III Вигвам

На следующий день они решили взяться за постройку. Закончив работу на ферме, мальчики пошли в лес выбирать подходящее место. Небольшой ручей, который они важно называли рекой, протекал по лугу и, пробившись сквозь живую изгородь, продолжал свой бег в лесу. Углубляясь в чащу, ручеек подбирался к болоту, поросшему кедром, где уже не было тропинок. Сэм сказал, что дальше, за болотом, хороший бугор. Шли туда долго, в обход, но зато место оказалось действительно превосходное: высокое, сухое. Ян был в восторге. Сэм тут же вынул топор и хотел приняться за работу, но Ян, который все утро мечтал об этой минуте, сказал:

— Сэм, давай играть в индейцев.

— Это еще зачем? — удивился Сэм.

— Чего только индейцы не умеют делать! Разве белый охотник заметит след ноги в мокасине на гранитной скале? Он побоится идти в лес с одним только ножом. А лодку из березовой коры ему ни за что не сделать… Послушай, Сэм, — продолжал Ян, — ведь мы же хотим быть настоящими охотниками! Так давай станем индейцами и будем все делать, как они.

В конце концов предложение Яна показалось Сэму заманчивым, и он согласился "чуточку поиграть в индейцев".

— Но индейцы не живут в хижинах! — не успокаивался Ян. — Нам надо строить типи!

— Пожалуй, это было бы очень неплохо, — сказал Сэм, который не раз видел типи на картинках, — но из чего строить?

— Индейцы, которые живут на равнине, делают типи из шкур животных, — уверенно объяснил Ян, — а лесные индейцы — из березовой коры.

— Но у нас хватит березовой коры на типи для бурундука, не больше!

— Ну, сделаем из коры вяза, — тут же нашелся Ян.

— Это уже лучше, — сказал Сэм. — Прошлой зимой мы срубили много вязов, и с них нетрудно содрать кору. Но сперва давай начертим план.

Об этом Ян и не подумал, но Сэм был приучен работать иначе.

Ян стал припоминать, какие жилища индейцев он видел на картинках.

— Кажется, типи была такой формы. — Ян нацарапал изображение индейской палатки на гладком стволе. — Здесь торчали шесты, тут, наверху, было отверстие для дыма, а внизу — вход, что-то вроде двери…

— Похоже, ты никогда не видел ни одной типи, — снисходительно заметил Сэм. — Можно попробовать. Какого же она будет размера?

Было решено сделать типи высотой и шириной в восемь футов.

Через несколько минут Сэм срезал четыре длинных шеста, и Ян тут же отнес их на выбранное место чуть выше по реке.

— А чем мы их свяжем? — спросил Ян.

— Веревками, чем же еще?

— Раз мы живем в лесу, то и все должны брать из лесу. Настоящей веревкой нельзя.

— Придумал! — вдруг обрадовался Сэм. — Когда отец делал изгородь вокруг сада, он связывал шесты ивовой лозой.

Через несколько минут они старательно перевязывали шесты упругими ивовыми прутьями. Но это оказалось нелегко: скользкие прутья то и дело соскакивали и падали на землю. Мальчики совсем растерялись и подумывали уже, не скрепить ли шесты травяным жгутом, когда неожиданно сзади кто-то насмешливо фыркнул. Ян и Сэм обернулись. Заложив руки за спину, совсем рядом стоял мистер Рафтен. Похоже было, что он давно наблюдал за ними.

Мальчики опешили. У мистера Рафтена была особенность вырастать словно из-под земли там, где что-нибудь затевалось. И если затея была ему не по душе, он едко высмеивал ее. Мальчики с нетерпением ждали, как отнесется Рафтен к их строительству. Если б они занимались этим в рабочее время, нетрудно догадаться, как посмотрел бы на это хозяин фермы, но теперь ребята были свободны, и Рафтен, испытующе оглядев мальчиков, медленно сказал:

— Эй, ребята!

У Сэма отлегло от сердца: начало было неплохое.

— Зачем вы попусту тратите время и возитесь с ивовыми прутьями? Ими шестов не свяжешь. Взяли бы лучше веревку из сарая.

Мальчики вздохнули с облегчением, но даже это мирное и дружеское вступление могло обернуться потом хорошей взбучкой. Поэтому Сэм выжидающе молчал. Но Ян пояснил:

— Мы играем в индейцев и можем пользоваться только тем, что растет в лесу.

