Сенька задумался и через пару секунд выдал:
      — Тут один тракторист живет по соседству…

* * *

      Невозможно описать словами ту гамму чувств, которую испытывала моя клиентка, когда колхозный трактор вытягивал из канавы ее прекрасную дорогую машину. Сложно также выразить словами те ощущения, которые испытывала я, снова стоя по уши в грязи и прикрепляя трос к переду «Ауди». Но в конечном итоге эта эпопея была закончена, и машина госпожи Василовской вместе с ее хозяйкой, сидящей за рулем, оказалась на твердой почве. Грязь стекала с ее боков и создавала своеобразное обрамление автомобиля.
      Вдова осторожно открыла дверь, выглянула и, брезгливо поморщившись, вышла из машины. Двухчасовое сидение в салоне в наиболее жаркое время августовских суток не замедлило отразиться на ее самочувствии. Вдове срочно был нужен глоток свежего воздуха, иначе она могла просто рухнуть в обморок.
      Нашим спасителем оказался сельский мужичок лет сорока, и сейчас он стоял возле своего транспорта, явно ожидая благодарности за свой труд. Вдова с готовностью протянула ему бумажную купюру, на которую он посмотрел с ужасом в глазах, отказываясь верить в подобный подарок судьбы. Очевидно, стоимость купюры многократно перекрывала среднемесячную зарплату местного тракториста, в то время как он от нас в лучшем случае ждал скромного вознаграждения, равного стоимости известного горячительного напитка в поллитровой таре. Купюра была неуверенно принята его мозолистой рукой с поломанными ногтями, и еще долгое время дядька не осмеливался положить ее в карман.
      Наконец вдова размялась, и мы смогли загрузиться в машину и продолжить путь в Чарующее.
      Уже через несколько сот метров местность, проплывающая по обе стороны от пригородной трассы, заметно изменилась. Если раньше нас окружали дикие неокультуренные кустарники и скособоченные указатели с названиями окрестных деревень, то сейчас появились стройные ряды ухоженных деревцев, очевидно, посаженных совсем недавно. Проехав еще немного, мы очутились на великолепной ровной дороге, по обе стороны от которой располагались потрясающие дома, огороженные стилизованными решетками. Перед одним из них Виктория Валентиновна остановила машину.
      Я посмотрела в сторону дома и восхищенно присвистнула. Он стоял обособленно, в окружении деревьев и выглядел восхитительно. Прежде всего замечательной была его оригинальная форма: дом имел форму сегмента, и потому его фасад был закруглен. Земельная территория, прилегающая к дому, отделялась от внешнего мира добротной оградой, окрашенной в зеленый цвет. Вместе с живой изгородью она представляла собой замечательную композицию, достойную считаться произведением современного садово-паркового искусства. Цветовая гамма самого дома была выдержана в традиционном для сооружений такого типа белоснежном тоне. Мне сразу вспомнилось описание дачи в купринском «Белом пуделе». Передо мной стояло нечто подобное.
      Виктория Валентиновна посигналила, и автоматические ворота тут же поползли вверх, делая проезд свободным. Мы въехали по асфальтированной дорожке на стоянку, расположенную в дальнем углу участка, оставили там машину, а сами направились к дому.
      В холле нас встретил усатый дядька средних лет, который и был сотрудником милиции, живущим в доме под видом родственника. Пришлось честно поведать ему, что я являюсь частным детективом, — во избежание дальнейших недоразумений по этому поводу. Представься я гувернанткой, он наверняка засыпал бы вопросами и меня, и вдову, а в перспективе скорее всего запретил бы мне в ближайшее время посещать дом, дабы не мешать следствию.
      После недолгих объяснений по поводу того, кто я и что здесь делаю, дядька удалился, причем вид при этом имел не совсем довольный. Очевидно, все же думал, что я буду мешать ему, постоянно путаясь под ногами.
      Я уже успела утратить недавно приобретенный благодаря водным процедурам на волжском берегу пристойный внешний облик, ведь после купания мне опять пришлось залезать в грязную жижу, когда мы с трактористом вызволяли из плена нашу «Ауди». Поэтому первое, что я сделала, оказавшись в доме, — настойчиво попросила Викторию Валентиновну разрешить мне принять душ.
      — Вы можете подняться в комнату Эльмиры, нашей домработницы. Там есть полотенца и прочие необходимые вещи. Только вот вам ведь надо будет во что-то переодеться…
      В этот момент раздался звонок в дверь. Вдова недоуменно пожала плечами и пошла открывать. Я тем временем получила возможность осмотреться.
      Одного взгляда на гостиную в доме Василовских было достаточно, чтобы заметить царивший здесь стиль. Хозяева явно привыкли привлекать к себе внимание. Они стремились к этому всегда и во всем, подтверждением чего и явилась обстановка помещения, в котором я сейчас находилась. Стиль напоминал давние традиции аристократических особняков. Наверное, именно этого и добивались Василовские, когда выбирали дизайн. В обстановке преобладала светлая цветовая гамма, подчеркивающая значительную площадь гостиной и создающая эффект еще большего простора.
      Через несколько минут вошла Василовская, за которой следовала какая-то девушка. Это и была та самая домработница, о которой рассказывала мне вдова.
      Эльмира приехала только что. Оказывается, Василовская, узнав о несчастье с мужем, немедленно позвонила в городок, где живут ее родители, и долго упрашивала девушку прервать отпуск и немедленно приехать в Чарующее.
