Авиационный отдел ЦАГИ звучит не так солидно, как это выглядит на самом деле. Это и конструкторские бюро, и испытательные лаборатории и цеха, где собираются самолеты. В период моего прихода на новую работу работники ЦАГИ первыми в стране высказались за создание цельнометаллических самолетов. В России специально авиационный алюминий не производился. Во Владимирской области на Кольчугинском заводе было налажено производство первого авиационного алюминия, который так и назвали - кольчугалюминий.
      В то время строились самолеты только АНТ - по имени главного конструктора Андрея Николаевича Туполева. Я попал в новую бригаду, которой поручили построить первый цельнометаллический истребитель для серийного производства. Самолет стал называться двумя именами - АНТ-5 и И-4. Руководство бригадой поручили П.О. Сухому, впоследствии генеральному конструктору реактивных самолетов серии СУ. Мы с ним вместе учились в МВТУ, но на разных потоках и особо близкого знакомства между нами не было.
      И-4 представлял собой не моноплан и не биплан, а полутораплан с малым свободнонесущим нижним крылом. Одним словом, трехкрылый самолет. Мотор был мощный, звездообразный воздушного охлаждения Гном-Рон-Юпитер-IY. Самолет получился удачный и состоял на вооружении до 1933 года.
      Создание самолета представляется всем так. Конструктор придумывает самолет, а несколько рабочих и инженеров его собирают. На самом деле все не так. Принципиальная схема придумывается, вернее, разрабатывается конструктором и его помощниками. Затем принципиальная схема переносится в чертежи. Десятки конструкторов-чертежников делают чертежи деталей и узлов. Затем по чертежам на заводах изготавливаются детали, которые собираются в сборочном цехе. Любое изменение вызывает движение по той же цепочке, что и ранее.
      Как-то повлиять на процесс подготовки и изготовления можно, но это очень быстро выявляется на любом этапе. Неправильное конструирование может по чертежам определить старший инженер-конструктор и посоветовать исправить, или приказать исправить, допущенную неточность.
      С точки зрения разведки, влиять на авиастроение и на авиационную политику можно только находясь на высших ступенях иерархической лестницы в государстве или в министерстве авиационной промышленности. Неграмотные руководители влияли на этот процесс на зависть всем сотрудникам иностранных разведок, накладывая вето на разработки века.
      Мне приходилось видеть, как шла работа над теми или иными авиационными проектами, которые были новаторскими, но в то время они рассматривались как пустая затея и необоснованное растрачивание государственных средств. И хотя правота идей впоследствии подтвердилась, никто из противников проектов не получил даже порицания за отсутствие технической дальновидности или перспективного мышления.
      Если я находился в том месте, где должен был быть разведчик-диверсант, который в определенный момент должен уничтожить готовый образец и документацию, что не повлекло бы никаких ощутимых негативных последствий, то нахождение разведчика в более высоких сферах могло привести к стратегическим последствиям для страны в области авиации. Такие люди называются агентами влияния, и их не готовят в разведшколах, а начинают подбирать со школьной или университетской скамьи, ненавязчиво руководя молодым человеком, и помогая ему стать тем, кого в нем хотели видеть. О таких людях знают те немногие, кому дозволено распоряжаться судьбами миллионов людей.
      То, что еще не внедрено на Западе, в России считалось утопией, которой не надо увлекаться. Нужно было догнать Запад и перегнать в том, что уже апробировано и зарекомендовало себя.
      По своей естественной натуре, русские не склонны кого-либо копировать. Они сами по себе. Если русскому инженеру поставить задачу разработать деталь к какому-то узлу, то он начнет ее делать совсем не такой, как она видится западному инженеру. Простой болт может превратиться в изобретение, воплотив в себя свойства шурупа, метчика для нарезки резьбы и трехгранной головки. Ну, нельзя же так, - скажет простой обыватель. Почему? - скажет инженер-изобретатель, - можно. Если к болту неудобно подобраться гаечным ключом, то можно спокойно использовать отверточное приспособление. А, если резьбы болта и места крепления не совпадают, то болт-метчик легко справится с этой задачей, легко подогнав резьбу под себя. А трехгранная головка, спросите вы? И здесь вам докажут, что накладной ключ на трехгранную головку более надежен, чем шестигранный торцевой.