— А кто ж вам запрещает? — спросил Рафтен.

— Тогда будет не по правилам.

— Ах, вот в чем дело, — удивленно проговорил Рафтен. — Теперь понятно.

Он внимательно огляделся вокруг и, подойдя к низкому кустарнику, спросил:

— Ты знаешь, что это такое, Ян?

— Нет, сэр, — произнес мальчик.

— Ну-ка, посмотрим, хватит ли у тебя сил сломать ветку.

Ян напрасно гнул ветку с тонкой блестящей кожицей, она никак не поддавалась.

— Это кожаное дерево, — сказал Рафтен. — Им и пользуются индейцы. В первое время мы тоже брали его вместо веревок.

— Видишь, — сказал Сэм с довольной улыбкой, когда Рафтен ушел, — отец не сердится, если работа сделана. И как же я сам об этом дереве не вспомнил! Ведь мне говорили, что в старое время, когда веревок было мало, вещи вязали этими прутьями. А индейцы, я слышал, вязали ими своих пленников.

Мальчики нарезали прутьев, скрепили ими шесты наверху, и каркас типи был готов. Посоветовавшись, они опоясали шесты обручем из толстого ивняка и накрепко привязали его прутьями кожаного дерева. Для большей устойчивости мальчики прикрепили к обручу четыре коротких шеста, воткнув их концами в землю. Теперь остов типи можно было обшивать корой.

Мальчики пошли к старым вязам, срубленным прошлой зимой, и снова Сэм показал, как он умело орудует топором. Он надсек кору на стволе сверху вниз, поддел ее топорищем, вбил несколько клиньев и осторожно снял большой кусок. С трех кряжей они добыли много коры.

Сэм предложил прибить ее гвоздями к подпоркам, но это привело Яна в ужас: ведь индейцы никогда не пользовались гвоздями!

— Ну, а чем же, по-твоему, они прибивали? — спросил Сэм.

— Они вязали ремнями и… и… может, делали деревянные гвозди.

— Но ведь у нас подпорки из твердого дерева. В сосну вобьешь только дубовые гвозди, и то надо заранее просверлить дырки в шестах, иначе ничего не получится. Я сбегаю домой за буравчиком.

— Ну, Сэм, это все равно что нанять плотника! Давай играть по-настоящему. Придумаем что-нибудь. Может, скрепить их прутьями кожаного дерева?

Сэм вытесал острый дубовый колышек, а Ян проколол им кору по краям, пропустил сквозь эти дырочки прутья кожаного дерева, и покрытие для вигвама было готово. Но когда мальчики вошли внутрь, они с огорчением заметили, что стены светятся дырками. Заделать их все было невозможно, потому что кора трескалась во многих местах. Мальчики заткнули только самые большие щели. Теперь им предстояла самая важная и таинственная церемония — развести костер в вигваме.

Они собрали кучу сухого хвороста, и Ян достал спички.

— Что это ты! — удержал его Сэм. — Разве у индейцев есть спички?

— Правда… — смутился Ян. — Но у меня нет ни кремня, ни огнива. А как добыть огонь трением, я не знаю. Неужели мы из-за этого останемся без костра?

— Нет, огонь у нас будет! — уверенно сказал Сэм, — Доставай свои спички. Вигвам без костра — то же, что старое птичье гнездо или дом без крыши.

Ян чиркнул спичкой и поднес ее к хворосту. Но спичка погасла. Вторая и третья тоже.

— Смотрю, ты не очень-то умеешь разжигать костер! Дай-ка я тебе покажу. Пусть белый охотник поучит индейца, как жить в лесу, — хитро улыбнулся Сэм.

Сэм наколол топором тонкие лучинки от сухого соснового корня и на концах каждой настругал пучок стружек.

— Верно! — обрадовался Ян. — Я видел на картинке индейца с такой палочкой.

Сэм зажег спичку, и через минуту в вигваме весело затрещал огонь.

— Это бабушка Невилль научила меня. Она все-все про лес знает.

— Кто такая бабушка Невилль? — спросил Ян.

— Старая колдунья. Она живет в домике у излучины реки.

— А нет ли у нее внучки Бидди? — Ян неожиданно вспомнил, что у него была подружка родом из Сэнгера.

— Конечно! — воскликнул Сэм. — Бидди — она молодчина: здоровая, сильная. Умеет делать все.

Устроившись на подстилке из еловых веток, Ян сказал:

— До чего ж хорошо!

