Маска в том месте, под которым у негодяя должны были быть губы, образовала небольшую складочку. Я услышала короткий смешок, больше похожий на хриплое карканье. В ту же секунду последовал еще один выпад. На этот раз я нагнулась, и нож противника разрезал воздух над моей головой. Потом я сознательно упала на спину, сразу уперевшись локтями в асфальт, и резко распрямила ноги. От моего удара нападавший отлетел в сторону, но тут же поднялся и бросился на меня с новым приливом энергии.
      Прием я провела на славу. Нападавший вскрикнул, и нож со звоном ударился об асфальт. Ликуя, я попробовала добить негодяя ударом правой в челюсть, но тут мне помешал Виктор Владимирович. Совершенно некстати он попробовал вступить в бой. Некоторое время он, видимо, размышлял, как помочь мне в сложившейся ситуации, и наконец придумал. Я бы предпочла, чтобы он оставался на месте! Ведь если бы не Светин, я задержала бы преступника, уверенность в этом у меня была стопроцентная.
      Так вот, Виктор Владимирович, раскопав невесть где кусок белого кирпича, обогнул меня и своего потенциального убийцу, дабы обрушить кирпич на голову последнего. В итоге человек в маске засек появление за спиной Светина как раз в тот момент, когда я заносила кулак. Оглянувшись, он, по всей вероятности, сообразил, что ничего хорошего ему ждать не следует, и со всех ног бросился наутек.
      Я бросилась в погоню, но негодяй ловко свернул за один из гаражей. Я вернулась к Виктору Владимировичу, дабы не оставлять его одного и не подвергать новой опасности.
      Я подобрала с асфальта нож, предварительно обернув рукоятку рукавом, дабы не оставлять на ней своих отпечатков и ничего не стереть. Маловероятно, но вдруг на ноже что-нибудь да сохранилось? Нечего его пачкать. Нужно использовать каждый шанс. После этой процедуры я взяла клиента за руку.
      — Пойдемте скорее! — сказала я. — Дома разберемся, что к чему!

* * *

      Настроение у Светина после данного инцидента резко испортилось. В глазах клиента, несмотря на все его попытки скрыть свое состояние, я смогла прочесть страх.
      — Значит, охота на меня продолжается, — задумчиво произнес Виктор Владимирович. — Знать бы вот, кому это нужно…
      — Полагаю, тому, кто не желает, чтобы вы выяснили правду об убийстве Игоря Сергевича Маркова, — сказала я.
      — Да уж… Как вы думаете, Евгения Максимовна, в какую сторону нам теперь податься?
      — Неплохо бы пообщаться со студентами, повыяснять насчет этого преподавателя «икс», который увлекается взятками и молодыми студентками, — предложила я.
      — А мне кажется, куда перспективнее раздобыть побольше информации о конференции, на которой должен был выступать мой отец.
      — Вы можете спросить у него.
      — Могу, но я хочу начать прояснение ситуации прямо сегодня, а в СИЗО, как я уже говорил, этот день — неприемный. А потому я думаю вот что…
      — Я вся внимание, готова следовать за вами, куда прикажете, и попутно оказывать посильную помощь.
      Светин кивнул:
      — Так вот, как сказал Степан Олегович, на биофаке о теме докладов никто не знает: ни мой отец, ни Марков тайны никому не открывали. Но что, если мы отправимся за информацией прямиком в Дом журналистов?
      — Хорошая мысль.
      — А как, по-вашему, Евгения Максимовна, нам лучше себя повести, чтобы в Доме журналистов согласились ответить на наши вопросы?
      — Я думаю, следует прикинуться именно журналистами. Сотрудниками какой-нибудь мелкой газеты из другой области, скажем, Пензенской. Немного поблефовать, что, мол, мы слышали о сенсационном докладе, с которым должны были выступить такие-то люди и который сорвался. Если в Доме журналистов не будут молчать как рыбы, если мы не наткнемся на глухую стену секретности, у нас все получится. А вы не знаете, когда точно должна была состояться конференция?
      — Десятого апреля, в понедельник.
      — Прекрасно, эта информация нам еще пригодится.
      — А если у нас потребуют журналистские удостоверения?
