Перед квартирой тети Милы, у которой мне пришлось поселиться, переехав в Тарасов после смерти матери, мы остановились, и я еще раз попросила Феофанова повторить легенду. Я не хотела, чтобы тетя знала, кто он на самом деле, чтобы не втягивать ее в свои дела. Она мне заменила мать, и я слишком дорожила ею.
      — Мы познакомились на улице сегодня вечером. На меня напали хулиганы… — послушно затараторил архитектор, запнулся и попросил: — Евгения Максимовна, может, давайте скажем, что на вас напали хулиганы, а я их раскидал?
      — Моя тетя не полоумная, чтобы поверить в подобный бред, — ответила я. — Дальше, и без самодеятельности!
      — Ладно, вы меня спасли, — согласился Феофанов нехотя. — У меня от побоев шок, поэтому вы решили отвезти меня домой и напоить чаем. Так сказать, пожалели бедного калеку.
      — Про калеку это хорошее дополнение, хвалю, — улыбнулась я, оценив его сарказм. — Можете еще рассказать про слабое здоровье.
      — Смейтесь, смейтесь, — печально вздохнул Феофанов. — Мать рассказывала, что я родился очень слабеньким, постоянно болел, и она боялась, что я не выживу.
      — Да это все матери так рассказывают, — махнула я рукой. — Давайте дальше.
      — Я не женат, не выбрал еще подходящую девушку, — продолжал заученно Феофанов. — Остальное уже пойдет правда, про работу, про квартиру.
      — Хорошо, — удовлетворенно кивнула я и посмотрела на руки архитектора. — Вы что, кольцо не носите?
      — Нет, — ответил Феофанов.
      — Ну, тогда вперед, — скомандовала я. Мы поднялись на один пролет вверх. Я достала ключи и открыла входную дверь. — Проходите, Виктор Арсентьевич, не стесняйтесь. Будьте как дома, но не забывайте, что в гостях.
      Когда он вошел, я захлопнула дверь, обернулась и увидела тетушку, выглянувшую из кухни на шум. Тетя Мила удивленно разглядывала архитектора, не в силах вымолвить ни слова, да и мой маскарад ввел ее в замешательство.
      — Тетя, здравствуй, — нарушила я молчание и, указав на Феофанова, произнесла будничным тоном: — А это Витя, он будет жить у нас.
      Феофанов хотел было поздороваться, но, услышав мои речи, закашлялся.
      — То есть как?! — не поняла тетя Мила юмора. — Как жить? Что ты говоришь?
      Сбросив сапожки, я обняла ее, поцеловала в щеку и прошептала на ухо:
      — Шутка.
      — Ну у тебя и шуточки, Женя. — Тетя с обидой отстранила меня. — У меня чуть удар не случился.
      — А я думала, что ты будешь рада. Хотела сделать тебе приятное, — напустила я на себя оскорбленный вид.
      Феофанов стеснительно жался к двери, поэтому я его вежливо спросила:
      — Виктор Арсентьевич, вы заходить будете или как?
      Тетя осторожно взяла меня под локоть. Ее глаза указали на Феофанова, требуя нормальных объяснений, а не ерунды, что я наговорила минуту назад.
      — Прошу любить и жаловать — Виктор Арсентьевич, мы случайно сейчас познакомились на улице, — произнесла я, отбирая у Феофанова куртку. — Шел с работы, и на него напали хулиганы, представляешь?
      — Какой ужас! — всплеснула руками тетя Мила, пригляделась и заметила следы побоев на лице моего клиента. — Да у вас шишка! Немедленно надо наложить холодный компресс и обработать ссадины перекисью водорода.
      — Не стоит беспокоиться, — попробовал возразить Феофанов. Но тетя ничего не хотела слушать, она потащила архитектора в комнату, усадила на диван, сбегала за медикаментами на кухню и принялась оказывать первую помощь.
