъему ноги. Лесным людям пришлось еще хуже, они успели порядком измотаться во время длинных переходов по Степи. - А вот Питти бегал, как паук-верблюд, - поддразнил Эль долговязых Оленей. - Даже не потел.
      - Шаман? - переспросил его Таффо. - Так он с детства такой. Тина вот говорит, что у него ноги всю жизнь растут, ему их постоянно стирать нужно. Наверное, так и есть… Я думал, в горах проще будет, чем в Степи, все же не открытое место, а тут все вверх да вверх…
      - Между вот этими горами нужно пройти, - с видом знатока сообщил охотник и почесал брюшко Глуви. - Там холодно будет, а потом опять вниз, в тепло. А дальше уже красивые долины, цветы, кролики бегают. Правда, потом нужно спускаться под землю и плыть по реке, а потом снова подниматься наверх - там так холодно, что даже есть снег… Снег - это замерзшая вода, белая совсем от холода. - Про снег он говорил… - растерялся один из Оленей. - А про подземные реки - ничего…
      - Ты говоришь ему о нашей дороге, - поправила степняка Элоиз. - Но Питти нашел другой проход, он ведь не мог в одиночку пробраться через Подземелье, вверх по реке. Тогда шаман полез в горы и нашел трудный, но безопасный путь, где нет никаких карликов. Теперь мы доберемся без осложнений… может быть. Нужно идти правее, между другими горами, там тоже снежный перевал. А на перевале есть какая-то тропинка вбок, так он вам говорил, Таффо?
      - Ну да, - кивнул тот. - Левее камня, похожего на голову кабана. Только смотреть нужно, когда встанешь прямо напротив.
      - Кабан?.. Не знаю такого насекомого, - вздохнул Эль. - Или это и не насекомое вовсе? У вас в лесах, наверное, все как встарь? Я слышал от Питти про всяких древних зверей.
      - Да уж, зверья хватает, - ухмыльнулся Таффо. - Кабаны, правда, остались только на картинках, этих хищников перевели. Зато олени есть, самые настоящие, но на наших землях их почти не сохранилось. Белки до сих пор опасны, хотя их жилища в дуплах разоряют осы и стрекозы, трудно им… Зайцам только хорошо, потому что жрут все подряд. Окружат стаей - никакому скорпиону не поздоровится. А мясо у них вообще просто изумительное, особенно если в золе запечь. - Побывать бы… А рыба? Рыба у вас в реках водится?
      - Рыбы полным полно, ее детишки ловят. В лесах вообще никто не голодает… Если бы не насекомые, ни за что бы из Леса не ушел.
      Эль нахмурился. Ему не очень-то понравилось, что рыбу ловят дети. Конечно, дети у людей племени Оленей ростом, наверное, со взрослого степняка, но все равно слышать это обидно. По крайней мере, в лесных реках наверняка не живут такие твари, как это чудовище с клешнями. Глуви перебежала охотнику на левое плечо и защекотала ухо: сигнал, что малышка проголодалась. Ну, и аппетит! Эль снял паука двумя руками и внимательно рассмотрел.
      - Да ты скоро с мою голову будешь! Подождала бы расти, пока не доберемся, а? Тяжело тебя нести становится… «А ты корми меня чаще, я вырасту большая и сама понесу тебя!» - Соображаешь! - уважительно покачал головой степняк. - Ну, хорошо, зови остальных… Паучата никак не соглашались есть реже шести раз в день, поэтому время от времени воспитатели отставали от отряда. Впрочем, к ним в компанию постоянно напрашивались еще два-три человека, чаще всего Таффо и Тина.
      Элоиз не переставала удивляться: как же быстро могут люди переходить от ненависти к любви! Для этого как будто нужно только перешагнуть через какой-то барьер… А потом, скорее всего, они так же легко вернутся. Барьер можно перешагнуть, но не сломать.
