ПЕШКА

ДОМАШНИЕ ЗАГОТОВКИ

      Инна от выстрелов даже не проснулась. Я кубарем вкатился в келью, стащил ее, вместе с матрасом, на пол, под окно, щелкнул выключателем, дернул молнию сумки, распихал по карманам содержимое бокового отделения. Одного взгляда на дорогу через щелочку в ставнях мне стало достаточным, чтобы оценить обстановку. Приятного мало… Поросшая жидкими кустиками, каменистая площадка, где стояли оба джипа, еле-еле освещалась единственным фонариком, висевшим под козырьком сарая. Сарай (или амбар, или что-то в этом роде) — убогое белое строение — находился на противоположном конце двора, почти у самых ворот, через которые мы сюда попали. Луис исчез, мне показалось, что из-под колеса машины торчит чья-то нога. Так и есть! Парня пытались снять без шума. Скорее всего, метнули нож, но, падая, он пустил в небо очередь.
      Инна помычала невнятно, задвигала ногами, подтягивая к себе одеяло.
      Они либо на крыше, либо обходят дом сзади. В комнате, где спали бойцы, погас свет. Кто-то выскочил в коридор и улегся у входной двери. Щелчок предохранителя, команда шепотом, дыхание Хосе.
      — Мы здесь, живы оба! — успокоил я и подергал Инну за плечо, одновременно зажимая ей рот.
      — Тихо, тихо, милая, главное — не вставай, — за стенкой прошелестели шаги: один, двое… Третий, наверняка, крадется с тыла, но там обрыв, самое место встретить его, пока он не добрался до задней двери.
      Оглушительно загрохотал пулемет Мигеля. В дальней горнице звенели стекла. Сволочи, полезли, как тараканы, сразу со всех сторон! Маленький шофер тоже стрелял, выбив прикладом «калаша» узкую фрамугу в коридорчике. Инна скорчилась на полу, зажимая уши. Задвижки над головой отлетели вместе со ставнями и половиной рамы; мелькнул черный пластиковый приклад. Решили брать штурмом. Такие поползновения следовало пресекать на корню. Хосе, прижавшись к стенке, вывернул локоть и разрядил в оконный проем полобоймы «узи»; кто-то кричал в рацию о подкреплении; вылетело еще одно стекло. Молодой метнулся на хозяйскую половину. Снаружи будто этого и ждали. Шипящая болванка протаранила сломанный карниз, подожгла занавеску и закружилась волчком на крашеных половицах. Инка закричала, вжимаясь в угол.
      — Зажмурься, это газовая! — Я уронил на гранату первое мягкое, что подвернулось под руки, — новую махровую кофточку, и немыслимым баскетбольным броском вернул подарок на улицу. Очередь прошла в сантиметре от виска; на противоположной стенке кусками осыпалась штукатурка; что-то тяжелое, скорее всего распятие, свалилось мне на ноги; взорвалась лампа под потолком. «Узи» Хосе стрекотал, не переставая; Мигель в прихожей менял третий рожок, что-то визгливо выкрикивал; я схватил со стола кувшин, залил водой слезящиеся глаза. Резь терпимая, проморгаюсь.
      Дьявол! Не успеешь оглянуться, они тут как тут! Любознательный метатель гранат уже пропихнул в дальнее окно большую часть туловища и закинул ногу; кровавый лучик целеуказателя метался по съежившейся фигурке моей названой жены. Если бы не тоскливые месяцы, которые мы с Бобром и Моряком проводили ежегодно в пещерах, я бы оставался, как индейцы, слепым кротом. Основную нашу огневую единицу успешно отвлекали со двора; Альфонсо укрывал телом старика; в сполохах пламегасителя змеиной чешуей плясала лента. Мигель, расставив ноги, подпрыгивал вместе с прикладом, оскалив черные зубы… Чудо, что его еще не убили.
      Раз! Я начал полет из своего уголка за комодом к спинке кровати, послав глиняный кувшин в потолок. Два! Гость перебросил вторую ногу через подоконник, окуляры «Литтона» засекли движение, он задрал по инерции голову. Затянутый ремнем ночного прицела подбородок вскинулся, открывая горло. За первым бойцом уже лез в окно второй… Три! Мой доморощенный сюрикен производства концерна «Бош» — слегка улучшенный фаршеразделочный нож от кухонного комбайна — воткнулся пареньку в шею. Неглубоко, но мне хватило времени на следующий прыжок и очередной трюк, пока он хрипел, согнувшись и потеряв ногой точку опоры. За спиной Пенчо произнес какое-то слово на своем тарабарском.