      Оставив клиента в чутких руках тети Милы, я пошла в свою комнату привести себя в порядок. Следовало поторапливаться, так как тетя Мила с ее способностями ненавязчиво вытягивать из людей информацию могла расколоть Феофанова, а это очень нежелательно. Сняв парик и очки, расчесала волосы, подкрасила глаза, губы — все-таки в доме как-никак был гость — и, переодевшись в удобные джинсы и блузку, поспешила обратно в гостиную.
      Слава богу, тетя еще не начала допроса, я успела вовремя. Феофанов продолжал подвергаться медицинским процедурам и недовольно ворчал.
      — Ну что вы как маленький, царапины могут воспалиться, — уговаривала тетя Мила, смазывая ему лоб мазью.
      — У меня от этого льда зуб на зуб не попадает. Можно я закончу охлаждать шишку? — без особой надежды попросил Феофанов. — Я еще на улице промерз.
      — Что же вы сразу не сказали?! — строго сказала тетя Мила, вырывая у него из рук пузырь со льдом. — Вам немедленно надо согреться. Кроме того, у вас еще не до конца прошел шок от случившегося. Я знаю, как вам помочь, есть отличное народное средство.
      — Что за средство? — с опаской спросил Феофанов. — Я приверженец традиционной медицины.
      — Не волнуйтесь, средство проверено столетиями, — заверила его тетя Мила. — Кофе с ромом.
      — А, кофе, я согласен, — облегченно улыбнулся Феофанов. Тетя унеслась на кухню. Я же подсела к архитектору.
      — Ну, как вам тетя?
      — Очень милая женщина, может, излишне заботливая только, — отозвался он, с удивлением вглядываясь в мое лицо. — Это вы?! Ну, вы даете!
      — Даю, — подтвердила я. — Работа такая.
      — Так вам гораздо лучше, — улыбнулся архитектор.
      — Спасибо. План на завтра помните? — спросила я.
      — Да, я снимаю деньги в банке, потом нанимаем такси и переезжаем в тихое место, чтобы пересидеть время до слушаний в суде по поводу моего развода, — отозвался Феофанов.
      — Насчет развода я бы не торопилась на вашем месте, — негромко сказала я. — Может, удастся все утрясти и так. По крайней мере я постараюсь.
      — Сомневаюсь, — поморщился Феофанов. — Вы что, сваха, что ли? Да и Никита Анжелин меня удавит.
      — Не удавит, — пообещала я. — Есть во всей этой истории кое-что, что меня смущает, и я намерена разобраться во всех неясностях. Как вы уже знаете, помимо охраны клиента, я еще занимаюсь расследованиями. Мой девиз — «чтобы предотвратить опасность, надо найти ее источник и нейтрализовать». Вот я и попытаюсь нейтрализовать Никиту, когда буду уверена, что именно он — корень ваших проблем.
      — Он, он, — закивал Феофанов. — Только не понимаю, как вы его устраните. Пристукнете, что ли, в темном подъезде?
      — Убийства не по моей части, — ответила я. — Есть масса других способов устранить человека без физического насилия.
      — Кстати, а сколько мне денег завтра снимать? — Феофанов с задумчивым видом отложил журнал, который взялся было листать. — Это же на квартиру, еду…
      — Возьмите столько, сколько вам нужно для комфортного существования в течение месяца плюс на ремонт моей машины и оплату моих услуг, — посоветовала я.
      В гостиную вошла тетя Мила с подносом в руках. Я и архитектор получили по большому бокалу горячего напитка. Стянув с поверхности кофе розочку из взбитых сливок, я сделала глоток и поставила бокал на журнальный столик.
      — Что, не понравился? — осведомилась тетя Мила.
      — Нет, вкус великолепный, — ответила я, — только горячий очень.
      — Вы пейте, — обратилась она к архитектору.
      Тот хлебнул и выдохнул, будто хватил спирта.
      — Ничего лучше я не пробовал, — произнес он, улыбаясь.
      — Вам, как пострадавшему, я плеснула немного побольше рома. Напиток называется «Фарисей». В бокале сначала смешиваются горячий шоколад с сахаром и ромом, а сверху все заливается горячим и очень крепким кофе.
