За секунду миновав марш лестницы, я вжалась спиной в стену рядом с мусоропроводом. Нельзя сказать, чтобы меня вдохновляли запахи, исходящие оттуда, скорее всего просто не оставалось выбора. Пуля, выпущенная из «люгера», чуть не зацепила меня, сбив штукатурку в двух сантиметрах от моего виска. Ко всему прочему, нещадно болела лодыжка, которую я умудрилась подвернуть, спасаясь от засевшего наверху стрелка. Радовало в сложившейся ситуации лишь то, что и мне удалось уложить одного из нападающих прицельным выстрелом в грудь из родного «ПМ», в остальном же обстоятельства складывались для меня фатально.
      «Вражиная морда» с «люгером» активно бросилась вверх ко мне, перепрыгивая аж через две ступеньки. Вот тут надо действовать, Танюша! Нельзя упускать такую оплошность неприятеля, другой может не повториться.
      Прицелившись, выстрелила отчаянному парню в голову. Пулей его отбросило назад, и он по-киношному, кувырком покатился вниз по лестнице. На моем счету уже два покойника.
      В этот момент ожил и вновь включился в игру «верхний».
      Впрочем, я сама совершила в этот момент грубейшую ошибку, недопустимую в работе частного сыщика. На пару секунд я оказалась спиной к вооруженному «магнумом» неприятелю. Этого вполне бы хватило ему, чтобы изрешетить меня и сделать похожей на дуршлаг.
      Подумала об этом я только потом, а в настоящую минуту мне просто сказочно повезло, если, конечно, последующие события можно назвать везением.
      Как я и предчувствовала, наверху «стрелок» был не один. Следовало срочно уносить ноги. И, вырвавшись из-под обстрела, я как угорелая понеслась по лестнице к выходу из подъезда. Оказавшись между первым и вторым этажами, я взглянула в окно на улицу. Увиденная картина радужных перспектив не внушала.
      У подъезда припарковались две машины. Старая «копейка» и в противовес ей — новенький «Опель». Ничего себе разброс в средствах передвижения. Кому принадлежат автомобили, я догадалась без труда. Достаточно было взглянуть на ребят, кучковавшихся рядом. Вернее, если быть до конца честной, догадки мои были чисто теоретические.
      Людей, так неожиданно напавших на меня и начавших палить по моей скромной персоне без предупреждения, я не знала вовсе. Может, кому-то это покажется удивительным и даже диким, потому как и я бы удивилась, расскажи мне кто подобную историю, но тем не менее факты — упрямая вещь. Я не имела ни малейшего представления о том, что это за типы, с которыми я в настоящий момент вела перестрелку, и чего они, собственно говоря, хотят от меня. Смешно, да? Наверное, смешно, только мне в нынешнюю минуту не до смеха.
      — Урою, дрянь! — крикнули сверху, и я нисколько не сомневалась, что это мне.
      Видать, виновник моей вывихнутой лодыжки заприметил очередного мертвого напарника и просто-таки горит желанием свести со мной счеты за всех убиенных.
      — Ребята, держи ее! — продолжал надрываться он. — Отрежьте ей путь! Она уже где-то внизу!
      В подъезд, громыхая дверью и здоровенными буцами, ворвались трое качков с пистолетами.
      — Бросай пушку, сука! — заорал дурным голосом один из них, оказавшийся ближе всех ко мне.
      Корчить из себя героиню и погибать под шквалом пуль полоумных дегенератов мне вовсе не хотелось. Я покорно разжала пальцы, и мой верный «ПМ» шлепнулся на бетонные ступеньки. Второй качок, оказавшись на редкость расторопным, тут же подобрал его и сунул себе за пояс брюк.
      — Иди в машину! Быстро! — приказал мне все тот же парень и повел стволом в сторону выхода.
      Я двинулась вниз, а оба его товарища пристроились ко мне по бокам.
      Вот так глупо я вляпалась. А ведь начиналась эта история куда проще и милее, чем оказалось. Даже я со своей многолетней практикой не ожидала такого стремительного и динамичного поворота событий.
