Мы опоздали на пять минут. На условленном месте никого не было.
      – Может, он не стал дожидаться и ушел? – задала вопрос я.
      Иваньков залился неестественным смехом.
      – Не-ет! Барыги своего не упустят! Они всегда запаздывают. Чувствуют власть над чужими судьбами, собаки!
      Я огляделась. Дворик не вызывал оптимистического настроения. Со стороны одного из подъездов слышались приглушенные пьяные голоса с характерными блатными интонациями. Метрах в двадцати от нас с восхитительной непринужденностью справлял нужду человек бомжевского вида. Еще откуда-то из-за густой завесы деревьев доносились пропитые и насыщенные матерной руганью голоса двух женщин. Я зябко поежилась.
      Время шло, а наркоторговец все не появлялся. Терпение мое было на пределе, и я, чтобы хоть как-то усмирить все возрастающее нервное напряжение, начала притопывать на месте.
      – Хотят ребятки торчать! Хотят! – продолжал делать свои выводы Иваньков.
      В конце концов не выдержал Дмитрий Анатольевич:
      – Ну где же этот Стопор?!
      Валера приложил палец к губам.
      – У-у-у! Что ж ты так нервничаешь, друг? Не стоит! Говорят тебе – накуришься сегодня, значит, накуришься!
      Миновало еще пятнадцать минут. Степанов отозвал меня в сторонку.
      – Еще немного, – сказал он, – и я пошлю этого Валеру вместе с его Стопором и анашой к чертям собачьим!
      – Мне все равно. Моя функция – обеспечивать вам защиту. Поверьте, мне это безумие нужно куда меньше, чем вам, – буркнула я.
      Мы вернулись к Иванькову. Не знаю, насколько бы еще хватило Дмитрия Анатольевича, но тут подошел Стопор в сопровождении двух ребят. Стопора я опознала только по приветствию Валеры:
      – Что, Стопор, опять под кайфом?
      – Угу! – Стопор скорчил довольную гримасу. Его слегка пошатывало.
      Спутники Стопора обладали весьма колоритной внешностью: один весь в прыщах, другой очень худой, с резко очерченными высокими скулами.
      Я закурила во второй раз за вечер.
      – Вы тут пока потусуйтесь, – сказал Стопор, – а я попробую разузнать насчет «тем».
      Стопор скрылся в глубине дворика.
      – Косяк, – представился тот, что с прыщами.
      – Вовчик, – представился скуластый.
      – Ты под чем? – спросил Косяк у Степанова.
      – Он трезвый, – пояснил Валерка. – Он всегда такой.
      – А вы по скольку берете? – допытывался Косяк.
      – Мы скромные, – отвечал Валерка. – Пакетик на всех.
      – А мы с Вовчиком – стакан.
      – А Косяк – это потому, что «косяки» курить любишь? – поинтересовалась я.
      – Не-е, – отозвался Вовчик. – Это потому, что он человек «косячный». Ходит по городу и на всю улицу про наркоту орет. И все равно ему: мусора, не мусора. Своей головы не жалко, хоть бы чужие пожалел! Влипнем мы однажды с его благословения куда-нибудь! Да только что ему объяснять!
      – Да, что мне объяснять! Я вообще не понимаю этого гонева! – говорил Косяк нарочито громко, почти кричал. – Хоть сейчас на проспекте встану и начну орать: «У меня в кармане „баян“ с герой!»
      Мимо прошла пожилая женщина и бросила на нас обеспокоенный взгляд.
      – Хочу – ширяюсь, хочу – не ширяюсь! – не на шутку разгулялась «демократическая» натура Косяка. – Кому какая разница!
      – Ну что же ты так переживаешь? – попытался успокоить Косяка Иваньков. – Не стоит оно того! Нервные клетки не восстанавливаются!
      – Да потому что, в натуре, кому какая разница! – не унимался Косяк.
      Не знаю, как обстояло дело насчет физического здоровья этого типа, а вот психическое наркотики ему явно основательно подорвали.