      Когда была поставлена задача строить современные советские истребители, то советские инженеры-конструкторы пошли своим путем. Сразу строить цельнометаллические самолеты не было возможности из-за отсутствия необходимого количества и качества авиационного металла - алюминия. Не было и других сплавов, таких как титан. Хотя эти предложения были.
      Русские инженеры пошли по пути создания деревянно-металлических самолетов, оснащая металлом самые важные узлы самолета, несущие на себе большие нагрузки или защищающие от поражения эти узлы. Был достигнут огромный выигрыш в весе конструкции и увеличена живучесть и простота изготовления конструкции. Возьмем, к примеру, самолет ИЛ-2, который задумывался в то время, когда я пришел в авиацию, но был воплощен только в те времена, когда уже было понятно, что России придется воевать с Германией. Живучесть самолета была просто поразительной. Там, где металл разлетался в куски, стойки и элементы из клееного дерева были крепче железа. Разбитый вдребезги самолет ИЛ-2 мог лететь на одном энтузиазме летчика.
      Инженеры-конструкторы начинали проектировать двухместные истребители, решая задачу защиты самолета с хвоста стрелком-радистом. Многие современные самолеты двухместные, чтобы летчик мог сосредоточиться только на пилотировании, несмотря на то, что ему помогают компьютерные системы.
      Человек не машина. Он может выполнять только определенное количество операций. И тогда, и сейчас. Но опять же, власть предержащие люди посчитали, что это излишне. Нигде на Западе это не применяется. В результате, даже легендарный ИЛ-2 был сделан одноместным. Летчики более опытные, обладающие чувством, как говорят, военной смекалки, в задний фонарь кабины стали вставлять палки, имитирующие наличие пулемета, чем вводили в заблуждение противника и обеспечивали себе "палочное" прикрытие с хвоста.
      Поверь, внученька, к этому я никакого отношения не имею. Это русские сами себе все и делали. Я был сторонним наблюдателем. Правда, я доложил в Центр о тех направлениях авиационной политики, которые мне стали известны. Меня поблагодарили за информацию, отметив, что у них не было сомнений в полном техническом отставании русских в авиации.
      Сейчас мне начинает казаться, что я тоже являюсь сопричастным тому, что Германия все-таки рискнула напасть на СССР. Мои рассуждения об исключительности русского народа, связанного по рукам и ногам идеологией и не вполне компетентным руководством, не воспринимались в силу той же идеологии исключительности немецкой нации и не вполне компетентного политического руководства. Я оказался между двумя полюсами одинакового потенциала - то ли положительного, то ли отрицательного. Из-за того, что они одинаковы, они с большей силой отталкиваются друг от друга. Парадокс, но это так. И те, и другие стремились к улучшению жизни своего народа. Одни за счет эксплуатации своего народа, не исключая и других народов. Вторые, в основном, за счет эксплуатации других народов.
      Владимир Ленин выдвинул идею мирного сосуществования между государствами с различным общественным строем. Идея предполагала отказ от применения военной силы как средства решения спорных вопросов, строгое соблюдение суверенитета, равноправия, территориальной неприкосновенности, невмешательства во внутренние дела других государств, развитие между ними культурного и экономического сотрудничества на основе полного равенства и взаимной выгоды. Лидер большевиков предложил новую форму классовой борьбы на международной арене между капитализмом и социализмом. Было начато экономическое соревнование и противоборство социалистической и буржуазной идеологий.
      Это касалось государств с различным общественным строем. А в Германии и в России слово социалистический стояло на первом месте. Враги могут жить мирно, но потенциальные друзья всегда потенциальные непримиримые враги.