      - А если ты просто будешь кусать? - тем временем спросила Тина у Урмы, глядя, как та впрыскивает пищеварительный фермент в кусок лежащего перед ней мяса. - Вон у тебя зубки-то какие! Прожуешь как следует и проглотишь. «Не смогу проглотить, пока жидким не станет. И у меня же нет рта, как у тебя! Где же я буду жевать?»
      - Ну, ладно, кушай как умеешь, - вздохнула степнячка. - А вот скажи, зелень ты не пробовала? Или клубни какие-нибудь?
      «Вырасту большая и попробую, - терпеливо отвечала Урма, которой ее способ общения совершенно не мешал поглощать еду. - А сейчас боюсь. Мне нельзя болеть».
      - Хватит приставать к ребенку, - строго сказала Элоиз, которая немного ревновала быстро подружившуюся с Тиной девочку. - Ешьте скорей, и будем догонять остальных, мы все-таки еще не дома.
      «Да, мамочка…» - так и казалось, что Урма скромно потупила глазки, хотя смертоносцы не способны этого сделать.
      Догнать медленно бредущий вверх отряд не составило большого труда: люди едва шли, то и дело останавливаясь. Элоиз вспомнила, что первопроходцам дорога давалась легче. Наверное, потому, что они не знали толком, куда идут, и смотрели вперед с опаской. Думать приходилось не об уставших ногах, а о том, как дожить до привала. Теперь же они просто возвращались домой, в сказочный спокойный край. Даже те, кто ни разу в нем не был.
      На следующее утро наверху показался перевал, белый от снега, но достичь его удалось только к обеду. Отряд остановился на отдых, но в этом месте не нашлось топлива даже для того, чтобы согреться.
      Паучки загрустили и потеряли аппетит, во что прежде было невозможно поверить. Впрочем, это оказалось кстати: мясные припасы заканчивались. Непривыкшие к лишениям Олени выглядели тоскливо.
      - Нам нужно побыстрее переставлять ноги, - хмурился Эль. - Не хотелось бы ночевать на снегу, а ведь еще предстоит разыскивать тропинку.
      - Боюсь, что там нет никакой тропинки, - тихо сказала ему Элоиз. - Вспомни Питти. Наверняка пролез там, где смертоносцы ноги переломают… Не обольщайся, ночевка в снегу - это наверняка еще не самое страшное, что нас ждет впереди.
      - Так нужно людей предупредить? - зачесал голову обеими руками охотник. - Как же так? Нужно было тогда внизу поохотиться, хоть бы голодные не сидели…
      - Мне хочется попасть в Монастырь побыстрее… - вздохнула девушка. - Не могу успокоиться, пока не окажусь там. Почему-то, чем ближе мы оказываемся, тем сильнее меня туда тянет… Никогда прежде у меня такого чувства не было.
      - Со мной то же самое, - обрадовался возможности поделиться Эль. - Прямо так, как ты говоришь. Я даже ночами плохо спать стал.
      - Ну, уж это ты врешь, всю ночь мы с Тиной по очереди тебя толкать ходили. А Глуви отказалась нам помогать, можешь себе представить? Ей нравится твой храп. - Ах, ты моя хорошая! - восхитился охотник и погладил малышку.
      Поход по снегу понравился степнякам еще меньше, чем горы. Зябко перебирая посиневшими ногами, они и правда двигались быстрее, поминутно спрашивая у более высоких жителей леса, не видно ли конца этим мучениям. Те, обутые не в сплетенные из травы сандалии, а в кожаные сапоги, только посмеивались и переадресовывали вопрос самому высокому, Локки. Вытянув шею и осмотревшись, он неизменно отвечал, что Город Пауков отсюда видит, а вот обещанной травы впереди - нет.
