Глава 1

Душным июльским вечером огромный черный лимузин, отполированный до зеркального блеска, плавно качнувшись, остановился возле длинной серой девятиэтажки.

Ни водитель лимузина, ни малочисленные прохожие не обратили внимания на невысокого, белобрысого парня в темно-синем рабочем комбинезоне, вышедшего из «Газели» — фургона, стоявшей неподалеку от здания, в котором располагалась налоговая полиция города Тарасова. Парень быстро, без суеты, пересек улицу, делая вид, что направляется к бару, размещавшемуся в пристроенном к девятиэтажке помещении.

Поравнявшись с задним бампером лимузина, парень в комбинезоне пригнулся, затем лег на спину и, ловко перебирая руками и ногами, скрылся под днищем автомобиля. Добравшись до места, над которым располагался пассажирский салон, белобрысый вынул из нагрудного кармана небольшую, размером с мыльницу, коробочку, в боковую часть которой был вмонтирован жидкокристаллический экран (типа тех, что используют в электронных часах) и черная кнопка Парень надавил пальцем на кнопку, и на безжизненном экране вспыхнула цифра 1. После этого он сверился с наручными часами и нажал на кнопку еще четыре раза. Светящаяся единичка превратилась в пятерку.

Выполнив эти манипуляции, парень приложил коробочку к днищу лимузина, и она прикрепилась к нему, удерживаемая магнитом. Поколебавшись секунду, парень снова протянул руку к коробочке и надавил на кнопку еще пять раз. После этого он выбрался из-под машины и тем же путем вернулся к «Газели».

— Ну что. Сивый, порядок? — спросил коренастый, с короткой стрижкой водитель фургона, когда белобрысый устроился на сиденье рядом с ним.

— Порядок, — Сивый достал из кармана пачку «Мальборо», зажигалку и закурил, — время пошло.

Десять минут, — он взглянул на свои часы и добавил:

— Теперь уже восемь.

— Как десять? Бляха-муха! — выругался водитель. — Договорились на пять, он же щас уже выйдет.

— Ну и куда он денется? — Сивый глубоко затянулся и посмотрел на лимузин, затемненные стекла которого отражали свет уличных фонарей.

— Договорились на пять, — упрямо талдычил коренастый, — значит, надо было ставить на пять.

— Да ладно тебе, Камардос, — улыбнулся Сивый, — пять минут раньше, пять минут позже — какая разница?

— Большая разница, — упирался Камардос, — одна дает, другая дразнится. А если он в центр поедет?! Невинные люди могут погибнуть!

— Ну ты даешь, Камардос, — хмыкнул Сивый. — Сколько уж их на твоем счету? Штук двадцать?

— Ты будешь двадцать первым, если все сорвется, — угрюмо пригрозил Камардос.

В тоне его голоса не было и намека на шутку. Он посмотрел на арку, где в этот момент появился русоволосый молодой человек лет двадцати трех, одетый в легкие бежевые брюки и светло-оливковую льняную рубашку с коротким рукавом.

Молодой человек на ходу достал из нагрудного кармана солнцезащитные очки в изящной роговой оправе и водрузил их себе на нос.

— На кой черт ему очки в такую темень?

Камардос и Сивый напряженно наблюдали за действиями молодого человека. Не доходя метров десять до лимузина, тот вдруг остановился, видимо, что-то вспомнив, и, сделав знак невидимому водителю, повернул обратно.

— Ты въехал, Камардос? — улыбнулся Сивый, глядя на часы. — Если бы поставили на пять минут, пролетели бы, как фанера над Парижем!

— Че ты скалишься, козел?! — Камардос замахнулся на него растопыренной пятерней. — Сколько время?

— Шестая минута пошла. Ты бы отъехал немного, а то долбанет — мало не покажется.

Камардос нехотя запустил двигатель, тронулся с места и остановился метрах в тридцати от носовой части лимузина.

— Ну и где ты встал? — Сивый пренебрежительно посмотрел на него. — А если он рванет, когда будет мимо нас проезжать?