      Рассуждая таким образом, я пришел к мысли использовать отталкивающие силы одинаковых полюсов в технике. Я написал докладную записку о том, что если кнопку и контакт оснастить двумя однополюсными магнитами, то кнопочный включатель более упростится. Отталкивающая сила заменит различные пружинки, возвращающие кнопку в первоначальное положение. Мою записку прочитали, положили в архив бюро изобретателей и рационализаторов, знаменитый БРИЗ, а мне посоветовали не заниматься изобретением вечных двигателей и сосредоточиться на выполнении заданий в группе шасси.
      Кстати, этот принцип сейчас широко применяется в компьютерной технике. Но тогда время компьютеров еще не пришло. Нашелся бы кто-то, чтобы посидеть в этих бюро и извлечь на свет преждевременные мысли и идеи. А меценаты вложили бы свои "чулочные" деньги в эти проекты, то по новым технологиям Россия давно бы была впереди планеты всей, оставив позади и балет и металлургию.

      Жизнь разведчика это не семнадцать мгновений весны, если ты отправлен в задание, не ограниченное никакими временными сроками. В ней нет ни погонь, ни перестрелок. Обыкновенная жизнь в той среде, с которой ты сроднился и стал в ней тем элементом, который не является для тебя противоестественным. Иначе, в любой момент кровь прусских юнкеров вспыхнет и будет погашена ледяной водой НКВД.
      От НКВД я старался держаться подальше, следуя инструкциям, полученным от Густава. Инструкции инструкциями, но не попасть в поле зрения органов внутренних дел в России невозможно. Любой человек проходит постоянные спецпроверки при приеме на мало-мальски серьезную работу. Даже на предприятие, которое занимается пошивом трехпалых варежек, "бронебоек", для бойцов Красной Армии. Уже оборонное предприятие. Поступающий на работу заполняет большие анкеты, где указывает все данные о себе, о своих родственниках, прежних местах работы, чем занимался до 1917 года, службе в армии, смене фамилий и тому подобное. Затем эти данные направляются в органы, где по картотекам проверяют, не причастна ли твоя фамилия к каким-либо врагам народа и оппозиционным группам. В автобиографии ты пишешь то же самое, но словами в виде рассказа о себе, показывая свое отношение к генеральной линии коммунистической партии, совершенных тобою подвигах и совершенных в прошлом преступлениях, если таковые были.
      Если твоя фамилия нигде не засветилась, то твои биографические данные примеряют к твоей будущей работе и возможной деятельности в качестве осведомителя об обстановке на предприятии и в коллективе, в котором придется трудиться. То же самое при приеме на учебу. Студент, заинтересовавший НКВД своими данными, не слазит с их крючка до самой смерти. Если оперативный работник, или по простому - опер, где-то в какой-то бумажке упомянет твою фамилию, как человека способного проникнуть в интересующую их среду и достойного дальнейшего изучения на предмет будущего оперативного использования, то человеку либо придется стать осведомителем, либо придется попасть в разряд неблагонадежных лиц, не понимающих своего патриотического долга - способствовать органам в борьбе против врагов революции. Одним словом, стать потенциальным пособником контрреволюции.
      Если в человеке долго искать что-то нехорошее, что-то преступное, то оно всегда найдется. Например, если человека оценивать только с положительной стороны. Пнул кошку - борется с бродячими животными, разносчиками заразы. Предал товарища - проявил принципиальность в борьбе с пережитками. Получил тройку на экзамене - попался самый трудный билет, а преподаватель специально начал придираться к хорошему, но принципиальному ученику. А, если оценивать только с отрицательной стороны, то два первых поступка дают самую отрицательную характеристику человеку. Получил тройку на экзамене - лентяй, бездарь. И так далее.
      Нет ничего проще как из хорошего, по сути своей, человека сделать законченного негодяя и преступника. Навесь на него ярлык, и все будут кричать: "Смотрите, верблюд идет". Это характерно для представителей всех государств, чрезвычайно цивилизованных и чрезвычайно нецивилизованных.