      — Да вы просто кудесница! — воскликнул Феофанов и, в несколько глотков допив содержимое бокала, выдохнул: — Фантастика!
      — Помимо прочих достоинств, этот «Фарисей» жутко разжигает аппетит, — произнесла я как бы между прочим. Когда мы вошли, из кухни доносились чудные ароматы, и я, за сегодняшний вечер перехватившая лишь чашку кофе, решила, что неплохо бы поужинать, иначе возникал риск грохнуться на утренней пробежке в голодный обморок.
      — Уже поставила все разогреваться, — улыбнулась тетя. — Сейчас у нас будет поздний ужин.
      Услышав про ужин, Феофанов забеспокоился:
      — Дело в том, что я на диете, чтобы поддерживать себя в форме, — сказал он, ерзая на диване. — Я не ем определенных продуктов, содержащих генетически измененные компоненты. Не ем все то, что содержит восстановленное молоко или химию…
      — Вы что, хотите меня обидеть! — сердито воскликнула тетя Мила и насупилась: — Я готовлю только из натуральных продуктов! И что это вообще за речи про диету?
      Архитектор не знал, куда деваться от испепеляющего взгляда тети Милы.
      — Я неправильно выразился, — оправдывался он, — я просто внимательно отношусь к тому, что ем, и не ожидал, чтобы еще кто-то был солидарен со мной в этом. — Феофанов наговорил тете кучу комплиментов о ее кулинарных способностях. По его словам, мастерское приготовление кофейного напитка уже говорит о многом.
      Простив его, тетя пошла на кухню посмотреть, как там ужин. Феофанов, немало поразив меня, кинулся на кухню вслед за ней. Он заявил, что поможет накрыть на стол. Тетя Мила сначала сопротивлялась, но потом не смогла устоять перед обаянием архитектора.
      Я осталась в гостиной брошенная всеми. Ожидая ужина, я взяла журнал, который листал Феофанов, и мои мысли незаметно обратились к предстоящей операции. Казалось, чего проще, поехать завтра утром с Феофановым в банк и снять деньги со счета? Однако в этом несложном действии могла таиться опасность. Не изучив возможности противника, сложно было определить, на что он способен. Парни в больнице доказали мне, что дело очень серьезное — оружие, поддельные документы. Точно не ясно, хотели ли наемники устранить Феофанова или под угрозой физического насилия принудить к какому-нибудь действию? Может, они хотели заставить его подписать дарственную на все имущество или составить завещание в пользу жены? Выяснить поподробнее не удалось, так как ситуация была крайне опасной для здоровья клиента, пришлось срочно вывозить его из больницы. Не исключено, что его преследователи прекрасно осведомлены, в каком банке Феофанов держит наличные средства. Во-первых, за банком могут следить, во-вторых, среди персонала банка может найтись сотрудник, который при появлении архитектора позвонит куда следует и за это получит тридцать сребреников.
      Чем больше я размышляла, тем опаснее мне казалась поездка в банк. Надо найти другой способ добраться до капиталов Феофанова. Прислушавшись к звукам, доносившимся с кухни, и не уловив ничего подозрительного, я прошла к себе в комнату и включила компьютер. По электронной почте я послала сообщение одному знакомому хакеру. Наше знакомство было лишь виртуальным. В чатах я представлялась парнем по кличке Охотник, суровым детективом, время от времени отпускающим грязные шуточки по поводу материнки, железа и винта. На удивление быстро Юзер откликнулся, написал, что сидит дома и режется в новую компьютерную игру «Зомби». Жена на кухне что-то стряпает, а дети вовсе свалили из дома в неизвестном направлении. Я изложила ему суть дела, но хакер сразу же отказался.
      — Я не занимаюсь воровством, — возникло его сообщение на экране монитора. — Одно дело что-нибудь разузнать, взломать какие-нибудь защищенные серверы. Совсем другое — опустошать чей-то банковский счет.
