Горящая красная кнопка свидетельствовала о том, что лифт занят. Я решила спуститься на первый этаж пешком, может быть, что-то интересное бросится в глаза. Правда, сначала поднялась наверх и убедилась в том, что квадратный люк чердака действительно заварен. Затем стала спускаться вниз.
      На шестом этаже была опечатана квартира, находящаяся через этаж под той, в которой жил мой клиент. Разумеется, я не могла не остановиться и внимательно не рассмотреть пломбу. Дата, написанная от руки на маленьком клочке бумаги, говорила о том, что доступ в двадцать четвертую квартиру был прекращен восемнадцатого марта, то есть около трех месяцев назад.
      «Таня, а не кажется ли тебе, что это удобное местечко для того, чтобы спрятаться от милиции? — спросила я себя и тут же ответила: — Кажется. И меня нисколько не смущает, что пломба не нарушена. При желании подделать ее ничего не стоит. Возможно, опера думали точно так же, но они не могли действовать против закона. Им обязательно была нужна санкция прокурора, чтобы войти в опечатанную квартиру. Почему же они ее не получили и не проверили — не было ли там кого? Пожалуй, надо исправить эту ошибку. И я смогу это сделать своими методами и без всякого разрешения, но не сейчас, а немного позже».
      Едва я шагнула к лестнице, как чуть приоткрылась соседняя дверь.
      — Здравствуйте, — сказала мне пожилая женщина, в которой я узнала ту, что утром сидела на скамейке у подъезда. Теперь она была уже без шелкового платка на голове, но все в том же пестреньком ситцевом халате, поверх которого был надет льняной фартук с вышивкой. — Вы, наверное, и есть частный детектив?
      — Да. Вы хотите со мной поговорить?
      — Хочу, — бодро ответила бабуля, потом вдруг потупила взгляд и спросила: — У вас документик имеется? Знаете: доверяй, но проверяй.
      — Все правильно, — я показала бдительной старушенции лицензию, и она впустила меня в свою квартиру. — А как вы догадались о том, кто я такая?
      — Так это Анатолий, мой зять, посоветовал Алексею обратиться к тебе, а ему кто-то на работе дал твой адрес. Ну, надо же — такая молодая, и частный детектив, — сказала жительница двадцать третьей квартиры, переходя на «ты» и с любопытством оглядывая меня с ног до головы. — Муж-то у тебя есть?
      — Это не относится к делу.
      — Значит, нет, — сделала вывод пенсионерка.
      Приглашения пройти в комнату я не получила, поэтому спросила прямо у порога:
      — Вы хотите мне что-то сказать по поводу убийства Ксении Демидовой?
      — Дочка, убийцу непременно надо найти! — приложив руку к сердцу, сказала бабуля. — Мы же все боимся теперь в лифте ездить, а пешком ходить тяжело. Какое жестокое нынче поколение растет!
      — Вообще-то, люди убивали друг друга во все времена, начиная с сотворения мира, — заметила я, рискуя потерять расположение свидетельницы. — У вас есть для меня какая-нибудь конкретная информация?
      — Я вот видела в «глазок», что ты соседской квартирой интересуешься. Пустое! Там нет никого и не может быть, потому как она опечатана, — рассудительно заметила бабуля, в ее голосе так и сквозила твердая убежденность в своей правоте. — Да, там убийцу искать без толку — она опечатана. Продать ее хотели незаконно, вот теперь судебное разбирательство идет. Жила там одна женщина, в моем возрасте. Умерла, а сын, пока она болела, носа сюда не казал, а потом на себя все быстренько оформил и почти продал квартиру. Но у Нины Тимофеевны еще дочка есть, в Сибири живет, ребеночка родила и не смогла на похороны приехать, а теперь с братом судится за наследство.
      — С этой квартирой все ясно, а вот по поводу убийства Ксении вы можете что-либо сказать?
      — А что тут скажешь? Жалко бедняжку, и Алексея жалко, и Артема. Очень порядочная, можно сказать, идеальная семья была. Знаете, у них была редкостная способность, несмотря ни на что, жить счастливо, это со стороны сразу видно, — старушка тяжело вздохнула.
