Мы вышли в коридор. Гончий остановился на секунду, словно раздумывая, куда направить стопы.
      — Мне хотелось бы для начала побеседовать с вами с глазу на глаз, — сказала я. — Может быть, пойдем куда-нибудь, господин Гончий? Я, кстати, еще не завтракала…
      Он повернул ко мне круглое помятое лицо и ухмыльнулся. Припухшие глаза и красноватые прожилки на щеках свидетельствовали о несомненном пристрастии к горячительным напиткам.
      — Вообще-то моя фамилия Борзой, — сообщил журналист. — Гончий — это псевдоним. А еще Прыткий. Но вы можете звать меня просто Дима.
      На вид ему было лет сорок пять, и для Димы он, пожалуй, староват. Но, учитывая фамильярные манеры газетной братии и, прямо скажем, небольшой рост Борзого — он сантиметра на два ниже меня, — я решила согласиться на Диму.
      — Тогда зовите меня просто Ольгой, — сказала я, протягивая ему руку. — Ольга Шварц из Москвы. Я работаю в «Новой криминальной газете».
      Борзой выпучил глаза и аккуратно пожал мою ладонь.
      — Коллега, значит! — удивленно воскликнул он. — Это дело надо отметить! А ко мне по какому вопросу?
      — Давайте сначала уединимся, — предложила я.
      — Согласен! — сказал Борзой с энтузиазмом. — В двух кварталах отсюда есть кафешка под названием «Блеск». Сущность, может быть, соответствует названию не в полной мере, но там собираются приличные люди. Вы пешком? Тогда прошу в мой лимузин.
      Лимузином оказался основательно потрепанный «Запорожец» с сиденьями, обтянутыми каким-то невероятным ситцем в розовых цветочках. Чихая и кашляя, это чудо техники одолело требуемое расстояние, и вскоре мы с Борзым оказались в заведении, которое облюбовали «приличные люди». В связи с ранним часом приличных людей было совсем немного — в дальнем углу четверо молодых людей, похожих на студентов, пили пиво, а за столиком у окна какой-то строгий господин в очках завтракал яичницей с ветчиной. Блеску тут явно недоставало, зато отчетливо пахло табачным дымом — видимо, кондиционер был неисправен.
      Борзой держался уверенно и по-свойски здоровался с официантами. Официанты в белых рубашках с галстуком бабочкой — почему-то все как один кудрявые — отвечали ему, как мне показалось, без особого энтузиазма.
      — Вам здесь нравится? — спросил Борзой, как только мы уселись за столик. — Конечно, после Москвы… Но я считаю, что главное — это общение, не так ли?
      Один из кудрявых выжидательно остановился возле нас, и Борзой небрежно сказал ему:
      — Даме, пожалуйста, завтрак, кофе… а мне — пива! Пару бутылочек! Лучше чешского.
      — Расплачиваться как будем? — неожиданно спросил официант.
      Борзой залез в задний карман и вытащил потертый бумажник. Заглянув в него, он загрустил. Предупреждая неловкую сцену, я уверенно сказала:
      — Не волнуйтесь, я заплачу! Только, будьте добры, принесите завтрак на двоих и граммов триста коньяка… Какой у вас есть?
      — Есть «Мартель», есть армянский — три звездочки… — оживляясь, заговорил официант.
      — Значит, армянский, — заключила я.
      — Вы настоящая фея! — горячо заявил Борзой, когда мы опять остались наедине. — Я у вас в долгу!
      — Ловлю на слове! — сказала я. — Расплатитесь информацией…
      Борзой посмотрел на меня с интересом.
      — Столица нуждается в информации? — удивился он. — Кстати, как называется ваша газета — я что-то запамятовал…
      — «Новая криминальная», — быстро ответила я. — Это совсем новое издание. Мы хотим воспользоваться вашим материалом… — Я извлекла из сумочки и положила на стол последний номер «Вашей недели».
      Борзой бросил на меня взгляд исподлобья и чересчур равнодушным тоном заявил, что ему любопытно посмотреть мое удостоверение. Я предоставила ему такую возможность. Уж что-что, а удостоверение у меня — что надо!