      Между тем, становилось все холоднее, разговоры в отряде постепенно прекратились, а когда дорога стала уже не так круто подниматься вверх, этого никто не заметил. Паучата совсем задремали у людей за пазухой, и Элоиз время от времени про себя спрашивала их, все ли в порядке. Они один за другим отзывались тихими, сонными голосами. Неожиданно Таффо, позабывший строгий приказ Эля не повышать голоса, громко вскрикнул. - Да вот же она, посмотрите! Прямо над нами! - тыкал он пальцем в камень странной формы. Степняки ничего толкового сказать не могли, но пятеро лесных людей, посовещавшись, решили, что камень действительно смахивает на голову кабана. Единственное возражение высказал Локки. - Может, это и кабан, да только шаман говорил о тропе, а никакой тропы я не вижу. - Снегом занесло, - с видом знатока сообщил Эль. - Тут по ночам ветры дуют.
      - Да это я понимаю! - отмахнулся Олень. - До камня мы еще как-то доползем, а вот дальше что? Я вижу только каменную стену. - А я ничего не вижу, - нахмурился низкорослый степняк. - Нужно залезть и посмотреть. Оставив остальных путешественников мерзнуть внизу, Эль вместе с Таффо и Локки принялись карабкаться к «кабаньей голове». Глуви покидать пазуху охотника категорически отказалась, обосновав это тем, что с ее помощью можно поддерживать связь, не боясь криками разбудить лавину.
      На первые несколько десятков локтей удалось продвинуться легко, нащупывая под снегом камни, но затем уклон стал почти вертикальным, и продвижение замедлилось. Люди стали скользить, то и дело съезжая на животах вниз, обдирая кожу об острые выступы. Наконец увесистый Локки скатился едва ли не к самой тропе и с трудом поднялся, злобно ругаясь. Он яростно тряс окровавленной рукой, рассыпая по снегу красные брызги. - Это еще что такое?! - возмущался он. - Кто нож уронил?! - Да не кричи же, - схватила его за плечо Элоиз. - Погубишь всех, тише.
      - Так а зачем молчать, если нож уронил? - не унимался лесной человек. - Смотри, как я руку располосовал! Прямо на лезвие налетел…
      «Мамочка, пусть Локки перестанет кричать, - передала сверху Глуви. - Эль говорит, что от голоса что-то может на нас свалиться. А еще ни он, ни Таффо не роняли никаких ножей».
      Когда Элоиз пересказала полученное сообщение Локки, тот не поверил и, кое-как замотав руку краем пончо, угрюмо полез обратно, искать нож. Но лесовику просто не везло: не пройдя и десяти шагов, он опять вскрикнул и с размаху сел в снег, схватившись за ступню.
      - Вот посмотри! Что это? - пожаловался он Элоиз и поднял напоказ маленький железный шлем, украшенный двумя острыми рожками.
      - Шлем карлика из подземелья, - ответила девушка, едва не вскрикнув от удивления. - Что им здесь было нужно?
      - А Питти не мог этой дряни сюда натащить? - спросил Локки, снова, теперь уже со всей осторожностью, продвигаясь вперед. - Вот здесь я порезался… Хм, молот. Весь железный, с рукояткой, грани острые… Тоже от карликов? - Да. - Элоиз подошла к нему и осмотрела находки. «Мамочка, Эль все видел и говорит, что Питти не стал бы здесь этого разбрасывать». «Я тоже так думаю. Передай ему, чтобы был осторожнее». «Ой, мамочка, тут из снега рука торчит!»
      Через некоторое время Эль с Таффо осторожно спустились вниз и рассказали все подробно. Никакого пути от «кабаньей головы» не было, и кто-то над этим усердно потрудился. Трупы нескольких замерзших карликов подсказывали ответ: это именно они обтесали скалу, сделав поверхность и без того почти вертикальной стены совершенно непригодной для подъема.
      - Локтей тридцать вверх, и везде видны следы ударов, а внизу каменная крошка и эти… Выродки подземелья… - размахивал руками Таффо, лишенный возможности выражать эмоции криком. - Если никто сверху веревку не сбросит - ни за что не подняться. Но шаман-то, похоже, прошел именно здесь… - Точно здесь, - дул на озябшие пальцы Эль. - Я почему-то знаю. Глуви хотела подняться, - говорит, что сможет закрепить наверху веревку, но я не разрешил. Маленькая еще, и очень холодно.