      Второй очередью пошла цепочка с гайками на концах, и предназначалась она тому орлу, что лез следующим. Подобную хренотень следует раскручивать очень грамотно, иначе всё пройдет насмарку. Я соорудил игрушку впопыхах, тренировался на редких привалах во Франции, когда Хосе отпускал меня в туалет, и потому не был в ней особенно уверен. Прошло как надо, но засранец успел-таки меня зацепить. Ничего странного, что он меня засек: на планке у него болтался ночной «OMNI» четвертого поколения. Странно, что до того, как цепь обмоталась вокруг шеи и гайка на двадцать четыре выбила ему половину передних зубов, он всего-навсего попал мне в ухо и зацепил плечо. Очень больно, кстати!
      Мигель, которого Пенчо давно толкал в бок, наконец, заметил, что народу в доме стало больше. Индеец развернул сошку и жахнул обоих налетчиков в упор. Я еле успел распластаться, левую щеку заливало кровью. В последних моделях «М240» америкосы используют высокоимпульсные патроны, там разгон больше восьмисот штук в минуту, хотя и термическая поводка достаточно сильная. Бедолагу, что так и висел враскоряку, зажимая фонтанирующее кровью горло, буквально вынесло наружу; опрокинуло и его напарника, который сражался с удавкой. Мигель тем временем вскрыл пулями обшивку стены вплоть до потолочной балки. Это оттого, что неправильно руки держал.
      Первый шквал мы отбили, влажный предутренний сквозняк разгуливал сквозь выбитые окна, под ногами хрустела посуда. Распространяя щекочущий ноздри терпкий аромат, из разбитых бутылок ручьями плескало домашнее вино. Черные глаза старика сверлили меня сквозь полумрак. Вернулся белый от известки Хосе, приволок за собой тлеющую сумку с боеприпасами. Патроны к «узи» закончились, он спешно снаряжал пистолеты. Я осмотрел Инну. Цела, слава Богу, в полном порядке и даже способна кивать. Больше всего ее напугало мое рваное ухо, пришлось залить порез клеем. С плечом дело обстояло не так плохо, но от упаковки анальгетика я бы не отказался, пульсация отдавала в локоть и в висок.
      Сорванные занавески горели. Всполохи огня освещали в прихожей низкую фигуру Пенчо, прижимавшего к груди свою драгоценную поклажу. Альфонсо и Мигель стояли спиной к спине, укрывая собой старика и держа под прицелом оба выхода. Я, насколько мог быстро, на ощупь готовил первую бутылку. Старый дурак, загнал нас в капкан. Это тебе не в безоружных палить! Маленький шофер дал еще одну очередь и вдруг откинулся навзничь с дыркой во лбу. Выстрела я не расслышал. Стало чуточку светлее, или только показалось; холера разберет, когда у них тут светает.
      — Это полиция! Дом окружен. Оставьте оружие и выходите с поднятыми руками, мы никому не причиним вреда!
      Патовая ситуация: не войти, не выйти, не станут же они стену ломать. Во внятной испанской речи, слегка искаженной матюгальником, отчетливо прослеживался английский акцент. Хороша полиция, которая сперва швыряется гранатами! Пенчо быстро перешептывался с бойцами.
      — Ее надо увести! — сказал я в темноту. — Если вы нас прикроете, мы сумеем спуститься сзади по скале?
      Секунду Пенчо обдумывал.
      — Я повторяю — сопротивление бесполезно. Немедленно выходите, иначе мы будем вынуждены применить газ!
      Ни фига они больше не будут применять, Инку побоятся зацепить. Станут ждать подкрепления. Остальных, и меня в том числе, даже закапывать поленятся… Я вставил фитиль.
      — Сзади есть тропинка, — медленно произнес Пенчо, по-прежнему разглядывая меня с холодным любопытством. — Но в темноте можно сорваться, нужны свободные руки.