      — Что значит — несмотря ни на что? У Демидовых все-таки были какие-то проблемы?
      — Да какие там проблемы! Все житейское. Алексея на заводе сократили, он долго работу не мог найти, потом свой бизнес организовал. Только материальное благополучие наладилось, так новое горе, — женщина вытерла выкатившуюся из правого глаза слезу. — Когда это произошло, меня дома не было, я в поликлинику ходила, к эндокринологу. Возвращаюсь, смотрю — милиции полон двор, меня в подъезд не пускают, даже паспорт потребовали, но у меня с собой только «пенсионка» была. Со мной в квартиру вошли, все обыскали здесь, аж на антресоли лазали… Потом Ира, дочка моя, пришла с работы, за ней зять. У них тоже документы проверяли.
      — Больше вы ничего не можете добавить?
      — Так сразу и не сообразишь.
      — Тогда я, пожалуй, пойду.
      — Постойте, я могу вам сказать, кто в то время дома был. Это ведь вас интересует?
      — Алексей Евгеньевич уже посвятил меня в это.
      — Ну да, ну да, — по лицу пенсионерки было видно, что она разочарована моей осведомленностью на этот счет.
      Кроме того, мне показалось, что она все-таки что-то знает, но не решается рассказать.
      — Наверное, у вас есть своя собственная версия по поводу убийства Ксении? — спросила я как можно мягче.
      — Есть, правда, я ни в чем не уверена, — бабуля перешла на заговорщицкий шепоток. — В тридцать третьей квартиранты живут, лица кавказской национальности. Семья вроде бы порядочная, трое детей, но к ним много таких же кавказцев ходит… Что у них на уме — неизвестно. А если тебе кто-то скажет, что это Полежаев из пятой квартиры, не верь. Санек парень хороший, добрый, уважительный, всегда со мной здоровается, как-то помог сумки тяжелые донести, лифт у нас тогда не работал. Вот, собственно, и все.
      — Спасибо за информацию. Больше вы ничего не хотите добавить?
      — Нет.
      — Тогда я пойду. До свидания.
      Общение с одной из «активисток» дало кое-какие результаты. Квартирантов из тридцать третьей квартиры стоило взять на «крючок». Однако разубедить меня в том, что преступник мог скрыться за опечатанной дверью, старушенция не смогла. Возможно, именно там он отсиделся, пока менты не уехали, поэтому проверить двадцать четвертую квартиру совсем не мешало. «А что, если спуститься на тросе с демидовской лоджии на лоджию этой квартиры? — подумала я. — Надо будет посмотреть с улицы — застеклена она или нет».
      Я немного постояла около опечатанной двери и стала спускаться вниз. Кроме мусора на лестничных площадках и маршах, больше ничего не было.
      Когда я спустилась на первый этаж, лифт был там. На всякий случай осмотрела кабинку, но разве спустя пять дней после убийства там могли остаться какие-нибудь следы? Конечно же, нет, и если преступник что-то и оставил, то оперативники наверняка это заметили. Я подумала о том, что надо будет получить доступ к уголовному делу, а пока попыталась представить себе трагическую сцену убийства. Мне показалось, что преступник, скорее всего, неожиданно спустился по лестнице сверху, зашел в лифт после Ксении для того, чтобы ограбить или изнасиловать ее. Если это сексуальный маньяк, то ему было абсолютно все равно, что это за женщина, он не ждал кого-то конкретно, а просто воспользовался подходящим моментом. Когда Ксения оказала решительное сопротивление, он ее убил.
      Немного подумав, я выдвинула другую версию — преступнику нужна была именно Демидова, и он, возможно, ждал ее на восьмом этаже — когда дверцы раскрылись, он не дал ей выйти, сам зашел в лифт, а после того, как нанес ей смертельный удар, вышел, отправив лифт на первый этаж. Такое могло произойти только в том случае, если он точно знал, когда Ксения вернется домой, поэтому эта версия показалась мне маловероятной, ведь она возвратилась не тогда, когда обычно приходит с работы, а намного раньше, причем вполне могла подняться наверх вдвоем, с мужем.
