Рольф не заметил, когда Томас дал последний сигнал к атаке, но те, кто должен был увидеть, - увидели. Двое у привязных канатов распустили узлы, и Рольф ощутил, как темная скала метрах в десяти от него внезапно беззвучно заскользила вниз. Аэростат Серого замедлил движение, его корзина слегка покачивалась, рядом виднелось тусклое сияние - джинн. Веревка, связывающая аэростат Рольфа с аэростатом Серого, мягко натянулась, затем снова ослабла. Более длинные веревки, ведущие к поднимающемуся следующим судну, уходили от поручней за пределы корзины.
      Край неба, видный Рольфу под аэростатом, уже розовел в преддверии рассвета. Поднявшись выше, обе корзины, покачиваясь в полной тишине, поплыли прочь из густой тени у подножия скал, так что скалистые стены перед ними быстро обрели более четкие очертания. На мгновение повернувшись к западу, Рольф смутно различил все еще окутанные ночной мглой равнины и пустыню, простирающиеся в зыбкую, отступающую темноту. Днем отсюда можно было бы разглядеть его родные края и океан. Но сейчас не было времени думать об этом.
      Все выше и выше...
      Обнаженный меч Рольфа будто сам собой впрыгнул в руку, когда напряженную тишину прорезало пронзительное карканье рептилии. Тварь дремала на скальном выступе; камешек, брошенный с одного из шаров, - и она проснулась, чтобы увидеть странные существа, проплывающие мимо. Скованная холодом, быстро работая крыльями, она в темноте взлетела со скалы и устремилась вверх. Мевик и остальные поспешно выхватили из колчанов стрелы, принялись стрелять по ней, попали, но не сбили. Крича все громче, она взлетела над огромными газовыми аэростатами и скрылась из вида. Откуда-то сверху донеслось вялое ответное карканье, затем еще, с еще большей высоты. Затем опять воцарилась тишина, и в конце концов начало казаться, что цитадель, должно быть, вновь погрузилась в сон.
      Все выше и выше. Людям в корзинах, пытающимся что-нибудь разглядеть или услышать, нечего было сказать друг другу. Рольф спохватился, что и сам цепко держится за витой край обшитой набивным материалом корзины, пытаясь заставить корабль подниматься быстрее. Он увидел, что Серый бормочет что-то джинну.
      Рольф ожидал, что с минуты на минуту они окажутся на вершине обрыва, но они не успели - появилось явное свидетельство того, что враг проснулся. Это был небольшой отряд рептилий-разведчиков. Сверху послышалось их карканье и рычание, а затем последовали мягкие, но ощутимые удары чешуйчатых тел о верхушку аэростата. Судно продолжало непрерывно подниматься. Кольчуга из пластиковых звеньев оказалась слишком прочной для зубов и когтей рептилий, а их тела были недостаточно тяжелыми, чтобы задержать аэростаты.
      Когда рептилии снизились, чтобы добраться до корзин, на них посыпались точные удары стрел и камней. Рептилии с криками пустились наутек; те, которым не повезло, полетели вниз, пронзенные стрелами, превратившись в пикирующие тела с подрагивающей бахромой, прочерчивающие светлеющее небо.
      Теперь появился первый признак того, что воины Сома отвечают на атаку. Рольф увидел людей в отороченной черным форме, выбегающих на скальные карнизы. Брошенный камень ударил в мат прямо перед ним, и юноша пригнулся. Одетый в меха северянин в ответ пустил стрелу, и человек на скальном склоне упал и заскользил по откосу, пытаясь зацепиться торчащей в нем стрелой и оставляя за собой неглубокую борозду.
      Рольф знал, что подниматься им осталось немного, но тем не менее вершина открылась неожиданно. Обрыв внезапно отступил, переходя в плато, усыпанное обломками скал и изрезанное множеством трещин, но в целом плоское. В задней части этого горизонтального пространства за низкими стенами раскинулась цитадель Сома, жмущаяся к следующему, уходящему ввысь, утесу. Аэростаты разделяло небольшое расстояние, и Рольф услышал, как Серый отрывисто отдал джинну какой-то приказ. Оба аэростата, каждый из которых тянул за собой сплетение длинных веревок, замедлили, а затем прекратили подъем как раз над краем обрыва. Именно здесь, почти под Рольфом, из узкого прохода вырывалась дорога, вползавшая в него на равнине внизу.
