Четвертый послеполуночный колокол сочно загудел над городом, и эхо пустых улиц вторило ему. Когда Феликс пробирался по крышам, тянувшимся вдоль сухого ущелья, которое пару дней назад было рекой Рейк, начал моросить дождь. Вор спустился на шиферную крышу старой каменной мельницы.

Ее огромные колеса не вертелись без воды. Мерзкая морось сделала черепицу опасной и намочила деготь на носках его сапог. Вор горячо молился, чтобы в ответственный момент они не стали скользить. Вкупе с опутывающей крыши паутиной веревок с забытым выстиранным бельем скользкий шифер являл собой источник опасности, без которого вор вполне бы мог обойтись. Внизу блеснул свет фонаря какого-то дозорного. Замерев в тени, Феликс терпеливо ждал, когда пройдет патруль. Теперь, когда он настроился на дело, неприятное ощущение, что время подгоняет его, прошло.

Он нырнул под пеньковый трос, протянутый между двух печных труб, и присел на корточки возле третьей, скрываясь от лучников на городских стенах и одновременно озирая ближайшие крыши, чтобы выбрать кратчайший путь к Имперскому казначейству.

Заколоченные окна окружающих домов существенно облегчали ему задачу. Не нужно было беспокоиться из-за любопытных взглядов, и к его услугам имелись кованые железные балкончики – на случай, если по дороге возникнет неожиданное препятствие. Феликс определился с направлением и двинулся дальше, по привычке пригибаясь, хотя в небе не было луны, которая обрисовала бы его силуэт. Боковым зрением люди иногда замечают то, что упускают, глядя в упор, так что к чему рисковать?

Феликс бежал по карнизу почти инстинктивно; он достаточно давно был вором, чтобы знать, когда можно довериться голосу своего нутра. Следующее здание было трехэтажным, но второй и третий этажи изобиловали широкими балконами. К счастью, ни один из них не был заставлен цветочными горшками и прочими потенциально шумными побрякушками. Большие окна защищали прочные деревянные ставни. Между домами был зазор футов в десять, но прыгать вору совершенно не хотелось. Феликс попятился от края и осторожно исследовал крышу, но убедился, что иных вариантов нет. Он вернулся на место и задумался.

Да, дело предстояло нелегкое.

Балкон был расположен так, что прыгать приходилось не совсем по прямой, а если ноги ударятся обо что-то, то руки запросто сорвутся с перил.

И путь вниз будет чертовски долог.

Он отступил на два шага, короткий разбег – и Феликс оторвался от крыши. На один тошнотворный миг вору показалось, что он неправильно оценил расстояние – его запястья ударились о железные завитки ограды верхнего балкона, меж тем как ноги продолжали лететь. Он едва успел ухватиться одной рукой. Пальцы заскользили вниз по железному пруту, и человек ненадежно повис высоко над улицей. Он стал болтать ногами, раскачивая тело, чтобы дотянуться до решетки и вцепиться в нее покрепче, и с трудом вскарабкался на балкон. На лбу его выступили крупные капли пота.

С балкона открывался вид на дюжину плоских крыш, одна из которых примыкала к грубо отесанной стене казарм возле Имперского казначейства. За стеной маячила горбатая тень вожделенного здания. Феликс взобрался на балконные перила и ухватился за сточный желоб, безмолвно молясь, чтобы тот выдержал его вес. Всего несколько секунд, больше не надо. Жестяная труба застонала и начала отделяться от стены, но носки сапог Феликса липли к камню, обеспечивая ему точку опоры, так что он всё-таки вскарабкался на крышу и замер, лежа на животе, вслушиваясь в ночные звуки.

Затем он перекатился на спину.

Альтдорф, очевидно, не подозревал о его прогулке. Феликс поднялся и по-кошачьи бесшумно заскользил по плоской крыше. Неожиданно его нога задела плохо закрепленную плитку черепицы, и та, пролетев сорок футов до мостовой, разбилась о камни с громоподобным звуком. Вор оцепенел, ожидая криков тревоги, но их не последовало. Благодаря неведомого покровителя ночных бродяг, Феликс полез по внешней стене казарм. Несмотря на деготь, ноги его то и дело соскальзывали, но камни были изрыты оспинами непогоды, а скрепляющий их бетон местами раскрошился, так что найти опору для рук было нетрудно.

Наконец, перед ним было Имперское казначейство во всем своем мрачном великолепии. Еще накануне внимание вора привлек один толстый пеньковый трос, протянутый вместе с другими бельевыми веревками от крыши казарм к крыше стоящего напротив казначейства. Невольно улыбаясь, Феликс подергал веревку, прикидывая, какой вес она выдержит. Трос казался надежным. Вор опустился на колени, изучая узкий промежуток между зданиями.

