Игнорируя переводчика, Артур внимательно разглядывал главаря банды. Мандарин Ляо нервничал. Человеку неискушенному такое предположение могло показаться нелепым. Внешне толстый китаец походил на статую спящего божка, но Коваль слышал, как неровно стучит сердце толстяка. Еще у него потели руки и еле заметно подрагивали ресницы. Мандарин Ляо изо всех сил пытался казаться невозмутимым, но сегодня у него это неважно получалось.
      – Передай хозяину, что он слишком честный человек, – велел Коваль. – А у честных людей не получается красиво лгать.
      Переводчик начал фразу, но запнулся и замолчал.
      – Что затих? – ухмыльнулась Варвара и добавила несколько слов по-китайски. – Я сказала, что сама переведу, если он нарочно ошибется.
      Главарь банды коротко мяукнул. Переводчик сломался в поклоне, быстро залопотал, непрерывно колотясь о землю.
      – Ага, обосрался, – удовлетворенно крякнула атаманша. – Ляо ему пообещал выколоть глаза, если неточно переведет.
      Ляо почти беззвучно произнес несколько фраз. Его щеки вздрагивали и колыхались, как у лающего мастифа.
      – Отчего Белый царь назвал великого светлого Ляо лжецом?
      Коваль про себя отметил скорость распространения новостей в тайге. Его настойчиво хотели видеть царем всех русских.
      – Я этого не говорил. Я сказал иное. Если у твоего господина появился хозяин и приказал убить нас, то хозяина уже обманули. Ваши артиллеристы хорошо стреляют, но сознательно промахнулись. Если твоему господину приказали взять наши сердца, то он опять же допустил сознательную промашку. Ведь нас могли случайно убить этим снарядом.
      Когда толмач закончил, губы мандарина тронула легкая улыбка.
      – Что же из этого следует?
      – Когда человека можно убить издалека, не станут собирать армию, чтобы убивать его в ближнем бою. Особенно если неизвестно, что этот человек держит за спиной.
      Не вставая с земли, Коваль сунул правую руку за спину. Последовала команда. Доморощенные ниндзя навели на него обрезы.
      – Великий светлый Ляо приказывает тебе положить руки перед собой.
      – Кузнец, слышь, не спорь с уродами, – встревожился Бродяга.
      – Не положу, – улыбнулся Артур. – Что ты мне сделаешь?
      У мандарина еще сильнее затряслись щеки.
      – Я прикажу, из вас вынут сердца и печень.
      – Передай своему господину – мне очень жаль, что он перестал сам принимать решения. Я много слышал о нем, как о храбром и честном человеке. Охотники говорят так – если мандарин Ляо скажет, что человек мертв, то человек наверняка будет мертв еще до заката. Минуту назад мы все были свидетелями, как великий светлый господин трусливо замер, не зная, чью сторону выбрать… – Коваль подождал, давая возможность икающему от страха переводчику закончить речь.
      – Ты позволяешь себе дерзость, Белый царь. Ничего, скоро ты запоешь иную песню. Вы все живы до сих пор только потому, что так угодно великому светлому Ляо.
      Артуру с каждой минутой казалось все более странным, что главарь банды тянет со светской беседой. Ляо как будто ждал чего-то. Или кого-то.
      – Полагаю, мы живы потому, что светлый великий Ляо надумал продать нас подороже. Светлый великий Ляо – замечательный торговец, сегодня у него есть шанс заключить самую выгодную сделку.
      – О какой сделке ты болтаешь, русский царь?
      – Ты уже обманул того, кто заплатил за нас. Вместо того чтобы убить нас сразу, ты сделал мудрый выбор. Я могу предложить тебе гораздо больше.
      – И чем же ты выкупишь себя? – Мандарин искренне потешался.
      – Я могу предложить твоей армии охрану участка границы, – последнюю остроту разбойника президент пропустил мимо ушей. – Российскому правительству понадобятся люди, знакомые с местностью, смелые, честные и дисциплинированные…
      На слове «дисциплинированные» переводчик сломался. Бродяга кашлянул за широкой спиной Луки и посоветовал Ковалю выбирать выражения попроще. Однако татуированный хозяин тайги понял и развеселился еще больше.