      – Если ты кому-то нужен, тебя и чистого заберут, подкинут в карман что-нибудь, – продолжал развивать свои идеи Косяк, не жалеющий чужие головы. – Так какого хрена тогда гнать! Знаете, какой облом недавно был? – произнес он неожиданно тихо, резко переключившись на другую тему.
      – Какой? – задал вопрос Валерка.
      – Сейчас расскажу.
      Гневный рассказ Косяка показался мне откровенным бредом неизлечимого шизофреника:
      – Скинулись толпой, короче. Звоним бабе Люсе. «Баба Люся, нам шесть банок! Капуста есть». Она: «Приезжайте завтра, все будет». Ну, мы, ясное дело, давай мечтать, кто в каких мирах и как отрываться будет. Приехали на другой день. А баба Люся: «Ой, ребятки, – мимика Косяка в те моменты, когда он цитировал бабу Люсю, очень впечатляла, – а я две банки продала! Четыре возьмете?» А нам четырех на толпу не хватит. Пришлось возвращаться с пустыми руками. Через пару дней мы с Вовчиком на двоих наскребли. Решили заторчать. Мечтаем, ясен перец. Звоним, а баба Люся нам: «Ой, ребятки, кончилось все! На той неделе будет!» Опять облом. А на следующей неделе у нас бабла не было. И, как назло, бабу Люсю на улице встречаю. А она: «Что ж вы, ребятки, не заходите? У меня ж двенадцать банок лежит!» Отсюда – мораль: не дели шкуру непроданного эфедрина!
      – Это точно! – засмеялся Иваньков.
      – Нельзя же так жить, – машинально пробормотала я.
      – Так жить нужно! – снова завелся Косяк. – Во!
      Он закатал рукава и гордо продемонстрировал «дорожки» на внутренней стороне предплечий.
      Тем временем подошел Стопор.
      – Борода! – сообщил он. – Несрост! Кончилось все!
      – У-у-у… – протянул Иваньков.
      Косяк со злостью сплюнул.
      – Тьфу, черт, опять пьянствовать придется!
      – Не хочу я пьянствовать, – жалобно захныкал Вовчик и замотал головой так отчаянно, словно агенты иностранной разведки требовали от него измены Родине в форме раскрытия важной государственной тайны. – Это ж потом от похмелья с утра маяться!
      – А кто хочет?! – взбесился его приятель. – Я лично хочу торчать! Понимаешь, тор-чать! Но, поскольку другого выхода на сегодняшний день я не вижу… – конец тирады, как всегда, оказался у Косяка обескураживающе неожиданным: – А все дело в том, что алкоголь не изменяет сознания!

* * *

      – Вы уж не обессудьте, мужики, – разводил руками Стопор.
      – Так уж получилось… Бывает…
      – Бывает, – согласился Валера.
      – Ну так я пойду? – виновато спросил Стопор. – Дела, они на месте не стоят…
      – Не стоят, – словно попугай повторил Иваньков.
      – Иди, – кивнул Вовчик.
      – Иди, иди! – закричал Косяк. – Еще раз подобная ботва повторится!..
      – Иди, – присоединился к общему мнению Валерка.
      – Вот всегда со Стопором так, – заметил Косяк, когда наркоторговец ушел. – В вечном ступоре! В следующий раз к Капкану обратимся. Оно, конечно, подороже, зато и надежней.
      Мы со Степановым переглянулись.
      – Капкан, он ведь, говорят, на совесть работает, – сделав задумчивый вид, молвила я.
      – Несерьезно это все, – скептически выразил свое мнение Иваньков. – Не по-пролетарски.
      – Решено, – сказал Вовчик. – Завтра звоним Капкану.
      – А вы не могли бы нас с ним свести? А то нам срочно нужно… – осторожно осведомилась я.
      – Нет, – покачал головой Косяк. – Капкан левых людей не любит.