Камардос, видимо, осознав свою ошибку, поджал губы, но с места не тронулся.

— Здесь подождем, — упрямо сказал он и, повернув голову на мощной шее, посмотрел в боковое зеркало. — Главное, чтобы он успел сесть в машину. Четыре часа, блин, караулили!

— Меньше двух минут осталось, — Сивый высунул голову в окно и стал наблюдать за аркой.

— Ну, где ты там? — занервничал Камардос.

— Минута, — отсчитывал Сивый.

— Заткнись, бляха-муха, — грубо одернул приятеля Камардос.

Сивый откинулся на спинку сиденья и снова закурил.

— Наверное, решил чайку на дорожку выпить или чего покрепче, — он выпустил дым через окно. — Поехали, двадцать секунд осталось.

— Ну иди же, сука, скорее, — почти ласково просил Камардос.

Он запустил двигатель, но с места пока не трогался.

— Вот он, — облегченно выдохнул Камардос, отпуская педаль сцепления.

В проеме арки появилась знакомая фигура в светло-оливковой рубашке.

— Пять секунд, четыре, три, две…

Раздался мощный взрыв — задние колеса лимузина оторвались почти на метр от земли. Бронированное днище поглотило удар, но от детонации взорвался бензобак, и красные языки пламени, охватившие черный лимузин, озарили ночное небо. Из окон соседних домов повылетали стекла. Раздался оглушительный треск: лопнула огромная витрина парикмахерской, усеяв тротуар мириадами остервенело-звонких осколков. Громко, но как будто испуганно, завыла сирена противопожарной сигнализации.

Молодой человек в оливковой рубашке чудовищной силы взрывной волной был отброшен обратно в арку. Точно катапультировавшись, он пролетел метров десять и упал на асфальт. Постепенно приходя в себя, морщась от боли, он медленно поднялся и стал инстинктивно себя ощупывать. Он сосредоточенно потер правую руку, несколько раз согнул и разогнул ее в локте и только потом, как будто вспомнив, что же в действительности произошло, застыл, в недоумении уставившись на то, что осталось от шикарного лимузина, в который он чуть было не сел. Соорудив из ладони левой руки козырек, парень, щурясь, не отрывая расширенных от удивления глаз, смотрел на бушевавшее и плюющееся раскаленными желтыми искрами пламя.

Невесть откуда, точно выросшая из-под земли, появилась толпа зевак, многие из которых отчаянно жестикулировали и что-то напряженно выкрикивали, на все лады комментируя происшествие. На лицах некоторых застыл ужас, и они молча наблюдали за полыхающим остовом лимузина.

Парень в льняной рубашке негромко, но ожесточенно, со злобной досадой выругался и, кривя лицо в страдальческой гримасе, тяжело и как будто многозначительно вздохнул.

Время подходило к обеду. Отложив очередной роман Чейза, тетя Мила мирно трудилась на кухне, готовила свое фирменное блюдо — пассерованный картофель, от которого я, честно говоря, всегда сходила с ума. Это блюдо восхищало меня не только своими вкусовыми качествами, но прямо-таки умиляло простотой и скоростью приготовления. Рецепт действительно на удивление был прост: разрезаешь каждую картофелину на три-четыре части, кладешь в кастрюлю, на дно которой предварительно льешь растительное масло, добавляешь лавровый лист, закрываешь плотно крышкой, ставишь на большой огонь — и через десять минут блюдо уже готово.

Со вчерашнего вечера с северо-запада бесконечно унылой вереницей тянулись низкие сизые облака, которые, тяжелея и наливаясь на глазах дымящейся чернильной густотой, постепенно превращались в грозовые тучи. В комнату широкими волнами наплывал ватный удушающий зной. Влажный теплый воздух действовал расслабляюще и отупляюще. Гроза разразилась поздно ночью. Меня разбудили чудовищно-яркие вспышки молний, которые поначалу беззвучно полосовали низкое темно-серое небо.