      Только в России нашелся умный человек, которого все называли Кузьма Крючков. Он один сказал, что если на клетке льва увидишь надпись "верблюд", то не верь глазам своим. Так и я не верил ничему, что сразу бросалось в глаза. Если у человека на лбу написано, что он твой преданный друг, то это обычно означает, что он твой преданный враг. Люди, которым от тебя что-то надо, никогда твоими друзьями не будут. На какой-то период они будут носить тебя на руках, пока ты им делаешь то, что в твоих силах, а потом тебя бросают, как использованную бумажку. Это в характере действий неофициальных работников НКВД, которые входят в доверие, выясняют твои мысли и замыслы, докладывают о них своему руководству и переключаются на другой объект, совершенно не задумываясь о том, что произойдет с предыдущим объектом их разработки.
      Иное дело господин Хлопонин. Ему был нужен зритель. И этим зрителем оказался я. Если бы меня не было, то он бы и дальше стоял у железнодорожных касс города Владивостока, изливая в себя потоки ненависти к новой власти и проговаривая про себя трагические монологи, подходящие к этой ситуации. В присутствии зрителя простой обыватель превратился в грозного комиссара Конвента французской революции, собирающего силы под тень красного фригийского колпака. И он играл так вдохновенно, что ему поверили все, с кем он столкнулся, несмотря на всю глупость произносимого им монолога. Он правильно понял то, что в революции оценивается не смысл фразы, а сила голоса, с которой она сказана. Трудности дороги, их равное распределение между нами, еще более сплотили нас, и мы стали практически родственниками, работающими на общее благо, не оценивая, кто из нас сделал более или менее для общего благополучия. Вот это друг, на которого я могу надеяться, хотя он один знает о том, что в моей одиссее не все благополучно с фактами. Но он оценивает меня как просто человека, не влезая в мою душу.
      О том, что НКВД держит меня в поле своего зрения, может свидетельствовать и факт "случайной" встречи с сослуживцем по 27 пехотному Его Императорского Величества полку бывшей российской армии.
      В один из дней по дороге с работы домой ко мне бросился мужичок в брезентовом плаще, с вожжами через плечо и с самокруткой в руке. Обнимая меня, он радостно говорил:
      – Ванюша, друг, как я рад, что встретил тебя. Неужели, думаю, остался один на белом свете от нашего 27 пехотного полка. Никого больше не видел, тебя первого встретил. Помнишь, как я учил тебя запрягать лошадь в военную повозку, а Орлик тебя все лягнуть пытался. Ну, давай, рассказывай, как ты живешь, где работаешь, что делаешь, а мы в это время к чайной пойдем. Встречу вспрыснуть полагается.
      Деловито тараторя, он тянул меня за рукав в сторону чайной. Чайной она называлась по-старому, когда в нынешней столовке собирались ломовые извозчики пообщаться, похлебать щей и действительно попить чай с бубликами и баранками, наливая чай в блюдца и держа их пятью пальцами против лица и рта. В советское время чайная превратилась в обыкновенную забегаловку, где можно было взять кусок колбасы и хлеба для принесенной с собой выпивки. Солидная публика туда не заглядывала, но все темные дела вершились в чайных, оставшихся нам в наследство как пережитки старого режима.
      Люди, пробывшие в воинской части не более трех месяцев, никому не запоминаются, как опавшие с дерева листья, если они не совершили выдающегося подвига, отмеченного изданием агитационно-патриотической картинки в назидание потомкам.