      – Прежде ты говорил дерзости, но не был наглецом. Ты осмеливаешься предложить мне сторожить реку? И что же ты мне за это заплатишь?
      Угодливый хохот разбойников напугал ящеров. Заворчав, два зеленых гиганта поднялись на задние лапы, ударили хвостами, и «конюху» стоило немалого труда их успокоить. Именно в этот момент Артур впервые серьезно задумался о ящерах.
      Оружие противника могло стать его оружием.
      – Я позволяю себе наглость по праву. Вы только что совершили вооруженное нападение на президента России…
      – Нет никакой России! – Мандарин впервые вышел из себя. –Нет, и не будет никаких великих государств, кроме Срединной империи!
      «Чертяка такой, почему же не отдаст команду нас скрутить?»
      Коваль закончил подготовку второй ловчей петли. Длинная крепкая леска, намотанная на палец, с двумя острыми грузилами, замечательное изобретение Качальщиков для снятия часовых. Первой удавкой он планировал придушить очаровательную Виолу Чен.
      – Что ж, мои братья из храма Девяти сердец тоже считают, что имперская власть Китаю не помешает, – кивнул Артур. – По крайней мере на первых порах, пока не наберется достаточно достойных людей в Госсовет.
      В точку.
      Коваль радостно констатировал стопроцентное попадание. Вот чего опасался этот татуированный душегуб, привязанный к каким-то нелепым электромоторам. Очевидно, по таежному телеграфу уже прокатилась молва, что Белого царя русских лучше не трогать. Петербург и мифические русские солдаты – Далеко, зато жестокие мстительные Хранители равновесия из затерянного храма всегда найдут способ отомстить за своего.
      Мандарин Ляо пожевал губами, открыл рот и… не нашелся, что ответить. Он подозвал переводчика и затеял жаркую перепалку с ближайшими советниками. Ниндзя все так же целились в путников из обрезов.
      – Чем ты докажешь, что был послушником в храме Девяти сердец? – На сей раз вопрос задал не главный босс, а бородатый мужик с волчьей мордой вместо шапки.
      – Я всегда останусь послушником, – Коваль для пущего эффекта щелкнул пальцами.
      Леопарды вскочили и, поджав хвосты, кинулись к нему. Попутно сбили с ног мальчишку с веером и, мурлыча, улеглись у ног Белого царя.
      Светлый господин Ляо побелел. Разношерстное воинство замерло. Виола Чен, распахнув гнилую пасть, переводила совершенно обалдевший взгляд с Белого царя на толмача и обратно. Наступила тишина, только чавкали ящеры и пыхтел паровой котел на грузовой платформе «камацу».
      – Красивый трюк, – негромко похвалил Бродяга. – Я-то со зверушками не шибко того… не люблю баловства этого. Только долго ли продержишь котиков-то? Этот Ляо – сам не хуже Качальщика.
      – Это я заметил, – Артур почесал леопарда за ухом. – Бродяга, помоги мне динозавров подчинить.
      Толмач раздул грудь для очередной напыщенной речи. Мандарин попытался перехватить управление над кошками, Артур тут же почувствовал, как пятнистые красавцы напряглись и заметались. Пришлось удвоить усилия и нежные поглаживания. Разбойники затравленно шептались.
      – Вроде верно паренек шуршит, – кивнул Лука. – Только шустро больно, не поспеваю. Короче, одни советы дают нас на месте кончить, другие затряслись, как о храме твоем услышали.
      – Теперь ты упрекнул меня в трусости, – мандарин впервые разомкнул сонные глаза и приподнял отвисший подбородок. – Ты сам ищешь смерти или притворяешься безумцем в надежде на снисхождение? Неужели русские выбрали царем дурака?