— Мы как настоящие индейцы! — ответил Сэм. Он сидел по другую сторону костра. — Послушай, Ян, — вдруг добавил он, — не подкладывай больше веток, здесь очень жарко, и потом, что-то неладно с трубой. Может, засорилась…

Костер горел ярко, а дыму все прибавлялось. Маленькое отверстие наверху дым, наверное, принял за ошибку и упрямо не желал покидать через него вигвам. Он выбивался во все щели, вырываясь из двери клубами, но большая часть дыма, казалось, была вполне довольна вигвамом, и через несколько минут дым выкурил оттуда обоих индейцев. Из глаз у них лились слезы, и настроение совсем упало.

— Похоже, — заметил Сэм, — что мы перепутали отверстия. Видно, дверь надо было сделать вверху, раз дым только и хочет выходить через нее.

— У индейцев тяга хорошая, — сказал Ян, — и белый охотник должен знать, как это делается.

— Может, нам закрыть дверь, тогда дым поневоле потянется в трубу, — предложил Сэм.

Так и сделали. Сначала дым повалил вверх, но потом снова стал набиваться в вигваме.

— Будто выползает из щелей, а труба его обратно всасывает! — огорчился Ян.

События оборачивались очень печально. Им так хотелось посидеть в вигваме около костра! Но мечта рушилась: дым невыносимо щипал глаза.

— Может, лучше построить хижину? — предложил Сэм.

— Нет, — сказал Ян, — у индейцев получается, выйдет и у нас. Надо только разобраться как следует.

Все их попытки что-нибудь исправить ни к чему не привели. Вигвам по-прежнему полнился дымом. Кроме того, внутри было тесно и неуютно: ветер проникал во все щели, которых становилось все больше, потому что кора вяза высыхала и трескалась.

Как— то в лесу их застал проливной дождь. Мальчики хотели укрыться от него в своем унылом жилище, но потоки воды хлынули через дымовое отверстие, в щели и трещины.

— Да тут льет сильнее, чем снаружи! — сказал Сэм, выбегая из вигвама.

Ночью разразилась сильная гроза, и на следующий день мальчики нашли на месте своего вигвама только груду коры и палок.

Однажды за столом Рафтен, как обычно сурово, спросил мальчиков:

— Ну что, построили вигвам?

— Его буря снесла, — ответил Сэм.

— Как же так?

— Не знаю. И сидеть там нельзя было — дыму набиралось полный вигвам.

— Плохо сделали, — сказал Рафтен и вдруг с интересом, который говорил о том, с какой радостью Рафтен присоединился бы к этой игре лет сорок назад, добавил: — Почему вы не сделали настоящую типи?

— А мы не знаем как, да и не из чего.

— Ладно. Работали вы хорошо, и я отдам вам за это старую покрышку с фургона. Кузен Берт помог бы вам, будь он здесь. Может, Калеб Кларк знает? — сказал он, подмигнув одним глазом. — Спросите-ка его.

— А можно нам пойти к Калебу, отец?

— Как хотите, — ответил Рафтен.

Рафтен никогда не говорил впустую, и Сэм это знал. Поэтому, когда он ушел, ребята достали старую покрышку от фургона. Развернув ее, они увидели, что это большой кусок брезента. Мальчики спрятали его в сарае, который был отдан в их распоряжение, и Сэм сказал:

— Я бы прямо сейчас пошел к Калебу. Он наверняка лучше других знает, как строить типи.

— А кто такой Калеб? — спросил Ян.

— Да это старый Билли. Он однажды стрелял в отца, после того как отец обхитрил его на лошадиной ярмарке.

Он чудак, этот Калеб. Долго был охотником и хорошо знает лес. Ну и влетит мне, если он догадается, чей я сын! Ладно, как-нибудь его проведем.

IV Бабушка Невилль

Мальчики отправились к Калебу. Идти надо было вдоль ручья. Дойдя до излучины, они увидали маленькую бревенчатую хижину, перед которой копошились куры и разгуливала свинья.

— Здесь живет колдунья, — сказал Сэм.

— Бабушка Невилль?

— Да. Ну и любит же она меня! Как старая курица — ястреба.

— А за что?