Вскоре их ослепительное сияние получило звуковое оформление в виде гулких и затяжных раскатов грома.

Но гроза не принесла ожидаемого облегчения и прохлады. С утра опять накрапывал дождик, не в силах пробить своими жиденькими струйками и осторожно-медлительными каплями плотной пелены неотступного зноя. Я лениво смотрела телик — выходить куда-либо не хотелось. Задаваясь вопросом, а не смотаться ли раньше намеченного срока на море, и борясь с сонливостью, я с трудом следила за сюжетом в очередной криминальной драме Тарантино. В этот момент кто-то нервно и отрывисто позвонил в дверь.

Трель звонка вывела меня из вялого кинематографического транса, но не успела я подняться с кресла, как услышала в прихожей торопливые шаги тети Милы и ее постоянный осторожный вопрос:

— Кто-о-о?

Подойдя к двери, я вопросительно взглянула на свою тетку.

— Говорят, что по делу, — сосредоточенно прошептала она, сделав такое выражение лица, что можно было подумать, что мы заседаем на конспиративной квартире где-нибудь в Женеве в смутные времена «искровцев».

Я поглядела в глазок. В его немного мутном окуляре маячили две незнакомые мне мужские физиономии. Один из звонивших был русоволосым и голубоглазым, в светлом пиджаке и белой рубашке, другой — в темно-синей футболке, с коротко стриженными неопределенного цвета волосами и неприятным пронзительным взглядом.

— Что вам нужно? — спокойно спросила я.

— Мне вас рекомендовал Демидов, знаете такого? — раздался из-за двери нервный и слегка раздраженный тенорок. — У меня к вам дело. Я хотел бы кое-что вам поручить…

Повисла небольшая пауза, по окончании которой, ловя опасливые взгляды тетушки, я молча щелкнула замком и приоткрыла дверь.

— Можно войти? — с дежурной улыбкой на бледном, с правильными чертами лице спросил парень в светлом костюме.

— Прошу, — я пошире открыла дверь и немного посторонилась, пропуская посетителей.

— Это со мной, — кивнул вошедший в сторону рослого детины, мявшегося в замешательстве на пороге. — Вы — Охотникова, — не столько спрашивая, сколько утверждая, произнес обладатель тенора.

— Что же вам рассказал обо мне Демидов? — с неподдельным интересом спросила я его, останавливаясь в прихожей.

— Что вы — крутой бодигард и что выручали его из множества передряг, — парень снова улыбнулся.

На сей раз выражение его лица, как мне показалось, было более искренним и благосклонным.

— Прошу, — я указала рукой в направлении гостиной и взглядом попросила тетю Милу вернуться на кухню. Она понимающе посмотрела на меня, картинно пожала плечами и с наигранной обидой удалилась.

— Садитесь, — я выключила телевизор и вслед за гостями, провалившимися в мягкие подушки дивана, уселась в кресло.

— Меня зовут Олег Лепилин, и у меня к вам дело, — представился молодой человек. В его немного раскосых голубых глазах я различила удовлетворение и даже, я бы сказала, высокомерие. — Вы сейчас, как я вижу, без работы, я угадал? — спросил он, снисходительно улыбаясь.

Очевидно, его улыбка была вызвана сладко щекочущим самолюбие сознанием собственной проницательности.

— Вы хотите предложить мне работу? — без обиняков спросила я, переводя взгляд с Лепилина на высокого парня в синей майке и голубых джинсах.

Ткань майки рельефно топорщилась от упругой силы его накачанных бицепсов.

Лицо парня было как будто вырублено топором.

Широкий, низкий лоб нависал над тяжелыми выдающимися скулами и квадратным подбородком. Его водянистые, бесцветные глаза сначала беспокойно забегали, подозрительно косясь по сторонам, а потом недоверчиво и заинтересованно застыли на мне.

Пронзительный и цепкий взгляд, казалось, зафиксировал каждую деталь интерьера, и я постаралась придать своему лицу невозмутимое выражение.

