В моей нелегкой и опасной для жизни профессии никогда не было стабильности. Не в первый раз я уже обращала внимание на этот печальный факт, и с каждым новым делом сия гипотеза лишь подтверждалась на практике. Клиенты либо испарялись из поля зрения, оставляя меня без работы, либо сыпались на голову, как снежные лавины. Работа либо была легче легкого, либо выматывала до предела. Вот и последнее дельце выдалось не из простых. Мне потребовалось применить на практике все свои профессиональные качества бодигарда, дабы сохранить жизнь загнанному в угол клиенту. Не помню даже, как вернулась вчера домой и, едва коснувшись головой подушки, мгновенно провалилась в сон. Отрубилась прямо в одежде. Благо хоть обувь догадалась снять.
      Проснулась же я около восьми часов утра от того, что тетушка Мила активно тормошила меня за плечо.
      — Женька! — лицо тетушки было искажено ужасом. — Женька! Вставай!
      Я резко села на кровати, а рука уже привычно ухватила прохладную рукоятку револьвера, все еще торчавшего у меня из-за ремня.
      — Что случилось?
      — Тебя к телефону, — чуть слышно произнесла она.
      — А почему ты шепчешь? — Я с трудом возвращалась из мира грез в суровую реальность.
      Тетушка Мила указала взглядом на зажатую в руке трубку радиотелефона, а потом все же сочла нужным добавить:
      — Он там.
      — Кто? — поморщилась я.
      — Устинов.
      — Не знаю такого. — Я вновь откинулась на подушку. — Скажи, что меня нет дома.
      — Ты с ума сошла?! — Мила склонилась надо мной еще ниже и уже тяжело дышала в самое лицо. — Ты знаешь, кто он?
      — Нет. А кто?
      — Депутат Государственной думы! Я только вчера вечером видела по телевизору, как он выступал. А сейчас он звонит тебе из Москвы.
      Мила не часто жаловала политиков таким теплым отношением. Стало быть, этот господин Устинов сумел каким-то образом вчерашним выступлением затронуть чувственные струны тетушкиной души. Теперь она просто так от меня точно не отвяжется. Такой уж у Милы, надо отметить, характер. Хорошо еще, что меня не жаждал услышать по телефону кто-нибудь из популярных ныне актеров. Среди них тоже было немало тетушкиных любимцев.
      — Ладно, — вздохнула я. — Давай его сюда.
      Мила живо протянула трубку, поднялась с кровати и ретировалась за дверь. Осторожно, стараясь не производить шума, прикрыла ее за собой.
      Я переместилась на краешек кровати, энергично растерла виски, прогоняя сонливое состояние, и приложила трубку к уху.
      — Алло!
      Голос не получился особо бодрым, но я и не старалась выказывать радость от столь раннего звонка. Даже если речь шла о народном избраннике.
      — Нельзя так долго спать, госпожа Охотникова, — интонации собеседника показались мне смутно знакомыми, но я могла и ошибаться. — В мире много прекрасных вещей, и вы рискуете проморгать их приход, растрачивая свой боевой заряд на отдых.
      — С кем я говорю? — выслушивать философские сентенции я сегодня точно была не в состоянии.
      — Нет, это я говорю с вами, Евгения, — мужчина засмеялся. — Депутат Государственной думы Олег Игнатьевич Устинов. Народ обязан знать своих героев. А что, разве тетушка не передала вам, кто побеспокоил спящую красавицу?
      Я была окончательно сбита с толку. Если звонивший мне человек действительно являлся крупным московским политиком, то с чего вдруг этот игривый тон, будто мы не раз вместе выпивали в одной компании?
      — Прошу прощения, — нахмурилась я. — Вы по какому вопросу звоните, господин депутат?
      На этот раз смех Устинова был более чистым и откровенным.
      — Черт возьми! — произнес он. — Ты что, совсем не узнаешь меня, тигрица?
      Я стремительно подалась корпусом вперед. Так ко мне мог обращаться только один человек. И с ним я действительно не раз выпивала в одной компании.
      — Граф?!
      — Ну, наконец-то! — облегченно выдавил тот.