      Переводчик растянул улыбку до ушей. Притихшие было подданные весело загомонили, коллективно одобряя остроумие босса. Виола Чен сняла каску, яростно почесала всклокоченные патлы, извлекла оттуда что-то съедобное и, не отрываясь от созерцания удивительной сцены, попробовала на зуб. Артур приказал себе на нее больше не смотреть. Он ласкал пятнистую теплую шерсть, ежеминутно ощущая ментальные атаки Ляо. Он уже не сомневался, что мандарин родился когда-то под Красной луной, обладал неплохими паранормальными способностями, легко подчинял ящеров и, благодаря власти над ними, сумел сколотить банду. Качальщиков он боялся, и русских, и своих. Видимо, уже схлестнулся и еле вышел сухим из воды…
      – Тебе опять неверно перевели, – Артур укоризненно посмотрел на толмача. – Я еще раз повторю. Тебя многие в тайге считают храбрецом и человеком чести. Однако сегодня ты обманут. Это печально, что великого светлого мандарина Ляо так легко можно обмануть.
      Толпа снова ахнула. Виола Чен постукивала по ладони своим страшным хромированным щупом.
      – Кузнец, поберегись, – краем рта прошептала Варвара.
      – И кто же меня обманул? – осведомился главарь банды.
      – Тебя обманул тот же, кто сумел тебя запугать.
      – Великого светлого Ляо никто не может запугать. Что у тебя в руке, русский царь?
      – Не скажу. Возможно, это оружие, которое действует быстрее, чем пули. Возможно, это ампула с Большой смертью. Я успею ее сломать, прежде чем умру. Большая смерть отравит почву и убьет всех людей на тысячу километров вокруг.
      Пятой точкой Артур ощутил далекое дрожание земли. Кажется, они со светлым Ляо заметили это одновременно. Приближалась гроза.
      – Теперь ты сам лжешь, Белый царь.
      – Возможно. А возможно, что говорю правду. Но ты этого не узнаешь. Зато ты должен знать эту женщину, что рядом со мной. Я назначил ее губернатором края, она сопровождает меня в Иркутск. В столице России, Петербурге, готовятся к отправке сюда двадцать тысяч солдат и столько же военизированных поселенцев с семьями. Если ты мне помешаешь вовремя вернуться, мои генералы не оставят в живых ни одного китайца на территории России.
      – Ты мне еще и угрожаешь? – Изумлению Ляо не было предела.
      – Такой приказ получат мои войска, когда вскроют конверт, – пожал плечами президент. – Тебе прекрасно известно – где течет Амур, там граница между нашими странами.
      – Нет никакой границы… – уперся разбойник.
      – Граница есть, а там, где время разрушило столбы и контрольно-следовую полосу, все будет восстановлено. Это я тебе обещаю, – отчеканил Артур.
      Китайцы зашептались.
      – У кого ты учился в храме Девяти сердец? – подал голос дедок, наряженный в летную форму американской армии. Бывшей, давно почившей армии.
      – Я не могу разглашать имен настоятелей. Вам недостаточно доказательств, что за меня вступятся мои братья? – Артур покосился на Бродягу.
      Тот словно погрузился в кому, почти не дышал, стал еще меньше в размерах, откинулся затылком на грязный колесный диск.
      Даже сквозь пыхтение паровика стал слышен шелест дождя. Леопарды навострили уши, зарычали, царапая когтями асфальтовое крошево.
      – Эй, Бродяга, – тихонько позвал Коваль. – Чтобы подмять ящериц, мне надо их внимание. Как свистну – подключайся.
      – Что ты задумал? – зашептала Варвара. – Они нас пристрелят.
      – Не пристрелят, – Коваль потянулся к атаманше, чтобы погладить ее по руке, и в этот момент Виола Чен метнула скальпель.
      С одной стороны, она рассчитала неверно, а с другой – очень верно. Очевидно, любительница хирургических инструментов посчитала самым важным и самым грозным персонажем не Артура, а широкоплечего губастого Луку, который с самым угрожающим видом зыркал по сторонам и прикрывал хозяина.
      Вероятно, это был не скальпель хирурга, но что-то очень похожее, с загнутым, расширенным концом. Один лишь взгляд на инструмент вызывал неприятную оторопь. Коваль так никогда и не узнал, выполняла толстомордая китаянка приказ хозяина или выступила по собственной инициативе. Скальпель должен был воткнуться Луке в горло, но старец предугадал нападение, сзади бросился на слугу, толкнул его вправо.