      Все началось с того, что сегодня утром, буквально три часа назад, несмотря на дождливую погоду, черти принесли ко мне домой очередного клиента. Им оказался не кто иной, как известный в нашем городе Тарасове музыкальный продюсер Олег Владимирович Задунаев. Признаться, я была здорово удивлена, узрев его на своем пороге. Не далее как вчера вечером я читала опубликованную о нем в местной газете статью и поражалась, что в нашем городе ему удалось откопать столько звезд.
      В первую минуту я решила, что и ко мне он пожаловал для того, чтобы создать новую эстрадную звезду Татьяну Иванову. То есть меня. Оказалось же, что причина его прихода куда более тривиальна.
      — Моя дочь пропала, — заявил он мне прямо с порога, не соизволив даже представиться и поздороваться.
      Вот она — превратность судьбы. Если бы у таких знаменитостей, как Задунаев, не пропадали дочери, они бы даже не подозревали о существовании Тань Ивановых.
      — В милицию обращались? — сухо осведомилась я, желая показать, что и мы тут не веники вяжем.
      — Я — Задунаев.
      Вот так открытие. Спасибо, что просветил.
      — Я вас узнала, — разочаровала или, может, обрадовала его я. — Так обращались или нет?
      — Вы меня не поняли, — сказал он и, пройдя в комнату, вольготно расположился в моем кресле. Понятное дело, такие люди везде привыкли чувствовать себя как дома. — Моя фамилия Задунаев, и мне бы не хотелось, чтобы эту фамилию трепали журналисты. Вы представляете, какой может разразиться скандал, если пресса пронюхает, что случилось с моей дочерью?
      — А что именно с ней случилось?
      — Не знаю. В том-то и дело, что не знаю. Она ушла из дому и не вернулась. Вчера вечером. Я не скрою от вас, мы немного повздорили с ней, и она ушла. Эта взбалмошная девчонка может выкинуть что угодно. Любой фортель. Мне бы поэтому не хотелось никакой огласки. Вы меня понимаете?
      — Конечно, Олег Владимирович, — уверила его я. — Продолжайте.
      — А что продолжать? — вскинулся он. — Я хочу, чтобы вы нашли и вернули мою дочь обратно домой.
      Ничего себе заявочка. Оказывается, он отменный грубиян.
      — Вы уверены, что я на это соглашусь? — осторожно поинтересовалась я.
      — А почему бы нет? Я же плачу за это деньги.
      Я села напротив и задумалась. Дело, конечно, плевое. Девушка обиделась и ушла. Побродит где-нибудь, навестит подружку и вернется. Проще пареной репы. Согласиться, что ли? Лишние деньги не помешают. Лишних денег, как известно, вообще не бывает.
      — Сколько лет вашей дочери? — спросила я.
      — Двадцать один.
      — Как ее зовут?
      — Лариса, Лариса Задунаева, — добавил он, подумав.
      — У вас имеются какие-либо предположения, куда она могла отправиться? — Я продолжала вести допрос.
      — Конечно, имеются, черт возьми, — после этих слов он извлек из кармана пачку сигарет и, не стесняясь, закурил.
      Я ничего не имела против курения в моем присутствии, более того, сама курила часто и помногу, но терпеть не могла, когда люди закуривают в моей квартире, не спросив у меня разрешения.
      — Какие? — Я демонстративно разогнала дым рукой, но на Задунаева это не произвело никакого впечатления.
      Он как ни в чем не бывало продолжил:
      — Она наверняка отправилась к этому своему Косте.
      — Какому Косте?
      — К дружку своему. Я никогда не одобрял их дружбы. Даже несколько раз говорил этому недоумку, чтобы он держался подальше от моей дочери, но она всякий раз закатывала скандалы и просила меня не вмешиваться. И я терпел. Я очень люблю свою дочь, — завершил он.
      — А чем же вам Костя не угодил? — Я перестала выкобениваться и тоже закурила.
