Саберхаген Фред
      Лик Аполлона
      Перевод. И. Непочатова
      В великой битве с Аидом, властелином Мрака, гибнет бог Солнца Аполлон. Но его сущность, душа, заключенная в Лике, волшебном талисмане, бессмертна. При невероятных обстоятельствах Лик Аполлона оказывается в руках деревенского паренька Джереми Редторна. Отныне его судьба - это судьба бога, его призвание - сражаться со злом в этом несовершенном мире и нести за него ответственность.
      Я знаю больше Аполлона, Когда лежит он, сном объят, Я вижу: звезды небосклона Кровавым пламенем горят. "Песнь Тома О'Бедлема", автор неизвестен
      Пролог
      Спрятавшимся в Пещеру людям казалось, что сотрясаются кости самой земли.
      Смертельная схватка все продолжалась, наполняя темноту подземелья раскатистым грохотом и прорезая мрак языками страшного пламени. Сражались два бога. И за каждым из них стояли собственная мощь и безграничная вера людей-сторонников. Слепая ярость бушевала повсюду, и эту ярость разделяли оба немногочисленных клана смертных.
      Когда иссякло волшебство, боги схватились врукопашную. От грома этой битвы и рева двух голосов, заходящихся от боли и гнева, люди глохли и валились на землю. Их было немного, чуть больше двух десятков, кто по невезению оказался заперт в Пещере Прорицаний. Разрывы молний, сорвавшихся с божественных дланей, слепили глаза, которые уже успели привыкнуть к темноте подземелья. Легкие забила пыль раздробленных камней и гарь раскалившейся земли.
      Схватка богов ещё не достигла апогея, когда воинственно настроенные поначалу люди, позабыв о раздоре, стали думать лишь о спасении. Они поняли, что исход битвы никак от них не зависит, и те, кто ещё сохранял способность двигаться, делали все, чтобы только не попасть под ноги борющимся гигантам.
      Каждое мгновение казалось, что предел наступил, что страшнее быть уже не может. Но следующая секунда убивала эту надежду, и бой разгорался с новой силой и новой яростью. Каменные стены трещали и качались, превращая пещеру в ад.
      Среди немногих оставшихся в живых была невысокая гибкая девушка с волосами цвета пепла. Она скорчилась за кучей камней, сваленных в углу Пещеры. Разорванная одежда была запятнана кровью, сочащейся из множества мелких порезов и царапин.
      Пока длился бой, никто не мог бы предугадать его исход. То один из богов, то другой повергали соперника наземь, чтобы через мгновение самому упасть под натиском врага.
      И когда уже испуганным наблюдателям стало казаться, что битва будет продолжаться вечно, пока не разрушит весь мир до основания, сражение прервалось на одно краткое мгновение, так что окружающие смогли перевести дух и снова обрести способность видеть и слышать. Некоторые люди быстро оправились и принялись было выкрикивать что-то вроде заклинаний, которые тут же потонули в новой волне ярости и боли. Губы девушки дрогнули и зашевелились, произнося слова, которые уже никто не слышал:
      - Аполлон, Аполлон, Аполлон победит. В противоположном конце Пещеры, в другом более-менее безопасном уголке, кто-то кричал:
      - Аид, Аид, повелитель Тьмы!
      В следующую минуту битва достигла-таки кульминации. Земля содрогнулась, и могучая каменная стена Пещеры дала трещину. Темноту прорезал солнечный луч.
      Когда затих грохот падающих камней, наступила относительная тишина, прерываемая только отдаленным рокотом, слабеющим гулом и плеском - это входили в прежние русла подземные потоки в венах истерзанной земли. То тут, то там раздавались слабые стоны людей, чудом уцелевших после страшной катастрофы.
      Военачальник, который их привел, смог насчитать только шестерых. Чудовищный враг их пропал, видимо, ему пришли на помощь остатки его армии. Так что поле боя осталось в полном распоряжении верующих в Аполлона, бога Света.
      Но то, что вражеские рати отступили, ничего уже не значило.
      Семерых людей оглушило понимание: их бог погиб.
      Они начали выползать, вылезать и откапываться из укрытий - раненые, окровавленные, полуослепшие бедняги собирались в центральном зале Пещеры, где произошло финальное столкновение богов, в семь голосов изливая свое горе. Один или двое даже искренне сомневались, встанет ли когда-нибудь снова солнце.
      Увидев луч, пробивающийся из развороченной стены Пещеры, несчастные немного пришли в себя. Великое светило все-таки не угасло вместе с Аполлоном. Это придало людям сил.
      Свет был довольно слабым, но его хватило, чтобы они убедились в том, о чем подозревали - Аид Безжалостный, самый ненавидимый из всех богов, сумел спастись.
      Женщина в окровавленной изорванной одежде встряхнула опаленными черными кудрями и, указав на пол пещеры, крикнула:
      - Проклятый Аид тоже ранен!
      - Он ушел туда, где сможет быстро восстановить силы... глубоко, очень глубоко внизу.
      Военачальник посмотрел в сторону провала в стене Пещеры, за которым начинался непроглядный мрак, поглощавший даже слабый лучик света. В воздухе до сих пор висели плотные клубы пыли.
      - Может, он сгорит и сдохнет у себя в аду! - выкрикнул другой мужчина.
      - Нет, он вернется, чтобы уничтожить нас, - глухим и безнадежным голосом промолвила ещё одна женщина. - Наш бог умер.
      На самом деле полуоглохшие люди почти кричали друг другу, сами этого не осознавая.
      - Нельзя отчаиваться, - сказал военачальник, который привел сюда сотню бойцов, а остался с семерыми ранеными. - Еще не все потеряно. Аполлон умер - да здравствует Аполлон!
      Он огляделся по сторонам и закашлялся от пыли.
      - Нужно все осмотреть. Дайте огня. Я хочу кое-что поискать.
      Все мгновенно умолкли. Потом один из них направился в угол, где слабо тлела какая-то деревяшка, бывшая ранее частью оружия или щита. В него угодил огненный вихрь, выпущенный одним из сражающихся богов. Бережно и терпеливо мужчина раздул искры в язычок пламени. Вскоре дерево запылало, и света стало достаточно, чтобы разглядеть окружающие предметы там, куда не доставал слабый солнечный луч.
      При ярком огне факела люди наконец смогли разглядеть друг друга. Лишь трое до сих пор сжимали в руках оружие. Все были в пыли и крови. Никто из них ещё не достиг тридцати лет, но глаза их были глазами стариков, которым теперь остается одно - умереть.
      Повсюду лежали скорченные или распростертые тела, друзей и врагов вперемешку. Но это могло подождать. Все могло подождать.
      Свет, как всегда, приободрил людей. Сперва они бросились удостовериться в случившейся трагедии, что их бог повергнут. Они рассмотрели все, что от него осталось, - не так уж и много.
      Аполлон погиб, но...
      Военачальник опустился на колени и запустил пальцы в осколки камней.
      - Вы знаете, что необходимо искать. Помогите. Через несколько минут общих стараний подал голос один из мужчин:
      - Тут кое-что есть. Следы Аида.
      Живое пламя факела подтвердило его догадку. На полу Пещеры Прорицаний остался след, словно кого-то или что-то тяжелое тащили по земле, в сторону темного провала.
      - Ему помогали. Он был так сильно ранен, что смертным пришлось тащить его.
      - И ранен серьезно! Разве это не кровь?
      Все уставились на темные полосы, которые остались на камнях. Кровь, но чья? Никто не мог поручиться, что она вытекла из божественных жил.
      - Но он жив. Аид жив, а... а... Голос говорящего задрожал и прервался, перейдя в сдавленные рыдания.
      - Может, враг умрет внизу от ран, - с отчаянной надеждой предположил его соратник.
      - Нет. Там, в подземной бездне, к нему вернутся силы.
      Все отступили на шаг, словно вообразив, как владыка Мрака возникает из глубины провала и одним движением выхватывает их души.
      - Безжалостный наверняка жив, - простонал следующий голос. - А Аполлон мертв!
      - Довольно! - хрипло крикнул военачальник. - Да здравствует Аполлон!
      Он встал, поскольку нашел то, ради чего копался в пыли и гравии, небольшой плоский предмет. Судорожно вздохнув, он отодрал полосу ткани от туники и обмотал правую руку. Только после этого воин решился притронуться к своей находке. Он поднес её ближе к факелу, чтобы все смогли рассмотреть. Предмет был величиной с его ладонь - хрупкая и истертая сероватая маска, по внутренней стороне которой играли изменчивые тени, словно там непрестанно что-то двигалось.
      - Лик! - воскликнули все.
      - Мы должны сохранить его.
      Хриплый шепот множества голосов вторил:
      - До тех пор, пока наш бог не возродится.
      - Сохранить, сберечь и передать... кто знает, кому посчастливится?
      Люди недоуменно переглянулись.
      Наконец их предводитель нарушил молчание.
      - На ум приходят только двое. Естественно, среди нас их нет.
      Все дружно закивали. Ни один из семерых не считал себя достойным даже прикоснуться к Лику Аполлона.
      - Но как нам переправить это в безопасное место? - спросила девушка с пепельными волосами. - Вряд ли нам удастся покинуть Пещеру живыми.
      Все в их небольшой группе понимали, что почитатели Аида будут поджидать их у входа в Пещеру, но битва богов расшатала каменные стены, отчего появилось множество новых выходов и щелей.
      Тяжесть решения согнула плечи военачальника. Он поразмыслил и твердо заявил:
      - Нужно попытаться. Но мы должны разделиться и разойтись в семь разных сторон. Жребий определит, кто из нас понесет... это.
      Через несколько минут, когда жребий был брошен, шесть пар глаз поглядели на девушку с пепельными волосами.
      Прошли дни, Злые вести разносятся быстро, все узнали, что бог Аполлон, прозванный также владыкой Света, Сияющим, Тружеником, Фебом, Сребролуким и ещё длинной чередой разнообразных имен, - мертв. О судьбе противника солнечного бога, мрачного Аида, мнения расходились. Одни говорили, что двое могучих врагов друг друга уничтожили. Другие утверждали, что Темному владыке пришел на подмогу чудовищный Цербер, так что теперь Аид восседает в своем подземном царстве и празднует победу. Третьи считали, что повелитель мертвых, окончательно уничтожив Аполлона, сам был опасно ранен и потому скрылся у корней земли, пытаясь восстановить силы.
      А все остальные - и близко не бывавшие у Горы и не видавшие битву в Пещере Прорицаний - плевать хотели на всех богов, вместе взятых; поскольку твердо знали, что если они и были, то давным-давно перевелись или умерли. И то сомнения берут, что все это не выдумки.
      Истина же оказалась удивительней, чем все слухи и сказки, которые ходили среди народа.
      Глава 1
      Спустя несколько недель, на закате небольшая деревенька, лежащая в сотне миль от Пещеры Прорицаний, готовилась к отдыху после трудового дня. В крайнем домишке за ужином собрались трое: седовласые мужчина и женщина и рыжий мальчишка, которому только что исполнилось пятнадцать лет. На столе неярко коптил светильник с рыбьим жиром, бросая блики на привычную вечернюю трапезу - овсяную кашу, изюм и свежезажаренную рыбу.
      Следует признать, что это был довольно грустный день рождения. Тетя Линн спела Джереми песню и налила второй стакан вина.
      Этим вечером дядя Гумберт, тряся седой бородой, все доливал и доливал в свою кружку из глиняного кувшина, а потом принялся рассказывать разные истории. Прежде дядя болтливостью не отличался. Но по случаю дня рождения племянника расслабился. К тому же лето было уже на исходе, и урожай обещал быть отличным. Одно это привело дядю Гумберта в прекрасное расположение духа.
      Нечасто на памяти Джереми дядя Гумберт надирался так, как сегодня, хотя единственный признаком опьянения у него служило хихиканье и икание, после чего дядя извергал кучу рассказов и баек о легендарных богах, постепенно зацикливаясь на пересказе их многочисленных битв.
      Джереми давно не ждал благодарностей за свой тяжкий труд. Но вынужден был признать, что старики вкалывают не меньше его. Ничего не поделаешь, ведь земля их кормит.
      Обычно юноше наливали всего одну кружку вина после ужина - одно из проявлений скупости тетки, помимо всего прочего. Но сегодня Джереми осмелился налить вторую, и тетя хоть неодобрительно глянула на парня, но промолчала.
      Не то чтобы ему строго воспрещалось пить вино. Джереми прежде и не тянуло на выпивку - не нравилось ощущение, которое наступало после принятия на грудь определенного количества красной жидкости.
      Тетя Линн, поздравляя племянника с пятнадцатилетием, спросила:
      - Наверное, ты скоро женишься?
      Вот уж удивила! Неужели старуха не замечала, что он практически ни с кем не общается в этом селении? Местные очень настороженно относились к чужакам.
      - На ком тут жениться?
      Тетя задумалась. А может, просто вспомнила что-то свое, кто её знает. Джереми принялся водить пальцем на каплях вина, пролитых на столешницу. Иногда юноше казалось, что между ним и его родственниками лежит пропасть большая, чем два поколения, - настолько они разные. У дяди Гумберта язык уже развязался вовсю, и он рассказывал третью по счету легенду о древних временах, когда мир был юн. а боги молоды и полны надежд и желания поддерживать Вселенную в гармонии. Джереми подозревал, что старик повторял эти байки сотни раз, но ему не наскучивало это, как не наскучивало тетке переслушивать их заново.
      Многие, говоря о прошлом, так называемом Золотом веке, рисовали богов веселыми и щедрыми и со временем несправедливо забытыми. Но за последние несколько месяцев Джереми открыл, что дядя Гумберт считает иначе. Да, иногда божества могут покровительствовать некоторым смертным, время от времени, но в целом они отнюдь не благи. Боги, как дети, считали весь мир своей песочницей, а людей воспринимали чем-то вроде забавных игрушек.
      Гумберту нравилась такая точка зрения - это ведь не его вина, что мир часто обманывал его ожидания и надежды. Естественно, боги сидят у себя и только и мечтают, как напакостить ему, Гумберту. Джереми подумал, что, воспринимая себя жертвой божественных козней, дядя Гумберт таким образом возвеличивается в собственных глазах.
      Целых пять месяцев постоянным слушателем Гумберта был его усталый, засыпающий за столом племянник. Сегодняшний вечер не был исключением. Юноша сидел, подперев подбородок кулаком, и клевал носом над второй кружкой вина. Вообще-то никто его не удерживал, он мог в любую минуту сдаться и полезть спать на чердак. Но ему, видимо, тоже нравились эти истории. Они вносили хоть какое-то разнообразие в будни.
      Джереми чуть приоткрыл глаза. Эту историю юноша слышал впервые за все пять месяцев работы на родню.
      Речь шла о двух богах - Дионисе и Гермесе. Они путешествовали в облике людей, поспорив, какой прием им окажут в первой же крестьянской хижине, если они появятся там инкогнито.
      - Ну, завернулись они в плащи и... ик!..и пошли.
      Тетя Линн и сама пропустила сегодня пару лишних кружек вина, она запищала и захихикала, хлопая мужа по руке. Джереми только молча подивился. Без сомнений, за четверть века супружества она слышала эту историю не раз и не два и уже знала, в чем соль. Но веселилась. Джереми не слышал этого рассказа прежде и все равно не ждал ничего особо занимательного.
      - Вот великий Гермес, - хрипло гудел голос дяди Гумберта, - кое-кто зовет его Меркурием, и Дионис подошли к первой попавшейся хижине. Им открыл мрачный старик, а позади него боги увидали его хорошенькую жену... она заприметила, что гости недурны собой и одеты богато, так что принялась им подмигивать...
      Тетя Линн, уже просмеявшись, теперь просто сидела и улыбалась, терпеливо дожидаясь продолжения. Наверное, она думала о том, что ей мог попасться муж и похуже Гумберта, который на неё никогда не поднимал руки. Старикашка был не особо крепок и могуч и вообще предпочитал ни с кем не ссориться. У него были другие недостатки.
      Рассказ подошел к вполне предсказуемому финалу - хмурому и жадному крестьянину наставили рога, похотливые боги одержали победу, молодая жена была удовлетворена, по крайней мере, на ближайшее время. Судя по довольному хохоту дяди Гумберта, история эта нравилась ему до сих пор, с тех времен, когда он впервые её услышал - то есть когда сам был молодым похотливым парнем. И Джереми подумалось вдруг, что отец никогда бы не стал рассказывать побасенки подобного толка, а мама не стала бы над ними смеяться.
      Ужин закончился, поскольку дядя Гумберт иссяк. Когда все трое встали из-за стола, Джереми заметил, что он уже не ниже седобородого дяди, которому вообще-то ещё нет и пятидесяти.
      Тетя принялась убирать нехитрую кухонную утварь со стола, а Джереми пробормотал: "Спокойной ночи" - и потащился на улицу. Вторая кружка вина прибавила шума в голове и вялости в усталых ногах, так что парень едва не рухнул с деревянной лестницы, пока лез на чердак, - нога соскользнула с гладкой, истертой ступеньки.
      Стоял ранний вечер, и маленький темный чердак дышал теплом прошедшего летнего дня. Не останавливаясь, Джереми протиснулся ужом через захламленную узкую комнатку, пышущую жаром угасшего уже солнца, и выбрался наружу через грубое отверстие в стене, которое служило окошком. Плоская крыша была залита лунным светом.
      Оказавшись на крыше, Джереми тотчас же стянул домашнюю рубаху. На открытом воздухе сейчас было намного прохладней, чем в доме. После заката поднялся легкий ветерок, а значит, мошкары можно не бояться. Справа и слева шелестели ветви дерева, роняя листья на плоскую крышу. Даже днем крона дерева прикрывала крышу от чужих глаз, а уж ночью и подавно. Джереми быстро стянул штаны и помочился с края крыши, чтобы не спускаться к уборной на заднем дворе. Потом растянулся на чуть неровной, но теплой, нагретой солнцем поверхности, подсунув свернутую рубаху под голову.
      Луна висела прямо над головой. Близорукий Джереми всегда мог определить, где находится полная луна на чистом небе, хотя её свет и смена фаз не значили для юноши ровным счетом ничего. А вот звезд он не различал даже самых ярких, разве что пару раз видел (или ему казалось, что видел) слабое мигание Сириуса в ясные зимние ночи. Иногда, когда Венера сияла особенно ярко, он мог заметить её перед рассветом или на закате - слабое подобие крохотной луны. Но сегодня, хотя ресницы слипались от выпитого вина и усталости, он поразился, как красиво изменился мир в серебряном лунном свете. Она сияла вовсю, хотя для Джереми луна казалась всего лишь самым ярким, но сильно размытым пятном.
      Утром этого дня тетя Линн упомянула, что на реке какой-то лодочник рассказывал о странной битве, которая недавно произошла в Пещере Прорицаний. Там приняли участие целые армии людей, и двое или даже больше богов дрались насмерть.
      - Все боги давным-давно умерли, - отмахнулся дядя. - Еще до моего рождения.
      А потом принялся рассуждать о разных божествах так, словно был с ними лично знаком.
      - Вот Дионис... это подходящий бог. Он делает жизнь интересной!
      И сопроводил последнюю фразу смешком и подмигиванием. Голос у дяди был хотя и хриплый, но довольно приятный.
      Джереми хотел спросить дядю, откуда он так хорошо знает Диониса, если тот умер задолго до рождения самого Гумберта, - просто для того, чтобы посмотреть на реакцию. Но усталость взяла свое. Кроме того, юноша подозревал, что дядя вообще не станет отвечать.
      Хотя Джереми очень утомился, внутренний непокой не давал ему уснуть ещё некоторое время. Не все соглашались с мнением дяди Гумберта, что боги
      умерли. Они жили где-то на небесах, по крайней мере, так гласили легенды, правда были не видимы для взоров людей, как звезды для глаз Джереми. Если только все эти легенды не врут...
      Другие рассказы свидетельствовали, что вторая половина богов проживала в недоступных горах и сходила вниз, к людям, чтобы доставить им неприятности или подружиться... Так было давно, сотни лет назад.
      Интересно, подумал Джереми, действительно ли боги, настоящие боги, вели себя так, как сказано в историях дяди Гумберта? Родители Джереми считали иначе. Собственно, само существование богов стояло под вопросом. Но Джереми верил, что какие-то боги были. Ведь чудеса случаются и до сих пор. Нет, сам он ничего подобного не видел. Но слухов ходит множество, неужели все они - неправда?..
      ...Мысли путались. Если Гермес и Дионис вошли бы сегодня в их дом, то обнаружили бы старика и его жену - вовсе не молодую и хорошенькую, так что и останавливаться здесь у них не было бы смысла. Ни бог, ни человек не стал бы стараться наставить дяде рога.
      Из темного дома уже доносились равномерный храп и посапывание. Вино и тяжелая работа отупляют, и в нашем мире чего можно ждать к ночи, как не спокойного сна?
      Усталость, наконец, сморила Джереми. Он скользнул через грань, отделяющую сон от яви. Во сне он увидел молодую жену крестьянина из рассказки дяди Гумберта. Она лежала навзничь на постели, приглашающе раскинув ноги. Ее муж уже был куда-то отослан, и обнаженная женщина была готова отдаться прекрасным богам. Между её разведенными коленями возвышался веселый бородатый Дионис. Он поигрывал великолепными мускулами и демонстрировал большой фаллос, посрамляя смертное человечество.
      Тут сновидение сменилось, и на кровати почему-то оказалась одна деревенская девушка, ровесница Джереми. Ее звали Мира, и юноша часто видел, как она купалась жарким летним днем в реке. Но Мира и её подружки всегда недоверчиво относились к рыжему непонятному чужаку. Вся деревня с подозрением смотрела на юношу, говорящего с незнакомым акцентом. Когда Мира купалась, её темные длинные волосы облепляли нагое тело, скрывая от взоров голую грудь и чудные изгибы.
      Сознание юноши трепетало на грани сна и пробуждения. Что-то прекрасное должно было вот-вот произойти.
      И что с того, если невежественная деревенская девчонка сторонится его? Пусть её. Сейчас, с полузакрытыми глазами, он был королем, богом, властителем и сам выбирал, что должно случиться, а что нет.
      И даже во сне он задался вопросом: "Что бы сделал Дионис, если он вообще существует, с девушкой вроде Миры?" Как хорошо, просто здорово быть богом!
      Но в следующее мгновение он соскользнул в сон ещё глубже. И сон стал ещё прекрасней. Уже не Дионис, а он, Джереми, стоял между разведенными коленями девушки. Мира призывно протянула к нему руки, их тела слились в одно...
      Застонав, он пробудился на самом интересном месте и обнаружил, что лежит на крыше дома один одинешенек. Реальность была безрадостна, и никакие грезы не могли улучшить её.
      Через минуту Джереми повернулся на бок и снова уснул. На этот раз ему приснились невидимые звезды.
      Глава 2
      В полдень следующего дня Джереми выпало сражаться с тачкой, спускаться с нею от виноградников, что были разбиты на высоком холме, до деревни, да по крутому и каменистому склону. Это была уже не первая ходка. Высокий и гибкий паренек изо всех сил упирался босыми ступнями в утоптанную тропу, рыжие кудри падали на глаза, крепкие руки до боли сжимали ручки тачки. Несколько раз тяжелая тачка перевешивала, и Джереми спотыкался, едва не опрокидывая её, и ронял драгоценный груз, поскольку вез он недавно собранный виноград. Тяжелые гроздья то тут, то там пестрели зелеными листьями. Пурпурные спелые кисти, налитые сладким соком, горой лежащие в тачке, весили немало. Джереми взмок от пота, его одежда была перемазана липким виноградным соком.
      Этот поистину необыкновенный виноград, который выращивали в деревне изюмщиков, обычно не давили на вино в отличие от немногих поселян вроде дяди Гумберта. Из него изготавливали великолепный, знаменитый далеко за пределами деревни, изюм. Первое время Джереми объедался изготовленным здесь изюмом, но за последние два месяца тот успел ему страшно надоесть.
      Скоро деревенские винные чаны будут заполнены, и виноград придется таскать на другой конец села, где его разложат на специальных листах и высушат. Тогда для Джереми настанет тяжелая пора, - ему придется неделями сидеть под жарким солнцем на одном месте, переворачивая ягоды и отгоняя от них назойливых мух. Но по крайней мере он отдохнет от этой проклятой тачки.
      А может, его погонят стаскивать на берег реки камни подходящего размера для постройки новой пристани?
      Часы изнуряющей работы с самого восхода давно уже выветрили из его головы грезы этой ночи. Джереми ругался и ворчал себе под нос - так вся молодость пройдет за работой, - когда от деревьев долетел слабый голос: "Помогите..."
      Это был почти неслышный шепот. Несколько ударов сердца Джереми стоял и недоумевал, слышал ли он вообще что-то. Странный призыв насторожил его. Ночные мечты мгновенно ожили в его памяти.
      Тихий шепот повторился. Он звучал так же явственно, как скрип тачки, и был не менее реален, чем боль в натруженных мышцах, так что мечты здесь ни при чем.
      За день по этой тропе постоянно сновал народ, но сейчас Джереми оказался один. Отсюда никто его не видел, хотя на окраине деревни маячили двое-трое. Слева, на поле, где зеленели поздние летние посевы, тоже никого не было, а справа, где земля не годилась для пашни, густо зеленели деревья.
      Парень отбросил со лба рыжую прядь, - он стал отращивать волосы, когда заметил, что это вызывает неприязнь у местных жителей, - и решился заглянуть за кусты. У него вырвался невольный вздох, когда он встретился взглядом с молодой девушкой.
      Она неподвижно лежала на боку, чуть приподняв голову, и смотрела на него темными глазами.
      Две вертикальные подпорки на тачке со стуком уперлись в землю. Оставив груз, Джереми сделал три шага вперед и опустился на одно колено. Лежащая девушка была измождена и грязна, но было ясно, что несчастная едва старше самого Джереми.
      Бедняжка прижалась к земле, как испуганный кролик. Правая её рука была скрыта телом, а колени были подтянуты к груди. Эта поза навела Джереми на мысль, что девушка ранена. На бледном, искаженном страданием лице жили только темные глаза. Поскольку здесь царил полумрак, с первого взгляда Джереми не рассмотрел, во что она была одета. Разве что одежда была темного цвета и скрывала почти все тело: черные сапоги и штаны, свободная рубашка и куртка.
      Быстро оглядевшись, - Джереми убедился, что никто его не заметил. Потом он нырнул под куст и пристроился справа от незнакомки.
      Девушка сверкнула на него темными глазами, словно пытаясь заглянуть ему в душу. Она заговорила так же мягко и тихо, как прежде, только на секунду делая паузы, чтобы набрать в грудь воздуха.
      - Не... выдавай... меня.
      - Не буду, - сразу же прошептал Джереми.
      Отвечая, он не кривил душой, хотя даже представить себе не мог последствий своего обещания. Да и как он мог бы её выдать? И сразу же откуда-то из глубин сознания пришел ответ, словно какая-то его часть давным-давно предусмотрела такой поворот событий.
      - Я видела... ты ходил мимо... по тропе.
      - Это моя работа. Я работаю тут, на дядю.
      - За мной охотятся, - тем же слабым голосом произнесла девушка. Хотят убить меня.
      А потом, спустя минуту, пока у Джереми волосы на затылке вставали дыбом, она задумчиво добавила:
      - Они уже убили меня.
      - Кто... Но ты ранена.
      Только сейчас Джереми разглядел черную засохшую кровь, почти не различимую на темной одежде. Девушка покачала головой, - объяснения могли подождать. Пересохшие губы шевельнулись.
      - Воды. Дай мне воды. Пожалуйста.
      Джереми сорвал притороченную к тачке тыквенную бутыль и принес раненой девушке.
      Сперва у неё не было сил, чтобы сесть, так что юноше пришлось поддержать стройное тело за плечи. Сами плечи оказались костлявыми и крепкими, хотя и узкими. Даже с его помощью каждое движение давалось девушке с трудом.
      Бедняжка осушила бутыль несколькими быстрыми глотками, потом взяла предложенную Джереми кисть винограда. Она не просила еды, но, судя по внешнему виду, незнакомка не ела давно. И нуждалась в пище не меньше, чем в воде. Девушка жадно набросилась на лакомство, отрывая ягоды губами, глотая их вместе с косточками и черенками. Сок стекал по её подбородку. Она потянулась за следующей гроздью, которую держал Джереми.
      У девушки были пепельные волосы. Их недавно коротко подстригли, и они не успели вырасти даже до плеч.
      - Хорошо, - пробормотала она, закрывая глаза и облизывая губы. - Очень хорошо.
      - Что мне делать?
      Вода и виноград не придали её голосу силы.
      И девушка с трудом произносила несколько слов на одном дыхании.
      - Помоги добаться... до реки... прежде, чем... они меня найдут.
      - А-а!
      Джереми огляделся, не совсем понимая её слова. Но он ни капли не .сомневался, что просьбу девушки необходимо исполнить.
      - Сначала я лучше отнесу тебя подальше от тропы. А то ещё увидит кто...
      Она кивнула. Но поморщилась и едва не закричала, когда Джереми попытался её поднять и случайно дотронулся до больного места. Понемногу пареньку удалось оттащить незнакомку к высоким кустам, где никто не смог бы заметить её с тропы.
      - Положи меня. Боги, как больно! Положи меня. Он быстро повиновался. И осторожно, насколько сумел, опустил девушку на землю.
      - Меня... кто-нибудь услышал? Джереми подозрительно оглянулся в сторону тропы.
      - Нет. Никого нет.
      Неожиданно он ощутил себя более живым, чем за все последние месяцы, с переезда в дом дяди Гумберта. Юноша вытер пот со лба рукавом домотканой рубашки. Никто из деревенских не видел эту загадочную незнакомку, а то бы уже поднялся переполох. И, не раздумывая, он решил, что никто и не должен узнать о ней.
      Джереми даже не пришло в голову спросить, кто же охотится за беднягой. Самым главным во всем мире для него была нить, протянувшаяся между ним и этой девушкой, которая проделала долгий путь из невероятного далека. Он не мог бы дать названия этой связи, но она была так сильна, что отделила их двоих от всего остального человечества. Ничего подобного он не испытывал с самого приезда в эту деревню.
      Парень замер над распростертым телом незнакомки. Он смотрел прямо перед собой и удивлялся. Пока Джереми не осознал до конца всего происходящего, но успел понять, что его жизнь внезапно и разительно переменилась.
      Девушка снова прикрыла глаза.
      - Спасибо, что спас мне жизнь.
      Джереми не нашелся, что ответить. Он ведь не сделал ничего, чтобы заслужить эту благодарность. Но сделает! Юноша лишь хмыкнул, чувствуя себя последним деревенским дурачком. И лицо в бесчисленных веснушках залил румянец.
      Девушка, погруженная в раздумья над какими-то важными проблемами, даже не заметила его смущения. Сухая трава чуть хрустнула, когда незнакомка приподняла голову и принюхалась.
      - Пахнет дымом. И чем-то гнилым.
      - Это моллюски. Некоторые добывают моллюсков, ради раковин.
      Она покачала головой.
      - Я слышу людей. Я вижу... Правда, отсюда не много увидишь.
      Она прищурилась, повернув голову вправо.
      - Да. Ты давно тут лежишь?
      - Не знаю. Может, несколько часов. Может, дней. Один день точно. Я больше не могла идти. Боялась, что кто-то увидит. Это деревня медоваров?
      - Нет, - ответил Джереми, не совсем поняв её вопрос. - У нас и пчел-то никаких нет.
      - Тогда помогите мне, боги, - вздохнула девушка. - В твоей деревне есть алтарь? Какому богу?
      - Ну, это не совсем моя деревня. Но маленький алтарь есть.
      Почти во всех селениях, которые доводилось видеть Джереми, находились святилища или алтари, хотя многие из них были давно заброшены.
      - Наш посвящен Дионису и Приалу. Первый для вина, второй - для виноградарства.
      - Ясно. Не густо. Помоги мне, Аполлон! Домашние животные могут стать помощниками. Пчелы могут стать помощниками. У вас есть пасека?
      - Пасека? Нет.
      Пчелы? Как они могут помочь? И пасека? По спине Джереми прошел холодок, когда он подумал, что девушка, к которой он успел привязаться, может оказаться сумасшедшей.
      - Тогда где я?
      Он сообщил ей официальное название селения - архаичное слово "изюмщики", - произнося его так, как говорили тетя и дядя. Но лицо незнакомки осталось непроницаемым - название ничего ей не сказало.
      - Но здесь река, - упрямо произнесла девушка. - Мы рядом с рекой. Ты ведь говорил о свежих моллюсках?
      - Да.
      - Эта река - Эрон? Я-то не видела, пришлось обходить стороной.
      - Да, Эрон.
      Видимо, девушка наконец услышала что-то определенно знакомое. Джереми заметил, как она слегка расслабилась.
      - Значит, здесь есть лодки, - сказала она. - Люди на реках строят лодки.
      - Да. Кое-кто рыбачит с лодок. Их тут около
      дюжины.
      - Тогда мне нужно как-то... достать лодку.
      - Я могу добыть одну для тебя, - быстро пообещал юноша.
      Естественно, единственным способом получить лодку было воровство. Всего час назад Джереми и в голову не могло прийти что-нибудь украсть. Родители всегда говорили, что воровство - это плохо и порядочные люди так не поступают.
      Но прежде он жил в другом мире.
      Девушка заворочалась, И поза, и выражение лица говорили, что ей нехорошо.
      - Воды. Пожалуйста, мне нужна вода.
      Она быстро допила остатки воды из бутылки.
      - А еда ещё осталась?
      Джереми дал ей несколько кистей винограда с тачки и разломал напополам кусок хлеба, который приберег на обед. Потом он бегом бросился вниз по склону, едва придерживая тачку. Ему хотелось поскорее принести бедняжке воду и еду. Он пообещал быстро вернуться.
      До конца дня Джереми занимался обычной работой - толкал пустую тачку на вершину холма, нагружал доверху виноградом и спешил обратно. Ему казалось, что все не сводят с него глаз. И все же ему удалось передать незнакомке воды и нормальной пищи - кусок пшеничного хлеба и несколько жареных рыбин. На самом деле поселяне были слишком заняты своими делами и не обращали на парня никакого внимания. Проще всего было набрать воды прямо из реки, все жители деревни так и делали.
      Вечером Джереми впервые за весь день увиделся с родственниками. Тетя Линн заявила, что племянник какой-то грустный. Поскольку он никогда не отличался веселостью, старики больше ничего не сказали.
      Еще до рассвета он прибежал к холму проведать незнакомку. И, впиваясь зубами в хлеб и рыбу, она поинтересовалась:
      - Как тебя зовут?
      - Джереми. Джереми Редторн.
      На обветренных губах мелькнул отблеск улыбки.
      - Редторн. Рыжик, значит. Походит.
      Из-за волос, конечно. Он кивнул.
      Когда он впервые принес ей еду, он сказала:
      - Если хочешь как-то называть меня, зови Сал.
      - Сал. Красивое имя.
      Она усмехнулась, и Джереми понял, что это не настоящее её имя.
      - Когда достать лодку?
      - Нужно подождать. Пока я не окрепну... хотя бы чуточку. И смогу идти. Ты можешь остаться ненадолго и поговорить?
      Он кивнул. Если дядя Гумберт заподозрит, что Джереми волынит, то разве что накричит, но размахивать кулаками не станет. Обычно Джереми старался на совесть, поскольку работа избавляла его от мыслей о вещах печальных и мучительных. Таких, как мертвые родители, нагие девушки и беспросветная жизнь, что вилась бесконечной каменистой тропой, по которой он толкал нагруженную тачку.
      - Ты живешь с родителями, Джереми? - тихо спросила Сал. - Братьями? Сестрами? Джереми тряхнул буйной рыжей гривой.
      - Вовсе нет, - хрипло начал он, но голос предательски сорвался. - Мама и папа умерли. Я живу
      с тетей и дядей.
      Девушка оглядела его и подумала, что мальчика нельзя назвать привлекательным. Его лицо состояло из странных углов, скулы были слишком высоки и оттеняли щеки, на которых ещё рано было пробиваться бороде. Зеленоватые глаза сверкали из-под курчавой копны рыжих волос. Лицо, жилистая шея и открытые руки были сплошь усыпаны веснушками. Руки и ноги Джереми вскоре нальются силой, а пока они казались слишком длинными и нескладными. Ладони и ступни уже были достаточно крупными для взрослого мужчины, но плечи оставались узкими и покатыми. Правое колено выглядывало из дырки на штанах, которые уже становились коротковатыми, хотя тетя Линн сшила их всего пару недель назад.
      Иногда, навещая незнакомку, Джереми находил её почти выздоровевшей, тогда её речь делалась плавной и четкой. А потом девушка снова слабела.
      А что, если она умрет? Что же ему останется делать тогда?
      Однажды она протянула маленькую крепкую ладошку и сжала руку парня.
      - Джереми, я не хочу быть для тебя обузой. Но я обязана кое-что сделать. Это важнее всего на свете... важнее всего. Это может стоить твоей жизни.
      И моей тоже. Но стоит. Ты должен помочь мне спуститься по реке. Ты должен!
      Он выслушал девушку, пытаясь догадаться, что же это за важное дело... Ладно, он все равно согласен.
      - Я постараюсь. Конечно, я помогу тебе. Все, что угодно! Куда ты собираешься плыть?
      - До конца. Сотни миль вниз по реке. До самого моря.
      Да! В это мгновение с ужасающей ясностью Джереми осознал, что он добудет лодку и, когда девушка отправится вниз по реке, он поплывет вместе с нею.
      - Ты никому не говорил обо мне?
      - Нет! Не бойся. И не скажу.
      Джереми опасался доверять кому-нибудь из сельчан. Естественно, говорить о незнакомке тете и дяде было равносильно раструбить об этом по всей деревне.
      - Кто у вас староста? У вас вообще есть староста?
      - Нет, - покачал он головой, - деревня слишком маленькая.
      - Сколько домов?
      - Чуть больше десятка. - И горько добавил: - Здесь все ненавидят чужаков. Это село так не похоже на мою родину... где был мой родной дом.
      - Какой она была?
      Джереми только мотнул головой. У него не было слов, чтобы описать родную деревню, в которой он прожил почти пятнадцать лет жизни. Там все его знали, и родители были ещё живы.
      Вероятно, Сал поняла его чувства.
      - Да. Там есть целый мир, а здесь его нет, так?
      Он снова кивнул. В сердце юноши жила надежда, что этот мир реален, И он был благодарен Сал, что она правильно поняла его молчание.
      Последние полгода он был сиротой. Дядя Гум-берт не был злым, но его доброе отношение, как и тети Линн, имело четкие пределы. Они оба часто поглядывали на Джереми, словно бы сожалея о поспешном решении. Видимо, в деревне изюмшиков брать к себе осиротевших племянников не было
      принято.
      А все объяснялось просто - своих детей у дяди Гумберта не было, и он не захотел отказаться от бесплатного работника, которым и являлся Джереми. Сейчас паренек уже исполнял мужскую работу всего за мизерную часть средств, которые ушли бы на оплату наемного рабочего.
      Нет, Джереми не питал никаких иллюзий на счет Сал или свой собственный - что было бы, если бы он обратился за помощью к дяде и тете. Вот тогда бы начались настоящие проблемы, это уж точно, хотя он слабо представлял себе, какие именно. Поразмыслив, юноша решил, что ни одна живая душа в селении не согласится пойти на риск и приютить раненую незнакомку.
      Джереми подумал о Мире. На этот раз она предстала перед его мысленным взором уже одетая, хотя и менее реальная. Действительно, её образ потускнел и расплылся. Потому что у Джереми не было ни времени, ни желания думать о Мире в данную минуту. Деревенская девушка значила для него не больше, чем остальные жители деревни, которые теперь не значили для него ровным счетом ничего.
      Глава 3
      И вновь, пока Джереми управлялся с работой, его не оставляло ощущение слежки. Но сколько он ни оглядывался и ни прислушивался, все было тихо, и причин для беспокойства не находилось. Все жители деревни были по горло заняты сбором урожая - как-никак середина лета! Дядя Гумберт объяснял, что некоторые специально выведенные сорта винограда, взлелеянные с таким трудом и потерями, могут пропасть, если их не собрать и не обработать надлежащим образом.
      В выбоинах на единственной дороге, проходившей по селу, до сих пор стояли лужи, образовавшиеся после дождя на этой неделе. По обе стороны дороги выстроилось с полтора десятка домиков. Половина взрослого населения рыбачила на Эроне, время от времени отправляя на берег свежепойманных моллюсков. Ракушки большой партией продавали скупщикам, которые везли их потом в города, где ремесленники дробили их и полировали. Раковины шли на украшения, их раскупали бедняки, у которых не было денег на дорогой металл, драгоценные камни и слоновую кость. Иногда ловцам попадались жемчужницы, но речной жемчуг был мелок и ценился не особо высоко.
      В следующий раз Джереми наведался в укромный уголок, где скрывалась Сал, пройдя вдоль берега реки. Эта тропа привела его к местному полузаброшенному капищу. Квадратная фигура Приапа была вырезана из черного камня, божество хвастливо показывало свой могучий мужской орган. Рядом стоял высокий, юный Дионис, вытесанный из розового мрамора. Его чело красиво венчали виноградные лозы. Рядом с ним застыла мраморная пантера. А в левой руке Дионис сжимал тирс - жезл с еловой шишкой на конце. Его правая рука держала чашу с вином и была поднята, словно бог приветствовал всех проходящих мимо священного места. У его ног в небольшом водоемчике плескался фонтан - сюда отходил приток от главного деревенского источника.
      Неподалеку, у самого берега реки, лежали раковины. Их скоро повезут на продажу, а бело-черное мясо моллюсков, так быстро портящееся при жаркой погоде, вывезут на склон холма и пустят на удобрения для виноградников и огородов. Да, полная тачка тухлого мяса - это даже не тачка гнилого винограда. Прибавить ещё огромные тучи мух, вьющихся над грузом, и страшную вонь - вот полный перечень неприятностей, которые Джереми однажды испытал на себе в начале лета.
      Лето выдалось засушливым, дожди шли редко, так что Джереми с остальными сельчанами наполняли кувшины и бочки, поднимали их на холм и поливали виноградники. А надел дяди Гумберта находился ой как высоко!
      В этот день у реки было безлюдно. Все не занятые на виноградниках рыбачили. Как раз шел сезонный нерест рыбы, и рыбаки вышли на лодках, так что, на счастье раненой девушки, некому было шляться по округе и случайно наткнуться на чужачку.
      Совершенно неожиданно, словно в ответ на его бескорыстную помощь, на Джереми навалился груз ответственности. Впервые в жизни кто-то полностью, без ограничений, доверился ему. Но самое смешное, что для него это не было ни тяжестью, ни бременем. Потому что жизнь обрела смысл. Единственным вопросом, которым юноша задавался, был - как бы не упасть.
      - Это такая ноша для тебя, Джереми, - сказала Сал.
      - Что именно? - заморгал он.
      - Я. Я полностью завишу от твоей милости.
      - Нет! - покачал он головой, пытаясь понять её до конца. - В смысле, ничего страшного.
      Паренек раздобыл ещё еды, которую его подопечная всегда поглощала с жадностью. И в этот раз она заговорила с набитым ртом:
      - Ты не должен знать моего имени. Видимо, лицо Джереми отразило охватившие его чувства, потому что девушка поспешно добавила:
      - Это ради твоего блага! И ради других. Чего не знаешь, того не расскажешь.
      - Я и так не расскажу!
      - Конечно, нет!
      Она мягко похлопала его по руке. И это прикосновение показалось юноше самым приятным на свете. Ее пальчики были такими маленькими, но такими же крепкими, как и его.
      - Я вижу, что тебе можно доверять.
      И она одарила юношу таким взглядом, за который он готов бы был отдать свою жизнь.
      Не успел Джереми подобрать достойный ответ, как неподалеку раздался какой-то шум - шуршание палых листьев. Они замерли, но, прислушавшись, сообразили, что это просто пробежала какая-то мелкая зверушка. Джереми сел рядом с Сал, не. выпуская её руку. Он мог сжимать её пальцы все время, пока находился рядом.
      - Кто тебя ранил? - яростно прошептал он. - Кто охотится за тобой?
      - Кто? Исчадия ада. Люди лорда Калаха. Если я начну перечислять, кто не охотится за мной, список будет короче. - Она слабо улыбнулась и вздохнула. - Хотя я не сделала ничего дурного.
      - Мне все равно, если бы и сделала! - жарко воскликнул Джереми.
      Не это волновало юношу. Он забеспокоился тем, что девушка снова понесла какой-то горячечный бред. Он осмелился потрогать её лоб, на что пациентка ответила понимающей ухмылкой. Да, лоб горячий. Ах, если бы можно было позвать кого-то на помощь... Все, что мог сделать Джереми, это принести ещё воды, смочить тряпицу и охладить лоб больной Сал.
      Когда они снова увиделись, Сал опять стало хуже. Она принялась умолять и требовать, чтобы он отправил её вниз по реке. Ей нужно было плыть позарез, пусть даже она погибнет в дороге. Джереми едва удалось удержать несчастную на месте. Что ж, он был готов доставить Сал куда угодно. Уж это было в его силах.
      Хуже всего, что сознание Сал начало мутиться. Джереми опасался, что девушка сходит с ума и, того и гляди, что-нибудь с собой учинит. Вторая проблема была напрямую связана с первой: он никак не мог определить, становится ли ей лучше или хуже. Она ответила отказом на его предложение поискать целителя. Притом так возмутилась, что Джереми не рискнул поднять этот вопрос снова. Но ему пришлось признать, что для сохранения секретности так даже лучше.
      Иногда, во время приступов горячки, Сал бормотала что-то насчет семи. Насколько Джереми понял, такое количество людей было замешано в то дело жизни и смерти, которое толкало Сал вперед. Затем она принималась молить одного из семи что-то сделать. Или, напротив, не делать чего-то.
      Почти половина её бреда изливалась на другом языке, такого Джереми никогда не слышал прежде. И не понял ни слова.
      Когда ей полегчало, он спросил:
      - А кто эти семеро?
      Взор Сал прояснился, и голос её звучал уже тверже.
      - Кто тебе рассказал о них?
      - Ты. Только что. Прости, если...
      - Господи! О, повелитель солнца! Что мне делать?
      - Доверься мне.
      Он положил руку ей на лоб и едва не отдернул, - настолько сильным был жар.
      Девушка покачала головой, словно его просьба причинила ей боль.
      - У меня есть право нести то, что я несу. Но я не могу воспользоваться этим. Я недостойна.
      Джереми показалось, что несчастная решила, будто он обвинил её в краже... но ведь ему было действительно все равно - украла она что-либо или нет. Сал была его, а он был её. Она доверилась ему.
      - То, что ты несешь, так важно? Я могу взять эту вещь себе. И спрятать.
      Сал набрала побольше воздуха в грудь, хотя каждый вдох, видимо, доставлял ей сильную боль.
      - То, что я несу... это страшная ноша. Нельзя сваливать её на тебя. Пока нельзя.
      Сердце Джереми кольнуло болезненное подозрение, что Сал не доверяет ему так же безгранично и искренне, как он ей.
      Эти чувства незамедлительно отразились на его лице.
      - Нет, милый! Мой дорогой Джереми, да помогут тебе все боги. Ради безопасности тебе лучше не знать...
      Он не стал переспрашивать, ради какой безопасности - его или её тайны. У Сал снова начался бред, она принялась бормотать что-то неразборчивое, временами впадая в забытье.
      И все же у подруги Джереми случались и просветления. Во время одной из таких передышек она опять яростно запретила ему посвящать кого-нибудь в свою тайну.
      - Хорошо, - кивнул он. - Не могу представить, кому бы я мог доверять здесь. Разве что повивальной бабке, так ты как будто не беременна...
      Ее лицо вспыхнуло.
      - Э-э, я не имел в виду...
      - Ничего, - грустно улыбнулась Сал. - Хвала добрым богам хоть за эту малую милость.
      - А кто эти добрые боги? - поинтересовался Джереми.
      Она не ответила, хотя юноша счел свой вопрос серьезным.
      - Все равно не говори ничего повитухе. Едва ли она сможет сделать что-нибудь, что не смог ты.
      Джереми оставил Сал, прошептав на прощание, что скоро вернется и принесет еды.
      Несколько часов он прилежно трудился, пока в сердце нарастала тревога и странное напряженное вдохновение. Юноша старался не подать виду, что он чем-то взволнован, и как будто это ему удалось.
      И все это время одинокая девушка, возможно, сходила с ума от болезни и неопределенности.
      Прежде он никак не мог добиться от Сал названия конечного пункта её путешествия. Но постепенно болезнь брала свое, и бедняжка призналась, что должна передать свою ношу кому-то из Академии.
      Снова придя в себя, Сал словно осознала, что жизнь её висит на волоске, и назвала имя.
      - Профессор Александр.
      - Что?
      - Это человек, тот, кому ты должен передать мою ношу, если я умру.
      - Твое таинственное сокровище? Хорошо. Профессор Александр. Только ты не умрешь.
      Джереми не был уверен, что "профессор" имя собственное, а не данное. Или что это не должность или звание, вроде "старосты" или "доктора". Но он выяснит. Он все выяснит.
      - А если он... профессор Александр...
      - Ну?
      - Если окажется, что он умер или... или пропал...
      - Ну?
      - Тогда ты отдашь это... Маргарет Шаландон. Она тоже... достойна.
      - Маргарет Шаландон, - медленно повторил он незнакомое имя. - Передам.
      - То, что я несу...
      - Но что это? Скажи.
      ...настолько важно... если бы я была достойна...
      Но Сал упрямо отказывалась посвятить своего спасителя в эту последнюю и самую важную тайну. Скорее это небольшая вещица, подумал Джереми. Пока он обихаживал девушку, как сиделка, то видел почти все части её тела. В потайных карманах, если таковые были, не уместилось бы ничего, кроме листа бумаги. "Наверное, это какая-нибудь карта или список имен", - решил Джереми. Но оставил свои догадки при себе.
      - Джереми.
      - Да, Сал.
      - Если ты туда доберешься, а я нет... ты должен будешь передать ему то, что я тебе дам.
      - Хорошо.
      - И сказать...
      - Да.
      - Семеро из нас остались в живых... под конец. Мы сделали все, что смогли. И разошлись в разные стороны. Чтобы труднее было нас выследить.
      - Я должен буду передать профессору Александру, что вы разошлись в семь разных сторон и что вы сделали все, что смогли. Так?
      - Достаточно. Он поймет... Джерри? Тебя друзья звали Джерри?
      - Звали, когда у меня были друзья.
      И то ли Сал действительно захотелось выслушать историю его жизни, то ли Джереми так сильно захотелось рассказать, он убедил себя, что Сал и вправду этого желает.
      Но, услышав её прерывистое дыхание и, заметив нездоровый вид девушки, Джереми прервал печальный рассказ и обратился к более насущным проблемам.
      - Сал, я передам то, что ты хранишь, что бы это ни было. Я отдам эту вещь одному их тех, кого ты сочла достойными доверия. Я запомнил их имена. Либо же я спрячу эту штуку где-нибудь поблизости... пока тебе не станет лучше. И никто её не найдет.
      - Я знаю... Джерри. Но не могу. Не могу нагрузить тебя ещё и этим. Я пока жива. Я пока надеюсь поправиться. Мы отправляемся завтра или послезавтра. - Девушка замялась, словно обдумывая какой-то важный вопрос. Но если я умру, ты должен будешь взять это.
      Джереми стиснул кулаки от беспомощности. Казалось, они кружат по бесконечным лабиринтам её бреда. И нельзя было грубить бедняжке, нельзя пытаться силой отобрать её сокровище, чем бы оно ни оказалось.
      - Но что это?
      И вновь что-то - сомнения, страхи, надежды - остановило Сал. "Недостоин!"
      - Ты можешь хотя бы показать мне это? Несколько мгновений девушка мучительно размышляла. Потом покачала головой.
      - Пока нет.
      - Сал, ну как я...
      Но Джереми оборвал себя, решив, что у Сал снова начался бред.
      Поздно ночью Джереми лежал на сеновале, на копне свежего теплого сена и слушал, как по крыше барабанит дождь. Он честно пытался уснуть, завернувшись в плед, который служил ему и матрасом и одеялом одновременно. Как бы юноша ни извернулся, все равно в крыше находилась щель, через которую холодные капли падали на него. Джереми стянул всю одежду - если мокрым, то лучше уж голым - и сердился на дождь. Завтра попробуй потаскай тачку, что наверх, что вниз по скользкому глинистому склону.
      Сегодня он выложился как никогда, и физически - на работе, и психологически - с больной Сал. Но Джереми не мог заснуть не из-за мечтаний о женщинах и не из-за холодных дождевых капель. Он думал о раненой Сал, которая лежала в одиночестве под ливнем. Если бы он оставил ей какую-нибудь защиту от дождя... Спер бы где-нибудь и устроил ей укрытие или навес... Беда в том, что ничего подходящего во всей деревне не было. На некоторых домах были прочные крыши, но не мог же он утянуть крышу! Обычные тряпки и одеяла сразу же пропитались бы водой.
      Сперва Джереми решил вылезти на крышу сарая, прямо под дождь. По крайней мере, так он разделит с Сал её несчастье. Но юноша сразу же отказался от этой затеи. Страдая сам, он не облегчит её мук. Напротив, ему следует беречься. И лучше выспаться как следует, чтобы мозги оставались ясными. У них впереди крупные неприятности, а Сал назавтра вряд ли будет четко соображать.
      А она доверилась ему. Полностью. Доверила свою жизнь - ради того, что значит для девушки больше, чем сама жизнь. "Я не должен, не должен потерять ее!" И мысленно Джереми поклялся, что не допустит этого.
      Ну, по крайней мере, на улице тепло, она не замерзнет. Хоть напьется вволю. К тому же ливень смоет следы и запутает врагов, которые ищут её.
      И может, дождь собьет её жар? С этой надеждой Джереми успокоился и заснул.
      На следующий день, когда паренек уверился, что за ним никто не следит, он наконец смог увидеться с Сал. Хотя девушка была в сознании, её мучил жар. И юноша снова проклял себя за то, что не догадался соорудить какое-нибудь укрытие или достать снадобье от простуды.
      Но она не стала слушать его стенания.
      - Забудь. Это не важно. Может... слушай, Джереми... возможно, тебе придется сделать кое-что важное. Ты даже представить себе не можешь, насколько это важно.
      Все эти дни Джереми напряженно изобретал подходящий план похищения одной из лодок, да так, чтобы владельцы не хватились посудины ещё несколько часов. Но ничего в голову не приходило. Единственное, что он придумал, это попросту взять одну и уплыть. Труднее было незаметно доставить Сал на берег. Юноша решил, что лучше сделать это сразу после захода солнца. Под ночь они отплывут, а до рассвета в деревне не хватятся ни его, ни лодки. А лодка не оставляет следов на воде.
      Самая опасная рана Сал находилась на верхней части бедра, почти у самого паха. Для Джереми, который рос в небольших деревеньках, где все друг друга знали и, обычно купались вместе, эта часть женского тела не являлась тайной. И его уход за девушкой стал обычным делом для них обоих. Вид её обнаженного тела не возбуждал юношу. Скорее он с гордостью начал чувствовать, что Сал - его доверенный друг и соратник.
      Девушка выглядела более слабой, чем пару дней назад. Когда Джереми помог ей подняться, она не смогла пройти и пары шагов. Парень знал, что нести её на руках у него не хватит сил, тем более что нельзя было бередить раны. Он копал несколько небольших ямок, когда уходил, чтобы Сал использовала их для естественных потребностей.
      Деревенские собаки никак не реагировали на чужачку, расположившуюся далеко от селения, но Джереми боялся, что они могут поднять лай, когда он возьмется перетаскивать Сал по ночам поближе к реке. Юноша решил было приводить собак по одной, чтобы познакомить с девушкой, но отказался от этой мысли, опасаясь, что кто-то может это заметить. Значит, им с Сал необходимо не приближаться к селу, когда они двинутся к берегу реки.
      Когда Джереми в очередной раз помогал девушке делать перевязку, он рискнул задать вопрос:
      - Что... что тебя ранило?
      - Фурия... слыхал о таких? Джереми опешил.
      - Летающая дрянь, похожая на летучую мышь? Чудовище из легенд?
      - Они не такие крупные, как рассказывают. Но такие же опасные, ответила Сал и замолчала, чтобы перевести дух.
      - Почему? - прошептал Джереми, удивленный и напуганный.
      - Почему опасны? Потому что они настоящие.
      Он посмотрел на её раны - рваные края двух пересекающихся порезов - и попытался представить, какие они, эти фурии.
      - Никогда не видал.
      - И молись, чтобы не увидеть. О, если бы я была достойна!
      Ее интонации заставляли задуматься о какой-то чудесной силе.
      - Достойна чего?
      Сал услышала его вопрос, но отвечать не спешила. Приподняв голову, она безрезультатно попыталась взглянуть на свои раны. Потом девушка тихо произнесла:
      - Никак не заживают. Может, лучше было бы их зашить... но мы не станем этого делать. Джереми сглотнул и мужественно начал:
      - Я украду иголку и нитку и постараюсь их зашить. Правда, я раньше такого не делал.
      - Нет. - Сал была не настолько больна, чтобы не заметить испуганное выражение лица Джереми. - Не хочу, чтобы ты пробовал меня зашивать. Просто поплотнее наложи повязку. Все будет в порядке... когда я доберусь до моря. Бедный парень! У тебя есть девушка?
      Он покачал головой, осторожно затягивая узелок.
      - Нет. Теперь, с повязкой, лучше?
      - Да, намного. - Сал удалось даже убедительно произнести эти слова. Ты станешь отличным врачом. Если захочешь. И наверняка отличным мужем. Повезет же какой-нибудь девчонке.
      Джереми только квакнул. И разозлился на себя за то, что не может найти подходящих слов для того, чтобы выразить свои чувства. "Как она могла
      такое сказать? Повезет какой-то девчонке! Разве она не видит, как безнадежно я в неё влюблен?"
      Но, конечно, говорить и думать об этом, любя её, было чистым безумием. Такая красивая и умелая женщина, как Сал, наверняка давно замужем, или, по меньшей мере, у неё есть серьезный ухажер. Черт, она выбрала бы взрослого, красивого и богатого мужчину. Знаменитого воина или кого из знати. Да они выстроятся в очередь, только чтобы взглянуть на нее.
      Тут Сал положила руку на плечо Джереми и спросила:
      - Кем бы ты хотел быть?
      Юноше показалось, что для девушки это не было праздным вопросом, только чтобы отвлечься от собственных боли и тревог.
      И снова Джереми обнаружил, что ответ уже готов. И без раздумий он сказал:
      - Я хотел бы быть тем, кто занимается одним с тобой делом. И помогать тебе. Шпионить или что другое. Вот что я собираюсь делать.
      - Ты уже делаешь, Джереми. Уже. Ты помогаешь мне больше, чем думаешь. И лучше, чем один высокий бородач...
      Она снова сказала больше, чем собиралась.
      Неожиданно Сал вновь принялась торопить парня, уговаривая перенести её на берег и достать лодку. А потом довезти её до моря, или она сама доберется... хотя в нынешнем состоянии едва ли бедняжка удержит в руках весло.
      - Я могу достать лодку. Только скажи. Либо гребную шлюпку, либо каноэ.
      У двоих рыбаков были каноэ, чтобы быстро добраться до родственников или на торг.
      - Я достану. А к морю, это куда?
      - Ты слышал что-нибудь об Академии, Джерри?
      - Название слышал.
      - Она находится возле города Пангур-Бан, если тебе известно, где это. Там большая река впадает в море.
      - Слыхал, - кивнул Джереми. - Когда жил в родной деревне. Говорили, что Академия - это школа для взрослых.
      - Да. Так о ней говорят... Джереми, Джереми, любимый, слушай меня внимательно. Я думала о том.... если я останусь здесь и отдохну... но я никак не могу поправиться. Пока я все осознаю, но быстро слабею. Давай смотреть правде в глаза. Не знаю, смогу ли я пережить весь путь. Может случиться, что останешься ты один... тише - молчи... Значит, я должна тебе все рассказать. Я попрошу тебя кое-что сделать, если получится... если все будет плохо и я не смогу дожить.
      - Да.
      "Джереми, любимый!" Она действительно произнесла это слово! Назвала его любимым. У парня голова пошла кругом, так что пришлось взять себя в руки, чтобы сосредоточиться на её последующих словах.
      Сал снова принялась предупреждать его. Хриплый голос не поспевал за смятенными мыслями.
      - Ты должен сделать... это опасно. Да какая разница! В эту минуту он плевать хотел даже на смерть.
      - Я все сделаю. Расскажи.
      Сал долго смотрела ему в глаза. Юноша почти воочию видел, как лихорадка путает её мысли. К его отчаянию, девушка в последний момент передумала.
      - Нет. Сейчас лучше не пытаться все объяснять. Завтра.
      У Джереми опустились руки - она снова начала заговариваться, а значит, ей стало хуже.
      Впервые он допустил мысль, что девушка может умереть, так и не добравшись до своей цели. И эта мысль наполнила его злостью - что ему делать, куда идти, если Сал умрет?
      Вечером на ужин в маленьком приземистом домике снова была овсянка. Почему-то без изюма. Наверное, тетю Линн тоже начинает тошнить от него. Джереми взял добавочную порцию рыбы и, когда никто не видел, спрятал её за пазуху, для Сал.
      Юноша сидел рядом с пожилыми, беззубыми и бездетными людьми, которые по насмешке судьбы оказались его дядей и тетей, и смотрел на них свежим взглядом, словно впервые оказался с ними за одним столом. Он снова подивился, как получилось, что он приехал в их деревню, жил в их доме и ел их овсянку. Вероятно, произошла какая-то ужасная ошибка. Просчет или недосмотр богов, или кто там заправляет человеческими жизнями.
      Повинуясь внезапному порыву, Джереми завел разговор об Академии, сказав, что слышал это название от одного проплывающего мимо рыбака.
      Тетя Линн и дядя Гумберт прекрасно расслышали вопрос племянника. Но в ответ только молча взглянули на него, не проявив ни малейшего интереса, а потом снова принялись за кашу и вино. Их любопытство не заходило настолько далеко.
      Потом дядя Гумберт принялся разглагольствовать о тех вещах, в которых уверенно разбирался. Он собрался поручить Джереми подвести весной на вершину холма воду, чтобы можно было легко поливать виноградники на южном склоне.
      - Виноград, Джер, требует ухода.
      - Я помню.
      Джереми захотелось спереть лодку у дяди, раз уж придется пойти на воровство. Но Гумберт выращивал виноград, иногда занимался виноделием, но никогда не ловил рыбу. Так что у него не было своей лодки.
      На рассвете следующего дня в жизни Джереми наступил крутой перелом, более внезапный и страшный, чем в день смерти его родителей.
      С обычными предосторожностями он пробирался к месту встречи, неся для Сал рыбу и вяленое мясо, и тут впервые увидел фурию. Носясь по воздуху взад-вперед, как летучая мышь, тварь держала курс к лесу. На мгновение Джереми замер, похолодев от ужаса. "Враги Сал явились, чтобы убить её и забрать её сокровище!"
      Вдалеке, у окраины села, юноша заметил незнакомого человека верхом на верблюде. Он громко кричал, приказывая тварям и людям "найти ее".
      Внезапно темнеющее небо заполонили стаи черных, как вороны, фурий.
      Глава 4
      Бросившись вперед, Джереми добежал до убежища Сал, но что делать дальше - он не знал. Юноша беспомощно скорчился рядом с больной девушкой. То ли прятаться, то ли со всех ног бежать к реке? Среди окружающего шума и криков раздался её тихий голос:
      - Помни. Первое имя - Александр, второе - Шаландон.
      Внезапно её лицо переменилось.
      - Слушай!
      В воздухе захлопало, отовсюду зазвучали странные, дикие крики.
      Джереми вскочил и увидел вторую волну нападающих - вооруженные мечами воины на верблюдах, которые неслись сразу позади крылатых тварей. Джереми узнал бело-голубые формы гвардейцев лорда Калаха. Полгода назад они проезжали через родное село парня.
      В деревне изюмщиков поднялся страшный переполох, люди выбегали из домов и метались туда-сюда по улице. Джереми подхватил Сал под руку и потянул её подальше от этого места. Теперь некоторые жители могли увидеть их, но Джереми, напротив, не обращал на это внимания.
      Джереми совсем уже решился нести девушку на руках, но Сал, охваченная паникой, попыталась идти сама. В эту минуту сверху на неё бросилась разъяренная фурия. Сал покатилась по земле, визжа от боли.
      Джереми поднял камень и метнул в этот крылатый ужас. Чудовище пискнуло и сделало кульбит в воздухе, чтобы увернуться. Когда к Сал спустилась вторая тварь, Джереми бросился отгонять её голыми руками. Ему показалось даже, что он ухватил одно крыло, но оно выскользнуло из его пальцев.
      В деревне заходились криком мужчины, женщи-ны, дети. Еще одна фурия села на верхушку дерева, росшего на краю села, так что тонкие ветки прогнулись под её тяжестью. Вторая опустилась на землю, а третья пристроилась на крыше домика дяди Гумберта. Целая стая подобных чудовищ спешила с востока, трепеща серыми крыльями в свете заходящего солнца.
      Наконец Джереми как следует разглядел одно из этих существ, нависшее над его головой. Морда фурии была карикатурой на женское лицо, нарисованное художником, который ненавидел всех женщин в мире. В то же время между мохнатых лап виднелись мужские гениталии.
      Когда тварь сидела, огромные перепончатые крылья свисали по бокам как уродливый плащ. Если животное взмывало в воздух, они реяли, словно серые флаги. Запах, исходящий от фурий, напоминал Джереми вонь гнилого мяса моллюсков. Он хотя и был не таким сильным, но внушал ещё большее отвращение.
      С того места, куда Джереми дотащил Сал, открывался вид на сельское капище. Мраморный Дионис и черный Приап не собирались сходить с пьедестала. Они стояли лицом друг к другу, словно обсуждая происходящее вокруг. Подняв в вытянутых руках чаши с вином, боги будто праздновали ужасную тризну, благословляя нападающих и одобряя разрушение села, которое так долго пренебрегало ими.
      Джереми слышал, что, помимо своих выдающихся мужских способностей, Приап считался покровителем виноградников и садов. Но его статуя была такой же мертвой и неподвижной, как и надгробные плиты сельского кладбища.
      Селяне метались по деревне, крича и махая руками на крылатых тварей, кружащихся над головой. Джереми узрел и Миру в коротенькой тунике. Она застыла на пороге своего дома, обратив бледное лицо в небо, и на нем отражался дикий первобытный ужас.
      К Сал подлетел ещё один крылатый кошмар...
      На концах птичьих лап фурии и вместо когтей на перепончатых крыльях свисали длинные усы, похожие на хлысты. Они двигались и щелкали. Коснувшись какой-то маленькой птички, хлыст обвил её тельце, и птица рухнула наземь.
      Фурии, скользящие по воздуху на крыльях величиной с ковер, заверещали. В их воплях слышались какие-то слова. В ответ раздались людские крики.
      Кто-то из деревенских отыскал лук и начал выпускать неуклюжие стрелы в страшных тварей. Другие принялись метать камни.
      - Прекратите! - заорал кто-то из селян. - Их послали боги.
      Лучник прокричал в ответ, что он думает о таких богах. А потом один из всадников, облаченный в белое и голубое, наклонился из седла и свалил его единственным ударом боевого топора на длинной рукояти - алебарды.
      Кто-то ударил Джереми, и юноша упал. В голове помутилось. Ему показалась, что Мира бросилась к нему.
      Девушка, которая называла себя Сал и которую Джереми боготворил, но так и не узнал, успела выкрикнуть несколько слов, прежде чем: упала ничком, издала стон и умерла.
      Джереми кинулся к ней, ухватил за плечи и перевернул лицом вверх. Ее глаза слепо глядели в небо. Когда парень понял, что Сал действительно мертва, он закричал от боли и отчаяния, изливая свое горе и ярость на окружающий мир.
      Лужа у головы Сал была такой ярко-алой от лучей заходящего солнца, что казалась растекшейся кровью. Предмет, выпавший из рук девушки, плавал по воде. Джереми рефлекторно подхватил его и увидел, что это небольшой кожаный мешочек. Парень сообразил, что в последнюю минуту Сал хотела передать мешочек ему.
      Потрясенный её смертью, почти не слыша криков и стонов вокруг, Джереми сунул промокший от воды и крови мешочек за пазуху. И с удивлением почувствовал, что его содержимое явственно теплое и мягкое, оно шевельнулось и прижалось к его ребрам.
      Он помнил, что должен что-то сделать. Но что? Джереми едва соображал. Мир вокруг замедлился, и казалось, что спешить некуда. Сал сжимала в руке небольшой кинжал, а ножны от него остались висеть у неё на поясе. Клинок был не больше ладони Джереми, зато острый и прочный, с рукоятью из какого-то неизвестного черного дерева. Наверняка Сал хотела отдать ему и нож, так что, взглянув на прощание в глаза любимой, Джереми снял пояс с ножнами и забрал кинжал. Юноша отстраненно отметил, что его талия почти не отличалась объемом от талии девушки. Стоя на коленях у тела Сал, он застегнул пояс.
      Летающие твари были глупы по сравнении с людьми, хотя и научены исполнять определенную работу. Они врывались в дома и выгоняли жителей наружу, чтобы как следует их рассмотреть. Найдя костер, они набросали в него веток, а потом подхватили импровизированные факелы лапами.
      С тех пор, как Джереми покинул дом и направился к ещё живой Сал, он не видел своих родных и не знал, что сталось с ними.
      Встряхнувшись, парень начал искать пути к отступлению.
      Он огляделся, потом поднялся и побежал. Впереди была река, и дорога к ней была свободна.
      Рыбачьи лодки поселян были привязаны к небольшим причалам, остальные, требующие ремонта, лежали на берегу кверху килем. Несколько суденышек свободно дрейфовали у берега. Их хозяева либо были перебиты, либо убежали прочь от страха. Джереми увидел одного из рыбаков, барахтающегося в реке, а второй безжизненно распростерся у края воды.
      Теперь дикие вопли испуганных и умирающих селян донеслись уже с виноградников на южном склоне холма. И крики вооруженных всадников, похожие на азартные кличи охотников, натаскивающих гончих на диких зверей, и топот и рев верблюдов.
      У начала длинной пристани, к которой были привязаны лодки, стоял пеший воин. Но он смотрел в другую сторону и, казалось, не заметил Джереми.
      Юноша бросился в воду, даже не раздеваясь, и поплыл к дальнему концу причала. Он углядел там одно из каноэ, которое не было вытянуто на берег для просушки.
      Что-то плеснуло позади, он понял, что ему вслед пустили стрелу, хотя и не попали.
      Даже под водой Джереми чувствовал загадочное сокровище, которое грело его кожу. Оно было таким же теплым, как ладони Сал.
      Вынырнув на поверхность воды, чтобы глотнуть воздуха и посмотреть, далеко ли до каноэ, Джереми вскрикнул от боли и страха - его правое плечо ожег длинный хлыст фурии.
      Глава 5
      Выдохнув какие-то полузабытые молитвы, Джереми сочинил ещё несколько, пока нырял и плыл под водой, отчаянно пытаясь уйти от погони.
      Двигаясь вслепую под водой, он едва не проплыл мимо последних лодок, но вовремя заметил свою ошибку. Он снова вынырнул и наконец ухватился за борт каноэ. Сердце радостно заколотилось, когда он увидел, что весло было оставлено в лодке, под сиденьем. Спеша, юноша залез в каноэ и трясущимися пальцами развязал узел веревки, которая удерживала судно у причала.
      Выпрыгнув на пристань, он оттолкнул каноэ и снова вскочил в лодку. Ударился о сиденье и чуть не опрокинул суденышко, но потом оно выровнялось, и Джереми сел и изо всех сил заработал веслом.
      Одно мгновение ему казалось, что ушел он чисто, но вдруг в вечернем небе возникла фурия, спикировала и снова напала на него. Два тяжелых удара хлыстами показались ему прикосновениями раскаленного докрасна железа сперва по левой, а потом по правой ноге. Юноша не выдержал и закричал. Он вскочил, но не удержался на поврежденных ногах и полетел в воду. Сомкнувшаяся вода защитила его от нападения твари, так что он задержал дыхание и постарался оставаться под водой так долго, как смог. Вынырнув снова, парень оказался у борта лодки. Он начал толкать суденышко вниз по реке, отчаянно работал ногами и каждую секунду ожидал нового нападения, но ничего не произошло. Тварь унеслась прочь, когда он свалился в воду.
      Джереми отплыл несколько сот ярдов вниз по реке, прежде чем решился взобраться обратно в лодку, и обнаружил, к собственному огорчению, что весло пропало.
      Потом снова воспрял духом. Весло плыло невдалеке, оно темнело на сверкающей реке, в которой отражался закат. Джереми подгреб руками и выловил весло из воды.
      С каждым движением раны начинали гореть и саднить, и боль утихала лишь немного, когда юноша пытался сидеть смирно. Все его чувства вопили, что он истекает кровью и может умереть. Но разум твердил, что Сал была изранена ещё сильнее и все же не изошла кровью.
      Страх гнал Джереми вперед, заставляя презреть боль.
      Постепенно сгущались сумерки, но медленно, слишком медленно: До полной темноты было ещё ой как далеко. В отчаянии парень пытался вспомнить какую-нибудь молитву, обращенную непосредственно к ночи. Как же звали эту богиню - Никт или Нок? Кажется, он слышал её имя несколько раз, ещё в далеком детстве. Но имя это не внушало Джереми ни надежды, ни уверенности.
      Обогнуть небольшие островки и длинную песчаную косу, расположение которых он знал из рассказов селян, оказалось просто. Но, выплыв на излучину реки, в полумиле от Изюмщиков, Джереми оказался в совершенно незнакомой местности.
      Он продолжал равномерно грести, от страха не обращая внимания на боль в ногах и плече. К счастью, в детстве он много ходил на каноэ и знал, как с ним управляться. Еще ему повезло, что реку подпитывали горные ручьи и течение было достаточно быстрым.
      Когда наступила тьма, оказалось, что Джереми трудно, почти невозможно оценивать расстояния. Лунный свет, пришедший бы на помощь любому человеку с нормальным зрением, близорукому юноше только мешал, превращая окружающий пейзаж в какие-то таинственные и волшебные края.
      С одной стороны, судьба улыбалась парню - он сумел спастись и стащил каноэ, а не какую-нибудь неповоротливую рыбачью лодку. Это верткое суденышко плыло резвее и легче, и управлять можно было одним-единственным веслом. Шлюпку он так легко не увел бы, будь у него даже два нормальных весла.
      Часто за эту долгую ночь, когда что-то смутно маячило впереди на воде или в небе, к Джереми возвращались страх и ощущение смертельной опасности. Стараясь производить как можно меньше шума, он греб вперед, бормоча горячие молитвы, обращенные к каждому богу или богине, которых он помнил, хотя подозревал, что они вряд ли догадываются о его существовании.
      Темные берега щетинились деревьями. Спустя несколько часов с начала его путешествия, когда отблески заката полностью угасли, в небе разлилось странное размытое сияние. Слабое зрение Джереми позволило определить, что более концентрированный свет луны находится чуть в стороне. Люди говорили, что есть яркое скопление звезд, которое называется Млечный Путь. Наверное, это он и был, и Джереми приободрился.
      Другую часть неба освещало зарево горящей деревни. Оно было видно ещё долго, по меньшей мере час. Но Джереми больше никто не преследовал. Наконец он осмелел настолько, что перестал каждую минуту прислушиваться и начал грести равномернее.
      Юноша вспомнил, как в раннем детстве отец и мама рассказывали ему старые легенды о планетах и созвездиях - как небесные светила связаны с определенными богами и почему.
      Невидимые звезды над головой навеяли парню воспоминания о родителях. Однажды ночью, уже давно, они с отцом отправились на рыбалку. Но Джереми запретил себе думать об этом сейчас.
      Он сначала решился даже вознести молитву Дионису и Приапу - впервые в жизни, - но сразу же отказался от этой мысли. Потому что вспомнил их статуи, с заздравными чашами вина в руках, посреди хаоса и ужаса. И решил, что эти боги вовсе не заинтересованы в его спасении.
      А рана на плече жгла юношу огнем, ноги чувствовали себя не лучше. Время от времени один из порезов начинал болеть так, что остальные два терялись на фоне этой острой боли. Только из опасения, что враг может гнаться за ним по пятам, и ради обещания, данного Сал, Джереми не позволял себе лечь ничком и завыть в голос.
      У страха глаза велики, и каждая смутная тень в небе казалась юноше крылатой фурией, которая вот-вот упадет сверху и исхлещет его до смерти. Даже плывущие мимо коряги наводили на него ужас. Иногда, всматриваясь в незнакомые и расплывчатые берега, Джереми слышал тихий свист ветра, и тотчас же падал на дно каноэ, думая, что это летит фурия и хлопает своими страшными крыльями.
      На ночном небосклоне все ещё были видны отблески пожара.
      "Ну и пусть горит", - думал паренек, оглядываясь на северо-восток. Янтарно-алые всполохи на низких тучах отмечали место, где горели дома на высоком холме. Джереми испытывал жалость к сельчанам, но довольно отстраненную. Образы дяди и тети уже подернулись дымкой, отодвинулись куда-то вдаль, и их лица стали такими смутными, как лица остальных жителей деревни. Казалось, что все это было давным-давно, много лет назад. Как и то, что произошло с Джереми с тех пор, как был разрушен его собственный дом и погибли родители.
      Все, кроме Сал.
      Юноша подсчитал, что общее время, которое он провел наедине с Сал за эти три дня, в сумме составило едва ли час. Но за час девушка стала важнее для Джереми всего на свете и реальней, чем дядя Гумберт и тетя Линн. Невзирая на то что он прожил с ними под одной крышей несколько месяцев.
      Единственное, о чем он слегка жалел, что так и не узнал настоящего имени Сал. Но ничего страшного. Это не так важно. Он вызнает её имя, как будто случайно - когда будет рассказывать свою историю профессору Александру или Маргарет Шаландон.
      Одинокому страннику казалось, что он помнит каждое слово, произнесенное Сал - это имя стало священным, потому что его выбрала Она за время их коротких встреч. Каждый её жест, каждое движение губ, каждый поворот головы. Она была рядом, живая память... как и папа с мамой. Словно какая-то часть его души умерла вместе со смертью родителей, а Сал воскресила её.
      Неустанно гребя и близоруко щурясь во тьму, Джереми думал о том, что, не считая Сал, остальная его жизнь за последние полгода была бессмысленна и не стоила и ломаного гроша.
      Разве что он узнал, что такое смерть. Плюс заработал мозоли на руках. И стальные - для своего возраста - мускулы.
      Вот и все.
      Если не считать, конечно, три горящие раны, которые он недавно заработал. Но со временем они зарастут. Вероятно. Парень надеялся, что если он не будет постоянно о них вспоминать, то и болеть будет меньше. Правда, пока эта тактика себя не оправдывала.
      Джереми не хотел, чтобы дядя и тетя как-то пострадали, но думал о них, как о чужих людях. Он с удивлением поймал себя на желании, чтобы тяжелая тачка, которую он таскал изо дня в день по холму, тоже сгорела.
      С каждым движением, бередящим рану на плече, у Джереми из глаз выступали слезы. Но не от боли, а от мысли про Сал, которая страдала от таких же ран. И эти ранения сближали его с мертвой девушкой ещё сильнее.
      Постепенно, когда от деревни его отделяли уже несколько миль, сияние луны и меркнущего Млечного Пути переместилось к западу. Алый свет пожара отдалился и вскоре исчез совсем. Когда небо посерело, Джереми причалил к берегу и выволок каноэ под темную иву.
      Сперва парень полежал на берегу, приходя в себя, потом оттащил суденышко повыше. И лег на левый бок, чтобы не задеть правое плечо. Хотя раны болели, а пустой желудок громко напоминал о себе, Джереми мгновенно погрузился в сон.
      ...И нахмурился, ловя отголоски ускользающего сновидения. Там было что-то важное, что-то жизненно важное, но он никак не мог припомнить, что именно.
      Когда Джереми проснулся, стоял день. Не успев разомкнуть веки, Джереми почувствовал за пазухой теплый мешочек. Сокровище Сал до сих пор оставалось под рубашкой, но вот какая странность - оно стало как будто мягче и слегка изменило форму. Потому что когда Джереми во сне ворочался, то сперва ощущал острые углы этого предмета, а теперь он выровнялся.
      Раны напомнили о себе острой болью, как только юноша проснулся. И явно поднялась температура. Он помнил развитие болезни Сал, которая наверняка убила бы её, только нападающие успели раньше.
      Джереми полежал с открытыми глазами, сжимая в руке наследство Сал, но в голову приходили лишь какие-то неясные обрывки мыслей. Тогда он встал и огляделся. Близился полдень. От реки поднимался туман, рубашка и штаны промокли от росы, в воздухе похолодало. Каждое движение давалось с трудом.
      Прежде у Джереми не было времени, чтобы осмотреть раны. Теперь же он ощупал себя и убедился, что штаны и рубашка прорезаны насквозь, как и одежда Сал.
      Все знали, что Эрон впадал в более полноводную реку, а та, в свою очередь, текла несколько сот миль и вливалась в море. Джереми не помнил моря, помнил только свои детские представления о том, каким, по его мнению, оно должно быть.
      Он знал, ещё до встречи с Сал, что в устье реки есть гавань, куда приплывают большие корабли со всего мира. Рядом с портом находится крупный город, Пангур-Бан, в котором стоит высокий замок лорда Виктора. Этот правитель и содержит Академию. Прежде Джереми знать не знал об Академии, но часто мечтал увидеть море.
      Со временем туман над рекой начал развеиваться, словно солнце подарок Аполлона - растопило его. Джереми поднял голову и увидел густой шатер тонколистых ветвей старой ивы. За ним раскинулось небо, кое-где укрытое облаками...
      Парень медленно поднялся, не обращая внимания на боль, и принялся бродить вокруг, протирая глаза. "Эта часть моей жизни закончилась. Сал умерла", - думал он. Но почему-то его не оставляло чувство, что благодаря Сал он, Джереми Ред-торн, вернулся к жизни сам. У него есть дело. И это дело необходимо сделать, даже если на пути будет подстерегать смерть.
      Щуря близорукие глаза, Джереми пытался разглядеть, что находится по другую сторону реки. Он различил неровную зеленую полосу, которая, вероятно, означала деревья, но ничего больше не увидел. Напрягая слух, он наконец решил, что поблизости нет ни деревни, ни города, - он бы услышал шум, производимый людьми даже через реку. Но все было тихо. Потянув носом воздух, парень уловил лишь речные запахи. Никакого дыма - неизменного спутника людских поселений.
      Пройдясь вдоль берега туда-сюда, он обнаружил, что высадился на довольно крупный остров. В этом месте река разливалась значительно шире, чем возле села дяди Гумберта, увеличившись по крайней мере на один приток.
      В данную минуту небо было чистым, и ничто не предвещало опасности.
      Пустой желудок настоятельно требовал, чтобы первым делом Джереми позаботился о хлебе насущном. Парень с грустью вспоминал о рыбе, которая предназначалась Сал, но так ей и не досталась - после всех злоключений от рыбы остались лишь какие-то мокрые жалкие крохи. Джереми исследовал каноэ, впрочем, не особо надеясь на успех, но под передней скамьей обнаружился засохший ломоть хлеба. Видимо, от него время от времени отрывали кусочки для наживки. Джереми вмиг проглотил его и запил водой из реки. Стояло позднее лето, и в первом попавшемся лесу можно было поискать ягоды. А если повезет, то попадутся и грибы, Уже поспели дички, так что есть их можно смело, не боясь испортить желудок.
      Джереми излазил прибрежные ямы, заполненные водой, пытаясь изловить какую-нибудь неосторожную рыбу руками. На его памяти такое пару раз удавалось. У других. И все же это дело заняло его ум и руки - ведь поймай он рыбину, что стал бы делать с нею? Огня добыть негде, а голод ещё не настолько сильно донимает парня, чтобы съесть её сырой. Джереми слыхал, что черепахи съедобны и поймать их намного легче, а черепашьи яйца считаются деликатесом. Но вот где их искать?