      — Чего ж ты мне голову морочишь! — Я вскочила с кровати и подошла к окну. Погода на улице была пасмурной, того и гляди зарядит дождь. — Устинов!
      — Но это моя фамилия, — оправдался Граф.
      — Я ее слышала, наверное, всего раз в жизни, — на этот раз засмеялась я. — И то не из твоих уст. Подожди! — В мозгу что-то щелкнуло, и мысли стремительно переключились в иное русло. — А ты что, теперь действительно депутат?
      — Ну, в общем, да.
      — Да ну! — Я успела благополучно выкинуть из головы неприятности былых дней. — Ты же… — я снова осеклась. Граф был вором в законе, но говорить об этом по телефону явно не стоило. — Как это произошло?
      — Обязательно расскажу при личной встрече, — заверил меня новоиспеченный народный избранник.
      Граф замолчал, и я сама догадалась, что звонок его не был праздным.
      — У тебя ко мне дело, Олег?
      — Да, — голос Устинова сделался серьезным. — Женя, я хочу, чтобы ты помогла одному человеку.
      — Какому человеку?
      — Его зовут Крокус.
      — Кличка? — на всякий случай уточнила я.
      — Кличка. Поможешь? Ради меня.
      — А что конкретно случилось? В чем проблема?
      Граф откашлялся…

      — Мужчина, в моем представлении, должен быть не только нежным и ласковым по отношению к своей спутнице, но и просто обязан уметь поставить ее на место в случае крайней необходимости. Одним словом, проявить твердость характера. — Девушка, сидящая в двухместном купе люкс напротив Андрея Бекешина, вовсю старалась вызвать попутчика на откровенный разговор.
      Андрей прекрасно осознавал, что перед ним прекрасная во всех отношениях представительница слабого пола, но перебороть что-то внутри себя был не в состоянии. Это казалось вдвойне странным, учитывая, что Бекешин находился на свободе без малого сутки, проведя до этого в местах не столь отдаленных почти шесть лет. Разумеется, ни о каких женщинах и о контактах с ними за это время и речи быть не могло. Ему бы сейчас по-хорошему наброситься на эту грудастую рыжеволосую девицу и погасить накопившиеся в организме гормоны, но невидимый блокиратор, расположенный где-то в мозгах, не позволял этого сделать.
      Андрей сунул в рот сигарету «Честерфилд» и закурил.
      Выпустил струйку дыма в раскрытое окно. Пять с лишним лет, проведенных в заключении, он мечтал о женщине. Но еще больше он мечтал о другом. О восстановлении справедливости.
      — А вы в Москву по работе или как? — не унималась розовощекая особа.
      — По личным вопросам. — Андрей переложил сигарету в левую руку, а правой проворно ухватил со столика баночку пива. Глоток получился внушительным.
      — Девушка? — игриво прищурилась рыжеволосая.
      — Что? — Бекешин отер губы тыльной стороной ладони.
      — Едете к любимой девушке?
      — Нет, — Бекешин криво усмехнулся. — К любимым парням.
      Его слова обескуражили cобеседницу. Она растерянно прикусила язычок и отвела в сторону взгляд.
      — Хотите пива? — предложил Андрей.
      — Нет, спасибо.
      — Ну, как знаете.
      Он поднялся на ноги и, по-прежнему игнорируя короткую юбку девушки, вышел в тамбур. Волчьи инстинкты Бекешина уже подсказывали ему, насколько он близок к поставленной цели. Вор явственно чувствовал приближение столицы-матушки.
      Весь скудный багаж Андрея составляла одна-единственная спортивная сумка черного цвета с зелеными поперечными полосами. С ней-то он и соскочил на многолюдный перрон Ярославского вокзала. Цепко окинул взглядом разношерстную толпу и через пару секунд узрел нужного человека. Невысокого роста коренастый мужичок с косым шрамом на подбородке с лучезарной улыбкой уже энергично шагал навстречу прибывшему.
      — Рад тебя видеть, Крокус! — коренастый по-приятельски заключил Андрея в объятия. — Как добрался?