      Я понял его сомнения, без карлицы он и шагу не сделает. Хосе сменил магазин в автомате убитого водителя. Воняло ружейной смазкой, паленой шерстью и вином. Если срочно не предпринять вылазку, нападавшие захватят инициативу. Скорее всего, здесь лишь маленькая мобильная группа, и они уже сообщили остальным, где нас искать. С минуты на минуту следует ожидать вертолета — тогда конец. Ощутимо светало, во мраке начали угадываться контуры предметов. Старикан растерялся, на своей территории он нападения никак не ожидал. Придется идти ва-банк.
      — Двое слева! — Я перешел на испанский, чтобы поняли остальные. — И, как минимум, один справа. Еще один держит парадный вход. Я выйду через заднюю дверь и, как только кину зажигалку, Мигель должен стрелять. Если нам повезет, то успеем прорваться к калитке. Мигель спускается первым, за ним девушка, потом Пенчо. Затем Альфонсо подсадит меня на крышу и вместе с Хосе выйдет через парадную. Альфонсо прикрывает, Хосе должен укрыться за машиной, чтобы не дать им возможности проникнуть в дом. Они вернутся из-за угла во двор, чтобы помешать нам бежать, я упаду на них сверху. Только дайте мне оружие.
      — Невозможно, отец! — пропыхтел Мигель. — Без машины нам не вырваться…
      — Про авто забудьте, их уже нет! — отрезал я. Их деревенская твердолобость начинала здорово раздражать. — Пенчо, скажите им, что мы выходим!
      — Какая такая зажигалка? — тупо переспросил Альфонсо.
      Хосе ощутимо напрягся. Я не видел его глаз, лишь нечеткий силуэт, но почувствовал себя на мушке. Похоже, этот парень был тут единственным, кто прошел мало-мальскую подготовку. И он же первым заметил, на каком языке мы общаемся. Инка, похоже, ничего не соображала.
      — Если ты меня сейчас убьешь, — сказал я, — вас станет на одного человека меньше, а девушка и отец погибнут. Дайте мне хотя бы пистолет, лучше два.
      — Кто ты такой? — прошипел Хосе.
      — Я русский, ее муж. Служил когда-то в армии и учил в школе испанский. Этого достаточно?
      — Дай ему пистолет! — приказал Пенчо. — Ты ведь мог нас давно прикончить, так, амиго?
      — Отец, не верь ему! — заплакал Мигель. — Этот койот и привел их сюда! Они убили моего брата!
      — Нет, сделаешь, как он сказал! Анита слышит лучше нас, она знает, что этот человек опасен, но он нам не враг…
      «Анита»! Чудовище в сумке… Личная кунсткамера старого пердуна заслуживала, оказывается, гораздо более пристального внимания…
      — Эй, не надо газа! — Пенчо откашлялся. Его скрипучий голос резал нависшую тишину, как горячий нож топленое масло. — Мы сдадимся, только вы тоже покажите, что не будете стрелять…
      Ни звука в ответ. Молодчина ирокез, облегчает задачу! Во дворе совещались. Мне в грудь ткнулась холодная рукоятка. Я отщелкнул магазин, на ощупь проверил содержимое. Неплохо, «Десерт Игл» с патронами от «магнума», забойная штукенция!
      — Еще один не жалко?
      Хосе скрипнул зубами, беднягу так и подмывало раскроить мне череп. Вот ведь психопат, с первого дня, как познакомились, уняться не может, зуб точит. Нехорошее у меня относительно него складывалось предчувствие, а я подобным вещам привык доверять. Так меня учили: если зрение и слух говорят одно, а задница чует подвох, доверься заднице.
      Если выберемся, как пить дать, предстоит неприятный разговор…
      — Хосе! — каркнул Пенчо.
      Индеец выругался и швырнул мне второй ствол, на сей раз полную ерунду, древний бразильский «таурус» с пятеркой патронов на барабан.
      — Зажгите в доме свет и выходите по одному! Первой выходит девушка!
      — Альфонсо, видишь его? — спросил я. Как-то незаметно старик уступил мне руководство.
      — Нет… Да, Матерь Божья, это и правда полиция. Там, за джипом, стоит один в форме!
      — Слушай меня! Как только мы с Мигелем начнем, выйдешь, убьешь его и сразу назад! Ты сумеешь в него попасть?
      — Да… Нет, я не стану стрелять в полицейского! Отец, кто он такой, чтобы тут командовать?
      — Немедленно зажгите свет!
      Инна стучала зубами. Обеими руками она вцепилась мне в бок, больно прищемив кожу сквозь рубашку. Не бойся, девочка, главное не паниковать!