      Недавно построенные земляные укрепления в одном конце разрытой дороги закрывали проход армии, и, по сути, образовывали единственную реальную преграду - помимо самих стен крепости. Казалось, полсотни людей могли бы легко оборонять дорогу на этих укреплениях против четырех тысяч Томаса, так велико было позиционное преимущество. У рвов теперь стояло человек десять - двадцать; надевая черные шлемы, они растерянно поглядывая на плывущие в поднебесье шары: их укрепления не могли защитить от нападения с неба.
      Серый постоянно руководил действиями джинна. Газ зашипел, выходя из оболочки над головой Рольфа; корзина, в которой он летел, чиркнула по камням совсем рядом с обрывом. Он выбросил металлический якорь, привязанный к веревке, и выпрыгнул сам. Освободившись от его веса, аэростат прыгнул вверх; на мгновение Рольф оказался в одиночестве -одинокий захватчик в твердыне Сома. Но за те секунды, что ему потребовались, чтобы подхватить якорь и укрепить его в одной из многочисленных расщелин в камнях, рядом с ним встал Мевик, держа наготове свой короткий меч и боевой топор. Когда, топая сандалиями, справа и слева высадились остальные, Серый по-юношески проворно свесился из своей подскочившей вверх корзины. Десять метров голого пространства отделяли их от десяти штурмовиков, стоявших у незащищенного тыла укрепленной точки, казалось, такой господствующей над проходом; человек десять гвардейцев в черных шлемах уставились назад, словно не были уверенны в реальности пришельцев.
      За исключением Рольфа и Серого, воздушных бойцов выбирали из числа самых отважных и умелых воинов, и те, что проявили себя первыми в воинском искусстве, были отобраны в экипажи первых шаров. Битва за укрепление началась без приказа, одним коротким броском, и закончилась в мгновение ока; и только один воин Запада был зарублен. Рольф бросился вперед вместе с остальными, но враг был вырезан прежде, чем он успел нанести хотя бы один удар. Сжимая свой незапятнанный меч, он повернулся к Серому; колдун движением руки уже посылал сверху сигналы зеленым огнем; ярко, словно маленькие солнца, вспыхивая в утреннем небе, огоньки подпрыгивали в воздух над проходом.
      Рольф повернулся и крикнул:
      - Труби в рог!
      Северянин - глаза ему заливала кровь из раны на голове - уже держал у губ изогнутый рог; он набрал воздуха и что было сил дунул.
      Вложив оружие в ножны, Рольф побежал к аэростатам, чтобы закрепить их двойными якорями, одновременно решая, где должна приземлиться вторая пара. Они были уже близко и быстро поднимались. Когда второй шар прибыл, Рольф помог их сесть, притянув за тонкие веревки, тянувшиеся от первых аэростатов, вооруженные пассажиры тем временем выскакивали из гондолы и присоединялись к удерживающим проход и площадку приземления. Рольф остался на площадке приземления, глядя, как притягивают вниз новые шары и высматривая следующие. Услышав тревожные крики, он глянул на цитадель и увидал людей, выбегающих на стены, и лениво кружащих над ними рептилий. Отворенные раньше главные ворота оставались открытыми; в любую минуту оттуда должен был показаться отряд, чтобы сбросить воинов Запада с обрыва. Рольф глянул в другую сторону, вниз, где извилистой ленточкой, отмечающей подножие прохода, виднелась дорога, но армии Запада все еще не было видно. Возможно, пройдет несколько часов, прежде чем они смогут добраться пешком на эту высоту.
      Тем временем люди на валах уже методично отделили головы зарубленных гвардейцев от их тел, собрали снятые ожерелья и сбросили их с обрыва; валькирии, спускавшиеся вниз с верхней горы, зависали, жужжали, но не нашли, кого надо было бы спасать. Рольф и остальные, предупрежденные относительно летающих машин, все же продолжали поглядывать на них, Рольф -с особым интересом.
