— Танюха, поддай-ка! Увяла совсем! А еще спортсменка называется, каратистка! — вновь начиная похлестывать себя веником и покашливая от перехватывающего горло жара, прикрикнула моя соседка Ольга Трофимова.
      — Ну держи-ись, сильная женщина! — так же весело ответила я ей и повернула вентиль крана.
      Горячий пар мгновенно наполнил небольшую, обитую деревом комнату, тускло освещенную запотевшей лампочкой.
      — А-а-ай! — протянула Ольга и дрожащими руками принялась расстегивать вмиг накалившуюся, довольно увесистую золотую цепочку, которая стала нестерпимо жечь тело.
      — Мерзни, мерзни, волчий хвост! — захохотав, воскликнула я, и пышный березовый веник, специально купленный мной сегодня на рынке, энергично заходил по спине Ольги, у которой только и хватало сил издавать истошные вопли. Я же, постукивая, приговаривала: — Танюха не только спортсменка, но и бывшая комсомолка, а также, не стесняюсь сообщить, красавица!
      — Хорош, хоро-ош! Что я тебе плохого сделала?! — буквально через минуту, посмеиваясь, заохала Трофимова. — За что-о?
      — Было б за что, как говорится в народе, совсем убила бы, — опустив веник, сказала я и, осторожно преодолев три широкие деревянные ступеньки, вышла из парной.
      Ольга, тяжело дыша и вязаной шапочкой стирая градины пота со лба, следом появилась в коридоре. Накинув на себя широкую махровую простыню, она опустилась в кресло и, посидев с закрытыми глазами несколько минут, на ощупь стала искать в своей сумке термос, в котором дожидался своей очереди травяной чай, как всегда собственноручно приготовленный ею перед походом в баню.
      Моя соседка являлась большой любительницей такого вида отдыха. Регулярно, прихватив с собой кого-нибудь из подруг, она посещала заведение под милым названием «Сахара». Здесь ее встречали неизменно радушно, что, впрочем, неудивительно, так как Ольга, будучи дамой состоятельной и предприимчивой, каждый раз одаривала обслуживающий персонал сверх и без того немаленькой платы парой-тройкой купюр, причем зеленых. Конечно, при таком подходе всегда можно было надеяться на лучший, самый чистый и комфортабельный номер, на ароматный горячий чай, если в таковом возникала необходимость, и на все прочие удовольствия, которые только могли прийти в голову избалованной достатком богатой даме.
      Живя со мной в соседях, Ольга перед отправлением в сауну всегда интересовалась, какие планы имею я на этот день и не желаю ли составить ей компанию. В свободный день я не без удовольствия принимала приглашение, но, к сожалению, временем располагала нечасто, что, возможно, было к лучшему — реже видишь, больше любишь, как говорится. В общем, и на этот раз, соскучившись по бане за время напряженной, не дающей отдохнуть работы, я испытывала подлинное наслаждение. К тому же руки чесались на разумное и приятное использование недавно полученного за раскрытое дело гонорара.
      Некоторые, глядя на меня, конечно, недоумевали и упрекали в бросании денег на ветер. С одной стороны, они были правы. Занимаясь частными расследованиями, я беру за свою работу немало — двести долларов в день плюс расходы. Однако отложить что-то «в чулок» мне не удается. Такой уж у меня характер и отношение к жизни. Деньги сами по себе значат для меня очень мало, то есть они не цель, а всего лишь средство.
      — Смотрю, опять на дорогие перешла? — обратилась ко мне Ольга, глядя на желтенькую пачку «Кэмел», которую я распечатывала.
      — Угу, — ответила я, губами зажимая сигарету.
      — Значит, делишко хорошее подвернулось?
      — Угу, — струйка дыма змеей потянулась по насыщенному влагой воздуху.
      — Закончила?
      — А то стала бы я с тобой здесь рассиживаться…
      — А отметить?
      — Не торопи события! — с шутливой деловитостью заявила я и подошла к двери.