«Есть в нем что-то зверино-настороженное, волчье, что ли, — подумала я, — Никак, мент?.. Вечно у них это профессиональное недоверие во взгляде!»

— Вот именно, — уже без тени улыбки сказал он и, давая мне понять, какая бездна ответственности обрушится на меня в случае, если я приму его предложение, закинув ногу на ногу, авторитетно заявил:

— Мне нужен телохранитель.

— Телохранитель? — непонимающе переспросила я, скосив глаза на парня в синей майке.

Лепилин перехватил мой удивленно-намекающий взгляд и поторопился пояснить:

— Хороший телохранитель, — он твердо посмотрел на меня, как бы говоря: я слов на ветер не бросаю.

— Вам угрожают? — поинтересовалась я.

— Мне нужен отличный бодигард, — упрямо и четко произнес он, как бы давая понять, что расспросы в мою компетенцию не входят.

— Я должна знать все. Если я берусь за дело, то в моих правилах получить как можно больше информации о моем работодателе. Это, между прочим, в его же интересах.

Произнося эту реплику, я и бровью не повела.

Лепилин чуть заметно улыбнулся, демонстрируя завидное самообладание.

— Вы знаете, чем занимается компания «Дионис Л»? — неожиданно спросил он, решив обойти подводный камень взаимной неуступчивости.

— Не имею ни малейшего представления, — соврала я. Пусть этот высокомерно-напыщенный молодчик, временами играющий в демократию, а временами корчащий из себя потомка славного аристократического рода, потрудится объяснить.

— Моя компания — предприятие большого размаха, — с гордым пафосом начал Лепилин, делая ударение на слове «моя» и проводя немного подрагивающей рукой по зачесанным назад волосам. — Мы осуществляем крупные торговые сделки. Поле нашей деятельности — продукты питания. Естественно, у нас есть конкуренты и даже недоброжелатели. Так вот, чтобы избавить себя от лишних стрессов и опасностей, я решил прибегнуть к услугам такого хорошо зарекомендовавшего себя бодигарда, как вы.

Он льстиво и двусмысленно улыбнулся, но в его улыбку тут же закрался снисходительный нюанс, как будто он позволил себе извинительную глупость восхититься профессиональными достоинствами стоящего ниже его на социальной лестнице человека.

— Если не ошибаюсь, — решила я его поддеть, — нынешняя компания «Дионис-Л» — это бывшая плодоовощная база, снабжавшая в «совдеповские» времена овощами весь Тарасов? — Я придала своему лицу наивное выражение.

Лепилин беспокойно заерзал, еще раз провел рукой по волосам и, пригвоздив меня к спинке кресла пронзительным и жестким взглядом, надменно сказал:

— Не имеет значения, что из себя представляло то или иное предприятие в доперестроечную эру. А вы, как я вижу, неплохо осведомлены, — в его глазах мелькнула тень недоверия: «Ты что, мол, меня за дурака держишь?»

— Просто вспомнила… — уклончиво ответила я и непринужденно посмотрела на парня в синей майке.

Тот был неподвижен, как скала. Его выгоревшие брови насупленно сошлись на переносице, а «глубокомысленный» взор, подобный хмурому осеннему дню, казалось, навсегда нашел себе место на моем лице. «Ну и зомби», — усмехнулась я про себя.

— Давайте определимся с оплатой, — провозгласил бодрый лепилинский тенор.

— Я еще не дала вам своего согласия, — сдерживая раздражение, сказала я.

— Мне кажется, с вашей стороны было бы глупо…

— Деньги для меня — важный, но не решающий фактор, — заявила я, с олимпийским спокойствием выдержав испытующий взгляд Лепилина. — Существенную роль для меня при рассмотрении того или иного заказа играет возможность установления с клиентом доверительных отношений. Не побоюсь этого эпитета…

Я намеренно выражалась витиевато и напыщенно, позаботившись о самой пафосной интонации, на которую была способна. Тем же концом — по тому же месту!