      — Ничего, спасибо, — Бекешин коротко мотнул головой. — А как поживаешь ты, Байдан?
      — Мне-то что сделается? — рассмеялся мужчина. — Наводим жизнь помаленьку.
      — Это хорошо.
      Болтая на отвлеченные темы, Байдан и изрядно соскучившийся по Москве Крокус пересекли здание вокзала и вышли на автостоянку. Байдан щелкнул автомобильным брелоком, и стоявшая в двух метрах от выезда белая «Тойота» приветливо моргнула фарами.
      — Новая? — Бекешин приблизился к автомобилю.
      — Да какая новая, — небрежно отмахнулся Байдан. — Года два уже, наверное. Если не больше.
      Они разместились в салоне, и хозяин авто на малой громкости включил магнитолу. Из динамиков плавно полилась незнакомая Крокусу музыка. Девушка пела на иностранном языке, и смысл песни для Андрея оставался неясен.
      — Ты почему не захотел, чтобы мы тебя встретили? Фартовый нам за это чуть головы не снял. — Байдан тронул «Тойоту» с места, и машина стремительно покинула привокзальную стоянку.
      — Ни к чему это все, — нахмурился Крокус.
      — Не скажи, — собеседник открыто улыбнулся. — Мы ведь тоже старались как могли, Андрюха. — На суде, правда, ничего не получилось, сам знаешь. Варан старался изо всех сил. Но досрочное для тебя все же выбили.
      — А как же Дрозд? — сухо спросил Бекешин, поворачиваясь лицом к водителю.
      — А что Дрозд?
      — Что вы сделали для него?
      — Послушай, Крокус, — Байдан выразительно свел брови к переносице. — На твоем месте я бы сейчас не лез в бутылку. Так или иначе, но то, что произошло тогда с тобой и с Дроздом… Мы все оказались в дерьме. Легавые не одну малину на уши поставили. Попадись ты тогда в лапы Фартовому — убил бы на месте. А сейчас ничего, поостыл.
      — Плевать я хотел на Фартового, — безапелляционно заявил Крокус.
      — Так нельзя.
      — Нас подставили, Байдан.
      — С чего ты взял?
      На мгновение тот даже оторвал пристальный взгляд от дороги и подозрительно покосился на Бекешина. Андрей плотно сжал губы и с минуту хранил тягостное молчание.
      — Не знаю, — выдал он наконец. — Чувствую.
      — Чувствительный ты наш, — хмыкнул Байдан. — Засунь свои чувства знаешь куда? — Он достал из кармана пачку сигарет и вжал под приборной панелью прикуриватель. — Не будь дураком, Крокус. Сам живи и дай возможность другим наслаждаться жизнью. Просто выкинь из головы эту историю. Забудь. Понял?
      — Забыть не получится, Байдан. — Бекешин тоже закурил. — Тебе легко рассуждать, ты там не был.
      — Мы все там будем, Крокус.
      — Гипотетически.
      — Реально.
      Они оба замолчали, размышляя каждый о своем. За окнами заморосил легкий дождик, а салон «Тойоты» наполнился ароматным табачным дымом.
      — Куда мы направляемся? — спросил Бекешин минут через десять, скользя взглядом по мелькавшим за окнами автомобиля пестрым рекламным плакатам.
      — В «Лагуну», — проинформировал его Байдан.
      — Зачем?
      — Банкет в твою честь, — пожал плечами собеседник. — Фартовый распорядился. Да и Варан тоже.
      — Мне не нужен банкет.
      — И тем не менее тебе придется на нем быть, — жестко произнес Байдан.
      — Останови у ларька, — попросил Андрей.
      — Зачем?
      — Хочу водки.
      — В «Лагуне» спиртного будет навалом, — проворчал Байдан. — Минут через пятнадцать будем на месте, и можешь ужраться водярой в свое удовольствие.
      — Останови у ларька, — упрямо повторил Крокус.
      Владелец белой «Тойоты» тяжело вздохнул, но, сбросив скорость, все же прижал автомобиль к обочине. Андрей вышел из салона и уверенно зашагал к ларьку. Байдан остался ждать его в машине, в нетерпении барабаня пальцами по кожаной спинке соседнего сиденья. Крокус вернулся через две минуты.