— Наверное, за свиней. Но началось, пожалуй, с деревьев. Отец срубил много вязов, а она очень любила смотреть на них из хижины. Потом история со свиньями. Как-то ей пришлось туго зимой. Она пришла к отцу, и он купил у нее за семь долларов обеих свиней. Дома он сказал матери: "Похоже, у старухи плохи дела, отнеси ей в следующую субботу два мешка муки, картофеля и свинины". В общем, мама отнесла ей всякого добра долларов на пятнадцать. Старуха молчала, пока мама не сложила все в погреб, а потом накинулась на нее: "Мне не нужны ваши подачки!" Она разозлилась на нас, когда отец купил ее свиней, но совсем рассвирепела, когда получила в подарок припасы.

— И не стыдно ей! — сказал Ян, сочувствуя Сэму.

— Нет, ты зря, — возразил Сэм. — Она просто чудачка. Если сумеет, ни за что не даст срубить дерево. Весной бродит часами по лесу, садится около цветов и что-то шепчет им. И птиц тоже любит. Каждую зиму сама чуть с голоду не помирает — все птицам скармливает, которые слетаются к ее домику. Многие даже на руку к ней идут. Отец говорит, что птицы принимают ее руки за старые сосновые корни, а по-моему, она просто умеет их приласкать. Стоит на морозе не шевелясь и все приговаривает: "Милые вы мои"… Видишь наверху окошко? — спросил Сэм, когда они приблизились к домику бабушки Невилль. — Это чердак. Там у нее хранятся запасы всяких трав.

— Для чего?

— Лечит ими.

— Да, вспомнил! Бидди говорила, что ее бабушка лечит травами. "Травяной доктор" называла она ее.

— Доктор? Она ничуточки не доктор. Просто знает в лесу каждую травинку. На чердаке трава лежит целый год, на ней спит кошка, вот от этого, наверное, трава и становится целебной.

— Мне бы хотелось посмотреть на нее, — сказал Ян.

— Я думаю, можно.

— А тебя она знает?

— Знает, — ответил Сэм. — Но я немножко схитрю. Больше всего на свете она любит больных. Сейчас сам увидишь.

Сэм закатал рукава, с пристрастием оглядел свои локти, но, видимо, безуспешно. Затем он стал пристально разглядывать ноги. Конечно, у мальчишек всегда полно царапин и ссадин. Сэм выбрал лучшую из них — под коленкой большую царапину от гвоздя. Свинцовым карандашом он изобразил вокруг омертвевшую кожу, кожурой неспелого ореха добавил неприятный коричневато-желтый оттенок, и в результате получилось страшное, болезненного вида пятно. Пожевав какую-то траву, он выплюнул желто-зеленую жижу на платок и обвязал им свою "рану". Подняв с земли палку, Сэм заковылял к хижине. Когда мальчики были совсем близко, приоткрытая дверь с треском захлопнулась. Ничуть не испугавшись, Сэм подмигнул Яну и постучал. В ответ донесся лай маленькой собачонки. Сэм стукнул еще раз. За дверью послышался шорох, и снова все смолкло. В третий раз на стук Сэма в хижине кто-то пронзительно крикнул:

— Убирайтесь отсюда!

Сэм ухмыльнулся, а потом, растягивая больше обычного слова, сказал:

— Помогите бедному мальчику, бабушка! Доктора ничего не могут ему сделать.

Кстати, в последнем он был прав: чем мог доктор помочь здоровому мальчику?

Ответа не последовало, но Сэм решился открыть дверь.

В комнате перед печью, поблескивая покрасневшими глазами, сидела старуха с трубкой во рту. На коленях она держала кошку, а у ног сидела собачонка, которая сердито зарычала на чужих.

— Ты ведь Сэм Рафтен? — свирепо сказала старуха.

— Да, бабушка, — ответил Сэм. — Я наткнулся на гвоздь в заборе. Говорят, так кровь отравить можно. — Сэм постанывал немножко, охал и морщился.

Слово "убирайся" было забыто. Доброе сердце старухи прониклось сочувствием к пострадавшему. Ей было даже приятно, что недруг так смиренно просит ее о помощи.

— Давай погляжу, — буркнула она.

Пока Сэм, охая, пытался развязать отвратительные тряпки, обмотанные вокруг колена, в комнату вошла Бидди.

Она и Ян тут же узнали друг друга. Встреча их была очень теплой, и Бидди сразу засыпала Яна вопросами.

— Помнишь, я говорила тебе о бабушке, — сказала Бидди, — вот она. Бабушка, познакомься, это Ян. Я работала у его мамы. Верно ведь, Ян? А бабушка расскажет тебе про травы. Она это хорошо знает.