      Выглянув в коридор, я подозвала пожилую женщину с хитро прищуренными глазами, бывшую всегда наготове, и кивнула ей головой, дав знак.
      — Идем в бассейн? — спросила Ольга.
      Я согласилась, и мы обе с разбега плюхнулись в обжигающе прохладную воду бассейна, выложенного небесно-голубой плиткой.
      Пока мы с визгами окунались и, как дети, брызгались друг на друга, две женщины из обслуживающего персонала заботливо накрывали стол по моему заказу. Как и предполагала Ольга, законченное дело было достойно того, чтобы его отпраздновать. Предварительно позвонив, я заказала небольшой обед, пообещав хорошо заплатить, и никто даже не попытался уверить меня в отсутствии такого вида услуг в сервисе сауны.
      — Кайф! — закатив глаза, протянула Ольга. — А ты славненько придумала! — воскликнула она, захватив двумя пальчиками и опуская в рот дольку ананаса.
      — Я же всегда тебе говорила, что я хорошая!
      — Ведьма! — выпалила Трофимова, и мы обе расхохотались.

* * *

      — Прибыли! Отстегнуть ремни! — заявила я, глядя на Ольгу.
      — Кажется, без происшествий… — ответила она и вздохнула.
      На самом деле мне следовало опасаться гаишников, а не происшествий. Хотя и встреча на дороге с бдительным инспектором, после того, как я, нарушив собственное правило, все-таки села за руль после пары фужеров шампанского, тоже могла стать происшествием. Однако ловить такси или, еще хуже, добираться из сауны на общественном транспорте, когда под окном «Сахары» стояла собственная, прошедшая огни и воды «девятка», было бы глупей глупого. Поэтому, уповая на помощь божью, мы с Ольгой отправились домой тем же способом, каким и добирались в баню.
      — Свежо-о! — протянула Трофимова, выйдя из машины. Затем она глянула на свои окна и горделиво сказала: — Свет горит, значит, ждет, спать не ложится! Жди, жди, не одному тебе по ночам шастать!
      На улице и вправду стало свежо: пока мы парились, над городом пробежал хороший дождик.
      — Иди, — смеясь, ответила я соседке и слегка подтолкнула ее в спину, — не томи мужика! Извелся весь небось! Время-то уже к полуночи подходит!
      — Изводится, значит, любит! — довольно заявила та и не спеша побрела в сторону подъезда.
      Трофимова жила со мной на одной площадке, но дожидаться меня не стала — знала, что я провожусь с машиной еще не менее пяти минут. Ветер подул, влажный и холодный, а такое после сауны могло не лучшим образом сказаться на ее здоровье.
      Через некоторое время, убрав из салона в багажник все, что могло бы привлечь внимание, я сама отправилась домой, оставив машину возле подъезда. В нашем доме, как и почти во всех многоквартирных тарасовских домах, стало недоброй традицией выворачивание лампочек, хоть и весьма тускло, но освещавших лестничные площадки. Каждый раз, спотыкаясь в темноте, я решала заняться расследованием этого маленького, но очень гадкого преступления, но руки, к сожалению, до этого все не доходили. Вот и сегодня, убедившись в неисправности лифта, я в очередной раз отправилась на ощупь отыскивать путь к своей квартире. Зрелище это наверняка было забавным, и я, вероятно, посмеялась бы сама над собой, если бы не дикий вопль, донесшийся сверху, когда до моего этажа оставалось два лестничных пролета.
      Бросив на пол пакет, набитый полотенцем, простыней и прочими банными принадлежностями, я рванула вперед, порой спотыкаясь и руками перебирая по ступенькам. Добравшись до площадки, где находилась и моя квартира, я остановилась, поскольку вопль шел именно отсюда, прислушалась и обратила взор на квартиру Ольги.