      В следующую минуту произошло чрезвычайно много событий.
      Артур приказал леопардам атаковать охрану, сам вскочил, раскручивая над головой петлю, швырнул в толстую вопящую садистку, которая уже замахивалась следующим скальпелем, и моментально пригнулся, Уходя от пуль.
      Лука хрипел, скальпель вошел возле ключицы на всю длину, хлестала кровь. Бродяга двумя руками зажимал пулеметчику рану, шептал что-то, зажмурившись, со лба его градом катил пот. Двое ниндзя вскинули обрезы, выстрелили одновременно, пули шмякнулись в мягкое, Варвара повалилась ничком, из глубины ее ватника выпрыгнул еще один револьвер.
      Коваль дернул леску на себя, Виола Чен рухнула на колени, царапая ногтями горло, ее лоснящаяся грязная харя посинела. Один из леопардов, прикрывавших Артура, был убит наповал, другой, с раной в ноге, распорол живот ближайшему охраннику мандарина, перегрыз горло второму и кинулся на третьего.
      Строй охранников смялся. Носильщики удирали, бросив хозяина. Варвара выстрелила четырежды, уложив троих молодцев в черных плащах и ловко ранив одного из мирно жующих динозавров.
      Ящер подскочил, словно ему в задницу ткнули шилом, махнул хвостом и повалил два столба на роскошной повозке мандарина Ляо. Мандарина с хрустом накрыло деревянной крышей, статуя золотого Будды раскололась, мальчик с веером истошно орал, ему отдавило ноги. Переводчик тоже стонал, лежа ничком, закрывая голову руками.
      Крайне вовремя ударила первая молния. Спустя минуту забарабанил дождь, тут же сменившись ливнем. Паровик, перекрывший путь к отступлению, зашипел, как разогретый утюг. Краем глаза Артур отметил, что часть доблестных вояк мандарина, вместо того чтобы выручать хозяина, спешно прячется под нижние ветви елей. Но большая часть разбойников не относилась к той категории людей, которых легко напугать. Похватав свои пушки и топоры, они лавиной ринулись на спасение своего пострадавшего босса.
      Раздался вой, словно сотня голодных гиен сорвалась с поводка.
      «Идиоты, – подумал Коваль. – Если бы стреляли, давно бы нам конец. Поглумиться над Комиссаровым телом им захотелось. Вот и поглумимся…»
      – Буба, давай наверх! Наверх давай! – кричала Варвара, поджигая запалы самодельных гранат. – К пулемету давай, ведь учился, дурень!
      Буба затоптался на месте, не решаясь ничего предпринять без своего большого белого друга. Разрыв первой гранаты заставил его подскочить на метр в воздух. Ахнуло гораздо сильнее, чем Коваль мог ожидать. Хотя у Варвары оказался отличный бросок, мелкие осколки гвоздей, пружинок, ржавых скрепок запрыгали в метре от пяток президента. Задело многих; раненые с воем катались по еловой подстилке, хватались за глаза, прижимали к себе оторванные пальцы.
      В двух шагах от президента Виола Чен ухитрилась порвать леску и прыгнула на него с парой зазубренных пил. Промахнулась, сильно ударилась лицом о железный бок грузовика и навсегда затихла с клинком в основании затылка. Второй клинок достался одноглазому юноше, уже наводившему на мирных проезжих базуку.
      Варвара перекатилась к Луке, выхватила из-за голенища его сапога короткоствольный «бульдог» и, лежа навзничь, послала несколько пуль под колеса Кенвуда. С той стороны платформы немедленно донеслись вопли и стоны.
      – Буба, полезай! – Артур подтолкнул все еще не пришедшего в себя после взрыва дикаря к лесенке. – Стреляй по ним, помнишь, как стрелять? Вот так, нажимай и стреляй!
      Тем временем толпа разбойников заколыхалась, передние ряды не решались без приказа ринуться в атаку, но задние напирали. Старец кое-как остановил пулеметчику кровь, Лука лежал навзничь и хрипел, белый как простыня, с закатившимися глазами. Варвара застрелила еще одного из старших командиров мандарина Ляо, безошибочно выделив его в толпе.