      Я вышла на улицу, но продолжала размышлять, оглядывая дом и его окрестности: «Допустим, убийца случайно увидел в окно, что Ксения зашла в подъезд одна, а поскольку давно хотел ее… пожалуй, конкретно утверждать, что именно он от нее хотел, пока рано, то мгновенно сориентировался, подкараулил ее и после нескольких минут общения ударил ножом, а цепочку сорвал для отвода глаз, чтобы сбить следствие с толку. Нет, такую версию можно принять только с очень большими натяжками. Судя по всему, преступник действовал не спонтанно, а очень хорошо подготовился и к преступлению, и к своему отходу, иначе его бы сразу взяли. Красный перец наверняка не случайно был рассыпан при входе. Лишить служебную собаку нюха — это очень умно, в находчивости преступника сомневаться не приходится».
      С другой стороны дома я поискала глазами лоджию опечатанной квартиры. «Если там никого не было целых три месяца, то пол будет покрыт солидным слоем пыли, а если на этой неделе там кто-то побывал, то он наверняка оставил после себя следы. Пожалуй, сегодня же ночью я поиграю в человека-паука», — приняв такое решение, я пошла к машине.
      Впрочем, мои планы на сегодняшнюю ночь не означали, что я не собираюсь искать преступника в других квартирах. Гадальные кости предвещали мне, что новое расследование потребует упорной и кропотливой работы. Так оно и выходило. Мне предстояло просеять всех, кто в момент убийства находился в этом доме, с первой квартиры по тридцать шестую, ведь теоретически убийцей мог оказаться каждый из них. «Научные труды» вдовца обещали дать много пищи для размышлений.
      Вот ирония судьбы — еще вчера мечтала о расследовании преступления с ограниченным кругом подозреваемых и сегодня получила его, но в каком извращенном виде! Вместо фешенебельного особняка с колоннами, огромной гостиной и мраморной лестницей, ведущей к хозяйским спальням и комнатам для гостей, целый подъезд девятиэтажки, где на стенах нацарапаны нецензурные слова, полы оплеваны и загажены, где тридцать шесть квартир «совковой» планировки с проходными комнатами и маленькими кухнями. Такие малогабаритные квартиры — для многих приговор на всю жизнь. Давят эти стены на некоторых, давят, вот они и выплескивают свои отрицательные эмоции наружу. Там, где живут, там и сорят, там и убивают. Словом, чисто русское убийство в лифте. Много подозреваемых, но упорство поможет горы свернуть. Дерзай, Таня, дерзай! А мечтать, как говорится, не вредно…

      Из курса психологии, который изучала в академии права, я помнила, что по способу передачи информации существуют разные типы людей. Одни могут коротко и ясно излагать свои мысли вслух, но испытывают затруднения с их письменным оформлением. Другие часами льют воду, толкут ее в ступе, подбираясь к существу вопроса издалека, временами забывая, о чем, собственно, хотят рассказать, и при этом еще получают удовольствие от собственного красноречия, а на бумаге, напротив, пишут сухо, сжато и по существу. К последнему типу я и отнесла Алексея. Наверное, он знал эту свою особенность и, будучи заинтересованным в том, чтобы я получила от него больше полезной информации, подготовил материал о жителях подъезда.
      Теперь, когда я знала суть дела, разобраться в «научных трудах» Демидова было легче, не то что тогда, когда впервые заглянула в них. Ему было известно поразительно много о своих соседях. Такая чрезмерная осведомленность настораживала. Если бы меня попросили составить краткое досье на всех моих соседей, то я не смогла бы сделать это. Стыдно признаться, но я не знала по именам всех, кто рядом со мной живет, а тем более, кто где работает и бывает ли днем дома. Зашла в подъезд, села в лифт, вышла из лифта, вошла в квартиру, и все на этом. А вот Алексей почему-то все и обо всех знал, будто не оплакивал погибшую жену, а ходил с оперативниками по квартирам с листком бумаги и записывал все данные.