      Первая мысль, посетившая меня в тот момент, вызвала в воображении картину бурной семейной разборки. Я представила себе искаженное гневом лицо Сергея, мужа Ольги, взбешенного приступом ревности. Однако отбросила пришедшую в голову мысль как сомнительную — Трофимова часто посещала сауну, откуда всегда возвращалась поздно, и Сергей к этому давно должен был привыкнуть. К тому же слышался голос только одного человека — Ольги, а семейный скандал предполагает скорее диалог, даже если в характере одной из половин преобладает кротость.
      Я стояла на площадке, в нерешительности широко расставив ноги и руки, и была похожа либо на осьминога, либо на хищника, готового к прыжку. Мысли, одна перебивая другую, спорили между собой в моей голове, мешая принять решение и совершить какое-либо действие в ответ на услышанный вопль. В конце концов интонация голоса Ольги заставила меня предположить самое ужасное — ее крик был полон отчаяния, смешанного с болью и ужасом.
      Не стучась, я толкнула рукой дверь, увидела то, что довело до отчаяния Трофимову, и тоже застыла в неподвижной позе. Планировка квартиры моих соседей позволяла вошедшему в прихожую окинуть взором кухню, находящуюся как раз напротив входа. Так вот в ней на полу, между кухонным столом и газовой плитой, лежал… труп мужчины, совершенно обнаженного. Картина ужасала еще и тем, что лицо его было съедено кислотой. Рядом с телом валялась банка, очевидно, из-под нее, а по всей квартире распространялся едкий запах.
      Ольга, ошеломленная увиденным, даже не обернулась на звук открывшейся двери, но вдруг будто очнулась, упала на колени и звучно зарыдала:
      — Сере-е-жа! Сере-е-женька!
      Затем женщина уткнулась лицом в грудь покойника и залилась истерическим плачем, руками вцепившись в свои волосы.
      — Ольга! — окликнула я ее.
      Сначала Трофимова никак не прореагировала, но потом обернулась:
      — Таня! Таня, помоги! Что делать… Что делать… Куда идти?
      — Вызывай милицию! — крикнула я и рванула назад к выходу.
      — Подожди! Постой! — воскликнула Ольга и ухватила меня за штанину брюк. — Куда ты? Не уходи! Помоги!
      — Я сейчас! Надо соседей опросить. Звони ментам! А я по горячим следам работать начну.
      — Да… Конечно… Работать… Звонить… — лепетала обезумевшая от горя женщина. — Кто же… За что…
      Не дожидаясь, когда Ольга соберется с силами, я вышла из квартиры и сначала осмотрела трофимовскую дверь. Никаких следов взлома на ней не обнаруживалось. Значит, в квартиру моих соседей злоумышленник или злоумышленники проникли с помощью отмычки или подделанного ключа.
      Не находя смысла в дальнейшем рассматривании замочной скважины, я обвела взглядом лестничную площадку и принялась названивать сразу в два звонка на железной двери, за которой находились две квартиры, объединенные общим небольшим коридорчиком. Мне долго никто не открывал, и неудивительно — время слишком позднее. Затем все же послышался звук поворачивающегося в замочной скважине ключа — из одной квартиры кто-то вышел. Я с нетерпением ждала, когда шаркающие шаги приблизятся, и не отпускала кнопку второго звонка, надеясь, что хозяева и второй квартиры выйдут к двери. Однако эти ожидания оказались тщетными.
      — Кто? — раздался наконец за дверью недовольный мужской голос.
      — Свои, — немного игриво ответила я.
      Иной ответ мог повлечь за собой в столь позднее время препирательства, а игривый тон предполагал наличие за дверью долго не являвшихся, но вполне желанных гостей.
      Ключ в замке сразу же энергично завертелся, и передо мной предстал высокий крупный мужчина в темно-бордовом махровом халате, обнажающем мускулистую волосатую грудь. Появление этого красавца меня немало удивило, поскольку он не был мне знаком. Конечно, я мало общалась со своими соседями, но в лицо, по крайней мере, их знала. Когда же из-за его спины выглянула худенькая молоденькая девушка в полупрозрачной кружевной сорочке, дочь соседей, недавно вышедшая из подросткового возраста, но славившаяся легким поведением, мне многое стало понятно.