      Джереми прикинул, что за ночь он проплыл примерно двадцать миль, то есть, как он полагал, половину того расстояния, которое способна преодолеть фурия за один перелет. Юноша отыскал более-менее укромный уголок и решил переждать до вечера. Он не знал, насколько хорошо фурии видят в темноте. Неизвестно также, охотятся ли эти крылатые твари и их хозяева за ним до сих пор. Но ведь прошедшей ночью они его не нашли, хотя он плыл по открытой воде.
      И если прятаться днем и сидеть тихо, а передвигаться только ночью, его не увидят не только враги, а и другие рыбаки и люди на берегах. И нельзя сбрасывать со счетов вероятность, что некоторые из тварей и людей, напавших на деревню дяди Гумберта, рыщут поблизости.
      Как будто он все продумал. И в глубине сознания нарастало непреодолимое желание сделать то, что он так долго оттягивал. А именно взглянуть на наследство Сал.
      Почему-то она так и не объяснила ему, что это такое. Конечно, это было и не важно, даже если это окажется бесценное сокровище или ненужный хлам, Джереми собирался обязательно доставить его профессору Александру или Маргарет Шаландон или погибнуть. Третьего не дано. И юноше казалось, что он имеет полное право взглянуть на свою ношу.
      Он полез за пазуху, чтобы убедиться, что таинственный груз до сих пор на месте. Пора взглянуть на эту тайну. И что здесь такого, если он узнает ее?
      Одно лишь беспокоило Джереми. Почему Сал, если её ноша была так важна, постоянно повторяла, что сама она недостойна? Недостойна чего?
      Глава 6
      С трудом отрешившись от мучительных ран и голода, Джереми сел на траву и достал кожаный мешочек, приготовившись как следует исследовать его содержимое. Тем более что не придется особо напрягать близорукие глаза при дневном освещении.
      Он распустил накрепко затянутые завязки сумочки. Достав единственный предмет, который помещался внутри, юноша повернул его на свет. Это оказалась часть вырезанного из коры или незнакомого камня лица, вероятно, отколовшаяся от скульптуры или маски.
      На краткое мгновение парню почудилось, что маска живая, - по её внутренней поверхности пробегали странные блики, словно солнечные зайчики по водной ряби. По толщине этот чудесный лик был не больше пальца. Джереми показалось, что он держит в руках бесконечно меняющееся... нечто... то ли чистую родниковую воду, то ли сам свет, если бывает свет, который не светит. Джереми так и не смог определить направление и скорость мерцающего потока. Повторяющиеся волны отражались от углов маски и возвращались к середине, нисколько не уменьшаясь.
      И, что было более странным, Джереми отчего-то показалось, что зрачок на единственном стеклянном глазу маски моментально потемнел, а сам глаз вперился в него и даже подмигнул. Юношу охватило чувство, что этот глаз был частью знакомого лица... Но тут глаз снова стал простым цветным стеклышком. А если честно, то вовсе не стеклышком. Не похож этот камень на стекло.
      Чего бы это ни стоило, он отнесет этот предмет профессору Александру из Академии. Или Маргарет Шаландон. Так мысленно Джереми повторил последнюю клятву, данную Сал.
      Отбросив волосы со лба, паренек принялся вертеть маску.
      В разных местах её толщина варьировалась от четверти до половины дюйма. От макушки до подбородка она была примерно четыре дюйма и семь слева направо. Равномерное и странное движение... внутри маски не утихало.
      Почему-то, с первого взгляда на это удивительное лицо, Джереми не сомневался, что оно мужское. Ни усов, ни бороды не было, так что объяснить, почему он так решил, Джереми не смог бы. Единственной частью лица, сразу притягивавшей взгляд, был глаз - левый, - сделанный из кусочка какого-то теплого, мягкого светящегося материала. Глаз был выпуклым, а зрачок темным. Ресниц как не бывало. В дюйме над верхним веком легким мазком была обозначена бровь. Более широкая линия снизу отмечала скулу. Каким был нос, сказать было трудно, поскольку маска была сломана сразу после внутреннего края глаза. Зато с другой стороны она тянулась почти до затылка, включая висок и левое ухо. Поверху, над виском осталась часть нарисованных кудрей, плотно прилегающих к голове.
      Вдоль всего мерцающего излома маска была довольно упругой, и Джереми вспомнил, что она принимала форму его тела и не давила в ребра. Юноша потрогал пальцем край, и тот покорно прогнулся. Как только он отнял палец, маска вернулась в прежнее состояние. Все свидетельствовало о том, что в его руках находится только часть, отломанная и срезанная с цельной маски или даже фигуры.
      И похоже, что это изображение бога. Джереми пришел к такому заключению потому, что люди чаще предпочитали изображать богов, чем себе подобных. Что это за бог, Джереми не знал, хотя почему-то твердо знал, что не Дионис и не Приап. Какой была цельная скульптура, сказать было нельзя, но парень подумал, что она была - должна была быть - прекрасной.
      Ну, богов трудно представить. По крайней мере, их портретов сохранилось немного. Неожиданно Джереми пришло в голову, что некоторым художникам боги могли явиться во плоти.
      Снова взъерошив непокорные кудри, он вертел маску перед носом, разглядывая все детали и недоумевая, чем же она так ценна. Сал готова была жизнь отдать только затем, чтобы эта вещь попала по назначению.
      На лице бога застыло слегка надменное выражение. И это ощущалось сразу, хотя от всего лица остался жалкий обломок, шестая или седьмая часть.
      Когда Джереми постучал костяшками пальцев по маске, в руке возникло удивительно приятное ощущение. И даже сильнее, чем просто приятное.
      Но довольно слабое и почти неуловимое. Странное покалывание. Наверняка эта вещь магическая. Настоящая магия, которая, как говорили, исчезла из этого мира.
      Ощущения в руке встревожили Джереми и даже напугали. Он сказал себе, что не сидеть же всю жизнь и пялиться на маску, положил её обратно в мешочек, а мешочек завязал и вернул за пазуху. Маска оставалась безжизненной, словно кусок кожи.
      Пора подумать о другом. Вот солнце подходит к зениту/появятся ли крылатые фурии, станут ли они обыскивать каждый островок и куст на побережье?
      Что ж, придется плыть только по ночам. Но можно сделать кое-что еще. Нужно изменить внешность, чтобы хоть чуток запутать преследователей. Джереми вынул нож Сал и срезал длинные локоны, оставив кудряшки длиной в два пальца. Орудовать ножом ему понравилось. Вот если бы у него была борода, таким острым лезвием её легко было бы сбрить. Увы, лицо Джереми было нежным и чистым, так что практиковаться было не на чем.
      Хотя лезвие было остро заточенным, кое-где на нем виднелись щербинки, а кончик был надломлен. Видимо, его часто пускали в ход. Еще там были темные следы, Джереми решил, что это засохшая кровь. Наверное, Сал отбивалась кинжалом от врагов - фурий или людей. Она никогда не рассказывала ему о сражениях, в которых побывала.
      Тут Джереми осенила новая идея. Он наклонился над водой, зачерпнул полную горсть речного ила и ляпнул себе на макушку, старательно размазывая грязь по волосам. Большая часть ила стекла по лицу, но кое-что осталось и на шевелюре и полностью скрыло её. Теперь фурии или рыбаки, которые будут искать рыжего мальчишку, издалека спокойно примут его за темноволосого, если вообще заметят. С макушки свесился извивающийся червяк. Джереми задумчиво выбросил его.
      Надежда на то, что раны, оставленные фурией, постепенно болеть перестанут, не оправдалась. Пришлось Джереми утешиться хотя бы тем, что жар как будто спал. Горящие порезы были расположены так, что видеть он их не мог, зато не один раз ощупал пальцами.
      На обеих штанинах красовались поперечные прорехи, куда угодили второй и третий удары хлыста. Джереми исследовал на ощупь вспухшие и воспаленные раны и остатки засохшей крови вокруг дыр на рубашке и штанах. Что ж, он прекрасно рассмотрел раны Сал и понимал, что ещё легко отделался. Перевязать было нечем, разве что оторвать полоски ткани от одежды. Но перевязка особо не помогла Сал.
      Юноша ещё немного подремал, потом проснулся. Солнце стояло прямо над головой и жарило вовсю. Джереми напился прямо из реки и решил окунуться может, раны будут не так сильно допекать? Конечно, чтобы добраться до подходящего и глубокого места, придется выйти из-под защиты ветвей ивы. Но если он будет сидеть в воде по горло, вряд ли его заметят.
      Когда Джереми начал снимать рубашку, на траву упал мешочек с маской. Видимо, он завязал его неплотно, потому что светящийся неровный предмет выскользнул на землю и откатился в сторону, словно давая понять, что ему надоело прятаться.
      Позабыв о купании, голый Джереми сел на берег, свесил ноги в воду и снова начал разглядывать наследие Сал, раздумывая, что за магия заключена в нем. Он решил рассмотреть маску, а потом...
      Что потом? Джереми не знал.
      Казалось резонным, что этот предмет был тем, чем выглядел, - осколком, частью маски или статуи, возможно, из какого-нибудь сельского святилища. Но кто видел, чтобы статуи делали из подобного материала?
      Значит, маска? Может быть. Обломленные края свидетельствовали, что она была больше, и, конечно, этот кусок не может служить даже полумаской - кто скрывает лицо, прикрыв один глаз и одно ухо? На кусочке не было и следа завязок, шнура или дырочки. Как же он крепится?
      Так как её надевать? Вероятно, дело в магии. Хотя внутренняя часть казалась прозрачной, Джереми не видел свои пальцы через её поверхность.
      И чем дольше он держал маску, приятное покалывание в пальцах становилось сильнее.
      Повинуясь внезапному порыву, Джереми прижал маску к ране на правой ноге. Сперва осторожно, мягко, потом посильнее, но боли не почувствовал. Напротив, стало легче.
      Джереми лег на спину, закрыл глаза и, поднимая то одну, то вторую ногу, прикладывал к ранам странную маску. Лекарство, или магия, или что это такое, принесло пользу. Через минуту болезненные ощущения уменьшились и пропали. Потом юноша приложил чудесную маску к плечу. Снова стало легче.
      Ясное дело, магия... Джереми испытал радость, удовольствие и покой, когда эта магическая штука касалась его тела... Нужно попробовать приложить ее...
      Тут Джереми призадумался. Раны Сал были много хуже его собственных, а она хранила эту магическую штуковину, не используя, хотя сильно страдала. Так почему она не исцелила свои раны, не выздоровела или хотя бы не успокоила боль? Что-то здесь было не так. А ведь Сал наверняка знала об этой маске больше, чем сам Джереми, который вообще ничего не знает...
      И теперь, ощущая нарастающее удовольствие, Джереми забеспокоился, что удивительная радость, которую он испытывает, не предназначена для таких, как он. Либо же маску нельзя использовать таким образом. Потому что так считала Сал.
      Конечно, она отдала ему свою ношу не для этого. Что бы она подумала, увидев, как он с ней обращается?
      Вздрогнув, словно от холода, Джереми виновато снял маску с тела и взял в вытянутую руку.
      Нет. Это... эта вещь, этот великий дар, который передала ему Сал, требует бережного обращения. И уважения.
      Магия исцелила плечо и больные ноги. Есть надежда, что эта же магия поможет ему выполнить клятву. Что ещё можно извлечь из волшебной маски? Ну, съесть её не удастся, слишком уж она твердая на ощупь. Но когда он прижал маску к животу, режущее ощущение голода тотчас прошло.
      Неожиданно стеклянный глаз маски навел Джереми на мысль об очках, которые он пару раз видел на носу у стариков. И, уже не первый раз за свою жизнь, Джереми подумал, что отдал бы все на свете, только чтобы хорошо видеть! А раз так, то стоит попробовать.
      Юноша осторожно поднял маску так, чтобы овальный камень был чуть выше его глаза. Да, все правильно. Мир разительно изменился!
      Исполнившись радостным предвкушением и уверенный, что ничего дурного не случится, Джереми поднес маску к лицу и плотно прижал к коже, прилаживая поудобнее. Сперва результат его разочаровал. Левый глаз почти ничего не видел. Нет, видел, но очень смутно. Словно он смотрел через узкую трубочку. Как было бы чудесно избавиться от проклятой близорукости! Если найти оптимальное расстояние между собственным глазом и стеклянным...
      И в это мгновение юноша вскрикнул и вскочил на ноги, не заметив, что прыгнул прямо в реку и вода достигла его колен.
      Потому что главное сокровище Сал вырвалось из рук,. Оно бросилось ему в лицо, как атакующая змея. Джереми не понял, что случилось, потому что все произошло слишком быстро. Но почувствовал. Волшебная маска Сал протекла сквозь его пальцы, растаяв словно кусок льда у огня, ~ и пропала.
      Проклятая штука исчезла, растворилась! Точнее, она впиталась в его кожу. Джереми чувствовал, что она протекает через левый глаз и левое ухо, словно вода в песок. Сперва лицо закололи ледяные иголочки, потом они сменились палящим жаром, который постепенно утих до приятного тепла...
      И тепло осталось. Вцепившись в голову обеими руками, Джереми принялся раскачиваться и метаться, стеная и воя. На какое-то время слух и зрение оставили юношу, и он с ужасом понял, что умирает.
      Но, быть может, через него глядел какой-то бог. Потому что он до сих пор дышал и в остальном, кажется, никак не пострадал. Сперва он вообще ничего не видел, но потом сообразил, что просто закрыл глаза ладонями. Под ногами хлюпало, он до сих пор стоял по колено в воде.
      Джереми медленно отнял ладони от лица и огляделся. Да, он может видеть. Что бы ни сделала чертова маска, она не убила его. Пока не убила. Может, эта часть спектакля ещё впереди.
      Все три рубца снова заболели, поскольку юноша прыгал по воде козликом и разбередил раны. Но все равно они болели гораздо меньше. А вот голова...
      Что-то живое вошло в его тело и поселилось в голове. Но руки остались прежними, его родными руками. В полном его распоряжении.
      Джереми попытался уверить себя, что это все иллюзия, фокус. Ничего не было. Так, спокойней. "Нужно все как следует обдумать". Он почти явственно услышал голос отца, который дает ему советы.
      Все хорошо. Эта штука... кто знает, что это за дрянь, исчезла из рук. И нигде её не видно.
      Значит, она куда-то делась. Магический предмет, величайшая ценность перестала существовать.
      Снова подняв пустые руки, юноша прижал кулаки к вискам. Нет, голова не болела, и даже теплое ощущение как-то поутихло. Он в порядке. Но что-то странное осталось. Едва заметное, приятное ощущение позади левого глаза, там, куда влилась маска. Но...
      Но, с другой стороны, все было как прежде. Да, он допустил ошибку. Это несомненно.
      Тут Джереми склонился над водой. Вот сейчас он наконец умоется. Зачем, он сам уже не помнил - то ли освежиться, то ли охладить раны... Он позабыл обо всем. Он полз на руках и коленях, выбираясь на чистую воду. Ему пришло в голову, что маска могла упасть в реку.
      Поскольку она легкая, её отнесло течением от берега. Но здесь почти не было течения, легкие волны плескались практически на месте.
      И Джереми вспомнил, что он не слышал никакого плеска, даже самого слабого, когда эта чертова штука выпала из рук и исчезла. Нет, она упала не в воду. Это точно.
      Испугавшись, юноша на мгновение прекратил поиски, но спустя несколько ударов трепещущего сердца снова принялся ползать в грязи, шаря по дну руками. Правда, понимая, что делает это только для очистки совести, чтобы доказать себе, что он "сделал все, что мог".
      Наконец парень устал и закрыл глаза, выравнивая дыхание. Он стоял уже по пояс в воде, держась за борт каноэ, большая часть которого была вытащена на берег.
      Он прекрасно понимал, куда подевалось сокровище Сал, где сейчас находилась её бесценная маска. Потому что чувствовал её. Просто он не хотел признаваться в этом даже самому себе.
      Даже в мыслях не допускал этой возможности.
      Но уже все знал.
      И юноше пришлось поверить в невозможное, когда он открыл глаза. Потому что ему было предъявлено новое доказательство.
      Глава 7
      Да, перемены были разительны. Например, он стал видеть! Левый глаз, в который пролилось чудесное наследие Сал, явил юноше мир таким, каким его должен видеть любой человек с нормальным зрением.
      Оглядевшись по сторонам, Джереми убедился, что не ошибся. Мир уже не представлялся ему смесью коричневых и зеленых пятен. Теперь паренек спокойно мог сосчитать не только деревья на том берегу, а и листья на каждой ветке. И далеко-далеко, что даже захватывало дух, он различал очертания легких облаков на горизонте.
      Джереми с трудом справился с охватившим его волнением. Он до сих пор стоял в воде, у кормы каноэ, и дрожал мелкой дрожью. Джереми закрыл и снова открыл глаза. Хотя он обрел великолепное зрение, парень не переставал молить все известных ему богов избавить его от странной штуки, вселившейся в его тело. Увы, молитвам его не дано было исполниться.
      Но даже на грани крайнего ужаса юноша упивался открывшимся его зрячим глазам ярким миром. И наконец наступил момент, когда страх ушел.
      Глубоко вздохнув, Джереми смирил дрожь. Озноб не прошел, но зато приутих.
      Так. Хватит ползать по грязи, как ребенок, играющий в куличики. Искать здесь нечего.
      Он был вынужден признать, что кусок непонятного божеского лика находился где-то у него в голове. Он чувствовал эту штуку под черепом, и поразительное улучшение зрения свидетельствовало, что причина кроется именно в пропавшей маске.
      Джереми сосредоточился на своих ощущениях и вскоре понял, что прекрасно различает самые далекие предметы. Итак, левый глаз являл ему целый мир, а правый так и остался близоруким.
      Постепенно Джереми осознал, что левое ухо тоже изменилось. Слух у юноши всегда был хорошим, потому произошедшие с ним перемены не проявились так явственно, как со зрением, - хотя все-таки проявились. В левом ухе звенели тихие колокольчики, словно в него попала вода. Нет, не так.
      Джереми потряс головой, хлопая ладонью сперва по левому, потом по правому уху. Никакого эффекта.
      Он не знал, изменился ли его слух к лучшему, как зрение. Но, вероятно, так и было. Тут уж трудно было судить точно.
      Время шло, и постепенно пульс и дыхание выровнялись. Джереми перестал трястись и заставил себя отпустить борт лодки. Только разжав побелевшие пальцы, он понял, как отчаянно хватался за него.
      Растирая руки, чтобы возобновить кровообращение, Джереми побрел на берег. Он стоял на траве, и вода струилась по его обнаженному телу. Если бы кто видел его в эту минуту, то убедился бы, что у паренька нет никакого странного магического предмета. Он стоял и ждал, что будет.
      И вернулся страх. И тревога. "Оно было у меня в руках, и я потерял его. Как дурак, я поднес сокровище Сал к лицу, и оно..."
      Ладно, сделанного уже не воротишь. Теперь он прекрасно знал, где находится магическая маска. Что толку все время переживать по этому поводу?
      Джереми вспомнилось, что Сал относилась к нему хорошо. И не стала бы причинять ему вреда.
      Нет. Один раз она назвала его "любимым". Один раз. Юноша не стал развивать эту мысль дальше. Просто он ей нравился, и даже очень.
      И волшебный предмет, за который девушка отдала жизнь, теперь был частью его, Джереми Редторна. Правда, едва ли такое было предусмотрено.
      Возможно, то, что он сделал - что сейчас произошло, - означает крах всего дела, за которое Сал умерла. Нет, лучше о таком не думать. Ничего нельзя сказать наверняка. Он обязан исполнить клятву... если сможет.
      Хотя до сих пор он понятия не имел, какое сокровище ему досталось, и что все это значит.
      Джереми медленно натянул разорванную одежду. Грубая ткань задела раны на плече и ногах. Но боль была уже не такой сильной, как час назад. Тем более, не ходить же голым! По крайней мере, днем, под жарким солнцем. Не хватало обгореть на солнце, в придачу к ранам и голоду.
      И снова юноша принялся убеждаться в случившемся чуде, смотрел по сторонам, прикрывая то один, то другой глаз. Точно. Левый глаз видел много лучше, четче, особенно дальние предметы. Деревья, кусты и крикливые птицы тоже виделись как-то по-другому, их форма и цвет изменились, хотя Джереми не смог бы выразить это словами.
      Когда он наконец успокоился, солнце ещё высоко стояло над кронами прибрежных ив. И паренек решил поспать, тем более что отправляться все равно нужно ночью. Страхи и восторги утомили его.
      Джереми лег на спину и закрыл глаза. Теперь перемены, произошедшие с левым ухом, стали более явственными. Хлопнул ли крыльями гусь, плеснула ли рыба, кроме этих обычных звуков, слух ловил что-то еще, что-то большее. Правое и левое уши по-разному воспринимали мир. Но пока юноша не понимал, в чем дело. Хотя и решил, что со временем разберется.
      А ещё Джереми пришло в голову, что так воспринимает окружающий мир младенец, осваиваясь с новообретенным слухом и зрением.
      Нужно все хорошенько обдумать... но мысли спутались, и Джереми уснул.
      И сон, который явился юноше, вполне подходил под категорию кошмаров. Правда, пока он длился, Джереми чувствовал не страх, а любопытство. На самом деле все действия во сне .протекали практически без вмешательства чувств. Парню снилось, что на него напала целая стая крылатых фурий, которые были намного больше, чем в действительности, размером с гарпий, хотя он в жизни не видел ни одной гарпии. Огромные твари с перепончатыми крыльями вились вокруг него, как гигантские комары. Но почему-то страшно не было. Привычным движением он потянулся к одной из фурий, ухватил за шею и сломал. Это действие казалось простым и знакомым. Позвонок чудовища хрустнул под его пальцами, как шея цыпленка.
      Внезапно сцена переменилась. Кошмарные чудища исчезли. Перед Джереми возникла прекрасная Сал, и юноша с радостью и удивлением понял, что она не умерла. Это просто была ошибка! Сал даже не ранили, и её лицо было чистым и живым.
      Девушка улыбалась ему, Джереми, - её другу, её возлюбленному. Она протягивала ему руки. Сал хотела, чтобы он подошел к ней и они занялись любовью. Любовью! Она что-то шептала, но совершенно беззвучно, потому что Враг, неизвестный и безликий Враг, мог услышать её.
      Джереми - или не совсем Джереми? - будто выплыл из своего естества, из своего тела. Он воспарил вверх и оттуда увидел молодого человека, который стоял и смотрел на подходившую к нему девушку. Тот, кто занял место Джереми, был как будто постарше, уже не мальчик, а молодой мужчина, хотя его щеки ещё не знали бороды. Он, другой, кивал Сал и протягивал ей правую руку. Левой молодой человек сжимал какой-то незнакомый струнный музыкальный инструмент.
      Незнакомец был на голову выше Джереми, и каким-то шестым чувством, возможным лишь во сне, юноша знал, что этот человек мудрее и сильнее его. Был он темноволос, а его нагое тело было мускулистым и прекрасным. И сразу стало ясно, что он больше, чем человек. Одним взмахом руки он повелевал Сал.
      Должно случиться что-то ужасное...
      ...и Джереми заставил себя проснуться, стряхнуть с себя кошмарный сон. Страх, который он испытал в конце сновидения, был много сильнее реального страха перед фуриями.
      Он вскочил на ноги и целую минуту так стоял, с трудом возвращаясь к действительности. Когда наконец это удалось, юноша рухнул на траву в изнеможении. Он страшно устал и вспотел.
      Обеспокоенный странными грезами, Джереми попытался разобраться в них и отделить то, что действительно было, от кошмарного наваждения. Никакой девушки, никакой Сал на берегу не было. И никакого темноволосого парня. Он, Джереми, был совершенно один... или нет?
      Вздрогнув от страха, юноша подумал: куда же девалось сокровище, которое доверила ему Сал? Странная волшебная штука, связанная с каким-то богом... наверное, выпала из-под рубашки... И только через несколько ударов мечущегося сердца он вспомнил, что произошло.
      Джереми сел на траву и обхватил голову руками. Как он мог позабыть о том, что случилось, хотя бы на минуту? Но ведь ему казалось, что странное вторжение произошло с кем-то другим.
      И Сал постоянно твердила, что сама она недостойна. А Джереми Редторн? Да, наверняка недостоин. Был. А теперь все по-другому. И следует признать тот факт, что в него вошло какое-то божество. Что теперь рассуждать, достоин ли Джереми Редторн, ведь он больше не был прежним Джереми Редторном.
      Прислушавшись к своим ощущениям, Джереми обнаружил ещё одну перемену. Раны от хлыстов болели уже не так сильно, как прежде, когда он ложился спать. Кстати, сколько времени прошло? Меньше часа. Рубцы на теле остались до сих пор, они саднили при прикосновении, но не больше. Да и самочувствие Джереми изменилось к лучшему, жара как не бывало.
      И ещё одно... За прошедший час он осознал, что уже не одинок.
      Нет, на острове больше никого не было. Но Джереми казалось, что из-за его плеча смотрит Наблюдатель, который все видит и держится вне поля зрения. Но почему он - или она - так пристально следит за юношей, оставалось непонятным.
      И ещё парень постепенно убеждался, что какая-то сила захватила над ним власть. Но почему и зачем?
      Он совсем запутался. Потому встал, встряхнулся и снова направился к воде, поскольку так и не искупался. Тем более что пахло от него весьма сильно. Не мылся Джереми давно. И почему ему втемяшилось, что, вымазав волосы грязью, будет легче выполнить свою миссию? Юноша как следует вымыл голову. Как ему не хватало горячей воды и мыла! А то и скребка. Но ничего не поделаешь, пришлось удовольствоваться холодной речной водой. Джереми снял одежду и попытался хоть как-то выстирать её.
      Заплыв вверх по течению, он лег на спину, и течение медленно понесло его обратно. Наконец чувство реальности начало возвращаться к нему. Вот его тело, вот он сам, и ничего особенного не случилось. Подумаешь, магическая штука Сал изменила зрение - заметьте, к лучшему! - и немного изменился слух. Вот и все. Кажется, все. Сал была ранена и умерла вовсе не из-за этой вещи. Ее убило другое.
      А сон, который ему привиделся, всего лишь сон. Мало ли чего снится! Правда, фурии ему ещё не снились. А тот дикий страх, в конце...
      Ладно, признаем, что таких снов он ещё не видел.
      Юноша плыл по реке, вода была спокойной и теплой. Солнце склонялось к горизонту, близился закат.
      Взглянув левым глазом на солнце, он испытал новое, горделивое чувство. Сперва парень быстро прищурился, но потом обнаружил, что его новый глаз способен смотреть прямо на пылающий диск. И даже когда он отвел взгляд, перед глазом не возникли яркие круги, а острое зрение ни капли не затуманилось. С правым глазом все было по-старому. Невзирая на ужас, который Джереми испытал в конце прошлого сна, ему не хотелось забывать его. Нет, часть, где он убивал фурий, была не лучшей. Самое замечательное, хотя и немного пугающее, случилось тогда, когда Сал тянула к нему руки, и он знал, что все хорошо, что его возлюбленная жива и здорова.
      Глава 8
      Следующая ночь запомнилась Джереми на всю оставшуюся жизнь. Потому что он впервые увидел звезды.
      Весь день юноша убеждался, что чудесное зрение не покидает его. На самом же деле он не мог думать о чем-то другом и, как позже уверил себя, предвкушал величественное зрелище, доступное всем остальным. Но тогда его ещё обуревало горе и необходимость искать пути для спасения и выживания. Потому первый незамутненный взгляд на ясное звездное небо, раскинувшееся над головой сразу же после захода солнца, застал его врасплох.
      На небе ярко горели звезды.
      Он и понятия не имел, что их так много. Не успел Джереми насладиться закатом, как на небесах что-то ясно замерцало. Потом еще. Вскоре ярких огоньков стало около дюжины, потом за сотню. Тысяча, тысячи, сосчитать их было невозможно. И Джереми потратил драгоценное время, отведенное на путешествие, стоя с раскрытым ртом и замершим сердцем под звездной россыпью.
      Каждый вечер потом Джереми с нетерпением ожидал прихода звездной ночи. И часто его желание исполнялось. Днем он спал, день стал скучной необходимостью. Подарок Сал помогал ему различать предметы в темноте, так что он легко обходил мели, коряги и острова. Зато часто Джереми забывал грести, любуясь чудесными звездами.
      Перед рассветом он причаливал к берегу в укромном месте. Сперва он решительно собирался подсчитывать, сколько дней уйдет на путешествие. Но спустя три дня сбился со счета. Три или четыре? Дальше - хуже. Но, хорошенько все взвесив, он решил, что это не важно.
      Дневные сны были живыми, яркими и часто эротическими. В них появлялся безбородый темноволосый юноша, обычно нагой, но иногда задрапированный в белую тогу, скрепленную золотой фибулой. И он всегда играл главенствующую роль. Время от времени он душил фурий. Юноша манил их рукой, и те повиновались, летя к нему, как бабочки на огонь. Затем он, с улыбкой, выхватывал по одной, и запросто сворачивал им шеи. Джереми, незримый свидетель, мысленно ликовал.
      В других снах безымянный легко и непринужденно соблазнял молодых девушек. И не только девушек, а и зрелых женщин - всех цветов кожи, некоторые принадлежали расам, не известным Джереми. Почти все они были сложены так красиво и ладно, что юноша изумлялся, и самые опытные женщины принимали такие соблазнительные позы, что парень стонал во сне.
      Бывали сны, в которых темноволосый юноша избегал физического контакта с людьми. Он сидел и перебирал струны своего музыкального инструмента Джереми никогда такого не видел. Под быструю мелодию кружились и танцевали женщины. Потом он начинал играть какие-то грустные песни, которые ещё долго звучали в голове Джереми после пробуждения. Кажется, в такие минуты музыкант пел, но голоса его юноша не слышал.
      В одном запомнившемся сне незнакомец предстал без своего семиструнного инструмента, он не играл и не развлекался с девушками. На этот раз безымянный казался выше, чем прежде. Его гладкое лицо застыло, словно вырезанное из камня. Белый плащ реял за плечами, будто его рвал невидимый ветер. Он стоял на поле брани, за спиной висел колчан со стрелами, а в левой руке юноша крепко сжимал странный лук, словно сделанный из серебра. Потрясенный Джереми видел, как его ночной спутник поднял кулак свободной руки и ударил в огромную каменную стену. За ней прятались сотни вражеских солдат, которые кинулись в панике наутек. Некоторые оказались слишком медлительны, и маленькие тела падали под ударами рухнувших камней. От грома обвала Джереми проснулся и обнаружил, что вокруг бушует летняя гроза.
      Джереми опознал на небе два созвездия и теперь не боялся ошибиться в направлении. Упорно работая веслом долгими ночными часами, он размышлял, как ему лучше исполнить обещание, данное Сал... Сал, которая однажды назвала его "любимым"! Как он сумеет отдать магическую вещь, если она просочилась в его голову?
      Его осенила неутешительная мысль. А что, если он найдет нужных людей, а они решат убить незадачливого гонца, чтобы вернуть волшебный талисман?
      Что ж, так тому и быть. Джереми был настроен героически и самоотверженно. Он готов все отдать ради Сал, которая подарила ему свободу и звезды.
      Поразмыслив, он обнаружил странное совпадение: все, кого он любил в своей жизни, были мертвы. И ему нужно бороться с приступами отчаяния. Чтобы отвлечься от грустных мыслей, Джереми постоянно ставил перед собой различные задачи. Первая - вспомнить все, что он когда-либо слышал об Академии и городе Пангур-Бан. Трудно поверить, что он действительно направляется в те места, но выбирать не приходится. Вспоминать особенно было нечего, он слышал о них всего несколько слов. Узнавать придется на месте.
      За всю его жизнь паренек слышал упоминания об Академии два или три раза, и всякий раз - в перечне владений лорда Виктора Лугарда, правителя Пангур-Бана. Но эти несколько предложений произносились с таким благоговейным трепетом, что у юноши осталось впечатление, будто в этих местах собрались мудрецы, способные объяснить все мировые тайны и загадки.
      Однажды, рано утром, через два дня после того, как магическая маска проникла в Джереми, на горизонте впервые возникла какая-то высокая громада. До неё было плыть ещё много миль, но сколько - юноша не представлял.
      Но догадался, что это было. Ответ незамедлительно всплыл откуда-то из глубин его памяти.
      Все слышали о Пещере-в-Горе. На полпути к вершине Священной Горы, в миле над уровнем моря, находилась Пещера Прорицаний, или, как её ещё называли, Пещера Оракула. Там всякий: и богач, и бедняк - мог вопросить, и ему открывалось будущее, или указывался путь, на котором будет ждать успех. Впервые величественная картина этой горы открылась Джереми перед рассветом, когда он собирался причаливать к берегу для дневного сна. Вершина горы подпирала облака необычной формы, и это зрелище настолько потрясло юношу, что он даже бросил весло.
      "Одна во всех мирах" - пришла ниоткуда мысль. Паренек неподвижно сидел и смотрел, пока каноэ плыло по течению. Он привычно принялся закрывать глаза - по очереди.
      Далекая Гора высилась на северо-востоке, а легкое течение направляло воды реки к юго-востоку, прочь от каменного исполина. Уже не в первый раз Джереми несло в противоположном направлении.
      Когда юноша прикрыл левый глаз, Гора исчезла в сиянии зари и туч на горизонте, а также по причине простой близорукости.
      В середине дня часто начиналась гроза или сильный дождь. Тогда Джереми, если представлялась такая возможность, вытаскивал каноэ на берег, переворачивал и забирался под лодку, пытаясь хоть немного поспать. Правда, пока стояла теплая погода, вымокнуть он не боялся.
      Иногда, когда вечером ему казалось, что он все ближе подвигается к невидимой цели (хотя и удаляясь от Горы). Джереми глядел в звездное небо и, снова, чувствовал, что не одинок. С ним был его таинственный Наблюдатель.
      Сал предупреждала его, что до Академии сотни миль и что добираться придется много дней. Она примерно объяснила, как туда попасть, но эти объяснения были слишком смутными и неопределенными и сейчас были совершенно бесполезны. Вскоре Джереми оставил попытки определить, далеко ли он заплыл от деревни дяди Гумберта, - тем более что парень потерял счет дням, сплавляясь по течению реки. Он успел пожалеть, что не делал зарубки на деревянном борту каноэ с помощью кинжала Сал.
      Примерно в эти дни он заметил, что каноэ начинает протекать, хотя и не сильно. Пока ему только два-три раза за ночь приходилось выгребать пригоршнями воду. Когда по утрам он вытаскивал лодку на берег, часто под днище попадались камни, что, естественно, не придавало ей крепости. Да, он мог украсть ещё одну лодку, но это значило оставить следы. А Джереми не сомневался, что те, кто убил Сал, теперь ищут его самого.
      В деревне изюмщиков, вблизи от двойного святилища Дионису и Приапу, разворачивалось действо. Наемные маги лорда Калаха приступили к работе. Они уже нарисовали образ их повелителя - строгое, пучеглазое лицо неопределенного возраста, - чтобы держаться в рамках его собственной воли. Хотя лорд Калах и его первые помощники не верили в способности колдунов. А в богов верили.
      Его светлость, лорд Калах, сообщил своим боевым офицерам, прежде чем отправлять их на поиски, что за последние месяцы по меньшей мере одна группа богов выказывает благоволение любому человеческому существу, которое попросит у них помощи. А поскольку Аид уже одержал победу, лорд Калах избрал своим повелителем именно его.
      Допрос, по большей части пристрастный, проводили очень дотошно и подробно. Выжившие, как и погибшие, обитатели деревни изюмщиков были тщательно пересчитаны, и уцелевшим приказали определить, кого не хватает.
      Труп женщины, которая унесла Лик, уже был опознан. Но сокровища при ней не было.
      Оказалось, что оба родственника Джереми остались в живых, они сразу же рассказали все, что знали, про их несчастного племянника. Какой стыд, если мальчик впутался в какое-то темное дело! Жаль, что господам придется утруждать себя его поисками, но таков уж мир, тут ничего не поделаешь.
      Один из селян предположил, что паренька по имени Джереми утащили гарпии.
      - Тут не было гарпий, - ледяным голосом поправил его офицер. Летающие существа слишком малы, чтобы унести кого-нибудь.
      Селянин был вынужден признать свою ошибку.
      Возможно, что юноша Джереми Редторн утонул, когда пытался сбежать. Но доказательств не было. Исчезли две лодки. Но их легко могло унести течением, когда поднялась суматоха.
      На трупе оказались старые, полузажившие раны от хлыстов фурии. Были и несколько свежих. Изумленные жители села во все глаза глядели на мертвую
      служительницу поверженного бога, и все в один голос отвечали, что не видали её прежде.
      С тела девушки сняли всю одежду и теперь внимательно перетряхивали. Офицер приказал приступить к последнему досмотру - вскрыть череп и исследовать его содержимое. Обычно Лик проявлялся со смертью носителя, но вдруг в этот раз...
      - Ну, если бы она носила тот самый Лик, а не просто хранила его... начал младший офицер спецподразделения Калаха, но так и не закончил фразу. . За него договорил его спутник.
      - Тогда бы она здесь не лежала. Или от него остался такой мизер, что мы найдем его под черепом, - сухо закончил он.
      Окончив, исследователь поднялся с коленей и, вытирая испачканные руки, покачал головой:
      - Ничего, сэр.
      - Побери её Аид! - выругался старший и оглядел сожженные домики, солдат и рыдающих крестьян, поля, виноградники и редкие рощицы. - Возможно, его прихватил с собой пропавший Редторн... или она спрятала его где-нибудь неподалеку. Мы должны все обыскать... Этих людей больше не убивать. Они понадобятся для более детального допроса.
      Он помолчал.
      - Если он у мальчишки... Карло, куда бы вы направились, если бы спешно спасались бегством? Конечно, вниз по реке.
      Теперь Джереми плыл мимо крупных поселений, иногда разросшихся в города, и движение лодок и барж по реке стало более оживленным. Даже с новообретенным зрением юноша с трудом подыскивал удобное и безлюдное место для отдыха, где его никто не мог бы обнаружить. Он подумал, что в такой дали от села дяди Гумберта уже не важно, увидит его кто-нибудь или нет. Но рубцы от ударов фурии ещё ныли, хотя все слабее и слабее, и он чувствовал, что опасность пока не миновала.
      Джереми с трудом удерживался, чтобы не заглянуть лишний раз под переднее сиденье каноэ в надежде отыскать кусочек хлеба - либо завалившийся в уголок, либо возникший там чудесным образом. Сплавляясь вниз по реке от заката до рассвета, под аккомпанемент бурчащего от голода живота, Джереми иногда пытался ловить рыбу, но из этой затеи ни разу ничего не вышло. В небольшом мешочке, найденном в лодке, оказались трут и кресало, но в такую теплую пору нужды в костре не возникало.
      Прежде он слыхал байки о колдунах, которым стоило только опустить руку в воду, как рыба просто косяками кидалась к ним, едва ли не выпрыгивая из реки. Другие, которые сами ловили рыбу руками, утверждали, что магией тут и не пахнет. Изголодавшийся Джереми попытался проделать этот трюк, сам не веря в успех. То ли ему не хватало магических сил, то ли сноровки и терпения, но все было напрасно.
      Однажды ночью, за два часа до рассвета, юноша в отчаянии решился забраться в курятник фермы, стоявшей на отшибе. Непрочное деревянное строение находилось на берегу реки, и его силуэт явственно чернел на фоне звездного неба.
      Корешки и ягоды позволяли юному организму сносно существовать, но не более того. И если надеяться отведать курятины или любого другого мяса, то лучшая возможность едва ли представится.
      Привязав каноэ лишь слегка, чтобы можно было быстро отплыть в случае чего, Джереми выбрался на берег и прокрался к сараю. Больше всего он боялся наткнуться на сторожевого пса, что вскоре и произошло. Когда юноша был ещё в тридцати ярдах от цели, раздалось тихое предупреждающее рычание. А ведь Джереми так старался подбираться с подветренной стороны!
      Затаив дыхание, юноша пробормотал молитвы и обращения ко всевозможным богам. Хорошо, что тварь хотя бы не залаяла. Парень внезапно исполнился мрачной обреченности, он был слишком голоден, чтобы отступать. К тому же юноша давно знал, что, если сталкиваешься с опасным зверем, ни в коем случае нельзя поворачиваться и убегать.
      Он достал маленький кинжал Сал и приготовился к защите. Заодно он принялся бормотать какую-то чепуху тихим голосом, надеясь успокоить собаку. На удивление, это сразу же сработало. Огромный длинношерстный пес подбежал к нему, виляя хвостом и даже слегка повизгивая, словно выражал буйный восторг. В ладонь Джереми уткнулся мокрый нос. Спрятав нож, парень, весь облившись холодным потом, почесал радостную собаку за ухом. Потом снова двинулся к курятнику. Его новый друг трусил рядом. Вероятно, животное прониклось к юноше симпатией и держалось рядом, на случай, если потребуется его помощь.
      Через каждые два шага голодный мародер замирал и опасливо поглядывал в сторону темного фермерского дома. Но все было спокойно.
      В хлеву похрапывал верблюд, время от времени переступая ногами в стойле. В остальном было тихо.
      Осторожно двигаясь в темноте, в сопровождении собаки, Джереми подошел к курятнику и обнаружил, что сарай окружает высокая загородка. Вероятно, хозяин соорудил её как для того, чтобы помешать курам выбраться наружу, так и для того, чтобы помешать ворам забраться внутрь. В ограде была и дверца, но сверху на ней было устроено что-то вроде засова, к которому крепился странный металлический ящичек.
      Тут Джереми забеспокоился и едва не повернул обратно. Левым ухом (правое ничего не слышало) он уловил непонятное гудение, издаваемое этим ящичком. При приближении гудение становилось громче. А когда юноша встал на цыпочки и протянул вверх руку, оно стало и вовсе оглушительным.
      Оглянувшись через плечо, незадачливый куриный вор увидел, что в доме все тихо и спокойно. Собака тоже не проявляла признаков беспокойства. Постепенно парень сообразил, что этот дикий шум слышит только он один, вернее, его левое ухо.
      И тогда он понял: это не что иное, как предупреждение его волшебного молчаливого партнера - железная штуковина была очень хитроумна размещена на краю ограды, так что с грохотом упала бы при неосторожном прикосновении. Когда Джереми начал разматывать цепочку, которая удерживала ящичек, она громко задребезжала.
      Сперва юноша отпрянул и пошел на попятную, но голод не тетка, а куры были так близко! Прижавшись к щелям ограды, отчаявшийся паренек тихо зашептал - ведь сегодня ночью это уже сработало.
      - Сюда, цыпочки... хоть одна... самая жирненькая, а? Или дайте мне несколько яиц, если сами не...
      На этом месте Джереми замолк - у него упала челюсть.
      Белоснежная сонная птица, жирная и пухлая, спрыгнула с насеста где-то в глубине курятника и вышла на улицу, прямо к нему. В следующий миг курица подпрыгнула достаточно высоко, чтобы Джереми, просунув руку между планками, смог ухватить её за горло и превратить птицу в пищу. Она и кудахтнуть не успела.
      Сдавливая шею курице, юноша неожиданно вспомнил свой сон, в котором он этой же рукой (вообще-то не совсем этой) так же легко ломал шею фурии.
      Так, сны будут после, когда он утолит голод. А сейчас Джереми поднял ещё дергающуюся курицу до верха изгороди и перехватил через верхнюю планку второй рукой.
      Покидая двор фермы, юноше потребовалось приструнить пса, который рвался пойти вместе с ним. Когда Джереми, держа под мышкой будущий завтрак, отошел на сто ярдов, он услышал отчаянный вой - животное изливало свое горе.
      Пока Джереми слишком спешил, чтобы задумываться над происходящим. Он оттолкнул каноэ от берега и проплыл ещё с четверть мили. На случай, если хозяин решит узнать, что случилось с его псом и примется обшаривать окрестности.
      Наконец он причалил к берегу в тихой маленькой заводи, привязал лодку в прибрежных кустах и быстро ощипал и разделал тушку. К этому времени небо достаточно посветлело, чтобы можно было спокойно заниматься готовкой.
      Джереми отощал ещё не до такой степени, чтобы съесть курицу сырой. Но, чтобы зажарить её, нужно было сперва развести костер:
      Вот тут фортуна повернулась к нему спиной.
      Сколько Джереми ни пытался, кремень и трут отказывались повиноваться. Они были влажными. В придачу ко всему юноша не смог отыскать сухой травы или щепок - земля не успела просохнуть после недавнего ливня. Что ж выходит, сиди и жди, когда кишки играют марш, пока встанет солнце и все просушит?
      Шипя и ругаясь, Джереми наконец оставил попытки высечь искру. Поднял голову, и прямо ему в лицо ударили первые лучи восходящего солнца.
      Огонь? Тебе нужен огонь? Вон его сколько, на небе... если бы только можно было взять частичку, самую малость... эх, жаль, нету увеличительного стекла!
      Мгновение спустя, когда паренек перевел взгляд на сложенные веточки, он замер от неожиданности. Левым глазом он узрел маленькую яркую точку, словно крохотное солнышко село на веточку. Тогда юноша протянул руку и коснулся этого пятнышка пальцем. Ничего - простое дерево... нет, теплое дерево! Так, посмотрим.
      Вскоре Джереми обнаружил, что, если смотреть на солнце, чуть кося глазом в сторону веток для костра, белая точка возникала в том месте, куда падал его взгляд. Когда он так просидел с полминуты, белая точка превратилась в ярко-оранжевое свечение, которое он видел уже обоими глазами. Потянуло дымком.
      И, наконец, подбросив в маленький огонь побольше веток и щепок, Джереми получил желанный костер, на котором легко можно высушить одежду и поджарить птицу. Он насадил курицу на зеленый прут и стал терпеливо ждать, поворачивая тушку над пламенем. Вскоре по воздуху поплыл чудесный запах. Не выдержав, Джереми принялся отщипывать от тушки кусочки и жадно глотать их, не дожидаясь окончания готовки.
      Когда живот насытился, Джереми попробовал снова разжечь костер от солнца - просто так, из интереса. Получилось. Даже проще, чем прежде. Юноша решил, что это, видно, оттого, что солнце встало выше и стало жарче.
      Побросав перья, кости и кишки курицы в реку, он сидел на бережку, ковырял в зубах щепочкой и раздумывал, глядя в гаснущий костерок. Он сам его зажег! Такого ещё не было. Ясно, что в его глазу появилась магическая сила. Впервые за немногие прожитые годы Джереми подвернулся новый способ развлечения.
      Он лег на спину и принялся прикидывать, какие ещё чудесные возможности открывает перед ним волшебная маска.
      Конечно, возникли и вопросы. Например, почему курица и собака с первого же слова повиновались ему, а рыба в воде нет? Но никакие вопросы не помешали юноше быстро заснуть.
      Путешествие продолжалось. И до сих пор, и днем, и ночью, хотя не так часто, как в начале пути, Джереми искал позади лодки преследователей на реке и фурий в небе. Юноше пришла в голову идея попытаться поджечь фурию в воздухе, сконцентрировав на ней солнечный свет. Только во снах ему - или темноволосому юноше - хватало сил, чтобы свернуть шею крылатой твари. Но неплохо будет под
      жечь ей крыло, чтобы эта зараза заверещала и, кувыркаясь, рухнула на землю. Но Джереми понимал, что фурия не станет сидеть и ждать, пока он будет наводить на неё яркую точку. Ведь он не мог создавать огонь в одно мгновение.
      Пару раз ему доводилось видеть, как это делают с помощью увеличительных стекол. Но... это же глаз!
      Конечно, глаз с такой могучей силой уже не может считаться его, Джереми, прежним глазом.
      В следующие дни все шло удачно. Джереми удалось раздобыть кое-каких фруктов - и диких, и садовых. Яблоки он рвал в прибрежных садах, на бахчах можно было разжиться дынями. Юноша запросто различал левым оком удобные тропинки, спелые плоды и места, где можно чем-то поживиться без ущерба. Иногда он решался подбираться поближе к домам, где на огороде можно было сорвать кочан капусты или выкопать несколько картофелин. Наткнувшись на дикий виноград, Джереми попробовал ягоды и нашел их вполне приемлемыми, хотя и полагал, что вкус к винограду у него отбило несколько месяцев назад. Слишком уж этот виноград отличался от специально взращенного для производства изюма, который рос у дяди Гумберта и который Джереми таскал в тяжелой тачке.
      Но волшебное зрение никак не помогало с теми растениями, которые человек не культивировал вообще. Почему - над этим стоило задуматься.
      В последующие ночи Джереми решился ещё несколько раз проделать трюк с курятниками - каждый раз все более уверенно и с неизменным успехом. Попробовав поэкспериментировать в другой области, он достал гуся, а потом индейку. Теперь голод больше не грозил ему, как и сторожевые псы. Если бы Джереми только захотел обзавестись надежным эскортом, его сопровождала бы целая свора псов, которые только и ждали его первого слова.
      Было ли солнце видно на небе, или его затягивали тучи, юноша легко мог развести костер в любую погоду. Он попытался было поджечь ветки в лунном свете и под конец решил, что это может получиться, если хватит терпения сидеть долго на одном месте.
      В середине дня, когда он просто лежал и ждал темноты, чтобы продолжить путь, Джереми развлекался тем, что выжигал левым глазом свои инициалы на борту деревянного каноэ. Прежде он не задумывался, что каждую букву алфавита можно написать по-разному, например: "д" так, а "т" курсивом. Есть и другие способы письма... другие языки...
      И сколько же способов и того и другого он знает? Юноша похолодел, когда понял, насколько много. Больше, чем знал Джереми Редторн, отучившийся шесть лет в простой деревенской школе. Так пишут люди, живущие примерно в пятистах милях отсюда, - подсказала ему новая, чужая память. А вот так пишет одно племя, которое кочует по далеким землям на севере. А так далеко-далеко отсюда, по другую сторону огромного круглого мира... Он прислонился спиной к борту каноэ и вздохнул.
      Да, конечно, наш мир круглый. И удивительно огромный, Джереми не знал, откуда и как пришло это понимание. И наш мир называется планета Земля. Каким-то внутренним зрением он смутно увидел очертания континентов и океанов. Названия далеких мест, городов, стран, морей, озер и рек. Может, это родители когда-то показывали ему глобус? Ничего подобного он припомнить не мог.
      Но, конечно, они могли. Родители вполне могли рассказывать ему кое-что, но далеко не все.
      И сколько он успел выучить в школе, в его родном селе? Он не мог припомнить, чтобы учителя или родители говорили о подобных вещах.
      С другой стороны, теперь он твердо знал, что земля имеет форму шара. И что существуют её модели - глобусы. А также много, очень много разных карт. Ну и что, что их не было в его родной школе? Зато есть в Академии и в других учебных заведениях, разбросанных по всему миру.
      Теперь, когда Джереми задумывался на эту тему, в голове возникало множество - сотни, тысячи - новых фактов, таких разных и не похожих друг на друга. Одно открытие в огромной сокровищнице тянуло за собой следующее, они лились водопадом. Целый фонтан событий, слов и образов бил у него в голове, затмевая все вокруг. Джереми слегка пугало, что он может отыскать в памяти любую информацию, если только захочет. Все это появилось без его участия, он даже не знал... "Хватит!" - одернул он себя.
      Но как остановишь мысль? Разве можно запретить себе думать и мечтать? Тем более что эти знания уже были в нем, уже были им. И невозможно было игнорировать их, как нельзя игнорировать свой собственный пол - он есть, и все. Сознание юноши постоянно выхватывало новое из огромной, невероятной сокровищницы знаний и памяти.
      Конечно, это давал о себе знать магический дар Сал.
      Какую пользу можно из этого извлечь?
      Вот откуда, например, Джереми Редторн, проживший всю свою короткую жизнь в нескольких маленьких деревушках, может знать об учебных пособиях Академии? А ведь знал. И когда Джереми попытался, он увидел смутную картину белокаменных строений под красными черепичными крышами. Он даже разглядел, словно через призму полузабытых воспоминаний, людей, которые занимались своими делами.
      Паренек вскочил и принялся расхаживать вдоль бережка, который он выбрал для нынешнего отдыха. Мир вокруг него был таким огромным, и он спокойно мог увидеть большую его часть!
      Может, лучше подумать о девушках и немного отвлечься? Но настала пора поразмыслить о волшебной штуке - маске бога, что ли? - которая впиталась в его голову.
      Джереми подозревал, что новое знание точно сможет указать, кому принадлежит этот Лик и что он дает смертному владельцу. Но он так боялся ответов, что не решался задавать вопросы.
      Глава 9
      Наконец постоянный страх преследования обрел реальные формы. Как-то рано утром и потом, на следующую ночь, утлую лодчонку Джереми обогнали боевые каноэ, заполненные вооруженными людьми.
      Даже в темноте его левый глаз легко позволил определить, чьи это были воины и какие гербы и знаки красовались на их одеждах. Часть принадлежала лорду Калаху - голубой цветок на белом поле. Вторая половина была не такой страшной - Грибная республика, её цвета были алый и желтый. Каноэ Джереми долго ещё покачивалось в поднятых ими волнах.
      Левый глаз юноши по-другому показывал ему боевые суда и их экипаж, чем правый. Цвета лодок и одежд воинов были немного иными, и парню это показалось очень важным, хотя он и не мог понять, в чем дело. Бело-голубое судно лорда Калаха светилось призрачным красным светом. Джереми воспринял это как предупреждение о крайней опасности.
      Парень прекрасно понимал, что это лишь малая часть военных сил, брошеная на междоусобные войны. В одной такой стычке полгода назад погибли его родители. С помощью чудесного зрения он внимательно рассматривал речное воинство. Они же, в свою очередь, не обратили никакого внимания на него, спеша по своим делам. Всякий раз при их приближении юноша прекращал грести и испуганно смотрел на проплывающую мимо эскадру - вполне естественно для одинокого рыбака. И всякий раз они не обращали на него внимания.
      В третий раз его нагнали на рассвете, когда он искал удобное для отдыха место. Джереми дико перепугался, решив, что эта череда лодок послана лордом Калахом или кем ещё именно за ним. Сперва он бешено греб, безнадежно пытаясь оторваться от них... Но когда он отчаялся перегнать быстроходные каноэ и погреб к берегу, они просто пронеслись дальше, вниз по реке. Глядя им вслед, загнанно дыша и усмиряя скачущее сердце, Джереми впервые засомневался - а была ли погоня? Действительно ли за ним гнались от самой деревни дяди Гумберта?
      И если никто не охотился за ним, не переоценил ли он значение таинственного наследства Сал - и себя самого, как наследника и гонца? Может, эти флотилии, которые прошли мимо, направлялись по каким-то своим делам, не связанным с Сал и её сокровищем? Может, это просто маневры? Нет, что-то не верится. Те, кто ворвался в деревню Изюмщики, шли напролом и отдавали четкие приказы летающим тварям. И Сал, хотя и испугалась, не казалась удивленной их появлением.
      Джереми не надеялся на снисхождение с их стороны. Лишь счастливый случай помог ему избежать пленения. Полагаться на удачу - последнее дело, хотя ему больше полагаться не на что.
      На следующий день Джереми увидел отряды всадников, патрулирующих берег. Воины ехали на длинношеих одногорбых верблюдах и внимательно оглядывали местность. Юноша отвел лодку на середину реки, но всадники не обратили на него никакого внимания.
      Кроме вооруженных отрядов, на реке почти никого не было. Джереми предположил, что из-за военных действий местные жители предпочитают отсиживаться в укромных местах или просто дома. Или же все годные лодки позабирали противоборствующие стороны.
      По мере того, как Джереми продвигался все дальше на юго-восток, прибрежные поселения изменились, таких он никогда прежде не видел. Растительность стала гуще, воздух влажнее и теплее, снова запахло летом. Река расширилась и стала глубже, в неё вливались другие потоки. Джереми не знал, до сих пор ли эта река называлась Эроном. В ветвях звенели незнакомые птицы.
      То, что не успела сообщить ему Сал, само возникало в голове. Но юноша до сих пор не мог определить, далеко или близко находится Пангур-Бан и сколько ещё плыть до Академии. Когда он думал об Академии, возникали образы, которые мало чем способны были помочь.
      Пару раз он проплывал мимо рыбачьих лодок, но спросить, далеко ли до моря, парень не решался. Не хотел, чтобы рыбаки запомнили незнакомого мальчишку, который плыл издалека.
      Каждую ночь, после заката, Джереми покидал дневное убежище и продолжал путешествие вниз по реке.
      И настала ночь, когда он заметил, что небо впереди странно изменилось. И в течение этой ночи там росло трепещущее, небывалое, легкое зарево, отражаясь от низких облаков. Но это виделось только левым глазом. На следующую ночь все повторилось, ярче и немного ближе. Источник этого странного света находился ближе к горизонту, чем Священная Гора.
      С каждым днем, с каждым часом изменялась и река. Она начала раветвляться на множество рукавов, отделенных мелкими островками. Берега отодвинулись в стороны, вскоре они исчезли из вида.
      Джереми давно утратил счет дням и ночам, но теперь в нем крепло чувство, что его цель близка. Опасаясь пропустить Академию или иные признаки окончания путешествия, Джереми решился плыть при свете солнца.
      В первый же день он убедился, что таинственное свечение на северо-западе различимо и при свете. Сперва он видел его только левым глазом, а потом оно сделалось таким ярким, что его уловил и правый.
      К полудню он подплыл к источнику света намного ближе. Но его скрывали кроны деревьев, которые росли на островах. Этот ровный свет, дробящийся на легких волнах, сильно отличался от предупреждающего красного свечения, которым были отмечены лодки лорда Калаха.
      Джереми греб на свет. Если прислушаться, оба его уха едва ловили далекий женский голос. Он был слишком слаб, чтобы различить слова, но казалось, женщина что-то громко декламирует.
      Двигаясь к неведомому источнику света, наверняка посланному каким-то богом, Джереми завернул каноэ в небольшую протоку. Та привела его в спокойную заводь, где вода казалась почти неподвижной, а оттуда парень выбрался в более быстрый поток. Окрестные берега густо поросли лесом и пышными кустами.
      Джереми решил, что непонятный источник света находится ярдах в ста впереди. Яркое свечение меркло по мере его приближения, словно оно служило только как путеводная звезда.
      Когда юноша проплыл мимо самых высоких де^ ревьев, на берегу показалось странное полуразрушенное здание, которое возвышалось над окружающим лесом.
      Джереми был уже неподалеку, когда над гладью реки снова раздался женский голос. Женщина громко с кем-то спорила... нет, не спорила, потому что ответов её собеседника не был слышно. Скорее она произносила пламенную, страстную речь. Юноша не мог разобрать слов, но ему показалось, что она обрушивала свой гнев на чью-то голову. Да, вот уж не повезло кому-то.
      В левом ухе юноши её голос звенел колокольчиком. Он так отличался от хриплых криков рыбачек, которые доносились с берегов во время его путешествия. Джереми воспринял это как добрый знак - по крайней мере, для него самого.
      До женщины оставалось не больше пятидесяти ярдов. Парень начал грести медленно и бесшумно, прижимая каноэ к прибрежным зарослям. Он осторожно выглянул из-за кустов и обнаружил на берегу огромное непонятное строение. Прямо напротив него, у причала, стояло судно. Ничего подобного Джереми прежде не видел, и все же оно почему-то показалось ему подозрительно знакомым. Оно и было источником странного сияния, которое теперь сузилось до размеров судна, а потом и вовсе померкло, будто наконец выполнило свою миссию.
      На берегу канала вздымались полуразрушенные каменные стены, сорока футов в высоту и довольно широкие - все, что осталось от некогда целого строения. Джереми Редторн впервые видел такую конструкцию. Даже в таком плачевном виде она поражала своей массивностью. Здание было построено в форме усеченной пирамиды и сложено из огромных камней, каждый из которых весил больше, чем мог поднять один человек. Лес давно уже взялся за свою разрушительную работу, в щелях и трещинах зеленели лианы и мох, и кое-где проросли довольно большие деревья, раскинув кривые ветви во все стороны. Непривычные полукруглые окна открывали вид на разные уровни темных внутренних помещений. То тут, то там виднелись дверные проемы, к которым вели остатки витых лестниц.
      Джереми глядел на руины и никак не мог избавиться от ощущения, что все это ему знакомо. Ему казалось, что где-то в тайных уголках его новой памяти сохранилось знание о предназначении этого здания и даже образ, запечатлевший этот дом в первозданном виде. Но юноша счел, что эти знания могут и подождать.
      Добрая часть каменной пристани перед странным зданием разрушилась. Непонятное судно, пришвартованное к тому, что осталось от причала, было выше и больше, чем утлое каноэ Джереми. На единственной мачте корабля висел флаг, на котором был изображен стилизованный горящий факел. Джереми моментально вспомнил, что это знак Академии.
      Сперва парень удивился - откуда он это знает? Наверное, Сал упоминала о символе Академии. Но потом он вынужден был признать, что это воспоминание, как и многие другие, вошло в его сознание вместе с волшебным даром Сал.
      Как только Джереми сосредоточил внимание на корабле, новая память подбросила правильное наименование - катамаран. Данный экземпляр состоял из двух узких лодок с низкой осадкой, тридцати футов в длину, соединенных плоской платформой, которая казалась слишком узкой по сравнению с общей длиной судна. На платформе, ближе к кормовой части, стояла квадратная рубка или просто укрытие. На самой корме располагалось что-то вроде камбуза, под тентом стоял ящик с песком для разведения огня. Каждая из двух лодок была сверху закрыта, так что в случае чего в них можно было переждать непогоду.
      На борту ближайшей лодки (Джереми не сомневался, что на противоположной лодке написано то же самое) стояло название судна - "Арго". Это слово значило что-то важное или должно значить. Но Джереми не стал применять новые знания, чтобы узнать, в чем загвоздка.
      На таких судах команда, которая сейчас отсутствовала, обычно спит на палубе, под другим тентом. Этот навес провис, добавляя новый штрих к общей картине запустения. Катамаран мог ходить как на веслах, так и под косым парусом. Название паруса пришло в голову Джереми моментально, однако он не нашел в себе умение им управлять.
      Когда юноша внимательней пригляделся левым оком к судну, то легко узнал разные виды фонарей и морских иструментов, которых сам Джереми Ред-торн прежде в глаза не видывал.
      Но недолго он разглядывал судно. Его внимание приковала стройная и энергичная женщина, которая бегала туда-сюда по причалу. Позади неё каменные стены высились, падали, наступали и расширялись, образуя четырехэтажное здание. С двух сторон его огибала замусоренная аллея.
      Над головой женщины, от корабля до причала, был подвешен наполовину свернутый парус. К счастью для судна и для паруса, воздух был тих и безветрен. Женщина размахивала руками и что-то выкрикивала - скорее в приступе гнева, чем паники. Судя по всему, она к кому-то обращалась, хотя непонятно, к кому.
      Ее светлые волосы, доходящие до плеч, вились тугими кудрями. Лицо женщины было смуглым, но темный оттенок скорее напоминал загар. На ногах были сандалии, а стройное тело облегали штаны и туника, похожие на какую-то форму. В одежде преобладал белый цвет.
      В одной руке женщины блеснул клинок, она взмахнула коротким мечом, словно угрожая кому-то невидимому. Но кому? Видимо, сама женщина не представляла, с какой стороны находится её враг - или враги. Потом она снова вложила оружие в кожаные ножны, висящие на поясе.
      На каменном причале, рядом с разрушенным странным храмом, который продолжал мерцать волшебным светом (Джереми недоумевал - для чего кому-то понадобилось строить эту махину в такой глуши?), неподвижно лежал черноволосый, темнокожий человек, облаченный только в набедренную повязку. Юноша сперва посчитал его мертвым. Потом заприметил, что мужчина слегка поворачивает головой из стороны в сторону. Значит, жизнь ещё теплилась в нем. Чужое знание, которое стало частью его собственного, указало Джереми, что легкое подрагивание конечностей человека свидетельствует о болезненном припадке, скорее всего неопасном для жизни. Вокруг мужчины были разложены разнообразные магические амулеты, из чего явствовало, что его оглушили в разгаре взывания к какому-то богу.
      Неожиданно Джереми заметил, что "Арго" не был привязан к причалу. Ближайшие каменные поручни, к которым мог быть пришвартован катамаран, были разрушены. И только отсутствие течения удерживало судно на месте.
      Легкий ветерок тронул листья дерева, нависшего над палубой. Наполовину свернутый парус бесцельно захлопал. Юноша прикинул, а не управляется ли "Арго" с помощью магии? Если и так, похоже, эта магия не действовала. Сколько раз он слышал легенды о магии в прадедовские времена, но сам Джереми Редторн с таким не сталкивался... по крайней мере, до последнего времени.
      Даже когда сокровище Сал проникло в его голову, юноша более-менее постоянно боролся со странными проявлениями своего организма, не имеющими никакого отношения к обычным недомоганиям, да и к традиционным представлениям о магии тоже. Казалось, что его сознание идет по шаткому и узкому мостику над бескрайним океаном новой памяти, новых знаний и умений, на которые он не имел никаких прав. Страх нашептывал, что если он упадет вниз, то утонет. Его "я" растворится в безбрежном чуждом море.
      Отогнав от себя эти страхи, Джереми снова перевел взгляд на "Арго". Корабль строили с любовью. Все видимые части были выкрашены или отполированы. Веревки и флаг были новыми - не прогнившими, не потертыми. Все снаряжение содержалось в порядке. Но Джереми явственно ощущал признаки странного упадка - как магического, так и обычного, бытового.
      Не только парус висел без дела. На причале лежало несколько весел, будто команда побросала их и куда-то убежала. Одно из весел плавало за бортом, и река медленно уносила его. На палубе оказалось и оружие: в одном месте лежало копье, в другом - лук и колчан со стрелами.
      Джереми пришел к выводу, что гнев женщины относится как раз к пропавшей команде. Она продолжала ругаться, словно моряки попрятались где-то поблизости, что было сомнительно. Одной из невзгод кричащей женщины - и, пожалуй, самой крупной, - было то, что судно медленно продолжало отходить от причала.
      Ну, по крайней мере, эту проблему Джереми мог решить.
      Где-то в глубине сознания юноши, в новообретенной его части, появилась мысль: судя по размерам катамарана и количеству весел, команда корабля состояла из шести-восьми человек. Видимо, все они побросали весла и убежали. Возможно, они испугались странной болезни темнокожего человека... или чего-то другого.
      И снова высоким, тонким голосом женщина на чала взывать к кому-то невидимому. На таком расстоянии Джереми расслышал её слова обеими ушами. Ее язык был похож на язык родного села Джереми, а акцент не особо сильным. Юноша замер от удивления и восхищенного ужаса. Женщина низвергала на головы негодяев, бросивших её, самые изощренные, невероятные ругательства и проклятия. Временами она умолкала, чтобы набрать в грудь воздуха, и оглядывалась по сторонам, словно надеясь высмотреть упомянутые объекты её гнева.
      Несомненно, эти двое были в беде, а флаг на судне свидетельствовал, что они как-то связаны с Академией. Оказав помощь, Джереми сделал бы первый шаг к выполнению своего обещания Сал.
      Сидя в каноэ за кустами, юноша почесал рыжий затылок и тихо порадовался, что давно смыл грязь с головы.
      Он повел каноэ к уплывающему веслу. Потом направил суденышко к катамарану, взобрался на борт суда и закрепил веревку, с которой безуспешно боролась женщина.
      Крикунья увидела его сразу же, но, казалось, ни капли не удивилась. Она стояла, уперев кулачки в бока, словно упрекая за то, что он так поздно появился. "Давно пора", - вот что говорила вся её поза. Давно пора было миру прийти на помощь и послать ей работника. Одежда женщины соответствовала жаркой погоде и отличалась хорошим покроем. А красивый золотой обруч на шее только подтверждал, что женщина богата.
      Она бегло оглядела Джереми - он только сейчас осознал, что выглядит довольно-таки странно, - но удержалась от комментариев. Правда, заговорила с ним свысока:
      - Слава всем богам! Дай мне руку.
      - Да, мэм.
      Когда Джереми подошел к борту, то заметил, что женщина гораздо моложе, чем он подумал вначале, чуть старше его самого. Ее зеленые глаза сверкали, а черты лица были тонкими и какими-то одухотворенными. На пальцах поблескивали дорогие кольца.
      Женщина прервала длинную тираду, относившуюся к сбежавшей команде корабля. Оказалось, что она в основном беспокоилась о здоровье мужчины.
      Когда судно было надежно пришвартовано, она
      приказала:
      - Хватит! Теперь помоги мне с ним!
      Джереми решил, что эта женщина - жрица какого-то бога или даже нескольких богов. Его новая память не подтвердила эту мысль, но и не признала её неверной.
      Повозившись, они развернули корабль боком к каменному причалу. Потом Джереми, перепрыгнув на берег, крепко привязал судно к уцелевшим поручням второй веревкой.
      Теперь, когда у неё появился подручный, женщина объявила, что они отплывут, как только мужчина и кое-какие необходимые вещи окажутся на борту. Она решила бросить все остальное, и когда Джереми предложить сбегать за ними, отвергла его предложение.
      С внутренней стороны причала оказались два дверных проема, ведущих в разрушенную пирамиду. Там было слишком темно, чтобы юноша мог хотя бы приблизительно предположить, что находится внутри здания.
      Когда катамаран отчалил, женщина принялась оглядываться по сторонам, словно опасаясь преследования. Джереми сразу же узнал эти повадки, так как каждый день проделывал что-то подобное.
      Но вот один предмет - ящичек из черного дерева и слоновой кости - она самолично перенесла на борт корабля. Джереми успел бросить на него беглый взгляд, прежде чем женщина спрятала его куда-то подальше.
      Когда юноша присмотрелся к бессознательному мужчине, то не обнаружил на его теле никаких явных повреждений. У мужчины были черные усы. Его лицо отличалось выразительностью. Ему было не больше тридцати лет. Мускулистое тело было густо расписано странными символами так, что они почти скрывали природный цвет. Кроме всего прочего, раскраска обозначала его статус в Академии. Это Джереми понял, сразу.
      Руки мужчины были мягкие, аристократические.
      - Что с ним, мэм? - осторожно спросил парень. Ни крови, ни порезов или язв - ничего. Даже дышал незнакомец ровно и глубоко.
      - Ничего. Приболел. Это пройдет. Обращайся с ним осторожно! Не бойся, это не заразно.
      Но когда они с Джереми справились с управлением, женщина кратко сообщила, что этого человека схватил приступ, когда он был погружен в медитацию.
      - Вы сказали "приступ", мэм? Но женщина не стала терять время, объясняя все юной выхухоли.
      - Помоги перенести его. Нужно убрать его в тень. В рубку.
      - Да, мэм.
      И снова Джереми безропотно повиновался.
      Да, нелегкая это работа... Мужчина оказался тяжелым. А его намазанное краской и маслом тело все норовило выскользнуть из рук. Единственной, удобной ухваткой служила набедренная повязка.
      Леди - так назвал её про себя Джереми - расстегнула пояс с ножнами и, выругавшись, швырнула на палубу.
      Наконец они кое-как перетащили мужчину в укрытие и положили на встроенную в стену койку. В каюте было всего две койки - одна напротив другой, и обе они были застелены чистыми простынями. Джереми впервые видел такую постель. Там были даже сетки против москитов.
      Бегло оглядев каюту, Джереми обнаружил сложенную мужскую и женскую одежду, и прочие вещи обихода - это было явно жилое помещение. Но самым поразительным были книги, не меньше сотни. Столько томов Джереми не приходилось видеть за всю свою жизнь. Большинство громоздилось на письменном столе, вкупе с бумагами и пергамен-тами, которые были придавлены к столешнице инструментами по естествознанию. Белые кости в круглой чаше. Увеличительное стекло. Оборудование для биологических исследований? Вот доска с мертвой выпотрошенной ящерицей, пришпиленной к дереву булавками. Это напомнило Джереми детские изуверства, но новая память - когда юноша рискнул к ней прибегнуть - успокоила его. "Смотришь на внутренности и предсказываешь будущее. Вернее, пытаешься. Пустая трата времени".
      Но особо долго разглядывать помещение Джереми не дали. Выйдя на палубу, молодая женщина вовлекла юношу в новую работу. Они вставили весла в пазы по бокам корабля и с трудом направили судно вниз по течению. Оно неохотно повиновалось, словно ленивое и непонятливое домашнее животное.
      Странная тень, похожая на толстую ветку дерева, упала на палубу. Подняв глаза, Джереми увидел, что на ближайшее дерево взобралась огромная змея с лоснящейся шкурой. И гадина заинтересовалась кораблем и его обитателями. Пока Джереми греб, женщина выхватила меч и приготовилась отсечь твари голову. Гадина распахнула огромную красную пасть, утыканную загнутыми острыми зубищами, и в следующее мгновение скользнула на палубу. Женщина ударила мечом, стараясь столкнуть змею в воду. По пути она кричала, чтобы он не оставлял весел, иначе мачта зацепится за ветки и они застрянут тут надолго. Джереми разобрался в ситуации и без её крика, но молчал и продолжал грести.
      Змеиная кровь забрызгала все вокруг, тело толщиной в самого Джереми продолжало бешено извиваться, сметая по пути все находящееся на палубе. Но голова упорно держалась на шее.
      Когда юноша отвел корабль подальше от деревьев, то бросился на подмогу. Наконец совместными усилиями змея была выброшена за борт. Она с плеском ушла под воду. У Джереми мороз прошел по коже, когда он заметил, что многие ветки, которые они благополучно миновали, прогибались под тяжестью таких же здоровых тварей.
      Пока юноша отталкивался длинным шестом от дна канала, направляя катамаран на середину реки, подальше от мелей и берегов, женщина направилась в каюту, чтобы проверить состояние своего спутника. Джереми услышал, как она что-то тихо спрашивает, а ей отвечает слабый и сонный мужской голос.
      Ноги парня скользили в змеиной крови. Он улучил минутку, набрал ведром воду из-за борта и окатил палубу, чтобы смыть непотребство.
      Появилась женщина и встала возле мачты. Она оставила меч в каюте вероятно, он был слишком тяжел для нее, а змей пока не предвиделось. Она не смотрела на Джереми, а говорила в пространство, будто обращаясь сама к себе:
      - Он начал говорить... он твердит: "Бог приближается, бог..." А потом опять замолчал...
      Она повернулась к Джереми, продолжая смотреть сквозь него.
      - У него уже были подобные приступы?
      В детстве - и это были уже его собственные воспоминания - у Джереми был дружок, который иногда падал и бился в конвульсиях. Юноша не знал, важен ли этот вопрос сейчас, но испытывал болезненное любопытство. И подозревал, что это любопытство исходит не только от него самого.
      Наконец взгляд женщины сфокусировался на Джереми, будто она только что его заметила. Казалось, она хотела резко одернуть паренька, но передумала.
      - Не такие тяжелые, как этот.
      Действительно, мужчина так и не пришел в себя. Чуть погодя Джереми зашел в каюту и положил ладонь на его лоб. Больной вздохнул и издал какой-то невнятный звук. Но так и не очнулся.
      Сперва женщина вложила в рот несчастного клочок ткани, чтобы он случайно не прокусил язык. Теперь она осторожно вынула ткань, удостоверясь, что приступ миновал.
      Поднялся ветер, остужая разгоряченную кожу Джереми. Он был бы кстати, если бы невольные моряки знали, что делать с парусом. Ветер играл с клочками пергамента, разбросанными по палубе. Джереми поднял один. Он был исписан незнакомыми для Джереми Редторна буквами. Но сейчас юноша легко мог прочесть их, глядя только левым глазом. Как это получилось, лишь богам известно. С первого взгляда ему стало ясно, что это часть ритуала, направленного для вызова демонов. Символическое прерывание ритуала являлось частью другого - взывания или призывания бога.
      Джереми осознал, с уверенностью, всплывшей из глубин его новой памяти, что все эти меры совершенно неэффективны. Почему и как - осталось непонятным для него самого.
      Женщина собрала амулеты и прочие побрякушки, которые мужчина использовал для ритуала, унесла их и засунула в какой-то ящик.
      И куда-то спрятала свой коробочек из слоновой кости и черного дерева. Когда Джереми заглянул в каюту, там его уже не было. Он решил, что леди засунула его под одну из коек или поставила куда-то в уголок. В этой заставленной вещами каюте было полным-полно укромных уголков.
      Потом она выдохлась, вероятно, решив, что остальное уже не имеет значения. Машинальным движением женщина выдернула кусочек пергамента из рук Джереми. Во второй раз она обратила внимание на юношу и спросила:
      - Ты и вправду странно выглядишь, дитя. Откуда ты?
      Давным-давно Джереми не называли "дитя", и он даже растерялся, когда услышал это обращение из уст существа, не намного его старше. Парень махнул рукой за спину, вверх по течению.
      - Оттуда, мэм.
      Видимо, это объяснение её устроило. Женщина задержала на мгновение взгляд, потом кивнула и продолжила собирать вещи.
      Канал, по которому шел корабль, делал поворот, так что пришлось заняться управлением. Несколько минут они то пытались развернуть катамаран, то принимались яростно грести. Вскоре Джереми поймал себя на том, что отдает команды - все-таки он с детства умел обращаться с лодками, а последние несколько дней ещё и усовершенствовал свои навыки. Что автоматически делало его лучшим капитаном, или хотя бы штурманом, по сравнению с женщиной. К счастью, она восприняла его приказы спокойно, без возражений и апломба. Вскоре корабль вышел на чистую и спокойную воду другого канала. Хотя и неширокого, с нависающими берегами.
      Почти каждую минуту женщина оглядывалась назад, словно выискивая взглядом возможную погоню. Ее поведение воскресило прежние страхи Джереми.
      - Нам нужно поскорее убраться из этой проклятой глуши, - громко произнесла она. - Нужно найти широкую протоку и плыть вниз по реке.
      И добавила ещё одну фразу, которую Незваный Гость в голове Джереми определил как экзотическое ругательство, заимствованное из языка приморских жителей.
      Она, видимо, разговаривала сама с собой, но Джереми все равно решил ответить: - Да, мэм. Течение стало свободней. Никаких тебе островов или мелей. Скоро выйдем на быстрину.
      Глава 10
      Когда они, работая бок о бок, сумели-таки заставить катамаран плыть ровно и более-менее направленно вниз по течению (хотя и очень медленно), беловолосая женщина посмотрела на Джереми уже попристальней.
      - Как тебя зовут? - резко спросила она.
      - Джонатан, мэм.
      Юноша крякнул, хватаясь за весло и отводя судно от подстерегавшей их коряги. Он успел придумать себе имя заранее, так что был готов к этому вопросу. Джереми не покидала твердая уверенность, что убийцы Сал до сих пор идут за ним по пятам и при первой же возможности постараются выцарапать волшебную вещь. Из его головы. А если они потеряли его след, то наверняка примутся расспрашивать всех жителей по берегам реки - на каждой ферме, в каждом селе и каждом городе.
      Женщина коротко кивнула. Ее тонкие брови были такими же бесцветными, как и курчавые волосы. Только сейчас юноша заметил, что обе мочки её ушей были проколоты, и в одном ухе покачивалось золотое кольцо. Видимо, нравы здесь были свободными и каждый был волен носить все, что ему вздумается. Джереми никогда не видывал подобных украшений, потому поразился. "Это ж надо, носят же такое..."
      Его новая энциклопедия для внутреннего пользования успокоила парня, что в большом мире чего только не сделают в угоду высокой моде.
      - Значит, Джонатан, - снова кивнула женщина, довольствуясь одним именем. - Можешь звать меня леди Карлотта. Джентльмен, которому я служу, она элегантно указала рукой на каюту, - это ученый Арнобий. Можешь обращаться к нему "профессор" или "доктор". По ряду несчастливых для нас причин мы с доктором оказались в этой забытой всеми богами глуши... Некоторые считали его сумасшедшим, раз он решил, что бог, с которым он пытался связаться, мог появиться...
      На этом месте она оборвала рассказ и снова оглянулась. Ее светлые брови сошлись на переносице, а маленькие ручки сжались в кулачки. Тихий голос возрос до яростного крещендо:
      - И эти грязные ублюдки нас бросили...
      Остановившись, чтобы набрать воздуха, леди Карлотта попыталась успокоиться. Когда она снова заговорила, овладев собой, её голос был тихим.
      - Мы, вдвоем, прибыли сюда, в эту мерзкую заброшенную местность, ради благой цели. Мой... мой господин собрал сведения об одном божестве, А я... я собралась помогать ему. Мы...
      Вспомнив об аудитории, она снова запнулась. Потом принялась объяснять медленно и доходчиво.
      - Мы прибыли из одного места... как бы это сказать? Организации... под названием Академия. Это...
      - Да, мэм. Я знаю, что это.
      Леди Карлотта уже начала упрощенные объяснения, но замолчала на полуслове от удивления.
      - Ты слышал об Академии?
      - Да, мэм.
      Снова оглядев грязного, оборванного и босоногого юношу, она, вероятно, не поверила его словам.
      - Но... Джонатан... откуда? Откуда ты мог знать, что мы, доктор и я...
      - Нет, мэм, - сказал парень, кивнув на мачту. - Но я увидел знак Академии. На флаге.
      - А-а! Но... - Она снова нахмурилась. - Как же ты мог его узнать? Он совсем новый, и никто из встреченных нами на реке понятия не имел...
      Она развела руками.
      - Я видел его прежде, - спокойно ответил Джереми, слегка покривив душой, - глаза Джереми Редторна никогда не видели флага Академии. И в эту самую минуту юношу охватил легкий озноб, который на протяжении последних дней стал таким знакомым.
      Вскоре снова пришлось браться за весла, чтобы избежать близкого знакомства с ещё одной гигантской змей, свесившейся с низкой ветки. Корабль наконец выплыл на чистую воду, берега расступились, когда мужчина в каюте начал приходить в себя. Но прошло довольно много времени, прежде чем его сознание полностью прояснилось. А тело ещё долго оставалось слабым.
      Новая память Джереми не могла предоставить ему быстрых и легких ответов, касающихся управления парусом, - так что он не стал тратить времени, выискивая их в тайниках сознания. И все же юноша постарался получше свернуть и закрепить парус на мачте. Карлотта помогла ему, когда он вежливо попросил. Теперь внезапный ветер едва ли причинит кораблю какой-нибудь ущерб.
      Спустились сумерки, когда с парусом было покончено, и единственным разумным решением было бы выбрать небольшой остров и пришвартоваться. Естественно, подальше от нависающих ветвей.
      Карлотта, встревоженная наступлением ночи, вытащила меч и принялась пристально вглядываться в темноту. Она ухитрилась найти время и переодеться.
      - Как ты думаешь, Джонатан, безопасно ли будет зажечь свечу?
      Подняв голову, паренек прислушался и пригляделся в окружающий мир, но левый глаз и левое ухо не нашли ничего подозрительного. Не было слышно приближения других лодок - ни плеска весел, ни скрипа. Единственной летуньей в темнеющем небе была обычная сова. И снова юноша задумался, как чудесно обрести зрение!
      - Вряд ли змей привлечет свет, мэм. Карлотта замялась. В эту минуту она выглядела лет на двенадцать, не больше.
      - А... людей?
      - Я все равно считаю, что мы можем зажечь свет, мэм. Только в каюте, а окна завесим.
      - Хорошо.
      Джереми уже разыскал запасы еды, а за каютой имелось какое-то подобие очага. Почему бы не развести огонь и не приготовить поесть? Его послали раздобыть тлеющие угольки из очага. Карлотта зажгла пару красивых ароматических свечей, которые давали ровный, яркий свет.
      Когда в маленькой каюте стало светло, мужчина неожиданно приподнялся на локте и огляделся. Казалось, он изо всех сил вглядывается в темноту за окном, с какой-то потаенной надеждой. Карлотта завесила окно небольшой шторой.
      - Где он? - прошептал мужчина.
      - Кто, мой господин? - спросила леди Карлотта.
      - Он был здесь, - прошептали сухие губы. - Еще днем. Я видел его...
      Арнобий бессильно рухнул на постель.
      - Как он выглядел? - спросила девушка. - Он стоял на земле или...
      Она взмахнула руками, изображая полет.
      - Просто стоял. Прямо передо мной.
      - Может, просто у вас был жар или солнечный удар, - предположила леди и нежно потрогала его лоб.