      — А вот на такие случаи жизни у меня дома имеется все необходимое! Доверьтесь мне, Виктор Владимирович! С подобными случаями я сталкивалась в своей практике не раз и имею опыт выхода из ситуаций, аналогичных той, в которой мы сейчас оказались. От вас понадобится лишь фотография такого формата, какие используются для паспортов, и немного театрального таланта. У вас есть фотография?
      — Найдется.
      — А талант?
      Светин улыбнулся.
      — И талант найдется, — повторил он свой ответ.
      — В таком случае собираемся и едем ко мне, — заключила я.

* * *

      Тетушка, как всегда в это время, готовила. На сей раз она занялась пельменями. Вы пробовали когда-нибудь пельмени моей тетушки Милы? Нет? Многое потеряли! Ее пельмени — совсем не то, что вы можете купить в магазине, и даже не то, что вам случалось отведать у многих хозяек. Это, что называется, пальчики оближешь!
      Тетушка к нашему приходу как раз успела сварить первую партию пельменей. А потому, прежде чем заняться делами, мы уселись за стол. К пельменям тетушка подала сметану, и, мне кажется, моему клиенту быстро удалось расслабиться настолько, что он позабыл обо всех своих проблемах. А проблемы-то эти, прошу заметить, были нешуточные, я сама убедилась.
      Затем я проводила Светина в свою комнату. Там отыскала несколько бланков удостоверений корреспондента мифической газеты «Пензенская интеллигенция» и соответствующую печать. На один из бланков уже была наклеена моя фотография. Однако дата на удостоверении стояла прошлогодняя, и потому я переклеила фотографию на новый бланк, поставила печать, лично вписала вымышленные фамилию-имя-отчество, проставила год и завершила «произведение искусства» загадочной росписью. Полюбовавшись содеянным, я принялась изготовлять удостоверение для Виктора Владимировича. Естественно, фамилия-имя-отчество снова оказались вымышленными. Потом я попросила Светина выйти и побеседовать с тетушкой, так как сама собиралась переодеться.
      Я порылась в своем гардеробе и отыскала одежку, способную скрыть кобуру с пистолетом и вместе с тем не противоречащую имиджу журналистки. Я выбрала строгий пиджак с длинными полами и серые брюки. На всякий случай захватила и запасные номера для машины, поскольку намеревалась посоветовать Виктору Владимировичу заменить номера на его авто на время. Вскоре я могла сказать, что нахожусь в состоянии полной боевой готовности, и вернулась в гостиную.
      — Эту рыбу я тушила в духовке два… — тетушка показала Светину два пальца, словно хиппи, — два часа!
      Сам Виктор Владимирович только кивал и за обе щеки уплетал тушеную рыбу с капустой, морковью, свеклой и луком.
      — Потрясающе! — восклицал он. — У-у, как вкусно!
      — А потом такая рыба обязательно должна настояться, — заключила тетушка. — Иначе эффект будет совсем не тот.
      — Я готова, Виктор Владимирович, — улыбаясь, сообщила я.
      — Погодите совсем немного, Евгения Максимовна! — с набитым ртом произнес Светин. — Я никак не могу обидеть вашу милую тетушку, не доев до конца эту тушеную два часа, а потом так замечательно настоянную рыбу!
      Наконец Виктор Владимирович окончил трапезу. Перед тем как уйти, он долго отвешивал тетушке похвалы, выражал безумное восхищение. Я думала, он не найдет в себе силы вернуться в обыденную реальность никогда. Вот как вкусно готовит моя тетушка!

* * *

      В три часа дня мы приблизились к зданию Дома журналистов. Я все-таки убедила Виктора Владимировича, что номера машины стоит на время заменить. Мало ли кому в ходе расследования вздумается нас преследовать? Ни к чему этому «кому-то» знать, кому машина принадлежит на самом деле.
      — Что я должен говорить? — разволновался Светин, идя к входу в Дом журналистов.
      Я его успокоила:
      — Говорить буду я, вы должны только мне поддакивать. Постарайтесь выглядеть как можно более официально. Справитесь?
      — Уж как-нибудь…
      Вот так болтая, мы очутились на крыльце здания, построенного еще в девятнадцатом веке, перед большой застекленной дверью. Я потянула дверь на себя. Надо заметить, она оказалась тяжелой. Переживавший по поводу того, удастся ли нам провернуть задуманную операцию, Виктор Владимирович, спохватился, и сам дернул за ручку, дабы пропустить меня вперед.