      Я стал размышлять. В начале 1917 года мне было уже 22 года, а по российским документам - 19. Сегодня мне уже за тридцать, а по документам мне меньше лет. Мужичок был примерно моего возраста, если не моложе, несмотря на затрапезный, как говорят, деревенский вид (без какого-либо оскорбления жителей сельской местности). Следовательно, и он был лопух-лопухом в части и не мог кого-то учить уму-разуму. За десять и более лет люди меняются сильно и во внешности и в характере. Я точно знаю, что у меня практически не могло быть сослуживцев по царской армии, которые меня могли помнить. А, если кто-то и помнил, то вряд ли бы смог опознать в солидном инженере молодого парнишку-ездового с квадратными глазами, не понимающего, что он делает среди разрывов снарядов и мечущихся в разные стороны лошадей. По всем показателям, сослуживец-то подсадной. Все, что ни скажешь, ляжет на бумагу и будет скрупулезно проверяться. Доказывать чего-то и выяснять нельзя. Надо нападать, а там посмотрим:
      – Ты кого сослуживцем называешь, белогвардейская морда? Меня, красного армейца, который за Советскую власть кровь проливал? Водкой хочешь подпоить, чтобы я тебе помогал против Советской власти бороться? Да я тебя сейчас в порошок сотру. Ты у меня сейчас до британских морей на брюхе поползешь. Никакие тебе Керзоны не помогут. А, ну, проваливай отсюда…
      Мужичок оторопел и исчез также незаметно, как и внезапно появился. Сослуживец или старый знакомый за такие слова мог и по физиономии дать или бы возмутился другим способом. Спасибо тебе, мужичок, не даешь расслабляться и чувствовать себя в полной безопасности.
      А ведь такие мужички не к одному мне подходили. Мне понятно, что я постоянно должен чувствовать опасность провала или разоблачения. А что говорить о простых гражданах Советской России. То тут, то там появляются сообщения о разоблачении иностранных шпионов, вредителей, кулаков и подкулачников, недобитых белогвардейцев и бандитов. Война давно закончилась, но Россия по-прежнему представляет собой арену кровавой борьбы. Партийные руководители и агитаторы на всех политбеседах рассказывали об усилении классовой борьбы в период строительства социализма. Мы даже и не представляли масштабов этой классовой борьбы.
      Работая над статьей о способах передачи крутящего момента и прочности конструкций, применяемых в авиации, я как-то взял подшивку газеты "Правда" за 1928 год. Официальный орган Коммунистической партии Советского Союза сообщал страшные вести, если их читать не от случая к случаю, а регулярно, или подшивками, как я.
      Пленум ЦК (Центрального комитета) и ЦКК (Центральной контрольной комиссии) ВКП (б) в апреле 1928 года рассмотрел "шахтинское дело" и констатировал, что органами вскрыты новые формы и новые методы борьбы буржуазной контрреволюции против пролетарского государства, против социалистической индустриализации.
      Все началось с того, что в конце 1923 года жена главного инженера Кадиевского рудоуправления в Донбассе Гулякова, порвавшая отношения с мужем, явилась в ГПУ и сообщила, что ее муж занимается экономическим шпионажем. Она рассказала, что по поручению своего мужа несколько раз ездила в Харьков к представителю польского консульства Ружицкому, передавала ему сведения о состоянии угольных шахт Кадиевского рудоуправления и получала от него крупные суммы денег, которые распределялись затем среди работников рудоуправления.
      Сам факт вызывает сомнения в здравости ума этой женщины, но уголовное дело было заведено и рассматривалось Верховным судом Украины в июле 1924 года. Свидетели рабочие на суде рассказали о недобросовестности господина Гулякова и его сообщников к своим служебным обязанностям и бездействии. Месяцами вредители не посещали мест разработки угля. В рудоуправлении добывались только худшие сорта угля, лучшие же оберегались. Господина Гулякова за это суд приговорил к десяти годам лишения свободы, а его сообщников-разгильдяев к лишению свободы на срок от двух до семи лет. Меня в этих районах не было и, я думаю, не было и моих коллег.
      Как сообщалось в прессе, дальнейшее наблюдение органов ГПУ дало возможность вскрыть вредительские группы и в других районах Донбасса. В 1927-1928 годах чекисты арестовали группу специалистов угольной промышленности Донбасса, связанных с капиталистами-белоэмигрантами.