      В руках он нежно баюкал пол-литровую бутылку сорокаградусной жидкости. Плюхнулся на сиденье и тут же с хрустом свинтил пробку. Приложился к стеклянному горлышку потрескавшимися губами, сделал добротный глоток и шумно выдохнул. Лицо Крокуса осветилось улыбкой.
      — Хорошо, — искренне поведал он Байдану. — Будешь?
      — Нет, спасибо, — отказался тот. — Я потом.
      — Тогда поехали.
      Мотор призывно заурчал.
      — В «Лагуну»? — на всякий случай поинтересовался Байдан.
      — Нет, — Андрей покачал головой. — Давай сначала на кладбище. Хочу помянуть Дрозда.
      — Черт возьми, Крокус! — вспылил Байдан. — Может, хватит валять дурака?
      — Я сказал, едем на кладбище. Или я вообще никуда не поеду. Решай сам.
      — Зачем тебе туда?
      — Хочу повидать напарника. Что тут непонятного?
      Бекешин сделал новый глоток.
      В этот день «Лагуну» закрыли на спецобслуживание. Петр Сергеевич Варнаков, бригадир одной из криминальных группировок по прозвищу Варан, распорядился уже с самого раннего утра не пускать в заведение никого из посторонних. К полудню в «Лагуну» прибыл и он сам. Народу на банкет в честь выхода из тюрьмы Крокуса не созывалось слишком много. Исключительно члены группировки Варана в составе десяти-двенадцати человек, да еще и именитый вор в законе Фартовый обещался пожаловать на пиршество.
      — Позвоните Байдану, — распорядился Варан, стройный, подтянутый мужчина лет тридцати пяти. — Где они там зависли?
      Один из братков тут же вынул из кармана мобильный телефон и принялся тыкать в кнопки толстым пальцем. Варнаков внимательно наблюдал за его манипуляциями. Верзила приложил трубку к уху и прижал ее плечом.
      — Алло! Байдан, ты? Вы где? Чего? А, понял! Ладно, я передам. Давай, ждем, братишка.
      Как известно, краткость сестра таланта. Основываясь на этом критерии, Варан сделал для себя вывод, что практически каждый из его приспешников — непризнанный гений в какой-то определенной области. Знать бы еще, что это за область и где она находится.
      — Что он сказал?
      — Они едут. — Браток спрятал свой мобильник обратно в карман. — Байдан сказал, минут через пять будут.
      — А куда они пропадали? — Варнаков окинул взором уже расположившихся за длинным столом участников предстоящей попойки.
      Отсутствовал только Фартовый, но он сам себе господин и может пожаловать в любую удобную для него минуту.
      — На кладбище ездили.
      — Кого хоронили?
      — Никого. Дрозда он вроде навещал. Крокус, я имею в виду.
      — Ясно, — задумчиво кивнул Варан.
      Поведение Андрея Бекешина откровенно настораживало его. Парень вел себя как-то не так. Нестандартно, что ли.
      Петр закурил сигарету и вернулся к столу. Так или иначе в ближайшее время непонятки с Крокусом разрешатся.
      В ярко освещенный зал ресторана Андрей вошел первым. Вслед за ним, заложив руки в карманы просторных брюк, в помещение шагнул и Байдан. Он сразу пересекся взглядом с Вараном и на его молчаливый вопрос лишь неопределенно пожал плечами. Петр Сергеевич порывисто поднялся и устремился навстречу долгожданным гостям.
      — Крокус, мой мальчик! — пылко произнес бригадир, пожимая соратнику руку. — Я чертовски счастлив, что ты снова с нами.
      — Не торопись с выводами, Варан, — охладил его пыл Бекешин. — Они могут оказаться слишком преждевременными.
      Голубые глаза Андрея, не мигая, уставились на бывшего предводителя. От выпитого взгляд парня казался остекленевшим.
      — Что ты хочешь этим сказать, братишка?
      — Я пришел тебе сказать, что завязываю. — Бекешина качнуло, но он успешно поймал потерянное было равновесие. — Выхожу из игры, Варан.