      — Пенчо, объясните ему, что это не полиция, а американский спецназ!
      — Альфонсо, я тебя сейчас сам пристрелю! — раздался голос старика.
      — Да чтоб вас всех! — терпение мое лопнуло. — Мигель, двигаем! Сперва направо, затем сразу налево, ты понял? Стреляй в голову или ниже пояса, на них бронежилеты!
      Я сделал четыре глубоких выдоха, поджег фитиль и выкатился в коридор. Чуть-чуть забрезжило, иззубренный горами край горизонта подернулся темно-лиловым, но мне было не до красот.
      Первая бутылка ударила туда, где я не так давно висел, изображая циркового гимнаста. Мигель вскинул пулемет. Я зажмурился в падении. Человек находился гораздо ближе, чем я предполагал: чертов подонок, он отважился одолеть пропасть и стоял, распластавшись, у самой кладки загона. Ему оставалось лишь перемахнуть последнюю каменную преграду, когда серия крупнокалиберных пуль превратила его размалеванную физиономию в фарш. Я ошибся, полагая, что он там один. Был и другой, который успел скрыться за угол.
      С обратной стороны строения затявкал автомат Альфонсо, и в ответ ему немедленно раздалось жесткое стаккато «М16». Вторая бутылка ушла налево, я сразу перекатился в сторону, выхватывая оба ствола. Мигель послушно развернул гаубицу. Слишком медленно! Остолопу не пришло в голову подвинуться или хотя бы пригнуться. В краткий миг разрыва темноты на сетчатке отпечаталась его зверская заросшая рожа, разлетающиеся веером гильзы и дырки на сгибе локтя, из которых толчками плевала кровь. В кого-то он, несомненно, попал: за углом вопили.
      — Пенчо, быстро! — прошептал я.
      Старик прошмыгнул мимо, клетка с Анитой висела у него за спиной, в рюкзаке. Инну он тянул за руку; та дергалась, как испорченная марионетка, но бежала. Замыкающим, в клубах порохового дыма, из двери вылетел Хосе. Я успел подумать, что Инна наверняка не вспомнила о шприцах. Стрельба затихла, зато бешено разорались козы, принялись буквально кидаться на стенки клеток.
      — Альфонсо?
      — Убит, — Хосе привинчивал к «береттам» глушители. — Они ждали за порогом. Одного он снял, одного я ранил.
      Мигель стонал и скрипел зубами.
      — Идти сможешь? — Я почувствовал его кивок в темноте. — Двигай первым, без тебя они не спустятся. Отдай мне пулемет!
      Какое-то время он поколебался, но я уже стаскивал с него ремень и подсумок с лентой. Взамен пихнул в ладонь револьвер.
      — Уходите! Хосе, подсади меня! Держи дверь и правый угол!
      Если кто-нибудь из тех ребят уже на крыше, мои похождения могут быстро закончиться. Издалека донесся рокочущий звук, который я меньше всего хотел бы услышать. Вертолеты, сразу два…
      — Эй! — крикнул я, залегая на плоской крыше. — Девчонка у меня, попробуете нас взять — ей конец!
      Затем я свесился и нарисовал Хосе картину дальнейшего нашего поведения. По крайней мере он не спорил. На заднем дворе не было заметно никакого движения. Лишь бы наши не наделали шума, спускаясь…
      Я обжег руку о раскаленный раструб, ухитрился разбить подбородок и в двух местах порвал штаны. Шум винтов нарастал. Пусть, теперь это даже неплохо. Раз, два, три! Хосе внизу перебрался через стену, домчал до угла и вызвал огонь на себя. Они ответили. Прекрасно! Мой выход.
      Раз, два, три! Проклятая лента, ненавижу я эти станковые игрушки… В два шага перелетел крышу, свесился вниз и повел стволом туда и обратно (о-па, еще один готов!). И сразу назад, перекатами, и вниз, во двор. Черепица разлеталась шрапнелью за мной по пятам. Стало быть, кто-то из них на сарайчике. Вот пусть там и сидит. Грохот винтов совсем близко, сейчас вынырнут. Я уже видел собственные руки, различал отдельные кактусы за оградой. Солнце готовилось уцепиться первым лучом за дальнюю горную гряду. Вернулся в комнату, схватил со столика инсулин, иглы, рассовал за пазухой. Раз, два, три! Передал Хосе пулемет, тот высунулся в окно, поливая короткими очередями крышу сарая. А сам я выдохнул и выпал из окна спиной назад, разводя руки с пистолетами и не глядя паля в обе стороны. Слева никого, справа перебил мерзавцу колени. Бегом назад. Бац! Рама разлетелась в хлам, по щеке потекло. Хорошо, что успел глаза закрыть: стал, как Буратино недоделанный, — харя в торчащих щепках. Некогда, после разберемся.