      — Не могу объяснить, — удивил он меня своим ответом. Я почему-то была абсолютно уверена, что Задунаев в состоянии объяснить что угодно. — Может, он парень и неплохой, но я знаю одно — он не пара Ларисе. Я это чувствую, но объяснить не могу.
      — Вам известно место жительства этого Кости? Его фамилия? — Если честно, я заинтересовалась.
      — Фамилии не знаю, — помрачнел Задунаев. — А адрес… Могу назвать приблизительно.
      — Что значит приблизительно? — не поняла я.
      — Могу объяснить, какой дом и где он находится.
      — Давайте, — я достала из ящика стола листочек и ручку.
      — Так вы беретесь за это дело?
      — Берусь, — ответила я, как будто в омут бросилась. — Оплата моих услуг вам известна?
      — Конечно. Меня проинформировали.
      «Интересно, кто?» — подумала я, но вслух спрашивать не стала.
      Задунаев долго и сбивчиво объяснял мне, как найти дом дружка его дочери. Прежде чем мне удалось наконец понять, где это, нам обоим пришлось исписать и исчертить листков семь.
      — Я побеседую с ним, — пообещала я Олегу Владимировичу, складывая вчетверо последний листочек. — Если ваша дочь у него, я ее верну. Если нет — попробую узнать, где она. Не может же он не знать этого.
      — Я тоже так думаю, — поддакнул мне Задунаев.
      Я пристально посмотрела ему в глаза и сказала как можно более жестко:
      — Олег Владимирович, для пользы дела мне необходимо знать ответы еще на некоторые вопросы.
      — Слушаю вас.
      — Из-за чего вы вчера поссорились со своей дочерью?
      — Я думаю, что это для дела не имеет никакого значения, — отрезал он, уходя в глухую оборону.
      — А я думаю, что имеет.
      Я, как опытная ищейка, почувствовала, что здесь что-то неладно. Задунаев не желал раскрывать передо мной все карты. Более того, по его лицу я заметила, что и ему самому тоже не очень-то хочется вспоминать о вчерашней ссоре. Но я уже для себя решила, что сделать это придется.
      — Или вы, Олег Владимирович, говорите со мной начистоту, или можете искать другого частного детектива. Не такого дотошного, как я.
      Вот таким был мой ультиматум.
      Задунаев даже опешил. Не ожидал, голубчик, что и ему тоже кто-то может диктовать условия. Больше сам привык это делать.
      — Ну так как? — Я продолжала напирать.
      — Хорошо, — сдался он. Видно, желание вернуть любимую дочь в лоно семьи как можно скорее было для него важнее, нежели личные амбиции.
      Несколько минут он молчал, собираясь с мыслями. Я терпеливо ждала.
      — Когда Ларисе исполнилось пятнадцать лет, ее мать умерла. Спустя год я женился на другой женщине. Они с Ларисой почти ровесницы. Маргарите — двадцать пять. Моя дочь невзлюбила ее. Так уж сложилось. Как видите, и в семье Задунаева тоже не все благополучно. Разумеется, это не афишируется, но по причине их взаимной неприязни другу к другу время от времени в моем доме вспыхивают ссоры, — Олег Владимирович сделал упор на словосочетание «моем доме». — Вчера был именно такой случай.
      Он замолчал, но я решила, что этого недостаточно.
      — Из-за чего конкретно произошла вчерашняя ссора? На какой почве возник конфликт? — Натолкнувшись на недовольный взгляд Задунаева, я добавила: — Поймите, Олег Владимирович, это действительно может пригодиться.
      — Никакой почвы под конфликтом не было, — процедил он сквозь зубы. — И не только вчера. Вообще этой почвы никогда не бывает. Они ссорятся по малейшему пустяку. Одна не так чихнула, другая не там присела. Мне это все ужас как надоело.
      — А почему не разведетесь? — наивно произнесла я, и так прекрасно зная, что он наверняка сейчас пустится в пространные объяснения по типу: это же скандал, нельзя, чтобы такие вещи становились достоянием общественности. Однако Задунаев сказал совершенно иное. На мой простой вопрос он дал не менее простой и, на мой взгляд, такой несвойственный ему ответ:
      — Я люблю Маргариту.