      Петр Сергеевич сначала растерянно посмотрел на Байдана, затем обернулся к остальным членам группировки и лишь после этого вновь уставился на Крокуса. Неожиданно он громко рассмеялся, но даже постороннему человеку стало бы ясно, насколько наигранным выглядело его веселье. Варан не был хорошим актером, и никаких природных данных у него к этому виду искусства не наблюдалось.
      — Смешно, — произнес он с улыбкой. — И чем же ты намерен заняться?
      — Пусть тебя этот вопрос не беспокоит, — сухо произнес Бекешин.
      — Ты же ничего не умеешь, Крокус. Только воровать.
      — Я не сказал, что совсем завязываю с ремеслом, — честно признался Андрей. — Но то, что я не намерен больше работать на тебя, — это факт.
      Мертвенная бледность выступила на лице Варнакова, а уже секундой позже кровь бросилась ему в лицо с новой силой. Он буквально побагровел от нахлынувших чувств.
      — Сукин сын! — выпалил он. — Я вытащил тебя с кичи. Разве нет?
      — Не надо, Варан, — Крокус поморщился. — Во-первых, ты не очень-то торопился с этим делом. Во-вторых, мне кажется, ты забываешь, по чьей вине я там оказался.
      — По чьей же, интересно?
      — По твоей, — жестко заявил Бекешин. — Я постоянно таскал для тебя каштаны из огня. Я и Дрозд. На этом мы и погорели пять лет назад. Дрозд погиб, я оказался на зоне, а ты, Варан, продолжал все это время сытно жрать и крепко спать. Скажешь, тебя серьезно беспокоило, как там у меня дела на зоне? Или, может, тебя мучили по ночам кошмары из-за того, что Дрозд отправился на небеса?
      — Ты говоришь так, Крокус, — прервал его обличительную речь Варнаков, — будто я сам угрохал Дрозда, а тебя отправил за решетку.
      — Почти так все оно и было.
      — Ты пьян! — Варан стремительно шагнул в сторону Андрея, и тот невольно отшатнулся назад.
      — Пьян, — кивнул Бекешин. — Но что это меняет?
      Никто из присутствующих в «Лагуне» братков не ввязывался в словесную перепалку шефа с Крокусом. Все молча наблюдали за разгоравшимся конфликтом. Андрей и Петр стояли друг против друга в центре зала, а в некотором отдалении за спиной Бекешина топтались Байдан и двухметровый верзила в смокинге. В разговоре на пару минут повисла напряженная пауза. Кто-то из братков нечаянно стукнул вилкой о хрустальный фужер, и этот звук в наступившей гробовой тишине прозвучал подобно раскату грома. Варан вздрогнул.
      — То, что случилось с вами, ребята, в тот злополучный день, могло произойти с каждым из нас. — Петр Сергеевич постарался сбросить обороты растущего внутри его напряжения, но получилось не очень. Андрей заметил, как вздулись маленькие вены на висках шефа. — Разве ты не понимаешь?
      — Это была подстава, — злобно выплюнул Бекешин.
      — Крокус! — одернул его порыв Байдан, делая шаг вперед.
      — Что? — тот недовольно обернулся.
      Но продолжить запланированные нравоучения Байдану не дал Варнаков.
      — Подстава?! — переспросил он, вскидывая брови. — Ты в своем уме, парень? О чем ты говоришь, черт возьми?
      Однако Крокус не спешил отвечать на вопрос. Насупившись, он буквально сверлил ненавидящим взглядом переносицу Варнакова. Петр машинально расстегнул свой желтый пиджак, выставляя на всеобщее обозрение рифленую рукоятку «кольта», пока еще мирно покоящегося в наплечной кобуре. Эта демонстрация собственного превосходства не понравилась Крокусу. Зрачки парня недобро сузились, а пальцы непроизвольно сжались в кулаки.
      — Что, стал слишком крутой? — усмехнулся Варан. — Кинуть меня захотел? Я вложил кучу бабок в твое УДО, а ты мне тут вешаешь лапшу на уши. Завязать он решил.