      Мы оказались лицом к лицу перед вахтером.
      — Вы к кому? — спросила строгая, но вместе с тем безобидная на вид бабулька за столом перед «вертушкой».
      Я вынула удостоверение, краем глаза отметив, что Светин делает то же самое.
      — Мы журналисты из Пензы. Нам требуется материал по поводу конференции, посвященной проблемам экологии и охране окружающей среды, состоявшейся десятого апреля. К кому можно обратиться?
      Вахтерша смутилась.
      — Да, что-то такое у нас, кажется, было. Я попробую созвониться с Алексеем Григорьевичем, он — главный редактор «Тарасовского вестника». Кажется, он что-то такое возглавлял…
      Мы застыли в ожидании, пока вахтерша свяжется с Алексеем Григорьевичем по телефону.
      — Алло? Алексей Григорьевич? Тут какие-то журналисты из Пензы. По поводу конференции десятого апреля. Экология, охрана среды…
      В трубке послышалось невнятное бормотание. Потом вахтерша повернулась к нам.
      — Какая газета? — зашептала она.
      — «Пензенская интеллигенция», — ответила я.
      — «Пензенская интеллигенция», — сказала старушка в трубку… — Да… Да… Хорошо.
      Старушка повесила трубку и вновь обратилась к нам:
      — Алексей Григорьевич вас примет. Четыреста первый кабинет. Лифт там.
      Мы миновали «вертушку», вызвали лифт. Пару минут спустя мы петляли по извилистым коридорам старинного здания в поисках четыреста первого кабинета.
      Наконец кабинет отыскался. Табличка на двери гласила: «„Тарасовский вестник“. Главный редактор Дмитриев Алексей Григорьевич». Я постучала, дождалась, когда из глубины кабинета донесется «Да!», после чего вошла. Следом за мной юркнул Светин.
      Алексей Григорьевич оказался худосочным лысеющим человеком лет сорока. На носу у него сидели круглые очки, а черты лица он имел мелкие.
      — Присаживайтесь, — кивнул Дмитриев.
      Мы послушно уселись в предназначенные для гостей кресла.
      — Мы — журналисты из Пензы… — начала было я, но Алексей Григорьевич меня прервал.
      — Был я в Пензе, — задумчиво сказал он, — общался с редакторами и журналистами многих газет, но вот «Пензенскую интеллигенцию» что-то не припомню…
      Я сосредоточилась, попыталась поймать вдохновение, широко улыбнулась и заговорила, стараясь одним духом выпалить всю речь, которую импровизировала тут же:
      — «Пензенская интеллигенция» — молодая газета, ей меньше трех лет, но даже за это короткое время мы сумели обрести весьма широкий круг читателей, главным образом — из рядов пензенской интеллигенции, для которой, собственно говоря, и создавалась газета.
      Алексей Григорьевич удивленно вскинул брови, а я продолжила:
      — Газета «Пензенская интеллигенция» освещает самые различные проблемы, берет во внимание всевозможные моменты научной, культурной, политической жизни общества…
      Алексей Григорьевич замахал рукой:
      — Ладно, ладно! Единственный момент. Мне необходимо посмотреть ваши журналистские удостоверения. Не обижайтесь, но это моя обязанность. Доверяй, но проверяй, как говорится.
      Мы с Виктором Владимировичем охотно продемонстрировали главному редактору «Тарасовского вестника» изготовленные пару часов назад «корочки». Алексей Григорьевич повертел сии произведения искусства в руках, хмыкнул и вернул нам.
      — Ну-ну, — покачал головой он. — Я вас слушаю. О чем вы хотели расспросить?
      Словно вахтерша не сообщила ему, что мы хотели спросить!