      Я наугад ткнула пальцем и попала в пятнадцатую квартиру. Там проживала Михеева Вера Петровна, которая находилась дома, потому что у нее был выходной, а работала она в магазине по неделям. «Что ж, Вера Петровна, по мнению вдовца, вы были у себя дома по уважительной причине, — усмехнулась я. — Ладно, еще раз попробую наугад… Квартира тридцать четыре. Здесь в момент убийства были Таня и Наташа Бондаревы, школьницы. Шестой и третий классы. Представляю, сколько страха девчонки натерпелись, когда к ним милиция позвонила!»
      Нет, разумеется, я не собиралась расследовать жестокое убийство методом «научного тыка». Почему тогда не бросилась сразу изучать по порядку весь список жильцов? Кажется, клиент рассчитывал на то, что я тут же вцеплюсь в его досье, потому что иных путей для расследования нет. У меня вдруг возникло ощущение — Демидов навязывает мне определенный сценарий, причем по такому же плану действовала милиция и не достигла никаких результатов. Зачем повторять чужие ошибки? Совершенно незачем, поэтому я решила объединить усилия, свои и официального следствия, а потому позвонить кому-нибудь из своих знакомых сотрудников милиции.
      Поначалу вспомнила о Гарике Папазяне, который в любой момент был готов прийти мне на помощь, потому что его подогревала мечта об интимной близости со мной. Мы провернули с ним вместе множество дел, но до постели так и не дошло — каждый раз вмешивался его величество случай, иногда мною же и подстроенный, и мечта Гарика оставалась нереализованной.
      Я уже набрала половину цифр его телефонного номера, но вдруг вспомнила, что этот доблестный армянин тарасовского разлива недавно едва не присоединился к числу тех, о ком с трагизмом в голосе говорят: «Погиб при выполнении служебного долга». Машина, в которой он преследовал правонарушителей, перевернулась, водитель скончался по дороге в больницу, а Папазяну, сидящему рядом с ним, повезло — он отделался, можно сказать, легким испугом. Травма, которую получил Гарик, была пустяковой, но из-за нее он уже вторую неделю находился на больничном и даже не беспокоил меня своими звонками. А мне нужен был человек, который в курсе последних криминальных событий и, разумеется, в трудоспособном состоянии.
      Немного подумав, я позвонила на мобильник Андрюше Мельникову, своему бывшему однокурснику по академии права.
      — Таня, привет! Я сейчас в Москве, в командировке. Вернусь дня через два-три, — скороговоркой проговорил Андрей.
      — Извини, не знала, — сказала я и отключилась, дабы не разорять своего приятеля роумингом.
      Так и быть, придется снова звонить Володьке Кирьянову! Во время последнего расследования я чуть не «изнасиловала» его своими вопросами. Днем и ночью надоедала звонками, так что ангельское Кирино терпение едва не лопнуло. Впрочем, характер наших взаимоотношений был таков, что я имела полное право снова обратиться к Владимиру Сергеевичу за консультацией. Он был мне многим обязан, ведь без меня ни за что бы не стал подполковником.
      — Алло, Володенька, здравствуй! Ты еще по мне не соскучился?
      — Добрый день! Опять в делах, в заботах? — спросил Кирьянов, и по его добродушному голосу я поняла, что могу смело задавать ему любые вопросы.
      — Да, взялась за новое расследование. Может быть, ты что-нибудь слышал об убийстве в лифте на Нагорной?
      — Слышал. Женщину там зарезали. Так, значит, ты этим сейчас занимаешься? Чем я могу тебе помочь?
      — Для начала скажи, нет ли сейчас в городе такой серии убийств? Помнишь, как в две тысячи третьем?
      — Нет, Таня, в лифтах давно не убивали. Я слышал, что это дело не из простых. Вначале взяли кого-то, потом отпустили. Если тебе надо, то завтра я попробую узнать какие-нибудь подробности следствия.
      — Завтра? — разочарованно переспросила я.
      — Да, сегодня не получится, поскольку воскресенье. Я-то на работе, а вот у следователя — выходной.