      Увидев, как в кабине «ЗИЛа» заворочались стволы пулеметов, бандиты зашушукались между собой. На башне паровика явно наметилась партия тех, кто желал поскорее выйти из боя, там дрались между собой с применением лопат и ломиков.
      – Ва… ва-ва… – бессмысленно бормотал Лука, цепляясь слабеющими пальцами за рукав старца.
      – Ну тихо, тихо, – увещевал Бродяга, склонившись над своим верным прислужником. Оба они извозились донельзя в размокшей грязи и крови. Дождь хлестал неровными потоками, уже в трех шагах создавая почти непроницаемую завесу.
      Разбойниками теперь пытался командовать коренастый мужик с плоским лицом и косицей самурая на голом черепе, одетый в пятнистую маскировочную форму. Командовать у него получалось неплохо, но, слишком сильно размахивая руками, он привлек внимание разъярившихся, запутавшихся в цепях ящеров. Они вскочили и принялись носиться по шоссе, передавив немало отважных бойцов мандарина. Разбойники не решались в ящеров стрелять, только махали руками и пугали огнем. Наверное, за нанесение вреда главным «бронетанковым» войскам в банде полагалось серьезное наказание.
      Завидя крупный объект, машущий руками, динозавры устремились к нему, и новоявленный начальник был вынужден позорно бежать, покинув поле боя. Следом за мохнатыми ящерами волочился их погонщик. С большим трудом ему удалось остановить взбесившихся питомцев и направить на врага.
      Бандиты, засевшие с другой стороны автострады, не растерялись и очень быстро кинулись в атаку. Они несомненно ударили бы в тыл, но тут с башни затрещал пулемет. Буба обращался с оружием, как изнеженная барышня-курсистка, случайно попавшая в бой. Спрятавшись в кабине, зажмурившись, палил в белый свет. Он не попал по живой силе противника, но сумел наделать дырок в паровом котле «камацу».
      Раздался дикий свист, ошпаренные машинисты и кочегары с воплями посыпались на землю. Заслышав пулемет, отважные солдаты Ляо послушно залегли. Сам хозяин тайги, придавленный крышей, издавал яростные вопли, перемежающиеся русскими ругательствами.
      – Ах, матушки-святы, – пробормотала Варвара, уклоняясь под колесами от очередного нестройного залпа и лихорадочно перезаряжая револьвер. Последующие несколько фраз ее речи включали исключительно нецензурные обороты. – Кузнец, слышь, пулемет надо! Завалят нас тут! Буба, придурок, в другую сторону пали, ага!
      Коваль задержал дыхание, метнул шесть клинков, все в цель. Ближайшая охрана мандарина полегла, последний клинок воткнулся в глаз погонщику ящеров. Раненый ящер вырвался и припустил куда-то в сторону, неловко припадая на левую лапу. При этом он мотал головой, ревел и пытался сорвать с себя намордник. Тело убитого погонщика тащилось за тиранозавром, а за трупом, привязанные цепями, дернулись и трое других великанов. Их интересовало рубленое сырое мясо, спрятанное в корзинке и мешке на боку у мертвого хозяина.
      Увидев, что динозавры освободились, толпа отшатнулась и кинулась врассыпную. Варвара запрыгнула в кабину, секунду спустя затарахтел ее «Дегтярев». Артур в два прыжка достиг повалившейся крыши паланкина, рванул ее в сторону. Мандарин был цел, если не считать нескольких ссадин на затылке. Он встряхивал головой, освобождался от обрушившихся на него книг, посуды, горящих углей из жаровни и десятка сортов сухого чая. Девчонка, мывшая ему ноги, лежала со сломанной шеей. Второй мальчик-прислужник успел сбежать.
      Коваль схватил мандарина за воротник, потянул к кабине Кенвуда, но в этот момент ему пришлось бросить добычу и залечь. Президент угодил под огонь собственной легкой артиллерии. Буба из бронированной кабины увлеченно следил за передвижениями своего патрона, забывая при этом отпускать гашетку пулемета. Чудом никого не задело.