      - Нет, я же видел его... Всего одно мгновение...
      - Я предупреждала, что солнце может повредить вам, - по-матерински произнесла она, потом помолчала и вздохнула. - Да, милорд, расскажите мне все.
      Голос женщины ясно свидетельствовал, что она знает - рано или поздно, но выслушать придется. И она не горела желанием услышать этот рассказ.
      Мужчина на койке некоторое время собирался с силами, чтобы выдать ответ.
      Наконец он произнес:
      - Аполлон.
      На этом слове глаза ученого обратились к Джереми, но взгляд прошел сквозь юношу, словно не замечая его. Выражение лица Арнобия не изменилось, когда он отвел взгляд.
      - Сам владыка Света, - ровным голосом закончил мужчина.
      Женщина медленно кивнула. Повернувшись к Джереми, она беззвучно прошептала: "Солнечный удар!" - и снова посмотрела на своего спутника.
      - Откуда вы узнали, сэр? Что это был Труженик?
      Ученый Арнобий снова сел на ложе и простер перед собой руку.
      - Сияющий, - пробормотал он. - Сияющий... Его голос оборвался, и двое слушателей некоторое время молчали.
      - Едва ли, милорд, - начала Карлотта, - какие-нибудь боги действительно показались нам, Нет, не сегодня.
      Молчание.
      - Я предвижу, милорд, - продолжала настаивать она, - что никто в Академии не поверит вашему субъективному восприятию Аполлона.
      - Почему?
      Под напором помощницы (Джереми уже не воспринимал молодую женщину как высокопоставленную леди) ученый выглядел потерянным, как ребенок, которому в чем-то отказали.
      - Потому, - едва заметно пожала плечами она. - Потому, милорд, что у вас нет реальных доказательств. Вы говорите, что видели Аполлона, но... просто стоящим на одном месте? Я имею в виду, что бог ничего не сделал, он ничего вам не сказал... так? Или сказал? Какое-нибудь пророчество? Арнобий медленно покачал головой.
      - Ну, вам и рассказать особо нечего. Эти старые руины давно покинуты как богами, так и людьми.
      Ученый медленно кивнул. Потом снова покачал головой. Непонятно, о чем он думал в этот момент.
      - О, мой милый!
      Карлотта погладила маленькой ручкой лоб мужчины, и тот замер. Он закрыл глаза. На лице Арнобия застыло выражение боли. Минуту он не находил, что сказать.
      "Она действительно любит его", - подумалось Джереми. Стоило взглянуть на лицо Карлотты, как исчезли последние сомнения. Но она опасалась, что её возлюбленный сошел с ума или просто пытается обмануть себя самого.
      Через минуту она повернулась к Джереми. Оглядев юношу, она спросила резким, повелительным тоном:
      - Джонатан, мы видели каких-нибудь богов?
      - Нет, мэм.
      Ученый снова открыл глаза. Прищурившись, словно пьяный, он некоторое время фокусировал взгляд на незнакомце. Когда он заговорил, его голос стал чуть тверже.
      - Кто это? Он не из нашей команды.
      Карлотта, застигнутая между двумя несовместимыми ролями - леди и служанки, - придвинулась к нему поближе и взяла за руку.
      - Я пыталась вам сказать об этом прежде, милорд. Они сбежали. Забыли свой долг и сбежали, как последние крысы, когда... когда вы потеряли сознание.
      - Команда сбежала? Почему?
      - Ну, наверное, они испугались, сукины дети! Вы были без сознания и... дела пошли несколько
      странно.
      - Странно? Как же?
      - О, ничего особенного не произошло, милорд, чего эти гады могли бы испугаться. Просто вы потеряли сознание.
      - А, - задумчиво произнес Арнобий. - Последнее, что я помню точно... что я был уже на середине ритуала. Этот парень... Джонатан... ещё не появился. Команда занималась своим делом, ну, мне
      так показалось. А ты...
      Он пристально глянул на Карлотту.
      - Насколько я помню, ты пошла в храм?
      - Правильно, милорд. Я зашла недалеко, когда услышала крики команды. Я удивилась и бросилась обратно. И успела увидеть, как они спустили на воду шлюпку и рванули вниз по реке.
      Она кивнула в сторону Джереми.
      - Этого юношу привела сама судьба, милорд. Он все уладил. Если бы не он, мы застряли бы в этой глуши. Джонатан смелее всех этих ублюдков, вместе взятых!
      Джереми поклонился. Новая сущность подсказала, что нужно быть вежливым и светским. Удивление, отраженное на их лицах, подтвердило, что он все делает правильно.
      Ученый Арнобий, даже полностью придя в себя, почетное право бороться с трудностями предоставил своей помощнице. Судя по оброненным словам, ученый был страшно разочарован, что бог, которого он так искал, и не думал являться.
      Карлотта, со своей стороны, легко со всем справлялась. Приобретенная память Джереми подсказывала, что женщина, работающая служанкой у простого ученого, едва ли заслуживает титула "леди".
      Джереми тайком прислушивался к разговорам. Оказалось, что ученый и его помощница или любовница - кем бы она ни была - прибыли в эту дикую глушь, чтобы проверить слухи о разрушенном местном храме.
      Когда Карлотта доходила до их миссии, она начинала говорить на другом языке. Джереми был так увлечен сутью разговора, что даже не заметил этого, - незнакомый говор оказался так же понятен, как и прежний.
      Ученый, который ещё не оправился от принятых наркотиков и магических усилий, не забыл поблагодарить Джереми за своевременную помощь и даже записал его в команду. Приступ, транс или что там прихватило академика, ослабил свою хватку. А пропавшей команды и след простыл.
      Каноэ Джереми сослужило неплохую службу. На нем юноша заплывал вперед, исследуя каналы - определяя свободные для прохода корабля и выискивая лучшие пути обхода островков. Карлотта снова принялась ругательски ругать пропавшую команду, которая прихватила с собой экспедиционную шлюпку.
      Когда Джереми выволок каноэ на палубу катамарана, Арнобий и его помощница изумились, сколько раз юноша выжег свои инициалы на бортах лодочки. Им казалось, что это трудоемкий и очень медленный процесс. А ещё их неприятно поразило обилие алфавитов, в которых упражнялся Джереми. Но написание было корявым, и от Джереми отстали, когда решили, что это попросту каракули, а вовсе не буквы. В конце концов, ученой парочке было о чем беспокоиться.
      Наконец Арнобий спросил его, нахмурясь:
      - У тебя есть увеличительное стекло?
      - Было одно, сэр. Я потерял его, уронил за борт.
      - Ты был ранен, Джонатан, - молвила женщина, указывая на голое плечо, торчащее из-под остатков рубашки. На нем виднелись шрамы от хлыстов фурии. По лицу Карлотты было непонятно, узнает ли она эти раны или нет.
      - Они уже не болят. Почти зажили.
      - Но что с тобой случилось? К облегчению Джереми, женщина не особо настойчиво пыталась узнать правду.
      - Ладно, тебе нужна новая одежда. Да, можешь поискать под каютой, там был корабельный сундучок команды.
      Она поморщила носик.
      - И я настоятельно рекомендую тебе вымыться в реке прежде, чем ты наденешь новые вещи.
      - Да, мэм.
      Джереми действительно нашел небольшой сундук, где хранились вещи экипажа - несколько рабочих костюмов разных размеров, среди которых он мог выбрать подходящий. Его прежнюю одежду, - вернее то, что от неё осталось, изорванную хлыстами фурии и до сих пор измазанную виноградным соком, Джереми засунул в очаг. Тот до сих пор дымился, так что лохмотья быстро занялись. Юноша не рискнул выбрасывать тряпки в реку. Он представил себе неизвестных охотников, которые фанатично рыщут по его следу, вылавливают эти обрывки в реке и магически вызнают про него все.
      Вспомнив приказ Карлотты, юноша отыскал кусок мыла и залез в воду. Там он тщательно вымылся, прежде чем обрядиться в новую одежду.
      Глава 11
      На рассвете они снова двинулись в путь, Арнобий пустил все дела на самотек, надеясь, что ими займется Карлотта. Зато Джереми наконец был официально записан в члены экипажа. Женщина откуда-то выудила вахтенный журнал и попросила юношу расписаться в нем. Он охотно вывел придуманное имя крупными, печатными буквами. Чтобы поставить подпись, ему не понадобилось прибегать к новой памяти, хватило и знаний, полученных в школе. Его спутники не удивились, что молодой человек, который узнал флаг Академии, может читать и писать.
      Потом Джереми нагрел воды и принес его в ведре в каюту. Там Карлотта помогла искупаться своему хозяину, наконец смыв всю разноцветную роспись с его тела. После купания Арнобий переоделся в простую, но элегантную одежду. Он так и не выходил из кубрика, продолжая рыться в бумагах на столе и выяснять, что же пошло не так во время его Обращения к Аполлону. Один раз Арнобий высунулся наружу и затребовал каких-то мелких зверюшек для потрошения - да не вовремя. Откуда их было взять посередине реки?
      Ближе к полудню Джереми слышал, как ученый обратился к женщине:
      - Ясно одно, что так можно вызвать только демона... если кому-то нужно вызывать именно демонов. Даже младшие божества не откликнутся на такой грубый и наглый вызов. Не говоря уже о Труженике, в присутствии которого даже боги ведут себя осмотрительно... или некоторые из них, - добавил он. Недавние слухи о его смерти наверняка преувеличены.
      Он помолчал и снова заговорил.
      - Обращаясь к владыке Света, нужно просто смиренно пригласить его.
      И Арнобий беспомощно уставился на заваленный материалами рабочий стол. Карлотта покорно слушала речи благоговейного служителя Аполлона, время от времени издавая ободряющие звуки. Джереми не знал, поклонялась ли она Аполлону, но ясно видел, что этому мужчине она поклоняется точно.
      Неожиданно, повинуясь какому-то внутреннему импульсу, Джереми задал вопрос. Прокашлявшись, он сказал:
      - Сэр? Доктор Арнобий?
      - Да? - растерянно поднял глаза ученый.
      - Я только хотел спросить... что вы хотели сказать Аполлону?
      Карлотта молчала, не сводя глаз с возлюбленного. Арнобий даже хмыкнул. Он встал и похлопал Джереми по правому плечу - забыв о его ране. А потом мягко отослал юношу обратно на палубу - работать.
      Катамаран был слишком неуклюжим судном для этих узких и извилистых каналов, как и всякий корабль его формы и размеров. К счастью, сбежавшая команда не позаботилась прихватить с собой запасы еды. Единственное объяснение, которое приходило в голову Джереми, было несколько зловещим: они были слишком напуганы, чтобы думать о продуктах.
      Одним из первых вкладов Джереми в экспедицию было то, что в первый же вечер после его зачисления в состав экипажа он наловил рыбы и приготовил уху. Все рыбешки принадлежали к очень вкусным разновидностям. Арнобий отобрал себе по одной штуке каждого вида для своих опытов. Богатым уловом юноша был обязан только своей сноровке и удаче. Когда никто не смотрел в его сторону, паренек принимался нашептывать те же слова, которые так хорошо действовали для приманки кур и собак, но результат по-прежнему был нулевым.
      Ему приходилось прежде наблюдать, как женщины готовят рыбу, так что основные приемы кулинарии он знал. Новая память и здесь не пригодилась.
      Каждый вечер они причаливали к берегу. Джереми нашел матрасы экипажа, проверил и убедился, что вшей на них нет. Растянувшись у очага, он слушал приглушенное гудение голосов, долетающих из-за закрытых дверей кубрика. Судя по тону, его спутники о чем-то спорили.
      Когда юноша повернулся к каюте левым ухом, он смог различать слова. И успел подслушать добрый кусок разговора, прежде чем осознал, что его спутники спорят на совершенно незнакомом языке. И все равно юноша легко понял, о чем идет речь. После всех его передряг и новых знаний ещё один язык ничего не менял.
      Джереми заинтересовался: действительно ли ученый предался аскезе для того, чтобы увеличить свою магическую силу, - довольно распространенный способ, хотя и неэффективный. Или просто за что-то обиделся на свою любовницу.
      Захватчик, поселившийся в голове Джереми, усмехнулся этой затее. Если Арнобий решил связаться с богами, простого воздержания явно было недостаточно.
      Женщина и её хозяин время от времени переходили на другие языки, чтобы Джереми, если решит их подслушать, ничего не понял.
      Потом они завели разговор о работе Карлотты, которая в прошлом сулила удивительные открытия. Теперь же все обвиняли женщину, что её тема бессмысленна. Юноше показалось, что Арнобий не особо доволен её работой, но поскольку его собственные идеи пошли прахом, то справедливости ради ученый воздерживался от упреков.
      К огромному разочарованию Джереми, они не упомянули ни профессора Александра, ни Маргарет Шаландон.
      Большую часть времени Джереми и Карлотта проводили вместе, пока Арнобий был занят своими изысканиями в каюте. Там ученый проводил почти все дни, если только для управления судном не требовалась его сила. Да и Карлотта постоянно напоминала, что лучше не отрывать его от работы.
      - А что это за работа? - спросил Джереми, желая услышать её определение.
      - Он ищет способ связаться с богами. Поговорить с ними, установить какие-нибудь отношения. Он занимается этой темой всю жизнь.
      Юноша упорствовал, и женщина призналась, что её хозяин использует так называемые "магические силы - силы, которые повелевают природой".
      - Так он маг?
      Новая память подбросила этот термин.
      - Не совсем. Он придерживается строго научных взглядов и методов, гордо заявила Карлотта и тут же удивленно заморгала: - А что ты об этом знаешь?
      - Ничего. Почти ничего. Так, люди болтали.
      Чувства, испытываемые женщиной к Джереми, были неоднозначными. На внешнем уровне она относилась к нему так же пренебрежительно, как и её повелитель. Но на более глубоком...
      Постепенно и Джереми изменил свое мнение о ней. Она уже не сохла по Арнобию так, как прежде. Что-то начало излечивать Карлотту от любовного бреда.
      Погода стояла теплой. Комары, невзирая на окружающие леса, особо не докучали, и Джереми продолжал спать на палубе. Как и прежде, он снимал перед сном рубашку и укладывал её под голову в качестве подушки.
      На третью ночь он очнулся от сна, в котором темноволосый юноша призывал какую-то очередную возлюбленную.
      Джереми обнаружил, что сидит на постели, широко открыв глаза. Дверь в маленькую каюту начала открываться, и появилась Карлотта.
      Юноше показалось, что нечто подобное и должно было случиться.
      Где-то в темном кубрике тихо похрапывал Арнобий.
      Стоя прямо над Джереми, женщина распустила завязки шелковой рубашки, в которой она спала, и одеяние упало на палубу. Она осталась стоять нагой в серебристом лунном свете. Даже золотых колец в ушах на этот раз не было.
      Джереми пришла в голову глупая мысль, что Карлотта так гордится своим золотым обручем, что оставила его на шее. У него создалось смутное впечатление, что Захватчик что-то знает об этом обруче, но что именно непонятно.
      Когда юноша встал, он услышал прерывистое дыхание Карлотты.
      - Молчи, - пылко прошептала она.
      Его тело начало двигаться само по себе, снимая оставшуюся одежду. Джереми показалось, что девушка почему-то стала ниже, чем при дневном свете. Он так уверенно протянул к ней руки, словно сознание и дух его были более искушенными, чем предполагал сам Джереми Редторн, и находились под контролем извне. Так и было. Мускулы, губы, лицо, дыхание, каждая часть его тела находилась под управлением. При таких обстоятельствах Джереми был этому даже рад.
      Непередаваемые ощущения! Рот молодой женщины жадно приник к его рту, его левая рука обняла девушку за талию, а правая принялась ласкать её грудь. Карлотта казалась такой хрупкой, изящной по сравнению с ним самим. Одной рукой женщина потянулась к его животу и, когда достигла желанной цели, опытными пальчиками начала сладостный ритуал. Они упали на палубу.
      И пока Карлотта быстро и сбивчиво дышала ему в ухо, стараясь заглушить сладострастные стоны, Джереми Редторн думал: "Так вот как это бывает с настоящей женщиной!" Только эта мысль кружилась у него в голове - "так вот как это бывает", - пока наконец он уже не смог думать ни о чем.
      Спустя несколько часов, когда утро было в самом разгаре, женщина снова вышла из кубрика, который делила со своим господином. На этот раз она была полностью одета, включая серьги и прочие украшения. И сразу же наградила матроса пламенным взглядом. Джереми недавно встал - хотя ему казалось, что Захватчик до сих пор не проснулся, - и проверял, не наползли ли на палубу какие гадюки. Сейчас он разводил огонь в очаге и грел воду для чая. Плоский металлический лист, служивший сковородой, уже раскалился, готовый принять первую порцию лепешек.
      Карлотта ничего не сказала, только выразительно посмотрела на своего спутника и нового любовника, словно давая понять, что странное ночное приключение, этот взрыв диких страстей были просто сном. Правда, она помнит этот сон.
      Это устраивало Джереми - и Захватчика тоже.
      - Доброе утро, мэм, - спокойно и даже уважительно произнес он. Недавно обретенный груз памяти, если не мудрости, позволял вести себя естественно. Ведь все это бывало столько раз!
      - Доброе утро, - ответила женщина, на глазах расслабляясь.
      Сразу же открылась вся её беззащитность и неуверенность в себе. Одними глазами она сообщила Джереми: "Мы это обсудим, но позже".
      Потом она решила, что основную мысль лучше прояснить сразу.
      - Ты сделаешь кое-что для меня, Джонатан, правда? Если я попрошу?
      Джереми кивнул, отвечая скорее на её взгляд, чем слова, и пошел печь лепешки. Леди - пусть будет леди, если ей так приятней, - пристально вглядывалась в юношу какое-то время, а потом облокотилась на поручни и стала смотреть на реку. Она казалась ободренной, словно сделала какое-то открытие.
      - Хорошо спал, Джонатан? - рассеянно спросил Арнобий, выбираясь на палубу.
      - Да, сэр. Даже видел сны, - ровным голосом ответил Джереми, не глядя на женщину.
      - А-а, - медленно кивнул Арнобий, отстраненно глядя куда-то вдаль. Это бывает.
      То, что произошло этой ночью, больше не повторилось до конца путешествия. Между сомнительной леди и новым слугой оставались ровные, деловые отношения. Тем более что Арнобий отказался от воздержания, и каждую ночь Джереми слышал, что только одна из двух коек начинала поскрипывать.
      У Джереми хватало и своих забот. Он решил, что пришло время расспросить ученого о тех людях, которых он искал.
      - Да, хотя я не слишком близко знаю Маргарет... Она приезжая, кажется, из Грибной республики. А профессор Александр - наша знаменитость, - сказал Арнобий, но не стал объяснять, чем же знаменит профессор. Вместо этого Арнобий уставился на юношу с неподдельным интересом: - Откуда ты услышал про моих коллег?
      Джереми был готов к этому вопросу, так что успел составить более-менее правдоподобный ответ.
      - Одна... из моей деревни, рассказывала, что служила у него.
      - А-а, - протянул Арнобий, отворачиваясь. Если он воспринял намек, то не подал виду. А Джереми выбрал момент, когда Карлотты не было рядом.
      Воодушевленный, юноша решил снова испытать удачу.
      - Я подумал, что если попрошу профессора, тот может дать мне работу. Конечно, когда я закончу работать у вас.
      Арнобий взглянул на юношу с прежним равнодушием.
      - Ну, вполне возможно.
      Потом его, видимо, осенила новая мысль.
      - Когда мы вернемся домой, я не против взять тебя к себе. Надежные люди встречаются нечасто, а ты показал себя с лучшей стороны. Ну, конечно, ты можешь попытать счастья у Александра. Глядишь, и повезет. Кстати, а где твоя семья?
      - Они все умерли, доктор.
      - Ясно. Как печально, - покивал Арнобий. В его голосе послышалась нотка сочувствия. - Они умерли в одно время? Наверное, из-за болезни? Или ты не хочешь говорить об этом?..
      - Ничего. Да, сэр, они умерли вместе, - ровным голосом ответил Джереми, почти не кривя душой. - На мою родную деревню напали солдаты. Не знаю почему.
      - Война, - снова глубокомысленно закивал головой Арнобий. - Война всегда... Он махнул рукой и отстал.
      Троим людям трудно было справиться с управлением катамараном, особенно в узких протоках, но поскольку плыли они вниз по реке, то рано или поздно течение должно было принести их к цели. Если только не появятся враги.
      Джереми до сих пор оглядывался через плечо, выискивая взглядом лодки с вооруженными людьми или фурий, которые могут гнаться за ним по реке. Но все было спокойно.
      И он заприметил, что Карлотта тоже беспокойно озирается, в то время как Арнобий почти не отходил от своего драгоценного стола, с головой уйдя в исследования.
      На стенах кубрика были развешаны карты, среди которых особо выделялась одна, самая старинная.
      Арнобий решил, что возвращаться обратно не имеет смысла, потому считал эту карту уже ненужной. А Карлотта изучала карту слишком внимательно, и Джереми заподозрил, что девушка старается её запомнить.
      Глава 12
      Утром, когда все обстояло благополучно и судно скользило вниз по течению, Карлотта быстро обсудила с новым работником условия и оплату. В довесок к уже назначенной сумме до конца путешествия Джереми обязывался выступать в роли матроса и личного слуги.
      Оказалось, что ученый ничего не смыслил в подобных делах. Хотя он уже и оправился от последствий приступа, но в быту все оставлял на волю своей помощницы. При необходимости он помогал управлять судном, покорно выполняя приказы женщины, или даже Джереми, все с тем же отрешенным видом.
      Джереми понятия не имел, была ли назначенная ему плата мизерной или щедрой, но это особо его не волновало. Еда есть, крыша над головой тоже, и он свободно проникнет за стены Академии. Там уже он сможет более-менее свободно передвигаться, чтобы выполнить обещание, данное Сал.
      Джереми все-таки решил мысленно именовать Карлотту титулом леди, придумала она это или нет. Когда она излагала парню условия работы, Джереми просто стоял и кивал в такт каждому её слову, особо не прислушиваясь. Ему бы только пройти за ворота Академии, а там уж он постарается найти тех, кого нужно.
      Шли дни, и женщина никак не показывала, что помнит ту страстную ночь, проведенную вместе с их наемным матросом. Да и Джереми она стала казаться полузабытым сном.
      Лишь однажды она вспыхнула румянцем, когда юноша посмотрел ей прямо в глаза, словно прочла в его взгляде больше, чем было на самом деле. Джереми почему-то было отрадно видеть её румянец. Но больше его поразило собственное хладнокровие, которое он проявлял в присутствии этой девушки. Ведь, по всем правилам, это ему полагалось смущаться и краснеть. И ещё заикаться при этом.
      Ответ напрашивался сам собой, - той ночью с женщиной был не Джереми Редторн, вернее, не совсем он. В этом все и дело. Иногда осознание, что он - уже не совсем он, доводило его почти до умопомешательства, но потом страх, как и смущение, быстро испарялись, сходили на нет, не успев овладеть его сознанием.
      Постепенно юноша убеждался, что Захватчик действительно управлял его поведением. И доказательством служил тот факт, что он спокойно принимал этого чужака.
      Для нового Джереми это превращение вовсе не казалось чем-то ужасающим. Он знал почему. Потому что Захватчик нашептывал ему где-то в глубине сознания - беззвучно, но весьма успешно: "Расслабься, все в порядке. Не волнуйся".
      И то, что с ним случилось, стало восприниматься в порядке вещей. За последние дни (не без помощи своего тайного спутника) Джереми узнал, что ни один человек не остается таким же, как был. "Я", которые остаются в памяти человека, уже не существуют.
      Вести неповоротливый "Арго" по реке - трудная работа для троих человек. Но, как сказала Карлотта, выбирать не приходилось. Джереми понимал, что она права. А Арнобий просто привычно поверил ей на слово. Он всегда слушался девушки, когда речь заходила о практических материях. Бросить лодку и идти пешком - это не вариант. Путешествовать по этим джунглям - это нарываться на опасности, каждый миг рискуя заблудиться.
      Конечно, они все могли погрузиться в маленькое каноэ Джереми, которое до сих пор сохло на палубе катамарана - все шестеро членов сбежавшей команды втиснулись в суденышко не больше этого. Но плыть предстояло не один день, а спать на берегу в обществе огромных змей и прочих зловредных тварей не хотелось никому. На катамаране остались бы не только запасы продуктов, но и драгоценные книги ученого. Так что этот вопрос даже не обсуждался.
      К тому же щели на дне каноэ постоянно увеличивались. И никто из них троих (четверых, если считать и Захватчика) не знал, как с этим бороться. Хорошенько поразмыслив, Джереми решил, что лучше каноэ куда-нибудь деть, чтобы кто-то из академиков не заинтересовался странными письменами на его бортах.
      Когда Арнобий полностью пришел в себя, он принял участие в управлении судном. Его поставили на руль, поскольку река расширилась и это стало делом нелегким. Ученый ничего не смыслил в кораблях, а Джереми не умел ходить под парусом. Но Карлотта имела необходимые навыки и вскоре кое-как обучила своих спутников.
      Катамаран медленно плыл уже три дня, когда навстречу вылетела небольшая флотилия легких лодок. Экспедиция Арнобия затянулась, и, вероятно, о нем уже начали беспокоиться.
      Джереми застыл на месте, но его левый глаз не подал сигнала опасности. Ученый, прикрыв ладонью глаза от солнца, вгляделся в приближающиеся суда.
      - Там мой отец, - удивленно обронил он. - И брат.
      На каждой лодке сидел десяток дюжих гребцов.
      Таких униформ и такого флага Джереми прежде никогда не видел - зеленые волны на белом поле.
      Лорд Виктор Лугард, крепкий мужчина средних лет, стоял на носу ближайшей лодки, так что Джереми свободно мог его разглядеть. Его светлость был одет так же, как и солдаты-гребцы.
      Лорд Виктор был очень рад увидеть своего старшего сына живым и невредимым, но у Джереми сложилось впечатление, что он не особо убивался бы, случись с Арнобием что-нибудь. Лорд Виктор скупо улыбнулся Карлотте, а Джереми сперва даже не заметил.
      Как только длинная и узкая ладья ткнулась носом в катамаран, лорд Виктор перепрыгнул на палубу. Цвет кожи его светлости был светлей, чем у его старшего сына, и на первый взгляд он казался слишком молодым, чтобы иметь такого взрослого отпрыска, как Арнобий.
      Со времени последнего письма ученого прошло несколько недель, и лорд Виктор, как и коллеги доктора Арнобия, начали тревожиться все больше.
      Молодой мужчина, взобравшийся на палубу катамарана после лорда Виктора, был братом доктора, на три-четыре года его младше. Но обветренное и суровое лицо лорда Джона делало его старше, так что братья выглядели как ровесники. Следы шрамов на его лице и теле, как и все повадки, выдавали в этом человеке бывалого воина. Правда, короткий меч, висевший у него на бедре, был не только удобный, но и богато украшенный. Джон оказался красивее своего брата и франтоватей, - в ушах молодого человека качались серьги.
      Джон восхищенно взглянул на Карлотту, и она ответила легкой улыбкой. А потом он воззрился с удивлением на Джереми.
      Путешественники начали рассказ, честно отдав должное юноше как спасителю и верному помощнику. Арнобий пытался приукрасить результаты своих исследований. Хотя вызов бога окончился неудачей, зато он обнаружил в этих местах множество необходимых видов зверей и растений, которые прежде искал.
      Ни Виктор, ни Джон не проявили особого интереса.
      - Так ты ничего не добился, так? - безапелляционно спросил лорд.
      - По вашим меркам, сэр, ничего.
      Тут Джереми вспомнил о странном ящичке из черного дерева и слоновой кости, который Карлот-та так поспешно спрятала в самом начале их встречи. Он посмотрел на девушку, но та не проявила ни малейшего желания ошеломить слушателей какими-то потрясающими подробностями.
      Отцу и брату ученого, похоже, было все равно, были ли опыты Арнобия удачными или нет. Их больше всего интересовали любые военные сведения. Джон лично расспросил всех участников этой маленькой экспедиции.
      Джереми охотно отвечал на вопросы, касающиеся нападения на деревню Изюмщики, чем сразу привлек внимание и отца, и младшего брата ученого. Он умолчал о Сал, зато подробно описал фурий и воинов-людей. Хотя он видел их всего несколько минут, но мог ручаться, что это были солдаты лорда Калаха. Новая память шепнула Джереми, что Калах и лорд Виктор кем-кем, но друзьями точно не были. Юноша детально описал свое долгое путешествие вниз по реке, естественно, ни словом не упоминая о таинственном сокровище Сал и конечной цели своего пути.
      Ни один из слушателей, казалось, не был удивлен, услышав о нападении на деревню. Вероятно, такая судьба постигала все селения, которые угораздило подвернуться под горячую руку воинов Калаха.
      Морской лорд и его люди произвели на Джереми благоприятное впечатление, так что он даже несколько минут размышлял, не стоит ли им открыться - рассказать все, включая тайну Сал. Кажется, Арнобий находится в дружеских отношениях с профессором Александром.
      Но, поколебавшись, юноша решил оставить секреты при себе. У него не было повода не доверять этим людям. Но и доверять им полностью тоже не стоило, - слишком многое было поставлено на карту. Едва ли им взбредет в голову вскрыть ему черепушку, чтобы выковырять волшебную маску. Но кто их знает? И Джереми пришел к выводу: он никому не признается, что встречал Сал и она послала его с тайной миссией. Меньше люди знают, - ты крепче спишь. Сперва нужно найти тех, кого назвала Сал.
      Похоже, что лорд Виктор и его воины прониклись к Джереми доверием. Морской лорд вручил ему денежную премию за спасение сына в трудную минуту.
      А Карлотта теперь держалась с юношей, как с незнакомцем. Джереми ощутил отчасти разочарование, а отчасти и облегчение. Если даже они и хотели бы продолжить роман, то уже не смогли бы оставаться наедине.
      Пять или шесть моряков в зелено-голубых одеждах забрались на палубу катамарана и взяли управление в свои руки. Ветер был попутным, так что команда сразу же поставила парус. "Арго" ожил и птицей полетел по волнам. Да так, что гребцы на лодках едва за ним поспевали. Джереми, признанный негодным для морского дела, теперь мог спокойно сидеть на крыше кубрика и глазеть по сторонам.
      Когда выпадал подходящий момент, юноша следил за Арнобием и прислушивался к его попыткам заняться магией. Хотя ученый и владел кое-какой силой, все его потуги были обречены на провал - по той простой причине, что в данное время ни один бог не обращал на него внимания. Ни один, кроме Захватчика, который не желал ему помогать.
      На следующий день маленькая флотилия вышла в морской залив, окруженный невысокими холмами. В небе появились чайки, а воздух запах водорослями для такой сухопутной крысы, как Джереми, все это было внове. Академия стояла не на самом берегу океана, вероятно, из-за особенностей местной топографии и розы ветров.
      Открывшаяся картина полностью соответствовала прежним воспоминаниям, которые внушил ему Захватчик. На дальней стороне залива высились бело-серые стены Пангур-Бана, увенчанные замком, на шпиле которого развевался голубовато-зеленый стяг. Город оказался больше всех поселений, которые доводилось видеть Джереми Редторну за всю свою жизнь. Его светлые и внушительные стены, озаренные солнцем, казались прекрасными и несокрушимыми, а морской ветер, гуляющий по городу, уносил прочь малейшие признаки дыма. Неподалеку, на зеленых холмах полуострова, высились здания Академии. :
      В такой близи от моря река тоже подвергалась приливам и отливам. Джереми ещё не видел, чтобы речка меняла направление, да ещё каждые шесть часов. Но, сверившись с новой памятью, он узнал, что это в порядке вещей.
      Опытная команда провела катамаран через гавань и мягко причалила к прочной пристани, где-то в миле от городских стен. Там уже стояли несколько разнообразных кораблей. Пара из них оказались большими мореходными судами, о таких Джереми только слышал.
      Когда "Арго" подошел к причалу, моряки и люди на пристани поспешили надежно его пришвартовать.
      Глава 13
      Примерно через час, в сутолоке забытый всеми - и благородными господами, и их слугами, Джереми сошел с катамарана и сейчас стоял на высоком холме, глядя вниз. Вдоль берега длинного, изогнутого полуострова протянулись приземистые здания Академии, занимавшие площадь в двести ярдов. Юноша был один, если не считать его обычного молчаливого компаньона.
      Впервые он увидел океан, владения Посейдона. По крайней мере, так утверждал ученый и прочие его коллеги, которые искренне верили в богов. Перед Джереми раскинулась серая, бескрайняя равнина, уходящая куда-то за горизонт. И его левый глаз видел в ней не больше правого. Лишь изредка между волн что-то странно искрилось. Ничего особенного не услышало и левое ухо в шуме белопенного прибоя.
      На дальних скалах и камнях пристроились морские львы. Они грели на солнышке лоснящиеся тела и время от времени плескались в соленой воде. Некоторые явно отличались от своих собратьев, образуя какой-то новый вид. Это удивило Джереми, но снова левый глаз ничего не прибавил к уже увиденному. Вдоль побережья, с криком и гамом, носились огромные стаи чаек - разнообразных видов и расцветок.
      Хотя Захватчика не заинтересовали бескрайние просторы неба и океана, Джереми Редторн был очарован. Когда же он наконец отвел глаза от синего горизонта и принялся рассматривать Академию, он снова поразился. Чистенькие белые здания, не превышающие два этажа, были покрыты красной черепицей. Повсюду зеленели сады, а дорожки между домами были посыпаны мелкими ракушками. На сельского мальчишку, каким и был Джереми, это зрелище произвело неизгладимое впечатление.
      Сколько же лет было этим домикам из белого камня? Вскоре Джереми узнал, что некоторые были выстроены всего несколько лет назад. За последнее время Академия значительно разрослась, что напрямую было связано с новым направлением в магии - одилической наукой. Но некоторые постройки были возведены очень давно, таких памятников архитектуры осталось в мире немного.
      Новая память заверила Джереми, что здесь живут и работают люди, которые считают, что изучают богов. Впервые юноша забеспокоился, не обнаружат ли они его особую двойную природу - наличие в нем Захватчика?
      Но сам Захватчик был совершенно спокоен.
      С момента прибытия в город Джереми постепенно начал узнавать, как и когда было основано это заведение. Правда, новая память постоянно мешала, нашептывая, что многие из рассказанных подробностей - чистая выдумка, что не так все это было. Но Джереми не стал придираться.
      Когда он наконец проник за стены Академии как слуга Арнобия, ни один из его коллег не обратил внимания, что ученый приобрел нового помощника. Они одаривали юношу мимолетным взглядом, когда Арнобий или Карлотта хвалили его как верного и способного парня. И их интерес к скромной персоне Джереми быстро угасал.
      Прибыв на место, Джереми был сдан с рук на руки экономке Арнобия, которая заправляла всем в доме ученого. По-прежнему витая где-то в облаках своей науки, он рассеянно бросил пару слов относительного нового слуги.
      Экономка пришла в ужас при виде Джереми, до сих пор одетого в форму гребца, притом сомнительной чистоты. Она фыркнула и жестом приказала пареньку идти следом. Они спускались вниз по бесконечным лестницам между узких серых стен. В подвале дома обнаружилось что-то вроде казармы, вероятно, предназначенной для мужской половины слуг. Перво-наперво экономка приказала Джереми искупаться, - казарма была снабжена душем с теплой водой, что несказанно поразило юношу.
      Он с благодарностью воспользовался предоставленной возможностью. Потом ему выдали новую одежду и послали стричься. Его рыжие кудри и так были не длинными, но, вероятно, слугам в этих краях положено было носить короткие волосы.
      Кастелян выдал Джереми новые сандалии, белые штаны и что-то вроде ливрейной куртки. Выдал и белье, пришлось только долго подбирать подходящего размера. Куртка оказалась расшита цветными нитками, и узор на ней, как догадался Джереми, означал, что он является личным слугой Арнобия. Взглянув в зеркало, юноша не узнал себя.
      - Бритва тебе нужна, Джонатан? - спросила экономка, разглядывая его гладкие щеки. - Нет, пока не нужна.
      Оглядев его напоследок с ног до головы, она отправила его к цирюльнику.
      Юноша оказался в хорошо освещенной и обставленной комнате. Как позже он узнал, она в том числе служила больницей для студентов и людей низших сословий.
      Там находился всего один цирюльник. В центральном кресле сидел крепко сбитый молодой воин из стражи Лугарда. Они спорили по поводу длины волос молодого вояки.
      - Я не могу вырастить волосы там, где их нет, капрал, - язвил брадобрей. - Чтобы состричь волосы, сперва нужно их найти. Найдете, тогда и приходите.
      - Я рядовой, а не капрал! Что, у меня нашивки появились? Рядовой Энди Ферранте. И, черт побери, у меня есть волосы! Они все время свисают по бокам моей башки!
      - Вот эти торчечки над ушами? Посмотри на себя в зеркало внимательно, сынок.
      Джереми пригляделся и не нашел никаких изъянов в прическе воина. Вероятно, прислуга и стражи не платили за стрижку сами, потому и терзали несчастного брадобрея по малейшему поводу.
      Рядовой Энди Ферранте узрел нового клиента и возопил к нему, ища поддержки:
      - Правда ведь, у меня, волосы висят по бокам? Скажи ему!
      Джереми подошел поближе, чтобы внимательно изучить предмет раздора.
      - Так вот, у тебя не больше, чем у меня. То есть практически по нулям.
      - Да? Точно?
      Судя по лицу, Ферранте приготовился уже отстаивать свою точку зрения, но, услышав ответ, успокоился.
      С этого момента стрижка протекала уже мирно. Ферранте болтал, ни на минуту не умолкая. Когда воин поднялся с кресла, оказалось, что он ниже Джереми. Хотя и старше на два года, ему уже стукнуло семнадцать. Взгляд парня был честным и открытым, хотя красавчиком его назвать было нельзя. Когда он заметил, что Джереми смотрит на его левую искалеченную руку, то сообщил, что мизинец и безымянный палец он потерял в бою. Поскольку Джереми проявлял неподдельный интерес, Энди рассказал, что несколько месяцев тому назад проявил себя в драке с головорезами Калаха - вынес с поля боя раненого офицера, правда, потерял два пальца.
      - Тебе дали медаль? - спросил Джереми, усаживаясь в кресло. Вокруг его головы заплясали ножницы и расческа.
      - Ага. Так, ерунда. Хорошо хоть не правую руку задело. Как бы я дрался? А ты когда-нибудь дрался?
      - Случилась пару раз оказия, только вот нечем было.
      - Записывайся в армию - будет! Джереми только покачал головой. Но Ферранте трудно было оттолкнуть отсутствием военного пыла.
      - Правильно, чего ты не видел в этой драной армии? Надо быть идиотом, чтобы свалить туда с такой работы, как у тебя, - сказал он, кивая на расшитую куртку Джереми.
      Как оказалось, Ферранте находился на территории Академии вместе с дюжиной воинов в качестве телохранителя Арнобия. Политическая и военная обстановка не позволяли пренебрегать всеми мерами предосторожности против покушений или похищений.
      Джереми показалось, что Энди не очень-то ладит с остальными воинами их небольшого отряда. Вероятно, потому, что они были намного старше его. Но его статус ветерана и ровное, холодное отношение к прочим не позволяли воинам относиться к Энди, как к ребенку.
      В локальные конфликты оказались втянуты самые разные группы людей. Каждый стремился выгодно использовать раскол и смену статуса среди богов.
      Тут в разговор вступил брадобрей. Его поразил тот факт, что рыжие кудри Джереми у корней оказались черными.
      - Знаешь, парень, впервые такое вижу.
      - Что?
      - Такие волосы.
      Зеркала под рукой не оказалось. По словам брадобрея выходило, что некоторые волоски стали у корней темными, так что теперь волосы Джереми стали рыже-черными кудряшками. Поскольку верхний слой рыжих волос состригли, эффект стал более заметен.
      И снова мастер на минуту прекратил щелкать ножницами.
      - Может, тебя лучше покрасить? В какой-нибудь один цвет. Или твой шеф согласен лицезреть тебя в естественном виде?
      Джереми, чьи мысли в это время витали где-то далеко, растерянно заморгал.
      - Покрасить?
      - Да. Рыжий выглядит естественней для твоего цвета лица, чем черный. Темные волоски расположены так кучно...
      - Темные?
      - Если хочешь покраситься, у меня есть рыжая краска, - медленно, как идиоту, повторил брадобрей. - Если твой шеф не против.
      - Нет-нет, не надо красить. Просто подстригите меня.
      Позднее осознание обдало Джереми холодом - темноволосый юноша из его снов!
      - Ну ты и чудак, - одобрительно, хотя и немного панибратски заметил Ферранте. Вероятно, у него было свободное время. Его слова не прозвучали обидно.
      Сидя в кресле, паренек только криво улыбнулся. "Если бы ты знал!"
      - А что тут поделаешь? - сказал он.
      Брадобрей продолжал шумно изумляться такому парикмахерскому диву. Он отступил на шаг и, порывшись в бездонном кармане куртки, достал маленькое зеркальце, чтобы Джереми мог полюбоваться на себя.
      Его отражение выглядело по-разному в левом и правом глазу. Нет, он пока не был похож на темноволосого юношу... но вполне мог сойти за его близкого родственника.
      Потом они с молодым воином вышли на улицу.
      - А здесь не так много солдат, - заметил Джереми.
      - Ага, не больше дюжины.
      Юноша с интересом оглядывал прохожих.
      - Ну, слуг сразу можно отличить, они все одеты как я. А остальные, наверное, студенты?
      - Угу. У студентов, и женщин и мужчин, длинные волосы. А одеты все, особенно самые богатые, так, словно вылезли из бочки с навозом. Ну, и ещё рабы. Немного. У них на шее металлические ошейники.
      - Рабы?
      Юноша наспех сверился с внутренней памятью - так и есть. На него обрушилось внезапное озарение - он понял, что за обруч носила на шее Карлотта. Он был золотой, тоненький и красиво вычеканенный. Его запросто можно было сломать. Действительно, только рабы могли носить подобное в этой стране.
      Джереми выспросил у Ферранте все, что тот знал. На территории Академии находилось мало местных рабов, всего двое-трое, остальных привезли с собой в качестве слуг иностранные студенты. Новая память Джереми подсказала, что рабовладение не было распространено на землях Морского лорда. Правда, и не запрещалось.
      Древний закон и обычай Пангур-Бана, действующий и в Академии, требовал, чтобы рабы всегда носили металлические ошейники. У Карлотты этот обруч был скорее символом, чем обычным ошейником. Едва ли его заклепали намертво. Но тем не менее это означало, что Арнобий фактически владел ею. Позже Джереми узнал её историю из разных источников. Девушку преподнесли в дар лорду Виктору от другого правителя, которого Ферранте назвал султаном. Было недипломатично отвергать дар или, приняв его, отпустить девушку на волю.
      Ферранте был в увольнении, но поскольку не имел ни гроша и не мог отправиться в город, чтобы поразвлечься, предложил юноше показать окрестности.
      - Может, твой хозяин как-нибудь пошлет тебя в загон, с поручением. Лучше сразу выяснить, где он находится. К тому же я сам там постоянно околачиваюсь.
      Пройдя пару шагов, Джереми пошел медленней, сообразив, что ему предстоит столкнуться со многими домашними животными. Вот тут он впервые осознал свою странную власть над ними. Животные сходили с ума, стараясь выказать ему свое расположение и обожание. В садах, за оградой, стояли верблюды - двугорбые и одногорбые. Их хозяева, учителя и студенты, выбрались на свежий воздух, чтобы подискутировать, разбившись на группы.
      Как только Джереми попал в поле зрения зверей, они сгрудились у ограды и уставились на него, прядая ушами и принюхиваясь. Казалось, их радовало само присутствие юноши и им не терпелось узнать, что он будет делать. К счастью, Джереми заметил странное поведение животных раньше, чем окружающие. Он мысленно приказал зверям отвернуться и заняться своими делами, и они быстро повиновались.
      Повезло, что спутник Джереми был погружен в какие-то свои мысли.
      То же самое повторилось, когда они дошли до загонов с коровами и овцами. Домашние твари столпились у забора и двигались вслед за двоими парнями, неотрывно глядя на Джереми преданными глазами. Свинья в большом загоне повела себя точно так же. Впереди показался курятник, но юноша предпочел обойти его.
      Паренек уже начал жалеть, что приехал в Академию. Он едва удерживался, чтобы не спросить у своих нанимателей и остальных знакомых, не знали ли они Сал. Но правильно сформулировать вопрос он не умел, особенно если учесть, что Сал - это не настоящее имя девушки. И Джереми снова дал себе зарок - не упоминать имя Сал, пока он не встретится с нужными людьми, которых она сама назвала. Он только надеялся, что существует более простой способ возвращения магического талисмана, чем пробивание его головы.
      Юноша размышлял, жила ли когда-нибудь Сал в одном из таких белых домиков. А если жила, то чем она занималась? Наверное, она была студенткой, У нее, вероятно, была семья. И любовник... или целая куча любовников. Но последняя мысль была слишком болезненной.
      Почему-то Джереми не мог представить Сал в этой обстановке. И волшебное зрение и память не могли помочь в этом.
      Око Аполлона проникало за внешний облик предметов и людей в Академии. Постепенно он .узнавал разные подробности о том, что считал необычным. Но юноша продолжал задавать вопросы об интересующих его вещах очень осторожно, не желая выдавать свою волшебную силу. По крайней мере, пока не выполнит обещание, данное им Сал.
      Территория Академии и её здания явили взору Джереми множество непонятных и незнакомых вещей и предметов. Но почти всегда Захватчик предоставлял хотя бы краткие объяснения. И юноша уже начал распознавать среди общего шума, поступающего в левое ухо, отдельные звуки.
      И один из этих новых звуков напомнил ему о недавних волшебных снах мелодия, которую наигрывали на лире.
      Глава 14
      Комната, отведенная Джереми, была совсем крохотной. Вместо двери были шторы, за которыми находился коридор, соединяющий спальню и гостиную Арнобия. Карлотта жила тоже в маленькой комнатке этажом выше. Там же, на верхнем этаже, жили телохранители, один из которых постоянно стоял на часах у двери ученого. Остальные, находившиеся на дежурстве, охраняли подступы к окнам.
      Пока в услугах Джереми не нуждались: он обязан был следить за порядком в комнатах Арнобия, бегать с поручениями и напоминать о режиме дня, о котором ученый постоянно забывал.
      Карлотта проводила в комнатах хозяина столько же времени, сколько и у себя. Так что они с Джереми виделись довольно часто.
      На третий день пребывания на территории Академии Арнобий послал юношу в библиотеку. В записке, которую парень нес, ученый просил архивариусов подобрать какой-то редкий манускрипт, содержащий сведения о зарождении обрядов культа Аполлона.
      Когда Джереми вошел в огромный зал - собственно, череду залов, соединенных высоким арочным коридором, - он замер, открыв рот. Да, тут было чему удивиться. Та сотня книг, которая была у Арнобия с собой на корабле, не шла ни в какое сравнение с количеством явившихся глазам пораженного юноши. Он никогда не видел ничего подобного, а обратиться к новой памяти ещё не догадался. Легкий аромат пыли и чернил, пергамента и бумаги свидетельствовал о наличии в библиотеке древних рукописей. С некоторых полок снисходительно взирали мраморные лики богов и людей. Высокие окна, дающие много света, открывали вид на зеленые лужайки, деревья и дальние холмы. Где-то впереди по коридору спорили два голоса. Оба были терпеливы и спокойны, их хозяева явно считали себя правыми.
      Когда Джереми предъявил записку, его попросили подождать, пока служитель отыщет нужную книгу. Юноша подумал, что поиск может затянуться по крайней мере на час.
      Ожидая, Джереми заметил Карлотту, которая пришла в библиотеку с таким же поручением. Девушка предложила показать ему библиотеку и Зал статуй.
      Парень был очарован настолько, что на какое-то время забыл о своей миссии.
      В центре всего комплекса Академии находился выставочный зал, выстроенный в особом архитектурном стиле. Когда-то он был храмом каких-то богов. По крайней мере, он был похож на храм, с двойным рядом скульптур, обращенных лицом друг к другу. Здесь были представлены все известные боги. Над каменными статуями высились ажурные арки, а пол был вымощен плиткой.
      Библиотека и зал со скульптурами стояли напротив, так что казалось, будто они составляли одно целое. Высокие стеллажи с книгами предоставляли множество укромных уголков, где можно было оставаться незамеченным.
      На пьедесталах и каменных стенах были вырезаны имена множества богов. Сотни имен, намного больше, чем скульптур в зале.
      Новая память Джереми сообщила, что в некоторые названия вкрались ошибки, что явно позабавило Захватчика. Некоторые таблички вещали откровенную ложь, но юноша не намеревался оспаривать эти надписи.
      Карлотта служила Арнобию уже два года и за это время сама успела многому научиться. Она указала Джереми, что среди богов не многие относились к греко-римскому пантеону. Потом принялась объяснять, что это значит. Джереми хлопал глазами и кивал, хотя вовсе, не нуждался в её переводе с древних языков.
      Один из пьедесталов пустовал и был поставлен чуть в отдалении. Надпись на нем гласила: "Для Неведомого бога". Юноша внимательно оглядел его.
      Многие статуи в зале были сделаны из камня, некоторые - отлиты в металле. Большинство были довольно старые, даже древние, от кое-каких остались лишь фрагменты.
      Из соседней комнаты донесся обрывок разговора - спора, который постоянно вели и студенты, и преподаватели.
      - Без сомнения, истинные боги приходят в наш мир, не вмешиваясь в дела людей. И приход их всегда неожиданный.
      - Неизвестно, что было прежде, но теперь присутствие богов на земле стало цикличным.
      - Некоторые ученые, включая нашего коллегу Арнобия, горячо отстаивают позицию, что старые боги снова вернулись и принялись восстанавливать свои права. Другие вообще не верят в существование божеств. Нет ничего в людских делах, что нельзя объяснить обычными причинами.
      - Вот, например, статуя Трикстера. Как у многих богов, у него есть несколько имен. Больше, чем я могу сейчас перечислить, но самые известные Локи и Койот.
      Пьедестал, посвященный Койоту-Трикстеру, сразу привлек внимание Джереми. Изо всего длинного ряда богов он изображал самое большое число образов. Этот бог обладал умением менять свой облик.
      Джереми отметил,'что Карлотта разволновалась, когда они подошли к этому богу. Пока он не стал размышлять о причине.
      Вот на скромном пьедестале стоит бронзовая скульптура Афродиты, нагая и прекрасная. Ниже был помещен список её имен, среди которых на разных языках повторялось "Венера".
      На почетном месте стоял Марс-Арес, с копьем, щитом и в шлеме. Все знали, что ему поклоняется лорд Виктор и некоторые другие влиятельные военачальники.
      Гефест-Вулкан был изображен в кожаном фартуке, с огромным молотом в руке. Одна нога у бога была кривой. На его лице застыло хмурое выражение. "Как часто я видел его именно таким", - пронеслось в голове Джереми. Но он быстро подавил эту мысль, потому что за ней следовала волна дикого, непереносимого ужаса.
      В новой памяти всплыли другие имена Кузнеца, и он не решился прервать этот поток.
      В начале, как гласит легенда, Зевс, Посейдон и Аид обладали равной силой и поделили Вселенную между собой. Так считали в Академии.
      - А здесь есть статуя Зевса?
      - Никто не мог прийти к единому мнению о том, как он должен выглядеть.
      А вот Посейдон, Колебатель земли, сжимающий в своих руках трезубец.
      Боги из других пантеонов, созданных за всю историю человека, были поставлены отдельно, ровными рядами. Их было больше сотни, и даже всезнающая память Джереми не опознала их всех.
      Юношу поразило, что в зале не было статуи Таната, повелителя царства мертвых. Наверное, подумал он, никто не захотел ваять его. Память подсказала, что Безжалостный бог сам не желал этого.
      Многие статуи богов и богинь были очень красивы и интересны. Карлотта рассказала несколько историй, которых не слышал даже Захватчик.
      Старинные книги хранились здесь тысячами, не считая томов более поздних эпох. Некоторые из них были заключены в деревянные ящички, другие тексты вырезаны на табличках из глины, дерева или слоновой кости. Но не было ни одного, который Джереми не мог прочесть.
      - И что ты тут делаешь, а? - раздался насмешливый голос.
      К юноше обращался ученый средних лет, который сидел, обложившись книгами со всех сторон.
      - Читаю, сэр. Простите, если...
      - Читаешь? Я с радостью дам тебе золотой, если ты мне скажешь, что написано вот здесь.
      Юноша взглянул на предложенную страницу. Даже Захватчик разобрал не все слова, похоже, многие из них были просто ошибками переписчиков, но в целом речь шла о приготовлениях к похоронам.
      - Простите, сэр. Не знаю.
      - Ничего страшного. Возвращайся к своим делам.
      Джереми был уверен, что Захватчик таит много неоткрытых ещё возможностей, но пока не спешил знакомиться с ними. Сперва нужно исполнить долг. Наверняка и профессор Александр, и Маргарет Шаландон где-то здесь, может, он даже видел их. Но ни Джереми, ни его невидимый спутник понятия не имели, как они выглядят. А ведь в Академии жили и работали тысячи людей. С чего начинать поиски? И как?
      Если бы не новая память, окружающий мир был бы для Джереми воистину чуждым, и первое время он был бы беспомощным, как дитя. Он действительно часто удивлялся новому, но не настолько, чтобы забыться и полностью растеряться.
      Изредка, когда окружающие замечали странности Джереми, они объясняли их природным талантом юноши и везением. Арнобий, как и его коллеги, привык считать, что не ученый не способен отыскать ответы на самые важные вопросы человечества.
      Правда, некоторые признавали, что и ученые не слишком в этом преуспели.
      Джереми шел по какому-то очередному заданию Арнобия, когда его ухватил за руку какой-то человек лет тридцати пяти.
      - Где ты взял этот нож и пояс? - резко спросил он.
      Сперва Джереми решил, что этот человек просто возмутился, - слугам не положено было носить охотничьи ножи. Арнобий, видимо, этого не заметил, а остальные ничего не сказали. Ножи использовались в работе, а работники с инструментами не вызывали удивления.
      Когда Джереми повернулся к своему пленителю, его захлестнула волна внутренней готовности. Захватчик почти осязаемо зашевелился под черепом. Что может последовать за этим, юноша не знал.
      И когда парень начал отвечать, он был уверен, что сознание и тело полностью принадлежат ему, Джереми Редторну.
      - Мне подарил их друг.
      Мужчина был выше среднего роста и, на удивление, в прекрасной физической форме в отличие от многих ученых.
      - Какой друг? И не вздумай врать.
      - Он уже мертв.
      - Мужчина или женщина?
      - Женщина.
      - Молодая или старая?
      - Молодая.
      - Как её звали?
      Джереми набрал полную грудь воздуха и решился.
      - Она назвалась мне Сал.
      Допросчик бросил беглый взгляд по сторонам, а потом увлек юношу в сторонку, где они могли спокойно поговорить.
      - Где это было? - тихо, но твердо спросил он.
      - Сперва, сэр, вы должны назвать ваше имя. Мужчина поднял удивленные глаза на Джереми и наткнулся на его решительный взгляд.
      Через несколько мгновений его плечи слегка опустились.
      - Вероятно, ты - больше, чем кажешься. Юноша ничего не ответил.
      - Я профессор Александр.
      - Сэр, я... Я так рад, что наконец вы нашлись! Сал просила разыскать вас и кое-что передать.
      - Что ещё она сказала тебе? Она точно умерла?
      - Да. Мне очень жаль.
      Плечи мужчины сгорбились сильнее.
      - Она передала мне очень важную вещь, - продолжал Джереми, - но я не могу отдать её вам сейчас.
      На лице профессора явственно проступило облегчение.
      - Ты сохранил ее?
      Джереми кивнул.
      Тут их прервали. Шумная толпа студентов помешала Александру расспросить Джереми подробней. Он пообещал, что все объяснит юноше попозже. Пока разговаривать было невозможно.
      - Встретимся в библиотеке, - приказал Александр. - Третий зал в западном крыле, в восемь вечера. Сможешь прийти?
      - Смогу, - подумав, ответил паренек.
      - Принеси это с собой. Смотри не потеряй.
      Вечером Джереми обычно был предоставлен самому себе. Когда подошло назначенное время, он отправился на встречу. Подкашивались ноги, когда он думал, что это свидание может стоить ему жизни - как он передаст Лик, как выполнит свое обещание? К тому же ему не хотелось отказываться от волшебного талисмана... и навсегда потерять звезды. Но, по крайней мере, он видел звезды столько ночей подряд, и все благодаря Сал!
      Профессор Александр был в указанном месте - незаметном и пустынном зальчике, затерянном среди высоких стеллажей. Он сидел за небольшим письменным столом, на котором стояла керосиновая лампа. Александр положил голову на согнутую в локте левую руку. Его правая рука свисала вниз. Рядом, на плиточном полу, лежала красная ручка, которой, видимо, он что-то писал. На столе был пустой лист бумаги.
      Джереми тронул мужчину за плечо... но и так было понятно, что этот человек мертв. Наскоро осмотрев Александра, юноша не нашел видимых причин смерти.
      Здесь побывал Танат. И Джереми, оглядев зал испуганными глазами, застыл от ужаса. В проеме двери, на расстоянии в двадцать ярдов, маячила одинокая фигура. Вполне человеческая, но левый глаз сразу опознал бога смерти, Таната. Черная нечесаная борода, страшное лицо и призрачные, красные крылья за спиной. В то же время Джереми видел перед собой безбородого мужчину, одетого как преподаватель Академии.
      Бог Смерти! Джереми Редторн шарахнулся обратно, в тень. А ужасный призрак поднял руку в небрежном салюте, приветствуя его. Потом повернулся и пропал.
      Человек-бог ушел. Юноша прерывисто вздохнул от облегчения и вытер со лба холодный пот. Столкновения не произошло - по крайней мере, пока.
      Всю обратную дорогу до дома Арнобия Джереми дрожал. Он прекрасно понимал, что Александра убили. Вот чего понять он не мог - почему ему самому оставили жизнь?
      Джереми едва сдерживался, чтобы не поддаться панике - взять ноги в руки, вырваться за ворота Академии и убежать куда глаза глядят. Но он вспомнил про ситуацию с диким хищником и решил, что это неверная тактика.
      Теперь его единственной надеждой сдержать клятву была Маргарет Шаландон. Но все, что он знал, это имя и тот факт, что она была приезжей.
      Несколько часов спустя, когда тело Александра обнаружили, в Академии поднялся переполох. Официально объявили, что он умер по естественным причинам - внезапный сердечный приступ. Тщательный осмотр не обнаружил никаких следов насилия - ни ран, ни яда.
      Как и многие ученые, Арнобий огорчился, узнав о смерти Александра. Еще он заметил, что его новый слуга ведет себя несколько странно, словно его постоянно терзает непонятное беспокойство.
      Пока суд да дело, Карлогта держалась в тени.
      Карлотта, как и экономка, обучала Джереми всему, что нужно знать и уметь домашнему слуге. Как ни странно, его новая память прекрасно разбиралась в этом вопросе. Наставники поражались, с какой скоростью Джереми усваивает знания, действуя будто бы инстинктивно.
      Дело облегчалось тем, что новый хозяин Джереми (считающий, что он прекрасно вознаградил юношу, сделав его слугой, представителем низшего класса) почти не замечал, как его обслуживают - плохо или хорошо. Как всегда, он витал в более высоких сферах.
      У Арнобия было лишь два общих занятия с остальными учеными постоянные визиты в библиотеку и столовую, где питались преподаватели. В остальном он презирал или игнорировал прочие удобства и роскошества, которые предоставляло его положение, и вел жизнь аскета. Часто его поведение шокировало окружающих, которые знали о нем лишь то, что он - сын лорда Виктора Лугарда.
      Собственно, этот искатель богов был своего рода белой вороной среди всех своих коллег.
      Алкоголь и наркотические зелья обычно являлись неотъемлемой частью жизни специалистов по магии. Но Арнобий пока не пристрастился к этим порокам. Все соглашались, что несколько столетий назад во всем мире произошел общий упадок магии. Боги перестали влиять на дела людей... или люди перестали верить в сверхъестественные силы. Но совершенно неожиданно, за последние месяцы и даже недели, все начало свидетельствовать о том, что магия снова вернулась в наш мир.
      В Академии, как и везде, шли горячие споры по поводу странных слухов о битве двух богов в Пещере Прорицаний.
      Время от времени Джереми обсуждал этот вопрос с новым товарищем молодым солдатом Ферранте. Они не были учеными - Энди и читал-то с трудом, - но обоих переполняла жажда знаний о мире.
      Ферранте признался, что хотел бы научиться читать, чтобы осилить хоть одну книжку, и писать - чтобы выводить не только свое имя. Джереми ответил, что мог бы научить его.
      Одним из вопросов, постоянно обсуждающимся в Академии, был: является ли магия направлением философии? Многие ученые доказывали, что все наоборот: философия - это направление магии. Другие считали, что оба направления - лишь часть общей науки, с помощью которой в древности изменяли мир.
      Были и такие, которые утверждали, что магия ушла вместе с богами. Они даже примерно называли время - от пяти тысяч до двухсот лет назад. Остальные считали, что магия никогда и не существовала. В последнюю группу входили все политические и военные деятели, но их мнение не принималось во внимание ни одним ученым Академии.
      Как-то раз Джереми, гуляя между длинными рядами скульптур, резко остановился. Он внезапно узнал одну из статуй, этот образ являлся ему во сне. Там, в грезах, это божество было его вторым "я".
      Юноша не замечал его прежде потому, что этот бог занимал отдельную большую нишу, оформленную под алтарь. Ему отводилось едва ли не больше места, чем богу Войны.
      У Джереми подкосились ноги. Он медленно подошел поближе, чтобы прочитать имя бога. Естественно, на каменной табличке он увидел то, что и ожидал увидеть. Юноша не удивился, он предполагал что-то подобное с самого начала, только боялся признаться даже себе самому.
      Он так долго стоял перед скульптурой, что проходивший мимо служитель остановился и спросил, все ли в порядке.
      Глава 15
      Левый глаз Джереми различил над мраморными плечами Аполлона странную светящуюся ауру. Она была яркой, насыщенной и многоцветной.
      Ходили упорные слухи, что повелитель Света погиб. Еще шептались, что его служители пытаются вернуть его, поскольку боги всегда возрождались после смерти.
      На подножии статуи была вырезана история Аполлона, где его называли также божеством "стад и посевов", Алексикакосом - Отвращающим Зло. Еще одно имя этого странного небожителя было Феб - Сияющий. А ещё Труженик. Могущественный и странный бог, даже среди разнообразных божеств, наполняющих залы и галереи.
      Джереми прикипел глазами к его лицу. Оно было похоже на все портреты и лики Аполлона, размещенные в Зале статуй и библиотеке.
      Самые лучшие изображения имели сходство, хотя и не полное, с существом, которое посещало Джереми во снах. Паренек словно столкнулся со старым другом. Перед ним стоял безбородый юноша с божественно прекрасным телом, завернутый в белый плащ. Через плечо у него был переброшен лук и колчан со стрелами, а в другой руке он сжимал небольшой струнный инструмент. На лице статуи застыло непривычное выражение - отстраненного, спокойного интереса.
      У Джереми по спине пробежали мурашки. "Это же ты!" - подумал он, обращаясь к Захватчику, который поселился у него в голове.
      Ответа не последовало - и то хорошо.
      - Ты создан не для работы прислуги, - заявила ему Карлотта, - ты слишком умный. Когда я впервые увидела тебя в том каноэ, грязного и оборванного... Конечно, решила, что у тебя нет ни грамма классического образования.
      - Классического? Она покачала головой.
      - Иногда, Джонатан, мне кажется, что ты притворяешься глупее, чем ты есть на самом деле, Ты когда-нибудь учился в школе? Ты прекрасно читаешь, музицируешь...
      Джереми пришлось признаться, что он кое-чему научился, посещая сельскую школу. Он счел, что это объяснит его чуть расширенные знания о мире.
      Ему приходилось постоянно следить за собой, чтобы не выдать, что он знает и умеет много больше.
      Насколько Джереми успел узнать студенческую жизнь, пока мотался по коридорам Академии, она не показалась ему слишком привлекательной. И выгоды, предоставляемые выпускникам, тоже не прельщали.
      Никто в Академии не задумывался, что жилые комнаты студентов даже хуже, чем у слуг. И, исходя из того, что Джереми видел и слышал, студенты считались самым низким социальным классом. Поэтому его удивляло, когда какой-нибудь доброжелатель советовал ему пойти учиться.
      Лира тоже манила его. Джереми видел уже несколько её разновидностей среди других музыкальных инструментов, которые находились в разных местах Академии.
      Он был уверен, что слугам не положено играть на них. Но как-то раз он оказался рядом с лирой, когда никто его не видел.
      Не в силах противиться искушению, Джереми взял инструмент и начал играть. Он легко и непринужденно держал лиру левой рукой, а пальцами правой перебирал струны.
      У Карлотты была своя лира. Иногда она играла на ней, чтобы развлечь хозяина. Джереми Редторн никогда прежде не пробовал играть. Ему нравилось слушать музыку, но все попытки сыграть оканчивались провалом. Но сейчас из-под пальцев полилась быстрая, красивая мелодия.
      Те, кто случайно услышал его игру на лире, особо не удивились. Правда, они ничего не смыслили в музыке. Они просто решили, что этот странный юноша где-то обучался игре на лире. Наверное, у него есть способности и по вечерам он услаждает слух своего хозяина.
      Энди Ферранте, придя с дежурства в гости к Джереми, услышал игру друга и сказал, что получается хорошо. Но прибавил:
      - Правда, я неважный знаток. Мама говорила, что мне медведь на ухо наступил.
      Как-то вечером Карлотта ждала хозяина с занятий и впервые услышала игру Джереми. Юноша взял лиру, чтобы немного попрактиковаться, но оказалось, что никакой практики ему не требуется. И скорее всего и не потребуется. Карлотта была так поражена его мастерством, что юноша решил воспользоваться её настроением и наконец внести ясность в одну старую проблему.
      - Карлотта, - сказал он, откладывая инструмент в сторону.
      - Да?
      - Когда мы встретились, я не знал, что значит твой обруч. Я думал, что это простое украшение. Я только хочу сказать, что мне очень жаль...
      Ее зеленые глаза полыхнули яростью.
      - И теперь ты думаешь, что знаешь об этом обруче все? Знаешь, что он значит?
      Парень попытался возразить, но она перебила его, схватив за руку.
      - Ты когда-нибудь был рабом, Джонатан?
      - Нет. И мое настоящее имя не Джонатан. Она взглянула на парня так, что стало ясно - сейчас ей плевать, какое у него имя.
      - Если ты никогда не был рабом, значит, ты ничего не знаешь!
      - Он отпустит тебя, если ты попросишь.
      - Ха! Как бы не так! Он не станет оскорблять султана.
      - Если ты... убежишь, вряд ли он будет...
      - Ты ничего не знаешь ни обо мне, ни о докторе Лугарде. И вот что я скажу тебе: если когда я и сбегу, меня не поймают!
      - Это и есть твой план?
      - Я бы не стала рассказывать о своем плане тебе! Он некоторое время смотрел на девушку, а потом спросил:
      - А почему ты попросила меня называть тебя "леди"?
      Ее голос стал тихим и жалким.
      - Странно, что ты запомнил это.
      - Не помню, чтобы я тебя так называл. Но я думал, что тебе этого хотелось.
      - Ну, хотелось. И я... думала удивить тебя, поразить. Потому что считала, что когда-нибудь мне потребуется твоя помощь.
      - Какая помощь?
      - Кто ты? - ответила она вопросом на вопрос. - Ты сказал, что твое настоящее имя не Джонатан.
      - Джереми.
      "Раз уж Танат видел меня и знает, где я нахожусь, почему бы не назвать свое имя этой девушке?"
      - Ладно. Кто ты такой, Джереми? Ты ведь не простой рыбак из прибрежного села?
      - Кем бы я ни был, я хочу остаться твоим другом.
      Джереми поборол страстное желание расспросить Карлотту о странном ящике из черного дерева и слоновой кости, который она вынесла из разрушенного храма. В данный момент он более всего не хотел быть втянутым в её какую-нибудь тайну с древним сокровищем.
      - Мое настоящее имя - Джереми Редторн. Я действительно приплыл с верховий реки. Все мои близкие были бедными крестьянами и виноделами. И все они умерли.
      - Соболезную. Но ты что-то скрываешь. Мне страшно хочется узнать твой секрет, Джереми Редторн. И я уверена, что у тебя есть ещё одно имя.
      - Не понимаю.
      . - Да ну? Все равно наверняка по рождению ты выше, чем хочешь казаться. Или даже выше, чем считаешь сам.
      - Нет, по рождению я ниже кого бы то ни было. Но... я недавно тут размышлял и пришел к выводу, что место рождения - вовсе не так значимо, как принято считать.
      - По-твоему, богатство и титулы тоже ничего не значат?
      - А где родилась ты? - с любопытством спросил он.
      - Мои родители были бедными людьми, но не были рабами.
      Кажется, Карлотта решила, что и так сказала слишком много.
      На следующий вечер жизнь всех обитателей дома резко переменилась.
      Все началось с того, что Карлотта надерзила хозяину. Прежде это ей всегда сходило с рук, насколько знал Джереми. Но на этот раз ученый отбросил перо и резко отодвинул кресло, поворачиваясь к рабыне лицом.
      - Милочка, мы с тобой начали плохо ладить. А в последнее время просто отвратительно.
      Она попыталась ответить какой-нибудь остроумной шуткой.
      Ученый покачал головой, не особо вслушиваясь в её слова. Прежде он тоже не обращал внимания на её отговорки. Но сейчас он резко сменил свое отношение.
      - Я отдаю тебя Джону, - без намека на улыбку сообщил Арнобий. - Он несколько раз намекал, что ты ему нравишься. А мы с тобой уже не ладим,
      Карлотте пришлось прислониться к дверному косяку, чтобы удержаться на ногах. Но она не выдала своего состояния. , - Милорд, вы шутите.
      - Нет, констатирую факт. - Он повернулся к столу. - Завтра я оформлю бумаги.
      - Куда мне их отнести?
      Казалось, она ещё не поняла всего ужаса своего положения.
      - Нет, не на этот раз. Эту бумагу я должен вручить сам.
      Он начал что-то писать.
      Некоторое время царило молчание, потом Карлотта сказала:
      - Милорд, это не смешно.
      - А я и не шучу, девочка. Я сказал, что отдаю тебя лорду Джону. Я слишком долго терпел твои выходки. Можешь оставить здесь свои вещи, пока он подыщет для тебя комнату. И, конечно, оставь себе все безделушки, которые я дарил тебе.
      Арнобий махнул рукой, отсылая рабыню.
      Девушка стояла как громом пораженная. Джон радостно принялся выражать свой восторг, но так, словно она была верховым верблюдом или охотничьей собакой.
      Бросив на него один-единственный взгляд, Карлотта повернулась и выбежала из комнаты.
      - Надеюсь, она не выкинет какую-нибудь глупость, а? - вопросил в пространство Джон.
      Никто не ответил.
      Карлотта вернулась лишь через несколько часов. Джереми заметил, что она чем-то потрясена. Девушка была задумчивой.
      Прошло несколько недель. Джереми научился играть роль слуги безукоризненно. У него всегда оставалось время, чтобы побродить по зеленым лужайкам или гулким мраморным залам.
      Он также мог бы использовать свободное время, чтобы встречаться с девушками или женщинами... или с неким профессором. Все они были просто очарованы странным юношей. Если бы не угроза нового появления Таната, Джереми мог стать первым любовником на всю округу. Но эта угроза висела над его головой как дамоклов меч, отбивая все удовольствие. Он никак не мог позабыть Таната, который чего-то выжидал, играя с ним как кот с мышью.
      Кое-кто начинал серьезно беспокоиться о судьбе Маргарет Шаландон, которая снарядила экспедицию на Священную Гору. Она отбыла незадолго до прибытия Джереми в Академию. Все с нетерпением ожидали вестей от их маленькой партии.
      Постоянные военные стычки в этих краях наложили свой отпечаток на повседневную жизнь. Но борьба за власть между Морским лордом и прочими владыками почти никак не отражалась на делах Академии.
      Леса на противоположной стороне залива начали одеваться в золотое убранство. В субтропиках осень вступала в свои права медленно и незаметно.
      Так долго болтаться в центральных залах Академии, как Джереми, было редкостью для прислуги. Конечно, его статус личного слуги был выше, чем домашнего работника или раба. Но он ведь никак не относился к Академии! Несколько раз юноше пришлось объяснять, что он даже не ассистент ученого и не аспирант. Его постоянно провожали удивленными взглядами, а его поведение заставляло щуриться ученых мужей - естественно, не тогда, когда он приходил по поручению хозяина. Не каждый решился бы отвлекать его господина по таким пустякам, как странности слуг. Джереми ощущал невыносимую тягу к библиотеке, возможно, безо всяких особых причин. Это место манило и звало его, здесь можно было увидеть и услышать массу нового. А волшебное Око, Ухо и Память Аполлона помогали понять большую часть информации и найти следующую. При первой же возможности паренек мчался в библиотеку и рылся в книгах. Ему казалось, что знания, которые он получает таким способом, принадлежат только ему. И чудилось Джереми, что эти новообретенные знания смягчат удар, не дадут ему разбиться, если он когда-нибудь сорвется в пропасть Памяти Аполлона.
      Юноша легко мог представить, как рассердится Арнобий, если узнает о его занятиях. Или не рассердится, а просто махнет рукой. Но он свободный человек, и отдать его кому-то ученый не имеет права. Понятно, что Джереми вовсе не мечтал до конца жизни подавать на стол и собирать разбросанные вещи. Но здесь он не вкалывал до посинения, как у дяди Гумберта, и не грабил курятники, как во время плавания вниз по реке. Ему нужно дождаться удачного момента, когда он сможет исполнить обещание, данное покойной Сал. Что может случиться с ним потом - об этом Джереми предпочитал не думать.
      А ещё его мучила жажда мести - возмездия убийцам Сал. И тем, кто когда-то погубил его родителей. Но Джереми не знал, кто ответствен за эти смерти, разве что солдаты и слуги лорда Калаха,
      Опять же, человек не может отдать все силы только мести. По крайней мере, не Джереми.
      С легким чувством вины юноша ощутил, что образ Сал постепенно стал тускнеть. Ему все труднее было вспомнить её голос. Но он поклялся себе, что никогда не забудет то возвышенное чувство, которое внушала ему эта девушка.
      А ещё юноша проникался к Карлотте все большей симпатией, но не знал, чем ей можно помочь.
      За прошедшее время Джереми успел познакомиться со многими студентами. Хотя он почти никогда не вел с ними серьезных бесед, зато умудрился подслушать многие их разговоры.
      Время от времени в маленькую комнатку Джереми приходил Ферранте, и они болтали. Энди признался, что мечтает о том дне, когда он перестанет быть солдатом, Джереми настолько нравился Ферранте, что он рассказывал о себе все больше. Часто они встречались за пределами хозяйского дома.
      Их знакомство переросло в дружбу. Он узнал, что Энди, как большинство его соратников, вырос на ферме. И Джереми мог понять, почему юноша сбежал из дома в пятнадцать лет в поисках приключений и нанялся в армию Морского лорда.
      Телохранители лорда Арнобия размещались этажом выше. Сержант их подразделения имел собственную комнату.
      Светское поведение Джереми, его знание этикета находились в зачаточном состоянии по стандартам Академии. И даже до уровня обычного слуги ему было ещё далеко. Разве что магия Аполлона время от времени вкладывала в его уста нужные слова или заставляла тело кланяться, а руки делать различные жесты. В эти моменты он был воплощением изящества и достоинства. А природная смекалка вскоре подсказала юноше, что нельзя противиться этим порывам.
      Арнобий же никогда не замечал, как ведут себя слуги, если только они не начинали мешать ему своим присутствием.
      Иногда Джереми замечал издалека человека, который был аватарой, носителем сущности Таната. Коллеги по Академии называли его профессором Тамараком. Именно этот человек вышел из комнаты умершего Александра, отсалютовав Аполлону. Джереми воспринял этот жест как знак презрения, насмешки и угрозы.
      Однажды они увидели друг друга из разных концов библиотечного зала. Тамарак улыбнулся и повторил этот жест. Джереми мог ответить только испуганным взглядом. Потом он медленно ушел, чувствуя себя ягненком на заклании.
      Глава 16
      В один прекрасный полдень, когда Арнобий находился на занятиях, кто-то побывал в его комнатах. Ничего не пропало, но все оказалось перевернуто сверху донизу. Двое соратников Ферранте, один из которых стоял у двери, а другой - под окнами, клялись, что ничего не слышали и никого не видели.
      Все апартаменты - стены, пол и потолок - запестрели яркими цветами, которые шли полосами, вкось и вкривь. Но не это было самым удивительным. Невероятно, но с одной стены на другую перекочевало окно! Там, где раньше была оконная рама, теперь темнела каменная стена.
      Арнобий, чтобы убедиться, что его глаза не врут, подошел и недоверчиво потрогал стену рукой.
      На лице ученого отразилась гамма разных чувств. С одной стороны, обычный распорядок учебы и экспериментов был непоправимо нарушен, его драгоценные бумаги и артефакты разбросаны в страшном беспорядке. Но, с другой стороны, сама природа этого беспорядка наводила на мысль о божественном вмешательстве.
      Ученый спас незадачливых стражей от наказания, допросил их и удостоверился, что это деяние выходит за рамки человеческих возможностей. А что ещё можно предположить?
      - Окно, Джонатан! Посмотри! Ни один человек...
      Он так и не договорил, принявшись что-то бормотать себе под нос.
      Джереми осмотрел комнаты, не зная, что и думать. Нет, это не работа Смерти, тут побывал кто-то другой. И сам кавардак наводил на мысль о Трикстере.
      Коллеги Арнобия, заглянувшие к нему после того, как пронесся слух о разгроме, реагировали вполне предсказуемо. Фракция противников богов мигом придумала кучу доказательств того, что здесь побывала компания смертных шутников.
      Сам Джереми полагал, не без подсказок Захватчика, что если этот вандализм что-то и значил, то лишь как предупреждение Арнобию. Но от кого? И что значило само предупреждение?
      Карлотту никто не мог найти.
      - Наверное, она сбежала, - вздохнул Арнобий. Ну вот, ещё одно беспокойство в и без того тяжелой жизни.
      Осторожно порывшись в закромах памяти Аполлона, Джереми не нашел никаких доказательств, что бог может действовать без посредства человека-носителя. Значит, Трикстер пришел в мир через какого-то мужчину или женщину, как Аполлон вернулся посредством самого Джереми. Человек, ставший вместилищем для Трикстера, должен быть преподавателем или студентом Академии. Или одним из прислуги.
      Поскольку Карлотту так и не нашли, Джереми начал подозревать, что она стала аватарой Трикстера.
      В последнее время Джереми задумывался над тем, в каком виде Захватчик, проникнув в его тело, там располагается. Иногда ему казалось, что бог растекся под его кожей этаким гигантским слизняком и смотрит через его левый глаз и слушает его левым ухом. Потом ему мерещилось, что он сконцентрировался в самом центре его мозга.
      Ни та, ни другая картина радости не прибавляли.
      Через три недели после приезда Джереми в Академию Арнобий сообщил юноше, что он решил отправиться в новую экспедицию. Вместе с другими учеными они пойдут по стопам Маргарет Шаландон, от которой пока ни слуху ни духу, к Пещере Оракула. У Арнобия появился лишний повод поехать к Священной Горе - на выручку Маргарет Шаландон.
      Ученый давно мечтал снарядить экспедицию, а поскольку военная ситуация оставляла желать лучшего, обратился к отцу с просьбой выделить ему эскорт.
      Наконец лорд Виктор дал согласие, что несказанно удивило Арнобия.
      Истинная причина покладистости Морского лорда всплыла случайно, когда Джереми ненароком подслушал разговор между двумя братьями. Оказалось, что лорд Виктор решил провести рекогносцировку местности и, если удастся, взять под контроль Священную Гору. Более-менее равный баланс сил, который позволял многим людям посещать Оракула, нарушился. И его светлость выделил сыну в охрану приличествующие, как он считал сам, военные силы.
      Карлотту до сих пор разыскивали, хотя и не объявляли официально беглой рабыней. Только по одной причине - султану не понравилось бы это известие. И Арнобий постоянно ворчал, что не хочет ссориться с султаном.
      Лорд Джон, новый хозяин девушки - правда, пока только на словах, как-то обмолвился, что только и мечтает, когда пташка попадет ему в руки. Отец вскоре собирался женить его. А когда у Джона появится жена, прекрасная рабыня перестанет быть простой и доступной игрушкой, на что рассчитывал Джон. То же самое можно было сказать и о старшем брате.
      - Потому, наверное, ты её и отдал!
      - Я отдал её тебе потому, что мы перестали ладить, - ответил Арнобий и слегка улыбнулся. - А ещё мне казалось, что она тебе нравится.
      - Я начинаю сомневаться, что мы когда-нибудь увидим эту девчонку.
      Арнобий внимательно изучал карту, разложенную на письменном столе, когда заметил, что Джереми стоит рядом. Ученый радостно прочертил пальцем маршрут будущей экспедиции.
      Священная Гора возвышалась над нейтральной территорией, занимавшей почти сотню миль. На карте у её подножия скрещивались несколько главных дорог страны. Захватить эту гору ещё не значило взять контроль над военной ситуацией в свои руки, но не захватить - значило потерять его надолго.
      Ученый, как всегда размышляя вслух, невзначай признался Джереми, что ему необходим новый помощник вместо пропавшей Карлотты.
      - Как ты считаешь, кого бы... А, откуда тебе знать!
      Джереми обрадовался, увидев, что Энди Ферранте тоже входил в экспедицию, как и остальные личные телохранители Арнобия.
      Военные силы отряда возглавлял лорд Джон, который, кажется, не испытывал по этому поводу особого восторга. Они поссорились с отцом после недавнего сражения, где лорд Джон не проявил необходимой для военачальника смекалки.
      Чем больше Арнобий занимался планами и подготовкой экспедиции, тем больше волновался. Он начал считать, что там, на вершине Священной Горы, он отыщет некую божественную истину.
      В самого Оракула, вернее в предсказания одурманенных священнослужителей Пещеры, Арнобий не верил - "хотя я и должен был верить". Он утверждал, что недавно видел некий сон, который воспринял чем-то вроде пророчества. Внезапно ученый исполнился надеждой, что на вершине Горы, если не в самой Пещере, он отыщет ответ на все свои вопросы.
      - Если боги действительно жили когда-то на этой Горе, значит, они могут там бывать!
      - Может, только плохие боги, - предположил Джереми.
      Там Аид выиграл битву, захватив власть, и вряд ли он откажется от этой награды.
      - Я их не боюсь.
      "Значит, ты ещё больший идиот, чем я думал". Джереми еле удержался, чтобы не произнести эти слова вслух.
      Когда военное сопровождение экспедиции прибыло в Академию, Арнобий обнаружил, что количество солдат значительно превосходит ожидавшееся
      ранее.
      Площадка перед домом превратилась во временный лагерь. Солдаты болтали между собой и смеялись.
      - Сотни бойцов вполне достаточно для защиты экспедиции от всех бандитов, - проворчал один из ученых. - Четыре сотни - это уже глупость.
      Ферранте шепнул своему другу, что и половина - уже слишком.
      - Конечно, это абсурд, - согласился Арнобий. - И каким образом пять сотен воинов собираются кормиться сами и кормить своих верблюдов? Обирая местных жителей? Да, несомненно, это прибавит нам друзей в тех местах.
      Ему ответили, что никто не посылал бы с ним пятьсот человек, если бы он не взял с собой половину факультета. Да, эскорт велик, но припасы они везут с собой, в фуражных повозках.
      Арнобий, конечно, заподозрил, что его не посвятили во все тонкости дела. Его отец и брат решили, что он настолько витает в облаках своей философии, что не заметит явного излишка бойцов.