      Пока Борзой разглядывал красную с золотистым тиснением книжечку, принесли заказ. Я сразу же расплатилась и предложила моему спутнику не стесняться.
      — Стесняться я не буду, — заверил он меня, наполняя свой фужер коньяком. — Только напрасно вы заказали второй завтрак. Я, признаться, после вчерашнего… Извините! — Он запрокинул голову и влил себе в глотку добрую порцию жгучего напитка.
      Чтобы не смущать его, я занялась завтраком, которым оказалась все та же яичница с ветчиной. Видимо, это было дежурное блюдо приличных людей в Приозерске.
      — А вы не выпьете капельку? — застенчиво спросил Борзой.
      — Нет, не буду, — ответила я. — Никогда не пью с утра, даже после вчерашнего…
      — Понимаю, — хитро ухмыльнулся Борзой. — Хотите подпоить меня, чтобы развязать язык? А что — я готов! Только учтите, материал, который вас интересует, — гремучая смесь. Если рванет — моя голова точно с плеч долой!
      — Простите, — сказала я как бы между прочим. — Нечаянно подслушала часть вашего разговора с редактором… Не вы ли отстаивали позицию «прущего вперед танка»? Мне показалось, что вы достаточно решительный человек. И потом, если ваш материал появится в столичной газете, это будет для вас лучшей страховкой, так мне кажется…
      Борзой махнул вторую порцию коньяка и задумчиво посмотрел в окно на унылую зимнюю слякоть. Наблюдая за его смешной, какой-то взъерошенной фигурой, я подумала, что, скорее всего, семьи у Димы нет. В противном случае он отказался бы, не раздумывая. Впрочем, возможно, ему было наплевать на семью.
      — Наверное, вы правы, — сказал он наконец. — А если ваш редактор передумает? У меня ведь нет веских доказательств…
      — Давайте поищем их вместе! — предложила я и добавила небрежно: — А насчет редактора не беспокойтесь. Редактор — мой муж. Если я обещаю, что материал появится в газете, только космический катаклизм может этому помешать!
      — Так вы замужем? — только и сказал Борзой, причем, как мне показалось, с некоторым разочарованием. — Это меняет дело. Я имею в виду, что замужние женщины вызывают у меня большее доверие…
      — Весьма польщена оказанным мне доверием, — сказала я. — Так вы решились?
      — Э-э, где наша не пропадала! — махнул рукой Дима. — Вы, наверное, заметили, что в нашем городе царит предвыборная лихорадка? Кандидатов на пост мэра восемь, но всерьез можно говорить о троих. Сам мэр Гудков — личность, на мой вкус, крайне несимпатичная. Отставник Столбов, пожалуй, наиболее достойный кандидат, только, кроме некоторого энтузиазма масс, за ним ничего нет… И наконец, Караваев — известный предприниматель. Между нами, хлюст еще тот, но он негласно финансирует нашу газету. Поэтому, сами понимаете, о нем, как о мертвом…
      — И все-таки именно возле дома Караваева был обнаружен труп следователя! — напомнила я. — Он что, действительно был убит электротоком?
      — Судя по всему, да, — ответил Борзой. — В нашем УВД есть теперь человек, отвечающий за связи с общественностью — нечто вроде пресс-службы, — так вот он намекал, будто следователь Аникин погиб при попытке проникнуть на территорию караваевского дома. Что, мол, было связано с его расследованием… У Караваева поверх забора действительно протянуты электрические провода. Сейчас он вместе с семьей чаще живет в городской квартире, а загородный особняк практически пустует — вот он и подстраховывается… — Борзой достал из кармана измятую пачку сигарет «Новость» и спросил у меня разрешения закурить.
      Я разрешила — с завтраком было покончено, а кофе оказался отвратительным. Борзой раскурил сигарету, в движениях его появилась блаженная неторопливость.
      — От кого подстраховывается? — спросила я. — От следователя?
      — От грабителей, — усмехнулся Борзой. — В общем, это незаконно. Для Гудкова это подарок судьбы. Я слышал, что в прокуратуре на Караваева завели дело по обвинению в неосторожном убийстве и подали запрос в избирком о снятии его кандидатуры. Пока это неофициальные сведения, но, помяните мое слово, так оно и будет!