      Я поспешила объяснить, что опустошить требуется не чей-то счет, а счет моего клиента, который дал на это добровольное согласие. Требуется только перевести деньги с одного счета на два других; один мой личный — туда пойдет оплата услуг телохранителя, другой для пластиковой карты. За это Юзеру гарантируется вознаграждение в размере пяти процентов от суммы перевода. Никто внакладе не останется, если не считать типов, поджидающих моего клиента в банке. Юзер сомневался.
      Тогда я поинтересовалась, сколько он меня знает и сколько раз уже помогал. Толкала ли я его хоть раз на какую-нибудь уголовщину? Подумав, Юзер ответил, что нет и он, наверное, согласится, а затем спросил:
      — Охотник, ты что, мне настолько доверяешь, что поручаешь перевести деньги? Мы же друг друга в глаза не видели. Вдруг я мошенник и переведу деньги на свой счет?
      — Не засоряй мне память! — потребовала я. Потом, пробежав пальцами по клавиатуре, написала: — Людям надо доверять, Юзер! Кроме того, я знаю, где ты живешь.
      — Ну, спасибо за оказанное доверие, — поблагодарил меня он.
      Информацию, необходимую для операции, я пообещала дать Юзеру через несколько часов.
      — Женя, стол накрыт! Мы тебя ждем! — заглянула в комнату тетя Мила.
      — Иду уже, — отмахнулась я, завершая виртуальное общение.
      — Все стынет, — на всякий случай напомнила тетя Мила и закрыла дверь.
      Спустя минуту я уже сидела за прекрасно сервированным столом в гостиной. Блюда были красиво, с фантазией разложены на тарелках и украшены зеленью. Но самое удивительное то, что на столе стояла бутылка токайского семьдесят девятого года. По заверениям тети, она берегла несколько бутылок этого вина до моей свадьбы.
      — У нас что, какой-то праздник? — с подозрением спросила я. — Такой стол накрыли, что я теряюсь в догадках, может, чего-то не знаю?
      — Стол практически целиком сервировал Виктор, — радостным тоном произнесла тетя Мила, — а ко всей этой красоте я просто не могла не добавить бутылочку хорошего вина.
      — Ну что вы меня захваливаете, — произнес Феофанов, самодовольно улыбаясь, — я лишь немного украсил то, что вы потрясающе приготовили.
      — Вижу, пока меня не было, вы двое тут спелись, — с обидой сказала я.
      — Ой, Женя, да садись же, суп стынет, — поторопила меня тетя Мила.
      Я принялась есть суп, секрет которого тетя Мила тут же открыла нам по просьбе Феофанова. Назывался он «Пандаль», родом из Чехии. В говяжий бульон клали кусочки вареного мяса, зелень, специи и нарезанные на узкие полосочки блинчики, изготовленные по особому рецепту. После супа мы перешли к отбивным с кружочками картофеля, жареной капустой, грибами с луком и залитым сверху грибным соусом. На десерт — вино, Феофанов, как и подобает истинному джентльмену, открыл бутылку токайского, наполнил бокалы и предложил тост, чтобы для собравшихся за столом все неприятности оказались в прошлом, наступили бы мир и благоденствие, а также чтобы в жизнь вошла настоящая любовь.
      Тетя утерла выступившие слезы и сказала:
      — Это замечательный тост. Я присоединяюсь и хочу добавить, чтобы тех подлецов, что напали на вас, Виктор, настигло справедливое возмездие.
      Мы выпили.
      — Отменное вино, — похвалил Феофанов, ставя на стол бокал.
