Сам образ жизни в корпоративном обществе диктует, чтобы она жила только мыслями и интересами мужа, и при этом подавляла личные стремления или искания. На любое проявление заинтересованности в других людях или удовольствие от общения с ними налагается запрет. И при этом женщина не должна бояться оставаться одной или чувствовать себя одинокой, когда мужа нет дома.
      Лихорадочное переселение в пригород вдобавок ко всем несчастьям женщины отрезало ее от общественных и культурных центров. Пригород похож на больничный изолятор, ограничивающий любой, кроме самого поверхностного, контакт с людьми и лишающий пациентов активности города. Убегая от черных и бедных, мы создали пригородный социальный голод. Расстояние, разделяющее нас с обществом и культурой, стало фактически предметом нашей гордости. Чтобы избежать возможности ограбления, мы выбрали себе уединение, которое, вероятно. больше вредит нашему рассудку, чем любой грабитель.
      От этих лишений страдает не одна жена служащего корпорации. Они навязываются детям, которые живут слишком далеко от маршрутов общественного транспорта, чтобы добраться до библиотеки или музея, не говоря уже о кинотеатре или спортивной площадке. Эта нехватка подвижности душит любое чувство независимости. Тяжкое бремя водителя ложится на плечи жены, которая потом удивляется, почему ее дети такие несамостоятельные. Разлученные с "живыми" людьми, подлинным искусством и общественными мероприятиями, мать и дети обращаются к телевизору, постепенно устраняясь из практической реальной жизни и отдавая предпочтение этому его заменителю, посреднику. Какой же дерзкой кажется фраза диктора телевидения (как того требует закон): "Это репортаж с места событий в Нью-Йорке".
      В своем обширном исследовании "Стремление к одиночеству" психолог Филип И. Слейтер пишет:
      "Характерная для роли хозяйки дома нищета эмоциональной и интеллектуальной жизни в основном выражается в почти одинаковой у всех жалобе: "Я перехожу на детский лепет, когда вокруг нет никого, кроме детей". ...Идея заключить каждую женщину в отдельности в небольшое, замкнутое и архитектурно изолированное жилище - это современное изобретение, зависящее от передовой технологии. В мусульманских цивилизациях, например, жена может быть узницей, но по крайней мере она не находится в одиночном заключении. В нашем обществе домохозяйка может свободно передвигаться, но, поскольку ей некуда идти, да в любом случае она ни в какой организации не состоит и не числится; ее тюрьме стены не нужны".
      По поводу массового переезда жителей из городов Слейтер замечает следующее:
      "Но бегство в пригород в любом случае оборачивается поражением, так как цели его подрывает массовость отъезда. Житель пригорода ищет покоя, уединения, природы, общества и здоровой среды для воспитания ребенка, которая будет и в культурном плане наиболее благоприятной. Но он не находит ни красоты и надежности сельской местности, не ощущает ни стимулирующего воздействия города, ни стабильности и чувства принадлежности к местному обществу небольшого городка, и дети его несут культурные потери, сравнимые с теми лишениями, которые выпадают на долю ребенка из трущоб, сидящего перед экраном телевизора. Так как они живут в строго ограниченном и разделенном по возрастному и классовому принципу обществе, то не приходится удивляться, что семьи из пригородов внесли столь малый вклад в национальную сокровищницу талантов соответственно количественному составу, богатству и другим социальным преимуществам".
      Более того, как указывает Слейтер, именно жена в конечном счете остается в ловушке пригорода, ибо работа вырывает мужчину из этого капкана на большую часть недели, когда он сидит в своей городской конторе, на заводе или встречается в дороге с реальными людьми и сложными проблемами.
      "Рассмотрим пригородный образ жизни: муж уезжает в город и принимает участие в текущих событиях 20 века, в то время как перед женой стоит безнадежная задача попытаться реализовать довольно жалкую буколическую фантазию, обращенную в век девятнадцатый. Мужчины на работе восприимчивы к переменам: даже приветствуют и вызывают их - какими бы опасными и разрушительными они ни казались... Такие мужчины стремятся превратить своих жен в островок стабильности среди моря перемен. Жена становится своего рода реликвией, подобной горстке земли, которую иммигрант привозит со своей прежней родины и кладет под кровать".
      Вильям В. Шэннон называет домашних хозяек из пригорода "новым классом прислуги", подчеркивая, что с появлением в семье второй машины "они проводят каждый день от двух до трех часов за рулем в качестве шоферов-добровольцев, так как иначе их детей никто не доставит на уроки музыка, к зубному врачу или к друзьям". И это лишь одна из сторон той роли прислуги, которая отводится жене. Физическая работа и управление все разрастающимся, подтверждающим социальный статус хозяйством полностью ложится на ее плечи, и она уже не может найти недорогую прислугу, как в прошлом году. Свое время жена тратит скорее на вещи, чем на людей.