      Вскоре суть открылась даже Ферранте, который поделился своими наблюдениями с Джереми: истинная цель военного сопровождения - захватить контроль над Священной Горой и Пещерой и взять их под руку Лугардов. Во-первых, это послужит демонстрацией силы, а во-вторых, Морской лорд окажется на ключевых позициях с точки зрения стратегии. Лорд Виктор и его армия решили взять под контроль Оракула, пока соперники первыми не догадались захватить его.
      Уже успели расползтись слухи, что Арнобий убил несчастную рабыню.
      - Может, нам лучше открыто объявить её беглой? До сих пор подобных прецедентов не было. И я пока не решался это сделать.
      - Проклятье, я никогда не думал, что она способна на такое!
      - Возможно, ей не хотелось уходить, не хотелось, чтобы её передавали из одних рук в другие.
      - Возможно, я сам не хочу жениться, раз на то пошло. Но долг! Каждый из нас играет свою роль, которую предписывает положение.
      В любом случае кто-то должен был занять место помощника Арнобия.
      Когда Джереми думал над этим, он догадался, что Карлотта надеялась, что в один прекрасный день её наградят титулом леди и, возможно, Арнобий поведет её под венец. Девушка думала, что у них с ученым будет долгий и счастливый роман, так что его отцу и остальному обществу придется смириться с выбором Арнобия.
      Память Захватчика вкупе с обрывками подслушанных разговоров помогла Джереми определиться в местных политических и социальных тонкостях. Едва ли Арнобий унаследует титул отца и всю власть. Что-то из земель и богатств наверняка. Скорее всего, то же ждет и его брата Джона. Статус Лорда Виктора, как правителя Морских земель, не был наследственным, но один из его сыновей вполне мог стать его приемником, с согласия Совета Пангур-Бана.
      Лорд Виктор начал тайно, даже от своего старшего сына (который, впрочем, и не проявлял особого интереса), собирать более крупные силы. На этот раз настоящую армию, численностью около восьми-десяти тысяч бойцов. Это формирование должно было следовать по пятам так называемой научной экспедиции.
      Лорд Виктор намеревался опередить всех вероятных противников и первым захватить Гору Оракула.
      Глава 17
      Арнобия сопровождали трое - других ученых - двое мужчин и женщина. Они должны были помогать ему в изысканиях. С ними отправились несколько слуг, совершенно не знакомые Джереми.
      Общее число участников экспедиции давно перевалило за четыре сотни. Такая толпа, да ещё со снаряжением и припасами, обречена двигаться медленно, невзирая на то, что все ехали верхом. Путешествие от Академии до Пещеры Оракула, которая находилась на середине подъема к вершине Горы, могла занять примерно месяц. Приготовили теплую одежду, поскольку конечная точка пути лежала где-то в миле над уровнем моря. И все же решено было обойтись без повозок, все необходимое погрузили на верблюдов.
      Вопрос Арнобия о провианте получил достойный ответ. Лорд Виктор выбрал маршрут передвижения экспедиции и последующей армии, который проходил через земли союзников, где было вдосталь полей и пастбищ.
      Решено было ехать только по хорошим дорогам. Джереми случайно увидел карты этого района, принадлежащие его светлости, и весьма впечатлился.
      Подготовка к отправке была в самом разгаре, когда Ферранте спросил Джереми:
      - Ты раньше ездил верхом? Или тебя лучше поучить?
      Они стояли перед центральным загоном Академии, куда все участники похода приводили своих верховых животных.
      Юноша подошел к загону. Ближайший верблюд вытянул длинную мохнатую шею и печально уставился на него широко расставленными глазами. В ответ Джереми протянул руку и потрепал животное по загривку. Кое-где шерсть верблюда достигала в длину двух дюймов. Юноша смутно вспомнил, что давным-давно он катался на муле своих родителей, но после этого случая вообще не имел дела с животными. Но с этим верблюдом они сразу нашли общий язык.
      Далее произошло то же, что и в первый день приезда в Академию. А если вспомнить, то и во время ночных вылазок юноши на фермы, когда он плыл
      вниз по реке.
      Но Джереми уже был предупрежден прошлым опытом и был готов к подобному обороту событий.
      Глянув на остальных животных в загоне, пятнадцать или двадцать голов, он обнаружил, что все они повернулись и пристально наблюдают за ним. Зрелище не для слабонервных, поскольку верблюды продолжали ритмично двигать челюстями, пережевывая корм.
      "Нет, отвернитесь!" Мысленный приказ достиг цели, поскольку животные дружно повернули головы в противоположную сторону.
      Искоса бросив взгляд на ближайших людей, Джереми решил, что никто не заметил ничего необычного.
      Обычно всадники взбирались на спины верблюдов, когда те становились на колени. Но Джереми заметил, что молодежь предпочитает свою тактику, - они разбегались, вдевали левую ногу в стремя и вспрыгивали в седло.
      Седла были легкими. Их делали из побегов бамбука, которые склеивали и связывали вместе. По форме седла напоминали неглубокий конус, вершина была срезана, и оттуда торчал горб верблюда. Самые качественные седла были ручной работы и подогнаны на каждого зверя, остальные не отличались разнообразием. Место для всадника было обито кожей и находилось перед единственным горбом
      животного. Позади размещался легкий груз, а при необходимости и второй седок.
      Понаблюдав за остальными, Джереми в два прыжка оказался рядом с животным, вставил сандалию в стремя и без малейшей паузы взлетел в седло. Оказавшись верхом, он тотчас же ухватился за поводья обеими руками, не зная, что делать дальше. Верблюд резко качнулся вперед, потом назад вставая.
      Окружающие изумленно пялились на юношу, который так неожиданно проявил акробатические способности.
      Сперва сидеть наверху было даже страшновато, ведь Джереми понятия не имел, как управлять животным. Но верблюд стоял под ним очень спокойно, лишь слегка вздрагивал, словно предвкушая его следующий приказ.
      Мысленно Джереми послал своего скакуна вперед, приказав идти легкой рысью. Что и было сделано. Покружив по загону, юноша убедился, что стоит ему выбрать направление и нужную скорость, как животное покорно все исполняет. Он не знал, передаются ли его команды каким-то особым движением тела и рук, или все происходит чисто магически.
      Нет, конечно, его тело не проявило никаких навыков в езде. Ему постоянно казалось, что он вот-вот свалится с этого высокого насеста. Да и сознание его не исполнилось каким-то высшим знанием. Просто верблюд исполнял все его команды так быстро - двигался в нужном направлении, чтобы Джереми не выпал из седла, и замирал как камень, когда его просили, - что ни у кого из наблюдателей не возникло ни малейших сомнений, что перед ними - опытный всадник.
      Когда юноша отдавал приказ, его верблюд спокойно шел, и казалось, что он инстинктивно угадывает, куда и на какой скорости желает двигаться его хозяин.
      Когда Джереми слез с животного, Ферранте протянул ему тонкое и прочное копье длиной в десять футов. Древко было гибким, а заостренный наконечник закален. С другого конца копье было снабжено круглым небольшим щитом, который должен прикрывать руку и плечо воина.
      - Пожалуй, к этому нужно приноровиться, - сказал Джереми, чтобы не молчать.
      - Да. Но проще, чем с луком.
      Копейщикам также полагались луки. У дополнительных седоков ещё были длинные кинжалы. Некоторые обзавелись щитами и повесили их на горбы верблюдов.
      Боевые верблюды кавалерии лорда Виктора были большими и выносливыми животными. Их горбатые спины вздымались выше человеческого роста и могли выдержать вес любого крупного мужчины в полном доспехе. Эти звери бегали со скоростью восемь-десять миль в час при обычной поклаже.
      На некоторых верблюдах были собственные доспехи, сделанные из внутренних слоев особого дерева. Эта древесина при высушивании становилась крепкой и прочной.
      Если потребуется, верховая группа способна делать переходы в восемьдесят миль в день на хорошей дороге. И только через три-четыре дня животные начнут уставать. При обычных обстоятельствах они легко преодолевают сорок миль за день.
      В углу загона размещалась пара незнакомых Джереми животных, но его новая память быстро выдала необходимые сведения. Лошади были редкостью в этих широтах, поскольку считались существами слабыми и ненадежными. Военачальники иногда ездили на них для пущего эффекта, но чаще всего использовались мулы.
      Самые наблюдательные, включая сержанта, который был поставлен присматривать за гражданскими, заприметили странную манеру Джереми держать поводья. И не успел он перенять правильную позицию у остальных всадников, как они переняли его способ. То же самое произошло с седлом - как снимать и надевать его на животное.
      Осторожно поэкспериментировав, Джереми убедился, что он может управлять чужими верблюдами так же легко, как своим собственным.
      Каждую ночь лорд Джон выбирал место стоянки. Джереми вместе с другими слугами устанавливал шатры для ученых, колол дрова для общего костра и готовил еду. Последнее оказалось легче всего, поскольку Арнобий даже не замечал, что ему подают в тарелке.
      Военный эскорт регулярно нес караулы и выставлял посты. Лорд Джон не желал никаких неожиданностей, хотя все считали, что никто не дерзнет напасть на такой большой отряд.
      Потом военачальник усаживался рядом с братом, чтобы поесть и поговорить. В первую ночь похода они обсуждали планы на будущее. Возле их костерка находился один Джереми, который поддерживал огонь и подносил еду.
      Выпускники Академии, которые выполняли теперь обязанности Карлотты, держались молодцом. Как и сам Арнобий.
      Последний переход до Горы проходил по множеству подвесных мостов. Далеко внизу, в пропасти, пенилась и кипела зеленая река. Каждый раз вперед отправлялись разведчики убедиться, что все спокойно. Ибо такие переправы были идеальным местом для засады.
      Над облаками снова показалась вершина Священной Горы, которая прежде сияла волшебным светом в левом глазу Джереми. Часто она громоздилась прямо по курсу следования, иногда сдвигалась влево-вправо, когда экспедиция двигалась извилистыми дорогами. И все время она сверкала в левом оке юноши как огромный неизвестный алмаз.
      Выносливые ноги верблюдов были приспособлены к любой дороге, даже покрытой камнями.
      Когда до Горы осталось всего несколько миль, отряд подошел к последнему мосту, висевшему над пропастью глубиной в тысячу футов. Мост был не слишком прочен, и одновременно проехать по нему могли только десять всадников.
      Арнобий, который постоянно ехал в авангарде вместе с телохранителями, переправился первым. В этой группе оказались Джереми, двое ассистентов доктора и шестеро воинов, включая Ферранте и сержанта. Как только они выбрались на противоположную сторону, подготовленная неизвестными врагами ловушка захлопнулась.
      Следующая группа всадников уже двигалась по мосту, когда два каната, поддерживающие его, одновременно лопнули, - то ли были подрезаны, то ли сработала магия. Люди и животные с дикими криками полетели в пропасть.
      Ученый и его спутники оказались отрезаны от основного отряда. Лорд Джон стоял, окруженный своими воинами, всего в сотне футов по ту сторону обрыва. Он махал руками своему брату и орал что-то нецензурное.
      Несколько мгновений ещё оставалась надежда, что канаты оборвались случайно. Но потом внутренний толчок заставил Джереми обернуться к дороге.
      - Что это там? - резко спросил сержант. - Мне показалось, что на дороге кто-то есть.
      - Всадник... кого это черт несет? - проворчал Ферранте, заслоняя ладонью глаза от солнца.
      От моста дорога уводила в заросший лесом овражек, и по обе стороны дороги зашевелились кусты.
      Появился одинокий всадник, одетый как воин лорда Виктора. Он махнул рукой, словно приглашая путешественников следовать за ним.
      Сержант посмотрел на Арнобия, ожидая распоряжений, но ученый, все ещё бледный от пережитого шока, не заметил его взгляда.
      Когда на призыв никто не отреагировал, всадник подъехал поближе и резко осадил своего верблюда перед отрядом, так что животное издало почти человеческий стон. Незнакомый воин склонился с высокого седла,
      - Здесь лорд Виктор. Он желает, чтобы вы, доктор, и ваши люди ехали со мной... Нет, сержант, без эскорта. Хватит и вашей десятки.
      - Мой отец здесь? - скривился Арнобий. - Каким образом... Для чего?
      Незнакомец покачал головой.
      - Меня послали передать вам то, что я сказал. Вам лучше поспешить.
      Он развернул верблюда и порысил обратно.
      Ученый проворчал что-то себе под нос, сетуя на своего вездесущего отца.
      Когда Арнобий и его маленькая группа сопровождения проехали всего сорок ярдов, лорд Джон исчез из поля зрения и его крики утихли. Путешественники оказались на узкой тропе, окруженной деревьями и высокими кустами. В эту минуту неизвестный воин рванул вперед и пропал, словно сквозь землю провалился.
      - Не нравится мне это, - высказал Арнобий общую мысль.
      Он мигом забыл свои мудрствования и проявил необычайный интерес к окружающему.
      - Нам следовало бы вооружиться...
      Густые ветви деревьев внезапно опустились над дорогой. Отовсюду появились сильные руки, сжимающие веревочную сеть, которая мигом опутала голову и руки ученого. И прихватила Энди Ферранте, молодой воин оказался ближе всех к хозяину, которого он должен был охранять.
      В следующее мгновение, начался сущий бедлам. Из кустов выскочили люди, одетые пестро и небогато, с виду - чистые бандиты. Одни верхом, другие - на своих двоих.
      Джереми заметил, что один из разбойников, который выкрикивал приказы, полностью прикрыл лицо маской.
      Двое помощников Арнобия попытались вернуться к месту переправы, но их сняли метательными ножами.
      Двое-трое из охраны пытались сражаться, остальные же пустились наутек. Джереми не улыбалось поймать какой-нибудь клинок, так что он изо всех сил всадил пятки в бока верблюда, добавив мысленный приказ "вперед!". Снова он спасался бегством. Но на этот раз поблизости не было глубокой реки, которая спрячет его и унесет прочь.
      Глава 18
      Верблюд Джереми рухнул, в его голове и шее торчали две стрелы. По чистой случайности юноша не переломал себе все кости, когда вылетел из седла.
      Вокруг царила суматоха.
      В передних рядах атакующих выделялся мужчина в маске. Именно он подстрелил только что верблюда Джереми. Сейчас враг радостно пританцовывал. Судя по всему, его затея полностью удалась.
      Джереми увидел Арнобия. Сеть до сих пор опутывала его. Ученый яростно бился в руках двух дюжих разбойников, которые вытаскивали его из седла, пока третий противник придерживал поводья верблюда. Чуть позади, сражался Ферранте, успевший вынуть меч из ножен лишь наполовину. Молодой воин сыпал ругательствами, не в силах выпутаться из сети.
      Джереми крутнулся на месте, выискивая укромный уголок среди этого хаоса. Вокруг него стрелы поднимали облачка пыли. К счастью, он успел откатиться в сторону, и падающее тело верблюда не придавило его.
      Юноша отполз на четвереньках к кустам и в две секунды оценил обстановку. Нападающие одержали полную победу.
      Все телохранители ученого, не считая одного, сбежали. Они гнали своих верблюдов на опасной скорости вдоль самого края пропасти. Исключение, составлял Ферранте, - за него все решила сеть.
      Отделавшись парой царапин во время падения, Джереми вскочил на ноги и пустился бежать. Каждую секунду ему казалось, что вот сейчас Захватчик поможет ему или, по крайней мере, подскажет, что делать. Но пока ему приходилось довольствоваться собственными силами.
      Инстинктивно юноша бросился по склону вниз, сперва по направлению к краю пропасти, потом - от него. Он попросту рассудил, что бежать под гору легче. Позади просвистела ещё одна стрела. Лезть в пропасть под вражеским обстрелом - чистое самоубийство.
      Где-то через пятьдесят ярдов он оглянулся на бегу и увидел неожиданную картину. Мужчина в маске, этот энергичный крепыш, вскочил в седло своего верблюда и пустился за ним в погоню. Джереми отдал животному мгновенный приказ остановиться, так что верблюд от неожиданности кувыркнулся через голову. Увы, всадник по-кошачьи спрыгнул вниз и остался цел. В следующую минуту он вскочил на ноги и бросился вдогонку за Джереми, выхватив меч.
      Джереми пришла в голову идея заставить верблюда сбить преследователя с ног. Он отдал мысленный приказ, и животное попыталось повиноваться, но при падении сильно ушиблось, так что не смогло даже встать на ноги.
      В се остальные верблюды, включая и разбойничьи, метались в дикой панике. Обычно послушные твари бросались бежать очертя голову, сбивая друг друга с ног, так что двое из них свалились прямо в бездну. Джереми не стал и пытаться привлечь их внимание.
      Полностью истощив запас трюков и не зная, что предпринять еще, юноша повернулся и припустил со всех ног.
      - Стой! Стой! Я приказываю! - грозно кричал преследователь, но Джереми даже не замедлил бег.
      Когда мужчина в маске заговорил, его голос показался юноше знакомым.
      Его враг гнался так отчаянно, словно был обуян каким-то демоном или богом.
      Полминуты спустя Джереми и его преследователь оказались лицом к лицу, разделенные лишь стволом дерева.
      И началась смертельная игра в догонялки вокруг этого ствола. Удар! - и вражеский клинок до половины ушел в кору, а Джереми остался невредим. Загвоздка была в том, что юноше нечем было ударить в ответ, потому он сделал все, что мог: повернулся и дал деру. И выбежал снова к обрыву, впереди простиралась каменная стена, без единого выступа.
      Нагнавший юношу бандит тоже тяжело дышал, но все же нашел силы заговорить:
      - С кем я говорю?
      Он произнес эти слова с иронической галантностью.
      - Угадай, - едва выдавил запыхавшийся парень.
      - Если не скажешь, мы сами узнаем... Пауза, чтобы перевести дух.
      - Значит... она что-то передала Александру? Жаль, что ты не передал. Но я надеюсь, что отдашь за награду. Давай сюда, дружок.
      - Не знаю... о чем вы говорите.
      - Да ну? Может быть... но вряд ли. Надеюсь, ты не надел это на себя?
      Мужчина в маске быстро перенес вес тела сперва на правую, затем на левую ногу.
      - Нет.
      Даже в эту трудную минуту Джереми почувствовал облегчение от того, что разговаривает с человеком, который понимает его положение... пусть даже этот понимающий собирается его убить.
      - Врешь! - зарычала смерть.
      Убийца пододвинулся на полшага ближе, словно бы случайно. И угрожающе поднял меч. Его острый кончик уперся Джереми под ребра, так что юноша почувствовал, как под рубашкой заструилась кровь.
      - Может, мне лучше следует вскрыть твою черепушку и поискать там. Но нет, ты не мог это надеть... так что облегчи свою участь и скажи, где оно.
      "Но я же надел это... оно в моей голове!" Но даже в вихре страха и гнева Джереми понимал, в каком затруднительном положении оказался бандит. Если он размозжит Джереми голову и ничего не найдет, то не сможет и вызнать необходимые сведения от жертвы. Именно эта неувязка и заставляла противника медлить.
      Улучив момент, когда противник растерялся, и чувствуя внутреннее понукание Захватчика, Джереми предпринял отчаянную попытку освободиться из тупика, куда случайно сам себя загнал. Он прыгнул на врага, ударил его пятками в грудь и сбил с ног. Атака заставила противника закричать, но меч из рук он не выпустил. И когда Джереми увидел, что враг поднимается, то помчался что есть духу прочь.
      Юноша никогда не учился владеть оружием, да и не носил ничего, кроме ножа Сал. Он его наточил и отчистил от ржавчины и взял с собой в экспедицию.
      Пока Джереми даже не пытался доставать его из ножен. Даже в более опытных руках едва ли он принес бы пользу против длинного клинка человека в маске.
      В детстве Джереми считался заправским бегуном. Он уже покрыл половину расстояния до кустов, но никак не мог оторваться от врага. Спрятаться было негде - холмы, небольшие рощицы и трава. Юноша наддал так, что чуть не умер, и, попетляв между деревьями, спрятался за кучей земли и камней. Но его противник с нечеловеческой проницательностью бросился прямо к укрытию.
      Джереми упал, разодрав штанину и сбив колено и бедро в кровь. Но тотчас же поднялся, в страхе не замечая боли. Когда он рисковал оглядываться, то видел, что ухмыляющаяся маска и сверкающий клинок становятся все ближе. Бандит что-то кричал, И от того, что слов было не разобрать, Джереми становилось все страшнее.
      За спиной жертвы и преследователя крики и шум становились все глуше по мере удаления от места стычки. Но в обоих ушах Джереми тяжелый топот вражеских ног звучал все громче.
      Юноша выжал все, что мог, из своих легких, но лучше не стало. Потом, когда бандит совсем изготовился схватить его, он сам споткнулся и упал. Судя по ругательствам, он тоже ушибся. Но, судя по скорости, которую он снова развил, не особо серьезно. Хрипло крича проклятия, что лишь доказывало небывалую мощь легких, разбойник снова пустился вдогонку.
      Джереми отпрыгнул в сторону, едва избежав взмаха смертоносной стали.
      - Проклятье! Ты бы так не бегал, если бы не надел его!
      Эта мысль даже заставила бандита замедлить бег. Но в следующее мгновение он снова рванул вперед.
      - Я вышибу его из твоей башки!
      И издал дикий крик.
      С того самого момента, как на дорогу посыпались, повалили, поскакали бандиты, Джереми не прекращал мысленно взывать к своему невидимому союзнику, таящемуся в голове. Но его связь с Захватчиком всегда была односторонней, и сейчас тоже ничего не вышло. Кажется, в данную минуту его странный божественный спутник спал. И слишком ясно юноша помнил, что Сал не помог её талисман и не сдержал фурию-убийцу.
      Легкие горели огнем, он едва передвигал ноги. Впереди возник крутой склон холма. Нужно решиться, куда бежать - направо или налево...
      И вот, когда Джереми покинула надежда, когда он решил, что от Захватчика помощи ждать нечего, его молчаливый гость подал признаки жизни. Может, божественный осколок был занят составлением плана или просто не вмешивался, выжидая удобного момента. Потому что сейчас левый глаз юноши, до сих пор никак не отличавшийся от правого, неожиданно узрел яркую светящуюся точку прямо на вершине холма. Сверкающая крупинка горела у крутого склона, где холм упирался в отвесную стену, на которую невозможно было взобраться.
      Значит, нужно добраться до этой точки во что бы то ни стало, прежде чем меч противника раскроит ему череп!
      А у преследователя ещё хватало сил вопить.
      - Отдай мне Лик... Ту магическую штуку, что передала тебе девка, идиот... И я отпущу тебя!
      "Как же! Раньше ты говорил правду, - ты размозжишь мне башку". Джереми не стал тратить силы и дыхание на ответ. Он начал взбираться вверх по склону.
      В отчаянии, выматывая себя до конца, Джереми судорожно искал хоть что-то, способное быть оружием, хотя бы камень, достаточно большой и увесистый, чтобы убить врага. Наконец он добежал до той самой яркой точки.
      Протянув правую руку, он ухватил небольшую сверкающую точку вместе с пригоршней камней. Встав во весь рост, он из последних сил взмахнул рукой и запустил ими в противника, который был уже на расстоянии вытянутой руки.
      Результат превзошел все его ожидания. Юноша не предполагал, что бросок окажется так силен и точен. Словно Джереми обрушил на врага сокрушительный и тяжелый удар. Меч преследователя с лязгом выпал из его руки. Он прижал руки к маске, издал сдавленный вопль и покатился вниз. Падение тяжелого тела заставило каменный склон вздрогнуть и сдвинуться с места. Поверженный враг катился вниз вместе с сотней-другой камней и замер у самого подножия. Он остался недвижим - лежал, раскинув руки. Маска чуть сползла, приоткрыв запрокинутое к небу и залитое кровью лицо.
      Джереми стоял в десяти футах над упавшим. Каменистый холм медленно оползал под его весом. Ноги юноши дрожали, в ушах гулко билась кровь. Он был на грани обморока от страха и напряженной погони. Но все уже закончилось. При таком падении невозможно было остаться в живых.
      На мгновение Джереми покинули силы, его ноги подогнулись, и парень осел на землю. И быстрее поехал вниз. Но спускался все же он постепенно и без вреда для себя.
      Наконец его дыхание и пульс вернулись к норме. Оглядевшись, Джереми убедился, что до сих пор поблизости никто не показался. С легким удивлением он обнаружил, что лицо под маской... Впрочем, он даже не удивился. И незачем было подходить ближе, чтобы убедиться.
      У подножия склона камни замедлили движение, так что парень поднялся на ноги и подошел к первому человеку, которого он убил. И который едва не убил его самого.
      Склонившись над трупом, юноша обнаружил, что в правом глазу врага застрял острый камешек и красная кровь, струящаяся из глазницы, заливает мертвое лицо.
      Джереми снял маску, и перед ним предстал профессор Тамарак. Левый глаз юноши видел профессора, окруженного ярким свечением.
      И тут Джереми отшатнулся, не понимая, что происходит. Лицо мертвеца начало быстро меняться.
      На мгновение лицо превратилось в оскаленный череп. Нет, все равно его можно было опознать - эта рожа усмехалась ему из-под язвительного салюта в тот день, когда погиб профессор Александр.
      Танат. Джереми стоял столбом как дурак и смотрел. Нет, он удивился не тому, что здесь оказался Тамарак-Танат, а тому, что Смерть умерла. Неужели можно было с помощью простого камня одержать такую необычайную победу? В голове промелькнула сумасшедшая мысль: значит, теперь никто больше не умрет?.. Но это была самая глупая и невозможная мысль, которая когда-либо приходила ему в голову.
      И прямо на глазах пораженного Джереми тело поверженного врага начало быстро меняться, усыхая и опадая внутрь себя. Так что одежда провисла, став на несколько размеров больше, чем нужно. Теперь перед юношей лежал труп профессора средних лет, обычного и неприметного человека. Лицо его походило на лицо Тамарака, но Джереми не мог припомнить, видел ли он когда-нибудь его прежде.
      Юноша медленно выпрямился. Он бросил взгляд на маску, которую продолжал сжимать в руке. Обычная, простая штука. И отбросил её.
      Значение того, что произошло, было выше его понимания.
      Левый глаз до сих пор обозначал роковой для Тамарака камень странным сиянием, которое и привлекло во время бегства внимание Джереми. Правый глаз показывал, что перед ним простой, черный камень, хотя и странной формы.
      Это был заостренный кусочек обсидиана, меньше двух дюймов в длину. Джереми понял, что перед ним - наконечник древней стрелы. Пущенный изо всех сил, он угодил прямо в цель - и едва ли случайно.
      Бандит - или профессор Тамарак? - был мертв и недвижим. Его голова лежала под странным углом, так что Джереми решил, что при падении профессор свернул себе шею. За последние полгода юноша видел достаточное количество трупов, чтобы не сомневаться в смерти своего врага.
      Снова лицо мертвеца изменилось, что для Джереми вовсе не явилось сюрпризом. С легким свистом и хрустом из головы противника показался фрагмент Лика, смахивающий на тот, что видел Джереми.
      С отвращением и любопытством юноша смотрел, как небольшой переливающийся предмет выступает из-под кожи и падает на грудь врага. Он затаил дыхание. То, что парень сперва принял за череп мертвеца, оказалось выступающим Ликом. Изображение на его поверхности сильно отличалось от Лика Аполлона. Собственно, это был череп, изображающий Смерть. Выраженные скулы слегка поблескивали, сверкали в усмешке зубы, а на месте носа красовались две черные дыры.
      Юноше показалось, что именно Аполлон протянул руку, могучую правую руку, которая прежде принадлежала Джереми, и взял Лик Таната. Джереми увидел, что по форме он идентичен его собственному - один глаз, одно ухо, чуть загнутые края и странные всплески света на внутренней стороне.
      Прикосновение не вызвало никаких приятных ощущений в пальцах. "Я ни за что не надену Лик Смерти!" Повелитель Света и Джереми Редторн сошлись на этом одновременно. И, словно для окончательного подведения черты, Захватчик сообщил юноше, что человек может быть аватарой лишь одного бога.
      За последний год Джереми слишком часто видел смерть. Но впервые он убил сам. Осознание этого факта несколько оглушило его. А следующей пришла мысль, что, возможно, это не последнее человеческое существо, которое ему предстоит убить.
      Если это существо, которое он лишил жизни, можно считать человеком. Но тут же спохватился - конечно, это человек, просто надевший Лик..
      Только сейчас Джереми заметил, что привычный образ мыслей изменился под воздействием новой информации, полученной от Захватчика. Некоторые вещи он начал воспринимать с точки зрения своего божественного союзника.
      "Мы убили его наконечником стрелы". Но это, решил парень, лишь голос Джереми Редторна.
      Он даже представил, что мог бы ответить на эти слова сам Захватчик: "Ах, если бы у меня-нас был Серебряный Лук и настоящие Стрелы! Тогда бы мы не устраивали этого дурацкого бега по пересеченной местности, а просто взяли бы и уложили всех бандитов, до одного".
      И простой лук со стрелами, и даже только стрелы изменили бы ситуацию в пользу Сребролукого. Эта мысль потрясла Джереми. "Если бы у меня хватило времени, я бы подобрал лук у одного из убитых солдат..."
      Но пока юноша понятия не имел, что ему делать с волшебной маской, которую он до сих пор держал в руках. Эта дрянь превратила профессора Тамарака в бога Смерти. И если он правильно понимает беззвучный шепот Аполлона, её надо бы уничтожить. Джереми попытался разрубить маску мечом, но Аполлон мягко объяснил, что он понапрасну тратит силы и время.
      - Ну, ладно! Тогда что? Что нам с этим делать?
      Когда юноша расслабился и приготовился услышать подсказку, его правая рука сама по себе откинулась за спину и запустила Лик в реку. Как только мерцающий талисман коснулся поверхности воды, то мигом затонул. Поток понес его куда-то прочь.
      Еще не улеглось удивление Джереми по поводу своевольного поведения правой руки, как он был вынужден признать, что Захватчик знал, что делал. Наскоро порывшись в божественной памяти, юноша отыскал несколько особенностей текучей воды. Оказалось, что этот поток или тот, в который впадает эта речка, вскоре уходит под землю. Так что Аполлон выбрал удачное место для Лика Смерти. Даже бог вспотеет, пока будет его искать.
      И тут Джереми обнаружил, положив руку на пустые ножны, что потерял кинжал Сал.И ясно вспомнил, как оружие выбили из его руки.
      Чтобы восполнить потерю, Джереми забрал меч бандита. Это оказалось хорошее оружие, но оно лежало в руке не так привычно и ловко, как каменный наконечник стрелы. Парень сообразил, что хорошо бы прихватить и пояс с ножнами, чтобы удобней было носить меч. Но как им пользоваться - вот задача. Он приблизительно представлял, что врага необходимо рубить и колоть. Прежний владелец меча глядел единственным глазом в высокое небо и не спешил давать советы. Божественный Гость, поселившийся в голове, тоже молчал. И все же, сжимая клинок в руке, юноша чувствовал себя более защищенным.
      Какое-то время он просто стоял, прислушиваясь и окидывая окрестные холмы двумя взглядами - своим и Аполлона. Оружие в руке казалось странным и неловким грузом. Шума схватки слышно не было. Он отбежал примерно на полмили, спасаясь от преследователя в маске.
      Кажется, больше за ним никто не погнался. Рассудив, что нечего торчать на одном месте и ждать остальных бандитов, парень выбрал направление и двинулся вниз по склону холма. Ему пришла в голову идея отыскать нож Сал, но он отбросил её. Зачем?
      Джереми решил, что сейчас самое главное - добраться до лорда Джона и его соратников и все рассказать. Они бросятся по следам бандитов и узнают убит ли Арнобий или попал в плен.
      Наверняка лорд Джон и те четыре сотни воинов, что были с ним, уже узнали о засаде и послали гонцов к лорду Виктору. Как только Джон переправит на другую сторону провала своих людей, они кинутся в погоню за разбойниками.
      Джереми все ещё решал, что делать, как из-за деревьев вынырнула группа бандитов и, обнажив мечи, начала его окружать.
      Юноша отчаянно взмолился Захватчику, чтобы помог ему силой или советом, но ответа, как и прежде, не последовало.
      Глава 19
      Когда Аид узнал, что его союзник Танат погиб от руки возродившегося Аполлона, он первым делом подумал о Лике, который Джереми Редторн зашвырнул в реку.
      Владыка Подземного мира слабо представлял себе, где может оказаться маска, но послал своих подручных искать её. Поскольку Лик Смерти являлся лишь вспомогательной силой, Аиду было безразлично, кто из них его примерит.
      В то же время Аид терялся в догадках - кто же новый аватара его извечного врага. Ни один из так называемых почитателей Солнечного бога все они находились под наблюдением. Скорее всего это какой-то простой парень, случайно избранный Судьбой...
      А может, самим Аполлоном?
      Бандиты вели Джереми к месту схватки, ворча и ругая пропавшего вожака и нанимателя. Они рассердились, но, казалось, одновременно и приободрились, словно у них гора с плеч свалилась.
      - Когда в следующий раз я пойду за кем-то, то только за сильным. И не сумасшедшим.
      Похоже, Тамарак не открывал этим парням или просто не смог их убедить, что действительно является богом Смерти.
      Когда разбойники окружили Джереми и приказали бросить оружие (посмеиваясь, как неуклюже он его держит), юноша сразу сообразил, что борьба бесполезна.
      Он отбросил меч, и один из врагов поднял его с земли.
      - Где ты его взял?
      Не успел ответ Джереми сорваться с его губ, как он ощутил, что после его слов мир уже не будет прежним. И с удивлением услышал свой голос:
      - Я встретил здесь человека, который дал мне денег, только чтобы я забрал у него этот меч.
      У бандитов вытянулись лица, а брови полезли на лоб. Происходящее явно напрямую зависело от Захватчика, хотя левый глаз не подавал никаких признаков волшебства. Из головы Джереми не шло видение мертвой Сал. Ее убили с такой легкостью, и Лик Аполлона не помог ей. Правда, она не надевала его.
      Через миг бандиты взорвались хохотом. Было понятно, что никто не собирается рыдать о профессоре Тамараке.
      Напряженная обстановка разрядилась. Шутка Захватчика сработала на славу. Мужчины (женщин среди них не было), окружив Джереми, связали ему руки за спиной, обращаясь с юношей очень осторожно. Он начал было убеждать бандитов, что он - ценная птица, но они и сами это понимали. Связанного отконвоировали к месту схватки, где основная часть врагов сторожила остальных пленников.
      - Слуга Лугардов! Похоже, за него дадут немалый выкуп.
      Как только Джереми сообразил, что непосредственная опасность ему не грозит, внутренний подъем... чего? сил? магии? миновал, и он снова стал измотанным и испуганным пареньком. И знал, что если его о чем-нибудь спросят, то получат неправильный и неостроумный ответ.
      Юноша страшно обрадовался, когда увидел, что Энди Ферранте остался жив и легко отделался, как и Арнобий. От Ферранте прямо пар валил, и если бы он освободил руки, то наверняка натворил бы что-нибудь и был бы убит. На его лице прибавилось ссадин, а взгляд стал безумным. Вероятно, остальных перебили, или им удалось спастись бегством.
      Оба пленника возликовали, увидев Джереми живым, и одновременно огорчились, что он не удрал. Вскоре они втроем сидели рядышком, со связанными за спиной руками.
      Арнобий сообщил юноше, что бандиты с самого начала знали, что он - сын лорда Виктора.
      - Думаю, что.пока мы в безопасности, Джонатан. Они знают, кто я, и рассчитывают на большой выкуп. Отец заплатит, у него просто нет выбора, громко рассуждал Арнобий, чтобы хоть часть бандитов его услышала. Наверняка это будет немалая сумма. Но вот как они меня опознали? Или ждали меня тут?
      "Возможно, они ждали не тебя, доктор", - подумал Джереми, но промолчал. Потому что Арнобий не мог себе представить, что кто-то считает, его не важной птицей.
      Поскольку юноша опознал в преследователе, который теперь мертвым кулем валялся у реки, профессора Тамарака, то легко восстановил весь план нападения. Но не хотел обсуждать это с Арнобием.
      "Захватчик, мне срочно нужна твоя помощь!" Но его мысленная мольба осталась без ответа.
      Человек, который занял место командира после исчезнувшей Смерти, не придал внимания словам Арнобия. Но его люди продолжали обращаться с пленниками бережно, рассчитывая получить за каждого солидный куш.
      - Конечно, мы попали в засаду. Любому дураку ясно, что нельзя выезжать из дома без приличного эскорта! - заявил Арнобий Джереми, чуть выделяя голосом последние слова. И сделал большие глаза.
      Джереми сразу понял его мысль: возможно, разбойники ещё не знают, что всего в миле отсюда находится лорд Джон со своими воинами. Джереми удивило другое. Арнобий, этот засушенный книжный червь, начал думать в практическом ключе!
      - Да, милорд, - кивнул юноша, чтобы заверить хозяина, что он понял его идею. Сразу заныли ссадины, которые он заработал во время схватки с Тамараком.
      Еще он хотел сообщить, что узнал бывшего вожака разбойников. Хотя и не думал открывать Арнобию, что его коллега, профессор Тамарак, был богом Танатом, воплощением самой Смерти. Зная ученого, до добра бы это не довело. Все равно юноша сперва решил дождаться момента, когда бандиты не будут их подслушивать.
      Разбойники горячились, с нетерпением поджидая человека, который нанял их и предложил сделать засаду.
      - Где Безумец?
      Джереми подумал, что это подходящее прозвище для профессора, хотя вряд ли кто посмел бы назвать Таната так в лицо.
      Высокий мужчина с серьгой в ухе махнул в сторону Джереми.
      - Последний раз, когда мы его видели, он гнался за этим вот.
      - Да какая нам разница, где он сейчас?
      - А такая - он нам заплатил. И должен заплатить еще.
      - Эй, кажется, парень размахивал мечом Безумца?
      - Вот именно, идиот, я к тому и веду.
      Все уставились на юношу, но скорее с любопытством, чем с ненавистью.
      - Ты поведешь нас на то место, где в последний раз видел того мужика, ясно?
      Вся смелость Джереми куда-то улетучилась. Он гулко сглотнул и ответил:
      - Ясно.
      Вскоре разбойники отыскали труп своего бывшего вожака. Это окончательно развеяло их надежды получить деньги, обещанные покойником.
      При виде трупа банда не проявила ни особого удивления, ни горя. Пара бандитов заявила, что видят этого чужака впервые. Разве мог этот прилизанный серенький мужичонка внушать им такой ужас и покорность? По их словам, тело принадлежало более хлипкому человеку.
      На трупе оказалась одежда их пропавшего командира, и это озадачило их.
      - Может, он поменялся с ним одеждой? Смысл? Тут не обошлось без магии.
      - Если это не Безумец, значит, Безумец скоро вернется, - заявил один из бандитов, опасливо озираясь по сторонам.
      - А если это он? Кто-то пробил ему глаз. Наконец все решили расспросить Джереми. Юноша предложил простейшую версию:
      - Я бросил камень и попал ему в глаз.
      - Точно, камень, - сказал бандит, оглядывая наконечник стрелы. Рядом не было никаких признаков пращи или другого метательного орудия. - Ну, повезло парню.
      Разбойники сдались, хотя двое-трое постоянно бросали на Джереми удивленные взгляды. Решили заняться своим делом, и, если повезет, тот, кто нагонял на них такой страх, больше не вернется.
      Теперь они уже не очень представляли, что делать с сыном Морского лорда. Понятно, что нужно взять за него выкуп, но как именно это сделать?
      На закате разбойники разложили небольшой костерок, приготовили еду и перекусили. Потом накормили узников и получше связали их на ночь.
      Пока суд да дело, Джереми пытался понять, каким образом экспедиция угодила в ловушку и почему его магические силы не подали ему никакого знака о надвигающейся опасности. То ли Захватчика устраивал такой поворот событий, то ли он ничего не мог поделать.
      Ученый тоже горел желанием узнать подробности этого происшествия.
      Вероятно, Тамарак, профессор-предатель, выяснил маршрут экспедиции и получил помощь - магическую и техническую - для подготовки засады. Но когда ловушка захлопнулась, он бросился не на Арнобия, который должен был быть главным призом. Нет, как сумасшедший он ринулся в погоню за Джереми. Значит, вдали от Академии и свидетелей Смерть наметила свою цель...
      Когда отряд остановился на ночь, Джереми обсудил ситуацию с остальными пленниками. Бандиты позволили им свободно общаться, полагая, что каждый будет думать только о том, чтобы его выкупили за любую цену.
      На самом деле этот вопрос не особо занимал узников. Шепотом они сошлись на одном, - в их пленении наверняка была задействована магия.
      И троим несчастным ничего не оставалось, как покориться судьбе и следовать за отрядом разбойников.
      Арнобий держался молодцом, сохраняя на губах мрачную усмешку. Впервые он полностью воспринимал окружающее.
      Банда под предводительством нового вожака потащила пленников в противоположном направлении, от Священной Горы.
      Узники обменялись взглядами, но промолчали. Теперь они двигались в сторону от того места, где ожидали увидеть лорда Джона и его воинов.
      Бандиты придерживались узких троп и избегали больших дорог, которые все вели к Оракулу. Сперва они напали на одинокую ферму. Потом - на маленькую, почти не защищенную деревеньку. Джереми не понимал, как эти действия соотносятся с требованием выкупа за сына лорда Виктора. Но, посмотрев и послушав, сообразил, что бандиты не задумываются о последствиях.
      Даже левое ухо не могло различить слов вожака, когда разбойники спорили между собой, но было ясно, что участники нападения редко приходили к общему мнению.
      Время от времени, пока их вели по дороге, перед глазами Джереми возникала Священная Гора, невзирая на то, что отряд уходил от неё все дальше. Она возвышалась над всей местностью, но её вершина была скрыта даже для его вездесущего левого ока - за пеленой облаков или же вследствие какого-то магического эффекта.
      Потеря всех верблюдов, казалось, никак не отразилась на планах разбойников. Все шли пешком, притворяясь группой паломников. Все кашляли и протирали глаза, из-за дорожной пыли, пока не пошел дождь и не прибил пыль к земле.
      Джереми казалось, что таинственная сила, поселившаяся в его голове, медленно и постепенно готовится вновь проявить себя. По крайней мере, он на это надеялся. Может, смертельная опасность каким-то образом переменила его взаимоотношения с Захватчиком? Ведь, выделяя сиянием каменный наконечник стрелы, Аполлон прекрасно понимал, что их общему телу грозит гибель. Но все же он ничем не помог Сал в таких же обстоятельствах.
      Чем дольше они пребывали вместе, тем сложнее для Джереми было считать Захватчика отдельным существом, проникшим в его тело. Возможно, потому, что Аполлон никогда не обращался к нему посредством слов. И как переварить тот факт, что он, дитя бедных крестьян, ощущал внутри себя бога? Да ещё такого великого, как Аполлон? У него мороз пошел по коже от мысли, что его невидимый спутник, или Захватчик, ведет себя как демон из старых легенд... Эта мысль была невыносимой, и Джереми отбросил её.
      Ни один демон не смог бы убить аватару Таната. Или даже простого человека, служащего настоящему богу. Как он, Джереми, стал слугой...
      Бог это или нет, но фамильярность - первый шаг к презрению. Если бы только он мог поговорить с этой проклятой штукой, существом или богом... или он, или оно, заговорило с Джереми... Но либо Захватчик не мог, либо не хотел разговаривать. Иногда, особенно перед тем, как заснуть, юноша краем левого глаза замечал рядом с собой стоящего или сидящего темноволосого юношу своих грез. Когда он пытался взглянуть на него прямо, божество исчезало.
      Сперва, шагая бок о бок с товарищами по несчастью, Джереми пытался придумать план побега, используя свою способность пережигать веревки при солнечном свете. Но это заняло бы какое-то время, и разбойники успели бы заметить, что происходит.
      Юноша решил, что лучше подождать подсказки Захватчика. Опыт убедил его, что Аполлон всегда приходит на помощь, когда становится совсем туго. Просто нужно быть готовым и внимательным.
      Глава 20
      Позади, примерно в десяти милях отсюда, вырисовывались неясные очертания Священной Горы. Вид был поистине превосходный, - если обернуться и посмотреть. Но бандиты развернулись в направлении, совершенно противоположном тому, куда надеялись попасть их пленники, и отправились вместе с небольшой кучкой узников к тихому, укромному местечку в предгорьях.
      Разведчики, посланные новым главарем разбойников, донесли, что всего в четверти мили отсюда находится деревня, которая называется деревней медоваров.
      Из закоулков собственной памяти Джереми всплыло смутное воспоминание о том, что Сал вроде бы однажды упоминала деревню с таким названием и все гадала, сможет ли она когда-нибудь туда попасть. Но, покопавшись в обширном хранилище знаний, принадлежащем Аполлону, Джереми точно выяснил, что поселение с таким названием не уникально - их полным-полно по всему миру.
      Что же именно сказала тогда Сал про эту деревушку?.. "Пчелы могут стать помощниками, домашние животные тоже могут стать помощниками". Да, так она и сказала. По крайней мере что-то вроде этого. Но вообще-то не надо забывать - она тогда почти все время бредила.
      Получше рассмотрев деревню с небольшого расстояния - с возвышавшегося над поселением холма, поросшего лесом, куда разбойники загнали своих пленников, - Джереми увидел, что эта деревушка раза в два-три больше той, где жили дядя Гумберт и тетя Линн. Но дома здесь были построены несколько по-другому, более прочно и основательно.
      Джереми увидел на улицах селения нескольких местных жителей. Благодаря своему новому, сверх-естественному зрению он сразу заподозрил, что с этими людьми что-то не так, они какие-то особенные. На мгновение Джереми даже показалось, что он видит среди этих людей призрачную фигуру темноволосого юноши в развевающейся белой накидке, которую тот обычно надевал, отправляясь куда-нибудь по делам. Но Джереми не был уверен, что действительно его видел, - скорее всего все-таки показалось.
      Почти все разбойники повытаскивали из поклажи одеяния пилигримов линялые серо-белые плащи, штаны и рубахи - и натянули все это поверх своих обычных костюмов, спрятав оружие под одеждой.
      Троих пленников оставили пока здесь, в лесочке, под охраной пары разбойников до тех пор, пока банда не завладеет деревней. Пленников предупредили, чтобы не кричали, не поднимали тревогу, - "а не то вы попадете к лорду Виктору не совсем целыми, - у вас не будет хватать некоторых частей тела".
      Вот и ещё одна деревушка вскоре опустеет, будет смята неожиданным нападением сил зла. Парню сделалось плохо, когда он подумал, что должно случиться с этими невинными людьми. Судя по тому, что Джереми мог разглядеть с такого расстояния, в поселке были и дети, и старики. Он услышал, как кто-то из поселян громко закричал на диалекте, в точности похожем на родную речь самого Джереми.
      И тут снова ожил его левый глаз, - проснулось то сверхъестественное видение, которое, как начал бояться Джереми, могло его опустошить. Глядя издалека на жителей этой деревушки, Джереми ясно видел, что все они словно покрыты густой порослью полупрозрачных перьев и похожи на каких-то заколдованных дикобразов. Он понимал, что это видение не реально, оно символически отражает что-то - но что? Джереми решил, что это какое-то предупреждение, - больше ничего в голову не пришло. Может, на этих людей нельзя напасть безнаказанно. Ну, вот и хорошо, если так. Все равно он не собирался даже пытаться их предупредить.
      Однако его божественный глаз заметил и ещё кое-что, кроме необычного вида поселян, - в самом центре деревни нечто определенно светилось, испускало расплывчатое, но яркое сияние. Источник этого света - что бы это ни было - Джереми не видел за густой листвой тенистых деревьев, но он точно знал, что что-то там такое есть.
      И чем дольше Джереми смотрел на этих простых с виду людей, тем сильнее крепло в нем ощущение, что они были - или должны были быть - его добрыми старыми друзьями и помощниками... Они играли важную роль в его жизни, где-то в другом месте, давным-давно, хотя он и не смог точно вспомнить, где и когда. Проклятье, он откуда-то знал этих людей!..
      Прежде чем он успел разобраться в своих ощущениях, разбойники бросились в атаку. Наблюдавшие за нападением с холма слышали, как поселяне в страхе закричали, и несколько человек упали замертво, обливаясь кровью.
      Примерно половина поселян с громкими криками побежала в деревню. Один или два разбойника погнались за ними, беспорядочно стреляя на бегу. Но второй половине деревенских жителей повезло гораздо меньше. Бандиты окружили пятерых или шестерых девушек и молодых женщин, отрезав им путь к отступлению. Если бы остальные смирились и спокойно смотрели, как разбойники уводят их дочерей и расхищают их добро, то никто бы их особо не побеспокоил.
      Через несколько минут Джереми вместе с остальными пленниками пинками погнали вниз с холма и вытолкали на маленькую деревенскую площадь. И тогда Джереми увидел источник того странного сияния. Свет исходил от грубоватого алтаря со статуей обнаженного мужчины, державшего в левой руке нечто вроде лиры. С мрачным чувством неотвратимости Джереми понял, что эта примитивная скульптура должна была изображать Аполлона.
      Разбойники разошлись не на шутку, стараясь посильнее запугать медоваров.
      По-хозяйски расхаживали по деревне, набрасывались на всякого, кто осмеливался поднять на них глаза, вышибали ногами те немногие двери, которые поселяне успели захлопнуть при их приближении, и начали забирать у мужчин оружие - хотя ни у кого из деревенских никакого настоящего оружия и не было. И все равно нескольких мужчин повалили на землю, оглушили, избили.
      Одного-двух слишком храбрых мальчишек и нескольких разозленных женщин постигла та же участь. Собак, которые с лаем кидались на чужаков, разбойники безжалостно зарубили на месте.
      Судя по всему, бандитов не волновала судьба тех немногих поселян, которые успели спрятаться или убежать из деревни, - вероятно, потому, что тем все равно некуда бежать, не у кого просить помощи.
      Вперед вышел дрожащий старик, - наверное, он был в деревне кем-то вроде старосты. Из нескольких долетевших до него обрывков фраз Джереми понял, что одна из отловленных разбойниками молодых женщин приходится старику не то дочерью, не то внучкой.
      Прочие родственники пытались удержать старика, оттаскивали его назад, но тот закричал срывающимся голосом:
      - Неразумные дела вы творите!..
      Разбойники окружили старика, а он повернулся к алтарю и взмолился, прося у Аполлона защиты от тьмы, от свирепых варваров.
      - Нынче правят иные боги, старый ты дурачина! - жалостливо, даже как-то по-доброму сказал ему один из разбойников.
      - Вообще-то, - вмешался второй бандит, напустив на себя глубокомысленный вид, - мы и есть единственные боги, на которых ты можешь рассчитывать, старик. Ну, так в чем дело? Ты что, не узнал нас?
      Это заявление было встречено громким хохотом его товарищей, стоявших кружком возле старика.
      - Как бы то ни было, старик, сегодня тебя услышим только мы! Давай выкладывай свои мольбы - мы не против послушать...
      То, что сказал старик, и отдаленно не напоминало молитву, и кулак разбойника быстро заткнул ему рот.
      Тем временем Джереми все сильнее охватывало чувство какой-то отстраненности. Он понял теперь, что ошибался относительно Незваного Гостя, - чужеродная сила внутри его черепа пребывала вовсе не в праздности и бездействии. С ней что-то происходило, но Джереми не мог понять, что же именно. Однако что бы это ни было, оно вызвало у юноши неуверенность и растерянность, никак не связанную с теми ужасами, которые творились у него перед глазами. Кроме того, Джереми стал слышать какой-то странный, ни на что не похожий негромкий гул. Парень не понял, что это за звук. Он не мог даже определить, раздается ли этот звук внутри его головы или снаружи. Это было далекое, очень тихое, но неуклонно - хоть и медленно - нарастающее жужжание, многоголосое и монотонное одновременно. Казалось, это жужжание никогда не начиналось и конца ему тоже никогда не будет.
      Джереми закрыл глаза - не столько для того, чтобы не видеть кошмарных сцен разграбления деревни, а для того, чтобы разглядеть нечто иное - он сам не знал что. Перед его внутренним взором вереницей прошли образы всех богов, какие он когда-либо видел. По большей части это было собрание статуй и картин, среди которых он прогуливался, когда был в Академии.
      Джереми помнил, что Аполлон - по крайней мере то создание, под чьей скульптурой в музее Академии была табличка с этим именем, - звался также Алексикакосом, Отвращающим Зло.
      И снова, вот уже в который раз, Джереми подумал, что этой чужеродной штуковине в его мозгу совершенно нет дела до того, что может случиться с его собственным сознанием или телом - целиком или частями.
      Голоса испуганных поселян - мужчин, женщин, детей, - приглушенные крики, перемежающиеся всхлипываниями и отчаянными мольбами, смешались с тем, другим звуком, растворились в монотонном жужжании, так что Джереми больше не мог различить в общем шуме отдельные звуки.
      Взгляд Джереми намертво прикипел к грубой улыбающейся статуе, в его ушах звучали повторяющиеся взывания поселян к Аполлону. И снова он почувствовал внутри чужое присутствие, от которого невозможно было избавиться. Незваный Гость в его мозгу, какими бы небожественными ни были некоторые его проявления, - он был Аполлоном, или, по крайней мере, был тесно связан с ним - с той сущностью, которой люди дали это имя.
      И он, Джереми Редторн, сейчас носил в себе некую часть этой божественной сущности - что бы это ни значило.
      После того как кровавый разгул первых минут вторжения немного поутих и все слабые попытки сопротивления были безжалостно подавлены, но прежде чем разбойники взялись неспешно и лениво разграблять селение, им пришло в голову разместить ценных заложников в каком-нибудь безопасном месте и приставить к ним кого-нибудь из своих для охраны.
      - Мы не хотим, чтобы вас кто-нибудь случайно зашиб, - издевательски хохотнул бандит и ткнул Джереми кулаком под дых. - Негоже портить хороший товар. Опять же, нам не надо, чтоб вы позабыли, кто вы тут такие, - не хватало только, чтоб вы разбрелись по округе, пока за вами не приглядывают.
      Безопасное место оказалось передней комнатой в побеленном известкой домике местного старосты - через улицу от деревенской площади. Ни этот дом, ни прилегающие к нему разбойники ещё не подожгли.
      Но бандит, приставленный охранять ценных заложников, мог, конечно же, вскоре оставить свой важный пост...
      Разбойники принялись рыться в куче награбленного добра, которое они с такой легкостью отняли у жителей поселка. И тут один из бандитов, наверное, самый смышленый и наблюдательный, вдруг забеспокоился - из-за того, что селяне деревни Медовары оказались до такой степени беззащитными и беспомощными. Джереми слышал, как этот разбойник говорил своим товарищам:
      - Не могу понять...
      - Чего?
      - Не могу понять, в чем здесь штука - с этой деревней. Почему их давным-давно не разграбил кто-нибудь другой? Не может быть, чтоб в этой части света не водились другие отчаянные ребята вроде нас с вами!
      Другой разбойник только плечами пожал. Потом взял какую-то штуковину и разбил - просто для того, чтобы разбить.
      - Ну, может, у них есть защитник... Или был.
      - Но кто? Здесь нет ни одного флага.
      - Ну, может, это какое-то суеверие...
      И тут в одном из маленьких деревенских домиков кто-то закричал, призывая Аполлона, моля его божественной силой защитить деревню.
      - Прости, старый бог, но сейчас не твое время, - кто-то из бандитов осквернил алтарь Аполлона, походя швырнув туда кусок грязи.
      После такого надругательства над святыней тот разбойник, что почуял неладное, забеспокоился ещё сильнее.
      Джереми внезапно понял, что старик, который был в деревне за старосту, одновременно являлся и жрецом Аполлона. Похоже, старик до сих пор верил, что в этом - его истинное призвание. Да, это был тот самый старик. Разбойники снова набросились на него, сбили с ног. Удивительно, но старик сумел после этого подняться, и теперь, размазывая кровь по разбитому лицу, упорно шагал к скромному алтарю своего бога, воздвигнутому в центре деревенской площади, у небольшого водоема.
      Джерри почувствовал, что не может смотреть больше ни на что, кроме древнего алтаря. Центральная фигура святилища - статуя - вдруг засияла ослепительным белым светом, который Джереми видел левым глазом. Эта статуя не блистала особой красотой и тогда, когда была новой, но, безусловно, неведомый местный умелец вложил в создание этого шедевра все свое искусство. Грубоватая, некрасивая с самого начала, а теперь ещё и изрядно потрепанная временем, по размерам скульптура была чуть меньше человеческого роста. Зеленые виноградные лозы, пробиваясь к воде, оплели алтарь, скрыв под листвой дерево и камень, из которого было сложено старинное святилище. По сравнению с другими изображениями солнечного бога - теми, которые Джерри видел в Академии, - эта статуя казалась примитивной, грубой, тяжеловесной, ноги у этого Аполлона были вообще совершенно кошмарные - толстые, массивные. И все же Джереми откуда-то точно знал, что тогда, давным-давно, безвестный деревенский скульптор искренне старался - или старалась сделать статую привлекательной, отобразить в своем творении мужественную красоту Аполлона.
      Алексикакос, Отвращающий Зло.
      Джереми легко мог прочесть имена и молитвы на старинных табличках, написанные неразборчивыми каракулями на разных языках, он понимал древние надписи на стенах алтаря - которые были древними уже тогда, когда их впервые увидели прапрадеды нынешних стариков. Причем, что любопытно, половина слов на табличках была на языках, которых Джереми Редторн никогда в жизни не слышал. Однако сейчас он прекрасно понимал все, что там написано, - по крайней мере те части надписей, которые были не слишком заплетены виноградом.
      Новый главарь разбойников отличался редкостной самонадеянностью.
      - Да плевал я на всех этих богов! - заявил он.
      ...А мысли Джереми все вертелись вокруг святилища. Оно наверняка было гораздо древнее этого селения и уж точно появилось здесь задолго до того, как построили самые старые из нынешних домов. Джерри не мог понять, откуда он это знает, - просто святилище выглядело настолько древним...
      И постепенно, понемногу, где-то внутри его зародилось и окрепло глубокое спокойствие и уверенность. Джереми как никогда сильно ощутил свое единение с Аполлоном. Присутствие божественного Незваного Гостя в его сознании казалось сейчас настолько же реальным, как и само сознание.
      - Алексикакос, защити же нас!
      Своим необычным левым глазом Джереми видел, как грубая древняя статуя постепенно стала изменяться.
      Джерри чуть наклонил голову, прищурился от яркого света. Какая-то часть его сознания продолжала воспринимать плачевную реальность, - у парня сводило зубы от страха, туго перетянутые веревками руки и ноги мучительно болели. Но в глубине души Джереми слышал только звонкое, раскатистое гудение, которое становилось все громче и явственней. Неужто сам Аполлон явится во плоти на этой маленькой деревенской площади, поднимет серебряный лук и примется сеять стрелы мщения направо и налево, уничтожая мерзких святотатцев? При том состоянии духа, в котором сейчас пребывал Джереми, такая перспектива казалась ему вполне возможной.
      Тем временем разбойники продолжали издеваться над упрямым стариком. Они обступили его и, насмехаясь, смотрели, как бывший жрец ползает в пыли перед алтарем, стараясь подняться на ноги - но разгулявшиеся бандиты снова пинками свалили его на землю. Старик ещё дышал, но больше не пытался поднять голову.
      А Джереми словно впал в некий транс и перестал воспринимать реальные звуки. Он не слышал больше ни хриплого дыхания старика, ни смеха разбойников.
      На алтарь брызнула кровь. Левым ухом Джереми услышал, как горячие капли ударяются о камень святилища, - звук был тихий и мягкий, похожий на шелест легкого дождика. Эти жаркие капли упали почти неслышно и никак не могли бы заглушить голосов молящих, их вообще невозможно было бы услышать при таком шуме, - и все же падение нескольких капель крови, забрызгавшей алтарь, отдались в сознании Джереми неумолкающим грохотом, отдаленным и грозным.
      Этот грохот слился с негромким гудением, которое Джерри слышал и раньше, - оно и сейчас доносилось как будто откуда-то издалека. Больше никто из окружающих совершенно не обращал внимания на эти звуки, но в левом ухе Джереми этот тихий гул и жужжание звучали с каждым мгновением все отчетливей.
      Парень поднял голову и посмотрел на небо. Далеко на западе, у самого края горизонта, в небе появилось какое-то странное облако - такое прозрачное, что его почти не было видно, и все же достаточно плотное, чтобы затянуть солнце смутной тенью.
      Глава 21
      Разбойники отловили трех или четырех девушек и молодых женщин-селянок и оттащили в сравнительно просторное здание возле площади. Джереми и остальные ценные пленники, которых тоже препроводили сюда из соображений безопасности, слышали испуганные крики девушек, рыдания, мольбы и треск разрываемой одежды.
      Одну из девушек по каким-то соображениям выбрали первой, и четверо мужиков занялись ею - один целовал, прочие, похотливо посмеиваясь, лапали девушку, шарили жадными руками у неё под одеждой.
      Какой-то паренек из деревни, у которого, как видно, имелся к этой девушке личный интерес, подбежал к окну и, стоя там, надрывно кричал:
      - Фран! Фран!
      Юноша пытался протестовать, он хотел хоть как-нибудь помешать тому, что делали с его девушкой, - но, когда один из бандитов свирепо взглянул на парня и поднял оружие, паренек сразу же замолчал. Он отвернулся от окна и закрыл лицо руками, а потом и вовсе убежал куда-то по улице.
      Его девушка дико закричала, когда главарь бандитов и двое его подручных силой развели ей ноги в стороны. Снова раздался треск рвущейся ткани, - с девушки сдирали одежду. Девушка кричала и отчаянно вырывалась. Один из бандитов несколько раз крепко ударил её, чтобы попритихла.
      Другой разбойник притащил горшок с медом, найденный на кухне в задней части дома, и принялся поливать тягучей золотистой гущей обнаженное тело девушки, а его приятели крепко держали несчастную жертву за руки и за ноги. Эта выдумка с медом здорово позабавила разгулявшуюся компанию, бандиты весело заржали.
      Арнобий, которого разбойники усадили рядом с Джереми и Ферранте на лавки, подался вперед, насколько позволяли туго стянутые веревками руки, и изливал на бандитов неиссякающие потоки проклятий. Он ругался громко и яростно, в полный голос - но разбойники не обращали на его проклятия ни малейшего внимания. Главарь банды справил свое грязное дело, и теперь на девушку по очереди, один за другим, наваливались остальные разбойники.
      А тем временем тот странный звук, который уже давно звенел в голове Джереми, продолжал непрерывно нарастать, постепенно становясь все громче и громче. Для Джереми это непонятное гудение было гораздо более реальным, чем то ужасное отвратительное действо, что происходило прямо у него перед глазами. Прошло ещё две или три минуты, и гудение стало настолько громким, что, несмотря на крики и хохот, его расслышали и другие. Бандиты один за другим поднимали головы, прислушивались и удивленно осматривались по сторонам, не понимая, откуда идет звук. Гудение было ещё не слишком громким - пока, - но звук неуклонно нарастал, разбухал, наливался мощью, наполняя собой все пространство. И было в этом звуке что-то такое пронзительное, что даже насильники отвлеклись от своего занятия и замерли, настороженно прислушиваясь.
      Джереми почти не замечал тех непотребств, что творились у него перед глазами. Не замечал он и мучительной ноющей боли в ободранном колене и бедре - памятных метках, оставшихся после его попытки сбежать от Смерти. Не замечал боли от впившихся в тело веревок, туго стягивающих руки и ноги. Джереми сидел там, куда его бросили разбойники, вместе с такими же пленниками, как и он сам, разделяя их вынужденное бездействие. Связанные руки он держал на весу перед собой, глаза его были полузакрыты. Здесь, под крышей дома, не было прямых солнечных лучей - если бы Джерри захотел развести огонь, ему пришлось бы использовать только рассеянный свет, проникающий сквозь окна. Чтобы пережечь веревки, стягивающие руки, надо было бы здорово повозиться. Но, по правде говоря, Джереми и не думал этого делать.
      Божественный Незваный Гость давал ему ясные и четкие указания, хотя они и не были облечены в слова. Без слов, но удивительно доходчиво он убедил Джереми, что не стоит беспокоиться о веревках, - по крайней мере прямо сейчас. Потому что как раз сейчас его сознание будет занято совершенно другим, - Джереми придется до предела напрячь все силы, всю волю, чтобы сотворить нечто гораздо более значительное. Чтобы справиться с этим, юноша должен полностью сосредоточиться, не отвлекаясь ни на какие мелочи.
      Стараясь исполнить предназначенное, Джереми охотно позволил Незваному Гостю полностью занять свое сознание, потому что видел, хотя и смутно, чем в конце концов все это должно завершиться.
      Такого не бывало все эти дни и недели, когда Джереми постепенно привыкал к Незваному Гостю. И потому парня более чем ошеломило пришедшее сейчас осознание его всепоглощающего, всепрони-кающего присутствия. Джереми отчетливо ощутил, насколько полно овладел им Захватчик, насколько тот слился с его сознанием, - это ощущение одержимости запросто могло поколебать ясность человеческого рассудка. Однако на самом деле рассудок Джереми даже укрепился от этого чувства разделенности сознания.
      И кроме того, Джереми начал догадываться, что, возможно, Незваный Гость в силу естественных ограничений просто не в состоянии полностью овладеть его сознанием, не способен им управлять.
      Постепенно, и далеко не сразу, паренек начал понимать, что за деяние ему предназначено и каким образом его сознание сможет с этим справиться. Ему пришлось примириться с полным отсутствием каких-либо словесных объяснений - но теперь парню хватало и внутренней уверенности, убежденности в том, что он справится. Он должен был чудовищным усилием воли сокрушить врагов - своих врагов и врагов бога, пребывающего в его сознании. Он, Джереми Редторн, был необходим богу, - он был помощником и напарником. Некоторые, особенные, части его сознания, о существовании и возможностях которых парень ещё недавно даже не подозревал, теперь позаимствовал Незваный Гость, видоизменил их - и начал использовать.
      И по мере того, как Захватчик обустраивался в его сознании, Джереми стал несколько по-иному - не так, как раньше, - осознавать себя. Представление о себе как о Джереми Редторне сделалось каким-то неясным, расплывчатым.
      Джереми Редторн и Незваный Гость, Незваный Гость и Джереми Редторн - и не иначе!
      Они оба помещались в голове одного человека, и границы между ними были весьма условными, - однако юноше не казалось, что кто-то из этих двоих борется с другим за господство. С самого начала совместного существования человек и божество ни разу не вступали в открытое противоборство. А теперь они сражались на одной стороне, плечом к плечу, внутри одного и того же тела - хотя и каждый по-своему.
      Медленно, поначалу с заметным трудом, Джереми Редторн начал лучше постигать то, что должно быть сделано. Сперва осознавал только необходимые действия, теперь - и результат, который должен быть достигнут.
      Джерри был настолько сосредоточен на деянии, что ему предстояло свершить, что абсолютно не обращал внимания на те мерзости и ужасы, что творились совсем рядом - буквально перед самой лавкой, на которой он сидел. Он не отворачивал головы от непрерывно кричащей девушки и её мучителей, не отводил взгляда от похрюкивающего мужика, увлеченно насилующего несчастную жертву. Звуки, которые издавали бедная девушка и её насильники, доносились до Джереми как будто откуда-то издалека. Паренек вообще почти не осознавал всего того, что происходило в доме или на пыльной деревенской площади перед домом, залитой ясным солнечным светом.
      Джерри не знал и того, что разбойники себе на потеху подожгли один из домов чуть дальше по улице и теперь хохотали над бедолагами-хозяевами, которые безуспешно пытались залить пожар водой из колодца. Двое бандитов шутки ради предложили хозяину помочь - а потом, весело вопя и хохоча, опрокинули полные ведра ему на голову, вместо того, чтобы гасить пылающий дом.
      Сейчас сознание Джереми служило источником энергии - грубой, примитивной психической силы, питающей волю и устремления Захватчика. А его устремления не были непосредственно связаны с тем, что происходило в деревне. Слитая воедино воля Джереми и Захватчика была направлена на нечто, расположенное довольно далеко от того дома, в котором находилось их общее тело. Оба были заняты чрезвычайно важным и спешным делом - они искали и призывали, они прочесывали цветущие поля и луга в поисках того, в чем отчаянно нуждались. Чтобы отыскать это, им пришлось растечься по воздуху надо всеми полями и лесами примерно на милю вокруг деревни. Им надо было собрать жизненную силу, соединить вместе и накопить необходимую мощь.
      Однако прежде чем эта великая задача была выполнена, на первый план выдвинулось ещё одно крайне важное дело. Большая часть сознания Джереми Редторна снова медленно поплыла обратно к деревне, вернулась в его тело, брошенное на лавку, связанное, но невредимое.
      По узкой пыльной улочке возле дома, в котором сидел Джереми, как будто без определенной цели бродили поселяне. И всякий раз, когда кто-либо из жителей деревушки показывался в окне, Джерри пристально вглядывался в лицо проходящего - будь то мужчина, женщина или ребенок. Парень знал, что взглядом своего левого глаза он способен оставить на людях невидимую метку, - и Джереми метил каждого из них Оком Аполлона, отмечал тех, кому суждено спастись. Не забыл он и о своих товарищах-заложниках, - чуть повернув голову, Джерри отметил взглядом божественного Ока каждого пленника бандитов. Он даровал спасение и той несчастной девушке, которую терзали разбойники, - ему очень хотелось ей помочь. Джереми ничего не мог поделать с тем надругательством, которое творили над нею бандиты, - но зато у него достало сил уберечь её от гораздо более ужасных мучений.
      Эти метки были не видимы глазам обыкновенных людей - их видел один только левый глаз Джереми Редторна, только тот Глаз, который отмечал людей этой печатью. Но в том, чтобы люди их видели, и не было никакой необходимости, - когда придет время и понадобятся эти знаки, их безошибочно заметят нечеловеческие органы зрения тех, для кого они предназначались.
      Поддавшись внезапному порыву, Джереми повернул голову и отметил знаком Аполлона ещё одну девушку - её звали Кати, она лежала на полу, связанная, и рыдала, со страхом ожидая, когда насильники оставят свою нынешнюю жертву и примутся за нее. Джереми тихим и спокойным голосом сказал девушке:
      - Не бойся, я спасу тебя.
      Как ни странно, она его услышала и повернула к парню удивленное лицо, мокрое от слез.
      Какой-то разбойник, который стоял здесь же, неподалеку, и ожидал своей очереди примоститься между ног у первой девушки, тоже расслышал слова Джереми и, похоже, не знал теперь, что делать, - то ли рассмеяться, то ли рассердиться. Разбойник повернулся и поглядел на парня. Густые черные усы на его красной роже нервно подергивались от волнения.
      - Эй ты! Думаешь, у тебя получится уберечь эту маленькую сучонку?
      - Не от вас, - отстраненно ответил Джереми.
      - Тогда от чего же?
      - Вы не успеете причинить ей вред.
      - Что-о-о?! - Я спасу её от того, что идет сюда, - от беды, которая обрушится на вас. Хотя, наверное, ей эта беда и так не страшна, - парень говорил медленно, отрешенно, потому что в это время большая часть его сознания все ещё витала совсем в другом месте - примерно в миле отсюда, в полях за окраиной деревни.
      Усатый разбойник разинул рот от удивления и нахмурил лоб - он никак не мог сообразить, в чем тут подвох.
      Джереми, приняв во внимание полную беззащитность и уязвимость своего собственного тела, внезапно понял, что проявляет недостаточно рвения в исполнении второй из своих важных задач, - если он останется внутри этого дома, все жители поселка просто не успеют попасться ему на глаза.
      В следующее мгновение парень вскочил на ноги. Ферранте тотчас же принялся извиваться всем телом, стараясь освободиться от пут. Бандит, которого приставили охранять заложников, в это время как раз был занят, он удерживал Арнобия, который, кипя от безысходной ярости, так рьяно дергал связанными руками, что, казалось, веревки вот-вот лопнут. Поэтому внезапное порывистое движение Джереми оказалось для охранника полной неожиданностью.
      Не задерживаясь ни на миг, юноша попрыгал к выходу из дома. Ноги его все ещё были крепко связаны, он спотыкался, едва не падал - но все же сумел выбраться на прилегающую к дому деревенскую площадь. Там парень остановился и попытался сосредоточить вгляд своего левого глаза поочередно на каждом жителе деревни - хотя бы на кратчайший миг, - только чтобы успеть увидеть их всех, не пропустить ни одного. С этого места он и в самом деле мог окинуть взором всех до единого поселян - о боги, только бы никого не упустить! При каждом таком взгляде его левый глаз словно испускал тонкий, невидимый лучик и оставлял на человеке несмываемую метку. Метку, не видимую для человеческого глаза, зато...
      Джереми весьма приблизительно представлял себе, для чего именно нужно отметить всех поселян знаком Аполлона. Однако парень нисколько не сомневался, что это должно быть сделано. Незваный Гость безмолвно повелел сделать это, и Джерри знал - так надо.
      С другой стороны площади, от древнего святилища, донесся вопль. Избитый бандитами старик-жрец собрался с силами и сумел ещё раз выкрикнуть слова молитвы:
      - Алексикакос, защити же нас!
      Джереми всего несколько секунд стоял, пошатываясь, на деревенской площади, стараясь отметить взглядом всех до единого жителей деревушки, - а потом из дома выскочил охранник, который за это время успел управиться с Арнобием и утихомирить разбушевавшегося Ферранте. Бандит заорал на Джереми, схватил его за ворот и потащил обратно в дом.
      Но разбойник не успел дотащить своего пленника и до двери - он вдруг ослабил хватку, и паренек со связанными ногами, споткнувшись, повалился на пыльную землю.
      Все это время гулкое гудение неотвратимо нарастало, становилось все громче и громче. Теперь оно слышалось уже совершенно отчетливо - такое же настоящее и ощутимое, как удар кулаком.
      Охранник, который возился с Джереми, услышал это гудение только сейчас - как и остальные разбойники, что разбрелись по всей деревне. И тут бандиты вдруг поняли, что им придется разбираться с более крупными неприятностями, чем несколько неугомонных пленников.
      Странный жужжащий звук сделался уже настолько громким и заметным, что Джереми окончательно убедился - это гудение действительно реально и раздается оно не только у него в голове. Все люди вокруг - и бандиты, и несчастные поселяне - вертели головами и оглядывались по сторонам с одинаково удивленным выражением на лицах.
      "Если у тебя тонкий слух - ты можешь услышать гудение пчелиного роя с расстояния около полумили"... В его памяти непонятно, откуда вдруг всплыли эти слова - хотя в собственных воспоминаниях Джереми Редторна ничего подобного быть не могло.
      И вот в самом деле показался огромный рой насекомых, такой густой и плотный, что отбрасывал в солнечных лучах темную тень - эта тень, неопределенной и все время меняющейся формы, быстро скользила по земле по мере того, как пчелиный рой приближался к деревне.
      Джереми Редторн никогда прежде не видел ничего подобного, и он чувствовал, что прошло очень и очень много времени с тех пор, когда такое видел его Незваный Гость. В полете каждый рой гигантских пчел производил хорошо узнаваемое громкое гудение, а жужжание целой тучи насекомых из собравшихся вместе нескольких роев больше походило на низкие, рокочущие раскаты грома.
      Любой, кто когда-либо имел дело с пчелами, без труда мог бы определить по звуку, разозлен ли поднявшийся в воздух рой или просто перелетает с одного места на другое.
      Одно из насекомых опустилось совсем близко от Джереми - на основание древнего деревенского святилища. Левым глазом - Оком Аполлона - Джереми видел, что маленькое тельце этого живого создания ярко светится от переполняющего его огня жизни.
      Некоторые пчелы, дававшие особый мед жителям этой деревни, были размером в половину ладони взрослого мужчины, - они были, по легенде, выведены легендарным древним народом более тысячелетия тому назад. Прочие шестиногие "медовары" были вполовину меньше этих гигантов, - но и они тоже производили впечатление своими размерами и были вооружены страшными ядовитыми жалами. Крылья удивительных насекомых мелькали в воздухе, сливаясь в сплошное размытое пятно, - они двигались слишком быстро, и правый глаз Джереми не успевал ничего разглядеть. Однако его левый глаз, который воспринимал ту же картину, способен был различить каждое движение чудесных крыльев. Казалось, ничто в природе не может двигаться так же быстро, как эти хрупкие полупрозрачные крылышки.
      Если бы Джереми смотрел на первую пчелу-разведчика, отделившуюся от роя, только правым, обычным человеческим глазом, он легко мог бы ошибиться и принять насекомое за птичку колибри. Но его левый глаз прекрасно видел, что это на самом деле, - так что ошибиться было невозможно.
      Разозленное насекомое опустилось на шею ближайшего разбойника. Огромная пчела ухватилась цепкими лапками за кожу, изогнула толстое мохнатое брюшко и сделала то, в чем пчелы всегда были известными мастерами.
      Большой рой разъяренных пчёл, исходящих слепой злостью, способен нанести сокрушительное поражение любой человеческой армии. Всякая армия, которая осмелится противостоять озлобленным насекомым, обречена понести огромные потери. Конечно, от пчелиных укусов можно защититься особой одеждой - да только в обычных воинских доспехах бывает столько щелей и просветов, что они оказываются совершенно бесполезными против маленьких крылатых солдат.
      И вот огромный пчелиный рой опустился на деревню, и тысячи тысяч разъяренных до предела насекомых накинулись на всех, кто не был отмечен знаком Аполлона. Джереми оглядывался по сторонам и думал о том, что ни один из жителей деревни не должен пострадать от беспощадных пчелиных жал.
      Разбойник, стоявший возле Джереми, вдруг страшно закричал и принялся неистово размахивать руками.
      Трое насильников, которые измывались над несчастной девушкой по имени Фран, внезапно оставили свое грязное занятие - им вдруг понадобились все конечности для совсем другого дела. Бедная девушка скорчилась на полу и постаралась отползти в сторонку, пытаясь прикрыть наготу остатками изорванной одежды. Однако её пчелы не тронули. Те рваные лохмотья, которыми она прикрывалась, вряд ли могли хоть сколько-нибудь помешать атакующим пчелам, - но ни единое насекомое не опустилось на нагую девушку, так что ей не было нужды защищать тело жалкими обрывками ткани.
      Зато те трое разбойников, которые только что так рьяно надругались над девушкой, проявляли теперь гораздо большую активность, хотя и в совершенно ином направлении, и издавали гораздо более громкие звуки, в которых было ещё меньше человеческого. Один из насильников, скинувший штаны перед потехой, был теперь обернут ниже пояса живым, жужжащим и шевелящимся, коричнево-голубым покрывалом. Дико вопя, обезумевший от боли бандит выскочил из дома через окно. Двое других выбежали через дверь. Они лихорадочно размахивали руками, дико подпрыгивали и подергивали ногами, извивались всем телом, словно припадочные, в каком-то бессмысленном танце, скребли себя ногтями, хлопали ладонями по телу, безуспешно пытаясь отбиться от гудящего и жужжащего, мучительно жалящего клубка из быстро мелькающих прозрачных крыльев, мохнатых коричневых телец, острых ядовитых жал. Те разбойники, которые ещё способны были стоять на ногах, пытались убежать, да только они не знали, куда бежать, потому что глаза на изжаленных пчелами лицах уже ничего не видели. Голова одного из разбойников полностью скрылась под плотной шевелящейся волной злобно жужжащих, разъяренных пчел. Потом пчелы разлетелись, и снова показалось то, что некогда было лицом неузнаваемо изуродованное, - какая-то бесформенная малиново-белая маска со слюнявой щелью вместо рта, распухшая, бугристая и отдаленно не напоминающая часть человеческого, тела.
      Жужжание и гудение пчелиного роя оглушало.
      Крики и вопли изжаленных людей тонули в этом всепоглощающем гудении.
      Все прочие бандиты были примерно в таком же плачевном состоянии каждому негодяю досталось сполна. Правда, некоторые схватились за оружие но их мечи, боевые топоры и короткие копья мелькали в воздухе, не причиняя совершенно никакого вреда маленьким и вертким нападающим. Джереми заметил, что самые быстрые и подвижные разбойники время от времени ухитрялись изловить какое-нибудь насекомое одной рукой, а другой рукой иногда даже успевали его прихлопнуть - или отшвырнуть в сторону. Конечно, люди крайне редко умирают от укуса одной-единственной пчелы, хотя болезненное жало и тогда доставляет немало неприятных ощущений. Но совсем другое дело, когда тебя ужалит не одна, а, скажем, сразу три или четыре пчелы. Или десяток пчел. Или сотня. Из воспоминаний Аполлона Джереми как бы между делом узнал, что ужаленный десятью-двенадцатью такими вот пчелами взрослый человек почти наверняка обречен умереть.
      До сих пор Джереми не ужалила ни одна пчела. И парень почему-то был совершенно уверен, что эта опасность не грозит ему и в дальнейшем. Поэтому он спокойно подтянул связанные руки к лицу и принялся сосредоточенно перегрызать веревку, стягивающую запястья. Джереми страшно устал, он растратил так много сил - и, как только все это закончится (судя по всему, ждать осталось уже недолго), ему надо будет хорошенько отдохнуть.
      Гудение пчелиного роя звучало теперь как будто на одной ноте, оно больше не становилось громче.
      Повсюду раздавались пронзительные крики ужаленных. И когда Джереми посмотрел на статую, возвышающуюся на постаменте в центре святилища, пареньку на миг показалось, что легкая улыбка на губах этого грубого, некрасивого, почти отвратительного изображения Аполлона вдруг сделалась шире. Какая-то пчела присела на поросшую лишайником голову статуи, но почти сразу же снова взмыла в воздух и улетела прочь. Джереми подумалось, что насекомое на мгновение задержалось у статуи как будто для того, чтобы передать послание - или просто засвидетельствовать почтение образу своего божества.
      Глава 22
      Все маленькие домики на улице выше и ниже площади, которые были вынуждены проглотить наглых бандитов, теперь изрыгали их обратно, словно отраву. Джереми видел и слышал, как повсюду на улице корчились в предсмертных муках изжаленные пчелами разбойники. Умирали они ужасно. Бандиты с дикими воплями бегали по деревне, спотыкались и падали, поднимались и снова бросались бежать - и каждого грабителя неотступно преследовало отдельное жужжащее облако разозленных насекомых. Двоим бандитам, каким-то чудом удалось при этом отыскать верховых верблюдов только эти двое, похоже, и сумели живыми удрать из деревни.
      Девушка, которую звали Кати, спокойно вышла из общинного дома на площадь, подошла к Джереми и стала помогать ему освободиться от пут. Джереми с радостью принял её помощь, хотя остальные пленники нуждались в этом не меньше, чем он, - а то и больше. На маленькой деревенской площади и
      вокруг святилища пчел уже практически совсем не было. Благодаря маленьким пальчикам Кати, тонким, но ловким и сильным, Джерри вскоре полностью освободился от стягивавших его веревок.
      - Ты только не бойся, - наставляла его Кати. - Если будешь держаться спокойно, они тебя не ужалят.
      Голос девушки звучал на удивление ровно, несмотря на все те кошмары, которые ей совсем недавно довелось пережить. Она стояла совсем рядом с Джереми, почти вплотную, словно хотела заслонить его от опасности своим телом, и время от времени прижималась то к плечу, то к груди парня своими мягкими полными грудями.
      Кати была высокой девушкой, почти такого же роста, как Джереми. Ее тело изобиловало роскошными, потрясающими изгибами и округлостями, - но совсем не такой формы, как у Карлотты. Густые волосы цвета меда в беспорядке разметались по плечам, на загорелом лице сверкали удивительные, неожиданно светлые серые глаза.
      - Что ты имел в виду, когда говорил, что спасешь меня? - спросила Кати.
      - Я просто пытался помочь. Старался поддержать тебя, успокоить...
      Подошла ещё одна деревенская девушка, принесла таз с водой. Кати вытащила откуда-то довольно чистый с виду кусок ткани, отодвинула в сторону полуоторванный лоскут на брюках Джереми и принялась смывать засохшую кровь со старой, но все ещё не обработанной царапины, которую парень заработал, когда свалился вниз по каменистому склону. Это было тогда, когда за ним гонялся профессор Тамарак. Теперь Джереми казалось, что с тех пор прошел по меньшей мере год.