      — Прикрой! — Я разогнался в коридоре, ласточкой спланировал под колеса ближайшего джипа.
      В полуметре над головой Хосе накрывал двор сплошной полосой огня. Так и есть, резина распорота, волосы неудачливого Луиса плавали в растекающейся масляной луже. Вытащил из его горла ножик. Хороший баланс, но я таких не встречал. Тот архаровец, которому я попал в ноги, опираясь на винтовку, отползал бочком в сторону ворот. Очевидно, их транспорт стоял ниже по склону, за поворотом. Хосе не мог видеть раненого, мешала вторая машина. Я успокоил дыхание, положил «Игл» на сгиб локтя и навсегда избавил пацана от страданий.
      Так! Один мертвый лежал ничком, обнимая ноги убитого Луиса, еще один — навзничь, с пробитым черепом. Хосе отвечали с двух точек: сверху, с крыши амбара, и откуда-то из-за забора. Того кадра, который сидел за забором, в свою очередь, не видел я, но меня больше интересовал тимуровец на крыше. Скоро станет совсем светло, и он со своей позиции сможет заметить, куда мы ушли. Только бы патроны в ленте не кончились…
      Раз, два, три! Нырнул под крыльцо, протиснулся с другой стороны, запалил последнюю бутылку, в которую успел-таки напихать гвоздей, швырнул на крышу. Сам обогнул здание сарая, почти не скрываясь. Если тут еще один живой, мне каюк. Не успел созданный мной шедевр прикладной химии сдетонировать, как я уже лез по стене. Тот, наверху, завопил от боли, кинулся навстречу, но едва лишь винтовка описала полукруг в мою сторону, как я упал назад, проделав снайперу дополнительное отверстие в переносице.
      — Уходим!
      То, что Пенчо остроумно назвал тропинкой, могло бы послужить неплохим полигоном для начинающих альпинистов. Я катился вниз, еле успевая переставлять ноги, скорее угадывая, чем различая следы деятельности каменотесов. Во народ, живут тут веками, а не могут путевую лестницу продолбить! Прямо как у нас…
      Внизу отдышались, Хосе первым сиганул в кусты. По всем моим расчетам, авангард должен был от нас значительно оторваться, но мы настигли их буквально через километр. Здесь опушка кончалась. Над нами сплошной угрюмой стеной нависал лес. Под здоровенной сосной Инна оторвала рукав от рубахи Мигеля и пыталась перевязать ему свежую рану на бедре. Краснокожий вздрагивал, опрокинувшись затылком в траву. Сгорбленный Пенчо стоял подле, опираясь на дерево. Одного взгляда на раненого мне хватило. Мы с Хосе переглянулись. Он тоже всё понял.
      — Не так! — сказал я, становясь на колени. — Это артерия, надо выше накладывать… Как же он дошел? Ты сможешь навалиться на него, вот так держать и прямо сюда пальцем? Не бойся, сгибаем ему ногу в колене, до упора. Сядь сверху! Есть еще тряпки? Хосе, помоги, вытащи у него ремень! Нет, сперва под низ что-нибудь мягкое. Вот так, затягиваем вместе… Сучок дай, вон валяется, скорее, пережать…
      Сверху нас прикрывали кроны деревьев. Из-за горы показался первый хищник — старичок «Хью», в задних дверцах съемные пилоны с гранатометами. Закружил над обрывом, над покинутым домом, как жирная муха над свежей коровьей лепешкой. Хреново, в него может человек двадцать при желании набиться. Я, наконец, увидел машину, на которой прикатили наемники. Она стояла, накренившись, в нижней точке серпантина, ведущего к ферме. Это не спецназ. Допустим, это америкосы, но не спецназ. Левое наемное мясо. Инка беззвучно рыдала, уставясь на свои руки, по локоть мокрые от крови, но послушно делала, как я велел. Общими усилиями кровь удалось остановить. Я заглянул индейцу в зрачки — реакция нулевая. Пульс еле прощупывался, цветом лица Мигель походил на лист ксероксной бумаги.