      Странно. Оказывается, этот человек любит свою дочь, любит свою вторую жену, а меж тем, если бы кто-нибудь спросил меня, что я думаю о продюсере Задунаеве, я бы без всяких колебаний ответила: «Этот человек — самовлюбленный тип!»
      Не выдержав моего молчания и наверняка неправильно истолковав его, Олег Владимирович спросил:
      — Так вы найдете Ларису?
      — Попробую.
      — Спасибо. Если что-нибудь пойдет не так, позвоните мне или моему пресс-секретарю. — Заметив мой недоуменный взгляд, Задунаев поспешил сообщить: — Ах, да, конечно. Я забыл вас предупредить. Мой пресс-секретарь — друг нашей семьи, он в курсе происходящего. Я договорился с ним, чтобы он оказывал вам посильную помощь в этом расследовании. Проблема в том, что у меня ужасно много дел. Если бы не Максим, я скорее всего давно бы уже загнулся. Вы представить себе не можете, что значит быть продюсером, — в этом месте Задунаев осекся, вовремя сообразив, что мне такая информация совсем без надобности, и, закруглившись, произнес: — Одним словом, вы можете на него положиться.
      После этих слов он протянул мне две визитки. Одну свою, другую на имя пресс-секретаря, Баранского Максима Викторовича.
      — Договорились. — Я взяла визитки. — Надеюсь, что уже сегодня вечером будет, что вам сообщить.
      На этом я распрощалась с Олегом Владимировичем Задунаевым.
      Если бы в этот момент я могла догадываться, в какой заварушке окажусь спустя какие-то пару часов, скорее всего догнала бы известного продюсера и вернула обратно его визитки. А может, и нет.
      Ладно, в конце концов, проводив Задунаева до выхода, я, ничего не подозревая о своей дальнейшей участи, вернулась в комнату и расположилась в кресле, в котором до этого восседала знаменитость нашего города.
      Очередное дело виделось мне пустяковым. Почитай легкие деньги. Всего проблем-то: найти рассерженную на своего отца Ларису Задунаеву и привести ее обратно под крылышко родителей. Каким-нибудь образом я уж сумею уговорить Ларису поехать к отцу, а там пущай сами разбираются. Жить им вместе или распрощаться. Не мои проблемы.
      Но все-таки прежде, чем отправиться на поиски Кости, я решила посредством магии посоветоваться с потусторонними силами. Нет, это вовсе не значит, что я вознамерилась гадать на кофейной гуще, с горящими свечами или резать головы живым курам, подобно Екатерине Медичи. Все выглядело гораздо проще.
      Есть у меня один грешок, не скрою. Я люблю время от времени покидать магические кости. Если я когда и ошибалась, то они-то нет.
      Вот и сейчас я извлекла заветный мешочек с костями и решила спросить совета у своих «помощников».
      «10+20+27».
      «Вас подстерегает опасная пора: ожидают многочисленные трудности и окружают враги».
      Ничего себе! Такого от них я уж точно не ожидала. Что за опасная пора? Откуда? Ничего не могу понять. И тем не менее мои верные «советчики» меня от чего-то предостерегали. Только вот от чего? Не от этого же пустячного дела?
      Я убрала кости и в глубокой задумчивости села пить кофе. Настроение, конечно, немного подпортилось, ну да это не смертельно. Съезжу к Косте, а там посмотрим. В конце концов, я в любую минуту смогу отказаться от расследуемого дела.
      Решив таким образом непонятную задачку, загаданную мне магическими кубиками, я стала собираться.
      На все про все я потратила минут сорок и вскоре уже ехала на своей «девятке» по направлению к площади имени революционного деятеля. По прогнозам Задунаева, Костя жил именно где-то там.
      Подъезжая к означенному дому, я продолжала обдумывать странную подсказку костей. Как будто что-то кольнуло меня в глубине души. Внутренний голос приказывал мне оставаться в машине.