— Что вы под этим подразумеваете? — насторожился Лепилин.

Я заметила, что он нервничает, но старается этого не показывать. Привык, наверное, чтобы все на блюдечке с голубой каемочкой…

— Вы должны ввести меня в курс дела. Вам кто-нибудь угрожает?

— Допустим, — с раздражением в голосе, сцепив пальцы, сказал Лепилин.

— Вы знаете кто?

— Нет. Но вчера… — голос его дрогнул, и мой клиент провел рукой по лбу, точно отгоняя от себя тягостные воспоминания. — Вчера взорвали мой автомобиль… — напряженно выговорил он.

— Вот как… — задумалась я.

Дело серьезное. «Но вообще-то ты, Женя, чем-нибудь пустяковым когда-нибудь занималась?» — мысленно обратилась я к себе. Плакали теперь мои августовские каникулы на море.

— ..Я чудом остался в живых, — взволнованно продолжал Лепилин.

Очевидно, внутренняя плотина недоверия рухнула, и теперь он торопился «ввести меня в курс дела».

«Опасная все-таки жизнь у этих толстосумов», — с оттенком сострадания подумала я. Весь их гонор — это компенсация за психические издержки их социального положения.

— Мой шофер погиб! Лимузин к черту сгорел! — с горечью воскликнул он, изменив своему первоначальному хладнокровию, и с тупой отрешенностью уставился в окно.

— Давайте определимся с оплатой, — ободряюще предложила я.

— Вы беретесь? — оживился он, и в его облике впервые промелькнуло что-то беззащитно-мальчишеское.

— Пятьсот долларов в сутки вас устроит? — ледяным тоном назвала я сумму гонорара.

— Вполне, — просто ответил он.

Мне показалось, назови я сумму в десять раз большую, он и глазом не моргнул бы.

— Где случился вчерашний инцидент? — с профессиональной суровостью спросила я.

Лепилин немного замялся.

— На Гревской, возле парикмахерской… — наконец выдавил он.

С минуту я молча рассматривала Лепилина. Первое впечатление, надо признаться, было не в его пользу. Сейчас же, когда его лицо лишилось своей высокомерно-пренебрежительной маски и, так сказать, под действием сильных эмоций обнажилось, когда на бледном лице ярко обозначилось отчаяние, страх и надежда и его почти классические черты подверглись некоторой деформации и утратили свою застывшую правильность, я в полной мере смогла оценить некоторую привлекательность этого, на первый взгляд, совсем не симпатичного молодого человека.

В лице парня проступили даже некая интеллигентность и юношеское обаяние. Густым русым волосам, казалось, было скучно лежать зачесанными, и они то и дело готовы были взбунтоваться против «зализанной» прически, придающей выражению лица Лепилина солидность.

Немного удлиненные голубые глаза, тонкий нос и красиво очерченный рот, который вначале беседы Лепилин неприятно поджимал, выражая этим свое высокомерие и пренебрежение, позволяли назвать их обладателя едва ли не красавцем.

— Как вы думаете, кто мог знать о вашем появлении на Гревской?

— Понятия не имею, — вяло пожал он плечами, опять возвращаясь к образу преуспевающего хладнокровного бизнесмена.

— Если вы не против, Олег… — я хорошо помнила, что отчества он не называл.

— Валерьевич, — помог он мне.

— Так вот, если вы, Олег Валерьевич, не против, я немедленно приступлю к выполнению своих обязанностей, — смело заявила я, глядя на него в упор.

— Я сам хотел вас об этом просить… — довольно мягко улыбнулся Лепилин.

— Мне не помешала бы еще кое-какая информация о вас и о вашей компании… — дружелюбно сказала я, внутренне приготовившись к отпору. Но этого не произошло.

— Я являюсь заместителем генерального директора. Генеральный директор — мой отец — сейчас находится в больнице. Он перенес инфаркт, — Лепилин нахмурился и тяжело вздохнул, — так что все дела компании веду я. С нашими сотрудниками вы, Евгения…

— Максимовна, — теперь наступила моя очередь подсказывать.