      — Послушай, Варан, — Бекешин коротко обернулся через плечо и заметил, что незнакомый ему верзила в двубортном костюме почти вплотную приблизился к его правому боку. — Я ничего не имею против тебя. То дело было санкционировано самим Фартовым. Я с удовольствием пообщался бы с ним на предмет некоторых деталей…
      Варнаков не стал выслушивать его оправданий. Мгновенно было забыто и о праздничном мероприятии в «Лагуне». Крокус перестал для Петра существовать как виновник торжества. Сейчас перед Вараном был обычный строптивый бык, которого следовало усмирить. Он едва заметно кивнул головой, но его знак был верно истолкован не только двухметровым амбалом, для которого и предназначался кивок шефа, но и самим Андреем.
      Бекешин среагировал мгновенно. Едва верзила выхватил из-под своего стильного пиджака не раз уже проверенный в бою «стечкин», Крокус проворно нырнул под его вытянутой рукой и ударил кулаком в область селезенки, затем перехватил руку с оружием и впечатал колено в грудь сложившегося пополам амбала. Дыхание здоровяка сбилось, и он стал похож на выброшенного на берег огромного окуня. Толстыми расплющенными губами амбал жадно ловил воздух, широко открывая при этом рот. Пальцы его расслабились, и Андрею не составило особого труда завладеть «стечкиным». Он отпустил противника, проделал стремительную «вертушку» и завершающим ударом пятки в лоб здоровяка отправил незадачливого подручного Варана в глубокий нокаут. Грузное тело рухнуло и распласталось на паркетном полу.
      Крокус обернулся на Варнакова. «Кольт» бригадира уже взвился в воздух и стремительно выпустил смертоносную пулю в голову неприятеля. Андрей увернулся и выстрелил в ответ. «Стечкин» всего лишь дважды дернулся в его мозолистой широкой руке, но результат был достигнут. Одна пуля угодила Варнакову в горло, вторая — прямехонько в лоб. Братки живо повскакивали с мест, но дуло «стечкина» уже ткнулось в висок стоящего рядом Байдана. Бекешин прекрасно знал, что его бывшие подельники не допустят гибели человека, способного реально занять место почившего бригадира. А именно таковым и являлся Байдан. Братки замерли со вскинутыми пушками.
      — Оружие на пол! — коротко приказал Крокус. — Я ко всем обращаюсь.
      — Бросьте стволы, — спокойно распорядился Байдан, уже почувствовав себя в шкуре предводителя.
      Ребятки покорно исполнили команду нового шефа. Пистолеты градом посыпались на пол, но вот садиться за стол никто из боевиков уже не стал.
      — Ты сам не представляешь, во что сейчас вляпался, Крокус, — все так же степенно, с расстановкой процедил Байдан, обращаясь к Андрею. — Это приговор. Ты — полный кретин.
      — Я сам разберусь со своими проблемами, своячок, — скрипнул зубами недавний зэк.
      — Видимо, ты плохо знаешь Фартового.
      — Достаточно знаю, — Бекешин позволил себе глумливую улыбку. — Кстати, не забудь передать ему привет, Байдан.
      Не выпуская из виду присутствующих в ресторане, Крокус шагнул к выходу. «Тойота» нового бригадира группировки была припаркована возле самого крыльца, и этот факт внушал Андрею уверенность в успешном отступлении.
      — Я тебя предупредил, — тихо произнес Байдан.
      — Спасибо, брат, я запомню.
      Хмель уже слетел с Крокуса…
 
      Расположившийся в глубоком кожаном кресле Шейх хмуро взирал на сидящего напротив него Фартового. Встреча двух именитых воров происходила на загородной даче «смотрящего», коим в настоящий момент и являлся сорокасемилетний Шейх. И хоть время воров в законе старой формации скоротечно уходило в небытие и каждый из них сейчас старался выглядеть как респектабельный бизнесмен или политик, Шейх открыто щеголял своей голой, как бильярдный шар, головой с красочной татуировкой во всю макушку. Не избавился он и от синих «перстней» на пальцах рук. Его кисти, как любил нередко выражаться сам «смотрящий», — его биография, а следовательно, и стыдиться было нечего. Может, даже наоборот. Облачен Шейх был в зеленого цвета просторную рубашку и джинсовые бриджи. Ноги обуты в синие сланцы. Вор в законе любил чувствовать себя свободно, тем более когда находился на отдыхе у себя на даче.