      — Нас интересуют материалы конференции, посвященной проблемам экологии и охране окружающей среды, состоявшейся десятого апреля, — сказала я. — Понимаете, пензенская интеллигенция чрезвычайно озабочена нынешним положением экологии в стране, чистотой воды в Волге-матушке, положением в соседней Тарасовской области. С момента проведения конференции в Тарасове миновало более недели, а читатели, озабоченные данной проблемой, буквально завалили нас письмами — обычными и электронными. И это совершенно справедливо, ведь варварское отношение современного человека к природе ставит под угрозу само существование рода людского. Оглянитесь вокруг! Стремительно приближаются к той грани, за которой стоит вымирание, многие виды животных и растений. Воздух, земля и вода превратились в смертельные яды благодаря нерациональному использованию радиоактивных отходов…
      Дмитриев махнул рукой.
      — Все-все! Достаточно! Я прекрасно осведомлен насчет глобальных проблем человечества. Давайте приступим к делу. Я вас слушаю.
      — Давайте. Меня интересует план конференции, зачитанные там материалы.
      Алексей Григорьевич глубоко вздохнул:
      — Доставайте свои блокноты, диктофоны или что у вас там.
      Я охотно вынула из внутреннего кармана пиджака записную книжку, ручку и состроила сосредоточенную гримасу, приготовившись записывать. Виктор Владимирович последовал моему примеру, и я подумала, что из него и вправду мог бы получиться не такой уж и плохой актер.
      — Вы прекрасно понимаете, насколько актуальна тема, которой была посвящена конференция, — начал Алексей Григорьевич монотонным голосом, тем самым, что способен загипнотизировать, ввести в состояние, аналогичное зимней спячке, кого угодно. — В связи с этим были зачитаны доклады различных выдающихся ученых нашего города из самых разных областей науки. То, что в конференции участвовали экологи, ясно само собой. Кроме того, выступали химики, биофизики, биологи различных направлений, инженеры и даже математики… Всех не перечислишь.
      Я изо всех сил старалась делать вид, что записываю каждое слово Дмитриева. Светин от меня не отставал — тоже что-то строчил в своем блокноте.
      — Конференцию открыл академик, профессор, доктор биологических наук Семыкин Дмитрий Арсеньевич. Доклад его назывался «Негативные изменения результативности сельскохозяйственных мероприятий в связи с дестабилизацией экологической ситуации в Тарасовской области за последние двадцать лет».
      Говорил Алексей Григорьевич долго и нудно. Тщательно и подробно излагал все нюансы представленных вниманию членов конференции докладов. К чему ему понадобилась такая обстоятельность, я не знаю. Это не была речь человека, севшего на любимого конька, спешащего поделиться с людьми тем, что волнует его душу. В рассказе Дмитриева не было ничего живого. Похоже, Алексей Григорьевич сам не рад был лишний раз вспоминать о скучных тезисах, выдвинутых учеными, понятными лишь узкой группе специалистов. Но по-другому главный редактор, видимо, не мог, где-то приучился исполнять свои обязанности с дотошной точностью, в соответствии с правилами. Наконец он дошел до интересующего нас момента:
      — Далее по плану следовал доклад Игоря Сергеевича Маркова, но он не состоялся в связи с трагической смертью последнего…
      Алексей Григорьевич намеревался пойти дальше и продолжить заунывное перечисление состоявшихся докладов, но я его остановила:
      — А вот этот момент нас особо интересует. Ведь говорят, что именно из-за своего доклада Игорь Сергеевич и погиб…
      — Неужели в Пензе и такие слухи ходят?! — изумился Дмитриев.
      — Ходят, еще как ходят! — горячо продолжала я. — А еще ходят слухи, что некто Владимир Николаевич Светин должен был прочесть доклад на ту же тему, что и Марков, но сел в тюрьму по обвинению в убийстве того же Маркова…
      В глазах Алексея Григорьевича впервые за время нашей беседы вспыхнул огонек.
      — Это вообще странная история! — увлеченно поведал он. — О том, что доклады имеют общую тему, нам стало известно за несколько дней до конференции. Марков и Светин явились к нам лично и объяснили, что к чему. Просили разрешить ситуацию. Похоже, оба они были в бешенстве, очень обозлены друг на друга. Мирно им договориться не удалось, пришлось тянуть жребий. Повезло Маркову.
      Внезапно Дмитриев притих. Похоже, осознал, что ведет себя как баба, лузгающая семечки на завалинке и травящая своим подружкам-сплетницам небылицы про всех проходящих мимо людей. Алексей Григорьевич пристально поглядел на нас.