— ..познакомитесь на месте, — закончил Лепилин. — Сейчас я еду обедать, — властным тоном объявил он, — а вы…

— Через пять минут я буду в вашем полном распоряжении, — перебила я и, решив, что остальные подробности можно будет выяснить позднее, извинившись, направилась на кухню, откуда доносился умопомрачительный аромат пассерованного картофеля и жареного линя.

Тетя Мила встретила меня немым вопросом в лукавых, молодых глазах.

— Тетушка, родная, извини, но обедать я не буду.

— Ну тогда поужинаешь, — невозмутимо констатировала привыкшая к моему сумасшедшему рабочему графику тетя и глубоко вздохнула, выражая этим вздохом победу смирения над огорчением.

— Я позвоню, — бросила я ей в дверях.

— Нет, ты посмотри, — удержала меня тетушка, приглашая к окну.

Я подошла к подоконнику и взглянула вниз. Там в тесной компании видавшего виды «жигуленка» второй модели и «восьмерки» стоял, поблескивая серой перламутровой поверхностью, шикарный джип «Тойота». Возле него дежурили два дюжих молодца. Один, казалось, боялся даже на шаг отойти от дорогой сверкающей игрушки, другой мерно прохаживался неподалеку.

— Их? — кивнула тетя Мила в сторону гостиной.

— Скорее всего, — ответила я и пошла одеваться.

Минуты через три, экипированная соответствующим образом, я вышла из спальни. На мне были короткие джинсовые шорты и оранжевый трикотажный топик. Летом, из-за минимума надеваемой одежды, довольно сложно спрятать на себе наплечную кобуру, и поэтому «Макаров» лежал у меня в плоской прямоугольной сумке-кошельке, крепящейся на поясе с помощью ремня. Внешняя ее сторона была с замком на «липучке», и при необходимости я могла одним движением расстегнуть сумку и достать пистолет.

Было в этой «мини-кобуре» еще одно отделение, куда я могла положить кое-какие прибамбасы вроде дротиков с усыпляющим ядом и прочую ерунду, замаскированную под тушь, помаду, лак для ногтей и дезодорант.

Гостиная был пуста, а Лепилин и его телохранитель ожидали меня в прихожей.

— Сейчас пойдем, — сказала я и надела на ноги свои фирменные теннисные туфли, в носках которых были запрятаны выдвигающиеся иглы с парализующим составом.

— У вас потрясающая фигура, Евгения Максимовна, — восхищенно произнес Лепилин, увидев меня.

— Я знаю, — подойдя к двери, я щелкнула замком. — Запомните, я всегда иду либо впереди, либо сбоку от вас, а вы без моей команды не предпринимаете никаких действий. Договорились? — Лепилин молча кивнул, и я добавила:

— Ваш мальчик пусть идет сзади.

«Мальчик», поигрывая бицепсами, которые буквально разрывали ткань футболки, скосил на меня свои настороженные злые глаза.

— Этот «мальчик», между прочим, старший лейтенант ОМОНа, — неуверенно произнес Лепилин.

— Тогда зачем вы пришли ко мне? — я безразлично пожала плечами.

— Ладно, Игорь, — согласился Лепилин, — делай, как она говорит.

Теперь уже Игорь недоуменно пожал плечами, но, привыкший повиноваться, послушно встал в арьергарде. Так, гуськом, мы спустились вниз. Я осторожно выглянула из подъезда: все было спокойно.

— Пошли, — кивнула я головой Лепилину и направилась к джипу. — Вы садитесь на заднее сиденье за водителем — это самое безопасное место в автомобиле, я — на переднее, Игорь пусть сядет за руль, остальных можете отпустить.

— Но… — хотел было возразить Лепилин.

— Они будут только мешать, — отрезала я.

— Хорошо. Игорь, отпусти людей.

Игорь что-то шепнул своим подчиненным, и они с невозмутимым видом неспешно двинулись со двора. По мелькнувшей в их глазах искорке я поняла, что они ничего не имеют против и будут только рады посачковать несколько часов.