Безошибочное ощущение навалилось на него внезапно. За ним следят. Окаменев, Феликс окинул взглядом противоположные крыши и стены, затем медленно повернулся лицом к убегающей вдаль панораме города. Он не видел своих преследователей, но это не означало, что их нет. Вор чувствовал на себе их взгляды. А хороший вор быстро приучается доверять своим инстинктам. В данном случае они твердили ему: разворачивайся и отправляйся домой, лучше быть бедным и живым, чем отягощенным сокровищами и совсем, совсем мертвым. Всегда найдется другая работенка. Мастерство никуда не денется. Воровство было складом его ума.

– Одно последнее дельце, – пообещал он себе. – Через час все кончится.

Он проглотил комок в горле и, не слушая свой внутренний голос, говоривший ему, что идея продолжать начатое – очень плохая идея, вцепился в канат.

Трос слегка провис под его весом, но держался крепко, так что Феликс, перебирая руками, без труда перебрался на ту сторону. Но чужие глаза по-прежнему сверлили его спину.

Он знал, как пробраться внутрь. Над двором тянулся карниз, а под ним был небольшой балкон. Спустившись на него сверху, он не будет виден возможным наблюдателям из сторожки. Феликс подкрался к краю, чуть-чуть переместился, меняя позицию, и беззвучно спрыгнул на керамические плитки. Быстро изучив запор, он выбрал подходящую отмычку, и через несколько секунд замок податливо щелкнул.

Ухмыльнувшись, Феликс Манн распахнул дверь и шагнул в помещение.

Что-то ударило его в грудь, вышибив из легких воздух и сбив с ног. Он попытался подняться, но его прижало к полу. Оглушенный, ошеломленный, Феликс хотел оглядеться, но не смог повернуть голову. Когда он попытался вырваться из ловушки, пространство вокруг него вспыхнуло голубым. Нет, его держала не сеть, и не вражеские дротики обездвижили его.

Магия! Вот единственный ответ… Но практиковать магию запрещал закон. Всех колдунов выловили и уничтожили охотники за ведьмами. А охотники за ведьмами получали полномочия от… они выполняли приказы…

Мысли путались. Он попался. Он, величайший вор, какого только знала Империя.

– Дурак, дурак, дурак, – ругал он себя за глупость, – проклятый дурак. – То, что он может говорить, несмотря на чары, совершенно не успокаивало.

Утонченность магии лишь убеждала Феликса в том, что он попал в большую, большую беду. В такую беду, из которой выпутываются мертвецами – или, точнее, вообще не выпутываются. Отсутствие охранников, оказавшийся под рукой трос. Кто-то обманул обманщика. А он поддался, попался на крючок, как безмозглая рыбешка. С губ вора сорвался стон.

Теперь оставалось лишь ждать. Ждать, чтобы увидеть, в какое дерьмо он вляпался.

Вдруг до Феликса донесся скрежет цепи, пропущенной сквозь латунные ручки. Он прозвучал смертным приговором. Что ж, по крайней мере, они не заставили его ждать долго.

Ага, шаги на лестнице: две пары ног, один ступал тяжелее другого. Кто-то из поднимавшихся зашелся в надсадном кашле, и оба остановились. Еще три шага, и приступ повторился. Нехорошее, чахоточное перханье.

Мигающий желтый свет предвосхитил появление пары еще до того, как люди достигли верхней площадки. Желтушный оттенок лег на темно-зеленые обои комнаты и ряды таких же темных живописных полотен. С каждой картины смотрело мрачное непривлекательное лицо давным-давно погребенного канцлера. Хранители Имперского казначейства равнодушно взирали на затруднительное положение Феликса. Он вторгся в их дом, и правосудие уже взбиралось по узкой лестнице.

Методичные шаги и колеблющееся пятно света только усиливали его расстройство. Феликс хотел, чтобы все поскорее закончилось.

– Если собираетесь убить меня, то валяйте! – крикнул он, хотя и знал, что приближающиеся, кем бы они ни были, не убьют его.

Они не стали бы устраивать эту западню, если бы на уме у них была только его смерть; тут вполне хватило бы и пущенной в спину стрелы. Пока он скакал по крышам, у них была полная возможность прикончить его. Нет, они что-то замышляли.

И это было гораздо хуже.

Он не мог даже зажмуриться.