      - Я не боюсь, - ответил он на первый вопрос Кати. И он действительно не боялся. Однако он не был и спокоен, - ведь Кати была так близко... Признаться честно, Джереми внезапно охватило возбуждение - и неизвестно, до какой степени в этом было виновато вмешательство Аполлона в его личную жизнь. Однако у Солнечного бога была вполне определенная, легендарная репутация по этой части, в то время как сам Джереми Редторн считал, что всякие мысли о сексе сейчас совершенно неуместны, - вокруг ещё не стихли крики и стоны раненых и умирающих, улицы были завалены страшно изуродованными трупами. Джерри подумал, что правильнее всего было бы вежливо сказать Кати, что он прекрасно справится сам, и попросить её уйти ведь не он один нуждается в помощи, немало других людей в деревне тоже пострадали от разбойного набега. Но парень боялся, что, если он так скажет, Кати может послушаться и действительно куда-нибудь уйти... Поэтому Джереми только закрыл глаза и позволил девушке продолжать то, чем она там занималась.
      Тем временем прочие жители деревни восприняли налет крылатых спасителей по-разному. Некоторые поселяне убегали и прятались, набрасывали на себя всякую одежду и одеяла, отчаянно пытаясь хоть как-нибудь защититься от насекомых, - хотя это и было совершенно бесполезно и не нужно. Но многие жители деревни очень быстро сообразили, что пчелы им не угрожают. И все же далеко не сразу, медленно и постепенно, до запуганных поселян стало доходить, что все они отныне - в безопасности. Навсегда.
      - По-моему, ты тогда имел в виду ещё кое-что, а не просто старался меня успокоить, - заметила Кати. - По-моему, ты тогда делал что-то, что действительно нам помогло. Или, по крайней мере, ты думал, что делаешь это.
      И тут наконец на улицу выбрался раскрасневшийся и взъерошенный Арнобий. Как видно, он в конце концов сумел освободиться от веревок, которыми его привязали в доме. Поскольку никакие разбойники ему больше не мешали, Арнобий направился прямиком к Джереми, забавно прыгая вдоль улицы на связанных ногах. Ученый остановился рядом со своим молодым слугой и, ни слова не говоря, принялся изумленно оглядываться по сторонам, озирая картину, соответствовавшую представлениям старшего бога о справедливом возмездии. Джереми подумал, что вряд ли Арнобий до конца понимает, что здесь произошло на самом деле.
      Поскольку у Джереми руки теперь были свободны, он занялся узлами на веревках, стягивающих руки человека, который ещё недавно был - и до сих пор считал себя - его господином. Все равно Кати уже ушла куда-то, поспешила на помощь испуганно кричавшей подружке.
      А Арнобия, похоже, занимало сейчас только одно. Ученый яростно орал, требуя поскорее развязать ему руки, - разве никто здесь не соображает, что сейчас самое время нанести разбойникам ответный удар, пока они разобщены и растерянны?
      Джереми подумал, что как раз в этом практическом аспекте знаменитый ученый нового мира сильно ошибается. Чтобы нанести удар по разбойной банде, никаких усилий со стороны поселян больше не требовалось. Да и, честно говоря, вряд ли жители деревни могли сделать что-нибудь подобное. Потому что враги были гораздо более чем растерянны, - они были практически все уничтожены.
      Арнобий не пострадал от пчелиных жал, как и все остальные люди, которых Джереми отметил Знаком Аполлона. Несколько поселян все-таки не попались ему на глаза, - это было неизбежно, - однако и им досталось не слишком сильно, пчелы ужалили их всего один-два раза. Но Джереми замечал, что каждый такой человек всякий раз тревожно дергался и морщился, словно от боли, когда ощущал кожей легкое прикосновение пушистого пчелиного тельца или мимолетное дуновение ветерка, поднятого быстро мелькающими в воздухе крыльями маленьких спасителей деревни... Тут к Джереми снова подбежала Кати, та девушка, что освободила его от пут, и, радуясь счастливому избавлению, крепко обняла паренька, - похоже, здесь не обошлось без влияния Аполлона, за что Джереми был ему искренне благодарен. Обнимаясь, парень и девушка сами не заметили, как раздавили случайно попавших между их телами двух или трех пчелок, - но ядовитые жала этих насекомых все равно не причинили им вреда. Гибель нескольких крылатых солдат была вполне обычным делом в жизни пчелиного роя, так что этот случай ничуть не встревожил остальных пчел, которые по-прежнему в огромном количестве кружились в воздухе над деревней.
      Как только Ферранте вырвался на свободу, он сразу же выскочил из дома, схватил меч какого-то мертвого бандита и принялся бегать туда-сюда вдоль улицы, громко ругаясь и выискивая хоть одного живого врага, которого можно было бы порубать на куски.
      Арнобий выкрикивал приказания таким уверенным командирским голосом, что его сейчас легко было спутать с его братом, Джоном.
      Ферранте замер на мгновение в нерешительности, а потом привычно повиновался приказам, - несмотря на то, что брат лорда Джона был всего лишь гражданским лицом. Оба они вооружились мечами, забрав их у изжаленных до смерти разбойников, лица которых покраснели и распухли до неузнаваемости. Ученый Арнобий на какое-то время позабыл про своего слугу, увлеченно отдавая распоряжения нескольким молодым поселянам. Деревенские парни слушали с интересом и кивали в ответ. Вскоре все они оседлали оставшихся верблюдов и быстро поскакали прочь из поселка, подняв за собой целую тучу пыли.
      Когда выяснилось, что в деревне нет ни одного живого разбойника, только изуродованные мертвые тела, девушка по имени Кати взяла Джереми за руку и повела куда-то за дома, на задние дворы.
      - Пойдем со мной, - сказала она. - Я хочу убедиться, что с моей семьей все в порядке.
      Кроме того, она также хотела успокоить их, убедить, что. с ней самой тоже ничего страшного не случилось, - после всего, что здесь было, она осталась целой и невредимой, только платье немного порвано. Когда Джерри с девушкой подошли к маленькому домику на соседней узенькой улочке, откуда-то из укрытия выбежали многочисленные члены её семьи, в том числе и несколько маленьких детишек, и все разом радостно кинулись обнимать Кати.
      Оказалось, что полное имя Кати - Катерина Мирандола. Она представила Джереми своим домашним и сказала, что этот парень пытался ей помочь. Все семейство принялось бурно выражать искреннюю, можно сказать, почти безграничную благодарность.
      Как выяснилось, Кати была из тех девушек, которые не забывают о заданных вопросах, не получив на них ответа, - особенно если считают эти вопросы чрезвычайно интересными. Она все ещё хотела узнать, что имел в виду Джереми, когда говорил, что она будет спасена. Откуда он знал, что должно случиться?
      - Просто у меня хорошее зрение и слух, - попытался отговориться парень, но такое объяснение никого не удовлетворило. - Когда-нибудь я все вам расскажу, - пообещал тогда Джереми и спросил: - Кстати, откуда в вашей деревне взялось святилище Аполлона?
      Постепенно Кати в подробностях рассказала своему новому знакомому об истории этой деревни. В давние дни ни одна местная разбойничья шайка, ни один воинский отряд не отваживался нападать даже на самую слабую и безобидную с виду девчушку из селения медоваров - при встрече с медоварами бандиты и бравые вояки предпочитали вежливо раскланяться и удалиться восвояси. По обыкновению, каждого жителя деревни с рождения представляли по меньшей мере одному пчелиному рою, или даже Рою, - и с тех пор все пчелы каким-то образом узнавали этих людей и считали их принадлежащими к дружественному народу или, в самом крайнем случае, относились к ним терпимо.
      И все эти долгие годы на каменных губах статуи Аполлона в святилище играла легкая улыбка. Джереми Редторн отчетливо вспомнил кое-что из того, чему его учили в Академии. Помимо всего прочего, Аполлон считался также покровителем всех домашних животных, - в том числе и пчел...
      Постепенно почти все насекомые исчезли с деревенских улиц. Пчелы каким-то образом перераспределились, каждая пчела вернулась обратно в свой родной рой, а потом звонко жужжащие рои рассеялись, - работящие насекомые снова занялись привычным мирным делом, от которого их оторвали. Одна из крупных пчел - всего одна - на мгновение опустилась на голову Джереми, точно так же, как другая такая же - а, может быть, это была та же самая пчела - присаживалась на голову каменного бога. Потом пчела взмыла в воздух и улетела. Мальчик невольно вздрогнул от неожиданности, когда насекомое присело ему на голову, но остался сидеть спокойно. Как ни странно, ему почему-то стало очень приятно от этого прикосновения - как будто кто-то, облеченный огромной властью и могуществом, ласково погладил его по голове.
      Тем временем все пчелиные рои разлетелись по округе и вернулись к своим мирным повседневным трудам. Пчелиные армии отступали так же слаженно и организованно, как и нападали. Кто-то из поселян громко запричитал, высказывая сожаление по поводу того, :что, видно, пройдет ещё немало времени, прежде чем пчелы снова станут приносить столько же меда, как раньше. Но большую часть жителей деревни эта проблема пока не заботила. Им было о чем беспокоиться, - по всей деревне валялись почерневшие, страшно раздувшиеся трупы разбойников. Некоторые изжаленные пчелами бандиты, обезумев от боли, в клочья порвали на себе одежду - так, что от неё остались лишь жалкие лохмотья.
      Эта безжалостная бойня заняла не так уж много времени - с того мгновения, когда первая пчела ужалила разбойника, и до того, как крылатые медовары снова собрались в рои и разлетелись, превратившись в исчезающие в небе смутные тени, прошло всего около четверти часа. Пленники, за которыми разбойники раньше постоянно следили, успели за это время освободиться. Никто из пленников, как и никто из жителей деревни, нисколько не пострадал от пчелиных жал, - пчелы на них не нападали.
      Поселяне собрались группами возле подожженных домов и сообща тушили пожары, передавая по цепочке ведра с водой от колодца к горящим строениям. Каждый, кто стоял в такой цепочке, работал самоотверженно, не покладая рук, хотя дома сгорели почти дотла и спасать там было уже нечего.
      Пронзительное ощущение присутствия Незваного Гостя в сознании Джереми вдруг стало быстро ослабевать.
      Когда у паренька выдалось несколько свободных минут, он направился обратно на площадь, к древнему святилищу, на которое снова никто не обращал особого внимания. Джерри подошел к пьедесталу и долго стоял там, положив руку на каменную ногу статуи.
      Шум и суматоха, горестные и торжествующие крики вокруг постепенно затихли, все утомились и замолчали. Джерри подумал было о том, чтобы помолиться Аполлону, но потом отбросил эту мысль - ему показалось, что это будет выглядеть глупо и нелепо. Почему? Потому что слова молитв, которым его обучили в детстве, сейчас казались совершенной бессмыслицей. А ещё - в глубине души паренек боялся, что бог ответит ему, и чистый, ясный голос этого бога раздастся прямо у него в голове - и, возможно, бог возьмется над ним подшучивать... Почему-то мысль о том, чтобы напрямую общаться с Незваным Гостем, вызывала у Джереми ужас.
      Но беспокоился он напрасно. Никакого чистого божественного голоса он не услышал, не услышал и обидных насмешек.
      Мальчик осмотрелся по сторонам, ища взглядом ученого, но потом вспомнил, что Арнобий куда-то ускакал.
      Тут снова послышался шум и крики, в которых явственно звучали угрозы. Джереми огляделся по сторонам и увидел, что поселяне отыскали где-то одного, чудом уцелевшего разбойника и теперь столпились вокруг него. Так получилось, что этот разбойник успел запереться в чулане, и пчелы не смогли до него добраться. Там он и сидел, перепуганный настолько, что не осмеливался высунуть носа из укрытия.
      Самые крепкие телом поселяне, совсем недавно бывшие жертвами разбойников, теперь с радостными, ликующими криками вытащили единственного уцелевшего бандита из чулана и учинили над ним расправу. Не слышно было ни единого слова протеста, пока веселые, добродушные поселяне с улыбающимися лицами зверски, безжалостно избивали разбойника, а потом, похоже, устроили голосование - отпустить его так или добить? Голосование так и не довели до конца. Несколько самых нетерпеливых поселян похватали разнообразные крестьянские инструменты - какие под руку попались - и несколькими ударами вышибли из разбойника дух.
      В бездонной памяти Захватчика мертвым грузом лежали воспоминания о зрелищах куда более ужасающих, - Джереми старался не тревожить эти воспоминания, потому что страшился их. Но они хранились в его памяти, и каким-то образом их весомое присутствие помогало справиться с нынешними страхами.
      До сих пор никому из крестьян не пришло в голову как-то связать свое неожиданное чудесное спасение с вмешательством Джереми. Но сам он знал, хотя и не мог бы объяснить, - откуда, что именно он сделал.
      Паренек страстно жаждал поговорить с кем-нибудь о своих затруднениях. Незваный Гость, понятное дело, совсем не годился на роль собеседника, Джереми даже не удивился тому, что Захватчик, по всей видимости, снова исчез из мира. Юноша снова чувствовал себя таким же одиноким, как и раньше.
      Когда Джерри попытался рассказать о своих трудностях Кати, она, конечно же, совершенно не поняла, в чем дело. Однако девушка слушала его очень внимательно и, время от времени, сочувственно кивала - и от этого парню стало гораздо лучше. Джереми и не надеялся, что разговор с Кати ему так поможет.
      Как оказалось, тот старик, которого разбойники избили на площади возле святилища, до сих пор жив. Джереми, повинуясь внезапному порыву, на мгновение положил ладонь на разбитую голову старика, обмотанную толстым слоем повязок. Едва он прикоснулся к старику, тот широко открыл глаза и посмотрел сперва на Джереми, потом, - чуть дальше, поверх плеча юноши.
      И старик жрец заговорил, немного невнятно, но с непреклонной уверенностью в голосе:
      - Это Аполлон спас всех нас... Спас всех! По правде говоря, спас он далеко не всех, однако никто и не подумал возражать старику.
      - Да, конечно же! Господин наш, Аполлон. Я принесу ему богатые жертвы - вернее, хотел бы принести, поскольку хорошо известно, что этому богу не очень по вкусу подобные изъявления благодарности.
      - А что же тогда ему по вкусу?
      Старик внезапно сел, как будто и не он только что готов был испустить дух. Похоже, даже после всего, что с ним сотворили бандиты, этот старик явно собирался остаться живым и здоровым.
      - Ха! Кто знает? Может, искренние молитвы и поклонение верных последователей. Прекрасные женщины, и побольше... Ну и, говорят, он не прочь был время от времени возлечь на ложе с красивым юношей - хотя бы для разнообразия.
      Джереми внутренне содрогнулся от мысли о совокуплении с каким-нибудь другим парнем, пусть даже и похожим на девчонку. Если Незваному Гостю вздумается развлечься таким образом, ему придется долго и упорно убеждать Джереми поучаствовать в этом противоестественном действе.
      Некоторые медовары, - во всяком случае, некоторые легендарные медовары древности - обладали способностью с помощью магии созывать к себе пчелиные рои со всей округи, с довольно большого расстояния.
      - Но я никогда не видывал ничего такого, - сказал старик-жрец. Он посмотрел на заваленную трупами разбойников улицу и покачал головой: - Нет, ни разу я не видел ничего подобного. Давайте же все вместе возблагодарим великого Аполлона!
      - Возблагодарим великого Аполлона! - по привычке пробормотал Джереми вместе со всеми поселянами.
      Кати рассказала, что у медоваров и раньше иногда возникали неприятности из-за людей, которые хотели выманить или украсть пчелиную королеву и основать свой собственный рой где-нибудь в другом месте.
      Джереми попытался представить, что могло бы случиться, если бы пчелиный рой заставили сражаться с разъяренной фурией или даже с целой стаей фурий. В памяти мгновенно всплыло несколько живых и наглядных примеров подобных сражений, и юноша с сожалением признал, что это не такая уж хорошая идея. Во-первых, пчелы летают не слишком высоко, обычно они держатся поблизости от поверхности земли. А во-вторых, пчелиные жала могли бы пригодиться, только если бы у фурий под наружным покровом была настоящая плоть и кровь...
      Густой дым и сильная гроза с градом могут на время защитить от нападения пчелиного роя. А ещё пчелы не летают в холодную погоду или в дождь.
      - Некоторые старики говорят, что наши пчелы летают очень далеко, на много миль отсюда - вроде бы они долетают чуть ли не до середины Горы Оракула. Там растут редкие, но очень полезные травы, только за ними надо забираться очень высоко в гору.
      - Ты была там когда-нибудь? Девушка кивнула.
      - Я иногда относила пчел из наших роев на горные луга. Там я отпускала пчел, и они сами находили дорогу домой, и как-то по-своему рассказывали остальным пчелам в улье о том, что видели. А потом тысячи, даже десятки тысяч трудолюбивых работников летели туда, где цветы самые лучшие.
      - Наверное, и мед из тех трав самый лучший? - спросил Джереми.
      Катерина кивнула, серьезно глядя на юношу огромными серыми глазами. Джереми как будто только сейчас разглядел, насколько она красива.
      - Ты ходила туда одна? То есть это не опасно?
      - Здесь все в округе знают, что людей из нашей деревни лучше не трогать. А эти... Эти, наверное, пришли из каких-то очень далеких краев.
      Благодаря столь своевременному вмешательству бога-покровителя деревня в целом не особенно сильно пострадала от нападения разбойников, - крепко досталось только нескольким отдельным поселянам и поселянкам. Один дом сгорел почти дотла, но все прочие строения уцелели.
      День постепенно близился к вечеру, воспоминания о пережитых ужасах и опасностях померкли, всех поселян охватило радостное возбуждение, - деревня Медовары весело праздновала свое чудесное спасение. Джереми попробовал местный веселящий напиток, который назывался медовухой. Память услужливо подсказала, что это просто одна из разновидностей меда.
      Джереми Редторн и сам немного разбирался в виноделии, - эти знания он почерпнул за время работы на виноградниках у дядюшки Гумберта. Но Незваный Гость, конечно же, знал о винах неизмеримо больше. Так что Джереми запросто смог бы и сам сварить такой вот мед - благодаря своему новому сверхъестественному видению и прочим магическим способностям по обработке разнообразных плодов земледелия. Ну, по крайней мере, он вполне мог со знанием дела обсудить процесс изготовления медовухи со здешними искусниками.
      Однако опыт Джереми в потреблении алкогольных напитков был крайне скудным, тем более что по ударному воздействию на мозг и тело винам дядюшки Гумберта было куда как далеко до здешней медовухи.
      Тем временем веселье шло полным ходом, поселяне танцевали, празднуя победу. Все это действо постепенно стало напоминать праздник сбора урожая. Деревня медоваров праздновала чудесное спасение от первого за многие годы настоящего нападения бандитов, которое закончилось практически полным уничтожением всей вражеской армии.
      И снова Джереми услышал, как о разбойниках говорят: "Они, наверное, пришли из очень далеких краев. Здешние бандиты должны были бы лучше знать, куда суются".
      Многие беспокоились о тех молодых парнях, которые ускакали на верблюдах вместе с Арнобием и Ферранте. У Джереми не раз спрашивали: "Он ведь правда опытный военачальник, да? Он хорошо знает, что делает? Наши парни не очень подготовлены для боя, и у них нет никакого опыта в таких делах".
      Джереми, как мог, старался успокоить встревоженных поселян, но насчет военных талантов Арнобия предпочитал особенно не распространяться.
      Юноша с радостью отметил, что Кати тоже пьет медовуху вместе со всеми. Девушка задумчиво поглаживала пальцами его лицо, и в этих прикосновениях не было ни капли притворства или жеманства - только искренний интерес.
      - Я знаю, ты хотел мне помочь, и я благодарна тебе за это. Но, понимаешь, на самом деле мне не очень нужна была твоя помощь...
      После того, как Джереми убегал от Смерти, после падения в могилу, после драки с разбойниками, которые потом его ещё и ограбили, - в общем, после всех этих приключений одежда юноши пребывала в весьма плачевном состоянии, и ему пришлось задуматься о том, во что бы переодеться. Можно было, конечно, у разбойников позаимствовать кое-какие вещи, - если бы нашлись более-менее приличные. С обувью тоже надо было что-то придумывать, - один его сапог для верховой езды пропал бесследно, Джереми так и не смог его отыскать. Кати предложила взять одежду её старшего брата, который уехал в прошлом году.
      - Его вещи должны тебе подойти - он был такой же высокий и крепкий, как ты.
      - Как я?.. - Джереми очень удивился, когда его назвали "высоким и крепким". Ведь он разве что чуть-чуть выше среднего роста... Но, может, всетаки... Наверное, он ещё растет, так что надежда есть.
      Кроме всего прочего, Джереми дали хорошую лечебную мазь для старой раны на бедре, - и мазь действительно помогла, рана заживала теперь очень быстро. Подумав о других ранах, Джереми вдруг обнаружил, что рубцы на спине и ногах совсем исчезли, - от них не осталось даже следов.
      Потом ему пришлось потрудиться, чтобы отыскать здесь зеркало. Оказалось, зеркало есть в доме старейшины - большое, из настоящего стекла, - так что Джереми больше не надо было рассматривать свое отражение в водоеме возле святилища, может быть, даже и заколдованном. Неужто, он и вправду вырос за эти две недели, с тех пор как оставил Академию? Не говоря уже о том, что одежда, которая была почти новой, когда он надевал её две недели назад, сильно пострадала во время недавних опасных приключений, она теперь ещё и как будто сильно уменьшилась в размере и совершенно ему не подходила. Даже если бы штаны и рубашка не были такими грязными и порванными, Джереми выглядел бы в них совершенно нелепо, - рубашка стала тесной в груди и плечах, рукава были теперь ему коротки, штанины брюк вздернулись выше лодыжек.
      Уже после второго маленького стакана местной медовухи Джереми здорово развеселился.
      Катерина старалась за ним присматривать. И, судя по всему, старательнее всего Кати защищала юношу от настойчивого внимания какой-то другой деревенской девушки.
      Джереми отставил стакан, поднял забытую кем-то лиру и провел пальцами по струнам. Все поселяне вдруг замолчали и как по команде повернулись к нему. Джереми вовсе не хотел оказаться в центре всеобщего внимания, поэтому он сразу же положил музыкальный инструмент на место и пошел прогуляться по деревне. Солнце уже почти скрылось за горизонтом, когда юноша подошел к водоему возле древнего святилища Аполлона и взглянул на свое отражение. То, что он увидел в последних лучах заходящего солнца на мерцающей глади священного водоема, удивило и озадачило парня.
      Неужели каменный бог, который возвышался над водоемом, действительно протянул руку, указывая прямо на него, Джереми?
      Но уже в следующее мгновение фигура с вытянутой рукой подернулась рябью и растворилась. Нет, это было вовсе не отражение статуи.
      Людям часто являются всяческие видения после того, как они переберут медовухи - особенно когда медовуха сварена на жизненных соках некоторых редких растений. И никто обычно не придает особого значения подобным видениям.
      На деревенской площади вовсю играла зажигательная музыка, народ танцевал. И скорбь, и радостное торжество сливались и выражались в едином, мощном всплеске чувств.
      Весь мир словно пустился в пляс и завертелся вокруг Джереми. Юноша вдруг увидел себя как будто со стороны, хотя он далеко не сразу сообразил, что это упавшее тело, опьяненное медовухой, - его собственное. Каким-то странным образом получилось, что он мог теперь смотреть на мир как будто извне своего тела. Из памяти Незваного Гостя Джереми узнал, что добрая медовуха иногда способна сотворить с человеком нечто подобное.
      Неуклюже растянувшаяся на земле фигурка, конечно же, нисколько не походила на облик темноволосого юноши. Слишком уж этот паренек был тощим и костлявым, слишком нескладным и к тому же рыжим. А уж про лицо и говорить нечего... Но, с другой стороны, Джереми решил, что это и есть его Незваный Гость собственной персоной - потому что, в конце концов, у них с Аполлоном тело было одно на двоих. Джерри хотелось думать, что его тело все-таки достаточно хорошее даже для Солнечного бога. Конечно, оно было не слишком похоже на то, к которому Аполлон привык, - но он до сих пор ни разу на это не жаловался.
      Потом Джереми снова как бы вернулся в собственное тело. Он пьяно хихикал. Никогда в жизни он и подумать не мог о том, что бог может хотеть писать или какать, о том, что бог может вымазаться, или пораниться, или заболеть в конце концов. Считалось, что все эти обыденные человеческие потребности или неприятности для богов совершенно чужды и неестественны. Однако на самом деле оказалось, что это не так.
      Музыка гремела не умолкая, и кто-то снова передал Джереми чашу с медовухой. Юноша с благодарностью принял напиток и, как все остальные, сперва выпил, потом снова наполнил чашу и передал кому-то еще. Здешняя медовуха поистине была восхитительным напитком. Как-нибудь при случае он обязательно поблагодарит своего приятеля-бога Диониса за то, что изобрел такую потрясающую штуку.
      Джерри срыгнул, и собственная отрыжка показалась ему похожей на благоухающее облачко.
      Совсем рядом кружилась в танце какая-то девушка, имени которой Джереми не знал. В волосы девушки были вплетены красивые живые цветы. Она улыбнулась, и, когда оказалась совсем близко, Джереми протянул руку и погладил её по бедру, одарил нежной лаской её гладкую кожу и упругое тело. Судя по тому, как девушка ему улыбалась, она не имела ничего против такого обращения. Но сейчас Джереми не хотел ничего больше ни от этой девушки, ни от какой другой. Прямо сейчас ему было довольно того, что он сидел вот здесь, слушал музыку и пил вместе со всеми славный медовый напиток - и не желал никаких иных земных благ.
      Однако куда все-таки подевалась Кати? Джереми огляделся по сторонам, но нигде её не заметил.
      Между тем он, Джереми Редторн, теперь совершенно точно знал имя своего бога - бога-Захватчика, своего Незваного Гостя. И Джереми был сейчас уже достаточно пьян, чтобы отважиться назвать вслух это имя.
      "Приветствую тебя, Аполлон! Мой ближайший друг, мой верный товарищ Труженик! Мой Светоносный приятель". Джереми казалось, что он говорит все это вслух, и он рассмеялся от облегчения - и просто так, оттого, что было приятно пить медовуху и говорить с Аполлоном.
      Опьяневший парень огляделся по сторонам. Если он и вправду говорил вслух, то, похоже, за этим шумом никто его не услышал. Никто, кроме того, кто был внутри его самого, в его сознании.
      Но, может, и внутри его никто не обратил внимания на эти слова. Иногда - вот как сейчас - Джереми казалось, что там, в его голове, и нет никого другого, никакого Захватчика - только он сам, один.
      Время шло. Празднование все продолжалось, - вокруг веселились люди, а Джереми сидел, закрыв глаза. Голова у него кружилась.
      Так он сидел довольно долго и ждал. Когда прошло уже достаточно много времени, чтобы убедиться, что бог ему так и не ответит, Джереми почувствовал огромное облегчение.
      Глава 23
      Впервые в своей недолгой жизни Джереми проснулся наутро с раскалывающейся от тяжелого похмелья головой. Страдал ли от этого похмелья Аполлон, Джереми не знал. Но он очень надеялся, что да.
      Неприятности начались с солнечных лучей невыносимой, сверхъестественной яркости, которые больно били по глазам даже сквозь закрытые веки. И левый глаз мучился от этого точно так же, как и правый. Когда Джереми повернул голову набок, чтобы солнце не светило в глаза, обнаружилось, что голова жутко болит, а во рту такой противный вкус, будто там всю ночь кошки гадили. Кроме всего прочего, Джерри почему-то лежал прямо на полу в какой-то незнакомой комнате, а вокруг валялись груды подушек и перевернутая мебель. С другой стороны от кучи подушек доносилось чье-то незнакомое сопение.
      Постепенно Джерри вспомнил, где он сейчас находится и как сюда попал. За вчерашний день он успел превратиться из беспомощного пленника в победоносного бога - или, по крайней мере, в помощника этого самого бога. А вечером состоялось празднование - о, великие боги, да... Эта вечеринка...
      Юноша попытался встать на ноги - и не смог. Сейчас он вовсе не чувствовал себя победоносным богом. Со стоном рухнув обратно на импровизированное ложе, Джереми решил отложить следующую попытку на неопределенное время.
      На празднике были девушки... Они пели и танцевали.
      Кати!
      Юноша снова попытался встать. На этот раз у него хватило сил подняться настолько, что он смог оглядеть всю комнату целиком. Да, это была та самая комната, в которой проходила большая часть праздника, - во всяком случае, танцевали именно здесь. Еще четверо или пятеро человек, сраженные в неравной схватке с Дионисом, - но не насмерть, поскольку они все ещё дышали, - упали и заснули здесь же, в этой самой большой комнате, и лежали теперь где попало, в самых причудливых позах. Несколько местных девушек тоже пали жертвами Диониса, - но Катерины среди них не было. У Джереми страшно болела голова, его тошнило, - и вид этих лежащих вповалку мужских и женских тел вызывал у него только отвращение.
      Хотя, наверное, он и сам сейчас выглядит не лучше...
      Великие боги, ой-ой-ой - это все здешняя медовуха.,.
      Джереми медленно и постепенно сумел наконец подняться на четвереньки, а потом кое-как встал на ноги, приняв более-менее вертикальное положение.
      Его шатало из стороны в сторону. В комнате воняло блевотиной. Ну, хорошо хоть, что это вырвало не его, а кого-то другого.
      Изо всех сил борясь с тошнотой, нащупывая дорогу руками вдоль стеночки, щурясь от яркого солнечного света так, что глаза его были скорее закрыты, чем открыты, Джереми кое-как дотопал до двери и выбрался на улицу. Ему казалось чудовищно несправедливым, что боги не страдают от последствий обильных возлияний. Но если сам он теперь сделался настоящим богом, - то почему тогда ему сейчас так дурно? А, не важно - лучше поразмыслить обо всем этом как-нибудь в другой раз...
      Он сумел правильно сориентироваться и отыскал маленький деревянный домик на заднем дворе - нужник. Чтобы пробраться туда, ему пришлось переступить через двоих местных мужиков, которые крепко спали прямо на пороге уборной. Облегчившись, Джереми вышел из уборной и стал искать дорогу обратно - на деревенскую площадь. Теперь его занимало только одно - парню хотелось поскорее утолить ужасную жажду, попить воды из местного священного источника. Когда Джерри добрел до площади, он обнаружил, что какая-то святая женщина успела заварить крепкий чай.
      Пытаясь в подробностях вспомнить все, что происходило на вчерашней вечеринке, Джереми никак не мог отделаться от стойкого ощущения, что Карлотта тоже была на этом празднике. Хотя Карлотта, что бы она там ни замышляла, наверняка была сейчас совсем в другом месте - за много миль от деревни Медовары. Наверное, ему просто показалось. Может быть, какая-нибудь, деревенская девушка была похожа на Карлотту и фигурой, и голосом - вот он их и спутал. Правда, Джереми никак не мог припомнить, кто же тогда это был на самом деле.
      Ферранте, который тоже притащился к источнику и успел окунуть туда голову, похоже, страдал от перепоя почти так же сильно, как Джереми, однако умудрялся всем своим видом демонстрировать присущее всем солдатам извращенное чувство гордости таким состоянием. Однако молодой улан был как раз тем человеком, который мог дать хороший, - во всяком случае, дельный совет насчет того, как бороться с похмельем.
      - Когда вы вернулись? - спросил Джереми. - Ученый уже здесь?
      - Этот Арнобий - тот ещё ученый! Можешь мне поверить, из него вышел бы неплохой сержант.
      завершилась успешным разгромом врага. Арнобий и его наспех собранный отряд добровольцев вернулись в деревню Медовары примерно за час до захода солнца. Довольный Ферранте красочно описал, как один из местных парней, побывавший в этом славном походе, с гордостью показывал всем скальпы и отрезанные уши убитых бандитов, которым, конечно же, не удалось уйти от погони.
      Когда Джереми наконец увидел Арнобия, ему подумалось, что коллеги ученого из Академии ни за что бы его сейчас не узнали. Арнобий выглядел усталым, но грозным, заправским воякой. За поясом у него торчал боевой топор, лицо заросло бородой, одет он был во что попало - в случайные вещи, снятые с убитых бандитов. Ученый хмурил брови и недовольно бормотал о том, что одному негодяю, похоже, все-таки удалось ускользнуть. Деревенские парни, которые ездили с ним в этот поход - горсточка молодежи, жадной до рискованных приключений, - относились теперь к Арнобию с превеликим уважением.
      Перемены в облике и поведении Арнобия были столь значительны и заметны, что Джереми даже подумал - а не достался ли ученому откуда-то кусок Лика Марса? Но левым глазом юноша совершенно ясно видел, что ничего подобного с Арноби-ем не случилось. И, кроме того, - если ученый и обладал какими-то сверхъестественными силами, то до сих пор это никак не проявлялось. Просто на самом деле он был совсем не таким человеком, каким его все привыкли считать.
      Арнобий сказал Джереми:
      - Надо было мне взять тебя с собой, Джонатан, да я вовремя об этом не подумал. Ну, ничего. Мы и без тебя отлично справились.
      С утра Джереми пришлось заняться одним неотложным делом, крайне нежелательным для человека со слабым желудком. Еще вчера поселяне собрали на улицах больше дюжины мертвых бандитов, которые распухли от пчелиного яда до такой степени, что даже собственные матери их теперь не смогли бы узнать. Тела разбойников сложили в одном месте и хорошенько прикрыли, но сегодня утром надо было свезти их на тачках для удобрений куда-нибудь подальше от деревни и там прикопать. Трупы бандитов отправили на деревенскую свалку, где громоздилось множество мусорных куч разной высоты и давности, там поснимали с тел все сколько-нибудь ценное и зарыли трупы в одной общей яме. Над братской могилой неудачливых разбойников не поставили никакого памятного знака.
      Зато нескольких погибших поселян провожали в последний путь с соблюдением всех сложных, тщательно продуманных погребальных церемоний. Не случайно в торжественном действе, состоявшемся вчерашней ночью, участвовали все до единого жители деревни.
      За пятью или шестью поселянами, получившими серьезные ранения, заботливо ухаживали лекари и повивальные бабки.
      Джереми то и дело слышал восхваления и благодарственные молитвы Аполлону, который считался покровителем разнообразного домашнего скота, - а пчелы, несомненно, тоже относились к домашним животным. Но со временем юноша понял, что никто из поселян даже не догадывается о том, какую важную роль он, Джереми Редторн, исполнил во вчерашнем действе. Никто так и не узнал, как здорово он помог Аполлону покарать святотатцев. Что ж, от этого открытия у Джереми стало только легче на душе.
      Вскоре в деревне вновь установился прежний порядок, хотя чуть ли не половина жителей все ещё горестно причитали, исполненные скорбью и гневом. Прочие, чтобы как-то дать выход своим чувствам, принялись громко играть на музыкальных инструментах и танцевать. За следующие несколько часов вернулись домой почти все поселяне, успевшие убежать, когда разбойники напали на деревню. Они с содроганием слушали рассказы об ужасах и жестокостях, которые творили здесь разбойники, и о настигшем их страшном возмездии.
      К полудню было приготовлено торжественное угощение - согласно местному обычаю.
      Двое или трое поселян ушли перед самым рассветом к ульям, которые размещались довольно далеко от деревни. Нужно было успокоить растревоженные рои, чтобы пчелы снова занялись обычным мирным трудом. Когда пчелы чем-то сильно обеспокоены, это плохо сказывается на производстве меда, - а ведь вся деревня медоваров существовала исключительно за счет его продажи.
      Этим утром Джереми снова увидел Катерину Мирандолу. Почти весь вчерашний вечер и ночь она, как видно, провела у себя дома, с родителями. Лицо у девушки припухло от слез, глаза покраснели. Кати горько плакала, сочувствуя нескольким своим подружкам, которые пострадали гораздо сильнее, чем она. Поздоровавшись, Джереми обнял девушку, и она тихонько всплакнула, уткнувшись лицом ему в плечо.
      Кати рассказала, что молодой человек, который раньше ухаживал за Фран - той девушкой, которую несколько раз изнасиловали бандиты, - теперь старательно её избегает и держится с ней очень холодно. Как видно, она больше для него не желанна.
      - Ему должно быть стыдно, - так относиться к бедной девушке!
      - Да, конечно... Но с этим уже ничего не поделаешь.
      Юноша ожидал, что Арнобий станет расспрашивать о том, как он, Джереми, повел себя во время неприятностей с разбойниками. Но ведь тогда все они оказались в очень трудном положении, и ничего удивительного, что в таком состоянии Джереми держался не совсем так, как всегда, - нужно действительно вести себя очень и очень странно, чтобы при таких обстоятельствах обратить на себя внимание. Если так посмотреть, то Джереми ничего особенно странного и не делал, - он вообще почти что ничего не делал.
      Как бы то ни было, ученый вообще не стал его ни о чем расспрашивать. Джереми даже удивился - Арнобий, похоже, совершенно не заинтересовался столь явным вмешательством божества, спасшим деревню. Это было совсем на него не похоже.
      Арнобий, который в трудную минуту без особых усилий взял на себя роль лидера в их компании и теперь явно не собирался от неё отказываться, он охотно дал деревенским жителям несколько полезных советов на будущее касательно обороны поселения и простейших способов самозащиты, а потом заявил, что считает необходимым позаботиться и о безопасности своей группы. Они, конечно же, продолжат путь к Пещере Оракула, но двинутся дальше, нарядившись в позаимствованные у разбойников одеяния пилигримов.
      - В таком виде мы вряд ли привлечем нежелательное внимание всяких там бандитов. Поскольку мы лишились эскорта охранников - за исключением одного бойца, зато хорошего, - то теперь нам придется самим себя охранять. Будем считать, что солдаты из Гавани до сих пор находятся где-то неподалеку, - и если мы не сумеем отыскать их и соединиться с отрядом, то в этом будем виноваты только мы сами, и никто другой.
      Ферранте получил повышение по службе - Арнобий дал ему чин сержанта и назначил своим заместителем и помощником по военным вопросам..
      Нетрудно было догадаться, что Ферранте испытывает двойственные чувства по поводу своего нового назначения. С одной стороны, он, конечно, был доволен повышением, а с другой - Ферранте никак не мог понять, какое вообще право имеет этот сугубо гражданский человек давать ему очередное воинское звание? И что скажет на это его настоящий командир, когда все более-менее наладится?
      Арнобий нахмурился, глядя на Джереми - как будто только сейчас по-настоящему обратил внимание на юношу, - и спросил:
      - А как насчет тебя, Джонатан?
      - Как по мне, сэр, то я предпочел бы не поступать на военную службу...
      - Так, понятно. Но знай, - я все равно зачисляю тебя в резерв, так что будь готов в любую минуту заступить на дежурство! - Ученый говорил тихо и спокойно, но был настроен чертовски серьезно. Так уж вышло, что его слуга один раз уже уклонился от участия в военных действиях, - но в следующий раз ему не удастся отсидеться в сторонке, пока другие сражаются.
      - Да, сэр, конечно, - Джереми решил, что лучше не стоит пытаться отсалютовать по-военному - все равно ведь не получится.
      Вскоре Арнобий сообщил Джереми и Ферранте о том, что их ожидает в ближайшем будущем. Согласно его плану, они направятся прямиком к Горе Оракула - туда, куда и собирались с самого начала. Если точно придерживаться этого направления, велика вероятность того, что их группа встретится с военным отрядом под командованием лорда Джона, который сейчас должен находиться где-то в том районе.
      Несмотря ни на что, ученый по-прежнему хотел открыть тайну Оракула.
      Тем временем благодарные поселяне решили предоставить своим почтенным гостям опытного проводника, который, как уверяли деревенские старейшины, покажет им самую короткую и удобную дорогу, - что позволит путешественникам сберечь не один час, или даже день, на пути к Горе.
      Провести ученых к Горе вызвалась Катерина Мирандола.
      - А твои родные не будут... ну, беспокоиться о тебе?
      - Я думаю, нет. С чего бы им беспокоиться?
      - Ну... Ты уходишь так далеко от дома, на несколько дней, и в компании трех мужчин...
      - Я и раньше туда ходила, так что знаю дорогу лучше кого-либо другого. Кроме того, отец считает, что я - под особым покровительством Аполлона!
      - О-о-о...
      Арнобий и двое его спутников провели в деревне ещё одну ночь. Их чествовали как почетных гостей. Этой ночью празднество проходило немного поспокойнее, чем вчерашнее. Люди малость притомились, да и запасы медовухи поистощились...
      Этой ночью Джереми приснилось, что сам Аполлон привел к нему Кати Мирандолу, - так, как раньше к нему приходили во снах другие незнакомые девушки. Но Джереми, в памяти которого ещё свежи были неприятные воспоминания об изнасилованных женщинах, разбудил спящую девушку, - она ходила во сне - и отослал обратно, в родительский дом.
      Наутро, проснувшись, Джереми долго мучился, - парень никак не мог понять, приснилось ли ему все это или случилось на самом деле?
      Даже когда юноша увиделся с Кати, он все ещё не был до конца уверен, что это ему не приснилось. Он осторожно сказал:
      - Знаешь, вчера мне снилось, что ты ходила во сне...
      Катерина сидела и заплетала свои пышные волосы цвета меда в косы самая подходящая прическа для таких длинных волос.
      - Но... Со мной такого никогда не случалось...
      Джереми, не зная наверняка, как же все было на самом деле, решил не углубляться дальше в обсуждение этого вопроса.
      Утром следующего дня, после очередного обильного угощения, которое состояло по большей части из хлеба и душистого меда, медовары произнесли несколько речей, в которых помянули своих погибших друзей и родственников, строго соблюдая все надлежащие обряды, и пожелали счастливого пути уцелевшим пилигримам - каковыми они считали Джереми, Ферранте и Арнобия.
      В своих напутственных речах и прощальных пожеланиях старейшины деревни советовали путникам остерегаться разбойников и солдат тех армий, которые настроены враждебно по отношению к их повелителю.
      На маленькой деревенской площади, у святилища, старый жрец принес в жертву Аполлону несколько домашних животных. Всякий раз, когда кровь жертвы окропляла алтарь, что-то внутри Джереми чувствительно содрогалось. Потом на землю у алтаря вылили горшок меда и немного медовухи, - хотя после двух ночей празднеств этого драгоценного напитка в деревне почти не осталось.
      Прежде чем отправиться в дальнейшее путешествие, Арнобий потребовал, чтобы все его спутники как следует вооружились. Оружия, собранного у погибших разбойников, хватило на небольшой арсенал. Не слишком воинственные жители деревни Медовары охотно разрешили своим почетным гостям выбирать оттуда любое оружие, какое понравится.
      Ученый указал на кипу мечей, топоров и дубинок, возвышавшуюся перед ним, и сказал:
      - Ну, парень, что из этого тебе больше по нраву?
      Сам Арнобий повесил на пояс короткий меч, который приличествует носить командиру, и удобный боевой нож, похожий на тот, какой Джереми получил от Сал, а потом потерял. Ферранте пришлось нацепить ещё пару добавочных ремней, чтобы поместилось все оружие, которое он для себя отобрал, так что теперь бравый вояка со всех сторон ощетинился лезвиями, словно какой-нибудь сказочный пират. Каждый из "пилигримов" либо забрал обратно свой прежний заплечный мешок, либо нашел себе новый в куче трофеев. Радушные поселяне щедро оделили своих гостей запасной одеждой и запасами еды для путешествия.
      Джереми рассеянно перебирал груду всевозможного оружия, не зная, что же выбрать. И вдруг его руки, словно сами собой потянулись к какой-то штуковине, которая внезапно вспыхнула ярким светом, видимым только левому глазу юноши.
      То, что Джереми вытащил, оказалось самым обычным с виду луком впрочем, Незваный Гость безмолвно признал, что этот лук чем-то лучше всех прочих, хотя его прежний владелец и заботился о нем из рук вон плохо. Рядом с луком лежал колчан с полудюжиной стрел. Джереми взял тетиву и помял её двумя пальцами - на взгляд его левого глаза, тетива была малость поистертой. Но нашлась и запасная, хорошая тетива - она была обернута вокруг колчана.
      Юноша встал, расставил ноги на ширину шага, упер лук концом в землю, а серединой - о свою ногу, и согнул его, держа обеими руками за другой конец. В таком положении он смог легко снять старую тетиву и сменить её на новую.
      Ферранте с удивлением в голосе заметил:
      - Похоже, ты знаешь, как управляться с этой штукой, парень!
      Джереми кивнул и пробормотал что-то невразумительное. Дело в том, что он-то сам никогда в жизни не держал в руках лука до того, как поднял этот из груды разбойничьего оружия. Но, как оказалось, внутренний наставник незаметно для него самого успел обучить его тело всему, что мышцам и нервам требовалось знать об этом предмете, - и, как подозревал Джереми, даже гораздо большему.
      Левый глаз юноши безошибочно отмечал все малейшие различия между стрелами. Осторожными, чуткими пальцами Джереми выбрал одну стрелу из колчана - ту, что казалась почти безупречной, - и внимательно её осмотрел. Что-то в глубине его души горестно вздохнуло при виде её несовершенства. Но любое творение рук человеческих не было лишено недостатков, - так уж повелось на свете. Так все и должно было быть.
      Гостеприимство радушных поселян не простиралось настолько, чтобы бескорыстно отдать путникам столь ценное достояние, как два захваченных у бандитов верблюда. Поразмыслив над этим, Арнобий решил, что так даже лучше - если они пойдут дальше пешком и в одеяниях пилигримов, то будут вызывать гораздо меньше подозрений и нежелательного внимания. Все путешественники были в хорошей форме и казались вполне готовыми к долгому пешему переходу.
      Выбравшись за пределы деревни медоваров, четверо путников - Джереми, Арнобий, Ферранте и Кати - пешком прошли в обратную сторону по той самой тропинке, по которой разбойники, гоня за собой пленников, спускались с Горы перед злосчастным нападением на деревню.
      Арнобий говорил об Оракуле не иначе как о цели путешествия, о месте, в котором их небольшая компания должна встретиться с военным отрядом под командованием его брата, лорда Джона, - если удастся благополучно избежать встреч с врагами.
      Не было никаких причин сомневаться в том, что воинство лорда Джона, которое изначально насчитывало до четырех сотен солдат, до сих пор по большей части цело и невредимо. Но не было и никаких оснований считать, что этот отряд должен находиться где-нибудь поблизости от деревни медоваров.
      Арнобий сказал:
      - Если это было вмешательство магических сил или какая-то колдовская уловка, - из-за которой обвалился мост и мы в самом начале разделились, то, полагаю, те же самые силы должны были помешать войскам моего брата и дальше следовать по нашему пути.
      У Аполлона, похоже, не было никаких замечаний на этот счет.
      Для большинства людей, которые путешествуют пешком, - как это обычно делали все истинные пилигримы-паломники, - до Оракула было несколько дней хода, даже если идти самой короткой дорогой, срезая путь по горным тропкам.
      Но тех, кто идет пешком и прилагает хотя бы минимальные усилия, чтобы скрыть свои следы, гораздо труднее выследить, чем такое же количество путников верхом на верблюдах. Хотя, конечно, пешеходы продвигаются вперед гораздо медленнее верховых.
      Не один только Джереми обратил внимание на то, что Арнобий больше не разглагольствует о поисках истины и о высоких научных проблемах. Как видно, последние события выбили ученого из привычной колеи, и теперь он целиком и полностью отдался решению повседневных практических вопросов. И Арнобию явно нравились те новые обязанности, которые он сейчас исполнял.
      - Сейчас философская истина состоит в том, чтобы справиться с любыми неприятностями, которые могут свалиться на наши головы!
      Ферранте, как и большинство его приятелей-солдат, привыкших воевать верхом, считал себя заправским лучником. Он был страшно доволен, получив обратно свой собственный лук и стрелы.
      И, увидев, что Джереми тоже вооружился луком, Энди, естественно, сразу же предложил устроить импровизированное соревнование в стрельбе. Тем более что их молоденькая проводница сразу заинтересовалась и даже приостановилась, чтобы посмотреть на состязание.
      - Что скажешь, Кати? Победитель получает твой поцелуй, идет?
      Девушка смущенно зарделась, но кивнула и сказала:
      - Хорошо...
      Джереми, просто чтобы поразмяться, выпустил одну стрелу и нисколько не удивился тому, что она поразила мишень в самое яблочко. Это показалось ему правильным и естественным.
      А поцелуй, честно выигранный приз, оказался восхитительно сладким. Между Джереми и Кати зародилось нечто гораздо более серьезное, чем любое сладострастное сновидение.
      Ферранте, который тоже попал почти в самый центр мишени, посмотрел на Джереми как-то странно - но в его взгляде читалось скорее удивление, чем зависть.
      Дорога, по которой Кати вела их маленький отряд, почти все время шла вверх. Гора Оракула виднелась впереди, хотя пока и не становилась заметно ближе. Они целый день осторожно пробирались вперед по потайным тропинкам и вышли к широкой дороге. Там путешественники встретились с большой группой пилигримов, которые тоже направлялись к Пещере Прорицаний.
      Арнобий был бы не прочь объединить силы, примкнув к этим пилигримам, и даже предложил помощь Катерины в качестве проводницы. Но недоверчивый и подозрительный предводитель пилигримов не пожелал идти с ними, - ему не понравилось, что придется отклониться в сторону от главной дороги.
      Джереми по-прежнему был решительно настроен завершить миссию, которую возложила на него умирающая Сал. По крайней мере, он сам так думал. Но так уж получалось, что временами юноша забывал, чего ради он здесь находится и что он тут так долго делает. И если ему не удастся найти в Пещере Оракула Маргарет Шаландон, Джереми просто неоткуда будет узнать, что делать дальше.
      Юноша пытался осторожно расспрашивать Арнобия об этой женщине, ученой Шаландон, которая исчезла где-то в окрестностях Священной Горы. О ней не было никаких вестей с тех самых пор, как её собственная экспедиция потерпела неудачу, и не попала туда, куда направлялась. Но Арнобий, как видно, и сам не много знал об этой Шаландон, так что Джереми не выяснил почти ничего нового.
      Ну, что ж - в конце концов, Джереми делал все, что только мог. С этой... С этой божественной штуковиной внутри головы хорошо еще, если он вообще сможет вспомнить, кто он сам такой!
      Джереми немного беспокоился из-за того, что образ Сал постепенно как-то сгладился в его памяти. Сейчас юноша как ни старался, никак не мог припомнить ни черты её лица, ни звучание её голоса. Однако он по-прежнему был обречен сражаться с существами, которые её погубили.
      Посреди ночи Джереми вдруг проснулся в холодном поту - юноша заподозрил, что это Аполлон мешает ему вспомнить Сал,
      Вполне естественно, что во время пути Джереми часто и подолгу разговаривал с Катериной. Девушка слушала с таким интересом и сочувствием, что вскоре Джерри сам не заметил, как начал рассказывать Кати о том странном положении, в котором он оказался.
      Юноша сознавал, что его необычайно сильно тянуло к Катерине - она была очень привлекательна и совершенно не походила ни на одну другую девушку или женщину, которых знал Джереми с тех самых пор, когда вообще стал обращать внимание на девушек.
      Ясно было и то, что Энди Ферранте тоже положил глаз на Кати - уже хотя бы только потому, что она была единственной женщиной в округе, к тому же молодой и красивой.
      Джереми признался Катерине, что связан торжественной клятвой с другой девушкой, - и Кати, естественно, захотела узнать об этом побольше.
      - Так, значит, ты с ней помолвлен?
      - Помолвлен? Да нет, что ты! Ничего подобного! - Ему ведь только пятнадцать лет, неужели' Кати считает, что это подходящий возраст для женитьбы? Помолчав немного, Джереми признался: - Вообще-то она умерла...
      Кати сказала, что ей очень жаль ту, девушку. И, похоже, она действительно искренне сожалела о её смерти.
      Глава 24
      Четверо путешественников пошли дальше пешком по малохоженой, неприметной горной тропинке, которая долго петляла и вилась между холмов, то забирая круто в гору, то спускаясь, - пока наконец не соединилась с главной дорогой почти у самой Горы Оракула.
      Катерина уверенно вела маленький отряд, - по всему было видно, что девушка прекрасно знает, куда надо идти. Юная проводница сказала своим спутникам, что избранный ею путь проходит среди высоких холмов и его очень трудно найти, если не знать дороги. В памяти Аполлона не сохранилось никаких воспоминаний об этой узенькой тропинке, петляющей среди гор и лесов.
      Но на следующий день, когда путники прошли уже добрую часть пути, оказалось, что дальше Кати знает дорогу хуже, и продвижение немного замедлилось. Девушка надолго уходила вперед одна и изучала окрестности, прежде чем вести своих спутников дальше.
      Этим утром, когда Катерина отправилась вперед на разведку, Джереми пошел вместе с ней. Они увлеченно разговаривали о разнообразных диких цветах и травах, которых Кати знала почти так же много, как и Аполлон. Джереми взялся понести заплечный мешок Катерины. Юношу восхитила искусная вышивка на ткани, - Кати сказала, что это вышивала её мама, - узор в точности изображал полевые цветы, которые больше всего по нраву медоносным пчелам.
      Кати и Джереми говорили и о множестве других вещей, - в том числе и о поразительном разнообразии животных и растений, которых, казалось, становилось все больше по мере приближения к вершине Священной Горы.
      - Говорят, все это - владения Трикстера, - сказала Кати, запрокинув голову и пытаясь разглядеть далекую вершину Горы, которая скрывалась за облаками и ближними утесами.
      Джереми не хотелось вспоминать о Карлотте.
      - Я слышал, это и есть Олимп, - это было лишь предположение, почерпнутое в памяти Аполлона, - потому что сам Солнечный бог никогда не забирался настолько высоко в Гору. - А какой бог тебе больше всего нравится, Кати?
      Девушка взглянула на него как-то странно. Да, ничего не скажешь, вопрос он задал не совсем обычный.
      Чем дольше Джереми смотрел на Кати, тем красивей она ему казалась. И если для Захватчика она могла бы стать лишь ещё одной победой, то для самого Джереми отношения с этой девушкой вдруг приобрели необычайную важность, - иногда даже случалось, что он слова не мог сказать в её присутствии. Вот когда ему очень пригодилось бы хваленое красноречие Аполлона - но все красноречие куда-то враз подевалось, да так, что ищи не ищи - все равно не найдешь.
      Как-то раз путники устроили привал в небольшой долине у подножия холмов и расположились там на ночлег. Джереми в свою очередь сидел на страже, пока его спутники крепко спали, - и вдруг парень почувствовал, что рядом есть кто-то еще. Джереми резко обернулся.
      И увидел Карлотту. Она была одета в то самое платье, в котором Джереми видел её в последний раз - когда Арнобий прогнал её прочь. Карлотта стояла и улыбалась как ни в чем не бывало.
      От того, что Карлотта была здесь, такая спокойная и безмятежная, у Джереми мороз пробежал по коже. Потому что никаким естественным образом она просто не могла оказаться сейчас у подножия Горы.
      Глаза Карлотты оставались холодными, но она помахала парню рукой в знак дружеского приветствия.
      - Ты как будто удивлен, Джерри? Не ожидал меня здесь увидеть?
      - Ты и сама знаешь, что нет. И... Да, просто удивительно... насколько ты изменилась, - левым глазом юноша видел многоцветную ауру, которая окружала фигуру Карлотты, - такую же яркую, как у Таната, но не настолько пугающую. На ногах у девушки были какие-то странные красные сандалии, - они светились даже ярче, чем все остальное.
      - Давай лучше сперва поговорим о тебе, Джерри. Ты здорово подрос с тех пор, как мы с тобой расстались!
      - Правда? Ну, может, и так. - Новая одежда, которая досталась юноше, тоже понемногу начинала становиться тесной.
      Карлотта протянула руку и бесцеремонно потрепала его по щеке.
      - А усы все ещё не выросли...
      - Признаться, я вообще не собираюсь их отращивать.
      - Ну да, конечно. И что в этих усах хорошего? Так и ходи без усов - ты ведь теперь у нас будешь вечно молодым, да?
      - О чем это ты?
      - О том. Я теперь тебя лучше понимаю, Джереми... если только тебя все ещё можно так называть. Знаешь, у меня ведь тоже в голове сидит богиня, и я смотрю на тебя её глазами.
      - А я вижу тебя глазами Аполлона... В тебе - Трикстер, верно? - Сияние в глазах Карлотты было подобно свету, пробивающемуся из дома в сумерках, когда видно, что свечи внутри горят, даже если окна и двери плотно закрыты. - А я всегда представлял себе Трикстера мужчиной... Во всяком случае, так о нем рассказывалось в детских сказках.
      - Ну а на самом деле она - женщина, по крайней мере, сейчас, когда мы с ней живем в одном теле. А чем там она была раньше, - не знаю.
      В памяти Захватчика, которая быстро и легко раскрылась перед Джереми, не нашлось никаких особых обстоятельств, по которым Трикстер, или Аполлон, или любое другое божество обязательно должны были бы являться в облике мужчины.
      Джереми огляделся. Арнобий, Кати и Ферранте крепко спали, так что можно было считать, что сейчас они с Карлоттой совсем одни в этом уголке леса.
      Карлотта как будто прочитала его мысли.
      - Я усыпила их. Конечно, Аполлон мог бы их пробудить, - если бы захотел.
      Джереми только покачал головой.
      - Выходит, ты и Трикстер... Может, ты мне расскажешь? Я имею в виду... о том, как это случилось?
      - Может, я только за этим сюда и пришла. Мне до смерти хотелось кому-нибудь обо всем рассказать. Ну, давай садись вот здесь, рядом со мной, - одним движением руки она разровняла поверхность лежавшего неподалеку бревна, сгладила выступающие обломки сучков, убрала грубую, шершавую кору. Да что там - она изменила даже саму форму бревна, превратив его в подобие скамейки с гладкой поверхностью.
      Богиня села на эту лавку, Джереми тоже присел рядом с ней, но не слишком близко - так, чтобы их тела не соприкасались. Юноша сказал:
      - Ты переместила окно в комнатах ученого... Карлотта резко рассмеялась.
      - Для Трикстера такие штучки - просто детская забава! Ручаюсь, это произвело на него впечатление.
      - Он совсем растерялся.
      - Как обычно!
      Какое-то время они просто смотрели друг на друга и молчали, перебирая в памяти общие воспоминания. Потом Джереми заговорил:
      - Ты хотела рассказать, как... - он не договорил, только неопределенно повел рукой.
      Карлотта запустила пальцы в свои густые светлые кудряшки.
      - Владыка Аполлон и сам может все рассказать, - если, конечно, захочет. По-моему, он может рассказать вообще все и обо всем. А что до меня, то все это началось в тот день, когда мы встретились - мы с тобой.
      Джереми углубился в воспоминания.
      - Я думал, может быть... Я видел, что ты прячешь маленькую коробочку, черную с белым... Да нет, ничего. Не важно, рассказывай дальше...
      Карлотта легко соскочила с бревна и принялась расхаживать по полянке. Ее светлые брови изогнулись, лицо стало задумчивым. Джереми несколько растерялся при виде картин, которые возникали в его левом глазу, когда он смотрел на красные сандалии Карлотты.
      - Вообще-то все началось примерно за час до того, как ты появился у нас, - начала рассказывать девушка. - Наверное, именно из-за того, что ты пришел, у Арнобия и случился тот приступ, - хотя сам он об этом и не догадывается. Я тогда не знала, что он потерял сознание, потому что была в храме как раз тогда, когда это случилось.
      - А, тот его припадок... Рассказывай дальше.
      В тот день Карлотта была на каменной пристани возле развалин храма. Она думала, что её господин в полной безопасности, занимается своими обычными ритуалами и колдовскими заклинаниями в окружении полудюжины слуг, которые смогли бы оградить его от любых неприятностей.
      - Я говорила ему, что пойду прогуляюсь к храму, но он, кажется, меня не услышал. Что ж, ничего странного в этом не было. И я, конечно же, не собиралась там ничего исследовать сама, без него.
      Карлотта вошла внутрь полуразрушенного храма, - нет, она ничего специально не выискивала, просто ходила там, смотрела по сторонам. Арнобий не собирался начинать никаких официальных исследований святилища до тех пор, пока полностью не завершит все долженствующие моления и заклинания.
      - Арнобий здорово разбирался во всяких заклинаниях и хорошо умел предугадывать, чего желают боги. Не знаю, сохранил ли он эти умения.
      - Он сильно изменился, - заметил Джереми. - Изменился, особенно за последние несколько дней.
      - В самом деле? - Эта новость не слишком заинтересовала Карлотту. - Я и не думала, что тот храм такой огромный, пока не зашла внутрь... Пожалуй, в нем запросто можно было бы заблудиться, - но мне было не страшно, потому что во многих местах снаружи пробивался дневной свет. И окна, и другие отверстия все были выше уровня глаз, но я точно могла определить, с какой стороны находится река, - с той стороны деревья росли в отдалении, и крон не было видно, а со всех других сторон они росли прямо среди развалин... Я переходила из одного зала в другой. Некоторые помещения там были совершенно немыслимой формы, было и несколько необычайно огромных залов. Стены покрывала роспись, столь же древняя, как и само здание, и многие рисунки казались мне очень и очень странными. А статуи... Мне не хотелось рассматривать их вблизи, потому что они меня пугали. Теперь я могу понять почему. Может быть, некоторых статуй я и сейчас бы испугалась, невзирая на то, что сама теперь стала... иной. Там было... Там было нечто такое... Сперва я решила, что это остатки какой-то мебели, но лотом увидела, что все деревянные части давным-давно сгнили, от них остались лишь трухлявые щепки. Все заросло лишайником и плесенью, и было покрыто толстым слоем пыли... В общем, если говорить короче, - в конце концов, я попала в такое место... Наверное, когда-то это было нечто вроде кладовой, но теперь дверь туда была приоткрыта. Внутри оказалось святилище какого-то божества. Алтарь, а под алтарем - сундук, и то и другое - из дерева и камня, покрытых причудливой резьбой. Мне показалось, что дверная ручка как будто сама потянулась к моей руке, словно приглашая открыть дверь и войти. И когда я таки открыла дверь, то увидела, что внутри что-то есть - и что-то очень важное. В это мгновение и я сама, и все вокруг меня вдруг изменилось, изменил ось навсегда...
      Карлотта замолчала, отстраненно глядя куда-то вдаль.
      - Там был Лик Трикстера? - спросил Джереми. Карлотта посмотрела на юношу и моргнула, приходя в себя.
      - Нет, что ты!
      - Нет? - удивился Джереми.
      - Нет, все это случилось позже, - это потом уже я нашла Лик, стала богиней... Понимаешь, это святилище в разрушенном храме на болотах, оно посвящалось Гермесу. - Карлотта замолчала и внимательно посмотрела на парня. - Но разве... Разве... Твой собственный бог ещё не рассказал тебе об этом?
      - Я боюсь его о чем-нибудь спрашивать. И он мало что мне рассказывает. Он никогда не является по моей просьбе и ничего не говорит обычными словами. Наверное, он просто не воспринимает меня всерьез. Потому что я не в силах побороть страх... Я боюсь утонуть в его воспоминаниях. Боюсь, что он полностью поглотит меня.
      Карлотта кивнула.
      - Понимаю... Трикстер тоже кого угодно может испугать, хотя она и не... Не Аполлон, - последнее слово девушка выговорила почтительным шепотом.
      Джереми покачал головой.
      - Ах, Карлотта, ради всех богов, как же я рад тебя видеть... Как здорово, что есть хоть кто-нибудь, с кем можно поговорить обо всем этом! юноша порывисто сжал её руку. - Рассказывай же дальше, что ты нашла тогда в развалинах храма, в тот день, когда мы с тобой встретились?
      - Да, конечно... Постараюсь рассказать все по порядку, - молодая женщина вздохнула и помолчала немного, собираясь с мыслями. - Тогда, в первый день, я нашла сундук у алтаря, а в нем - сандалии. - Она высоко подпрыгнула и плавно выписала в воздухе замысловатый пируэт, напомнив юноше о чудесной обуви, которая была у неё на ногах. - Джереми, неужто ты так и не догадался, чего на самом деле испугались те лодочники, да так испугались, что бросились бежать без оглядки?
      - Вообще-то я об этом почти не думал. Меня занимали совсем другие проблемы.
      - Так вот, это меня они, испугались! Как только я нашла эти замечательные сандалии, я, естественно, сразу же их примерила. И как только они оказались у меня на ногах, я сразу поняла, на что они могут сгодиться. Когда эти никчемые гребцы увидели, как я выпорхнула из храма и полетела по воздуху, словно птица, - они стали показывать на меня пальцами, дико заорали и забегали, словно цыплята с отрубленными головами. А потом все эти бравые моряки прыгнули в маленькую лодчонку и принялись грести как бешеные : - и поплыли прямо в болота. И ведь они наверняка представляли себе, что за твари водятся в этих болотах, - но все равно не смогли остаться на месте, удрали туда... Когда увидели, во что я превратилась.
      Карлотте не нравились эти моряки, и вот - они в панике бежали, испугавшись её. Поначалу она злорадно посмеялась над ними, однако люди перепугались не на шутку, и Карлотта страшно разозлилась. Если бы случилось так, что там не оказался ещё и Джереми, ей пришлось бы воспользоваться сандалиями для того, чтобы позвать кого-нибудь на помощь, - и тогда чудесные сандалии перестали бы быть её тайной.
      Карлотта наглядно продемонстрировала Джереми, на что способны её сандалии, - она в мгновение ока перенеслась на расстояние больше сотни обычных шагов и тотчас же вернулась обратно.
      - Прекрасно! - воскликнул Джереми и посмотрел на своих спутников. Парень хотел убедиться, что они все ещё спокойно спят и ничего такого не видят. Наверное, если бы не Аполлон, Джереми испугался бы точно так же, как те несчастные матросы.
      - Я уверена - даже ты, с Аполлоном в твоем теле, не смог бы двигаться так же быстро и плавно, как я, - сказала Карлотта.
      Джерри потянулся к памяти Аполлона - и узнал, что Карлотта права, это действительно так, Но воспоминания хлынули потоком - . и он узнал гораздо больше, чем ему хотелось. .
      - Их сделал Гефест! - неожиданно для самого себя сказал юноша, указывая на чудесные сандалии на ногах у Карлотты.
      - Верно!
      - И что же сказал Арнобий, когда ты вернулась? Ты ведь прилетела по воздуху, как птица? Ах да! Он же тебя не видел - к тому времени он уже лежал без сознания... Так, значит, ты спрятала сандалии в ту маленькую коробочку, а Арнобию ничего о них не рассказала?
      - Ты снова угадал.
      - А мне казалось, ты его любила... Божество в облике Карлотты беспомощно развело руками, совсем по-человечески.
      - Я и вправду его любила, Джерри, и собиралась все ему рассказать потом. По крайней мере мне так казалось. Но потом пришел ты, и все ещё больше запуталось, - потому что я не могла полностью тебе доверять. Ты ведь помнишь, каким он был в следующие несколько дней, - все никак не мог прийти в себя... А пока он выздоравливал, я успела хорошенько все обдумать. И чем больше я размышляла, тем больше беспокоилась.
      - Но почему?
      - Я начала опасаться, что слишком долго тянула с признанием. Он бы очень удивился, узнав, что я скрывала свою находку... Наверное, на самом деле я боялась его потерять.
      - Но каким образом сандалии...
      - С одной стороны, он не стерпел бы, что именно я - его рабыня, ничтожная помощница - сделала это великое открытие. Только подумай сандалии Гермеса, сотворенные самим Гефестом! И их нашла я, а не он, великий ученый. Он нашел этот храм на болотах - только и всего. Дальше все стало слишком простым и настоящим, - а по этой части он был не силен. Вместо того чтобы просто ходить и смотреть, как это сделала я - и находить то, что можно было найти, - он пичкал себя дурманящими эликсирами и без толку тратил время над бесполезными магическими фигурами и заклинаниями. В эти игрушки он мог бы поиграть и у себя дома. Карлотта помолчала, потом заговорила снова:
      - И если бы даже он отнял у меня всю славу этого открытия, заявил бы, что это он нашел сандалии, - что ж, по крайней мере мы двое все равно знали бы правду. Он просто не смог бы оставить все как есть и признать, что открытие по праву принадлежит мне, жалкой служанке, - это унизило бы его. Вот этого-то я и боялась. Как бы ни повернулось, - все равно наши отношения больше не были бы такими, как раньше. По крайней мере, мне так казалось. Но, как потом выяснилось, между нами никогда и не было никаких особенных отношений...
      Джереми медленно кивнул.
      Взгляд Карлотты снова стал задумчивым.
      - Сейчас я вспоминаю те дни и ясно вижу, что он тогда уже решил меня бросить... О том, чтобы я навсегда осталась с ним, не могло быть и речи. Я тогда тешилась мыслью, что вот, дождусь подходящего случая и преподнесу ему этот великий дар, сандалии, и он... Но так уж вышло, что подходящий случай не подвернулся. Значит, не судьба.
      Потом, той ночью, когда Арнобий велел Карлотте убираться, она вытащила сандалии из тайника и начала понемногу ими пользоваться, - но так, чтобы никто не узнал. Поначалу она только летала над морем и танцевала над волнами - без какой-нибудь определенной цели, просто чтобы насладиться ощущением свободы и могущества, которое давали чудесные сандалии. Но вскоре Карлотта стала снова наведываться в разрушенный храм на болотах, - она вплотную занялась поисками новых таинственных сокровищ, дарящих власть и богатство. Любой раб знает, что богатство и само по себе дает человеку власть - золото обладает своей собственной тайной магией, не менее мощной, чем любая другая колдовская сила.
      Полет в волшебных сандалиях от Академии до далекого храма на болотах занимал совсем немного времени - не больше получаса.
      Сперва Карлотта не сознавала, почему она туда так часто летает или что именно она там ищет. Но все её мысли были заняты поиском какого-нибудь оружия, какого-нибудь источника силы - она страстно желала этого, это было ей очень нужно. А сандалии словно подслушали, о чем Карлотта мысленно разговаривает сама с собой, - принесли её туда, где она смогла найти то, о чем мечтала.
      Снова и снова возвращаясь в развалины храма, безмятежно танцуя среди смертоносных змей, Карлотта поняла наконец, что предчувствия её не обманули. Она точно определила для себя, чего она хочет, - и узнала то, что искала, сразу же, едва оно попалось ей на глаза.
      Еще с первого своего похода в таинственный храм Карлотта знала, что там наверняка сокрыто некое величайшее сокровище. Но тогда она думала, что лучше ему оставаться там, где оно лежит. Там оно наверняка будет в безопасности. А раз уж она заполучила волшебные сандалии, то всегда сможет вернуться в храм за этим сокровищем.
      - Вскоре я узнала, что эти славные красные сандалии наделяют своего обладателя не только способностью быстро бегать, а чем-то большим. И даже гораздо большим, чем способность летать, - хотя и это само по себе потрясающая штука. Оказалось, что если ты даже не знаешь точно, где лежит нужная тебе вещь, сандалии сами подскажут, как её найти!
      - Это великая власть...
      - Да, ты знаешь это... Аполлон!
      - Может, я и должен это знать... Раз уж я - бог, то должен бы знать много всякого такого, чего на самом деле не знаю, .
      - Да ты просто боишься узнать, вот и все. Джереми, который все это время неподвижно сидел на бревне-скамейке, вздохнул и закрыл глаза.
      - Да, наверное... Но рассказывай дальше. Что случилось потом, когда ты вернулась в храм?
      Карлотта рассказала, что было время, когда она желала возвеличиться только ради мужчины, которого любила, - ей казалось, что если она явится перед ним в облике богини или полубогини, то он просто вынужден будет принимать её всерьез.
      - Надо было мне знать об этом лучше. Вот - ты! - девушка указала на Джереми. - Ты уже был богом, когда мы впервые встретились. Еще до нашей встречи тебе каким-то образом достался Лик Аполлона, и ты надел его.
      - Я сам не знал, что делаю...
      - Правда? Но все равно ты это сделал. И сам стал Аполлоном. Ты уже был Аполлоном, когда впервые явился к Арнобию, - а он ничего такого в тебе не увидел, счел тебя обычным мужланом. Если уж на то пошло - я тогда тоже не разглядела в тебе бога.
      Джереми медленно кивнул.
      - Все верно. Ни на свежую голову, ни под воздействием своих дурманящих средств Арнобий никогда не понимал нас - ни Джереми Редторна, ни Аполлона.
      - А Аполлон ничего не хочет мне сейчас сказать? Или же Трикстеру, который живет во мне?
      Джереми помедлил, прислушиваясь к внутренним ощущениям, - но ничего особенного не почувствовал. Юноша развел руками.
      - Нет, похоже - ничего. А что хочет сказать мне Локи?
      Девушка оглядела его с головы до ног.
      - Не знаю... Но Карлотта не желает тебе зла. В ту ночь, когда я впервые пришла к тебе, на палубу, - тогда я, конечно, ещё не знала, что ты бог. Но уже тогда я заметила в тебе нечто такое, чему, как оказалось, мне было очень трудно противостоять, - внутреннюю силу и чувство собственного достоинства. И я захотела, чтобы ты был на моей стороне... Я пыталась заручиться твоей поддержкой, хотела сделать тебя своим помощником - ещё до того, как снова пошла в храм и нашла Лик и другие сокровища. Но сандалии уже тогда были у меня, и мне нужен был человек, которому я могла бы доверять...
      Карлотта призналась Джереми, что у неё были свои подозрения на его счет, - она думала, что он беглый раб, сумевший каким-то образом освободиться от железного ошейника.
      Она придумала тогда план - довольно рискованный, но вполне реалистичный. Джереми сумел бы незаметно выбраться из Академии с её помощью. Они могли бы вместе поплыть на маленькой лодочке к храму и вывезти оттуда сокровища - золото и драгоценности.
      - Пока я не обрела силу и ловкость Трикстера, я даже в сандалиях могла унести на себе не так уж много.
      А потом, когда Джереми сделал бы всю тяжелую работу, они вдвоем под чутким руководством Карлотты могли бы пробраться через болота к свободе, в иные земли, где правят другие лорды, где есть города, в которых они могли бы обменять добытые драгоценности на звонкую монету.
      Джереми сказал:
      - По-моему, ничего бы у нас не получилось. Аполлон ни за что не позволил бы мне вот так вот удрать. Ему надо совсем в другое место - к Оракулу. У него там какие-то важные дела... В общем, Аполлон предназначил моему телу и разуму совсем другое применение.
      Карлотта только смотрела на него и слушала, не говоря ни слова.
      Тогда Джереми спросил у нее:
      - А что ты собираешься делать теперь?
      - Знаешь, я и сама ещё толком не решила... Конечно, мне хотелось бы поговорить с Арнобием, - она кивком показала на спящих у костра людей. - И мне бы хотелось кое-чем вместе с ним заняться - или же кое-что с ним сделать. Не прямо сейчас, чуть погодя. Но первым делом я хотела поговорить с тобой. Как, по-твоему, Аполлон не станет возражать, если я что-нибудь сотворю с Арнобием?
      Джереми сосредоточился, пытаясь услышать изнутри какой-нибудь отклик, - но Аполлон не подал ему никакого знака.
      - Насколько я понял - ему все равно, - сказал юноша.
      Карлотта просияла. А потом сандалии в мгновение ока унесли её прочь.
      Аполлон же вернулся к прежним житейским заботам и снова стал охранять сон своих спутников-людей.
      Наутро четверо пилигримов продолжили свое путешествие. Вскоре они оказались на утоптанной тропе, которая вилась внизу по склонам Горы. При взгляде с этой тропинки общие очертания Священной Горы были точно такими же, как если смотреть на Гору издалека, с расстояния многих миль. Снова стала видна вся цепь утесов, длинный горный хребет с пиками разной высоты. На такой пересеченной местности путники могли оказаться всего в нескольких минутах ходьбы от лорда Джона и его отряда - и так и не узнать об этом. Вполне возможно также, что где-нибудь совсем рядом, справа или слева, могли находиться другие группы путешественников, а то и целые армии - но ни одна из групп даже не заподозрила бы о близости вражеских отрядов, пока все они не сошлись бы вместе на какой-нибудь голой, безлесой вершине. .
      По крайней мере с той стороны, куда направлялись четверо пилигримов, густые леса и луга с высокой травой покрывали около трех четвертей пути к вершине. Но последняя четверть пути проходила по открытой каменистой местности. В верхней части древесных крон местами виднелись пятна желтой и красной листвы, - близилась осень.
      Целый час, а то и больше - по такой неровной, извилистой тропинке за это время можно было пройти где-то около мили, - путники карабкались наверх, оставляя вершину Горы по правую руку.
      Потом тропа превратилась в узкий карниз, круто огибавший скалистую стену слева. С этого карниза путникам было хорошо видно, как высоко Они забрались, - перед ними открывался потрясающий вид на раскинувшиеся внизу горные долины, леса и поля с колышущейся под порывами ветра травой, кое-где пересеченные случайными дорогами и тропинками. А где-то далеко-далеко внизу - так далеко, что Джереми даже боялся вообразить, - смутно виднелось подернутое туманной дымкой море. Внизу, на равнинах, зеленые краски лета уже начинали сменяться желтизной и багрянцем осени. На такой огромной высоте непривычных жителей низин слегка подташнивало, - и Джереми тоже не избежал этой участи.
      Одна только Кати и раньше забиралась так высоко в горы - и даже выше, до самой Пещеры Оракула. Девушка хорошо знала дорогу к Пещере и наверняка бывала там прежде. Но когда трое её спутников пытались расспросить Кати, о чем она говорила с Оракулом, девушка только отмалчивалась и качала головой.
      Аполлон, конечно, тоже бывал раньше в Пещере-в-Горе, однако у него не сохранилось воспоминаний о долгом и трудном пешем походе до Пещеры. Видимо, бога, засевшего внутри" Джереми, не очень-то интересовали такие мелочи.
      Вход в Пещеру Оракула располагался на высоте около мили над уровнем моря. Гора поднималась от этой точки гораздо выше, - по меньшей мере, ещё на милю, если не больше. Но насколько высоко - вряд ли кто-нибудь вообще знал. На этот счет существовало множество самых разных мнений.
      Ферранте никогда раньше не бывал на Горе, однако, нисколько не смущался собственным невежеством.
      - Там, наверху, живут боги, - уверенно сказал
      молодой воин.
      Кати спросила его:
      - Ты веришь в богов, Энди?
      - Верю, - раз уж я забрался так высоко на Гору. И вообще - я слышал слишком много рассказов о богах и от очень многих разных людей, так что у меня нет повода сомневаться.
      По вечерам на такой высоте становилось заметно холоднее, зато днем солнце жгло немилосердно. Здесь, почти в миле над уровнем моря, осень уже вступила в свои права. Ночами воздух был обжигающе холодным, а звезды на небе - невероятно большими и яркими. После полуночи в тех местах, откуда капала вода, начинали намерзать тоненькие ледяные сосульки.
      Выше в гору от тропинки, по которой шли четверо пилигримов, раскинулись заросшие лесом ущелья и овраги и небольшие плодородные долины это было то по правую руку от путников, то по левую - смотря по тому, в какую сторону поворачивал очередной виток тропы. То там, то здесь неподалеку от тропинки виднелись затерянные в маленьких лесочках хижины крестьян.
      Джереми раздумывал о том, живут ли на этих утесах лесорубы. Они обязательно обжили бы эти богатые угодья - если бы только нашли способ доставлять свой товар на рынок. Ведь здесь повсюду растет так много прекрасных высоких деревьев. Иногда даже казалось, что здешние леса, как и саму Гору, подняла к небу неведомая волшебная сила, - может, это сотворили заклинания каких-нибудь чародеев или святых отшельников... Но чтобы продавать лес, нужно, чтобы поблизости были города и селения, в которых этот лес будут покупать. А здесь, на Горе, если и были какие-то деревеньки, то очень редкие и маленькие.
      Джереми нравилось надолго оставаться одному, и он много времени проводил отдельно от своих спутников. Юноше надо было о многом поразмыслить, - а думать всегда легче, когда ты один. Если он теперь действительно наделен силой Аполлона, то он должен бы делать гораздо больше, чем делал до сих пор. Но парень не мог стрелой носиться по свету, как это делала Карлотта, - да, честно признаться, он и не знал бы толком, к чему применить такую способность, даже если бы она у него вдруг проявилась.
      Поэтому Джереми большую часть времени карабкался по скалам в одиночку, всякий раз добровольно вызываясь сходить за дровами или на охоту.
      Время шло, солнце опускалось все ниже. Джереми начал беспокоиться Кати ушла вперед на разведку и что-то долго не появлялась. Как проводница, она, естественно, чаще других уходила вперед разведывать путь. Но вот прошло уже несколько минут с тех пор, как Джереми начал высматривать её, поджидающую остальных где-то впереди на тропинке, - а девушки все не было видно.
      Вскоре Джереми поделился своими опасениями с Арнобием и Энди.
      Он убеждал себя, что не стоит тревожиться из-за того, что Кати пропала, - пока ещё не стоит.
      Могла ли Карлотта из каких-либо побуждений - из злости или, может, из ревности - что-нибудь сделать с Катериной?.. Нет, это просто глупо Карлотта не стала бы вытворять ничего подобного.
      Джереми стал раздумывать о Карлотте. Поскольку она стала теперь ещё и Трикстером, то, вероятно, - судя по тому, что юноша знал об этом божестве, - обрела любопытную способность принимать облик любого другого человека. То есть Карлотта могла теперь выглядеть, как ей вздумается.
      Юноша снова заставил себя проникнуть в память Аполлона - с трудом, но заставил, и то только в силу острой необходимости. Он все ещё не решался погрузиться в те глубины, которые хранили информацию о других божествах пантеона и о сущности божеств как таковых. Если бы Джереми смог убедить самого себя, что сейчас как раз такой крайний случай, когда нельзя обойтись без этих сокрытых знаний, - тогда, возможно, он и принял бы всю память своего божества... Возможно. Джерри не был уверен, что сделает это даже в самом крайнем случае.
      "Вот тогда и посмотрим", - думал Джереми. До сих пор бог-Захватчик, похоже, разрабатывал какие-то свои планы и привлекал внимание Джереми к важным обстоятельствам только тогда, когда с этими обстоятельствами надо было что-то срочно сделать. Что ж, Джереми смирился с таким положением дел, - он считал, что один из величайших богов в мире знает, что делает.
      А Кати все не появлялась. Джереми шел по тропинке, до предела напрягая все органы чувств в ожидании опасности. Юноша пытался призвать те могущественные силы, которые, как он знал, должны были принадлежать ему, правда, он до сих пор толком не разобрался, как этими силами пользоваться...
      На крутых склонах гор паслись стада диких коз. Козы щипали траву и поглядывали поверх своих белых бород на незваных гостей, которые карабкались вверх по узкой тропке. Глаза животных светились такой проницательностью, словно это были и не козы вовсе, а какие-нибудь колдуны. А один козел так и вовсе очень напомнил Джереми архивариуса из библиотеки, оставшейся далеко позади, за .много миль от этих гор.
      По мере продвижения в горы путешественники не встретили никаких других живых существ, им попалось на глаза только несколько стад диких коз. Однако тропинка не заросла травой, - как будто по ней ходили довольно часто. А может быть, тропу сохраняла в таком состоянии неведомая волшебная сила. Вокруг тропинки буйно разрослись причудливые дикие цветы и папоротники. Над цветами деловито жужжали самые обычные пчелы. Это мирное жужжание воспринималось теперь немного по-новому, - в нем словно звучали отголоски страшной мести Аполлона.
      Уже всем стало понятно, что в окрестностях Пещеры Оракула рассеяно немало магии. Вершина Горы, больше напоминавшая гребень горного хребта, чем один-единственный пик, все время скрывалась из виду за выступами ближайших утесов - хотя путникам казалось, что она уже совсем рядом, за следующим поворотом. Но, наверное, эта Гора тем и отличалась от всех прочих гор в мире, что здесь можно было карабкаться с утеса на утес час за часом, а то и день за днем - а до вершины так и не добраться. Джереми цеплялся за склон первой горы, на которую ему пришлось взбираться, - вообще-то это была ещё и первая гора, которую он, Джереми Редторн, видел за всю свою жизнь, - и никак не мог избавиться от стойкого ощущения, что если даже он будет карабкаться вверх множество лет или целую вечность, то все равно до вершины никогда не доберется. И такой миг, когда над ним больше не будут нависать никакие скалы, никогда не наступит.