      К чаю тетя подала зефир собственного изготовления. Феофанов не уставал петь тете Миле дифирамбы, но та сказала, что не ждала гостей, а иначе бы подготовилась как следует. Затем настал черед Феофанова изложить нашу легенду. Иначе тетя не уснула бы ночью, если б не услышала подробностей этой «жуткой» истории. Архитектор не удержался от того, чтобы не приукрасить историю. Оказалось, что он весьма продолжительное время сдерживал натиск пяти громил, вооруженных ножами. Четверых он уложил, потом споткнулся, и пятый уже готовился нанести разящий удар в сердце, но подоспела я и вырубила негодяя. Рассказал Феофанов все красочно, щедро сдобрив повествование шокирующими подробностями. Я устала пинать его под столом ногой. Все без толку. Феофанов не давал мне рта раскрыть.
      — И как таких подлецов земля носит, не знаю прямо, — высказалась тетя Мила, тяжело вздохнув.
      — И я не знаю, — покосилась я на Феофанова. — Может, поговорим лучше о чем— нибудь более приятном?
      Тетя согласилась и пристала к Феофанову с расспросами о его работе. Видя, как он едва успевает отвечать на вопросы, я в душе позлорадствовала. Через минуту он начнет путаться, через две забудет, как его зовут. Пусть помучится, лишь бы не проболтался, что женат. Это разрушит всю легенду и породит у тети подозрения.
      — Так, значит, все новые дома в Тарасове строятся по вашим, Виктор, проектам? — Глаза тети внимательно изучали лицо архитектора.
      — Ну, не все. Можно сказать, что пятьдесят процентов, — проговорил он неуверенно. — Остальные новостройки за нашими конкурентами из «Альбатроса». И в Грачеве есть несколько зданий, построенных по моим проектам.
      — Развлекательный центр «Арабские сказки» не вы построили? — быстро спросила тетя Мила.
      — Нет, не я, — сразу ответил Феофанов.
      Предупреждая следующий вопрос тети, я сказала, что уже достаточно поздно, завтра намечается тяжелый день и надо укладываться спать. Тетя Мила согласилась с моими словами.
      — Я пока буду убирать посуду, а ты, Женя, вызови такси для гостя, — сказала она. Феофанов бросился было помогать с посудой, но я усадила его на диван и велела посмотреть телевизор, пока улажу вопрос с его ночевкой. Взяв со стола стопку грязных тарелок, я пошла к тете на кухню.
      — А, это ты, Женя, — улыбнулась тетя Мила, обернувшись на звук шагов. — Если у вас что-то получится с Виктором, — сказала она почти шепотом, — то лучшего и искать не надо. Удачно ты его спасла. Молодец, Женя!
      — Думаешь, он выгодная партия? — спросила я, сдерживая улыбку.
      — Есть, конечно, кое-что, что меня настораживает, но в остальном — это лучшее, что попадалось тебе за последнее время, — сообщила тетя Мила, убирая оставшиеся отбивные в холодильник.
      — А что тебя в нем настораживает? — поинтересовалась я. Мнение тети будет не лишним, потому что и у меня имелись сомнения в клиенте.
      — По-моему, он бабник, — с серьезным лицом сказала тетя. — В разговоре чувствуется нервозность, чуть что — бросается помогать, будто ощущает себя виноватым. А какие у него глаза масленые. Если ты сможешь держать Виктора в узде, то, возможно, он остепенится.
      — Да, чудеса иногда случаются, — пробормотала я.
      — Он знает, чем ты занимаешься, Женя? — спросила тетя.
      — Да, — ответила я, — знает, я призналась.
      — Хорошо. Честность — хорошая основа для серьезных отношений, — изрекла тетя.
      — Ты не против, если Виктор переночует у нас? — перешла я к интересующей меня теме.
      — Что? Но удобно ли, вот так сразу? — взволнованно спросила тетя Мила, всем своим видом выказывая неприятие моего желания.
      — Тетя, я же не малолетка какая, — сказала я. — Не забыла, что мне двадцать восемь?
      — Ладно, поступай как хочешь, но знай, что я против поспешных поступков, — сдалась тетя.
      — Постелешь ему на диване, хорошо? — я заискивающе посмотрела ей в глаза. — Мне просто не хочется отпускать его домой после случившегося. Он еще не отошел от шока.
      — Ладно, постелю, — пожала плечами тетя Мила.