      В социологическом исследовании молодых студенческих пар Элис Росси приводит такие данные: 65% женщин сообщило, что они разговаривают со своими мужьями менее двух часов в день. Росси обнаружила, что женщины, занимающемся исключительно домашним хозяйством, проводят в среднем менее двух часов в день в непосредственном контакте с детьми. Таким образом. женщины отдают домашней работе в четыре раза больше времени, чем общению с мужьями и детьми. Росси делает вывод, что именно хозяйственные заботы удерживают женщину дома в большей степени, чем уход за детьми. Женщин, живущих в пригороде, ввели в огромное заблуждение: хотя они и соглашаются на уединение, так как считают, что жизнь в сельской местности усиливает общение с мужем и детьми, но очень скоро обнаруживают, что большая часть дня и их энергии уходит на черную, нудную и нетворческую работу, мало чем отличающуюся от обязанностей служанок в прошлом.
      Даже новейшие достижения технократического общества срабатывают против женщин. Ожидалось, например, что современная техника настолько упростит домашнюю работу, что это освободит женщину от непосильного труда, который был уделом ее бабушки. Исследования показали совершенно обратное: чем больше в доме автоматических приборов, тем больше - а не меньше - часов уходит на домашнее хозяйство, ибо несмотря на то, что расход физической энергии на один вид работы может сократиться, им настолько вбили в голову нормы чистоплотности, что обеспечили тем самым их хроническую и безвыходную занятость. Экономист по вопросам ведения домашнего хозяйства жаловалась мне, что наталкивалась на странное сопротивление со стороны женщин, которым она порекомендовала не менять постельное белье чаще одного раза в неделю. Одна женщина стелила чистое белье ежедневно, большинство женщин меняли его два раза в неделю. Некоторые искренне спрашивали, чем им занять сэкономленное время.
      Не будет преувеличением сказать, что такой интенсивной работой они пытаются заполнить пустоту, образовавшуюся из-за отсутствия осмысленной деятельности и лишений, вызванных уединением и отстранением от непосредственного живого общения с людьми. Одиночество же - а также оцепенение - и есть неизбежный результат вынужденной замены межличностных и творческих стремлений, для которых был предназначен разум, шаблонными и надуманными делами. Одиночество можно толковать как боязнь, возникающую из-за утраты или частичной потери своего "Я", потери того, что раньше вызывало гордость и дарило надежду. Может ли эти чувства вызвать каждодневная смена постельного белья?
      Как раз из-за этой "иерархии" лишений жена служащего корпорации и кажется такой жалкой и ненаходчивой. Ей одиноко, она боится оставаться одна и теряется, когда муж в отъезде. Остаться одному для находчивого и энергичного человека - значит получить в дар свободу. Он освобождается от обременительной постоянной совместимости. Оставшись один, человек вовсе не обязательно становится одиноким; скорее он обретает свободу действий для того, чтобы выполнить намеченные планы, прочитать непрочитанные книги, растопить холодок в отношениях с друзьями. Но, как заметил экзистенциалист Сартр, подразумевая, возможно, ненаходчивых людей, свобода - это проклятие.
      Один из способов рассеять одиночество - это напиваться у "кухонной раковины". По данным Национального совета по алкоголизму, в Соединенных Штатах Америки насчитывается, вероятно, пять миллионов алкоголиков, в соотношении двое мужчин на каждую женщину. Десять лет назад соотношение было 5 к 1 / "Нью-Йорк таймс", 29 апреля 1973/ .
      Пьется в пригороде несколько легче, чем где бы то ни было, но сельской домохозяйке приходится решать определенные вопросы, например, как регулярно брать машину на общей стоянке и не быть при этом причиной дорожных происшествий. Одна женщина из Коннектикута сообщила: "Я всегда беру машину в первой половине дня, потому что знаю, позже мне будет трудно управлять ею".
      Деньги помогают замаскировать проблему. "В таком округе, как наш, легче все скрывать. - сказала Мэри Фитцсиммонз, директор наркологического центра в Вестпорте (штат Коннектикут), районе больших доходов. - Есть деньги на спиртное, на психиатра, на экономку, и все это может мешать осознать реальность алкоголизма".
      В то время как большинство жен служащих корпораций в нашей стране продолжают вести традиционный образ жизни, растет и число тех, кто не только слышит об освобождении от него женщин, но и сам выступает за это или чутко реагирует на ощущение утраты своего "Я". Об одной из таких женщин - о так называемой "выбывшей из данного круга жене" - была помещена статья в журнале "Лайф" (17 марта 1972). Речь шла о 35-летней женщине, окончившей колледж, матери троих детей, жене представителя деловых кругов "средней руки". Несмотря на отсутствие враждебных чувств к мужу или несходства характеров с ним, не испытав частых разлук и денежных затруднений, Вэнда Адамс сочла, что такая жизнь все больше "разочаровывает и душит" ее, и пожелала расторгнуть свой брак, в котором состояла четырнадцать лет. Злодеев здесь не было. Все дело, по-видимому, заключалось в потребности в развитии ее личности. Этого она и добивается сейчас, вернувшись к учебе и работе.