      В последние несколько дней - нет, даже несколько недель - те изменения в собственной внешности, которые Джереми впервые заметил в цирюльне Академии, стали ещё более явственными. Если верить словам удивленной Катерины, некоторые пряди волос на голове юноши сделались блестящими и темными, почти черными - такими, какие соответствовали традиционному облику Аполлона. Темные пряди слегка вились, как и собственные рыжие волосы Джереми, - и почему-то из-за этого такая необычная раскраска казалась ещё причудливей.
      Лицо Джереми раньше вовсе не было привлекательным по обычным стандартам - так, самым обыкновенным, - по крайней мере, сам юноша давно привык к тому, что он далеко не красавец. Однако Джереми готов был согласиться с тем, что сказала Кати, - девушка, сама удивляясь, заметила, что день ото дня он становится все красивее и красивее. Но, конечно, усы и борода у него так и не выросли - кожа на щеках, подбородке и над верхней губой оставалась такой же гладкой, как и раньше.
      Джереми страшно хотелось раздобыть где-нибудь настоящее хорошее зеркало - но, подумав, он решил, что так даже лучше. Если бы сейчас где-нибудь вдруг нашлось зеркало, у парня просто не хватило бы храбрости взглянуть на свое отражение. Энди Ферранте пришлось пережить несколько неприятных минут, когда он вдруг обнаружил, что Джонатан, который при первой их встрече был выше его всего на пару дюймов, теперь перерос Энди почти на целую голову. Конечно, все мальчишки в пятнадцать лет быстро растут, но...
      Юноша вспомнил, как вчера Катерина первой обратила внимание на все эти перемены в его облике, - сам Джереми тогда ещё не вполне осознавал, насколько он изменился, - и как она об этом заговорила. Кати пока ещё на понимала, в чем тут дело, - но она уже заподозрила, что с парнем что-то не так. Джереми нравился ей - и Кати, как могла, старалась его подбодрить.
      Как-то раз Джереми набрел на небольшую запруду в горном ручье, озерцо было достаточно велико, и изображения отраженных в нем предметов не искажались. Как и возле пруда в деревне медоваров, юноша сразу же принялся разглядывать свое отражение. Но едва Джереми себя увидел, ему тотчас же сделалось дурно.
      Потому что он действительно очень сильно переменился. Нет, он и сейчас не выглядел точной копией темноволосого юноши, и все же... Да, Джереми теперь гораздо больше походил на него, однако пропорции его тела, наверное, так никогда и не станут столь же совершенными, как у Аполлона, и кудрявые волосы тоже скорее всего не станут совсем черными.
      Нет, дело было не в волосах, и не в тех изменениях, которые обычно происходят с телом, когда мальчики вырастают и становятся мужчинами. Джереми испугался другого - все его лицо... Нет, вся голова... Да что там все его тело, похоже, росло теперь совсем не так, как надо, как-то по-другому - как будто старалось принять форму совсем другого, чужого тела.
      Прочие изменения в теле были не столь явственными, зато более существенными. Мускулы больше не походили на тонкие жесткие жгуты - они округлились, набрали силу. Мужское естество тоже заметно развилось, - хотя в последнее время, пока Джереми карабкался по скалам, ему не часто приходили на ум эротические фантазии, и сны эротические тоже что-то не снились. Парень решил - это оттого, что его Незваного Гостя сейчас волнуют совсем другие, более важные проблемы. У Захватчика были какие-то свои дела, которыми он и занимался. Что ж, все дороги и все мысли ведут к его Незваному Гостю. Получалось так, что Джереми Редторн практически не задумывался о том, что не интересовало Аполлона.
      Сейчас даже как-то не верилось - хотя это было совсем недавно, ещё в середине лета, - что у Джереми ничего не получалось с ухаживанием даже за довольно страшненькой с виду деревенской девушкой... Как же её там звали-то, а?.. Ах да, Мира - вот как! Так эта Мира не то что переспать с ним не соглашалась - она вообще едва выносила его присутствие. Даже деревенская дурнушка Мира казалась тогда Джереми чудесной и практически недостижимой.
      А потом у него в голове поселился Незваный Гость. И женщина по имени Карлотта, которая прятала где-то в лодке свои волшебные сандалии, сделала в ту незабываемую ночь то, что она сделала, - прямо на палубе катамарана. Теперь все женщины и девушки в целом как будто желали его заполучить. И пусть его тело изменилось не так уж и сильно, но все же... То тело, что некогда принадлежало только Джереми Редторну, очень и очень переменилось в лучшую сторону.
      Если верить старым, потрепанным временем и непогодой указателям деревянным табличкам, закрепленным на деревьях, с надписями на полудюжине языков, - знаменитая Пещера Оракула должна была находиться всего в миле отсюда.
      Джереми все больше беспокоился из-за долгого отсутствия Кати. Юноша думал, что она должна была бы поджидать остальных где-то здесь, возле этих указателей.
      Впереди показалось святилище, известное как Пещера Прорицаний. Верующие считали, что там, внутри Пещеры, глубоко под землей, обитает Чудовище, Порождение Тьмы. Судя по всему, Аполлон, вернее его прежний аватара, пытался победить это Чудовище и потерпел поражение, - так что понадобился новый герой, который принял бы на себя эту миссию и преуспел.
      Вход в Пещеру Оракула - точнее, некоторые специфические особенности местности вокруг этого самого входа - был хорошо заметен с довольно большого расстояния ниже по склону. Сама же Пещера, согласно пополненной памяти Джереми, должна была скрываться за огромным скальным выступом, - так что увидеть её можно было, только подойдя почти вплотную. Но широкие и хорошо утоптанные дорожки и несколько небольших домиков поблизости не оставляли никаких сомнений относительно того, в каком именно месте расположена Пещера.
      Еще издалека, с тропинки, заметив кажущийся столь близким вход в святилище, пилигримы тешились ложными надеждами на скорое завершение пути но недолго, потому как почти сразу же Пещера снова исчезала из виду и не показывалась до тех пор, пока путники не подходили прямо ко входу.
      Трое путешественников ускорили шаг.
      Арнобий тоже обеспокоился из-за того, что их проводница из деревни Медовары куда-то запропастилась. Но он пока не считал нужным что-либо предпринимать по этому поводу. Если бы у него под рукой было человек сорок воинов из отряда лорда Джона! Или хотя бы пара десятков крепких и сердитых крестьянских парней... Тогда бы он запросто занял позицию у входа в Пещеру и смог бы её удерживать до подхода Джона и основных сил его отряда.
      А Джереми чем дальше, тем больше убеждался в том, что с Кати случилось какое-то несчастье. И, похоже, он даже знал - какое. Юноша совсем уже решился ослушаться приказов Арнобия и пойти в Пещеру в одиночку.
      Его Незваный Гость - по своим собственным соображениям - был совершенно согласен с таким образом действий.
      Джереми знал - с твердой уверенностью и с пугающим безразличием к первоисточнику этого знания, - что эта белесая скала, которая ныне возвышается на милю над уровнем моря, когда-то, в былые дни, покоилась в глубинах вод, на морском дне. В прошлом, в таком далеком прошлом... Нет, слово "далеком" тут не подходит - оно не в состоянии описать ту громадную бездну времени, которое прошло с тех пор, когда океан плескался над этой скалой. Джереми боялся вообразить себе это время, - он боялся того, что может статься с его рассудком, попробуй он ясно это представить.
      В беловатой скале, на которой сейчас лежала рука юноши, были замурованы неисчислимые количества маленьких крупинок, с виду похожих на морские ракушки. Останки мелких моллюсков, некогда населявших океанские глубины, спрессовались в камень-известняк. Новая память, - память Аполлона - помогла юноше точно опознать эту горную породу.
      У входа в Пещеру сгрудилось с полдюжины людей. Половина из них были жрецы, половина - солдаты в бело-голубых мундирах лорда Калаха. Но Джереми уже с этого расстояния ясно увидел, что Кати среди них нет. И ещё он понял, что по своей воле девушка никак не прошла бы дальше по тропинке мимо этого места.
      Подойдя к Пещере поближе, Джереми вспомнил ещё кое о чем, - о том, что случалось в прошлый раз - или прошлые разы, - когда Захватчик бывал в этом месте. Если заглянуть вниз, в глубь Пещеры, в определенное время суток и время года, когда солнечные лучи падают под нужным углом, то до сих пор можно увидеть наскальные рисунки, сделанные древними пещерными людьми. На стенах пещеры изображены сцены охоты - разнообразные животные, пронзенные копьями. Но там есть и ещё одна картина, исполненная в том же стиле, - на этом рисунке определенно изображено жертвоприношение. Маленькая человеческая фигурка, которую пожирает чудовище. И в чудовище этом кто угодно без труда признал бы огромную, невероятных размеров змею.
      Глава 25
      В памяти Аполлона вход в Пещеру был лишь одной из деталей общей картины, такой ясной, словно это случилось всего месяц назад, - здесь шла война. Однако с тех пор, как Солнечный бог в последний раз побывал здесь, как известно, визит этот завершился для него фатально, - людей в окрестностях Пещеры стало гораздо меньше, и теперь они занимались здесь совсем другим делом. Открытое военное противостояние в этих местах давно закончилось. В целом эту территорию занимали люди из армии приверженцев Аида, но и прочих людей они отсюда не гнали. Наоборот, жрецы и воины лорда Калаха старались, как могли, поощрять паломничество пилигримов к святилищу.
      Даже с расстояния всего в сотню ярдов Пещера производила весьма обманчивое впечатление. И правым, и левым глазом Джереми видел вход в Пещеру только как самый обычный, довольно высокий, но неглубокий грот в скале, перед которым росло несколько стройных деревьев.
      Настоящий вход в Пещеру можно было увидеть, только если подойти к нему совсем близко. И когда Джереми подошел, его взору открылась огромная, около десяти ярдов в поперечнике, дыра в основании грота, края которой резко обрывались и уходили вниз, в глубины земли. Стенки ямы были почти вертикальными, так что туда очень легко было случайно упасть, если не поберечься, или же спрыгнуть - при желании.
      Эти подробности оказались новыми для памяти Захватчика, - прежде он попадал в Пещеру совсем другим путем.
      Здесь, у Пещеры Оракула, тропа пилигримов заканчивалась. Но, подойдя поближе, Джереми разглядел другую тропинку, совсем узенькую, которая вилась дальше, за Врата Пещеры, огибая стоявшие неподалеку несколько небольших домиков. Насколько мог видеть Джереми - и своим глазом, и Оком Аполлона, эту тропинку на всем её протяжении никто не преграждал.
      Арнобий приказал своему маленькому отряду продолжать маскироваться под пилигримов, но не приближаться к Пещере слишком близко и по возможности избегать всяких контактов с людьми Калаха и жрецами. Ученый, конечно, немного беспокоился о судьбе Катерины. Однако он считал, что потери в любой войне неизбежны, - а в том, что Калах и лорд Гавани между собой воюют или скоро будут воевать, Арнобий нисколько не сомневался.
      Только вот ни Джереми, ни Аполлон не нуждались ни в каком особом указании - или разрешении - Арнобия относительно того, чтобы начать поиски Катерины. Забота о её благополучии, вдруг сделалась для юноши самым важным делом в жизни. Он не понимал, каким образом это может соотноситься с планами Захватчика, - но, что бы там ни задумывал Аполлон, ему, как и Джереми, тоже нужно было попасть ко входу в Пещеру. Джереми подозревал, что ему придется выдержать нечто вроде внутренней битвы или, по меньшей мере, спора с Захватчиком за власть над телом, в котором они оба обитали. Парень так и ждал, что Незваный Гость вот-вот затеет нечто подобное, - но Аполлон не стал с ним спорить и ничего такого не устроил.
      Именно здесь, в этом месте, находился самый известный, знаменитый на весь мир Оракул. В этом вопросе и безграничная память Аполлона, и скудная человеческая память Джереми Редторна полностью сходились.
      И, конечно же, именно здесь, где-то в сокрытых глубоко под землей залах Пещеры, состоялась недавняя, но уже ставшая легендарной битва между Аполлоном и Аидом. Из своей новой памяти Джереми лучше любого другого знал, что это гораздо больше, чем легенда.
      Согласно традиции, в Пещеру всегда мог войти любой человек - мужчина или женщина, - который желал испытать свое счастье и либо обрести в Пещере могущество, либо получить пророчество Оракула. Божественное зрение Аполлона позволило Джереми заметить нечто такое, из-за чего он тоже решился на такую попытку.
      Какие вопросы чаще всего люди задавали Оракулу? Память Аполлона услужливо предоставила
      ответ, основанный на рассказах множества разных людей. Как правило, все люди: и богатые, и бедные, - хотели узнать, в основном одно и то же будет ли им удача в делах любовных и денежных? Причем бедняки обычно предпочитали получить более общее пророчество, но за малое вознаграждение.
      Арнобий выбрал удобное местечко в сотне ярдов от входа в Пещеру и решил разбить там лагерь. Здесь он собирался ожидать до тех пор, пока не появятся какие-нибудь известия о том, что лорд Джон со своими воинами находится где-то поблизости.
      Так высоко в горах всегда рано начинались зимние холода, но пока погода стояла довольно теплая, и заброшенная хижина, в которой расположились Арнобий, Ферранте и Джереми, вполне годилась в качестве укрытия, несмотря на то что в этой лачуге недоставало одной стены. В окрестностях Пещеры Оракула было довольно много таких полуразвалившихся хижин - их строили на скорую руку добравшиеся до святого места пилигримы, чтобы было где приютиться во время паломничества, а потом бросали.
      Ферранте, как и Джереми, начал беспокоиться о Катерине. Но для молодого солдата эта девушка значила не так много, чтобы ради неё он осмелился не подчиниться приказу командира. А Джереми как будто только сейчас понял, как близки они стали. И вскоре желание отправиться на поиски девушки стало таким сильным, что Джереми больше не мог ему противиться. Не сказав никому ни слова, не придумав хотя бы более-менее складного плана действий, парень в одиночку пошел ко Вратам Пещеры.
      Арнобий и Ферранте не сразу заметили, что Джереми куда-то делся. Люди, толпившиеся возле Пещеры, тоже не обратили особого внимания на паренька, который спокойно прошел дальше по тропинке.
      Пока несколько жрецов-привратников о чем-то болтали между собой, Джереми подошел к лотку бродячего торговца, на котором были разложены разнообразные сувениры, выставленные на продажу.
      Едва взглянув на этот лоток, Джереми замер, не в силах отвести взгляд от одной из вещиц, - это была дорожная сумка Катерины, которую её матушка расшила узором из пчел и цветов.
      Юноша взял сумку, - она была уже пуста, - и взвесил в руке. От волнения у него задрожали пальцы. Катерина рассказывала, что её отец сшил эту сумку из прочной кожи и самого крепкого полотна, так что матери пришлось работать специальной иголкой, когда она взялась вышивать по такой плотной ткани.
      - Красивая и полезная вещица, господин! И цена вполне разумная... торговец заулыбался и поклонился.
      - Она стоит гораздо дороже, чем вы думаете, - голос, вырвавшийся из горла юноши, не имел ничего общего с голосом Джереми Редторна.
      Торговец растерялся и отступил на шаг.
      На лотке лежала также всяческая женская одежда. Джереми, сам удивляясь своему неестественному спокойствию - это при том, что руки у него до сих пор мелко дрожали, - раскрыл пустую сумку и начал складывать туда вещи, которые, как ему казалось, он узнал. Он собрал то, что лежало в сумке Кати раньше, и прихватил ещё кое-какую запасную одежду для девушки. Потом юноша застегнул сумку и повесил себе на плечо, вместе со своим собственным дорожным мешком.
      - Эй, господин, вы должны за это заплатить! Джереми обернулся и в упор посмотрел на торговца.
      - Вы уверены, что хотите получить плату за эти вещи? - спросил голос Аполлона, негромко, но так, что торговец больше не осмелился чего-то сказать.
      Потом юноша снова повернулся и пошел к Вратам Пещеры. У парня было такое ощущение, словно он двигается во сне. Он не знал толком, что должно случиться дальше. Единственное, в чем он был уверен, - что бы он сейчас ни сделал, сделать это необходимо.
      Тут сзади послышался быстрый топот чьих-то ног, и рядом возник Ферранте, одетый как пилигрим, а не как солдат. Энди Ферранте явно очень волновался, хотя и изо всех сил старался, чтобы этого никто не заметил. Ферранте тихонько сказал Джереми на ухо:
      - Арнобий тебя везде ищет. Мне приказано привести тебя обратно.
      Джереми шел к Пещере, не останавливаясь.
      - Я тоже получил свои приказы, Энди. Не мешай мне их выполнять.
      Ферранте не сразу понял, о чем речь.
      - Приказы? От кого?..
      - Это - дорожная сумка Кати. Я думаю, все самое плохое, что могло с ней случиться, уже случилось. И я должен с этим разобраться.
      Ферранте немного растерялся, но он не собирался устраивать скандал и удерживать Джереми силой, - это было бы просто глупо, здесь, на виду у всех, в присутствии десятка, а то и более вражеских солдат.
      Подсознательно Джереми все время готовился к тому, что придется спорить с Аполлоном из-за того, чем займется в ближайшее время их общее тело. Однако эта предосторожность оказалась совершенно ненужной. Левым глазом юноша видел некие символы, посредством которых Аполлон как бы направлял его, - и Джереми был совершенно согласен с таким выбором направления.
      Оба они, живущие в одном теле, стремились в одно место - в Пещеру. Найти Кати, если это возможно, и вывести её наружу, если она ещё жива. По всем этим вопросам Захватчик был полностью согласен с мнением Джереми.
      А то, чего хотел от юноши Аполлон, вскоре тоже всплыло в сознании Джереми - но парень пока отмахнулся от этих мыслей, признав их несущественными. Сейчас для него важнее было другое. Джереми уверенно шагал к Пещере, а сзади, отставая на пару шагов, шел растерянный Энди Ферранте, который пока так и не придумал, что предпринять.
      Почти сразу же Джереми снова попытались остановить, и теперь помеха была довольно серьезной. Часовой у Врат Пещеры был хорошо вооружен, в шлеме и со щитом, да и сам по себе он был мужчина крепкий и дородный, почти вдвое толще Джереми.
      - Эй, ты! Стой, дальше нельзя!
      Теперь Джереми больше не было нужды терпеливо сносить выходки стражника, - хотя, в общем, у них с Аполлоном на двоих было достаточно запасов терпения. Тут же Аполлон безмолвно заверил юношу, что и стрелу тратить на этого солдата не стоит.
      "Но как же тогда с ним справиться?"
      "Да запросто. Вот так!"
      Джереми почувствовал, как его правая рука словно сама собой метнулась влево, поперек корпуса, а потом резко распрямилась - удар пришелся точно в солдата. Прием был странный, но весьма действенный. Щит солдата, раскрашенный в черно-красное - цвета Аида, - полетел в одну сторону, копье, переломленное пополам, - в другую. А сам часовой, странно пританцовывая, едва касаясь ногами земли, полетел спиной назад, - пока не ударился о стену в восьми футах позади своего поста. Солдат медленно сполз на землю, да так и остался лежать, не подавая признаков жизни.
      Дорога была свободна, - и Джереми не мешкая пошел дальше, вперед и вниз. Юноша приятно удивился такой неожиданно проявившейся ловкости в боевых искусствах, - правда, ощущения в правой руке были не из приятных... При ударе рука вся онемела, от плеча до кончиков пальцев, и только сейчас начала понемногу оживать. А вместе с жизнью в руку возвращалась боль.
      Несколько человек, стоявших в отдалении, повернули головы на грохот, которым сопровождалось избиение часового, - однако ни один из них толком не понял, что случилось. Тело часового, лежавшее на земле у стены, заметить было трудно, а в размеренной и спокойной походке Джереми не было ничего тревожного.
      Уверенно шагая вперед, парень думал: "Черт бы тебя побрал, Захватчик! Не забывай, - мы оба живем в обычном человеческом теле, которое состоит из мяса и костей. Еще несколько таких вот ударов - и наше тело больше ни на что не сгодится, ни тебе, ни мне!" На мгновение юноша даже испугался собственной дерзости - но, будь оно все проклято, раз уж он вообще способен думать, то будет думать о чем угодно! Джереми никогда не относился с особым почтением к богу, который разделял с ним одну плоть и кровь, и сейчас у парня было не то настроение, чтобы вдруг воспылать к Аполлону почтительностью.
      Впрочем, Аполлон не обратил на его дерзости никакого внимания. Очевидно, для божественной сущности, поселившейся в Джереми, это было все равно, что собачий лай или рев верблюда.
      Джереми все ещё шел дальше с пустыми руками. Лук и колчан со стрелами висели за плечом , - они пока не понадобились. "Наверное, мне надо было подобрать нож того стражника или острый обломок его копья - на случай, если снова придется с кем-то сражаться..." Но юноша сразу же почувствовал, что Аполлон не одобрил бы такого образа действий. У него были с собой лук и стрелы, - Аполлон избрал это оружие, и этого должно было хватить. Если Джереми понадобится найти дополнительное снаряжение или куда-нибудь свернуть, бог непременно даст ему знать, что надо делать.
      На какое-то мгновение Джереми совсем забыл про Ферранте. Но вот позади раздался негромкий звук, юноша обернулся и увидел молодого солдата, окаменевшего от удивления. Джереми указал рукой на выход. Из его горла вновь полился голос Аполлона, негромкий, но повелительный - его невозможно было ослушаться:
      - Возвращайся к ученому и сообщи, что владыка Света ушел в Пещеру.
      - Владыка... - лицо Энди Ферранте мгновенно сделалось пепельно-серым, - у него на глазах Джереми вдруг превратился в пугающего незнакомца.
      - Да. Расскажи ему, - Джереми повернулся и пошел дальше.
      Захватчик, несомненно, бывал в этой части Пещеры и раньше. Многие детали обстановки были ему хорошо знакомы. Сейчас Джереми смог лучше представить себе, в каком именно месте - где-то впереди, глубоко под землей - расположен зал, в котором около двух месяцев назад предыдущий аватара Аполлона сражался с могучим врагом и был побежден.
      Из памяти Захватчика разом хлынули разнообразные подробности самой битвы, бесконечное множество причин и событий, которые привели к этому столкновению, а также немалая толика связанных с этим чувств самого Аполлона. Но сейчас Джереми решительно не желал погрязнуть в этих подробностях и упорно старался ни о чем таком не задумываться.
      Еще минуту назад Джереми больше всего боялся, что его божественная половина вдруг выпрыгнет из своего потаенного укрытия и полностью захватит власть над их общим телом, - тогда сам юноша оказался бы пленником в своем собственном теле, и, возможно, бог со временем совсем подавил бы его, превратил в ничто, в пустое место. Но теперь парень почему-то точно знал, что ничего такого не случится. Это он, Джереми Редторн, по собственной воле переставлял ноги одну за другой и шел вниз, в глубь Пещеры - чего бы от него ни требовали все остальные, будь то боги или обычные люди. Нет, он не стал безвольной куклой, чьей-то марионеткой... Люди смотрели на Джереми торговцы, жрецы и стражники, - а он проходил мимо них, не оборачиваясь, и шел дальше, вниз. Все эти люди, конечно, гадали - кто же он такой? Но никто из них не знал, что случилось со стражником у Врат.
      Подойдя совсем близко, к резко обрывающемуся краю входа в саму Пещеру, Джереми посмотрел вниз и увидел вьющуюся по стене ямы узкую дорожку - такую узкую, что два человека не смогли бы на ней разминуться. Зато дорожка была совершенно гладкая и достаточно глубоко утопленная в скалистую стену Пещеры, которая здесь, в начале, спускалась вниз почти отвесно. В этом месте очень легко держать оборону, - если враги пытаются пробиться наружу снизу, из Пещеры. Первый пролет дорожки тянулся вдоль дальней стены и занимал половину окружности огромной дыры. Затем дорожка поворачивала и уходила дальше вниз - примерно через сотню шагов она терялась во мраке, поглощенная непроглядной тьмой Пещеры. Левым глазом Джереми видел дорожку только чуть дальше, чем правым. Насколько глубоко под землю уходила эта Пещера, - никто точно не знал. Все рассказы об этом месте, какими бы неправдоподобными они ни были, сходились на том, что Пещера огромна. В некоторых легендах говорилось даже, что в самом низу Пещера соединяется с Подземным Миром.
      Джереми поспешно потянулся к памяти Аполлона, выискивая воспоминания о форме Пещеры в этом месте, но так ничего и не нашел. Вероятно, в прошлый раз Захватчик спускался в глубь Пещеры по совсем другому пути.
      Лорд Джон с четырьмя сотнями добрых воинов под его командованием спустился вниз по западному склону глубокого ущелья, пересек бурный горный ручей, протекавший по дну, и довольно скоро нашел место, в котором можно было выбраться из ущелья наверх по восточному склону. Все это время отряд продвигался со всеми предосторожностями, лорд Джон постоянно выставлял караульных, опасаясь повторной засады. Когда они, наконец, отыскали след похитителей, то поняли, что враги опередили их больше чем на сутки. Прошло ещё немало тяжких часов, прежде чем разведчики нашли верную дорогу и вывели отряд к деревне Медовары.
      Джереми стоял в первом огромном зале Пещеры. Скалистый потолок виделся футах в тридцати над головой. Сквозь небольшое отверстие в нем проглядывало небо. Сюда попадало достаточно света, так что Джереми хорошо различал то, что его окружало.
      Парень прошел вдоль ряда тюремных клеток, которые тянулись от самого входа, заглянул в каждую и в конце концов убедился, что Кати среди узников нет. Покончив с осмотром подземной тюрьмы, Джереми снова словно почувствовал, где надо искать девушку, - внизу, внутри Пещеры. Единственное, в чем он не был до конца уверен, - жива она или уже мертва, где-то там, в подземных глубинах.
      Пройдя ещё дальше, Джереми увидел деревянные клетки, в которых сидели пленники, избранные в качестве очередных жертв богам. Стражи Врат одновременно служили и жрецами и регулярно отправляли обряды жертвоприношения. Здесь было с полдюжины будущих жертв, половина - девочки, половина - мальчики. Все они сидели в отдельных клетках и ожидали, когда придет их черед взойти на алтарь. Все будущие жертвы были очень молоды, и все, наверное, выглядели вполне здоровыми в тот день, когда их поймали, - а это было, судя по всему, не так уж давно. Жрецы всегда предпочитали отбирать для жертвенного алтаря безупречные экземпляры. Но сейчас эти мальчики и девочки, казалось, были чем-то одурманены. Полностью обнаженные, они либо безвольно лежали на полу клеток в неудобных, неестественных позах, либо сидели, скорчившись, как животные, прямо над кучками собственных испражнений. Жертвы поворачивали к Джереми головы и смотрели на него совершенно потерянно, явно не понимая, что видят.
      Юноша даже затаил дыхание, пока не удостоверился, что и среди этих пленников Кати нет. В таких же деревянных клетках, стоявших чуть дальше, ожидали своей участи самые разнообразные жертвенные животные. Судя по надписям, сохранившимся на клетках, некоторые животные стоили гораздо больше, чем рабы-люди, - это были очень редкие животные, привезенные издалека. Несомненно, заполучить этих животных было гораздо труднее, чем каких-то рабов.
      Клетки с животными были почти кубической формы, с длиной стороны примерно в пять футов, и стояли не на самой земле, а на невысоких деревянных платформах. Безусловно, так было гораздо удобнее кормить содержащихся внутри пленников и убирать за ними навоз.
      Несколько клеток были совсем новые, из чего Джереми заключил, что дела в священном месте идут неплохо. Обычно эти тяжелые клетки оставались здесь - вниз, в Царство Аида, жрецы отводили или оттаскивали только лишь их беспомощных обитателей, предварительно разрисовав тела жертв соответствующими магическими символами.
      Несмотря на все, что случилось с ним за последнее время, Джереми с виду казался довольно состоятельным молодым человеком. К нему подошел служитель и стал предлагать купить животное или раба для жертвоприношения. У служителя Джереми узнал кое-какие новые подробности о расположении переходов в Пещере.
      Владыка Аполлон пребывал в прекрасном настроении и желал поскорее добраться до цели. Джереми тоже спешил. Правда, благодаря вмешательству Аполлона их совместное продвижение вперед проходило весьма своеобразно. Сам Джереми Редторн непременно кинулся бы бежать, - юноша сгорал от нетерпения и беспокойства, - однако его божественного гостя такой вариант не устраивал. Аполлон властно подавил желание Джереми броситься вперед торопливой рысцой и заставил юношу шествовать, иначе и не скажешь неспешно, с истинно королевским достоинством. Так что когда им навстречу попалась очередная группа служителей, никто из жрецов не обратил на юношу никакого внимания, и Джереми спокойно прошел дальше.
      Какой-то служитель подошел к юноше, кланяясь, приседая и глуповато ухмыляясь при этом, - наверное, он подумал, что повстречал переодетого принца. Естественно, этот служитель вознамерился продать принцу одного-двух рабов для жертвоприношения. Прочие служители тоже улыбались и кланялись. Нет ничего лучше, чем прекрасный образчик человеческой породы, молодой, с совершенными формами тела, - если вы хотите умилостивить Темного бога истинно достойным жертвоприношением.
      Джереми Редторн думал, - насколько на самом деле пещерное чудовище интересуют все эти жертвы? Действительно ли ему нравится пожирать беспомощных, одурманенных людей? Да, интересуют, да, нравится, - понял Джереми, покопавшись в памяти Аполлона. Из того же источника юноша узнал и ещё кое-что, удивительное и совершенно неожиданное, - оказалось, что подземная тварь жадна в основном до телесной красоты и физического совершенства, а мясом как таковым чудовище не особенно интересуется. Получалось, что это чудовище - какой-то извращенный, неправильный бог, уцелевший со времен последнего цикла божественного творения. Бог, который мог являться не только в виде чудовища, но и во многих других обличьях. Во время последних циклов чудовище выбиралось на поверхность и опустошало окрестные земли, если считало, что его недостаточно умилостивили жертвоприношениями .
      Джереми так до конца и не понял, кто именно из них двоих - Джереми Редторн или Аполлон - решил уничтожить клетки с узниками в этой тюрьме для жертв, прежде чем отправиться дальше. Скорее всего это было одно из тех решений, в которых оба были единодушны, хотя мотивы подобных действий у каждого были свои, притом совершенно разные.
      Если верить тому, что записано об Аполлоне на пергаментах, хранящихся в библиотеке Академии, этого бога трудно было задобрить жертвоприношениями - он оставался равнодушен к жертвам. Что Аполлон одобрял в поклоняющихся ему, так это внутреннее стремление к очищению, готовность понести наказание за провинность.
      И если хорошенько подумать, Солнечному богу не было никакого дела до участи простой деревенской девушки по имени Катерина, ничуть не больше его трогала судьба несчастных рабов, обреченных на смерть во время очередного жертвоприношения. Когда Джереми поразмыслил над этим, он решил, что Захватчик захотел уничтожить тюремные клетки совсем по другой причине этим он, Аполлон, как бы очищал Пещеру, принадлежащую ныне его заклятому врагу, Аиду. Со временем, возможно, он перенесет истинного Оракула туда, где ему надлежит быть, - на вершину Горы, залитую солнечными лучами, под открытое небо.
      Правая рука Джереми, которую он ушиб о прочные доспехи часового, до сих пор сильно болела, - не то чтобы травма была особо тяжелой, но эта боль все время напоминала о хрупкости и уязвимости человеческого тела. И как только Джереми об этом подумал, ему показалось, что он словно читает мысли Аполлона: "Перво-наперво, прежде чем вступать в настоящую битву, я должен как следует позаботиться об этом теле, об этом инструменте - моем наилучшем и единственном достойном оружии. Сначала надо укрепить руки, - эти конечности столь хрупки и немощны..."
      В тот же миг руки Джереми будто сами собой оказались у него перед лицом - юноша не был уверен, хотел он сам их поднять или не хотел. А в следующее мгновение его сердце словно впрыснуло в кровь нечто, и это нечто стало растекаться по телу, заструилось по спине и плечам, забурлило, проливаясь в обе руки до кончиков пальцев. Джереми чувствовал передвижение внутренних потоков, - от них по телу растекалось приятное тепло, мышцы наливались силой. Юноша сразу вспомнил то необычайно яркое, незабываемое ощущение, которое он испытал, когда фрагменты Лика Аполлона таяли и просачивались в него сквозь глаз и ухо на левой половине лица.
      Вскоре ощущение перекатывающихся по телу теплых волн угасло. Юноша стоял, ошеломленный, с часто-часто бьющимся сердцем, и рассматривал свои руки. Внешне они ничуть не изменились, не стали ни толще, ни тверже, - но Джереми знал, что теперь его руки наполняла великая сила темноволосого юноши. Он ухватился за ближайшую клетку, - левой рукой толкал, правой тянул на себя, почти тем же плавным движением, каким натягивают лук, чтобы выпустить стрелу. Джереми не слишком напрягался, однако бревна в четыре дюйма толщиной крошились в щепки, а прочные прутья лозы, которыми были скреплены брусья клеток, трещали и разлетались в стороны. Сразу же в комнате поднялся страшный шум, - так трещит и скрипит лес, когда деревья ломаются под ударами сильной бури. При таком шуме больше не стоило надеяться, что люди, которые находились в этом же зале, по-прежнему не будут обращать на Джереми внимания. Служители Пещеры Оракула подняли крик, забегали, вокруг началась суматоха.
      Те, кто не мог драться - женщины, несколько детишек и стариков, - со всех ног бросились прочь, испуганно визжа и что-то крича на бегу.
      И тут воздух наполнился хорошо знакомыми звуками - свистом, шелестом и хлопаньем крыльев. Аполлон возликовал, - радость бога была столь сильной, что Джереми почти сразу же воспринял это чувство как свое собственное. Как здорово, что здесь, оказались фурии! Наверное, их держала здесь некая более могучая сила, для которой фурии были лишь сторожевыми псами, - потому что целая стая этих кошмарных созданий вынырнула, рыча и завывая, из темных глубин Пещеры.
      Джереми даже подумал на мгновение, не стоит ли считать этих фурий разновидностью домашних животных? В таком случае они попадали в разряд существ, о которых он должен был бы проявлять заботу... Он так и не выяснил до конца этот вопрос, а в следующее мгновение и вообще забыл о нем, потому что вид фурий, их мерзкий рев и отвратительная вонь разом возбудили неудержимую жажду убийства в обеих сущностях, наполнявших телесную оболочку Джереми Редторна. Его левая рука - или рука Аполлона - молниеносно метнулась вперед, подобно атакующей змее, пальцы вцепились в мышастую шкуру фурии, подлетевшей слишком близко. Тварь пронзительно завывала и яростно хлестала юношу крыльями, - но с тем же успехом она могла бы молотить крыльями по мраморной статуе.
      В следующий миг владыка Света ухватил фурию обеими руками за основания крыльев и разодрал мерзкую тварь напополам - так же легко и непринужденно, как если бы Джереми Редторн разрывал на клочки лист бумаги. Искалеченная тушка фурии повалилась на каменный пол Пещеры, из неё хлынули потоки черной крови, забрызгивая все вокруг. Джереми только потом заметил, что его лицо и одежда все измазаны этой мерзкой жидкостью.
      Потом юноша одной рукой схватил за шею торговца человеческими телами и душами, во вторую руку взял когтистую лапу фурии и исполосовал длинными когтями лицо служителя Аида.
      Покончив с фуриями, Джереми снова ринулся вперед. И вот он достиг первой, если считать от входа, преграды внутри Пещеры - это были прочные ворота из дерева и железа, которые уже открылись ему навстречу. Из большого, но неглубокого котелка-курильницы, укрепленного на высоком треножнике черного дерева, поднимались клубы едкого, вонючего дыма.
      Развратного вида жрица-пифия, через которую Оракул высказывал пророчества, сидела на треножнике, раскачиваясь из стороны в сторону, и смотрела на входящих мутным взглядом. Женщина была уже в возрасте, её обнаженные груди висели сморщенными мешками, на голове криво лежала корона из какой-то дешевой мишуры.
      Пифия встретила Джереми-Аполлона весьма враждебно.
      - Владыка Света, я знаю тебя! Ты пришел, чтобы умереть снова!
      Джереми-Аполлон пропустил её слова мимо ушей, решив не обращать внимания на дурацкую болтовню одурманенной пифии, и двинулся дальше, оставляя позади ужасный шум и столпотворение, - освобожденные узники и сами могли о себе позаботиться, а его цель находилась там, впереди.
      И он шел вперед - вниз, в глубь Пещеры.
      Ему снова преградила путь чья-то одинокая фигура, - на этот раз это был какой-то мужчина. Из глубин памяти Захватчика внезапно вынырнуло нечто новое: у входа во внутреннюю часть Пещеры всем заправлял - отчасти благодаря своей хитрости и коварству, отчасти по давней традиции Хранитель Врат, человек, истинного возраста которого точно не знал даже сам Аполлон. Аполлон вообще плохо помнил этого странного человека и мало что о нем знал. Сам владыка Света не мог бы с уверенностью припомнить те времена, когда в пещере ещё не было Хранителя Врат.
      "Возможно ли вообще такое, - чтобы это все время был один и тот же человек?"
      Довольно старый с виду, тощий, грязный и уродливый - именно этот старик несколько месяцев назад, во время великого сражения, командовал остатками разгромленной армии прислужников святилища.
      Для левого глаза Джереми старик выглядел ещё кошмарнее.
      Хранитель Врат всегда старался не показываться при солнечном свете, а в последнее время вообще не выходил из Пещеры.
      С массивного черепа старика клочьями свисали вьющиеся грязно-седые волосы, некогда бывшие огненно-рыжими. В молодости Хранитель Врат был могучим, мускулистым великаном - от его высохшего тела до сих пор веяло дикой, необузданной силой. Желто-коричневую кожу старика - в тех местах, где она была видна, - сплошь покрывали татуировки. Когда-то он носил кольца в носу и мочках ушей, но теперь о них напоминали только грубые, уродливые шрамы.
      Хранитель Врат был злым, подлым и коварным - но, где-то в глубине его сердца до сих пор жила надежда на возвращение истинного бога.
      Сколько Аполлон помнил, Хранителя Врат всегда считали главным распорядителем всех жертвоприношений в святилище - впрочем, Захватчик полагал, что это были все же разные люди, один за другим получавшие в наследство звание Хранителя. Но Хранитель Врат проявлял живой интерес только к тем жертвоприношениям, в которых жертвами были люди - юноши или девушки, чьи обнаженные тела расписывали ритуальными узорами, а потом волокли вниз, во тьму, где их, беспомощных, одурманенных зельями, привязывали к рамам из деревянных брусьев и оставляли ждать своей участи.
      Поговаривали, что Хранитель Врат иногда снова спускался вниз, попозже, один, чтобы проверить, что случилось с жертвами. И если Аид или его порождения ещё не забирали жертвы себе, тогда Хранитель Врат сам мучил их, насиловал, а потом убивал, медленно и жестоко. Правда, раз или два он, сам не понимая почему, дарил жертвам легкую смерть, - убивал их одним быстрым ударом ножа.
      Приблизившись к ожидающей фигуре, Аполлон изрек:
      - Я вижу, твой хозяин Аид ещё не сожрал тебя, старик!
      - Возможно, однажды он и пожелает сделать это, Солнечный бог! Я знаю об этом, но это меня не пугает. - Голос этого изношенного временем человека оказался на удивление сильным и глубоким, в нем не слышалось и тени боязни.
      - Неужто ты позабыл, что такое страх, мучитель? Людям опасно забывать о страхе.
      - Есть лишь одно, владыка мой Аполлон, что до сих пор способно наполнить меня истинным ужасом, - и пока я не повстречаюсь с этим, до тех пор не буду знать страха, - уродливый старик снова ответил твердо и решительно.
      Хранитель Врат первым из людей - служителей Аида прибыл на место последней гибели Аполлона. И именно он толковал все пророчества, исходящие от Оракула. По большей части он сам их и произносил, пересказывая понятными словами бессвязное бормотание безумной жрицы-пифии. Весьма нередко случалось и так, что пифия просто разыгрывала перед паломниками представление и говорила им то, что ей велел сказать Хранитель Врат. Но иногда пифия высказывала - правда, смутно и путано - и то, что являлось ей во вспышке озарения, пришедшего свыше.
      Хранитель Врат не пытался преградить путь богу, и потому Аполлон-Джереми просто прошел мимо него. Старик ещё раз попробовал что-то сказать, но стоило Аполлону только поднять руку к своему луку и сделать вид, будто он собирается пустить в Хранителя стрелу, - тот тотчас же умолк и куда-то ускользнул.
      Хранитель Врат улизнул в глубины подземелья, неся своему повелителю весть о новом вторжении. Джереми вошел в третий огромный зал Пещеры, который отстоял от входа на несколько сотен футов. Но и здесь было ещё достаточно рассеянного солнечного света, так что юноша хорошо видел, куда идти дальше.
      Все внимание юноши сосредоточилось на простирающемся впереди подземном коридоре. Левым глазом он видел отблески мерцающего где-то вдалеке багрового сияния, левое ухо юноши улавливало эхо устрашающего шороха несомненные признаки приближения чудовищного Аида.
      Он знал, что Аид близко, - владыка Мрака снова воспрял и теперь поднимался из неведомых подземных глубин, в которых он скрывался после своего последнего отступления и накапливал новые силы для новой смертельной битвы.
      Джереми напряженно прислушивался, не зная, - прибудет ли Аид на этот раз с Цербером или без него? Образ Цербера в памяти Аполлона получался какой-то нечеткий и расплывчатый, - это была некая многоголовая собакообразная тварь чудовищных размеров, в ней не было ничего человеческого или божественного. Аполлону, похоже, не хотелось более ясно показывать Джереми Цербера, и потому юноша так и не смог как следует его разглядеть.
      И что там с Танатом? Скорее всего, Аид тогда не соврал: если кто-нибудь выловил Лик из потока, унесшего его под землю, то бог Смерти вполне мог снова возродиться. В людях, желающих вступить в Большую Игру в роли его аватара, недостатка явно не наблюдалось. И все же Аполлон надеялся, что Танат не успел ещё заново воплотиться.
      Таким образом, вполне возможно, что в битве будут участвовать и возрожденный Танат, и сотворенный заново Цербер. Если эти темные союзники набросятся на него все разом... Нет, он и помыслить не мог о том, чтобы повернуть сейчас обратно и отступить без боя.
      И вот Джереми наконец узрел основное воплощение своего Врага. Аид, как и сам Джереми, был размером с обычного человека - в физическом смысле. Но его истинную величину трудно было определить с первого взгляда, - настолько подавляло восприятие гнетущее впечатление от его ужасной мощи.
      Даже Аполлон не мог издалека рассмотреть Врага во всех подробностях. Со времени последней встречи двух богов в облике Аида как будто не появилось почти никаких изменений. Единственными, ясными ощущениями, которые Джереми смог воспринять, были исходящие от владыки Мрака черная злоба и чудовищная разрушительная мощь. Тот, кто сейчас приближался к Аполлону, был весь окутан колеблющейся пеленой темных теней, которую не мог рассеять свет множества факелов, закрепленных на стенах зала.
      Даже Танат, которого Аполлон, - если не Джереми - уже встречал на своем пути, по сравнению с владыкой Подземного мира казался сущим ничтожеством.
      Когда Аид наконец подошел на расстояние, удобное для беседы, он устроил целое представление, исполненное ядовитых насмешек и притворного почтения.
      - Я поспешил сюда, чтобы лично подготовить для тебя славную вечеринку, - голос Аида звучал не очень громко, но каждое его слово рокотало низким эхом, словно доносилось откуда-то издалека.
      Джереми недолго пришлось ждать ответа Аполлона, прозвучавшего из его собственных уст:
      - Да, я и впрямь не прочь повеселиться. Порадуй же меня, - выбирай любую церемонию, любое развлечение, какое тебе по нраву. Но помни - все, что ни есть в этой Пещере, внутри этой Горы, - все это скоро будет моим. Я решил отнять у тебя Оракула, - пусть отныне его пророчества будут правдивыми!
      - Ты что-то сказал о правде, Труженик? Вот тебе правда - ты подохнешь, и очень скоро!
      - Я ещё жив, - просто ответил Аполлон, разведя в стороны худые, совсем мальчишеские руки Джереми.
      Темная тень кивнула. Аид презрительно фыркнул:
      - Наверное, недавняя смерть Смерти кажется тебе, о Солнечный бог, великой победой? Ты отправил его маску в глубины земли, - но мне не составит труда снова её отыскать. Скоро, скоро явится новое воплощение Таната - но должен предупредить, что для тебя особой разницы от этого все равно не будет. И ты, и твои друзья, так или иначе, обречены на смерть.
      Владыку Света это нисколько не смутило.
      - Как и все остальные.
      - Но только не я! Однако я не думал, что ты столь мало ценишь собственную жизнь. Тело, которое ты на сей раз избрал, выглядит просто жалко и совсем тебе не подходит.
      - Оно не настолько хрупко, чтобы пасть на землю от одних только твоих слов. Вот я, стою пред тобою в этом теле. Чего тебе ещё надо?
      В ответ раздался какой-то скрипучий звук, - наверное, это был смех. Даже Сребролукому стоило бы держаться подальше от такого противника. Все прочие убоялись бы Аполлона, - но только не Аид. Да, ему не страшен был бог-Труженик, даже во всей полноте своего могущества. А ныне владыка Света был уже далеко не таким, как когда-то, - о чем красноречиво свидетельствует история его предыдущего визита в Пещеру. В голове Джереми зашевелились какие-то смутные, неясные, но ужасно тревожные воспоминания...
      А окутанный мрачными тенями противник Джереми издевательски кивнул:
      - Пред тобою открыты все пути. Давай же посмотрим, на что способно твое нынешнее воплощение...
      Аполлону нечего было на это ответить, и Джереми понял, что настало наконец время взяться за лук и стрелы, доставшиеся от разбойников в качестве трофея.
      Юноша нисколько не удивился, заметив, что его руки, какими бы тощими и хилыми они ни казались, обращаются с оружием так легко и непринужденно, словно в жизни ничем иным и не занимались. И снова он с легкой досадой отметил про себя, из какого посредственного, если не сказать - плохого, материала сделаны его лук и стрелы. Да и как сделаны, - смотреть стыдно... Нет, это, конечно, никакой не Серебряный Лук, - но придется управляться тем, что есть. Юноша неспешно потянулся за спину, достал из колчана корявую бандитскую стрелу, положил её на тетиву...
      Аид мгновенно исчез - так что ни Джереми, ни Аполлон даже не успели его как следует разглядеть. Но Захватчик хорошо знал своего извечного врага, и Джереми ни о чем не надо было спрашивать партнера, - юноша и так понимал, что их неприятности на этом вовсе не закончились.
      Мысль, которая пульсировала сейчас в сознании Джереми, была, наверное, только его собственной: "Нас собираются испытывать".
      Под чьими-то неуклюжими ногами загремели камни. Спотыкаясь и наталкиваясь друг на друга от излишнего рвения, в зал вбежало около десятка стрелков-людей, из тех, которые гордо именовали себя стражами Оракула. Эти стражи заявляли, что служат Хранителю Врат и защищают всех пилигримов, но Аполлон точно знал, - именно они похитили Кати, и служили они на самом деле Аиду, владыке Мрака.
      Стражники, которые первыми отреагировали на вторжение Джереми-Аполлона, все были мужского пола и не носили какой-то определенной, одинаковой для всех форменной одежды или знаков различия. Больше всего эта толпа вооруженных людей напоминала разбойничью банду. Двое или трое из них, как показалось Захватчику, были профессиональными воинами. Эти были неплохо вооружены и двигались так, что сразу становилось понятно, - парни знают свое дело. Остальные же, судя по всему, похватали первое, что попалось под руку, - в основном палки и обычные ножи. Некоторые вообще прибежали полуодетыми. Двигались они неуверенно, много и без толку суетились. Вероятно, их наскоро собрали и заставили взяться за оружие.
      Джереми показалось, что на Захватчика это воинство стражников не произвело особого впечатления, - Аполлон ничуть не замедлил продвижения вперед, но и не ускорил шага.
      Один из стражей прибежал, сжимая в руках наспех подхваченный треножник пифии, сама же жрица уже успела куда-то удрать. Пламя факелов мерцало и колебалось в потоках воздуха, поднятых передвижениями толпы людей. Не способные сражаться служители и паломники, которые совсем недавно с воплями разбегались, теперь остановились и обернулись посмотреть - с безопасного, как им казалось, расстояния. "Вполне возможно, что на этот счет они здорово ошибаются", - заверила память Аполлона своего партнера-человека.
      Те несколько пленников, предназначенных для жертвоприношения, которые так неожиданно получили свободу, очевидно, очень быстро оправились от навеянного дурманящими снадобьями безразличия. Когда Джереми обернулся, то никого из них не увидел, - все освобожденные узники куда-то исчезли. Юноша понадеялся, что сейчас они быстренько карабкаются наверх, к выходу из Пещеры, - тогда некоторым, наверное, удастся отсюда удрать.
      Вместо того чтобы гнаться за разбежавшимися рабами, их сторожа развернулись спинами к разгромленным, поломанным в щепки деревянным клеткам и составили основную часть отряда противников Аполлона. Тот, кто присматривал за служением Подземному царству здесь, на поверхности, как видно, здорово впечатлился столь быстрым продвижением этого худощавого юноши с разноцветными волосами.
      Джереми на миг задержался, чтобы проверить, хорошо ли закреплены два вещевых мешка и колчан со стрелами, висевшие у него за спиной. Аполлон не возражал. Юношу переполняли гнев и ярость, так что поклажа казалась ему совершенно невесомой. Крепко сжимая в руке лук, юноша отступил ко входу в подземелье и осторожно двинулся по лестнице, уходящей вниз, в глубины земли.
      В его душе бурлила дикая, неукротимая ярость, он ушел из этого зала вовсе не из боязни сразиться с неорганизованными ополченцами, а в поисках истинного врага.
      И почти сразу же его гнев нашел достойный выход.
      Впереди на лестнице, а также с обеих сторон от прохода Джереми увидел левым глазом темные тени, обведенные яркими контурами, - они быстро надвигались на него, таясь в густом сумраке подземелья. Очертаниями фигур эти тени походили на людей, таких же, как те, которых спешно согнали в предыдущий подземный зал, - их юноша только что оставил позади. Но эти люди - или существа, в чем-то похожие на людей, - все были хорошо вооружены, многие со щитами, в шлемах и разнообразных доспехах. И все они горели жаждой убийства, - они намеревались уничтожить Джереми любой ценой.
      Среди них юноша заметил несколько враждебных созданий, которых даже Аполлон раньше не видел и узнал только по описаниям. Это были похожие на зверей твари, неуклюжие, покрытые густой шерстью и исполненные разрушительной мощи. Они шли, на ходу гадя, как животные. Божественный напарник Джереми удивился, увидев этих тварей так близко от земной поверхности.
      Когда самый ярый из врагов запустил в юношу камнем, Аполлон только поднял правую руку - прежде чем тот, кому на самом деле принадлежала эта рука, успел среагировать на нападение, - и поймал снаряд ещё в полете, словно вынул из воздуха. Камень ударился о ладонь с громким шлепком, но совершенно не больно. А в следующее мгновение рука Джереми хлестко метнула камень обратно, и снаряд полетел в того, кто его послал, быстрее, чем брошенный из пращи. Джереми краем глаза заметил, как маленький камешек угодил в прятавшегося во тьме врага и сбил его с ног.
      А ещё через пять секунд Джереми выпустил первую стрелу, - снова не успев даже осознать это. Он вынул стрелу из колчана, натянул лук и спустил тетиву одним плавным движением, задержавшись на миг только для того, чтобы подождать, пока двое врагов окажутся на одной линии, один за другим. Первая стрела, с широким наконечником, изначально предназначенная для охоты, сорвалась с тетивы с невероятной скоростью и поразила цель именно в то место, куда её направил лучник, - в узкую щель между тяжелым боевым поясом из толстой кожи и нижним краем металлического нагрудника. С расстояния всего в двенадцать ярдов стрела полностью ушла в тело, широкий охотничий наконечник пронзил несколько слоев одежды, кожу, мускулы и внутренности и вышел наружу со спины вражеского воина. Первый подстреленный враг издал душераздирающий, нечеловеческий вопль и повалился на землю, беспомощно царапая скрюченными пальцами то место, где только что скрылся оперенный конец стрелы.
      Стрела хоть и сильно отклонилась, но все же полетела дальше и до половины длины древка вонзилась в горло другого воина, который пробирался следом за первым. И вот ещё один враг Аполлона, явившийся в человеческом обличье, пал мертвым.
      Но теперь в колчане у Джереми оставалось только пять стрел. Их общая с Аполлоном правая рука потянулась за спину, чуткие пальцы хорошенько пересчитали все, что осталось, и только потом юноша вытащил следующую стрелу.
      Он непрерывно убивал, не забывая все время уклоняться от вражеских метательных снарядов. Аполлон перехватил и отправил обратно ещё один камень, быстро выпустил ещё одну стрелу - убив при этом ещё нескольких врагов. Когда вражеские воины подбирались к нему слишком близко, юноша уклонялся в сторону, беззвучно скользя по каменным ступеням, - он старался оставлять в живых солдат-людей, если они не мешали ему идти дальше. Но тех, кто вставал у него на пути, Аполлон разил наповал, одного за другим. Таким образом, Джереми вскоре успешно пробился сквозь первый заградительный отряд, состоявший в основном из людей, и вышел на толпу разнообразных чудовищ.
      Камень, брошенный из пращи, угодил ему в левое плечо, - когда юноша не успел увернуться сразу от двух камней, подлетевших в одно и то же мгновение. Но для его чудесным образом окрепшей плоти этот удар, который обычному человеку раздробил бы все кости, показался всего лишь легким тычком - как будто парня стукнул по плечу кулачком какой-нибудь маленький мальчик. Через несколько секунд ему в спину угодила стрела, а потом ещё одна, - но Джереми почувствовал только, будто его что-то слегка укололо. Обе стрелы отскочили и упали на пол, оставив на теле юноши лишь маленькие царапинки.
      В очередной раз, потянувшись за стрелами, Джереми понял, что в его колчане их осталось только две. Но юноше не приходилось спорить с Аполлоном, который стремился, во что бы то ни стало поскорее пройти дальше.
      Где-то там, внизу, находился зал, в котором была оставлена сегодняшняя жертва на радость владыке Мрака или тем его слугам, которых он изберет, чтобы насладиться ею .от его имени.
      Место, в котором Джереми оказался сейчас, изобиловало нагромождениями сталактитов и сталагмитов - каменных сосулек, свисавших с потолка или поднимавшихся снизу вверх, с пола пещеры. Среди этих фигурных каменных наростов легко было укрыться, особенно в такой темноте.
      Но, хотя Джереми и старался прятаться в тени, так же как и за каменными выступами, он отлично знал, что темнота - его враг, а солнечный свет - друг, пусть даже такой слабый и рассеянный, какой проникал внутрь Пещеры.
      Некоторые воины Аида были вооружены и луками со стрелами, но в ближнем бою да при таком плохом освещении большинство солдат предпочитали применять другое оружие. Поэтому Джереми-Аполлон, пробираясь между телами поверженных врагов, наклонялся к ним и проверял, не осталось ли кого в живых, - а заодно и пополнял свой опустевший колчан новыми запасами стрел. В колчане одной из своих жертв он нашел три более-менее приличных стрелы и ещё пять забрал у другого мертвого солдата. Джереми уже понял, что вовсе не так уж важно, насколько хорошо сделана стрела и насколько острый и крепкий у неё наконечник, - любая стрела все равно несла с собой неминуемую смерть, если божественный Стрелок, который спускал её с тетивы, желал убивать.
      Довольно скоро воины-люди из посланного Врагом отряда, которые ещё держались на ногах, отступили и скрылись в глубине Пещеры, оставив на полу зала с полдюжины своих товарищей, которые уже никогда не будут ни с кем сражаться. Там, дальше внизу, было довольно светло, потому что человеческие глаза без света ничего не смогли бы увидеть.
      Джереми упорно двинулся дальше, в следующий зал Пещеры, который был расположен ещё глубже под землей.
      Несколько обеспокоенный долгим отсутствием Джонатана, ученый рискнул подобраться поближе и остановился примерно в пятидесяти ярдах от главного входа в Пещеру. Там Арнобий вскарабкался на дерево и устроился в таком месте, откуда открывался прекрасный вид, - на толстой ветке в пятнадцати футах над землей. С этого высокого насеста можно было хорошо рассмотреть не только то, что творится возле самых Врат, но и что происходит в низинах под горой.
      Осмотревшись по сторонам с этого передового поста, Арнобий смог лучше оценить обстановку вокруг Пещеры. В течение многих божественных циклов, которые иногда продолжались по нескольку веков, огромные толпы паломников, движимые религиозным рвением, стекались к этому священному месту. Неисчислимые тысячи пилигримов, год за годом приходивших поклониться святыне и просить совета и помощи у Оракула, за сотни .лет протоптали в окрестных лесах множество извилистых тропинок, В последнее время паломничество к Оракулу после долгого забвения, похоже, снова обрело былую популярность.
      Таким образом, здесь находилось самое знаменитое в мире место предсказаний и пророчеств. Как человек, живо интересовавшийся божествами и их историей, Арнобий, сколько себя помнил, всегда хотел прийти к Оракулу. Но всякий раз как-то так получалось, что он считал себя не готовым к этому или недостойным такой чести, или же он почему-то не успевал завершить все надлежащие приготовления.
      Последние несколько месяцев Пещера Оракула стала ассоциироваться в представлении людей с именем Аполлона, - поскольку было общеизвестно, что именно здесь этот бог недавно погиб.
      Арнобий никак не мог толком уразуметь, чем тут занимаются все эти люди - бездельники и тунеядцы, которые удобно устроились у Врат Пещеры, и, судя по всему, считали, что присматривают за Оракулом.
      Немного понаблюдав за тем, что творится у входа, Арнобий подумал: "Невзирая на то что истинная сила находится глубоко внизу, в Подземном мире - и они прекрасно об этом знают, - эти люди придумали собирать пошлину со всех, кто совершает паломничество к Оракулу. Если бы сильная группа пилигримов отказалась платить, - вряд ли эти служки решились бы настаивать".
      Ученый задумался о том, оказывают ли эти люди какое-нибудь влияние на произносимые пифией предсказания. И насколько сам Аид, их господин, заинтересован в таких вопросах? Возможно, эти служители устроили здесь эту лавочку на таких же законных основаниях, как и любая другая группа людей? Может быть, эти люди просто стараются заработать на жизнь, - естественно, всякий хотел бы обеспечить себе жизнь получше, если уж подвернулась такая возможность. Однако, как бы то ни было, все прорицания в последнее время оказываются обманными - все без исключения.
      Арнобий полагал, что когда-то, давным-давно, все здесь происходило совсем по-другому. А теперь здесь всем заправляет какая-то кучка отщепенцев. Ходили слухи, что здешние мошенники содержат полубезумную женщину, которая умеет, когда нужно, убедительно изображать состояние транса - так, что обычные пилигримы принимают её ужимки за чистую монету.
      Арнобию пришлось признать, что его отец - далеко не единственный военачальник, который дорого дал бы за возможность подсовывать своим врагам те прорицания, какие надо. А если честно, - скорее всего лорда Виктора такое святотатство смутило бы гораздо меньше, чем любого другого. Лорд Виктор был одним из многих могущественных владык, которые очень хотели бы взять это место под контроль, - но в то же время большинство этих лордов не желали слишком тесно связываться с делами Оракула.
      Арнобий постепенно начал приходить к заключению, что, любые человеческие попытки понять богов, заведомо обречены на неудачу. Вот люди это совсем другое дело. Их понять гораздо проще. И они гораздо легче соглашаются, чтобы ими кто-то управлял.
      Ученый очень беспокоился из-за того, что мог натворить в Пещере Джонатан, который бросился туда как одержимый. Как оказалось, даже нынешний практичный и рассудительный Арнобий все-таки относился к этому Оракулу достаточно почтительно.
      Еще Арнобий подумал о том, действительно ли где-то там, в глубине Пещеры, было место смертельной схватки двух богов? Как ни странно, но когда Арнобий оказался здесь, возле Пещеры-в-Горе, все, что касалось богов и магии, стало для него каким-то далеким и неправдоподобным.
      И напротив, практические вопросы политики и военных действий, похоже, сделались для него такими же ясными и жизненным, как сама эта Гора. Арнобий не понимал, почему он так долго не замечал собственных интересов и способностей в этих сферах деятельности.
      Ферранте держался неподалеку, и вскоре ученый отправил молодого солдата на разведку.
      - Я полагаю, Джонатан обязательно попадет там в какие-нибудь неприятности или совершит какую-нибудь глупость. Если найдешь его, - вели немедленно убираться оттуда. Пусть сразу же возвращается сюда.
      - А как насчет девушки, сэр?
      - Ну... Если встретишь её, скажи, чтобы тоже шла сюда. - Арнобий жестом задержал сержанта, чтобы тот выслушал ещё кое-какие приказания. - С другой стороны, можешь сказать ей, чтобы возвращалась домой, если хочет. Наверное, так будет для неё даже лучше.
      Сержант Ферранте отсалютовал и поспешил исполнять приказ, а Арнобий продолжил свои наблюдения за окрестностями. Он задумался о том, заметит ли его здесь, на дереве, кто-нибудь из людей, толпящихся у Врат Пещеры? Эти размышления привели его к мысли о том, во что он сейчас одет. Быстро оглядев себя, ученый отметил, что за последние несколько дней, прошедших после нападения бандитов, он стал одеваться совсем иначе, чем в Академии.
      И дело было вовсе не в том, что он старался выглядеть повоинственнее, - во всяком случае, сознательно Арнобий ничего такого не делал. Но если принять во внимание, чем ему сейчас приходится заниматься, то такой стиль одежды кажется вполне разумным, - множество всякого оружия, широкополая шляпа с ремешком, затянутым под подбородком, простая куртка с несколькими карманами и грубые, но крепкие сапоги.
      Тут Арнобий подумал, что ему надо бы ещё кое-чему обучиться, и поскорее, - например, обращению с оружием. Ведь следующий противник, с которым столкнет его судьба, может оказаться гораздо более искусным в этой области, чем перепуганный разбойник, к тому же уже изжаленный пчелами. Не то чтобы Арнобий собирался в дальнейшем решать все вопросы мечом и копьем просто ему обязательно надо было научиться владеть ими, вот и все. Ученый уже узнал на собственном опыте, что далеко не всегда можно полагаться на чужое умение, - не всегда у тебя под рукой есть обученные профессиональные воины.
      Таким образом, Арнобий просто вынужден был совершенно по-иному взглянуть на мир. И, к своему немалому удивлению, он обнаружил, что сумел довольно неплохо приспособиться к новой роли, - впрочем, у Арнобия всегда хорошо получалось заставлять других следовать за собой. Наверное, этот талант у него был, просто ещё совсем недавно не возникало нужды проявлять свои способности в деле. Те деревенские парни с воодушевлением шли за ним в битву и подчинялись каждому его приказу. Бывали, правда, и исключения - к примеру, этот чудак Джонатан...
      А не Джонатан ли это - вон там, шагает прямо к Вратам Пещеры? Правда, тот парень кажется гораздо выше ростом, чем слуга Арнобия, и двигается он вовсе не как простолюдин, привыкший к грязной работе... Но такие рыже-черные волосы во всем мире есть только у Джонатана. Но вот, развеивая всякие сомнения, показался и сержант Ферранте - его Арнобий узнал сразу. Ферранте спешил следом за тем парнем с разноцветной шевелюрой.
      Неторопливые размышления наблюдателя были внезапно прерваны поднявшейся у входа в Пещеру суматохой. Сперва Арнобий никак не мог понять, из-за чего все так засуетились. До него доносились некоторые слова, которые выкрикивали люди там, внизу, - но поначалу эти слова казались Арнобию полной бессмыслицей.
      Первое слово, которое он расслышал, было: "Аполлон!" А потом кто-то из воинов Калаха закричал: "К оружию!"
      Внезапно Арнобия словно озарило: неужели все эти люди внизу могли действительно принять его слугу Джонатана за очередное воплощение бога Аполлона?!
      Арнобий принялся обдумывать такую возможность, но его размышления были неожиданно прерваны: на соседней ветке, на расстоянии чуть больше вытянутой руки, словно из воздуха возникло худощавое создание в маске вроде тех, какие надевают на сцене комические актеры, в простом костюме, по которому невозможно было определить пол, - свободная рубашка и штаны обычного покроя, все это неброского коричнево-серого цвета, а на ногах ярко-красные сандалии. Ученый с первого взгляда понял, что перед ним какой-то бог или богиня, но почему-то совершенно не удивился.
      Смертный и божество долго созерцали друг друга, не произнося ни слова. Лицо бога было скрыто за шутовской маской, но Арнобий чувствовал, что тот внимательно его изучает. Привидевшееся ему божество сидело на своей ветке так естественно и непринужденно, что ученый почему-то совершенно не разволновался. Как будто он всю свою жизнь знал, что рано или поздно вот так, наяву, встретится с каким-нибудь богом.
      Наконец, когда оба достаточно подробно рассмотрели один другого, Арнобий прокашлялся и уверенно сказал:
      - Ты - Трикстер.
      Бог не ответил.
      Прошло ещё с полминуты, а божество по-прежнему хранило молчание. Тогда ученый снова попробовал начать разговор:
      - Если ты бог... - договаривать он не стал.
      Фигура в маске наклонилась к нему. Голос, который раздался из-под маски, был женским и звучал до странности знакомо:
      - Если? Хорошее слово - "если"! А кем ещё я могу быть, если сижу вот здесь? Мартышкой вроде тебя? Тебе всегда не хватало соображения, - ты не способен узнать бога, даже когда он стоит перед тобой и старается привлечь твое внимание.
      - Я...
      - Заткнись! - приказ прозвучал столь властно, что ученый повиновался, не задумываясь. - Ты на редкость тупоумный человек, Арнобий, даже для ученого из Академии. - Богиня скрестила ноги и пошевелила ступнями, привлекая внимание Арнобия к своим замечательным красным сандалиям.
      А потом она подняла маленькую ручку, сдернула маску и отшвырнула её прочь, открыв такое знакомое лицо - лицо женщины, которая некогда была помощницей ученого, его любовницей и рабыней.
      - Карлотта! - Услышав знакомый голос, Арнобий подумал, что ему просто показалось, но теперь, увидев её собственными глазами, ученый безмерно удивился. Ему даже пришлось ухватиться за ветку, чтобы не упасть с дерева.
      Знакомые зеленоватые глаза смотрели на него с ненавистью.
      - Надо же! Значит, ты не забыл, как меня зовут? Неужели тебе больше нечего мне сказать, господин! Последнее слово Карлотта выговорила с нескрываемой издевкой.
      Очень осторожно - место, на котором он сидел, было не слишком безопасным, - Арнобий в растерянности развел руки в стороны. Он был так потрясен, что, казалось, мысли его парили где-то отдельно от головы.
      - А что я должен сказать? Карлотта насмешливо улыбнулась.
      - Да так, ничего особенного. Ничего, зато я много могу тебе порассказать. Я могу читать наставления и раздавать приказы.
      Изумленный Арнобий почти не слышал, что она говорит. Наконец он покачал головой:
      - Так, значит... Значит, ты принесла мне доказательство, которое я могу увидеть своими глазами... Трикстер действительно существует на самом деле. И, очевидно, он - не он, а она. И она избрала тебя для своего очередного воплощения.
      - Да ну? Неужели она и вправду так и сделала? А может, наоборот? Может, это я её выбрала, я решила стать Трикстером - такая мысль никогда не забредала на ту помойку, которая служит тебе вместо мозгов? Ты никогда не думал, что я и сама способна что-то выбирать?
      - Карлотта! - Арнобий вцепился обеими руками в ветки. Он все никак не мог прийти в себя, узнав о чудесном преображении Карлотты.
      - Ух ты! Мне посчастливилось услышать твое знаменитое подражание попугаю! Я подозревала, что это самый лучший способ сделать карьеру в Академии, - но ты о своей карьере никогда особенно не заботился. Да и зачем бы это тебе, если твой отец - тот, кто он есть.
      - Ты - Карлотта, и теперь ты - аватара Трикстера. По каким-то соображениям он избрал тебя и позволил тебе надеть свой Лик, - если теория относительно божественных Ликов верна, - Арнобий вздохнул и задумался. Были времена, когда такое великое открытие увенчало бы труды всей моей жизни неувядаемой славой - или, по крайней мере, мне тогда так казалось... - Он посмотрел на неё долгим взглядом и добавил: - Знаешь, за последние несколько дней я тоже очень изменился... Наука больше не доставляет мне никакого удовольствия. Мне теперь не интересны такие высокие материи.
      - Да неужели?! - Карлотта изобразила на лице глубочайшее изумление. Голос её зазвучал низко и злобно: - И какие только адские силы заронили в твою башку мысль, будто кого-то интересует, что там тебе нравится, а что не нравится?
      До Арнобия постепенно начало доходить, насколько сильно она разозлена. Он моргнул пару раз и сказал:
      - Ты говоришь так, будто смертельно ненавидишь меня...
      - В самом деле? А неужели есть хоть малейшая причина, по которой я могла бы тебя не ненавидеть?
      Арнобий попытался пожать плечами, но вынужден был снова покрепче ухватиться за ветку, чтобы не упасть. Тогда он заговорил - начал приводить, как ему казалось, разумные доводы:
      - Карлотта, это не моя вина, что ты была рабыней, когда попала ко мне. Наверное, я должен был бы отпустить тебя на свободу, - но ты ведь знаешь, из-за определенных причин, касающихся политики, я не мог этого сделать. По-моему, я всегда относился к тебе с добротой...
      - С "добротой"! Арнобий, ты вышвырнул меня за дверь, как паршивую собачонку! И ты ещё говоришь о каких-то политических причинах!
      - Это только потому, что формально ты ведь была... рабыней. Что еще, по-твоему, я должен был с тобой делать? Я не желал тебе зла. А теперь... Теперь, очевидно, вопрос о твоем гражданском статусе стал бессмысленным, потому что ты избрана, - несмотря на то, что в последнее время Арнобий вообще не интересовался теологическими вопросами, ему вдруг стало любопытно. - Я желаю тебе только добра. Но как это случилось? Как с тобой произошло это чудесное превращение? Может быть, ты мне расскажешь?
      - Как мы внимательны и тактичны, правда? Да, мое социальное положение заметно повысилось.
      - Но как, каким образом? Карлотта!.. - Арно-бий снова покачал головой, до сих пор изумляясь тому, что она избрана. Уж кто-кто, но - она?
      - Ты спрашиваешь, как эта опротивевшая сучонка, никчемный, ничего не стоящий кусок твоей собственности по имени Карлотта - как она стала богиней? Да прямо у тебя под носом, безмозглый ты ублюдок!
      - Ну, к чему все эти...
      - А правда о моем "избрании", как ты это называешь, проста, - я нашла великое сокровище. Да, кстати, должна тебе сказать, что это сокровище по закону принадлежало бы тебе, - поскольку когда я его нашла, я сама считалась твоей собственностью, - Карлотта чуть подалась вперед на своей ветке. - Но вот что я тебе ещё скажу, - ты в жизни не увидишь и малой толики этого богатства! Насколько я понимаю, богам все эти дурацкие законы не писаны.
      - Сокровище? - тупо повторил Арнобий. Карлотта преподносила один сюрприз за другим, да так быстро, что ученый не успевал как следует осознавать её откровения.
      - Да, сокровище, несметные богатства. Золото, золото, золото. Не говоря уже обо всем остальном. А, это тебя наконец заинтересовало!
      На самом деле Арнобий отнесся к рассказу о сокровищах довольно равнодушно. Он никогда не придавал деньгам особого значения, - потому что никогда не нуждался.
      - Так, значит, ты нашла в храме какие-то сокровища... Да, я всегда думал, что там должно храниться что-нибудь важное и ценное. Жаль, что мы не смогли остаться и продолжить исследования...
      Карлотта не сводила с него глаз.
      - Так знай, мне досталось не одно сокровище, а несколько, и все они не имеют цены. Сперва я нашла вот эти сандалии - это самая ценная находка, потому что они открыли мне путь ко всем остальным богатствам. Поверишь ли, когда я взяла в руки сандалии, я тогда думала только об одном - как это мое открытие может помочь тебе. Можешь ли ты представить такую глупость?
      - Даже не знаю, что сказать... Карлотта! Мне очень жаль...
      - Ах, ну какой же я была идиоткой! Тебе жаль, вот как? Ты немного опоздал со своими сожалениями, о великий ученый, который никогда не способен был хоть чему-то научиться. Ты не узнал даже самого Аполлона, когда он стоял прямо перед тобой.
      - Глупости! - непроизвольно вырвалось у Арнобия. Но, подумав немного, он переспросил: - Когда это было? И вообще, что ты имеешь в виду?
      - Да так, не важно. Может, стоит заставить тебя обращаться ко мне "леди Карлотта"? Я слишком хорошо помню, каково это - быть твоей рабыней. Теперь я хочу узнать, каково быть твоей богиней.
      - Моей богиней? - Арнобий до сих пор не сообразил, с какого конца подойти, чтобы наконец разобраться с этой странной ситуацией. Его удивляла столь глубокая ненависть Карлотты, и, как её прежний хозяин, Арнобий чувствовал, что она относится к нему несправедливо. Ученый всегда хорошо обращался со своими рабами, проявляя редкостное великодушие, и вот теперь Карлотта платила за его доброту черной неблагодарностью. Он заметил, что золотого рабского ошейника на шее Карлотты уже нет, и подумал, как бы между прочим, - куда мог подеваться её ошейник?
      Но Арнобий упорно отказывался ей верить, считая рассказы Карлотты просто хитрой выдумкой или какой-нибудь шуткой.
      Богиня хитрости и обмана, вселившаяся в тело мстительной рабыни, наклонилась к нему со своей ветки.
      - Что ты задумала? - крикнул встревоженный Арнобий.
      - Вообще-то я ещё не решила, что с тобой сделать.
      - Со мной сделать?
      - О боги, что за детский лепет? Ты стал ещё глупее, чем раньше. Я могла бы, конечно, просто отпустить тебя, - да только кому ты такой нужен?
      - Отпустить меня? Что ты такое несешь?
      - Нет, я придумала кое-что получше. Это как раз подходит для простого смертного - по "политическим соображениям". Ты, кажется, считаешь, что на эти "соображения" можно списать все, что угодно.
      И Карлотта соскочила со своей ветки. Арнобий испуганно вскрикнул, но потом застонал - когда увидел, что она не падает, а парит в воздухе, как гигантская птица колибри, а волшебные красные сандалии на её ногах мерцают и поблескивают, словно покрытые мишурными блестками туфельки танцовщицы. Потом Карлотта одним движением руки заставила дерево, на котором сидел Арнобий, вырасти до невероятной высоты. Повинуясь магии Карлотты, ствол дерева начал быстро удлиняться, земля со страшной скоростью стала проваливаться вниз, - как будто Арнобий висел на тросе, перекинутом через мачту корабля, и два десятка дюжих матросов разом потянули за этот трос.
      Нижние ветки дерева сделались такими толстыми, что слезть по ним вниз уже было невозможно. Если Арнобий упадет, то не раз ударится о ветки, прежде чем долетит до земли, - но ученый прекрасно помнил, как далеко лететь до земли. Когда Арнобий думал об этом, у него все внутренности сжимались в комок.
      Парящая в воздухе далеко внизу богиня в волшебных красных сандалиях крикнула Арнобию:
      - Все, мне пора! Надо ещё заглянуть ненадолго в Пещеру. Но я обязательно вернусь, о мой благородный ученый! Может быть, я даже отнесу тебя обратно в храм на болотах. Там ещё осталось немало золота и драгоценностей, и все это - все до последней монеты - может достаться тебе. И ты подохнешь там с голоду, если раньше тебя не сожрут гигантские змеи, но зато ты умрешь сказочно богатым.
      Карлотта как будто задумалась о чем-то, а потом вытащила откуда-то зеркальце и, подлетев, протянула Арнобию. Зеркало было круглое, из самого лучшего зеркального стекла, какое можно было представить, в широкой оправе слоновой кости.
      - Что это? - спросил Арнобий.
      - Зеркало! Чтобы ты сам мог увидеть, как смотрятся со стороны дураки вроде тебя.
      Когда божество преобразилось в подобие огромной сияющей бабочки и молниеносно упорхнуло прочь, Арнобий на мгновение задумался - а не приснилось ли ему все это? Но нет, дерево по-прежнему возвышалось над землей, как никакое другое дерево в мире, и Арнобий все так же сидел на ветке, на высоте, наверное, около сотни футов от земли.
      Арнобий смутно помнил, будто во время этого странного разговора его собеседница как-то упомянула, что он не смог узнать Аполлона. Интересно, что бы это могло значить?
      Если это божество на самом деле не было Карлоттой, то не стоило обращать особого внимания на все эти признания и обвинения.
      Но кто бы это ни был, а Арнобий застрял на чудовищном дереве. Ученый осмотрелся. Ствол и ближайшие ветки, похоже, были слишком гладкими и скользкими, - там не за что было уцепиться, и слезть вниз по стволу вряд ли получится. Единственное, что оставалось Арнобию, - это подождать, когда вернется с задания сержант Ферранте, и позвать его на помощь.
      Да, это наверняка был Трикстер... Злой шутник.
      Но тут Арнобий вдруг подумал, что женщина, которую он знал как Карлотту, его прежняя помощница, любовница и рабыня, могла на самом деле быть Трикстером - и тогда, и сейчас. Против этого нет никаких доказательств. А Койоту-Трикстеру нет равных в искусстве перевоплощений. Это божество может принять любую форму, и под наружностью Карлотты в действительности мог скрываться кто угодно. Да, недавний собеседник Арнобия и вправду был богом, да, Трикстером - но не Карлоттой.
      Что за странная причуда для божества - принять облик девушки-рабыни! Однако конкретно этот бог, - если он все-таки существует, - всегда славился склонностью ко всяким странным выходкам. Бедняжка Карлотта! Арнобий задумался о том, что на самом деле могло статься с этой девушкой. И он пообещал самому себе, что если ещё когда-нибудь встретится со своей бывшей рабыней, то обязательно сделает для неё что-нибудь хорошее.
      Вернувшись из своего похода в Пещеру - да уж, это было приключение не для слабонервных! - сержант Ферранте поначалу не сориентировался и не сразу нашел своего нового командира. Сержант принес тревожные вести, - похоже, у этого парнишки, Джереми, совсем съехала крыша. Правда, тогда, когда Энди смотрел в эти глаза и слушал этот голос, он был готов поверить всему, что тот скажет.
      Ферранте пришел на то самое место, где оставил своего командира. Только откуда здесь взялось это кошмарно громадное дерево? И тут Энди услышал голос ученого, поднял голову и увидел, где сейчас находится Арнобий. Тогда Энди решил, что весь мир вокруг, наверное, тоже сошел с ума.
      Джереми слышал, как жрецы Аида, стараясь воодушевить своих последователей перед очередной битвой с Аполлоном, кричали о том, что именно здесь, в Пещере, великий Аполлон некогда уже был повержен.
      Тем не менее, это был хороший знак - то, что жрецы сочли нужным собрать побольше воинов и поднять их боевой дух, прежде чем бросить в битву со столь жалким воплощением божества.
      Джереми знал, что пройдет дальше, в глубину Пещеры. На какое-то долгое мгновение юноша вдруг очень остро почувствовал, что он здесь совсем один.
      "Ведь я же на самом деле никакой не бог! Я - это только я, Джереми Редторн. Так я себе это представляю. Я не думаю, что я - бог. Бог - он сам по себе. А я только его партнер. Он просто использует меня, я - словно перчатка, которую надели и точно так же могут снять!"
      Камешки на полу пещеры тихо похрустывали под подошвами его легких сапог, предназначенных для верховой езды. Его - и Аполлона. За его спиной за их спиной - солнечный свет начинал меркнуть. А впереди ни правый, ни левый глаз Джереми не видели ничего, кроме темноты.
      Глава 27
      Джереми вошел в очередной подземный зал. Здесь было очень тихо, тишину нарушало только отдаленное эхо падающих где-то капель воды.
      Юноша остановился у входа и постоял несколько мгновений, прислушиваясь, а потом двинулся дальше. Очевидно, враги Аполлона на время отступили, выжившие в недавней схватке в панике разбежались. Но не требовалась божественная мудрость, чтобы понять, что это кажущееся отступление может на самом деле быть хитрым тактическим ходом, - любому ясно, что враги стараются заманить аватару Солнечного бога подальше в глубины подземелья.
      И все-таки рискнуть стоило. Цели обоих - и бога, и Джереми Редторна требовали, чтобы их общее тело спустилось ещё глубже в Пещеру. И дорога пока была свободна.
      Сейчас, когда перед ним не было врагов, с которыми надо сражаться, юноша сильнее, чем когда-либо, чувствовал гнев Аполлона, направленный против созданий Подземного мира.
      В эти минуты чувства и желания Джереми и Аполлона были одинаковыми и неразделимыми.
      Юноша упорно спускался в непроглядный мрак Пещеры, а вход в подземелье, озаренный благословенным светом солнца, оставался у него за спиной и отдалялся с каждым шагом. Несколько минут назад внешний мир, - мир вольного воздуха и солнечного света, деревьев и открытого неба - скрылся из виду за поворотом коридора.
      Джереми ещё раз ненадолго задержался, - надо было убедиться, что хлипкий трофейный лук все ещё в приличном состоянии и на что-то годится, а потом неспешно отправился дальше по извилистому проходу.
      Не стоило безрассудно, сломя голову мчаться вниз, в глубины подземелья. Нет, - по крайней мере, не сейчас. Не стоило, - пока он не набрал полной силы и не готов ко всему. Он забрался так далеко только потому, что хотел испытать силу Врага, - и убедился, что мощь владыки Подземного царства действительно велика.
      Но Труженик все равно готов был встретиться с Врагом лицом к лицу, даже если придется сражаться на чужой территории, там, где Враг сочтет нужным.
      Преодолев множество опасностей и препятствий, сэр Джон Лугард и его отряд в четыре сотни бойцов, в конце концов, сумели отыскать верный след, который привел их сперва к деревне Медовары, а потом дальше, в обратную сторону. И вот воинство лорда Джона подошло к подножию огромного дерева высотой больше сотни футов. Вражеская армия не выбрала бы более удобного момента для неожиданного нападения - все четыре сотни воинов, как один, задрали головы и, вытаращив глаза, смотрели вверх, на невиданное диво. К счастью, враги Морского лорда были организованы ничуть не лучше его собственных солдат и, конечно же, упустили такую редкостную возможность.
      Несколько человек, подчиняясь распоряжениям лорда Джона, бросились помогать Арнобию спуститься вниз с высокой ветки, на которой его бросил Трикстер. Двое добровольцев полезли на дерево, по мере продвижения вверх вырубая в гладком стволе ступеньки и опоры для рук и обрезая до приемлемой толщины боковые ветки. Через несколько минут на земле под деревом образовалась такая куча опилок и кусков коры, что её вполне хватило бы на то, чтобы покрыть дранкой крышу довольно большой хижины. Тем временем сотни воинов толпились под чудовищным деревом и с сомнением, хотя все-таки и достаточной долей почтения прислушивались к крикам ученого, который старался объяснить, как он оказался в таком необычном положении.
      Когда лорд Джон только увидел громадное дерево, он сперва только удивленно уставился на это чудо природы, а потом, когда понял, кто именно сидит там, в ветвях далекой кроны, расхохотался и смеялся несколько минут не переставая. Отсмеявшись, лорд Джон крикнул наверх:
      - Да уж, братец, на этот раз с тобой точно случилось нечто сверхъестественное!
      Ответ, который донесся сверху, изобиловал научными терминами и мало что прояснил лорду Джону - все равно как если бы Арнобий говорил на каком-то неизвестном иностранном языке. Несколько минут спустя Арнобий слез на землю, но и теперь ученый по-прежнему смотрел на мир с несколько иной точки зрения, чем та, которой он придерживался до того, как на это дерево взобрался. Они с братом заспорили, обсуждая случившееся, и призвали Энди Ферранте в качестве свидетеля.