      - И веревки у нас такой длинной нет, - одобрила его поступок Элоиз. - Что ж, нечего больше ждать, нужно спешить. Пойдем через подземелье, ничего страшного. Нас много, и все будет хорошо.
      - Да, - первым зашагал дальше через перевал Эль. - Сделаем плоты и проплывем по реке. А пчел минуем ночью. От великанов отобьемся стрелами, а карликов просто переколем. И никакой Бияш нам не страшен…
      Степняки, выразительно переглядываясь, робко пошли вслед за бормочущим охотником. Им вовсе не казалось, что они уже почти дома.
      Даже когда стемнело, никто не попросил остановиться для отдыха. Ночевать в снегу - такое даже лесным людям не приходило в голову. Задувшие по перевалу ветры подняли в воздух мелкий снег, отчего все путники приумолкли. Только Локки, посадивший к себе на плечи сразу двоих степных ребятишек, что-то неразборчиво ворчал. - Трава! - крикнул вдруг далеко впереди оторвавшийся от всех Эль. - Еще немного! - Да неужели! - неутомимый Локки почти побежал вперед. - Я уж думал, это никогда не кончится! Тут же незадачливый Олень поскользнулся на неглубоком влажном снегу и шлепнулся на зад. Дети, которых он исхитрился удержать на плечах, захохотали, и всем стало ясно, что перевал преодолен.
      Люди ожили, заспешили вперед с новыми силами, и даже паучата сонно поинтересовались, что случилось.
      На середине спуска Элоиз потребовала остановиться. После такого перехода нечего было и думать о том, чтобы сразу спускаться в подземелье, а от пчел следовало держаться подальше. Обнаружив заросли кустарника, степняки тут же развели костер, а лесные люди с помощью Элоиз отправились разыскивать кроликов на ужин.
      Маленькие вкусные зверьки, которым удалось выжить по эту сторону гор, расплодились на склонах в огромных количествах, и очень скоро на стоянке запахло жареным. Степнячки с удивлением рассматривали шкурки, мяли их в руках и пробовали наматывать на ноги.
      - Это просто чудо, что никто не замерз, - поделилась с охотником Элоиз, усаживая паучат поближе к огню. - Я шла последней и все ждала, что кто-нибудь упадет.
      - Да ерунда, - махнул рукой степняк и показал на свои сапожки. - Дело привычки. Если бы у Пожирателей была хорошая обувь, как у нас, они бы еще столько же могли пройти.
      Утро застало их спящими. Неугомонные паучата все-таки разбудили рыжую мамочку, а та, заскучав, растолкала Эля. Посовещавшись, они решили никого до обеда не тревожить. Степняк вызвался отправиться на разведку и долго убеждал Глуви выбраться у него из-за пазухи. Малышке пришлось согласиться: оторванная от других паучат, она чувствовала противную слабость.
      Подхватив счастливое копье, каким-то образом забравшееся за реку и возвращенное обратно, охотник бодро побежал вниз. Вот вбок уходит долина, и если по ней пойти, можно попасть на тот путь, которым степной путешественник оказался здесь впервые. Очень скоро ему стали попадаться пчелы. Испытывая к ним острую неприязнь, Эль старался обходить полосатых насекомых подальше, но чем ближе он оказывался от ущелья, тем труднее становилось это сделать. Однако пожиравшие зелень жалоносцы не обращали на человека никакого внимания, и степняк решился попробовать ответить им тем же.