Глава 2

Ресторан «Русь», куда Олег Валерьевич направился обедать, располагался недалеко от центра города, в подвале старинного трехэтажного особняка дореволюционной постройки. Оставив Игоря в машине, мы спустились по узкой длинной лестнице и оказались в небольшом уютном холле, отделанном дубовой рейкой.

Налево был гардероб, в летнее время за ненадобностью служивший буфетом, прямо — две двери, ведущие в туалетные комнаты, направо — широкий проход с полукруглой аркой, открывавший вид на обеденный зал. Возле прохода на массивном дубовом стуле скучал охранник в голубой рубашке с галстуком и черных брюках.

— Олег Валерьевич, добрый день, — обратилась к нам с ослепительной улыбкой длинноногая смазливая официантка в короткой темной юбке с накрахмаленным передником, когда мы миновали арку. — Проходите, пожалуйста.

Она смерила меня быстрым оценивающим взглядом.

— Здравствуй, Марина, — кивнул он ей в ответ.

Видимо, Лепилина здесь хорошо знали.

Залов в ресторане оказалось два, расположены они были один за другим. От сводчатых белоснежных потолков приятно веяло прохладой.

Марина проводила нас во второй зал, который был меньше первого и отделан намного изысканней.

Этот зал был совершенно пуст, в отличие от большого, где сидело в общей сложности человек пять. Столы здесь были такие же деревянные, но вместо скамеек стояли дубовые стулья с высокими резными спинками. На накрахмаленных льняных скатертях красовались огромные плетеные корзинки, наполненные разными фруктами. Через несколько минут мы уже сидели за столиком в углу зала. Заглянув в меню и увидев цены, я поняла, почему народ не валит валом в это уютное прохладное местечко.

— Здесь неплохо, — сказала я, пересев на другое место — спиной к стене;

Так я могла контролировать вход и не опасаться нападения сзади.

— Я иногда здесь обедаю, — Олег Валерьевич сел напротив меня, — когда есть время.

Получив заказ, официантка исчезла в узком проходе за аркой. Такой же проход я заметила и в первом зале. «Видимо, там находится кухня», — подумала я.

— Здесь есть второй выход? — я перевела взгляд на Лепилина.

— Никогда об этом не задумывался, — он смешно приподнял брови. — А что, это так важно?

— В обычной ситуации, может быть, и нет, — спокойно произнесла я, чтобы чрезмерно не запугивать клиента, — но когда за вами охотятся, это может иметь первостепенное значение.

Олег понимающе кивнул. Вообще-то, он начинал мне нравиться. Немногословный, правильная русская речь, умные глаза… Конечно, эта игра в «крутого» бизнесмена немного портила впечатление, но можно было сделать скидку на его молодость.

Официантка принесла на подносе глиняный кувшин с квасом, блюдо с малосольными огурчиками, красную и черную икру, нарезанный тонкими ломтиками янтарный балык из осетра и огненно-оранжевые соленые рыжики. Все это щедро было украшено перьями зеленого лука и нежными веточками петрушки и кинзы. Теплый дух, поднимавшийся от щедро нарезанных ломтей свежего хлеба, приятно щекотал ноздри.

Официантка хотела было открыть запотевшую бутылку «Смирновской», но, к моему большому удивлению, Лепилин остановил ее.

— Нет, спасибо, Мариночка, мне еще работать.

— Что будете есть? — она поставила бутылку обратно на поднос.

— Ваше фирменное, в горшочках. Вы не возражаете? — Лепилин взглянул на меня.

— Пусть будет в горшочках, — согласилась я.

Марина наполнила большие деревянные кружки квасом и удалилась, унося с собой «Смирновскую».

— Так, значит, вы даже не подозреваете, кто и почему устроил на вас охоту? — поинтересовалась я, когда мы принялись за закуски.

— Может быть, перейдем на «ты», — поднял он на меня свои голубые глаза.