      — Он шел… Он нормально. А в самом низу. Сзади. Сзади стреляли.
      — Случайная пуля, — буднично отметил Пенчо.
      — У него есть максимум два часа, — констатировал я. — Потом омертвеют ткани. Нести мы его не можем.
      Дед быстро заговорил с Хосе, я не понимал ни слова. Пожалуй, индейцам доставляла удовольствие моя невольная глухота. Инка отирала руки о листья какого-то папоротника.
      — Ты как, цела?
      — Мне страшно, Гера, я думала — не переживу…
      — Ты бледная очень. Идти сможешь?
      — Да, только…
      Она бессильно опустилась на корточки. Из-под замызганной куртки выглядывала черная футболка. Хорошо хоть не совсем раздетая спала, а то бы голышом спасаться пришлось.
      — Вот тебе и Юкатан, — неловко сострил я. — Вот тебе и дракончики. Целая свора.
      — Есть хочу и холодно очень…
      Дьявол, только комы нам тут не хватало! К первому «Хью» присоединился второй, искали место для посадки. Старик и молодой продолжали перебранку, точнее, Хосе о чем-то умолял, а Пенчо явно не соглашался. Бедный Мигель лежал, не подавая признаков жизни. Оранжевый шар солнца окончательно пробил туманную сизую дымку и упорно лез всё выше, точно пушистый цыпленок, только что разбивший скорлупу. Если мы тут еще прокукарекаем, они скинут десант, найдут тропу, а в зарослях обложат, как лисиц. Несмотря на вертолеты, во мне лишь укрепилась уверенность: нас атаковали не армейцы и не «береты», те бы уже давно спустили людей по тросу.
      Предположим, я уйду. Героическое решение, ничего не скажешь. Достойный шаг напоследок. Ладно, уйду, так и не разобравшись, за кого играл в защите. Пусть прикончат краснокожих, туда им и дорога, не будут в европейской столице кровь людям пускать. Но Инна…
      Пожрать с собой не захватил, уж извините, а вот сладкое как раз имелось. Я оторвал липучку с внутреннего кармана, выложил на ладонь то, что раньше было плиткой шоколада. Еще две плитки оставим про запас, похоже, эта наша последняя еда на ближайшее время. Местные плодовые угодья следует сперва изучить. Жутко стреляло ухо и немела рука выше локтя, но заповедь о дружбе я не забывал: первейший друг путешественника в лесу, после огня, это антибиотик. Еще раз спасибо испанским аптекам!
      Инна слабо улыбнулась шоколадке, нежными своими пальчиками отправляла крошево в рот. Следила, как я вкалываю себе, за неимением других лекарств, лошадиную дозу таваника. Под ногтями у нее засыхала бурая кровавая корка.
      Одна «хьюшка» всё-таки ухитрилась сесть во дворе, за домом; отсюда, из лощины, виднелся краешек обвисшего винта. Дилетанты! Бобер бы с закрытыми глазами на теннисный стол усадил!
      Наконец выяснилась и наша диспозиция. Домик Мигеля находился не на вершине горы, а на одной из прилегающих к склону террас. Мы торчали на следующем уступе, а дальше, внизу, гора, на сколько хватало обзора, поросла дикой многоярусной зеленью. Дорога исчезала, потом опять появлялась, и на самом краю видимости торчало вдали что-то похожее на церковный шпиль. Глухомань, одним словом. В вершинах деревьев просыпались птицы, безумной окраски пернатый уселся прямо над нами, поправляя клювом бальное оперение. Я следил за руками Хосе, старательно оставляя между нами ствол сосны: он так и не убрал «беретту» в кобуру.
      — Ой, смотри, — хихикнула Инна. — Настоящий Бака…
      Розовый цвет постепенно возвращался на ее щеки, но что-то изменилось в ней самой, и причиной стал не пережитый стресс. Вокруг нее дважды стреляли, если один раз пережила, то и дальше переживет. Я пока не понимал, что с ней творится. Зрачки ее расширились, заняв всю радужную оболочку и заблестели по-другому, изнеженные ноздри втягивали воздух, словно пробуя его на вкус. У нее изменилась даже осанка. Если раньше она, стоя, бессознательно принимала типично женские, томные позы, эффектно шевелила тугой задницей, то сейчас… Сейчас она вытягивалась в струнку, чуть ли не на цыпочки вставала, будто от леса тек ей навстречу незримый ласковый поток, который пропитывал поры, расходился по организму, оседал в легких…
      Пенчо тоже заметил перемены в Инке. Он прекратил выяснение отношений и повернулся к нам. Я краем глаза наблюдал за тропой. Пока что никто не появился, но это ненадолго. Лишь бы не собаки…
      — Зачем ты мне солгала, что это твой муж? — почти мягко спросил он, набивая трубку.