      - Демоны! - крикнул кто-то. Это было не проклятье, а предупреждение. Все лица повернулись к Серому. Тот уже заметил невдалеке от цитадели, на небольшой высоте, возмущения воздуха, более похожие на потоки воздуха, поднимающиеся над костром, чем на дождевые облака. Открыв свою сумку, он вытащил из нее маленькую цветущую виноградную лозу, обвитую вокруг куска сгнившего и изъеденного личинками дерева. В другой руке у Серого был отливающий серебром нож.
      Когда два вихря подлетели ближе, гоня перед собой стаю рептилий, Серый поднес клинок к тонкой, выглядящей невинно виноградной лозе. Он тихо пробормотал несколько слов - и рассек лозу.
      В небе над цитаделью вспыхнуло серебристое сияние, похожее на отражение или огромный мираж. Удар настиг одного из демонов в напряженной тишине, но тем не менее был неотразим; демон развалился на два вращающихся вихря. Серый почти не смотрел вверх; его руки продолжали работать, словно руки садовника, отрывая вялые листья от стебля, разрывая, разрезая, уничтожая лозу. Серый дунул на сгнившее дерево, и над ним взметнулось зеленое пламя. Он поднял его вверх непострадавшими руками, наблюдая, как очистительное пламя пожирает изуродованные кусочки коры, листьев, стеблей. - Йюиггул, - произнес он с чувством, - оставь в покое наш прекрасный мир. - И он запел стихи на языке, которого Рольф не знал.
      В небе теперь пылал огонь, пожирая рассеянные части демона. Его спутник приостановил свое движение, но затем начал приближаться снова.
      - Теперь, Кион, позволь поприветствовать и тебя. - Серый еще раз полез в свою сумку.
      Крутящееся уплотнение воздуха величиной с маленький дом вздрогнуло на мгновение, словно в страхе или ярости, затем устремилось к Серому подобно несущейся стреле. Кое-кто в окружении колдуна вскинул руки или пригнул голову; другие, так же тщетно, подняли щиты и мечи. Серый выбросил руку вперед, и предмет, который он вытащил из сумки, - с виду как какая-то безделица из металла, - оказался над куском горящего дерева. Несущийся демон превратился в шар сияющего пламени. Рольф распознал скорее умом, чем ушами, вопль, превосходивший все, что ему когда-либо доводилось слышать на поле битвы. Кион отклонился от своего курса и ударился о землю далеко от людей Запада, подняв в месте падения столб пламени и камней, оставив там оплавленную борозду; он подскочил снова, дергаясь из стороны в сторону и вращаясь, словно неуправляемый фейерверк, и все это время звучал вопль, от которого перехватывало дыхание, а Серый продолжал держать предмет над огнем. Металл плавился красивыми серебряными каплями, которые падали в пламя и каким-то неестественным образом исчезали там. И по мере того, как предмет плавился, огненный шар, могучий демон Кион, уменьшался, бешено метаясь от одного края неба к другому, до тех пор, пока не исчез в последней яркой вспышке.
      Серый прижал руку к ярко пылающему дереву, и оно погасло, подобно свечке.
      - Кто такие остальные здесь? - спросил Серый тихим голосом. - Может, они попытаются испытать наши силы после того, что мы только что сделали? Рольф увидал, что в воздухе действительно были разбросаны и другие завихрения, уплотнения величиной с человека, которые стали ему видны только теперь, когда двое самых больших исчезли. Он услышал или ощутил вибрацию их энергии. Если бы он был один, то упал бы на землю или бросился бежать перед последним из них. Но, стоя здесь с Серым и Лофордом, он обнаружил, что придает этим меньшим демонам не больше значения, чем туче мух или москитов. Демоны услышали вызов Серого - и решили не принимать его, их рой начал исчезать. Рольф не мог бы сказать, как именно это происходило; в одно мгновение воздух над цитаделью весь заполнился демонами, затем их остались считанные единицы, а вскоре и тех не стало.