      — Слушайте, — медленно проговорил он. — А вы случайно не из какой-нибудь бульварной газетенки пришли, чтобы сенсацию подчерпнуть?
      — Что вы! — воскликнула я. — «Пензенская интеллигенция» — известнейшая в нашем городе газета! Мы даже сотрудничаем с местным Союзом писателей, публикуем на наших страницах очерки и новеллы молодых авторов. Молодых, но обещающих когда-нибудь в будущем стать настоящими мастерами пера. Если вы не верите…
      — Ладно, ладно. Не хочу с вами пререкаться. Так что конкретно вас интересует? Я не знаю, кто убил Маркова — Светин или кто еще. Пусть милиция занимается выяснением.
      — А что у него был за доклад? На какую тему?
      — О, это была очень щекотливая тема. Но я вам скажу. Думаю, не стоит таить правду от общественности, тем более что не сегодня-завтра она все равно всплывет на поверхность. В общем, расклад такой. Есть у нас в Тарасове предприниматель, Леснин Андрей Владиславович, владелец завода, расположенного на берегу Волги, в Заводском районе города, и занимающегося изготовлением парфюмерных изделий. Знаете, всякой там ерунды для женщин — лака для ногтей, краски для волос, губной помады, румян и прочей дребедени. Предприятие называется «Леснин-Парфюм».
      Так вот, отходы завода сбрасываются в Волгу. Официально они не представляют большой опасности и вредят экологии не больше, чем сток канализационных вод. Хотя и в последнем случае можно поспорить. Но Марков и Светин занимались изучением жизнедеятельности различных форм беспозвоночных организмов, обитающих в волжских водах близ Заводского района Тарасова. Светин занимался донными формами организмов — бентосом, а Марков — планктоном. И выяснилось, что численность многих беспозвоночных в Волге близ Заводского района тесно коррелирует с выбросами отходов производства фирмы «Леснин-Парфюм». Исследования, которые Марков и Светин проводили независимо друг от друга, показали наличие в клетках беспозвоночных смертельно ядовитых соединений, которые никак не утилизируются, разлагаются по нескольку лет и представляют опасность как для животного и растительного мира, так и для населения области…
      — Чем грозило Леснину обнородование данных исследований?
      — Леснину это грозило полным банкротством. Ведь если бы исследования были представлены общественности, они неизбежно бы привлекли внимание соответствующих структур власти. А уж те бы постарались на славу, подвергли бы все тщательной проверке. Им ведь только кость кинь, а возможности они не упустят. Можно на этом хорошенько нагреть руки, а если повезет, продвинуться в карьере. Завод Леснина непременно прикрыли бы, бизнес его пошел бы прахом.
      — А что получили бы Марков и Светин за свои открытия?
      — Если бы дело получило громкую огласку, то, несомненно, коллеги-ученые оценили бы их по достоинству… Слушайте, а почему это вас так интересует?
      — Возможно, это была бы самая большая сенсация, которая могла случиться на конференции. Но, к сожалению, сенсация так и не состоялась…
      — Ну-ка, покажите, что вы там записываете! — вдруг воскликнул редактор «Тарасовского вестника».
      Я и моргнуть не успела, а Дмитриев уж вырвал у меня из рук блокнот. Единственное, что я туда записала помимо бесформенных каракулей — это название фирмы, владельца которой собирались обличать Игорь Сергеевич с отцом моего клиента, а также имя самого владельца фирмы. И сейчас главный редактор газеты «Тарасовский вестник» изучал мои заметки.
      — Послушайте, это не ваше… — начала было я, но Алексей Григорьевич лишь триумфально усмехнулся.
      — Ага, значит, никакие вы не журналисты. Что-то вынюхиваете! Ну-ка, ну-ка… Кто вас подослал?
      Я протянула руку, пытаясь отобрать то, что принадлежит мне по праву, но Алексей Григорьевич, ухмыляясь, спрятал записную книжку, которая содержала в себе столько важных для меня телефонов.
      — Отдайте мою записную книжку! — потребовала я возмущенно. — Она мне нужна, там много моего личного.
      А Дмитриев тем временем жал на кнопку под столешницей, очевидно намереваясь вызвать охрану. Назревал конфликт, и мне это не нравилось.