      — Таня? — удивленно протянула она. — Родителей нет дома.
      — Давно? — спросила я.
      — Со вчерашнего утра.
      — Так… — в задумчивости я постукивала пальцами по косяку двери. — Мне нужно задать тебе пару вопросов.
      — Сейчас? — недовольно протянула девица, а ее кавалер посмотрел на меня еще более сердито.
      — Да, — ответила я и, не дожидаясь приглашения, нахально проскользнула под рукой здоровяка, которой он оперся о стену.
      Ответной реакцией было недоуменно-недовольное выражение лица обоих, однако меня не выгнали. Дверь в квартиру находилась как раз напротив входа в комнату, и, войдя, я сразу же увидела там незаправленную постель. Поймав мой взгляд, Лена, дочь соседей, засеменила в сторону комнаты и прикрыла дверь, хотя на ее лице не было и тени смущения. А ее ухажер ухмыльнулся, привалился к стене и, сложив на груди руки, спросил:
      — Ну, что же вас так горячо интересовало в столь поздний час?
      Я плюхнулась в кресло, стоящее здесь же, в прихожей, и, растягивая слова и делая между каждым из них паузу, произнесла:
      — Не слышали ли вы недавно чего-нибудь необычного?
      — Необычного? — здоровяк иронично поднял брови. — Смотря что вы считаете необычным…
      Лена прильнула к его плечу и, похихикивая, сказала:
      — Мы были окутаны туманом любви и романтики, так что проза жизни просто не могла нас заинтересовать.
      Я пристальнее всмотрелась в лицо соседкиного кавалера, судя по которому без особого труда можно было сказать, что его вообще вряд ли могут интересовать какие-то вещи из посторонней жизни, и с нескрываемым раздражением заявила:
      — Ну вот что, любовники-романтики! В соседней квартире человека убили, а вы здесь передо мной комедию ломаете и время тянете. Еще раз спрашиваю — слышали, видели чего-нибудь странное?
      Мое несколько агрессивное поведение явно не понравилось кавалеру Лены, который, ко всему прочему, был, кажется, не прочь показаться ей настоящим героем и блеснуть умением защищать даму. Он немного отстранил ее от себя и, сделав шаг вперед, деловито спросил:
      — А ты вообще кто такая?
      Но Лена поспешила потянуть его за рукав халата, на что мужчина никак не прореагировал. Тогда девушка крикнула:
      — Роман, она из милиции!
      Ее слова подействовали, хотя и не были правдой.
      Несколько лет назад я окончила Тарасовскую академию права, работала какое-то время в прокуратуре, но не прижилась там по причине абсолютнейшего нежелания подстраиваться под кого бы то ни было. Не секрет, что буква закона, правосудие в нашей стране зачастую отходят на задний план и просто перестают иметь значение в определенных ситуациях. Факта ведения дела и вынесения приговора невзирая на лица у нас, к сожалению, как не было, так и нет. Вот с этим я и не смогла примириться, не говоря о тысяче бюрократических штучек, с которыми пришлось столкнуться. В общем, все закончилось тем, что я взяла лицензию частного детектива и теперь нисколько не жалею об этом.
      — Из милиции? — удивленно протянул Роман и иронично присвистнул.
      — Что произошло, Таня? — с живым интересом переспросила Лена. — Кого убили?
      Я не стала ничего рассказывать, а только еще раз задала вопрос. Как и следовало ожидать, голубки, обрадованные отсутствием родителей, как минимум половину дня провели в постели и, естественно, ничего не слышали. Да и слышать не хотели. Напрасно потеряв время на пустой разговор с ними, я покинула эту квартиру.
      Следующие шаги были в том же направлении. Я звонила в квартиры жильцов дома, пытаясь узнать хоть какие-нибудь детали. Везде меня встречали одинаково — удивленно, возмущенно и зло. Разговаривать и тем более отвечать на вопросы люди не желали. Впрочем, учитывая поздний час и ставшую традиционной позицию «моя хата с краю», поведение их было вполне объяснимым. Однако, приложив определенные усилия, я все-таки умудрилась вступить в беседу, но выходила из нее ни с чем — никто ничего не видел, ничего не слышал. Скорее всего, люди говорили правду. Совершивший преступление должен был позаботиться об отсутствии свидетелей.