      Но, будучи непослушной девочкой с детства, я выключила зажигание и, покинув машину, двинулась к подъезду. По объяснениям Задунаева, Костя жил на шестом этаже в однокомнатной квартире. Воспользовавшись лифтом, я быстро достигла желаемой лестничной площадки. Однокомнатная квартира на этаже была одна, и я, не раздумывая, направилась к ней.
      Звонок у двери, к величайшему моему сожалению, отсутствовал, и я скромно постучала. Никакого результата это не возымело. Теперь мне пришлось стучать чуть сильнее и настойчивее. После этого я приложила ухо к замочной скважине и прислушалась. В квартире не наблюдалось никаких признаков жизни. Меня здесь явно не ждали. Для очистки совести я постучала в третий раз и только затем, оглядевшись по сторонам, извлекла из сумочки набор отмычек.
      Действия мои явно были противозаконные, но мне просто необходимо было взглянуть на убранство Костиной обители. Тем более внутренний голос по-прежнему кричал мне в оба уха о том, чтобы я убиралась от этой квартиры куда подальше, а мне, напротив, не терпелось узнать, что же ему здесь так не нравилось.
      Третья отмычка легко провернулась в замке, и дверь с едва заметным скрипом отошла в сторону. Я распахнула ее настежь и осмотрела прихожую, не переступая порога. Квартирка как квартирка, ничего особенного. Если не считать, конечно, довольно скудную обстановку. Я же любила комфорт, и пока что только это обстоятельство могло вызвать во мне неприязнь. Но это не значило, что я не могла войти внутрь.
      Сложив связку отмычек обратно в сумку и достав взамен им свой «ПМ», я отважно перешагнула порог только что вскрытой квартиры. Вооружилась я из соображений элементарной осторожности. Кто знает, что ждет меня впереди? Кто мог там спрятаться? Вдруг Костя с Ларисой перепились и засели в ванной комнате со здоровенными тесаками, ожидая, когда кто-нибудь проникнет к ним в квартиру посредством отмычки.
      Однако опасения относительно свирепого пьяного Кости у меня отпали сразу же, как только я оказалась в ванной комнате. От неожиданности я даже вздрогнула и в первую секунду скорее всего побледнела.
      Молодой человек, лет двадцати пяти, лежал в наполненной чем-то розовым ванне…
      Вне всякого сомнения, парень перерезал себе вены. Об этом свидетельствовали и рассеченные запястья на обеих руках, и тонкое лезвие, валявшееся на полу.
      Я медленно, как в гипнозе, отступила назад и прижалась спиной к дверному косяку. В глазах слегка потемнело.
      Вот тебе и плевое дело. Может, оно и было бы таковым, не вмешайся я во все это. У меня просто какое-то необъяснимое везение на трупы. Куда ни приду, а он тут как тут. Здрасьте, пожалуйста!
      «Надо вызвать милицию», — подумала я, но прежде чем покинуть квартиру в поисках телефона-автомата, решила заглянуть в комнату.
      Здесь ничто не указывало на факт преступного злодеяния. Интересно, мне почему-то не хотелось верить, что Костя сам покончил с собой. Не исключен факт, что ему в этом деле помогли неизвестные «доброжелатели».
      Побродив по квартире и тщательно осмотрев каждый уголок, я так и не смогла найти подтверждение своей гипотезы. Ларисы в квартире не было.
      Тут меня осенила новая догадка. И мне, если честно, очень хотелось, чтобы эта догадка оказалась неверной.
      Что, если Лариса убила своего дружка и скрылась? А может, она была причиной его самоубийства? В любом случае окажись одно из этих предположений верным, я обязана сообщить о данном факте в соответствующие органы. А мне совершенно не хотелось быть замешанной в деле об убийстве или самоубийстве никаким боком.
      Как я уже сказала выше, осмотр Костиной квартиры мне ничего не дал, и я уже собиралась покинуть сие помещение, но тут произошло нечто неожиданное.
      Входная дверь, так неосторожно оставленная мной открытой, распахнулась, и на пороге возникли два субъекта в «адидасовских» костюмах и сланцах на босу ногу. Один из них, узрев меня, раскрыл рот от изумления, второй же, порасторопней, ринулся расстегивать «молнию» своей олимпийки. Я не сомневалась, что под мышкой у него хранится оружие, и не стала терять времени на раздумья.