      Урегулировав вопрос с ночлегом, я вернулась в гостиную. Феофанов поднял на меня глаза с застывшим в них немым вопросом.
      — Все в порядке. Спать будете здесь, в гостиной на диване, — успокоила я его, — но перед сном надо кое-что сделать. Для начала сообщите пин-код вашей карточки и кодовое слово, если помните.
      — Это для чего? — нахмурился Феофанов.
      — Вы еще не забыли, что пообещали беспрекословно выполнять мои приказы? — спросила я строго. — Снимать деньги с вашего счета в банке опасно. Искать утерянную карточку тоже бы не советовала. У меня есть человек, который сможет перевести деньги с вашей карточки на мою. Потом мы их безболезненно снимем в любом банкомате. Свою оплату за неделю вперед я попросила перевести себе на счет, вы же не против?
      — Нет. Хорошо, я все понял, записывайте. — Он продиктовал пин-код — кодовое слово было «Витя».
      — В каком банке заводили карточку? — спросила я, записывая на телепрограмме тетиным карандашом, которым она помечала интересовавшие ее телепередачи.
      — В сбербанке, в центре, — ответил Феофанов. — Номер отделения не помню.
      — Я знаю сама, сто двадцатое, — пробормотала я, барабаня карандашом по газете. — Плохо, что сбербанк. У них защита сильнее.
      — Что, не сможете? — заволновался Феофанов.
      — Не говорите глупостей. Прорвемся, — беспечно махнула я рукой.
      — Воркуете, — бросила тетя Мила, вернувшись за оставшейся грязной посудой.
      — Есть немного. — Я отнесла газету в свою комнату и вернулась с цифровым фотоаппаратом.
      — Это зачем? — не понял архитектор.
      — Надо серьезно поработать над вашим образом, Виктор Арсентьевич, вы слишком заметны.
      Феофанов сел на стул к свободной стене, оклеенной светло-кремовыми обоями. Я сделала несколько снимков.
      — Улыбнитесь, скажите «чиз».
      Грустный клиент через силу улыбнулся. Сверкнула вспышка. Я опустила фотоаппарат.
      — Отлично. Осталось придумать, где вам взять новую одежду, соответствующую образу, а остальное — вопрос почти решенный.
      — Вы профессионал, вам виднее, — покорно кивнул Феофанов.
      Тетя Мила принесла из своей спальни комплект постельного белья, подушку, плед и велела мне убираться с дивана. В половине первого в квартире наступила тишина. Тетя спала у себя в спальне, Феофанов похрапывал на диване, а я продолжала трудиться, как пчелка, за компьютером в своей комнате. Перво-наперво я послала Юзеру информацию, необходимую для перевода денег. Хакер пообещал, что все пройдет без сучка без задоринки. Перевод решили осуществить в десять часов утра. После этого с помощью специальной программы я обработала фотографии Феофанова на компьютере, пытаясь подобрать для него образ, способный изменить значительно внешность архитектора. Выбрав три варианта, я оставила окончательное решение до утра. Дальше по плану шло изготовление документов для Феофанова.

      — У них лица какие-то отталкивающие, — недовольно поморщился Феофанов, разглядывая свои измененные изображения на экране монитора.
      — Зато второй раз никто не взглянет, — парировала я.
      — Ну почему вы так хотите меня изуродовать? — взмолился Феофанов.
      — Потому что нельзя быть красивым таким, — буркнула я.
      — А может, сделать из меня кавказца? Я смогу сыграть эту роль, — неожиданно предложил Феофанов и продекламировал с отвратительно фальшивым акцентом: — Эй, дарагой, слышыш, сколко сэйчас врэмень, вах, вах?
      — Да-а, — протянула я, посмотрев на него долгим взглядом. — Вершина актерского мастерства. Знаете, что с такими кавказцами делает милиция?
      — Ах да, милиция, — поник Феофанов. — Совсем позабыл об этом.