      Эльмира в ответ на странную и неожиданную просьбу вдовы обещала прибыть не позднее завтрашнего дня. Но она уладила свои дела в родном городе раньше, чем думала, поэтому и приехала сегодня. Вдову можно было понять: неизвестно, насколько занята будет она сама в связи с предстоящим концертом и последующими похоронами, а ведь ее сына в любой момент могли выписать из больницы. Если ему станет лучше, конечно. Тогда с ребенком нужно будет кому-то находиться постоянно, чего моя клиентка лично обеспечить не сможет.
      Конечно, Василовская не посвящала девушку полностью в курс дела. Чтобы как-то объяснить Эльмире явные изменения в доме, ей было сказано, что Валерий Аркадьевич исчез при загадочных обстоятельствах. Будто бы никто не ведает, что заставило его покинуть дом, и хозяйка чрезвычайно поражена этим фактом, не зная, как следует его воспринимать. Именно поэтому она и вызвала девушку из отпуска: якобы нужно присматривать за домом. Что касается Никиты, то для Эльмиры придумали версию, что он был срочно отправлен в элитный оздоровительный лагерь, чтобы не быть свидетелем всей суеты, которая непременно возникнет в связи с исчезновением композитора.
      Эльмира выглядела примерно лет на двадцать пять. На типичную домашнюю хозяйку она не слишком походила, несмотря на то что Виктория Валентиновна прекрасно характеризовала ее способности домработницы. Тонкий, умело наложенный макияж выгодно подчеркивал глубину зеленых глаз. Лицо было довольно крупным, но это даже придавало ему какую-то особую прелесть. Эльмира была достаточно высокой, ладно скроенной, ее фигура благодаря пропорциональности и умению выбирать одежду казалась даже изящной. Сейчас на девушке было длинное свободное платье светло-зеленого цвета, ниспадающее живописными складками. Это все касается внешности Эльмиры.
      А мое первое впечатление о ее человеческих качествах заключалось в том, что она наверняка хорошо разбирается в людях. Такие, как она, обычно не мучаются в неведении относительно того, каким образом им лучше расположить к себе нужного человека, прекрасно зная многочисленные психологические приемы, позволяющие сделать это легко и непринужденно.
      Виктория Валентиновна, как мы с ней и договаривались, представила меня как будущую гувернантку Никиты, и я попросила Эльмиру ответить на некоторые вопросы относительно предстоящей мне работы. Но только после того, как приведу себя в порядок. Девушка согласилась и даже разрешила мне временно воспользоваться одеждой из собственного гардероба, поскольку мой наряд явно требовал стирки.
      Уже через полчаса я сидела вместе с Эльмирой на балконе, который находился на втором этаже и по размерам мог бы соперничать с гостиной. На мне была свободная джинсовая блузка рубашечного покроя и широкие брюки, которые пришлось подвязать шнурком, так как Эльмира была крупнее меня. После душа я чувствовала себя великолепно, чего нельзя было сказать о моей собеседнице: я нашла ее в гостиной, погруженной в мрачноватую задумчивость. Во время нашего общения девушка явно волновалась, что в данной ситуации было вполне естественно. Однако она старалась держать себя в руках и на мои завуалированные вопросы в отличие от своей хозяйки отвечала обстоятельно.
      — Эльмира, я бы хотела спросить вас о том, каким человеком является Валерий Василовский. Конечно, сейчас не лучший период для таких разговоров, но, возможно, все образуется, его исчезновение будет как-то объяснено и мне придется взаимодействовать с ним, ведь я буду работать в этом доме. Мне было бы спокойней, зная, что он не будет предъявлять каких-нибудь сверхчеловеческих требований ко мне.
      Эльмира начала говорить сразу, не задумываясь и не стараясь подобрать более подходящие слова. Очевидно, я была права насчет ее способностей определять сильные и слабые стороны человека, поскольку ей удалось так полно и удачно охарактеризовать композитора, что я легко смогла составить его психологический портрет. Выяснилось, что господин Василовский не отличался легким характером. Как и другие творческие люди, он имел целый набор черт, которые часто делали невозможным его взаимопонимание с окружающими.
      — Когда я устраивалась на работу, то предыдущая домработница предупреждала меня о том, что у Валерия Аркадьевича непростой характер, — рассказывала Эльмира. — Но я обычно не обращаю внимания на странности людей, поскольку принимаю их такими, какие они есть. Может быть, у кого-то другого, человека более жесткого, чем я, и возникли бы проблемы во взаимоотношениях с хозяином, но у меня их определенно не было. Наоборот, мне кажется, я смогла понять его поведение.
      — А каким является его поведение?
      — Ну, многим оно кажется бесцеремонным и порой даже откровенно грубым. Я же полагаю, что такой великий человек, как Валерий Аркадьевич, имеет полное право жить свободно, не стараясь переделать себя под окружающий мир.
      — Что вы имеете в виду?
      — Понимаете ли, Валерий Аркадьевич ведет себя так, как считает нужным, не желая соответствовать внешним нормам и правилам приличия. Он может запросто обозвать человека, накричать на него, если считает, что тот заслуживает этого. Он очень категоричный человек, никогда не идет на компромиссы со своей совестью, и, возможно, поэтому среди окружающих его людей бытует мнение, что у него плохой характер. В принципе это естественная реакция недалеких людей на выдающуюся личность.
      Так, уже интересно. Эльмира, на мой взгляд, слишком хорошо отзывалась о своем хозяине, а такое редко встречается. Обычно подчиненные гораздо более сдержанны по отношению к вышестоящей особе, независимо от черт ее характера. А уж если эти черты ближе к отрицательным, тогда вовсе и говорить нечего. Не являлись ли отношения господина Василовского и его домработницы менее официальными, чем должны были быть?
      — А вы могли бы обрисовать наглядно ту модель, которая действует в отношениях между Валерием Аркадьевичем и окружающими его людьми?
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.