      Охрана не заставила себя долго ждать. Несколько минут спустя дверь отворилась, и в кабинет ворвались трое крепеньких парнишек в камуфляжных костюмах. Лица у всех троих мрачные и не предвещающие ничего хорошего, а на поясах — резиновые «демократизаторы».
      — Вот эти люди выдают себя за журналистов, а на самом деле их подослали какие-то частные лица, — сообщил Алексей Григорьевич.
      — Придется вам проследовать в милицию, — сообщил один из охранников.
      — Не надо в милицию, — сказал Виктор Владимирович. — Евгения Максимовна, скажите им. Я оценю ваше слово по заслугам.
      Я внимательно посмотрела на клиента. Затевать драку, когда таковой можно избежать, мне не хотелось. Впрочем, в милицию мне хотелось еще меньше.
      Светин кивнул, уголки его губ чуть приподнялись кверху. Я догадалась, что таким образом он дает мне добро. Ну что ж, если он желает…
      Внезапность — залог победы. Я прыгнула навстречу мужчине, стоявшему ко мне ближе других, ловко ухватила его за запястье и вывернула кисть так, что уже выхваченная им дубинка упала на паркет. Охранник, по всей вероятности, не ожидал такого, а потому растерялся, и я, воспользовавшись ситуацией, произвела бросок через бедро. Мужик с грохотом рухнул на пол. Вслед за этим я отняла записную книжку у Алексея Григорьевича. Тем временем в руках двух других амбалов тоже возникли резиновые палки.
      — Позвольте нам уйти! — громко сказала я. — Мы не собирались причинять никому здесь вреда! Нам просто нужна была информация! Не стоит затевать разборки!
      — Руки вверх! — упрямо прогнусавил охранник. Что поделаешь, работа у него такая. Семейство-то кушать просит.
      — Послушайте! Вам действительно лучше опустить нас с миром!
      Краем глаза я отметила, что брошенный мною на пол человек поднимается на ноги, да и на двух других мои реплики не произвели особого впечатления.
      И пусть на вид я барышня слабая и беззащитная, но тут мое тело на миг превратилось в сжатую до предела пружину, а в следующий миг она распрямилась. При помощи приема под названием «вертушка» я сшибла с ног обоих охранников с дубинками. Одному удар пришелся по виску, другому по челюсти. Оба противника одновременно прилегли на пол.
      Но тот, кого я свалила в самом начале, попытался совершить бросок в мою сторону. Моей реакцией был «удар льва» — ногой назад. В итоге подошва моего ботинка впечаталась в нос этого типа, словно в свежую сочную сливу, несколько секунд назад упавшую на землю с дерева. Только тут я обратила внимание, что в течение всей потасовки Алексей Григорьевич истерично визжал, парадоксальным образом навевая мысли о женской неуравновешенности.
      Не давая охранникам и Дмитриеву опомниться, я схватила клиента за руку и кинулась к двери. Вызывать лифт времени не было, в такой ситуации это чудо техники может понадобиться только законченному идиоту, и я бросилась к лестнице. Понеслась по ней с такой прытью, словно старалась перепрыгивать через лестничные пролеты. Виктора Владимировича я волокла за собой, словно котенок — консервную банку, привязанную к хвосту. Дышала я часто-часто. «А ведь вляпались из-за пустяка! — с досадой думала я. — И еще… Лучше бы мы с этими охранниками не спорили!»
      Когда мы очутились в вестибюле, вахтерша, увидев нас, замерла, как соляной столп. Бабулька на этот раз не собиралась допытываться, кто мы такие, да что нам надо, и выяснять прочие обстоятельства, заставившие нас здесь появиться. Уверена, в тот момент она готова была беспрепятственно пропустить нас куда угодно и даже заплатить нам за это, лишь бы никогда более не созерцать наши физиономии.
      Однако приключение наше еще не окончилось. Справа от нас находился коридор, поворачивающий куда-то назад. Вот оттуда и выскочили двое охранников. Причем совсем не те, с кем я до того имела честь сойтись в сражении. Что касается тех трех, то они спускаться не спешили. Что, собственно, неудивительно, учитывая телесные повреждения, которые я им нанесла. Но, быть может, именно они и вызвали подмогу. Времени задумываться над подобными вопросами у меня не было. Фактически мне сейчас предстояло решить великую философскую дилемму под названием «быть или не быть». И для начала я попробовала вновь взять внезапностью. Я жутко закричала, и охранники, чуть даже присев, шарахнулись в разные стороны. Это и помогло мне с достоинством выйти из ситуации. Не теряя ни секунды, я потащила клиента к дверям, на улицу, на свободу.