      А что касается пожаловавшего в его обитель Фартового, то он, напротив, являл своим видом некое подобие крупного предпринимателя: зачесанные назад русые волосы, аккуратно подстриженная бородка, ухоженные руки и выбритые щеки. На Игоре Леонидовиче Сапожном, а именно так по паспорту величали вора в законе Фартового, был элегантный костюм-тройка темно-синего цвета и сиреневый галстук на фоне серебристой рубашки. В зубах законника дымилась сигарета «Мальборо», и Шейх невольно отметил, что на ее кончике уже скопился внушительный столбик пепла, готовый в любой момент сорваться и упасть на его персидский ковер.
      — Стряхни, — «смотрящий» кивнул на сигарету.
      Игорь тут же подхватил с низенького стеклянного столика пепельницу в форме волчьей головы и пристроил ее у себя на коленях, потом щелкнул по фильтру сигареты, сбивая тот самый столбик, который привлек внимание Шейха.
      — И что дальше? — «смотрящий» лениво потянулся в кресле. — Я никак что-то не возьму в толк, к чему ты клонишь, Фартовый? Зачем ты приехал? Дело-то яйца выеденного не стоит. Какой-то борзый парнишка, откинувшийся с кичи, замочил Варана, нагнал его людям откровенной пурги. За каким хреном тебе понадобилось мнение схода?
      — А что, по-твоему, я должен сделать, Шейх?
      Сапожный не спеша поправил тугой узел своего галстука и вновь зажал фильтр сигареты зубами. Глазки Игоря были и без того маленькими и узенькими, а когда он щурился от едкого дыма, их вообще не было видно.
      — Разберись с проблемой сам.
      Шейх поднялся на ноги и величаво прошествовал к встроенному в стене бару, извлек оттуда на свет божий пузатую бутылку красного вина и два высоких бокала, после чего вернулся обратно к столику.
      — Самому не получится, — покачал головой Фартовый.
      — Почему?
      — Это не просто какой-то парнишка, как ты выразился. Речь идет о Крокусе, — Игорь испытывающе взирал на «смотрящего».
      Тот, медленно наполнив бокалы, протянул один из них собеседнику. Фартовый с благодарностью принял напиток. Шейх осторожно смочил вином губы и облизал их языком, при этом закатив глаза. Он смаковал.
      — Достойное вино, — через секунду вынес он свое резюме и только после этого сделал уже нормальный глоток. Затем повернулся к Фартовому. — Я в курсе, что мы с тобой беседуем о Крокусе. Но так или иначе этот парень не относится к козырной масти. Для него не требуется приговора схода.
      — А как насчет Графа? — не унимался Игорь.
      — Граф уже тоже не носит корону. Он — политик.
      Тем не менее последние слова Сапожного заставили именитого вора в законе призадуматься. Он отставил в сторону бокал с вином и потянулся к пачке сигарет. С удовольствием задымил. Шейх всегда старался ко всему относиться с должным вниманием и чувством: к яствам, к напиткам, к куреву.
      — Ладно, ты прав, — признал он в результате собственных умозаключений. — Ссориться с Графом нам не резон. Сделаем все, как полагается. Сходняк, приговор и все такое. Даже Графу не к чему будет придраться. Но имей в виду, Фартовый, — Шейх открыто улыбнулся щербатым ртом, — никаких штатных киллеров от синдиката. Доставать Крокуса будешь только своими силами и своими связями. Думаю, у тебя их и так предостаточно.
      — Да, на этот счет можешь не беспокоиться, Шейх. — Игорь в три глотка выпил содержимое предложенного ему хозяином бокала и интеллигентно промокнул губы салфеткой.
      — Искать-то его знаешь где? — поинтересовался «смотрящий».
      — Кого?
      — Крокуса, кого же еще.
      Фартовый улыбнулся.