      У входа в ущелье степняк замер с разинутым ртом. Пчелиное гнездо и раньше производило впечатление. Нависшее над пропастью, чудовищное нагромождение башенок, балкончиков, всевозможных переходов и карнизов казалось домом удивительно могучих, разумных существ. Но теперь… Подвергшийся когда-то совместной атаке людей и смертоносца, рой, по мнению шамана Питти, сошел с ума. И если прежде у Эля были какие-то в этом сомнения, то при виде гнезда не осталось ни одного…
      Гнездо превратилось в город. Самый настоящий пчелиный город, который висел над ущельем, перекинувшись с одной стороны на другую. Какими силами удерживалось на скалах это огромное сооружение, Эль понять не мог. Прежде светлая местность теперь погрузилась в вечные сумерки, трава поблекла, а гудение пчел, которое и прежде, казалось, сотрясало горы, теперь, благодаря изменению акустики, заставляло ныть зубы еще в полусотне локтей.
      Пчелы по-прежнему не проявляли к охотнику внимания, и он, покрепче сжав копье, осторожно вошел в ущелье. Вход в подземелье располагался примерно в одном броске копья от места, где он теперь находился. Здесь на земле пчел оказалось совсем немного, зато в воздухе они летали так густо, что столкновения казались неизбежными. И все же по каким-то неведомым правилам насекомым удавалось благополучно разлетаться. Уже через несколько шагов Элю пришлось пригнуться: низко летящие пчелы вполне могли задеть его.
      Очень скоро он почувствовал на себе внимание. Это проявилось в том, что насекомые будто старались держаться от него подальше, взлетали при его приближении, зависали, гудя, над головой и, прежде чем лететь дальше, поднимались выше. Эль понял, что нужно отступать, пока не поздно, и осторожно попятился к выходу, выставив перед собой бесполезное копье. Пчелы восприняли это как должное и вроде бы повели себя спокойней, но в глубине ущелья степняк увидел как бы клубок особенно оживленно вьющихся тварей.
      То и дело поглядывая в ту сторону, степняк отступал со всей возможной скоростью, уговаривая сам себя не сорваться на бег. Агрессивно гудящие насекомые между тем приблизились, все так же держась вместе, и оказались весьма необычными пчелами. Крупнее обычной примерно в два раза, большеголовые, они потрясали размерами жвал. Любое из этих насекомых с легкостью могло бы откусить Элю голову. Охотник попятился еще быстрее и успел выбраться из тени, отбрасываемой гнездом, до того, как пчелы-воины поравнялись с ним.
      В том, что эти насекомые - именно воины, специально посланные роем наказать вторгшегося чужака, у охотника не было никаких сомнений. Понимая, что скрыться от них он все равно не сможет, степняк заставил себя смотреть в другую сторону и замедлить движение. Скоро полосатые убийцы закружились прямо над ним, развевая белые волосы потоками идущего от крыл воздуха. Эль прикрыл глаза и опустился на траву. В полной неподвижности он просидел достаточно много времени, чтобы вспомнить всю свою жизнь.
      Наконец гудение как будто стало потише. Охотник приоткрыл глаза и убедился, что пчелы-воины оставили его в покое. Каким бы сумасшедшим ни был рой, но первым не нападал. Или насекомые не смогли найти неподвижного врага?.. Размышляя над этим, Эль не спеша зашагал обратно, поднимаясь к стоянке. Обычные пчелы, окружавшие его, вели себя как никогда мирно, спокойно поглощая траву. Тем же самым прямо у них под боком занимались бесстрашные кролики.
      Выслушав его рассказ, Элоиз нахмурилась. Коллективный разум пчел оказывал такое мрачное давление на ее чуткое сознание, что приближаться к гнезду ей совершенно не хотелось.
      - Может быть, стукнете меня по макушке да отнесете на руках? - вяло пошутила девушка, глядя на начавших пробуждаться людей. - Как бы этот сумасшедший рой не узнал меня… Интересно, а что мы будем делать, если пчелы обжили подземелье?
      - Веревку будем делать, - пожал плечами охотник. - Тогда придется возвращаться к «кабаньей голове» и посылать наверх паучат. Не здесь же селиться?
      - Так вы говорили, плоты опять нужно рубить?! - пробасил, потягиваясь, проснувшийся Локки. - Таффо! Хватит храпеть, пора за работу!