      - Итак, хозяева Черных гор, - словно беседуя с невидимыми собеседниками, пробормотал Серый все тем же тихим голосом, который, казалось, нельзя было расслышать и в десяти метрах. Он стоял прямо, с отсутствующим видом потирая руки. - Итак. Не намерены ли вы решить наши разногласия при помощи мечей? Именем своего доблестного соратника, стоящего здесь, я призываю вас: выходите и попытайтесь при помощи клинков сбросить нас с этой скалы!
      Рольф не услышал никакого ответа со стороны цитадели, а только крики позади себя, где очередные аэростаты готовы были высадить воинов. Он побежал туда, чтобы принять участие в зачаливании. Томас, в сияющем шлеме с забралом, прибыл с девятой парой воздушных кораблей - это, как он полагал, давало ему возможность наблюдать за обеими частями операции. Когда Рольф снова повернулся к крепости, то сквозь распахнутые ворота смог разглядеть марширующих внутри, словно собирающихся с силами, людей. Растерянность вытесняло наличие цели.
      - Сом вступает в битву, - сказал кто-то. - Видите, вон там. Мне кажется, на нем золотая корона.
      Рольф вздрогнул. День был холодный. Дул ветер, а площадка была расположена достаточно высоко.
      - Если он появится на поле битвы, - предупредил Лофорд, - не пытайтесь нанести ему удар, только отражайте его удары. Рана, которую вы захотите нанести Мертвому Сому, скорей всего, окажется у вас.
      Серый, тоже ежась, попросил подать ему плащ.
      Почему солнце словно бы потускнело, если не было облаков? У Рольфа возникло такое ощущение, будто он забыт, один, ночью среди врагов...
      И еще: почему ему кажется, будто что-то может произойти с горой, будто она может расколоться и рухнуть у него под ногами? Лофорд, Томас - все они начали со страхом поглядывать друг на друга.
      Серый мягко произнес:
      - Запранос идет.
      8. ПРИСЯГА ЧАПА
      Чап кивнул выжидательно глядевшему на него тюремщику - тот стоял у дверей камеры Чармианы. Человек ответил гримасой, которая могла означать улыбку, и отступил на два шага в тень, куда не попадали призрачные отблески рассвета, пробивающиеся сквозь трубу, ведущую к демону. Там он позволил себе улечься поудобней и замер. Только его ноги оставались ясно различимыми.
      Оказавшись в коридоре камеры, Чап на мгновение задержался, чтобы проверить, как сидит в ножнах его новый меч, и передернул плечами, чтобы расслабить нервно напрягшиеся мышцы. Он с удивлением подумал, что если бы действительно замышлял освобождение Чармианы, а не обман ради того, чтобы принести присягу, то и тогда он не был бы так напряжен, как сейчас. Тяжелая решетка заскрипела, когда Чап поднял ее над дверью камеры, и он напомнил себе, что для большего правдоподобия необходимо лучше заботиться о тишине. Он осторожно повернул в замке ключ, который ему дали. Под его нажимом массивная дверь распахнулась наружу. Тень Чапа упала в сумрак камеры. Там на полу скорчилась Чармиана, одетая в то же черное платье, что было на ней во время аудиенции у Сома - мерцающий наряд с разрезами по бокам, здесь такой же нелепый, как рубище при императорском дворе.
      Когда она узнала Чапа, сильнейший ужас на ее лице сменился равнодушием; очевидно, она ожидала посетителей гораздо более зловещих, нежели он.
      Он шагнул в сторону от дверного проема и тихо произнес:
      - Выходи, и побыстрее. - Когда она сразу не сдвинулась с места, он прибавил: - Я попробую спасти тебя.