      Короткий резкий удар в солнечное сплетение заставил парня забыть о своем намерении пострелять. Он сложился пополам, и я тут же для верности добавила ему коленом в переносицу. Характерный хруст известил меня о том, что нос противника сломан.
      Второй парень наконец оправился от изумления и ринулся на меня в атаку. Я отпрыгнула назад и заняла боевую стойку. Он приближался ко мне, размахивая кулаками, подобно мельнице. Но меня его «грабли» волновали мало. Опустившись в позицию, называемую в у-шу «низкий шаг», я сделала стремительную вертушку, и моя правая нога, со свистом рассекая воздух, благополучно встретилась с его интимным местом. Нападающий взвыл от боли и мельтешить руками перед моим лицом перестал. Его руки как будто прилипли к ушибленному месту.
      Пора уходить, тем более что первый «адидасовый» начал подниматься. Я не стала отправлять его в повторный нокаут, и, как оказалось позднее, совершенно напрасно. Не успела я очутиться за порогом негостеприимной квартиры, как вслед мне грянул выстрел. Быстро же очухался, гад. Спасаясь от роковой пули, я бросилась рывком вперед и в мгновение ока оказалась одним лестничным пролетом ниже. Подъездная дверь хлопнула, и вверх по лестнице побежали двое. На подмогу спешат. Выстрелы услышали.
      Я снова вооружилась «ПМ» и отправилась им навстречу. Один из них появился в поле моего зрения между пятым и четвертым этажами. Не к чести мне будет сказано, он выстрелил первым. Я пригнулась и тут же сделала ответный выстрел. Стопроцентное попадание в грудь. Уже мертвое тело неприятеля покатилось вниз по лестнице. Второй противник затаился где-то на этажах. Сверху прогрохотало сразу три одиночных выстрела. Я попала в окружение. Делаю для острастки ничего не значащий выстрел в сторону верхних этажей и бросаюсь вниз. Вот тут-то и подворачиваю лодыжку. Больно, конечно, но не смертельно. Пока я размышляю на тему своего невезения, «нижний» вновь открыл огонь, заставив меня прижаться к мусоропроводу. А где еще мне следовало прятаться?
      Сейчас, следуя к машинам в плотном кольце вооруженных качков, я впервые с начала схватки задумалась, кто же, черт возьми, эти ребята? Ведь не ради же меня они сюда заявились. Вернулись те, кто убил Костю? Зачем? И почему в таком количестве? На двух машинах.
      Меня грубо втолкнули в «Опель» и зажали с двух сторон на заднем сиденье. Слева расположился тот парень, который хотел уложить меня из «магнума», но обеспокоился за жизнь друга. Справа сел тот, который приказал мне разоружиться, махая стволом. Он, наверное, у них за главного. Это я предположила исключительно по манере его поведения. И со мной и со своими собратьями он держался подчеркнуто пренебрежительно и всем своим видом выказывал усталость от такой неблагодарной работы. Мои догадки подтвердил водитель «Опеля», когда он обернулся и спросил у моего правого соседа:
      — Куда едем, Стакан?
      — К Карату, — ответил тот, не глядя на водителя.
      «Серьезные у них клички, — с насмешкой решила я. — Стакан, Карат. Как у дворовых хулиганов. У шпаны».
      Тем временем машина тронулась, и Стакан решил немного побеседовать со мной.
      — Где «бабки»? — спросил он.
      — Вас обе интересуют? — Я повернулась к нему, полная желаний общения.
      — Чего обе? — озадачился он.
      — Обе мои бабки? И по папиной линии, и по маминой?
      — Чего? — опять не понял он, но тут же, догадавшись, что я над ним издеваюсь, озверел и ткнул мне кулаком под ребра.
      — Дошутишься ты у меня, сука! — пригрозил он.