      — Короче, делаем из вас старика, и баста, — твердо сказала я. — У меня уже готово пенсионное, так что нечего тут разглагольствовать, время поджимает.
      Я разложила на своей кровати одежду, приобретенную за наличные у соседа с первого этажа. Сегодня в восемь утра я зашла к этому вредному старикашке и предложила сделку, от которой он не смог отказаться.
      — Уж не надеетесь ли вы, Евгения Максимовна, что я надену это тряпье? — сварливо спросил Феофанов, узрев наряды доперестроечной эпохи.
      — Наденете, наденете, — пообещала я и добавила: — Девяносто девять процентов стариков одеваются подобным образом. Кстати, парика для вас у меня нет, и седину придется наносить химическим способом, да и прическа у вас слишком аккуратная, будем исправлять.
      — Слушайте, это уже чересчур! — Феофанов с паникой в глазах схватился за свои ухоженные волосы. — Я протестую!
      — По вашей милости я ввязалась в ваши разборки с женой, готовые в любую минуту перерасти в смертоубийство, а вы еще протестуете! — Меня начинали злить капризы клиента. — Хотите расторгнуть договор и оказаться на улице?
      Мое замечание здорово испугало Феофанова. Больше с его стороны я не слышала ни намека на недовольство. Превращение архитектора в пожилого мужчину заняло немногим более часа. Хорошо, что тетя Мила ушла в гости к своей подруге Марии Александровне, иначе бы она в секунду догадалась, что я надуваю ее с архитектором. Феофанов одевался, а я в это время перевоплотилась сама. Мне потребовалось гораздо меньше времени, чтобы загримироваться, так как образом «серой мышки» я пользовалась часто и уже набила руку.
      Одетый в оливкового цвета пожеванный матерчатый плащ с круглыми блестящими металлическими пуговицами, Феофанов крутился перед зеркалом в прихожей, ужасаясь своему виду.
      — Наденьте шляпу и перчатки. И возьмите вот это, — велела я, подавая ему деревянную трость.
      — Какая тяжелая! — удивился архитектор, когда трость едва не выскользнула у него из рук.
      — Стальной сердечник можно использовать как оружие, а со стороны будет казаться, что вы настолько слабы, что еле держите свою палочку, — пояснила я. — И не забывайте горбиться, шаркать ногами и кашлять. Старайтесь меньше разговаривать. Косите под глухого, страдающего маразмом старика.
      — Постараюсь, — неуверенно сказал Феофанов.
      — Не надо стараться, сделайте это, — резко сказала я. — Так, еще это, — на нос архитектора были надеты очки в толстой роговой оправе. — Вы еще плохо видите.
      — В общем, моральный и физический инвалид, — вздохнул мой подопечный с грустью.
      Я велела ему попрактиковаться, походить с тростью, привыкнуть к одежде. Сама же двинулась на кухню собрать в дорожную сумку немного припасов. Кто знает, когда теперь удастся поесть по-человечески. В сумку я положила также гримировальный наборчик, так как понимала, что придется не раз поправлять внешность и себе, и клиенту.
      — Мне ваши вставные зубы очень мешают, — пожаловался Феофанов, трогая рот.
      — Не прикасайтесь к лицу! — рявкнула я, засовывая в сумку аппаратуру для прослушивания, несколько микрофонов, передатчиков, мини-камер и других шпионских штучек, впрочем, не занимающих в багаже много места. В качестве средств защиты я выбрала метательные ножи, замаскированные в многочисленных пряжках пояса. Револьвер сунула в двойное дно дорожной сумки вместе с комплектом химикатов и парочкой запасных удостоверений. Баллончики с газом и электрошок я бросила в сумку вместе с вещами. Посмотрела на часы — половина десятого, время выступать. Одевшись, я взяла из шкафа зонтик, проверила нажатием кнопки, как из упора выскакивает игла, затем заправила его сильнодействующим снотворным.
      — Ты прямо как на войну собираешься, дочка, — по-старчески дребезжащим голосом сказал Феофанов, проковыляв в комнату.