      Лука умирал. Артур определил это по тому, как часто задышал, забормотал Бродяга, словно уговаривая своего верного товарища что-то сказать напоследок. Скальпель старец так и не вытащил до конца, придерживал голову умирающего двумя руками, склонился ухом к самому рту пулеметчика, откуда с каждым хриплым выдохом обдавало его фонтаном кровавых брызг.
      – Бродяга, заводи! Скорее, сомнут нас! Бродя-га!!
      Старец словно не слышал, тампонировал Луке рану в ключице. В капот воткнулось несколько пуль, со свистом лопнула еще одна шина, упала лошадь. Человек двадцать бандитов ринулись в наступление. До старца им оставалось не больше десяти шагов, когда Варвара дала вторую длинную очередь. Почти сразу она переместилась к противоположной дверце Кенвуда. Не ожидавшие такой наглости, разбойники кинулись врассыпную, на обеих обочинах возникла куча-мала. Посреди дороги корчились раненые, у всех были перебиты колени и голени. Рыжий дед в мотоциклетных очках и звериной шкуре несся к Ковалю, размахивая кривой саблей. За ним спешили еще десятка два обкурившихся придурков.
      Манадрин Ляо засмеялся и затеял длинную тираду на родном языке, указывая куда-то на запад. Если он пытался сообщить что-то умное или призывал к перемирию, то переводить его спич было некому.
      – Варвара, что ему надо?! – Артур выбрал минутную паузу между пулеметными залпами. Чтобы самому не угодить под пули, ему пришлось улечься рядом с хозяином тайги на заляпанные медом и табаком ковры.
      – Он говорит… говорит, что хотел с тобой договориться по-хорошему, как два честных воина. Он говорит, что монгольские шаманы на курултае требуют живые храбрые сердца, они хотят не спать… нет, не так, разбудить… – Варвара вставила новый диск, с наслаждением повела стволом, заставляя уткнуться лицом в грязь тех, кто прятался по обочинам. Затем носком ноги потянула на себя дверцу и снова спряталась в кабине. Ответные пули защелкали по броне Кенвуда, не причиняя атаманше ни малейшего вреда. – Он говорит… Слышишь меня, Кузнец?! Он говорит, что знает, кому принадлежала красная повязка, которую ты носишь на голове. Еще… ага! Если бы он сразу знал про подарок почтенного Повара Хо, он бы сам проводил тебя к Байкалу. Он говорит, что монголы хотят разбудить какого-то там истребителя, дальше я не понимаю. Они предложили мандарину Ляо две полные повозки золотой утвари из дацанов Батора, если мандарин Ляо принесет им сердце и шкуру Белого царя. Но великий и светлый… короче, эта жирная сволочь врет, будто мечтал с нами побрататься! Будто бы он знает, что Белый царь русских убил самого председателя Госсовета, почтенного Ло Цзясу, а Ло Цзясу был личным врагом великого и светлого Ляо… вот сволочи, ну я вас сейчас гранатой!
      – Ну ты и сказочник, – укоризненно обратился Артур к притихшему мандарину. – И вовсе я вашего председателя не трогал. Его наставники приговорили, туда дорога всем обманщикам. И тебе – в том числе, уловил? Черт, как же мне тебя от твоего трона оторвать?..
      Третьей очередью Буба удачно скосил верхушки сосенок, подравнял лес, сумел застрелить несколько подростков, охранявших в лесу вражеский обоз, и неожиданно уничтожил часть снарядного «погреба». Громыхнуло так, что у Артура снова зазвенело в ушах, а на головы посыпался град из коры, мха, кусков земли и обломков снарядных ящиков. Варвара не успевала перезарядить пулемет. Один из мальчиков мандарина вдруг очнулся и вцепился Ковалю зубами в запястье, впрочем, тут же получил ребром ладони по горлу.
      – Ах ты, сволочь, кусаться?! Да что ж никак тебя не Утащить, жопа такая толстая?!