      - Была ли это на самом деле Карлотта или нет, - не знаю, - высказывал свои мысли ученый. - Насчет неё я не уверен. Но случай с Джонатаном гораздо более важен. И важнее всего вот что: существовало ли на самом деле создание, которое мы зовем Аполлоном - кто бы или что бы это ни было, когда происходили все эти невероятные события? И в действительности ли Аполлон вселился в Джонатана, или как его там ещё зовут по-настоящему? Я не знаю. Что бы нам ни говорила теория, факты остаются фактами, и они таковы: этот парнишка способен вытворять такое, чего не смог бы сделать никакой обычный человек.
      Лорд Джон, несмотря на наличие чудесным образом выросшего дерева, отнесся к рассказу брата довольно скептически.
      - Да, наверное, тебе на самом деле явился какой-нибудь бог. Но только вряд ли это была Карлотта.
      В это мгновение воздух над головой лорда Джона, сидевшего в седле своего боевого верблюда, со свистом закружился, там образовалось нечто вроде маленького урагана. И прежде чем Джон успел даже поднять голову, чьи-то сильные руки схватили его за плечи, - он и представить не мог, что у кого-то может быть такая могучая хватка, - выдернули из седла и унесли в вышину, прямо в небо.
      Джон беспомощно вскрикнул, улетая. Его воины засуетились, но они были так же беспомощны против такого нападения, как и четыре сотни муравьев, окажись они на их месте.
      В считанные мгновения их командир унесся куда-то по воздуху вместе со своим похитителем и вскоре совсем исчез из виду.
      Арнобий, который снова стоял на твердой земле, быстро сообразил, что хотя и по несчастной случайности - под его командованием оказалось четыре сотни хорошо обученных профессиональных воинов. Офицер, следующий по старшинству после лорда Джона, вряд ли станет долго упираться, прежде чем передаст командование войском сыну лорда Виктора.
      Как и все остальные, Арнобий провожал взглядом быстро уменьшающиеся фигурки своего брата и того, кто его похитил, которые с немыслимой скоростью уносились по воздуху куда-то на запад. Но почти сразу же, как они исчезли за горизонтом, Арнобий повернулся к воинам с решительным и уверенным видом и заговорил:
      - Капитан, готовы ли ваши люди к походу?
      - Сэр?.. Да, сэр, готовы!
      - Поскольку нам неизвестно, куда унесли моего брата, преследовать похитителя я считаю бессмысленным. - Арнобий повернул голову, посмотрел на вершину Горы, скрытую за густыми клубами облаков, и указал рукой на вершину: - Мы отправляемся туда!
      - Слушаюсь, сэр! - офицер привычно подчинился уверенному командирскому тону.
      А сержант Ферранте с облегчением подумал, что его сверхсрочное продвижение по службе, похоже, никто не станет оспаривать.
      Тем временем Джереми в глубине Пещеры допрашивал последнюю оставшуюся в живых жертву военного искусства Аполлона.
      Прежде чем пронзенный стрелой воин-жрец Аида испустил дух, он подтвердил худшие опасения Джереми относительно судьбы Кати. Ее схватили подручные Хранителя Врат, которые постоянно шныряли по округе в поисках подходящих для жертвоприношений молодых юношей и девушек. Не понимая, что на самом деле происходит, Кати по простоте душевной сама подошла к ним и даже заплатила за проведение ритуальной церемонии очищения.
      И все же Джереми до сих пор надеялся, что девушка ещё жива. Потому что если нет - значит, мир стал таким, что никакой бог не смог бы с ним совладать. В его мозгу лихорадочно кружились мысли о потрясающем величии такого деяния, как освобождение Оракула от власти Аида, которые мешались со страхами и надеждами испуганного ребенка, - и какие из них были его собственными, Джереми уже не знал.
      Достаточно глубоко в подземельях Пещеры, далеко от ветра и жаркого солнца, воздух двигался почти незаметно и становился сухим и прохладным независимо от того, как менялась погода на поверхности. Если верить памяти Захватчика, и днем и ночью, и летом и зимой здесь погода была всегда одинаковой.
      Прошагав в глубь подземных коридоров ещё минут десять, Джереми-Аполлон снова остановился, чтобы прислушаться. И зримые, и слышимые свидетельства были ясны и недвусмысленны, - из кошмарных глубин Пещеры на него снова надвигалось нечто могущественное и устрашающее. Ощущения, которые накатили на Аполлона, когда он ещё стоял перед Вратами Пещеры, теперь стали гораздо мощнее и явственней. Левым глазом Джереми видел усилившееся мрачное свечение, а кроме того, он отчетливо слышал чьи-то ещё далекие, но неумолимо приближающиеся тяжелые шаги.
      В какое-то мгновение звук шагов сменился шелестом - как будто по каменным коридорам, шурша чешуей, перекатывались кольца огромной змеи. Память Аполлона подтвердила - да, Аид, как и Койот, действительно способен изменять облик и
      даже становиться невидимым. Этой способностью в большей или меньшей степени обладали многие боги, - а был ли в их числе и Аполлон, Джереми сейчас выяснять не хотел.
      Как бы то ни было, Аполлон все равно узнает другого бога, когда тот к нему приблизится. И никакая невидимость не поможет тому скрыться.
      И снова из мрака впереди частично проявилась вынырнувшая из Бездны сумрачная фигура, более или менее похожая на человеческую, но на этот раз неопределенных размеров. То, что Джереми разглядел - неясные контуры массивной косматой головы и широченных плеч, - мгновенно убило в юноше всякое желание любопытствовать и пытаться рассмотреть эту тварь получше.
      Голос Аида теперь звучал мощнее и громче, чем в их предыдущую встречу, - его низкий рык раскатывался по подземным коридорам гулким эхом. Перед мысленным взором Джереми проплыли воспоминания о плеске ледяных волн подземной реки, бурлении багряной лавы и холоде гранита - где-то там, глубоко под землей.
      - Так, значит, ты вновь отважился испытывать мои силы?
      Джереми ждал, когда из его горла польются ответные слова. Сам он в это мгновение не мог ни о чем думать, но, очевидно, Аполлону тоже нечего было сказать.
      Аид вежливо выдержал паузу, потом заговорил снова:
      - Вот что я скажу тебе, владыка Света, - могущество Солнца велико, но Тьма все равно сильнее.
      И тогда Джереми, чувствуя, что на этот раз и голос, и слова - его собственные, неожиданно для себя самого сказал:
      - Мое Солнце действительно велико. В сравнении с ним твоя Пещера просто пылинка, которую носит ветер!
      Сумрачная фигура восприняла его ответ, как ответ Аполлона.
      - Я не нуждаюсь в жалости, Солнечный бог, и сам никого не жалею. Эта Пещера - всего лишь маленькая комнатка, но для этого мира она даже слишком велика, - гигантские глыбы непроглядного мрака шевельнулись - черные кляксы на черном же фоне, - Аид пожал плечами. - Мои владения неизмеримо обширнее. Что такое твое Солнце? Оно может ослепить тех, кто подберется к нему слишком близко, но в моей Великой Тьме никто его даже не увидит. Посмотри на ночное небо, если не веришь.
      - Я видел ночное небо, - сказал Аполлон. А Джереми, внезапно вспомнив кое-что еще, добавил своим собственным голосом: - Но я видел и звезды!
      Владыка Подземного мира, казалось, пропустил мимо ушей оба их ответа. Огромная черная клякса снова зашевелилась, - Аид перебирал пальцами темную цепь, которая висела у него на шее, - наверное, в качестве украшения.
      - Значит, ты не оставил мысли о войне? Тогда оставь надежду, Труженик, пастырь стад, взраститель садов. "Оставь надежды всяк сюда входящий"! - и владыка Мрака, довольный собой, расхохотался.
      Благодаря своей новой памяти Джереми узнал цитату.
      У юноши сложилось впечатление, что это воплощение Аида-Плутона напрочь забыло, каково это - быть человеком, и возомнило, что было богом всегда. Прискорбное заблуждение...
      Аполлон помнил все совсем иначе. Он прекрасно знал, сколько человеческого было изначально в этом аватаре Аида, - по крайней мере, до того, как человеческие черты растворились в божественной сущности. И имя, и прежний облик этого человека хранились в глубинах памяти Аполлона, в которые Джереми до сих пор старался не заглядывать, - впрочем, юноша решил, что человеческое прошлое все равно уже не имеет для нынешнего воплощения Аида никакого значения.
      Боги сошлись и начали сражаться - Джереми вытащил стрелу и натянул лук. Парню пришлось собрать в кулак всю свою отвагу, чтобы не воспротивиться желанию Аполлона вступить в бой.
      Непроглядный мрак и тишина окружали Джереми-Аполлона со всех сторон, слышался лишь отдаленный плеск падающих капель воды. Из этой безмолвной темноты вылетел угловатый кусок скалы, по размеру больше человеческой головы, и полетел в Джереми - но не слишком быстро, так что юноша легко смог увернуться. Громадный метательный снаряд пролетел мимо и врезался в дальнюю стену, круша на своем пути сосульки сталагмитов. Бросок был сделан явно не в полную силу, - Аид не намеревался убивать юношу этим камнем, скорее он надеялся, что после такого первого удара Аполлон ослабит бдительность, станет более беспечным и самонадеянным.
      Когда Джереми-Аполлон подобрался поближе, то смог несколько лучше разглядеть своего чудовищного врага. Юноша ожидал увидеть могучего гиганта, но перед ним был человек самого обычного роста, не выше его самого - и это открытие очень встревожило Джереми. Потом он понял, что эта человеческая фигурка и есть то тело, в котором живет теперь его Враг, - а значит, и он тоже когда-то был обыкновенным человеком, как и сам Джереми.
      Аполлон-Стрелок вскинул лук и выпустил стрелу, которая так же метко полетела в цель, как и прежде, - но на этот раз его выстрел оказался безрезультатным. Клубящаяся вокруг Врага тьма просто поглотила стрелу. Для этого Врага попадания обычных стрел, выпущенных из обычного лука, очевидно, были все равно, что уколы зубочисткой.
      Владыка Подземного мира испустил ужасающий рев, который пугал ничуть не меньше, чем полное безмолвие.
      Аполлону и раньше приходилось слышать подобное, так что он не особенно впечатлился. Он в это время лихорадочно пытался вспомнить, каким ещё оружием может располагать Аид.
      От стен пещеры отделились огромные, величиной с целый дом, куски скалы и стали крениться одна к другой, чтобы поймать Аполлона в ловушку и раздавить его. И снова подвижное юношеское тело, в которое вселился Аполлон, сумело ловко ускользнуть в сторону и избежать опасности. Но тут Аполлон уловил некоторые весьма специфические звуки и запахи - и понял, что Аид пытается вытащить сюда расплавленную каменную глыбу откуда-то из глубины Пещеры.
      И Аполлон не дал своему врагу времени довести задуманное до конца. Он нанес несколько ударов кулаками и ногами по стене Пещеры, выломал в ней отверстие - и через это отверстие в глубину подземелья хлынули потоки солнечного света. Ну и, конечно же, все это время юноша не переставал осыпать врага стрелами.
      Невозможно было узнать, нанесли ли серьезный урон Аиду эти неуклюжие деревянные стрелы или более быстрые солнечные лучи, которые Аполлон тоже метал теперь во врага, - владыка Мрака прятал свое сердце за огромной каменной глыбой. Стрелы и солнечные лучи больно жалили Врага, ранили, но не убивали.
      Аид взревел ещё яростнее и рванулся назад, в глубины Пещеры, каким-то образом заставив тьму сгуститься и хлынуть потоками вязкой жидкости по каменному полу - надеясь замедлить быстроту движений Аполлона и поколебать его боевой дух. У Джереми появилось такое ощущение, будто эта вязкая тьма жадно впивается в его тело, и если бы он был только обычным человеком, тьма поглотила бы его и засосала в глубь земли.
      Однако каким-то шестым чувством Джереми понял, что Аид тоже, как и Аполлон, стал слабее после их предыдущей смертельной схватки. Владыке Подземного мира тоже приходилось действовать в тесном контакте с сознанием и телом какого-то человека, и этот человек точно так же, как и Джереми, может полностью истощиться, когда израсходует все свои силы в этой тяжелой битве.
      Аполлон не помнил, кем был тот человек, который последним надел Лик Аида, - а может, Джереми просто не смог погрузиться в память божества настолько глубоко, чтобы добыть эти сведения. Но юноше и так было ясно, что человеческая личность этого мужчины или женщины значительно пострадала от союза с Аидом.
      Судя по безумной самоуверенности высказываний Аида, тот человек, который стал Темным богом, действительно считал себя бессмертным. Владыка Подземного мира наотрез отказывался верить своим собственным воспоминаниям о том, как он когда-то был просто человеком, - эти остатки человеческой памяти Аид предпочитал считать вражеским наваждением.
      Естественным следствием подобного заблуждения было и то, что Аид и Аполлона тоже считал только лишь божеством, как, наверное, и всех остальных, кто надевал Лики Богов.
      Аид снова отступил, ускользнул во мрак подземелья, не решился рискнуть собой в открытом бою. Но, уже уходя, владыка Мрака обернулся и напоследок пригрозил Аполлону, пообещав послать за ним вслед несокрушимого убийцу.
      - Я терпелив, Труженик, я очень терпелив! Ты снова придешь ко мне, и тогда я тебя убью. На этот раз убью навсегда!
      Джереми остался стоять на месте, тяжело дыша и прислушиваясь. Одежда на нем испачкалась и изорвалась в клочья. Несмотря на то, что его тело было магически защищено и усилено, любое движение отдавалось сильной болью в каждом мускуле, а сердце колотилось с бешеной частотой.
      Он стоял ещё долго, выжидая, пока последний отзвук шагов Врага не утихнет вдали.
      Глава 28
      Джереми наконец понял, почему его вторая сущность непременно хотела войти в Пещеру, имея при себе более-менее приличный лук и стрелы. Подобное оружие вряд ли можно было бы подыскать внутри подземелья, - преимущество лука и стрел было в том, что они убивали на далеком расстоянии, а в тесных подземных коридорах Пещеры большинство воинов предпочитали использовать совсем другие виды оружия.
      Джереми вместе с заключенным в его теле божественным компаньоном быстро зашагал все дальше и дальше от солнечных лучей, в глубь узких и тесных подземных переходов, ограниченных со всех сторон массивными скальными глыбами. Здесь было истинное царство смертельного Врага Аполлона, его извечного противника - Аида.
      Когда Джереми подошел к очередному разветвлению подземного коридора, он обратился к памяти Аполлона - и тотчас же получил приблизительный план запутанной сети подземных ходов, со всеми их разветвлениями и пересечениями. Владыка подземного мира только что отступил по самому широкому проходу, который вел прямиком вниз. Но примерно в том же самом направлении, в сторону нижних уровней, тянулся ещё один боковой коридор, более узкий и извилистый.
      Джереми опасался, что Захватчик постарается принудить его волей-неволей следовать за Аидом дальше вниз, - но это был не тот случай. Обширная память Аполлона располагала точными сведениями о том, что этот проход вниз ведет прямиком в ловушку - в мрачную бездну, куда не достанет ни единый солнечный лучик.
      Бог, поселившийся в теле Джереми, хоть и неохотно, но признавал, что их общему телу обязательно надо набраться сил, прежде чем вступать в последнюю схватку, - иначе им вряд ли удастся повергнуть своего главного Врага.
      И только сейчас Джереми заметил, что его руки во многих местах изранены, хотя раны были не очень серьезными. А он даже не замечал, когда в него попадали эти метательные снаряды , - в памяти юноши живо сохранилась картина только одного такого попадания, когда особая метательная стрелка вонзилась сзади в его левую руку чуть повыше локтя и вырвала кусок плоти. Несмотря на все усилия Аполлона уменьшить чувствительность к боли, раны беспокоили юношу все сильнее.
      В памяти Аполлона всплыло воспоминание о возможности отравления...
      ...но тотчас же Захватчик заверил Джереми, что даже все вместе полученные им раны не смертельны для человека, в чье тело вселилась божественная сущность Аполлона. Однако из-за этих ран положение, несомненно, сильно осложнилось.
      Рана в плече сочилась кровью, и Джереми не стал её останавливать, надеясь, что кровь вымоет из раны яд - если тот дротик все-таки был отравлен. И вообще, со всяким лечением придется подождать. Но то, что он был ранен, очень веско свидетельствовало в пользу перемены маршрута сейчас юноше следовало бы отправляться не в глубины подземелья, а наоборот, к вершине Горы.
      Мысли Джереми снова сосредоточились на поисках Кати. Он пожалел о времени, без толку потраченном на разговоры. Парень злился и на саму Катерину, - за то, что девушка была столь неосторожна и допустила, чтобы её захватили в плен. В воображении юноши то и дело вставали картины всевозможных вариантов пленения Кати, одна страшнее другой.
      Покоряясь внезапному желанию, сила которого удивила его самого, Джереми, спускаясь вниз, стал громко звать Кати по имени. Проходя сквозь бесконечную череду подземных залов, его зов отдавался в Пещере гулким многоголосым эхом, чем-то напоминая звучание голоса Аида. Но юноша упорно шел все дальше вниз, держа лук со стрелой, наложенной на тетиву, - он был готов выстрелить в любое мгновение.
      Джереми прошел через пять огромных подземных залов, - судя по всему, он находился сейчас на глубине около сотни футов от наружного входа в Пещеру - и, только тогда, вышел к тому месту, которое надеялся и боялся найти.
      Еще издалека Джереми заметил впереди свет, - но это был не свет солнца, а красноватые отблески пламени факелов. По мере приближения свет факелов становился все ярче. Но Аполлон не мог сфокусировать и направить, куда нужно, свет от факелов - так, как он это делал с солнечным светом.
      Над обустройством этого подземного зала человеческие руки потрудились гораздо больше, чем над всеми предыдущими полостями Пещеры. Зал был почти правильной округлой формы, каменные стены богато украшены затейливой резьбой - и, несомненно, этот зал был значительно обширнее всех других частей подземелья, в которых Джереми уже успел побывать. От стены до стены было около десяти шагов, а куполообразный свод возвышался на высоте пяти или шести ярдов. В изгибающейся кругом стене зала было четыре входа, расположенных на разных расстояниях друг от друга.
      А в центре зала возвышалась ровная каменная платформа, высеченная из цельного куска скалы в незапамятные времена, - на этой платформе стояла клетка из деревянных брусьев с распахнутой дверцей, но не пустая.
      Сердце юноши замерло в груди и тотчас же вновь бешено заколотилось. Джереми выкрикнул что-то бессвязное и бросился вперед, предоставив своему божественному партнеру самому высматривать всякие западни и ловушки, поджидающие возможных спасителей.
      На полу клетки, лицом вниз, лежала обнаженная девушка. Все её тело было разрисовано причудливыми разноцветными магическими узорами. Она едва смогла чуть приподнять голову и что-то крикнуть в ответ Джереми.
      - Кати! - когда Джереми подбежал к клетке на ;i расстояние вытянутой руки, он снова произнес её имя, на этот раз тихо и спокойно.
      Юноша не сразу понял, что перед ним действительно Кати, поскольку девушку до неузнаваемости изменила ритуальная раскраска. В рисунках преобладали черный и красный цвета - знаки Аида. Со светлыми волосами девушки тоже что-то сделали.
      Аполлон, заглянув в глаза девушки, сразу понял, что жертву опоили каким-то дурманящим снадобьем, а перед тем обесчестили - в соблюдение ритуала. Сперва Катерина не узнала своего спасителя. На какое-то мгновение Джереми даже испугался, что это он сам настолько сильно изменился за то короткое время, прошедшее с тех пор, когда Кати видела его в последний раз.
      Но едва Аполлон прикоснулся к девушке, она постепенно стала приходить в себя, наркотический дурман начал развеиваться.
      - Джерри? Я не... Ты ведь мне не привиделся, нет? - Последние слова девушка сказала с таким отчаянием в голосе, что сердце у Джереми болезненно сжалось.
      - Это я, я - настоящий!
      Он хотел сказать что-нибудь важное, потрясающее - но не находил подходящих слов.
      - Хвала Аполлону, и хвала всем богам... что ты ещё жива.
      Юноша легко разорвал веревки, которыми были связаны руки и ноги Кати. А потом на долгое-долгое мгновение крепко, страстно обнял её, прижал к своей груди.
      В круглом зале было не очень темно, - его озарял тусклый свет трех чадящих факелов, закрепленных в специальных скобах на стенах.
      Сверху послышался шелест крыльев и Джереми понял, что в зал жертвоприношений заявилась троица фурий. Но, похоже, они не собирались набрасываться на беспомощную девушку, - жертва была предназначена не им, а некой более могущественной силе. Фурий привлек запах смерти, исходящий от тел воинственных жрецов, не так давно поверженных не знающими промаха стрелами Аполлона.
      Завидев незваного гостя, две фурии тотчас же развернулись и полетели обратно, предупреждать хозяина о вторжении Аполлона в Пещеру. Но одна, порхавшая под потолком, попыталась погасить свет в зале. Два факела погасли, но последний, выпав из скобы на каменный пол Пещеры, все ещё продолжал гореть.
      И тут из всех углов, под покровом сумрака, на Джереми набросились жрецы Аида, воя и размахивая разнообразным оружием.
      Либо они решили, что Аполлон смертельно ранен и ослабел от яда, либо просто были одурманены наркотическими зельями. Потому что они кинулись в драку с бешеным напором и фанатизмом. Как бы то ни было, их явно обманули.
      Вокруг клетки, где скорчилась беспомощная и слабая девушка, разгорелось сражение. И быстро закончилось. Парочка уцелевших помощников Аида пустилась наутек. Последний оказался слишком неповоротливым, так что Аполлон быстро догнал его и, ухватив за шею, размазал его физиономию по ближайшей каменной стене.
      Затем могучие руки повелителя Света выломали несколько деревянных брусьев из клетки, чтобы пустить их в дело, когда его стрелы закончатся. Это действие также символизировало крушение магии Аида, его правления в этих пределах. Потом Аполлон взял у одного из поверженных противников трут и кресало и поджег остатки клетки.
      Веревки, стягивавшие прутья клетки, ослабли, когда он вынул несколько брусьев. Эта небольшая клетка была покрыта резьбой и прочими украшениями. Аполлон влил в пальцы своего смертного напарника волшебную силу и принялся крушить клетку. Он точно знал, что уничтожение ритуальных принадлежностей Аида имеет свой глубинный смысл.
      Когда сражение утихло, Джереми вынес несчастную Кати из разрушенной клетки. Она свернулась клубочком у него на руках. Краска, покрывавшая её обнаженное тело, испачкала одежду и руки юноши.
      Даже без света угасающего факела Аполлон знал, что они остались одни. Но рати Аида или даже сам владыка Подземного мира могли появиться здесь с минуты на минуту.
      Девушка дрожала в холодном и сухом воздухе Пещеры.
      Когда Джереми забирал у торговца сумку Кати, то успел сложить туда кое-что из её одежды. И сейчас быстро одел девушку, что, правда, не особо её согрело. Джереми стащил свою тунику и обернул подругу. Оставшись в нижней рубашке, он бросился шарить по трупам врагов в поисках теплой одежды. На одном из них оказались сандалии маленького размера, которые пришлись девушке впору. Захватчик спокойно наблюдал, не пытаясь вмешиваться.
      Наверное, думал Джереми, по соображениям магии и самих отношений между богами, жертва богу Тьмы претит владыке Света, так что он готов сделать все, чтобы вернуть жертве жизнь и свет.
      Что делать?
      Джереми сообразил, что сделает большую глупость, если развернется спиной к близкому врагу и пойдет обратно на выход из Пещеры. Во-первых, там его уже поджидает неприятель, успевший перегруппироваться и созвать подмогу. Владыка Аполлон, конечно, пробьется через любые полчища врагов. Но ни он, ни, естественно, Джереми не сумеют защитить в это время Катерину.
      Во-вторых, Солнечный бог должен закончить свои дела здесь. Джереми был уверен, что в намерения Аполлона не входило бегство из Пещеры, прежде чем он не посчитается со своим извечным Врагом.
      Приодев Катерину, он нежно сжал её руки.
      - Послушай меня, Кати.
      - Джонатан? Джереми?
      Ее голос был слаб и неуверен.
      - Да, это я. Называй меня как захочешь. Послушай. Мы не можем вернуться тем путем, каким попали сюда. Из Пещеры есть другой выход, выше по склону Горы...
      Он замолчал, сверяясь с воспоминаниями Аполлона. Видимо, почти у вершины. И сморщился, поскольку рана дала о себе знать вспышкой острой боли.
      - Ты только забери меня отсюда! Только не бросай меня!
      - Бросить? Бросить тебя?
      Он замотал головой в ужасе от того, что девушка могла предположить такую невозможную вещь.
      Если Аполлон и решит бросить её, то Джереми восстанет против бога внутри себя. Но пока повелитель Света не подавал признаков жизни.
      Джереми и Кати непрерывно поднимались вверх. Пробираясь по подземным коридорам, они проходили такими местами, где раньше не бывал даже Аполлон. И все же, когда Солнечный бог проходил мимо замурованных в камень трупов лжемагов, исследователей и искателей приключений, которым не посчастливилось выбраться из Пещеры живыми, он мигом узнавал, кем они были при жизни.
      Туника начала сползать с плеч девушки, и Джереми закрепил её, затянув пояс.
      - Кто ты? - устало прошептала Кати, все ещё дрожа от холода.
      - Джереми. Ты же знаешь меня, Кати. В последнее время меня называют Джонатаном. Я же сказал, можешь звать меня любым именем, которое тебе нравится.
      - Нет, - покачала головой девушка. - Ты не понял. И я не знаю, кто ты.
      Увидев страх в её глазах, юноша почувствовал, что пора объясниться. Аполлон явно не собирался ему помогать, а история, которую придется излагать, слишком долгая.
      - Мы поговорим об этом позже. Обязательно поговорим.
      - Они сказали... Ее голос сорвался.
      - Кто сказал? И что?
      - Те, внизу. Сказали, что я... я уже принадлежу Аиду.
      Джереми обнял её за плечи.
      - Нет. Уже нет. И никогда не принадлежала. Он помолчал, прислушиваясь, не подаст ли голос его внутренний спутник.
      - Не важно, через какие ритуалы они тебя провели и каким колдовством испытывали. Аполлон... слышишь, сам Аполлон... говорит обратное. С этой минуты ничто и никто в Пещере не принадлежит силам Аида.
      Потому, понял Джереми, они и потратили так много времени, чтобы разрушить клетки у входа. Солнечный бог не признает человеческих жертвоприношений.
      Руки и ноги Катерины были вялыми, и она до сих пор пошатывалась, но, к счастью, особо не пострадала. Вскоре жизнь и сила вернутся к ней.
      Левый глаз Аполлона уловил слабый, едва заметный лучик света, проникающий через отверстие в потолке Пещеры.
      Юноша-бог шел вперед, ведомый волшебным зрением и пламенем факела, сделанного из деревянных частей клетки, и вел за собой спасенную Кати, которая куталась в его тунику.
      Вскоре Катерина смогла идти сама, без его поддержки. Но ни она, ни он сам не будут в безопасности, пока Аид жив. Двое беглецов прошли через залы для жертвоприношений и добрались до того места, где когда-то был повержен последний аватара Аполлона.
      В голове Джереми пронесся диалог, где ответы на его вопросы возникли в памяти Аполлона.
      "Куда мы идем?"
      И тут же пришел ответ: "Нам срочно нужно более сильное оружие".
      "Хорошо, где его взять?"
      Но ответа не было.
      Глава 29
      Уже некоторое время Джереми и Кати слышался шум воды. Установить его источник было трудно из-за эха, гулявшего по Пещере, но подземная река явно находилась где-то поблизости.Когда они немного передохнули и двинулись дальше, ярче стал виден слабый свет, струившийся из небольшого отверстия в потолке. Слишком высоко, добраться туда невозможно, но Джереми сразу определил, что в надземном мире солнце находится в зените.
      Когда они оказались прямо под лучом света, то замерли в нерешительности.
      Из глубин земли поднимался фонтан воды, диаметром примерно в фут, и опадал в небольшое озерцо. Из этого природного бассейна вода утекала другим путем - она вставала колонной и рвалась вверх, словно законы гравитации её не Касались.
      - Ничего не понимаю, - призналась Кати.
      - Это водопад наоборот, - объяснил её спутник. Даже Аполлон никогда не видел ничего подобного, но зато слышал. - Одна из проделок Триксте-ра. Безвредных. И пить в Пещере лучше всего отсюда.
      Устремляясь вверх, через сеть мелких трещин и отверстий, вода наполняла другое озерцо, уровнем выше, которое Джереми и Кати увидели, когда продолжили восхождение.
      Но прежде чем покинуть этот водоем, залитый солнечным светом, то ли Аполлону, то ли самому Джереми пришла в голову удачная мысль - остановиться и передохнуть. Юноша достал из заплечного мешка хлеб и сыр. Кати уставилась на еду, не веря своим глазам. Потом ухватила небольшой кусочек и жадно впилась в него зубами. Она сидела на каменном выступе и свободной рукой яростно стирала остатки краски с плеч и ног, не прикрытых туникой.
      Джереми, набив полный рот, склонился у её ног, чтобы поправить завязки сандалий, снятых с какого-то воина. Кажется, прошли годы с тех пор, как Катерина взялась сопровождать его и его спутников к Оракулу.
      - Я видела, что ты сделал. С клеткой. Он присел рядом с ней.
      - Ты была права, Кати, когда сказала мне, что мной овладел Аполлон. Правда, это не совсем так. Он сделал меня своим партнером.
      - Не понимаю, - слабо прошептала она.
      - Я тоже, - пожал плечами Джереми. Рана на локте перестала кровить, но болела и саднила ещё сильнее. - Зачем богам это нужно? Такое случилось ведь не только со мной. Мне как-то удалось поговорить с... человеком, попавшим в подобный переплет. У него тоже все произошло случайно.
      Встревоженная и испуганная девушка вопросительно смотрела на него.
      Джереми опять хотел развести руками, но повел только правой, решив оставить раненую левую руку в покое.
      - Я вижу то, что не видят простые люди... если только я не боюсь взглянуть. Например, бог Аполлон сейчас живет в этом теле, которое ты видишь перед собой.
      - Аполлон? Ты? - прошептала девушка, и в её голосе слышались сомнения и удивление. Джереми не знал, что ответить, но ответа и не понадобилось. Она присмотрелась к его глазам, его лицу и поняла, что это правда.
      Широко открыв глаза, Кати покачала головой. Джереми почувствовал, что девушка дрожит, и обнял её, чтобы согреть. Она дернулась, будто хотела броситься на колени, но Джереми удержал её рядом с собой.
      - Я сильнее, чем обычный человек, Катерина, - вздохнул Джереми. - Но сейчас оказалось, что мне не хватает сил для того, что нужно Аполлону.
      Он прикоснулся к виску,
      - Он здесь, а я не могу даже поговорить с ним. Иногда мне в голову приходят всякие идеи, которые наверняка принадлежат ему. И все.
      - О-о, - протянула она. Так говорят, когда не совсем понимают, о чем идет речь. Джереми попробовал начать заново.
      - Я знаю, что звучит это дико, но ты ведь сама видела, что я делаю с его помощью.
      В сумраке зала глаза Кати стали огромными, когда она смотрела на Джереми. Потом девушка кивнула, но не произнесла ни слова. Юноша задумался, не сказывается ли это действие наркотических средств, которые ей давали. Если только это не страх.
      Отвернувшись на миг, он прислушался. Судя по всему, у них ещё есть время до того, как враги доберутся сюда. Прижимая Кати к себе, Джереми продолжил объяснения. И начал с того дня, как встретил раненую Сал. Какое облегчение почувствовал юноша, когда наконец смог кому-то поведать эту историю! Но оказалось, что намного легче .было пересказывать её, например, Карлотте, нежели своей возлюбленной.
      Когда он более-менее все рассказал, Кати спросила:
      - Что мы будем делать?
      - Мне нужно отвести тебя туда...
      И умолк, едва не вскрикнув от нового приступа боли. "Хорошо бы позаботиться о нашем совместном теле, а? Тебя же называют богом врачевания! Вот уж что нам не помешало бы".
      - ...туда, где ты сможешь отдохнуть, И я тоже. А потом... у меня полно дел.
      - Мы должны сперва выбраться из Пещеры.
      - Правильно, - согласился он, погладив её по руке. - Тут нам отдохнуть не дадут.
      Она внезапно встала и закинула голову к пробивающемуся сверху свету.
      - Боги, верните меня к солнцу! Джереми прикинул их дальнейший путь.
      - Верну. Мы должны идти. И выйдем на свет, хотя перед этим придется потерпеть.
      И подумал, что даже Аполлон вынужден искать путь на ощупь.
      Немного передохнув, они наполнили водой фляжку Джереми и продолжили подъем.
      Вскоре Аполлон уловил отзвук того, что Враг снова собрал силы и пустился по его следу. Топот множества ног звучал пока в отдалении. Хозяева этих ног не спешили показываться на глаза Солнечному богу.
      А боль от раны не утихала, а, наоборот, становилась сильнее!
      В глубине сознания Джереми его безмолвный спутник настоятельно требовал найти подходящее оружие, посильнее прежнего. В голове маячил смутный образ Серебряного Лука - тяжелое дерево и серебряная тетива. Это изображение было более реальным и живым, чем луки в руках статуй в залах Академии.
      Шагая рядом с Кати, Джереми шепотом объяснял ей, что без Лука и Стрел, или чего-то подобного, Аполлон не может ручаться за исход даже первой стычки, не говоря уже о всей битве с владыкой Подземного мира.
      Невзирая на дурные новости, Кати приободрилась от его такого небожественного поведения.
      - Но если этот Лук так нужен... где же его взять?
      - Аполлон уверен, что только в одном месте, в кузнице Гефеста. Если его и там нет, то Кузнец сделает новый.
      От этих слов Кати снова задрожала. Джереми понимал, что трудно подыскивать слова, разговаривая с кем-то, кто носит в голове бога. А память Аполлона изобразила хромого мрачного гиганта в кожаном фартуке, занятого работой у пышущего жаром горна. Вулкан, именуемый также Гефестом. Неожиданно Джереми сообразил, что ему придется разговаривать с Хромоногим лицом к лицу. Чтобы повелитель Света вышел на битву с врагами, ему необходим новый Серебряный Лук, взамен старого - сломанного или утерянного. Но тут воображение Джереми иссякло, он не мог себе представить эту самую битву.
      И где находится божественный горн?
      Так. Память услужливо показала, не где он находится, а как выглядит это место (маленький скалистый островок, окруженный бушующим морем) и как добраться туда. Загвоздка состояла в том, что добираться далеко и все время морем. И неизвестно еще, как попасть внутрь кузницы, когда он таки попадет на остров.
      Наконец к Катерине вернулось прежнее присутствие духа.
      - Ты знаешь, где это находится? То место, куда нам надо? - спросила она.
      - Кузница? Отчасти. Но я знаю, в какой стороне она находится. И как только отправлюсь в путь, Аполлон подскажет мне направление.
      "И, надеюсь, способ, как можно преодолеть тысячи миль морских волн".
      - Все равно это далеко.
      - Да, очень далеко.
      - И как же ты туда попадешь? Задавшись этим вопросом, Джереми не получил ясного ответа.
      - Еще не знаю. Даже если я... свяжусь со своим богом, я не смогу... летать. И посмотрел на свои ноги.
      Но пока Джереми поджидали другие проблемы. Раненая рука начала дрожать. Тело быстро слабело, а проклятая рана горела огнем. Однако внутренний голос его спутника нашептывал Джереми, что ничего страшного не происходит. Яд сам по себе не способен убить Аполлона. Хотя может ослабить настолько, что он не переживет следующей атаки Аида или другой нечеловеческой силы.
      - Что с тобой? - встревожилась Кати. Она понимала, что схватка дорого обошлась Джереми. Сама она постепенно оправлялась от последствий плена. И еда с питьем и особенно новообретенная свобода пошли ей на пользу. А ещё сила воли - девушка заставила себя собраться и думать только о спасении.
      Беглецы снова остановились на отдых. Джереми слабел с каждой минутой. Поскольку он всегда помнил о Сал, то сразу ощутил, что у него началась горячка.
      - Он постоянно твердит, что мы не можем победить... или победим только чудом... без Серебряного Лука.
      - Ты должен слушаться его. Нужно найти этот Лук.
      - Да. Нужно. Только дело в том, что он сам не знает, как его найти.
      На этот раз это был не Аид.
      Питон, чудовище, которым им грозил Аид во время последней встречи. Лоснящиеся кольца огромной змеи, толщиной в рост человека. Длину его Аполлон так и не узнал, потому что тварь вылезла из темного прохода всего на пятьдесят ярдов.
      А за ней следовал отряд смертных воинов. Кати спряталась за спиной Джереми.
      Первая и вторая стрелы Аполлона-Джереми только отскочили от упругих колец гадины, не причинив ей никакого вреда. Третья вошла в тело Питона неглубоко. Наконец, четвертая попала по назначению, поскольку он прицелился в угол глаза огромной змеи. Все её тело содрогнулось и ударило в стену Пещеры, выбив фонтан мелких камней. Следующий выстрел Аполлона угодил во второй глаз Питона.
      Позади Катерина швырялась камнями, вопя и визжа во все горло. И смертные помощники Аида отступили скорее не из-за камней, а от её воплей.
      Чудовищная змея, ослепшая и, вероятно, смертельно раненная, прервала битву, развернулась и заскользила обратно, в темноту. Даже сейчас она двигалась с удивительной скоростью. Беглецы услышали, как она шипит и скребет чешуей по каменному полу.
      После схватки Катерина и Джереми немного по-мародерствовали, позабирав у павших воинов снаряжение, еду и стрелы. Свет, сочащийся с потолка Пещеры, начал понемногу гаснуть - солнце близилось к закату. Если они и выберутся наверх, то уже глубокой ночью. Переговаривались они шепотом, - стоило только повысить голос, как под сводами Пещеры прокатывалось эхо.
      Джереми, взбодренный удачной схваткой, почувствовал себя немного лучше. Он осторожно прошел в следующий подземный зал, который Захватчик моментально узнал.
      Часть ночи они по очереди спали и несли караул.
      Мелкие и чуть побольше трещины в склоне Горы пропустили в зал свет раннего утра. В одном месте даже был виден кусочек ясного голубого неба. Для глаз Аполлона самый слабый свет дня был много лучше, чем самый яркий факел. Всякий раз, когда они попадали в полосу полного мрака, бог терялся.
      Недавно в этом зале бушевала битва. Нос Джереми, не затронутый божественным вмешательством, уловил запах гари, паленой одежды и плоти, который витал тут уже много месяцев и будет витать ещё долго.
      Пара часов сна ободрила Джереми, но он прекрасно понимал, что рана вскоре полностью доконает его. Их общее с Аполлоном тело слабело. Юноша подобрал обломок копья, превратившийся в простую палку. Когда он попытался сломать палку, его правая рука вообще не послушалась, а левая задрожала от чрезмерных усилий. Волна слабости и боли прокатилась по телу, так что юноша едва не потерял сознание.
      Сломать эту палку было теперь не легче, чем поднять Гору на своих плечах. Ему даже пришлось присесть и отдышаться.
      - Что нам делать, Джерри? Как выбраться наверх?
      - Точно не знаю. Дай подумать.
      Он, - точнее Аполлон - был одним из сражающихся в той достославной битве. Его противником был Аид, та же самая сущность, что противостояла им сегодня. "Та же, да не та". Встретившийся им Враг несколько отличался от того образа, который хранила память.
      Джереми стоял, опершись о стену, и его голова медленно клонилась на грудь. Кати встревоженно окликнула его, но юноша даже не разобрал, что она сказала.
      Повсюду были разбросаны металлические части оружия и доспехов. Здесь пали солдаты из двух противоборствующих лагерей. Была ли здесь Сал? Сал... Именно из-за неё он оказался в этом месте.
      С каким-то болезненным любопытством он оглядел останки поверженного бога, своей прежней сущности. Ничего особенного.
      Хотя Аполлон в блеске своего могущества наверняка производил неизгладимое впечатление, когда он противостоял силе Темного бога.
      Именно в этом зале начался путь семерых.
      - Здесь. Это случилось здесь... где я умер.
      - Джерри!
      Шаг за шагом обходя зал, Джереми наконец наткнулся на остатки человеческих скелетов рядом с разбитым Луком. Без сомнений, эти кости принадлежали прежнему хозяину Лука - человеку, который служил Аполлону предыдущей аватарой.
      Джереми только догадывался, каким был этот человек, сейчас он не смог бы даже сказать, мужчиной или женщиной он был. Не помогла и память бога, в ней не сохранилось воспоминаний о внешности его носителей.
      Конечно, что для него простой смертный?
      Джереми посетило странное чувство, будто он смотрит на останки брата, которого у него никогда не было.
      Сами тела (вероятно, никто не осмелился трогать их и даже заходить в этот зал) были обглоданы до костей падальщиками за несколько месяцев, прошедших со времени сражения.
      Память Аполлона хранила последние минуты агонии. Наложившись на реальную боль, они едва не сбили Джереми с ног. Пару минут он стоял на месте, закрыв глаза. И вспоминал Сал, ему уже было все равно, под каким именем её знали другие. Для него она осталась Сал. И он видел её лицо. Воспоминания смыла волна внутреннего жара. Его рука дрожала и сильно саднила. Джереми был отравлен и обессилен. Катерине придется вести его.
      Кати звала и тормошила Джереми, пробуждая от ночного кошмара. Он очнулся и услышал отзвуки далекого шума, словно где-то в глубине Пещеры кипело сражение.
      - Нам лучше идти дальше.
      Джереми снилась кузница Вулкана. Память Аполлона подбросила несколько новых подробностей.
      Это место, конечно, привлекло бы многих военачальников, но его охраняли магические силы. И множество коварных ловушек, опасных даже для других богов.
      - Кто-то идет. Но...
      Эхо донесло звук легких и поспешных шагов. Но кто мог идти так быстро, невероятно быстро? Сжав в правой руке обломок стрелы, Джереми приготовился дать последний бой... но тут же расслабился. Пока беглецы пытались притаиться в углублении стены, на подземной тропе показалась Карлотта, в волшебных красных сандалиях. Она остановилась перед ними.
      Джереми облегченно вздохнул, но Кати сжалась от страха, увидев, кто подошел. Ее спутник постарался успокоить девушку.
      Карлотта казалась слабой и уставшей, хотя и невредимой. Она заявила, что устроила потасовку со злыми богами. И, немного отдышавшись, добавила:
      - Мне не стоило никакого труда найти тебя здесь. Значит, Аид тоже найдет.
      - Где он сейчас?
      Она махнула рукой за спину.
      - Внизу. Отдыхает, как и ты, набирается сил. И пытается завербовать новых сторонников. У тебя есть ещё несколько часов, прежде чем он кинется в погоню. Он считает, что время работает на него, и желает сперва убедится, что достаточно силен, чтобы покончить с тобой при следующей встрече. Ты вроде ранен.
      - Не слишком.
      - Слишком! - резко возразила Карлотта. - И слишком устал... а это кто?
      Страх Кати начал проходить, когда она увидела, что Джереми спокойно разговаривает с незнакомкой. Сейчас, опираясь о руку друга, она даже смогла открыть глаза и следить за разговором.
      Карлотта внимательно пригляделась к обоим беглецам. Потом Трикстер села на каменный пол Пещеры и начала развязывать сандалии.
      - Что ты делаешь?
      - Хочу отдать их тебе, - ответила Карлотта, снимая и протягивая сандалии Джереми.
      - Почему?
      - Потому что я хочу, чтобы Аполлон выжил. Ты дышишь через раз, не говоря о том, чтобы схватиться с Аидом. Я его ненавижу и не хочу, чтобы он правил всем миром, - вздохнула Карлотта. - Жаль, что оба ублюдка, Лугарды, не на другой стороне. Ведь подходят же они Аиду.
      - Где Арнобий? И отряды лорда Виктора?
      - Недавно старший осел сидел на дереве. В прямом смысле, - чуть улыбнулась Карлотта. - Его брат снял его, но сам он сейчас очень занят, очень занят. И пока я не решила, как поступить с ними обоими.
      - На дереве? - удивился Джереми, как и Аполлон.
      - Да. Армия их отца бродит вокруг, ищет их обоих и пытается как-то организовать сопротивление врагам... Но все это тебя не касается сейчас, мой дорогой коллега. Аполлону нужно выбраться отсюда, передохнуть и излечиться. И вооружиться как следует, прежде чем ты снова встретишься с Аидом. Иначе это будет простое самоубийство.
      - Знаю. Но ведь тебе тоже нужны сандалии.
      - Ха, ты что, забыл, что я богиня? Убить бога непросто. Я не собираюсь драться с Аидом, а он достаточно получил от тебя, чтобы не связываться со мной. Так что все будет в порядке.
      Карлотта посмотрела на Кати, потом снова на Джереми.
      - Вы придумали, где можно безопасно отдохнуть несколько дней?
      - Да, - кивнул Джереми. - Аполлон придумал.
      При первом же вопросе бескрайняя память бога вспучилась и выдала ответ. Другой остров, сильно отличающийся от острова Вулкана, окруженный теплым морем, с золотыми пляжами и зелеными лесами.
      - Тогда надевай тапки и дуй туда. Не говори куда. Мало ли... Лечись и приходи в себя. Потом возвращайся к Горе, как только будешь готов.
      - А чем будешь заниматься ты?
      - У меня есть один план... не важно. Спешите.
      - Спасибо тебе, - молвила Кати. - Большое спасибо.
      - Пожалуйста, детка. Сколько тебе лет? Пятнадцать? Два года назад мне тоже было пятнадцать, а теперь вся тысяча... Ладно. Слушай, милая. Кати, да? Твой любовник - сильный и прекрасный бог. Знай, что ни одно тело, в котором поселился Аполлон, не умрет от яда, даже от той слоновьей дозы, которую вкатил ему Аид. Но ты должна проследить, чтобы он хорошенько отдохнул.
      Сбитая с толку Катерина кивнула, и Джереми тоже поблагодарил Карлотту. Невзирая на слабость, Джереми настоял, что сперва он сам должен опробовать сандалии.
      - В конце концов, я же Аполлон!
      Кати не знала, что ответить. Карлотта хмыкнула, но возражать не стала, словно опасалась противоречить Солнечному богу.
      Только сейчас Джереми как следует разглядел дар Карлотты. Сандалии оказались необычными по форме и по материалу, из которого были сделаны. Пряжки и застежки были из серебра. Но на ощупь они не казались металлическими, хотя перевязки выглядели как две цепочки. Более изящный вариант цепи, которая висела на шее одного из прислужников Аида. Или стражников Лугарда.
      Джереми боялся, что они окажутся малы, ведь их спокойно носила Карлотта. Но волшебная обувь раздалась и пришлась ему точно по ноге.
      Когда он встал, то словно оказался на поверхности воды. Бросив взгляд вниз, Джереми с тревогой обнаружил, что его ноги не касаются пола Пещеры.
      Поэкспериментировав, он узнал, что может просто ходить, но сейчас это было самое последнее, что требовалось беглецам. Когда Джереми решил пойти быстрее, первый же шаг поднял его в воздух и перенес через весь огромный зал. Остановившись и сменив направление, Джереми одним махом вернулся на место. Но его быстро одолела слабость и головокружение.
      Джереми пришлось отдать сандалии Кати, а себе забрать её обувь.
      Они наскоро попрощались с Карлоттой. Пришла на помощь память Аполлона. Оказалось, что теперь легко покинуть Пещеру через один из выходов "водопада наоборот".
      Набрав скорость, беглецы вынырнули из Пещеры в радужных струях холодной воды и пронеслись мимо опешивших стражей Аида так быстро, что те даже не успели поднять оружие. И моментально скрылись из вида. Сандалии едва касались земли.
      Внизу начиналась битва.
      Глава 30
      За время блуждания по Пещере и стычки с Аидом Джереми будто бы состарился разом лет на десять. Иногда, под землей, ему казалось, что убивать людей так же просто, как отрывать крылья мухам. Но это был взгляд бога, и юноше не хотелось его перенимать.
      Пустой колчан и обычный лук до сих пор висели у Джереми за спиной, хотя теперь, когда одна рука вышла из строя, он не смог бы пустить их в дело.
      Но бросать оружие ему тоже не хотелось. Три пальца на его правой руке горели огнем, как неизбежный результат длительной стрельбы.
      Кати оправилась от последствий плена, и никто не мог сравниться в скорости с её сандалиями. Жалко, что творение Вулкана не могло исцелять раны и обезвреживать яд.
      Как только беглецы удалились от Священной Горы, Кати, которая вовсе не боялась высоты, с легкостью установила нужный курс и увеличила скорость. Она лишилась страха перед силами, которые унаследовала от Карлотты. Слабым голосом Джереми сказал, куда лететь и сколько времени займет путь до "чистилища". Аполлон помнил дорогу весьма смутно - за всю свою долгую, непрерывную жизнь Солнечный бог ни разу не нуждался в отдыхе.
      Юноша висел за спиной Кати, её волосы цвета меда щекотали его лицо, когда он ронял голову на плечо девушки. Красные сандалии мелькали в воздухе, словно Кати бежала по земле. Внизу колыхались серые тучи, а девушка скользила по небу, словно по льду на коньках. Казалось, что само время замедлило ход. Ноги Джереми безвольно болтались, ритмично касаясь её бедер, но в его теле было не больше эротики, чем в пелене облаков внизу. Через редкие просветы он видел океан, волны были такими крошечными, что даже Око Аполлона различало их с трудом. Потом Джереми потерял сознание, хотя в ушах его продолжал свистеть и завывать встречный ветер.
      Когда Джереми снова очнулся, то почувствовал себя слабым как котенок. Он дрожал всем телом, мокрая одежда стала просто ледяной. Они с Кати вымокли до нитки в Пещере и теперь, на открытом воздухе, под сильными ударами холодного ветра, Джереми продрог до костей. Ему казалось, что он не переживет этого полета. Катерина должна была укутать его получше!
      Наконец их полет подошел к концу. Воздух был теплым, дул легкий ветерок. Они спустились вниз по невидимым ступеням, прямо к островку, похожему на сад, окруженному пеной прибоя и кораллами.
      - Этот остров принадлежал когда-то Цирцее. Кати слегка повернула голову в его сторону.
      - А, богине. По легендам она обращала людей в животных. Значит, это её остров?
      - Ее иногда называли богиней, только это не так. Я бы назвал её колдуньей или волшебницей.
      - Так ты её знаешь?
      - Не я, Аполлон.
      Катерина помолчала, медленно спускаясь вниз.
      - Если этот остров был раньше её, то чей он теперь?
      Они снижались так медленно, что воздух вокруг казался неподвижным. Юноша попытался упорядочить поток новой информации.
      - Долгая история и запутанная. Не хочу докапываться до конца, - сказал он, дотронувшись до головы. - Но мне кажется, что можно рассчитывать на помощь дружественных духов.
      Кати уже не бежала, а шла. Теперь они спускались на широкую полосу пляжа с белым песком, который окаймлял живописный зеленый островок. Вокруг щебетали птицы, и, насколько видели Джереми и Аполлон, на острове не было разумных существ.
      Память бога подсказала, что какие-то нематериальные силы - хранители острова - наверняка бродят поблизости.
      Джереми тут же сообщил об этом своей спутнице. Потом добавил:
      - Дом Цирцеи сделан из камня и стоит в центре того леса.
      Он указал слабой рукой на поросшую деревьями середину острова, примерно в миле от места, куда они спускались.
      - Ты там был? Я имею в виду...
      - Понимаю. Единственная, четкая картинка, - это молодая женщина, сидящая в доме. У неё темные волосы... она очень красивая... она поет за прялкой.
      - А что она прядет?
      - Что-то странное. Плохо видно. Такая тонкая... паутина, что ли.
      Аполлон вспомнил, что на ощупь эта пряжа была невообразимо мягкой и нежной. И отливала разноцветными искрами.
      - Люди говорят, что никто, кроме богини, не смог бы создать подобное.
      Кати ничего не ответила. Невидимые ступени под сандалиями закончились, и путешественники опустились на землю. Вес Джереми не слишком тяготил летунью, но она все равно была рада избавиться от ноши.
      Джереми неуверенно встал на песок. Ноги держали, хотя идти отказывались.
      - Кажется, здесь, никого нет, - тихо заметила Катерина, оглядываясь вокруг.
      - Почти.
      Как только юноша произнес это, невидимые слушатели разразились звонким смехом, но откуда он шел - сразу не мог определить даже Аполлон. Кати замерла, но Джереми, которому божественная память придавала уверенности, успокаивающе махнул ей рукой.
      - В какой стороне находится восток?
      - Там, - указал он, даже не взглянув на солнце.
      В той стороне виднелась полоса земли - то ли другой остров, то ли континент.
      К счастью, почти весь остров Цирцеи заливал благодатный свет солнца. И прибрежные скалы и белый песок были теплыми.
      Джереми время от времени опирался о плечо спутницы. Так они прошли по едва заметной тропинке из песка и осколков мелких ракушек к дому в центре острова. Как только они подошли к крыльцу, входная дверь с громким скрипом отворилась. Неподалеку опять раздался тихий смех. Наскоро осмотрев залитые солнцем комнаты, путешественники убедились, что они одни. Дом был обставлен красивой мебелью и явно был ухожен. Джереми и Кати заснули в уютных глубоких креслах и проснулись через час. Незримые слуги приготовили еду и напитки и поставили их на небольшом столике.
      Кати, устраивая своего пациента в кровати поудобнее, обмолвилась, что больше всего желает вернуться домой, в родную деревню. Но опасается, что враги будут искать их именно там.
      - Кажется, здесь безопасно.
      - Да. Я снова засыпаю.
      Отравленный дротик сделал свое черное дело. Даже Аполлон не сумел удержать тело Джереми в сознании, препятствуя лихорадке. Иногда, в бреду, юноше казалось, что он видит Таната. Бог Смерти предстал перед ним в облике огромной фурии, которая ухмылялась и хищно скалила зубы.
      Хотя в доме было тепло, Джереми била дрожь. Он открыл глаза и увидел, что Кати начинает раздеваться.
      - Ты весь дрожишь. Я согрею тебя.
      И она скользнула к нему под одеяло.
      Когда жар спал, Кати осталась рядом с Джереми, продолжая одаривать его любовью. Юноша снова уснул, и озноб вернулся. А ещё ему приснился трехголовый пес, который гонялся за Джереми по какому-то храму, куда сам он забрался на сандалиях в поисках Лука. Также парень чувствовал, что ему крайне необходимо отыскать неведомое сокровище, которое спрятала здесь Карлотта.
      Объятия Кати помогли, так что Джереми проснулся, чувстуя себя гораздо лучше.
      - На этом острове снятся провидческие сны, - сообщил он девушке.
      Лучше бы он промолчал, потому что через полчаса снова провалился в сон, и на этот раз ему приснился какой-то кошмар. Джереми пробудился с диким криком и долго не мог прийти в себя.
      - Не... - задыхаясь, вымолвил он. - Не хочу больше снов! Таких снов.
      Кати привлекла юношу к себе и принялась ласкать, чтобы успокоить.
      После долгого молчания она спросила:
      - Если она... Цирцея... была просто человеком, как же она защищала себя и свой остров от Аида?
      - Она... такая, какая есть. Она никогда не вмешивалась в дела Аида, а он не видел в ней серьезного противника. Я уверен, что он хотел бы заполучить её в союзники.
      На следующее утро Джереми стало намного лучше. Он смог подняться и неспешно поковылять по дому. Боль в руке заметно утихла.
      Словно из воздуха появились блюда с вкусной едой. Кое-где в помещениях встречались следы пребывания других людей, посетивших этот остров за много лет до Джереми и Кати.
      - Некоторые из них - моряки, потерпевшие кораблекрушение.
      - Цирцея была к ним такой же доброй, как к тебе? В смысле, к Аполлону?
      - Она не всегда добрая...
      В памяти внезапно всплыла вереница кошмарных картин, где людей превращали в зверей.
      - Но она друг Аполлона... К тому же здесь бывали и другие боги. Они приходили и уходили много-много раз.
      К вечеру в камине вспыхнуло пламя. В комнате сразу потеплело, как раз в меру, чтобы согреть больного Джереми. В двух сумках, которые он прихватил с собой, хранилось множество полезных вещей. В том числе пара одеял и теплая одежда. Пока они не пригодились, но зато понадобятся, когда путники решат покинуть остров. На самом деле дом Цирцеи оказался снабжен всем, что было необходимо для усталых путников.
      Иногда в доме раздавалась прекрасная музыка, но играла она всегда недолго.
      Спустя пару дней путешественники почувствовали себя отдохнувшими, и раны Джереми начали затягиваться. Он уже спокойно мог передвигаться по острову, обсуждая с Кати все детали подготовки к отбытию.
      Главное, чтобы исцелилась рука, задетая отравленным оружием Аида, тогда он опять сможет сражаться. Он уже мог двигать рукой, но разумнее было подождать ещё несколько дней до полного выздоровления.
      Вполне довольные друг другом, любовники лежали на белом песке и наслаждались теплым морем и чистым небом. Джереми предупредил девушку, чтобы она не заплывала дальше рифов, поскольку дальше начинались владения Посейдона, одного из самых могущественных богов. И едва ли он являлся другом Аполлона.
      Кати боялась обгореть на солнце, но Аполлон только смеялся.
      - Я помечу тебя левым глазом, и солнце никогда не испортит твою нежную кожу.
      - Правда?
      Она плеснула на него водой, не зная, следует ли воспринимать эти слова всерьез.
      - Чем больше я думаю об этом...
      - И?
      Она остановилась и принялась выкручивать мокрые волосы.
      - Тем больше я не хочу быть богом. И бремя бессмертия здесь ни при чем - он уже видел, как один бог умирал у его ног.
      - Сейчас ты очень похож на Аполлона!
      - А на что похож Аполлон? - рассмеялся он.
      Когда Джереми начал поправляться, Кати уже не боялась оставлять его одного надолго. Она часто надевала сандалии и училась ими пользоваться. Еще девушке очень хотелось ненадолго вернуться домой, чтобы успокоить семью. Она осторожно посвятила юношу в свой замысел - быстро слетать туда и обратно.
      - Джерри, мне нужно увидеть семью. У меня ведь есть мама и папа, брат и сестра.
      - Я не знаю, сможешь ли ты найти дорогу обратно.
      - Не бойся, у меня хорошее чувство направления. Раз попав сюда, я уже не забуду дорогу. Она... Карлотта... сказала, что сандалии помогают носителю отыскать то, что нужно.
      Он грустно покачал головой.
      - Даже сандалии не помогут найти дорогу на этот остров.
      Катерина заглушила чувство тревоги и, считая, что Цирцея находится где-то поблизости, решила отказаться от полета домой. Вместо этого девушка порхала вокруг острова.
      Однажды, когда Кати улетела, Джереми растянулся на теплом песке и задремал. Но вскоре проснулся и обнаружил сидящую рядом красивую темноволосую женщину. На ней была удивительная накидка, переливающаяся оттенками всех цветов и одновременно бесцветная.
      Увидев, что он проснулся, волшебница изящно склонилась в поклоне.
      - Добро пожаловать на мой остров, повелитель Света. Как всегда, я рада тебя видеть.
      - Благодарю за гостеприимство, - прозвучал из горла Джереми Редторна знакомый уже голос, хотя и не его собственный.
      И слегка кивнул в ответ.
      - Я уверена, что владыка Аполлон не останется в долгу. - Волшебница слегка изогнула бровь. - Я вижу, ты обрядился в молодое тело, моложе этого я ещё не видела у тебя. Что ж, оно и к лучшему... быстрее исцелится.
      - Я сделаю для тебя все, что смогу, - произнес Аполлон и на минуту замолчал. - Никогда не мог понять, почему ты не искала божественной сущности и для себя.
      - Мне хватает того, что я имею, - сладко и призывно улыбнулась Цирцея. - Я уверена, владыке Света известно, что огонь божественной сущности сжигает тело и сознание простого человека, который дерзает впустить его в себя.
      Аполлон не захотел продолжать данную тему, а Джереми Редторн просто не посмел.
      - Я хотела бы предупредить тебя кое о чем, - промолвила темноволосая чародейка после минутной тишины.
      - Да?
      - Во-первых, совсем недавно ты, мой господин, заполучил Лик Смерти и бросил его в реку.
      - Это правда. Что с того?
      - Его достали, и вскоре его снова наденут.
      - Этого я и опасался. Что еще?
      - Еще я хотела бы предупредить не Аполлона, а Джереми Редторна. Когда человеческое тело служит аватарой какому-нибудь богу, оно, как правило, быстро изнашивается и погибает. Существует определенный предел его сил, который не может преступить даже Аполлон. Солнечный бог начнет подыскивать себе новое вместилище, когда выжмет досуха Джереми Редторна. Бессмертие богов - грубое заблуждение, свойственное людям.
      Джереми не знал, чей голос ответил Цирцее - его или Аполлона:
      - Вероятно, это одна из причин, почему Цирцея отказалась стать богиней?
      Волшебница не ответила на этот вопрос.
      - И ещё одно, - продолжила она. - Если хочешь, считай это предупреждением. Мне сказали, что на вершине Горы Оракула есть место, где Лики богов можно уничтожить.
      - Каким же образом? - мигом стал скептиком Аполлон.
      - Инструментами Вулкана, каким же еще? Мне сказали, что Лик можно уничтожить, когда он находится в голове человека-носителя.
      - Так.
      - Ты же знаешь, Светоносный, что Аид сильнее всего желает разрушить именно твой Лик.
      - Разве он не мечтает поместить мою силу в своего приверженца и использовать его для собственных целей?
      - Он предпочел бы, господин, навсегда избавиться от твоего Лика и твоей силы. Джереми медленно кивнул.
      - Один вопрос, Цирцея. Раз уж ты сегодня щедра на информацию.
      Волшебница слегка склонила очаровательную головку.
      - Одна женщина, известная... Джереми Редторну под именем Сал. Она пронесла Лик Аполлона через множество опасностей и страданий, но так и не попыталась его надеть. Хотя точно знала, что этот Лик напрямую связал бы её с богом. Почему она предпочла умереть, но не принять это воссоединение?
      - К счастью, мой господин задал вопрос, на который я могу ответить. Женщина, которую ты знал как Сал, поступила так лишь потому, что считала себя недостойной воссоединения с Аполлоном. Сыграло свою роль ещё и то, что она была женщиной, а бог, заключенный в Лике, мужчина. Но это не остановило бы её. Когда человеку в лицо смотрит смерть, такие детали, как пол, отходят на второй план.
      "И пол не помешал Карлотте соединиться с Трикстером", - вспомнил Джереми.
      - Это правда? - задумчиво произнес Аполлон.
      - Да, правда.
      По критериям служителей культа Солнечного бога, к которым принадлежала Сал, она действительно считалась недостойной.
      - Насколько я помню, лишь два служителя культа были признаны достойными стать моей аватарой. Один из них уже мертв. Кто вторая, мне неизвестно. Эти смертные полные идиоты!
      - Ты ещё не встречался со второй? - спросила Цирцея, почему-то повеселев.
      - Нет.
      Если бы Сал была живой, она бы сказала ему, Джереми Редторну, что делать дальше!
      Но Сал умерла. Да и он, Джереми Редторн, теперь намного лучше разбирался в отношениях людей и богов, чем бедная Сал. Она была служительницей Аполлона, но едва ли представляла себе бога, к которому обращала свои надежды и страхи.
      Настоящий бог был иным. И Джереми только начинал его познавать.
      - Идиотизм свойствен не только смертным, мой господин.
      - Наверняка.
      - Учитывая ту глупую отвагу, которую проявил Танат - точнее, его последний аватара, погибший от твоей руки из-за того, что осмелился встретиться лицом к лицу с Аполлоном.
      Это заявление так поразило Джереми, что сперва он ему не поверил. Потом задумался и с головой ушел в воспоминания Аполлона. Судя по всему, Цирцея сказала правду. Он осознал, насколько сильно Темный владыка, протогонист солнечного света, боялся мощи Аполлона, хотя и выступил против него, пытаясь уничтожить, когда выпал такой шанс. А Танат, не настолько сильный, как его господин, должен был бояться ещё больше... Профессор Тамарак недооценил своего противника, за что и поплатился. Когда Джереми обнаружил труп Александра, Тамарак в ужасе отступил. Потом он решил, что юноша не слишком тесно связан с Аполлоном, и устроил засаду.
      - Значит, Аид действительно меня боится.
      - Он страшно испуган. Что, конечно, не помешает ему напасть на тебя.
      Потом Цирцея сделала ещё одно замечание.
      - У Аида есть шлем работы Вулкана, который делает его невидимым. Использовать этот шлем может любой, кому посчастливится добыть его.
      Только теперь для Джереми начали открываться тайны, которые он мог давным-давно узнать, если бы осмелился покопаться в памяти Аполлона. И главная заключалась в том, что любой бог или богиня боялись мощи Аполлона и старались держаться подальше, даже если между ними и не было никакой вражды. Танат, Цербер и даже сам Аид с трудом сдерживались, чтобы не сбежать при одном виде Аполлона.
      Цирцея грациозно встала, давая понять, что скоро уйдет. Она заверила Аполлона, что он может остаться на острове Зари сколько пожелает.
      - А также твоя спутница. Девушка, которая так увлечена сандалиями.
      - Спасибо.
      Тонкая черная бровка снова приподнялась.
      - Какое человеческое изъявление благодарности. Ну, напоследок ещё один совет.
      - Да?
      - Я настоятельно рекомендую сразу же, как вы покинете мой остров, наведаться в храм Гермеса.
      - Зачем?
      Прикрыв глаза, Цирцея промолвила:
      - То, что ты там найдешь, изменит ситуацию, в которой ты оказался.
      - К лучшему или к худшему?
      Она не стала отвечать однозначно. Низко поклонилась и исчезла.
      Через несколько минут появилась Кати, вдохновленная полетом. Джерри сидел в портике дома и ждал. Совершенно не ощущая себя в данную минуту богом, он некоторое время мучительно решал - рассказать ли девушке о визите другой женщины или нет.
      Борьба была недолгой.
      - Пока тебя не было, ко мне приходила Цирцея. Кати засыпала юношу кучей вопросов, одним из которых был:
      - Она и вправду такая красивая, как помнил Аполлон?
      - Симпатичная, наверное. Я особо не приглядывался. Но не в моем вкусе.
      Такой ответ мудро подсказал ему Аполлон, но действительно ли он был мудрым...
      Еще до отлета из чистилища Катерина услышала полную историю Джереми, открывающую всю его необычность. Впервые она услышала его рассказ, когда была слишком напугана. Теперь же девушка пожелала услышать его заново.
      Если Джереми спас жизнь Катерине в Пещере, то она тоже спасла его жизнь, перенеся на этот остров. Это связало их ещё теснее. Кроме того, он хотел рассказать любимой все, что касалось его самого.
      - Ты должна все знать. Правда, многого ещё я сам не понимаю. Хотя знаю разные языки и владею силами, которые приходят и отступают во мне.
      - Ты не должен мне ничего рассказывать. Он подумал.
      - Нет, мне кажется, что должен. Просто не знаю, с чего начать.
      Кати не настаивала на том, чтобы узнать все до конца. Но он все равно хотел рассказать все, что сможет.
      - Ну... получилось так, что Аполлон вовсе не избрал меня. И, конечно, я не выбирал его. Я понятия не имел...
      - А что тогда? - захлопала глазами озадаченная девушка. - Ну и фантастическая же история, - сказала она после, потрепав его разноцветные волосы. Его голова как раз лежала у неё на коленях. - Если бы я не видела своими глазами...
      - Ты считаешь меня сумасшедшим. Конечно. Но это правда. Я - бог.
      - Я верю. А остальные поверят, если ты им скажешь?
      - Если понадобится их убедить... ну, я могу сделать так, что ко мне прислушаются, - глухо ответил он. Поднял руки и посмотрел на них. - Знаешь, мне кажется, что остальные боги такие же, как я. Почти люди.
      Молчаливая помощь и поддержка странных духов острова Зари несколько дней позволяла молодой паре проводить дни в праздности. Раньше Кати кормила больного Джереми, пока он не окреп и не смог есть сам. Теплые дни и прохладные ночи, в которые они стали настоящими любовниками, Кати согревала его не только теплом собственного тела.
      Девушка призналась, какие вопросы она задала бы Оракулу, если бы представилась такая возможность. О чем разговаривали девушки в деревне. Сейчас она надеялась, что с родными все в порядке. Особенно она беспокоилась о престарелом отце.
      - Я попробую что-нибудь сделать для него, когда мы вернемся в деревню.
      Джереми больше не сомневался в серьезности своих чувств к Катерине. И считал своим долгом посвятить её во все тайны. Правда, это значило, что придется признаваться в его привязанности к Сал. Если Кати любит его, то так или иначе будет ревновать к Сал. Она и так ревновала к Карлотте.
      - Ревность ни к чему, - утешал девушку Джереми. - Не стоит. Сал умерла. Да и я изменился.
      Катерина провела больше времени в Пещере, чем Джереми, - объективно день, а субъективно целую вечность. Она лучше понимала поведение Врага и опасность, которую представляли боги Подземного мира.
      И, возможно, девушка яснее представляла, насколько серьезно были ранены Аид и Цербер. Даже отдыхая в таком относительно безопасном месте, как остров Цирцеи, она больше всего на свете боялась снова попасть в плен и оказаться под землей.
      Бедняжка представляла, что вот-вот золотой песок пляжа расступится, откроется зияющий провал, откуда к ней протянет страшные руки Аид...
      По просьбе Джереми она рассказала все, что видела и слышала, пока пребывала в заточении. Девушка познала силу и слабость самого ада.
      - Хуже всего темнота. Там было... что-то... внизу, они разговаривали между собой...
      И Джереми пришлось успокоить её. От прикосновения исцеляющей руки Аполлона Кати уснула. А он хранил её сон, чтобы никакой мерзкий кошмар не посмел явиться ей в сновидениях.
      Хотя рана ослабила Джереми, он обрел уверенность в себе. Теперь он доверял силам, которые овладели им. Главное было отодвинуть в сторону собственные страхи, мысли и побуждения, когда он ставил перед собой какую-то цель. Необходимо научиться предоставлять Захватчику свое тело, которое прежде было его собственностью.
      Несколько дней спустя, когда Джереми достаточно оправился, он принялся искать по спальне, куда делись сандалии. Двое путешественников чувствовали себя в безопасности настолько, что не предпринимали ни малейших усилий, чтобы спрятать свое сокровище.
      - Кати, мне надо отыскать Лук. Мой Лук и Стрелы. Я уже здоров, и эта битва только моя. Именно в моей голове сидит бог.
      После краткого спора Катерина согласилась с его планом, поскольку главной задачей было продолжить сражение. Только Джереми мог вступать в битву, потому что в нем находился бог. С сандалиями или без, но Кати недоставало мощи божества. Она оказалась бы бессильной против Таната, Цербера или Аида.
      - Ты можешь сбежать от них, но сейчас бегство - это не выход, - сказал Джереми.
      Казалось, что Катерине безопаснее всего будет остаться на острове, пусть и в одиночестве. Джереми задумался над этим вопросом.
      - Нет, это плохая идея. Тут безопасно только с Аполлоном.
      Хотя Аид едва ли заберется сюда, но Цирцее нельзя доверять - живой или мертвой.
      А ещё Аид может попытаться добраться до кузницы Вулкана. Но Аполлон помнил, что Владыка Подземного мира не способен пойти туда сам, поскольку ему придется выйти из подземелий. Неизвестно, остановит ли его это, но Аид всегда избегал солнечных лучей и открытого воздуха. Кое-какие воспоминания подсказали Джереми, что Враг боится звезд ещё больше.
      И владыка Подземного мира долго будет выбирать доверенного посланца, боясь передать такой важный секрет, как дорога к кузнице Гефеста. Если, конечно, он знает, как попасть внутрь. Но Аид наверняка выставил бы там посты своих приспешников, чтобы помешать Аполлону и его последователям попасть туда.
      Интересно, находится ли Вулкан сейчас в своей кузнице? Аполлон не знал, но точно помнил, что Гефест всегда запирал двери мастерской, даже если куда-то уходил.
      А ещё Аполлон не представлял, как можно пробраться внутрь кузницы. Но едва ли даже Гефест смог бы скрыть что-то от повелителя Света.
      Постепенно Джереми проникал все глубже в тайники божественной памяти, открывая все, что знал Аполлон о происхождении самих богов... Оказалось, что даже Труженик может чего-то не помнить. Какое же это всемогущество и совершенство?
      Наконец все приняли на веру, что великая битва между Аполлоном и Аидом, о которой начали говорить несколько месяцев назад, действительно имела место. Решили, что Аид победил последнего аватару Аполлона. Повелитель Света погиб, а человек, который потом надел Лик, был сразу же убит. Разве служители Оракула не понимают этого?
      Одно Джереми знал наверняка: ни сдуги Оракула, ни кто другой - тем более ни один ученый из Академии - ни черта не смыслят в настоящих отношениях богов и людей. И не осознают их истинное место во Вселенной. Арнобий и его коллеги, которые всю жизнь разрабатывают и проверяют собственные теории о богах, продвинулись в этом вопросе не дальше всех остальных.
      Глава 31
      На рассвете четвертого дня Джереми ощутил, что "чистилище" острова Зари выполнило свою задачу. Раны зажили, и Аполлон был готов снова взять контроль над их общим телом. Настало время выйти на охоту. Во сне, который Джереми увидел этой ночью, ему явился его божественный друг, указывающий куда-то за горизонт.
      Для Джереми огромное значение имел тот факт, что рядом с ним была Кати.
      Было окончательно решено, что Кати и Джереми разделятся, когда он отправится искать Лук и Стрелы.
      - Я должен вернуться к Горе. Аид будет далеко, зато рядом - люди, которые сражаются на его стороне.
      Джереми не сомневался, что, обув сандалии, он отнесет свою возлюбленную куда угодно. Но её присутствие во время сражения может закончиться катастрофой для них обоих. Ради её же безопасности нужно было спрятать Кати. Без подсказки бога Джереми знал, что попади девушка в руки Аида, и победить его станет невозможно.
      Сейчас он мог легко взбежать на Гору. Сандалии словно тихо шептали: "Куда тебе нужно? Мы отнесем тебя туда".
      Оказалось, что с такой же легкостью носитель волшебных сандалий мог скользить по воде, взмывая над волнами или пронзая их навылет. Вода воспринималась немного по-другому, чем земля.
      Джереми решил отнести возлюбленную в её родную деревню. Он не мог придумать более безопасного места для Кати на время, пока Аполлон уладит вопрос с повелителем мрака.
      Еще, с затаенным страхом, Джерри чувствовал, что Аполлон не одобряет такой сильной его привязанности к Кати. И Джереми опасался, что бог каким-нибудь способом устранит девушку.
      Но пока ничего подобного не случилось.
      Они поднялись в воздух, на спине Джереми пристроилась Катерина, в руках же он сжимал лук и стрелы.
      - Держись покрепче, как я держался за тебя.
      Человек способен творить на сандалиях чудеса. Но когда волшебную обувь надевал бог, результат превосходил все ожидания. Воздух свистел в ушах и мешал дышать. Кати крепко держалась за любимого, уткнувшись лицом в его плечо.
      - Мы ненадолго заскочим в одно место.
      - Зачем?
      - Я кое-что вспомнил.
      Ему не хотелось говорить Кати, что он собирается последовать совету Цирцеи и посетить заброшенный храм Гермеса.
      Катерина хотела как-нибудь вооружиться, поскольку они снова возвращались в широкий и опасный мир. И спросила у Джереми совета, хотя никогда прежде не держала в руках никакого оружия и не умела с ним обращаться. Он с нежностью глянул на девушку.
      - Тогда возьми то, что придаст тебе уверенности. В любом случае кажется, что здесь нет оружия, кроме того, что мы принесли с собой.
      Джереми надеялся, что путешествие к храму не займет много времени. Они быстренько слетают туда, а потом он отнесет Кати домой, а сам отправится на Охоту.
      Карлотта намекала о сокровищах, схороненных в заброшенном храме, и Джереми решил, что она предлагала ему отправиться туда ради этих сокровищ.
      Но постепенно он пришел к выводу, что там спрятано вовсе не золото и драгоценности.
      Когда Джереми и Катерина подлетели к храму, он осторожно опустился прямо перед входом в разрушенное здание. Ухо Аполлона уловило какие-то звуки, - внутри кто-то был.
      Оглядев залы храма, они быстро обнаружили неподалеку от входа Карлотту-Трикстера.
      Она умирала, и даже целительная сила Аполлона, которую старался передать несчастной Джереми, не могла помочь. Трикстер это понимал и не боялся. Но девушка Карлотта боялась смерти. Она сказала, что укрылась в храме, чтобы спастись от злых богов.
      Кати напоила умирающую девушку. Аполлон продолжал вливать в неё лечебную силу, но это уже было бесполезно. Если бы они нашли её раньше!
      - Ты сказала, что с тобой будет все в порядке, - стараясь, чтобы это не прозвучало упреком, промолвил Джереми.
      - Я недооценила злобности Аида.
      Джереми успел позабыть об Арнобии. Но Карлотта, вероятно, всегда помнила о нем, потому что с её губ сорвались имена ученого и его брата.
      Теперь она уже не сможет наказать их.
      Последними её словами были:
      - Хуже всего, что я... умру, а Трикстер нет. Джереми Редторн мог понять её.
      После смерти Карлотта стала маленькой и неприметной, её тело сжалось.
      Когда она испустила последний вздох, Лик бога выступил из её головы. Ясный и бурный поток странного вещества закипел у её левого глаза и уха. И через минуту застыл в знакомой форме. Черты "лица" маски были острее, чем у Аполлона и Таната, но по внутренней поверхности пробегали такие же мерцающие блики.
      Джереми осторожно снял волшебную маску с мертвого лица и протянул её ошеломленной Катерине. У него мелькнула мысль попросить Кати надеть перчатки или обернуть руку какой-нибудь тряпкой, прежде чем касаться Лика. Но Аполлон решил, что это не имеет смысла.
      Девушка посмотрела на маску в своих руках, как на бокал с ядом, словно понимая, что это такое. Джереми знал, что на Лике не оставалось ни капли крови, ни клочка плоти тех людей, которые надевали его за многие века.
      Когда юноша заговорил, голос как будто принадлежал только ему:
      - Кати, что нам с этим делать?
      - Почему ты спрашиваешь меня? - удивилась девушка. - Откуда мне знать, как лучше поступить?
      - Ты тоже имеешь отношение. Уничтожить Лик нельзя, по крайней мере, Аполлону такой способ неизвестен. Один Лик я уже ношу, так что второй в меня не поместится.
      Джереми приложил маску к лицу, никакого эффекта.
      Кати смотрела на юношу, ещё не понимая, к чему он ведет, - или не позволяя себе в этом признаться.
      - Его должна надеть ты, - заключил Джереми. - Так будет безопаснее для тебя и всех остальных.
      Несколько секунд Кати не находила слов для ответа.
      - Я? Стать богиней?
      Джереми молчал. Она покачала головой, заложила руки за спину и отступила.
      - Аполлон говорит, что ты должна это сделать.
      - Ладно. Кто посмеет спорить с Аполлоном? Внезапно на Джереми навалилась такая слабость, словно он снова был ранен.
      - Я не знаю, хочу ли я спорить с ним, Кати. И не буду. Не в этом вопросе. Мы не можем уничтожить Лик. И не можем спрятать так, чтобы его не нашли. Если ты не станешь сейчас Трикстером... кто-то доберется до его Лика и наденет его. Возможно, один из тех, кто держал тебя в плену в Пещере. Потому что они сейчас сбились с ног в поисках Лика. Рано или поздно они его отыщут.
      - Джереми, я сделаю, что скажешь ты.
      - Я... все, что я знаю, это - бог в моей голове понимает, что советует.
      Он обхватил свою голову руками, словно пытаясь разломать череп напополам и выпустить захватчика.
      - Проклятье, Кати! Я только хочу защитить тебя, но не знаю как!
      - Что это будет значить для нас, Джерри? - спокойно спросила девушка. - Для меня и тебя?
      - Мои чувства не изменятся, - покачал головой Джереми Редторн. - Это совершенно точно.
      Словно опрокидывая смертельный бокал, она поднесла волшебную маску к лицу и прижала. В следующую минуту девушка пошатнулась и сделала пару шагов в сторону, будто потеряв равновесие. Джереми подскочил к ней, чтобы поддержать.
      - Кати? Все в порядке?
      Когда она подняла голову, её лицо ничуть не изменилось. Правда, выражение этого лица было очень живым и веселым.
      - Конечно, милый! Ух ты, это оказалось так здорово!
      Она раскинула руки и покружилась. Джереми, конечно, был рад, что превращение прошло так легко. Но все равно немного беспокоился.
      - Тебе не придется меня нести, Джереми.
      - Как же ты отсюда выберешься?
      - Не забывай, что Карлотта добралась сюда с Горы; Колесница, на которой приехала Карлотта, до сих пор находится неподалеку. Так что я отправлюсь на ней.
      - Ты поедешь домой?
      - Едва ли.
      - Но там тебе будет безопасней всего.
      - Место, которое безопасно для сельской девушки, не всегда безопасно для богини. Тем более я не смогу долго усидеть на одном месте.
      Джереми растерялся, но потом согласился, что Кати-Трикстеру лучше всего будет отправиться к лорду Джону Лугарду или его брату Арнобию и сообщить, что Пещеру можно взять силой.
      Аполлон предупредил Катерину, пока она наслаждалась новообретенной силой, чтобы она побереглась спускаться в Пещеру, поскольку там полно чудовищ. Лучше их не трогать, пока Аполлон не спуститься туда и не перебьет их. Или не загонит ещё глубже.
      И Джереми, и Кати хотели узнать, что случилось с Арнобием и Ферранте.
      Кати, наконец полностью освоившись с Ликом Трикстера, засмеялась несвойственным ей, странным смехом. Ее глаза сверкнули в сторону Джереми остро и живо. Она переменилась, - конечно, иначе и быть не могло, убеждал себя Джереми. Никто не в состоянии надеть Лик бога и остаться прежним. Но каких-то явных изменений заметно не было. Она осталась Кати...
      Как и он остался Джереми Редторном.
      Неуверенно попрощавшись с Катериной, Джереми полетел на сандалиях искать Ферранте.
      - Ты скоро вернешься домой? - на прощание спросил он.
      - Конечно. Когда... немного свыкнусь... с тем, чем я стала.
      На склонах Священной Горы громыхало сражение, так что Ферранте стоило ещё поискать. Повсюду сновали подданные лорда Калаха в количестве нескольких тысяч человек, одетые в бело-голубые формы.
      Аполлон, обратившись к магии сандалий, сосредоточился на поиске нужного человека. Через пятнадцать минут он его отыскал.
      Сандалии принесли Солнечного бога на дно лесистого оврага, где сержант Ферранте сражался не на жизнь, а на смерть. При одном появлении Аполлона вражеские солдаты в страхе побросали оружие и пустились наутек.
      Энди ошалел, когда осознал, кто пришел к нему на помощь и спас его жизнь. Левая рука молодого воина, на которой недоставало двух пальцев, снова была залита кровью.
      - Джонни? Боги, так это правда? То, что ты сказал, уходя в Пещеру?
      - Истинная правда. Мне нужна помощь - надежные бойцы. Ты готов идти за мной?
      Энди вытер кровь с меча о листья ближайшего куста и вложил оружие в ножны.
      - Готов, как всегда... к чему бы то ни было.
      - У тебя неважно с рукой. Дай её сюда.
      И взял его за руку. Некоторое время они стояли, пожимая друг другу левые руки. Потом Ферранте, бросив на Джереми неуверенный взгляд, сказал:
      - Стоим и держимся за руки, как школьницы.
      - Не волнуйся. Следующий, кого я уложу в постель, будет школьница, а не ты.
      Ферранте внимательно взглянул на него и неожиданно спросил:
      - Кати?
      Джереми только кивнул. И решил, что расскажет о том, что произошло с Катериной, позже. Силы Аполлона могли сжать десять или больше дней выздоровления в несколько секунд. Вскоре кровотечение прекратилось, и рука Энди снова могла действовать.