      И вот мы вновь вдыхаем свежий воздух и бежим со всех ног к машине. Словно робот, я совершаю автоматические и точные движения. Вот открываю правую переднюю дверцу автомобиля и впихиваю внутрь Светина, вот открываю левую дверцу и забираюсь в машину сама. Поворачиваю ключ в замке зажигания, включаю передачу…
      Все как во сне. В зеркало заднего обзора наблюдаю, как двери Дома журналистов открываются, и оттуда выбегают двое охранников. Жму на газ. Машина трогается с места. Единственная мысль в голове — только бы шины не прострелили. Иначе все это шоу было ни к чему. Хотя, в конце концов, не банк же эти ребята охраняют, так что скорее всего стрелять-то им не из чего.
      Я вырулила за поворот, на одну из узких улочек, которых в Тарасове полно и в центре. Так, петляя, я старалась избежать столкновения с блюстителями правопорядка: ведь охранники могли сообразить, что к чему, и обратиться в милицию. Конечно, в итоге все в любом случае уладилось бы, у меня во властных структурах полно знакомых, но лишний раз использовать связи не хотелось.
      Однако обошлось. Я завела машину в один из тупиковых дворов и попросила Светина помочь мне заменить липовые номера на настоящие. Когда все было готово, я успокоилась и повела автомобиль в сторону Московской, откуда намеревалась попасть на дорогу, ведущую в Ленинский район. Виктор Владимирович никак не мог успокоиться. Всю дорогу он тяжело дышал.

* * *

      Дома мы переоделись, пообедали, и когда настала пора пить чай, я наконец заговорила с клиентом:
      — Ну, Владимир Викторович, какими будут дальнейшие наши действия?
      — По-моему, понятно: нам необходимо установить контакт с Лесниным. Возможно, стоит за ним и последить… Наверняка Маркова убили именно из-за доклада. Бизнес ведь — дело темное, Евгения Максимовна. Люди из-за денег мать родную растерзать готовы, не то что расправиться с каким-то там ученым, который пишет свои жалкие статьи или доклады.
      — И вы думаете, охотится за вами именно человек Леснина?
      — Ну а почему нет?
      Я пожала плечами.
      — Не знаю. Мне кажется, Леснин — достаточно состоятельный человек, и приди ему в голову идея устранить вас как возможную помеху, он наверняка прибег бы к услугам профессионального киллера, а не того дилетанта, что у всех на виду околачивается в спортивной куртке возле вашего дома.
      — А вы все-таки думаете, он дилетант?
      — Конечно! Стал бы профессиональный киллер пытаться убрать человека дедовскими методами — с ножом в руке? Профессионал обязательно воспользовался бы снайперской винтовкой с мощным оптическим прицелом или еще чем-нибудь в таком роде. И на глаза бы он кому не надо не попадался. Засел бы где-нибудь на чердаке дома напротив, и… Если бы киллер был профессиональным, вы ко мне не обратились бы. Не успели бы просто. Киллер давно бы сделал свое дело и получил от заказчика свои денежки. Кроме того, профессиональный киллер предварительно тщательно изучает жизнь «клиента». И только потом действует. А уж о сестре вашей ему давно было бы известно. А так, похоже, он и не подозревает о ее существовании…
      — Да-а… И тем не менее начнем мы именно с Леснина. На данный момент, мне кажется, — единственный ключ к разгадке.
      — Можно начать с преподавателя, которого Степан Олегович обозначил как «икс», — возразила я.
      — А, ерунда, — махнул рукой Светин. — Начинать надо с владельца завода. Вот только как найти к нему подход?
      — Тут я могу вам помочь, — ответила я. — У меня есть друзья в милиции. Крупные, кстати, чины. У них я получу всю информацию, которую только возможно раздобыть об этом предпринимателе…
      — Эх-х, — горько вздохнул Виктор Владимирович, — что бы я без вас, Евгения Максимовна, делал!
      А в самом деле, что?

Глава 3