      В сообщении прокурора Верховного суда СССР от 12 марта 1928 года говорилось, что работа раскрытой контрреволюционной организации, действовавшей в течение ряда лет, выразилась в злостном саботаже и скрытой дезорганизаторской деятельности, в подрыве каменноугольного хозяйства методами нерационального строительства, ненужных затрат капитала, понижения качества продукции, повышения себестоимости, а также в прямом разрушении шахт, рудников, заводов и т.д. Вредительской работой руководил "Харьковский центр", состоявший из инженерно-технических работников советского хозяйственного объединения "Донуголь". Деятели Харьковского центра, являясь одновременно ответственными работниками "Донугля", удобно могли направлять работу советских шахт и рудников по вредительскому руслу. В итоге: 4 подсудимых оправдали, 4 - приговорили к условному наказанию, 10 - к сроку от 1 до 3 лет, 21 - к сроку от 4 до 8 лет, 3 - к десяти годам лишения свободы, 11 человек - к высшей мере - расстрелу. Шесть человек из приговоренных к расстрелу были помилованы и им определен срок наказания в 10 лет лишения свободы. А пять человек расстреляли в назидание другим.
      Страшные строки. Достаточно одного-двух заявлений рабочих, что они видят вредительство в действиях таких-то инженеров, и песенка этих инженеров спета. И это только начало. Трудно выжить в лавине расстрелов и судов. Придется лавировать, где и как можно. Единственный выход - драть с рабочих семь шкур и бегать по профкомам и райкомам в интересах защиты нарушенных прав рабочих. Таким образом, можно приобрести авторитет принципиального инженерно-технического работника - защитника интересов рабочих. Но и здесь тоже нельзя перебарщивать, не забывая о том, что хороших дел много не бывает. Всегда найдется тот, кто посчитает, что его в чем-то обделили. А те, кому ты помог, будут сидеть в уголке и помалкивать в тряпочку, рассуждая, что дыма без огня не бывает. Поживем - увидим.

      Я не буду тебе, внученька, рассказывать о том, как развивалась авиация в двадцатые и тридцатые годы. Это можно прочитать в воспоминаниях советских авиаконструкторов, которые лично общались со Сталиным и наркомами авиационной промышленности, тяжелой промышленности, вооружения. Знали то, что нам, простым смертным, было недоступно.
      Я выполнял свое задание по изучению обстановки в СССР и регулярно докладывал то, что мне могло быть известно.
      Регулярно я выезжал в Москву в гости к семейству Хлопониных и проходил мимо условленного места, отмечая наличие или отсутствие вложения в тайник. Регулярно сам делал закладки со своими сообщениями и оставлял условленный знак.
      В моих сообщениях давалась оценка политической ситуации в том регионе, где я находился и делались прогнозы экономического развития СССР на будущее, исходя из реального положения дел, а не из установок и планов партии и правительства.
      По моим прогнозам, экономическое развитие в СССР ведется затратными темпами, путем насильственного привязывания товаропроизводителей и потребителей, источников сырья и предприятий переработки. В какой-то степени это было правильно, чтобы сделать экономически развитыми все районы огромной страны. Одни занимаются добычей сырья и развиваются на этой основе. Другие занимаются его переработкой, развивая свою инфраструктуру. Перевозчики того и другого развивают транспортную сеть, обеспечивая связь между регионами. Прежде сельскохозяйственные регионы становились промышленными. А что будет, если источники сырья будут иссякать. Построенные промышленные гиганты будут использовать удаленные источники сырья, удорожая производимую продукцию за счет неоправданных транспортных затрат. Люди, занимавшиеся сельским хозяйством, оказались вовлеченными в крупное промышленное производство, снижая уровень производства сельскохозяйственной продукции. Заниматься сельским хозяйством стало невыгодно для людей. Производимая продукция имеет только государственную систему сбыта, не принося производителям дохода. Личное хозяйство заменено общественным. Общественная собственность породила всеобщий принцип: все вокруг колхозное - все вокруг мое. В промышленности практически не используются новые технологии и высококачественные металлы с присадками, повышающие сроки износа и уменьшающие материалоемкость продукции. Налицо регрессивный метод хозяйствования, поддерживаемый драконовскими законами и принудительными действиями властей. Вместе с тем, эта система позволяет в кратчайшие сроки мобилизовать весь хозяйственный механизм на решение общегосударственных задач, связанных, например, с войной. По этой причине я делал вывод о высокой мобилизационной способности советской экономики, несмотря на ее явное отставание от развитых стран мира.