      Эти слова прозвучали так фальшиво даже для него самого, что казалось невозможным, чтобы умная Чармиана поверила им хотя бы на мгновение. Но она встала и пошла к нему, хотя поначалу и нерешительно. Светлые волосы свисали в беспорядке, наполовину скрывая лицо. Не говоря ни слова, она вышла из камеры и стояла под стеной, отвернувшись, пока Чап разыгрывал спектакль, затаскивая притворяющегося охранника в камеру, и снова запирал дверь. Затем, повинуясь движению его головы, она приблизилась и, держась позади, ступила следом за ним на ведущую вниз тропу.
      Они прошли шагов двести, когда Чармиана слабым голосом нарушила молчание.
      - Куда мы идем?
      Он ответил, не поворачивая головы:
      - Нам нужно спуститься вниз, чтобы выбраться наружу.
      Шаги позади него замерли.
      - Но внизу логово демонов. Там нет выхода.
      Удивленный, Чап тоже остановился и повернулся к ней.
      - Откуда ты знаешь? Ты уже ходила этой дорогой раньше?
      Она, похоже, была удивлена этим вопросом.
      - Нет, нет, как бы я могла? - Тем не менее, Чармиана избегала смотреть ему прямо в глаза.
      - Тогда следуй за мной, - буркнул Чап и снова пошел вниз. Через мгновение за ним послышались легкие шаги. Должно быть, она поверила его лицедейству, в противном случае она бы кричала или умоляла его. Но очевидность успеха не принесла ему никакого удовлетворения.
      Притворяясь настороженным, оглядываясь по сторонам, время от времени останавливаясь, чтобы прислушаться, Чап вел ее вниз, к яме. Он чувствовал себя усталым и разбитым, словно сражался до полного физического изнеможения. Это будет означать, что тебе придется изменить самого себя, сказал Сом, ты должен учинить насилие над собой прежним. И все же то, что Чап собирался сделать, в принципе было просто и на первый взгляд не представляло никакой трудности для решительного человека. Он должен был привести Чармиану вниз (при помощи красивых слов и обещаний, а не силой -это было особо подчеркнуто) в обиталище повелителя демонов у подножия провала. Там, где Чармиана ожидала найти двери к свободе, он должен был отдать ее демону. А затем бежать. Если он не убежит, и быстро, предупредил его дворецкий, Запранос, проявляя свой демонский юмор, мог бы забрать и его тоже.
      Эта присяга была для тех, кто хихикает и убегает, и теперь это нравилось Чапу еще меньше, чем всегда. Он не мог понять, как ему удалось добиться успеха, как Чармиана умудрилась не заподозрить правды в тот или иной момент. Ладно, Бог с ней. Но нет, она по-прежнему покорно следовала за ним. Внезапно он понял, в каком она была отчаянии, с какой готовностью хваталась за любую надежду.
      Его притворная настороженность внезапно превратилась в настоящую. Снизу, где все время стояла зловещая тишина, теперь доносилось странное бормотание, которое он не смог сразу узнать, но которое ему не понравилось.
      При первом же отзвуке его Чармиана замерла на месте позади него.
      - Демоны! - прошептала она с уверенностью и безысходностью в голосе. Чапа заверили, что им с Чармианой дадут беспрепятственно и безбоязненно спуститься вниз. Он отступил на шаг, борясь с собственным страхом перед демонами, пытаясь размышлять трезво. Думать было не просто; звук быстро набирал громкость и одновременно становился все более зловещим. Он наводил Чапа на мысль о каком-то невообразимом звере; заставлял думать об ужасном ветре, порождающем ураган над пустыней.
      Теперь внизу появился и свет - какое-то розоватое свечение. Чап не мог составить никакого плана действий. Словно ища человечности друг в друге, они с Чармианой инстинктивно обнялись и пригнулись на узкой тропе. Звук теперь почти оглушал, как будто источник шума выбирался из провала. Вместе с ним пришла эманация слабости, которая сопровождала демоническую силу, ее аура, гораздо более сильная, чем Чапу доводилось ощущать когда-либо. Все ярче разгорающийся розоватый свет, казалось, теснил призрачный отблеск солнца. Чап зажмурил глаза, затаил дыхание - и какой-то шорох, словно производимый множеством существ, миновал их и пропал.
      - Демоны, - шепнула Чармиана еще раз. - Да...