Сэм снова громко охнул, и все повернулись в его сторону.

— Это, кажется, Сэм Рафтен? — холодно сказала Бидди.

— Да, — кивнула бабушка, — он смертельно болен. Доктора отказались лечить его, и он пришел ко мне.

Словно в подтверждение ее слов, Сэм опять громко застонал.

— Дай ножницы, Бидди. Придется разрезать штанину, — сказала старуха.

— Нет, нет! — с неожиданной силой заговорил Сэм, с ужасом думая о том, как ему за это попадет дома. — Я могу закатать ее.

— Ну хорошо. Хватит так, — сказала старуха. — Да, да, тут у тебя дикое мясо. Я вырежу его, — и она стала рыться в карманах.

Сэм сообразил, что она ищет нож, и уже был готов ринуться к двери.

Но старуха вдруг передумала:

— Или лучше дам тебе кое-что выпить. Ян и Сэм с облегчением вздохнули.

— Вот. — Старуха протянула Сэму жестяную кружку с водой, куда она всыпала порошок из сухих толченых листьев.

Сэм выпил.

— Возьми эти ветки с собой и прокипяти их в двух галлонах воды [галлон — единица емкости, в США равна примерно 3,7 л]. Пей настой каждый час по стакану. Потом два раза в день прикладывай к больному месту разрубленного цыпленка. И все у тебя пройдет. Только запомни: дважды в день свежего цыпленка.

— Может, индюшонка лучше? — простонал слабо Сэм. — Мама очень любит меня и денег не пожалеет.

Тут Сэм фыркнул: видно, смертельная опасность миновала.

— Что это за растение, бабушка? — спросил Ян, старательно избегая взгляда Сэма.

— Лесное.

— А как оно называется? И на что похоже?

— Само на себя похоже, а называется лещиной.

— Я как-нибудь покажу тебе, — сказала Бидди.

— Нам пора домой, — негромко вставил Сэм, — я чувствую себя лучше. Где моя палка? Вот, Ян, неси мое лекарство. Только осторожней.

Ян взял пучок веток. Бабушка просила заходить к ней и проводила их до двери.

— Да, постойте! — вдруг сказала она.

И, подойдя к единственной кровати, отвернула простыни, под которыми оказалась груда румяных яблок. Она вынула два самых лучших и протянула мальчикам:

— Я прячу их там от свиней. Таких хороших яблок у меня еще никогда не было.

— Еще бы! — прошептал Сэм тихо, чтобы не услышала старуха. — Ее сын Ларри выкопал эти яблони у нас в саду прошлой осенью. Это единственный зимний сорт. Только они сейчас нагрелись в постели.

— До свиданья, — сказал Ян. — Большое вам спасибо!

— Мне лучше, — вздохнул Сэм. — Не тянет больше. Теперь мне другого лекарства не нужно.

Выйдя из дому, Сэм хотел тут же забросить палку подальше, но Ян уговорил его хотя бы немного поволочить ногу, пока они не скроются из виду. К слову сказать, старуха сразу заметила перемену в походке Сэма и подозвала Бидди убедиться в том, как быстро помогли ее средства молодому Рафтену, когда "доктора уже совсем отказались от него".

— Теперь к Калебу Кларку! — сказал Сэм.

— Ты здорово шагаешь для хромого мальчика, которого отказались лечить врачи, — сказал Ян.

— Верно, это дикое мясо меня подгоняет.

— Давай спрячем ветки куда-нибудь, пока не вернемся, — сказал Ян, протягивая пучок лещины.

— Я-то их спрячу, — сказал Сэм и швырнул ветки прямо в реку.

— Зачем ты? Может, они бабушке Невилль нужны?

— Этому старому венику там и место. Хватит с меня, что я выпил того пойла. От него здорово несло кошкой.

Ян промолчал, но остался недоволен. Он считал невежливым выкидывать ветки так близко от дома старухи. И к тому же ему хотелось узнать, может ли оказать лещина какое-нибудь действие.

V Калеб

В миле от этого места стояла хижина Калеба Кларка. Когда мальчики подошли поближе, они увидали, как высокий сутулый человек с длинной белой бородой вошел в дом, неся охапку дров.

— Видал старика? — спросил Сэм. — Пожалуй, начать разговор лучше тебе. С ним столковаться не так легко, как со старухой, и потом, он тоже сердит на отца.