— Не возражаю, — кивнула я с набитым ртом, — если только ты мне все подробно расскажешь о себе и этом вашем… «Дионисе».

Так между салатами, икрой, балыком и рыжиками Олег поведал мне, что его отец пытался приобщить его к своему бизнесу уже давно — сразу после окончания Лепилиным-младшим школы. Но у Олега совершенно не было тяги заниматься торговлей, и он поступил — причем самостоятельно — в тарасовский университет, который с успехом закончил год назад.

Валерий Николаевич снова стал звать Олега к себе, но, хотя тому и не удалось устроиться на работу по специальности, к отцу он не пошел. Хотел доказать себе, что он и сам кое-чего может добиться в этой жизни. Пошатавшись немного без дела, однажды в баре он встретил школьного приятеля — Равиля Курмакаева, предложившего ему пригонять «под заказ» автомобили из Тольятти.

Бизнес был насквозь криминальный, но жить на что-то было нужно, и Олег согласился, тем более что все контакты с «крышей» осуществлял Равиль. Дела шли неплохо. Но как-то зимой Равиль сообщил ему, что они, оказывается, задолжали несколько тысяч долларов. Как и почему это вышло, приятель внятно объяснить так и не смог. Чтобы рассчитаться с долгами, Олегу пришлось все-таки обратиться к отцу, который с радостью взял его к себе заместителем с огромным, по меркам Олега, окладом.

К концу весны он набрал нужную сумму, несмотря на неумолимо капающие проценты, и собирался уйти из «Диониса», как вдруг Валерий Николаевич, всегда отличавшийся отменным здоровьем, угодил в больницу с инфарктом. Его место мог бы временно занять коммерческий директор «Диониса» — Автандил Варази, с которым он работал вот уже почти двенадцать лет, но Валерий Николаевич настоял, чтобы исполняющим обязанности остался сын.

Олег не стал перечить больному отцу и вот уже третий месяц управлял огромной фирмой. Собственно, это была теперь уже своего рода корпорация, где каждый склад являлся самостоятельным предприятием со своим расчетным счетом, а каждый кладовщик — директором. Кроме представляемых в фискальных органах официальных доходов, у каждого склада были еще скрытые доходы, составляющие едва ли не такую же сумму, которыми они должны были щедро делиться с Валерием Николаевичем.

Выйти же из-под его опеки они не могли, потому что хитроумный Лепилин-старший в свое время выкупил землю, занимаемую базой, в частную собственность, и теперь в его власти было — заключать с фирмой договор об аренде на следующий срок или нет.

А там, где есть теневые доходы, как известно, есть и интересы мафии, то есть «крыши». Теперь их называют консультантами. Были такие и в «Дионисе»… До последнего времени.

— Как они мне осточертели! — в сердцах вскрикнул Олег, взмахнув рукой с зажатой в ней вилкой. — Ходят по базе, как короли, сами палец о палец не ударят, только каждый месяц им отстегни. За что — непонятно. А сумма-то приличная.

— Какая же, если не секрет?

— Секрет, — Олег поднес палец к губам, — но тебе я скажу.

Он сделал паузу, желая, видимо, ошарашить меня произнесенной цифрой. Я усмехнулась про себя, приготовившись услышать самую большую, которая первой пришла мне в голову, цифру — миллион.

— Сто тысяч… — наконец шепотом произнес он.

— На эти деньги вы могли бы, например, каждый месяц покупать себе новую квартиру… — иронизируя, произнесла я.

— ..Долларов, — добавил Олег.

Я едва удержалась, чтобы не раскрыть рот.

— И это на обычной овощной базе, которая торгует капустой? — не поверила я.

— На большой овощной базе, — кивнул Лепилин, — и забудь про капусту, хотя и она приносит приличный доход. Под овощи у нас занято не больше десяти процентов площадей, иди, проще говоря, два склада. На остальных восемнадцати развернуты различные производства: начиная от крупорушки и кончая производством мягкой мебели и спирта.