      О, мне кажется, что я помню, как они проносились мимо меня в этом месте. Но каким образом?..
      - Что ты помнишь? Ты уже спускалась в этот провал? - прохрипел он, обращаясь к ней. Ему подумалось, не замышляет ли она какое-нибудь предательство. Но Чармиана только качала головой и продолжала отворачивать лицо.
      Чап рывком поставил ее на ноги и снова повел извилистой тропой. Что еще он мог сделать? Вниз пробивалось достаточно дневного света, чтобы освещать путь. Они подошли к дверному проему, но, когда Чап заглянул в него, там не оказалось ничего, кроме ниши, никакого пути наружу...
      Но он должен был продолжать начатое для принесения присяги, чтобы достичь глубинных кругов Востока.
      Что еще он мог сделать? Они спускались все ниже и ниже, хотя теперь очень медленно.
      Вскоре все повторилось - где-то глубоко внизу зародился некий звук и быстро поднялся наверх.
      - Это Запранос, - сказала Чармиана.
      На этот раз они услышали басовитое гудение, которое наводило на мысль о безумном неистовстве сотворения мира; на этот раз весь мир содрогнулся и сжался перед тем, что поднималось из глубины, и свет, отбрасываемый им впереди себя, был синим и пробуждающим ужас.
      Чармиана заскулила было:
      - Властитель За...
      Чап сгреб ее в охапку, зажал ей рот рукой и распластался вместе с ней на загибающемся карнизе, на этот раз в полный рост, повернувшись лицом к скале. Сотрясая и подминая под себя вселенную, сметая на своем пути воздух и скалы, оглушая своей громовой поступью, сияющий повелитель демонов прошагал мимо них. Если он и заметил их, то не обратил на них внимания, словно на муравьев.
      Чап не видел демона. Его глаза зажмурились сами собой, а в тот миг, когда демон оказался ближе всего к ним, все кости Чапа, казалось, превратились в студень. Это наверняка был Запранос. Нечего было и думать выказывать смелость; в сравнении с ним демоны, поднимавшиеся из провала раньше, были мелюзгой. А демон, который много дней назад вошел в его нищенскую лачугу, чтобы вылечить и запугать его - тот был просто кривлякой, мальчишкой-пакостником, не больше.
      Когда мир снова стал устойчивым, нормальным и спокойным, Чап поднял голову, ухватил Чармиану за волосы и повернул ее лицо к себе.
      - Откуда ты узнала, что это был он? Еще издали, при первых звуках его приближения?
      Она казалась искренне удивленной.
      - Я не знаю...
      Мой Чап, я не знаю. По звуку его шагов? Но разве я могла однажды встретиться с ним и забыть об этом? Ты прав, я поняла сразу, что это был он. Но я не знаю, как.
      Чап медленно поднялся на ноги. Было одно маленькое утешение: игра, которую он должен был вести, не могла продолжаться до тех пор, пока повелитель демонов не вернется оттуда, куда позвали его непредвиденные обстоятельства. Чап мог бы найти какие-нибудь причины задержаться здесь до его возвращения. Но сию минуту он не мог придумать никакого правдоподобного объяснения тому, чтобы оставаться на месте. Он снова медленно повел Чармиану вниз.
      Они прошли всего лишь еще два витка неуклонно сужающейся трубы, когда издалека, сверху, донесся совершено другой, более человеческий звук. Это был слабый, но безошибочно узнанный ухом Чапа шум битвы - воинственные крики и лязг оружия. Чап прислушался, зная теперь, что демоны пробудились. Никто в цитадели не считал возможным, чтобы Томас напал открыто; что ж, его недооценивали не впервые.
      Следовательно, ожидание Запраноса могло занять некоторое время, хотя более вероятным казалось, что вскоре он возвратится победителем. Трудно было себе представить, чтобы Томас смог собрать силы, равные силе повелителя демонов, пусть даже ему удалось провести свою армию по проходу. Чап ухмыльнулся, как всегда, когда испытывал мучительную боль. Он вел Чармиану вниз до тех пор, пока они не подошли еще к одному проему, ведущему еще к одной глухой нише. Там он схватил ее за руку и втащил внутрь.