      — Ладно, и на том спасибо. Завтра так завтра. Только ты уголовное дело внимательно прочитай, меня любые мелочи могут заинтересовать.
      — Какая шустрая! Я совсем не уверен, что мне дадут в руки это дело. Так, как бы невзначай, могу поинтересоваться кое-какими подробностями, а чтобы прочитать его от корки до корки, тут, знаешь ли, особый подход нужен.
      — Если у этого подхода есть денежное выражение, то я готова оплатить разумную сумму.
      — Буду иметь это в виду. Возможно, мне и удастся получить доступ к делу. Извини, Танечка, городской телефон звонит. Завтра я тебя найду.
      Разговор с Кирьяновым согрел мне душу. Честно говоря, я считала, что из-за моей чрезмерной навязчивости наши отношения слегка испортились, и потому надо выдержать паузу для того, чтобы Володька окончательно остыл. Два дня оказалось вполне достаточно, Киря за это короткое время отдохнул от моих заданий и теперь снова был готов помогать мне. Правда, сроки, в которые он обещал мне раздобыть нужную информацию, меня не очень устраивали. Целые сутки — это так много! За те деньги, которые я взяла с Демидова, отдачу должен давать каждый час.
      Я вновь взяла в руки материалы, которые подготовил Алексей. Опять в моей душе возникло какое-то противодействие, внутренний тормоз почему-то не давал возможности заняться пристальным изучением всех жильцов первого подъезда злополучного дома на улице Нагорной. «Таня, может быть, ты привыкла чувствовать интеллектуальное превосходство над своими клиентами и теперь тебе претит то, что Демидов ответил на твои вопросы раньше, чем ты задала их ему? — спросила я себя и не на шутку призадумалась. — Глупости! Дело вовсе не в том, что взыграла амбиция или что-то в этом роде, здесь нечто совсем другое. Что? Может, Алексей пытается сознательно ввести меня в заблуждение? Может быть, это он сам разыграл убийство как по нотам, обеспечил себе с помощью Кирилла алиби, а затем, чтобы пустить всем, в частности соседям, пыль в глаза, нанял меня и направил по ложному следу? Если так, то он хороший актер, и надо, прежде всего, проверить его алиби».
      Предположение было очень смелым. К этой внезапной вспышке озарения следовало возвращаться не торопясь, осторожно, чтобы не наделать глупостей. Никаких данных на Кирилла в «научных трудах» не было, потому что он проживал в другом подъезде. А вот Наташа Шевцова, которая в момент убийства сидела на скамейке и качала коляску с ребенком, числилась под номером десять, так как проживала в десятой квартире. Алексей даже указал ее домашний телефон. Нелишняя информация, особенно, если учесть, что эта молодая мамаша тоже обеспечивала ему алиби и, наверное, могла подтвердить, что он зашел в подъезд минут через десять-пятнадцать после жены и почти сразу же обнаружил ее труп.
      Прежде чем связаться с Шевцовой, я попыталась упорядочить свои мысли, представив себе, могли ли теоретически Демидов или Кирилл убить Ксению. Если они были в сговоре, то, наверное, такое могло произойти. Ксения вышла из машины и пошла домой, а Алексей остановился с приятелем, точнее с сообщником. Допустим, через какое-то время Демидов позвонил по сотовому жене и попросил ее срочно спуститься вниз. После этого мужчины пошли в подъезд, дождались, когда откроется лифт, и кто-нибудь из них нанес Ксении смертельное ножевое ранение, а Алексей стал кричать так, будто они только что обнаружили труп в лифте. Даже если он испачкался в крови, то мог оправдаться тем, что в состоянии аффекта бросился к жене, не думая о том, что на него может пасть подозрение.
      Немного подумав, я пришла к выводу, что эта версия какая-то искусственная, но все равно она требовала серьезного осмысления.