      Я на его замечание не обратила внимания и посмотрела назад. «Копейка» следовала за нами на незначительном расстоянии. Брошенного взгляда было достаточно, чтобы встретиться глазами с недавним обиженным противником. Я имею в виду парня с перебитым носом и простреленной рукой. Он развалился на переднем сиденье «копейки» рядом с водителем и ненавидящим взглядом буравил мой затылок.
      — Ничего, — снова подал голос Стакан, отвлекая меня от размышлений о мстительном крикуне. — Сейчас приедем к шефу, и ты все расскажешь. Как на исповеди.
      Он неприятно рассмеялся.
      Ага, значит, Стакан не самый главный во всей этой шайке. Есть еще какой-то мифический шеф. Некто Карат скорее всего, к которому мы и направляемся сейчас.
      — Молчишь, сволочь? — Стакан оказался на редкость разговорчивым человеком. Не сиделось ему спокойно. — Ну молчи, молчи. Час исповеди не за горами.
      Я не слушала его дурацких словоизлияний. Куда больше волновал вопрос: во что же я, дура, вляпалась? Труп, перестрелка и в завершение всего похищение. Есть о чем подумать.
      «Опель» нес нас за город навстречу новым приключениям. Я не сопротивлялась. Во-первых, это бесполезно, а во-вторых, мое любопытство брало верх над опасностью.

      Особняк, в который меня привезли, ничем не отличался от других современных особняков, выросших за последнее время как грибы после дождя. Трехэтажное строение с мансардой и двумя широкими лоджиями с обеих сторон. Сейчас уже этим никого не удивишь.
      — Давай, выметайся, — грубо приказал мне Стакан и сам покинул салон.
      Выйдя из машины, он стал разминать затекшие конечности посредством приседаний и потягиваний. Казалось, я его в этот момент интересовала мало. Но так только казалось. На самом деле, совершая свои гимнастические манипуляции, он искоса наблюдал за мной.
      Провоцирует к побегу, что ли? Так это глупо. Надо было тогда дать такую команду своим дружкам-архаровцам. Те же, вовсе ничего не подозревая о намерениях своего «бригадира», стерегли меня на совесть.
      Сосед слева вновь извлек на свет божий свой «магнум» и, сунув его мне под ребра, вывел меня из машины. Его товарищ, сидевший рядом с водителем, тоже вынырнул наружу и взял меня на прицел. Я узнала его. Это был как раз тот парень, которого я, возможно, лишила будущего потомства. Не знаю, затаил ли он на меня зло, но рвение к моей охране проявлял завидное.
      Только водитель «Опеля» остался безучастным к моей персоне. Ни на кого не глядя, он, как только все пассажиры освободили салон, закурил сигарету и направил «Опель» в сторону гаража. «Копейка» последовала за ним. Крикун из нее не вылез, а только мазнул очередным, полным ненависти взглядом по моей персоне. Машины скрылись за стеной особняка.
      К чести хозяина, я невольно залюбовалась ухоженной территорией вокруг особняка. Травка аккуратно подстрижена, цветочки благоухают, все везде намыто, надраено и сияет чистотой и блеском. Вот это я понимаю, хозяин так хозяин. Не придерешься.
      — Чего встала? — услышала я грозный рык над самым ухом.
      Это наш друг Стакан, закончив свои упражнения, присоединился к нам.
      — Любуюсь, — честно призналась я.
      — Не хрена тут любоваться. Это тебе не выставка Пикассо.
      Не может быть. Я была искренне поражена. Стакан слышал о таком великом художнике, как Пикассо. Хотя, может, того художника Стакан вовсе не знал, просто где-то услышал слово, оно ему понравилось, вот и употребляет при случаях. Однако метко употребляет, по делу, можно сказать.
      Беседовать с ним на тему искусства я не стала и покорно двинулась к крыльцу. Мои провожатые шли следом. Сам Стакан немного сзади. Хочет показать, что он нам не ровня.
      На лестнице, ведущей на второй этаж, Стакан нас все-таки обогнал и, пройдя через широкую залу, скрылся в одной из комнат. Спустя несколько секунд мои провожатые ввели в эту комнату и меня.