      – Что, совсем никак? – Я и не пыталась скрыть разочарование, которое ясно прозвучало в моем голосе.
      – Совсем никак.
      Косяк развернулся к Вовчику.
      – Надо идти, – сказал он.
      – Надо.
      В этот момент краем глаза я заметила группу «бритых» молодых людей, бредущих в нашу сторону характерными походками, что называется, вперевалочку.
      – Гоблины, – сделал вывод Косяк. – Докопаться хотят. Возможно, капусту снимать будут. Надо, короче, отсюда валить.
      Тем временем «бритые» парни приблизились к нам на расстояние, которое не оставляло сомнений: с нами собираются серьезно поговорить. Их было семеро. Один из них неприятно хихикал.
      – Закурить не найдется? – спросил, чрезмерно растягивая ударные гласные, самый высокий и плечистый из них. Я мысленно обозвала его «великаном».
      – Не курим, – угрюмо ответил Косяк.
      Я вынула из сумочки пачку, раскрыла ее и протянула «великану».
      – У девушек брать не по понятиям, – отозвался тот.
      Хихикающий «гоблин» развеселился еще больше.
      – Слушайте, а что вы вообще в нашем районе делаете? – спросил самый маленький и щупленький из страдающих никотиновым голодом молодых людей.
      – Друга навещали, – ответил за всех Валера.
      Снова хихиканье. Типа, издающего эти звуки, я окрестила «весельчаком».
      – Есть бабки? – осведомился самый страшный из «гоблинов», с угрожающей дьявольской ухмылкой на губах. Его мое сознание зафиксировало как «товарища с улыбкой Сатаны». – Пацану десяточку на лекарства. Болеет он, печенку посадил.
      Вовчик с кислой миной на лице потянулся к карману.
      – Держи.
      – И все?! – «товарищ с улыбкой Сатаны» презрительно повертел в руках десятирублевую купюру. Тем не менее он от нее не отказался. – Мы про десятку, значит, для приличия сказали, а тебе с пацаном поделиться жалко? Падла!
      Молодой человек, обеспокоенный здоровьем друга, выдвинул вперед кулак и тут же отвел его в сторону. Вовчик отпрянул. Хихиканье перешло в заливистый смех. Остальные вымогатели тоже расхохотались.
      – Дай сотку!
      – Нету сотки, – прохрипел Вовчик, и кулак на этот раз достиг цели. Удар пришелся Вовчику в живот, и он согнулся пополам.
      Смех «весельчака» уже начал походить на лошадиное ржание.
      – Вы кто, вообще, по жизни? – на этот раз заговорил, обращаясь к Дмитрию Анатольевичу, самый щупленький из подонков.
      Это было уже слишком. Мое терпение лопнуло.
      – А ты сам-то кто по жизни? – поинтересовалась я.
      – Ты чего?! – рассвирепел «гоблин» и двинулся в мою сторону. – Дырка с мясом! Хочешь, чтобы тебя по кругу пустили?
      – Мне просто интересно, кто ты по жизни, – повторила я.
      – Я – правильный пацан! Я живу по понятиям! А ты – дырка с мясом!
      – А пошел ты на!..
      «Правильный пацан» на мгновение опешил, а потом замахнулся. Но его кулак описал лишь половину траектории и был перехвачен моей левой рукой. Я вывернула плечо почитателю понятий и швырнула бедолагу на землю. «Гоблины» на несколько секунд пришли в замешательство. Валерка воспользовался этим и пустился наутек.
      «Гоблины» стряхнули с себя оцепенение и перешли в наступление. Боковое зрение, все это время неустанно несшее вахту, помогло мне оценить обстановку: «великан» метил мне в челюсть. Его «коллега» развернулся к Дмитрию Анатольевичу. Четверо оставшихся «гоблинов» смыкались вокруг Косяка и Вовчика. К тому же делал попытки подняться на ноги тот, кого я только что нокаутировала. Все это прошло через мой мозг, как через процессор компьютера, за доли секунды.