      Однако я не теряла надежды, и, как оказалось чуть позже, не напрасно.
      Обойдя несколько квартир, я вышла на улицу, села на лавочку и закурила, обдумывая дальнейшие шаги. Вдруг в подъезде послышался оглушительный собачий лай. Через несколько минут из двери резво выбежала маленькая белая болонка и стала обнюхивать землю под лавочкой.
      — Мисси! Мисси! — возмущенно кричал из подъезда кто-то, кого еще не было видно.
      Вскоре моему взгляду предстала дама преклонного возраста в домашнем халате, на удивление похожая на свою собачонку. Ее седые волосы были белыми как снег, редкими и пушистыми, торчащими в разные стороны. Маленькая, сухонькая, немного сгорбленная старушка живо засеменила за любимицей и еще издалека стала читать ей нотацию о правилах собачьего поведения на улице.
      Приглядевшись, я убедилась в том, что с этой жительницей дома не беседовала. Скорее всего, соблюдая меры предосторожности, бабуля просто не открыла дверь. Или же она спала — во всяком случае, из-под халата выглядывала длинная ночная рубашка. С любопытством оглядев меня, женщина учтиво произнесла:
      — Добрый вечер.
      — Добрый, — вздохнув, ответила я и добавила: — Да мало доброго…
      — В ваши-то лета такой пессимизм! — покачав головой, заметила старушка.
      — Есть причина, — затушив сигарету, ответила я и сразу перешла к делу, задав даме вопрос, который неоднократно повторяла за этот вечер.
      Конечно же, любопытная старушка стала расспрашивать обо всех подробностях, известных мне. И я почему-то их выложила, наверное, устала, пока обходила соседей, от однообразия вопросов и ответов. Зато, выяснив все, старушка поднесла указательный палец к губам и с необыкновенной таинственностью произнесла:
      — То-то она мне странной показалась… Да, Мисси, ведь она странная? — обратилась бабуля к собачке.
      — Кто? — с интересом спросила я.
      — «Волга».
      — Кто-кто? — удивленно переспросила я.
      И тогда я услышала следующее. Когда старушка в предыдущий раз выгуливала свою ненаглядную Мисси, возле дома она заметила серую «Волгу», доселе ей неизвестную. Естественно, автомобиль не мог не заинтересовать старушку, поскольку постоянные обитательницы лавочек знают в лицо не только жильцов дома, но и их близких родственников и друзей, с которыми упомянутые жильцы поддерживают общение, а также машины, на которых они ездят.
      — Так вот, — продолжала дама, — стала я думать, к кому же она приехала. Оказалось, к Трофимовым.
      — Откуда вы знаете? — не скрывая удивления, спросила я.
      — Я и Мисси, прогулявшись, направились домой. Мисси, проходя мимо двери Трофимовых, начала обнюхивать пол и активно лаять. Чужого почувствовала…
      — Позвольте, — перебила я увлеченную рассказом даму, — разве может маленькая собачонка запомнить всех обитателей девятиэтажного дома и их посетителей и отличить от незнакомцев?
      — Вы не верите! — возмущенно воскликнула старушка. — Ах, вы не представляете, какая это необыкновенно умная и сообразительная собака! Вот однажды…
      Дальше последовал обильный поток историй, доказывающих неоспоримые достоинства Мисси. Не вслушиваясь и не вникая в их суть, я размышляла о том, что мне дает информация о чужой «Волге», появившейся возле нашего подъезда как раз в то время, когда в нем случилось происшествие. Даже то, что собака лаяла на дверь, небезынтересно — она могла почуять за дверью неладное.
      — Кстати, могу и номер машины сказать! — донеслось до меня гордое заявление старушки через некоторое время.