      — Скажем так, у меня имеются некоторые соображения на этот счет, — туманно изъяснился он, но слова Игоря нисколько не насторожили Шейха.
      — Добро! — «смотрящий» легонько хлопнул себя ладонью по колену. — У тебя ко мне еще что-то?
      — Нет. — Более молодой вор в законе прекрасно понял, что аудиенция для него у московского «смотрящего» на этом завершена, и поспешно поднялся с кривоногого диванчика. — Больше ничего, Шейх. Спасибо, что уделил мне свое личное время.
      — Без проблем. — Хозяин тоже поднялся, провожая гостя. — Всегда рад тебя видеть, Фартовый.
      Они крепко пожали друг другу руки.
 
      Автомобиль Байдана Андрей бросил во дворе, окруженном с четырех сторон монолитными девятиэтажками. Затем Крокус стремительно прошел через арку и, скрыв под тоненькой ветровкой грязно-серого цвета конфискованный «стечкин», решительно вышел на проезжую часть. Здесь он цепко окинул взглядом прилегающее пространство.
      Безусловно, Крокус осознавал, что слегка перегнул палку в «Лагуне». Вполне можно было бы обойтись и без кровопролития. Теперь же, как и спрогнозировал сей факт Байдан, Фартовый объявит на него нешуточную охоту. Наверняка этот хитрый и изворотливый лис уже побежал заручаться поддержкой синдиката. Однако даже все сходы мира не могли бы сейчас удержать Андрея Бекешина. Парень твердо решил для себя идти до победного. Или до полного фиаско. Тут уж, как говорится, как карта ляжет. У Крокуса был свой план, составленный еще там, на зоне, и отступить от него сейчас означало предать память погибшего друга. Единственное, о чем сожалел Андрей все эти пять лет, так это о том, что Дрозд не успел рассказать ему свою убойную новость. Похвастался только, что у него теперь есть просто опаснейшая для жизни информация. Что это за информация и чего она касалась, Бекешин так и не узнал. Дрозд унес свою тайну в могилу.
      Приподняв воротник ветровки, Крокус уверенно вышагивал по улицам столицы, не обращая внимания на моросящий дождь и зябкий вечерний ветер. Сумерки понемногу окутывали город. Андрей старался привести в порядок собственные мысли.
      Из остановившейся рядом машины, раскрыв широкий зонтик, на тротуар выбрался парнишка лет восемнадцати в бирюзовом плаще и серых ботинках. Оставляя автомобиль на сигнализации, он одновременно разговаривал с кем-то по мобильному телефону. Крокус остановился и выждал несколько секунд, пока парень завершит свои жизненно важные переговоры. Тот наконец отключил аппарат и собрался уже было убрать его в боковой карман плаща, но Андрей, выйдя из тени, энергично шагнул в направлении молодого человека.
      — Слышь, друг, — обратился к парнишке Бекешин. — Можно, я позвоню по твоему мобильнику? Я заплачу.
      Тот только пожал плечами и протянул телефон Крокусу. Андрей быстро набрал необходимый номер. Отошел немного в сторону, чтобы паренек не мог его слышать. Соединение произошло после третьего гудка.
      — Да! — резко прозвучал в мембране знакомый голос.
      — Здравствуй, Граф, — Андрей улыбнулся. — Это я.

      — А потом он подался в Тарасов, — откровенно сообщил мне Граф. — Это известно на сто процентов. Как бы ни был опытен этот волчара, при всем своем желании не засветиться в дороге он не мог.
      — Иными словами, хочешь сказать, что о местонахождении Крокуса знаешь не только ты? — уточнила я. — Верно?
      — Разумеется, — Граф взвешивал каждое слово, видимо, опасаясь спугнуть меня. — Об этом известно и Фартовому, — поспешно добавил московский депутат.
      Я тяжело вздохнула. Браться за работу, и уж тем более напрямую связанную с криминальными элементами, мне вовсе не хотелось. С другой стороны, об этом меня просил не кто-нибудь, а сам Граф — человек, которому я была обязана жизнью.
      — А почему ты сам не можешь повлиять на решение схода? — спросила я.