      - А по-моему, пора поесть, - перевернулся на другой бок Таффо. - Вот запахнет завтраком, тогда и встану.
      Аромат зажаренного к завтраку кролика очень скоро разлился над отрядом, и спустя некоторое время Олени отправились в ближайшую рощицу сооружать обещанные разборные, годные для переноски плоты. Количество деревьев в крохотной роще пришлось для этого уменьшить более чем на половину, но еще до темноты лесные люди гордо доложили об окончании работы. Элоиз, все сильнее нервничавшая, попросила показать ей, как собираются и разбираются плоты, распорядилась сделать несколько шестов про запас - и только тогда решилась.
      - Как и собирались, пойдем ночью, - повторила она свой план степнякам. - Обязательно нужно идти тихо, никому ни слова. Если пчелы нас услышат - конец.
      - Ну, тогда нам жить недолго осталось, - поморщилась Тина. - Локки перебудит всех еще на полдороги.
      - Он обещал вести себя тихо, - вздохнула Элоиз. - Малыши! Вас это тоже касается: ни в коем случае никому ничего не говорите, старайтесь вообще не думать. Пчел тысячи, от них не скрыться.
      «Мы верим, мамочка. Мы все сделаем, как ты говоришь», - на этот раз Урма, кажется, отвечала совершенно серьезно. - Первым пойдет Эль, он покажет вход в подземелье. Мы все должны войти туда в полной тишине. Никакого света, поэтому двигаться будем цепочкой, держась друг за друга. Соберемся около подземной реки и решим, как поступать дальше. И еще: не суйте в воду руки. - Да мы к воде и близко не подойдем, - выразил Дорни общее мнение.
      Дождавшись темноты, люди выстроились цепочкой и последовали за Элем. В ущелье все так же рокотало мерное гудение, но пчел на пути не оказалось. Шагая на цыпочках, все благополучно добрались до того места, где, как твердо помнил охотник, располагалась пещера, ведущая к первому подземному залу. Однако стена выглядела равномерно серой.
      Эль, осторожно выпустив руку Тины, приблизился к скале и медленно пошел вдоль нее, ощупывая пальцами поверхность.
      Очень скоро он понял, в чем дело: пещера оказалась замурованной. Пчелы, трудолюбивые строители, плотно заложили отверстие камнями, скрепив их своей клейкой слюной. Попробовав расшатать хоть один камешек, охотник никакого успеха не добился. Между тем, люди столпились рядом, к степняку подошла Элоиз. - Что там? - прижав губы к его уху, выдохнула девушка. - Потрогай, - так же ответил Эль. - Эти твари построили стену.
      Девушка ощупала камни, потом отошла в сторону, чтобы вскоре вернуться с лесными людьми. Степняки, приняв от тех части плотов, медленно потянулись прочь из ущелья. Элоиз передала охотнику всех паучат и снова прижалась губами: - Уходи, мы попробуем разобрать завал. Ты ничем не сможешь помочь, унеси малышей. - А ты? Пойдем со мной, Олени сами справятся, - попробовал возражать охотник. - Я почувствую, если рой начнет просыпаться. Тогда у нас будут шансы убежать. Неслышно вздохнув, степняк подчинился приказу и ушел вслед за Пожирателями Гусениц. Локки, покосившись в сторону Элоиз, обмотал топор пончо и осторожно ударил по камням. Звук получился глухой. Девушка кивнула, и пять топоров начали крушить стену. Увы, работа продвигалась медленно: пчелиный клей оказался таким крепким, что камни приходилось не выбивать, а раскалывать. Время тянулось, работники тяжело дышали, и тем не менее, когда Элоиз схватила их за руки, удалось проделать лишь узенькое отверстие. Пролезть туда сумел бы разве только Анза, самый крохотный член отряда. - Уходим, скорее! Рой послал пчелам команду просыпаться! - Ладно, завтра доделаем, - вздохнул Таффо и первым заспешил к выходу из ущелья.