      — Правда? — обрадованно воскликнула я.
      Мне не очень верилось в память старушки, но хотелось доставить ей удовольствие, поэтому я достала блокнот и под диктовку записала номер — Т 321 АЗ. А потом не удержалась, чтобы не поинтересоваться, как бабуле удалось так легко воспроизвести номер автомобиля. В конце концов, хорошо знакома с ней я не была, поэтому допускала старческую чудинку, заставившую ее фантазировать.
      — Что ж тут помнить? — горделиво ухмыльнулась она. — 3, 2, 1 — все по порядку! По убывающей.
      — А буквы?
      — Я всю жизнь на ТАЗе, Тарасовском авиационном заводе, проработала, так как же мне на эти буквы не обратить внимание… А вообще любопытно было, интересно — вот и запомнила! — заключила старушка.
      Я отвернулась, стараясь скрыть улыбку умиления, попрощалась с хозяйкой Мисси и пошла к Ольге, чтобы поддержать ее в столь нелегкую минуту.
      Кстати, в этот момент я обратила внимание на то, что во дворе до сих пор нет милицейской машины, и это меня удивило, ведь времени прошло достаточно. Либо Ольга, убитая горем, в шоковом состоянии, так и сидела в бездействии, либо произошло еще что-то. Прибавив шагу, я вошла в подъезд и опять на ощупь стала подниматься по лестнице.
      Добравшись до своей площадки, я услышала мужской голос, доносящийся из квартиры Трофимовых. Голос громкий, нервный, пожалуй — даже истерический. Голос окликал Ольгу и, странное дело, показался мне знакомым. Неожиданно я сообразила, что напоминал он голос Сергея, которого совсем недавно я имела несчастье видеть мертвым.
      — Чур меня, — скороговоркой проговорила я, хотя и не верила в потусторонние силы.
      Не задерживаясь в темном подъезде ни на минуту, я толкнула трофимовскую дверь. Она легко открылась, так как была не заперта, и…
      — А-а-а-а! — неистово заорала я, едва переступив порог квартиры, и шарахнулась к стенке.
      Сергей, живой и невредимый, стоял у входа в кухню напротив Ольги, звал жену по имени и смотрел на нее обезумевшими глазами. Мысли о воскресшем покойнике, в первое мгновение заставившие меня ужаснуться и подумать, что я ненароком сошла с ума, улетучились буквально через пару секунд. Потому что изуродованный кислотой труп лежал тут же. А Сергей, слава богу, все такой же приятный на внешность, только смертельно перепуганный, беспомощно стоял рядом.
      — Ничего себе! — только и смогла шепотом выговорить я, когда немного отошла от шока.
      Ольга, все так же горестно сидящая около трупа, тупо смотрела на своего мужа и вообще не могла произнести ни слова. Сергей же, увидев меня, по-детски наивно спросил, кивнув на распростертое на полу тело:
      — Кто это?
      — Слава богу, что не ты! — уже во весь голос произнесла я и, войдя в кухню, села на табуретку.
      Эти мои слова заставили Ольгу очнуться.
      — Не ты… Не ты… — залепетала она. Потом поднялась с колен, кинулась на шею Сергею и завыла.
      Он по-прежнему недоуменно хлопал глазами и не мог понять всепоглощающей Ольгиной радости. К тому же она через пару секунд начала, как безумная, хохотать, забыв, что мертвое, изуродованное тело все еще лежит на полу их собственной кухни. Чтобы поскорее ввести Сергея в курс дела и продолжить расследование произошедшего преступления, я подошла к Ольге и стала трясти ее за плечо, несколько раз повторив:
      — Оля! Сергею надо все объяснить!