Ян нерешительно шагнул вперед и постучался в приоткрытую дверь. Из хижины донесся глухой лай собаки, и на пороге появился седобородый хозяин.

— Что вам надо? — спросил он.

— Вы мистер Кларк?

— Да. — И, обернувшись к рыжевато-черной гончей, сказал: — Молчать, Турок!

— Я пришел… мы хотели спросить у вас кое-что, если вы позволите.

— Зовут тебя как?

— Ян.

— А другой кто?

— Товарищ мой, Сэм.

— Мое имя Сэм Хорн, — сказал Сэм, и в этом была доля правды, так как полное имя его было Сэмюель Хорн Рафтен. Но эта небольшая хитрость, на которую он пошел, смутила Яна.

— Откуда ты?

— Из Боннертона, — ответил Ян.

— Сегодня оттуда? — недоверчиво спросил Калеб.

— Нет, но… — начал Ян.

И тут Сэм, который держался поодаль, чтобы Калеб не узнал его, испугался, как бы его доверчивый друг не проговорился.

— Видите ли, мистер Кларк, — вмешался он, — мы остановились в лесу и хотели поставить себе типи, чтобы жить в ней. У нас есть материал, и нам сказали, что вы знаете, как это сделать.

— Кто сказал вам?

— Бабушка Невилль. Она живет у реки.

— А где вы живете теперь?

— Понимаете, — снова поторопился опередить своего друга Сэм, — мы уже построили в лесу вигвам из коры, но он получился плохой.

— В чьих лесах?

— В миле отсюда, у реки.

— Так, так. Это в лесу Рафтена или у Бернса.

— Да, наверное.

— А ты удивительно похож на Сэма Рафтена! — вдруг крикнул Калеб. — Негодный мальчишка! Пришел и хочешь одурачить меня? Вон отсюда!

Ян покраснел и шагнул назад. Его товарищ, прикусив язык, последовал за ним, но Сэм был сыном своего отца и поэтому, повернувшись к Кларку, сказал:

— Послушайте, мистер Кларк, я вам скажу всю правду: мы пришли сюда, чтобы вы объяснили нам простые вещи. Только вы один умеете строить типи. Я знал, что вы сердитесь на отца, поэтому схитрил немножко. Лучше было прийти и честно сказать: "Я сын Рафтена. Помогите мне". Я не думал, что вы так рассердитесь на меня и моего друга.

Между любителями леса издавна существует взаимная симпатия. Каждый из них готов поделиться своими знаниями с тем, кто захочет узнать о лесе побольше. У старого Калеба, угрюмого и раздраженного всякими невзгодами, было доброе сердце. Он вдруг позвал Яна и спросил его:

— Ты тоже Рафтен?

— Нет, сэр.

— Родственник их?

— Нет, сэр.

— Что ты хотел спросить у меня, мальчик?

— Мы построили вигвам из коры, но он никуда не годится. Теперь у нас есть брезент для типи, но, как ее сделать, мы не знаем.

— Ах, типи. Вот оно что… — сказал Калеб задумчиво.

— Нам говорили, что у вас была когда-то типи, — отважился добавить Ян.

— Да, лет сорок назад. Но одно дело носить платье, а другое — сшить его. Кажется, она была устроена так… — И Калеб принялся рисовать угольком на куске оберточной бумаги. — Подождите-ка… Ага, припоминаю. Видел однажды, как индейские женщины делали типи. Сперва они сшили шкуры. Потом расстелили их на лугу. В середине верхнего края воткнули колышек. К нему привязали веревку с углем на конце и очертили полукруг на шкуре. По этой линии отрезали шкуру ножом, а из кусочков сделали два клапана и пришили их. Эти отверстия для дыма улучшают тягу. Вот и все. Думаю, что для типи в десять футов нужны десять шестов и еще два для дымовых клапанов. Сначала свяжешь вместе три шеста и воткнешь их в землю. К ним приставишь остальные, кроме одного, и перевяжешь покрепче веревками. К последнему шесту прикрепишь коротким ремешком брезент и приладишь его на место. Покроешь шесты брезентом и соединишь его края маленькими деревянными колышками. Два длинных шеста вставляются в дымовые клапаны. Ими будешь приспосабливать отдушину к направлению ветра.

Калеб все время обращался к одному Яну, как бы не замечая стоявшего подле Сэма, но того, как и его отца, мало что смущало. Он предвидел еще много трудностей и поэтому решился задать Калебу вопрос:

— Как закрепить типи, чтобы ее не сорвало ветром?