      — Именно по этому поводу вы спорили с редактором?
      — Вы удивительно прозорливы, моя очаровательная фея! — с пьяной галантностью ответил Борзой. — Если мы упустим время и не посеем в душах горожан справедливого сомнения, — песенка Караваева на этих выборах спета! Потом, конечно, все объяснится, но будет поздно…
      — А вы уверены, что объяснится? — поинтересовалась я.
      Борзой фыркнул:
      — Аникин занимался разбойным нападением на «КамАЗ»! Что ему было делать в загородном доме Караваева? Дом стоит на юру, открыт со всех сторон, внутри никаких подвалов, никаких складских помещений. Ток, пропущенный над забором, с напряжением в сто двадцать вольт. Но самое главное не в этом…
      Борзой с весьма интригующим видом посмотрел на меня.
      — А в чем главное? — спросила я.
      Журналист оглянулся, наклонился ко мне и зловещим шепотом сообщил:
      — Аникина нашли утром в субботу. Подразумевается, что до караваевского дома он добирался своим ходом. Но дело в том, что еще утром в пятницу Аникин уехал из дома на милицейском «УАЗе». И совсем в противоположном направлении, заметьте! — Он откинулся на спинку стула и торжествующе посмотрел на меня.
      — Откуда у вас такие сведения?
      — А я за ним следил, — сказал Борзой. — Я еще накануне случайно узнал, что он договорился насчет машины с заместителем начальника оперативной части. Я сразу понял, что наклевывается что-то новенькое! Только мой «Запорожец» сдох в самый неподходящий момент, и мне пришлось прекратить погоню. А они ехали в сторону Южного шоссе…
      — Кто они? — уточнила я.
      — Аникин и водитель. Вот кто за рулем сидел — я не рассмотрел. Вообще на этой машине Матвеев ездит, я его знаю. Можно будет с ним поговорить, только осторожно, издалека… Он до этого дела, — Борзой щелкнул по горлу, — большой охотник!
      — Вы надеетесь разговорить его? — усомнилась я. — А захочет ли он с вами говорить, Дима?
      Борзой самодовольно усмехнулся.
      — Захочет! — заявил он. — Он же мне каким-то дальним родственником доводится. Не откажется же он с родственником выпить… Вообще, — вдруг задушевно сказал он, — для вас я сущий клад! Ведь я, считай, в городе всех знаю, и меня все знают. Я к любому ключик найду…
      — Да? — скептически сказала я. — Может быть, вы и врача знаете, который проводил вскрытие? Может быть, жену Аникина? У него, кстати, есть жена?
      — Жена есть, — немного смущенно отозвался Борзой. — Галиной звать. Я ее как раз не очень знаю. Они не местные, Аникины… А сегодня она должна быть на похоронах. Хоронят Леху… Спешат похоронить!
      — Может быть, съездим на кладбище? — предложила я. — А потом вы мне дом Караваева покажете…
      Борзой задумался. Потом он с сожалением посмотрел на опустевший графинчик и сказал:
      — Можно. Только вы примите к сведению, Оленька, что я нуждаюсь теперь в финансовой подпитке… Была надежда, но Николай, гад, зарубил материал!
      — Никаких проблем! — заявила я. — Оплачиваю любые издержки. В разумных пределах, конечно.
      — Тогда едем! — радостно воскликнул Борзой. — Свожу вас куда нужно, а вечерком, если вы меня профинансируете, с Матвеевым потолкую. Согласны? Ну тогда едем!
      — Наверное, есть смысл мне сесть за руль? — сказала я, когда мы вышли из кафе. — Штрафы за вождение в нетрезвом виде мне не хотелось бы оплачивать…
      Борзой с недоумением посмотрел на меня.
      — А кто в нетрезвом? — удивился он. — Мне знаете сколько нужно, чтобы в нетрезвого дойти? Ерунда, поведу сам! Вы с моей колымагой не справитесь! А насчет штрафов не беспокойтесь — меня здесь каждая собака знает!

Глава 3

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.