      Возможно, я не слишком точно выразилась, поскольку глаза Трофимова еще больше округлились. Не исключено, что в этот момент в его воображении промелькнула картина, живописно представляющая, как Ольга расправляется с ныне покойным мужичком, а я являюсь ее сообщницей. Безмолвно Сергей опустился на стул и тихо проговорил:
      — Ну, бабы, и дела…
      Ольга после моих слов стала постепенно приходить в себя, и радость на ее лице вновь сменилась выражением ужаса. Я все рассказала Сергею: с того момента, как услышала в подъезде дикий вопль его жены, до того, как обнаружила его живым и невредимым. По ходу этого небольшого рассказа Ольга начала поддакивать. В заключение она добавила несколько слов и вновь зашлась слезами.
      — Елки-палки! — воскликнул Сергей и схватился обеими руками за голову. — Только этого сейчас нам не хватало! — Затем он брезгливо посмотрел на изуродованное кислотой лицо трупа и добавил: — Интересно, кто это вообще такой и как он здесь оказался?
      Вопрос этот был совершенно риторическим. Ни один из нас сейчас не мог на него ответить, хотя, безусловно, каждый понимал, что покойник появился здесь неспроста. Но поскольку я являлась свидетельницей всей этой сцены с самого начала и в невиновности Трофимовых мне даже в голову не пришло сомневаться, живое сочувствие охватило все мое существо. Я знала, что они попросят меня о помощи, и была готова к этому.
      — Главное — без паники! — произнесла я, глубоко вздохнув. — Надо мыслить спокойно и трезво. Во-первых, вызывайте милицию!
      — Мили-ицию! — как-то саркастично, передразнивая меня, произнес Сергей. — Ага! И они меня сейчас же загребут.
      — И что же ты предлагаешь? — привстав, обратилась я к нему. — Попытаться по-тихому избавиться от трупа и жить дальше как ни в чем не бывало? Вот тогда-то тебя точно загребут, и невиновность свою ты уже не докажешь!
      — Сначала они должны узнать, — со злой усмешкой сказал Сергей, — что труп вообще заходил к нам в гости!
      — Поверь, — настаивала я на своем, — вопреки расхожему мнению, и среди ментов есть умные люди. Так что они вполне способны рано или поздно добраться до истины. Тем более я становиться в этом смысле вашей соучастницей, то есть молчать, не собираюсь! И почему ты вообще против?
      Сергей помолчал некоторое время. Безмолвствовала и Ольга. Затем Трофимов достал из пачки сигарету и, закурив, сказал:
      — Ты прости, я погорячился, конечно! — Его руки дрожали, выдавая волнение. — Просто у меня срок. Условный.
      — Менты только этого и ждут! — воскликнула Ольга, которая вернулась наконец в реальный мир.
      — Но почему? Почему вы так настроены? Почему такое недоверие? — недоумевала я.
      Причины подобного поведения соседей были мне непонятны. Однако я общалась с ними постольку-поскольку и многого, происходящего в их семье, не знала. Впрочем, трудно знать то, что люди хотят скрыть. А умалчивали они, как узнала я несколькими минутами позже, следующее.
      Супруги Трофимовы пару месяцев назад ездили на выходные отдохнуть в деревню Клинцовку, к сестре Сергея. Как водится, вечером в доме сестры собралась компания. Наготовили всего, накрыли на стол и так далее. А собрались там не только родственники, но и бывшие друзья Сергея — местные деревенские мужики, ведь сам он родом из Клинцовки. Посидели хорошо, весело. Произносили заздравные тосты, пели песни, плясали, в общем, все, как и полагается.
      Между Сергеем и его одноклассником Юркой Полкановым завязался задушевный разговор. Вспоминали молодость, даже всплакнули по пьяни. Когда наступила пора прощаться, приятелям было жалко расставаться, и Сергей пошел провожать Юрия до дома. Кстати, супруга Полканова на вечеринку идти отказалась, сославшись на головную боль, и по дороге домой провинившийся Юра строил предположения относительно того, насколько бурным будет возмущение жены столь поздним его возвращением.
      Однако, переступив порог собственного дома, напраздновавшийся приятель Трофимова благоверной в постели не обнаружил. Дети посапывали в своих кроватках, охваченные мирным, безмятежным сном, а жены нигде не было.