      - Что это? - прошептала она, снова пугаясь.
      - Ничего. Просто мы должны немного подождать.
      Он ожидал, что она начнет расспрашивать, почему, и обдумывал возможные ответы. Но Чармиана стояла, потупив глаза, с лицом, наполовину скрытым волосами. Конечно, такое поведение было позой, частью плана, который она вынашивала. Ему уже приходилось видеть ее напуганной, но никогда - кроткой и молчаливой.
      Раздумывая о том, что делать дальше, он сел, прислонившись спиной к стене, следя за входом в нишу. Почти робко Чармиана опустилась рядом с ним. Новым, непривычно тихим голосом она произнесла:
      - Господин Чап, когда я сидела в камере, то надеялась, что ты придешь за мной.
      Он хмыкнул.
      - Почему?
      - О, не потому, что ты должен был прийти, чтобы помочь мне; я даже не смела надеяться на это. Даже теперь...
      Но я знала, что если ты придешь, чтобы отомстить, то рассчитаешься со мной быстро и честно. Не так, как Сом; не так, как любой другой.
      Он снова хмыкнул. Внезапно заинтересовавшись тем, что он будет чувствовать теперь, освобожденный от чар, он притянул ее к себе так, что их губы и тела прижались друг к другу. Она застонала и напряглась, словно удивившись, - а затем ответила на поцелуй со всем своим умением и с гораздо большим желанием, чем когда-либо раньше.
      И тут ему стало ясно, что прикосновение к ней ничего для него не значило. Это было все равно что обнимать огромную дышащую куклу. Он отпустил ее.
      К его удивлению, Чармиана припала к нему, рыдая. Он никогда не видел ее такой; пораженный, он ждал, чем это закончится.
      Между всхлипываниями она пролепетала:
      - Ты - ты, значит, находишь меня - не слишком изменившейся?
      - Изменившейся? - Затем он вспомнил кое-что, что делало понятным ее поразительное поведение. - Нет. Нет, ты совсем не изменилась. Наш могущественный вице-король солгал в отношении уничтожения твоей красоты. Ты выглядишь не хуже, чем всегда, вот только грязновата. - Впервые за много дней Чап слышал свой голос как самый обычный, естественной звук. Чармиана несколько мгновений смотрела на него, не отваживаясь поверить. Ее всхлипывания внезапно сменились возгласами радости и облегчения.
      - О, Чап, ты мой повелитель - верховный и единственный господин. -Она прерывисто, странно смеялась.
      На Чапа нахлынули чувства, доселе ему неведомые. Они были сродни безумию. Он не мог разобраться в них или подавить их. Он зарычал, вскочил и рывком поставил Чармиану на ноги. Он схватил ее за плечи и сжимал, пока не стало казаться, что вот-вот могут хрустнуть кости, пока она непонимающе не застонала. Затем, продолжая удерживать жену левой рукой, Чап размахнулся и правой, открытой ладонью, но со всей бушевавшей в нем яростью, дал ей пощечину.
      - Это тебе за то, что ты предала меня, за то, что меня использовала, за то, что пыталась меня убить!
      Удар свалил Чармиану с ног и заставил замолчать. Лишь некоторое время спустя она вздрогнула, застонала и села, на этот раз утратив всю свою грацию. Ее волосы больше не скрывали лица. Кровь капала с губ, а на подбородке уже расцветал синяк. Наконец она смогла задать ему вопрос, изумленно и кротко:
      - Почему сейчас? Почему ты ударил меня сейчас?
      - Ну что ж, лучше поздно, чем никогда. Я мщу по-своему, как ты сказала. Не так, как Сом, не так, как любой другой здесь. - Сжимая рукоятку меча, Чап выглянул из ниши, оглядев спиральную тропу. Пусть теперь нападают на него; он - Чап, сам себе господин, и таким он решил умереть.