      Несмотря на временное отступление врага, Коваль оценивал ситуацию как безнадежную. Против горстки – примерно полторы сотни отлично вооруженных головорезов. Это только в крутых фильмах боевики тушевались, потеряв командира, и даже сдуру складывали оружие. Артур не сомневался, что убийство мандарина не принесет победы. Он никак не мог оторвать Ляо от кипы подушек и одеял, и, только когда жирная туша задергалась, испуская жалобные вопли, ему стало ясно, что мандарина невозможно поднять.
      Ляо не был привязан веревками, но его организм составлял единое целое с платформой, напичканной механикой. Стоило выдернуть его обрюзгший зад из глубокого сиденья, как за ним потянулись железные спицы, провода и сложная сетка, подобная изогнутому корсету.
      – Кузнец, не трожь его! Давай назад!
      Наверное, у китайца во рту стояло немало металлических коронок. Запястье у Артура оказалось прокушено в нескольких местах. Увешанная золотом туша безвольно поникла, как мешок, набитый чем-то мягким. Со звоном распрямилось еще несколько спиц, под ковром блеснули смазанные шестеренки и цепь.
      – Кибер чертов, как же тебя…
      Тем временем Бродяга перевернул Виолу Чен навзничь. Наверное, ему стоило немалого труда совладать с ее откормленной тушей. Артур с удивлением следил за действиями старца, который, казалось, не замечал, что над ним щелкают пули. Он устроил две сморщенные ладошки на необъятной груди мертвой китаянки, зашептал что-то, прижавшись ухом к ее рту, и… Виола Чен ожила.
      Коваль от неожиданности едва не выронил светлого Ляо в грязь. Виола Чен басовито закашлялась, приподняла руки и распахнула глаза. В ее шее сзади по-прежнему торчало боевое лезвие Качальщика. Бродяга зашептал чаще, вздрагивая тощей спиной. Рубаха на нем промокла насквозь, облепила изогнутый позвоночник и ребра.
      Виола Чен приподнялась и внятно произнесла несколько слов. Бродяга подскочил, завертелся ужом, схватившись за уши, сложился пополам, точно страдал от морской болезни. Лука тянул к хозяину руки, умолял пригнуться. Сверху всех троих долбило ливнем из раскаленных гильз. Варвара поливала огнем лощинку за дорогой, где копошились недобитые артиллеристы.
      Мандарин Ляо что-то бормотал, хватая Коваля за штанину. Мимо, рыча и стеная, протопал одинокий ящер в наморднике. По пути он задавил еще несколько раненых китайцев, врезался носом в раскаленный паровой котел на платформе «камацу», обжегся, заревел еще громче и понесся обратно по левой обочине, топча всех подряд.
      Дождь стихал, на востоке, там, где еще можно было разглядеть хвост желтого пробкового поля, заиграли первые солнечные лучи. И в сгустившейся вдруг тишине залегшие под огнем люди услышали неторопливые шаркающие шаги.
      – Ну-кось, тиха, детки, – озвучил свое появление Бродяга. – Ну-кось, остыньте, чего шумим?
      Старец казался крошечным на фоне исполинского грузовика. Совсем один, не таясь, он брел вдоль разделительной полосы, мимо умирающих, корчащихся коней и остановился, лишь когда уперся в груду трупов. Они бежали слишком кучно и погибли от меткого броска гранаты.
      Китайцы вставали и тут же молча отшатывались назад. По маленькой армии мандарина Ляо словно прокатилась воздушная волна. Старца узнали. Его не просто боялись, он вызывал суеверный ужас.
      – Ууу-ххэ… – вероятно, мандарин хотел отдать какой-то приказ.
      С Бродягой что-то случилось. Артур пока не мог определить, как это назвать. Это походило на резкое омоложение организма. Опытные старые Хранители добивались такого эффекта долгими тренировками, и обязательно попадая босыми ногами на рыхлую чистую землю. Бродяга что-то впитал от погибшей Виолы, взял слово, укрепившее стократ его бешеную волю к жизни.
      Старец сложил пальцы пучками и неожиданным движением, похожим на одновременный апперкот, распрямил руки в сторону нападавших. Артура коснулось неожиданное тепло, будто где-то рядом открыли заслонку печи.