      Джереми нагнулся и кивнул себе за спину. Ферранте сразу догадался и вскарабкался на юношу. Они понеслись над землей, потом над морем. Восход на такой высоте был ослепительно прекрасен. Джереми успел уже привыкнуть к перелетам, но Энди-то летел впервые в жизни. Он намертво вцепился в юношу, и когда Джереми оглянулся, то увидел, что воин крепко зажмурил глаза.
      Стараясь говорить спокойно и даже обыденно, Джереми объяснил своему седоку по пути, что они ищут кузницу Гефеста. И что Аполлон знает, где она, - по крайней мере, где она была. Солнечный бог был уверен в её месторасположении, хотя видел кузницу случайно и издалека. Пока он объяснял Энди суть дела, он понял ещё одну важную вещь: в кузнице может оказаться ещё один Лик бога. Или не один. Теперь становилось понятным, почему он прихватил с собой Ферранте. Если у них в руках окажется другой Лик, то пусть его наденет близкий друг. И чем быстрей, тем лучше.
      Когда Джереми глянул вниз, то увидел, как из мглы выступают очертания цели их путешествия - остров, вовсе не похожий на обитель Цирцеи.
      - Мы спустимся через минутку.
      Ферранте промычал что-то нечленораздельное.
      Когда они снизились и встали на вершине темной, скользкой скалы, в нескольких футах от моря, Джереми спросил:
      - Ты готов?
      На вершине скалы возвышалось большое здание, и Аполлон знал, что это и есть та самая кузница.
      - Я знаю, что нам обоим неплохо бы отдохнуть и поесть, но время не ждет.
      Сперва Ферранте помотал головой, пытаясь обрести дар речи. Наконец он выдавил:
      - Дай мне десять минут.
      Энди согнул и разогнул руки, присел. Потом выхватил меч и испробовал несколько рубящих и колющих ударов.
      Молодой воин замер, заметив, что свежая рана на его руке полностью затянулась. И даже обрубки пальцев удлинились. Примерно на полдюйма.
      - Через несколько дней у тебя будут пальцы, - заверил его Джереми.
      Сандалии указывали Аполлону путь, и они с Ферранте двинулись наверх. Достигнув вершины, обошли здание вокруг. Их приближение потревожило только морских птиц.
      - Драка будет? - спросил Энди.
      - Я не знаю, что будет. Но помощь мне понадобится, - ловко ушел от ответа Джереми.
      - Ну, я рядом. И готов. - Энди сплюнул и поправил меч в ножнах. - Ты знаешь, что я могу. Пусть только эти сукины дети вылезут, хоть целой армией, мы уж надерем им задницы!
      Он покачал головой, разглядывая левую руку.
      - Чешется просто зверски.
      - Извини.
      - Нужно будет снова привыкать, что у меня все пять пальцев... Но я не жалуюсь.
      Этот странный остров, затерянный в океане и тумане, выглядел полностью необитаемым. Вероятно, решил Джереми, именно поэтому когда-то в далеком прошлом Вулкан и выбрал его. Добраться до кузницы мог только бог. Или кто умел летать. Джереми понял, что немногие из божеств обладали этой способностью, потому и потребовались сандалии или нечто подобное. И если бы мир между богами продлился долго, каждый из них обзавелся бы таким приспособлением.
      - Послушай... черт! Мне так и называть тебя - Джонни?
      - Джереми Редторн. Это мое настоящее имя. Я стараюсь остаться человеком.
      Ферранте пару минут напряженно размышлял.
      - Ладно, Джерри. Скажи, глянь там в свою замечательную память, сам ли Гефест построил эту кузницу? Или кто-то другой?
      - Я уже думал над этим и ответа не нашел. Аполлону это неизвестно.
      Они уже полностью обошли огромное строение и обнаружили, что вход находится уровнем выше, так что придется сделать ещё один круг. По мере их продвижения ввысь взмывали новые тучи кричащих птиц. Волны яростно бились в отвесные скалы, так что ни один корабль не смог бы причалить к берегу. Остров наполовину состоял из камня, наполовину изо льда. Над ним вился легкий дымок, так что Кузнец (Аполлон припомнил уродливое лицо, крутой норов, сильные мускулистые руки и плечи, кривые коротковатые ноги) наверняка не испытывал недостатка в природном вулканическом огне для своей кузницы.
      Иногда путь становился таким скользким и опасным, что Джереми приходилось переносить своего напарника на более надежное место. Наконец они добрались до того, что издалека походило на главный вход.
      Когда юноша оглядел стены здания, даже Труженик подивился, - какая сила смогла спаять металл и камень в такую конструкцию.
      Глубоко внизу, под морем и самой землей, Аполлон учуял огонь - да такой силы и напора, что Аид не осмелился бы подобраться к кузнице по подземным проходам.
      Но как им самим попасть внутрь?
      В стене находилось множество дверей, но они были словно вмурованы в камень, так что и ухватиться было не за что. Владыка Света попытался взломать их, но всей его силы не хватило, чтобы хоть как-то их повредить. При самых сильных ударах поверхность дверей слегка прогибалась внутрь, а потом снова принимала прежний вид.
      Одна из стен сплошь состояла из дверей, но как узнать, которая из них настоящий вход, а которая - просто декорация?
      Когда Аполлон громко воззвал к Гефесту, требуя впустить их, Ферранте пригнулся и закрыл уши руками. Но изнутри никто не ответил. Джереми-Аполлон растерянно огляделся, ища какой-нибудь инструмент, чтобы вскрыть проклятые двери, но вокруг валялись только камни и осколки льда.
      Вскоре, в другой стене, они нашли что-то похожее на дверь и окно одновременно, причем, кажется, сделанное изо льда. Аполлон зашвырял проем самыми крупными обломками камней, а потом сфокусировал на нем солнечный взгляд, окно подтаяло и раскрошилось. За ним оказалось ещё одно ледяное окно, размером поменьше. За этим проемом - ещё и еще, с каждым разом все меньше. Пока, наконец, Джереми не добрался до совсем малюсенького, через которое не смог бы пролезть. Все оконные рамы были сделаны из алмаза, так что расширить проход не представлялось возможным.
      - Проклятье, здесь должен быть вход! Никто не строит дом, в который нельзя войти!
      Шли часы, спустилась ночь. К счастью, в заплечном мешке Ферранте оказалось немного еды. Аполлон выловил в море несколько деревяшек и кучу морских водорослей, так что Энди провел ночь у костра, что по солдатским меркам было даже неплохо.
      Рассвет не принес никакого улучшения, и Джереми наконец решил доверить поиск входа сандалиям - как-никак они были творением самого Гефеста.
      Волшебные сандалии увели их от фальшивых дверей и указали на камни, которые составляли фундамент здания. Между ними зияло несколько дыр. Аполлон поднапрягся и вынул камни, так что стало возможно пролезть внутрь.
      Когда наконец двое друзей оказались в доме, их радость моментально погасла. Обливающиеся потом взломщики застыли от разочарования. Все комнаты божественной мастерской были разгромлены. На полу валялись перевернутые рабочие столы и осколки инструментов. Ничего стоящего не осталось.
      Здание было разграблено уже давно, так что морские птицы успели обосноваться здесь и свить гнезда. Им удалось расширить дыру, через которую в дом проникли птицы. В мастерской витали запахи моря и льда, ржавчины и запустения.
      Двери всех комнат и тайников были сорваны, на потолках и стенах виднелись остатки креплений.
      - Все вычистили. И утащили с собой.
      Для Джереми это был страшный удар. Он видел, что Ферранте переживал не меньше, и чувствовал, что их незримый спутник тоже поражен.
      - Кто-то пришел сюда и забрал добрую сотню Ликов. Или даже две сотни. Но кто?
      Ни Джереми, ни его друг не могли найти ответ. Они уже собирались уходить, не помня себя от отчаяния, когда...
      - Постой.
      Смутная, неосознанная мысль заставила Джереми-Аполлона вернуться.
      - Эти двери, через которые мы пытались войти, ненастоящие.
      - И что?
      - Тогда...
      Он не мог выразить словами свою неясную мысль, потому просто начал обходить разрушенные комнаты.
      - Так что мы ищем?
      - Узнаем, когда найдем. Потайную дверь. Вход. Ну... что-то в этом роде.
      Они приступили к тщательным поискам, ощупывая поочередно все поверхности.
      Именно Аполлон, которого вели отзвуки давних воспоминаний, обнаружил искомое. В дальней стене самого маленького и грязного чулана осталась потайная панель. Стоило Солнечному богу коснуться её, как она открылась.
      Энди, согнувшись в три погибели, пролез за Джереми и выругался. Аполлон пробормотал что-то на странном древнем языке.
      Перед ними открылась галерея уцелевших залов, превосходивших размерами разворованные комнаты. Это и была настоящая мастерская Гефеста, наполненная невероятными и чудесными вещами. Воздух здесь был чистым и теплым. Удивительные шары, висящие под потолком, наполняли залы мягким светом.
      Центральный зал был круглым, посередине находился массивный горн пустой и остывший. Когда путники дотронулись до него, он оказался холодным, как камни на дне северного океана. От его центра, вниз, уходила черная круглая дыра, на краю которой свил паутинку маленький паук.
      Глава 32
      Двое друзей стояли под волшебными светильниками. Они излучали не только свет, но и тепло, так что в комнатах сохранялась подходящая температура.
      Но ни Джереми, ни Энди даже не взглянули на светильники. Их взгляды были прикованы к предмету, который лежал на крышке основного рабочего стола.
      - Что это? - спросил Энди, тыча в него пальцем.
      Джереми присел на край скамьи, на противоположном конце которой были закреплены огромные тиски.
      - То, что ты и думаешь. Лик.
      - Так вот как он выглядит. Но чей он? Какого бога?
      Даже Аполлон не мог ответить с уверенностью, чья сила заключена в маске, пока не коснулся её. Но как только Джереми взял Лик со стола, он доподлинно узнал его принадлежность, хотя и не смог бы объяснить причин своей уверенности. Он держал в руках грубое изображение лица самого Вулкана - косматая бровь и уродливые черты, но все вместе составляло образ неукротимой силы. Джереми отметил, что этот Лик, как и все предыдущие, имел только один глаз и одно ухо.
      Они не могли справиться с загадкой, - почему Лик Гефеста спокойно лежал здесь, словно его специально оставили.
      Джереми осторожно положил маску на место, и вместе с Энди они принялись обшаривать потайную мастерскую.
      Сперва аватара Аполлона ещё питал надежду отыскать здесь что-то подобное Серебряному Луку или Стрелам, созданным предыдущим воплощением Вулкана. Но ничего не нашел. Не было здесь и ничего полезного. Самая интересная находка обнаружилась в соседней комнате. Там стояла деревянная подставка, в которой, вероятно, предполагалось
      хранить множество разных Ликов. Но все отделения пустовали. Одна ниша была помечена именем бога Войны. Именно она заставила Джереми вздрогнуть.
      Наконец Джереми, хотя он и был богом, устал и присел отдохнуть, опустив голову на руки. Эта ситуация напомнила ему давние логические загадки отца: "Если существует остров, на котором один бог создает маски или Лики для всех богов, которые не создали своего собственного..."
      Вскочив, он продолжил поиски. В другом зале оказался ряд статуй, бюстов и голов богов - в бронзе и мраморе. Джереми сразу вспомнил Академию. Для чего Гефесту этот музей?
      Другие деревянные ниши указывали, что в них хранились разнообразные доспехи. Но ничего путного не обнаружилось и здесь, разве что какие-то странные инструменты или предметы, назначение которых не знал не только Джереми Редторн, но даже Аполлон.
      Отложив непонятную вазу, - или шлем для существа с непропорциональной головой, - Джереми огляделся и заметил, без особого удивления, что Ферранте вернулся к главному столу. Молодой солдат стоял, уперев ладони в столешницу, и не сводил глаз с Лика Вулкана.
      - Что нам делать с ним? - почти прошептал он.
      - Ты наденешь его, - мягко ответил Джереми. Это решение он принял несколько минут назад, но само по себе оно не было чем-то необычным. Энди вытаращил глаза.
      - Я что?
      - Энди, у нас нет выбора. Лучше это сделаешь ты, чем кто-то из врагов. Сам я не могу.
      От Аполлона он совершенно точно знал, что ни один человек не может примерить Лик бога или богини дважды.
      - Ну, вроде того, что одно яйцо не может быть оплодотворено два раза.
      - Мы можем его уничтожить? - полувопросительно промолвил Ферранте. Джереми развел руками.
      - Я не знаю, как. Даже Аполлон не знает. Ходят слухи, что на вершине Горы Оракула есть место, где Лики можно разбить...
      По лицу молодого воина проскользнуло презрительное недоверие ко всякого рода слухам.
      - Может, Гефест знает, как уничтожить Лик, - продолжил Джереми, - но он вернется в мир, только если кто-то наденет его маску.
      А про себя добавил: "Возможно, он и тогда не захочет открывать свои секреты, а значит, не захочешь и ты".
      Ферранте неожиданно схватил Лик со стола. Но потом заколебался. Он стоял, перебрасывая маску с руки на руку, как горячую картофелину. Видимо, привыкая к ощущениям в пальцах.
      - Я буду богом, - пробормотал он. В последний момент Джереми решил предупредить друга.
      - Это значит, что ты отдашь ему свою жизнь. Энди поднял на Джереми озабоченный взгляд.
      - Ты рад, что надел свой? Джереми задумался на мгновение.
      - Да.
      - Значит, я так и сделаю... А как?
      - Просто приложи к лицу, как будто хочешь посмотреть через его глаз. Так получилось у меня. И у Карлотты. И Катерины. Но он не хотел отвлекать Энди, все потом.
      Когда Лик Гефеста растворился в голове Энди Ферранте, он некоторое время неподвижно стоял, зажмурив глаза. Казалось, ему было больно.
      - Все в порядке, - Энди?
      Позади Джереми-Аполлона раздался какой-то звук. Он обернулся и застыл. Двери небольшой потайной комнаты отворились, и оттуда появились две золотые девушки, выполненные в натуральную величину. Они вели себя как послушная, вышколенная прислуга.
      С первого же взгляда становилось ясно, что это не настоящие женщины, ни искры жизни не было заметно в их глазах. Это были удивительные машины. Их прекрасные тела были нагими, но не более эротичными, чем металлические подсвечники. Джереми был уверен, что на ощупь они холодные и твердые.
      На вопрос они ответили, заверяя повелителя Гефеста и повелителя Аполлона, что здесь нет ни Серебряного Лука, ни Стрел. Их ещё нужно создать.
      Ферранте открыл глаза и спокойно, задумчиво оглядывал девушек. Левое око Джереми уже отметило перемены, которые произошли с телом и лицом молодого воина. Но, конечно, потребуются недели, месяцы или даже годы, чтобы его новая сущность вросла в него, как Аполлон врос в Джереми.
      Внезапно Ферранте схватился за правую ногу.
      - Ой! Что за черт...
      - Что? - спросил Джереми. Хотя Аполлон уже все знал.
      - Крутит ногу-то...
      Через минуту боль отпустила, но Ферранте начал прихрамывать.
      Потом Джереми некоторое время успокаивал друга и объяснял сущность перемен. Все переживали свое слияние с богами по-разному. Кати вовсе не понадобилась помощь, а сам он долгое время и не подозревал, что с ним произошло.
      - Все кажется таким странным, - проворчал Энди.
      - Так и должно быть. Надеюсь, ты знаешь, как смастерить то, что нам нужно.
      - Сейчас подумаю. И осмотрюсь.
      Новая аватара Гефеста не успел ещё перевести дух, как от него стали требовать оружие - а именно Серебряный Лук и Стрелы к нему.
      Когда Ферранте растерянно замялся, Джереми сказал:
      - Не спрашивай меня, как это сделать. Обратись к своей памяти. Там наверняка гораздо больше планов и схем, чем ты можешь себе вообразить.
      Парень оглянулся на золотых девушек, которые покорно смотрели на него желтыми глазами. Медленно кивнул. Его лицо стало похоже на лицо старика.
      Пока новый Гефест готовился к созданию Лука, Аполлон приставал к. нему с вопросами об изготовлении Ликов. Неизвестно, занимался ли этим предыдущий аватара Вулкана, но Ферранте сказал, что не может отыскать в новой памяти никаких намеков на то, как их делать. Пока невозможно создать божеские Лики заново.
      Энди прервался и хмуро глянул на друга.
      - Я не знаю, как я - Вулкан - создал оригиналы. Похоже, он что-то сделал со своей памятью. Будто он сам себя создал. Но это вряд ли. Тут какая-то тайна. Я не помню начала жизни Вулкана, как не помню рождения Энди Ферранте.
      - То же самое и со мной, - согласился Джереми-Аполлон.
      Ферранте поднял руки (неужели они начали становиться больше?) и схватился за голову.
      - Джер, я больше не хочу лазить в память. Она подсовывает такие кошмарные штуки... Но я уже сказал, что в этой памяти куча провалов. Просто дыры.
      - Ладно. Не будем терять время на высокие материи. Есть дела и поважнее. Мне нужны Лук и Стрелы.
      Кузнец приступил к работе, но его спутник мало чего понял из его действий. Пока Ферранте трудился, ковыляя от стола к чулану, выбирая материалы и инструменты, он пытался поддерживать беседу.
      - Я не стал выше? Как ты?
      - Кажется, стал. Энди кивнул.
      - Эта часть мероприятия мне нравится.
      Джереми не стал углубляться в другие изменения, которые обязательно грядут. Например, его друг наверняка станет некрасивым, что явно ему не понравится. Но зато сила и магическое мастерство заструились по его рукам, как возникли и знания обо всех инструментах и материалах, собранных в мастерской.
      Энди начал отдавать приказания двоим золотым помощницам. Они кротко повиновались и принялись возиться в дальнем конце кузницы.
      На мгновение Энди замер, снова превратившись в обычного молодого парня.
      - Это твоя мастерская, - сказал Джереми-Аполлон.
      Ферранте неуверенно оглянулся и тихо прошептал, словно боясь, что его подслушают золотые девушки:
      - Пока этот чертов бог не вернется.
      - Он уже вернулся.
      Ферранте застыл и быстро оглянулся сперва на одну дверь, потом на другую, будто ожидая увидеть там кого-то. Только после этого он повернулся к Джереми и едва слышно выдавил "о-о".
      Аполлон кивнул ему.
      - Да. Поверь мне, теперь ты Гефест. Только ты, и никто другой.
      Наконец Ферранте обратился к золотым девушкам, которые глядели на него ровным взглядом.
      - Нам нужно сделать Серебряный Лук. И Стрелы к нему. Принесите все, что нужно для работы.
      Когда Ферранте начал постепенно сливаться с богом, перед внутренним взором Аполлона вспышкой пламени промелькнул образ Вулкана. И Солнечный бог сразу вспомнил, что если Кузнец когда и вступал в бой, то в качестве оружия всегда предпочитал огонь. Однажды он даже отогнал самого Ареса с помощью раскаленного металла.
      По мастерской раскатился голос, уже не похожий на голос молодого солдата Ферранте. Он произносил странные слова, непонятные даже для Аполлона, и имена: Агни... Мульцибер...
      С громким шипением в горне вспыхнуло красно-голубое пламя, возникнув из потаенных глубин земли.
      Кузница была оснащена великолепными инструментами, с помощью которых можно было создать все, что угодно. То тут, то там лежали какие-то недоделанные предметы. Что это должно быть - не знал даже Аполлон. И сейчас Гефест был занят более срочной работой, чтобы заканчивать прежнюю.
      Новый аватара Вулкана, оглядываясь вокруг, уже начал постепенно разбираться в ситуации и оттого стал менее разговорчивым. Взгляд, которым он одарил Джереми-Аполлона, хотя и был дружелюбным, но стал уже отрешенным.
      Он все равно должен разобраться с инструментами, подумалось Джереми. Некоторое оборудование, разложенное на столе и выглядывающее из шкафов, казалось самым обычным, но были здесь и совершенно невероятные предметы, как по форме, так и по магическому наполнению. Если не знать, как с ними обращаться, можно натворить много бед. Аполлон никогда бы не рискнул за них браться. Ими двигала магия - или технология, настолько высоко развитая, что ничем не отличалась от магии.
      А потом Аполлона - самого Аполлона - попросили убраться из комнаты, поскольку он начал мешать работе.
      - Иди отсюда. Скоро я тебя позову или принесу, что ты хочешь.
      - Хорошо.
      Джереми помедлил, сгорая от желания спросить о возможности уничтожить Лики, но не решился отвлекать Кузнеца от создания Лука и Стрел. Джереми повернулся и вылез через низенькую дверцу в небольшую грязную комнату. И крикнул через плечо:
      - На всякий случай пока! Удачи!
      Перед тем как выбраться из здания, он осторожно выглянул наружу через дырку в фундаменте, через которую они с Ферранте пролезли сюда. Увиденное его особо не удивило. Во-первых, пошел снег. А во-вторых, явились враги.
      Прежде, чем что-либо предпринимать, Джереми внимательно изучил противника. Там был Цербер и человек, в котором юноша опознал Хранителя Врат, вместе с десятком воинов и зомби. Они попрятались за камнями и следили за стеной, в которой находились фальшивые двери. Кажется, все.
      Потом Джереми заприметил неприятельский транспорт, который они попытались скрыть за камнями. Но не особо успешно. Колесница, запряженная крылатыми лошадьми, в которых было не больше жизни, чем в золотых девушках. Память Аполлона подсказала, что немногие боги обходились без таких удачных средств передвижения.
      Из тайной мастерской донесся характерный гул, - из недр земли потянулось пламя, необходимое для создания Серебряного Лука. Но как из этого металла можно сотворить такое прочное оружие, Солнечный, бог не представлял.
      Джереми попятился назад и, добравшись до входа в мастерскую, сообщил одной из девушек:
      - У нас гости.
      Когда Аполлон вернулся на свой пост, Цербер передвинулся на место, которое позволяло Солнечному богу как следует его рассмотреть. Как и Хранителя Врат, который сидел неподалеку, .закутавшись в меха. Цербер не был человеком, не был даже носителем божественного Лика. Он походил на огромного трехголового пса. Размером со слона, хотя более приземистый. Аполлон не владел никакой ценной информацией о Цербере. Джереми решил, что Пес, видимо, был создан одной из ранних аватар Гефеста.
      Солнечный бог пришел к заключению, что прислужники Аида раньше побывали в кузнице и разнесли все, до чего могли дотянуться. Возможно, они приходили сюда много раз за несколько десятков, а то и сотен лет. Вероятно, они оставили неподалеку наблюдателя, который и сообщил Аиду, что к кузнице прибыл Аполлон.
      Враги успели обшарить все доступные помещения мастерской. И теперь не спешили предпринимать активных действий, поскольку были уверены, что ничего особенного там Аполлон не отыщет.
      В подтверждение этой догадки Хранитель подал голос. Довольно необычно для смертного догадаться, что за ним наблюдает бог.
      - Ты ищешь там новый Лук? Ничего не получится! Мы можем обсудить этот вопрос, когда ты выйдешь. Мой малыш скулит от нетерпения.
      Услышав какой-то звук позади, Джереми-Аполлон обернулся. Из грязной и темной комнатки, за которой находилась волшебная мастерская, показалась одна из девушек. Она несла заказанное оружие - огромный Лук, пока без Тетивы. Из-за приоткрытой двери кузницы доносились мерные удары молота Ферранте-Гефеста.
      - Один Лук, сэр, и три Стрелы, - доложила девушка низким бархатистым голосом.
      Аполлон принял дар с благодарностью. Джереми наконец смог увидеть излюбленное оружие его бога - высотой в его собственный рост. Лук был сделан из рогов какого-то неизвестного животного и металла, ещё теплого на ощупь. Тетива прилагалась отдельно - серебряная (как и струны его лиры, услужливо подсказала память).
      Врагам, видимо, надоело сидеть сложа руки. Кто-то, или что-то, запустил в дыру камень, да с такой силой, что он разлетелся в куски, ударившись о противоположную стену. За глухим стуком камня о стену последовал шорох и свист разлетающихся осколков.
      Джереми пытался сообразить, хватит ли трех Стрел, чтобы отразить натиск имеющихся сил противника. Конечно, одной из них должно быть достаточно - даже более чем достаточно, - чтобы свалить смертного Хранителя Врат. Но Джереми помнил о способностях смертной Цирцеи и наверняка бы говорить не стал.
      Стрелы, которые он держал в руках, были именно такими, какие требовались Аполлону: очень длинные, абсолютно прямые и правильно оперенные. Перья, что пошли на оснастку Стрел, принадлежали неведомой Джереми Редторну птице. Ни один смертный мастер-оружейник не смог бы добиться такой точности и красоты. Каждая Стрела заканчивалась бритвенно-острым наконечником. Аполлон помнил, что в давние времена они выглядели по-другому, но сейчас был вполне доволен своим оружием.
      Он обернулся и увидел, что девушка ушла. Зато из дальней дверцы высунулся Энди-Гефест. Джереми показал ему Стрелу.
      - Как ты думаешь, она может убить его? Аида? Кажется, ответ пришел не от Энди, а от самого Вулкана.
      - Голову на отсечение я бы не дал. Но ему точно не поздоровится, когда он схлопочет хоть одну.
      Джереми кивнул и принялся за дело. Пора было натянуть Тетиву.
      Чем больше он смотрел на Лук, тем сильнее дивился. Глаза Джереми Редторна никогда не видели ничего подобного, и он даже не представлял, какая сила может натянуть его. Когда он поднял оружие, в его руках и плечах она появилась. Он легко и быстро натянул Тетиву.
      Новый Лук Аполлона оказался тяжелей любого обычного, деревянного лука, и даже тяжелей, чем был прежний серебряный тезка. Джереми отметил, что простой человек с ним бы не справился, даже не поднял бы. Но Аполлону, конечно, он пришелся как раз по руке.
      ...когда он натянул Лук, то ощутил глубоко под землей легкую дрожь. Гул, донесшийся из-под ног, напоминал об исполинском дереве, которое вот-вот рухнет под напором ветра...
      Память заверила Джереми, что никакое расстояние не спасет его врагов. Даже не видя цели, Аполлон прекрасно её представляет и пускает Стрелу точно в яблочко. Можно, конечно, попытаться достать Аида через полмира, но лучше заняться непосредственными противниками.
      Хранитель Врат и Цербер ждали, что он появится, но Лук и Стрелы оказались для них полной неожиданностью. Собакоподобное чудовище о трех головах сильно превосходило обычного коня в высоту и было шире верблюда раза в три. Каждую голову поддерживала лишняя пара ног, а три пасти скалились длинными и острыми зубами. Цербер уже изготовился к атаке, невзирая на то что его враг оказался вооружен. Он взрыл лапами снег и с воем бросился вперед.
      Первая Стрела Аполлона убила одну из голов Пса, пронзив её точно между широко расставленных желтых глаз.
      Когда чудовище припало к земле, в голову Джереми пришла новая мысль. Презрев слабый дождь стрел и камней, которые метали в него враги, он выбрал иную цель. Вторая Стрела угодила в середину колесницы, выбив из неё целый фонтан деревянных щепок. Теперь прислужникам Аида придется искать другой транспорт, чтобы убраться с острова.
      Если они переживут эту битву.
      Одна из уцелевших голов Пса пыталась что-то сказать, но Джереми не расслышал ни слова из-за криков и шума, которые подняли противники. Пронзенная голова чудовища поникла, лапы под ней начали беспорядочно дергаться, грозя свалить все тело.
      Так, подумал Аполлон, пора заняться остальными бойцами, пока они чего не натворили. Джереми хотелось, чтобы к нему присоединился Ферранте, простой солдат, но он вполне мог обойтись и без его помощи.
      Таната в этой группе не было, но Смерть явно сопровождала их отряд. Даже обычные стрелы, пущенные из волшебного Лука, поражали цель с небывалой нечеловеческой силой и точностью. Лучнику не приходилось выискивать щелочку в доспехах врагов, потому что стрелы пронзали любые доспехи. Стоило Аполлону наметить очередную жертву, как она была убита, даже если пыталась ускользнуть. Стрелы меняли на лету траекторию полета.
      Свежевыпавший снег окрасился алой кровью. Несколько уцелевших противников скрылись в скалах без особой надежды на спасение. Голод и холод довершат то, что начал лучник. Джереми уже использовал весь запас обычных стрел, у него оставалась од на - единственная Стрела. Он решил покончить с чудовищным Псом.
      Хранитель Врат вскарабкался на спину Цербера - то ли для того, чтобы сбежать, то ли чтобы направить его ярость на врага. Когда третья Стрела, выпущенная из Серебряного Лука, попала в Пса, она одновременно смертельно ранила и человека на его спине.
      С Цербером было покончено. Рядом с ним упал на снег человек в мехах, истекая кровью. И остался лежать неподвижно.
      Лицо Хранителя Врат выражало презрение к смерти и бесконечную усталость. Он моргал и щурился, пытаясь сфокусировать взгляд на лице Аполлона, склонившегося над ним.
      Громкий и властный прежде голос упал до шепота:
      - Когда-то я хотел быть тобой.
      Аполлон не понял его, но ведь умирающие часто несут какую-то чушь. Бог наблюдал за умирающим врагом, собирая целительные силы. Он до сих пор сжимал Лук, но ни одной Стрелы - даже просто стрелы - уже не осталось.
      С губ Джереми Редторна слетели слова Аполлона:
      - Ты злой человек.
      Хранитель Врат судорожно вздохнул, прежде чем ответить.
      - Ты все ещё ребенок... Ничего. Это не важно.
      Теперь стал заметнее его возраст. И бог вспомнил, что этому человеку действительно много-много лет.
      Последнее, что сказал Хранитель Джереми-Аполлону, было:
      - Все ещё ребенок... Я создал тебя. Что угодно ожидали Джереми и Аполлон услышать, но только не это.
      - О чем ты говоришь?
      Еще три медленных, болезненных вздоха.
      - Совсем недавно я думал... что если я смогу добыть... твой Лик, Лик Аполлона... и отдать Аиду, никто больше не сможет ему противостоять. И тогда он наконец даст мне...
      - Что он даст?
      - ...но боги... боги дают много обещаний многим людям. И даже не собираются их исполнять.
      Лучник подождал еще, но старик умер. Никакой Лик не появился на его застывшем лице. Наверняка душа Хранителя Врат отлетела, но даже Аполлон не в силах был её увидеть.
      Глава 33
      Когда сражение окончилось и Джереми повесил Лук за спину, он удивился, что оружие уменьшилось настолько, чтобы не мешать. В мастерской стояла тишина, но из потайного дымохода в небо поднималась струйка дыма, давая понять, что в дом вернулся хозяин.
      Джереми пошел обратно, спеша сообщить своему другу о полной победе. Еще он хотел сказать Энди, что Аполлон отправляется к Горе.
      Именно там произойдет главная битва, и он обязан полететь туда, даже не дожидаясь новых Стрел.
      Золотая девушка встретила Джереми в разрушенном зале и протянула ему ещё три Стрелы. Поклонившись, она сказала, что владыке Аполлону придется подождать много часов, прежде чем его арсенал пополнится. И объяснила, что не хватает материала.
      - Я должен поговорить с Энди. Мне нужно больше Стрел.
      И Аполлон прошел мимо машины, которая даже не попыталась его задержать.
      - Я победил Цербера и убил Хранителя Врат!
      - Хорошо.
      Кузнец, не отрывая глаз от какой-то заготовки, потянулся за тяжелым молотом. Лицо Энди раскраснелось от жара горна, его обнаженный мускулистый торс был мокрым от пота.
      - А что ты делаешь?
      - Необходимые вещи, - раздраженно буркнул Энди-Вулкан, явно недовольный тем, что его отрывают от работы. - Слушай, Джер, я буду тут некоторое время занят. Не могу же я делать только Стрелы. Мне нужно укрепить это место, а ещё сработать что-то для быстрого перемещения. У меня же нет сандалий.
      - Мне нужны Стрелы.
      - Черт возьми, да сделаю я тебе Стрелы.
      - Аид...
      - Ну так иди и убей его, - проворчал Гефест. - Говорю тебе, что не могу сейчас оставить мою мастерскую.
      И отвернулся к горну. На наковальне лежал маленький предмет, и из него так яростно хлестала магия, что даже Солнечный бог не мог определить его форму. Но это явно была не очередная Стрела.,
      Аполлон ушел недовольный. Но он не рискнул спорить со своим самым сильным союзником. Неопределенность его беспокоила, но окончательного решения этого вопроса он предпочел не дожидаться. Его встревожило, что Энди не выразил никакого восторга по поводу выигранной схватки. Это так не похоже на Ферранте! И Джереми понял, что Энди, которого он знал, больше не существует.
      Но более всего Джереми беспокоился о Кати - отчасти за её безопасность, отчасти из-за перемены, которые произошли с девушкой, когда она примерила Лик богини. Если бы только сработал его прежний план и он отнес бы её в родную деревню, вместо того, чтобы... но что плакать о сбежавшем молоке? Прошлого не воротишь.
      Джереми пришла в голову кошмарная мысль, что, возможно, он убил женщину, которую любил. Кати Мирандола, выросшая в деревне медоваров, умерла, как и мальчик по имени Джереми Редторн, который мечтал о звездах.
      Он завязал сандалии и взмыл в небо, направляясь к Священной Горе.
      Он не собирался сразу же искать Катерину. Лучшим способом победить владыку Подземного мира будет найти четыре сотни воинов лорда Виктора и убедить их встать на свою сторону. Джереми решил, что Аполлону это будет раз плюнуть.
      Ни один человек не сможет противостоять Аполлону в битве, но командование не было его сильной стороной. Джереми Редторн тоже не блистал талантом полководца.
      Арнобий, оставленный главным на четыре сотни бойцов, приказал занять вход в Пещеру. Жалкие остатки армии Хранителя Врат разбежались кто куда, часть скрылась в ближайшем лесу, часть успели отловить.
      Ученый решил оставить у входа сотню. Остальные три сотни он собирался вести в бой.
      - Вверх... до самой вершины. Там все и решится. Его помощник уставился на командира.
      - Сэр?
      - Вверх, капитан!
      Став Трикстером, Катерина решила избавить лорда Джона от наказания, которое уготовила ему её предшественница. С одной стороны, он был храбрым воином и хорошим командиром. С другой, Кати не хотела, чтобы сын Морского лорда попал в руки Калаха и стал заложником. Но Кати не считала месть Карлотты несправедливой. Из воспоминаний Трикстера она узнала, что лорд Джон собирался сделать Карлотту своей рабыней.
      К счастью, место, где она его нашла, оказалось неподалеку - в десяти милях от Горы. Это была каменоломня, на которой дробили камни рабы.
      Колесница, влекомая крылатыми конями, упала с небес и подобрала Джона. Надсмотрщик так ошалел, что выронил кнут.
      Глянув на полностью обескураженного мужчину на заднем сиденье колесницы, Кати-Трикстер сказала:
      - Не думай, что я внезапно стала твоим другом. Возможно, ещё до конца дня ты захочешь вернуться обратно, колоть камни.
      Джон выглядел не лучшим образом - полуголый, а оставшаяся одежда превратилась в клочья. Его серьги, конечно, пропали. Одну из них сорвал какой-то нетерпеливый грабитель, так что мочка уха осталась разорванной.
      Он вскоре пришел в себя и встал, чтобы получше разглядеть свою спасительницу.
      - Кто ты? Ты не...
      - Не Карлотта. Тут тебе повезло, - ответила Кати, увеличивая скорость колесницы одним хлопком поводьев по спинам белых коней. - Но я Трикстер, и я помню её и все, что с ней случилось. Не думаю, что ты хороший человек, но вряд ли такой уж плохой. И ты можешь пригодиться.
      Вцепившись в низкие поручни, мужчина принялся было оправдываться, но Катерина уже не слушала его. Ее обеспокоила другая мысль, касающая их отношений с Джереми. "Невеста Аполлона", - пробормотала девушка и едва не засмеялась. Назовет ли её кто-нибудь так? Иногда ей казалось совершенной глупостью то, что у них двоих может быть какое-то будущее.
      Кати оставалась человеком... временами. Ее новое существование так отличалось от прежнего! Если они больше не люди, о какой свадьбе может идти речь? Но память Трикстера заверила девушку, что боги часто женились друг на друге и даже заводили потомство.
      Кружась над тем местом, где оставались солдаты и Арнобий, Кати обнаружила, что они вплотную подошли ко входу в Пещеру. Направив колесницу вниз и заставив волшебных коней стоять смирно, она спросила у молодого временного командира:
      - Где Арнобий?
      - Пошел вверх, м-миледи, - просипел опешивший воин.
      У него глаза полезли на лоб, как и у остальных солдат.
      Кати жестом приказала лорду Джону выбираться из повозки.
      - Остаешься за главного, - сказала она. - У меня другие дела. Не заставь меня пожалеть, что я тебя вернула.
      Она хлопнула поводьями, и колесница взмыла в воздух.
      У Джона ломило все тело. Но ни боль, ни усталость не помешали опытному воину разобраться о ситуации и приняться за дело. Еще он горел желанием отомстить тем, кто бил его и морил голодом последние четыре дня. Но это уже потом, не все сразу.
      В это время его брат подбирался вплотную к Оракулу - истинному Оракулу, если только в этом мире может быть что-то истинное. Забравшись на сам Олимп, он наконец разберется в природе богов. Ученый огляделся - вокруг только лес. Последний отряд его воинов сбежал... или, кажется, он сам отослал их обратно. Но для того, что его ждало, солдаты были не нужны.
      Когда Джереми-Аполлон прибыл к главному входу в Пещеру, обычных паломников и след простыл. И неудивительно, учитывая боевую обстановку. Вместо паломников юноша увидел там вооруженный отряд во главе с лордом Джоном. Но под его рукой оказалось не больше пятидесяти воинов. По приказу его старшего брата остальные бойцы заняли оборону на склонах Священной Горы, вступив в схватку с бело-голубыми отрядами Калаха.
      При виде подлетающего Аполлона Джон чуть не упал, - вдруг этот бог решит унести его обратно, в каменоломни?
      Когда его успокоили, командующий попытался объяснить, что с ним произошло.
      - Это все Трикстер, владыка Аполлон! Это она меня принесла сюда, с час назад. Та же богиня, что и украла... но уже другая женщина, если вы понимаете, о чем я.
      Джереми вскинул голову. По крайней мере, Кати жива.
      - Понимаю. Где она?
      Джон не знал. Она улетела на своей колеснице прочь. Что он точно знал, - что Арнобий продолжал подъем, рассчитывая отыскать Оракула.
      Джереми полетел выше. Сейчас, с Серебряным Луком, которого не было у предыдущей аватары Аполлона, у него есть все шансы победить Аида в открытой схватке.
      Действительно ли на вершине Горы есть место, где можно уничтожить любой Лик? Аполлон ничего не знал ни о подобном инструменте, ни даже о самой возможности это совершить. А Джереми Редторн был не прочь разнести Лик Аида на куски. Или, по крайней мере, не дать Врагу завладеть средством для уничтожения Ликов.
      Джереми хотелось вознести молитву о помощи - но кому? Отцу Зевсу? Это имя вызвало в памяти Аполлона неясный, запретный образ, чем-то похожий на раскидистое дерево. Джереми только надеялся, что, освободив лорда Джона, Кати поспешит укрыться в деревне медоваров или в каком другом безопасном месте. Несчастливая участь Карлот-ты доказывала, что Трикстеру не победить в прямом противостоянии с Аидом.
      Кати. Сознание наполняла горькая мысль о том, что он лишился любимой женщины. Эта мысль была невыносимой, он отбрасывал её, она упорно возвращалась. Обладая волшебными сандалиями, Джереми легко мог бы перенестись к лорду Виктору в Пан-гур-Бан, если потребуется. Но, хорошенько все взвесив, отказался от этой идеи. Наверняка лорд Виктор
      уже узнал об опасности, которая угрожает его сыновьям, и выступил в поход с целой армией.
      Джереми снова подумал о Кати. И позволил сандалиям нести себя, куда они захотят сами. Покружив над верхушками деревьев, они наконец принесли его к Арнобию, который легкомысленно остался без сопровождения и теперь в одиночку взбирался все выше.
      Ученый выглядел уставшим, но решительным. При виде Аполлона его лицо посветлело. Он казался человеком, который наконец достиг почти недостижимой цели. Вот перед ним Аполлон, чьего присутствия он раньше позорно не замечал.
      Видимо, он не узнал в сиятельном боге юношу, который когда-то был его слугой. Склонив голову в легком поклоне, он заявил:
      - Я ученый Арнобий. Что желаете, владыка Аполлон?
      Сандалии, Серебряный Лук и белая накидка, перекинутая через руку, произвели впечатление на ученого. Джереми смирился с белой накидкой, хотя никогда особо не страдал от её отсутствия.
      - Я узнал тебя, ученый. Я желаю победить Аида. Но сперва мне нужно знать, что случилось с Трикстером.
      Он заметил, как переменилось лицо Арнобия, и поспешил добавить:
      - Это не Карлотта. Карлотта умерла.
      - А-а, - протянул ученый, вероятно, не зная, как реагировать на это сообщение.
      Джереми не стал пускаться в объяснения - потом.
      - Где твой верблюд?
      - Мне пришлось его оставить внизу, чтобы забраться на высокие камни. Я надеялся, что скоро долезу до вершины. - Арнобий, прищурившись, глянул вверх. - Но, кажется, она все время от меня убегает.
      Раз уж сандалии принесли его к Арнобию, Джереми решил, что лучше оставить этого человека при себе. С Луком и колчаном с тремя Стрелами на одном плече и с Арнобием, шагающим рядом, Джереми направился на вершину Священной Горы, где он мог бы сосредоточиться на поисках Кати-Трикс-тера.
      Бог и ученый двигались по склону со скоростью обычных пешеходов. Джереми удивился, почему сандалии выбрали этот маневр, вместо того чтобы нестись быстро и по воздуху. Вероятно, спешить было некуда, или на такой скорости он мог заметить что-то важное, что наверняка упустил бы из вида во время быстрого полета.
      Поднялся ветер, с каждым часом он становился все неистовей. После заката на траве появился иней. Путешественников, одетых по-летнему, начала колотить дрожь. Другие неприятности никак нельзя было объяснить природными явлениями. Временами Джереми и его спутник замечали чудовищных птиц и животных, которые корчились в агонии и быстро погибали. Все это было похоже на дурную шутку предыдущих аватар Трикстера.
      На этой высоте тропа, по которой они шагали, явно была малохоженой более узкой и не такой утоптанной, как у подножия Горы.
      При взгляде на океан и окрестные земли начинала кружиться голова. Ночью они тут и там замечали огоньки деревень и отдельных домов.
      Снова Джереми пожалел, что рядом нет Энди Ферранте, готового встать спина к спине в драке и дать полезный совет. Один смертный друг намного ценнее, чем сотни обещаний богов... но с пугающей ясностью Джереми понимал, что он убил Ферранте так же, как убил Кати.
      Чем ближе Арнобий подбирался к вершине, тем сильнее он жаждал узнать, что там, наверху. Без какой-то мистики - вершина Священной Горы была настоящей, её можно потрогать, так что нечто, таящееся там, тоже наверняка настоящее.
      Джереми не мог отделаться от невыносимого ощущения, что прошел через все ужасы и страдания только затем, чтобы потерять свою единственную любовь. Тропа петляла по склону Горы, временами даже поворачивая на несколько сот ярдов обратно. Но эксперимент показал, что попытка сойти с тропы и преодолеть какой-нибудь выступ заканчивается полной неудачей.
      Все чаще ученому приходилось останавливаться, чтобы перевести дыхание. Каждый раз он высказывал желание поскорее оказаться наверху. Но они все время видели, что наверху что-то есть. И всякий раз останавливались в таких местах, откуда, казалось, уже невозможно подняться выше. И все же они всегда отыскивали продолжение тропы.
      Посигналив своему спутнику об очередной остановке, Джереми присел на большой валун. Пора было задуматься о плане действий. Он был уверен, что отдых его взбодрит и, когда придет время двигаться дальше, магические силы снова наполнят его.
      По мере подъема желтеющие с приближением осени березы и ясени уступили место вечнозеленым деревьям. Потом растительность стала встречаться все реже, а стволы одиноких деревьев оказались изогнутыми и перекрученными напором сильных ветров. Джереми представил, что это старые колдуны и волшебники, раскинувшие узловатые руки в последнем магическом жесте. Призывая силу, которая никогда не вернется.
      Склоны стали более отвесными, а тропа уже и опасней.
      - Владыка Аполлон, мы приближаемся к Олимпу, - хрипло заметил ученый.
      - Полагаю, да. Я прежде здесь никогда не был. На какой высоте мы находимся?
      - Примерно две мили над уровнем моря.
      Ночью стало ещё холоднее. Но по крайней мере здесь Аполлон был ближе к солнцу, так что легко мог развести костер, чтобы согреться и осветить окрестности. Враги тоже стали ближе. Тем хуже для них.
      Как и на острове Вулкана, пошел снег, но его быстро слизнули солнечные лучи. Правда, в тени снег остался лежать.
      Наконец Джереми-Аполлон и Арнобий, перейдя через широкий луг, заросший горными цветами, со смесью страха и надежды обнаружили, что искали. Они достигли вершины Священной Горы.
      "Дом Трикстера". Это название всплыло в памяти Аполлона, когда он увидел полуразрушенное строение на самой вершине последнего пика.
      Откуда-то из глубин его памяти возникло ещё одно название - "Дом Радости".
      Эхо безумного хохота, вероятно, предыдущих аватар Трикстера, отражалось от скал и носилось над горой вместе с ветром. Невысокие стены и квадратные башенки здания были видны издалека.
      Чем ближе Аполлон подходил к этому строению, чем более странным оно казалось. Очень странным, словно разные боги в разное время изменяли его по своему вкусу, - собственно, решил Джереми, так оно и было. "Дом мага".
      Полуразрушенное здание когда-то было неплохо укреплено, так что для его обороны потребовалась бы всего лишь горстка защитников, чтобы сдержать натиск даже целой армии. .
      С первого взгляда эта картина так не вязалась с владениями Аида широкий, залитый солнцем луг, цветы... если не знать об отдушине, ведущей в недра Горы, прямо в царство мрачного Подземного владыки. В холодном воздухе ясно была видна струйка пара.
      Внизу, вероятно, глубинный огонь нагревал подземные воды до состояния кипения...
      Трикстер оставил по себе множество следов - ненадежно укрепленные камни, петляющие тропки и лестницы, которые вели либо прямо в стены, либо, что ещё хуже, к краю пропасти.
      До слуха Аполлона долетел отзвук сражения далеко внизу. Началась главная битва между людскими армиями.
      И в этот момент показались полчища зомби, возникшие как из-под земли, вернее именно из-под земли, из провала в преисподнюю.
      Глава 34
      Нагие тела зомби вовсе не страдали от холода, царящего на такой высоте, зато они мигом убрались подальше от прямых солнечных лучей. Они выскочили из многих щелей в Пещере, чуть ниже вершины, когда солнце закрыло тучкой. Но снова попрятались под камни, стоило лишь воплощению Аполлона показаться в разрыве облаков.
      Арнобию прежде не доводилось видеть этих тварей.
      - Что это значит? - встревоженно и испуганно спросил он.
      Аполлон же был совершенно спокоен.
      - Значит, что тот, кого я ищу, находится неподалеку. А ещё значит, что сюда, на вершину, ведет тоннель, по которому пролезли эти существа.
      Двое людей стояли всего в пятидесяти ярдах от вершины. Даже днем верхушка Горы, где завывали ветра, была скрыта каким-то странным туманом. А временами и падающим снегом. С раскинувшихся внизу земель сходила последняя зелень лета. То тут, то там Джереми замечал какие-то строения, похожие на амбары, по размерам казавшиеся больше обычного. Юноше на миг показалось, что открывшийся его взору мир - на самом деле зачарованный, в то время как он находится в сердце мрачной реальности.
      Ветер поднял лежащий снег и взметнул его к низко нависшим тучам. Снег поднимался колоннами, в которых вырисовывались кошмарные, кричащие рожи и протянутые жадные руки.
      Ученый поднял голову и издал тихий стон. Его лицо стало отстраненным. Джереми пригляделся к своему спутнику и понял, что его посетил один из обычных припадков. Арнобий мягко рухнул в цветы, закрыв глаза и выпрямив руки. Его голова несколько раз ударилась о землю.
      Аполлон прикинул, стоит ли оставить ученого здесь или отнести на самую вершину? Но сандалии не подали никакого знака к движению, так что Аполлон решил подождать, пока его помощник не придет в себя.
      Джереми никогда не забывал о своей клятве, данной Сал. Сандалии носили его куда угодно, отказываясь поднимать на вершину. Но её здесь не было. Он снова произнес приказ, который повторял так часто:
      - Найдите Маргарет Шаландон.
      На этот раз, кажется, он был вознагражден за терпение.
      Он-то полагал, что, кроме них с бессознательным Арнобием, здесь никого нет. Даже вой ветра не мог заглушить песню жаворонка. А во все стороны, кроме той, где находилась вершина, открывалась ясная картина мира.
      Но Аполлон-Джереми был не один. Через цветущий луг - Луг Солнца, вспомнил Аполлон, - к нему шла темноволосая, слегка седоватая женщина. Она была одета по-рабочему, включая сапоги и штаны, - явно, полевая форма ученого. В руках она не держала ни оружия, ни инструмента, никакого иного предмета.
      Ее появление, как и весь облик, не оставляли сомнения.
      - Маргарет Шаландон?
      Она остановилась в десяти футах.
      - Да?
      Говорила она ровным и спокойным голосом. И если удивилась при виде такого странного молодого человека, то по лицу это не было заметно.
      Джереми сразу перешел к делу.
      - Я дал клятву, которую не в состоянии исполнить.
      - Какую же?
      - У меня находится сокровище, которое мне доверила одна женщина перед смертью...
      Аполлон осекся. Он никогда не видел Цирцею в подобном облачении, да и эта женщина была много старше волшебницы. Но богу потребовалось всего несколько секунд, чтобы сомнений не оставалось - это была она. Он продолжил:
      - Но я уже говорил об этом. Скажи, ты одна из семи?
      - Нет, милорд. Но я поклонница Аполлона... и твоя смиренная слуга.
      Голос волшебницы был тихим, но в глазах и наклоне головы не было ни капли смирения.
      - Мне не нужно поклонение, мне нужна помощь. Я до сих пор Джереми Редторн... и я боюсь.
      - Как и Аполлон наверняка. Как и все мы. В том числе и Аид... и даже великая волшебница Цирцея.
      Последние слова она произнесла с долей насмешки над собой. Потом замолчала, будто собиралась с мыслями, и внезапно начала молодеть на глазах, а её одежда превратилась в роскошное одеяние Цирцеи. Ее босые ноги попирали горные цветы, да она и не нуждалась в обуви. Даже без сандалий она могла перенестись в любое место, стоило только пожелать. Яростные порывы холодного ветра лишь раздували её странную накидку и густые волосы.
      Джереми молча ждал.
      Превращение завершилось, и она сказала;
      - В древних легендах боги всегда маскировались под людей, простых смертных, и слонялись по миру в поисках приключений. Владыка Аполлон уже понял, если задумывался о таких вещах, что этот маскарад - вовсе не маскарад.
      Жаворонки умолкли, но в кустах за лугом дикие горные птицы надрывались, тщась перекричать друг друга. Их перебранка не имела ничего общего ни с людьми, ни с богами.
      И пришло осознание того, что Аполлон всегда знал, а Джереми Редторн просто боялся проверить.
      - Ты имеешь в виду, что бог существует только тогда, когда какой-то человек надевает его Лик? Цирцея улыбнулась в ответ.
      - Я говорил с Хранителем Врат, - сообщил ей Джереми. - Перед его смертью.
      В её темных глазах отразилось вежливое любопытство.
      - То, что он мне сказал, - продолжил юноша, - полностью подходит к некоторым вещам, которые я... увидел в памяти Аполлона. Лики, обращающие людей в богов, сделал не Вулкан. На самом деле и Лик Вулкана, и всех остальных создали умные люди, давным-давно. Они создали воплощение некоторых... некоторых сил... что были заложены в человечество в незапамятные времена. И Хранитель Врат, до того, как он стал... кем он стал, был одним из создателей этих Ликов.
      Цирцея медленно кивнула.
      Аполлон-Джереми продолжал:
      - Снова и снова, в течение сотен лет, люди пытались уничтожить Лики, но ничего не вышло. Иногда их прятали. Лики лежали в тайниках, но рано или поздно их кто-то находил и примерял. Ученый Арнобий, если бы он когда-нибудь дорос до понимания сути, назвал бы эти Лики триумфом инженерной мысли и магических сил. А Хранитель Врат назвал бы их "биокомпьютерами".
      Последнее слово принадлежало древнему языку, который был неизвестен даже Цирцее. По её лицу Аполлон понял, что это слово она слышит впервые.
      - Мой господин обрел мудрость, - сказала женщина, которую знали под именем Маргарет Шаландон, и отвесила ему легкий поклон. - Пока я беседовала с владыкой Аполлоном. Теперь я хочу поговорить с Джереми Редторном.
      - Прошу.
      - Не по доброте душевной могущественный бог, который делит с тобой тело, удерживается от полного захвата власти над твоей плотью и сознанием. Доброта здесь ни при чем. Истинная причина твоей свободы заключается в том, что Аполлон, обязанный твоему телу собственной жизнью, не может существовать без человека-носителя. Пока он в тебе, он не может сделать то, что не желает делать Джереми Редторн.
      Осмелившись наконец заглянуть в самые глубины божественной памяти, Джереми все понял.
      - Значит, Аид вовсе не настоящий, истинный бог, как он сам утверждает?
      - Сила под названием "Аид" не способна сделать больше, чем человек, который носит этот Лик. Кто еще, кроме злого человека - мужчины или женщины, - стал бы повелевать силами смерти?
      Джереми-Аполлон сделал шаг навстречу женщине.
      - Тогда ответь мне вот что. Откуда взялись силы, заложенные в Лики? Кто их создал?
      - Еще спроси, откуда взялись мы, люди, - усмехнулась Цирцея. - Прощай, тебя ждет битва. Я не могу тебе в ней помочь.
      И тело Цирцеи стало прозрачным, невесомым - легкий набросок женской фигуры на фоне горных цветов. Потом и он исчез, так что перед Аполлоном остался лишь цветущий луг.
      Из-под ног раздалось какое-то бормотание, головки цветов закачались. Арнобий сел и потер глаза.
      - Мне снился сон... - начал он, глядя на Аполлона.
      - Да, это был всего лишь сон. Не важно. Вставай, если собираешься идти со мной. Я хочу добраться до Олимпа, до самой вершины.
      - Ты хочешь, чтобы я шел с тобой?
      - Почему бы и нет?
      На кончике языка у Аполлона вертелся ответ, что если там найдется какой-нибудь новый Лик, то будет лучше, если его наденет более-менее приличный человек, чем прихвостень Аида.
      Джереми отыскал продолжение тропы и пошел вверх. За ним, громко топая сапогами, поспешил Арнобий.
      Тем временем лорд Джон добыл у своих офицеров кое-какую одежду и наконец смог принять пристойный вид. Одеваясь; он жевал солдатский паек. Несколько дней в качестве раба быстро помогли ему сбросить вес.
      Оставив у входа в Пещеру не более пятидесяти человек, он начал восхождение, ведя остальных за собой. Джону пришлось повозиться, прежде чем составить из них более-менее боеспособный отряд. Его братец-дилетант в порыве вдохновения сделал все возможное, чтобы рассредоточить их боевые силы.
      Продвижение Джона и его небольшого отряда не прошло незамеченным, и результат последовавшей схватки был неутешительным.
      Джереми и Арнобий взбирались на последние уступы. Внезапно усилившийся ветер ворошил кучи старых костей - человеческих, между прочим, - которые лежали тут и там. Видимо, сегодняшняя битва на склонах Священной Горы была далеко не первой. Время от времени порыв ветра срывал с места белый череп. Мертвые зубы щерились в кошмарной усмешке.
      У основания камней и валунов забили ручейки, наверняка волшебные, поскольку некоторые из них текли вверх, до самой вершины. Края этих потоков были покрыты намерзшим ледком. Сами ручьи не замерзали, поскольку брали свое начало в горячих подземных источниках. В нескольких ярдах выше образовалось озерцо, которое булькало и кипело, испуская серные пары. А ещё дальше два потока текли совсем рядом, их воды не сливались в один ручей, а несколько раз пересекались друг с другом. Мутировавшие виды рыбы выпрыгивали из воды, их серебристые тела кувыркались в воздухе, а хвосты без устали молотили по воде. Они ныряли и прыгали против течения, как лососи, идущие на нерест. В темных небольших озерцах потоки, казалось, отдыхали минутку, чтобы потом с новой резвостью устремляться вверх по склонам.
      Всего несколько часов назад здесь прошло сражение, и мертвые тела людей и верблюдов устилали каменистый склон. Некоторые воины, вероятно, следуя древней военной доктрине занимать высоты, опередили командование. А людям Калаха, видимо, пришла в голову та же идея. Тут они и встретились. Джереми, как и после предыдущей схватки, озаботился повыдирать стрелы из тел убитых. Пригодятся.
      За последние дни Джереми наслушался россказней о том, что истинный Оракул живет на самой вершине Священной Горы. Арнобий искренне верил в это.
      Сумасшедший мир последних подступов к вершине наполняли странные предметы. Если бы он не видел чудес кузницы Гефеста, то сказал бы, что ничего подобного в мире больше нет.
      За времена проявлений божественной активности сюда приходили самые разные люди - маги, лжемаги, путешественники, лжесвятые, разбойники и просто паломники. И каждый преследовал свою цель. Все эти искатели знаний, богатства, силы и власти оставили здесь свои кости. Повсюду валялось оружие. Обрывки одежды, некогда бывшей богатой и красивой, украшения и головные уборы, золотые браслеты, изукрашенные драгоценными камнями кинжалы, - все было забыто и заброшено. Были и меха, и теплые одеяла жизненно необходимые для тех, кто собирался ночевать на открытом воздухе, да на такой высоте.
      Возможно, подумалось Джереми-Аполлону, кое-что из этого хлама оставили по себе наемные рабочие, приведенные сюда богами или кем-то еще, чтобы они помогли в строительстве здания. Выстроить все это одной парой рук, хотя бы и очень сильных и исполненных магии, не представлялось возможным.
      Наверняка здесь должен находиться и какой-то более удобный спуск. Вероятно, планы строителей время от времени менялись.
      Валялись здесь и древесные щепы, и кости, и даже брошенный барабан. Кое-какие обломки выглядели как части лиры.
      Пробравшись в одну из дыр, что зияли во внешней стене, Джереми обнаружил, что через плиточный пол пробивается трава. Пока никаких признаков Оракула не было видно.
      Внизу бушевала битва, но здесь пока было тихо и спокойно, - если не считать ветра. Если древние легенды не врут, то это самое место и было Олимпом. Джереми, да и Аполлону, казалось, что вот-вот из-за поворота выступит отец Зевс.
      Аполлон решился и громко позвал:
      - Где та ужасная машина, что способна уничтожить Лики? Где отец Зевс? Аполлон желает задать ему пару вопросов... как и Джереми Редторн.
      Ответом было лишь заунывное завывание ветра, взметнувшего в воздух целую вереницу черепов и ворох снежинок, которые сложились в форму указующей руки. Она показывала на самую верхушку.
      Лорд Джон собрал сотню-другую бойцов и принял командование. Если выпадала свободная минутка, он размышлял о богах, - и всякий раз косился на небо, опасаясь, что женщина в колеснице может вернуться с минуты на минуту. Это ж надо, Аполлон! Ни он, ни его брат так и не опознали бога в тощем рыжем крестьянском пареньке, которого нашли в глуши.
      На самой макушке Горы магия проявлялась весьма необычным образом. Под серым небом, среди серых камней дышалось с трудом, а вокруг носились стаи разноцветных птиц. Их яйца тоже летали. Да, яйца, расправившие крылышки и ловко уворачивающиеся от столкновений. Арнобий опешил от безумной мысли, что это крылатые яйца бескрылых птиц. Но потом заметил двух огромных серых орлов, которые парили в вышине, почти не шевеля крылами.
      Джереми и Арнобий наконец взобрались на самый высокий утес, смахивающий на разрушенную башню, и теперь могли как следует разглядеть сам Олимп, который был прежде скрыт этим пиком. Они увидели небрежное сооружение, прилепившееся на самом краю. Но такого огромного здания Джереми Редторн никогда прежде не встречал. Аполлон встречал, но даже он не видел ничего более странного. С этой стороны Олимп казался древней каменной крепостью. И за его стенами наверняка должны были скрываться великий ужас и великие чудеса.
      Яростная схватка между воинами Лугарда и передовым отрядом Калаха кипела далеко внизу, ветер доносил выкрики людей и рев животных. Но Арнобий и его спутник пока оставались на вершине совершенно одни.
      - Оракул Богов, - выдохнул Арнобий и начал карабкаться наверх, к причудливо сложенным камням.
      Аполлона же интересовало другое. Он начал спускаться по восточному краю к странному и пугающему зданию. Внутри, за мощными каменными стенами, гул ветра слегка утих. Джереми вошел в гигантский центральный зал. Там, расходящимися кругами, стояли ряды кресел, готовые вместить не одну сотню человек, но все пустовали. Тяжелая деревянная конструкция в центре зала напоминала скорее виселицу, чем трон. Прямо над головой сияло небо, поскольку потолок напрочь отсутствовал.
      Легкий шорох заставил юношу обернуться. В дальнем конце зала, в самой густой тени, клубилась ещё большая тьма. Аполлон двинулся туда и остановился на краю провала, уходящего куда-то в недра Горы. Это был самый верхний выход из Пещеры.
      Глава 35
      Джереми вышел из странного, полуразваленного здания. Его мысли, пока он глядел на предполагаемый Олимп, вернулись к выводам, которые он сделал после встречи с Цирцеей на Лугу Солнца: союз с Аполлоном дал ему чудесные возможности, силу и небывалую память, достойную бога. Аполлон помнил о смертельной схватке с Аидом, и у него Джереми унаследовал эту благую цель в жизни. Какую бы мудрость или глупость ни проявлял он, страх или отвагу, все это исходило вовсе не от Солнечного бога. Все, чем обладал сейчас Джереми Редторн, исходило только от него самого.
      Он стоял и смотрел на развалины, часть которых была древнее самого Аполлона. Если это действительно Олимп, никаких богов тут быть не может.
      Ветер донес весть, что битва между отрядами Калаха и Виктора подобралась почти к самой вершине Горы.
      Джереми-Аполлон взял свой Лук и подобрал ещё несколько стрел. Внеся сумятицу в бело-голубую армию Калаха, он тем самым желал спровоцировать Аида выступить на стороне своего союзника.
      Солнечный бог воззвал к Гефесту. Но Энди не явился, и Джереми подумалось, что враг получил от Гефеста больше помощи и поддержки, добравшись до чудесного оружия, сработанного прежним аватарой Кузнеца. Джереми не сетовал, он понимал, что, возможно, Энди просто не успел выпотрошить божественную память прежде, чем Аполлон ушел.
      Джереми помнил предупреждение Цирцеи о том, что человеческие тела, ставшие убежищем для богов, быстрее стареют и снашиваются. Существует предел человеческих сил, отданных во власть даже такого сильного и благого бога, как Аполлон. Даже он не может уберечь плоть и кровь обычного человека от последствий нечеловеческого напряжения. Наверняка Солнечный бог примется подыскивать себе новое тело, когда старое, по имени Джереми Редторн, поистреплется.
      Но пока Джереми ничего не мог предпринять по этому поводу.
      В это время лорд Джон отважно командовал остатками своего отряда, прежде насчитывавшего четыре сотни бойцов. Он послал гонцов к отцу, и все, что ему оставалось делать, - это ждать ответа или подкрепления. И надеяться, что они не опоздают.
      И снова самые обычные стрелы, пущенные из Лука Аполлона, полностью смяли отряд противника. Ах, если бы запас стрел появлялся в колчане с такой же скоростью, как он их выпускал! Или Энди внезапно явился бы на выручку на летающей колеснице и принес новые Стрелы! Но запас чудес на сегодня был исчерпан.
      Джереми не знал, как долго выдержит его человеческое тело напряжение этой битвы. Но он продолжал стрелять, и ни один боец не мог выстоять против бога, - если только не обладал силой аватары другого божества.
      Но эта битва не выиграна, пока он не победит Аида. Джереми вернулся в зал, наложил на тетиву одну из Стрел и изготовился спуститься под землю.
      Остановившись у самого входа в Пещеру, Джереми обнаружил, что смотрит прямо в глаза какому-то старику, стоящему напротив на расстоянии вытянутой руки. Миг спустя он осознал, что перед ним - его собственное отражение на зеркальной поверхности противоположной стены тоннеля. Левый глаз был темным и внимательным, а правый ярко-зеленым и близоруким.
      Он двинулся вниз, в темноту.
      К его удивлению, навстречу вышел не Аид, а новый аватара Таната.
      - Ничего не хочешь сказать мне, бог Смерти? - насмешливо спросил Аполлон. - В последнюю нашу встречу ты был чрезмерно болтлив.
      - На этот раз я солдат, а не ученый, - ответил резкий незнакомый голос. - И убить меня уже труднее.
      Джереми поднял Лук в тот момент, когда его противник исчез из вида.
      Исхлестанный ветром Арнобий карабкался к камням, которые, как ему казалось, были вершиной всего мира. Его самочувствие балансировало на грани нового приступа. Он мрачно цеплялся за сознание и почти не замечал шума битвы совсем недалеко внизу.
      И тут увидел незабываемое зрелище, - с небес спустилась летающая колесница. В ней сидела Трикстер и готовилась вступить в битву. Но этому не суждено было случиться, потому что из-за скалы вынырнул Танат и бросил в волшебных коней заклятием смерти. Удивительные животные камнем рухнули вниз, увлекая за собой колесницу.
      На мгновение ученый ослеп, а когда снова смог видеть, то разглядел, как Танат схватил женщину-богиню, которая уже не была Карлоттой. И потащил под землю в одно из отверстий среди камней, через которое раньше вылезли зомби.
      В полубреду, выжимая из своего тела последние силы, Арнобий тщился понять, почему боги столько лет водили его за нос, а потом появились в самый неудобный момент. Точно так же он отвернулся от Карлотты в тот самый миг, когда она стала так много значить для него. Но здесь и сейчас, на Священной Горе, реальность навалилась на него с такой неотвратимостью, что оставалось только смириться.
      Это был Олимп, обиталище Зевса, где можно получить ответ на все вопросы. Если и существует во Вселенной такое место, то оно здесь. Именно тут можно услышать или прочитать все тайны и секреты богов.
      Ученый закричал:
      - Раз боги начали сражаться друг с другом, они могут наказать меня за вмешательство. Но я взываю к тем силам, что властвуют здесь, и требую ответа!
      На самой вершине-лежали три огромных камня - два из них подпирали третий, - образуя что-то вроде грота или ниши. В этом природном укрытии росло какое-то странное, кривое дерево, почти лишенное листьев. Его ветви и ствол были согнуты и искривлены многими веками непрерывных ветров.
      Пока Арнобий приглядывался к дереву, оно начало изменяться, постепенно приобретая форму огромной головы. Судя по суровому и властному выражению лица, это был сам Зевс.
      На смертного посетителя уставились два больших глаза.
      - Спрашивай, - промолвил голос, исходящий отовсюду.
      Казалось, разговаривали сами ветви, сам ствол, продолжавший скрипеть под порывами ветра. И повторил это слово на четырех-пяти языках, из которых Арнобий понял все, кроме одного.
      - Аполлон! - возопил ученый, сам не понимая, почему решил задать этот вопрос первым. - Расскажи мне про Аполлона!
      Он ждал какого угодно ответа, но только не того, что получил. Правый глаз Зевса вырвался из орбиты и увеличился в диаметре до размера мужской руки. Его поверхность неожиданно стала гладкой и мерцающей. В глазу что-то мигнуло, и по его поверхности поплыли темные строки. Ученый подобрался уже близко, так что ему не стоило особого труда прочесть, что там было изображено на древнем языке:
      Я знаю больше Аполлона,
      Когда лежит он сном объят.
      Я вижу: звезды небосклона
      Кровавым пламенем горят.
      Если Зевс действительно был не чем иным, как кривым и старым древесным стволом, значит, этот мир окончательно безумен. Ученого охватило отчаяние.
      - Кто ты? - крикнул он. - Что за чушь? Здесь есть хоть один бог, в этих развалинах, кто смог бы мне все объяснить?
      Ветер взвыл сильнее, трепля одежду и волосы Арнобия. В глазу появились новые слова:
      Ибо, кроме Тебя, нет Бога.
      Еще одна грязная шутка. Он должен все узнать. Ученый встал во весь рост и крикнул изо всех сил:
      - Кто ты? Отец Зевс?
      И чуть не пропустил следующую строку:
      ...который имеет попечение о всех, чтобы доказывать Тебе, что Ты несправедливо судил.
      Арнобий вцепился скрюченными пальцами в деревянные щеки Зевса.
      - Скажи, я должен знать... боги сотворили людей или люди создали себе богов?
      Бог создал человека для нетления и сделал его образом вечного бытия Своего.
      - Кто ты?
      Я, Который делает ничтожными знамения лжепророков и обнаруживает безумие волшебников, мудрецов прогоняет назад и знание их делает глупостью.
      - Все ложь, все обман! Разве это знание? Это не бог. Я сам могу дать не худшие пророчества!
      Познай самого себя.
      Арнобий снова вскочил на ноги. И в следующий момент, словно по невидимому сигналу, на него набросились фурии, молотя по воздуху длинными хлыстами и нацеливая на него хищные когти.
      Фурий тут же отогнала пара орлов. Арнобий знал, что они считаются птицами Зевса, так что иногда он сам принимал их облик. Ученый, задыхаясь, рухнул на камни. Его тело сотрясло приближение нового припадка, и на этот раз он не смог ему воспрепятствовать.
      Джереми углубился в Пещеру уже на несколько ярдов, когда, к своему ужасу, увидел впереди Кати. Девушка билась в лапах Смерти, и Джереми бросился ей на выручку. Через миг его Стрела пронзила голову Таната, хотя бог Смерти и попытался заслониться своей пленницей.
      Мгновение спустя Джереми-Аполлон обнял Кати и кинулся обратно, на дневной свет.
      Открытый потолок амфитеатра одарил их солнцем и чистым воздухом. Никто их не преследовал. Только по стене Пещеры проскользнула легкая, почти незримая тень...
      - Осторожно!
      Но предупреждение Кати пришло слишком поздно. Аид, надев Шлем Невидимости, настиг Аполлона и ударил камнем. Божественная сущность защитила юношу от мгновенной смерти, но не оградила от забытья. Джереми даже не успел осознать, что рядом - его великий Враг.
      Придя в себя, Джереми-Аполлон обнаружил, что лежит на каменном полу огромного зала, связанный по рукам и ногам. Сандалии пропали. Он вспомнил, как поверг Смерть - уже во второй раз, - но понял, что его собственная смерть устрашающе близка.
      Испробовав веревки на прочность, Солнечный бог открыл, что его тело снова исчерпало запас сил, и сейчас он не сумел бы порвать и тонкого шнура.
      Это сражение и вся война в целом были проиграны. Враг не взял в плен ни одного из солдат в зелено-голубой форме.
      Но самое худшее, самое страшное заключалось в том, что рядом с Джереми лежала Кати, такая же связанная и беспомощная, как и он сам.
      Первое, что он услышал, придя в себя, были слова:
      - Не вздумайте их убить. Нельзя освобождать Лики, а то они обязательно затеряются и кто-нибудь их наденет.
      Кати лежала без движения, её глаза были закрыты, но грудь её равномерно поднималась и опадала, девушка была жива. Джереми подумал, не окликнуть ли её, но решил, что лучше оставить все, как есть.
      Он повернул голову и огляделся. Перед лицом неизбежной гибели он никак не мог сосредоточиться. А в каменном строении царила деловая атмосфера. Если этот дом когда-то и принадлежал Трикстеру, то сейчас он сменил хозяина. И даже Кати пришлось бы собрать все силы, чтобы что-либо предпринять в собственном доме.
      Джереми только сейчас понял, что этот зал предназначен вовсе не для заседаний и советов, а для проведения казни.
      Красивый декор этого зала свидетельствовал, что его, - если не всю крепость в целом - создал Гефест. Кто же еще?
      Аполлон отметил, что некоторые части зала недавно реставрировались, но кто это делал и зачем?
      Но это уже не имело значения. Конечно, именно в этом зале и находилось место, где можно уничтожить Лики.
      В проеме центрального входа и щелях каменных стен выл и стонал ветер. Глянув вверх, юноша увидел над собой синее небо и плывущие облака, но солнце, вместе со своей живительной силой, склонилось к западному горизонту. И не могло уже укрепить Аполлона.
      Точно, это помещение было сделано для проведения ритуалов с сотнями зрителей и, возможно, как тронный зал для предполагаемого властителя. И, конечно, не для Аида, который никогда бы не решился выйти на середину зала - на солнечный свет или даже под ночные звезды. Двадцать рядов кресел поднимались амфитеатром от центра до дальнего конца комнаты. Битва закончилась примерно час назад, и почти все сидячие места были заняты командным составом армии лорда Калаха и приспешниками Аида. Сам лорд Калах, суровый, неопределенного возраста мужчина с глазами навыкате, сидел в переднем ряду - на месте для почетных гостей.
      Сознание Джереми полностью вернулось к нему. О чем он немного сожалел.
      И даже в пучине страха и горечи поражения Джереми не мог не поразиться, насколько солидным было это место - и по виду, и по размерам! Едва ли оно могло понравиться Трикстеру. Оно больше подходило повелителям темных сил.
      Пришли палачи, один поднял его, а второй - Кати. Их понесли на середину зала, где уже увлеченно возились слуги Аида. Двух пленников положили чуть сбоку, но Джереми прекрасно разглядел, над чем они так усердно трудятся. В середине грубого деревянного помоста лежал круглый камень, на котором свободно уместились бы двое казнимых, если их поставить рядом.
      Камень легко отваливался вниз, а под ним открывалась бездонная пропасть. Что там, внизу, разглядеть было нельзя. Джереми сразу вспомнился горн в мастерской Вулкана, который открывался в недра земли.
      - Туда и вам дорога, - раздался рядом мужской голос.
      Джереми оглянулся и увидел незнакомого человека, ставшего воплощением знакомого божества. Новый аватара Таната - видимо, в стане Аида не было недостатка в желающих примерить этот Лик.
      - Наш повелитель Аид послал меня объяснить .вам суть дела. Вы не умрете сразу. Там, на дне, вас ждет ужас. И долгая агония. Ваши Лики сгниют у вас в головах. Ваши боги погибнут, истают от вашей боли, и от них не останется и следа. Пройдет несколько дней, а для вас несколько лет, пока вы не сдохнете, а вместе с вами Аполлон и Трикстер.
      Неизвестно, какой реакции ждал Танат от своего недруга, но едва ли он что-то увидел. Тем более что Джереми плевать хотел на то, что думают о нем враги.
      Когда Смерть вернулась к своему хозяину, Джереми задумался - почему Аид желает уничтожить Трикстера, вместо того чтобы передать его Лик одному из своих приспешников и воспользоваться силой этого бога? Но потом решил, что ничего удивительного нет. Любой фокус, любая проделка, даже самая злая, несет в себе элемент веселья и непредсказуемости. А это претит мрачному повелителю Подземного мира.
      Кати, о, Кати! Она уже открыла глаза и оглядывалась. Для себя он, Джереми, сделал все, что мог, и, ни о чем не жалел. Такова его, и Аполлона, доля. Все в руках Зевса... если Зевс, конечно, существует. Здесь, на вершине, ощущается чье-то странное присутствие, но в этом он так и не успел разобраться.
      Но Катерина!
      Потом он вознес беззвучную молитву Неведомому богу, чей пустой пьедестал он видел в Зале скульптур, в Академии.
      Аид снял шлем невидимости, вероятно, он каким-то образом изменял зрение носителя или просто требовал добавочных сил. Теперь бог Тьмы стал доступен взглядам тех храбрецов, что отваживались обратить на него взор. Он мрачно возвышался в густой тени, в дальнем конце зала. Недалеко от входа в Пещеру. Время от времени офицеры, сидящие в зрительном зале, поворачивали головы в его сторону, но тут же отворачивались. Он не любил, когда на него пялились. Рядом с Подземным владыкой маячил зомби-телохранитель.
      Больнее ран и ссадин, горше пут и страшнее поражения и смерти был вид Кати, его милой возлюбленной, которая беспомощно лежала рядом.
      Глянув на неё снова, Джереми заметил, что в её зеленых глазах полыхает безумная надежда. Джереми хотел заговорить с ней, но не мог найти слов.
      ...прежде глаза сами закрывались, хотя он и старался держать их широко открытыми. Но сейчас они и не думали закрываться. Потому что кто-то, то ли Кати, то ли кто-то незримый, приблизил губы к его уху и прошептал:
      - Помни, чей это дом.
      Помощники Аида приступили к последним приготовлениям и сняли с пленных все веревки, кроме тех, что притягивали их к центральной деревянной планке. Когда камень выскользнет из-под их ног, веревки свободно упадут с перекладины.
      В дальнем конце зала Аид, видимо, желая получше рассмотреть кончину своих врагов, сделал несколько шагов к свету.
      Кто-то, может, сам лорд Калах, произносил торжественную речь. Джереми-Аполлон не слышал ни единого слова.
      - Что есть истинное величие? - спросил он сам себя. Произнес ли он это вслух или нет, значения уже не имело. Потому что рычаг сдвинулся с места.
      Злой ликующий хохот врагов наполнил зал...
      Кати смотрела на Джереми, широко распахнув зеленые глаза, в них виделось ободрение. Словно её взгляд мог удержать их обоих на краю пропасти.
      Когда палач налег на рычаг, смертоносный камень под их ногами дрогнул, но остался на месте - недвижный и прочный, как скала. Но в этот же миг, одновременно с легкой дрожью круглого камня, тяжелый взрыв прокатился по всему огромному залу. Грянул гром, и в зале разорвалась молния, пробив мощные стены помещения в нескольких местах сразу.
      С губ Кати сорвался неистовый смех Трикстера.
      И тут же потонул в последовавшем гуле. Все стены вокруг Джереми и Катерины, которые спокойно остались стоять на месте, привязанные к единственно безопасной точке зала, разлетелись на части, раскрошились и сгинули в грохоте и пыли. Но даже сквозь раскаты грома донесся бешеный рев Аида, которого опалили лучи вечернего солнца. Он завопил от ярости и боли и поспешил скрыться под землей.
      Благодатное солнце согрело Джереми. Он сразу повернул голову и пережег взглядом веревки на руках Кати. Она сразу же бросилась помогать любимому освободиться. И тут, по чьему-то неслышному приказу, с небес упали два орла, намного превосходящие по силе и размеру обычных птиц, и, подхватив бывших пленников, вынесли их в безопасное место. Твердыня ужаса рухнула, погребая под своими обломками тела зрителей.
      Ветер закружил облако пыли и унес прочь. Джереми увидел то, что осталось от огромного зала. Зияющий провал, усеянный по краю бесформенными обломками. Как только палач надавил на рычаг, весь битком набитый зал рухнул, провалился и покатился вниз по склонам, пока его осколки и изуродованные трупы не замерли почти у подножия Горы.
      И лорд Калах, и его помощники сгинули в этой кутерьме.
      Вряд ли Аида настигла смерть. Он, конечно, серьезно пострадал от солнечных лучей и теперь уполз в свое подземное жилище зализывать раны.
      Как только орлы опустили Джереми и Кати на прочную скалу, неожиданно появился Вулкан в сопровождении золотой помощницы и протянул Джереми уцелевший Лук и последнюю Стрелу. Снова вооруженный, хотя израненный и слабый, Аполлон огляделся в поисках врагов. Но те из них, кто случайно остался жив, уже успели унести ноги.
      Шли минуты, а эхо катастрофы все не умолкало. Оказалось, что рухнувшее здание вызвало обвал, шум которого ещё долго слышался далеко окрест. От подножия Горы снова поднялось облако пыли и дыма.
      И Трикстер, схватив Джереми за руки, рассмеялась своим звонким смехом:
      - Разве ты забыл, чей это дом?
      - Ни один Лик невозможно уничтожить, - позже объяснял Энди, шагая к новой летающей колеснице,, на которой он сюда и прибыл. Сейчас стало заметно, насколько похож новый Гефест на Энди - и внешностью, и голосом. По крайней мере, я не знаю способа. Все это были пустые сплетни, с самого начала. Ну а крепость была настоящей. Не знаю, кто выстроил её, но мне тоже пришлось приложить к ней руку.
      - Передохнем, - молвил Джереми-Аполлон, присев на камень и греясь на солнышке. Правой рукой он обнимал Кати, которая села рядом.
      Джереми Редторн видел смерть близко и навсегда избавился от страха перед ней. Человеческое тело казалось слишком непрочным вместилищем для невероятных сил, которые вливал в него бог. Но сейчас он понял, что это просто заблуждение. Люди намного крепче, чем кажутся, и сами боги о их Ликами - не что иное, как творения людей. Наверняка тело, которое он делит с Аполлоном, когда-нибудь умрет, но Аполлон не оставит его, когда Джереми состарится и ослабеет. Пока бог остается спутником Джереми Редторна, он не пожелает ничего, что не желает сам Джереми.
      Гефест несколько виновато глянул на друга.
      - Черт возьми, Джер, мы вовсе не хотели доводить до такого конца. Мы надеялись, что ты встретишь Аида и ухлопаешь его парочкой Стрел. Но исход схватки был неизвестен, так что мы с Кати и придумали устроить здесь ловушку. На всякий случай.
      - Надо было предупредить меня.
      - А когда? Пока я связался с Кати и мы составили этот план, ты уже смылся. Тебе же не терпелось подраться. Черт тебя подери, парень! Для человека, который не хотел вступать в армию ни за какие коврижки...
      - Я же прошептала тебе в ухо, - шепотом молвила Кати. И её губы были так близко...
      Арнобия найти не удалось. Даже его тела. Но после обвала многие потерялись.
      Подошло подкрепление от Лугарда. Лорд Джон выжил в предыдущей битве и теперь, невзирая на раны и усталость, руководил поисками брата.
      Оказалось, что Лугарды захватили контроль над Горой и предположительно настоящим Оракулом на её вершине.
      Но Джереми считал, что все пришедшие в Пещеру, что бы там ни случилось с Оракулом, должны понять, что и Пещера, и вся Гора перешли во власть Аполлона.
      Настанет время, подумалось Аполлону, когда соберется Совет богов, чтобы обсудить будущее всего мира. Но без тех божеств, которые стремятся разрушить мир или единолично править в нем. Где-то же есть другие Лики, другие боги, и необходимо связаться с ними. Но это после.
      - Если сам Зевс решит оспорить мое воцарение на Олимпе, пусть попробует возразить. Но я не стану спорить со стволом дерева. А вот человеческие жертвоприношения пора прекратить. Аполлон категорически против.
      - А как ты желаешь, чтобы тебе поклонялись? - спросила Кати, состроив невинную гримаску. Джереми чуть улыбнулся.
      - Мне не нужно поклонение. А про себя подумал, - что означали слова Хранителя Врат, когда он сказал: "Я создал тебя"?
      - Бог, которому не нужны жрецы? Отлично! Но я уверена, что множество животных будет ещё принесено на твой алтарь, и в Пещере, и в других местах. Люди не могут жить, не поклоняясь кому-то... или чему-то.
      - Если убой животины так им необходим, пускай. По крайней мере, не останутся без мяса. Кати?
      - Да?
      - Все, чего я хочу, это жить с тобой в тихом месте и заниматься садоводством. Пусть даже выращивать виноград. Или варить мед.
      Кати кивнула. Наверняка про себя она смеялась. Со вздохом Джереми был вынужден признать, что спокойной жизни скорее всего не предвидится.
      Возможности, которые дарует тесный контакт с богом, выходят за рамки человеческого представления. Перед тобой откроются двери всей Вселенной, если только ты отважишься войти в них. Ты будешь уже не обычным человеком.
      - Обычным?
      Кто хоть однажды был частью божественной сущности, никогда уже не лишится её.
      - Но, может, эта часть заложена в нас изначально? Да и кто бы хотел её лишиться?