      Увидев недоумение, написанное на ее лице, он продолжил:
      - Ну-ка, тряхни головой и постарайся уразуметь то, что я сейчас скажу. Я не собирался выводить тебя из этого проклятого места. Я должен был разыграть роль придворного шута Сома и Запраноса; таким образом я должен был доказать свое право присоединиться к элите Востока. Им не нужен на службе свободный человек. Они должны располагать людьми, связанными клятвой, раболепствующими, лижущими им задницу. Тогда они откроют своим проверенным рабам секреты власти и двери к богатству. Так они говорят. Лжецы. Насмешники над калеками, обрыватели крыльев у мух. Не знаю, разит ли от Сома смертью - или только лошадиной мочой!
      Он почувствовал себя лучше благодаря этой продолжительной речи и еще лучше благодаря действию, непосредственно предшествовавшему ей. Теперь в нише воцарилась тишина. Чап задышал медленнее, а Чармиана - ровнее, к тому же она перестала стонать.
      И тут наверху опять послышались лязг и крики - там кипела битва.
      Чармиана, почти нормальным голосом, спросила:
      - Это Томас напал? Но ведь наши генералы считали это невозможным?
      Чап проворчал в ответ что-то неразборчивое.
      - Эти, с Запада, причинили мне много вреда, - сказала Чармиана. - Но если бы я могла выбирать, я присоединилась бы к ним, а не к Сому.
      - Ты поступила бы мудро, если бы смогла так сделать. Они, на Западе, живые люди, и многих поверг бы к твоим ногам один взмах твоих ресниц. Что еще?
      Какая-то мысль или воспоминание снова вернули выражение удивления на ее лицо.
      - Чап... Я никогда не спускалась раньше в эту пещеру - и все же мне кажется, что я была здесь. Происходящее кажется мне знакомым. Извилистая тропа, эти ниши. Звуки, вызываемые проходящими демонами, ощущения, рождаемые ими, чувство безысходности, прежде всего. - Она вздрогнула. - Но как я могу узнавать их и не помнить ясно?
      Чап мыслил практично.
      - Если ты бывала в этой пещере или видела ее в каком-то видении, тогда припомни выход из нее, которым мы могли бы воспользоваться.
      Чармиана бросила на него долгий испытующий взгляд, в котором сквозили остатки былой надменности, но ее изможденное лицо слегка смазало эффект этого взгляда.
      - Теперь ты уже закончил мстить мне?
      - У меня есть заботы и поважнее. Например, выбраться отсюда теперь, когда загубил свой шанс присягнуть на верность Востоку. Да, я помогу тебе выбраться, если ты поможешь мне. Но только начни снова хитрить, и я сразу сброшу тебя в яму.
      Она грустно кивнула.
      - Я помогу тебе всем, чем смогу, так как знаю, чего можно ожидать от Сома. Что мы должны делать?
      - Ты спрашиваешь меня? Я думал, что ты сможешь припомнить выход из этой дыры. И достаточно быстро. Пока продолжается битва, о нас, вероятно, не вспомнят.
      Чармиана уставилась на него с сомнением и беспокойством.
      - Я думаю - то ли припоминаю, то ли мне видится - я думаю, что внизу нам не выйти. - Ее голос стал отрешенным. - У основания этой трубы находятся только глухие полости в почерневшей скале. И еще странные огоньки и рычащие демоны. Я хотела было убежать, но отец схватил мою... -Она оборвала фразу, тихонько вскрикнув, ее голубые глаза расширились.
      - Твой отец водил тебя туда вниз? Экумен? - Чап не пытался вникнуть в услышанное; если это было частью нового хитроумного обмана, то он не мог понять его смысла. Он подсказал: - Как ты выбралась наружу? Если внизу нет никакого выхода, значит, мы должны снова подняться наверх. Где верхушка этой шахты выходит из толщи горы?
      Ей пришлось напрячься, чтобы припомнить и ответить ему.
      - Я не знаю. Не думаю, чтобы я когда-нибудь бывала у вершины этой трубы. Мне кажется, что мы и вошли и вышли где-то на уровне камер... Чап, зачем моему отцу понадобилось приводить меня сюда?