      Случается, что мужья убивают своих «любимых» жен лично или нанимают киллера, но стараются делать это так, чтобы риск провала был сведен к минимуму. В данном случае не было никаких гарантий, что не появятся неожиданные свидетели. Во-первых, Ксения могла спуститься вниз не одна, а со случайным попутчиком. Во-вторых, в подъезд могли войти с улицы. В-третьих, могла открыться одна из четырех дверей первого этажа, да и в «глазок» тоже могли что-нибудь разглядеть… Нет, глупо все это как-то. Зачем нужен сообщник? Алиби-то он обеспечивает, но и заложить тоже может.
      А что, если они оба заинтересованы в смерти Ксении, потому что были любовниками? Это возможно, хотя на представителя нетрадиционной сексуальной ориентации Демидов вроде бы не похож. Или похож? Впрочем, в наше время такие случаи перестали быть редкостью. Я вспомнила, что Демидов постоянно твердил: «Мы с Кириллом… Кирилл сказал… Кирилл сделал»… Да, это имя он повторял часто. Версия потихоньку развивалась, хотя мне по-прежнему не нравилась. Интересно, правоохранительные органы не заподозрили в убийстве Демидовой убитого горем мужа?
      Я попыталась заставить себя переключиться на построение других версий, поэтому взяла в руки компьютерные распечатки, но так и не стала их изучать, потому что меня посетила гениальная идея. С радостью отбросив листы в сторону, я вскочила с кресла.

      Как же забыла про Венчика Аякса! Ведь только он может услышать то, что мне никогда не расскажут, увидеть то, чего другие не заметят. Нет, Вениамин Аясов не обременен сверхъестественными способностями и не имеет связи с космосом. Напротив, он в некотором смысле настолько заземлен, что ниже уже некуда. Венчик Аякс — бомж, но не похожий на своих «коллег». Его голова напичкана многими мыслями, причем далеко не бредовыми, а скорее философского порядка. На досуге с ним очень интересно пообщаться, потолковать о смысле жизни. Надо заметить, что Вениамин Аясов не работает из идейных соображений и любит по этому поводу рассказывать притчу о дереве.
      Один мудрец путешествовал со своими учениками и зашел в лес, где рубили деревья. Заметив, что лесорубы обошли одно огромное дерево, под кроной которого могла бы расположиться тысяча людей, он попросил своих учеников узнать, почему оно не срублено. Дровосеки сказали, что это дерево абсолютно бесполезно — у него ствол и все ветки изогнутые и в сучках, поэтому из них ничего нельзя сделать, они годятся лишь на дрова. Ученики вернулись и передали услышанное мудрецу. Тот рассмеялся и сказал: «Будьте похожи на это дерево. Если вы будете полезны, то вас срубят, и вы станете мебелью или, что еще хуже, дровами. Будьте абсолютно бесполезны, тогда вы вырастите такими же огромными и тысячи людей найдут под вами тень».
      Мне посчастливилось быть одной из тех, кому Венчик давал «тень под своими ветками». Я запросто могла прийти в его полуподвал и попросить о помощи. Он никогда мне не отказывал, а охотно брался за дело, причем делал его так, как никто другой из моих друзей не смог бы сделать. Когда я говорила о том, что Аякс может увидеть то, чего иные люди не заметят, я имела в виду вещи, выброшенные на свалку, а в мусорку выбрасывают, надо сказать, не только хлам. Иногда там попадаются ценные для следствия улики. Ну не самой же мне лезть в мусоропровод! Венчик около него будет смотреться гораздо органичнее, к тому же сможет подслушать, о чем говорят в «кулуарах», то есть в подворотнях и в подъездах. Быть может, у кого-нибудь из жильцов есть смелая версия о том, кто убил Ксению Демидову, которую они не рискнут рассказать постороннему человеку, но охотно станут обсуждать друг с другом, не обращая внимания на «совершенно бесполезное дерево».
      В отличие от многих своих собратьев, у Венчика Аякса все-таки было определенное место жительства — он «на птичьих правах» обретался в одном заброшенном полуподвале и считал его своей законной жилплощадью. Вот туда-то я и отправилась в надежде, что застану «хозяина» на месте. Мне повезло — Венчик действительно был у себя, он лежал на каком-то продавленном топчане, занимался изучением мобильного телефона и не обратил на мое появление никакого внимания.