      Без задних мыслей пьяные приятели пошли искать женщину по соседям, но те только разводили руками. Обойдя всю улицу, друзья оказались на задних дворах и увидели светящиеся фары стоящего немного поодаль, у реки, автомобиля. Сами не зная, с какой целью, они двинулись к нему.
      В общем, Полканов вмиг протрезвел. Потому что обнаружил там свою жену в обществе постороннего мужчины. Нет смысла описывать все подробности состоявшегося разговора. Короче, завязалась драка, в которой, как нетрудно догадаться, принял участие и Трофимов. Затем друзья отправились по домам: Юрий — разбираться с женой, что было вполне понятно и справедливо, а негодующий Трофимов все представлял себя на месте приятеля, так что Ольга вместе с сестрой Сергея насилу уложили его спать.
      Наутро приятелей ждали известия не самые приятные. Тот, кого Сергей помог отмутузить, желая отомстить за поруганную честь Юры, оказался ментом. Причем не сельским, а тарасовским, часто наведывающимся в деревушку по работе. Он подал заявление о нанесении ему телесных повреждений. Драка с сотрудником милиции, как известно, чревата большими неприятностями, поэтому для Трофимова началась не самая светлая полоса жизни.
      А самым гадким было то, что тот, кому поручили вести дело, оказался не то другом, не то родственником потерпевшего. Когда суд вынес Сергею приговор — два года лишения свободы условно, — следователь всячески протестовал, выражал свое недовольство, подавал жалобы и протесты относительно данного решения. И только благодаря связям и деньгам Сергея приговор остался прежним.
      Я слушала рассказ Трофимова и вспоминала все случаи юридического произвола, с которыми мне пришлось столкнуться в своей практике. Разложив по полочкам «деревенскую» историю Сергея, я пришла к выводу, что безвинно пострадавшим назвать его нельзя. Однако теперь, учитывая недовольство органов вынесенным по тому делу приговором, он вполне мог им оказаться. Безусловно, ему требовалась профессиональная защита. Потому что его явно задумали нагло подставить. Видно, кому-то Трофимов основательно перешел дорогу, и этот кто-то, преследуя свою цель, совершил убийство в квартире Сергея или же просто притащил сюда убитого.
      — Сергей, — спросила я, дослушав историю до конца, — у тебя есть враги?
      — Враги?
      — Ну да. Ведь не из желания оказать тебе любезность его сюда подкинули, — кивнула я на мертвеца. — Да, кстати, в первую очередь подумай о врагах… среди друзей.
      — Что? — Трофимов не понял.
      — У кого-то из твоих родственников или друзей были ключи от вашей квартиры? — пояснила я.
      — Не-ет, — протянул Сергей. — А почему ты спрашиваешь?
      — Потому что на вашей двери нет следов взлома. Кто-то открыл ее легко и просто, без лишнего шума — похоже, что ключом.
      — А-а, — понимающе протянул Трофимов и, немного помолчав, добавил: — Нет, ни у кого из моих близких запасного ключа не имелось. В этом не было необходимости. У меня друг один в фирме «Крепость» работает… Ну, ты знаешь, они дверями металлическими занимаются, решетками и так далее. Так вот, он там специалист по замкам, проверяет их, дает советы по выбору, консультации насчет гарантии. Мы свою дверь через его посредничество устанавливали, так что она должна быть надежной.
      — Но ее все же кто-то открыл.
      — Значит, открыли отмычкой, но никак не ключом.
      — М-да-а, — протянула я и задумалась.
      А задумалась я о том, что ежели это была все же отмычка, то следы от нее должны при более тщательном анализе обнаружить менты. Обнаружить — и начать работу в соответствующем направлении. Я же никаких таких следов — правда, невооруженным глазом и при освещении, падавшем только лишь из квартиры Трофимовых, — не нашла. В случае правильности моих выводов это означало, что ситуация Сергея усложнялась: при следах взлома легче было бы доказать, что труп доставлен в квартиру извне, причем незаконным путем.