      Инна не сразу сообразила, что обращаются к ней, продолжая пребывать в своей личной эйфории. Хосе быстро насыпал себе что-то в рот, поглядел на меня исподлобья, чуть сместился назад, задвигаясь ко мне в тыл: «беретта» с глушителем в правой руке, вторая пушка в кобуре за пазухой. Пенчо терпеливо повторил на английском свой вопрос. Из уравновешенного состояния этого истукана и конец света не выведет. На сей раз Инна прониклась и поняла, что происходит нечто непонятное.
      — Это не твой муж! То, что он не работает на транспорте и никогда не жил в Петербурге, мне давно известно, но кто он такой на самом деле, не знает даже… это неважно. Он обманывал тебя.
      Инна беспомощно переводила взгляд с меня на индейцев. Хосе сделал еще шажок в сторону.
      О пулемете не могло идти и речи, «Игл» достать из-за пояса я не успевал. Оставался нож, тот, что я вытащил из горла Луиса. До сих пор Пенчо ни разу не появлялся с оружием в руках. Будем надеяться, что и впредь воздержится. В сорока метрах над нами, там, где белел известью краешек козлиного загона, раздались невнятные голоса, скрипнула калитка. Они обнаружили тропу…
      — Гера, так ты не логистик? — Ну что мне ей ответить…
      Пенчо выдавил похоронную улыбку, коричневые губы жевали мундштук. На тропе появились две маленькие фигурки в маскировке, затем еще две. Хосе перекатывал во рту какую-то гадость, Инка нахмурилась в полнейшей растерянности.
      — Он не логистик. Этот человек использовал тебя, чтобы пойти за нами следом. Он натренирован особым образом и только выдает себя за друга.
      — Гера… Что он говорит? Это правда?
      — Нет!… Не совсем, — поправился я. — Инна, я принес тебе лекарства.
      Хосе поднял оружие, реакция у него была фантастическая. Я ушел за дерево, выпуская в ладонь клинок. Инна крикнула: «Нет!», рванулась мне навстречу, словно пытаясь встать между нами. Хосе был вынужден опять сместиться.
      Пенчо дернулся, оттаскивая Инну за локоть. Я распрямил левую руку, еле заметно отводя назад корпус. Очень медленно правой рукой принялся доставать из-за пазухи ампулы. Пришлось повозиться: коробка раскрылась, стекляшки завалились за подкладку. Затем я выудил шприц-ручку и протянул ее Инне. Хосе скосил взгляд — совсем чуточку — и опять выдвинулся.
      Я ждал, что он уберет ствол. Инна торчала на линии атаки, старик глядел угрюмо. Видимо, решение принято. Скоты неблагодарные… Пенчо внезапно прижал девчонку к себе. Я кинул шприц. Хосе оскалился, на долю секунды отвел взгляд…
      Мне хватило. Качнулся, выкручиваясь в махе снизу, локоть по прямой… Инна охнула. Дьявол, нельзя было при ней!..
      Я нагнулся и выдернул из парня нож. Подобрал стволы. Сквозь вопли птиц прорвался отдаленный собачий лай. Первая двойка преследователей одолела почти половину пути. Овчарка бежала впереди, поводок держал поджарый, смуглый мужик в зеленой бандане. Свободной рукой он придерживался за камни, по спине елозила штурмовая немецкая «G3». Следом широкими прыжками спускался высокий чернокожий, опоясанный пулеметными лентами, точно революционный матрос. Пижоны…
      Пенчо с Инной стояли, не шевелясь. У Инны тряслись губы, старика впервые оставила его всегдашняя невозмутимость. Он не сумел удержать непослушными губами мундштук. Дымящаяся трубочка выпала и торчала из мокрого мха, как перископ игрушечной подводной лодки. Я подошел к нему вплотную. Без замаха ударил по лицу.