      Одновременно я делал вывод-предложение о том, что если советское руководство подвергать постоянной критике, то это, в конце концов, может вызвать его критическое отношение к собственной деятельности, но все равно не приведет к каким-либо изменениям в хозяйственном механизме.
      Материальная заинтересованность людей, являющаяся главной двигающей силой в любом экономической системе, заменена идеологической установкой о том, что при напряжении усилий советский народ построит такое общество, где каждому всего будет навалом и не нужно будет трудиться, не щадя сил, каждый день. Отобрать эту мечту невозможно. Любой, кто покусится на нее, получит достойный отпор. В этом отношении с Россией не могут состязаться никакие страны. Даже США, которые кичатся своей национальной гордостью, не встанут как один на защиту своей хваленой демократии. Эта демократия давно превратилась в национальный индивидуализм, вспоминаемый во время футбольных матчей при исполнении государственного гимна. России терять нечего, кроме своих цепей. Какие бы цепи она не теряла, ей достаются новые, и все более крепкие.
      Можно много судить о качестве авиации и танков, количественном соотношении их в то или иное время и на определенном участке местности, но ни одна страна не пошлет своих солдат кидаться под гусеницы танков со связками гранат. А Россия это сможет. И пойдут на это сознательно. И будут незаметные герои, а не фанатики в Японии, которым при жизни устраивают пышные похороны и обеспечивают материально семьи. Русским никто не собирается устраивать таких похорон и, тем более, заботиться об их семьях, а они все равно будут жертвовать собой ради других.
      По моим докладам мне предложено было явиться на встречу в Москве с представителем нашего Центра. Я был рад снова встретиться с Густавом. Наверное, он постарел сильно, но все такой же бодрый, спокойный и рассудительный. Этот человек смотрел на мир, словно на банку с водой, в которой плавают разноцветные рыбки. Он знал, какая рыбка будет довольствоваться тем кормом, который ей кидают, какая рыбка бросится отбирать самый лучший кусок, какая рыбка спрячется в водорослях, чтобы ее не задели агрессивные особи. Хотя он и не мог влиять на ход событий лично, но его оценки становились определяющими в том или ином политическом процессе.
      В указанное в ответном послании время и место я прибыл по обыкновению раньше, чтобы осмотреться и определить уровень своей безопасности. В условленное время появился статный мужчина в черном пальто с белым шарфиком, в черном котелке, с тростью в руке. Такая одежда в то время была характерна для сотрудников западных посольств. В качестве опознавательного знака мужчина в руке держал газету "Правда", изданную за три дня до даты встречи. Не исключено, что этот человек, у которого на лбу было написано, что он дипломат, не умел говорить по-русски, а если говорил, то с таким акцентом, что любой человек, услышавший наш разговор, почел бы своим долгом бегом побежать в НКВД и сообщить об увиденном. От таких мыслей в каждом проходящем человеке мне виделся сотрудник органов, который следит за мной, за представителем Центра, за женщиной, идущей с сеткой-авоськой в магазин, за рабочим, прикуривающим папиросу на улице. Это уже мания. Нужно немедленно уходить с этого места и использовать второй запасной вариант закладки сообщения в тайник.
      В сообщении я высказал свое мнение по поводу организации встречи и потребовал, чтобы на следующую встречу ко мне прибыл тот, кого я знаю лично и кто превосходно владеет русским языком.
      Через неделю по почте я получил сообщение, "что друзья по службе в Красной Армии" будут ждать меня в таком-то месте. Поразмышляв, я пришел к мнению, что моим другом по Красной Армии мог быть только подполковник Мюллер. С ним я виделся, когда действительно находился в Красной Армии.
      Как и было условленно, 23 февраля 1929 года я встретился с представителем, которым действительно оказался подполковник, вернее полковник, Мюллер. Вначале мы прошлись навстречу друг другу по противоположным тротуарам, убедились, что за нами никто не следует, и на следующей улице разыграли случайную встречу двух знакомых людей. На трамвае мы проехали в парк Сокольники и, прогуливаясь по пустынным аллеям, спокойно поговорили о наболевших вопросах.