— Сделаешь так, — начал Калеб, по-прежнему обращаясь к Яну, — конец длинной веревки, которой ты обвязал вверху шесты, закрепишь у столбика, врытого в землю, он послужит чем-то вроде якоря. Не забудь все края брезента прибить колышками к земле.

— Как устраивают дымовую тягу? — снова спросил Сэм.

— Раскачиваешь шестами клапаны, пока они не встанут по ветру.

— А как закрыть дверь?

— У некоторых типи края покрышки просто заходят один за другой. Но в хороших типи делают дверь из того же материала, что и покрышка; натягивают его на раму из гибкого дерева и прикрепляют шнуром к шесту.

Похоже было, что Калеб кончил свой рассказ. Ян бережно сложил замусоленную бумагу, спрятал в карман и сказал:

— Спасибо!

Калеб не ответил ни слова, но когда мальчики собрались уходить, сказал вслед:

— Где вы остановились?

— На холме у реки, в болотах Рафтена.

— Может, приду посмотреть, — добавил Калеб.

— Приходите! — отозвался Сэм. — Держитесь меченой тропки от живой изгороди.

— Зачем ты говоришь неправду, Сэм? — спросил Ян, когда Калеб уже не мог их слышать. — Ведь там нет никакой меченой тропинки!

— А я думал, так лучше, — спокойно ответил Сэм. — И потом, если хочешь, сделаем метки до прихода старика.

VI Постройка типи

Рафтен был очень доволен, узнав, что мальчики все-таки ходили к Калебу и расспросили его обо всем.

— Старый Калеб не так уж разбирается в устройстве типи, как я думал, — сказал Сэм.

— А по-моему, теперь мы спокойно можем взяться за постройку, — сказал Ян.

Мальчики разостлали на полу покрышку фургона, положили несколько камней по ее краям и даже вбили пару гвоздиков, чтобы она не двигалась с места. Но тут они страшно огорчились, увидав, что покрышка оказалась старой и разодранной.

— Теперь понятно, почему отец ее нам отдал, — сказал Сэм. — Пожалуй, ее надо сперва залатать.

— Нет, — сказал Ян властным тоном, как он говорил всегда, когда дело касалось лесной жизни, — лучше сначала раскроим, чтобы не чинить места, которые потом обрежем.

— Ты голова! Только заплаты не очень-то украсят типи.

— Ничего, — ответил Ян, — у индейцев тоже много заплат на типи в местах, где их пробивают пули или стрелы.

— Я очень рад, что не сидел в типи во время всех сражений, — сказал Сэм, указывая на многочисленные дырки.

— Отойди и дай-ка лучше мне веревку.

— Осторожней! — сказал Сэм. — У меня болит колено. Беспокоит так же, как в тот день, когда ходили к старой колдунье.

Ян не слушал его.

— Давай посмотрим, — сказал он, — может, мы обрежем все лохмотья и выкроим двенадцатифутовую типи. Двенадцать футов высотой — это значит двадцать четыре в диаметре. Здорово! Ну, я отмерю.

— Погоди, — остановил его Сэм. — Калеб сказал, что индейцы отмечают головешкой; ты не имеешь права чертить мелом, тогда уже лучше плотника зови, — съязвил он.

— Ладно. Иди за головешкой, а если не найдешь, принеси ножницы.

Заглядывая поминутно в план Калеба, мальчики вырезали покрышку — это оказалось совсем нетрудным делом. Затем они принялись чинить дыры: взяли иглы, бечевку, но, хотя они и делали длиннющие стежки, работа подвигалась очень медленно. Сэм отпускал всякие шуточки по поводу каждого куска, который он сшивал. Ян работал сосредоточенно и молча. Сперва у Сэма стежки выходили ровнее, но мало-помалу Ян приноровился и стал шить даже лучше своего друга.

В тот вечер мальчики показали свою работу Си Ли. Он второй год работал у Рафтена на ферме. Посмотрев на покрышку с плохо скрытой равнодушной усмешкой, Си Ли сказал:

— Почему изнутри не залатали?

— Не догадались, — ответил Ян.

— Мы сами будем жить внутри, пусть у нас там будет красиво, — нашелся Сэм.

— Эту заплатку можно пришить четырьмя стежками, а не десятью, как у вас. — Си показал на большие, неуклюжие стежки. — По-моему, это пустая трата времени.