Миновав лестничную площадку, пара вошла в зеленую комнату. Люди оказались точно такими же непохожими друг на друга, как и их шаги. Один был высоким, тощим, с собранными в пучок волосами, с высоко выбритыми висками, второй – значительно ниже, с уверенными движениями прирожденного бойца, но в балахоне жреца.

– Феликс, Феликс, Феликс, – протянул жрец с подобием улыбки на румяном лице. Но дальше подобия дело не пошло. Восхождение по лестнице взяло свое. Человек зашелся в очередном приступе кашля. Когда жрец оторвал от губ скомканный платок, Феликс заметил на нем кровь. Спрятав платок в складках балахона, жрец все-таки улыбнулся, и от нескрываемого удовольствия, с каким он созерцал поверженного Феликса, вора пробрал ледяной озноб. Перед ним был божественный мошенник – верховный теогонист собственной персоной. – Да, Феликс, ты оказался в малоприятном положении, не так ли?

Даже если бы он и хотел, то не мог бы отвести глаз от испытующего взгляда жреца. Он чувствовал себя тушей, подвешенной на крюке мясника.

И ждал, когда упадет топор.

– Можно сказать и так, но можно также заметить, что с каждой минутой дело становится все интереснее, – произнес, наконец, Феликс, заполняя неуютную паузу. – Я имею в виду, совсем недавно я валялся тут в темноте и одиночестве, размышляя о том, как потихоньку сгнию под чавканье насыщающихся внизу вампиров, а теперь посмотрите на меня – я удостоен аудиенции самого верховного теогониста Сигмара. Не совсем этого я ожидал в сложившихся обстоятельствах.

– Ну, друг мой, отчаянные дни требуют отчаянных действий – так, кажется, говорят?

– Афера, – хмыкнул Феликс, как будто это слово объясняло все.

– Прошу прощения?

– Это все афера, разве не так?

– Не уверен, что понял тебя, – покачал головой жрец, но то, как он это сказал, выдало его. Он прекрасно знал, о чем говорит Феликс.

– Афера, мошенничество, надувательство, большой толстый обман, с помощью которого ты одурачил половину жителей этого проклятого города.

– Интересно, да? – сухо обратился жрец к своему спутнику. – Наш добрый воришка находится в такой неловкой ситуации и все же умудряется повернуть все так, что мы в этом маленьком сценарии выступаем заговорщиками. Это надо уметь. – Улыбка увяла на его губах.

Теперь Феликс видел лицо очень, очень усталого человека. Четыре дня в подвалах собора не пошли священнику на пользу, и вряд ли он спал больше нескольких часов, если вообще спал.

– Ты умираешь, не так ли? – спросил вор. Он сказал это наобум, но – чахоточный кашель, землистая кожа, красные от бессонницы глаза… Возможно, он был недалек от истины.

– Разве все мы не умираем потихоньку? – ответил жрец, и улыбка на мгновение вернулась к нему.

– Некоторые умирают быстрее остальных.

– Поистине так.

– Обманщика не обманешь, как говаривала моя старая матушка, но именно этим ты и занимаешься, а?

– Действительно, – признал жрец. – Но это не относится к ситуации, которую мы имеем на данный момент, ты согласен? – Феликс кивнул бы, если б мог. – Я полагаю, и мой друг подтвердит это, что пойманному flagrantedelicto[10] грозит достаточно суровое наказание.

– Ты же видел виселицы на площади, – сказал второй мужчина, предоставляя Феликсу возможность самому сложить два и два.

– К тому же, увы, отговорка «Я пошутил, честное слово» здесь не пройдет. Ты тут, и твои намерения очевидны. Укравший однажды – вор навсегда. Ты щеголяешь в модных нарядах и посещаешь великосветские приемы, но это не делает тебя джентльменом, Феликс. Ты вор.

– И чертовски хороший вор, – вставил Феликс.

– Ну, исключая настоящий момент, не так ли?

– Да уж, тут не поспоришь. Итак, жрец, что тебе нужно от вора? Ради этого-то все и затевалось, верно? Ты хочешь нанять меня для своей аферы.

Верховный теогонист слегка поклонился:

– Отлично, просто отлично. Теперь я вижу, почему вы пользуетесь столь высокой репутацией, repp Манн. Плата, которую я предлагаю, – официальное прощение за все совершенные тобой грехи, включая и этот, и состояние. Ты получишь столько драгоценных камней, что сможешь вести вполне обеспеченную жизнь где-нибудь вдалеке, где тебя не слишком хорошо знают. Можно сказать, тебе повезло. Вдобавок ты никогда не вернешься в Альтдорф, ясно?

– Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой, жрец. Я уже чувствую нож у себя между лопатками. Прошу простить, но вы, религиозные типы, не из тех, кому я безоглядно доверяю. В чем подвох?

– Никакого подвоха. И к тому же от тебя не требуют ничего сложного. Мне нужно, чтобы, ты украл для меня кольцо.

– Украл кольцо? – подозрительно переспросил Феликс. – У кого?

– О, ты схватываешь суть на лету, это хорошо, хорошо. Ситуация такова: четыре дня назад я удалился в подвалы собора якобы для того, чтобы молиться о мудрости. На самом деле я ждал вполне земного знака. Сегодня утром ко мне прибыл посетитель с очень ценной информацией. Его сообщение может спасти наш любимый город от явившейся к нашему порогу твари.

– И дело в кольце?

– Кажется, да. Мне нужен этот перстень. Я мог бы воззвать к твоему духу патриотизма, но решил, что так намного практичнее. Надеюсь, ты простишь мне, что я воспользовался твоим естественным… скажем так, любопытством, а не жадностью. Жадность – отвратительное слово, ты не думаешь?

– Откуда ты узнал, что я приду через это окно?

– О, я не знал. Но все остальные пути сюда были закрыты или охранялись. Этот же казался наиболее очевидным. Отчаянные времена требуют отчаянных мер, и мои коллеги убедили меня, что находящегося под их присмотром человека – Невина? – можно «склонить» помочь нам поймать тебя. Мне оставалось лишь сидеть и ждать известия о том, что ты попался. Я обнаружил, что иногда полезно ставить себя на место окружающих тебя подонков. Поразмыслив немного, я пришел к заключению, что в общегородской панике плут вроде тебя решит взяться за дело, которое в иных условиях было бы невозможным. Я постарался найти что-нибудь исключительное, перебрал несколько «лакомых кусочков» и устроил так, чтобы некоторые из них казались вкуснее – и доступнее – других. А потом уж оставалось только позволить твоему… э-э… любопытству доделывать остальное.

– Значит, этот разговор мог состояться практически где угодно?

Жрец кивнул:

– И в аналогичных условиях.

– Да, это впечатляет, – буркнул Феликс.

– Спасибо. Итак, к делу. Мне нужно, чтобы ты украл кольцо, совершенно особое кольцо, сегодня же. Если ты согласишься, тебя освободят и обеспечат безопасный выход из города. Если же нет… Но об этом пока умолчим. Ну, мы договорились?

– Ты чего-то недоговариваешь, жрец. Слишком уж просто все звучит. И я никак не пойму, почему тебе понадобился я, ведь любой из твоих святых наемников способен слямзить для тебя кольцо.

– О, не совсем так. Видишь ли, это то самое кольцо, которое дарует вампиру фон Карстену бессмертие. Без него он умрет, как любой из его грязной орды. Ты найдешь перстень и самого фон Карстена в гробу в белых шатрах, которые воздвигнуты в низине перед Луговыми воротами.

– Ты спятил!

– О нет. Смотри на это, Феликс, как на свое наивысшее достижение. Никто, кроме величайшего из великих, не осмелится даже помыслить о подобном. В ближайшие часы ты заработаешь себе собственный ломтик бессмертия. Только представь: Феликс Манн, величайший вор всех времен, похитил перстень бессмертия с руки предводителя вампиров, пока он спал в своем гробу, окруженный самой большой армией в мире. Ну же, Феликс. Признайся, что ты заинтригован.

– Скорее уж напуган до смерти. Только круглый дурак способен по доброй воле забраться в это логово.

– Или мертвец, – спокойно произнес верховный теогонист.

Всего два слова – и Феликс осознал весь ужас, таящийся в угрозе жреца. Виселица на площади – это не только кара за его преступления, но и обещание воскрешения в рядах безмозглого войска графа-вампира. Будь он проклят, если согласится, но будет вдвойне проклят, если откажется. Это же чудовищно!

– Боже мой, между вами же нет никакой разницы! Вы один другого стоите. Как ты мог? Как?

– Перед лицом великого зла цель всегда оправдывает средства, – с сочувствием ответил жрец. – Прости, Феликс, такова уж реальность. Кстати, ты отправишься туда не один. Тебе будут помогать, хотя, вероятнее всего, ты об этом не будешь осведомлен. Мой посетитель в настоящий момент договаривается о том, чтобы облегчить тебе проход в стан врага. Если верить ему, в течение нескольких следующих часов фон Карстен должен спать. Предлагаю не тратить больше времени.

Выбора у Феликса не оставалось.