      Обстановка комнаты впечатляла. Вся мебель со вкусом подобрана. Кресло и диван обтянуты дорогостоящей кожей, на полу ковры, в которых буквально утопают ноги, на окнах тяжелые гардины под цвет мебели.
      Разглядывая интерьер, я не сразу обратила внимание на атлетически сложенного мужчину, стриженного под ежика и с испанской бородкой конкистадора. Он сидел в кресле у окна и с изумлением рассматривал мою персону, возникшую на пороге.
      — Кто это? — вполголоса спросил он.
      Вопрос адресовывался не мне, а стоявшему сбоку от кресла Стакану, поэтому я вежливо промолчала. Стакан же, напротив, наклонился к уху хозяина и что-то активно зашептал. Его шептания длились довольно долго, и я заскучала. Обернувшись назад, я заметила, что один из моих сопровожатых ретировался, а владелец «магнума», положив верную пушку себе на колени, уселся на стул у двери.
      Наконец совещание между Стаканом и его шефом закончилось, и Карат, а я уже нисколько не сомневалась, что это он, снова поднял глаза на меня.
      — Как же зовут вас, милая леди? — помолчав, спросил он.
      Джентльмен, чего там говорить.
      — Татьяна, — ответила я.
      — Очень приятно. А меня можете звать просто Александр.
      — А почему не Карат? — полюбопытствовала я.
      Мой визави нахмурился и строго зыркнул на Стакана. Тот, в свою очередь, потупил глаза и с большим интересом стал разглядывать носки своих ботинок.
      — Можно вопрос? — Я решила отвлечь Александра от невеселых мыслей на тему болтливости подчиненных.
      — Какой?
      — Почему такая странная кличка — Карат? Камешки драгоценные любите?
      — Нет, — ответил он, — Карат — это сокращенное от Каратиста. Преуспел я, знаете ли, в этом виде спорта.
      — Понятно, — кивнула я. — Можно закурить?
      — Курите, — разрешил он. — И присаживайтесь на диван.
      После этих слов он вновь посмотрел на Стакана и спросил так, как будто меня здесь в комнате вовсе и не было:
      — Ее разоружили, надеюсь?
      — Конечно, шеф, — заверил Стакан.
      Если бы они, придурки, могли знать, что основное мое оружие — владение рукопашным боем, они не считали бы меня разоруженной.
      — Давайте поговорим, — предложил Карат, как только мы оба закурили.
      — Давайте.
      — Что вы делали на квартире Рябого? — огорошил он меня первым же вопросом.
      — Какого еще Рябого?
      — Я имею в виду Костю Конева.
      Только теперь я наконец-то узнала фамилию Ларисиного дружка, которого я нашла мертвым час назад. Но почему Рябой? Нет, я, конечно, не вглядывалась в его лицо, там было и без того на что смотреть, но рябым он вроде бы не был. Одно для меня стало сразу ясным. Костя имел кличку Рябой и был как-то связан с бандой Карата.
      — Костя — мой двоюродный брат, — как ни в чем не бывало соврала я. — Давно собиралась его навестить, да все времени не находила.
      — Не надо пудрить мне мозги, — Карат в одночасье превратился из джентльмена в обыкновенного грубияна.
      — Я вас не понимаю.
      — Какой, к черту, брат? С чего вдруг вы пошли навещать брата с пушкой за пазухой?
      — Говорят, Костя пил. Мало ли что.
      — Он не пил, — сделал новое открытие Карат. — Он наркоман.
      — Ну тоже не очень приятно, — я не подала виду, что удивлена. — Кто его знает, что может выкинуть наркоман, когда он под кайфом? Даже если это твой двоюродный брат.
      Александр-Карат покачал головой.
      — Значит, не хотим говорить начистоту? Не хотим по-хорошему? В прятки будем играть? Да?
      — В прятки? Здесь? — Я решила, что самое время прикинуться дурой.
      — Послушайте, Татьяна, я пока с вами добрый, но могу быть и злым. Давайте лучше мирно поладим. Вы мне расскажете все как на духу, и разойдемся как в море корабли.