      — Тук, тук, тук, — сказала я. — Гостей не ждали?
      Аякс от неожиданности встрепенулся и зачем-то спрятал мобильник за пазуху, будто я могла отнять его у него.
      — А, это ты, Танечка, проходи. Всегда рад тебя видеть. Смотри, какую игрушку я вчера в мусорном контейнере нашел, — бомж с гордостью достал старую модель «Эриксона», по габаритам раза в два превышающую мой нынешний сотовый, и сказал: — Совсем народ заелся. Представляешь, я сначала подумал, что он неисправный, а оказалось, что в рабочем состоянии, даже деньги на счету имеются. Набрал я один старый номерок, оставшийся в моей памяти из прошлой жизни, и позвонил… Ну да ладно, тебе это неинтересно… Лучше скажи, зачем пришла?
      — Дело у меня к тебе есть одно, Венчик. Я расскажу тебе о нем без предисловий и притч. Хорошо?
      — Рассказывай.
      — В Трубном районе, в лифте одной девятиэтажки убита женщина, с шеи сорвана золотая цепочка с кулоном в виде сердечка, но, скорее всего, это для отвода глаз, чтобы сбить следствие с толку. Так вот я хотела бы, чтобы ты там потусовался, послушал разговорчики — кто, что по данному поводу думает. Запоминай любые мелочи, но сам рьяно с расспросами ни к кому не лезь, разве только к своим «коллегам». А еще, может быть, найдешь что-нибудь интересное…
      — Ясно, значит, все как всегда.
      — Да, вот тебе небольшой аванс.
      — Свою серебряную звезду я еще не заработал, — лукаво прищурившись, сказал Венчик.
      — Серебряную звезду? — удивилась я. — Что ты имеешь в виду?
      Аякс вскинул многозначительный взгляд на облупившийся потолок подвала и начал рассказывать притчу:
      — На небе светило пять серебряных звезд. Первая — для того, кто расскажет свою собственную историю, утверждая бессмертное творческое начало. Вторая — для того, кому он сочтет нужным ее пересказать, чтобы о ней узнал весь мир. Третья — для того, от кого я услышу эту историю. Четвертая — для меня, чтобы на мне не порвалась нить повествования. А пятая — для того, кто сможет услышать в этой истории то, что никто ранее не слышал, то есть для тебя, Танюша.
      — Ясно, — улыбнулась я и прибавила еще несколько купюр. — На Нагорную я тебя сейчас отвезу, а обратно придется на трамвае ехать.
      — Хорошо, — согласился Венчик и взял деньги. — Где встречаемся?
      — Знаешь, сегодня поздно вечером я сама могу там объявиться, но без особой нужды ко мне не подходи. Если только будет что стоящее, то спросишь у меня сигаретку. А так завтра, в десять утра в скверике около моего дома.
      — Понял, сейчас буду собираться.
      — Я подожду тебя в машине.

      Я отвезла Венчика на объект и вернулась домой. Немного погодя, несмотря на необъяснимое внутреннее противодействие, снова решила заняться изучением материалов, подготовленных Демидовым. Короче, попыталась пойти путем, навязанным мне клиентом, но сначала сварила себе кофе. Вот так с чашечкой ароматной «Арабики» в одной руке и с сигареткой в другой, а также с листочками на коленях я мысленно заходила в каждую квартиру. На этот раз шла по порядку, начиная с первой. О ее жильцах мне было уже немного известно. В ней проживали пожилые супруги Никольниковы. Именно Лидия Степановна заходила в подъезд, в промежутке времени между Ксенией и Алексеем. На его крик первыми отреагировали Никольниковы, даже Илья Федорович выехал на инвалидном кресле с радиотелефоном в руках, он и вызвал милицию.
      Я задала себе вопрос — могли ли эти бабушка с полупарализованным дедушкой убить Демидову? Ответ был однозначным — не могли. Почему? Глупый вопрос! Не могли, и все. Да и зачем им это?