      Уйдя от мужа, Вэнда Адамс почувствовала себя "такой счастливой, как никогда. Несмотря на одиночество, все перипетии борьбы за выживание и возникающее иногда чувство, что не так уж хочется быть независимой, я сама себе нравлюсь больше и люди мне нравятся больше". Сохраняя с мужем дружеские отношения, она не просит у него и не получает алиментов. Живет она с дочерью, старшей из всех детей, и входит в сообщество других женщин; два ее мальчика остались у отца.
      Хотя Вэнда Адамс и не отрицает, что теперь ее жизнь полна неприятностей, она находит утешение в том, что это ее неприятности. Свою жизнь с мужем она вспоминает как неблагодарное и серое существование. Семья поглощала ее полностью, и жизнь за эти пределы почти не выходила. "Нашими друзьями всегда были друзья Дона по работе или наши друзья из колледжа".
      Ее муж оказался в роли "матери и отца" по отношению к мальчикам и добился значительного успеха. Вверху над фотографиями, запечатлевшими его за домашней работой, можно прочитать такое высказывание "Нежданные радости для отца-одиночки". Ему, однако, нравилось быть женатым, и он думает, не жениться ли снова.
      Разойдясь с женой, Адамс обнаружил, что забота о детях (впервые) дает ему такое ощущение близости, которого он раньше не испытывал. Родительская забота, в конце концов, чужда большинству отцов. Многие из тех, кто позволяет себе выполнять эту роль, пожинают прекрасные плоды.
      Как же нам расценить эту историю? Как новые ощущения? Как исключение, которое опять-таки подтверждает правило? История Адамсов является останется нетипичным примером того, как в целом будут себя вести жены служащих корпораций. Наверное, достоит сожаления тот факт, что не каждая женщина занялась поисками своего "Я".
      Но данная история наряду с такими фильмами последних лет, как "Женщина под влиянием", "Дневник сумасшедшей домохозяйки" и "Счастливый конец", приметы времени. Они показывают неудовлетворенность женщин привычными ролями в браке и их альтернативу, воздерживаясь в то же время от гневных тирад против тирании мужей. В наш век жены не ругают мужей-негодяев. Напротив, все большее признание получает тот факт, что оба партнера по браку могут попасть в силки закрепленных традицией моделей поведения, которые ни один из них не может приветствовать, хотя бунт скорее начнет жена (понятно, что более страдающий сильнее ощущает гнет). Вэнда Адамс, должно быть, обладала оптимизмом, вызывающим восхищение, ибо она решилась нарушить сложившийся образ жизни (14 лет супружеской жизни и трое детей), с которым смиряются и который молча терпят большинство жен.
      Воспитанные и образованные в духе представлений о том, какова их "нормальная" роль, в течение многих лет выполняющие обязанности жен и матерей, женщины за годы привычной жизни приобретают чувство надежности и удовлетворения, и поэтому поиски независимости становятся для них непростой задачей. Можно привести немало документальных подтверждений того, как многие при этом терпят полный крах.
      Если в одних исследованиях утверждается, что разведенные женщины счастливее замужних, то в других сообщаются данные о том, что показатели беспокойства и депрессии у разведенных женщин весьма высоки. Внушенная им с рождения мысль о необходимости замужества заставляет многих женщин кинуться на поиски нового мужа. Поскольку женщин активно учат избегать независимости, им очень трудно реализовать стремление к самостоятельности естественному праву, данному от рождения уважающим себя людям. Когда женщины находят господина "Тот-кто-надо", они надеются, что он (в отличие от прежнего, плохого мужа) дарует им настоящее общение, и отчуждение не будет нормой жизни на этот раз.
      Довольно интересным оказался и тот факт, что, хотя неприятие независимости недопустимо для мужчин с точки зрения норм культуры, в исследованиях приводятся данные о том, что женатые мужчины счастливее разведенных; это, возможно, говорит о том, что брак, обычно считающийся целью каждой женщины, в действительности является институтом, подходящим для мужчин и любимым ими.
      Одиночество, наступающее с женитьбой, является особенно тяжелым, так как была надежда на обратное. С начала периода романтических отношений люди надеются, что брак станет крепостью, которая защитит от разочарований мира и страха сомнений в самом себе. Одиночество в браке особенно мучительно, так как человек чувствует, что его предали или бросили, а он возлагал такие большие надежды на супружество. То обстоятельство, что эти надежды были необоснованны и обречены на провал, что никому из живущих не найти в другом человеке всю ту страсть, поощрение своего духовного развития, теплоту и надежность, которые делают жизнь увлекательной, не смягчает потрясения от крушения таких надежд.
      Наш коллега, Томас Жаж, предостерегает тех, кто хотел бы жить жизнью других людей: "Человек не может сделать другого счастливым, но может сделать его несчастным. Именно поэтому в мире больше несчастья, чем счастья". Быть одиноким, когда ты холостяк, - вполне приемлемая идея; быть одиноким, когда ты фактически ешь, спишь и живешь под одной крышей с другим, - это уже настораживает. Тогда можно понять значение внешне противоречивого утверждения Чехова: "Если вы боитесь одиночества, не женитесь".
      1 Бог из машины (лат.)